Ее святой

ГЛАВА ПЕРВАЯ

БРИАР

Мой ученик преследует меня.

Я знала, что мне следовало заняться книгоиздательством, но нет, я должна была влюбиться в этот прекрасный кирпичный кампус и студенческую жизнь за обещание того, что мне дадут образование и степень магистра где-то вроде Обернского университета изящных искусств в самом сердце штата Мэн.

Теперь студент со стояком ходит за мной по пятам, как щенок.

Для сталкера его невозможно не заметить. В то время как другие ученики ввалились в класс в спортивных штанах и толстовках с капюшоном, он вошел в накрахмаленной рубашке на пуговицах с закатанными до локтей рукавами, выставляя напоказ свои великолепные предплечья, и широких брюках. Все его одноклассники — перегоревшие парни двадцати с небольшим лет, пристрастившиеся к кофе Старбакс, но он явно старше. По крайней мере, ему немного за тридцать.

Он провел взглядом весь класс, сердито уставившись в экран своего ноутбука, нахмурив темные густые брови и поджав пухлые губы. Во время двухчасовой лекции, на которой доктор Барретт бубнил о том, как много наши студенты должны будут читать и писать на этом курсе, мой взгляд постоянно возвращался к его темным глазам и точеной линии подбородка. Я была загипнотизирована. Я подумала, что самый великолепный мужчина, которого я когда-либо видела, едва ли даже заметил мое присутствие в передней части комнаты, где я старательно и неловко стояла рядом с доктором Барреттом.

Очевидно, я ошибалась.

Я стою на месте, прежде чем перейти дорогу к парковке, прикрывая глаза от солнечных лучей, которые почему-то почти не согревают свежий сентябрьский воздух. Если он думает, что затащит меня в свой фургон похитителей, то он выбрал не ту женщину.

— Вы следите за мной? — Говорю я, достаточно громко, чтобы любой проходящий мимо услышал. Ради бога, мы в университетском городке. Неужели он действительно думает, что никто не увидит, как он преследует меня?

Когда он приближается, кривая ухмылка расползается по его губам. Я мысленно пинаю себя за то, что не запомнила его имени. Как, черт возьми, Мак раскроет мое убийство, если я даже не могу написать ей имя своего похитителя?

— Я иду за вами, — соглашается он. Его низкий рокочущий баритон пробегает у меня по спине. Боже мой, меня заводит мужской голос. Голос мужчины, который буквально только что признался, что преследует меня. Мне серьезно нужно потрахаться и бежать в другом направлении. — Но я всего лишь пытаюсь быть джентльменом.

Он протягивает толстый том в черной минималистичной обложке с потрепанной закладкой, внутри. Мой экземпляр «Эта книга будет преследовать вас» моего любимого автора С.Т. Николсона. Если бы в моем доме случился пожар, я бы спасла свою кошку, а потом и эту книгу.

Я выхватываю ее у него из рук, лицо заливается краской. Не могу поверить, что не заметила, что моя сумка стала фунтов на пять легче. Если бы я вернулась домой и обнаружила, что мой экземпляр пропал, я бы буквально расплакалась. Первое издание С.Т. Николсона, прежде чем он взорвался и попал в список бестселлеров New York Times. Мое напоминание о том, что я была его самым большим поклонником с самого начала.

Я идиотка, раз действительно верю, что моему студенту будет интересно ходить за мной по кампусу. Слишком много документальных фильмов о настоящих преступлениях для моего затуманенного кофеином мозга. Даже если бы он не был моим студентом, какой интерес я могла бы вызвать у такого человека, как он? Я не сутуловатая, но во мне достаточно мужества, чтобы признать, что такой мужчина, как он, согласился бы только на Меган Фокс. Я могу выглядеть привлекательно, когда захочу, но мои вымытые сухим шампунем волосы и лицо без макияжа, ни на шаг не уступают студенческим пижамам и растрепанным волосам.

Вздох облегчения вырывается из моей груди, когда я крепче прижимаю книгу к себе.

— О боже, спасибо вам!

На этот раз его губы растянулись в искренней улыбке, сверкнув идеальными, ослепительно белыми зубами. Но именно его глаза заставляют мое сердце трепетать — угольно-черные радужки вспыхивают с новым интересом.

— Не думаю, что когда-либо видел, чтобы кто-то проявлял такой большой энтузиазм по отношению к книге.

— Это моя любимая книга. Моего любимого автора. — я запихиваю ее обратно в сумку, пока снова не потеряла.

Он наклоняет голову так, что мне хочется оттолкнуть его и убежать, прежде чем я безумно влюблюсь в него. Если бы я была способна на это.

— И что же такого есть в этом авторе, что вам так нравится?

Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь спрашивал меня о моих любимых книгах. Может быть, Тревор. У него действительно хватило наглости попросить одолжить мой экземпляр «Эта книга будет преследовать вас» после того, как он увидел, что я таскаю ее по кампусу. Я сказала ему, что он может купить ее онлайн или позаимствовать в библиотеке, как и все мы. С тех пор он ни словом не обмолвился мне об этой книге, так что я сомневаюсь, что он когда-либо ее читал.

— Так много всего, — признаю я, слова уже бурлят и рвутся наружу. — Я вся, как на иголках, с первой страницы. Он мастер создавать жуткие готические декорации, и все его книги восхитительно мрачные. Он так ярко описывает убийства, что, клянусь богом, если бы я узнала, что он настоящий убийца, я бы не удивилась.

Мой ученик приподнимает темную бровь и издает удивленный смешок. Звук, от которого комок подкатывает к моему горлу.

— Вау. Это настоящая похвала.

— О, я еще далеко не закончила. — Сейчас я в ударе. Как только кто-то заводит со мной разговор о С.Т. Николсоне, меня уже невозможно заставить остановиться. — Он пишет так, что я чувствую себя… услышанной. Так, как никто другой в мире никогда не понимал меня. Даже моя мама или моя лучшая подруга, а они, по сути, знают обо мне все. Я знаю, это звучит безумно, и, возможно, это просто мое проецирование на парасоциальные отношения, но С.Т. Николсон ощущается, как родственная душа. Как будто, если бы мы встретились, мы бы просто… поняли друг друга.

Несмотря на то, что я сейчас несу чушь, улыбка моего ученика не угасает. Я поражена, что его глаза не бегают по сторонам, ища предлог убраться подальше от меня. На самом деле, он почему-то в полном восторге от моего увлечения автором, о котором он никогда не слышал.

— Он также надевает маску, когда подписывает все свои книги. Он настолько привержен своей анонимности, что никогда не снимает ее, потому что хочет, чтобы читатели судили о его книгах исключительно по его словам. И он пишет лучшие порочные вещи, которые я когда-либо читала от автора-мужчины.

Еще один ошеломленный смешок.

— Блестящая рекомендация, никогда не слышал такую.

Он даже разговаривает не как студент МИД. Откуда, черт возьми, взялся этот парень? Обладает модельной внешностью, спасает потерянные книги и действительно слушает женщину, когда она говорит. Жаль, что я его профессор — ассистент профессора, — иначе я бы пригласила его к себе на дикую, страстную связь на одну ночь прямо сейчас.

— Простите, еще раз, как вас зовут? — спрашиваю я.

— Сейнт де Хаас. — эта ухмылка говорит мне, что он кто угодно, только не святой. Он подходит ближе с уверенностью человека, который всегда получает именно то, что хочет. — Может быть, вы могли бы как-нибудь за чашечкой кофе рассказать мне побольше об этом авторе и его книгах.

Черт. Он не может приглашать меня на свидание. Я не могу сказать "нет" лицу, которое практически умоляет меня сесть на него.

Я делаю шаг назад, заставляя себя держаться подальше от излучающего тепло и очарование сталкера, ставшего альтруистом.

— На самом деле, как ваш профессор, мы должны ограничить наше взаимодействие аудиторией.

Даже если бы он не был моим студентом, я бы не согласилась на свидание. Меня не интересуют мужчины, только секс на один раз, поэтому нет смысла узнавать друг друга получше. Я давным-давно разорвала отношения, и даже такой великолепный и обаятельный мужчина не может поколебать меня.

— Вряд ли ваша работа будет подвергаться риску из-за невинного кофе и публичной беседы. — О, здорово. Мужчина, который не любит принимать отказы. Он снова делает шаг ко мне, дьявольская ухмылка кривит его губы, от которой мой желудок скручивается в узел. — Если только вы не беспокоитесь о том, что, возможно, захотите делать вместе со мной на публике.

Я на секунду давлюсь собственной слюной, прежде чем расправить плечи и вздернуть подбородок.

— Никаких проблем. Я просто ненавижу кофе. — То есть, я ненавижу абсолютную удушающую хватку, которую это оказывает на меня. Я не могу выйти за дверь, не выпив две чашки нектара богов. — Любые разговоры, которые вы хотели бы вести со мной, могут происходить в классе.

Сейнт кивает, принимая отказ шокирующе спокойно для человека, которому, скорее всего, никогда в жизни не отказывали. Мужчина, вероятно, рожденный в богатстве, получивший все, что он когда-либо хотел, как единственный наследник мужского пола какого-нибудь состояния старых денег. Человек с такой неторопливой жизнью, которая позволяет ему потратить десятки тысяч долларов на одну из самых дорогих программ МИД в стране и при этом не обращать внимания на занятия. Человек, с которым у меня нет ровно ничего общего, кроме заботы о книгах, оставленных их забывчивыми владельцами.

— Очень хорошо. Тогда увидимся на занятиях, Браяр.

Мой позвоночник напрягается.

— Мисс Ши… Я имею в виду, доктор Ши. — Даже имея за плечами докторскую степень, над которой я проработала девять лет, это звание все равно кажется неправильным.

Он сверкнул своей удручающе красивой улыбкой.

— Доктор Ши, — повторяет он, склонив голову, как будто кто-то вытащил его прямо из долбаного романа времен Регентства.

Когда он поворачивается и направляется в противоположную сторону, я направляюсь прямиком к своей машине, уверенная, что покраснела от того, как страстно «доктор Ши» слетело с его губ.

Этот великолепный, совершенный, эротичный рот.

Я замираю с брелоком в руке и бросаю взгляд через плечо. Но он исчез в толпе студентов и преподавателей, неторопливо бредущих по кампусу.

Я никогда не называла ему своего имени.