Её условие (СИ)

Признание себе во всем

Петр вернулся домой в странном, незнакомом настроении. Он, как был в пальто, сел в кресло, стоявшее в прихожей, и негромко рассмеялся. Вот ведь как бывает в жизни! “Ну, Земцов! — подумал он. — С твоей же подачи началась вся эта канитель!”

Да-да, все вокруг были сто раз правы! У Петра были чувства к Анфисе, которые определенно выходили за рамки того, что он предпочитал о них думать.

И это были очень хорошие чувства, которые заставляли улыбаться и кружили голову. Даже с бывшей женой такого не было, хотя она так и осталась единственной, кого он захотел позвать замуж. А это все же кое-что.

Петр вспомнил их с Анфисой первую встречу. Она пришла к нему на собеседование, слегка настороженная, Ольга, которая ее порекомендовала, явно ее накрутила. У Анфисы тогда были длинные русые волосы, это потом она решилась на кардинальные перемены. Хотя Петру больше нравилось, как было раньше. Она сидела перед ним вся такая невозможно серьезная и даже ни разу не улыбнулась. Это было очаровательно. Настолько очаровательно, что Петр не смог отказать себе во второй встрече. Он понимал, что ей это все неинтересно, что она ищет чего-то другого, да и он представлял кандидата на это место не так, но ничего с собой поделать не мог. С годами он как-то загнал эти воспоминания на задворки подсознания, но сейчас помнил это очень отчетливо.

А дальше надо было решать. Либо он прощается с этим зайчиком и ищет кого-то еще, либо зовет к себе. Был, конечно, третий вариант — позвать не на работу, а на свидание, и это было бы самым верным решением, но такая мысль отчего-то в голову не пришла. Выходит, уже тогда Петр начал вести себя по отношению к ней нелогично. Вместо этого он положил ей оклад выше того, что планировался изначально, закрыл глаза на пробелы в опыте и предоставил возможность решить.

Так Анфиса оказалась рядом с ним. Уже через месяц Петр стал думать, что так было всегда. И дело было не в кофе, который если уж по-честному не входил в ее обязанности, и не в ведении его календаря, это было что-то иное. Какие-то люди появлялись и исчезали в их жизни, а они так и оставались друг у друга. Петр знал по именам ее друзей, был в курсе сложных отношений с семьей, при этом передавал ее родственникам приветы. Она заочно была знакома с его родителями, и на каждый праздник приносила его любимый пирог: шоколад с чили. Почему-то в процессе все происходящее выглядело для него естественным, как будто так бывает практически у всех, но сейчас до него дошла уникальность подобного положения вещей.

Однажды он почти случайно назвал ее зайчиком. Просто подумал вслух. И это моментально стало привычкой. Как-то Илья обратил на данный факт внимание, просто по-дружески поддел, и Петр задумался, что, пожалуй, есть в этом что-то неправильное. Однако долго он не продержался, сорвался. И зайчик вернулся, как будто и не исчезал.

Еще немного покопавшись в памяти, Петр с неудовольствием вспомнил эпизод, когда ревность в нем взыграла по-настоящему. Он часто слышал, как Анфиса ворковала с кем-то по телефону, и было понятно, что это всегда один и тот же человек. Это злило. Вначале смутно, потом очень явно. Нет, он не стал врываться в приемную и требовать тишины. Вместо этого он поручил ей выбирать букеты для его тогдашней пассии, к слову последней с точки зрения хронологии, и бронировать для них столики на вечер. Анфиса восприняла это совершенно спокойно и подошла к задаче со свойственной для себя ответственностью. Она докладывала ему о заказанной доставке и времени начала брони без единой эмоции. И тогда Петр понял, что он вел себя как болван.

Вскоре они вернулись к своей обычной жизни. Да, и воркования куда-то исчезли, будто и не было их вовсе. Земцов был прав в еще одной вещи, Петра абсолютно и на сто процентов устраивало, когда Анфиса подолгу ни с кем не встречалась. Осознавать Петр это начал только сейчас.

Появление младшего Земцова изменило все безвозвратно. Кто бы спорил, творческий юноша, привлекательный, почти как с обложки, да еще и способный на красивые жесты, — предел мечтаний для такой романтичной девочки, как Анфиса. Это тебе не знакомый шеф, который мало того, что примелькался, так еще и скучный до зубовного скрежета. Леша не будет сидеть в шезлонге две трети отпуска, он потащит вглубь острова автостопом.

Да только вот для Леши все это игра. Петр готов был биться о заклад, что до Анфисы этот парень выбирал совсем других девушек. Не хуже, не лучше, просто других. И вся эта кампания по ее завоеванию, которая разворачивалась у Петра перед носом, больше походила на шоу. Анфиса для Алексея была своего рода трофеем, возможностью испытать что-то новое.

Однако, несмотря на все это, очков у Земцова-младшего было больше. Если, конечно, не считать его промаха. Илье бы Петр никогда в жизни не признался, но эту историю он считал верхом глупости и неблагоразумия. Он решительно гнал от себя мысли про свои двадцать пять лет, слишком давно они были. Зато с удовольствием позволял себе судить с высоты нынешнего опыта.

Зимин мог бы сказать Анфисе, что никогда бы не переспал с какой-то там бабой ни между делом, ни с далеко идущими планами, что если бы они были вместе, он был бы ее и только ее. И никакие девицы этого мира, сколько манящими они не были, не заставили бы его изменить ей. Он мог бы сказать ей, что всегда бы любил ее и только ей прощал все что угодно и окружил бы ее заботой. Он мог бы сказать ей, что его возможности для ее счастья едва ли уступают тому, что есть у семьи Земцовых.

Но он не будет всего этого говорить. Он будет действовать. И начнет он с того, что заберет Анфису из квартиры Кристины, куда она так не спешит по вечерам.