Двинские дали

От Нижней Тоймы одна за другой идут речные пристани: Пучуга, Борок, Сельцо, Троица, Конецгорье, Двинской Березник. Теплоход идет по речным плесам, которые бороздили суда Северодвинской военной флотилии в период гражданской войны. Справа и слева остаются и такие селения, большинства которых нет на географических картах, не пристают сюда теплоходы, но эти деревни нередко упоминались в оперативных сводках Красного командования. Это — Городок, Каменные Прилуки, Тулгас, Плесо, Топ-са, Сельменьга, Чамово…

Боевым действиям на Двине предшествовали события, о которых надо вспомнить.

В марте 1918 года с английских и французских крейсеров в Мурманск высадился вооруженный десант. Так началась интервенция на молодую Советскую Республику. В конце июля интервенты направили в устье Двины семнадцать военных кораблей. И когда 2 августа эскадра была вблизи Архангельска, в городе произошел контрреволюционный переворот. При поддержке иноземных штыков контрреволюция создала марионеточное Верховное управление Северной области.

Угроза Архангельску со стороны империалистических держав не была для Советского правительства неожиданной. На случай интервенции предпринимался ряд мер.

В Архангельск во время первой мировой войны поступало из Англии и США военное снаряжение и уголь. Интервенция угрожала захвату ценных грузов. В феврале 1918 года Советское правительство создало Чрезвычайную комиссию по разгрузке Архангельского порта, а в апреле приняло решение об усилении вывоза по железной дороге и по реке. Из пятидесяти миллионов пудов каменного угля, имевшегося в Архангельске на 1 января 1918 года, ко дню интервенции оставалось в городе два-три миллиона пудов.

В мае 1918 года в Архангельск прибыла правительственная комиссия во главе с уполномоченным Совета Народных Комиссаров М. С. Кедровым. Комиссия имела широкие полномочия, в состав ее входили представители почти всех Наркоматов. Она распустила городскую думу, арестовала и привлекла к ответственности за саботаж и злоупотребления наиболее активных ее членов, закрыла контрреволюционные газеты, призывавшие к «ликвидации Советской власти». С 22 июня в Архангельске было введено военное положение.

Накануне 2 августа, когда над городом уже летали гидропланы интервентов и стало известно о подходе кораблей в устье Двины, губисполком и другие советские учреждения эвакуировались вверх по Северной Двине. Последний пароход отошел в два часа 2 августа с сотрудниками ЧК.

Замаскировавшиеся в Совете обороны города враги— адмирал Викорст и полковник Потапов — сорвали вооруженную защиту Архангельска. Фарватер был «загорожен» потопленными, но невзорванными судами. Корабли интервентов их легко подняли. Установленные на острове Мудьюг и неприкрытые батареи сделали несколько выстрелов по вражеским судам и от первых ответных снарядов вышли из строя. Верные Советской власти воинские части накануне были переброшены на станцию Исакогорка и лишены возможности участвовать в защите города. Вооруженные маймаксанские рабочие оказались без военного руководства. Предатели сделали свое грязное дело.

С занятием Архангельска интервентами Двина стала играть большую роль в защите не только Севера. По реке шел путь на Котлас, оттуда по железной дороге на Вятку (ныне Киров), к которой рвались из Сибири бело-чехи, а поздней — белая армия Колчака. Соединение сибирской и северной армий интервентов и белогвардейцев осложнило бы защиту Советской России от врагов.

На значение Северной Двины и Котласа в обороне страны от интервентов не раз указывал В. И. Ленин, подчеркивая необходимость «организовать защиту Котласа во что бы то ни стало».

Белогвардейское правительство не сомневалось, что с помощью оккупационных войск захватит Котлас. Рассчитывало правительство и на то, что скоро пойдет в Котлас хлеб из белой Сибири. Эта самоуверенность была такова, что уже 12 августа в Верховном управлении Северной области обсуждался вопрос «о транспортировке по Двине сибирского хлеба». Глава правительства старик Чайковский забыл старую русскую пословицу: «На чужой каравай рта не разевай!»

А тем временем, пока у белогвардейских правителей текли слюнки в предвкушении сибирского хлебца, события развивались не в пользу белых.

Второго августа в Двинской Березник прибыл заместитель председателя Архангельского губисполкома П. Ф. Виноградов, возвращавшийся с ликвидации эсеро-кулацкого мятежа в Шенкурске, В Двинском Березнике он узнал о контрреволюционном перевороте в Архангельске. Прибыв 5 августа в Котлас, он сформировал на нескольких речных судах боевые отряды.

Девятого августа из Котласа вышел отряд под командованием П. Ф. Виноградова. На пути, в разных пунктах в 50—130 верстах от Двинского Березника, он встретил пароходы, входившие в ранее посланную группу, и вернул их обратно. П. Виноградов взял на себя командование флотилией, перешел на «Мурман», ставший флагманом. Приблизившись на расстояние менее версты к стоявшим на рейде в Двинском Березнике пяти вражеским пароходам, «Мурман» и «Могучий» открыли артиллерийский огонь. «Мурман» подходил к противнику на сто сажен и расстреливал его из пулемета в упор. Враг отвечал артиллерийским и пулеметным огнем. Бой длился два часа десять минут. В каюты и нижние кубрики «Мур-мана» попало свыше девяноста пулеметных пуль, труба парохода и капитанский мостик были прострелены более чем в шестидесяти местах.

Нанеся потери противнику и защитив путь на Котлас, но не имея сухопутных сил, чтобы закрепиться на берегах, наша флотилия отошла к Конецгорью. О ходе и результатах боя П. Виноградов сообщил в Москву: «…Главный выигрыш его — в произведении морального эффекта, так как нападали в меньшем числе, с безумной смелостью, организованно, планомерно, с силой стихии…» В. И. Ленин высоко оценил итог этого боя. На сообщении он написал: «В печать. Крупная победа над англичанами и белогвардейской сволочью».

Боевые действия на Двине после августовского сражения не утихали до тех пор, пока реку не сковал лед. Советская флотилия не смогла противостоять лучше вооруженным артиллерией судам интервентов и отступила до Нижней Тоймы и Вознесенского. Это были конечные пункты отхода советского фронта на Двине за все время гражданской войны на Севере.

В первые дни владычества белогвардейское правительство декларировало, что оно ставит своей задачей с помощью союзников распространить свою власть на Архангельскую, Олонецкую, Вологодскую, Новгородскую и Вятскую губернии. Вот какой размах! Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»… По Двине белогвардейцам не удалось задержаться за границей Архангельской губернии.

Вскоре Северодвинский фронт получил хорошее подкрепление. Пополнилась артиллерия, из Петрограда пришел большой отряд моряков-балтийцев и путиловских рабочих. Это позволило нашим перейти в наступление. Полуторадневный бой в конце августа разгорелся в районе Пучуги, по соседству с Вознесенским. В речном бою потопили два неприятельских парохода и баржу. При поддержке флотилии были освобождены от белых Сельцо, Яковлевское, Тулгас на левом берегу и Борок и Троица — на правом. Наши войска вышли на рубеж, который оставили около двух недель назад.

Наступление Советского фронта по Двине продолжалось. Шестого сентября в Чамове, недалеко от устья Ваги, высадился наш десант. Один из отрядов под командованием П. Виноградова вышел в деревню Шидрово, на реке Ваге, в двух километрах от ее устья. Вблизи часовни установили орудие. П. Виноградов руководил обстрелом вражеских судов. Подбили два парохода. Враг нащупал место советской батареи и повел по Шидрову артиллерийский обстрел. Восьмого сентября 1918 года осколками снаряда был убит П. Ф. Виноградов.

Питерский рабочий, бесстрашный враг самодержавия, публично отказавшийся в старой армии от присяги царю, осужденный за революционную пропаганду в войсках на каторгу, беспартийный большевик, Павлин Федорович Виноградов до конца жизни оставался верным боевому революционному долгу. В некрологе, посвященном герою, «Правда» писала: «Его колоссальной энергии, силе организаторского таланта и отваге мы обязаны тем, что продвижение англо-французов к Котласу было приостановлено…»

В вооружении судов у противника оставалось явное преимущество, и удержать советскому фронту устье Ваги не удалось. При отходе в речном бою у Чамово от огня английской канонерки стал тонуть «Могучий». Команда пыталась спастись, бросившись вплавь к берегу, но пулеметным огнем ее заставили вернуться на пароход. Вскоре судно затонуло, экипаж был пленен.

Пароход «Дедушка» получил задание увести баржу, стоявшую под чамовским берегом. Английская канонерка открыла по «Дедушке» артиллерийский огонь. На пароходе вспыхнул пожар. Но красноармейцы продолжали отстреливаться. На вахте оставалась и команда «Дедушки». Снаряд попал в штурвальную рубку. Взрывная волна сбросила в воду несколько красноармейцев, членов экипажа и в числе их капитана Н. Оконишникова. Получив много пробоин в корпусе, пароход затонул. В неравном бою погибли шесть членов команды, три красноармейца, жена и двое детей капитана, которых он не успел снять с парохода, уходя в боевой рейс.

В сентябре суда Северодвинской флотилии отошли к Каменному Прилуку, недалеко от устья Нижней Тоймы. В мачале октября началось наше наступление по обоим берегам Двины. Ожесточенный бой шел за деревни Борецкой волости. Некоторые из них переходили дважды из рук в руки. В этих боях пример храбрости подавал член Военного совета 6-й армии, посланец петроградских большевиков Н. Н. Кузьмин. В битве за освобождение Борка и Сельменьги он водил в атаку передовые цепи. В октябрьских боях освободили на левом берегу Сельцо. Ожесточенным боем руководил командир бригады И. П. Уборевич. Здесь, на берегу Двины, приобретал полководческий опыт и получал первую боевую закалку прославленный герой гражданской войны.

Да и не только для И. Уборевича, но и для многих двинские бои были школой. Матрос флотилии Н. Кузнецов позднее стал адмиралом, Героем Советского Союза. Верхнетоемский доброволец, командир орудия А. Рудаков, на счету которого была подбитая английская канонерка, в годы Великой Отечественной войны в звании гвардии полковника штурмовал в Севастополе Сапун-Гору. «Хорошая и полезная школа», — писал в 1934 году Герой Советского Союза В. Молоков, вспоминая полеты на Северодвинском фронте. Начальник артиллерии флотилии Хорошкин, награжденный на Двине орденом Красного Знамени, в звании контр-адмирала геройски сражался в Великую Отечественную войну… '

В октябрьских боях противника отбросили более чем на пятьдесят верст, он отступил до Тулгаса на левом и до Конецгорья на правом берегу реки.

Действия Северодвинской военной флотилии летом 1918 года сначала под командованием П. Виноградова, а потом К. И. Пронского были высоко оценены командованием Красной Армии. В приказе по войскам 6-й армии командующего Гиттиса объявлялась «северодвинским речникам от имени Советской Республики благодарность за отличную работу».

Зиму 1918/19 года военное командование и речники использовали для лучшей подготовки судов к боевым операциям в предстоящую навигацию. К ее открытию были сформированы три дивизиона. В первый входили шесть канонерок, в их числе самые мощные пароходы: «Мурман» («Павлин Виноградов»), «Сильный» («К. Либкнехт»), «Богатырь» («Р. Люксембург»), «Феникс» («Урицкий»), семь плавучих батарей, семь буксирных пароходов. Остальные дивизионы состояли из минных заградителей, тральщиков, сторожевых, транспортных, госпитальных, посыльных, штабных и интендантских судов. Всего во флотилии было 84 судна с экипажем около двух тысяч речников. В конце апреля устюжане торжественно проводили флотилию в плавание, вручив знамя с надписью: «Смерть капиталу! Даешь Архангельск!»

В конце апреля наши части освободили Тулгас. В июне — августе на реке и на обоих ее берегах от Кур-гомени и Тулгаса до Нижней Тоймы и Пучуги разгорелись бои. Враг рвался к Котласу, наши части и суда были полны решимости его не пропустить. И не пропустили!

Двадцатого июня, высадив десант в Троице и заняв Большое Плесо, противник окружил наш полк, стоявший между этими селениями. Благодаря умелому и храброму руководству комиссара Г. Самодеда, полк вышел из окружения. Комиссар пал смертью героя у деревни Малое Плесо.

В августе противник обошел на правом берегу наш полк, захватил Городок. За четверо суток полк вышел из окружения. Гнусную роль в окружении сыграли полицейский урядник Мельников и трое отпрысков местных кулаков, знавших расположение красных войск и ставших проводниками врага в наш тыл. Бой у Городка был кровопролитным. Здесь погибло около пятидесяти красных бойцов.

Полуторатысячный отряд интервентов лесом через деревню Кодиму вышел в глубокий тыл, а разведывательный отряд подошел к Пучуге, где стоял штаб бригады. Несмотря на внезапность, врагу не удалось развить успех. Командир бригады Н. Лисовский и командующий флотилией В. Варваци умело организовали отпор, противник отступил. План захвата Котласа и на этот раз был сорван. За храбрость в этой боевой операции были награждены орденами Красного Знамени В. Варваци, начальник 1-го дивизиона М. Полозов, командир канонерки «П. Виноградов» М. Глазастое, комендант канонерки «К. Либкнехт» Ф. Кузнецов и восемь человек из штабной бригадной группы.

К осени 1919 года под напором Красной Армии положение белых на Двине становилось шатким. К тому же и в странах союзников белых нарастал протест рабочих против оккупации Севера, поэтому союзники были вынуждены убираться восвояси. В сентябре началось новое наступление Красной Армии по обоим берегам реки, поддерживаемое флотилией. Противник отступал в панике, уничтожая боевую технику и продовольствие, подрывая свои суда.

22 сентября части Красной Армии, наступая со стороны Шенкурска, с боями освободили от белых Усть-Вагу и Двинской Березник. Теперь навсегда! В этой победе велика заслуга полка под командованием В. Богово-го и конного отряда Хаджи-Мурата.

Славна биография командира отряда конников: участник крестьянского восстания на Кавказе в царское время, эмигрант в Мексику, георгиевский кавалер всех степеней в первую мировую войну, защитник красного Петрограда от полчищ Корнилова, доброволец Красной Армии. За операции в устье Ваги Хаджи-Мурат Дзара-хохов был награжден орденом Красного Знамени. Такую же награду получил и В. Боговой.

Преследование противника на судах было затруднено. Отступая, белые заминировали фарватер. Очищать реку от мин требовалось без промедления. Героический подвиг по разминированию реки совершил экипаж парохода «Перебор». Капитаном на него вступил С. Петров, бывший капитан героического «Могучего», бежавший из белогвардейского плена. Перешли на «Перебор» несколько членов экипажа с тральщика «Смелый», в том числе председатель партийной ячейки лоцман Иван Ефимовский. Рискуя быть взорванными, речники очистили от мин реку. С. Петров и механик В. Барачевский были награждены орденами Красного Знамени, все смельчаки экипажа — часами с надписью «За мужество».

В октябре наши войска отбросили белых на пятьдесят километров от Двинского Березника за речку Шипилиху. Еще летом белые соорудили здесь мощные оборонительные укрепления.

К концу подходила навигация. Судам флотилии, чтобы не замерзнуть во льду, приходилось идти на зимовку. Их поддержки лишались береговые части. Славно воевала Северодвинская военная флотилия и во вторую навигацию. Сколь активна была ее помощь фронту, можно судить, например, по тому, что канонерка «К. Либкнехт» за навигацию вела пятьдесят раз огонь по врагу, выпустила почти девятьсот снарядов. Немало ущерба принесли противнику эти выстрелы.

В январе наше артиллерийское подразделение, преодолев заснеженное бездорожье, в сильный мороз зашло в тыл белых, установило орудия у Верхних Хавро-гор. В начале февраля укрепления врага на Шипилихе были накрыты метким неожиданным для них огнем. За четыре часа оказались уничтоженными огневые точки первой линии шипилихинских укреплений. Красноармейцы ворвались в окопы. Яростное сопротивление белых было сломлено. Враг отступал.

При наступлении Красная Армия освободила и укрепленные деревни Звоз и Ныкола. Противник попытался задержаться в Заборье, недалеко от Емецка, но остановить наступление был не в силах. 18 февраля на левом берегу был освобожден Емецк, на правом — Хав-рогоры. Безуспешной была попытка задержать наступление и в Матигорах, вблизи Холмогор. Конники Хаджи-Мурата броском ворвались в Матигоры и 19 февраля освободили Холмогоры.

21 февраля, сломив сопротивление белых на Железнодорожном фронте, 154-й полк вступил в Архангельск. Закончились 568 дней белогвардейского хозяйничания.

Интервенты еще в Мурманске, детализируя план оккупации, рассчитывали дойти по Северной Двине до Котласа за шесть-семь дней. Воспользовавшись предательством руководящих военных специалистов в Архангельском комитете обороны, интервенты беспрепятственно смогли войти в Архангельск и в первые августовские дни пройти по реке до Двинского Березника, половину расстояния до Котласа. А отсюда им не удалось продвинуться дальше ста километров, да и на этом протяжении их положение было непрочным и не раз им приходилось отступать.

И это несмотря на то, что к весне 1919 года противник имел 8300 солдат пехоты с 19 орудиями и 144 пулеметами, и им противостояли 4600 красных бойцов с 13 орудиями и 60 пулеметами. Большой перевес имел враг и в авиации. Летчик В. Молоков вспоминал полеты на Северной Двине на «тяжелых продырявленных самолетах», когда «над каждой каплей бензина тряслись… Летишь и не знаешь, вернешься ли…»

Оценивая победу в гражданской войне на Северной Двине, старая большевичка Р. С. Землячка, присланная Центральным Комитетом партии в Котлас для организации политической работы на фронте и в тылу, писала, что «мы победили не силою наших штыков — их было слишком мало». Победили сознательностью, преданностью революции! Вместе с Землячкой прибыло 24 коммуниста, которые проводили политическую работу.

Большую агитационно-массовую работу вели в прифронтовой полосе секретарь Архангельского горкома партии в 1918 году В. И. Суздальцева и член Архангельского губисполкома И. Я. Гагарин. Они объезжали подразделения Красной Армии, проводили партийные собрания, митинги крестьян и красноармейцев, помогали разоблачать вражескую агентуру, организовывали политическую учебу бойцов. Много времени на Двинском фронте был член Реввоенсовета армии Н. Н. Кузьмин, вдохновлявший на подвиги и пламенным словом большевика и личным примером. Агитаторы и разведчики проводили большую работу в тылу противника, несли туда ленинскую правду. Дальнобойными орудиями служили листовки, составленные политработниками Н. Пластининым, А. Ореховым, Я. Тимме…

Расскажу об одном агитаторе-разведчике из числа тех, чье имя не стоит в ряду известных героев гражданской войны. Биография Василия Большакова, его смелые дела на фронте и трагическая судьба заслуживают памяти.

С немецкого торгового судна, стоявшего у причалов Архангельского торгового порта, в начале войны с Германией в 1914 году была снята и интернирована команда. Одного из членов экипажа, значившегося австро-венгерским подданным Майклом Смитом, выслали на время войны в Пинежский уезд. (Он значится в списке высланных интернированных, имеющемся в Архангельском архиве).

Там его и застало начало гражданской войны на Севере. Майкл Смит ушел на Северную Двину и вступил в разведку, руководимую И. Гагариным, под именем Василия Большакова. Это было его настоящее имя. Превращение же в Смита произошло так. Безлошадный пу-чужский крестьянин Василий Большаков в поисках заработка эмигрировал в 1910 году из Архангельска за границу. Там ему удалось достать иностранный паспорт на чужое имя. Так он и оказался интернированным на своей родине «подданным неприятельской державы».

Под видом солдата, возвращающегося на родину из немецкого плена, Большаков с целью разведки не раз переходил линию фронта. Так он пришел и в Пучугу, в свою родную деревню, где стояли белогвардейцы и интервенты.

Пучужанин Я. Калинин был свидетелем беседы Большакова с американскими солдатами на устье речки Ко-димы. «У костра собралось подразделение американцев, было здесь и несколько крестьян из нашей деревни. Большаков разговаривал с американцами и переводил разговор крестьянам. Мне хорошо запомнилось из разговора, что американцы посланы в Россию обманом, будто бы России угрожают немцы, а в гражданской войне они участвовать не хотят и не будут. Вскоре, — вспоминает Калинин, — этот отряд американцев из Пу-чуги увели и других американских солдат на замену не прислали».

Едва ли Большаков ограничился в Пучуге только агитацией, разлагавшей войска интервентов. Вероятно, не случайно брат жены Большакова Петр Антуфьев был, а возможно, стал после встречи с Большаковым, советским разведчиком, державшим через лесной водораздел связь с Важским участком фронта. Активным разведчиком был и другой родственник Большакова Яков Антюшев, награжденный в 50-летие Октября орденом Красного Знамени.

По отзыву И. Гагарина, Большаков отлично владел английским языком, настойчиво и умело проводил работу в войсках интервентов.

Последняя командировка Большакова за линию фронта закончилась трагически. Он добрался до уездного города Пинеги, где находился белогвардейский штаб. Оттуда разведчик не вернулся, и судьба его оставалась неизвестной до тех пор, пока не был ликвидирован в итоге победы Пинежский фронт. При перезахоронении в братскую могилу погибших в белогвардейских застенках пинежские товарищи опознали Майкла Смита, хорошо им известного по ссылке. Следы на теле свидетельствовали о пытках, перенесенных разведчиком Василием Николаевичем Большаковым — Майклом Смитом.

Успеху Красной Армии на Северной Двине в создании заслона Котласу, а затем и в полной победе над врагом содействовала поддержка населения. Нынешние Красноборский и Котласский районы были близким тылом, а Верхнетоемокий — прифронтовой полосой. Боевые действия шли на территории нынешнего Виногра-довского района. Говорилось уже о помощи фронту котласских и великоустюгских речников. Много помогали фронту и котласские железнодорожники. В 1919 году за отправку отремонтированных паровозов и вагонов они получили через управляющего делами Совнаркома Л. Фотиеву «большое спасибо В. И. Ленина».

Крестьяне прифронтовой полосы, особенно в зимнее время, выполняли большие гужевые перевозки военных грузов. Тогда в зимнюю пору крестьянская лошадь и сани были единственным транспортным средством. В горячее время военных действий в некоторых селах лошади не выпрягались из оглобель, а возчики не успевали отдыхать. Население переносило лишения из-за нехватки хлеба. Но не падали духом двиняне, помогали ковать победу.

На Сольвычегодском уездном съезде Советов в июне 1919 года делегат прифронтовой Нижнетоемской волости Тарабухин говорил: «Все население занято перевозками военных грузов и заготовкой топлива. Мобилизация прошла спокойно». Вершинский делегат Доставалов отмечал: «Переживаем все тяготы голода. Вопрос о продовольствии — вопрос жизни и смерти. Семена съедены, едим мякину, мох». Но нет, вершинцы не собираются умирать! «Исправляем дороги, проводим телефонную линию, роем окопы», — продолжал Достовалов.

Не дремали кулаки, возлагавшие надежду на восстановление старого режима. Как сообщил черевковский делегат Подойницын, при заготовках хлеба враги избили коммуниста — председателя кооператива. При столкновении с мятежниками были убитые и раненые. Непоколебимая вера в победу прозвучала в словах верхне-тоемского делегата, организатора Выйской сельской партийной ячейки Ивана Заборского: «Мы голодаем, едим мох, но мы отдаем все свои силы на то, чтобы покончить с врагами!» В волости организовался отряд добровольцев в первые дни войны. Волостной военрук Александр Заборский обучал молодежь.

В Борецкой волости, деревни которой не раз переходили из рук в руки, был создан партизанский отряд, который позднее влился в Красную Армию. Более шестидесяти мужчин Кургоменокой волости, чтобы избежать мобилизации в белую армию, три недели скрывались в лесу, организовались в отряд и осенью 1919 года помогли освобождению Кургомени.

В июле того же года в Троице восстали две роты Дайеровского полка, составленного из перебежчиков и из бывших заключенных белогвардейских тюрем. Восставшие перебили офицеров и с оружием перешли на сторону Красной Армии. И это восстание Произошло в полку, перед которым в Архангельске на параде при отправке на фронт английский главнокомандующий Айронсайд хвастливо заявил: «Я двинусь по реке на Котлас, который непременно возьму, я в этом уверен. Выполнение этого моего плана даст нам возможность утвердиться этим летом в трех пунктах: Котласе, Вологде, Петрограде».

Как известно, утвердиться не удалось даже в Двинском Березнике.

В районах, где в 1918–1919 годах хозяйничали интервенты и белогвардейцы, они давали наглядный урок населению: какими средствами хотели утвердить свое господство и что оно несло трудящимся.

В декларациях интервентов, в разглагольствованиях о «бескорыстной помощи» и о «невмешательстве во внутренние дела» нехватки не было. Но после отъезда из Архангельска бывший генерал-губернатор Северной области Марушевский, помогавший в годы интервенции хозяйничать захватчикам, признавал: «Английская политика в крае была колониальной, т. е. той, которую они применяют в отношении цветных народов». Точнее сказать трудно. Но проиллюстрировать стоит.

Только в 1918 году вывезено с Севера более двух миллионов пудов грузов. За период интервенции ушло за границу два миллиона пудов льна. Покупали? Нет, расплачивались за грузы «компенсационными расписками», которые сам представитель белогвардейского правительства назвал «фиктивными». И это была «бескорыстная помощь».

Французский военный губернатор Дюпон ввел военную цензуру даже на официальный орган белогвардейского «Верховного управления» и приказал начальнику Архангельской тюрьмы не освобождать ни одного заключенного без приказа за подписью Дюпона. И это было «невмешательство во внутренние дела».

«Правительство» ввело в действие царский свод законов, отменило советские законы о страховании рабочих и рабочем контроле, возвратило прежним владельцам предприятия и суда. И эти меры вводились «во имя спасения родины и революции». Такими словами начинались контрреволюционные указы правительства, возглавляемого «социалистом» Чайковским.

Порядки царского времени устанавливали с помощью террора. Через Архангельскую тюрьму с августа 1918 года за год прошло 9760 заключенных. Тысячи были заключены в каторжную тюрьму на острове Мудьюг, получивший печальное название «остров смерти». Более тысячи человек находилось в ноябре 1919 года в тюрьме на Иоканьге.

Об условиях содержания в белогвардейских застенках опубликовано много воспоминаний узников. К их мемуарам можно добавить свидетельство заведующего тюремным отделом Гумберга. Он доносил начальнику Архангельской губернии о содержании заключенных в Иоканьге: «Постельных принадлежностей нет. Люди спят на нарах, подкладывая под себя одежду». Даже «соли для варки пищи и хлебопечения не хватает». А о том, как размещены узники, приводит пример: «В бывшем картофельном погребе с кубатурой 9,0576 куб. сажен помещено 56 человек».

С садистской злобой мстили белогвардейские правители не только советским активистам, но и их родственникам. В Шидрове арестовали отца коммуниста и добровольца Красной Армии К. Назарова. Арестованную жену коммуниста и разведчика К. Аксенова заставляли рыть себе могилу, угрожая расстрелом. Из Емецка отправили на каторгу отца коммунистов Окуневых, из Кузомени — отца и брата комиссара Н. Кулакова…

Члены партии, оказавшиеся в оккупированном Архангельске, создали подпольный комитет. Ему удалось оборудовать нелегальную типографию, выпустить несколько листовок и установить связь с рядом подпольных групп, в том числе на военных судах. Рации на них обслуживали подпольщиков, передавая их шифрованные телеграмы в штаб 6-й Красной Армии. Активные подпольщики К. Теснанов, С. Закемовский, Д. Прокашев, К. Близнина и ряд других 1 мая 1919 года были расстреляны…

Никакие репрессии не сломили воли к борьбе, не потушили веру в победу и у тех, кто попал в застенки. В сентябре 1918 года был организован массовый побег из Мудьюжской каторжной тюрьмы. Руководили им П. Стрелков, бывший матрос «Авроры», делегат III Всероссийского съезда Советов, председатель Архангельского уездного исполкома накануне интервенции, и 148

Ґ. Поскакухин, политработник Красной Армии. Из шестидесяти заключенных, вырвавшихся с острова смерти, двадцати двум удалось через тайгу, голодным и оборванным на восемнадцатые сутки выйти на территорию, свободную от белых на Пинеге.

Населению прифронтовой полосы немало бед принес обстрел из орудий интервентами таких «военных объектов», как крестьянские избы, школы. В Тулгасе интервенты сожгли сорок домов, так как они мешали обзору позиций Красной Армии. Борецкий летописец Василий Щипунов, участник гражданской войны, оставил дневник, в котором хронологически отмечал события. «6 октября от обстрела сгорела школа и несколько домов», «в ночь на 11 октября сгорела деревня Мелехино», «12 октября снаряд попал в наш дом, сгорела вышка…»

Давным-давно залечены эти раны, и как вещественный памятник я видел в Сельце еще год назад нежилой дом, в стене которого зияла круглая дыра, пробитая снарядом. Кое-где остались и другие следы войны. Грибники многих двинских сел и теперь встречают недалеко от селений остатки колючей проволоки. Вблизи Вознесенского хорошо заметны остатки окопов и блиндажей, ступить в которые врагу не дали. Поднявшиеся из окопов ввысь большие березы говорят о том, сколь давно то было. Давно, но незабываемо и по настоящий день.

Напоминают о боевых событиях и о героях обелиски. В Березнике открыт памятник в честь подвига Северодвинской речной флотилии. На окраине деревни Шид-рово поставлен обелиск на месте гибели Павлина Виноградова. В Борке, около школы, стоит памятник земляку Николаю Кошеву. В боях в районе Топсы — Троицы группа красноармейцев под командованием Кошева, окруженная врагами, отбивалась двое суток. В неравном бою погибли все красноармейцы. Раненого командира белые схватили и расстреляли. Поставлены обелиски и на острове, на могиле расстрелянных участников восстания в Дайеровском полку, и на могиле 69 бойцов недалеко от устья Кодимы…

В Великом Устюге на одной из городских площадей стоит памятник, на котором начертано: «Первой жертве английских империалистов от рабочих и крестьян Северодвинской губернии». Это могила Василия Виноградова, секретаря Архангельского горкома партии, убитого в бою 2 августа 1918 года. Когда я был здесь в 1969 году, на мопиле лежал свежий венок.

Именем П. Виноградова назван район на Северной Двине. В Архангельске, Котласе, Шидрове и на родине героя в поселке Красные Струги Псковской области носят его имя улицы. В связи с 50-летием освобождения Севера от белогвардейцев и интервентов в Архангельске заложен памятник в честь героев гражданской войны. Намечено присвоить имена героев ряду новых теплоходов. Все это свидетельствует об уважении потомков к славному подвигу.

Однако при поездке по Двине остается впечатление необходимости продолжать работу по увековечению исторических событий. Разве на двинском тракте, у моста через речку Иксу, не стоило бы поставить монумент с указанием, что здесь проходил последний рубеж советской обороны.

Не везде на памятниках точно указаны события или имена, в честь которых они сооружены. Двадцать лет назад на деревянном обелиске, стоявшем на площади в Двинском Березнике, я читал надпись, говорившую о том, что на этом месте погребены останки красноармейцев и членов экипажа парохода «Дедушка». В последние поездки здесь видел цементный обелиск с надписью: «Героям, бойцам, вписавшим славные страницы в историю борьбы с интервентами и белогвардейцами в 1918—20 годы за Советский Север». Общая надпись на нем не увековечивает конкретного события.

В Емецком парке стоит памятник, на котором сказано, что он сооружен в честь расстрелянных белогвардейцами советских активистов, тела которых были брошены в реку. Между тем, следопыты под руководством учительницы Т. Мининой установили, что в парке захоронены тела расстрелянных советских активистов, перенесенные в братскую могилу с мест расстрела и первоначального захоронения. Вот их имена: Григорий Попов, Матвей Мокеев, Федор Антипин, Павел Мошарев, уездный военком Федор Беданов, заведующий уездным отделом народного образования Яков Фокин.

Теплоход идет по плесам, ставшим историческими местами, овеянными героикой гражданской войны. Пусть служат памяти о героических делах не только географические названия, упоминавшиеся в оперативных сводках, но и упорные краеведческие поиски, мемориальные доски, монументы, названия теплоходов… Пусть в сердцах потомков никогда не угаснет признательность тем, кто защитил завоевания Октября.

От Борка, где шли ожесточенные бои, на- чинается Виноградовский район. Кончается он в Усть-Морже, недалеко от речки Шипилихм, где белые получили хорошую трепку и откуда бесповоротно удирали. Тут им стало не до жиру, быть бы живу… Плесы боевой славы омывают берега Виноградовского района.

На землях Борка, Сельца, Яковлевского, Двинского Березника и Усть-Моржа ныне шесть совхозов. Колхозов в районе с 1959 года нет. Совхозы показали несколько лучшие итоги в животноводстве, чем сельхозартели. В 1969 году совхозный район имел на шестьсот коров больше, продал молока на пять тысяч тонн и мяса на четыреста тонн больше, чем колхозы в 1958 году. Реорганизация маломощных и малолюдных сельхозартелей в совхозы себя оправдала. Однако в полеводстве и луговодстве некоторые хозяйства пока не ушли вперед от своих предшественников, и это сдерживает дальнейшее их развитие.

Другими стали лесные берега этого плеса. Когда на Двине шла пальба с канонерок, в устье ручья Рочегды не было никакого жилья. От береговой кромки шли леса и леса. Теперь теплоход подходит к пристани Рочегда. На высоком берегу — штабеля бревен и поселок. Это центр Конецгорского леспромхоза. Название предприятия оправдано не только близостью к нему деревень Конецгорья, но и тем, что первыми строителями поселка и сезонными рабочими на заготовке древесины были колхозники из этих деревень.

Оснащение леспромхоза техникой ныне не идет ни в какое сравнение с первыми годами его жизни. Газогенераторный мотовоз и паровоз, ходивший на дровах, сменили тепловозы и автомашины. А о лучковке и несовершенных механических пилах можно узнать только из рассказов первого директора леспромхоза Николая Прижимова да ветерана-стахановца Семена Луференко. В первый год силами колхозников леспромхоз не заготовил и тридцати тысяч кубометров древесины, ныне заготовляет триста тысяч кубометров в год.

С каждым годом все дальше и дальше уходит железнодорожный путь в лесную целину. За содержанием путей в исправности в леспромхозе зорко следит почетный гражданин Виноградовского района, потомственный двинской лесник мастер Михаил Рашев. Среди ремонтников транспортной техники — Александр Луференко, несущий эстафету отца, знатного лесоруба.

Конецгорский леспромхоз часть древесины перерабатывает на месте, в том числе дровяную, — на тару. Однако в использовании лесосечного фонда леспромхоз не может похвалиться, в лесосеках остается много лиственной древесины. От других двинских Конецгорский леспромхоз отличается тем, что плотит древесину своими силами.

Рочегда — большой поселок. В нем больше трех тысяч жителей. Как и в других лесных центрах, здесь рубленые двухэтажные дома, детские учреждения, средняя школа, клуб, магазины… Отличает Рочегду от других поселков на Двине большое индивидуальное жилищное строительство. Уже построено сто сорок таких домов. Это можно понять. Многие жители Рочегды — выходцы из Конецгорья, Топсы, Троицы, они, выехав из деревень, накрепко связали свою новую рабочую жизнь с лесом, с Рочегдой. А индивидуальные дома приближают их к привычному быту, но в быту вовсе не уводят назад.

В Виноградовском районе с населением в 26 500 человек за два года продано более двухсот мотоциклов, двухсот пятидесяти холодильников, тысяча сто стиральных машин, полтораста телевизоров, тысяча четыреста радиол. В Борецком магазине весь годовой лимит мотоциклов, лодочных моторов и стиральных машин использован за полгода. Новое в быт лесных и совхозных рабочих входит независимо от того, в каких домах они живут.

Шесть совхозов и три леспромхоза придают району экономический и социальный облик, отличный от старого, в котором индивидуальное крестьянское хозяйство «сочеталось» с сезонной работой в лесу. Когда в 1929 году собрался первый при новом административном делении районный съезд Советов, то мандатная комиссия зарегистрировала в числе делегатов 39 крестьян-бедняков, 64 середняка, двух батраков, одного рабочего и двух интеллигентов. В 1970 году на сплаве в границах района, в леспромхозах и совхозах было почти восемь тысяч кадровых рабочих. Население в районном Совете депутатов трудящихся представляли 36 рабочих, 16 представителей интеллигенции, 19 работников советских и партийных органов и 4 из учреждений сферы обслуживания.

В сравнении с двадцатыми годами вырос отряд интеллигенции. Еще в 1929 году в районе был только один техник и ни одного инженера. Это и понятно. Чтобы запрячь лошадку в лесовозные сани и руководить этой «техникой» с помощью вожжей м кнута, не требовались специалисты. Любой деревенский подросток постигал эту науку с детства. В 1970 году число техников и инженеров близко к тремстам. Весь район в 1929 году обслуживали семь фельдшеров и два врача. Ныне — больше восьмидесяти медиков, в том числе двадцать врачей. Семь агрономов, ветеринаров и зоотехников служили сельскому хозяйству, распыленному по единоличным дворам. Теперь девяносто специалистов работают в совхозах и районных организациях.

Центр Виноградовского района — поселок Березник издавна известен как важный водный транзитный пункт на устье Ваги. В дореволюционное прошлое деревни с официальным названием Семеновская и Ефимовская были объединены общим именем Двинской Березник. В 1905 году в двух деревнях числилось менее пятисот Жителей, в 1970 — в поселке больше пяти тысяч.

География Березника отлична от Верхней Тоймы и Красноборска, растущих вдоль и вширь. В Березнике центральная улица П. Виноградова застроена почти на пять километров, а параллельные ей улицы — около километра. Центральной части поселка расти вширь некуда. Улица Р. Куликова расположена на небольшой возвышенности, идет рядом с затопляемой низиной, а улица Хаджи-Мурата, по другую сторону от главной, граничит с лесным болотом. Поперечная Советская улица уже на втором квартале упирается в это болото, и дальше ходу ей нет. Со временем лесное болото, конечно, будет осушено, что важно для компактной застройки поселка и в санитарных целях.

Название поселок получил от ручья Березовка, березы же в прошлом вовсе не украшали улицы, не оправдывали названия села. Писатель К. Коничев, побывав в Березнике в тридцатые годы, отмечал отсутствие в поселке зелени. Пройдите теперь по березниковским улицам, и на больших участках вам будут сопутствовать березы и другие деревья. Почти целый квартал занял молодой парк. И чувствуется, что забота о «зеленом друге» повседневна. Молодые деревца посажены на сравнительно новой улице Хаджи-Мурата и на удлиненной части улицы П. Виноградова. Совсем недавно построены здания райкома партии и редакции газеты, а около них — деревья. Видел, как в засушливые дни на улицах автоцистерна поливала посадки живительной влагой.

Березник и теперь остается крупным транспортным пунктом, хотя устье Ваги летом закрыто для судоходства: один рукав засыпан песком с прослойками бревен, по второму идет молевой сплав древесины. Рейсы из Березника в Шенкурск значатся в расписании с оговоркой — «до спада воды».

В Березнике находится Двино-Важская сплавная контора. Она руководит сплавом древесины по реке Ваге, шестнадцати ее притокам и тринадцати речкам, впадающим в эти притоки, и крупнейшими на Двине запанями. Из них отправляется по Двине в плотах более трех миллионов кубометров древесины.

Сплавные работы до революции служили средством грубейшей эксплуатации капиталистическими фирмами сплавщиков-крестьян. По договору, заключенному в 1905 году, их обязывали: «При сплаве от мелководья лес выкатывать на берег и хранить, в следующую навигацию сплавить, не требуя особой платы. При устье запани устроить и потребный материал за готовить без особой платы. Бревна в запани хранить самим, а при утрате за каждое бревно платить 5 рублей».

Без реки и теперь нельзя представить путь дерева с места заготовки до заводской пилы, котла целлюлозного предприятия или до строительной площадки. Но при сходстве пути ни в условиях работы, ни в технологии сплотки нет ничего общего с прошлым, против которого во всех и всяких его проявлениях шла война и на двинских плесах. Весельная лодка, багор и топор — вот и все вооружение сплавщиков старого времени. Ныне труд механизирован. На каждого сплавщика приходится технического вооружения более десяти лошадиных сил.

Проследим водный путь бревна. Вывезенная на берег древесина до вскрытия реки лежит в штабелях. Это называется нижним складом. Но вот прошел лед, держится половодье. Тогда надо успеть скатать бревна в воду и прогнать их врассыпную — молем до устья речки, впадающей в большую реку Вагу.

На нижних складах мелюих речек для скатки древесины еще служит «аншпуг» — кол в руках рабочего, на больших окладах на сброске применяют тракторные агрегаты. Видел, как трое рабочих за двадцать минут спустили в Двину двадцать кубометров бревен. Штабель в 1200 кубометров с помощью агрегата они сбросят на воду за три рабочих дня. При ручной скатке им потребовался бы месяц. Но и трактор на сброске древесины в реку — не последнее слово техники. В ближайшие годы двинские нижние склады оснастятся кранами.

Но вот из маленьких речушек древесина вошла в притоки Ваги, прошла молем по ним и вышла к устью рек. Впереди путь по многоводной весной Ваге. Сразу из всех притоков древесину в Вагу выпустить нельзя. Река не справится с такой ношей на своей спине. И не легкая это стратегическая задача регулировать выпуск древесины из устья мелких рек в большой молевой сплав! Если выпустить больше, чем может в данное время осилить река по уровню воды, создадутся пробки-заломы. Если придержать выпуск древесины дольше, чем следовало бы, большая вода уйдет и последние партии бревен придется тащить по важским пескам… Никакие учебники здесь не подскажут решения. Нужен опыт предвидения и, конечно же, архиоперативная информация об обстановке на речных путях.

Одна из встреч с начальником Двино-Важской сплавной конторы Е. В. Шимаховым состоялась, когда он вернулся из осмотра своей водной «епархии» с вертолета. Это дало ему точную картину обстановки на сплавных путях, протяженность которых превышает восемьсот километров. Стало ему ясней, где отстает молевой сплав на речках, где назревают или уже создались опасные места на Ваге…

Нельзя сказать, чтобы древесина плыла на реках только по воле волн и водных струй, которые коварно норовят приткнуть бревна к берегу, пользуясь их собственной беспомощностью. Миновать берега и песчаные отмели на фарватере помогают древесине ограждения из бон — длинных цепочек из сколоченных в три-четыре ряда бревен, соединенных цинковыми канатами. Наплавных сооружений у Двино-Важской сплавной конторы около шестисот километров. Помогают сплаву патрульные катера с малой осадкой и моторные лодки.

Около шестисот тысяч кубометров древесины не попадает в Вагу. Она выгружается с реки Устьи на железную дорогу. Перед впадением Ваги в Двину часть древесины задерживается в запани Шидрово. Работа этого сплавного рейда зависит от капризов Ваги, гидрологические условия которой по годам весьма изменчивы. В 1957 году в Шидрове сплотили шестьсот тысяч кубометров древесины. В 1969 — только пятьдесят тысяч, в 1970 году — двести пятьдесят тысяч.

Более двух с половиной миллионов кубометров древесины из Ваги выходит на Двину. Она попадает в крупные рейды — механизированные предприятия по сплотке— Пенье, Пянда, Хетово. Ведет сплотку Двино-Важская контора и древесины в устье реки Ваеньги и древесины, что сбрасывается с берега Двины в Почтовом.

Побываем на ближайшей к Березнику запани Пенье. Бревна из Ваги подплывают сюда общей массой, в которой находятся различной длины и толщины и сосна и ель. Рабочие с помощью багров направляют эту разносортную древесину из главного коридора в те или другие боковые ворота. В каждые нужно выталкивать из главного потока древесину только определенного ассортимента. Конечно, легко отличить ель от сосны, тонкое бревно от солидного пиловочника. Но нужен наметанный глаз, чтобы заметить разницу между одиннадцатью и двенадцатью сантиметрами в толщине бревна. При ошибке оно попадает не в те ворота и при сплотке нарушит односортность пучка древесины.

На запань Пенье я попал в одну из смен, на которой командовал парадом бревен опытный бригадир Петр Юртаев, заслуженный работник заготовок и сплава РСФСР. С войны пришел с боевым орденом Красного Знамени, на сплаве заслужил орден Ленина и орден Октябрьской Революции. В руках рабочих багры. Этим древнейшим орудием они направляют бревна в боковые протоки, согласно указаниям на щитах. Только направляют, а для проталкивания не надо усилий: бревно поверхностью коснется вращающегося барабана с зубьями и с его помощью быстро пройдет в боковой коридор. На выталкивании каждого сорта древесины раньше стояли два-три рабочих, теперь с помощью «барабанного ускорителя» справляется один.

Бригадир Юртаев с багром появляется то в одном, то в другом месте сплавного конвейера, оказывая помощь. Да и идя на обеденный перерыв, он в числе последних из пятидесяти человек бригады положил багор. Думается, точную характеристику бригадиру дал старый сплавщик Алексей Киселев:

— У нашего бригадира руки не в карманах! Труженик, работяга и руководитель.

Вот к сплоточному станку, стоящему в конце главного коридора, подошла однородная древесина. Всякая другая ушла в боковые протоки. Теперь над бревнами, чинно рядком лежащими на воде, отсчитав, сколько их пойдет в пучок, священнодействует Светлана Третьякова, учетчица. На глаз она определяет длину и толщину каждого бревна, лишь изредка прикладывая к торцу мерку, чтобы убедиться в правильности меры.

Сплоточный станок сжимает ряд бревен в пучок, выравнивает в нем концы, обвязывает пучок проволокой. У пульта управления — Виктор Назаров. Работает он в Пенье восемь лет, приехав сюда по окончании курсов на Каме. Родом из Ульяновской области, он как приехал на Север, так и прирос к нему:

— Да я теперь и жизни без леса, грибов и ягод не представляю!..

Назаров — не единственный волгарь, прижившийся на Двине. И Юртаев, более двадцати лет работающий здесь, приехал из волжских краев. Да и Кисляков — волгарь. Он уже — пенсионер, на родину не вернулся и вышел «подмочь ребятам» на сплотке.

Объем пучка зависит от глубин в Двине в период сплотки. Бывает в нем двенадцать, пятнадцать и даже тридцать кубометров. К каждому пучку прикрепляют бирку с номером, а в документе указывают, сколько, какой длины и толщины бревен в пучке и объем древесины. Из пучков формируют плот, и на буксире парохода он идет в Архангельск. За сезон Пенье отправляет около миллиона кубометров древесины. Возглавляет коллектив запани много лет орденоносец Михаил Абрамов.

Когда плот приходит на рейд в Архангельск или Боброво, представители Беломорской сплавной конторы и предприятия, которому назначена древесина, берут из плота пять-десять процентов пучков, распускают их, измеряют каждое бревно и полученную кубатуру обобщают на весь плот. Слов нет, поручиться за точность определения «на глазок» меры каждого бревна Светланой Третьяковой и всеми шестьюдесятью учетчиками нельзя. Но кто может поручиться, что объем пробных пучков точно определяет количество древесины во всем плоту?.. Назрела необходимость применения «механического кубатурника», показатели которого были бы бесспорны и для сдающих, и для принимающих плоты. К тому же это сократило бы многие сотни учетчиков на двинских рейдах и десятников на приемке древесины.

Сплавная контора принимает древесину от леспромхозов на нижних складах до наступления молевого сплава и сдает ее по окончании сплава в плотах. Разница в объеме принятой и сданной в 1969 году древесины составила двести тысяч кубометров. Сплавная контора материально отвечает за недостачу. Но в этом повинна только ли она? Ведь молевой сплав древесины, принятой сплавконторой на нижнем складе, ведут по молевым речкам леспромхозы.

В «большом накладе» сплавщики остаются и по другой причине. Бревно на нижнем складе они принимают от леспромхозов свеженьким, только срубленным. В нем нет ни синевы, ни короеда, ни трещины. Принимается и оплачивается высоким сортом. Принятая в мае и поздней древесина в молевой сплав этого года не попадет, лежит в штабеле все лето, зиму, с апреля снова ее греет солнышко… Несколько месяцев бревно болтается в воде. Предстает оно в плотах перед приемщиками-браковщиками вовсе не в том качестве, в котором приняли его сплавщики на нижнем складе около года назад. Сдается значительная часть древесины более низким сортом. Хотя ясно, что хранить на берегу и сплавлять бревно в целлофановой упаковке не имеется возможности. Сплавщики попадают в положение переживающих «во чужом пиру похмелье».

Двино-Важская сплавная контора по объему сплава занимает ведущее место на Двине. Но география сплава охватывает весь бассейн Северной Двины с ее притоками. Около миллиона кубометров поступает древесины в Двину с Юга и Сухоны, больше полумиллиона с Вычегды. Идет сплотка на устье Малой Двины — в Шипи-цыне и Забелье, на Большой Двине в Дябрине — на устье Уфтюги, в устьях рек Нижней Тоймы, Кодимы, Обокши, Емцы, Пинеги…

На всем пути по Двине из Котласа теплоход часто обгоняет плотоводы, степенно буксирующие древесину. И каждый четвертый плот, приходящий в Архангельск, — это труд сплавщиков из района, носящего имя героя гражданской войны.