Двенадцать подвигов во славу Отечества

ГЕРОЙ ОГНЕННОГО РЕЙСА

До Великой Отечественной войны лётчик Александр Мамкин занимался мирной работой — перевозил людей и грузы на пассажирском самолёте. И ничем не выделялся среди своих знакомых-пилотов. Так часто бывает: в обычных условиях человек может казаться ничем не примечательным и даже заурядным. А вот когда нужно будет себя проявить, тогда-то он раскроется в полную силу, и все удивятся: и откуда в нём эта храбрость, сила духа? А удивительного ничего нет. Всё зависит от того, какими нас воспитали родители, какие книги мы в детстве читали, о чём мечтали и на кого хотели быть похожими.

Вот и Александр, когда началась война, явился к начальству и попросил:

— Отправьте меня на фронт. Не могу я быть в тылу, когда Родина в опасности!

— Ладно, товарищ Мамкин, — ответили ему. — Учтём ваше желание. Есть и для гражданских лётчиков на фронте работа.

И действительно, во время войны даже гражданская авиация создавала свои военные части. Служили там лёгкие тихоходные самолёты марки Р-5. Но лёгкий и тихоходный не всегда значит плохой. Для ночного бомбардировщика и разведчика эти качества на вес золота. Ночью он планирует с выключенным мотором к позициям противника, а вражеские зенитчики его даже не заметят. Так что фашисты очень боялись таких самолетов.

...Началась боевая служба гвардии старшего лейтенанта Александра Мамкина. Воевал он мужественно, был награжден орденом Отечественной войны. А в апреле 1944-го командир вызвал его в штаб полка.

— Товарищ гвардии старший лейтенант, очередное задание для вас будет необычным. Наши партизаны спасли из Полоцкого детского дома сто пятьдесят ребят, у которых фашисты собирались выкачивать кровь для своих раненых солдат. Но теперь и в партизанской зоне малышам оставаться опасно. Немцы готовят большое наступление против партизан. Поэтому мы будем самолётами вывозить детей к нам, через линию фронта. Летать нужно будет по ночам, чтобы фашисты ничего не заподозрили. Справитесь?

— Так точно, товарищ гвардии полковник, справлюсь.

И вот вылет. Первый, второй, пятый... Множество женщин и детей перевёз через линию фронта Александр Мамкин. И вот десятый вылет на задание. Разбежавшись, Р-5 взмыл в воздух и на небольшой высоте пошел к линии фронта. Ночь была тихой, безлунной, пилоту это только на руку — разглядеть в такую ночь самолёт очень сложно. Сколько раз уже приходилось Мамкину пересекать линию фронта, но и сейчас внутри всё сжималось от волнения — а вдруг немцы заметят? Но нет, всё в порядке. А вот и огни внизу, это партизаны сигналят ему о том, что можно садиться.

Партизанский аэродром был сделан... на льду озера Вечелье. Места в этих краях лесистые, болотистые, площадку под самолёты отыскать непросто. Вот и разметили взлётно-посадочную полосу на уже ломком весеннем льду. В кабину самолёта набились ребятишки вместе с воспитательницей[7]. Да ещё двух раненых партизан Мамкин взял... под крылья. Для этого к ним были подвешены два удобных ящика. Ложишься в них и летишь себе лёжа.

— Ну, с Богом! Удачи тебе! — Партизанский командир взмахнул на прощанье рукой.

— До свиданья, до свиданья! — замахали руками дети своим родным. — Скоро увидимся!

Зарокотав мотором, Р-5 разбежался по озёрному льду и взмыл в воздух. Партизаны постарше крестили удаляющийся самолет.

В ночном небе холодно, гораздо холоднее, чем на земле. Только ледяной ветер свистит вокруг. Но на этот раз из-за облаков выползла луна. Слабый серебряный свет упал на крылья перегруженного Р-5.

И в этот момент из-за туч показался немецкий истребитель «Мессершмитт». Заметив одинокий самолёт с красными звёздами, он бросился в атаку. Загремели пулемётные очереди, засвистели пули. Заплакали от страха дети за спиной Мамкина.

— Держитесь крепче! — крикнул лётчик, накреняя машину на крыло.

Один вираж, другой — и пули не попали в детей и раненых, все пришлись на мотор самолёта. А «Мессершмитт», сделав пару злобных кругов поодаль, вдруг исчез так же внезапно, как и появился. Наверное, он возвращался с задания почти без патронов и поэтому, выпустив по Р-5 несколько очередей, отстал. Но пули, к несчастью, попали в бензопровод мотора. Бензин воспламенился, и едкий дым окутал двигатель самолёта. А до своих ещё лететь и лететь...

Мамкин был опытным лётчиком, и машина продолжала его слушаться. Медленно, но верно Р-5, оставляя за собой дымный хвост, приближался к своим. А огонь тем временем охватил уже весь мотор и приближался к пилотской кабине. Вот загорелся приборный щиток, вот Александр почувствовал, как огонь лижет его ноги. «Ничего, — думал пилот. — Лишь бы пересечь линию фронта, а там можно будет сесть».

Кабина Р-5 уже пылала вовсю. Едкий дым застилал лётчику глаза, забивал дыхание. И огонь, страшный огонь был вокруг. Уже горел комбинезон на Александре, горели его руки в перчатках, сжимавшие штурвал, горели летчицкие очки. А за его спиной кричали от страха беспомощные дети. Их от Мамкина отделяла прочная перегородка, и лётчик, забыв о боли, молился теперь об одном — чтобы эта перегородка выдержала. Только что позади осталась линия фронта, но надо ещё выбрать подходящую площадку, чтобы сесть.

Бойцы одной из красноармейских частей, занимавших позиции недалеко от деревни Пруды (Полоцкий район Витебской области) с тревогой следили за горящим самолётом, который показался из-за кромки леса, тяжело снизился и неуклюже, будто вслепую плюхнулся на относительно ровную полоску земли у озера. Прокатился несколько десятков метров и беспомощно замер, окутанный чёрным дымом. К пылающему Р-5 со всех сторон бросились люди. Солдаты по одному вынимали из кабины плачущих, перепуганных, но невредимых детей, выносили из ящиков раненых партизан.

— Как вы? — участливо спросил один из бойцов вытирающую глаза воспитательницу. — Натерпелись страху?

— Да мы-то хорошо. Целы все. А вот лётчик...

Александра вынимали из кабины особенно бережно. И слёзы встали в горле у всех, даже у видавших виды врачей. Лётчик обгорел так, что его было сложно узнать. Вцепившиеся в штурвал пальцы приходилось разжимать силой.

— Дети живы? — только и спросил Мамкин. И потерял сознание.

Героя срочно отправили в госпиталь, но увы — слишком тяжелы были полученные им ожоги. Вскоре Александр умер.

Посмертно гвардии старшего лейтенанта А. Мамкина наградили орденом Красного Знамени. А память о нём сейчас бережно хранят уже внуки и правнуки тех, кого он спас апрельской ночью 1944 года. Его именем названа улица в Полоцке.