Дядя Кузя - куриный начальник [авторский сборник]

Не спит куриный начальник

На деревню спустилась ночь.

Мы вышли с дядей Кузей из дома на улицу, за дровами.

Над избами всё так же стояли пухлые белые дымы. Они поднимались в высь, густо усыпанную звёздами.

Снег искрился и перемигивался бесконечно.

— Вызвездило как, — сказал дядя Кузя, задрав голову и придерживая шапку. — Должен налиму ход быть. Надо завтра на реку сбегать — глядишь, добуду себе на уху и хворым курицам на поправку.

Гудела печка, и малинились, наливались жаром её бока. Видно было, как на стёклах вспыхивали студёные искры. Но вот от жара начал оплывать на окнах ледок и гасить эти искры одну за другой.

В углу возле бочек зашуршало, и сейчас же возник откуда-то кот Громило, направился к бочкам неслышными шагами. Хвост его загулял из стороны в сторону, не предвещая ничего доброго колхозным вредителям.

Но скоро кот успокоился, развалился подле жаркой печи. Тревога была напрасной: это из щелястого бочонка просыпалась на пол молотая кость.

Дядя Кузя долго переминался. Ясно видел я, что он хочет о чём-то спросить и не решается. Наконец он начал окольно толковать о том, что у нас ещё много бесхозяйственности, что вот весной вместе с ледоходом брёвноход получается, а дрова надо покупать втридорога. Потом ругал правление колхоза, которое не позаботилось вовремя о ремонте овощехранилища, и много картофеля замёрзло в полях.

Но я чувствовал: подъезжает дядя Кузя к чему-то и не эти дела сейчас его занимают.

— Весна вот скоро, — неожиданно вздохнул дядя Кузя, — забот у меня сызнова будет, забот! Опять коршуньё кур начнёт таскать, цыплят безмозглых. Да и чего их не таскать? — подумав, заключил старик. — Будь я коршуном, и то таскал бы. Вольеры нет? Нет. Вот и знай на здоровье курятинку кушай.

Он замолчал. Я жду, что дальше будет.

— Оно вольеру-то бы и не трудно сделать, — снова пустился в рассуждение старик. — Рабочую силу я сыщу — вон у меня вся школа ноне в помощниках ходит. Кликни только, налетят галчата и всё сделают вмиг. Стали школьников тоже к труду приучать. Хорошо это. Баре нам не нужны. Но вот беда — проволоки нету. Есть, правда, у меня на примете…

И тут наконец дядя Кузя добрался до сути дела.

Оказывается, он давным-давно уже обнаружил в лесу старую телефонную линию. Был когда-то здесь леспромхоз. Провели эту линию лесозаготовители, но, когда вырубили лесосеки, забросили её и проволоку не сняли. А дядя Кузя побаивается проволоку эту взять: а ну, как влетит за это?

— Не влетит! — заверил я его. — Мобилизуй ребят, снимай эту самую проволоку, и делайте вольеру. Леспромхоз тот уже в другую область переехал.

— Ну! — обрадовался дядя Кузя и потёр руки. — Всё! Подземную ораву Громило истребил, теперь бы коршуньё пресечь — и станут курицы жить себе да поживать и добро колхозное наживать.

Долго не мог я уснуть в ту ночь. Лежал и всё думал о дяде Кузе, хлопотливом курином начальнике.

Ни болеть, ни умирать ему некогда. Живёт дядя Кузя, работает и не знает, что такими, как он, земля держится.