Ее высочество няня

ГЛАВА 28

— Теперь мы поговорим о герцоге ла Вейне, — притушила энтузиазм призрака я. — Мне все еще хочется знать, за что его выгнали с островов. Будем считать это знаком доверия с вашей стороны.

— Вам никогда не говорили, что вы удивительно упрямы? — поморщился Густав.

— О, этот комплимент я слышу слишком часто, чтобы все еще обращать на него внимание.

— Он не прошел первую инициацию, — мрачно проговорил призрак. — Это конец всему, приговор, фиаско всей жизни. Как хотите назовите.

— А подробнее?

— Полукровки появлялись всегда. Эльфы довольно красивы и не отягощены такими жесткими нормами приличий, как люди. Добрачные связи, дети и прочее там никого не удивляют и не смущают. Другой вопрос, что потом происходит с этими полукровками. Если они унаследовали дар одного из родителей, то все хорошо. Полукровка проживет ту жизнь, которую обеспечит ему положение семьи. Если же боги решат пошутить, то…

— Казнь?

— Зачем так грубо? Нет. Бездарных полукровок не казнят. Просто их удел — незавидный, скажем так. И семья, даже самая богатая и родовитая, мало что может сделать. А мать Лекса и такой не была.

— И что в таком случае ждало Лекса… To есть герцога ла Вейна?

— Ну… Тогда он еще не был ни герцогом, ни Вейном. Представьте себе. Вам шестнадцать лет и вы идете на главное событие своей жизни: первую инициацию. Вас поддерживают друзья, гордо улыбаются родственники и ждет грандиозный праздник. Но камень силы остается мертв, показывая всем присутствующим, что ваш Дар настолько ничтожен, что не заслуживает даже маленькой искорки. И с этой секунды вы видите в глазах родных разочарование, на лицах друзей презрение. Те, кто еще вчера клялся в вечной дружбе, сегодня не то что не подают вам руки, они проходят мимо вас, как мимо пустого места.

— Неприятно, — качнула головой я, на мгновенье забыв, кто-то такой ла Вейн, и просто представив растерянного подростка, разом потерявшего все. Ощущения, которые он мог тогда испытывать, были мне знакомы не понаслышке. Я сама прошла через нечто подобное.

«Прошла по милости этого самого ла Вейна!» — напомнил внутренний голос.

«Ну, похоже, не совсем по его», — возразила я сама себе. И эта мысль, такая новая и непривычная, заставила меня вздрогнуть.

— И мать отослала сына на континент, — проговорила я, просто ради того, чтобы что-то сказать.

— Скорей уж вывезла контрабандой, — невесело усмехнулся Густав.

— Почему? — удивилась я.

— Бездарных полукровок не выпускают с островов. Мало того, существуют договора почти со всеми государствами нашего континента о выдаче таких беглецов. Если их не выдают, то нанимаются убийцы. Ни один островитянин кроме изгнанника не должен жить на континенте.

— Омг… Простите, но я потеряла конец логической цепочки. Какой в этом смысл? Такие усилия ради презираемых полукровок.

— На самом деле смысл есть, — пояснил Густав. — Во-первых, у полукровки вполне могут родиться одаренные дети. Это изгнанники лишены такой возможности. А живая магия должна быть только на островах. В этом их сила, залог безопасности, если хотите. Во-вторых, уже в мое время больше половины островитян не обладали заметным даром. Сейчас лучше не стало. Соответственно, все, я подчеркну, все дети, в которых есть хоть немного эльфийской крови, должны быть под контролем, мало ли, вдруг именно они станут родителями новых одаренных. Боги иногда шутят довольно замысловато. И наконец, в-третьих. В любой жизни достаточно черной работы, которую можно поручить человеку, а не изобретать для нее специальный артефакт. Поля тоже должен кто-то обрабатывать. Кто-то должен убирать с улиц конский навоз и вывозить помои. Подавать уважаемым одаренным их плащи, в конце концов. Конечно, все это можно сделать при помощи магии. Но зачем, если есть бездарки.

— М-да… — протянула я, представив гордого ла Вейна в роли лакея с подносом наперевес. Посадить его на бочку с помоями не получилось даже у моей фантазии.

— Вот вам и «м-да», юная леди. Мать Лекса оказалась немного человечнее своих соплеменников. Поэтому там он умер, а тут стал герцогом ла Вейном.

— А что случилось с его невестами? — поспешно спросила я, отгоняя приступ неуместного сочувствия.

— Ничего особенного, — пожал плечами Густав. — Одна оказалась вертихвосткой, а другая — подосланной убийцей.

— Убийцей?! — вытаращилась я.

— Именно. У нас тут был один правитель. Связался с изгнанниками, превратил собственную дочь в чудовище и намеревался с ее помощью завоевать континент. Разумеется, ему не нравился интерес к своим делам со стороны соседей. Но это давняя история. Так что вам она вряд ли может быть интересна. Вы в то время еще пешком под стол ходили и вряд ли что-нибудь заметили.

— Ничего подобного! — рявкнула я.

— Да? — приподнял брови призрак, как-то по-новому взглянув на меня.

— Да. Когда через ваше поместье маршируют иноземные солдаты, это сложно не заметить, — выкрутилась я, обругав свой длинный язык последними словами. — Войну я прекрасно заметила. Вот о причинах впервые слышу от вас. И, честно говоря, удивлена. Я видела принцессу в детстве. Они не имела ничего общего с чудовищами.

— Интересно, — протянул Густав. — Насколько мне известно, дочь того безумца жила довольно замкнуто и за границы королевства никогда не выезжала.

— Моя мать любила путешествовать, — буркнула я, уже жалея, что ввязалась в этот бесполезный спор.

— Да, Лексу об этом докладывали, — кивнул призрак, и выражение настороженности окончательно ушло из его глаз. — Внешне принцесса ничем не отличалась от людей. Я думаю, безумец-отец просто не успел довести свои эксперименты до конца. Но если бы у него получилось, то содрогнулся бы весь мир.

«Угу… а вместо этого содрогнулось только одно королевство. Так содрогнулось, что перестало существовать», — проворчала я про себя, но развивать тему не стала. Стишком тонкой была грань, отделявшая меня от разоблачения, чтобы рисковать.

— Хотите еще что-нибудь узнать о моем правнуке? — хитро улыбнулся Густав.

— Например, я могу рассказать вам, какие девушки ему нравятся больше всего.

— Уже рассказали, — хмыкнула я. — Больше всего ему нравятся те, которые готовы в любой момент воткнуть кинжал в спину.

— Можно и так посмотреть. Тогда ваши шансы на интерес с его стороны очень высоки.

— Увы, увы, — я с наигранным сожалением развела руками. — Я предпочитаю смотреть своим врагам в глаза.

— Врагам?

— Всем, — поправилась я, обругав оговорку, за которую зацепился чересчур внимательный призрак. — Так что насчет сюрприза для вашего правнука, ваше величество? Поможете мне?

— Если это не будет походить на кинжал в спину.

— Ну что вы, — мило улыбнулась я. — Скорее уж на муху в бокале.

— На муху согласен. Можно даже и не одну.

— Договорились, — я предвкушающе потерла руки. — Мы поступим так…

В дверь постучали, прервав меня на полуслове.

— Вас могут увидеть? — я обеспокоенно посмотрела на призрака.

— Обычные люди? — презрительно фыркнул он. — Только если я сам того захочу.

— Тогда захотите, пожалуйста, обратного. Отсюда уже выскакивали с криками «Призрак!» Я не хочу, чтобы это вошло в традицию.

— Как вам будет угодно, — склонил голову Густав и остался сидеть в кресле.

— Ну и? — поторопила я, потому что в дверь постучали еще раз, гораздо громче.

— Что «ну и»? Никто меня не увидит. Глория же не видела.

— Ах, да… — спохватилась я. — Зато я вас вижу в любом случае?

— От одаренных призраку не спрятаться, — пожал плечами он.

— Войдите! — крикнула я, потому что стук раздался уже в третий раз.

На пороге появилась высокая, худая как жердь женщина. Сердито поджатые губы, поворот головы, нервное постукивание носком туфли по полу, все говорило о том, что она чем-то крайне недовольна.

— Вы заставили меня ждать, милочка! — процедила она. — А мое время очень дорого.

— Простите, что? — опешила я.

На мое удивление обратили не больше внимания, чем на меня саму.

— Быстрее, паршивки! — крикнула женщина куда-то в коридор и подошла ко мне. — Так… Так… Фигура терпимая. Грудь так себе. Зато талия есть. Ножки… Ножки…

Она резво согнулась и задрала мне подол. Точнее, попыталась. Я успела перехватить свои юбки.

— Что вы делаете?!

В кресле давился беззвучным хохотом Густав. Он-то явно знал, что происходит.

— Понятно. Ножек нет, — выдала незнакомка, оставив мою юбку в покое.

— To есть как это нет?!

— Если бы были, вы бы их не прятали. К вашему сведению, милочка, далеко не все, на что надевают туфли, можно назвать ножками.

— А как же еще назвать? — прищурилась я.

— Кривые палки и свиные окорока, — отрезала женщина.

— Что?!

— Так, подите сюда, дайте вас рассмотреть.

Она подтащила меня ближе к окну и принялась вертеть из стороны в сторону.

— Бледновата. Кости торчат. А здесь жира много.

— Ах… Нет в мире совершенства! — прошелестел у меня в ушах наполненный фальшивой трагедией голос Густава.

Я незаметно погрозила ему кулаком и, поймав незнакомку за руки, настойчиво отодвинула подальше.

— Кто вы такая, черт возьми?!

— Лучшая модистка в этом королевстве! — гордо подбоченилась женщина. — А вы — моя работа. Которая не понимает своего счастья и тратит мое время на глупые препирательства. Если бы не просьба ее высочества, я бы никогда не занялась вашим нарядом для маскарада. Но увы. Так что стойте молча!

— Какого маскарада?

— Вы не знаете о празднике по случаю годовщины правления нашей благословенной богами династии?

— Разумеется, знаю.

— Тогда что вы мне голову морочите?!

— Но…

— Молчите! Благодарить будете потом. И не меня, а ее высочество, — отмахнулась портниха. — Значит, так. Ножки негодные, значит, пастушка из вас не получится. Может быть, восточная красавица? Или… Или северянка? Закутаем вас в меха и все недостатки разом скроем.

— И достоинства заодно, — ехидно вставила я.

— Да. Мелочи скрывать не надо.

Я только глазами захлопала от такого заявления. А портниха, наконец дозвавшись своих «паршивок», развела вокруг меня бурную деятельность. К разочарованию Густава, раздеваться меня не заставили. Но так обмотали сантиметровыми лентами и полосами ткани, что мне показалось, что меня не измерить хотят, а связать и похитить.

Стоически сцепив зубы и стараясь не думать о спрятанном в складках корсажа стилете, я терпела это надругательство над человеческой личностью. Благо у меня уже был опыт подобного рода. Именно так одевали меня в той, королевской жизни. Разве что дурацкие комментарии не отпускали. Скорее всего я бы прогнала и модистку и ее подручных. Но она упомянула просьбу принцессы, а выкинуть так просто подарок ее высочества чувство самосохранения мне не позволило. Кто знает, как отреагировала бы на подобное пренебрежение взбалмошная Эрика.

Поэтому я терпела. На столике в углу уныло остывал обед. В кресле ухмылялся призрак. А часы равнодушно отсчитывали минуты, которые я могла бы потратить на куда более интересные и полезные занятия. Ругаясь про себя последними словами, я послушно поворачивалась, наклонялась, поднимала руки и выполняла прочие команды модистки.

Наконец издевательство над моим телом закончилось. Пестрая стайка девиц собрала свои ленты, вытащила из меня большую часть булавок и умелась вон. Сама портниха уходила последней, вслух сетуя, что нет больше на континенте идеальных островитян, которых обшивать было одно удовольствие.

— Кошмар, — выдохнула я, когда дверь за этой сворой закрылась. — Глория!

Я плюхнулась в кресло и тут же с воплем подскочила на ноги — забытая модистками булавка кольнула поясницу.

Кормилица с опаской выглянула из спальни:

— Что случилось, леди ла Рум?

— Ничего, — проворчала я, изворачиваясь и пытаясь нащупать вредоносную булавку. — Идите обедать.

— Если вы позволите, я бы пообедала внизу, — потупилась молодая женщина, метнув укоризненный взгляд на часы.

— Да, конечно, — согласилась я, вспомнив, что обещала отпустить ее после обеда. — Только недолго.

— Конечно, леди ла Рум, — присела в реверансе Глория. — Его величество только что заснул. К тому времени, как я ему понадоблюсь, я уже вернусь.

— Идите, — кивнула я, наконец обнаружив булавку и зло бросив ее на стол.

Счастливая женщина убежала, а я уселась к столу и пододвинула ближе блюдо, на котором лежало безнадежно остывшее жаркое. Потыкав для порядка во все подряд определителем ядов, я отрезала большой ломоть и, пользуясь тем, что меня никто не видит, соорудила здоровенный бутерброд.

— Вот теперь я вижу, что вы это вы, — хмыкнул призрак, о котором я совершенно забыла.

— В каком смысле? — буркнула я, титаническим усилием проглотив откушенный кусок.

— Я уж было заподозрил, что вы воспитывались в каком-то замке, а не в захолустном поместье вашей матушки, — охотно пояснил Густав. — Слишком отточенные манеры, правильная речь. Умение обращаться с такими… — он кивнул в сторону двери, намекая то ли на портних, то ли на Глорию. — Но такое в приличном замке вам бы не позволили.

— А может, замок был неприличным? — хмыкнула я, радуясь, что невольно развеяла такие опасные подозрения.

— Во всех неприличных замках я бывал и вас там не встретил, — усмехнулся призрак.

— Сто лет назад меня и в проекте не было.

— А кто говорит про сто лет? Я и сейчас люблю путешествовать.

— Я думала, призраки не могут по своей воле покидать место смерти.

— По своей не могут, — пожал плечами Густав. — Но я сопровождал своего правнука.

— А он охотно посещает неприличные замки? Какой конфуз.

— К вашему сведению, юная леди, это ему по долгу службы положено. Именно в таких местах…

Очередной настойчивый стук в дверь вынудил его умолкнуть.

— Войдите!

На пороге появилась маленькая пухлая дамочка неопределенного возраста.

— Вы заставили меня ждать, милочка! — возвестила она.