Эд

Глава 28. Неидеальные миры

С момента прибытия андромедианцев прошел почти месяц. Запуск Хроносети — системы спутников, предназначенных для того, чтобы перенести Землю в прошлое и предотвратить две катастрофы, которые в противном случае нанесли бы непоправимый вред — по плану должен произойти через несколько минут, в полночь. Я стою на террасе вместе с дюжиной других тусовщиков в ожидании большого события.

Механика скачка будет сложнее, чем предполагалось изначально; довольно быстро стало понятно, что исходный план, требовавший поместить новую Землю в точку Лагранжа, расположенную позади ее местного двойника, в действительности бы привел к быстрому падению обеих планет на Солнце. Было выбрано альтернативное решение. Сбросить Землю на десять лет в прошлое и переместить ее на небольшое расстояние позади существующей планеты по ходу ее орбитального движения. С помощью импульсной пушки «Мантиссы» изменить скорости планет, заставив их обращаться вокруг друг друга на манер двойной системы. Пусть Луна обращается вокруг двойной Земли, а все три тела — вокруг Солнца. Если все сработает как надо, ни одной из планет не придется менять свой календарь.

Я безуспешно пытаюсь найти на небе эпсилон Эридана. Где-то там, расширяясь со скоростью ее собственного света, и потому незримый, мчится волновой фронт окружившего звезду энерговируса. Через четыре с небольшим года он доберется до того места, где я сейчас стою. Однажды он поглотит целую Вселенную. Но Земли и человечества там уже не будет.

На горизонте как по щелчку пальцев бесшумно возникает гигантский восходящий полукруг отраженного бело-голубого света. Мы будем здесь, думаю я, разглядывая небо, которое в целом стало куда интереснее. Я не могу стоять в стороне от веселья, охватившего все западное полушарие, радостно приветствующее нашу новую космическую сестру-Землю. Мы сделали это — или, если быть точнее, за нас это сделали Эд Макферсон и инопланетяне. Энерговирус не был запущен, и Андромеда никуда не исчезла… пока что. Миру вновь ничего не угрожает.

К моменту восхода Земли-минус-десять линии связи — главным образом, правительственные спутниковые тарелки, размещенные несколько лет тому назад в ходе подготовки к этому самому моменту — уже открыты, и данные начинают передаваться в обоих направлениях. Я с трудом представляю последствия, которые это событие возымеет для людей с местной Земли. Тот факт, что они смогут совершить технологический скачок на десять лет вперед, не охватывает и половины всех возможностей. У одинаковых родителей появятся не похожие друг на друга дети. Люди, которым предстояло умереть в ближайшие десять лет, узнают об этом и, во многих случаях, сумеют избежать печальной участи. Эд Макферсон, который на нашей планете стал, пожалуй, самым влиятельным человеком за последние десять лет, оставив позади всех возможных конкурентов, к этому моменту уже должен быть навестить своего местного двойника, готового вступить в совершенную иную жизнь под знаменем первого закона. Решающее слово будет за предвидением. Правительства узнают о важных событиях, которые ждут планету в будущем и примут превентивные меры, чтобы их избежать, но в итоге, может статься, обнаружат, что теракт был перенесен на другой день или в другой город, поскольку стоящие за ним люди имели доступ к той же самой информации. И все это лишь предсказуемые последствия.

С точки зрения нашей новой Вселенной сегодня 1 августа 1998 года. Землю-минус-десять 1999 года, как предсказывают, будет просто не узнать.

Вечеринка продолжается всю ночь до самого утра. К восходу я единственный, кто еще не успел уснуть, поэтому именно мне приходится отвечать на тихий стук в дверь. Это Эд. Я бы удивился ему, если бы не знал, что у Эда есть космический корабль, на котором он за считанные секунды может добраться куда угодно. Он мягко ступает по полу, обходя спящих людей, и присоединяется ко мне на балконе, чтобы понаблюдать за небесным ходом новой Земли.

— Так сколько раз ты уже спасал мир?

— Эм. Дай-ка подумать. Если не считать те случаи, когда я спасал мир от самого себя, то… первое эриданское вторжение, которое мы выиграли, благодаря НЭМИ. Работая на ККО, я четыре… нет, три раза предотвратил уничтожение крупных городов. А после… что ж, честно говоря, миру больше ничего не угрожало. Был, конечно, астероид, но он не в счет, потому что остановили его не мы. Так что вместе с сегодняшним днем получается пять раз.

— Значит, вопрос с орбитальной механикой решен?

— Возможно, корректировочные секунды станут более привычным делом, но в общем и целом ты прав — андромедианцы справились со своей задачей настолько точно, насколько мне удалось проверить. Кстати говоря, они вернулись домой.

— Что, уже? Почему?

— Ой, да ладно. А как бы ты поступил на их месте? Люди и без того не на шутку обозлены их присутствием…

Так и есть. Изначально реакция землян была вполне обычной — такой, как мы привыкли видеть в фильмах: бомбардировки террористов, люди, чествующие инопланетян как посланников Бога или предвестников Апокалипсиса, ритуальные самоубийства в среде культов. Но теперь, когда непроизвольные реакции пошли на спад, в сердцах людей остались лишь страх, злость, обида и ненависть. И речь не идет о банальной ксенофобии или остолопах, не способных увидеть отличий между разными группами инопланетян: дело в том, что несмотря на все свои расчудесные технологии, андромедианцы не смогли, как по мановению волшебной палочки, привести наш мир в порядок.

Было бы приятно потешить себя мыслью, что после прибытия андромедианцев все внезапно станет лучше. Ведь они, как-никак, представители сверхразвитой метацивилизации, многообразие которой настолько поражает воображение, что его едва ли возможно охватить одним-единственным демонимом, количество рас не поддается счету, а история насчитывает сотню тысяч лет. Они кажутся всемогущими богами. Наука — физика, во всяком случае — это загадка, которую они решили много поколений тому назад, приспособив под собственные нужды. Ко всему прочему они настроены доброжелательно — или, по крайней мере, не питают враждебности, — что само по себе уже приятная смена обстановки. Но несмотря на это, они так и не решили все проблемы человечества. Да, конечно, они оказали нам помощь в создании Хроносети — в Андромеде путешествия во времени хорошо проработаны в теории, но незаконны, так что им потребовались наши ноу-хау — но в остальном…

Кра сказала, что решение энергетического кризиса заключалось в топливных элементах, на которые мы пялились не одно десятилетие, и спросила, почему мы до сих пор не начали ими пользоваться. Она так быстро решила проблему мирового голода и вылечила все болезни, что поставила нас в неловкое положение, но из-за глупой человеческой политики люди по-прежнему болеют и голодают, а африканцы продолжают умирать. Конечно, она подарила нам новые технологии, но неизмеримо больше оставила при себе, сказав, что мы не готовы — или и вовсе не говоря ни слова, что случалось еще чаще. Всего три человека, один из которых — это Эд, имели доступ к чертежам до умопомрачения мощных источников энергии, питавших «Мантиссу», но эту информацию вычистили из их мозгов. Добавьте к этому знаменитые первые слова Кра, которые пугающее число людей по ошибке восприняли как пренебрежительное отношение к нашей неполноценности, и будет нетрудно понять, почему андромедианцы снискали дурную славу в масштабах всей планеты.

— И дело ведь не только в этом, — продолжает Эд. — Ты наверняка заметил, что и они сами нас не сильно жалуют, и что бы ты там ни думал, виноват в этом вовсе не я. Их озлобленность в мой адрес слабеет. Вряд ли они когда-либо меня простят — никто не в силах стереть прошлое, а реинтегрироваться в своем сообществе этим дублям будет отнюдь не просто — но они все же начинают успокаиваться. Я провел с ними время, узнал их, понял, чего я их лишил, и изо всех сил старался, насколько это возможно, возместить причиненный ущерб. Похоже, это чего-то да стоит. Проблема во всем остальном человечестве. Взгляни на наше общество, Сэм, посмотри на мир, в котором ты живешь со стороны — так, как на него смотрят они, со всей объективностью. Что ты видишь?

— Я скажу тебе, что видят они: ужас. Ад. Хаос. Войну. Голод. Людей, которые находятся у власти, потому что хотят власти, а вовсе не из-за того, что хотят распорядиться ею на благо других. Лидеров, которые оказываются у руля путем демократических выборов, но при этом не могут даже помыслить о том, что происходит за пределами их срока правления или границами их собственной страны. Бюрократическое и политическое безумие. Финансовая неустойчивость поистине невообразимых, чудовищных масштабов. Но это еще не все. Мы читаем все эти рассказы и смотрим все эти телешоу об идеальном будущем; о миролюбивых федерациях, где никто не страдает от голода, об обществах, где… где такое изобилие ресурсов, что не существует понятия денег, и все живут припеваючи. Нам кажется, что все эти миры так далеки! Но дело в том, что это будущее уже наступило: наши технологии это позволяют. У нас есть и медицина, и солнечная энергия, и… и книги, и телевизионные экраны миллиметровой толщины, и вакцины, и средства контрацепции, и образование, и технологи, которые всего тридцать лет назад показались бы чем-то невообразимым. Мы могли бы уже несколько десятков лет жить в такой утопии; Кра с ее пассажирами это ясно как дважды два…, и именно тот факт, что мы до сих пор этого не сделали, вызывает их отвращение.

— Вот что я тебе скажу. Подавляющее большинство разумных видов, населяющих Андромеду, владеют телепатией или, по крайней мере, имеют неплохие способности к эмпатии. Ограниченными, я имею в виду, в пределах своего вида. Это характеристика живучести. Если ты чувствуешь все, что происходит с другим представителем своего вида, то вы не будете драться, а станете заботиться друг о друге, тем самым обеспечивая сохранность вида в целом. Телепатия принципиально меняет характер развития вида. Мысль о том, что нужно помогать коллективу, а не заботиться о собственной выгоде, заложена в их мозгах с самого рождения. Видам, которые обладают телепатией, не нужно ни прилагать усилия для достижения утопии, ни даже осознавать ее существование, потому что в большинстве случаев она складывается сама по себе. А в галактике Андромеды их полным-полно!

— Если бы люди владели телепатией, то к 1800 году, а то и раньше, мы бы уже жили в идеальном мире. К 1850 году вышли бы в космос. К 1900 мы бы уже заявляли свои права на астероиды. К 2000 на Земле бы уже был построен действующий космический лифт. Эти даты — всего лишь догадки, но ты ведь понимаешь, к чему я веду? Кра была права, когда сказала, что мы заурядное явление в масштабах космоса, но ведь мы не блещем даже среди других разумных существ! Мы гораздо ниже среднего, нам еще многое предстоит наверстать, а андромедианцы вовсе не собираются нянчиться с нами, пока мы не выйдем на достойный уровень. Они не так себе представляют приятное времяпрепровождение: их ждут другие миры и другие люди. И честно говоря, я их не виню.

Наступает долгое молчание.

— Просто у меня есть ощущение, будто меня одурачили, — говорю я. — Я хочу сказать… если цивилизации не питают друг к другу добрых чувств, то, наверное, это только к лучшему — и для них, и для нас, — что андромедианцы покинули Землю до того, как между нами возник неизбежный конфликт. Но я все равно не могу отделаться от ощущения, что стал жертвой грубой издевки. Дать мельком взглянуть на бесконечное великолепие Вселенной, а потом сказать, что мы не имеем права пользоваться им наравне с остальными, потому что еще не готовы. Разве это честно?

— Но ведь мы действительно не готовы, — замечает Эд. — Даже первый контакт был неизбежной ошибкой.

— Но с эриданцами же все получилось.

— Мы не встречались с эриданцами лицом к лицу! Они просто сражались при помощи своих беспилотников, а для людей война так же естественна, как воздух. Нет, мы еще не готовы к выходу на межгалактическую сцену, и события последнего месяца дают неплохое представление о том, к чему могли бы привести подобные попытки. Я уже молчу о том, что передача в наши руки мощи галактической цивилизации имела бы катастрофические последствия. В мире нет ни одного правительства, которое бы не злоупотребило подобной властью. Нам нужно заслужить свое место за столом. А пока что мы не заслужили даже планеты, по которой ходим. Как минимум, мы должны быть в состоянии выступить единым фронтом, создать единое правительство, а это невозможно без всеобщего мира. Затем нам потребуется привести в порядок окружающую среду и обеспечить всем землянам достойный уровень жизни. И это лишь начало. Пока мы не выполним эту программу, ни один разумный вид даже не посмотрит в нашу сторону.

— Когда ты так говоришь, кажется, что на это уйдет тысяча лет.

— Этого можно достичь за одно поколение. Если бы каждый человек на Земле был готов пожертвовать всем, что у него есть, ради высшего блага, хватило бы и тридцати лет. В реальности же… да, тысяча лет больше похоже на правду. Если все это вообще возможно.

Снова долгая пауза.

— Я пытался найти эпсилон Эридана, — замечаю я.

Немного оглядевшись по сторонам, Эд без единого слова указывает направление. — Что ж, я, пожалуй, попробую довести счет до шести. Ты в деле? — добавляет он.

Глава 29. Малейшее представление

Две Земли под нами быстро уносятся вдаль. — Это приключение станет для меня последним, — заявляет Эд.

Я вопросительно смотрю на него. — Я отправляюсь в Андромеду, — добавляет он.

— Чтобы увидеть ее своими глазами?

— Чтобы искупить вину.

— Надолго? — немного помолчав, спрашиваю я.

— Наверное, насовсем. — Я вижу по его глазам. Эд предельно серьезен. Я пытаюсь подобрать слова, но не могу.

Стало быть, время пришло. Последняя глава истории Эда Макферсона.

Обе Земли исчезают, и на их месте остается одна лишь темнота.

Закон равных гравитационных потенциалов — условно — гласит, что при использовании туннельного двигателя ваша исходная точка будет иметь точно такой же гравитационный потенциал, как и пункт назначения. Это означает, что если вы совершаете скачок к далекой звезде, находясь на низкой околоземной орбите, то в итоге окажетесь вблизи ее поверхности, и если корабль не имеет должной защиты, вы моментально сгорите заживо.

В этой ситуации есть три альтернативных варианта. Во-первых, можно рискнуть и все-таки совершить скачок к звезде, а затем, за долю секунды до того, как вы или ваш корабль успеете пострадать, собрать достаточно показаний датчиков, чтобы найти другой, более безопасный объекта для прыжка в пределах той же звездной системы и немедленно переместиться к новой цели. Такой подход сопряжен с риском и не всегда срабатывает. Второй вариант — найти такую цель удаленно. Это не так рискованно, но дает меньшие шансы на успех; зачастую найти одну-единственную планету — уже большая удача, и это при условии, что у звезды она вообще есть. Третий, и наиболее утомительный из известных, вариант — потратить несколько часов или дней на то, чтобы выбраться из локального гравитационного колодца и набрать достаточно потенциальной энергии, чтобы жара в точке прибытия уже не представляла никакой проблемы.

Мы выбрали второй путь. Сейчас своеобразным полом, выстилающим расположенную под нами Вселенную, — насколько может судить мой примитивный мозг — заполняет темная сторона эпсилона Эридана B, газового гиганта чуть меньше Юпитера, впервые обнаруженного на Земле в далеком 2000-м году. Впереди на горизонте — сколько же тысяч миль нас разделяет? — мерцает тусклый оранжевый свет. Стоит мне это заметить, как свет начинает порачиваться, уходя вверх. B становится стеной, занимающей большую часть видимого пространства впереди корабля, а тончайший, но постепенно растущий срез оранжевого света превращается в нависающую «надо» мной дугу.

Время идет, и мы ускоренно движемся вдоль темной стороны в направлении терминатора; когда мы, наконец, его достигаем, в главном окне вкючаются фильтры, благодаря которым вид восходящего эпсилона Эридана не слепит глаза, а всего лишь захатывает дух.

Ожидание того стоило.

Эд спускается на поверхность для поиска следов инопланетной жизни. Пространство для сканирования в этой системе огромно, и для этой цели у нас имеется целая куча сканеров.

— Эй, зацени-ка, — говорит он спустя какое-то время, включая какую-то до крайности зашумленную музыку.

— Whitesnake. Круто.

— Ты не понял. Это прямой эфир с Земли, где-то в районе 1987 года.

— Серьезно?

— Да. И если его слышим мы, значит могут и эриданцы. Скорее всего, они слышат все. Телевидение, радио, спутниковые передачи. Вполне вероятно, они слушают нас на протяжении десятилетий. И скорее всего, успели собрать о нас целую прорву информации.

— Ты правда считаешь, что мы сможем предотвратить эту войну еще до ее начала?

— Сейчас я уверен, как никогда, — отвечает он.

— Мы до сих пор не знаем, кто такие эриданцы. И из-за чего началась война.

— Мы это выясним.

Эта солнечная система насчитывает восемь планет, и первой мы обследуем ближайшую к звезде. Эпсилон Эридана 1 — это небольшая, но плотная скалистая планета с двумя спутниками, один из которых по размеру немого уступает нашей Луне, а второй — вдвое меньше. Планета вращается в зоне неприятно высоких температур — примерно между Меркурием и Венерой. Из-за разреженной хлорной атмосферы зеленоватого цвета я впервые вижу планету, естественный цвет которой заметно контрастирует с цветом ее звезды.

«Эд рулит» плохо переносит сильный жар, поэтому для наблюдения за планетой мы прячемся в тени позади ее более крупного спутника, двигаясь с ускорением по пятидесятикилометровой окружности — это позволят нам сымитировать гравитацию, не выходя из тени. Я с ужасом представляю, как с поверхности этой планеты выглядит эпсилон Эридана. Температуры на поверхности вполне достаточно, чтобы расплавить большую часть минералов.

— Похоже, что здесь есть радиосигналы, — сообщает Эд. — Слабые, но определенно разборчивые. Послушай… — Он поворачивает переключатель, и кабину заполняет неприятный шум. Затем он немного подкручивает приемник. На фоне шума как будто возникает некий упорядоченный сигнал. Звучит он довольно странно. Будто пение кита в жестяной банке. Или диджериду под действием гелия. Но ведь человеческий мозг — лучший распознаватель образов в… в общем, на Земле…, и сомнений не остается. В этом шуме есть какая-то закономерность. — Это эриданская радиопередача.

— Просто поразительно! За этим шумом практически слышен их язык.

Эд кивает. Затем хмурится. — … Что?

— Мы не можем понять, о чем они говорят, но тем не менее понимаем, что за этим стоит какой-то язык.

— Технологически они опережают нас на несколько сотен лет, — озадаченно говорит он. — Разве они уже не должны пользоваться каким-нибудь кодированием? Эти сигналы похожи на… на самую обыкновенную прямую модуляцию звуком. В такую полосу частот они могли бы вместить в тысяче раз больше данных. Я к тому, что МЫ САМИ так делаем до сих пор…, но… дай-ка я поищу другую станцию. — Он возится с приемником. В кабину пробиваются новые шумы. Разной текстуры. Возможно, это разные языки. Но рты, тем не менее, все те же. — И так на всех каналах. По всему радиодиапазону. Сплошная болтовня. Ни телевидения, ни цифрового радио. И эти сигналы настолько слабые! Они практически тонут в фоновом шуме с Земли… — Он прибавляет громкости. Корабль наводняют эриданские голоса вперемешку с человеческим гомоном одиннадцатилетней давности.

Голоса.

Эда осеняет на мгновение раньше, чем меня. — Вот только это не просто радиопередачи. Это их голоса. Они разговаривают при помощи радиосигналов. Они вроде гигантских живых полужидких каменных антенн, и общаются друг с другом в радиодиапазоне. В той же полосе, которую используем и мы. Но если их едва слышно, то наши сигналы больше похожи на вопли. Даже на таком огромном расстоянии мы заглушаем их голоса на полдня, и с каждым днем наши сигналы становятся все громче и громче. Неудивительно, что они развязали войну. В этом все дело. Они не могут общаться. Это межзвездное шумовое загрязнение. А изучив общий тренд, они поняли, что в течение ближайших одиннадцати лет шум будет только расти… Сами они слишком большие и тяжелые, чтобы выбраться в космос, к тому же это не в их природе. — Он достает лист бумаги и ручку и начинает быстро рисовать. — Они разумны, но их разум ортогонален нашему — они едва ли воспринимают нас как форму жизни. Для них мы, скорее, стихия — и в нашем уничтожении аморального не больше, чем в преграждении реки плотиной. Они терпеливые и медлительные, но некоторые из них довольно умны, а многие, несмотря на свой размер, отличаются утонченными навыками. Они отправили на Землю беспилотные корабли в попытке нас заглушить. Первая волна… первая волна… — Он судорожно черкает ручкой. На бумаге начинают проступать какие-то очертания.

— Откуда ты все это знаешь?

Эн нажимает на кнопки. Безупречно зеленое изображение планеты в главном окне, подрагивая, меняет цвета по мере того, как он пытается найти полосу частот, в пределах которой хлорная атмосфера окажется прозрачной. Наконец, картинка замирает, и планета — если не считать расцветки — принимает практически землеподобный вид. Половину видимого пространства занимают иззубренные материки, выделенные цветами от темно-фиолетового до темно-синего; всю остальную поверхность покрывают черные океаны, состоящие из расплавленного металла и металлхлоридов. Местами виднеются крошечные точки белого света.

Эд наклоняется вперед и подносит к экрану свой рисунок, повернутый на сорок пять градусов, так, чтобы очертания континентов наложились друг на друга. Вокруг одной из точек побережья он изобразил энергичную серию мелких концентрических кругов. На экране это место выглядит как скопление ярких точек белого и желтого цвета. Город. Он нарисовал карту с целеуказаниями.

— Как ты это сделал?

Я смотрю на него, и он пялится на меня в ответ, как человек, из-под ног которого только что выдернули целую Вселенную.

Глава 30. Отель Бесконечность

Через несколько секунд наши сканеры засекают андромедианский корабль — крылатый, красноватого цвета и около километра в длину, — который сообщает, что хочет срочно с нами переговорить. Он утверждает, что у него есть ответы.

Которых нет у нас.

Дав согласие взойти на борт, мы мгновением позже оказываемся стоящими в простой белой комнате, которая, по-видимому, действительно находится где-то на борту андромедианского корабля. Нас это в какой-то степени шокирует, ведь до этого мы сидели внутри «Эд рулит».

— Погоди-ка секунду, — вмешиваюсь я. — Я еще могу поверить, что андромедианцы нашли способ туннелировать предметы между точками с различными гравитационными потенциалами. Я готов поверить, что наша скорость относительно корабля, скорее всего, была скомпенсирована выстрелом из импульсной пушки в момент нашего прибытия. Но ведь мы для имитации силы тяготения двигались с ускорением по пятидесятикилометровой окружности, а корабль андромедианцев просто находился в свободном падении рядом с эпсилоном Эридана 1.

— И?

— Так откуда же здесь гравитация?

— Она искусственная.

— Ты же говорил, что гравитоны невозможно подделать.

— Так и есть. Смотри. — Порывшись в кармане, Эд достает отвертку и ключей, но ни один из этих предметов не подходит для задуманной им демонстрации. — Корабль, дай мне, пожалуйста, резиновый мяч? И заодно выключи для него гравитацию.

В руке Эда из ниоткуда появляется небольшой красный мяч. Он оставляет его висеть в воздухе. Вращаясь, мяч остается на месте, в то время как мы продолжаем как ни в чем бывало стоять на полу.

— Ого, — пораженно замечаю я.

— Теперь смотри, что будет дальше. Корабль, передай мячу небольшой импульс, направленный вниз.

Мячик начинает медленно падать.

— Еще.

Мячик падает быстрее.

— И еще.

Мячик падает на пол, после чего отскакивает вверх.

— Итак, мячик упал, — говорит Эд, пока мяч летит вверх. — А теперь давай сделаем то же самое, только убавим импульс в два раза, но будем прикладывать его в два раза чаще.

Продолжая подниматься, мячик ступенчато теряет скорость, пока она не падает почти до нуля, затем начинает двигаться вниз, стпенчатыми движениями приближается к полу и вновь отскакивает. Он как будто вычерчивает кусочную аппроксимацию правильной траектории.

— Еще раз. Только с меньшим шагом.

На этот раз я почти не вижу отличий между траекторией мяча и точной параболой.

— А теперь подействуй на мяч стандартной силой тяготения в 1g.

Мячик отскакивает от пола точно так же, как на Земле.

— Видишь? Сила — это всего лишь непрерывное изменение импульса. При достаточно тонкой настройке импульсной пушки никто не заметит разницы между постоянной силой тяготения и микроскопическими толчками раз в наносекунду. Никаких лжегравитонов, никакой возни с нейтронием. А самое замечательное — это то, что в одной и той же комнате может находиться сколько угодно человек, и каждый будет испытывать ту силу тяжести, которая для него удобна. Парень, приспособленный к 1/6 g сможет встретиться и обменяться рукопожатием с тем, кто приспособлен к 25g. Люди могут ходить по стенам или потолку, и все это с поразительной легкостью. Нужен лишь достаточно умный компьютер, который будем за всем приглядывать.

— Теперь мы можем поговорить? — спрашивает корабль. Он обращается к нам сзади, говоря низким мужским голосом без явно выраженного акцента. Обернувшись, мы видим нечто, что с точки зрения андромедианцев, судя по всему, могло бы сойти за грубо сработанного гуманоидного робота. — Я сыграю роль контактного лица в нашей беседе, — объясняет он. Вокруг нас материализуются три больших кресла. — Присаживайтесь.

Каждый из нас занимает отдельное место. На мгновение меня охватывает нешуточное беспокойство. Андромедианцы сильны, я всегда это знал, но, судя по всему, никогда в полной мере не понимал насколько. Этот корабль, к примеру, может моментально притянуть нас к себе через тысячи километров космического пространства, но не тронуть, скажем, наши часы. А еще создавать мебель по мере надобности. И роботов. Робот, с которым мы сейчас разговариваем, наверняка мог бы выглядеть точно так же, как настоящий человек; единственная причина, по которой он выглядит иначе — это то, что в противном случае он бы произвел отталкивающее впечатление.

Хвала небесам, что они не настроены враждебно.

— Для начала позвольте представиться, — говорит робот. — Я ксеносоциологическое исследовательское судно «Отель Бесконечность»[12] Я андромедианец; если быть более точным, я являюсь гражданином конгломерата семи с половиной цивилизаций, занимающих небольшую часть одного из малых спиральных рукавов нашей галактики.

— Семи с половиной цивилизаций? — спрашиваю я.

Сейчас вдаваться в детали ни к чему — это лишь усложнит дело. Моя цивилизация и вид носят название Иисиум; я представитель иисианцев. Нас можно назвать живыми кораблями, хотя в среднем по-настоящему «живым» является лишь около пяти процентов тела иисианца; все остальное приходится на твердую минеральную оболочку, которая формируется в течение нескольких сотен лет по мере роста. Наша эволюция протекала во внутреннем поясе астероидов очень молодой звезды. Для нас межпланетные путешествия так же естественны, как для вас — умение ходить; правда, более сложное оборудование вроде туннельных двигателей, импульсных пушек и наносборщиков не входит в число наших эволюционных особенностей.

— Иисианцы обычно живут от двух до четырех тысяч лет и по меркам большинства видов сравнительно терпеливы. Помимо этого сказать что-то конкретное сложно, поскольку мы, как и все остальные виды, крайне многообразны. Лично я — ксеносоциолог-фрилансер. Обычно я не перевожу пассажиров: поддержание необходимых им жизненных условий — довольно утомительное дело, не говоря уже о том, что они вмешиваются в мою работу, но для иисианца такое поведенеи в порядке вещей. Как я уже сказал, мы все разные.

— Вам нет нужды представляться; мне уже сообщили, кто вы такие. Сейчас все встанет на свои места.

— В галактике Андромеды наука путешествий во времени хорошо изучена. Теоретическая сторона вопроса, как и принципы, которые лежат в основе ее практического применения, проверены временем. Однако путешествия в прошлое незаконны и караются наездниками. На то есть две причины.

— Во-первых, предвидение — крайне мощная и опасная сила. Одно дело — уметь предугадывать будущее. Но совсем другое — знать его с абсолютной достоверностью, поскольку оно уже наступило. Перед тем, кому известно будущее, открыты практически все двери — он ограничен лишь своим воображением. Он мог бы править миром. Он мог бы править целой галактикой. Он мог бы переделать Вселенную по своему образу и подобию. Нельзя допустить, чтобы кто-либо владел подобной силой.

— Во вторых путешествие назад во времени не отменяет прошлого. Оно заставляет прошлое повторяться. Если вы переместитесь назад во времени с целью предотвратить некий катаклизм — к примеру, геноцид — то вы уже потерпели неудачу, ведь все, что уже произошло, таковым и останется. Вместо этого вы просто подарите всем жертвам геноцида возможность умереть еще раз. Если в катастрофе погибло десять миллионов человек, и вы отправляетесь в прошлое, чтобы уменьшить их число до миллиона, то это не значит, что вы спасли девять миллионов жизней. Это значит, что вы убили миллион человек.

— По этим причинам обычному жителю Андромеды настолько же сложно попасть в прошлое, как человеку, к примеру, заполучить килограмм оружейного плутония. Никому не разрешается перемещаться назад во времени, вне зависимости от обстоятельств, вне зависимости от катастрофы, которую вы пытаетесь предотвратить. Это однако не означает, что путешествия в прошлое не происходят. Вселенная, как-никак, довольно велика. И другие цивилизации постоянно совершают открытия.

— Специальные научные станции, размещенные по всей галактике, способны обнаружить и зафиксировать сдвиги, которые происходят, когда кто-то покидает нашу Вселенную, перемещаясь в прошлое. Мы также можем засечь сдвиги, сопровождающие путешественника, который попадает в нашу Вселенную, двигаясь назад во времени. Однако последние происходят гораздо реже. Зафиксировано лишь два таких события. И это на два больше, чем следует, исходя из вероятностных оценок.

— Первый сдвиг произошел шестнадцать лет тому назад. К сожалению, место вторжения, в отличие от самого факта ветвления истории, обнаружить невозможно. Мы не смогли выяснить, кто именно переместился в прошлое, чтобы создать нашу Вселенную. С тех самых пор этот вопрос оставался одной из величайших нерешенных загадок науки.

— Второй сдвиг случился вчера и оставался в равной степени необъяснимым…, но лишь несколько часов. Затем в Андромеду вернулся спасательный плот «Мантисса» вместе со своими пассажирами. Кра поведала нам свою историю. И хотя мысли большинства до сих пор сосредоточены на акте галактицида, который Эд совершил в альтернативной линии времени, и его попытках исправить последствия своей ужасной ошибки, те андромедианцы, которые, как и я, проявляют интерес к межцивилизационным войнам, первым контактам и подобным вещам, изучили более глубокие аспекты вашего мира, вашей истории и вас самих, и в итоге пришли к выводу, что история Кра в действительности может объяснить оба сдвига. Пока что я ничего не утверждаю, так как не располагаю доказательствами своей гипотезы. Но я уверен, что знаю, где его можно найти. Эд, могу ли я получить разрешение на подключение к вашему разуму? Поскольку вы уже являетесь носителем наездника, процесс должен пройти быстро и безболезненно.

С тревогой взглянув на меня, Эд неохотно подтверждает свое согласие кивком. В ответ робот — скорее всего, просто для вида — делает какие-то пассы.

И Эд выдает слова, которые, судя по всему, хранились в его памяти…

Глава 31. Решение

Здравствуй, Эд. Я не знаю, прочтешь ли ты когда-нибудь это послание, и сколько тебе будет лет, когда это случится. Отчасти я надеюсь, что этого не произойдет вовсе. Вся эта ситуация кажется… думаю, подходящее слово — омерзительной.

Меня зовут Эдуардо Фрэнк Макферсон. Я — это ты из альтернативной линии времени.

Это не исторический модуль, который последует позже, поэтому буду предельно откровенен. Наша Земля пала. Мы оказались внезапно втянутыми в межгалактическую войну и потерпели поражение. Сокрушительное. Настолько сокрушительное, что даже сейчас, спустя десять лет после окончания боев, мы все еще не представляем весь машстаб нанесенного ущерба. Твоя задача — изменить исход этой войны. Мы передаем тебе всю необходимую информацию. К сожадению, система, которую мы используем для этой цели, довольно сложна, запутанна и… ко всему прочему плохо испытана, хотя и не исключет возможность проверки как таковой. Если ты прямо сейчас смог прочитать это сообщение, то, скорее всего, сможешь аналогичным образом получить доступ и к другим данным. Если же нет… информация, вероятно, будет всплывать лишь постепенно — в виде озарений, снов или ощущений, которые, как мне объяснили, чем-то напоминают дежа вю. Ты получишь необходимую информацию в тот момент, когда она будет тебе нужна. Сможешь ли ты ей воспользоваться, зависит от тебя. Отсюда мы не можем руководить твоими действиями и не в силах изменить твою личность. Мы знаем, что ты станешь умным, трудолюбивым и… в общем, если ты придумаешь аналог слова «патриот», который будет относиться не к твой стране, а к планете в целом, то мы надеемся, что это качестве также не обойдет тебя стороной.

Честно говоря, многие люди втайне надеются, что ты станешь очередным Александром Македонским.

И это в нашей истории мне не нравится больше всего. Мы возложили на тебя бремя, которое до тебя не выпадало ни одному человеку, и даже не спросили твоего разрешения. Конечно, я вызвался добровольцем для этого проекта, поскольку моя жизнь — единственная, вмешательство в которую может принести мне хоть какое-то удовлетворение. Но мы с тобой, как я уже успел понять, — разные люди. Я забрал твою жизнь, превратив ее в боевое задание.

И за это я приношу свои извинения.

Желаю удачи.

Эд Макферсон, Лаборатория Маунт-Керриг, Невада, США 16 сентября 2041 г.

— Я не понимаю, — говорю я. — Что все это значит?

— В их Вселенной, — медленно и терпеливо объясняет Эд, — эриданцы одержали победу. При помощи ЭМИ они вернули всю планету в каменный век, а все, что осталось, забросали нейтронными бомбами. Мы сражались, но наши технологии отставали от инопланетных на добрую сотню лет. Но лаборатория Керриг — научный центр, который, как и в нашей Вселенной, занимался исследованием путешествий во времени, — располагалась под горой и поэтому оказалась одним из немногих мест, которые были достаточно хорошо экранированы от электромагнитных всплесков, чтобы в ней можно было по-прежнему использовать электрооборудование после того, как атаки, наконец, прекратились.

— Они разобрали сбитые эриданские беспилотники и извлекли научные и тактические данные из тех немногих уцелевших структур, которые им удалось найти. Они построили целые библиотеки — всю информацию о враге, которую им только удалось найти, включая готовые к применению руководства по конструкции и производству оружия, наносборщиков, невероятно прочных металлических сплавов… и даже космических кораблей. Они собрали всю информацию, которую только можно было уместить в крошечный пакет данных. А затем стали искать добровольца. Оказывается, в той Вселенной я тоже был довольно неплох в физике; в конце войны я был одним из тех, кто работал в Керриге. Я вызвался добровольцем. Мой мозг просканировали и адаптировали под него пакет данных.

— Мы взяли какой-то чрезвычайно хитроумный медицинский прибор — прямо сейчас, над его чертежами работают где-то в Японии-плюс-десять, — подключили его к нашей машине и спроецировали данные назад во времени, в мой мозг.

— Ирония в том, что мы все сделали правильно — насколько это вообще было возможно. Но у нас не было полного понимания путешествий во времени. У нас не было путеводной звезды. Мы думали, что послав кого-нибудь в прошлое, чтобы остановить войну, мы могли изменить историю. Тогда все было бы просто идеально. Исчезнуть, уступив место более совершенному миру. Я не хочу гадать, сколько раз мы повторили эксперимент, когда ничего подобного не произошло. Или что мы сделали, когда поняли, что нам придется в одиночестве прожить эту войну до конца и встретить ее горький финал.

— Теперь… ты все помнишь? Тебе доступны все эти данные?

— Да, — отвечает Эд.

Воцаряется тишина.

— Так… что будет дальше? Как нам предотвратить войну?

— А ты еще не понял? Мы знали, почему эриданцы напали на нашу планету. Мы знали, что сосуществование с ними невозможно. Даже если бы мы нашли способ вступить с ними в контакт, ущерба уже не избежать. Уровня радиосигналов, исходящих с Земли — минус-десять в 1998, уже достаточно, чтобы вызвать у этих существ необратимое повреждение мозга. И это не считая того, что через одиннадцать лет они начнут получать сигналы с Земли-плюс-десять из 2008, что моментально в два с лишним раза увеличит мощность помех. Даже если бы мы прямо сейчас единомоментно заглушили все радиопередачи на Земле, эриданцев бы это не спасло. Нет, война неизбежна. Все это время план состоял в том, чтобы в войне победило Человечество. Моя задача — истребить эриданцев. Либо мы, либо они.

— Должен быть третий вариант.

— Единственный оставший вариант — это каким-то образом заблокировать сигналы. Но если бы я знал, как это сделать, то этот вариант уже изначально бы входил в наш план. Потребовалась бы по-настоящему богоподобная мощь. Нам пришлось бы… построить что-то наподобие стены, покрывающей триллионы километров пространства. Стену, силовое поле или… бездну. Постой-ка. — Эд поворачивается к робоаватару «Отеля Бесконечность», о котором я уже совсем забыл. — Энерговирус, — произносит он.

— Последний фрагмент мозаики, — замечает робот.

— Вы можете это сделать?

— Все уже готово.

Мы запрашиваем у корабля окно — какой-нибудь способ увидеть предстоящие события в тот момент, когда нас достигнет их свет — или его полное отсутствие. В ответ «Отель Бесконечность» моментально телепортирует нас внутрь невидимого, защищенного силовым полем, воздушного пузыря на внешней стороне корпуса.

Стоять здесь, не испытывая никаких неудобств, и в тоже время как будто находясь в непосредственном контакте с глубоким вакуумом — одно из самых обескураживающих ощущений, какие только можно себе вообразить.

Снаружи корабль окрашен в кирпично-оранжевый цвет и по текстуре напоминает поле камней, усыпанное раздавленными печатными платами и радиоаппаратурой. Его корпус (или раковина?) по виду напоминает конус, но сильно отличается от геометрически правильной формы и тянется на пятьсот метров впереди нас и еще на пятьсот — позади. Слева и справа он резко закругляется вниз — кажется, будто я могу в любой момент шагнуть прямо в открытый космос.

Большую часть неба «над» нами занимают два из восьми крыльев — похожие на летучих мышей огромные красные структуры, опоясывающие более широкий конец корабля. Эволюция, по всей видимости, создала их как средство для рассеивания избыточного тепла в космосе, что является неотъемлемым условием выживания в горячих окрестностях солнца, откуда берет свой начало раса «Отеля Бесконечность».

Мы отворачиваемся от эпсилона Эридана, и слепящее оранжевое сияние уступает место сверкающему звездному полю.

— Мне дали технологию, которая помогла бы нам отбить атаки эриданских беспилотников, — говорит Эд. — Но осознав, что война складывается не в их пользу, эриданцы сменили стратегию, чего никто бы не смог с точностью предсказать в той линии времени. Признав, что заглушить нас им не по силам, эриданцы стали работать над этим. Видишь ли, есть несколько видов энерговируса.

— Они не пытались вырезать из Вселенной бесконечно расширяющуюся сферу. Это была ошибка. Они пытались создать сферическую оболочку; вирус, который поглощает пространство-время в двух измерениях, медленно искривляясь по мере расширения, и в итоге, образовав сферу, замыкается сам на себя и останавливается. Просто первая подвернувшаяся им комбинаци оказалась неправильной. А андромедианцы, в силу своей бесконечной мудрости, знают правильную.

— Вирус заблокирует в этом слое Вселенной любое электромагнитное излучение, приходящее извне: свет, радио, микроволны, ультрафиолет. В обратном направлении свет будет передаваться, как раньше, поэтому звезда останется видимой. А поскольку более глубокие слои Вселенной не затронуты, барьер можно будет преодолеть с помощью туннельного двигателя, так что мы сможем покинуть эту систему… и вернуться домой.

Восемь минут проходят в тишине. Затем прямо на глазах наша родная звезда исчезает в темноте, будто вырезанная космическим дыроколом. Тем временем черный круг продолжает расползаться, закрывая все новые и новые звезды. Учитывая, что его край движется со скоростью света, через девятнадцать часов он полностью окружит эту солнечную систему.

Вокруг нас незримо разливается блаженная радиотьма. — Ну что же, — говорит Эд, — вот я и исполнил свое предназначение.

Глава 32. То, что не длится миллион лет, длится миллионную долю секунды

В тот момент, когда «Отель Бесконечность» совершает скачок домой, мы с Эдом все еще находимся в пузыре, примостившемся на поверхности корабля; увидев развернувшуюся перед нами картину, я чувствую, как обмякают мои колени. До этого окружающий нас пейзаж почти целиком состоял из звездного неба у нас над головами, подсвеченного идущим откуда-то снизу оранжевым сиянием. Теперь мы внезапно оказываемся висящими над Антарктидой-минус-десять, и главная ось корабля смотрит вертикально вниз. «Головокружение» и близко не описывает наших ощущений. Астронавты влюбились в это зрелище по уши, но они как-никак находились в свободном падении — я же чувствую себя так, будто стою на трамплине высотой в двадцать тысяч километров.

— Что это за огни? — спрашивает Эд. Оторвав взгляд от обрыва, я поднимаю глаза и вижу сотни бледных огоньков, разбросанных по небу. Это не звезды, а бледно-голубые бесформенные пятна, дополненные висящими рядом пояснениями. Я не сразу понимаю, что на самом деле никаких пятен нет — это всего лишь проекции, видимые изнутри нашего прозрачного обитаемого пузыря на внешней оболочке «Отеля Бесконечность».

— Андромедианские корабли всех возможных рас, классов и назначений, — отвечает корабль, материализуя своего серебристого робота-представителя внутри нашего пузыря. — Самые мелкие из тех, что я смог обнаружить, по размеру напоминают баскетбольный мяч. Самый крупный, вон там… — робот показывает вверх на проплывающий над нами уродливый объект, который выглядит так, будто кто-то взял длинный и пыльный чердак, подождал сотню лет, пока пауки не набьют его до отказа паутиной, затем разобрал чердак, оставив саму паутину, и напоследок осветил ее каким-то маниакальным, не поддающимся описанию светом, — … достигает в длину почти трехсот километров.

Большинство из них движутся по орбите вокруг двойной Земли, и их почти хватает, чтобы образовать сплошное кольцо, хотя помимо этих судов, как сообщает наш корабль, есть и небольшие капсулы, прикрепленные к сетям индукционных кабелей, впитывающих энергию магнитного поля Юпитера, и нечто, похожее на ириски размером с целое здание, слизывающие метан с Титана, и серебристые, похожие на птиц, конструкции, заряжающие свои солнечные батареи внутри орбиты Меркурия, и неопознанные объекты, творящие нечто за гранью понимания в межпланетном пространстве, а также в окрестностях Нептуна и в отдалении по обе стороны эклиптики…

— И это только те, кто находится на виду.

— Но почему они все здесь собрались? — спрашиваю я с ощущением, будто в мой дом вломились незваные гости.

Робот пожимает плечами. — Потому что двадцать четыре часа назад Вселенная поменяла форму, — отвечает он.

Он принимается жестикулировать, и светящиеся пятна меняют цвет, распределяясь по нескольким категориям. — Большинство кораблей прибыли с мирными намерениями. Вон та троица — безобидные ученые, исследующие время. Там — социолог вроде меня, который просто интересуется ситуацией на вашей планете и отношениями, связывающими вас с эриданцами. Здесь полно журналистов, фиксирующих происходящее для триллионов других людей. Громоздкие корабли у экваторов — это корабли культурного снабжения; они везут работников, которые отвечают за гуманитарную помощь и готовы поспособствовать выводу вашей цивилизации на андромедианский уровень — Кра и ее беженцы по вполне понятным причинам не горели желанием взять на себя эту роль. Ко всему прочему многие прибыли сюда из чистого любопытства.

— Но среди собравшихся есть и манифестанты экологического движения. Они убеждены в том, что путешествия во времени причиняют Вселенной вред. В различии между этой Вселенной и той, что ей предшествовала, они видят изъян, который необходимо устранить. Есть здесь и те, кто узнав о галактициде в предыдущей линии времени, и осознавая, что историю невозможно повернуть вспять, прибыли сюда, чтобы увидеть, как свершится правосудие — и поверьте мне, толкование «правосудия» здесь представлено во всех возможных вариациях. На том корабле находится группа выживших со спасательного плота «Мантисса»: они обозлены не меньше пассажиров, запустивших в вас астероид, но при этом достаточно умны, чтобы проявить сдержанность, собраться и вооружиться прежде, чем нести возмездие.

— Эд, вы с Кра и остальными создали эту Вселенную в ее текущем виде. Но при всем при этом вы ответственны за галактицид в альтернативной линии времени. Вы понимаете, что это значит? Сколько пророчеств вы непреднамеренно исполнили за вчерашний день? Некоторые люди видят в вас нечто, сопоставимое с богом. Есть и другие, которые считают Кра богиней, а вас — дьяволом. Вы сделали себя центром Вселенной.

— Многие ли из них вооружены? — спрашиваю я у корабля.

— Зависит от того, что вы имеете в виду под «вооружены».

— Что-нибудь угрожает Земле… Землям? Или лично нам? Там внизу тринадцать миллиардов человек.

— Обычная импульсная пушка может превратить любую материю в снаряд, а самый обыкновенный туннельный двигатель, при должной конфигурации, способен вырвать из звезды ее корональную плазму. И то, и другое входит в состав стандартного оборудования любого космического судна, но корабли, оснащенные дополнительным вооружением, теоретически могут располагать чем угодно, вплоть до энерговирусных технологий, так что простой ответ — да. Разумеется, многие из присутствующих здесь сторон готовы защитить ваши планеты, если дело дойдет до боевых действий, но обещать я ничего не могу.

— Значит, нам нужно прямо сейчас разрядить обстановку, — заявляет Эд. — Единственная причина, по которой никто до сих пор не открыл огонь, заключается в том, что меня не могут найти. Я возьму «Эд рулит». Поговорю с ними. Уведу их подальше от Солнца. Мы найдем безопасное место и уладим этот вопрос. Я это планировал с самого начала.

Внезапно — наконец-то — меня осеняет. Он это планировал с самого начала. Что бы сейчас ни произошло, назад он уже не вернется.

Никогда.

— Эд…

Он быстро обрывает меня на полуслове. — Чем дольше я жду, тем выше опасность. Если тебе позарез нужно что-то мне сказать помимо очевидных вещей, говори быстрее.

Он прав, думаю я. Я пытаюсь выразить все, что мне хотелось сказать, как можно меньшим числом слов.

— Было здорово. Береги себя.

Он улыбается в ответ.

— Ну, поехали, — раздается голос Эда, транслируемый из кабины корабля «Эд рулит», расположенного где-то внутри громадного объема «Отеля Бесконечность». Вскоре после этого крошечный корабль — низкий, округлый и шипастый, похожий на нечто среднее между ежом и McLaren F1[13]— появляется надо мной в бескрайнем звездном небе, весьма кстати отмеченный перекрестием, которое добавил «Отель Бесконечность».

Эд открывает канал публичного вещания. — Э… — продолжает он. И тут его корабль схлопывается вовнутрь себя.

Все произошло за мгновение. От корабля ничего не осталось. Даже обломков. Даже яркой вспышки на моей сетчатке.

— Вы его спасли? Вы его спасли? — слышу я свой крик, однако красные огоньки враждебных кораблей у меня над головой уже начинают гаснуть. Они улетают. Они считают, что он погиб.

— Я ничего не мог поделать, — отвечает «Отель Бесконечность». — Атака была скоординированной и прошла одновременно с дюжины направлений. Миротворческие силы уже преследуют нарушителей. В течение нескольких часов им внедрят наездников. Они больше никому не причинят вреда.

Как будто это поможет.

В течение нескольких минут я стою, прижавшись лбом к шероховатой поверхности «Отеля Бесконечность», не зная, что и думать; не зная, как теперь быть.

В течение нескольких часов я объясняю Эду Макферсону, живущему на Земле-минус-десять, почему его миссия уже выполнена. Он воспринимает эту новость на удивление спокойно. Он пока не уверен, хочет ли избавиться от воспоминаний о будущем. Право решать я оставляю за ним.

В течение четверти часа я стою на улице перед моим домом на Земле-плюс-десять, наблюдая за громадными огнями андромедианских кораблей культурного снабжения, плывущими по небу в ожидании подходящего момента, чтобы заявить о себе человечеству и выдать нам бесплатный пропуск в Утопию. Большую часть этого времени я размышляю о том, как мало мы сделали, чтобы заслужить этот подарок.

В течение двух недель я официально улаживаю — ха — земные дела Эда. Его похороны — исключительно символические, за отсутствием тела — привлекли на удивление много публики. Согласно его завещанию, большая часть творений Эда подлежит уничтожению, хотя кое-что досталось на сохранение мне и некоторым другим людям. Просто на всякий случай. В итоге эти изобретения так и не пригодились.

В течение двух лет я работаю на организацию по сотрудничеству ККО и Андромеды, помогая строить идеальный мир. И нам действительно удается его построить. На полном серьезе.

В течение полувека я живу в этом новом мире.

Но Эд на Землю так и не вернулся.