Егерь 200

7. ANACONDA [6]

Я шел в столовую палатку, когда вдруг понял, что земля движется.

Не было ни звука, ни взрывов. Просто земля в тишине двигалась пол ногами. Это было землетрясение! Не такое сокрушительное, как показывают по телевизору, но все же было. Назад и вперед!

Сначала я подумал, что сошел с ума. Но в тот момент я увидел, как все солдаты, большие и маленькие, огромной волной хлынули из палаток и дверей казарм, держась подальше от них. Все расставляли ноги пошире, разведя руки слегка в стороны.

Это продолжалось несколько минут, но показалось, что время остановилось.

Но затем все вдруг стало спокойно. Толпа солдат нарезала несколько кругов, чтобы проверить, что мир все еще на месте. Раздались смешки и возбужденные возгласы.

Мы снова стали тем, кем были. Инстинкты взяли свое. Толпа распалась, все двинулись дальше.

Мы жили в одной из самых сейсмоопасных зон мира. И только что попробовали на вкус, как живется дальше на востоке, в горах между Индией и Пакистаном.

Прошло немногим более недели с момента захвата «Пирса» (см. главу 6). Официально, операция была признана успешной..

Босс K-Bar Роберт Гарвард выразил нашему командиру свое удовлетворение. Парни из других подразделений приходили и снимали «шляпу» перед нашими усилиями, говоря о том, что мы справились с двумя вещами — организовав сложную операцию с участием большой группы солдат и одновременно атаковав несколько целей, в том числе подвижную.

В лагере ходили слухи, что ЦРУ намеренно увело в сторону «Хищник» или сфабриковало аномально большой временной разрыв между рейсами двух «Хищник»-ов, что и привело к тому, что наша мишень исчезла. Почему? Мы никогда не слышали об этом официально, но нашему человеку в штаб-квартире какая-то птичка напела, что ЦРУ заключило сделку с «Пирсом». Деньги? Информация? Этого мы никогда не узнали.

Для нас главное было то, что мы справились, что мы можем резко, в мгновение ока, провести операцию.

Авиабаза Баграм была наследием советских усилий в Афганистане, в 80-е годы. Это была самая большая военно-воздушная база, построенная за пределами бывшего Советского Союза.

Сейчас это крупнейшая в США база во всем Афганистане, через которую проходят тысячи солдат.

Везде стоят старые, разрушенные советские самолеты и здания, построенные в советском стиле, мрачноватые и серые. Также, как и в аэропорту Кандагара, здесь были большие многоквартирные дома и большое количество старой советской техники — трейлеры, прицепы, автомашины. Все в разной степени разрушенности, ржавое.

Но если вам удавалось дистанцироваться от вида всего этого старого лома, то вы понимали, что Баграм расположен просто фантастически, окруженный 4000-метровыми заснеженными горами. Только на юге горный перевал имеет естественный выход из долины.

Местность вокруг была не такой как в Кандагаре. Было намного больше зелени.

Наш «дом» в Кандагаре стоял на краю пустыни Регистан, которая в ясную погоду мелькает как неестественный красный всполох на горизонте. Когда вы говорите «пустыня», то видимо не думаете о заморозках ночью и холодных днях. А ведь мы прибыли в Афганистан в середине этого зимнего сна.

Зимой боевики снижали свою активность, так как воевать было слишком сложно и холодно, я видел это потом десятки раз в Афганистане.

После неактивных зимних недель в Афганистане стали появляться все более и более четкие признаки деятельности талибов. Было принято решение нанести удар. Операция называлась «Анаконда».

Операция планировалась в течение нескольких недель, а затем фрагментами была доведена всем её участникам, вплоть до уровня патруля. Общая цель подавалась как разгром остатков талибов, раз и навсегда.

Наш штабной персонал подготовил целый ряд различных задач. Каждому патрулю досталась какая-то своя задача. Штаб-квартира операции находилась в Баграме, в расположении 10-й горной дивизии, всем руководил генерал по имени Хауторн (его настоящее имя здесь не разглашается). Основную часть операции проводили различные подразделения из состава SOCOM. Некоторые из этих подразделений позже участвовали в ликвидации Усамы бин Ладена в Пакистане в 2011.

Афганские военные командиры имели под своим началом крупные «армии», которые в свою очередь делились на кланы. Все это было частью Афганских Вооруженных Сил (АВС). Очевидно, что организованные сразу после падения режима талибов, они еще были не совсем готовы к боевым действиям. В задачу американского спецназа как раз входило обучать и воспитывать такие вооруженные группы, так что АВС активно поддерживался деньгами, оружием, обучением и прочими расходными материалами. Обучение было успешным и предполагалось, что в операции «Анаконда» именно афганцы будут движущей силой. Это имело смысл. Предполагалось, что операция спаяет афганцев и поднимет их мораль.

Прошло несколько дней и задачи были распределены и внутри датского контингента. У нас было восемь патрулей. Пять занялись разведывательными задачами, а три образовали Силы Быстрого Реагирования (СБР) на авиабазе Баграма. Наш патруль входил в СБР.

СБР создается как подстраховка основных сил, если что-то пойдет не так. Их можно бросить на усиление в районе, где не хватает сил, чтобы проделать какую-либо работу. Ими можно усилить разведчиков, чтобы получить больше информации. Их используют для спасения экипажей сбитых самолетов и вертолетов. Также они используются для спасения обнаруженных врагом разведывательных патрулей, ведущих бой. Наконец, им доставались боевые миссии по уничтожению отступающих талибов или выявленных в ходе основной операции замаскированных сил противника. Это была определенно ответственная задача.

По плану предполагалась, что в СБР будут канадцы, но они были обычными пехотинцами и горячо воспротивились этой задаче. Канадцы боялись главы K-Bar Роберта Гарварда, который безжалостно использовал их как сторонний ресурс. Для нас все это было хорошо уже тем, что мы получили задачу.

Аль-Каида в течение долгого времени концертрировала свои силы в долине Шахи-Кот. Эта долина находится недалеко от границы с Пакистаном. Именно здесь талибы отлеживались зимой. Мы знали из докладов разведки, что существует дорожный трафик через границу, туда и обратно. Пакистан поддерживал талибов. В этой гористой местности было практически невозможно отследить маршруты передвижения Аль-Каиды и расправиться с ними.

Кроме того, разведка докладывала о пещерных комплексах, небольших кишлаках и боевых позициях во многих стратегически важных точках в Шахи-Кот. Таким образом, это был жизненно важный плацдарм Аль-Каиды и талибов. Они знали, что действия коалиции ограничены только Афганистаном. По международным соглашениям не могло быть никаких боевых действий в Пакистане. Последний стал их убежищем — местом, куда они бежали, когда терпели поражение, когда нужно было набрать свежей силы и оружия. На самом деле конфликт в Афганистане идет дольше, чем нужно, именно из-за этого.

Американский спецназ вместе с подконтрольными полевыми командирами выбирал для атаки горные районы на основании информации, полученной от разведгрупп, входящих в TF11. Вышеупомянутые пять патрулей егерей, вместе с коллегами из Норвегии, Германии и Новой Зеландии, были размещены на путях предполагаемого отступления талибов и Аль-Каиды, чтобы завершить их уничтожение. Австралийский SAS разместился в долине, чтобы осуществлять поддержку американского спецназа и наводку самолетов.

Мы сидели на авиабазе Баграма и были готовы ко всему.

В Баграме был и люди из TF11. Я совершенно случайно встретил там своего старого друга Брайена из SOCOM, который был офицером связи во время наших первых визитов в США. Спустя шесть лет он был уже не такой спортивный, как тогда, когда он показал нам ненормально быстрый и элегантный проход по «килхаузу». И, конечно же, у него была борода.

Борода получила признание среди датских солдат. Если вы где-нибудь в супермаркете в Дании знакомитесь с молодых человеком лет 25-ти, с большой бородой, то, скорее всего, это солдат, побывавший в Афганистане. Борода для него — знак товарищества и доказательство, что он там был.

Так вот, у Брайена была большая борода. Их носят практически все американские спецназовцы здесь. Вооруженные силы США, как правило, весьма строго смотрят на длинные бороды и волосы, налагая на нарушителей дисциплинарные взыскания. Но когда спецназ находится в зоне боевых действий, всем становится наплевать на взыскания, и спецы пользуются этой привилегией.

Однако, если не принимать во внимания точку зрения нарциссизма, борода — это самый совершенный способ адаптироваться к афганской культуре, где большая борода — это знак мужества и зрелости.

Добавим шемаг и с расстояния будет уже нетрудно сойти за местное население. Я был на таких заданиях, где целесообразно выглядеть не как солдат, длинные волосы и борода здесь как нельзя кстати. Неплохое преимущество при тайных операциях.

При подготовке к операции «Анаконда» мы также встретились с патрулями из британских сил специального назначения — SAS и SBS. Это были те люди, которые когда-то учили нас многие годы. Они всегда были нашими постоянными гостями на наших ежегодных учениях в Аалборге, так что при встрече в ангаре было немало дружеских улыбок и похлопываний по плечу. Было что-то ободряющее в том, чтобы встретиться с ними в Афганистане после стольких лет учений и совместной подготовки.

Егеря начали планировать свои задачи. Это был формальный план с описанием привлекаемых ресурсов. Посадка там-то, переход туда-то, варианты эвакуации, какие вертолеты нужны и т. п. Я как-то говорил с одним из поинтменов патруля, разрабатывавшим маршрут передвижения группы. Основная проблема здесь была в чрезвычайной сложности местности. В горах Центральной Европы патруль мог бы пройти этот маршрут за час, а здесь на это могла уйти целая ночь!

Мои проблемы были несколько другими. Я должен был сделать обзор по провинции Пактия. Это может быть не так подробно и интересно, как ночной марш-бросок по горам и оврагам, с разработкой альтернативных маршрутов. Но это было достаточно важно собрать все воедино — как выглядит эта провинция, где будут находиться патрули, как им связываться в экстренной ситуации, какими сигналами пользоваться при встрече. Также мы знали свое место в генеральном плане. К сожалению, мы не могли подготовиться лучше, не могли заранее отрепетировать все тактические сценарии.

Один из командиров патрулей, по имени З., был весьма мрачен и серьезен от всего этого, говоря, что его и четверых товарищей по патрулю собираются высадить на львином дворе. Мы могли смеяться от его мрачных шуток, но на самом деле все было очень серьезно. Это были очень опасные задачи. Противник знал свою местность, отлично мотивирован. Естественно, что мы испытывали к ним уважение.

Поддержка Аль-Каиды Талибана означала присутствие иностранных наемников. Многие из них, да и сам Талибан, имели больше боевого опыта, чем мы. Тяжелейшая война отгремела тут десять лет назад. Ветеранов тут было предостаточно.

У Коалиции и целевой группы K-Bar было только технологическое преимущество плюс изобилие самого разного оружия и наиболее подготовленные солдаты в мире.

Очень трудно определить разницу между местными афганцами и Талибаном. Талибан — часть афганского народа и только местные жители могут их отличить. Аль-Каиду распознать немного легче, так как часто здесь полно этнических типов, не принадлежащих Афганистану — арабы, монголы и европейцы. Кроме того, они часто используют иностранную военную технику.

В сельских районах все местные афганские уважающие себя мужчины ходят с винтовками. Если ему повезло или у него высокий статус, то у него русский АК-47. Обычные люди же ходят со старыми английскими винтовками Lee-Enfield Mk I,II и III. Некоторые из них произведены в 1900 году! Можно также встретить и более старые однозарядные антикварные винтовки.

Таким образом, вы понимаете, что оружие — вовсе не признак того, что перед вами боец Талибана и они очень часто прячутся в толпе, при преследовании. Без помощи местных афганцев опознать их порой невозможно. В случае с операцией «Анаконда» это не работало — вся провинция была описана как «в целом дружелюбная к Талибану». Нам в таких случаях помогали наши переводчики.

Впрочем, я расскажу подробнее о том переводчике, которого нам пришлось уволить за недостойное поведение (см. главу 6).

Мы были уже несколько дней в лагере Баграма, готовясь к миссии СБР, и частенько общались в лагере.

В ходе бесед были озвучены различные странности нашего переводчика. Во-первых, он рассказывал другим о своих подвигах в бою… Во-вторых, некоторые видели его фотографии, где он был в бордовом берете егеря и в полной экипировке. Внезапно, общаясь с другими солдатами коалиции, мы поняли, что его знают и в других отрядах. Был эпизод, когда он отказался идти на ночную операцию, ссылаясь на то, что его укусил ядовитый паук. Точно такой же эпизод был с ним в норвежском лагере. Он также участвовал в инциденте в Кандагаре, когда вместо того чтобы заниматься охраной афганских рабочих, он разыгрывал из себя их похитителя. В общем, картина вырисовывалась неприглядная.

Я сам лично столкнулся с ним в ту ночь, когда мы «поймали» Пирса, на обратном пути домой.

Я обнаружил, что пластиковые наручники слишком туго надеты на пленнике, полностью перекрыв кровообращение в ладонях. Я попросил ближайшего к нему человека снять с пленника наручники, чтобы мы могли надеть новые, с более свободной степенью регулировки. Это оказался переводчик. Он достал свой «Лезерман», многофункциональный нож, и вытащил из него большое блестящее лезвие. Однако, острый нож не самый правильный инструмент для использования в непосредственной близости от других людей в вертолете, летящем на высоте 10 метров, огибающем местность на скорости 350 км/ч. И конечно не в районе рук заключенного.

Я сразу крикнул ему: «Используй кусачки!». Он так и сделал. Но очень грубо, пытаясь попасть кусачками в тонкую пластиковую полосу, переводчик порезал руку заключенного. Я очень разозлился и удивился. Мы здесь были не для того, чтобы нарочито грубо обращаться с пленниками. Я увидел, как пленный афганец сжал зубы. Он сразу вспотел. Конечно же, ему было больно, и он не понимал, что происходит. Я сбросил ремень и положил ему руку на спину, предостерегая от глупостей. Пленник пришел от этого только в ужас.

Тогда я подумал, что это просто недоразумение. Но теперь вокруг этого переводчика вилось слишком много таких сомнительных эпизодов.

Мы решили провести собственное расследование. К нашему удивлению, на его компьютере нашлись внутренние документы Корпуса и группы K-Bar, описывающие различные процедуры и планы. Это определенно были не те документы, которые можно выносить из лагеря. Для чего они ему были нужны?

Были также странные фотографии из Кандагара, на фоне вертолетов. Само по себе — ничего страшного, у нас у всех такие были. Но здесь было странно, что он был в бордовом берете егеря, одетый в боевое снаряжение, которое ему не принадлежало. Были также постановочные видео, где переводчик в различных героических позах, что-то атаковал, опять же — одетый в нашу экипировку и берет.

Он полностью упал в наших глазах, никто не хотел иметь с ним дело. Кроме того, бордовый берет был для нас священным понятием. Вы не можете просто так взять и надеть его, если не заслужили. Где он, интересно, взял его? Сами егеря используют его крайне редко, всего несколько раз в году — на церемонии принятия новых членов Корпуса, на Рождество и во время получения наград. Конечно же, у нас были с собой береты в Афганистане, но за все время командировки я даже не доставал его.

Мы полностью удалили всю информацию с ноутбука, включая фотографии. Было принято решение разорвать контракт с этим переводчиком.

Позже я работал с нормальными ребятами среди переводчиков, в Афганистане и Ираке. Они были хорошо подготовлены, знали специфику нашей работы и были полезным фактором в операциях. Но наш первый переводчик оказался, к сожалению, несостоятелен. Ему пришлось вернуться в Данию, что с ним было дальше — я не знаю.

Итак, мы сидели в Баграме, когда «Анаконда» началась. Наши патрули еще не выдвинулись на свои позиции, так как погода испортилась, но мы были наготове.

Для нас все началось вечером 3 марта, 22:47, 2002 года. Нас разбудил посыльный-офицер из SEAL, который держал связь со штаб-квартирой операции и Хауторном, командующим операций «Анаконда». Мы должны были собраться и ждать в палатках сигнала к вызову. «Анаконда» уже стартовала, и что-то шло не так.

Прежде всего, мы были СБР для разведывательных патрулей, в том числе наших групп. Но, видимо, случилось что-то серьезное, и решили задействовать нас.

Вертолеты МН-47Е имели кодовое обозначение «Razor» и всегда летали парами, чтобы помочь друг другу, в случае необходимости. Razor 03 и 04 вылетели на задание, неся на борту команды из US Seal Team Six, позывные Mako 30 и Mako 31. В их задачу входило определение местоположения бойцов Аль-Каиды и наведение на них авиации.

По некоторым причинам, они отставали от графика, поэтому было принято решение садиться прямо на вершину их цели — небольшая горная вершина Такур Гар. Однако группы Mako были не единственные, кто видел, что эта гора отличный наблюдательный пункт…

Талибан уже был на этой горе, и они были готовы к организации смертельной встречи.

Граната из РПГ-7 поразила Razor 03 в борт. Члены SEAL попадали с ног, когда пилот подбитого вертолета начал совершать резкие маневры уклонения, чтобы не упасть. Пол в салоне залило маслом из перебитой гидравлической системы и два человека вылетели из вертолета. Один из них оказался техником по погрузке и он был привязан к страховке. Его спасли. Другой, член SEAL, по имени Нил Робертс, выпал из открытого пандуса, пролетел 30–40 метров и упал на толстый снег, выжив при этом.

Команда Razor 03, с трудом сохраняя управление вертолетом, пыталась вернуться за Робертсом. Но пилот не мог уже управлять вертолетом, и пришлось совершить аварийную посадку в долине, достаточно далеко от вершины Такур Гар.

Razor 04 был цел и начал высадку Mako 30, чтобы найти и спасти Нила Робертса. При посадке они оказались под огнем. Один человек был убит на месте, еще двое ранены. Им пришлось взлетать, не солоно хлебавши. По пути они забрали экипаж Razor 03.

Высоко в горах, рядом с позициями Аль-Каиды и Талибана, остался один человек.

Нил Роберст был тертым калачом, как говорили о нем те, кто его знал. Но он выпал из вертолета, возможно, был ранен и упал прямо в логово льва. Шансов у него практически не было. БПЛА «Хищник» следили за районом, но в свете ИК-камер трудно было понять кто есть кто. Не было никакой возможности помочь Нилу.

У Mako была своя СБР и, пока Razor 04 летел назад, SEAL потребовали их. Это была группа из примерно 40 членов US Army Ranger и нескольких членов группы воздушной поддержки (ССТ). Позывные их МН-47Е были Razor 01 и Razor 02.

Они полетели прямо на Такур Гар.

Когда мы оглядываемся назад, то становится ясно, что это было грубейшей ошибкой, вызванной проблемами со связью. Как только Razor 01 достиг вершины, то подвергся сильному и точному обстрелу из РПГ и пулеметов. Несколько человек погибли или были ранены сразу же. Razor 01 потерял один двигатель и рухнул на камни. Оставшиеся в живых рейнджеры могли только забиться поглубже в складки скал и организовать сопротивление. У них было много раненых, которые просто не могли покинуть вертолет.

Именно в этот момент нас подняли на ноги и приказали грузиться на вертолет. Наша группа из 15 егерей, полностью экипированных, забралась в МН-47Е и мы полетели как обычно — низко и быстро. Дорога шла прямо над Кабулом. Не самый безопасный тактически полет, но время было важным фактором.

Я не знал в тот момент всех вышеперечисленных деталей, но слышал, что сбиты два «Чинука» и мы летим их выручать.

Это ударило меня как молния. Впервые в жизни я испытал страх. Первоначальная миссия по поддержке своих патрулей сменилась на нечто очень опасное, подобно поездке в самое пекло. Давила неизвестность, внутри вертолета я чувствовал себя как в гробу, не в силах на что-либо повлиять. Я не мог вести бой внутри него, не видел ничего, что происходило снаружи! Я понятия не имел, где мы приземлимся! Мы не знали местности, так как не готовились к посадке на Такур Гар. Черт, мы даже не знали, где рухнул «Чинук» рейнджеров. Такое количество неизвестных данных всерьез заставляло думать, что нас отправляют на самоубийственную миссию.

Верю ли я, что наша миссия

получится? Верю ли я, что каждый из нас сделает все правильно и эффективно? Нет! Должен ли я погибнуть здесь, в сбитом вертолете, в Афганистане, за тысячи миль от дома и своего сына?

Я был поражен потоком этих страшных мыслей. Но затем, волевым усилием я взял над собой вверх.

Дьявол, что за нытье? Что за эгоизм? Я знал, что страх — это нормально, но сейчас такие мысли были чертовски непродуктивными. Это было не то, что я мог сделать для попавших в беду. Возьми себя за задницу и думай!

Там были убитые и раненые, и мы их не оставим просто так, не сделав все возможное для помощи. Если мы будем третьим вертолетом, сбитым на Такур Гар, значит, так тому и быть. По крайней мере, мы бы попытались.

Мое беспокойство унялось, я начал проверять свое снаряжение, чтобы занять себя. Молнии закрыты, подсумки проверены, магазины готовы, GPS включен, рация работала, экипировка в порядке. Определенно, я теперь готов ко всему, готов спрыгнуть с аппарели и принять все, что мне перепадет. Может быть, я даже смогу убить свою смерть.

Внезапно вертолет пошел на посадку. Там ничего не было — ни разбитого вертолета, ни убитых, ни раненых, никакого боя вообще. Оказалось, Хауторн отдал приказ посадить нас в резервной точке, под названием Texaco, в 10 минутах лету от Такур Гар.

Мы слушали переговоры наших командиров с Хауторном относительно ситуации на Такур Гар.

Было принято решение не пороть горячку и не рисковать еще одним вертолетом. Как я понял, и так было развернуто достаточно много сил для спасения людей, чтобы усугублять дело прибытием еще одной группы. Нам было приказано оставаться в точке посадке и ждать дальнейших распоряжений.

Спутниковое радио позволило нам быть в курсе битвы за Такур Гар.

Razor 02 высадил остатки рейнджеров, и полетел за подкреплением. Все больше и больше в эфире было кодовых радиокоманд, предназначенных для наведения авиации. Группа рейнджеров была высажена ниже разбившегося Razor 01 на 700 метров и им пришлось взбираться по практически вертикальной поверхности. Мы слышали по радио, что у рейнджеров были убитые и теперь они горели только одним желанием — побыстрее добраться до талибов.

Рейнджеры собрались и начали безумную атаку на позиции талибов, по склону горы, снизу вверх. Это, как правило, против тактических соображений и практически невозможно, но тем не менее рейнджеры упорно поднимались вперед.

Утренний шок прошел. Теперь мы имели больше информации и гораздо лучше были информированы. Я сказал Андерсу: «не кажется ли тебе, что мы могли бы подняться и помочь им?». Он сделал запрос, но разрешения не было дано. Хауторн не решился направить дополнительные войска в зону боев и навредить еще больше. Уже умерло достаточно людей.

Позже мы повторили запрос, но штаб заявил, что они будут ждать темноты, чтобы получить технологическое преимущество и сделать приемлемый план операции к тому времени.

Сейчас я рассматриваю это как мудрое решение. Шесть человек уже погибли к тому времени, было много раненых.

Но тогда было очень трудно сидеть сложа руки в Texaco и ничего не делать, кроме как слушать радио.

Весь день бомбардировщики Б-52 по наводке австралийского SAS бомбили позиции противника. Мы видели следы от ракет и бомб высоко в небе и слышали гром. Поздно вечером на Texaco сели пять ударных вертолетов Cobra, пролетевших более 1500 км с авианосца USS Bataan, который находился в Персидском заливе. А перед самой темнотой сели два новых черных «Чинука». Из них вышли американцы. В основном это были люди из группы Mako 31, те, кто потерял Нила Робертса. Они шли спасать своих товарищей и рейнджеров на горе. Все их изначальные задачи были отменены.

Вперед шагнул парень с большой бородой и сказал: «Эй, парни, мы знаем, что это ваша задача, но там наши друзья и мы хотим пойти за ними». SEAL были очень вежливы и дружелюбны, но совершенно не собирались ничего обсуждать. «Мы хотим пойти туда, и заставить их расплатиться за все». «Борода» подошел ко мне и сказал: «Отдайте это задание нам, даны, вы не так злы как мы сейчас». Это был ад, но отчасти «борода» был прав.

Если вы сидите дома в уютном кресле с чашечкой кофе и читаете книгу, то, наверное, вы можете утверждать, что на войне нет места личной вендетте. Но это война. И это было определенно время для мести. Их товарищи был на горе. Некоторые уже погибли.

Затем «борода» привел самый сильный довод: «Мы уже там были, мы изучали и знаем местность». Это был главный аргумент. Но были и другие. Например, они имели единую систему радиосвязи с людьми на горе, знали коды для опознания, знали лично тех, кто был на горе. Это все давало им существенные преимущества.

Нам пришлось отойти в сторону.

Было бы сущим самоубийством лететь на гору утром. Если бы наш Razor 05 попытался сесть на Такур Гаре, то, скорее всего, там бы и остался.

Мы улетели назад в Баграм. Мы так и не участвовали непосредственно в «Анаконде» и не смогли помочь физически. С другой стороны у нас был своя роль в пьесе, и Хауторн имел нас как козырь, который можно швырнуть на стол в случае необходимости. Мы были одним из вариантов событий.

В этой операции, как и во многих других, было допущено много ошибок. Особенно много их было в области связи и коммуникации. Почему Razor 03 сел прямо на вершину, чуть ли не на голову врагу? Почему Razor 01 полетел прямо в ловушку, после этого? Почему они ничего не знали о враге? Здесь еще остается много вопросов и никаких ответов….

Любой план может быстро стать дерьмовым и в этой ситуации сама плохая идея — исправлять ошибку путем других ошибок.

В течение нескольких дней Аль-Каида и Талибан были раздавлены авиацией. Наши патрули были через несколько дней отозваны в Баграм. Они так никого и не увидели, и не сделали ни одного выстрела.

Нил Робертс погиб на горе.

Позже я разговаривал с солдатом из Баграма, который служил в штабе 10-й Горной во время этой операции. Он на большом экране в реальном времени смотрел съемку с беспилотника. Роберта казнили, и тот парень видел, как боевики Аль-Каиды сначала стояли вокруг него, а потом таскали за ноги.

Спецназовцы из TF11 потом рассказывали, что ими были подстрелены боевики, носившие элементы снаряжения Робертса. Один даже таскал шлем с дыркой от пули.

На теле Робертса были пулевые ранения коленей, паха и головы. Порядок восстановить достаточно несложно — вряд ли талибы стали бы стрелять ему в колени после того, как прострелили голову. К сожалению, есть только одна последовательность этого расстрела…