Дьявольские шутки

ГЛАВА 17

«ДЬЯВОЛ, ПОВЕШЕННЫЙ И СМЕРТЬ»

Грэм невзначай предложил наведаться к Ханне Ламан, мол она вроде бы умная, много знает и к тому же была в команде «Эгерии» — поможет или хотя бы скажет, что лучше сделать, как быть и вообще стоит ли ввязываться в эту авантюру. Эйлерт весомо заметил, что независимо от слов Ханны Ламан они уже ввязались в эту авантюру и он, Лерт, отступать точно не собирался. Грэм пожал плечами, но спорить не стал, потому что тоже отступать не собирался, независимо от слов ведьмы. Олден как-то странно косился на старпома и улыбался, будто знал что-то, что не знали другие. Ему до гадалки не было никакого дела, как и до её предсказаний. Он с трудом мог признаться, что вообще в это верил и все «случайные совпадения» его не убеждали. Зато Олдену было дело до того, что после того, как они победят Морского Дьявола, он обязательно сделает предложение госпоже Изэль, у них будет двое детей и собака. Конечно, бросать вольную пиратскую жизнь он не собирался, как и госпожа Изэль не собиралась бросать свою таверну.

«Пандора» на полном ходу шла в сторону безымянного островка, где в маленьком непримечательном домике жила молодая на вид ведьма, чьи предсказания всегда сбывались. Ее истинный возраст теперь у всех вызывал вопрос, который вслух никто так и не решился задать.

Эйлерт сидел за столом и внимательно рассматривал карту. Его взгляд был прикован к тому месту, где предположительно могли находится Проклятые острова Маледиктус. На протяжении тринадцати лет он поглядывал в их сторону, строил планы и представлял, как он со своей командой ворвется в убежище Бермуды и отомстит за смерть отца и Рагиро. Он не признавался даже самому себе, что желание отомстить всесильному чудовищу стало основной причиной, по которой он вышел в море.

Сейчас в считанные мгновения его жизнь переворачивалась с ног на голову, он ничего не мог и не хотел с этим делать, и абстрактные планы и желания стали чем-то досягаемым, до чего спокойно можно дотянуться рукой.

Проклятые острова Маледиктус существовали. Чёрные вороны, кружившие над морем вместо чаек, не были галлюцинацией или вымыслом. Корабль без парусов мог спокойно идти по волнам без ветра. Эйлерт и раньше верил в это, но не произносил вслух — его посчитали бы умалишённым и посоветовали бы лечиться.

— У тебя есть хотя бы примерный план действий?

Грэм появился в каюте капитана внезапно и незаметно. Эйлерт вздрогнул и резко поднял взгляд, отрицательно покачав головой: плана не было. Даже примерного. Вообще никакого. Только конечная цель, для многих казавшаяся безумием.

— Так и думал, — выдохнул старпом, пытаясь казаться нераздражённым. Получалось плохо.

— Разве не поэтому мы решили навестить Ханну? — задумчиво спросил Эйлерт, прекрасно улавливая настроение Грэма.

— Карты не дают точного предопределения судьбы, — повторил Грэм слова ведьмы, которая та бросила вслед Эйлерту, когда тот вылетел из её дома после неудачного гадания.

Эйлерт нахмурился: старпом не мог их слышать, потому что Ханна сама велела ему выйти до того, как начала гадать. Потом улыбнулся: возможно, эти двое были предначертаны друг другу самой судьбой.

Доказывать что-то никто из них не хотел, и каждый думал об одном и том же.

«Пандора» на всех парусах стремилась на неизвестный остров, на котором маленький мальчик лет двенадцати по имени Исаак уже вышел из дома взбалмошной ведьмы-гадалки и направился в порт встречать долгожданных гостей.

— Госпожа Ханна ждала вас, капитан Лир, — протянул Исаак, едва «Пандора» пришвартовалась в порту, а Эйлерт с Грэмом сошли на берег. — Пойдёмте. И вы тоже, мистер Джоуи, — обратился он к Грэму, который помнил, как в тот раз его бесцеремонно выставили за дверь.

Олден, перевалившись через борт, сообщил, что наведается к мастеру Монро: на всякий случай попросит того посмотреть корабль, но это была не единственная причина: мастер Монро, как и Ханна Ламан, был на «Эгерии» — Олдена интересовал именно этот момент.

Дом ведьмы едва ли изменился, разве что при входе висело чуть больше защищающих оберегов, а в радиусе пяти метров не было ни одной живой души. Даже бродячие собаки обходили это место стороной, а все соседи, как казалось на первый взгляд, покинули свои жилища. Исаак не обращал на это никакого внимания. Эйлерт и Грэм настороженно косились по сторонам, ведь в прошлый их визит такого опустошения здесь не наблюдалось, да и бордель напротив кишел посетителями.

— Проходите, хозяйка уже наверняка заждалась вас, а мне надо ещё…

Не успел Исаак договорить, как Эйлерт, не стучась, распахнул дверь дома и оказался в тёмной комнате, увешанной всеми возможными амулетами и заставленной разными непонятными статуэтками. Грэм, махнув рукой Исааку на прощание, зашел следом.

— Ханна? — Эйлерт окликнул ведьму по имени, остановился по середине комнаты и внимательно посмотрел на зажженные свечи, стоящие на столе. В помещении никого не было.

Грэм прошел чуть дальше, ухватил странного вида голубую свечу и сразу же поставил ее на место. Что в первый раз, что сейчас ему категорически не нравился дом Ханны: он был слишком мрачным и душным, в нём словно жили множество невидимых душ, и дышать становилось с каждой секундой все трудней. Грэм откашлялся и уже хотел сообщить, что подождет Эйлерта снаружи, как в прошлый раз, но тут из-за ободранной занавески, служившей своеобразной дверью, выскочила Ханна.

— Добро пожаловать! Я ждала вас на пару дней позже, но это даже хорошо, что вы приехали сейчас, — она улыбнулась. В одной руке ведьма держала прозрачную бутылку с жидкостью ядовитого красного цвета, а в другой — пустой бокал, который норовила вот-вот наполнить. — Клюквенная настойка. Не желаете?

Эйлерт и Грэм одновременно покачали головами. Ханна хмыкнула и наполнила бокал, а потом враз осушила его, довольно морщась. Из-за занавески пробрался дым, и гадалка, спохватившись, рванула обратно. По пути она поставила бутылку и бокал на стол и что-то бубнила себе под нос. Эйлерт решил, что она колдовала, а Грэм — что ругалась на собственную неряшливость. Оба были правы.

Грэм взял в руки бутылку, понюхал горлышко, пытаясь понять, можно ли эту дрянь вообще пить, и пришел к выводу, что нормальным людям лучше не стоит, но Ханна Ламан никогда не была нормальной, поэтому до сих пор что-то бубнила себе под нос в соседней комнате.

— Старпом, ну так что, жену тебе нагадать? — донесся из-за занавески голос Ханны.

Грэму показалось, что она ухмылялась, задавая этот вопрос, и это приводило в бешенство. Как и приводило в бешенство то, что Эйлерт с улыбкой на лице резко от него отвернулся.

— Катись ты к чёрту! — рявкнул он ей в ответ.

Прозвучало не очень убедительно, и Ханна в голос рассмеялась.

— Да брось, старпом! Ты же уже всё понял.

Что он понял, Ханна, разумеется, не сказала, а Грэм не стал спрашивать: мало ли что у этой чокнутой ведьмы на уме. Но предчувствие внутри поселилось странное: будто она была права в этой взбалмошности и вульгарности и знала что-то очень важное о нём, о Грэме Джоуи. И о его капитане, Эйлерте Лире. И обо всей «Пандоре». И ещё обо всём мире.

— Ты пришел за ответами, капитан Лир, верно? — Ханна вновь вылезла к ним, и на этот раз она несла котел с чем-то сильно пахнущим. Грэм рефлекторно отшатнулся назад, Эйлерт незаметно отвернулся в сторону. Ханна, пожав плечами, поставила котел на полку в открытом шкафу позади стола. — И ещё чтобы… в общем, не важно. Давай для начала поговорим с картами, — она многозначительно посмотрела на Грэма, и тот понял всё без слов: ему надо выйти, но не уходить далеко, а ждать прямо у выхода.

Эйлерт думал недолго. Ему действительно нужны были ответы, а ещё ему нужна была сама Ханна. Он сел напротив нее, и ведьма уже знакомым привычным движением вытащила на стол колоду. Лерт про себя подметил, что колода была другая. Спрашивать он ничего не стал, все ещё отчетливо помня трёх Дьяволов.

С новой колодой Ханна выглядела уверенней, будто бы напрочь забыв о том происшествии. Она на секунду обернулась назад, помешала половником в котле и вернулась к гаданию. Перед Эйлертом растянулись карты, он с интересом рассматривал одинаковые рисунки обратной стороны, а потом перевернул карту.

Первым выпал Дьявол.

Эйлерт и Ханна одновременно задержали дыхание. Он с опаской поднял взгляд на ведьму. Ведьма с каменным выражением лица кивнула. Она больше не смеялась и не пыталась скрыть напряжения. Не хотела обмануть Эйлерта и саму себя. Даже не хотела оттягивать неизбежное. Будто бы смирилась с тем, что сейчас ей придётся говорить.

Вторым выпал Повешенный.

Эйлерт нахмурился, но не придал этому должного значения: не Дьявол — и слава Богу. Он даже не заметил, как сильнее напряглись плечи Ханны, как она сжала руки в кулаки и как тяжело выдохнула.

Третьей выпала Смерть. Перевёрнутая.

Эйлерту это не понравилось. Смерть и так уже стояла за его спиной, он чувствовал её дыхание всякий раз, поднимаясь на борт «Пандоры», а сейчас стал ощущать и на берегу тоже. Ханна поджала губы. Глаза у неё стали грустные-грустные, потемнели ещё сильней, а сама она выглядела больше решительной, чем встревоженной.

— Не делай этого.

— Чего не делать? — не понял Лерт.

Голос у Ханны звучал твёрдо, жёстко, прежней бодрости и радости больше не слышалось. Она вмиг стала другим человеком, превратилась из чокнутой хохотушки в серьезную, жестокую, опасную ведьму.

— Не делай этого, — повторила Ханна. — То, что ты собираешься делать, не делай, капитан Лир. Не выйдет, не получится. Остановись! — она перешла на крик, вскочила со стула и чудом удержалась от того, чтобы не смахнуть карты со стола. Никогда ещё за всю свою жизнь Ханна Ламан не ненавидела свои карты так сильно, как в эту самую секунду.

— Я даже не сказал, чего хочу, — не унимался Эйлерт. Поведение гадалки вводило в недоумение и нагоняло страх. Он видел её лишь второй раз в жизни, но уже успел понять, каким человеком была Ханна. И она точно не была той, кого сейчас он видел перед собой. — Ханна, ты уверена…

— Капитан Лир. — Грубо оборвала его Ханна, смотря на него сверху вниз. — Карты никогда не лгут. Я многое видела и многое знаю. То, что тебе даже не снилось. То, от чего ты, услышь хотя бы краем уха, убежишь в страхе, каким бы храбрым ты ни был. То, о чём не принято говорить вслух даже шёпотом в тёмных подвалах. Я ждала тебя, капитан. Я знала, что тебя ждёт, ещё в ту нашу первую встречу, но продолжала верить, что ты изменишь свою судьбу. Хочешь знать, что произойдет, если ты не отступишься? Я скажу. И если для того, чтобы изменить твоё решение, мне придётся напугать тебя до смерти, что ж, будь по-твоему, капитан Лир.

Эйлерт молчал. Сердце между рёбер сжалось, он ощущал каждый удар, отдающийся набатом в голове. Боясь услышать то, что скажет Ханна, он ждал её слов как осуждённый — приговора.

— Повешенный и перевёрнутая Смерть означают, что каждый получит по заслугам. Ты нарвёшься на то, за что сражаешься. Вот только… ты уверен, что это так нужно тебе? Тебя могло бы ждать великое будущее. Намного более великое, чем «Эгерию» во главе с Илой. Ты можешь стать самым знаменитым, самым отважным пиратом Нового Света. Можешь стать героем для одних, символом для других и самым жутким врагом для третьих. Неужели это будущее манит тебя меньше, чем то, которое ты выбрал?

Ханна опустилась обратно на стул, немного успокоилась и снова стала походить на женщину немного не в своем уме. Эйлерта это не успокоило, как и не успокоили слова, сказанные ведьмой. Как объяснить ей то, что он чувствовал? Как сказать ей о том, что у него нет другого пути? Как произнести вслух то, чего он не произносил даже в мыслях? Эйлерт ничего ей не ответил, но Ханна и так знала ответ.

— Дьявол и Повешенный говорят о напрасной жертве. Твоей ли, его ли… кого-то из твоей команды? Я не знаю. Но кто-то эту жертву точно принесет.

Ханна наполнила бокал клюквенной настойкой и сразу же выпила, потом снова наполнила и протянула бока Эйлерту. Он не спорил и молча принял бокал, но пить не стал.

— Дьявол и перевёрнутая Смерть предвещают крах. Ты не победишь в битве, которой так жаждешь. Никто тебя не спасёт. Никто его не спасёт. Кому-то удастся выжить, кому-то удастся уйти. Кто-то погибнет, кто-то навсегда изменится. Ты вернешься оттуда, но не домой, куда-то далеко-далеко. Не волнуйся, капитан, он будет с тобой до конца, — на последних словах Ханна перешла на шёпот.

Эйлерт залпом осушил содержимое бокала. В комнате повисла нагнетающая тишина, которую никто не решался нарушить первым. Тиканье часов было слишком громким. Они слышали дыхание друг друга и завывание ветра за окном. Карты почему-то перестали иметь значения, и Ханна все же смахнула их на пол.

— Риган уже связывался с тобой? — тихо спросил Эйлерт.

Она покачала головой.

— Он согласился, — продолжил Эйлерт. Ханна уже обо всём, конечно же, знала. Она пожала плечами, обхватила себя руками и зажмурила глаза. — И обещал связаться с вами, с теми, кто был на «Эгерии». Сказал, ты была одной из них.

— Была, капитан. Но давно, очень давно, — глухо отозвалась ведьма. — Риган и впрямь согласился выступить с тобой против Морского Дьявола?

Ханна сильнее сжала пальцами собственные плечи. Эйлерт ответил тихое и короткое «да», а потом поднялся на ноги, намереваясь уходить. Он был уверен, что гадалка не станет им помогать. Она так настойчиво твердила, что у него ничего не получится, что надо остановиться, будто от его, Лерта, действий зависела судьба всей вселенной. Поражения признавать не хотелось, но, смотря на Ханну, Эйлерт видел, как она хотела сделать всё, лишь бы помешать ему, и как сила и решимость медленно покидали ее.

— Риган согласился. Мы… Я надеялся, что ты тоже согласишься, Ханна. Ты бы пригодилась там.

Напряжение потихоньку сошло на нет, осталась только всепоглощающая усталость. У Ханны больше не было желания кричать, что-то доказывать. Она не сильно-то и пыталась, ведь, если бы ей действительно понадобилось убедить Эйлерта Лира отступить, у него не было бы и шанса ей противостоять. Но Ханна не стала. И поэтому у Эйлерта ещё оставалась крохотная надежда: вдруг согласие Ригана как-то подтолкнет согласиться ее саму.

— Я бы пригодилась там, — повторила Ханна и усмехнулась. — Там — это на поле боя? Ты прав, капитан Лир, я бы пригодилась там. Моей магии хватит если не на самого Морского Дьявола, то на пару его верных слуг — точно, — говорила ведьма спокойно, уверенно, но с толикой грусти, будто бы вернулась в далёкое прошлое, когда «Эгерия» ещё бороздила море.

— Но? — когда Ханна замолчала, Эйлерт сам подтолкнул ее к продолжению разговора, но ведьма в ответ одарила его удивленным взглядом, словно не понимая, на что он намекал. — Обычно после таких слов следует какое-то «но», — пояснил Лерт. Вышло намного печальнее, чем он хотел.

Ханна — напротив — улыбнулась счастливее, чем предполагала, вскочила со стула и направилась в другую комнату. Вернулась с ещё одним бокалом. Глаза у нее были хитро прищурены. Настроение вернулось в привычное русло, и Ханна Ламан вновь стала Ханной Ламан. Эйлерт немного расслабился.

— Не «но», капитан, а «и», — гадалка наполнила все три бокала и один снова протянула ему. — И я не была бы одной из самых могущественных ведьм, если бы отказала тебе.

Эйлерт замер, уставился на Ханну как на сумасшедшую, потом посмотрел на клюквенную настойку в бокалах, решив, что ведьма просто напилась, но взгляд у нее был ясный, уверенный, решительный. Она не шутила, была в себе и точно знала, что говорила. Эйлерт не поверил ей. Он нахмурился, криво улыбнулся, а потом покачал головой. Сердце бешено забилось от одной только мысли, что Ханна в действительности могла пойти с ними на эту безумную авантюру просто так. Просто ли?..

— И что взамен? — он старался не показывать своего волнения, но оно так и царапало глотку.

Эмоции переполняли его и едва ли умещались внутри: он очень хотел, чтобы Ханна согласилась, и вот она согласилась, но слишком быстро, слишком неправильно, слишком легко, и Лерт не мог найти этому разумное объяснение, как ни пытался. Она предлагала ему выпить за то, что они вместе отправятся на верную смерть, но совершенно не выглядела напуганной или готовящейся умереть, скорее напротив — уверенной в победе и жаждущей славы и всеобщего признания.

— Взамен? — Ханна хохотнула. — От тебя, капитан, мне ничего не надо. Ты вряд ли сможешь мне что-то предложить, скорее наоборот — я буду предлагать тебе свою защиту. Не спорь! Я знаю, как лучше, а учитывая два расклада, выпавших тебе, я бы на твоем месте уже умоляла меня на коленях спасти и укрыть от всех бед, — хмыкнула гадалка, на мгновение становясь той жестокой ведьмой, которая могла наслать на любого неугодного тысячу проклятий.

Эйлерт рвано выдохнул: он никогда никого не стал бы умолять на коленях. Даже если это сильнейшая ведьма, способная изменить судьбу всего мира.

— Взамен человек, предназначенный мне судьбой, останется в живых и станет моим мужем, как и должен был. Ничего сложного, как видишь. Если я не могу спасти тебя, это не значит, что я не могу спасти других, — Ханна пожала плечами, как бы намекая: нет ничего проще.

Для Эйлерта не было ничего сложнее.

— Мне стоит спрашивать, о ком ты говоришь? — после недолгой паузы спросил Лерт. Клюквенная настойка дразнила сильным запахом, перебивающимся с другим, более сильным и противным, из котла.

— Не стоит, потому что ты и сам знаешь, о ком я, — Ханна, улыбаясь, многозначительно посмотрела в сторону выхода.

Сразу стало очевидно, кого она имела в виду и почему они с Грэмом так прекрасно понимали друг друга, даже ругаясь. На сердце сразу потеплело, едва Эйлерт понял, что Грэма ждет долгая и счастливая жизнь. Он не знал, с чего решил, что долгая и счастливая, но искренне надеялся и рассчитывал на то, что Ханна Ламан ему обеспечит и долголетие, и счастье.

— Боюсь, он с тобой не согласится, — он тихо засмеялся и сделал несколько глотков настойки. Бокал незаметно для него наполнялся, и он не мог понять: то ли Ханна постоянно подливала, то ли это была ее магия.

— Боюсь, его никто не будет спрашивать, — парировала Ханна.

Грэма действительно никто не спрашивал. Ведьма вышла из-за стола, прошлась по разбросанным на полу картам таро и направилась к выходу, не дожидаясь Лерта. Она распахнула дверь и обернулась на Эйлерта; тот расценил этот жест как приглашение и направился следом, не понимая, что гадалка собиралась делать.

Старпом стоял чуть поодаль от входа в дом Ханны, рядом с ним наворачивал круги Исаак и что-то тихо бормотал, вызывая у Грэма яркое недовольство. Ханна плавно подплыла к Грэму и ухватила того за руку, заставив развернуться к ней лицом, а потом поцеловала. Она жадно впилась в его губы, не позволяя ни отойти, ни как-то ещё отвергнуть себя.

Эйлерт застыл на месте, чувствуя неловкость. Исаак краем глаза взглянул на них, пожал плечами и вернулся к повторению выученного им недавно заклинания. А Грэм и Ханна целовались до тех пор, пока не перестало хватать воздуха.

— Что ж, старпом, может, ты и можешь себе снять жену в заведении напротив всего за одну монету, — начала ведьма, едва разорвала поцелуй. — Но ни одна шлюха не будет целовать тебя так, как я.

Грэм смотрел на нее распахнутыми глазами, пытался выровнять дыхание и не мог вымолвить ни слова. Когда ведьма кончиками пальцев провела по щеке старпома, Грэм Джоуи влюбился в Ханну Ламан.

— Не хочу прерывать вас, — смущенно заговорил Эйлерт, когда понял, что целоваться дальше ни Грэм, ни Ханна не станут. — Но мне бы хотелось узнать, как можно отыскать Проклятые острова? Ты должна знать такие вещи.

— Конечно, я знаю, — согласилась Ханна. Она, как ни в чём не бывало, улыбнулась и направила на Эйлерта указательный палец. — Туман — верный спутник Маледиктов. Об этом важно помнить, капитан. В кармане у тебя лежит цепочка. Я сорвала её много лет назад с одной из них. Цепочка знает, куда должна вернуться. Твой корабль сам найдёт путь.

Когда ведьма также плавно развернулась и ушла к себе в дом, не попрощавшись, Грэм Джоуи понял, что его сердце отныне принадлежит Ханне Ламан.

— А теперь катитесь к чёрту! — гадалка выглянула из окна и рукой позвала Исаака в дом. Мальчик поспешил ко входу. — Все, что я хотела сказать тебе, капитан Лир, я сказала. Слушать меня ты не захотел, так что потом не жалуйся, что все пошло не так, как ты ожидал. Я приду к вам, когда придёт время. Жди меня.

Ни Лерт, ни Грэм не поняли, к кому относилась последняя фраза.

***

— Исаак, ты принёс вино? — немного раздражённо спросила Ханна, как только Эйлерт и Грэм скрылись из виду.

Она долго провожала их взглядом, даже когда они скрылись, снова стала серьезной и настороженной. Исаак вытащил из мешка бутылку вина и протянул ее ведьме. Ханна долго рассматривала, будто хотела удостоверится, что это вино — подходящее, а после уверенно кивнула то ли Исааку, то ли самой себе. Мальчик пожал плечами и скрылся из виду: он не очень любил смотреть, как ведьма проводила ритуалы. Они пугали его, и Исаак после этого плохо спал ночами, а Ханна ни к чему его не принуждала.

Небо за окном в одну секунду потемнело, солнце скрылось за тучами. Ханна удовлетворённо улыбнулась и уверенно подошла к шкафчику. Чаша, синяя свеча, чёрная ткань. Кусок бумаги, на котором стал проявляться портрет Эйлерта Лира. Ханна села за стол, наполнила чашу водой, а свечу зажгла. Портер Эйлерта поставила в воду. Взяла бутылку вина.

— Жертвую Посейдону во имя Эйлерта Лира.

Ханна вышла из дома, не сказав ни слова, и направилась к морю. Синяя свеча в доме ещё горела, но вода из чаши исчезла. Небо стало черным, раздались несколько раскатов грома, сверкнула молния. «Пандоры» в порту уже не было, но Ханна шла не в порт — в более отдаленное от чужих глаз место, заброшенное, неизвестное, нелюдимое.

Она зашла в море по щиколотку. Подол юбки намок и стал темным.

— О Духи вод и водных просторов! О Царица водная и Повелитель морей Нептун-Посейдон! Оберегайте его от волн и от тумана, от препятствий и подводных скал, от всякой беды, напасти на море. Живым пойдёт и живым выйдет вскоре, — Ханна твердила заклинание завороженно, уверенно, но глаза её заволокла серая пелена. — О Душа морская, сопроводи его, оберегай, охраняй, всякое зло от него прогоняй. Да будет мой оберег крепким! Да будет мое слово цепким! Его в море оберегаю от беды и напасти. Да будет так. Заклинаю.¹

Она повторила это семь раз. И вылила все вино в море.

Вернулась домой. Потушила свечу.

Исаак выглянул из-за занавески и помог Ханне убрать все на место. Он хотел о чём-то её спросить, но не решился: непривычно серьезной и молчаливой сегодня была гадалка, и мальчик только налил ещё немного клюквенной настойки и оставил её в покое.