Двойные листочки

— Так, народ, думаю, что вы в курсе…

Тут его прервал какой-то скрежет. Все обернулись на звук. Ваня тоже.

Источником шума оказалась Вика, которая выдвинула один из стульев и теперь демонстративно тащила его через половину зала. Она делала это нарочито медленно, не отрывая стул от пола, создавая тем самым противный скрип и довольно комичную картину. Ребята начали хихикать, а Певцов молча наблюдал, как

Вика со стулом приближаются к нему. Спустя добрых полминуты она наконец дошла и поставила свой стул рядом с Певцовым. Ваня едва сдерживал смех, настолько у того был растерянный и недовольный вид. Ребята за столом продолжали пересмеиваться, но ничего не говорили, вероятно, в ожидании, что Певцов как-то отреагирует на провокацию. Вика же абсолютно непринуждённо села рядом с ним во главе стола и, будто на светском рауте, заговорила:

— Спасибо, что подождал, когда мы все сядем на свои места. — Она выразительно посмотрела на Петю. — Продолжай, коллега.

Петя по-прежнему молчал и буравил Вольскую взглядом. Бунько хихикнул:

— Ребята, кажется, у нашего старосты шок. Пора закупаться на этот учебный год попкорном! Это будет весело.

Под общий смех Певцов наконец вышел из оцепенения, прочистил горло и, кривовато улыбнувшись, продолжил говорить, как будто ничего не произошло:

— Так вот, да… Думаю, что вводить вас в курс дела не надо: пятое октября, день учителя, концерт. Мы одиннадцатый класс, поэтому учителя ждут от нас самых красивых аттракционов. У меня, как обычно, есть лучшее предложение, но давайте сначала выслушаем вас. Погнали. Готов утонуть в ваших идеях.

Он выжидающе распахнул глаза на ребят. Все молчали.

— И звук цикад был ему ответом… — сказал Савченко, и все засмеялись.

— Мне завтра отчитываться Марише…

— Нам отчитываться, — поправила его Вика.

Петя сел ровнее и продолжил:

— Давайте, мозговой штурм. Первое, что приходит в голову! Игорёк, с тебя начнём.

Петя кивнул Бунько.

— Можно стих сочинить про каждого учителя. Коротенький. Типа частушек!

Певцов покачал головой.

— Наша задача — поздравить учителей, а не оскорбить. Никаких частушек. Дальше. Серый, что скажешь?

Савченко мотнул головой в сторону Мили, постукивавшей безупречным маникюром по столу.

— Давайте девочки танец поставят.

— Давайте мальчики тоже что-нибудь сделают для разнообразия, — огрызнулась ему в ответ Миля. Лёгкий стук ногтей ужасно раздражал Ваню.

— Танец был в конце прошлого года на родительский день, — сказал Петя. — Ещё идеи? Данёк?

Жгунов провёл рукой по затылку.

— Можно наши фотки с учителями в презентацию запихнуть. Музон сопливый сверху — и вуаля! — зал рыдает.

— Вот на Последний звонок ты этим и займёшься. Сейчас слишком рано слезодавильню устраивать, знаешь ли.

— А давай ты тоже что-нибудь предложишь? — сказала Вика, вызывающе посмотрев на Петю.

Ребята обменялись ухмылками, которых Ваня не понял.

— Предложу, милая, не переживай. Сначала я хочу убедиться, что никто не хочет выступить и что я никого не обломаю, выступив сам.

Вика подняла одну бровь.

— Ты хочешь выступить? Сам? И что же ты будешь делать? Танцевать в присядочку?

Ребята снова хмыкнули. Петя повернулся к Вике всем корпусом с очень дерзкой ухмылкой и поднял перед ней правую ладонь.

— Следи за руками, милая.

И так же медленно, как Вика тащила стул, Петя, не отрывая глаз от Викиного лица, опустил правую руку во внутренний карман пиджака и, словно в замедленной съёмке, вытянул оттуда… Барабанные палочки. Затем быстро провернул их в руке, всё так же неотрывно глядя на Вику.

Ваня удивлённо поднял брови. Певцов играет на ударных? Кто бы мог подумать. Вика, похоже, разделяла Ванино удивление, поскольку неожиданно тихо спросила:

— Ты… Ты играешь?

Певцов нарочито небрежно повёл плечами и откинулся на спинку кресла.

— Ну так. Немного.

— Немного? — хихикнул Бунько и посмотрел на Вику. Та медленно перевела взгляд на Игоря, который восторженно добавил: — Наш Петруша — просто звезда!

— Звезда? — переспросила Вика, потом снова посмотрела на Петю. — И ты что, постоянно таскаешь их с собой? — Она кивнула на палочки, которые Петя теперь медленно перекатывал между пальцами.

Ребята за столом обменялись смешками. Вика непонимающе на них посмотрела. Ответила ей Миля, продолжая усмехаться:

— Да, Вика. Петруша всегда таскает их с собой.

— И говоря «всегда», — добавил Трофимов, — мы имеем ввиду вообще всегда. Он даже ест иногда с ними в руках. Шутки о том, что он и спит тоже с ними, перестали быть смешными ещё в шестом классе. Даже удивительно, что вы их до сих пор не видели.

Вика снова посмотрела на танцующие палочки в руках Певцова.

— Это…

— Это горячо. — Певцов кивнул. — Знаю.

Петя всё это время продолжал смотреть на Вику, сияя, как именинник. Вика закатила глаза и, кажется, наконец справилась со своим удивлением.

— Я хотела сказать: «неожиданно». И что, ты будешь играть один? — спросила она.

— Видимо, придётся, — вздохнул Певцов, а затем выстрелил в неё нагловатой ухмылкой. — Но не волнуйся, я достаточно хорош, чтобы зал даже мне одному аплодировал стоя, — сказал он, изобразив очередной трюк палочками.

Ване показалось, что Вике стоило больших усилий не посмотреть в этот момент на Петины руки.

— Очень скромно, Певцов, — сухо сказала она. — Давай найдём тебе ещё кого-то.

— Петруш, так пусть Миля с тобой поёт, — предложил Савченко.

— Ты задолбал меня припахивать, — раздраженно прошипела Миля. — Не буду я петь.

— Вы ж выступали вместе в прошлом году, — не унимался Серёжа.

— Да, умник, выступали. Только нас там было четверо: ещё Наташа на клавишах и Дима на вокале, а я так, на фоне. Но они же в одиннадцатом были, выпустились. Теперь оба радостно вспоминают нас, один из Германии, вторая из Финляндии. Так что не вариант, Савченко. Ударные и голос — это ещё не песня.

— Скажи это группе Queen, которые написали «We will rock you».

Все повернулись к Ване.

— О, — оживился Петя. — У нас тут знаток нарисовался. Играешь на чём-нибудь?

Ваня замялся всего на секунду, и Петя вцепился в эту заминку, почуяв добычу.

— Та-а-ак. Колись, Низовцев. Что умеешь?

Ваня выдохнул через нос.

— Гитара. Но я не выступаю.

— Ещё как выступаешь. Ты нужен коллективу и школе! К тому же, ты новенький.

— И что?

— И то. Тебе же, наверное, грамота в портфолио не будет лишней?

Ваня стрельнул в него взглядом. Петя пояснил, растягивая слова:

— Да-да. Все, кто участвуют в каких-либо мероприятиях, в конце четверти получают грамоты. Потом это всё суммируется, и школа даёт общую характеристику и оформляет документы для портфолио, ну да ты, наверное, в курсе, как это работает. Ты новенький, тебе больше всех надо везде вписываться.

— А другим что, не надо? — буркнул Ваня, уже жалея, что так тупо спалился, и понимая, что согласится.

— А мы своё уже накопили, — сказал Трофимов, откинувшись назад и потянувшись.

— Так, ладно. — Петя махнул собравшимся, привлекая внимание. — Ударные и гитара, это уже кое-что. Больше никто не хочет ничего предложить?

Ребята покачали головами.

— Тогда мы с Низовцевым начинаем репетировать со следующей недели. Миля, ты тоже приходи, посмотрим, может, что-то получится и с твоим бэк-вокалом.

Миля бросила мимолётный взгляд на Ваню и кивнула.

— Вот и славно! Сейчас все лавры наши, но на новый год выступать будем вместе! Все свободны.

Ребята с шумом поднялись из-за стола, задвигали стульями и по группкам вышли из библиотеки.

ПЕТЯ

О да. Это было красиво.

Петя шёл по коридору и ещё раз проигрывал в голове недавнюю сцену в конференц-зале. Какое у рыжей было лицо. Как она смотрела на его руки. Петя ухмыльнулся. Конечно. Ни одна девчонка не оставалась равнодушной к его увлечению. Он специально два дня не доставал палочки в школе, хотя они действительно всегда были с ним. Он решил дождаться подходящего момента, чтобы застать Вольскую врасплох. Получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Она была в шоке. И это она ещё не видела, как он играет. Петя не мог сдержать улыбку.

Но тут его взгляд зацепился за Низовцева, который шёл по коридору недалеко впереди, и мысли Пети потекли в другом направлении.

Интересно будет посмотреть, на что способен этот новенький. Если они сыграются, из этого может получиться сносный номер на концерт даже без вокала. Миля им не поможет, у неё боязнь сцены, и от волнения она поёт хуже, чем могла бы. Впрочем, на подпевке она в прошлом году справилась неплохо. Но подпевка — это не сольный вокал, Милька не потянет. Значит, будут играть вдвоём, просто мелодию.

Петя чувствовал себя окрылённым. Он снова будет играть, и по уважительной причине, которую отец, возможно, даже примет. Школьный концерт — это важно, можно преподнести это как необходимость, ради портфолио. И добавить, что он староста и должен подавать пример. Да. Он сможет.

Следующие несколько уроков Петя то и дело ловил на себе случайный взгляд Вольской. Конечно, теперь-то он практически не выпускал палочки из рук, и, положа руку на сердце, откровенно красовался. И хотя ребята к этому уже привыкли, после физики Миля не выдержала:

— Петруша, хватит, умоляю. В глазах рябит уже от тебя.

Петя хмыкнул, последний раз подбросил палочки и убрал их в карман пиджака. Тут он заметил новенького, который шёл мимо них по коридору.

— Низовцев!

Тот обернулся и поднял бровь.

— Певцов?

Петя пошёл к нему, чуть не столкнувшись по пути с двумя мелкими из начальной школы, которые бежали мимо. Сердито на них зыркнув и сказав: «Не бегать!», он обратился к Ване:

— Предлагаю репетировать по средам, там относительно лёгкий день и заканчиваем не поздно.

Низовцев безразлично пожал плечами.

— Окей.

— Гитара у тебя есть? Если нет, можно взять одну из школьных…

— У меня есть гитара, — огрызнулся Ваня.

Петя поднял ладони вверх.

— Ладно-ладно, есть — и хорошо. На какой ты, кстати, играешь? Акустика?

— На ней тоже, но больше люблю электронную. У меня есть обе. Тебе какую?

Петя задумался, пытаясь скрыть удивление. Кто бы мог подумать.

— Давай начнём с акустики. Или нет. Не знаю… Электрогитара с ударными звучит мощнее.

Ваня кивнул.

— И подумай, что будем играть. Что ты можешь? — спросил Петя.

Низовцев чуть поднял уголок губ.

— Что угодно.

Петя прищурился и склонил голову вбок.

— Довольно громкое заявление.

Ваня пожал плечами и ответил:

— Давай определим хотя бы жанр, а к среде подумаем, что может понравиться в этом жанре учителям. Мы же для них это делаем, как я понял.

— Да, но нам самим тоже должно нравиться.

— Что же тебе нравится? — спросил Ваня.

Петя ответил ему в тон:

— Что угодно.

Ваня хмыкнул.

— Ну, если это концерт на день учителя, нужно что-то попсовое и что все знают. И быстрое, то есть не медляк.

Певцов кивнул.

— Быстрое, попсовое, что все знают. К среде нужны варианты.

Они кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.

После последнего урока, где Загировна сорок минут пытала несчастную Макарову у доски и в итоге довела до слёз, Петя спустился на первый этаж. Но пошёл не к шкафчикам, с толпой счастливых школьников, а в противоположную сторону, в кабинет музыки. Он постучал в дверь.

— Да-да, заходите, кто там такой вежливый?

— Вероника Николаевна, здравствуйте! Можно?

— А, Певцов. Заходи, конечно. В этой школе для тебя почти все двери открыты.

Ему махнула полноватая учительница средних лет, сидящая за столом напротив двери, и с теплотой в голосе спросила:

— Чем обязана визиту столь высокопоставленного лица?

— Ну не такого уж и высокопоставленного. Так, рядовой староста, — улыбнулся ей Петя. Учительница хмыкнула.

— Чего хочешь, староста?

— Ну почему сразу хочу, может, я просто так пришёл, повидаться! По старой дружбе!

Вероника Николаевна наклонила голову и посмотрела на него поверх очков.

— Ну ладно. Нам бы порепетировать.

— Кому это — нам? Наши звёзды же выпустились.

— Я нашёл новых. Точнее одну новую звезду. Впрочем, может, и не звезду. К нам новенький пришёл, говорит, что на гитаре играет. Ну и мы с Милей, как обычно.

— Ко дню учителя репетировать будете?

— Ага. Мы ещё вместе не играли и новенького не слышали, надо посмотреть вообще, что он умеет. Можно нам у вас тут собираться?

— Да можно, почему нет, дверь ты без меня откроешь и закроешь. Когда вы хотите?

— В среду можно?

Учительница прикинула что-то в уме.

— Да, среда подходит. Но только после четырёх часов, до этого сюда малыши на дополнительные придут.

— После четырёх, понял.

— Я тогда подключу для вас всё: микрофон, ударные, что ещё? Новенький ваш на какой гитаре играть будет?

— Электро. Говорит, у него есть, но мы её к усилителю будем подключать, так что потревожим оборудование. Вы не переживайте, я всё сам сделаю.

— И потом чтоб порядок после себя оставили!

— Всё будет в лучшем виде! — Петя прижал кончики пальцев к виску на манер воинского приветствия.

— Ладно, Пётр. Мы договорились. После четырёх в принципе можете в любой день сюда приходить. Мало ли, вдруг понадобится. Класс будет свободен.

— Спасибо, ВероникНиколаевна! — довольный Петя закрыл за собой дверь.

ВАНЯ

В следующую среду Ваня отправился в школу с гитарой в чёрном чехле за спиной. Как обычно, он пришёл очень рано и в полной тишине добрёл до своего шкафчика. Открыв его, он быстро скинул куртку, сменил кеды на слегка потёртые оксфорды и мельком глянул в зеркало, которое висело рядом. На него карими глазами посмотрел юноша в чёрном костюме. Всё в том же чёрном костюме. Ваня поправил узел тонкого чёрного галстука и слегка скривил рот от мысли, что Певцов сегодня, наверное, снова придёт в чём-то новом. За неделю он ещё ни разу не повторился, и Ваня с Викой уже начали над этим шутить и ждали, когда же у Певцова закончатся наряды. Сама Вика, к радости Вани, хранила верность фиолетовому пиджаку и ходила в нём практически каждый день.

Ваня отвернулся от своего отражения и посмотрел на чёрный чехол. В шкафчик не влезет. Можно было бы положить гитару наверх, на шкафы, но оставлять её на виду без присмотра на целый учебный день не хотелось. Он вздохнул и закинул чехол на плечо — видимо, придётся носить её с собой. По дороге в школу Ваня успел заметить, как на него поглядывают девушки в автобусе, а к такому вниманию он совершенно не стремился. Достаточно того, что он постоянно ловил на себе взгляды Мили. Но тут его посетила дерзкая мысль, что наличие гитары может добавить ему популярности не только среди учениц. Ухмыльнувшись сам себе и бросив последний взгляд в зеркало, он быстро зашагал к кабинету русского.

Ваня поднялся на второй этаж и обратил внимание, что свет в коридоре уже горел. Значит, Яна в школе. Дойдя до её кабинета, он прислонил гитару к стене и уже собирался сесть на диван, как внезапно дверь открылась и в проёме показалась Яна с чашкой в руке.

— Ой, Ваня, привет, ты снова рано! — удивленно сказала она ему и улыбнулась.

— Сегодня я проиграл — вы пришли раньше, — ответил он и тоже улыбнулся.

Яна хмыкнула.

— Не знала, что у нас соревнование. Но на самом деле, я надеялась, что ты придёшь пораньше. Скажи, ты сейчас занят?

Ваня пожал плечами.

— Да нет, не особо.

— Ты не мог бы помочь мне с проектором? Там нужно подкрутить линзу, а он под потолком, мне не достать.

— Без проблем, — ответил Ваня и подхватил гитару. Зайдя в класс, тут же бросил взгляд на потолок — будет неловко, если и он не дотянется.

— Я пойду помою чашку, а ты пока ничего не трогай, я сейчас!

Яна вышла в коридор, оставив Ваню одного. Он медленно вдохнул и посмотрел в окно, слушая удаляющиеся шаги Яны. На часах было без пятнадцати восемь, солнце встало совсем недавно. В кабинете снова не горел верхний свет, класс освещали только настольная лампа и экран проектора. На экране отображался рабочий стол, но изображение было очень смазанным, названия ярлыков и папок едва читались. Ваня положил гитару на свою парту, рюкзак кинул на пол рядом и подошёл к центру класса. Он как раз прикидывал, на какую парту ему лучше встать, когда услышал за спиной шаги.

— Видишь, съехал фокус у проектора почему-то. Не понимаю, как это могло случиться.

— Это школьный домовой, наверное. Вы ему понравились, — ответил Ваня, отодвигая стул и вставая на него, а потом на одну из парт.

— Надеюсь, этот домовой добрый и не будет лить чернила на ваши контрольные.

— Надеюсь, именно так он и поступит. Надо будет его чем-нибудь задобрить, — говоря это, Ваня аккуратно потянулся к проектору и с облегчением заметил, что без труда достаёт до него. Он покрутил линзу влево-вправо и очень быстро смог поймать убежавший фокус. Добившись идеально чёткой картинки, он посмотрел сверху вниз на Яну и спросил:

— У вас есть тряпка или салфетка?

— Зачем?

— Тут пыль толщиной с вашу руку. Давайте протру, раз уж я всё равно здесь.

Яна моргнула, глядя на него.

— Конечно. Я об этом даже не подумала. Спасибо. — Она протянула ему влажную салфетку.

Ваня принялся вытирать проектор, после чего легко спрыгнул на пол, взял ещё одну салфетку и протёр парту и стул. Яна всё это время смотрела на него, чем немного смущала. Когда Ваня поднял на неё взгляд, она благодарно ему кивнула:

— Спасибо тебе ещё раз! Ты мой герой сегодня.

— Да ладно, пыль вытирать — это ж не сочинения писать.

Ваня выкинул грязные салфетки в мусорницу в углу класса и снова подошёл к Яне, картинно отряхивая руки.

— Ну с сочинениями у тебя тоже проблем нет, — она ему улыбнулась и вдруг спросила: — Будешь кофе? Герой должен получить свою награду.

У Вани в голове пронеслась шутка про то, что героям в награду положен поцелуй принцессы, но он не осмелился сказать это вслух, а вместо этого неожиданно для себя ответил:

— Если у вас найдётся молоко, то буду.

— Найдётся. — Яна кивнула и подошла к своему столу. На подоконнике рядом со столом за занавеской стоял чайник, и Яна щёлкнула кнопкой, чтобы вскипятить воду. — Я и сама по-другому не пью. Без молока ощущение, что пьёшь воду из лужи.

Ваня рассмеялся.

— Точно. Ну не то чтобы я пробовал воду из лужи, конечно.

— Да, и я не пробовала. — Яна тоже рассмеялась. — Это я так…

— Чисто метафорически, — с улыбкой закончил за неё Ваня.

— Именно!

Яна прошла в другой конец класса к шкафам, открыла нижнюю дверцу одного из них и достала банку кофе, ещё одну чашку, маленькую коробку молока и упаковку вафель. Ваня помог перенести это всё на последнюю парту, а Яна снова вернулась к своему столу, взяла чайник, свою чашку и кивнула Ване.

— Садись, насыпай, наливай, в общем, делай себе кофе. Извини, сахара нет, но есть вафельки.

— Вафельки, как мило, — ответил Ваня, отрыл банку с кофе и застыл с ложкой в руке. — Вам сколько?

— Одну с горкой.

Ваня насыпал кофе сначала в Янину чашку, потом в свою, Яна налила им воды и молока.

— Бери вафельку! — сказала она, уже жуя одну из них.

— Беру вафельку! — ответил ей в тон Ваня. — Но я не очень люблю сладкое.

— Я тоже! — невнятно ответила Яна. — Я бы лучше какой-нибудь сэндвич съела или круассан с сыром! Но, к большому сожалению, учителям дарят только сладкое.

— Вам уже успели что-то подарить? Быстро вы всех очаровали. — Ваня откусил кусок сухой вафли и отпил кофе.

— Нет, со мной поделились коллеги, которых задарили их классы на первое сентября. Старшие-то ленятся, а малыши учителям кучу цветов и конфет всегда тащат. Это здорово.

— Здорово умереть от диабета?

— Здорово выражать любовь, циник! — Яна засмеялась и приблизила свою руку к Ваниной. Но дотронулась она не до руки, а до упаковки с вафлями. Разумеется. Ваня мысленно дал своему раскисшему вниманию оплеуху и ответил:

— Я не циник, я реалист. Если вы будете есть всё, что вам дарят ученики, у вас точно будет диабет второго типа. Ещё и фигуру испортите красивую.

Сказав это, Ваня на секунду замер, добавил себе вторую воображаемую оплеуху и сделал огромный глоток кофе. Яна опустила глаза в свою чашку и улыбнулась.

— Спасибо.

Она повернула голову, и взгляд её упёрся в чёрный чехол.

— О, у тебя с собой гитара? Ты играешь?

— Да нет, просто так ношу, вместо портфеля. Новая мода.

Яна хихикнула.

— Ладно-ладно, играешь. А зачем она тебе сегодня?

Ваня не смог подавить вздох.

— Староста припахал на концерт.

— А ты не хочешь?

— Не особо.

— Почему тогда согласился?

— Согласился, потому что Певцову довольно трудно отказать, — поморщился Ваня. — К тому же, его аргументы по поводу портфолио были весьма убедительны. Для поступления мне нужна хорошая характеристика, так что, как бы мне это не претило, ради дополнительных баллов к аттестации я и голым на сцене станцую, не имеет значения.

Яна задумчиво на него посмотрела.

— Значит, ты не любишь играть?

— Наоборот, — коротко ответил Ваня.

— Что наоборот?

— Слишком люблю. Так люблю, что запретил себе в этом году. Музыка отвлекает от занятий, а мне нужно поступать.

— Понятно, — тихо сказала Яна, после чего продолжила более бодрым тоном: — Я тоже обожаю гитару! Сама когда-то музыкальную школу окончила.

— На чём играли?

— Фортепиано.

Ваня поднял край губ.

— Мог бы и не спрашивать.

— Почему?

— Потому что фортепиано вам подходит. Не могу вас представить с гитарой или за ударной установкой.

— Да, фортепиано — это романтично и нежно, мне нравится. Точнее, нравилось. Я уже давно не играю.

— Почему?

Яна повела плечами.

— Да всё как-то некогда. Или вдохновение растеряла. Не играла лет семь. Как окончила школу, так и не садилась больше. А сейчас уже и не вспомню ничего.

— Получается, вам двадцать два?

Яна хлопнула глазами.

— Почему ты так решил?

— Ну, вы закончили музыкальную школу и семь лет не играли. Если предположить, что вы, как большинство, закончили музыкалку лет в пятнадцать, получается, что вам двадцать два. — Ваня пожал плечами. — Математика — наука точная.

— Может, я закончила музыкалку в двадцать. Или в тридцать.

Ваня хмыкнул.

— Ну нет, вам точно не может быть тридцать семь.

Яна легонько провела пальчиками под подбородком.

— Пластика, Иван, творит чудеса.

Ваня с улыбкой покачал головой и одним глотком допил всё, что было в чашке. Затем он встал и протянул руку.

— Давайте вашу, схожу помою.

Яна, тоже уже допившая свой кофе, подняла на него удивлённый взгляд и молча протянула чашку.

— Вы так смотрите, как будто никогда не видели вежливых парней.

— Вежливых парней, предлагающих помыть чашку, точно не видела.

— Не везло вам, значит, с парнями.

Яна подняла бровь.

— Довольно дерзко говорить такое учительнице, Низовцев.

Ваня ухмыльнулся и притворно вздохнул.

— И вот я уже не вежливый Ваня, а дерзкий Низовцев.

— Одно другому не мешает, полагаю, — сказала Яна с какой-то новой ноткой в голосе.

Ваня улыбнулся:

— Очень надеюсь, что так.

С чашками в руках он дошёл до туалета, а когда вернулся с чистой посудой, Яна уже сидела за своим столом и проверяла тетради.

— Спасибо большое! Поставь, пожалуйста, на нижнюю полку, — она махнула ему в сторону одного из шкафов.

Ваня поставил чашки на место, подошёл к своей парте с гитарой и осторожно опустил чехол на пол, прислонив к столу.

— Ты так весь день и собираешься с ней ходить?

— Да, в гардеробе не рискнул оставить.

— Ты можешь оставить её здесь. Доверься мне, — сказала Яна, перехватив взгляд сомневающегося Вани. — Закинь на шкаф, там её никто не потревожит. Если кто-то рискнёт, будет потом исправлять вагон двоек до самого нового года.

Ваня прыснул.

— Какая охрана! Я польщён.

Ваня аккуратно положил чехол на книжные шкафы. Через несколько минут кабинет начал заполняться одноклассниками, и Ваня уткнулся в телефон. Рядом с ним отодвинулся стул.

— Привет.

Ваня поднял глаза. Эмилия, одетая в тёмно-коричневое платье чуть выше колена, села за парту Вики и кокетливо скрестила ноги, как бы невзначай демонстрируя Ване их красоту. Ноги Ваня оценил. А вот с Милей разговаривать ему не хотелось, в ответ он просто кивнул, но её это нисколько не смутило.

— Сегодня в четыре встречаемся на репетиции, ты в курсе?

— В курсе. Я же есть в чате «Группа», — Ваня жестом изобразил кавычки и наполнил голос иронией.

Миля улыбнулась.

— Да, Петруша бывает душной занозой, но организатор он хороший, с ним не забалуешь.

— Это я уже понял.

— Ты же придёшь?

Ваня коротко выдохнул и кивнул.

— Выбора у меня особо нет, — ответил он.

Миля уже собиралась ему ответить, но тут за их спинами раздался звонкий голос Вики:

— Какой в этой школе классный сервис — стулья с подогревом! А подогрев обеспечивают задницы одноклассников. Вот это я понимаю — взаимовыручка в коллективе.

Ваня улыбнулся и махнул Вике в знак приветствия, а Миля резко вскочила со стула.

— Почему ты вечно ведёшь себя так по-хамски? — обратилась она к Вике, которая уже выкладывала вещи на свою парту. После этих слов Вика замерла и картинно задумалась, глядя в потолок.

— Даже не знаю, к какому слову прицепиться в первую очередь — к «вечно» или к «по-хамски».

Пожалуй, я просто посоветую тебе прогуляться вон до того шкафа. — Вика указала рукой на один из книжных стеллажей в конце кабинета. — Видишь, там толковый словарь Ожегова стоит? Глянь в нём сначала слово «чувство», а потом слово «юмор» и постарайся соединить в голове всё, что прочитаешь. Будет непросто, но ты справишься.

Ваня беззвучно рассмеялся, а Миля резко отвернулась от Вики и села на своё место. Вика тоже села, испустила глубокий вздох и прилегла на парту, положив вытянутую руку под голову.

— Еще только восемь сорок пять, а этот день уже меня утомил, — простонала она и посмотрела на Ваню. — Удачи на репетиции. С этими двумя она будет сплошным удовольствием. — Вика указала взглядом на Петю, который только что зашёл в класс. В новом костюме. Староста был чернее тучи, что не слишком сочеталось со светло-бежевым цветом его пиджака.

— Ну, надеюсь, всё будет не так плохо.

— Надейся, надейся. На концерте я сяду в первый ряд и буду бросать тебе цветы. Или помидоры. Смотря как будешь играть.

— В первом ряду сидят учителя, — вклинилась Яна, которая, по-видимому, слышала всё, что говорилось за первыми партами. — Так что помидоры придётся бросать мне. Извини. — Она улыбнулась Вике.

— О, я не против, так даже ещё лучше, — хихикнув, ответила Вика.

— То есть вы в меня вообще не верите и принесёте только помидоры? — Ваня с вызовом улыбнулся Яне.

— Верю, конечно, но давай добавим тебе мотивации: если плохо сыграешь, получишь помидор, а если хорошо… — не получишь помидор! Отличная мотивация!

— И чисто учительская логика. — Ваня засмеялся. — Не сделал домашку ­— два, а сделал — просто молодец, но оценку не ставим.

Вика с Яной тоже засмеялись, а Яна отметила:

— Да, примерно так это и работает.

Вика снова посмотрела через плечо, туда, где Певцов сидел, хмуро глядя в пространство перед собой.

— Что это с нашим стилягой сегодня? Никак не мог подобрать носки под цвет ниток на трусах?

Ваня ухмыльнулся и очень вовремя бросил взгляд на Яну. Он успел поймать ту секунду, когда после Викиной фразы у неё тоже чуть заметно дрогнули уголки губ, хотя она смотрела не на ребят, а в учебник. Хорошо, что ей в словаре слово «юмор» показывать не нужно.

Прозвенел звонок. Ребята встали перед Яной.

ПЕТЯ

— Здравствуйте, присаживайтесь! — с улыбкой сказала Яна Сергеевна.

Петя сел и рывком открыл тетрадь. Он был зол. Вместе со всеми он записывал число, а в ушах у него до сих пор гремели слова отца:

— Какие ещё репетиции? Ты после школы будешь ездить ко мне на работу. Каждый день! Практика перед вузом не помешает. Света всё тебе покажет.

Они ехали в машине. Отец неожиданно предложил его подвезти, и Петя почему-то согласился.

Оказывается, отец хотел сообщить ему новость о практике именно здесь, в замкнутом пространстве, где Пете некуда деться. Он был полностью во власти отца, который вёл машину. Петя сидел на переднем сидении рядом, отвернул голову к окну и резко выдохнул:

— Что же она мне покажет? Как кофе подавать на совещаниях?

— Если я скажу, будешь и кофе подавать, и посуду мыть, и мусор выносить! У тебя поступление на носу, экзамены, тебе учиться нужно и получать бесценный опыт, а ты всё брякаешь себе. Выкину твои барабаны к чёртовой матери!

— Но это же для концерта! Ко дню учителя!

— А что у вас там, выступать больше некому? Ты вроде бы не один в классе учишься.

— Да, некому. Сейчас нужно выступить, а на новый год будут другие.

— Сейчас тоже будут другие. Никаких выступлений, за тобой к четырём приедет шофер. Тебе ясно?

К лицу Пети хлынул жар.

— Но я уже в школе сказал, что…

— Мне плевать, что и кому ты там сказал, — взревел, окончательно взбесившись, отец. — Мне ты тоже много чего говоришь. В четыре тридцать ты должен стоять передо мной в кабинете.

Петя ничего не ответил и сейчас ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что не может возразить отцу, за то, что всё равно всегда делает, как он скажет. Обычно эти мысли переходили в обжигающую волну гнева, унять которую могли только удары. И Петя бил. Бил по ударной установке, как одержимый, пока не начинал задыхаться, пока палочки не падали из рук. Он любил музыку, любил чёткость барабанного ритма, любил ту власть, которую он имеет над любой композицией. Стоит только чуть сменить темп, и она звучит иначе. Он любил это ощущение контроля, которое возвращало его к жизни, когда казалось, что земля уходит из-под ног.

Петя с отцом доехали до школы в молчании. Когда отец припарковался, Петя вышел из машины, не попрощавшись. Сейчас, сидя на уроке и бездумно переписывая что-то с доски, Петя в красках представлял сцену, как в кино, где он в порыве гнева дёргает ручник, выпрыгивает из машины, орёт отцу, что ни за что не придёт к нему на практику, даже если ему приставят к виску пистолет. И отец пугается, и соглашается на концерт. Но на деле Петя даже дверью машины хлопнуть побоялся — тихо закрыл её и молча пошёл к школьному крыльцу.

После урока в коридоре он заметил Милю, которая сразу отлепилась от стены и подошла к нему.

— Как дела? — аккуратно спросила она.

— Лучше не задавай мне этот вопрос сегодня.

— Что, опять отец?

Петя покачал головой, показывая, что не хочет об этом говорить. Они дошли до кабинета биологии, где Миля всю перемену прощебетала с Ариной и Дианой, то и дело бросая взгляд за спину на Петю, который стоял, угрюмо облокотившись на стену напротив кабинета, и крутил поочерёдно в руках палочки так быстро, что они сливались в единую окружность.

Он стоял один. Ни у кого не возникало желания подойти, когда у него был такой вид — все уже были научены горьким опытом: Певцова в гневе лучше не трогать. Прозвенел звонок, и учитель биологии, Геннадий Николаевич, открыл перед ними дверь. Довольно молодой, активный и дружелюбный — в него были влюблены почти все девочки школы. И наверняка половина парней. Петя был равнодушен к биологии, но учителя уважал, однако сегодня отмалчивался, сидел на уроке, уставившись в тетрадь, и благодарил небо, что Геннадий не докапывался и не устраивал опытов с микроскопами. Петя ждал большую перемену, чтобы поговорить с Милей о ссоре с отцом и срыве выступления. Она всё равно не отстанет, да и ему уже хотелось выговориться. После звонка он махнул Миле головой и подождал, пока она закончит выяснять что-то с учителем по поводу задачи по генетике, которая у неё не получилась.

Они вместе вышли и направились в библиотеку. В коридоре было шумно, а в голове Пети — ещё громче. Гнев на отца не утихал, и вместе с ним росло отчаяние. Миля молча шла с ним всю дорогу до библиотеки.

— Здравствуйте, Галина Андреевна! — улыбнулась Миля одной из библиотекарей. Второе место пустовало, видимо, коллега Галины Андреевны куда-то отлучилась. Петя тоже буркнул что-то приветственное и прошёл прямиком в зал художественной литературы. Он мешком повалился на кресло-грушу и придвинул второе поближе к себе, кивком головы указав на него Миле. Когда Миля села, Петя тяжело вздохнул, сжал переносицу и произнёс:

— Он запретил мне репетировать.

Миля вытаращила глаза. Она сразу поняла, о ком речь.

— Что? Почему?

— Потому что устроил меня на практику в свою фирму.

— Но у нас же концерт.

— Думаешь, его волнуют какие-то школьные концерты?

— И что делать?

— Не знаю. Ничего не делать. Наверное, я подойду к Марише и скажу, что не смогу.

— Блин, Петь, это ужасно. — Миля выглядела по-настоящему расстроенной. — Может, можно что-то придумать?

— Я не знаю, что придумать. Он не поверит, что у меня болит живот или что-то в этом роде.

— Может быть, сказать, что тебя попросила лично Мариша?

— Он заставит подтвердить, а Мариша не станет. Точно не станет, — с нажимом повторил он, когда увидел, что Миля собирается спорить. — Она с отцом связываться не будет лишний раз. И я её понимаю.

Петя вздохнул, зажмурился и провёл пальцами по глазам.

— Может, сказать, что много домашки задали?

— Так отмазываются только дилетанты, Певцов.

Петя резко обернулся и увидел рыжую, хотя по голосу он и так уже понял, что это она. И как они её не заметили? Хотя он был так занят своими мыслями, что даже не проверил, был ли здесь кто-то ещё.

— Твоего мнения никто не спрашивал! — резко ответил Петя.

Вика беспечно подняла бровь.

— А мне показалось, что ты в отчаянном положении и тебе бы не помешали свежие идеи, как провести вокруг пальца строгого папочку.

Петя резко втянул воздух через нос. Ответные слова вылетали сквозь зубы:

— Это моё личное дело. Я тебе советую выбирать выражения, а лучше вообще не лезть.

— Ну ты же сам сказал, что я везде влезаю, забыл? А теперь я ещё и староста, так что твоё «личное дело» касается меня самым прямым образом.

Изобразив жестом кавычки, Вика продолжала улыбаться. А Петя продолжал хмуро на неё смотреть. Рыжая хмыкнула и заговорила чуть нараспев, подражая тону самого Пети:

— Давай рассуждать логически. Почему тебе так важно это выступление? Ты мог бы найти замену или придумать какой-то другой номер.

— Не хочу. Ну, то есть выступать я хочу, а замену не хочу, — буркнул в ответ Петя и почувствовал, как это, должно быть, жалко прозвучало.

Вика подняла брови.

— Ты даже не шутишь о том, что незаменим. Дело серьёзное.

Петя смотрел на Вику, но кажется, слышал, как Миля беззвучно прыснула на этих словах. Предательница. Петя провёл рукой по волосам и хмуро кивнул Вике.

— Да, для меня это важно.

— Что именно — грамота, концерт или покрасоваться на сцене?

— Музыка.

Вика пристально на него посмотрела. По всей видимости, тон Пети разрушил её желание шутить. Она хмыкнула, подошла к нему и протянула руку.

— Что ж. Давай сюда телефон.

— Зачем?

— Если я скажу, зачем, ты, скорее всего, дашь заднюю, а не телефон. Разблокируй и давай сюда. Не верю, что говорю это, но доверься мне.

Петя секунду колебался, потом вздохнул.

— Не верю, что делаю это, но доверяюсь, — он снял блокировку телефона и протянул его Вике. — Других вариантов у меня всё равно нет.

Рыжая недолго полистала что-то, прислонила телефон к уху и прочистила горло.

— Алло, Сергей Борисович? — Вика резко отскочила в сторону от метнувшегося к ней Пети и продолжила: — Сергей Борисович, здравствуйте, извините, что беспокою, это Яна Сергеевна, учитель русского языка у Пети. Вам сейчас удобно разговаривать?

Петя замер и в шоке наблюдал, как Вика, видимо, получив утвердительный ответ, защебетала его отцу самым нежным голосом:

— Сергей Борисович, дело в том, что Петя сегодня не слишком удачно показал себя на сочинении-рассуждении. У нас был первый урок, он пришёл со звонком, но вид у него был совершенно растерянный. Не знаю, что у него там случилось, надеюсь, ничего серьёзного, но он сильно напортачил, а если называть вещи своими именами — написал какой-то бред и нелепицу. Я хочу задержать его на отработку, но он сказал, что не может и что нужно спросить разрешения у вас. Вот звоню спросить разрешения, можно ли наказать балбеса и задержать его, чтобы он всё исправил? Да. Да, хорошо. Ну… Ладно, если вам так легче, хорошо. Да. Спасибо, Сергей Борисович, до связи. Да, буду держать вас в курсе. Всего доброго!

Вика повесила трубку и вложила ошарашенному Пете в руку телефон.

— Перестань так пялиться, как будто я приведение.

— Не уверен, что ты живая. Реально бесстрашная. Что он сказал?

Петя попытался спросить как можно небрежнее, чтобы надежда в его голосе не прозвучала слишком явно.

Вика ухмыльнулась:

— Есть три новости.

— Скажи, что хотя бы одна из них хорошая.

Небрежно не получилось.

— Да, одна хорошая. Сегодня ты остаешься в школе.

Петя огромным усилием воли заставил себя стоять на месте. Ему вдруг захотелось подхватить Вику, обнять и закружить. Вместо этого он спросил:

— А плохие?

— Во-первых, как ты уже, наверное, понял, эта отмазка разовая. А во-вторых, мне придётся сидеть с вами на репетиции, потому что твой папа сказал, что позвонит узнать, когда ты освободишься. Думаю, он боится, что ты понесёшься репетировать после русского. Я должна быть рядом, чтобы ты передал мне телефон, и я сказала твоему отцу… — Она снова сменила тон на нежно-медовый. — Сергей Борисович, Певцов тут совершенно утонул в сложно-подчинительной связи, сидит пишет конспект.

Она посмотрела на Петю, который по-прежнему стоял и не отводил от неё взгляда. И истолковала его взгляд по-своему.

— Ну брось, ты не можешь не согласиться, что это гениально придумано и изумительно проделано.

— Да, ты права, не могу не согласиться, но… Почему ты мне помогаешь? Ты могла бы наблюдать, как я подвожу класс и получить должность старосты…

Вика как будто на секунду растерялась, потом натянула ухмылку и произнесла:

— И упустить возможность облапошить твоего папочку, Петруша?

Петя нахмурился и вздохнул. Радость от того, что он сможет репетировать, сменилась раздражением. Вика хороша. Теперь он у неё в долгу и даже сделать ничего с этим не может, потому что хочет репетировать. Чёрт.

Вика, продолжая ухмыляться, сделала шутливый реверанс:

— Придётся тебе потерпеть меня на репетиции.

Петя ничего не ответил, а Вика притворно вздохнула:

— Тяжело быть человеком искусства — оно требует таких огромных жертв.

Она отсалютовала ему и вышла из библиотеки.

ВАНЯ

После седьмого урока Ваня с Викой забежали в столовую. Времени на обед было не так много, но неизвестно, сколько Певцов их продержит на первой репетиции, — лучше поесть. Они быстро пересекли столовую и взяли подносы.

На самом деле у Вани язык не поворачивался назвать это помещение какой-то школьной столовкой. Здесь было несколько залов: один большой, в котором обедали ученики средней и старшей школы, и несколько поменьше — для начальных классов и для учителей. В большом зале стояли ряды отдельных столиков — по ряду для каждой параллели, но некоторые ребята сдвигали столы, чтобы сесть большой компанией. По периметру столовой расположилось несколько буфетов, где продавались сладости и выпечка. Если хотелось полноценно пообедать, можно было выбрать что-то у основного окна раздачи. Готовили повара по-домашнему вкусно. Оказавшись здесь впервые и увидев меню, Ваня чуть не заплакал.

Когда им на подносы поставили еду, Ваня поспешил вслед за Викой через зал. К его удивлению, она пошла не к их обычному месту в дальнем ряду, где сидели одиннадцатые классы, а заглянула в один из залов для начальной школы, хмыкнула и поманила Ваню движением головы.

Ваня зашёл за ней в небольшое помещение с весёленькими зелёными занавесками и такого же цвета столиками, возле каждого из которых стояло по четыре стула.

— Ты уверена, что нам сюда можно? — спросил Ваня, глядя, как Вика спокойно располагается за одним из столиков.

— А почему нет? Малышня уже ушла, мы никому не помешаем.

Ваня бросил взгляд на роспись на стенах.

— Как-то неловко есть, когда на тебя пялятся вальсирующие овощи.

— Ты что, шутишь? Смотри! — Вика повернулась к другой стене. — Им дирижирует брокколи! Это лучшее место в школе.

— После библиотеки, — хором добавили они.

Ваня поставил поднос на стол и сел напротив Вики.

— А где твоя гитара? — спросила она, бросив взгляд на Ванин рюкзак, который тот поставил на пол рядом со стулом.

— Она не влезла в шкафчик, и я её в кабинете русского оставил.

Вика ничего на это не ответила и принялась за еду. Ваня же откинулся на спинку стула и с наслаждением стянул с себя галстук, а затем расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Дышать сразу стало легче. Хотя, возможно, трудности с дыханием он испытывал не из-за галстука, а из-за Тамары Загировны, которая всю душу из него вытрясла на последнем уроке.

За первую неделю на уроках алгебры и геометрии всем стало очевидно, что Ваня неплохо ориентируется в материале, настолько неплохо, что Загировна причислила его к сильным ученикам — к Певцову и Орловой. Его снова пересадили, теперь он сидел на третьем ряду между Петей и Ирой. Для них математичка чаще всего давала задачи сложнее и даже позволяла решать их вместе, но они предпочитали выполнять задания самостоятельно, иногда сверяясь ответами. Сегодня у Тамары Загировны, видимо, было скверное настроение, так что она вызвала Ваню к доске и заставила решать задачи, соревнуясь с классом. Каждый вариант должен был решить по пять примеров, а Ваня — все десять. Он не успел. И наделал ошибок. И получил позорные три с минусом. Причём этот минус был любимым инструментом унижения у математички. Ваня мог бы разозлиться, но у него на это не осталось сил.

С аппетитом уплетая горячую котлету по-киевски, с которой капало масло, Вика спросила:

— Ты точно сможешь репетировать? Выглядишь уставшим.

— Чего не скажешь о тебе. Ты что-то слишком довольная для человека, которому пришлось остаться с нами. Я так и не понял, кстати, почему.

Вика пожала плечами.

— У нас с Певцовым свои счёты. Но мне в любом случае хочется посмотреть, как ты выглядишь с гитарой. И послушать. Хорошо играешь? — участливо спросила она.

Ваня неопределённо качнул головой.

— Смотря с кем сравнивать. Что-то могу.

— И давно занимаешься музыкой?

Ваня помедлил.

— Сколько себя помню.

— Правда? Ты в музыкалку ходил?

— Неа. Сам учился. В детстве, по словам мамы, кто-то из её друзей подарил мне игрушечную гитару, и я не выпускал её из рук. А потом попросил настоящую. Мама купила мне акустическую, и я сначала постоянно играл на ней. А в восьмом классе разок попробовал у друга электро — и всё, пропал. Сначала просто мечтал, потом начал копить, а когда в очередной раз не поступил сюда, разозлился и стал подрабатывать не только на каникулах. Математику с малышами учил, — добавил Ваня, увидев, что Вика пытается задать вопрос, но не может, поскольку рот её был забит котлетой. — Думал: раз я слишком тупой для дорогой школы, пусть у меня тогда будет дорогущая гитара. — Ваня грустно улыбнулся воспоминаниям. — Когда привёз её домой, даже играть на ней не мог первую неделю. Просто пялился.

— Настолько дорогая?

— А ты как думаешь, я полтора года копил на неё.

— И ты оставил её у русички?! — Вика даже перестала жевать.

— У Яны. — Ваня кивнул. — Сергеевны, — тут же добавил он.

— И не страшно тебе за такое ценное имущество?

Ваня улыбнулся в тарелку и покачал головой.

— Здорово, — пробормотала Вика, откусывая новый огромный кусок котлеты. Ваня начал всерьёз опасался за её жизнь.

— Ребятки, поторопитесь, мы закрываемся через пять минут! — крикнула им уборщица, вытиравшая соседние столики.

Вика с Ваней быстро доели и встали из-за стола. Ваня подхватил тарелки и хотел отнести к стойке для грязной посуды, но к ним уже шла уборщица, которая жестом остановила Ванин порыв:

— Оставьте, ребятишки, мы всё уберём.

Ваня поставил тарелки, подхватил рюкзак и, пробормотав благодарность, вышел вместе с Викой из столовой.

— Я сбегаю за гитарой, встретимся в кабинете музыки, — сказал он Вике и помчался в кабинет русского.

— Можно? — Ваня аккуратно приоткрыл дверь. Яна сидела за столом. Оторвавшись от тетради, она махнула ему.

— Да, Ваня, заходи. Ты за гитарой?

Ваня кивнул.

— Забирай, она в целости и сохранности!

Яна с улыбкой кивнула на шкафы, где лежала гитара, потом склонила голову на бок и потёрла висок.

— Устали?

Яна села ровнее.

— Да не то чтобы устала, просто голова что-то разболелась. Наверное, надо было сегодня поесть чего-нибудь ещё кроме кофе и вафель.

Ваня поднял брови.

— Вы что, последний раз ели утром со мной?

— Ага. — Яна кивнула с грустной улыбкой. — Я на переменах с ребятами болтала, тетради проверяла, кто-то что-то приносил исправленное, малыши стихи сдавали… В общем — куча дел, я и не заметила, как день прошёл, а сейчас столовка уже закрыта.

— А у вас тут больше нет ничего?

— Неа. Ну разве что мел пожевать, — сказала она со смехом.

— Хорошо, что у вас не маркерная доска.

— Да, точно! А то с этим двадцать первым веком есть все шансы умереть с голоду.

— Наверное, можно было бы и маркеры погрызть. Там, вроде, спирт внутри, усталость как рукой снимет.

Яна засмеялась, но тут же снова потёрла висок.

— Надо будет принести сюда что-нибудь из еды.

— Вагон круассанов с сыром?

— Ну нет! Их съедят тараканы, а я слишком люблю круассаны, чтобы делиться.

— Домовой для вас поохраняет, — улыбнулся Ваня.

— А потом опять разбалуется и свернёт проектор!

С напускным возмущением Яна ткнула пальчиком в потолок. Ваня улыбнулся.

— Ничего. Я поправлю.

Яна опустила глаза и улыбнулась одним уголком губ. Очень мило улыбнулась. Ваня отвел взгляд и наконец вспомнил, за чем пришёл. Приблизившись к шкафам, он снял гитару, закинул на плечо и обернулся.

— Вы ещё долго здесь будете?

— У меня куча тетрадей на проверку. Думаю, что часа два просижу точно. А что?

— Я подумал, что было бы удобно оставить гитару здесь до следующей репетиции, если вы не против.

— А дома ты играть не будешь?

Ваня покачал головой. Яна понимающе кивнула:

— Да, точно, нельзя отвлекаться. Если я ещё буду здесь, оставляй, конечно.

— Спасибо. Тогда не прощаюсь. — Ваня улыбнулся ей и вышел из кабинета.

Он понёсся на первый этаж по боковой лестнице, надеясь не встретить Певцова. К счастью, не встретил ни его, ни кого-либо другого, и выбежал из школы прямо как был — с гитарой и без куртки.

Через десять минут он снова постучал в дверь Яниного кабинета, пытаясь успокоить сердцебиение, но ему никто не ответил. Ваня дёрнул дверь. Кабинет был открыт, но Яны там не оказалось. Она явно вышла ненадолго, потому что оставила компьютер включённым, а недопроверенную тетрадь — открытой. Ваня, не веря своей удаче, отошёл от её стола и быстро покинул кабинет, тихо затворив за собой дверь.

Ещё пять минут спустя он стоял в школьном дворе и не отрываясь смотрел в окно второго этажа. Ему было видно, как Яна подошла к учительскому столу, взяла в руки бумажный пакет, заглянула в него и рассмеялась. Она вытащила из пакета круассан. Когда она улыбнулась и откусила большой кусок, сердце Вани превратилось в горячее варенье. Он жадно всматривался, ждал, когда же она заметит. И она заметила. Яна снова запустила руку в пакет и достала записку. Прочитала, широко улыбнулась и бросила взгляд куда-то в сторону. На дверь, догадался Ваня. В ушах громко отдавал пульс, когда он быстрым шагом направлялся к кабинету музыки.

В записке было написано: «От домового».

ПЕТЯ

Петя с Милей шли по первому этажу к кабинету музыки, возле которого уже стояла Вика. Петя всё ещё был не в духе — ему совершенно не хотелось, чтобы рыжая сидела с ними. Будет отвлекать своими вечными комментариями. И он нервничал, боялся, что отец позвонит и сорвёт репетицию. Или что правда вскроется. В общем, Петя с трудом справлялся с целым клубком раздражающих факторов, поэтому, когда они с Милей приблизились к двери, он спросил резче, чем хотел:

— Где Низовцев?

Вика поправила на плече сумку и облокотилась на стену рядом с дверью.

— Сейчас придёт.

— Мы договаривались на четыре. Где его носит? Что за отношение? — пробурчал Петя, открывая класс.

Вика закатила глаза:

— Господи, Певцов, что ты ел на обед, цемент? Сказано тебе, сейчас придёт. Ванечка за гитарой пошёл.

— Надеюсь, не в магазин.

Петя открыл дверь, и Вика, качая головой, прошагала в класс первой. Раздражение Пети усилилось ещё на десять процентов. Он махнул Миле, пропуская её вперед, вошёл сам и закрыл за собой дверь.

Вика сразу направилась к учительскому столу и начала выкладывать учебники.

— Что ты делаешь? — спросила Миля.

— Собираюсь провести это время с пользой, — ответила Вика и села за стол Вероники Николаевны.

Петя молча прошёл мимо парт к другой части класса, не глядя на девочек.

Кабинет музыки скорее походил на небольшой зал — вытянутое помещение, одна половина которого выглядела как обычный класс с учительским столом, партами и доской, а вторая походила на маленькую студию звукозаписи: здесь стояли синтезатор и ударная установка, стойка с микрофоном, усилитель, микшерный пульт и прочие примочки. Стены этого кабинета были не расписаны, а отделаны цветными акустическими панелями. На специальных креплениях висели настоящие инструменты: несколько скрипок, флейты, три акустических гитары, штук пять укулеле, трубы, тромбон, треугольники и даже виолончель. Всё это использовалось на уроках, музыкальных кружках, задействовалось для концертов, хотя чаще всего выступающие предпочитали приносить свои инструменты. Петя же просто переносил ударную установку из кабинета музыки на сцену в актовый зал.

В кабинете, конечно, стояли шкафы с нотами и учебниками по музыкальной литературе, а с верхней полки на вошедших взирали гипсовые головы композиторов. На отдельном столике рядом с учительским столом красовалась гордость и особая ценность Вероники Николаевны — проигрыватель и коробка виниловых пластинок.

Миля пару секунд смотрела, как Вика устраивается за месте учителя, потом, видимо, решив не продолжать диалог, простучала каблуками через класс и села за одну из последних парт, повернувшись спиной к Вольской и лицом к Пете, который уже снимал ткань с ударной установки. Проверив ударные и продолжая кипеть, он подготовил оборудование и для Вани — включил усилитель и настроил пульт.

Он как раз собирался звонить Низовцеву и обрушить на него поток нецензурной брани, когда дверь наконец открылась, и тот ворвался в класс с гитарным чехлом на плече. Дыхание его было быстрым, он явно бежал сюда. Откуда это он так нёсся, интересно? И почему покраснел? Нервничает перед демонстрацией своих талантов? Но Петя для себя уже решил, что если Ваня в состоянии сменить хотя бы три аккорда, не сбиваясь, он уже подойдёт, за неимением выбора.

Петя демонстративно поднял брови и взглядом показал Ване на часы, висевшие над доской.

— Ванечка, поспеши, а то у нашего старосты того и гляди рубашка по швам треснет от гнева, — глумливо промурлыкала Вика.

Низовцев хмыкнул и подошёл к Пете, который уже садился за барабанную установку. Петя наградил рыжую уничижительным взглядом, но та только в очередной раз закатила глаза и переключила внимание на учебник по геометрии.

Ваня положил рюкзак и гитару на последнюю парту, снял пиджак и закатал рукава белой рубашки. Петя с усмешкой перевёл взгляд на Милю. Ну конечно. Она пялилась. Вид у неё был такой, будто она не знала, чего хочет больше: чтобы Ваня сыграл или чтобы снял рубашку полностью.

— Предлагаю немного размяться, — сказал Петя, пока Ваня доставал из чехла гитару. Взглянув на неё, Петя не смог удержать удивлённый смешок. Ваня вопросительно на него посмотрел, подняв подбородок. Петя прочистил горло и кивнул на инструмент.

— У тебя… Жёлтая гитара?

— У тебя… Тысяча костюмов? — в тон ему спросил Низовцев.

— Что?

Ваня перекинул ремень через плечо.

— Я подумал, что мы играем в игру «Назови что-то странное».

— Считаешь мои костюмы странными?

— Только их количество.

— Мы с Ванечкой даже сделали ставки, — вклинилась Вика, не отрываясь от тетради и указывая ручкой на Ваню. — Он поставил на то, что ты ни разу не повторишься со своими туалетами до конца четверти.

— А ты? — спросил Петя, не зная, злиться ему или смеяться.

— А об этом ты узнаешь, если я проиграю, — туманно ответила Вика.

Петя даже не придумал, что на это ответить. В костюмах ему было удобно, он правда их обожал. И девчонки тоже их обожают. К тому же он знал, что костюмы ему очень идут. Петя как бы невзначай поправил коричневый галстук и вытащил палочки из внутреннего кармана. Ваня спросил:

— Ты так и будешь играть, в пиджаке?

— А что, какая-то проблема?

Низовцев пожал плечами:

— Просто не хотелось бы откачивать тебя, если вдруг рухнешь от теплового удара. Впрочем, ты, видимо, играешь не настолько быстро, чтобы вспотеть в костюме.

Петя поднял бровь:

— Ты уже мог бы это выяснить, если бы тебя не носило неизвестно где почти двадцать минут.

Затем Петя снова бросил взгляд на гитару. Низовцев это заметил.

— У тебя какие-то проблемы с жёлтым цветом? Надо было предупреждать, что в этой школе цвет гитары имеет значение, — сказал он раздражённым тоном.

— Нет, конечно, не имеет. Просто… Ты всегда в чёрном. И на физ-ре тоже в чёрном. И весь такой… молчаливый. А гитара жёлтая. Это смотрится…

Петя запнулся, а Ваня с вызовом посмотрел на него.

— И как же это смотрится?

— Довольно неожиданно.

— Оставь свои стереотипы, Певцов. Жёлтая гитара или розовая — это не так важно. Важно, что умеет гитарист, разве нет? — сказал Ваня.

Петя задумчиво кивнул, продолжая любоваться гитарой. Она так и притягивала взгляд. И дело, конечно, было не в цвете. Он не считал себя знатоком, но всё же сразу понял, что гитара у Низовцева очень дорогая. Такую не покупают ради трёх аккордов.

Пока Ваня подключал гитару к усилителю, Петя привычным жестом размял пальцы и вдруг осознал, что немного нервничает. Он бросил взгляд на Вику — та уткнулась в тетрадь и не обращала на них никакого внимания.

Дёрнув на пробу несколько струн и услышав ровное громкое звучание, Ваня встал спиной к классу и лицом к ударной установке. Петя прочистил горло, поставил ногу на педаль и обратился к Низовцеву:

— Давай я возьму темп, а ты подыграешь, в любом формате. Попробуем поимпровизировать.

Низовцев кивнул и достал из кармана медиатор. Петя немного нервно дёрнул палочками и начал отстукивать ритм. Он не ждал от Вани ничего существенного, особенно после тяжёлого урока геометрии. Петя был готов к посредственной игре, к тому, что Ваня будет медленно дёргать струны в такт с ударными, или что заиграет простым боем, но только не к тому, что Ваня сходу поведёт мелодию перебором, гармонично попадая в заданную скорость.

Полминуты хватило Пете, чтобы понять, что Низовцев хорош. Очень хорош. Почти так же хорош, как он сам. Петя перестроил удары и усложнил свою партию, на что Низовцев тут же отреагировал, замедлившись, словно уступая Пете возможность размяться. Что Петя и сделал. Теперь Ваня задавал гармонию, медленно перебирая аккорды, а Петя по его нотам создавал замысловатый ритмичный узор быстрых ударов. Потом он снова замедлился, и теперь уже Ваня побежал по струнам в сумасшедшем темпе. У Пети появилась возможность оторвать взгляд от барабанов, чтобы глянуть на Низовцева, и от увиденного он чуть не уронил палочки. Иван Низовцев, всегда спокойный, молчаливый, предпочитающий роль одиночки, вечно в своём чёрном костюме, сейчас совершенно преобразился. Он слегка улыбался, глядя на струны, покачивал головой в такт своей мелодии и выглядел… Счастливым? И он ещё не хотел выступать, он что, сумасшедший?

Продолжая импровизировать и пробовать разные ритмы, Петя с удивлением обнаружил, что играть с Ваней очень комфортно. Низовцев не просто не сбивался. Помимо своей партии, он следил за Петей и тут же подстраивался. Конечно, в импровизации правила немного другие, тут можно делать, что хочешь, исходя из своих умений, так что, возможно, с конкретной мелодией всё будет иначе.

Парни ещё несколько раз передавали друг другу ведущую роль, пока не синхронизировались и не доиграли вместе, бросив напоследок мелодию на громкой завершающей ноте. Ударив последний раз, Петя привстал, приглушил тарелки и опустился обратно на стул. Дыхание у него сбилось, но сердце стучало не от усталости, а от восторга. Ваня прислонился к последней парте, тоже переводя дыхание. Он продолжал слегка улыбаться, глядя на Петю.

Петя догадывался, что Ваня тоже ничего особенного от него не ждал. И, судя по его виду, Пете тоже удалось произвести впечатление — Низовцев выглядел довольным. Петя посмотрел на него и почти с мольбой произнёс:

— Пожалуйста, скажи, что ты ещё и поёшь.

— Не пою, — Ваня покачал головой, глядя на струны и беззвучно их перебирая.

— Почему ты отказывался выступать?

Ваня дёрнул плечом.

— У меня свои причины.

— Боязнь сцены?

— Нет.

— Комплекс бога?

— Уже ближе, но нет, — ответил Ваня со смешком. — Просто не хотел и всё.

— Ясно, — Петя помедлил. — Но играешь ты… Неплохо.

Ваня хмыкнул.

— Я играю лучше, чем неплохо, Певцов. — Ваня поднял взгляд на Петю. — Ты почти за мной успеваешь.

Петя дернул уголком губ. Тут раздался голос Вольской:

— Ванечка просто боится, что его будут окружать толпы назойливых фанаток, и я его понимаю. Впрочем, и фанаток тоже.

Вика встала из-за стола и, подскочив к Ване, прижалась к его боку.

— Я первая готова бегать за тобой и умолять расписаться у меня на груди!

— Неужели? — сухо спросил Петя.

— Гитаристы классные! — Вика восторженно кивнула, не отрывая взгляд от Ваниной гитары, на которой тот всё ещё беззвучно играл.

— Гитаристов переоценивают, — сердито сказал Петя.

— Неужели? — Ваня перестал играть и поднял глаза.

Петя с вызовом посмотрел на него.

— Все всегда запоминают гитаристов, но никто не знает ударников. Хотя именно ударники превращают музыкальные сопли в нормальную музыку.

— Может, дело не в инструменте, а в солистах? — аккуратно спросила Миля. Она знала, что тема чрезмерной популярности гитаристов для Пети довольно болезненная. Миля игриво провела рукой по волосам и добавила: — Если петь буду я, на вас обоих никто и внимания не обратит!

— Это вряд ли, — сказал Петя.

— Ну вы явно сыграетесь, парни, — хмыкнула Вика и села на парту, к которой прислонялся Низовцев. — С самооценкой у вас у обоих всё в порядке. И раз мы выяснили, что вы — два музыкальных гения, и оба фанатеете от этого шума, то давайте…

— Прости, ты сказала: «от этого шума»? — Петя посмотрел на неё, прищурив глаза.

— Я планировала сделать геометрию, пока вы играете, но мне мешал звон собственных зубов. Так что да, Певцов, шумновато. Ладно, ладно, — Вика подняла вверх ладони, увидев, что Петя собирается спорить. — Я просто хочу побыстрее пойти домой и жутко не хочу объясняться с твоим папочкой, почему ты так долго в школе. Давайте выберем вам песню. Суперхит для наших рок-звёзд. Что будете петь?

Ваня с Петей переглянулись.

— Нужен солист, — сказал Ваня. Петя покачал головой. Ваня перевёл взгляд на Вику. — Или солистка.

Вика хмыкнула:

— Даже не надейся. Ну спойте сами, неужели вы оба так уж плохи? Что-нибудь простое, не знаю, Киркорова?

— Ты ещё Лепса предложи, — пробурчал Петя.

— Меладзе давайте, и учителя в экстазе полезут к вам на сцену обниматься. Интересно, к кому из вас ломанётся Загировна? Вы же оба у неё в любимчиках. — Вика явно получала удовольствие, представляя эту картину.

Петя выдохнул через нос. Он так и знал, что Вольская не сможет сидеть тихо и не отвлекать их.

— Давайте уже решим, кто будет петь, — раздражённо сказал Петя. — У нас нет солиста. Либо мы играем только мелодию, а это всё-таки не подходящий формат для нашего концерта, либо нас будет спасать Миля.

— Но я не пою сольно! — воскликнула Миля.

— Давай ты попробуешь? У нас ещё целый месяц, мы порепетируем, — предложил Ваня.

— У нас не месяц, а всего четыре репетиции до концерта, — возразил Петя. — Но с вокалистами у нас и вправду туго, в десятых точно поющих нет, а из младших я не знаю никого. Наш класс в плане вокала абсолютно безнадёжен, даже как хор. На тебя последняя надежда, Милёк.

— Мы тебе поможем, — неожиданно поддержал Петю Низовцев. — В сложных местах всегда можно залатать вокал гитарой.

— Или перекрыть ударными, — добавил Петя, чувствуя, что на него снова накатывает раздражение.

— Ну-у, ладно, давайте попробуем, — неуверенно протянула Миля.

— Может, что-то на английском возьмём? Почему обязательно на русском петь? — спросил Ваня и сел на стол рядом с Викой.

— Потому что учителя не знают английского, — ответил Петя, и Миля согласно закивала.

— Да, для них это будет тарабарщиной даже с моим прекрасным произношением, — Миля лукаво улыбнулась Ване.

— Тогда я не знаю. Всё, что есть на русском, кажется тупым. — Ваня раздражённо покачивал ногой стул, который стоял перед ним.

— «Би-2» тебе этого не простят, Ванечка! — Вика ткнула ему ручкой в бок, отчего Ваня дёрнулся и с грохотом уронил стул, который балансировал на его ноге вразрез с законами физики.

— Нам нужно определиться! — взорвался Петя. Он вышел из-за установки и рывком поднял стул. — Не так уж важно, что исполнять. Важно — как. Мы просто с душой споём одну песню и всё.

— Если мы с душой споём Киркорова, нас в зале на смех поднимут, — ответил ему Ваня, снова удерживая стул на ноге. Петя во всех красках начал представлять, как этот стул полетит Низовцеву в голову, если он ещё раз его уронит.

— Может, сами что-нибудь сочините? — спросила Вика.

— Отлично, давайте! Как у тебя с рифмами? — воскликнул Петя и демонстративно задумался. — С днём учителя вас поздравляем, счастья-здоровья желаем?

— В могиле мы вас представляем! — радостно добавила Миля.

Петя сделал глубокий вдох и посмотрел на Вику, у которой дрожали губы от сдерживаемого смеха.

— Ванечка, милый, скажи что-нибудь дельное, а то в нас сейчас полетят палочки.

Ваня задумчиво посмотрел в окно.

— Мы можем перепеть что-то известное, но слова поменять — придумать про школу. Это будет легче, чем сочинять с нуля. Можем попробовать и «Би-2», в принципе. Возьмём песню «Варвара», она известная, мелодичная, но не слишком грустная. А слова переделаем.

— А кто переделывать будет, ты? — спросил Петя.

— Да, могу и я, — Ваня пожал плечами. — Это не сложно.

— Если «Би-2» всех устраивает, то вы можете сегодня хотя бы мелодию потренировать, а слова я подпою оригинальные, — сказала Миля и посмотрела на Петю. Петя кивнул и вернулся за установку.

Миля взяла со стойки микрофон и встала напротив парней. Она открыла в телефоне текст, а парни глянули каждый свою партию и послушали, как песню исполняет группа. Когда все были готовы, Ваня снова накинул гитару и заиграл вступление. Через пару тактов к нему присоединился Петя. Потом начала петь Миля.

Петя быстро понял, что Миля не справлялась с сольным вокалом, как бы ни старалась. А ещё его беспокоила необходимость отпрашиваться у отца каждую среду, придумывая отмазки. Репетиции им нужны. Миля не успела распеться, к тому же стеснялась, а Ваня оказался к этому не готов, и как только Миля съезжала с мотива, он переставал играть и начинал её исправлять.

— Там длинная нота, протяни слово и чуть выше в конце, — сказал он Миле, очередной раз остановив игру.

Миля, с красными щеками, кое-как пропела куплет, но на второй попытке снова промахнулась. Петя понял, что сегодня Миля петь не сможет, при Ване она пела ещё хуже, чем обычно. В конце концов, она остановилась сама.

— Сыграйте без меня всю песню, а то мы так здесь до ночи просидим, — сказала она со смешком, за которым, Петя знал это, она скрывала неловкость.

Он кивнул Низовцеву, чтобы тот начинал вступление. Без Мили они продвинулись дальше: сыграли два куплета, но дальше шёл проигрыш, и тут они застряли — Ваня улетел вперед, а Петя играл, не меняя ритма, и получилось, что он стучал невпопад к Ваниному перебору. Они оба резко перестали играть. И как раз в этот момент у Пети зазвонил телефон. Сжав челюсть, он сунул руку во внутренний карман пиджака и посмотрел на экран. Конечно, это был отец. Петя быстро бросил взгляд на часы — они показывали без пятнадцати шесть. Так поздно…

— Да, — ответил он как только мог ровно под прицелом трёх пар глаз.

— Где ты? — спросил отец без какого-либо приветствия.

— На русском. Почти закончил.

— Дай учителя.

Петя посмотрел на Вику и пошёл к ней, она тоже встала и пошла ему навстречу. Петя передал ей телефон, и она, беззвучно прочистив горло, быстро заговорила на октаву выше:

— Сергей Борисович, добрый вечер, как раз собиралась вам звонить! Вы, должно быть, Петю потеряли, мы… Нет, ну что вы, не слабый, просто запутался тут в материале… — Вика подняла взгляд на Петю, и губы её дрогнули в скрываемой улыбке. — Вы знаете, мы тут с ним случайно выяснили, что он совершенно не разбирается в ритмах. Стихотворных, разумеется. Да, представляете, постоянно бьёт не туда. Ударением, я имею ввиду. Вот и просидели с ним весь вечер.

Вика покраснела, казалось, ей стоило больших усилий не смеяться, а Пете больше всего хотелось вырвать у неё из рук телефон. Но он просто стоял как идиот и смотрел, как она щебечет отцу:

— Нет, мне не трудно, конечно. Он через пару минут уже домой пойдёт, думаю, на сегодня он показал всё, что мог. Не за что, Сергей Борисович, я только рада. Всего доброго!

Вика положила трубку и, взглянув на Петю, расхохоталась.

— Петруша, ты бы себя видел!

Петя себя, конечно, не видел, но чувствовал, что по его шее и щекам разливаются волны жара.

— Знаешь, ты могла бы просто сказать, что я всё исправил и уже выхожу, — сказал он предельно ровным голосом.

— Конечно, могла бы. — Вика кивнула с улыбкой от уха до уха. — Но это не так весело.

Петя резко вдохнул через нос и перевёл взгляд на Низовцева, который, кажется, не вполне понял, что произошло, но явно еле сдерживал смех.

— Ладно, думаю, на сегодня достаточно, — сухо проговорил Петя, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. — Задачи мы поняли: Низовцев правит текст, Миля учит мотив, вместе отрабатываем проигрыш. Встречаемся здесь же… когда-нибудь. Я дам знать.

Миля и Ваня молча кивнули. Парни отключили оборудование. Низовцев застегнул чехол с гитарой, подхватил рюкзак и повесил на руку пиджак. Он посмотрел на Вику, которая снова сидела за учительским столом. Она, не отрываясь, сказала ему:

— Я дорешаю, и пойдём, две минуты.

Петя подошёл к учительскому столу.

— Мне нужно закрывать кабинет.

— Ты не умрёшь, если подождёшь одну минуту, — Вика лихорадочно бегала глазами по примеру, который пыталась решить и, видимо, застряла. Петя наклонился ближе и заглянул в её тетрадь.

— Вот здесь, — Петя ткнул пальцем в лист. — Ты взяла не ту формулу. Эту задачу нужно решать через теорему Лагранжа.

Вика резко захлопнула тетрадь.

— Кажется, я тебя не просила помогать.

— Как и я тебя.

Несколько секунд они сверлили друг друга глазами. Вика хмыкнула, отвела взгляд и быстро побросала учебники в сумку. Потом она растянула губы в ухмылке, подошла к Низовцеву и взяла его под руку.

— Пойдём, Ванечка, распишешься на груди у своей главной фанатки. А ты! — Она обернулась, указала пальцем на Петю и высоким голосом сказала: — А ты, Певцов, поработай ещё с ритмами. А то плаваешь…

И они с Низовцевым со смехом вышли из кабинета.

Петя скрипнул зубами.

Пока они с Милей проверяли, в порядке ли оставляют класс, голова у Пети горела от мыслей. Во-первых. Вольская. Невыносима. Петя с горечью подумал, что она, возможно, даже поладила бы с его отцом — критиковать Петину игру, кажется, — их общее хобби. Чёртова рыжая. Ещё и ушла с Низовцевым под руку…

Да, во-вторых, Низовцев. Петя вздохнул и провёл рукой по волосам. Как такое возможно? Как могло получиться, что именно в этом году, когда Петя остался без напарника и уже потерял всякую надежду, Ваня Низовцев, новенький бюджетник с дорогущей гитарой, свалился к нему в класс, как какое-то грёбаное чудо?

ВАНЯ

Ваня с Викой вышли из кабинета, продолжая смеяться. Отшутившись и переведя дыхание, Вика поправила волосы и спросила:

— Ладно, я плохо разбираюсь в музыке, так что, пока Петруша вызывает скорую своей самооценке и не слышит нас, скажи мне: как он на самом деле играет? По шкале от одного до десяти, где один — это «Бунько на алгебре», а десять — «Певцов-играет-как-костюмы-носит».

Ваня рассмеялся, потом серьезно ответил:

— Сто.

Вика удивленно посмотрела на него.

— Он настолько хорош?

Ваня кивнул.

— И даже лучше. У него нереальное чувство ритма и техника игры. Он как будто заранее знает, что я собираюсь играть, и тут же накидывает подходящий ритм, помогает импровизировать. Это было…

Ваня задумался, подбирая слово.

— Красиво. Не знаю, как объяснить, но то, что он умеет, — впечатляет.

Какое-то время оба молчали, каждый в своих мыслях. Потом Вика тихо пробормотала:

— Он совсем другой, когда играет. И ты тоже. Вы как будто… Как будто расслабляетесь оба. Забываете, где вы и с кем.

Ваня удивлённо посмотрел на Вику — разве она не геометрию решала?

— Да. Музыка помогает… Быть другим.

— Каким?

Ваня ненадолго задумался.

— Громким. Заметным. — Ваня поправил чехол на плече. — Богатым?

Вика грустно улыбнулась.

— Богатые тоже плачут, Ванечка, поверь мне.

Ваня ничего не ответил, молча приглашая её продолжать. Вика тихо и задумчиво сказала:

— Мне кажется, когда мы жили проще, мама была счастливее. Сейчас она… Отдалилась.

— Мы тоже отдаляемся от родителей. Взрослеем, и уже не так в них нуждаемся, как в детстве.

— Да, но в детстве родители с тобой играют, смеются, разговаривают как-то… мягче, что ли. А сейчас… А сейчас никто не нежничает. Только задают вопросы: «Как в школе, как оценки». Только требуют.

Ваня подумал о своей маме, которая не далее как сегодня утром за завтраком трепала ему макушку, как трёхлетнему, а он шутливо отбивался от неё ложкой, поэтому промолчал. Наверное, у Вики в семье завтракают иначе.

Они вместе неторопливо добрели до кабинета русского. Ваня стукнул в дверь два раза, и они зашли.

— О, Ваня, а я уж думала, ты не придёшь, — радостно сказала Яна, оторвавшись от тетради, а потом заметила, что за Ваней в кабинет зашла Вика. Яна тут же приветливо обратилась к ней: — Добрый вечер, Виктория! Ты тоже играешь?

Вика ответила, ухмыльнувшись:

— Только на нервах Певцова.

Яна с Ваней прыснули. Ваня забросил чехол на шкафы и повернулся к Яне:

— Ещё не закончили?

Яна опустила глаза на свой стол, который больше походил на руины. Вокруг неё лежали стопки тетрадей, открытый словарь, учебники и несколько книг со стихами.

— Почти, — сказала она немного растерянно, как будто только сейчас заметила, в каком состоянии её рабочее место.

Ваня замялся, не зная, можно ли предложить Яне помощь при Вике. Но Вика неожиданно спросила её сама:

— Может быть, мы можем вам чем-нибудь помочь?

Яна с улыбкой покачала головой.

— Нет, одиннадцатый класс, спасибо. Бегите домой, а то поздно уже.

— Ну ладно. Тогда до завтра, Яна Сергеевна!

— Да, Викуля, до завтра, — сказал ей Яна.

Вика махнула рукой, повернулась к двери и шагнула в коридор. Ваня продолжал стоять. Яна посмотрела на него, тихонько дёрнула губами и сказала лукавым шёпотом:

— Представляешь, домовой опять нашалил.

Ваня улыбнулся и поднял брови, изображая удивление:

— Что же он сделал?

— Булочку принёс!

Теперь Ваня сделал вид, что впечатлён.

— Какой молодец. Я почти ревную.

Он вдохнул через нос и подумал, не начать ли носить с собой кляп, чтобы перестать говорить вслух такие вещи. Но Яна улыбнулась. Сейчас она выглядела смущённой, отчего сердце Вани подскочило. Он отвёл взгляд, шагнул к двери и обернулся.

— До завтра, — тихо сказал он Яне.

— До завтра, — так же тихо ответила она.

Ваня закрыл дверь и поймал взгляд Вики, которая всё это время стояла, прислонившись к стене рядом с дверью.

— Это что сейчас такое было?

— Что было?

— Вы что, общаетесь с Яной Сергеевной?

— Ну так. — Ваня повёл плечами и зашагал по коридору. — Немного. Первого сентября я заблудился и принял её за ученицу, это как-то сразу растопило лёд, и потом мы оба удивились, увидев друг друга на уроке. Так что да, теперь иногда общаемся.

— Понятно, — протянула Вика, всё так же пристально глядя на Ваню. Он уже хотел было продолжить нелепо оправдываться, но тут его настигло осознание. Певцов и Вика. Прикрылись. Яной. На него вдруг нахлынула необъяснимая волна раздражения. Он остановился и повернулся к Вике:

— Скажи, как так вышло, что ты сегодня прикрыла Певцова и стала нашим учителем?

Должно быть, его вопрос прозвучал чересчур резко, раз глаза у Вики слегка расширились от удивления. Потом она неожиданно слегка улыбнулась и пожала плечами:

— Это была импровизация. Первое, что пришло мне в голову. К тому же, мой голос гораздо ближе к русичке, чем, например, к Загировне или к биологу.

Ваня нахмурился.

— А зачем вообще этот спектакль?

— Потому что классу нужен номер на день учителя, а отец Певцова — тиран, у которого вместо души банковский сейф. Я же староста, Ванечка. Пришлось выкручиваться.

— Пусть Певцов сам себя спасает.

Вика продолжала смотреть на Ваню с лёгкой улыбкой, отчего раздражение Вани почему-то только усилилось.

— Сэр Ванечка, не злись. Вам же нужно репетировать. Тем более, вы оба здорово играете и явно от этого кайфуете. Я спасла положение.

Ваня понял, что должен остыть. Немедленно. Иначе поругается с Викой, а он этого не хотел. Виновата не она. Он сделал глубокий вдох и сказал уже гораздо спокойнее:

— Я так понял, отец Певцова — серьёзный человек. Лучше с ним не шутить.

— Да мы и не шутим, ты что, у нас всё серьёзно. Серьёзность — моё второе имя, — шутливо сказала она и слегка пихнула его в бок. — Ладно тебе, это же всего на один раз. Сдуйся немедленно, а то ты становишься похож на Петрушу.

Ваня улыбнулся, но на душе у него всё равно было немного тревожно.

Когда они спустились на первый этаж, Вика направилась в ту часть гардероба, где стояли шкафчики девчонок, а Ваня подошёл к своему. Он сменил обувь и уже тянулся за курткой, когда в гардеробе показался хмурый Певцов. Отлично. Ваня повернулся к нему:

— Ты же осознаёшь, что со своими репетициями сегодня спрятался за спинами сразу двух девушек?

Петя сначала непонимающе моргнул, потом открыл свой шкафчик, кинул на пол уличные ботинки и холодно ответил:

— С моими репетициями? Мне казалось, я не единственный, кто в них заинтересован.

Наблюдая, как Певцов переобувается, Ваня сердито возразил:

— Да, но не так. Почему все вокруг должны быть замешаны в твоих семейных разборках?

Петя швырнул школьную обувь в шкаф и повернулся к нему.

— Оставь своё благородство при себе, Низовцев. Всё это не твоё дело.

Петя, уже накинувший пальто, громко захлопнул шкафчик и шагнул к выходу. Ваня среагировал быстрее, схватил его за локоть и развернул обратно. Теперь они стояли лицом к лицу, хотя Певцов был немного выше. Ваня тихо проговорил:

— Ошибаешься. Это очень даже моё дело, Певцов.

Петя ответил ему, с вызовом глядя в глаза:

— Кулаки чешутся, Низовцев?

Ваня не собирался вестись на такую провокацию, поэтому отошёл от него и спокойно произнёс:

— Если хотя бы одна из них пострадает из-за твоего отца — зачешутся.

Петя несколько секунд молча смотрел на него, а потом сунул руку в карман и вдруг кивнул с непонятной улыбкой, которая показалась Ване скорее печальной, чем обычной певцовской — глумливой.

— Справедливо, — сказал Петя. — Но не волнуйся. Если хотя бы одна из них пострадает, я сам себе врежу.

Ваня слегка склонил голову.

— Я добавлю. Будь уверен.

Петя хмыкнул и пошёл в сторону коридора, но у выхода вдруг снова обернулся и задержал на Ване пристальный взгляд.

— Знаешь, я нисколько в этом не сомневаюсь, — сказал он, попрощался кивком и вышел из гардероба.

Ваня вздохнул, накинул куртку и захлопнул шкафчик. И почему он так разозлился? Это всего лишь одна репетиция. Ничего особенного. И никто не пострадал.

— Ванечка, неужели ты копаешься дольше девчонки? — Вика подошла к нему в сиреневом плаще и фиолетовом шарфике вокруг шеи.

— Да мы тут с Певцовым немного подискутировали.

— На тему?

— На тему его адекватности.

— О, жаль, меня не было рядом, у меня есть пара тезисов по данному вопросу.

Вика хихикнула и поправила сумку. Они вместе вышли на крыльцо. Было уже около семи, на улице стемнело, двор освещали фонари и становилось довольно прохладно. Ваня слегка поёжился, пожалев, что не надел с утра шарф. Он повернулся к Вике:

— Ты далеко живешь? Я могу тебя проводить, темно на улице.

— О, сэр Ванечка, это очень мило! — Вика улыбнулась и задержала на нём взгляд. Прибереги это для… Для того, кого не встречают на машине, — сказала она, мотнув головой в сторону серебристой иномарки, припаркованной напротив школы.

— Мама сегодня закончила пораньше, а я, наоборот, позже, так что впереди меня ждёт дивная семейная поездка до дома. Хочешь, мы тебя подвезём? При тебе мама будет милашкой.

Ваня покачал головой.

— Нет, я лучше сам.

— Ну ладно, тогда увидимся завтра!

Вика махнула ему и пошла к машине. Ваня медленно спускался по ступенькам школьного крыльца и думал о ещё одной девушке, которая пойдёт домой в темноте. Интересно, её кто-нибудь встречает? Подвозит в дорогой иномарке? Ваня поднял повыше воротник и быстро зашагал к остановке, заглушив мысли музыкой в наушниках.

ПЕТЯ

Петя с Милей сидели в столовой и ели в угрюмом молчании. Оба были не в духе. Прошло несколько дней с их репетиции, но ни одна из проблем так и не решилась. Вокалиста у них не было, а Миля после неудачи в среду как будто совсем потеряла веру в себя. И сами репетиции… Петя не представлял, что можно придумать и как провести отца.

Сейчас Петя отодвинул тарелку и бездумно уставился в одну точку. Он думал о том, каким неожиданно сложным оказался этот учебный год. Тут его внимание привлекло ярко-рыжее пятно. Он проследил взглядом за знакомой фигурой: Вика и Ваня прошли мимо них и устроились за одним из столиков начальной школы. Какого чёрта их туда понесло? Кто им разрешил там садиться? Петя резко выдохнул. Вольская, конечно, никого не спрашивала. Несколько дней он изо всех сил старался не вспоминать, как она его высмеяла и унизила на репетиции. А тут ещё Низовцев неожиданно заступился за свою рыжую подружку. Он так всполошился из-за какого-то звонка. Наверное, она ему нравится. А он ей?

С того места, где сидел Петя, было отлично видно Низовцева и Вольскую, так что он украдкой наблюдал за тем, как они болтают и едят, как Ваня что-то сказал Вике, и та заливисто рассмеялась. И без того плохое Петино настроение стремительно спикировало к нулю. У Низовцева всё легко: и гитара, и музыка, и Вика… А Пете приходится наизнанку выворачиваться, чтобы просто сыграть на школьном концерте. Не справедливо.

Петя продолжал смотреть на парочку. Да, она наверняка ему нравится, они постоянно ходят вместе. Но вроде бы пока не встречаются. Не то что бы Петю это сильно волновало, но не хотелось, чтобы новенький отвлекался от их репетиций. Которые и так под угрозой срыва.

— Может быть, вам правда лучше выступить вдвоём? — тихо спросила Миля. Петя вздохнул и отвёл взгляд. Миля задавала ему этот вопрос по несколько раз в день.

— Мы порепетируем ещё. Если решишь, что тебе некомфортно, значит, мы выступим сами. Не волнуйся, ты никого не подведёшь, если откажешься.

— Ладно. Спасибо. — Миля печально покачала головой. — Жаль, что я не так талантлива, как вы.

Петя слегка поморщился.

— Считаешь, мы талантливы? И я тоже?

— Ты шутишь? Петруша, не слушай эту рыжую выскочку! Ты потрясающий ударник, самый лучший. Ты это знаешь, я это знаю, и вся школа тоже это знает. — Миля положила руку ему на предплечье. — Ты же Певцов!

Петя отклонился на спинку стула и посмотрел в потолок.

— Что толку от таланта, если я не могу открыто им пользоваться?

Миля мягко улыбнулась ему.

— Однажды твой отец поймёт, что ошибается.

— Это когда же? С моей смертью?

— Нет, конечно. — Миля закатила глаза. — В прошлом году ты хотел на пробы к Зиновьеву. Вот и пробуй. Это впечатлит даже твоего отца.

— К Зиновьеву берут только группы. А я один.

— Не один. Ты сам мне все уши прожужжал, что на тебя свалился чудо-гитарист. Думаешь, Ваня не согласится?

— Не думаю. Я уверен, что он не согласится.

— Но он тоже талантлив… Вместе у вас хорошие шансы. Вы же прямо сразу с ним сыгрались, не думала, что так вообще бывает.

Петя вздохнул и потёр виски. Он тоже это отметил на репетиции, но не позволял себе строить никаких планов.

— Сначала нужно разобраться со школьным концертом, — твёрдо произнёс он, обращаясь скорее к себе, чем к Миле. — Если мы нормально выступим, можно будет попробовать поговорить с ним о Зиновьеве. Сейчас нет смысла, — с нажимом проговорил Петя, видя, что Миля собирается возразить. — Надо посмотреть, как он держится на сцене и как мы вместе смотримся. Может, это всё мои фантазии. Вижу то, что хочу видеть.

— Но я-то тоже не слепая! — воскликнула Миля, схватив вилку и, видимо, решив всё-таки поесть. — И не глухая. Вам, ребята, суждено играть на сцене и собирать залы.

Петя почувствовал, как сердце его сразу откликнулось на слова Мили ускоренным пульсом.

— Ешь свою траву и не дави на больное, Милёк.

— Это не трава! Я же не корова тебе, — шутливо заныла Миля.

— А что это? Я вижу в твоей тарелке только зелёный цвет.

— Это салат! Не все едят порциями, которыми можно неделю кормить семью из трёх человек.

Петя хмыкнул. Он запустил руки в волосы и снова откинулся на спинку стула.

— Что же мне делать с отцом? — Петя задумчиво вёл взгляд по потолку, как будто там могла оказаться какая-нибудь подсказка. — Может, двоек наполучать? Тогда меня будут оставлять после уроков на исправления, а потом мы будем репетировать.

— А потом тебя отстранят за неуспеваемость, — сказала Миля, жуя салат, который действительно больше смахивал на пучок зелени, политый маслом.

Петя выдохнул и задумался. Прожевав, Миля сказала:

— Давай выдумаем какой-нибудь кружок раз в неделю.

— Он проверит.

— Да как он проверит? Обзвонит всех учителей?

— Нет. Всех он не обзвонит, — задумчиво пробормотал Петя, снова глядя в пространство перед собой. — Но нам все и не нужны. Нам нужен только один учитель. Точнее, только одна. — Петя сфокусировал взгляд на рыжих волосах. — Что ж. Другого выхода у меня, похоже, нет.

Петя резко поднялся и, не дав себе времени передумать, быстро направился к столику напротив брокколи-дирижёра. Он шёл и думал, как бы помягче начать, чтобы сразу всё не испортить.

— Есть разговор, — выпалил он, подойдя к Ване с Викой. Отличное начало. Петя сам на себя мысленно поморщился. Он отодвинул стул, сел между ними и чуть не расхохотался, увидев Викино выражение лица. К счастью, она не могла ничего ему сказать, поскольку рот её был набит спагетти. Петя воспользовался этим и быстро затараторил, обращаясь сразу к ним обоим:

— Слушайте, нам нужно репетировать. Среда — по-прежнему идеальный вариант. Но мой отец почему-то верит, что из меня получится хороший юрист в его фирме, поэтому настаивает, чтобы я там пропадал после школы. Переубедить его может либо учитель, либо кто-то очень бесстрашный. Благо, за этим столом сидит человек, который умело может совместить обе эти роли.

Петя повернулся к Вике.

— Мне нужно, чтобы ты позвонила отцу и сказала, что я буду ходить на дополнительные по русскому. А я у Яны Сергеевны получу пару двоек для достоверности. Тогда мы сможем каждую среду собираться и репетировать на благо класса и школы!

Вика так торопилась быстрее прожевать, что на последних словах чуть не подавилась.

Поборов желание засмеяться, Петя добавил:

— Пожалуйста.

Наконец всё проглотив и нарочито не спеша отпив из чашки чай, Вика направила на Певцова вилку:

— Петруша, у меня к тебе целых три вопроса. Во-первых: почему это не могло подождать до следующей перемены? Мы же едим, а ты своим скафандром портишь нам весь вид.

Петя удивлённо приподнял бровь. Под скафандром, вероятно, подразумевался его серебристо-серый костюм. Он слегка отдёрнул рукав рубашки асфальтового цвета и спокойно ответил:

— Вам не кажется, что вы немного староваты, чтобы есть здесь?

— Тебе не кажется, что ты слишком молод, чтобы быть таким занудой? Ладно, давай перейдём ко второму вопросу. А он такой: ты что, смеёшься? Ты хочешь, чтобы я добровольно оставалась каждую среду в школе до позднего вечера? Почему ты не можешь попросить любого из парней притвориться биологом?

— Это не сработает. Второй учитель будет ему звонить и оставлять после уроков? Слишком палевно, отец что-то заподозрит. А вы с ним уже почти друзья, — добавил он, приложив усилия, чтобы это не прозвучало ядовито.

Вика собиралась ещё что-то сказать, но Петя покачал головой:

— Ты израсходовала весь лимит вопросов.

— Тогда у меня тоже один есть.

Петя медленно перевёл взгляд на Низовцева.

— Правильно ли я тебя понял: ты хочешь, чтобы Вика позвонила твоему отцу и наврала про дополнительные занятия, а потом всю четверть притворялась Яной Сергеевной?

Петя положил руку на стол и откинулся на спинку стула.

— Ладно, звонить не обязательно, отцу я сам скажу. И он вряд ли будет проверять каждое занятие. Но на всякий случай нужно, чтобы Вика просто присутствовала, если отец всё-таки позвонит ещё раз. И не всю четверть, а только три среды, до концерта.

Ваня молча тряхнул головой, будто не веря, что Петя серьёзно. Вика набрала в грудь воздуха, явно собираясь возражать и спорить. Петя понял, что настало время для последнего козыря. Он коротко вздохнул и в упор посмотрел на Вику.

— Ты будешь старостой.

Вика хлопнула глазами.

— Что?

Петя оставался серьёзным.

— Если мы отрепетируем и нормально выступим… Я… — Во рту вдруг стало сухо. Петя прочистил горло. — Я сдам значок старосты. Скажу Марише, что больше не претендую и что старостой будешь ты одна.

После небольшой паузы Петя добавил:

— Как ты и хотела.

Петя продолжал неотрывно смотреть на Вику, поэтому увидел, как поменялось её выражение лица. Кажется, ему удалось до неё достучаться и остановить поток издёвок. Значит, всё не зря.

— Ты это серьёзно? Между значком старосты и школьным концертом ты выберешь… концерт? — шокировано спросила Вика.

— Я выберу музыку. Всегда, — твёрдо ответил Петя. — Так что, мы договорились? Теперь ты сможешь задержаться в среду?

Вика немного помолчала, не отрывая глаз от Пети, потом тихо сказала:

— Я подумаю.

Петя ещё секунду смотрел в её зелёные глаза, потом повернулся к Ване.

— По поводу пострадавших. Пока что это только я. И, скорее всего, мною всё и ограничится. Если что-то изменится, мы поговорим. Как и договаривались.

Ваня, такой же удивлённый, молча кивнул. По всей видимости, он тоже хотел, чтобы его драгоценная Вика стала старостой. Петя почувствовал, что в горле у него стало кисло. Он быстро поднялся из-за стола и посмотрел на Вику.

— Тогда жду твоего решения. Постарайся не затягивать, чтобы мы могли порепетировать в следующую среду. Отцу я про дополнительные в любом случае скажу. — Петя перевёл взгляд на Ваню. — В среду в четыре в кабинете музыки. При любом раскладе. Гитару не забудь, — напоследок бросил он и поспешил к Миле, которая уже подхватила их вещи и шла ему навстречу.

ВАНЯ

Ваня с Викой бежали по коридору. Разговор с Певцовым на время выбил их из реальности, и они слишком долго просидели в столовой, забыв, что следующий урок — алгебра. Очнулись, только когда услышали звонок. Добежав до кабинета, они остановились, чтобы перевести дыхание. Через несколько секунд Вика кивнула, Ваня постучал и открыл дверь.

— Вы опоздали.

Тамара Загировна стояла перед доской и холодно смотрела на вошедших. Вика, всё ещё тяжело дыша, ответила:

— Мы знаем, извините, мы задержались…

— Ваши оправдания никого здесь не интересуют. Вы опоздали, потому что решили, что это недостаточно важный урок, чтобы прийти на него вовремя. Что ж. К доске. Оба.

Ваня кинул рюкзак на пол возле своего стола и прошёл к доске. Вика встала рядом с ним.

— Мне кажется, или откуда-то дымком потянуло? — тихо спросил Трофимов. Ребята обменялись смешками.

— Это Трофимов там веселится? Решил позлорадствовать? Зря. В вас должен быть дух команды. С ним и поработаем. К доске.

Трофимов выглядел так, будто больше всего хотел отрезать себе язык, но встал рядом с Викой у доски. Тамара Загировна повернулась к своему столу и взяла пачку тетрадей.

— Я проверила самостоятельную, которую вы писали вчера. Результаты поразительно жалкие. С такими вас на пушечный выстрел к вузам не подпустят.

Тамара Загировна протянула троице у доски их тетради, остальные передала в класс.

— Берите свои работы и решайте примеры, в которых допустили ошибки.

Ребята быстро зашуршали тетрадями. Ваня посмотрел на свою работу — он получил четвёрку, неправильно решив один пример. Ну конечно. Получив странное число в ответе, он понял, что где-то ошибся, но сейчас понятия не имел, как это исправлять, поскольку в ходе своего решения был абсолютно уверен. Он быстро переписал пример с тетради на доску и стал соображать. В поисках вдохновения и возможных подсказок он снова просмотрел в работу, но Тамара Загировна не тратила время на объяснение и просто перечеркнула ему весь пример. Ваня аккуратно переписал первое действие, предположив, что ошибка где-то дальше.

Вика рядом с Ваней медленно решала свой пример. Трофимов же стоял и тупо пялился в свою тетрадь, не написав на доске ни одной цифры. Тамара Загировна пошла по рядам, то и дело чихвостя ребят за их промахи.

— Убери-ка руку, мне не видно. — Учительница склонилась над тетрадью Иры Орловой и пробежала взглядом решение. — В чём вот здесь была ошибка?

— Знак не перенесла, — тихо ответила Ира.

— Почему не перенесла?

Ира сделала короткий вдох.

— Потому что невнимательно решала.

— Вот именно, Орлова. О мальчиках, что ли, думала? А надо об учёбе. У класса уже по два примера должно быть решено! — почти прокричала последнюю фразу учительница.

Ваня, снова пробежав глазами по своей работе, беззвучно ругнулся. Он тоже забыл перенести знак. Тупая ошибка. Он быстро дорешал пример и обернулся к учителю.

— Доделал? — Тамара Загировна бросила один взгляд ему за спину. — Где ошибся?

— В знаке.

— Почему ошибся?

Ваня молчал.

— Я задала тебе вопрос. Почему ты ошибся?

— Потому что вы слишком мало времени дали на работу. Десять минут на пять примеров — никто бы не справился.

Класс замер, все оторвались от решений. В кабинете как будто запахло озоном.

— Так уж и никто? — спросила Тамара Загировна, прищурившись. — Я бы справилась.

— Но вы же учитель. Странно сравнивать, — сказала Вика.

— Я человек, Вольская. А уже потом учитель. Если я могу, значит, и вы можете.

— Сомневаюсь, что человек, — тихо прошептала Вика. Трофимов, который стоял рядом с ней, прыснул.

— Трофимов, тебе до сих пор весело? Ещё одну двойку поставить? В чём ошибка у тебя была?

Трофимов с несчастным видом посмотрел на доску, куда переписал пример. Вика мельком глянула в его тетрадь, и Ваня услышал, как она тихо прошептала ему:

— В формуле.

— В формуле! — радостно воскликнул Трофимов.

— А чего ты радуешься-то? — опять повысила голос математичка, класс же обменялся беззвучными смешками. — Господи, откуда такие балбесы собрались в целый класс? Наверное, специально отбирали. И как обычно, Тамаре Загировне вас вытаскивать. Мне за повторение материала деньги не платят, почему я, Трофимов, должна тратить время на то, чтобы заново проходить с вами прошлогодние темы?

Трофимов ничего не ответил, он под едва слышный шёпот Вики писал на доске свой пример.

— Дорешал? — минуту спустя спросила математичка. — Почему ошибся?

— Потому что тупой, — всё так же радостно ответил ей Даня, и класс рассмеялся вслух. Губы учительницы мимолётно дёрнуло, будто током.

— С этим трудно поспорить. Сел. У Вольской тоже сейчас всё верно. Формулы надо лучше учить, Вольская! И теоремы! Села. Низовцев, и ты садись.

Ваня шёл к своей парте и заметил, как Вика с Даней обменялись улыбками, прежде чем сели на свои места. До конца урока Тамара Загировна продолжала вызывать к доске ребят и заставляла исправлять ошибки, свои и чужие. Если кто-то не мог найти ошибку, за них это должен был делать Певцов, который единственный в классе получил пять. Но после того, как он не смог найти ошибку у Жгунова, оценку ему исправили на четыре. Жгунов, как оказалось, неправильно списал исходный пример, и вместе с Певцовым был объявлен слепым и невнимательным. К доске не вышли только Макарова и Бунько, к которым подсадили Иру и Ваню, чтобы те помогли им разобраться.

Ваня с удивлением отметил, что ребята добровольно признавали себя невнимательными, забывчивыми или, как в случае с Трофимовым, тупыми, но никто больше не возмутился, что на контрольную действительно дали мало времени. В такой ситуации сосредоточиться невозможно — конечно, в спешке они нагородили ошибок.

Звук звонка сопроводил коллективный вздох облегчения.

— Рано радуетесь, — гаркнула математичка. — Жду вас всех сегодня после седьмого на отработку. Явка обязательна. Домашнее задание на доске, опоздавшим — дополнительная задача бонусом. Следующий урок начинаем с вас, покажете нам своё решение. Свободны, стулья за собой задвинуть!

Класс беззвучно застонал, переписывая домашнее задание, которое заняло чуть ли не треть доски.

Быстро закончив и побросав вещи в рюкзак, Ваня направился к Вике, которая всё ещё переписывала домашку. Ваня не стал её отвлекать, а просто облокотился на соседнюю парту и ждал, когда она закончит. Неожиданно к ним подошёл Трофимов, склонился к Вике и тихо сказал:

— Спасибо тебе, бесстрашная. Ты меня спасла.

Вика закончила писать, захлопнула тетрадь и поднялась, улыбнувшись Трофимову.

— Без проблем. Я не такой гений в математике, как наш дорогой староста, но если есть возможность, почему бы и не объединить усилия перед общим врагом?

Она выразительно посмотрела на математичку, которая с хмурым видом что-то отмечала в компьютере. Трофимов хохотнул и вышел вслед за Викой из класса.

ПЕТЯ

Петя стоял в коридоре и ждал Милю, когда увидел Вольскую и Трофимова, вместе вышедших из кабинета. Они переговаривались и смеялись. Петя опустил взгляд в телефон, но через несколько секунд Даня с Викой подошли к нему. Он не спеша оторвался от экрана, посмотрел на Вику и поднял бровь в немом вопросе. Она поправила сумку на плече и сказала:

— Я подумала и решила принять твоё предложение, Петруша. Я приду в среду.

Петя кивнул. Он испытывал противоречивые чувства радости и горечи одновременно.

— Спасибо, — сказал он без всякого выражения.

— Пока не за что, — пожала плечами Вика, махнула парням и пошла к Ксюше и Ване, которые ждали её неподалёку. Петя с Даней смотрели ей вслед.

— Дай мне её номер, Певцов.

Петя резко перевёл взгляд на Трофимова.

— Зачем?

— Мне правда нужно отвечать на этот вопрос?

Петя сунул руку в карман брюк и коротко выдохнул.

— С чего ты взял, что у меня есть её номер?

Трофимов фыркнул.

— Твоей записной книжке позавидует даже директриса — там, наверное, номера всей школы есть, включая охрану. В чате класса она свой номер скрыла, но ты же туда новеньких добавлял? Так что у тебя точно есть. Пришли мне в личку.

Пете вдруг почувствовал непонятное раздражение. Он слегка отдёрнул рукав рубашки, прежде, чем твёрдо ответить:

— Извини, но личные номера — конфиденциальная информация, Трофимов. И я тебе не справочное бюро. Нужен номер — спроси у неё сам.

Трофимов пожал плечами.

— Да без проблем. Я же не какой-то там Бунько, мне девочки не отказывают. Так что… — Даня указал двумя пальцами сначала на себя, потом на Петю. — У меня скоро будет свиданка, а ты — самый душный парень в школе.

— Вольская вроде бы с Низовцевым встречается, — неожиданно вырвалось у Пети.

— Это не проблема, Петруш. — Трофимов, хохотнул, хлопнув его по плечу. — Ты же меня знаешь. Подвинем Низовцева, не стена.

С этими словами он побежал догонять Вику с Ваней и Ксюшей, которые как раз скрылись за поворотом.

— Да, я тебя знаю, — тихо пробормотал Петя, глядя, как Трофимов лавирует между учениками.

Следующие несколько недель прошли быстро и без особых происшествий. Учителя постепенно повышали требования, приговаривая, что время на раскачку прошло. Петя, вынужденный ездить к отцу в офис четыре раза в неделю, делал огромные домашние задания по ночам и спал урывками, отчего настроение его чаще всего было либо паршивым, либо отвратительным.

Единственное, что его радовало, — репетиции. После второй они с Низовцевым перестали расходиться в проигрыше и играли очень слаженно, а после третьей Миля перестала сбиваться. Низовцев неплохо переделал слова, и песня в конце концов зазвучала довольно гладко. Отец ни разу не позвонил, но Вика исправно приходила с ними в кабинет музыки и делала вид, что решает примеры, однако Петя часто замечал, что она смотрит на них. Вероятно, из-за Низовцева. Петя не хотел себе признаваться, насколько приятно ему было узнать, что Вольская не дала Трофимову свой номер. Видимо, его подкат пришёлся ей настолько не по вкусу, что она от души наговорила ему своих фирменных колкостей. Возмущённый Трофимов прожужжал ему об этом все уши, а Петя изо всех сил старался при этом не улыбаться.

В последнюю среду перед концертом, отыграв без сбоев песню три раза, ребята решили закончить пораньше. Довольный Петя встал из-за установки и подошёл к Ване с Милей.

— Это было неплохо! — Он посмотрел сначала на Милю, потом на Ваню. — Полагаю, мы готовы. Так что, в понедельник! В понедельник мы вместе выйдем на сцену…

— Ох, ну только не твоё напутствие в стиле тренера из американского сериала. — Миля картинно прикрыла глаза рукой. Ваня фыркнул.

— В понедельник мы вместе выйдем на сцену! — чуть громче сказал Петя, положив руки на плечи Миле и Ване, от чего оба прыснули. — И сыграем как боги! Как Би-2. Нет, лучше, чем Би-2! Все будут рыдать, включая нас самих!

— Разве что от того, как паршиво мы выступим, — скептически улыбнулся Ваня.

Петя уже собирался сказать ему, куда стоит засунуть такой настрой, но тут к ним подошла Вика.

— Оставь эту ложную скромность, Ванечка, — промурлыкала она. — Если зал не будет аплодировать стоя, эта школа меня разочарует.

Сердце Пети почему-то скакнуло от этих слов. Но потом он вспомнил, что Вика здесь не из-за музыки, не ради них, а потому что хочет быть старостой. Петя отвернулся от ребят и пошёл накрывать установку. Ваня присоединился и стал отключать оборудование.

— Надеюсь, всё пройдёт нормально, — тихо сказала Миля. Петя поднял на неё глаза — вид у Мили был довольно растерянный. Петя знал, что она очень нервничает, их песню она мурлыкала себе под нос круглосуточно, то и дело впадая в панику, что на сцене перепутает слова.

— Всё пройдет отлично, — сказал ей Ваня, застегивая чехол гитары. — Мы репетировали, мы готовы. Не забывай, что на сцене ты будешь не одна. Мы, как сказал Певцов, будем там все вместе, а я буду стоять совсем рядом с тобой. Если почувствуешь, что страшно, просто посмотри на меня или на Певцова.

— И что вы сделаете? — спросила Миля с улыбкой, слегка покраснев.

Низовцев пожал плечами.

— Станцуем.

Миля прыснула.

— Особенно интересно посмотреть, как это будет делать Петруша. Ради такого зрелища я, пожалуй, даже не против небольшой паники.

Петя посмотрел Миле в глаза.

— Отставить панику. Ты же не перед королевой выступаешь, это… всего лишь школьный концерт, Милёк.

Вольская, печатавшая что-то в телефоне, подняла на него удивлённый взгляд:

— Кто ты и что ты сделал с Петрушей, который всю душу из нас вытряс ради этого концерта?

Ваня с Милей рассмеялись. Петя повёл плечами.

— Это важно. Но не панически важно, — сказал он, мягко глядя на Милю и чувствуя, что Вольская буравит его взглядом.

— Неплохо сказано, — пробормотала Вика и пошла складывать в сумку учебники, разбросанные по учительскому столу.

ВАНЯ

В понедельник пятого октября Ваня зашёл в школу и сразу почувствовал, что этот день особенный — в школе было шумнее и оживлённее, чем обычно. День учителя тут праздновали традицией самоуправления — старшеклассники менялись с учителями местами и вели уроки для малышей. Накануне Петя и Вика собрали их класс в библиотеке и распределили ребят по предметам. Ване и Ире, разумеется, достались алгебра и геометрия, Трофимову — физ-ра, несколько девочек отправили к Яне проводить уроки русского и литературы, а Бунько определили на английский. Сами старосты традиционно замещали администрацию школы — Петю посадили в директорское кресло, а Вику сделали завучем. Они должны были посетить несколько уроков, проследить, чтобы новые «учителя» не путали расписание, проверить, все ли ученики соблюдают дресс-код школы, и, по словам Вики, им даже доверили оформить несколько нетрудных документов. Вика со смехом рассказала, что Певцов чуть в обморок не упал от гордости, когда ему дали школьную печать.

Все учителя пришли нарядные и улыбались чаще, чем обычно. Они принимали цветы и конфеты, терпеливо выслушивали поздравления и вместе со всеми ждали концерта. После шестого урока все собрались у Марины Викторовны.

— Так, мои хорошие! — обратилась к ним Мариша, которая пришла в стильном чёрном платье с большой жемчужной брошью. — Вы сегодня отлично поработали, учителя хвалили. Особенно отметили Бунько и нашу дорогую администрацию.

На последних словах Марина Викторовна слегка поклонилась Вике и Пете. Вика кивнула в ответ, а Певцов сунул руки в карманы и, откинувшись на спинку стула, вальяжно ответил:

— Что тут скажешь, МаринВикторовна, — некоторые рождены, чтобы управлять.

Класс захихикал, а классная руководительница с улыбкой покачала головой.

— Как всегда, очень скромно, Певцов.

Затем она перевела взгляд на класс.

— Сейчас вы можете оставить здесь вещи и немного отдохнуть. Через полчаса жду вас в актовом зале. После концерта у нас, как вы помните, классный час, обсудим, что вы решили по поводу старост, и ещё несколько рабочих моментов. У меня есть некоторые вопросы по поводу ваших оценок.

Класс тихо застонал.

— В хоре бы вы так пели, как ноете, — хмыкнула учительница. — Мальчишки, подождите по партам растекаться, для вас поручение: помогите Певцову перетащить установку на сцену, а потом можете вернуться сюда и отдохнуть.

В ответ раздалось недовольное бурчание, однако парни встали, и через пятнадцать минут барабанная установка была на сцене. Одноклассники ушли обратно в кабинет, пожелав им удачи, и за кулисами остались только Ваня, Миля и Петя. Скоро к ним присоединились Александрова и Закиров, которые сегодня были ведущими. Они стояли в стороне с планшетами в руках и по очереди медленно и с выражением произносили свои реплики, то и дело друг друга поправляя, чтобы звучать ещё лучше. Ваня уже успел сбегать за гитарой и снять пиджак, поэтому сейчас, привычно закатывая рукава белой рубашки, обратился к Певцову:

— Давай прогоним что-нибудь, пока никого нет, разыграемся.

— Там уже кто-то сидит! — сказала Миля, слегка отодвинув занавес и выглянув в зал.

Ваня стоял спиной к кулисам и не стал выглядывать, поэтому от следующей реплики Певцова сердце у него пропустило удар.

— Русичка пришла. И чего ей тут так рано надо? — пробурчал Петя, выглянув в зал поверх головы Мили. — Ладно, она нам не помешает, пошли.

Ваня вышел на сцену вслед за Певцовым, и Яна тут же им улыбнулась и помахала с первого ряда.

— Я вас не слушаю, репетируйте! — крикнула она, картинно заткнула уши и склонилась над тетрадками.

Петя сел за барабаны, а Ваня повернулся спиной к залу и встал напротив. Она пришла. Первая. Было бы глупо думать, что пришла ради него, — наверное, всех учителей согнала администрация школы, но Ваня всё равно хотел, чтобы ей понравилось. Хотел сыграть идеально. И из-за этого руки у него начали дрожать от волнения. Петя уже отстукивал ритм и ждал, когда вступит Ваня. К своему ужасу, Ваня сбился почти сразу. Петя взял темп медленнее, они отыграли около минуты, а потом Ваня снова ошибся. Что за чёрт.

— У тебя что, фобия сцены, и ты забыл нам сообщить? — сухо спросил Петя.

— Нет у меня фобии. — Ваня посмотрел на него раздражённо. — Каждый может немного поволноваться перед выступлением. Руки не слушаются.

— А чего лез выступать тогда, если у тебя, оказывается, руки не слушаются?

Ваня прищурил глаза.

— Тебе напомнить, кто меня сюда притащил?

— Если бы ты сказал, что дрожишь на сцене, я бы не потащил!

Ваня сделал глубокий вдох и повёл плечами, поправляя гитару.

— Остынь, я нормально держусь на сцене. Разыграться просто надо.

Через минуту Ваня наконец смог обуздать своё волнение, и пальцы уверенно побежали по струнам. После финального аккорда они направились за сцену, Ваня решил проигнорировать Певцова, который сверлил его озабоченным взглядом. За кулисами Ваня сел на один из стульев и привалился к стене, откинув голову. Миля уже сидела на соседнем стуле и нервно теребила прядь волос, глядя на экран телефона и тихо бормоча текст песни. Ваня заметил, что руки у Мили слегка подрагивают. Он уже собирался её подбодрить, но тут рядом с ним что-то прошуршало. Повернув голову, Ваня с удивлением понял, что это Певцов кинул свой пиджак на пустой стул.

Сам Ваня был сегодня в своём обычном костюме и очень удивился, увидев с утра Певцова, который тоже пришёл в чёрном. Впервые за эту четверть. Сейчас, глядя, как Петя стягивает с шеи тёмно-синий галстук, Ваня подумал, что Певцов на концерте вдруг решил играть без пиджака. Однако, оставшись только в чёрной рубашке, Певцов снова потянулся к пиджаку и вытащил из внутреннего кармана… ещё один галстук. Желтый. От удивления Ваня не заметил, как расплылся в улыбке. Миля, услышав Ванин тихий смешок, подняла глаза на Петю и нежно улыбнулась.

— Иногда я забываю, как серьёзно ты к этому относишься, — сказала она Певцову.

Петя стоял перед огромным зеркалом. Он поднял воротник и сосредоточенно завязывал галстук, но после слов Мили ухмыльнулся, посмотрел на неё и мурлыкающим тоном ответил:

— Красота в деталях, дорогая, — после чего продолжил быстро и уверенно завязывать узел.

Ваня взял гитару и на вытянутой руке подцепил ей край Петиного галстука. Ткань идеально слилась с инструментом.

— Как ты умудрился так точно подобрать цвет? — удивленно спросил Ваня, продолжая восхищённо улыбаться. От того, что Певцов так заморочился, чтобы быть в одном стиле с Ваней, стало неожиданно приятно.

Певцов фыркнул, выравнивая галстук, и пробормотал:

— Как обычно, меня окружают одни дилетанты.

Он явно собирался сказать что-то ещё, но его перебил звонкий голос Вики:

— Ну что, как тут мои… — остаток фразы Вика, влетевшая за сцену, так и не договорила. Она встала как вкопанная перед Петей, чудом в него не врезавшись, поскольку огромное зеркало стояло рядом с дверью. Вика оглядела Певцова с ног до головы и, кажется, ненадолго потеряла дар речи. И Ваня её не винил — даже он понимал, что чёрная рубашка чертовски шла блондину Певцову.

Петя стрельнул в Вику нагловатой ухмылочкой.

— Как видишь, твои рок-звёзды красивы как никогда.

Вика подняла бровь.

— И скромны, как обычно.

Петя хмыкнул, и тут взгляд его переместился за спину Вики, а лицо его озарилось тёплой улыбкой.

— Дианочка! — Он обогнул Вику и, поправляя на ходу воротник, подошёл к девушке, державшей футляр для скрипки, и обнял её. А затем взял за руку и слегка склонился. — Принцесса Диана, как поживаете? Вы нас сегодня осчастливите своей прекрасной игрой?

Девушка хихикнула и что-то тихо ответила ему. Петя улыбнулся её словам, и они вдвоём отошли в сторону, продолжая тихо болтать. А Ваня с удивлением смотрел на Вику, ошарашенно наблюдавшую за тем, как всё ещё не надевший пиджак Певцов флиртует с десятиклассницей. Ваня перевёл взгляд на Милю — та становилась всё бледнее.

— Ты как? — спросил он её.

— Боюсь, — честно ответила Миля.

Ваня аккуратно положил ладонь на руку Мили чуть ниже локтя.

— Помнишь, что мы с Певцовым тебе сказали? Ты не одна. Если что, мы тебя прикроем. Не переживай.

Миля рассеянно кивнула и снова уткнулась глазами в экран с текстом песни. Ваня вновь прислонился к стене и стал наблюдать за происходящим вокруг. За кулисами стало многолюдно — малыши устроили толкотню, пока суетливая учительница пыталась прикрепить к их костюмам последние детали — кому-то бумажные цветы, кому-то буквы. Были здесь и одиночные представители своих классов, которые уставились в листы и повторяли слова. Все нервничали и суетились, особенно учителя — они то и дело подзывали кого-то к себе, давали последние напутствия, поправляли костюмы, помогали повторить слова, и всё это сливалось в общую нервозную какофонию.