Его Америка

6 июня, 2012

Сидели с Геной на скамейке рядом с памятником Султановой и мечтали о недельном отдыхе где-то заграницей. Свалить бы из Баку. Я предлагал поехать автостопом в Мурманск и оставаться у каучсерфера1. Далекий север так притягивает мой авантюризм. Кенан же настаивал на Турции, мол, туда дешевле. Долго и розово разбирали каждую деталь грядущей поездки и отдыха. Сошлись на решении, что сначала все-таки надо деньги заиметь, устроиться на работу. Но кому нужны девятнадцатилетние студенты второго курса, да еще всего на месяц или два? Можно только белл-бойем или курьером, или продавцом, или же в фастфуд пойти. Да и то только после сессии. А дизайнером-художником нигде не берут: говорят, что опыта работы нету, портфолио нет.

I am facing the student paradox when she cannot get a job since doesn’t have sufficient job experience and cannot gain experience since doesn’t get a job.

Поехать куда-то хочется. Работать — нет.

8 июня, 2012

Сдал экзамен по истории США. Ответил на все пять вопросов и, слава богу, что читал ту книгу о Кинге: на вопрос про «Движение за права» сымпровизировал про главные моменты и дальше расписал все, что знал про Лютера Кинга, мол, такой гений свободы был и пострадал от низменной толпы. Если у проверяющего есть чувство юмора, то за этот ответ я получу десять балов. А если нет, то все равно не срежусь. Главное в этом деле не срезаться.

И, кстати, после экзамена на девятом этаже видел Раула. Он с виду подавленный стоял один перед лифтом и сквозь десятки ножек студенток смотрел словно в пустоту. Я хотел пройти мимо и сделать вид, будто его не заметил; но он позвал, и пришлось подойти.

Вообще после того, как от Сабины узнал, что его отец чем-то смертельным болен и Раул сам это знает и оттого такой удрученный ходит, мне жалко стало этого парня. Хотелось бы, конечно, поддержать его, сказать, что в жизни так бывает, что близкие нас покидают, что пускай он крепится. Но он своим лексиконом (ох уж эти «обижаешь, ай бырат», «ты же не бейби?», «движенни»! ), шестью срезами по экзаменам, телефонами и кошельком в руке, когда их можно просто сунуть в карманы, голословной самоуверенностью, напускной важностью и, вообще, культурой быдла раздражает меня. Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей.

Избегаю его. Встречи с ним эмоционально тяжелы.

Но короче, он поздоровался и всегдашним агрессивно-насмешливым тоном снова спросил про Америку — выиграл ли я стипендию. Сам он собирался через Work & Travel2 этим летом, да только сначала двести, а потом порядком триста манатов продул на футбольной тотализаторе, потерял доверие и материальную поддержку своей семьи, а мой провал в UGRAD3 питает его злорадство, и потому он не пропускает возможности спросить про это и каждый раз после моего отрицательного ответа яро доказывает свою нонсенс-правоту, что, мол, они там во время отбора выбирают только своих и, быть может, меня могла бы спасти взятка.

Видать, в его жизни вещи решаются так.

Только что станет он делать, когда эти его ресурсы — «быть своим», контакты и деньги — смертью отца для него пропадут? Станет копить на мзду и искать богатую бабу? Пфф. Нет, он, конечно, может захотеть достичь там финансовой свободы и дальше преогромным количеством выбора самых ярких красок писать свою жизнь сам. Но к чему стадам дары свободы? Их не разбудит свободы клич.

9 июня, 2013

Был в американском центре4, познакомился с Джейкобом из Нью-Йорка. Он тоже художник, любит писать акварелью, и любимая его тема — это город. Карикатурой тоже занимается. Я поинтересовался его отношением к творчеству Уорхола, на что он ответил, что современное искусство не понимает и не тяготит к какому-то определенному течению; рисует то, что придет в голову. А так, сказал, что архитектура наша ему очень понравилась. Внутренний вообще очаровал своим архаизмом. Нда, неплохо засидеться там где-нибудь и делать наброски домов, дверей, балконов.

С Джейкобом обменялись контактами, и я обещал повести его в какой-нибудь ресторан на высокоэтажках, чтоб он с высоты видел ночной город, сделал наброски и потом нарисовал Баку.

Да и, кстати, ему двадцать с чем-то, приехал сюда, чтоб расширить кругозор и учиться азербайджанскому языку. Вместе с ним со всей Америки приехали еще несколько ребят; я со всеми пообщался.

Учитель азербайджанского в центре зовет их нашими именами. Например, Джейкоба — Джейхун, Риханну — Рейхана, Тейлора — Тарийель и так далее. И они отзываются на эти имена, — funny.

А вообще, я чую в этом какую-то политическую цель. Вряд ли США нужно тратить деньги на то, чтоб полтора десятка студентов приехало в развивающуюся страну и учило местный язык. Soft power в действии.

13 июня, 2012 Раннее утро.

Эти краски на востоке сводят с ума! Как красиво! Багрово, оранжево, бежево, розово, фиолетово: сколько слоев!

Позднее.

Опять оставался допоздна? Нет нужды просыпаться в восемь, вот и балуюсь. Тёте не нравятся мои фонограммные концерты после пробуждения, и она все твердит, что эта совиная натура подорвет мне здоровье, мои внутренности, мол, смешаются.

Она права. После просыпания в час или два дня голова глухо болит, и ничего не хочется делать. Так и провожу дни без сильных эмоций и с пассивной надеждой найти работу и заработать на поездку.

Кстати, деньги, кроме отдыха, нужны еще и для поездки в Вашингтон. Хоть и стипендию я не выиграл, самому на свои деньги все равно хочется в конце сентября полететь туда и поучаствовать в чемпионате мира по SIFEу5. Посчитал: на всё про всё должно хватить двух тысяч пятьсот. Деньги с последней проданной на сайте картины я растратил, а средств на холст и краски для новой картины нету, и компьютер чинить никто не зовет. Пожалуй, работу все-таки надо найти.

14 июня, 2012

Эмира скоро заберут в армию: переписывались в фейсбуке. Он туда не очень хочет. Целый год средь юношей, с уст которых так и льются режущие слух жаргоны — думает, что с ума сойдет. Я его успокоил, что это дело важное, что там он сможет попрактиковать свою любовь к Родине. Да и потом, это сделает из него жаворонка. Вставать в шесть утра, маршировать в любую погоду по несколько часов в день, беспрекословно подчиняться, подвергаться лишениям, ограничениям и дедовщине послужат ему школой мужества. *a slight layer of irony here*

А у меня очередной экзамен на носу. Господи, почему я не учился весь семестр???

15 июня, 2012

Хотя и ночевал у Гены, на экзамен все-таки успел и, в общем, сдал хорошо. Социология, легкий предмет. Но хорошо, что читал Чалдини, иначе придумывать было бы не на чём.

Думаю, эти экзамены больше проверяют мою способность выходить из сложной ситуации, ежели знания.

Экзамен-то сдал. Только работу пока не нашел.

Возвращаться в фаст-фуд не хочется. Эти диктовки менеджеров вечно улыбаться, быть выбритым каждый день, иметь выутюженные брюки и футболку, знать наизусть восемь принципов компании и все время быть чем-то занятым очень ограничивают мою свободу. Да и восемь часов на ногах изнурительно. Курьером то же самое: целый день шататься по городу. Беллбоем также не хочется. Дизайнером не берут: в десятки мест отправил CV, потом звонил, интересовался, но нигде даже на интервью не позвали; мол, мал еще, и программы не знаю. Да я бы стажировщиком, бесплатно, но и на таких условиях нигде не нужен.

А впереди лето: куча свободного времени. До конца сессии стану заучивать Red House в исполнении Гери Мур. Этот блюз словно эрекция продолжительностью в восемь минут. А потом друзья ещё спрашивают, почему я корчу рожу, когда делаю в длинные сложные соло. Кто мог бы кончать восемь минут и не корчить рожу? Кончать и корчить. Кончать и корчи.

После сессии поеду в Гянджу, буду оставаться у бабушки. Через тетю Парвану опять пробьюсь к высоким пыльным книжным полкам асхинской библиотеки и стану радоваться. Короче, планы на лето — читать, рисовать, играть в баскетбол, проводить время с друзьями, трепаться с девушками, наслаждаться необременённостью и свободой.

А затем придет сентябрь — снова в университет, и возобновятся два моих душевных конфликта: первый — непринятие мною имитации образования в университете, второй — непринятие моей творческой водолеевской-индивидуалистской-интровертской-нонконформистской личности одногруниками, несправедливо считающими меня снобом.

От этих двух стычек, порождающих в душе разрушающую меня самого же агрессию, негодование и несчастье, хотелось абстрагироваться в Америку. Я пытался. Столько всего сделал за прошедший академический год, аж вспомнить трудновато и противно. До октября слепо работал в Макдаке. Затем резко переосмыслил жизнь и заимел надежду получить стипендию в Америку. Начал готовиться, устроился в американский центр и так с ноября по февраль каждый рабочий день в 9 просыпался и хмуро шел волонтерствовать в центре.

В феврале загорелся желанием изменить мир, помочь и людям, и себе. Наслушался If Everyone Cared и Waving Flag, спятил SIFE-ом и с февраля по май собрал ребят, верил в них, нагнали пару проектов, нашли спонсора, пробили доступ в Парк Бульвар, организовали там выставку, поехали в Массаллы. И весь этот год ради чего такой загруженный был? Ради Америки, чтоб мне с таким опытом волонтерства и социальной деятельности дали стипендию. Я пытался. Даже творчество отодвинул на задний план, но не вышло.

Да. Придет сентябрь. Снова в университет надо будет. Снова учиться обману на уроках Гызылдиш.

Думаю, её квалификация недотягивает до вузовского уровня. Она приперлась к нам, к студентам, из какой-то школы. Кроме золотых зуб, у нее были безвкусно прибранные волосы, бездумный взгляд, жирное тело и несколько методик, предназначенных на укрощение шаловливых школьников-подростков. Например, заметив мои наброски Сабира и узнав, что я учу французский, она подарила мне книгу его стихов на французском. Думала, что этим меня завоюет, я проникнусь к ней симпатией и на уроках перестану умничать и спрашивать из учебника разные каверзные слова, которые, она, впрочем, никогда не знала и оттого, краснея, пыталась поменять тему обсуждений или, как бы содействуя общему делу, советовала искать слово в интернете. За этот год ее словарный запас английского расширился больше, чем наш. А ведь учиться должны были мы у нее, а не она у нас. Мы закрывали глаза на ее явную недоквалификацию, и она, в свою очередь, обманывая и себя и нас, ставила нам незаслуженные максимальные балы и иногда ложные «присутствует», выдавая желаемое за действительное. Одурачивалась еще и третья сторона — государство, ведь оно платит ей за наше обучение.

Да и что все на учителей валить? Тетя Хатира рассказывала в прошлый раз, как ей осточертело ставить несправедливые оценки и потакать кафедре в фальши. Мол, пришла какая-то девушка со сломанной рукой в гипсе на индивидуальную работу с нулевыми знаниями, и тетя Хатира послала ее учить. «Такой писк поднялся в кафедре, — говорит она, — все вдруг стали защитниками девушки. Смотрят на меня как на бессердечную и просят, чтоб я нарисовала ей „восьмерку“ за сломанную конечность. А ведь это меня угнетает, что „рисую“, что обманываю… Но отчислять студентов значит отчислять себя: наша зарплата зависит от их количества. Да и что это за зарплата? Уборщицы получают наравне с нами. Но и здесь можно оговориться, большинство „преподавателей“ должно только подметать, их способностей только на и то хватает. Поэтому какой труд — такая и зарплата. Не знаю, с этим должно что-то статься». Это не от педагога, это от дозволенности обмана. Даже самый благородный препод принужден подчиняться диктатам этой системы имитации. Мы всё равно будем жить по лжи.

Эх… Наступит сентябрь и в мою жизнь снова войдут источники раздражения — одногруппники и другие знакомые в университете.

Эти девушки! которые, сгруппировавшись за партами по двое-четверо, будут болтать ни о чем и тем самым мешать слушать лекции. А когда преподаватели замечают им это, они, как восьмиклассницы-простушки, удивленно отвечают, что обсуждают урок; будто такая ложь снимает с них вину создавать фон с шумом шёпота.

Если вам уроки так не интересны, то какой чёрт вас в университет носит? Вера, что вузовский диплом — это обязательная часть приданого у девушек и не менее необходимое «преимущество» у парней. На кого учиться, как учиться, с кем учиться, у кого учиться не имеет значения — главное «учиться».

Какой цепляющий внимание факт: А не равняется А. Учиться не есть учиться. Слово означает не то, что оно означает. Нельзя, но можно.

Да и студентов можно понять: большинство из нас не видит прямой зависимости дохода от уровня образования, вот и мотивация учиться не являет себя.

Вот был двадцатипятилетний Ильгар, работавший со мной в Макдаке. Он окончил наш факультет и работал на второй станции, готовил сендвичи. Муж был умный, да не пробился. Мы с ним по дороге домой обсуждали трагический для Востока день 29 мая 1453 года и на словах занимались альтернативной историей. Как интересно было с ним общаться! Но только и лишь образование не обеспечило Ильгара хорошей работой с его двумя детьми и съемной квартирой на Бакыханове. И сколько таких примеров в этом ветреном городе? — Уйму.

Наверное, для «хорошей» жизни, кроме образования, нужны и другие личные качества вроде толковости, ясного видения. Рисовать жизнь надо своей кисточкой и идеей, а образование — это лишь толика красок.

Раз завелся, то обжалую и парней.

В лифте, на трех нашего факультета и в буфете меня окружают много агрессивных пустословных «Раулов» с бред-философией «учиться, готовить уроки — это ниже нашего достоинства, мы — дети славных отцов, учатся-мучатся пусть плебеи». Сколько у среднестатистического быдла из нашего факультета срезов? Четыре, пять, шесть, сколько? Еще раз спрашивается, зачем тратишь свои года на дело, которое у тебя не очень хорошо получается? Зачем учиться с несколькими срезами? Какое неуважение к себе!

А университет почему не выгоняет их? Не печётся ли он за свой престиж? А ему все равно. Он торгует симуляцией, и общество потребления покупает это у него. Ему деньги идут от бюджета на отдельно взятого студента, и потому он заинтересован, чтоб количество студентов — плохих иль хороших, бог с ними — было высокое. Ведь тогда и финансирование будет большое и, следовательно, обогащение будет. И потому идет оживленная имитация, и мне противно быть свидетелем и, тем более, частью такой массовой лжи.

Каждый раз, из дома направляясь туда, вспоминается все то, что сейчас описал, что вечно колет и не дает внутреннего покоя. Наверное, признание правды, что я в университете сам причастен к самообману, и вселяет отвращение к нему и гонит прочь из этой реальности. Но никакой тоски, печали и отчаяния, только путь идущего к себе тропой раскаяния.

16 июня, 2012

Читаю вчерашние дневники, и о Господи! сколько нефильтрованной злобы, сколько гнева! Но ничего, адекватная агрессия свидетельствует о борьбе, хоть внутренней.

Читаю и с неприязнью к себе понимаю, что я — отпрыск девяностых — с детства рос обуянный в обман. В начальной школе готовые ответы на домашнее задание смотрел в конце учебника. В средней школе аналитические сочинения по литературе списывал со сборника сочинений. В старших классах на выпускных экзаменах ответы на предметы не моей профильной группы узнавал по телефону от знакомых учителей. В вузе вообще погряз в обмане — купил курсовую за пятьдесят манатов, копипастил рефераты с интернета и давал их учителю от своего имени, получал незаслуженные оценки. Дальше — хуже.

Противно-то как.

Впереди еще два курса — еще две попытки выбраться в хороший вуз.

17 июня, 2012

Наиля, с которой познакомился на «Хопхопнаме» Арифа Гусейнова, рада была слышать меня и согласилась составить нам с Джейкобом компанию. Мы посидели в кафе и затем втроем долго-долго гуляли в парке. И после того, как сели на скамейку, к нам подошли два миловидных чувака и робко попросили, чтоб мы им в камеру поздравили какую-то их подругу. Мы втроем закричали: «Happy Birthday!» и парни отстали. После этого Джейкоб признался, что ему уже надоело то, что здесь люди исподтишка смотрят на него как на экспоната из музея. А мы с Наилей дружно добавили: «Из американского музея!» и посмеялись.

Джейкоб стал рассказывать, что здесь его бедного вечно назойливо упрашивают потребить излишние порции еды или напитка, что хотят сфотографироваться с ним, что люди не улыбаются друг другу и выглядят агрессивно, что индивидуальности среди молодежи мало, что машины перед пешеходами не останавливаются, что в магазинах, аэропорту, автобусах, интернет-кафе и многих других местах ему хамят, — сервис, мол, ужасный, — анти-клиенто-ориентированность называется. Сервис есть не сервис, А есть не А.

Вишь, какой Джейкоб наблюдательный. Хотя и преувеличивает.

Простились на 28 мая с надеждой снова встретиться.

Наиля оказалась приятной собеседницей и еще говорит, что ее брат учился в Москве вместе с ребятами из Многоточия. Круто.

18 июня, 2012

В одиннадцать утра я возвращался от Гены, ночью слишком много гранатного потребили. Солнце пекло голову, ноги едва поднимались, волны жары на асфальте густой жижой impeded my продвижение, в горле был ещё один ад. Вообще, думается, что если бы ад на самом деле был, то было бы целесообразно для каждого грешника организовать личный вид мучений. Типа если человек страдает фобией пауков, то пусть его в аду окружат эти твари. Если какой-то параноик дрожит от мысли остаться без денег, то пусть постоянно в его аду проигрывается ситуёва, когда он должен сойти с автобуса и заплатить за проезд, но денег в бумажнике нет. Или если кто-то боится большой воды, то пусть постоянно тонет.

Чёрт, но речь же не об аде! Ад для меня, слава богу, закончился: *тут барабанная дробь* мне позвонили из IREX6, когда я шёл домой. Голос Сабины ханум был бодрым и радостным. И… И она сообщила, что я прошел конкурс, что мне стипендию дают.

— Как это так?! — подумал я. Новость ударом молотка пригвоздила меня в землю. Реальность резко загустела.

Перед глазами пронеслись картины того, как писал заявочные эссе, как готовился к интервью, как в весеннее моросящее утро с Геной ехал в Кавказский университет сдавать TOEFL и того, как в начале мая, когда были объявлении результаты отбора, я получил письмо о том, что являюсь только альтернативным финалистом, мол, меня могут еще выбрать. И случилось! Я вознагражден.

Теперь можно позволить себе представлять грядущий год в Америке. До сих пор надеялся на лучшее, что дядьки и тетки в Вашингтоне все-таки поменяют свое решение насчет меня, и готовился к худшему, что с сентября придется вернуться в систему псевдообразования.

Но случилось, я еду!

Это классно. *тут спокойная уверенность в себе*

Пока точно не знаю, в какой вуз попал; из IREX сказали, что письмо, разъясняющее это, скоро придет. Что ж, завтра выезжаю в Гянджу за медицинской справкой, прописан-то я там. И еще поеду в кладбище, постучу камнем на надгробный мрамор родителей и расскажу им про это достижение. Может, отец тогда перестанет сниться мне упрекающим.

Тетя не обрадовалась, хоть и распространила весть близким родственникам. Желает, чтоб я был прикован к ней. Гена тоже особой радости не проявил. Эмиру и Мураду пока не сообщил. А Айдан отправила мне тысячу смайликов-поцелуев. Радуется дурочка. Сам как-то взбодрился, даже в спортзал хочется.

19 июня, 2012

Еще один экзамен сдан, и еще один остался. Сессячные скоро пройдут.

Ходил к дяде. Он был слегка подвыпивший и, по хмельному обыкновению, стал читать нравоучения и в связи с поездкой в Америку еще и давать напутствия. Его опыт учебы разрешает это.

Что ж, мне нравятся его наставления, притчи и, особенно, пантеистические взгляды. Всего понемногу. И радует, что он не навязывает свои соображения. Мы, как два взрослых мужика, пьем пиво, закусываем копченым сыром, смоченным в лимонный сок, и обсуждаем то да сё. Хотя сегодня больше говорил все-таки он. Неустанно рассказывал про свои студенческие годы в советском Волгограде. Инструктировал, что там, в Америке, надо хорошо учиться, следить за личной гигиеной (то бишь контрацепцией), заиметь хороших друзей, много путешествовать, спортом заниматься, не пить и, может быть, усы отрастить — национальная гордость, мол. Долго же он говорил и заключил по-своему: «Зачем тебе мои нотации? Твои гены, — на его губах появилась блаженная улыбка, — все равно продиктуют твой успех».

Успех? Свобода и стремления? Что он имел в виду?

21 июня, 2012

Утром случайно попал на репетиции команды КВН университета. Было не смешно. Хоть у председателя Gənclər Təşkilatı, который курирует и КВН и наш SIFE и прочие, есть чувство юмора. Он накричал, чтоб через час минимум три номера были готовы, отмахнулся и вышел из зала.

Вечером встретился с Мурадом. После года застоя в предыдущей работе он наконец-то устроился в более перспективное место. А вообще, я говорю ему: «Ала, зачем тебе работать? Окончил университет, не обременён боле учебой, так сиди и пиши. Потом, если вещь будет хорошая, издатель найдётся. Хоть и язык твой, как у Драйзера, много-извивающийся, пришибающий. Он говорит: «Нет, надо работать». Мол, у него другие планы.

С огоньком в глазах он рассказал, как ночами мечтает об открытии своего книжного магазина. Дальше стал рассусоливать про весь бизнес-план и все маркетинговые трюки, которыми собирается колдовать, и перечислил конкурентов от Али и Нино до киосков в метростанциях. Он просто живет этим желанием. Это очень круто и живительно. Утверждает, что для стартапа ему нужны несколько тысяч манатов. За год, там полтора года на новой работе он эти деньги накопит и, может, после моего приезда из Америки мы с ним реально приступим к этой идее. Да, и, он очень обрадовался моей поездке.

23 июня, 2012

Сегодня остро ощутил духовный голод: нечего слушать. Всякие Сплин, Duman, Noize MC, Pearl Jam и иже с ними приелись уже. Надобно обновить плейлист.

Ходил в BLBS слушать лайф-стори очередного видного человека. Эти My Success Story встречи, организованные AEGEE, лучшее, что в последние времена меня вдохновляет.

Спикер, Заур Алиев, ужасно понравился, вот бы жить с таким человеком! Или стать таким. В конце беседы он спросил, кого бы мы — молодежь, нет, однако, прогрессивная молодежь — хотели бы видеть в следующих встречах. Прозвучали разные имена от Тогрула Алекпера и Талыба Байрамова до Вусала Бекирова и Тофига Садыхова.

Я назвал Бахрама Гурбанова, мужик тот еще пример. Может, его позовут.

И очень хотелось бы, чтоб такие имена да личности преподавали у нас в университете. Но их вряд ли заинтересуют студенты и зарплата нашего вуза. Сейчас таких набирает дипломатическая академия.

24 июня, 2012

Berea College — так называется вуз, где я буду учиться следующие два семестра. Порылся в википедии и сайте колледжа: это маленькое заведение — всего полтора тысяч студентов. Да и сам городок, Берея (штат Кентукки), тоже небольшой — около пятнадцати тысяч жителей. Ни кинотеатра, ни катка, ни чайханы (ха-ха), ни центров разных, где можно убить свободные уикенды. Хотя, наверное, они там позаботились, чтоб студенты особо не скучали.

Сайт колледжа витийствует, что есть джаз ансамбль, баскетбольная и SIFE команды и еще студенческий театр. Там еще много чего было. Но в этих синих веб-страницах сам черт сломает ногу. Да и сильного интереса знать все про место нету — сориентируюсь на месте. А местоположение штата благоприятное для путешествий — на севере Чикаго, Детройт, Нью-Йорк, на юге Атланта и Майами, на востоке Вашингтон, на западе Хьюстон и Даллас. Нагуляюсь.

Да, и, надо собрать свою SIFE команду и демократическим путем выбрать капитана на грядущий учебный год, потом познакомить его со спонсором и связать с администрацией университета. Даже если бы сам остался, то все равно не возглавил бы команду опять, в другие организации пустился бы.

26 июня, 2012

Джейкоб, я и Наиля — да, снова мы — ехали на море. Джейкоб в прошлый раз много говорил, что хотел бы поплавать в Каспии. Вот и я написал ему и Наиле, пригласил махнуть на море. Мы с Азизбекова на 171-ой вместе с автобусными попрошайками и чистосердечными работягами бакинских сёл доехали до Бузовны.

В пляже какой-то парень с одной длинной бровью уставился на татуировку Наильи и со свойственной быдлу борзой насмешливостью спросил: «В какой зоне сидела?» Пришлось лезть в драку и защитить художественное произведение на ребре спутницы. Подоспели друзья обидчика, нас стало много. Подошли сотрудники FHN, нас разняли, и быдло угомонилось.

Инцидент не сильно повлиял на наше душевное состояние, мы продолжили чаепитие и беседы, и так бриз ласкал наши пятки до самого наступления ночи. Мы, три художника, полюбовались закатом солнца. Волны в последних золотистых лучах светила были очень богаты красками, это очаровывало. Засоленные мы вернулись в город на такси.

Наиля пригласила меня завтра зайти в мастерскую своего деда во внутреннем городе. Хочет показать, что у нее и как.

Кстати, из IREX отправили список уроков на следующий семестр. Надо будет выбрать7.

27 июня, 2012

Как же долго старый таксист ворчал! Все задавал риторические вопросы и сам же в антиправительственной выражениях отвечал на них.

Я почувствовал необходимость отразить его неаргументированные обвинения. Сказал, что вот родители мои умерли и государство ежемесячно выделяет мне социальное пособие, поддерживает, что оно еще и платит за мое образование и чтоб он не ожидал тихую, сытую жизнь на золотом блюдце от государства, ныне век капитализма — всеобщей равности нет. И завершил я, назвав его совковым. На это он сильно разозлился. А когда я сказал, что еду учиться в США, он вообще посмотрел на меня как на врага. Сразу начал выкладывать информацию, полученную из зомбоящика; мол, не знаю ли я, что США делают с мусульманскими братьями моими в таких-то странах. Я промолчал про свои агностические взгляды, что поверю в рай, если для этого потребуют какую-то определенную сумму. Дальше он, все больше и больше злясь, говорил, что, мол, Америка «эта ваша» промывает всей теперешней молодежи мозги. Понятие «культурная колонизация» ему, конечно, неизвестно. Мы стояли в пробке, и чтоб не слышать его, я надел наушники.

Наиля встретила меня у главных ворот и повела в мастерскую. Что ж, мастерская обычная: на полу бумаги с набросками маков — она любит рисовать маки, — испачканная одежда по углам комнаты, нарисованные наполовину и оставленные на потом картины, остатки грунта, разноцветные комочки ваты повсюду, на старых стульях кисточки и тюбики масляной краски Ladoga — купленные, наверное, в Хагани на третьем этаже, — ножи для подтачивания карандашей и остро нарезанные куски ластика, пара грязных палитр, старые сломанные вазы и гниющие фрукты для натюрморта и пустые бутылки коньяка, — дед Наильи любит писать в пьяном состоянии.

От критики ее работ я воздержался и отметил лишь понравившиеся зарисовки портретов. У нее это получается.

28 июня, 2012

В метре.

Девушка напротив явно заинтересовалась винтажным переплетом моего дневника, она так смотрит. Но это не важно. Я сдал сессию! С ней покончено: один D, пара С, остальное В, последний тоже, наверняка, будет В. Вполне неплохо для не регулярно учащегося студента.

Сегодня переночую у Гены, посмотрим через проектор какую-нибудь драму. А завтра в полдень выезжаю в Гянджу. Я свободен.

30 июня, 2012

Суббота. Десять вечера. Гянджа. Пустой дом тети.

Праздность и эйфория успеха проходят. Все, кто могли поздравить, поздравили. Все лестные поздравления, которые можно было услышать, услышал. Все оттенки радости, которые можно было испытать, испытал. Теперь внутреннее опустошение лишь обуревает.

Помнишь, пару лет назад в этом же доме в такой же вечер получил смс-ку от Азерсель, подтверждающую, что я поступил на Американоведение БГУ. Порадовался ли? Нет, с моими 598 балами это должно было случиться и случилось. К чему нужен был лишний пафос?

Сейчас средь запыленных тестовых банков нашел дневники того периода и читаю. Там даже и слова нету про поступление. Только пишу, что читал Грозовой Перевал и слушал последний альбом Manga. И кратко про ту девушку, которая плакала мне в жилетку про то, как после досадного результата в 470 балов на вступительном экзамене она не могла перенести тяжелые взгляды и обидчивое молчание своего больного отца, который никак не ожидал такого исхода и уповал на 600 балов. Пишу: «Она мне надоела нытьем, и я ее отшил одной смской. Все равно вон сколько девушек». Инфантильно и неадекватно. Можно же было написать что-то вроде «If you stay with me, girl, we can rule the world». Она позже написала мне, что от успеха у меня голова закружилась. Может, она была права. Но сейчас никакого головокружения от успеха у меня точно нет. А ведь начитавшись НЛП книг, став лидером десяти-пятнадцати ребят, окружив себя нужными людьми и родственными душами, тихо-тихо приближаясь к заветной цели, я желал лишь одного — выиграть стипендию и покинуть бакинскую действительность. Теперь этого достиг, но счастлив ли? Нет. Наоборот, опустошение внутри, самооценка упала, депрессия над душой веет, непонятно к чему теперь стремиться.

Надо бы определить новые цели. Бессмысленно же как жить без мечты, не чувствовать рвения к достижению чего-либо. Где мир, одной мечте послушный? Мне настоящий опустел! Хотя пишут же в статьях, что счастье не в самой цели, а в процессе достижения.

Паша, прыщавый напарник мой по пикапу, зовет на поле к девчонкам и все твердит, что первые 50 подходов не считаются. Я-то давно сделал эти 50 подходов, хотя как страшно было! А он в прошлый раз смог только четыре раза подавить страх и подкатить к девушкам, но каждый раз не продержался больше минуты, не заинтересовал и номера, соответственно, не взял. Но ценю я в нем это упорство, эту смелость; понимает, что волшебной таблетки нету, что надо работать. Надо бы в Баку выйти с ним на поле, получу добрую порцию адреналина и его поддержу.

1 июля, 2012

Встретил Турала. Помнишь, как он в восьмом классе водил к себе в дом, открывал отцовский сейф и показывал стопки стодолларовых купюр и гордо говорил: «Вот. Мне незачем учиться в школе, поступать в университет и, тем более, читать такие толстые книги, как у тебя; мое место за столом уже уготовано»? Семьсот страниц жизни Юджина Витла были ему не интересны.

После того, как он, забившись в «воровской» мир, ножом убил какого-то парня в день последнего звонка, отец его, все те и ново-задолженные деньги истратив на судебных перипетиях, но все-таки спасши Турала, вскоре захворал с сыновьего горя, и сердце его, пораженное инфарктом, остановилось. Туралу тогда было лет пятнадцать, он много плакал. Мы, два обездоленных подростки сироты, как-то выросли. Но теперь Турал не в должности, не «за столом».

— Вернувшись с армии, ay bırat, — говорит он, — некоторое время продавал телефоны, потом попытался на электрика выучиться у мастера, но поругался с ним и бросил дело. Теперь устраиваюсь в дорожную полицию. Военный билет есть, нужные связи и средства тоже. Вот договорился, уже через две недели начну. Чистая работа, брат: останавливаешь, общаешься и готово.

Я не стал спрашивать, как его с криминальным прошлым-то взяли. Знает ли он правила дорожного движения или кодекс этики госслужащего, тоже не спросил. Вдруг он на самом деле не знает.

2 июля, 2012

Ходил делиться навалившимся счастьем с бывшими репетиторами. Они возрадовались, Елена Сергеевна даже попросила рассказать мою success story ее теперешним абитуриентам, мол, поступайте в университеты — вот какие возможности перед вами появятся. Они смотрели на меня так же, как и я смотрел на Вали в девятом классе. Он тогда зашел к Елене Сергеевной, поговорил с ней на английском так же, как и я сегодня, воодушевил нас, и тогда так сильно захотелось в Америку.

Рассказал учителям также про пустоту внутри, и они сказали, что после достижения желанной цели так бывает, что это в Америке пройдет. Что ж, верю. На их вопросы, чем там буду заниматься, что хочу там сделать, куда съездить и что из американской жизни испробовать, я не знал что ответить. Странно, но никакого конкретного желания, чтоб «вот это я точно сделаю», у меня нету. Думаю, там решу.

Кстати, Кенан устроился волонтером в какую-то школу языков, — известил в фейсбуке. Пишет, что станет помогать в маркетинге заведения. Мол, это соответствует его профилю. Он очень рад, что учится многим новым вещам, которыми в тухлых лекциях совковых преподавателей его университета и не пахнет, что есть перспектива дорасти до зарплаты и даже до маркетингового менеджера. Что ж, это классно.

3 июля, 2012

Видел еще одного пацана с моего двора, Нураддина. В последний раз я пересекся с ним в день последнего звонка, когда мы оба праздновали окончание школы. Он учился в азербайджанском секторе, и к поступлению, вроде, готовился: ходил на подготовки. Но вот сегодня рассказал, что здесь поступить не смог, и оттого родители зачислили его в московский какой-то вуз, хотя на русском он даже азбучную мысль не может выразить.

Учится на юриста. Я попросил его перечитать любую статью с любого кодекса. Он не смог даже перечислить, какие бывают кодексы. На вопрос, почему он обманывает себя, ответил, что так делают все.

Вспомнилась статья того русского автора из InLiberty про русскую систему высшего образования, и я с замыслом сорвать пелену с глаз Нураддина пересказал ему ее содержание. Мол, автор умно пишет, что качество образования повысится только тогда, когда от разносторонне развивающейся экономики пойдут запросы на подготовку профессионалов в вузах, а таких запросов никак не видать, покуда экономика монополизирована, цветет коррупцией и основана на одной нефтегазовой промышленности, в которой гарантирован сбыт по высоким ценам. Мол, никакой нормальный капиталист не станет вкладывать деньги в другие области, и те, конечно, не станут расти и не потребуют специалистов от вузов.

А экономика останется односторонней до тех пор, пока существует монополия политическая. Пока либерализм не восторжествует, и вместе с тем не появятся свободные предприниматели, не угнетенные ограничениями, не боящиеся завтрашнего дня и желающие инвестировать в те самые «другие области», экономика не продиктует вузам повышения качества услуг. Другой выход, по его мнению, таков — все вузы должны стать частными. Вот тогда и появится у них заинтересованность в качестве предлагаемых услуг, тогда и появится культура качества, отсутствие которого проявляется в том, что требовательность к квалификации преподавателя и академическому успеху студента очень низкая. Это, мол, приводит к халатному отношению учителей и студентов к процессу образованию; и халатность эта состоит в том, что преподаватели, педагогическая деятельность которых по сути творческая, следуют стандартному учебному плану, не подлежащему по велению администрации вузов изменению и новаторству, потому и у российского студента мизерная академическая нагрузка по сравнению с нагрузкой в системах образования развитых стран, где каждый семестр студент читает сотни страниц академической и/или соответствующей художественной литературы, пишет десятки эссе, требующие и развивающие аналитические и критические способности, проводит исследования, развивая навыки добычи информации, которые нужны человеку по жизни. И отсутствие всего этого у нас ведёт к выпуску некомпетентных специалистов, квалификация — профессиональные знания и навыки — которых не соответствует требованиям определенных профессий. По той причине и у нас горе-врачи, горе-экономисты, горе-юристы и горе да горе.

«Короче, — я сказал Нураддину, непонимающе зырящему на меня, — у России дела не очень».

4 июля, 2012

Выбрал классы на первый семестр, отправил список в IREX, они одобрили, затем послал к эдвайзеру в Berea College. Вот уроки:

— Американская Популярная Культура, пон. и среда, 3—4:50

— История Америки до 1865, пон., среда и пятн., 11—11:50

— Критическое Мышление, втор. и четв., 12—13:50

— Французский I, пон., среда и пятн., 12—12:50

— Плаванье, пон., среда и пятн, 10—10:50

Ответных имэйлов приходится ждать денек другой: у нас разные часовые пояса. Мы для них в будущем. Или они для нас?

Вообще, правда классно, что у студента есть свобода выбирать классы? Ведь зелененький первокурсник в возрасте семнадцати лет обычно не бывает до такой степени взрослый, знающий себя, чтоб выбрать специальность на всю жизнь. Тем более наши бедолаги, в том числе и я, ни в детсаде, ни в школе не проходят тесты профориентации, не знают, кем хотят стать, не задаются этим вопросом и другими людьми не подталкиваются на это.

Познать себя, свои способности, свои желания, свои интересы и потом выбрать специальность соответственно этим данным, наверное, есть большое счастье.

Везет студентам в Америке — они могут поменять специальность за время обучения. У нас такая система пока только в дипломатической академии, а студентам остальных вузов, кто неудачно выбрал себе специальность, пожимать плечами да тешиться.

6 июля, 2012

Академический эдвайзер написал обратно. Его ответ меня не порадовал — мне обязательным образом надо взять ESL8, так как TOEFL¹⁰ бал у меня не удовлетворительный. Получается, что я должен отказаться или от французского или от критического мышления. И то и другое я проходил здесь, но интересно, как там преподают французский. Итак, я отказался от К/М и написал ему об этом. Ждем ответа-с.

9 июля, 2012

Звонил Эмир. Он попал в военную часть на Элмляре. Говорит, что скоро у него присяга. Я не смогу поучаствовать — пока в Гяндже. Но взял с него слово, что напишет, когда появится возможность.

Эдвайзер написал, что мой выбор принят, и я зарегистрирован на классы. Это хорошо.

…

…

25 июля, 2012

Дни провожу бестолково. Просыпаюсь в три-четыре дня, потом, как кот ученый, иду направо — беру гитару и на квинтах пою Rape Me, иду налево — голосисто читаю головоломный перевод стихов Мильтона, изображая из себя L’Acteur Пикассо. Тёте такие манеры не нравятся, и потому я в семь-восемь, переварив обед, топаю в спортзал. Обратно прихожу к девяти часам, а потом с наступлением темени, намерившись развить навыки чтения на английском, беру библию азербайджанского американиста, Racing Up Hill9, и иду в парк Султановой. Там подружился со стариками беженцами, которые живут около нас в бывших общежитиях экономического университета. Они уже принимают меня как своего. Мы вместе громко бьем по самодельным нардам и обсуждаем игры других и принесенные мной книги. Я рассказываю про свое житье, они — про свое. Иногда Закир киши начинает во всеуслышание хандрить по своему дому в Кельбаджаре, жалея в лице меня молодежь немытого Баку. Говорит, что воздух в горах чист и мы, нынешнее поколение, потеряли многое.

Вопреки таким бесплодным разговорам я с ними провожу время. Они кажутся милыми, да и от кого еще услышишь живые истории про Карабах? Классно было б туда съездить — горы же.

Закир

29 июля, 2012

Был на встрече UGRAD финалистов этого и прошлых годов. Прошлогодние ребята рассказывали об уроках, о первых днях в Вашингтоне, о телефонных операторах в Америке и о своих разных приключениях. Мне понравилась Рена, у нее по-модильяновски вытянутое лицо, с ней интересно было общаться. Я ее видел еще в американском центре, она приятная. Другие ребята, узнав, что я попал в Берею, поздравляют и называют меня удачливым. Мол, это классно, что я попал именно в Берею. Я не стал просить их аргументировать свои суждения, все и так ясно: в колледже действует Labor Program, — на сайте колледжа читал.

Это такая программа, требующая от каждого студента работать в неделю по 10—20 часов, и после окончания обучения у выпускника Берея колледжа за спиной бывает 4 года опыта работы, степень сложности которой повышается с новым годом обучения. Это классно, хотя не знаю, не знаю, придется работать, значит.

31 июля, 2012

Нас, UGRAD финалистов сего года, позвали на АзТВ давать интервью для молодежной программы, рассказывать про то, почему и как мы едем учиться в штатах.

Корреспондентка была приятной женщиной. На мои речевые ошибки особо не злилась, а наоборот, подсказывала нужные слова, когда я тянул «эм…».

Ужасно, что плохо говорю на азербайджанском. Надо больше читать на нём.

1 августа, 2012

Наконец-то увиделись с ребятами из SIFE. Выбрали нового капитана путем голосования, а тем, кто не смог поучаствовать, позвонили и через громкоговоритель телефона и узнали их мнения. Теперь надобно организовать встречу нового капитана, Вусала, со спонсором. Время-то поджимает — через неделю вылетаю. Думаю, успею.

И у Мурада горе — книга в четыреста тридцать страниц, которую он писал уже как два года, пропала: сломался его компьютер. Я долго искал этот файл через всякие Hard Disc Recovery, но ничего не нашлось.

Он в смятении. Кажется, у него начинается депрессия. Надо поддержать.

4 августа, 2012

Был в университете. Писал на имя ректора заявление с просьбой дать мне академический отпуск. Вложил в файл еще и письмо от министра образования, подтверждающее его согласие на отпуск. Дело в шляпе.

В деканате сказали, что приказ о моем отпуске точно будет через два месяца, что мне не стоит беспокоиться. Что ж, это хорошо.

6 августа, 2012

Я, Вусал и спонсор встретились. Вусал долго морозился и не присоединялся к нашей беседе с Тураном. Из него никудышный капитан, не активный он. Завалит, боюсь, команду. Так вот, я пошел оплачивать счет, чтоб оставить их наедине, может, оставшись одни, они заговорятся. Да, это так и случилось, и слава богу.

Туран сообщил, что у него есть доступ к большому земельному участку в Гебеле, мол, может, это нам пригодится в каком-нибудь проекте. Еще он сказал, что у него есть связи, через которые команда может связаться напрямик с высшей администрацией университета. Это великолепно, а то надоело находиться в зависимости от Gənclər Təşkilatı.

В общем, встреча прошла удачно, могу со спокойным сердцем улететь.

7 августа, 2012

Утро.

Не могу поверить, что завтра в это же время я буду не здесь, а на пути в Америку. Опустошение и всякие негативные эмоции прошли, теперь только и только страсть к новой жизни.

Так благодарен, что у меня шанс начать все заново. Все те ошибки, что допускал здесь, там не допущу: буду учиться, а не отлынивать, буду мил к новым людям, буду больше времени уделять творчеству. Я буду. I’m gonna trade this life for fortune and fame, I’d even cut my hair and change my name.

Сейчас поеду прощаться с дядей. Вечером прощусь с ребятами. Рейс в три часа ночи. В час с Геной выедем в аэропорт.

Из Баку во Франкфурт, оттуда в Вашингтон, три дня в Вашингтоне, оттуда через Шарлотту в Лексингтон, и из Лексингтона в Берею — в конечный пункт назначения.

Что ж, пора увидеть воочию индивидуализм, капитализм и прочие -измы, приписываемые этой стране. Мне все-таки кажется, что прав Вебер. Последние исследования Culture Matter RP доказывают это тоже.

8 августа, 2012

Утро. Аэропорт Франкфурта.

В Баку придрались к гуаши в багаже, мол, интроскоп показал, что это похоже на опасную химическую жидкость. Я вытащил тюбики, показал, и пропустили.

Сейчас с Орханом, другим финалистом, гуляли по аэропорту. Вернувшись, у гейта столкнулись с финалистами из Кыргызстана. Четыре девушки и ни одного парня. Госдеп, IREX, где же гендерный баланс?

И еще, только что общался с парнем из Иордании. Я у него заметил уд, попросил дать сыграть, он дал, и у нас, у двух музыкантов, завязалась беседа. Узнав, что я из Азербайджана, он спрашивает, люблю ли я rakı. «Ракы? Алкогольный напиток?» — переспрашиваю я. Да.

Оказывается, он от отца-алкоголика, напивающегося ракы и тираническими нравами не дающего ему житья, убегает к брату в свободную Америку.

Правильно поступает, я хвалю его. Пусть борется за свою свободу.

Вот в одиннадцатом классе, когда тетя забрала телефон и не пускала из дома по той причине, что возвращался я подшофе и в позднее время, в знак протеста я взял да убежал из дома, желая, чтоб она испугалась за меня и поняла мою значимость. Бедная женщина одну ночь с родственниками искала меня в больницах, отделениях, чайханах, разных интернет кафе и даже в морге. На следующий день явился я сам, добившийся цели. Она вся заплаканная посмотрела на меня, и я хладнокровно попросил ее больше никогда не посягать на мою свободу. Мол, я люблю свободу и не допущу, чтобы меня сдерживали от того, чего мне хочется делать.

Сейчас понимаю, что поступок, конечно, был не адекватный, да и образ жизни в ту пору мой был не примерный, но чтобы отобрали мою личную вещь и держали под домашним арестом — этого ни за что не мог допустить.

До рейса в Вашингтон еще час.

Позднее.

Ночь. National 4-H Youth Conference Center, Вашингтон, округ Колумбия, США. По ту сторону океана.

Долетели. В аэропорту нас встретил Иэн, сотрудник IREX-а. Выйдя из охлаждаемого кондиционерами шумного, многолюдного аэропорта на улицу, мы будто ввалились в накаленную печь — было ужасно жарко и к тому же влажно. Гена же говорил, что климат в Вашингтоне субтропический, как в Батуми. Мы сели в машину и стали ехать куда-то. Сюда, в центр то есть. Иэн был мил, по дороге предлагал воды и батончики шоколада и рассказывал, что аэропорт находится вдалеке от города и что нам ехать 20—25 минут.

Я слышал его голос и голоса ребят, задающих вопросы, но мое внимание было захвачено дорогой. Я смотрел в окно, видел проезжающие грузовики и легковые автомобили, зеленый густой лес вдоль дороги, потом маленькие белые дома с американскими флагами и людей на улицах. Я смотрел на все это, вспоминал многое из американской истории; многое, что сейчас превратило Америку в самую могучую страну; понимал, что я сейчас на земле, где люди верили в свободу и за эту веру затевали протесты, войны и революции, и во мне бурлили эмоции восхищения американским либерализмом и гордости собой, что я сделал это, что я в Америке.

Только сам факт нахождения здесь вызывает торжественное ликование. Это мощно! Это невероятно!

До последней минуты посадки не верилось и даже сейчас не верится, что меня всё-таки выбрали, что я в Америке. Приятные ощущения.

Как же умело научили нас любить тебя, Америка!

9 августа, 2012

Тихий, прохладный летний вечер. Сижу на скамейке под высоким дубом рядом с входом в здание центра. Вокруг ни одной высокоэтажки, только деревья и дома. Видна дорога, едут автобусы, гуляют пешеходы. Нам выходить за пределы территории центра нельзя. Но в тюрьме себя не чувствую. Всё классно, новизна еще не прошла. Все еще переполнен новыми приятными чувствами и не привык к новому миру, хотя сегодня вон сколькими делами занимались.

Утром в девять мы, все финалисты, собрались в конференц-зал слушать гостью из госдепартамента США. Она рассказала о том, что рада видеть нас всех, будущих лидеров из разных стран Евразии, и о том, какое большое значение имеет эта программа обмена. После ее речи наша Севиндж спросила, почему с каждым годом число финалистов становится все меньше. Мол, вот в прошлом году из Азербайджана было десять ребят, а в этом году всего пять. «И то пятого выбрали через полтора месяца после объявления результатов», — добавил я про себя. Спикер раздосадовалась, что Америка переживает дефицит бюджета и что оттого Когресс вынужден сократить расходы на программы обмена, но что она надеется, что в будущем число финалистов увеличится.

Она права насчет дефицита бюджета. Так, на одного стипендиата тратится около одной-двух сотен тысяч долларов, а финалистов каждый год бывает до сотни студентов, что в сумме делает 10—20 млн долларов ежегодно только на одну программу обмена. Такое бремя, наверное, не нужно США с их огромными государственными долгами, которые к тому же растут и огого! как быстро.

Так вот, после гостьи у нас начались ориентировочные сессии. Сотрудники IREX-а и сегодня и завтра объясняют нам все, связанное с программой. И про академическую и культурную адаптации, и про стратегии адаптации в классах и на кампусе, и про волонтёрство в течение первого семестра, и про презентации своей страны на и вне кампуса, и про культурный паспорт в США, которого надо будет заполнить штампами, подтверждающими, что мы побывали на тех или иных культурных мероприятиях, и про здоровье и личную безопасность в штатах, и про стажировку в течение второго семестра, и про успешное управление личными финансами и, наконец, про лидерство и активность в обществе после возвращения на родину. Короче, перед тем как отправить в свои колледжи и университеты IREX научит нас, как жить в штатах. А что? Сессии были очень содержательные и полезные и вовсе не скучные — мы работали в командах, готовили короткие с моралью сцены из будущей студенческой жизни, рисовали плакаты, а завтра вообще будем состязаться друг с другом. Нас, всех семидесяти шести финалистов, разделили на красную и фиолетовую команды. В общем, было и завтра будет классно.

На встрече финалистов в Баку прошлогодние ребята все твердили, что первые три дня, проведенные в Вашингтоне, будут лучшими. Не спорю пока.

10 августа, 2012

Только что вернулись из тура по городу. Это было что-то. Но давай все по порядку.

День начался очередными сессиями. К полудню они завершились, и затем мы слушали президента IREX-а, муж почтеннейший. В час пошли кушать ланч, после которого мы, все финалисты, уже разделенные на две команды, стали соревноваться: канат тянули, ели арбуз на время, выступали с приветствиями, отвечали на вопросы про правила программы, бегали и все такое. А после соревнований, на которых из моих пор вытекли литры пота — климат ужасный, как они здесь живут? я сегодня три раза душ принимал, — мы в семь собрались перед зданием, сфотографировались с флагами — как пёстро это выглядело, — и, сев на автобус, выехали из временной тюрьмы своей. По дороге гид рассказывала про все достопримечательности, мелькавшие за окном. Я улицу с посольствами хорошо разглядел.

Этот город совсем не похож на Баку. Баку у нас агрессивный, а здесь все движется своим ходом, тихо, гармонично.

Так вот, из автобуса мы вышли у Белого Дома. О! этот момент, когда видишь одно из тех особенных мест мира, где хотят побывать, наверное, все люди. Я этот дом тысячу раз видел на плакатах, на фото в сети, на обложках книг, на фоне новостных программ.

И сейчас он своей двухсотлетней давностью стоял передо мной в реальных измерениях. Был ли я счастлив зреть это воочию? Ощущения были верх счастья. Чувства завороженности, безмерного довольства жизнью и непосредственной действительности смешивались. Am I not the king of life?

Все сразу вытащили флаги и фотоаппараты и стали фотографироваться. Мы, азербайджанцы, тоже уселись на траве и попозировали на фоне Дома. После сюсюканий с фотографированием я пошагал к Дому, чтоб поближе рассмотреть его.

Уселся на мрамор у Дома и начал всматриваться в детали строения и балдел от мысли, что я так близок к месту, где проживали почти все президенты США. Величие момента связало меня со всеми счастливыми людьми на свете, кто, веря и не предавая свою мечту, проделав к ней долгий и трудный путь, наконец-то встретился лицом к лицу с ней. Именно эти секунды наслаждения успехом я никогда не забуду. Они на данный момент самая ценная часть моего американского трофея.

Я так бы и сидел там, и смотрел бы, и летал бы в облаках, но Орхан позвал: автобус выезжал. Я встал и с блаженным покоем внутри направился с Орханом к автобусу. Оставляя позади и все больше отдаляясь от источника радужных впечатлений, я чувствовал, как покой распространялся по фибрам во все уголки огромного моего душевного пространства. Я ощущал завершенность прекрасного момента. Это есть праздник, который впредь всегда будет со мной всегда.

После Белого Дома нас отвезли к мемориалу Линкольна. Внутри была огромная статуя сидящего Линкольна, выражение лица которого выражало ум и власть. Я опять долго смотрел на него. Но люди, толпящиеся вокруг, мешали созерцательному процессу, и потому я вскоре вышел из комплекса. Ребята всё фотографировались. Среди колон у входа я нашел уединенное место, уселся поудобней и вдруг заметил высоченный обелиск, за которым на горизонте различался Белый Дом. Это был монумент Вашингтона, где в шестьдесят третьем Лютер Кинг говорил: «I have a dream that one day…».

Ночь к тому времени уже давно опустилась, и панорамой можно было упиваться непохожими друг на друга по великолепию мгновениями, позволяя воспоминаниям из истории американской общественной жизни овладевать мыслями. Но долгого времени координаторы нам не предоставили, и после Авраама мы поехали к Мартину.

В его мемориальном комплексе стоял огромный каменный Кинг, на стелах картины из его деятельности с комментариями, фонтан и озеро. Вспомнился припев из песни A Dream из фильма Писатели Свободы. Ну как не восхищаться Кингом и Розой Парк, Малькомом Х-ом?!

Рядом с мемориалом есть сувенирный магазин. Я побрел к нему, зашел и средь стендов, полок и под тихой фоновой музыкой почувствовал себя в американском фильме ужасов, где убийца или вор прохаживается средь рядов товаров и готовится к нападению на жертву.

Меня, вообще, везде преследует плотная действительность, которая словно шепчет в ухо: «Ты в Америке». Никак не могу привыкнуть к новому миру. Жизнь в Азербайджане кажется такой далекой, будто я там никогда и не был и попал сюда из какой-то другой планеты.

Так вот, в магазине купил книгу «How Youth Changed America in the 60s?». Она показалась мне интересной с разными фото внутри, хотя и навыки чтения на английском пока не очень развиты. Ничего, натаскаю с началом семестра.

После покупки — в автобус и прямиком в центр.

IREX первую стипендию и плюс подарочные 400 долларов дал, все насчет программы объяснил, Вашингтон показал; и теперь пора в свой колледж. Утром в семь вылетаем из Вашингтона. Вылетаем мы — я и Кыдыр, финалист из Казахстана, тоже попавший в Berea College. Что ж, навстречу новой жизни.

11 августа, 2012

Своя комната в общежитии, Берея, Кентукки. Ночь.

Добрались до Береи в час дня. В аэропорту встретил Эрик, студент, который, как сам рассказал, работает в центре для иностранных студентов, с которого и послали за нами. Доехали, и у порога встретила нас сама Сью, с которой я переписывался насчет классов. Она поинтересовалась, как прошли перелеты, дала нам с Кыдыром по рюкзаку вещей первой необходимости плюс расписание следующей недели с понедельника, когда начнется ориентация. Дальше она познакомила нас с Эмильяно, другим служащим центра, и поручила ему свести нас в ресторан пообедать, в магазин сделать нужные покупки и потом вечером еще раз в ресторан кушать.

Из кампуса до ресторана мы под знойным солнцем прошагали два-три километра — шли целый час.

После кампуса в городе начинаются двухэтажные жилые и нежилые дома, среди которых городская библиотека (это захолустье в 15 тысяч жителей всё-таки city, Berea City), пара магазинов, местный банк, заправка — и так до самого выхода из города. А оттуда вдалеке видны Walmart, несколько ресторанов и других магазинов.

После ресторана мы сытые и оттого сонные побрели к Walmart-у, огромный супермаркет с товарами для всего. Я купил баскетбольный мяч, простыню и пододеяльник, парочку других вещей и продукты.

Затем под тем же палящим солнцем мы вернулись на кампус. Эмильяно провел меня к дорму10, позвонил коменданту, тот пришел, показал мне мою комнату, и после того Эмильяно и Кыдыр ушли.

В комнате был беспорядок, к тому же на мебели — единственные вещи в комнате — был толстый слой пыли. Но благо, имеется кондиционер. Я обустроил свою часть комнаты, — у меня руммейт11 будет. Кровать и так была установлена и чиста, но без простыни. Я только вытер стол, стул, полки и шкаф намоченной тряпкой из футболки, которую IREX подарил в Вашингтоне: она все равно из синтетики. Потом пустился по этажу искать веник. Оказалось, что на этаже есть кухня с холодильником, микроволновкой, плиткой, тостером и умывальником. Дальше маленькая общая комната с диванами, телевизором и радиоприемником и, конечно, душевая и туалет. Там я и нашел веник. Подметал комнату: теперь она намного чище.

Во время уборки постучались в дверь. Я открыл: там стояли два чувака с гитарой и теннисной ракеткой в чехлах и другими вещами в руках. Они объяснились, что мой руммейт есть их друг и что вещи в их руках принадлежат ему, и попросили, чтоб я разрешил им оставить вещи в комнате. «Sure», — ответил я. Они спросили, откуда я. Это вопрос дня, я услышал его восемь раз. Мы поболтали две-три минуты, и чуваки, поблагодарив, ушли. Они живут в комнате напротив. И, кстати, руммейт, кажись, интересный человек. Сужу по гитаре и ракетке.

Я играл на гитаре, когда кто-то снова постучался в дверь. Это был Эмильяно, он звал пойти обедать. На этот раз мы пошли в ресторан на кампусе. Ели пиццу. После я вернулся в дорм и задремал. Проснувшись, оделся в привезенную форму гянджинского Телекома, взял мяч и спустился к баскетбольному корту, которого заметил когда въезжали в кампус. Там никого не было. Я играл, наверное, полтора часа и изрядно вспотел. Вернулся обратно усталый, но довольный. Принял душ и теперь, приятно благоухая, лежу и думаю, как хорошо лежать здесь, на кровати. Ничто не тревожит моего покоя, никаких дел нет, сыт, доволен жизнью. Единственное — пока в интернет не заходил.

13 августа, 2012

День был без особых происшествий: все время был в комнате, читал книгу и ходил лишь кушать ланч и обед.

А вот вчера день был классный.

Эмильяно опять взял нас с Кыдыром к завтраку, где кроме нас были и другие иностранные студенты новобранцы. У меня состояние было дурное: вчера и сегодня гриппую и с температурой, и оттого особых знакомств не завёл.

Хотя о Беатрис стоит писать.

Она из Латвии и переходит на второй курс. Лицо красивое, детское. Вчера вечером, когда Эмильяно и Кыдыр пришли ко мне в дорм звать на обед, она в компании еще одной девушки из Монголии присоединилась к ним. Там с Беатрис и познакомились. Она, увидев пятно краски на моей руке, — я до этого баловался гуашью, — спросила о причине, на что я ответил, что рисую, что художник. Потом мы все вышли из дорма и взяли курс на ресторан вне кампуса.

Беатрис с какой-то осторожностью задавала личные и не очень вопросы, смущалась, подправляла волосы. Я заподозрил и сделал пару шуток. Так она сразу посмеялась. Я больше внимания уделил другой девушке, всю дорогу общался с ней. Так она влезала в наш разговор. Я как-то упомянул, что люблю Metallica. Так она призналась, что обожает их. Стольких индикаторов хватило, чтоб у меня включился режим игры. Я решил, что она мне нравится; сама виновата, я же Данте не стану.

По дороге обратно мы с ней незаметно отделились от группы на десять-пятнадцать метров и так дошли до кампуса. Стояла великолепная летняя ночь, мы шли и беседовали. Я влезал ей в душу, чтоб сразу разгадать её. Она творческий интересный интроверт. Я настоял, чтоб она прочла что-нибудь из своих сочинений. Ее голос ужасно дрожал; было слышно, как она волновалась. А стихи ничего: никакой ванили и даже строчка промелькнула про эрекцию. Затем как-то, между прочим, она отметила, что уже знает, что я играю на гитаре. Мол, кто-то ей сказал. Особых усилий не требовалось, она раскрывалась сама. И даже в один момент она резко остановилась и, словно в трансе, произнесла: «Твои ресницы такие длинные, густые». Мда. Нельзя ж так выдавать себя. Мы дошли до кампуса, подождали ребят и, когда стали прощаться, Беатрис вспомнила про лекарство против гриппа, которого еще по пути обещала мне передать. Её дорм был в пятидесяти метрах, и черт! к нам пристали Эмильяно, ее подруга, Кыдыр и девушка из Монголии. Мы все пошли к ней, она впустила нас в лобби. Там было пианино, — то, что надо! Беатрис поднялась к себе за лекарством, а когда спустилась, я сидел за пианино и играл Nothing Else Matters. Она удивленно посмотрела на меня, и в ее взгляде я прочел влюбленность. Напоследок сделал комплимент про её улыбку, мол, у тебя приятная улыбка. Пусть витает. Взял лекарство, поцеловал ее, простился с другими и потопал в дорм. Зашел в фейсбук, она уже успела отправить дружбу, но я принял ее только этим утром. Кстати, купил айпод: не могу без музыки, и к интернету это устройство подключается. А сеть здесь есть в любой точке кампуса.

14 августа, 2012

Кыдыр раскрылся сегодня.

Он лютый экстраверт. Еще в аэропорту в Шарлотте начал непонимающе нападать на мою интровертность. Мол, почему мы с Орханом во время тура по Вашингтону ходили отдельной группой и ни с кем не фотографировались и почему, опять же, мы с Орханом проигнорировали ребят из Армении, когда нас им представили наши девушки, то есть азербайджанки, поучаствовавшие в Грузии с армянскими финалистами в какой-то конференции.

На первый вопрос я ответил, что люди разные, и что поведения экстра- и интроверта отличаются. Он не понимал этого и все твердил, что хорошо ведь, когда все в одной компании и когда компания большая и веселая, и что я «странный какой-то». На второй же вопрос, я ответил, что, когда государство моей страны будет с Арменией дружить, тогда и я поздороваюсь с армянином, а так принимаю, что это целый народ с культурой, с историей и со своими великими людьми. Он опять не понимал или не хотел понимать. Все повторял, что какие-то негативные вещи произошли двадцать лет назад и теперь нельзя из-за тех событий игнорировать людей, которые тем более родились после конфликта. «Вот тугодум, и как его выбрали на UGRAD?» — думал я молча.

Мы с ним на кампусе до сих пор гуляли вместе, мол, два студента по обмену держатся вместе. Но сегодня разошлись.

После обеда мы по привычке пошли и сели на скамейку около входа в Alumni building. Разговор не завязывался: я безмолвствовал, а он копался в своем айфоне. Через некоторое время, не вытерпев, видимо, напряжения от молчания, он заговорил.

— Понимаешь, ты вот так, — говорил он и размахивал руками, пытаясь показать меня всего, — вот этим замыканием в себе, вот этой своей философией не сможешь здесь ужиться. Вот мы уже около недели здесь, со сколькими новыми знакомыми сблизился ты и со сколькими сблизился я?

Я спокойно дослушал его, помолчал несколько секунд, затягивая свой ответ, и изрёк:

— Кыдыр, я не стану сближаться с людьми, которые мне неинтересны, просто из-за того, что надо обязательно с кем-то сблизиться. Есть такое понятие как самодостаточность.

Он посмотрел на меня с жалостью и сказал:

— Я, например, если человек мне не нравится, но знаю, что мне нужен, то все равно подружусь с ним. Это ради достижения целей.

— Это называется лицемерие, — сказал я, смотря не на его сторону. Он встал и ушел, не простившись. Придурок.

15 августа, 2012

Беззаботные дни мои окончились сегодня. Началась неделя ориентации.

С десяти до одиннадцати был в центре для иностранных студентов. Сдавал документы. Там сделали ксерокопии загранпаспорта и вернули его обратно. Затем после ланча всех новобранцев повели в Линкольн-хол фотографироваться для студенческой карточки.

Господи, какая там была очередь! Но люди стояли по линии; правда, линия эта в двадцати квадратных метрах помещения несколько раз сгибалась, но никто своего возмущения не выдавал и не толкался. А у нас студенты где бы ни было в наглую лезут вперед, бесцеремонно расталкивают других, а если и пихаешь ты и делаешь замечание, то получаешь в ответ что-то оскорбительное, причем, обычно наглец полностью уверен в своей правоте. На рожон лезть и услышать травмирующие оскорбления от хама не хочется, и так и набираются гештальты12 незавершенные. Слои агрессии ложатся на душу, и жизнь портится.

После того, как мы с Дейланом из Мэйна, учащимся у нас в дипломатической академии, в Баку при входе в поезд метро подверглись неприятным нападкам, он сказал, что, мол, люди такие агрессивные от того, что у них секса в жизни мало. Мол, в обществах, где сексуальные революции не начались или вообще не намечаются и где действует табу на открытое выражение своей сексуальности и девственность невесты в цене, люди от своих нереализованных сексуальных мечтаний становятся агрессивными. Его доводы кажутся правдоподобными.

Так вот, пока стоял в очереди, я заметил, что в Линкольн-холе есть на что посмотреть. Снаружи это обычное здание, как и остальные на кампусе, — успел прогуляться. А внутри в интерьере вырезки из дерева в церковном стиле, и цвет преобладает темно-коричневый. Так и чувствуется, что здесь офис административный.

Оттуда мы пошли в здание рядом, Frost building, кажется. Там собрали нас — всех сорока иностранных студентов — и начали раздавать компьютеры. Мне, Кыдыру и еще одной студентке по обмену из Японии достались старые, а всем остальным четырёхгодникам новые Dell лэптопы с i5 процессорами, которые после окончания перейдут в их собственность. А мы, студенты по обмену, вернем компьютеры в мае.

Если вуз раздает компьютеры, то значит это важный инструмент студента, без которого он не может обойтись.

После раздачи компов пришло время регистрироваться у пришедших прямо к нам сотрудников банка для открытия банковского счета. Я отдал чек от IREX в 1200 долларов, и они сказали, что карточка будет доставлена в течение недели. Кстати, здесь нам всем, ну студентам, дали по почтовому адресу и «ящику». Мой адрес теперь 101 Chestnut CPO 18, Berea, KY, 40404. CPO 18 означает, что «ящик» мой под номером 18. А их здесь 3000 для студентов и сотрудников колледжа.

Этим ориентация на сегодня закончилась.

Руммейта пока нету. Чуваки напротив говорят, что он приедет через 4—5 дней, к началу уроков.

16 августа, 2012

Ориентация продолжается.

Утром с десяти до одиннадцати должен был быть тур по библиотеке. Я не ходил: проспал. Все равно до мая еще здесь, успею туда зайти.

А вот в Health Services успел. Больница эта находится в пяти минутах ходьбы от кампуса. Там списали с моих уст информацию нужную для открытия медицинской карты и страховки.

Другие студенты тратят большие деньги на нее, а IREX и за это заплатил, и снабдил еще другой медицинской страховкой до сто тысяч долларов. В больнице, кроме документации, еще и кололи — проверяют на туберкулёз. Там мило. Врачи хоть и серьезные, но страху не нагоняют, приветливые, вызывают доверие.

После больницы обед, и затем был тур по кампусу. Гидом нашим был Муртаза из Афганистана. Перед Draper building — название которого я слышал как «Raper», — он рассказал, что за год до поступления сюда он увидел фото одного знакомого на фоне этого здания на фейбсуке и решил поступить сюда. «И вот я здесь. Миссия выполнена!» — говорил он, улыбаясь. Да, миссия выполнена. Средь таких как он, у которых первичные «миссии выполнены» и цели достигнуты, чувствую себя чудно, как в сборище избранных. Эти ребята знают, чего хотят. Брат Михаила, грузина, соседа моего в дорме, например, сдавал сюда три раза. И на третий раз его приняли. Я, кроме Беатрис, ни с кем из этих ребят особо не знаком. Но факт, что они уже успешные, что уже на пути к тому, чего хотят, вселяет уважение к ним. То ли ощущение было, когда в темных коридорах университета я был среди студентов, большая часть которых страдает кромешной неопределенностью будущего и которые несчастны от того, что не знают, чего хотят и как этого добиться?

Муртаза рассказал много чего. По его словам, это первый колледж на юге, который открыл места для черных студентов, и бесплатные места при том. Основоположник был ярый аболиционист. Колледж христианский, но религиозные ценности не навязывает. Принимает ребят со всего мира. Место культурное: колледж организовывает или является спонсором многих мероприятий, связанных с кантри музыкой и артом13 плюс там разные фестивали.

Здесь учиться, наверное, будет одно удовольствие.

Классы начинаются двадцать второго числа. А вот на работу когда надо пойти, не знаю. Да и место какое-то непонятное: Habitat for Humanity Restore. У Сью спрашивал, говорит, что это магазин вне кампуса и что я там буду административным и финансовым ассистентом.

Вне кампуса? Так много студентов, работающих на кампусе, чья работа связана с общением со студентами и персоналом колледжа, а я вот буду вне кампуса. Это снизит процесс социализации. С кем я в магазине построю долгосрочные отношения? С покупателями? Хм.

17 августа, 2012

Она влюблена. Всего неделя. Хотелось бы подольше.

Был у профессора по ESL. Ходил просить освободить от урока. Наша беседа напоминала диалог из listening секции TOEFL.

Мои аргументы:

— Я собираюсь здесь учиться два семестра. За это время я услышу несколько сотен часов речи на английском, прочту несколько десятков книг на английском, буду писать всё домашнее задание на английском. Это и улучшит уровень моего английского. Мне брать этот класс не надобно.

— Это нарушает мои студенческие права (а такие действительно есть?). Моя свобода выбрать желанный класс ограничивается. Я могу учиться только тому, чему мне хочется. (Этот аргумент не подкреплен фактом, но ради усиления кейса иногда приходится лгать).

Его аргументы:

1. Мой TOEFL бал — 76. Мне надо брать сей класс.

Он был непоколебим, и, короче, придется тратить время на ESL. У этого старичка в джинсах в кабинете везде подвешены плакаты с Иисусом и Девой Марией. Религиозный, видать.

Кстати, здесь у каждого профессора, то бишь преподавателя, свой кабинет. Это авторитетно. Ему не приходится засиживаться в кафедре, как у нас.

После профессора до семи вечера не было никаких долженствований. А с семи до девяти у какой-то американской семьи, дружащей с центром иностранных студентов, была социальная вечеринка мороженого. Социальная от того, что туда были приглашены все иностранные студенты и несколько других людей с кампуса — много людей, возможность социализироваться.

На вечеринке я опять ж мало внимания уделял Беатрис, хотя невербальное общение было на уровне. Ну, поели мороженого, познакомились с новыми людьми, и пора возвращаться на кампус.

Когда мы с Беатрис вернулись к моему дорму, чтоб я взял гитару, уже стемнело. Она знала укромное место за Дрейпером, и мы там уселись с ней. Я играл и пел, (хорошо, что знал аккорды Numb — она слушает попсу), она восхищалась и молчала, наслаждаясь вечером. Когда я умолк, пошли ее мечты, что она тоже хотела бы научиться играть на гитаре. Я дал гитару ей, присел близко и начал «учить» и рассказывать про свои мечтания, про сокровенное. Она расспрашивала про девушек на фотографиях со мной в фейсбук профиле, мол, как много у тебя знакомых. Хотела узнать про моих девушек. Ну, я подогнал историю о том, что была, мол, девушка, что я ее сильно-пресильно любил, и она меня тоже, но что злой рок разлучил нас: она с семьей переехала в холодную Канаду, и общение наше этим погасло. Беатрис не осмелилась спросить, люблю ли я все еще эту девушку. Я дал понять, что нет. Дальше, в свою очередь, поинтересовался ее личной жизнью я, хотя и так понятно, что у нее никого не было, она девственница и любовью еще не обжигалась. Беатрис рассказала, что были у неё поклонники — да, в неопытной юности я бы тоже самозабвенно втюрился бы в такую белокожую, стройную со всеми прекрасными выпуклостями, голубоглазую и ароматную блондинку, — но парня никогда не было. Так провели вечер, и я проводил ее. Перед ее дормом мы встали. Дул легкий, прохладный вечерний ветер, вокруг никого не было. Было самое время ее зацеловать. Она этого хотела и ждала. Но я не сделал этого. Только поцелуй в щеку и пожелание спокойной ночи.

Я сволочь непостоянная, многолюб, и через две недели после секса и всяких сюсюканий она все равно мне надоест, я запримечу кого-нибудь еще — здесь столько доступного добра. Она это узнает, разочаруется в «любви», возненавидит меня и пошлет к черту. А общение с ней мне нужно, она очень интересная. Лучше мы останемся друзьями.

20 августа, 2012

Ехали с руммейтом и его друзьями на его машине в Ричмонд, самый близкий город с многочисленными магазинами, кинотеатром и ресторанами. Мы пообедали в итальянском каком-то.

После всякой хренотени — сендвичей, жареной картошки, вареной курицы, кукурузы, риса без приправ, вонючей жареной индюшки и сваренной моркови — в столовой салат цезарь с курочкой для моего желудка был праздником.

После ресторана мы пошли в кинотеатр. Там было ужасно холодно. Любят же эти американцы холод. Хоть и на дворе всего 75, то есть 25 градусов по Цельсию, они все равно включают кондиционер. Фильм был фантастический. В буквальном смысле. После фильма мы пустились по магазинам, хотя я покупать ничего не собирался. Но увидев в одном магазине за стеклом электрогитары, я решил претворить в жизнь давнишнюю мечту, которую лелеял по ночам перед сном. Я её купил! И дешево, всего за восемьдесят долларов. И усилитель купил за ту же цену. А в Баку минимальная цена электрогитары — 150 манатов, а про усилитель после такой суммы вообще промолчу.

Приехали обратно дормой, (ха-ха), подсоединил гитару, включил distortion, сыграл ми-мажор. Этого реального гитарного искаженного звука я хотел услышать, и при том именно от своей электрогитары, с тех самых пор, когда от Триады и Многоточий перешел на Duman.

Как сильно, прямо очень-очень сильно хотелось получить в действительности гитарный звук как у Батухана! Сегодня я счастлив.

А руммейт вроде чувак нормальный. Junior, учится третий год то есть. Притащил свой LCD телевизор, Xbox рядом, свой персональный компьютер и ноутбук, кроме колледжского, холодильник свой и еще Air Wick. Не разговорчив, поди, тоже интроверт. По его разговорам с друзьями понял, что они геймеры. Что ж, думаю, поладим.

22 августа, 2012

Сегодня был первый день уроков. Начался он с ESL, с 9 до 9:50. Мои ожидания, что класс мне не понравится, оправдались.

Профессор начал с объяснения силлабуса, что, мол, вот расписание уроков и домашних заданий на весь семестр. Дальше он рассказал, что у нас, у студентов, будут один учебник и художественная книга на прочтение, на которую мы должны будем написать два paper, то есть сочинений — один на мидтерм, другой в конце курса. Еще будут куча маленьких заданий типа рисерчы на темы из культуры Америки; и старичок заявил, что источников должно будет быть минимум три: интервью у американцев, книги и статьи с интернета. Дальше были толки про успеваемость, мол, это составит 15 процентов от всей оценки. Да и в конце курса надо будет какую-то «печа-куча» презентацию приготовить: 20 слайдов х 20 секунд.

После освещения силлабуса профессор попросил, чтоб каждый студент поочередно рассказал о себе — кто такой, откуда взялся, на кого хочет учиться, — и, написав свое имя большим шрифтом на бумаге, поставил перед собой. Оказалось, все чернокожие в классе выходцы из африканских стран, другие из Латинской и Центральной Америк, я, одна украинка и другая монголка из Азии и еще пара ребят из Океании. Да, круто. Но я почувствовал себя дискриминированным: все иностранцы и ни одного американца. Ну, понятно, что американцу брать ESL бессмысленно, а все же обидно, однако, что в классе только мы — новобранцы иностранцы. Итак, мы представились. Мужик, кажется, пробормотал, что рад видеть нас всех таких из разных стран, и простился до следующего урока в пятницу, написав на доске домашнее задание.

Стой. Написав на доске домашнее задание? Это так мило. В начальной школе учительница тоже всегда в конце урока писала на доске задание на дом. И после занятий мы маленькие-миленькие собирались и с тяжелой от учебников и тетрадей сумкой на плечах и трепетной, нестерпимой радостью в сердце спешили домой, чтоб поделиться с мамой новым тем, чему сегодня научились в школе. А она с любовью участвовала в светлой детской радости нашей, помогала сделать домашку, освоить пройденное. И так проходило детство; счастливое от того, что мы получали удовольствие от новых знаний. И так проходило детство…

Это воспоминание приносит катарсис подобно тому, как рассказы Эриксона Мильтона14 о росте семени помидора рождали покой у онкобольного.

После ESL c 10 до 10:50 было плаванье. Но сегодня мы в бассейн не зашли. Дождавшись всех студентов, инструктор представилась сама и затем попросила нас рассказать немножко о себе и о том, почему или зачем берем сей класс. По сути, кому-то он нужен из-за кредита, кому-то хочется просто спортом заняться, а я сказал, что боюсь воды и пришел вот побороть свой страх. Дальше, как и было в ESL, инструктор объяснила требования к студенту и то, как мы можем получить максимальную оценку, то есть А. Надо не упускать уроки, не опаздывать (три опоздания есть один пропуск), быть в купальном костюме и практиковать, посетив бассейн вне урока минимум пять раз. Она похвасталась, что обычно в этом ее классе к концу курса студенты могут нырять в воду, плавать в нескольких стилях и даже играть в поло. Пятьдесят минут быстро прошли, и я, так и не попробовав воду даже носочком, вернулся в раздевалку быстро одеться, чтоб успеть на следующий урок.

А следующим была история Америки с 11 до 11:50. Мы зашли в аудиторию, расселись кто куда и стали ждать. Но профессор, рыжий очкастый американец лет тридцати, не спешил вымолвить словечко. Он раздал нам всем мел — что заняло около минуты, студентов-то ведь много, — подошел к своему столу и, написав в середине доски большим шрифтом «American History», повернулся к нам и сказал, что сегодня урока не будет. «Что? — думаю я радостно. — Уже с первого дня нету класса?» Ан нет. Профессор оказался хитрее. Он попросил нас взять розданные кусочки мела и, подойдя к доске, написать все, что в голову придет, связанное с историей Америки, и затем связать написанное стрелкой к надписи на доске или же создавать новые связи из уже написанных понятий.

Началось колыхание студентов. Кто-то уверенно писал что-то и чертил от написанного линию к центральной надписи. Кто-то ассоциировал придуманное с уже написанным и так создавал другой центр. Кто-то вовсе ничего не писал и с мученическим видом смотрел на создаваемую мозаику на доске. Я же сначала написал «myths» и связал с «American History», а затем, несколько подумав, в правом краю написал «American Dream». Написал и набросал Статую Свободы рядом. Мы так стояли до 11:45, пока профессор, спрятавшийся в другом конце комнаты, не обратился к нам с просьбой сесть на места. Мы сели и направили внимание на него. Он, уже добравшийся до своего учительского стола, смотрел на нас с минуту и затем сказал следующее: «Well, за время этого курса мы, конечно, не успеем пройти все то, что написано вами на доске, но до 1865-ого года мы дойдем».

После он продиктовал домашнее задание и вышел из аудитории. А я потопал на следующий класс, хотя это неординарное открытие урока было в мыслях целый день. Да и сейчас я думаю об этом. Вот это творчество! Ведь педагогическая деятельность, она по сути творческая. Это когда преподаватель творит: меняет существующие или придумывает новые формы, методики, приемы обучения, знания, навыки, и так процесс образования становится краше, интереснее, эффективней. Если этот оригинальный профессор с самого первого дня вызвал такой большой смак к уроку, то весь грядущий семестр, наверное, доставит всё больше и больше удовольствия от новых знаний — пищи для ума моего.

После истории Америки с 12 до 12:50 шел французский. Профессор на этом классе необычностью не удивил, пошел по привычному сценарию первого дня. Представился, минут пятнадцать объяснил по силлабусу и сразу начал урок.

Ничего особенного, учим язык. Хотя есть один казус: американцам не удается с первого раза перенять произношение французских слов. Они так смешно их выговаривают. И вообще, почти все американцы, с кем мне довелось познакомиться, никакого иностранного языка не знают. В этом смысле мы удачливы: знаем и, следовательно, пьем и из русской культуры, и из турецкой, и из англоязычной.

Итак, после французского я нашел себя в очереди к столовой. Le manger n’est pas plaisant. Ce tue. Приняв кое-какую пищу и добравшись до комнаты, я почувствовал, как меня клонит к сладкой дремоте. Но ложиться было бессмысленно: через полтора часа, в три, начинался последний урок дня — с 3 до 4:50 популярная американская культура. Ее ведет рыжик с истории Америки.

Этот класс он также начал не как иные профессора. Коротко представился, раздал чистые листы и распорядился, чтоб мы, разделившись на группы по 3—4 человека, на розданных бумагах нарисовали таблицу из трех колонн и вписали туда «высокая», «массовая» и «фолк» культуры и затем перечислили их разницы, начиная от производителей и целевой аудитории до масштаба и аффекта на людей. Мы последовали наказу. Первая часть урока мы группами обсуждали различия этих типов культур. Затем дали перерыв на 5 минут — урок как-никак длится почти два часа. А во второй части профессор, убедившись, что все мы поняли, какую именно культуру собираемся учить, прошелся по силлабусу и затронул все важные задания, требования и ограничения во время урока. А точнее, за время курса надобно будет написать три эссе в тысячи слов, прочесть семь художественных и академических книг, посмотреть три фильма, прослушать какой-то альбом Элвиса Пресли и в группе записать критическую беседу о каком-то продукте современной массовой культуры.

— Я хочу, чтоб вы из этого класса вышли как понимающие, анализирующие и способные адекватно откомментировать поп-культуру люди, — изъявил он.

Вау! Он творит знания и навыки! Вот это преподаватель! Надо будет под каким-то предлогом пойти к нему в кабинет и поближе познакомиться.

Когда у тебя учителя такие профессиональные, зрелые и интеллектуальные личности, то и ты растешь таким. Не хочу даже вспоминать и сравнивать тех неудавшихся преподов из университета в Баку. И да, требования и ограничения включают в себя прилежное и добросовестное отношение к занятиям и адекватное использование компов во время урока, мол, никаких фейсбуков. Хотя вряд ли на таком интересном уроке я отвлекусь на соцсеть.

После сего урока пошел пообедать. Меню в столовой снова ничем не обрадовало, и пришлось подавляться рисом с майонезом и сэндвичем из индюшки.

Итак, первый день уроков был такой. Какие заботы на завтра? Переписывался с супервайзером с работы, и договорились завтра в три встретиться перед домом президента. Кстати, президент колледжа живет на кампусе. С Леонардо — так звать супервайзера, — поговорим о работе: когда начну, что войдет в обязанности и тому подобное.

Ок, с завтрашним днем разобрались, а что на послезавтра? Домашнее задание: сорок страниц чтения и затем резюмирование прочитанного по истории Америки, пять-шесть страниц чтения и 300 слов сочинения на тему «равность возможностей в США» по ESL, текст и новые слова плюс несколько упражнений по французскому, а по популярной культуре сто двадцать страниц чтения про какого-то Барнума на понедельник.

Мда… Такого огромного домашнего задания я никогда, пожалуй, не получал. Что ж, новая жизнь — новый размах.

23 августа, 2012

Встретился с Леонардо. Мужик приятный. Говорит, что родился в Аргентине и в юности вместе с семьей переехал сюда. Сейчас ему тридцать пять лет и управляет магазином.

Я первым делом спросил про товары, мол, что же вы продаете в этом Habitat for Humanity ReStore? Оказывается, это такое место, куда люди добрые приносят разные свои старые, на выброс вещи и жертвуют. А магазин приклеивает на вещи очень низкие цены и продает людям. И с дохода, отчисляя издержки на предприятие, строятся дома и, опять же, по невысоким ценам продаются семьям с небольшим доходом. То есть, благотворительность. Habitat for Humanity — Обитель для Человечества.

В магазине — Леонардо повез меня туда, — чего только нет: и быт товар, и стройматериал разный, и книги, и домашняя утварь, и музыкальные инструменты, и спорттовары, и мебель, — все то, чем богат сердобольный американский дом. А люди всё пополняют, всё приносят. «И потому с дефицитом товара проблем не бывает», — говорит Леонардо.

А наши люди стали бы приносить свои вещи? Вообще, такая идея сработала бы у нас? Можно провести социологический опрос. Но если даже и люди пожертвуют, есть все-таки сомнение, что вырученная от продаж прибыль полностью на строительство обителей не пойдет. Она будет прикарманена средними исполнителями. Нет. Это бы у нас не сработало. Дома те, как и дороги, парки и мероприятия были бы проделаны с горем пополам. Культуры качества у нас нету. Выкинь эту идею из головы.

Итак, он показал мне магазин и затем объяснил обязанности. Я буду вести некоторые бухгалтерские и административные дела.

26 августа, 2012

Был на концерте фортепиано. Студенты и один профессор играли музыку, уносящую в бесконечную идиллию лирического пейзажа. Говорят, что это только первый концерт, за семестр департамент музыки организует еще много представлений разных стилей и инструментов.

С Беатрис долго-долго босиком гуляли по лужайке рядом с футбольным полем. Золотые лучи солнца процеживались сквозь ее русые волосы и отражались на очках, когда она поворачивалась ко мне. Это было красиво.

Кроме всего прочего, Беатрис рассказала, что учиться здесь реально трудно и скоро самым желанным состоянием для меня будет сон. Что же, пока не жалуюсь, хотя и мало-помалу списываю себя в ботаники. Не привычно.

В Баку перелистывал лекцию в автобусе по дороге и затем, добавляя несколько заумных слов, отвечал на уроке. Учителя иногда понимали мой студенческий прием, но такие ответы всегда оценивались высоко. А здесь, наскольо я понял, никто к доске не идет, чтоб зачитать продиктованную на прошлом уроке лекцию обратно преподу. Пока мы все сидим и, когда хочется ответить, поднимаем руку и с разрешения преподавателя включаемся в дискуссии. И, кстати, здесь на уроке никто не шепчется на задних партах. Вообще не шепчутся.

1 сентября, 2012

Новостную ленту на фейсбуке заполнили посты про «дело Сафарова». Все, кому не лень, на своих стенах и через страницы пишут статусы, делятся фото и ссылками на статьи с СМИ. Комментируют, с радостью обсуждают эту новостную бомбу пользователи все: и русскоязычная молодежь с собственной культурой некоего снобизма, оправданного многоязычием и вытекающими из него доступом и возможной причастностью к верховенствовавшей почти двести лет русской культуре, и молодежь социально более продвинутая азербайджаноязычная, которая мало дружит с русскоязычной и противопоставляется ей потреблением иной культуры. Эти два параллельных лагеря тусуются порознь, редко группируясь. Но когда дело касается национализма, они сколачиваются, радеют вместе. Вместе празднуют экстрадицию и освобождение Рамиля Сафарова.

Читаю экспрессивные, местами неграмотно написанные комментарии, и такое ощущение, будто это событие, как и спортивные успехи наши над армянами, есть победа, хоть и маленькая. Нас, азербайджанцев как нацию, все еще цементирует военная идеология. Она поддерживает национализм. А патриотизм?

Помнишь ту лекцию про политику государства в этой сфере? Лектор говорил, что в девяностые нацию объединяли сначала борьба за независимость и война, а затем достижение независимости и послевоенная горечь, несостоявшееся желание победить. Он подкреплял свои утверждения информацией о том, что на каждом мероприятии, от внутриколлективных торжеств до официальных встреч в верхах, упоминались важность приобретения суверенитета и надежда на победу.

В начале двухтысячных — продолжал лектор, — эти вещи частично да подзабылись, и чтобы раздуть огонь национализма в сердцах людей, появилась надобность добавить в национальные идеи актуальность, перчинку. Теперь перед нацией поставили новую цель — прославить или радоваться прославлению Азербайджана. В ход были пущены «национально-моральные ценности» — пропаганда или защита национальной музыки, кухни, менталитета, то бишь моральных и пр. устоев. Мол, мугам наш — это сверхчеловеческая, космическая музыка, и весь мир должен это знать. Азербайджан велик мугамом. В 2008 году — лектор снова приводил факты, — открылся центр мугама. С 2009-ого начался ежегодно проводиться международный мугам-фестиваль. На Евровидении с 2007-ого до победы в 2012-ом Азербайджан представляла песня с обязательным мугам моментом или хотя бы партией на каком-либо национальном инструменте. И наконец, в 2010-ом Алим Гасымов спел песню с мега популярной звездой David Vendetta.

Кроме мугама, — добавлял он, — объектом показного азербайджанизирования стала песня «Sarı Gəlin». Есть такие аргументы, как «ее поют у нас уже столько-то столетий», «текст песни на азербайджанском», «в песне говорится о наших традициях» и тому подобное. Прилагаются, конечно, и контраргументы: есть такое понятие, как «культура региона» (кавказского в данном случае). Мол, песня с такой же музыкальной конституцией и тем же размером стихов есть и у тюрков, и у армян, и у персов и у других народов и народностей. И потому полного, всеобщего принятия азербайджанизирования этой песни заграницей достичь пока не удалось. Но пропаганда ведется. Для прославления национальной кухни такой большой работы не было сделано, — продолжал он. Были лишь толки о том, что dolma — это чисто наше блюдо. Государство оперирует всеми этими ценностями, пропагандирует их, чтоб сформировать отношение азербайджанского обывателя к своей стране. А насчет менталитета — перешел он к последней подтеме, — здесь национальные ценности больше соизволили консервировать, чем возвеличивать их и распространять. Во имя защиты тех элементов менталитета, которые противостоят местами европейским, местами либеральным, и чтоб направить в нужное русло эволюцию ценностей, нынче пытаются помешать проникновению через интернет, телевизор и другие источники в умы и настроения народа тех самых «не наших» ценностей. Большинство азербайджанцев с глубокой верой отстоят правоту и мнимую феноменальность таких компонентов нашего менталитета, как фатализм, смирение и покорность судьбе (спасибо исламу за это), жизнь одним днем, игнорирование будущего, недоверие другим людям, меньшая приоритетность образования, вера, что работа не приводит к богатству, совковая уравниловка (спасибо СССР за это), низкая склонность к риску, восприятие конкуренции как угрозу равенству, агрессивный настрой против инноваций, толерантность к коррупции, мужской супрематизм, крепкие, обязывающие на зависимость от отцовского дома, семейные традиции, подчинение воле старших, понимание стремления индивида к свободе самовыражения как произвола личности, представления о государстве как об источнике всех социальных благ, прав и обязанностей граждан и некоторые другие патриархальные и совковые верования. Эта культура-дискурс популяризируется и сама себя воспроизводит через СМИ, в разных ток-шоу, в речах политиков и некоторых представителей интеллигенции. Высказываются даже такие глупые вещи как то, что наши женщины самые красивые на свете. Лектор послал нас к Лоуренсу Харрисону и Мариано Грондоне и завершил речь на позитивной ноте, что единомыслие и спаянность народа, пусть и порой не обще-человеческими ценностями, хорошо влияет на воспитание нового поколения граждан свободного Азербайджана.

Да. Бомбовая была лекция. После я поискал литературу на эту тему, но ничего толкового не нашел.

5 сентября, 2012

Все больше влюбляюсь в уроки. Задания заставляют шевелить мозгами, анализировать, хотя и ежедневно трачу на их подготовку до семи часов. И писать дневники времени не остается. Но пишу не для того, чтоб жаловаться, а чтоб зафиксировать новоявленную идею.

В сети вышел на блог какого-то Юры Павлова. Он тоже был студентом по обмену в Берее и в своем блоге пару записей посвятил колледжу и, вообще, своей Америке. Вот и мне в башку приперлась идея тоже начать вести блог про свое здешнее житье. Но так как мысль изреченная есть ложь15, да и писательские навыки у меня не ахти какие, решил делиться американским опытом через живопись. Итак, стану ежемесячно писать картину на сюжеты из американской жизни своей, помещать в блоге и продвигать это в молодежные массы через фейсбук. Все в традиционном стиле, никакого постмодерна, никакого contemporary art. Для этого надо возродить страницу свою на фейсбуке, набрать команду админов, повысить обсуждаемость, потом рекламировать стану. В общем, цель блога — это вызвать эмоции, ознакомить азербайджанских сверстников моих с жизнью студента в американском вузе, чтоб они увидели, какого по-настоящему учиться, получать высшее образование, чтоб увидели и поняли, какое некачественное образование им в государственных наших вузах предоставляют, чтоб поняли и знали. А дальше хоть le déluge.

Просто есть вера, что обязательно кто-то вдохновится моим примером и возжелает испытать настоящую учебу самому. А должно равняться А.

Нужные материалы для рисования — холст, подрамник, грунт, масляные краски, растворители да кисточки — найти на кампусе не трудно: в прошлый раз побрел в мастерскую колледжа для студентов. Там и буду творить. Правда, будет сложно придумывать содержательные сюжеты, в которых были бы латентные сравнения и которые бы выражали определенные призывы мои к сверстникам. Но на что тебе дарованье, передатчик вселенской воли, если прозябаешь свои способности бесцельно?

…

…

8 ноября, 2012

По имэйлу разослали список классов на следующий семестр. Что выбрать? Французский, само собой, продолжается. Ещё три выбора тогда. Можно что-то взять по социологии Америки и про политику, про законодательную или исполнительную власть, например. Дедлайн третьего декабря: еще есть время, еще подумаю.

Эта прокрастинация доведет меня до гроба — время уходит, уроки не делаются и совесть мучает, гложет, и чувствую себя виноватым. Как с этим быть? Как побороть?

И, кстати, такое удовольствие получаю от песен с нового альбома Сплина. Слушаю, и так и хочется побывать в России времён Башлачёва.

10 ноября, 2012

Луна, увеличенная в десятки раз, прекрасна. Ради таких впечатлений стоило подниматься целых четыре этажа с этим тяжеленым телескопом на плече, устанавливать его в плюс один темпераутуру, затем полчаса фокусироваться на луну и после сердиться на то, что объектив шатается. Хотя это наслаждение длилось недолго: луна скоро поднялась в зенит, и ее доселе желтоватый лик от прямых лучей солнца с другого конца света засветился так ярко, что различать кратеры и равнины на ее рельефе стало невозможно.

Думаю, эти восемьдесят долларов, которые я потратил на давнишнюю мечту, телескоп, есть один из лучших примеров моего расходования денег.

Настолько не терпелось понаблюдать за Луной, что ответил отказом на предложение Аманды после обеда пойти к ней и повторить то, что мы с ней вытворяли в прошлый уикенд с тем условием, что теперь контрацепция будет от нее. Она обозвала меня bastard и смеясь покинула стол. Пойду завтра.

Утром были наития. Придумал сюжет для следующей картины. Это будет профессор Джи в своем кабинете. Его чело будет спокойное, умное, с тяжелыми пластами творческих мыслей в задумчивом выражении лица. Хочу передать всю зрелость и весь интеллект его личности. Хочу, чтоб аудитория по его портрету поняла, какие они, эти профессора бывают в Америке. Хочу эмоции восхищения и желание уподобиться нарисованному человеку. На фоне будут полки книг и всякие вещи, украшающие кабинет. Для сравнения образа нашего обычного преподавателя вуза с американским хочу поместить на стол на передний план выдуманную книгу «Postsoviet pedagogy», на обложке которой будут пузатый «торгующий» мужик за столом и несколько горбатый студент с мятыми купюрами в сжатом злобном кулаке. Картина будет в теплых тонах, кроме обложки той книги в блёклых: пшеничном, цинковом, бледно-розовом. Обложка должна вызвать чувство отвращения, неприятия и отказа. В общем, если нарисую, то это будет что-то.

Кстати, надо написать Мураду, попросить денег. А то после заказов с deviant-art-а денег совсем не осталось. Уже две недели влачусь с десятью долларами в кармане. Бюджетированию так и не научился.

15 ноября, 2012

Оказывается, американская средняя школа страдает от bullying. Этого слова до этого не знал, не слыхал. Но вот сегодня на очередной встрече нас, студентов-волонтеров, к которым по требованию программы причислился и я, с американскими подростками из местной средней школы мы беседовали об этом явлении.

Сразу с айпода посмотрел перевод: bullying есть физический и/или психологический террор со стороны группы одноклассников в отношении ребенка или аналогичное явление среди военнослужащих (дедовщина). То есть, это когда большой и сильный несправедливо обижает маленького и слабого.

Подростки американские, бедно и вместе с тем пестро одетые, начали поочередно рассказывать про свой негативный опыт bullying-a. Первым напросился этот чувак — чемпион США по быстрой сборке кубика Рубика. Уважуха ему за круто натренированную мелкую моторику.

Так, он прислонился к подоконнику и спокойно начал историю о том, как его однажды в школьной раздевалке после тренировки три парня, bullies, схватили и начали беспричинно избивать. «Они обзывали меня humiliating словами; требовали, чтоб я молил их об освобождении, и били кастетом по морде, — хладнокровно говорил он, насколько уж я помню с его слов. — Они будто наслаждались этим, а я терпел, безуспешно пытался вырваться из их рук… После того, как мое лицо превратилось в кровавый stuff, они плюнули в него, попинали тело и ушли смеясь».

Парень силен духом: его голос ни разу не колебнулся за время рассказа тогда, как мое сердце сжималось от боли и чувства несправедливости, а одна девушка вообще зарыдала. А он как в ни чем не бывало еще и указывал на место вышибленных зубов во рту. Это сильный образ и интересный, волевой, ведь забыть и забить на такую психическую травму — это поступок, требующий огромных душевных сил для защитных механизмов и понимания своего нутра. Молодец!

Мы, зараженные переданными им мощными негативными эмоциями и оттого оставленные с потрясшей душевное состояние болью, в нерешимости разновременно поаплодировали его смелости. Он сел, и ментор пригласила других подростков рассказать про школьные тиранства, случившиеся с ними.

А в комнате стоял отрицательный заряд выстрелянных словно пушечным залпом горьких, тяжелых и полных злости эмоций, которые осели тяжелым камнем в сердце от сопереживания и визуализации тех неприятнейших унижений и обид, коим подвергся сам рассказчик.

После него захотела выйти одна девочка. По объему её тела можно было угадать по какой причине школьные bullies издеваются над ней. Конечно, лишний вес не есть достоинство, но надо ли над этим тешиться? Итак, она вышла и со слезами в глазах, короткими отрывистыми предложениями и тяжелыми вздохами между ними поведала о своих притеснениях: как обычно в школе ее сторонятся, не хотят дружить и хихикают, когда она рядом. Думаю, она преувеличивает — это у нее комплекс говорит. Но что бы там ни было, явно видно, что девушка всей душой страдает.

Жалко ли её? Наверное, нет. В отличие от других она может элиминировать причину такого отношения к себе.

Мне тоже захотелось рассказать о том, как в универе меня угнетали одногруппники, как бросались на меня из-за проявлений моего обостренного чувства справедливости.

Например, про то, когда на уроке английского языка Ровшан не смог прочитать сочинение, которое было написано его же почерком. Было ясно, что сочинение это составил не он сам, а кто-то другой, ибо Ровшан не мог правильно прочесть отдельные слова, которые в процессе подготовки и редактирования текста перечитываются и, конечно же, понятны самому автору. Я это несоответствие товарищеским тоном подметил вслух и добродушно посмеялся, ожидая, что посмеются вместе со мной над этим непрофессиональным обманом и другие одногруппники. Но они неодобрительно и даже враждебно посмотрели на меня, и я в ту же секунду превратился в антигероя. Мол, человек пытается неважно каким путем получить оценку, а ты вот типа самый умный ставишь палки ему в колеса.

Одногруппники высмеиванию самообмана предпочли прикрыть и защитить его. Может от того, что они сами на уроки ходят за отметками, дипломом, а не за знаниями и умом?

А еще тот случай на уроке социологии, когда для разоблачения зубрежки материала и доказательства того, что отвечающая студентка толком не понимает суть своего ответа про социальный статус, я задал вопрос: «А каков твой социальный статус?» Применение знаний в жизни. Преподавательнице мой вопрос понравился, и мы с ней понадеялись получить быстрое решение такой простой задачи. Но Сабина сначала сделала вид, будто она не поняла вопроса, и будто это было само собой разумеющимся. Затем она засуетилась, мямля следующее: «Как, эй, это мой социальный статус?» А потом те же одногруппники мои, куры, видя, что антигерой снова лезет со своими вопросами, подоспели Сабине и контратаковали глупыми аргументами, что «а она не должна этого знать» и «этого в лекции нету». Мы с учительницей вскоре поняли, что Сабина и иже с ней на такие вопросы не ответят.

Хотя я бы желал, чтоб Зияфат ханум, пользуясь своим авторитетом, объяснила бы им, что ведь вузовские занятия как раз и ведутся с той целью, чтобы студент на основе предоставленных знаний в виде лекций и прочей литературы сам своим мыслительным аппаратом научился производить новые знания, чтоб, прочитав и поняв, что такое социальный статус, он мог определить таковой других или собственной персоны, чтоб студент этот научился анализировать — из данных знаний выводить новые. Хотя, наверное, такого тяжелого толкования мои одногруппники не поняли бы.

В общем, досталось мне от них после ухода Зияфат ханум по полной. Были те же обвинения в ехидстве. Мол, отвечает человек ради бала, а ты опять со своими вопросами. Наверное, больше всего я их раздражал именно этой чертой характера.

Ну так вот, не совсем худая девушка излила душу и села. Я же некоторое время находился в раздумье и воспоминаниях о своих притеснениях. И через полчаса встреча завершилась.

Вообще, думаю мое отношение к волонтерству, mandatory community work more than 20 hours during the first term, заведомо было отрицательным от того, что заниматься этим есть долженствование. Извращенная свободой творческая натура бунтует без разбирательства против любого рода наложений. Хотя очень увлекательно проводить время с этими школьниками. Они интересные, и общение с ними дает возможность сравнить американских тинэйджеров с нашей будущей молодежью в самом зачаточном ее состоянии.

Тьфу! Ну то есть, с нашими школьниками.

Заумный же пошел у меня нынче язык. Может от того, что в неделю академических книг читаю по одной-две? Ведь какую литературу прочтешь, языком той же будешь мыслить.

Так вот, сравнения. Люблю сравнивать.

Сопоставление американского и нашего юношеств должно быть занимательным. Удовлетворить бы сие академическое любопытство, да обобщать без нужных изысканий нельзя даже в дневнике. Если как-то прочтут, за несостоятельность мысли отправят на академический эшафот.

17 ноября, 2012

Наткнулся на песни Qaraqan-a с одного сообщества в VK. Еще раз открыл для себя творчество этого чувака. Песен с его последнего альбома не могу наслушаться. Качественный продукт. Эти тексты словно бальзам на мою изнемогающую от современных азербайджанских реалий душу. И пример его вдохновляет: все-таки можно делиться творчеством отличного содержания с людьми, средь которых потребителей интеллектуальной культуры мало. Отчего же я с ним в Баку не знакомился?

Баку? Я мысленно слышу голос двоюродной сестры. Она, начитавшись 11 Минут, Глупой Соли Босфора, З. Ы. Я Тебе Кохаю, Сериала да Винчи да наслушавшись Риханны с Pitbull и узнав, что я слушаю Qaraqan из HOST, набрасывается на меня самыми безудержными снобистскими высказываниями. «Ты слушаешь реп? — её голос теребит мне мозги. — Да ещё наш??? У нас в школе девушки азербайджанского сектора с красной пентаграммой на футболке слушали его». А ведь я руководствуюсь чисто эстетическим нюхом, и мне безразлично, кто еще кроме меня слушает его.

Сейчас на уроке популярной культуры мы читаем последнюю, восьмую, книгу курса. Она про то, как и почему автор, канадский культурный критик, ненавидит творчество и саму Селин Дион. В главе, где он говорит о социальной принадлежности фанатов Дион, как главное оружие, приводится теория французского социолога Бурдье о социальном и культурном капиталах.

Бурдье — погуглил, прочитал пару статей про его теории, — утверждает, что люди в выборе продуктов культуры руководствуются социальным статусом и его дарами больше, чем эстетическими представлениями. Мол, определенная социальная группа и/иль прослойка потребляет одну и ту же культуру, так как это освобождает их от общественного осуждения и дает социальные блага вроде возможности построения отношений, субъективно-приятного времяпрепровождения с другими, причастности к какой-то группе.

Он также утверждает, что культурные предпочтения целых социальных групп исходят в основном от образования или его отсутствия. Образование подтачивает навыки восприятия и оценивания музыки, кино, литературы и культурной практики, как хождение по музеям. Например, рядовая необразованная домохозяйка из азербайджанской семьи не пойдет и не повезет своих детей на художественную выставку, потому что она не знает ни школы, ни эпохи, ни жанры, ни художников. Она об этом не читала, ей это не интересно, ее уровень образования не дотягивает до таких мест, куда ходят жены образованные, которые уже не посмотрят те турецкие сериалы, что простодушно проглатывают первые.

В этом-то оне, извольте, разнятся.

Так легко решить человека, зная, куда он ходит в свободное время, услышав, как и о чем он говорит, ведая, какую литературу он читает и читает ли вообще и так далее. Выбор культуры определяет нас, нашу социальную принадлежность. Потому и, наверное, Гюнель не смогла бы принять то, что я слушаю то же самое, что слушают девушки, уровень образования коих ниже моего.

Этот инсайт, как и множество других, которыми сладостно ликует мой ум за время обучения здесь, может помочь ответить на один вопрос, который давно меня мучает. Почему обсуждаемость моей страницы в фейсбуке, где мы с админами распространяемся полезной и интересной информацией, ниже обсуждаемости всяких «К черту нормальность», «Кавказская любовь», «Кеп», «Тупые статусы», «Мемуары быдла» и «А нам все пофиг»? Неужели юзеры на фейсбуке — часть нашей русскоязычной азербайджанской молодежи — тупые быдла, кому все пофиг? Меня этот вопрос волнует. Отчего они полезной информации нашей страницы предпочитают тупой юмор, ванильные статусы про любовь, культивирующие агрессию тролль-картины да посты с освобождающими от ответственности и питающими лень месседжами??? Видать, содержимое таких страниц отвечает умонастроениям молодежи. Но отчего это умонастроение такое? Наверное, Бурдье прав. У них пробелы в образовании. А их статус — «студент вуза» — это очередной обман нашей системы образования.

Хорошо, что учусь в Америке. Хотя оглянуться не успею, как зима катит в глаза. Куда подамся после Америки? В свой университет ни за что не вернусь: нечего еще два года бродить в потемках. Вкусив американское высшее образование, хочется блевать при упоминании о нашем. Так, куда подамся? Думай.

24 ноября, 2012

Целый день делал уроки.

С восьми утра до полудня был на работе. Ланч ел на работе: Леонардо покупал для сотрудников пиццу. В половине первого добрался до комнаты и, поваляв дурака полчаса, в два начал делать домашние задания. За день отвлекался только на естественные нужды: туалет и обед. Даже плавать не ходил. Сейчас два часа ночи. Мозги плавятся. Но paper по ESL написано, прочитаны последние главы The Kingdom of Matthias (эта книга что-то, давно у меня не было такого классного чтения, можно из нее даже сюжеты для картин на блог позаимствовать), план эссе по уроку популярной культуры составлен, и сочинение по французского настрочено. На завтра только эссе — допишу до семи-восьми вечера, и с Рейчел и Марком махнем на музыкалку играть джем: она на пианино, я на телекастере16 и Марк на бассе.

А сейчас испытываю радость и огромное удовлетворение от проделанной работы. Я счастлив. Вот допишу дневник, подтяну одеяло и растаю во сне с блаженнейшей улыбкой на лице. От этой удовлетворенности получаю, наверное, самую большую дозу эндорфина. Мозг балдеет. Кстати, классы на следующий семестр выбрал. Лови:

— Contemplative рainting (созерцательное рисование, круто звучит), пон. и среда, 3—4:50

— Социология развития, втор. и чет., 1—2:50

— Конгресс и президентство, пон., среда и пятн., 112:50

— Французский II, пон., среда и пятн., 12—12:50

— Перкуссия, среда, 5—5:30

И все, кроме перкуссии, уроки трехсотого уровня. Придется туго. Нежился этот семестр на классах сотого уровня. Но вот со следующего нагрузки будет огого! Это хорошо, ведь надо брать от обучения в Америке по максимуму.

Кстати, начался прием заявок на UGRAD 2013—2014. И те студенты, которые погуглили про UGRAD (сам так и писал в поисковую строку «как пройти global ugrad») и вышли на мой блог, написали в инбокс на фейсбуке, прося советов да помощи. Пять девушек и один парень. Сообщения открыл, прочел, но отвечу завтра. А теперь сон…

27 ноября, 2012

Был на интервью у редактора колледжского журнала. Она оказалась милая (впрочем, как и все американцы, с кем я знакомлюсь). Работу иллюстратора она мне дала. Но это всего пять часов в неделю, не может заменить главную. Это второстепенная. А чтоб со следующего семестра выйти из ристора надо найти десятичасовую позицию, угодную душе.

Не по мне эта ристорская работа: не практичный я, мозг вообще не лежит к счёту, плохой из меня кассир/финансовый ассистент. Да и что она мне дает? Сидеть перед компьютером целый день, подметать или помогать клиентам с тяжелой покупкой вроде диванов, телевизоров, столов. Да и еще окружение не самое лучшее. Ведь половина личностного роста зависит от влияния окружения — те, с кем по воле иль поневоле проводишь время, общаешься и от кого получаешь информацию. А о чем могу общаться с волонтерами на работе, которые волонтерствовать посланы или для того, чтобы заслужить социальные пособия по безработице, которые они получают от государства, или чтобы отработать часы, предписанные судом как форма наказания за легкие преступления? Чему учиться от таких людей? Вот Леонардо и Вейлан мужья умные, профессионалы, но они обычно чем-то заняты. Да, работу надо поменять.

Кстати, поговорил по скайпу с Вугаром о решении перевестись в дипломатическую академию нашу. Он хоть и учиться на PhD, но все-таки высвободил время для меня. Поддержал мое мнение, что это единственный государственный вуз Азербайджана, качество образования которого дотягивает до западных стандартов. А Кавказский или там Западный университеты не по карману сироты. Для обучения там надо пахать несколько лет, чтоб собрать деньги на плату за образование. А в дипломатической есть бесплатные места, и меня с моей Америкой, думаю, уж точно примут.

На вебсайте академии прочитал, что местные, азербайджанские, студенты могут перевестись туда, если они набрали больше 600 балов на вступительном экзамене. А мой бал 598 был. Не думаю, что из-за недостающих двух балов они мне откажут. Вугар сказал, что тоже верит в моё намерение, но надо сначала все разузнать в министерстве образования и написать имэйл декану факультета, куда я хочу. А хочу на public affairs, общественные дела.

Образование в этой области должно быть важным инструментарием в моих задумках помочь грядущему, да и нынешнему тоже, поколению выйти из тумана неведения, приобрести независимость, переосмыслить свою учебу в наших вузах, — как и, впрочем, обосную свое желание в мотивационном письме.

Итак, надо попросить Гену пойти в министерство образования и разузнать. А декану сам напишу в скором времени.

30 ноября, 2012

Сегодня были последние уроки семестра. Особенная, светлая грусть осталась на душе от завершения американской популярной культуры. Стольких интереснейших инсайтов от какого-либо урока не получал никогда. Спасибо, профессор Джи.

Уроки-то кончились, но семестр продолжается. Следующую неделю будут экзамены. По ESL надо подготовить печа-куча презентацию про культуру волонтерства в США, дописать final draft на тему из книги Clay’s Quilt и еще сделать два десятка упражнений по грамматике.

Экзамен по французскому будет в аудитории. Преподаватель успокоил нас, что ничего нового или каверзного не будет, будет всё то, что мы прошли за семестр. По популярной культуре надо в группе записать аналитическую беседу про феноменальность диснеевского мира плюс paper на тему «влияние творчества Элвиса Пресли на умонастроение американской молодежи шестидесятых». Ведь профессор Джи именовал курс по названию одной из его песен, Mystery Train. Мол, эта песня имеет какой-то глубокий смысл в американской культуре. По истории Америки надобно сдать final draft в тысячи пятьсот слов на тему с книги The Narrative of the Life of Frederick Douglas.

Господи! Сколько книг я прочел за этот семестр?! Две по ESL + одну по французскому + шесть по истории Америки + восемь по поп-культуре. Итого делает 16. Внушительное число. А ведь задано было не только читать, да еще переварить и написать аналитические сочинения на большинство из них. А это пир для моего не дремучего интеллекта.

Вспомни, сколько книг по вузовским предметам ты прочитал за два года обучения в университете в Баку? И на сколько из них, проанализировав, написал эссе? Так… Всего три. И то только читать. И эти три книги были требованием по курсу история Азербайджана, которую вела Аруза ханум, кто до нас работала в каком-то грузинском университете. А преподаватели остальных уроков диктовали заезженные лекции да требовали их пересказа на семинарах. Никакого развития аналитического мышления.

Ну вот, опять разошелся про недостатки нашего вузовского. Но ведь правда же! Ну ладно, успокойся. Ты в Америке и, меж прочим, с перспективой перевестись в АДА.

И так следующую неделю напролет мозг будет работать усердно, и оттого будет хотеть все бросить и поспать, может, воркуя с Беатрис. А ее экзамены по музыке и математике похлеще моих гуманитариев. Но ничего. Всего неделя плавленых мозгов и неоткрытых сообщений в фейсбуке, и затем придет желанная пора. Начнутся каникулы. Ура!

И что буду делать на каникулах?

По идее, зимние каникулы для студентов по обмену — это время путешествий. И Орхан, и многие другие ребята станут путешествовать. Кто в Нью-Йорк на НГ, кто сначала в Лос-Анджелес, а потом в Нью-Йорк. А кто-то вообще собирается на Гавайи. Хорошо это, пусть гуляют.

Я решил остаться на кампусе и поработать в ристоре. За работу во время каникул колледж платит вдвое больше. И в неделю максимум можно работать не по десять часов, как во время семестра, а целых сорок. Итого, за три недели получу около тысяч долларов. Триста оставлю себе на книги и картины, а оставшиеся деньги отправлю обратно дяде. Гитару от Фендера за семьсот долларов ты купил на выпрошенные у него деньги, но возвращать долг надо, и это важнее гуляний по Америке. Будет еще время, еще нагуляюсь.

И так он успокаивал себя.

1 декабря, 2012

Этот парень подверг меня в шок. Написал, попросил помощи с эссе на первый тур UGRAD. Я среди бедлама домашних заданий нашел время, объяснил темы и структуры всех трех сочинений, дал ссылки на нужные ресурсы, а он пишет: «А нельзя ли купить эти эссе?» Мол, в офисе какой-то молодежной организации какой-то парень за определенную плату пишет мотивационные письма. Я обратно написал, чтоб он самообманом не занимался и составил все эссе сам. Не думаю, что он этого сделает. Но девушки вот, обратившиеся по тому же поводу, вроде последовательные: и волонтерством занимались, и английский их, пишут, на уровне, и в сравнение с парнем тем девушки более-менее зрелые личности. Что ж, это хорошо. Пройдут, наверное, ребята интереснейшие и уверенные в себе. Ты, главное, будь мил и грубо никого не критикуй. Знаю, я твое деспотическое лидерство.

Еще была интересная беседа с Коди.

Он, как нормальный гражданин своей страны, знает главные моменты из истории Америки, но на вопрос, почему материк называется Америкой, не смог ответит: путешественника Америго Веспуччи, видать, он в школе не изучал. Дальше речь зашла о демократии американской, о свободах человека в Америке и о том, как США, когда-то страна рабства и политики истребления туземцев, защищает во всем мире эти самые свободы, начеканенные в их Конституции. Коди опять не знал исторической правды. «Merican demoracy!» — выкрикивал он, когда Дейлан, руммейт мой, поддакивая моим аргументам, присоединялся к нашему разговору. В итоге оказалось, что они оба до этой беседы не знали случаев нарушения человеческих прав на этой праведной земле.

Не знали про «обезьяний суд» 1926 года, когда учителя средней школы судья оштрафовал на сумму 100 долларов — а это большие деньги по тогдашним меркам, — за то, что он преподаванием эволюционной теории Дарвина «нарушил» антидарвинистский ограничивающий свободу религии закон одного религиозно-фанатичного конгрессмена. Закон гласил, что любого учителя общественных школы или университета, отрицающего библейское учение о происхождении человека, ждет штраф от ста до пятисот долларов.

— Видите, в Америке даже был принят закон, который лимитировал одно из главных свобод человека, — говорил я им, внимательно и с удивлением слушающим меня. — Well, закон этот был отменен в 1967-ом, — продолжал я, — но факт остается фактом.

Они согласились, что да, есть все эти насаждаемые родителями обеты целомудрия, что иногда Мерика бывает слишком религиозна.

Они также мало чего знали о слежке за телефонными разговорами в верхах власти. Про Уотергейтское дело не знают. А когда я, уподобившись тому бакинскому таксисту, привел аргумент на фактах ущемлении прав людей Америкой в Ираке и Афганистане, Дейлан и Коди безразлично пожали плечами. Мол, они это не поддерживают.

Пускаться в бесплодные дискуссии не захотел, и мы сошлись на мнение, что Американское государство — это, конечно, государство, которое заботится о правах своих граждан за редкими исключениями, но до таких прав чужих или даже своих «инакомыслящих» ему иногда ради своих целей наплевать. Что скажешь, агрессивный подросток.

5 декабря, 2012

Получил еще одно льстящее самолюбию сообщение от незнакомой поклонницы моего творчества. Вообще, «Американские Метаморфозы» понравилась многим — около пятидесяти хвалящих комментариев под этой работой. Не ожидал такой бурной реакции на живопись, вид искусства не столь популярный средь моей целевой аудитории. То ли я очень хорошо рисую, то ли они слепо клюют на все популярное, связанное с учебой в Америке. Видать, сильна их Американская мечта.

Впрочем, в деле создания и преподнесения культурного продукта, мечущего на большую популярность, я лихо вооружен знаниями и анализом американской популярной культуры. Этот класс самое лучшее, что я когда-либо изучал. Ну, может, кроме букваря.

Кстати, Кенан сегодня наконец-то потопал в министерство образования по вопросу моему и написал мне об этом. Ему там ответили, что «переводы в республике вообще невозможны» и что, если даже и возможны, то дело это очень трудноосуществимое. А декан с дипакадемии на мой имэйл вчера ответил, что они не могут принять студента со вступительным балом ниже 600. Мол, it would be considered illegal from Azerbaijani legislature perspective. «Чёрт!» — подумал я. Но сдаваться было нельзя.

Сегодня поискал информацию на эту тему на сайте Минобразования. Протаранил все страницы и нашел! В Законе об Образовании перечисляются права студента азербайджанского вуза. Там ясно написано, что «у студента есть право на: …; перевестись с одного вуза на другой по регуляциям отчисляющего и причисляющего вузов». Вот же! У меня есть на это право. Ну так нашел эту инфо, заскриншотил, подчеркнул адресную и строку с инфо и отправил это декану, что, мол, вот, Закон об Образовании предписал мне такое право, что никакого нарушения закона в моем намерении нет и что I would like to kindly ask you to review my request. Этот аргумент должен подействовать.

Жду ответа-с.

Экзамены мало-помалу сдаю. Ответы выйдут на следующей неделе.

7 декабря, 2012

Общался в музыкалке с барабанщиком, кто играл и записывался с Майклом Джексоном. Чувствую себя преосвященным.

От декана ответа пока нет.

С семестром почти закончено. Осталось только дописать paper по истории Америки. Дедлайн завтра в пять дня. Сегодня завершу. И надо ночью уже завершить «Профессора Джи», остались последние мазки.

12 декабря, 2012

Сегодня работал на кассе, и одна с виду интеллигентная американка лет сорока пяти поинтересовалась моей татуировкой. Случилось это так: когда подошёл её черед протянуть мне выбранные товары, она, завидев портрет Гогена17 на моей обнаженной от духоты руке, воскликнула: «Oh! What a nice tattoo! Who’s that?» За ней никого не было, и я позволил себе поболтать с покупателем про свои интересы. Оказалось, что она тоже любит рисовать. «But I am an amateur only», — поскромничала она. Акцент вскоре предал меня, и оттого получил ставший уже традиционным вопрос: «Откуда вы?»

Меж тем я провел через терминал ее кредитку, и она набрала пароль. Беседа продолжалась.

Про A-zer-ba-i-jan она не слышала, но когда я объяснил примерные координаты страны меж Европой и Азией, на западном побережье Каспия, она прикинула местоположение. Брианна — так ее зовут, — выразила радость новому знакомству, оставила свою карточку и пригласила в уикенд встретиться где-то на кампусе и поехать к ней посмотреть ее картины. «Just email me beforehand, I really would like to show my stuff and have a chat with you, you seem like an interesting person», — напоследок сказала она и вышла из ристора, оставив мне свой имэйл адрес. Правда, я собирался в уикенд работать и потом рисовать, но воскресенье к ней махнуть можно.

Между прочим, она не единственный человек, с кем я на работе создавал социальные отношения. Помнишь ту женщину, кто после того, как мы побеседовали о моих затруднениях в колледже и на работе, подарила мне книгу про тяжелую жизнь какого-то араба в Америке, который еле выжил во время потопа Миссисипи и написал об этом книгу? Она принесла книгу в самый день нашего знакомства. Эти американцы такие милые. И того мужика, военного, которого армия послала к нам в ристор поволонтерствовать месяц? В один сентябрьский уикенд он забрал меня к себе на ферму покататься на кентукских конях. У него была приятная жена и интересные дети. А он сам знал шесть языков и рассказывал про «Операцию в пустыне», в которой участвовал. И Кети, кто приходила к нам, чтоб набрать двести волонтерских часов и получить от лексингтонского университета полную стипендию за это? Высоко же ценится волонтерство здесь. С Кети и ее бойфрендом мы ехали играть в гольф. Через шесть недель она свои двести часов набрала и ушла, но воспоминания остались. Вообще, работа эта дала мне немало доброго — и знакомства, и книги задешево, и велосипед бесплатный. Но в целом не устраивает — не по мне она. Да и, слава богу, новую нашел.

Буквально вчера был на интервью у руководителя веб-команды колледжа. Он деловито сказал, что сайты колледжа работают на wordpress-e. Я же с выражением не менее компетентного знатока ответил, что сам веду блог на wordpress-e и знаю все и всякие захолустья машины. Место в веб-команде он дал; осталось только форму перемены рабочей позиции заполнить и попросить Леонардо подписать её. Без его разрешения, как моего настоящего супервайзера, поменять работу невозможно. Блин, об этой перемене еще надо уведомить IREX. Надо также отправить в IREX транскрипт с оценками семестра, которые будут, по словам ребят, объявлены ко вторнику. Как мне не нравится требование IREX отсчитываться перед ним про все.

Кстати, утром, проверяя электронную почту, обнаружил письмо от декана АДА. Он пишет, что да, 600 балов — это их внутренне правило и что его ассистент скоро свяжется со мной, чтоб определиться со всеми документами необходимыми для рассмотрения заявления. Что ж, это хорошо. Ассистент свяжется, пошлю документы, они рассмотрят и потом дадут ответ или, может, позовут на интервью по скайпу. Но в любом случае перевод мой одобрят, ведь я подхожу по всем параметрам, и у них просто нет оснований отклонить заявление. Замётано.

Я уже вижу, как каждое утро из дома по парку Султановой еду на велосипеде до Генджлика к себе в академию. А там вовнутрь здания прохожу магнитной карточкой, как здесь и не как в предыдущем моем университете. Дальше иду на свободно выбранный первый класс в аудиторию, оснащенную проектором и электронной доской и в которой от интерьера в теплых цветах так и хочется учиться, как здесь и не как в покинутом университете моем. На урок приходит профессор, реализовавший себя азербайджанец или иностранец, который мило здоровается с нами и начинает урок на английском, как здесь и не как в оставленном университете моем. Во время урока студенты, местные и иностранные, не шепчутся, преподавателя уважают, лекцию с интересом слушают, делают заметки, задают вопросы или даже затевают дискуссии о предмете, как здесь и не как на уроках в презренном университете моем. В конце урока учитель задает на дом громоздкое чтение или аналитические papers или рисерчы или групповую работу или презентацию или еще что-то академическое, тренирующее наши умственные способности, и хоть и трудно и тяжко, но мы чувствуем себя настоящими студентами, как здесь и не как в царстве мрака, брошенном мной. После занятий мы идем в просторную библиотеку академии, где сами по онлайновой системе находим нужную литературу или просим помощи у приветливых служащих, делаем уроки, готовим групповые задания или просто пользуемся бесплатным вай-фаем, точь-в-точь как здесь и не как в университете моем прогнившем. На таких организованных вузом вне-курсовых мероприятиях, как лекции преуспевших в своих поприщах людей, разные культурные события, международные академические и не академические конференции, соревнования по лидерским навыкам и тому подобное, студенческое, мы устанавливаем ценнейшие социальные связи, как здесь и не как самзнаешьгде. И так в дипломатической академии любимой пройдут четыре года обучения и набирания социального и культурного капиталов. И так пройдет счастливое студенчество; счастливое от того, что мы будем уверены в завтрашнем дне. И так пройдёт студенчество…

…

…

27 января, 2013

Я сделал это! Приобрел ретро-граммофон и пластинки Хендрикса, Нирваны и Металлики. Руммейт узнав, сколько долларов я потратил на это старье, назвал меня crazy. Ему этого не понять. А я слушаю, слышу приятный шелест движения иглы по пластинке и ощущаю самое объемное счастье, которое случалось испытать до этого момента. Другие пластинки закажу с интернет-магазинов.

Кстати, каждая из трех девушек тех, кому помогал с эссе по UGRAD, написала, что первый тур успешно прошла. В конце февраля их ждет интервью. Кажись, придется им помогать с подготовкой и к этому туру. Ничего, пока большой нагрузки от уроков и работы нету, найдется время.

1 февраля, 2013

Наконец-то сегодня собрались мы с басистом и барабанщиком отыграть «Vəfasız18». Первые полтора часа музыки не было — то я не попадал в такт, то басист от скуки и однородности рифа начинал играть свое, то барабанщик путался от непривычного размера (мы пробовали 6/4). После перерыва мы вошли во вкус, и вскоре пошла музыка, настоящая музыка. Микрофона не было — мой вокал не звучал. Но всё — и мой дисторшн гитара, и густой бас, и барабаны — слилось в одно целое гармоничное, и мы наслаждались игрой. Всю песню отрепетировали, даже соло и припев после него.

Еще раз встретимся неделю спустя, кажется, шестнадцатого числа. До cosmo show19 успеем до совершенства пригнать. Только надо поработать над страхом сцены, а то, не дай бог, от волнения завалю соло.

И, кстати, реклама творчества на фейсбуке стала не эффективна — посещаемость блога упала. Надо придумать новую маркетинг стратегию.

6 февраля, 2013

Либби, профессор мой по рисованию, сегодня обнародовала программу грядущего паломничества нашего в монастырь в сей уикенд, целью которого является созерцание природы, возможное вдохновение, наброски и материал для будущих работ, как результат. Мол, на пару дней стань монахом, откажись от интернета и своего айпода, уединись от зашкаливающего потока информации, вкуси аскетизм, послушай и спой мессу, подступи к богу. Должно быть, это интересно. Какие же будут инсайты?

Так, выезжаем вечером в эту пятницу, ночуем там, субботу проводим в променадах по холмистому Лоретто и в воскресенье к обеду возвращаемся на кампус.

Иллюстрация на статью про День Лютера Кинга не понравилась редактору. Я там набросал Кинга. Он уверенной стопой наступает на слой земли, в котором я изобразил грозный образ южного плантатора с кнутом в руке, которая поднята на негра раба, с ненавистью в глазах смотрящего на своего хозяина. Кинг сам в смокинге, такой элегантный, каким он всегда и был. В верхней части рисунка выражение его лица твердое, вдохновленное. Кинг мечтает. И в его облаке грез с убежденным и гордым выражением выступает Обама, кто говорит «He had a dream…». Мол, хотел показать историческую судьбу чернокожего американца: он был рабом; затем в образе Мартина Лютера приобрел свободу, но сегрегация не оставляла его, и он боролся за настоящую свободу; и третья веха в этом становлении афроамериканца полноправным гражданином — Обама, первый чернокожий, кто занял самый высокий пост в государственном управлении. «It looks great but is too explicit», — искренне сказала Дженни, посоветовав упростить композицию.

По другой работе поручено задание не полегче: надо собрать сайт для нового учебного центра колледжа. С центра этого послали имэйл, объяснили, какие страницы будут на сайте, чьи контакты оставлять и прикрепили нужные фото. Супервайзер собрал нас, сделал пару своих фирменных шуток и начал распределять работу. Мне попались четыре страницы и еще написание CSS для главной. Другим ребятам веб-команды тоже по несколько страниц досталось. В общем, на обеих позициях дел навалом, но я получаю удовольствие от работы. Это хорошо.

И что там на завтра? Кажись, две главы по «From Poverty to Power» и посмотреть вторую часть «Призрака Леопольда» и потом, собрав знания с обоих источников, ответить на вопросы про гнёт колониализма в Конго. Книгу со смаком прочту: предыдущие главы и обсуждение их в классе много чего раскрыли для меня про третий мир. А вот с фильмом неохота: надо заметки делать во время просмотра.

А с дипакадемии не пишут. С интервью уже две недели прошли, пора бы уже известить меня о решении. Но и беспокоиться, думаю, нет причин: отвечал адекватно, они с монитора смотрели одобряюще, и завершили мы с позитивом, поблагодарив друг друга. Должно быть, получу положительный ответ.

9 февраля, 2013

Монастырь сестёр Лоретто, Кентукки. Утро, восьмой час. В постели ещё.

С днем рождения, подлинный и неистовый.

Загрустил что-то. Стукнуло двадцать лет, и я здесь, в какой-то точке земного шара. Один, без друзей, без семьи и, может, от этого и захандрил.

Может, просто привык к тому, что ДР мой всегда сопровождался пусть и иногда бедной, но всегда искренней и праздной радостью членов семьи и друзе.

Но полно! Глупости! Что там ДР или НГ или 8 Марта? Умные люди их не отмечают, это условность, это обычные дни. Вообще, после класса популярной культуры у меня такое мнение, что все массово-популярное есть мусор, ибо большинство людей не могут похвастаться ни аналитическим, ни критическим мышлением. Этакий ты сноб! Ха-ха-ха. А что? Для того, чтоб истинно радоваться какому-то событию, необязательно ведь эту радость привязывать к какому-то празднику. Праздники эти есть условности. Настоящий праздник для меня — это мой успех и успех близких.

Сейчас встану, приму душ, пойду позавтракать, затем погуляю с Кивером по местности и, вернувшись к 12 часам в комнату и удобно усевшись в кресле качалке с одеялом для ног и наслаждаясь вселяющим гармонию и спокойное торжество зимним серым туманом, буду весь день читать, созерцать внутренние образы и рисовать. А в фейсбуке пусть на моей стене будут оставлены сотни поздравлений, пусть в инбоксе будут десятки поздравительных сообщений, пусть Аманда бесится на меня за то, что не остался на кампусе праздновать ДР с ней. А я буду упиваться той кроткой улыбкой увяданья, что в существе разумном мы зовем божественной стыдливостью страданья.

Я буду упиваться уединением и блаженным пониманием того, что я устойчиво-счастлив от всего того, что окружает меня. Viva творчество. Одиночество viva.

12 февраля, 2013

Не приняли меня в дипломатическую академию. Сам декан написал. Я обратно пишу, спрашиваю о причине отказа; он отвечает, что низкие академические показатели мои виноваты. Да, ни в Баку, ни здесь я высоких оценок не получаю, но эти буквы (А, В, С) большого значения же не имеют.

Глубоко-глубоко внутри понимаю, что их решение уже не изменить, но все равно пишу декану, что такие исполины мысли, как Дарвин, Эйнштейн, Паскаль, Ньютон, Менделеев, Томас Эдисон, Миклухо-Маклай, Бетховен, Пикассо, Гасан-бек Зардаби, Вольтер, Пушкин, Чехов, Бунин, Наполеон, Черчилль, фон Бисмарк и многие другие в средней или высшей школах учились плохо и что академический успех вовсе не определяет потенциал личности. Потребовал, чтоб они на основе сего аргумента изменили решение. И лишь несердобольное «I am afraid it’s our final decision», отправленное им, завершило нашу переписку.

Я в смятении. Такого исхода не ожидал, не планировал. К себе в государственный вуз возвращаться не хочется. Но куда подамся? Что с жизнью сделаю? Надо поговорить с Вугаром.

Я в смятении, а тут еще уроки, работа, нескончаемые требования IREX-а и бремя ведения блога. Ну!!! Уволь меня из этих жалоб.

17 февраля, 2012

Земфира выпустила новый альбом, — заметил на ленте в VK. Называется «Жить в Твоей Голове»; песни понравились не все, но тех, что добавил в плейлист, наслушаться не могу. Вот это музыка! Наслаждение не хуже того, что получаю от Сплина или Duman.

Вообще, чем бы питалась душа человеческая, если не было ни музыки, ни литературы и, самое главное, живописи? Откуда бы она черпала себе энергию духовную? Что бы стало с ней без отменных образцов великой мировой культуры? Человек бы без них одичал, превратился бы в манкурта; и самое простое — не испытывал бы огромнейшего блаженства под застроченные мысли писателей, игривые рифмы да сравнения поэтов, прекрасные формы из-под кисти художников и говорящие фразы музыки. Человек бы лишился многого. И как классно, что в пору интернета я могу делиться своими творениями со своей целевой аудиторией и вызывать (сужу по комментариям) у кого-то такие же сильные чувства восторга, трепета и чего-то светлого, завораживающего и великого, какие творчество чьё-то вызывает у меня.

Вообще, в последние дни после отказа с АДА все больше попадаю под беспрепятственную власть той мысли, что мне в профессию надо выбрать художничество. Понимаю, что эта мысль берет корни еще с тех времен, когда я начал с жадностью вникать в интимную сущность свою и изучил себя до самых дебрей натуры. Затем, позаимствовав с книг знания про личности и творчество великих художников, нашел много схожестей с собой. Радовался, что я многим похож на них, и раз похож, значит, могу достичь таких же вершин мастерства, как и они. Значит, могу оставить для наследников такое же богатое духовное наследство, как и они. А то, что случается со мной в последние полгода, Америка моя, вообще делает меня настоящим художником: я рисую на работе и получаю за это деньги, я рисую для себя и других и получаю за это творческое удовлетворение — и целевая аудитория наслаждается картинами, и я. И, может, оттого и я такой счастливый и полон внутренней гармонии. И, может, оттого и мне надо стать художником, чтоб всю жизнь быть в таком тонусе. Но что б там ни было, думаю, самое важное просветление моей жизни свершилось: я есть художник, и надо развивать себя в этом направлении. Я художник и по натуре и по таланту. Осталось только добавить «и по судьбе».

Volcanoes erupting inside when I see the sparkle in your eyes.

21 февраля, 2013

Вугар удивился отказу от АДА. Мол, у меня же был хороший кейс. Договорились завтра в семь вечера поговорить по скайпу, чтоб обсудить какой дальнейший путь выбрать мне. Его мнение, конечно, не окончательное в моем выборе, но дельных советов он до сих пор надавал много. Может, и на этот раз что-нибудь толковое предложит. А так сам думаю не просто получить хорошее высшее, но учиться тому, что мне интересно. Хочу поступить куданибудь в Англию и затем, подав заявку на госпрограмму20, получить стипендию.

Плохо, что у меня нет средств, чтоб оплатить качественное образование где-нибудь в развитой стране. Отец не заработал и, следовательно, не оставил больших денег для моих инвестиций в свое будущее, а наследство — единственное имущество — продавать не собираюсь. Да и мать бы своей должностью бухгалтера не могла бы заплатить несколько десятков тысяч долларов на заграничное обучение. Плохо, что качество образования в университете моем азербайджанском не удовлетворяет меня. А ведь хочется учиться у себя дома, изучая своих людей, делясь творчеством со своими людьми. Плохо.

24 февраля, 2013

Все три девушки прошли интервью. Рад. Теперь им надо сдать TOEFL, и в этом помочь им я уже не могу. Сам не готовился особо, на курсы по этому тесту не ходил и, наверное, оттого и набрал 76 из 120. Надеюсь, они наберут больше. В общем, девчата молодцы.

Ну а я пока не молодец. Беседа с Вугаром результата не дала. Мы поспорили, и он в конце вообще отмахнулся от меня. Сначала говорили об одном и том же: попробовать поступить в английский вуз, ибо за образование в большинстве университетах этой страны госпрограмма наша платит. Были такие предложения как университеты Манчестерский, Бирмингемский, Шеффилдский, Ливерпульский, Ноттингемский и Лидский, где он сам учится. Еще сошлись на мысли, что мне надо снова сдавать ТОЕFL, ибо с 76 балами меня ни один английский вуз не примет. Разлад же начался, когда пришло время выбирать специальность. Я изъявил, что хочу учиться fine art-у, потому что по мере ведения блога и получения фидбека от людей нашел в себе неопровержимого художника и хочу оттого посвятить жизнь этому делу. Он поглумился над этим naïve переосмыслением жизни и сказал, что никто в Министерстве Образовании не станет платить несколько сотен тысяч долларов, чтоб я учился рисовать. «И чтоб рисовать, не надо где-то учиться, у тебя талант должен быть!» — сказал он. Когда же я начал было указывать на всечеловеческую важность живописи, глубоких мыслей на полотне и творческой энергии на употребление нетворческой людской породы, он вообще расхохотался, не пытаясь даже сдержать свою обидную ухмылку. «Окей, а какой ты сделал research, чтоб так утверждать?» — спросил он. Я ответил, что прочел много книг про великих художников, цели, функции и влияние культуры, посмотрел много фильмов на эту тему, взял класс популярной американской культуры, кой убедил меня в том, что массовое мышление есть пластилин и продуктами культуры можно из мышления этого слепить все, что угодно, и что мне через творчество угодно слепить из мышления глухонемой аудитории своей свободолюбивые стремления, тяготение к новым знаниям и навыкам, надобности понять себя, сформулировать цели и добиваться их, и тогда мне любо станет жить в таком обществе.

— И ты собираешься этого всего достичь через fine arts? Вообще, все, что ты перечислил — это в какой-то мере задачи образовательной политики, и раз ты движим такими высокими идеалами, то надо учиться не рисованию, а администрации и управлению образованием. С твоими-то целями такая специальность будет намного эффективнее, и вероятность того, что госпрограмма одобрит и выдаст стипендию на нее больше, — аргументировал Вугар. «Это сильный довод. Он прав», — подумал я про себя. «Но я не мыслю свою жизнь без живописи и хочу учиться только и только художеству. Вугар, для этого я родился», — ответствовал я. Сейчас понимаю, что это был кульминационный момент нашего разговора. Мой тон не к месту оправдывающегося человека вывел его из себя. «Я думал, ты парень умный, взрослый. А ты, оказывается инфантильный ещё. Делай что хочешь!» — сказал он, и, не дождавшись моего ответа, завершил звонок.

Решено: подаю в английские вузы на fine art или что-то смежное.

27 февраля, 2013

Надвигается мид-терм со своими грозными громоздкими заданиями. По социологии развития есть case-study, надо его изучить, понять по каким-таким причинам США притесняет фермеров Замбии, лишая их их законных рынков сбыта путём внедрения в те рынки под вуалью гуманитарной помощи излишние продукты своих американских фермеров по низким ценам, и, поняв это, проанализировать отношения всех стейкхолдеров от США и замбийских фермеров до международных организаций и ООН. Дело лихое — надо будет потрудиться, найти как минимум три источника — три перспективы. И надо начать уже в эту неделю.

По президентство и конгрессу надо сдать rough-draft21 курсовой работы. Я выбрал тему «президент и общество». Хочу исследовать президентство Кеннеди, и особенно его инициативы в образовательной политике.

По созерцательному рисованию надо собрать все свои наброски и зарисовки, что накопилось до сих пор и, нарисовав карандашом что-нибудь большое и потруднее, отнести в кабинет Либби. Ещё будут тесты по техникам, — детские игры. От французского же отказался ещё в начале семестра — просто-напросто не делал задания. А по перкуссии — ничего.

Ну ладно, до дедлайнов все успею. Пора бы теперь подумать о путешествии во время каникул после мидтерм экзаменов. Через пару месяцев возвращаюсь, а погулять еще не погулял: только в Цинциннати был да внутри штата. Но ничего, весенние каникулы длятся десять дней. Думаю поехать в Чикаго, побыть там три дня и затем выехать в Нью-Йорк за Метрополитен-музей и, может, с Нью-Йорка поеду в города Новой Англии. Проблемы с транспортом и местом, где оставаться уже решил. Поездку в Чикаго организовывает центр для иностранных студентов: нескольким студентам надо в Чикаго пойти в посольство Франции за визой — они этим летом едут в Париж, чтоб летний семестр учиться там (study abroad называется, чего в наших университетах, кроме АДА, нету), — и заодно хотят погулять по городу. Сью сообщила мне об этом, и я решил присоединиться к ним. Удобно: заплачу 300 долларов и буду свободен и от резервирования номера в отеле, и от покупки автобусных билетов, и еще в эту сумму входят питание и посещение пары музеев и достопримечательностей. А вот с Чикаго до Нью-Йорка думаю ехать на автобусе. Дорога долгая и, наверное, утомительная, но автобус оптимальный выбор: и дешево, и можно увидеть города, через которые проезжаешь. В Нью-Йорке буду оставаться у земляка, Аяза, которого нашел через знакомых в фейсбуке. Написал ему, попросил приютить меня на несколько дней, он согласился. Ему двадцать с чем-то и уже несколько лет живет здесь. Только надо до прибытия написать ему точное время и дату, чтоб он знал, где и когда встречать меня. А с Нью-Йорка обратные билеты уже купил: сначала в Кливленд, оттуда в Цинциннати на одну ночь погостить у Патриции, и в воскресенье утром буду в Берее.

Планы, однако, авантюристические, если принять во внимание, что еду один и что по дороге, да и в городах тоже, может случиться все, что угодно. И тем более я без телефона. Но ничего. Не в таких ситуациях я был, не с такими минимальными ресурсами решал задачи.

3 марта, 2013

Так легко, оказывается, подавать документы на бакалавриат в британские университеты. У них есть UCAS — что-то вроде нашего TQDK.

UCAS, Universities and Colleges Admissions Service, централизованная система приема заявок на бакалаврские степени в университеты Великобритании. Ведь как обычно поступаешь в какой-нибудь западный вуз? Связываешься с ним, уточняешь, какие требуются документы, платишь тридцать, пятьдесят, а то и сто условных единиц, как плата за заявку, подаешь и потом ждешь ответа. А с UCAS не так. Ну, почти не так.

Здесь у студента есть право за раз выбрать сразу пять вузов, и за заявку платишь всего двадцать четыре фунтов стерлингов. Но есть одно ограничение — специальности, выбранные из списков намеченных вузов, должны быть схожи по профилю. Но и здесь есть плюс — в таком случае писать приходится всего одно мотивационное письмо в пятьсот слов.

Я всё сделаю: и университеты со специальностями выберу, и мотивационное письмо напишу пробивное, и заявочную сумму оплачу, да одно дело покоя не дает — надо подготовиться и пересдать TOEFL. С 76 балами ни в какой англоязычный вуз меня не примут. Но средь этой кутерьмы уроков, приближающихся мид-терм экзаменов, пятнадцати часов работы в неделю и по одной картине в месяц нету ни охоты, и надеюсь, ни времени, ни сил готовиться к TOEFL: эти длиннущие тексты, слушать эти еле разборчивые лекции и диалоги, писать эти занудные сочинения, и нервничать от того, что за пятнадцать секунд не смог придумать ничего интересного, чем бы можно было удивить на разговорной секции проверяющего тесты человека. В общем, этого всего я делать не собираюсь. Подам заявку и в мотивационном письме насчёт уровня английского отпишусь весьма вычурным аргументом, что вот уже как год живу в Америке и что английский мой, конечно же да соответственно, подвешен.

Думаю, если американская комиссия дала мне стипендию с моим срезом по логике, то такой восполняемый недостаток как 76 балов по TOEFL для приемочной комиссии английских вузов — это не причина отказать студенту.

Короче, надо подготовить все и в скором времени подать.

8 марта, 2013

Этот чувак интересен. He says he wants a revolution.

В музыкалке после класса перкуссии я присел на диван в фойе и стал ждать Мерион. Мы договорились с ней встретиться там в шесть и вместе пойти пообедать. Я сидел и читал в айподе статью про реакцию общества на татуированных людей в России. Через несколько минут туда пришёл он со своей гитарой. Вытащил ее — это дешёвая линия Squier стратокастер от Fender — и начал репетировать какие-то кантри фразы. Из-за моего обыкновения заговаривать со всеми с виду нормальными, у кого есть струнный инструмент, меж нами завязалась беседа.

По первым двум минутам общения я невольно засёк в нем огромную злую злость на что-то и захотелось узнать причину. Вскоре наш разговор превратился в интервью — я задавал вопросы, он думал и отвечал. Оказалось, что ему не по душе то, что в связи с инаугурацией нового президента колледжа на кампусе установили по несколько песчаных памятников, символизирующих какие-то события или личности из истории заведения. Мол, на эти монументы потрачено, как он узнал, больше пяти тысячи долларов, которые, мол, между прочим, могли бы спасти чьи-то жизни в Африке.

— Эти люди в Африке умирают от голода, от жажды, от эпидемий, а мы здесь на бешеные деньги строим какие-то мемориалы из песка, которые после десяти минут дождей превратятся в mess, — шепелявя и с истинной верой в сказанное обосновал он свое отношение.

«Ок, — подумал я, — еще один Kony 2012 или Occupy the Wall Street».

— А откуда ты знаешь, что в Африке люди гибнут от дефицита еды и от болезней?

— На кампусе уже которую неделю идут презентации на эту тему. Нам всем же разослали имэйлы про эти события, ты не заметил? — сказал он, желая вовлечь меня в свою борьбу.

Меж тем его волнение спало, и он перестал плеваться при разговоре.

— Нет, не заметил что-то. Ок, а что ты сделал для того, чтоб помочь им? И, вообще, уверен ли ты, что твоя помощь нужна тем самым людям в бедных африканских странах? — задал я вопрос, ответ на который, по моим расчетам, должен был вызвать у него просветление, что его борьба с кипящей злостью внутри тщетна. Если бы этого не случилось, я готов был привести все аргументы с той статьи одного журналиста с Уганды, который писал про «тягу к героизму» у белых с переднего света, которые хотят принести свет в бедные африканские общества и спасти черных. Мол, будто у чёрных у самих нет ни ума, ни воли, ни сил справиться со своими проблемами, и им просто необходима помощь белых. Я задал вопрос, и в тот же момент с громким звуком открылся лифт. И наше внимание автоматически переключилось на выходящую из лифта Мерион, которая, увидев нас, поспешила помешать закрытью дверей и позвала меня.

К сожалению, ответа на свой вопрос я не дождался. А ведь так близок был момент постижения этим чуваком напрасности собственной злости. Ведь будучи злым невозможно бороться за мир во всем мире.

13 марта, 2013

Да вот вчера перед сном на странице своей в фейсбуке написал статус о том, что требуются «интеллектуальные, любознательные и адекватные» админы, — старая команда мало публикует, села оттого страница совсем. Написал статус и в менеджере рекламы поставил его на пятидолларовый boost. Сегодня три человека откликнулись, и со всеми в переписке провел что-то вроде собеседования. Один чувак меня очень поразил. Я задал ему стандартных три вопроса:

— Какое имеет образование?

— Знаком ли с тематикой нашей страницы, и какие будут источники и темы контента, что он собирается публиковать на странице?

— Сколько часов в день он будет активен?

Итак, Шаман — такой он себе выбрал ник, — учится в одиннадцатом классе в одной из бакинских школ, знаком и любит нашу страницу, станет делиться «всякой интересной инфо», может публиковать семь часов в день: с девяти утра до двенадцати дня и с семи вечера до одиннадцати ночи.

— А что, так много свободного времени? — спрашиваю я. — Если ты в этом году оканчиваешь школу, значит ходишь на интенсивные подготовки, и вроде у тебя не должно быть столько свободного времени. Так?

— Я на подготовки не хожу, — пишет он.

— Как? Не хочешь поступить в университет? — домогаюсь я с возрастающим интересом к отклонению от нормы.

Впрочем, зачем цитировать всю переписку? Оказывается, что он не учится оттого, что ректор какого-то частного вуза бакинского есть друг его отца, и оттого «место его уготовано», и плюс у него есть иномарка, айфон да кепка Obey, — смотрел его фотографии. Что ж, я пообщался с ним, указывая на то, что лучше ему самому стать на ноги. Он, кажется, понял меня.

Такие, как он, еще больше воодушевляют меня на заветные цели помочь сверстникам понять насколько важно писать свою жизнь своей кистью, насколько важно найти свой талант, насколько важно получать новые знания да навыки и насколько в конце концов важно через любимое дело достичь финансовой независимости в этом бренном-бренном мире.

И Вугар прав: на этом пути творчество не самое эффективное средство. Картинами в выставочных залах и интернет блогах до сознания сотен тысяч представителей молодежи не достучишься — нужно размахнуться общественной деятельностью, устраивать мероприятия, заинтересовывать «Шаманов» и иже с ним. Надо вести пропаганду, внести чтение и образованность в систему ценностей массы. Тогда эффекта будет куда больше, а творчество пусть будет для понимающих. Ведь еще с первобытнообщинного строя творчеством занимались удовлетворившие свой голод и сон, у них было больше времени, а бедные всё ходили за добычей или хозяйством занимались, и времени, следовательно, у них на творчество не оставалось. Хотя, если общий уровень и качество образования поднимутся, то и понимающих творчество будет больше.

Как прекрасно посвятить свою жизнь такой великой идее! Да здравствует солнце, да вскроется тьма!

15 марта, 2013

Всё! Все задания мидтерма подготовил и отправил профессорам. Ничто более не тревожит разума моего.

Завтра в шесть утра должен быть в центре для иностранных студентов. Оттуда выезжаем в Чикаго. Руммейт еще вчера уехал к себе в Огайо — могу ставить громкую музыку без угрызений совести. Вообще, уехали почти все. Кампус опустел, — как и всегда бывает перед каникулами.

Сейчас девять вечера. Съем пасту свою с альфредо соусом, полежу немножко, отбалдею; и если блаженная дремота не перейдет в крепкий сон, встану и продолжу работу над картиной.

Пару слов про неё: после того, как мы с классом по рисованию в монастыре сели по кругу вместе с братом Поль и послушали его лайф-стори о том, как он в семнадцать лет бросил всё и переехал в монастырь, чтоб посвятить жизнь молчанию и приближению к богу, у меня зародилась идея запечатлеть эту сцену, хоть и с малыми изменениями. Итак, в глубине просто обставленной комнаты сидит спокойной позой добрый, старый монах, который с завлекшимся видом рассказывает о чем-то. Вокруг него молодые студенты самых разных национальностей и верований: и русоволосая американка, и чернобровые бородатые мусульмане, и узкоглазый азиат, и широконосые чернокожие парни африканцы и такие же девушки афроамериканцы, и еврей с кипой на голове, и краснокожие латиноамериканцы, с виду темпераментные коренные жители Америк — индейцы. Выражение лица каждого из студентов в той или иной степени хранит заинтересованность в речи центральной фигуры. Картину назову «Толерантность», ведь что ни говори, но Америка толерантна. У них даже в законодательном органе сидят несколько мусульман, и президент чернокожий.

Над образами работал ещё с приезда из монастыря, а картину, должно быть, закончу к концу месяца.

16 марта, 2013

Чикаго. Три часа дня.

Хорошо доехали, я спал почти всю дорогу. Сейчас мы в отеле. На дворе северная зима — хоть и середина марта, но снег еще не растаял. Пасмурно, моросит. Но в номере тепло, уютно, и хорошо, что я его не делю ни с кем: больше личного пространства. Программа тура показывает, что в шесть надо собраться в фойе, чтоб встретиться с какими-то выпускниками нашего колледжа, которые, по словам ребят, повезут нас в центр пообедать в ресторане, погулять по ночному городу и дальше дадут нужные ориентировочные советы. Значит, до шести свободен: можно прогуляться по лесу, что вижу за окном, и затем принять душ.

Позднее.

Одиннадцать часов ночи, у себя в номере.

Стоит записать все свои впечатления.

Отель находится на окраине города, и потому добираться до центра пришлось на метро. Как я понял по информативным указкам в станциях, чикагское метро огромное: станций сто сорок пять, линий восемь. В станции мы приобрели магнитные карточки с проездными на три дня, и, проехав, кажется, девять станций, вышли в даунтауне. Ребята стали фотографироваться, я присоединился к ним. Нас со всех сторон окружали высокие деловые башни с сотнями офисных комнат, ресторанов, баров и магазинов. На первых этажах таких зданий полно фаст-фудов разных, разных настоящих ресторанов или магазинов или каких-то других заведений. Все это очень привлекательным голосом зовет зайти внутрь в северный мороз и согреться и, может, купить что-то. Вскоре мы зашли в какой-то ресторан и поели рыбы. За столом впервые за вечер удалось поближе познакомиться с нашими гидами: Эмили и Ричардом. Приятные ребята. Выйдя с ресторана, мы снова пустились гулять по городу. Опять же нас окружали высокоэтажки, магазины, рестораны и линии метро над головами. Людей в городе было мало, но те редкие образы, что я видел, глубоко врезались в память: счастливые, красивые, пьяные, но с виду не бунтующие молодые люди с не менее пьяными и красивыми девушками в обнимку, женщины-одиночки с питомцами рядом, грязные бомжи с картонами в подстилку, серьезные осанистые мужчины, быстрой поступью шагающие мимо. Хотелось оторваться от своей группы и пойти познакомиться с некоторыми из них. Но ничего. Группа уже списала меня в социопаты, завтра разъединюсь с ними и пойду исследовать один.

Мы гуляли, и я, видя ночной город с такими же улицами и машинами, как и в игре Need For Speed: Underground 2, вспоминал беспечное детство. Прогулявшись довольно долгое время, мы простились с гидами нашими и, оставленные на свое попечение, побрели в сторону метро. В вагоне я слышал столько разных языков, будто попал на какое-то международное мероприятие, где всем присутствующим разрешено говорить на своем языке. Ну, такая она: безликая Америка с сотнями разных лиц со всего мира. Ок, очень устал. Засыпаю.

Уже 18 марта, 2013

Два часа ночи, в номере.

Устал же я! Был во многих местах, опишу самые интересные моменты.

Значит, с утра я оставил группу и после завтрака один поехал открывать город. В метро безуспешно попытался познакомиться с девушкой, что села рядом. Она вытащила книгу и стала читать. Я заметил, что книга на русском и вежливо поинтересовался названием книги. Девушка на русском ответила, что это Тихий Дон. Я попытался завязать разговор, но не получилось. Слишком интровертной оказалась Анна. По выходу из метро ориентируясь гугл-картами на айподе, я дошел до Navy Pier — место такое многоэтажное развлекательное. Мне понравился только музей садоводства на втором этаже. Там было очень красиво. Около выхода продавали растения, и я, не сдержавшись, купил одно низкорослое. Теперь придется таскать его до Нью-Йорка и оттуда в Берею. А с Береи вообще в Азербайджан. О Господи! Пожалев о том, что потратил время на дурацкий Navy Pier, и, отобедавши в ресторане каком-то итальянском, я направился в Институт Искусств, куда дошел в половину второго, и о! Что встало передо мной? И архитектура красивая, завораживающая, и коллекция — просто художественный пир: я впервые в своей жизни воочию увидел Гогена, Ренуара, Ван Гога, Сёра, Кайботта, американца Вуда, Моне, Сезанна, Мане, Тулуз-Лотрека, Матисса. Все время, что провел в музее, я словно был оторван от земной реальности и витал где-то в другом мире.

Очень жаль, что успел посмотреть всего два зала.

С музея вышел в половину седьмого и на такси доехал до Виллис Тауэра, на сто третьем этаже которого есть смотровая площадка SkyDeck. Я добрался туда, купил билет и, пройдя несколько очередей, дошел до лифта, который за минуту поднял нас на сто третий этаж. И с этого этажа, мне открылся вид на весь Чикаго: и на озеро, и на речку, и на здания, и на приближающуюся ночь и огни большого города. Сегодня погода была неясная, и оттого отчетливо были видны только ближайшие вышки, некоторые из которых имели посадочные площадки на крышах. Еще дальше виднелись самые высокие этажи далеких вышек, окутанных в серый туман. А еще дальше где-то в пьяном тумане земля соединялась с небом, размытом в горизонте. Захотелось почувствовать себя пилигримом и предаться нахлынувшим от вида туманного города размышлениям. Сел у окна, надел наушники и всмотрелся в город. Вскоре сумерки перешли в темень, и освещенные оранжевым цветом фонарей дороги Чикаго стали напоминать жилы города. Торжественная элегия внутри меня переросла в раздумья о многогранности Чикаго, как собирательном образе больших городов Америки. Передо мной зиял, как бездна, город джаза, длинноногих барышень, баскетбола, город красивой жизни, репа, бородатых таксистов, нищих пьяных мужиков, богатых бутиков и отелей, город матерей-одиночек, криминала, бизнес-центров, музеев искусств и пестрого ряда представителей всяких национальностей в очередях на туристические объекты. Не думать об этом было не возможно.

После SkyDeck-a я направился в макдак, чтоб покушать и решить, куда еще пойти. Я думал о поэтическом вечере или о кинотеатре. Но ища в интернете мероприятия на эту ночь, случайно наткнулся на информацию о концерте какого-то квартета в Джаз Центре Чикаго. Сразу забронировал столик и пешком направился туда; карты показывали, что место находится рядом. Признаюсь, что прохаживая по ночным безлюдным улицам города мне было страшно. Вспоминались те фильмы с бандитами в таких рода улицах и предостережения Дженни, что Чикаго — это опасный город. Но, слава богу, с чертовым авантюристом ничего не случилось. Дошел до Джаз центра, и с половины одиннадцатого до половины первого часа наслаждался живой музыкой. Побыть в Чикаго и не послушать живого джаза глупо. От концерта был экстаз. Слушал музыку, видел, как музыканты вкладывают в нее душу, чувствуют аудиторию и сами наслаждаются этим, и я таял в упоении.

Музей искусств и джаз центр — это две достопримечательности, которых я не забуду никогда.

С Джаз центра уходить не хотелось, но близилась ненадежная ночь, и пора было назад. Я сфотографировался в центре, вышел оттуда, дошел до ближайшей станции метро и доехал до своей станции. А оттуда сел на такси и добрался до отеля. Шон и Купер ждали меня в фойе отеля. Я извинился за то, что не оповестил их, и, не дослушав их ответа, поднялся по лестнице наверх. Не хотелось, чтоб они испоганили расспросами чудесный день.

Принял душ и лежу в постели, безмерно счастлив и доволен жизнью. Завтра выезжаю в Нью-Йорк, дорога будет долгая. А сейчас засыпаю, если, конечно, от воспоминаний и впечатлений получится.

19 марта, 2013

Девять часов утра. Нью-Йорк, в Данкин Дунатсе на сорок второй улице.

Доехал в восемь. С автовокзала выходить не хотелось, хотелось спать. Но всё-таки уговорил себя покинуть это кипящее бомжами и другими пассажирами место, ведь всё равно в таком гаме не поспать.

Вытолкнув выходную дверь, ввалился в быстрое течение толпы, словно маленькая рыбка, случайно вплывшая в сильное течение в большом океане. Вдруг люди самых разных внешних видов, говоров, цветов — как кожи, так и одежды — окружили меня, неудержимо шагая или мне навстречу или в том направлении, что и я. Я попал в ступор и стоял с минуты такой, потерявший голову от стремительной скорости жизни вокруг. Было то же самое ощущение, которое сразу осело во мне в первые дни в кампусе — что-то новое, давно ожидаемое, странное и почему-то совсем не вызывающее эйфории и радужных впечатлений. Не то, что бы Нью-Йорк не понравился сразу. Просто в эти замедленные кадры первых впечатлений, когда я нашел себя в центре больших зданий с мигающими первыми этажами и кучей логотипов, быстро двигающихся мужчин, женщин, девушек и парней с не такими приветливыми лицами, которых я давно привык видеть в Берее, а также многочисленных аудио слоев от машин, реклам, толпы и своего внутреннего голоса — в буйном круговороте этих уже отшлифованных в памяти впечатлений я в одно мгновенье, оторвавшись от реальности вокруг, вспомнил самое светлое, милое детство… Вспомнил, как сильно хотелось сюда, в Нью-Йорк. Вспомнил первое заочное знакомство с недоступной тогда Америкой, вспомнил Майкла Джексона и Тома Сойера. И вот, в двадцать лет я в Нью-Йорке, мечта исполнилась. Это классно! Пусть даже идет дождь и шумно ужасно.

Сейчас допью латте, доем пончик и выйду бродить. Впрочем, намереваюсь найти туристический автобус для экскурсии по городу. Потом, если сегодня останется время, посещу Статую Свободы, Музей Истории Американских Индейцев, что рядом с портом, и в шесть уже надо быть у Таймс Сквере — с Аязом встречусь. Он говорил, что с Нью-Йорка до его дома в Нью-Джерси 20 минут езды на автобусе. Финансы пока еще не истощились, в кармане две двадцатки, а в карточке около ста семидесяти долларов.

Что ж, пора! Туда, где синеют морские края.

Позднее.

Нью-Джерси, в доме Аяза. До полночи полчаса.

Аяз выделил мне место в гостиной, дал матрас и простыню с одеялом. Заботливый хозяин с не достающим человека гостеприимством. Но давай всё по порядку. Знаю, ты и так про все напишешь.

Мне повезло. После выхода из фаст-фуда, прошагав в неопределенном направлении несколько метров, увидел, что через дорогу, на каком-то авеню, набирает пассажиров туристический двухэтажный автобус. Поспешил туда, заплатил тридцать долларов и поднялся на второй этаж автобуса — на первом свободного места не было и, вообще, из-за пасмуры ничего за окном не было видно. Но и на втором было не просто: все места с защищающим от дождя покровом над собой были заняты. Пустели только задние сидения, промокшие от дождя. Туда и пришлось сесть. Плевать было на дождь! Хотелось видеть город и находить те здания или места, о которых гид своим наигранно счастливым голосом так впечатлительно рассказывал. Скоро моему примеру последовали несколько других смельчаков, и тогда я перестал чувствовать себя единственным промокшим.

Иногда приходится сидеть под дождем ради тура по Нью-Йорку.

По мере передвижения по городу, гид рассказывал про места, которые имели ту или иную короткую историю. Например, Таймс Сквер, музей секса, какой-то отель, где оставались Майкл Джексон, Леди Гага и прочие популярности, какое-то кафе, в котором снималась какая-то серия Секса в Большом Городе, потом универмаг Macy’s, Бродвей (это вообще отдельная история), Гринвич Вилладж, Чайна таун, Мемориал 9/11, Бруклинский мост; и тут гид объявил, что следующий пункт назначения — это Статуя Свободы. Я безгранично обрадовался: за тридцать долларов я проехался почти по всему Манхеттену, узнал многое о городе, изящным образом промок и добрался до Статуи Свободы. Автобус остановился, я вышел и сразу заметил здание Музея Истории Индейцев, куда и направился отчасти ради культурной практики, и отчасти, чтоб высохнуть. В музее этом провел полтора часа, согрелся и готов был снова выйти на улицу под дождь, чтоб добраться до Статуи и снова промокнуть.

Последовав указкам, я дошел до порта и увидел вдалеке Статую Свободы, на которую суровый туман Атлантического океана словно малой кистью нанес легкий слой серости, тем самым задав ей загадочность. Покупая билет, я спросил у кассира: «Доставит ли корабль нас до острова статуи?» Он с не проницательным лицом ответил, что остров этот уже как год закрылся — ремонтируют статую. Что ж, я немножко разочаровался; но взяв свой билет, я пошел в корабль. Как и можно было ожидать, в такой дождливый день туристов было мало. Корабль тронулся и стал медленно отдаляться от берега, который со временем остался под серым покровом тумана. Безудержно моросило, и оттого, пока корабль не подошел к Статуе вплотную, я оставался в зале. Но когда мы начали уже приближаться к ней, подавив всякие неприятные ощущения от сильнейшего ветра и дождя, я вышел на палубу увидеть ее воочию. Другие туристы стали фотографироваться, и только я и одна женщина меланхолично всматривались на Статую, вспоминая свою американскую мечту. Я почувствовал себя эмигрантом конца девятнадцатого века, который после долгих, утомительных недель плавания с Европы увидел этот символ и в тот момент до самого дна своей сущности поверил в лучшую жизнь, поверил в Америку.

Вспомнился эпизод из фильма «Легенда о пианисте». Что же там, в начале фильма говорил скрипач, этот пузатый друг пианиста? Ну, примерно следующее:

«Быстрый взгляд на море — и он видит ее. И он замирает, как вкопанный, а сердце его колотится. И каждый раз, каждый проклятый раз — клянусь, — он поворачивался к нам, к судну, к каждому из нас, и кричал:

— Америка!

Парень, который видит Америку первым, есть на каждом судне. И не думайте, что это случайность или оптический обман. Это судьба. Это те люди, которые всегда имели тот самый момент отпечатанным в их жизни. Даже когда они были еще детьми, можно было заглянуть в их глаза и, если вы вглядитесь достаточно внимательно, уже тогда могли увидеть в них ее, Америку».

Да… Америка.

Кстати, статуя сама не такая высокая. Видел я «Родина-мать зовёт!» на Мамаевом кургане. Вот это здоровенный, высокий памятник. А эта статуя с фотографий кажется такой высокой, потому что стоит на высоком каркасе.

Что ж, Статуя Свободы поэтична, и, чтоб увидеть её, стоило выигрывать стипендию и тащиться сюда из далекой Азии. Эту Америку я никогда не забуду.

Корабль причалил обратно к берегу в половину пятого, и я подумал, что как раз есть время сделать то, что хочется — пройтись по Манхеттену пешком от порта до Таймс Сквер. Дождь и в этой затее преследовал меня по пятам.

В Манхеттене несложно ориентироваться. Полуостров словно сграблен прямыми широтными и долготными улицами. С востока на запад расположены больше 170 нумерованных улиц, с юга же на север тянутся 12 авеню. Правда, это не относится к нижнему Манхеттену, по той причине, что к тому времени, когда мэрия города решила привести в порядок все ново- и ново-добавляющиеся с севера улицы, улицы южной части имели уже установившиеся названия, — заселение Нью-Йорка началось отсюда. И я, все время идущий на север, за час с лишним пересек нижний Манхеттен и сорок две улицы до Таймс Сквера и к шестому часу стоял у телефонной будки, где мы с Аязом договорились встретиться.

Аяз парень хороший, с шекинским акцентом, — что я сразу засек. Ему двадцать шесть, он из Шеки, в Азербайджане учился информационным технологиям в Университете Хазар. Окончил там бакалавриат и поступил на магистратуру в Америку, в какой-то университет в Висконсине. Все за свой счет. Выучился, нашел в Нью-Йорке работу по своей специальности — networks security, кажется, — и остался здесь. Говорит, что жил и в Бруклине, и Манхеттене, и в Бронксе, но все эти шумные клочки большого Нью-Йорка ему не понравились, и в поисках покоя и тишины он перебрался сюда, в маленький городок в Нью-Джерси. Что ж, машина у него есть, и потому большие расстояния ему нипочём.

Домой мы доехали в половину седьмого. Аяз осведомился, голоден ли я, на что я не таясь ответил утвердительно.

— Как давно ты не ел из нашей кухни? — спросил он.

— С самого приезда сюда, с августа.

— Тогда поедем в турецкий город неподалёку. Там больше девяноста процентов населения тюрки, и рестораны все турецкие, и товары в магазинах с Турции. Маленькая Турция, в общем.

В Америке полно таких разных маленьких национальных городков.

По дороге мы говорили о нашем роке, про группы Midnight и Ozan да о том и сём. И еще я узнал, что Аяз уже четыре года не был в Азербайджане и в скором времени туда не собирается. Я спросил про причину, но, так как мы уже доехали до пункта назначения, беседа наша оборвалась. Мы зашли в магазин, чтоб он купил себе сигареты, и на витрине я завидел pişmaniye в зеленом пакете, прямо как в Баку. Сразу купил. Давно я не вспоминал про Баку.

Итак, мы вышли из магазина и направились в ресторан напротив. По бородам, напористым тембрам говоров на турецком и религиозным кольцам на пальцах понятно было, что посетители все тюрки. Мы заказали лахмацун и чечевичный суп. После того, как официантка в хиджабе, взяв наш заказ, ушла, наш разговор возобновился.

— А почему ты не едешь на Родину и, вообще, предпочёл жить и работать здесь, а не в Азербайджане? — спросил я.

— А зачем туда ехать? Единственное, что может тянуть туда, — это родители. А они приезжают сюда каждое лето. Меня многие друзья по университету с Азербайджана приглашают в Баку на работу. Говорят, что зарплата будет высокая — пара тысяч манатов, что я заживу как король. Но я отказываюсь. Ты сам знаешь, наверное, как притесняют у нас там, как вышестоящие тянут за ноги в панике, что ты разовьёшься и станешь лучше их в профессиональном смысле и затем займешь их места. Это, наверное, так не только в IT сфере. Люди у нас не любят прогрессировать и прогрессирующих не любят.

— Ты прав, — поддакивал я.

— А здесь совсем не так. Вот, например, в прошлый раз во время коллективного обсуждения одного проекта я нашёл и огласил ошибку своего супервайзера. Он стоит выше меня, и выше нас обоих стоит менеджер проекта, который был на том обсуждении и всё слышал. Супервайзер искренне поблагодарил меня, похвалил и даже спросил, как можно ошибку ту исправить. Случись мне найти ошибку вышестоящего или же коллеги азербайджанца перед его шефом, поступит ли он так же? Нет.

Аяз так завлекся рассуждениями, что не откусил ни кусочка от своего лахмацуна. Видимо, я своим вопросом наступил на больное место.

— А ещё, — продолжал он, — говорят, что климат и природа у нас в Азербайджане уникальные, что такого места с чистым воздухом и благодатной землей не сыщешь нигде, что там есть девять из одиннадцати климатических зон. Все это, конечно, интересно. Но природа Америки ничем не уступает. На территорию этой страны поместятся пятьдесят, а то и сто стран типа Азербайджана; и потому здесь есть и горы, и озёра, и реки, и леса живописные и целых два океана на двух берегах материка. Летом, когда в Нью-Йорке бывает нестерпимо жарко, мы с друзьями на уикенд едем в Мэйн. Зимой мы едем, например, в Нью-Орлеан. То есть я хочу сказать, что природа здесь не хуже, чем в Азербайджане. Ещё кое-что. В Азербайджане мало развлечений для молодёжи. Вот поеду я туда, пару дней останусь в Баку, потом переберусь в Шеки — и всё время будет скукотище мертвое. А здесь мне жить интересней. Здесь развлечений больше: мы с друзьями ходим на баскетбольные игры, болеем за Нью-Йорк, прыгаем с парашютом, едем на природу, бываем на концертах, на шоу комедиантов, на разных интересных выставках, на рыбалку, в барах, путешествуем, в конце концов. Азербайджан такой красивой и интересной жизни не представляет.

— Ты так думаешь? — спросил я, по ходу получая удовольствие от разговора с таким рассудительным собеседником, как он.

— Да, тамошним людям всё это не надо. Другие у них ценности, и зарплаты низкие, соответственно.

— Да, это так, — с грустью подтвердил я.

— И последнее, — сказал он. — Люди у нас не такие, как здесь. В Азербайджане они не доброжелательные, подавляемые и оттого подавляющие как в обществе, так и в семье, незнающие и оттого не практикующие свои права и свободы, с низким культурным уровнем, с предрассудками, с ограниченным кругозором, со злостью внутри, с агрессией снаружи… Сколько тебе лет?

— Недавно двадцать исполнилось.

— Вот, подрастёшь и все сам поймёшь. Поймешь, почему я и многие другие, «покидая родину», предпочитают жить в Америке. А пока правильно делаешь — учись здесь, путешествуй, развивайся.

На этом его совете интересная часть нашей беседы завершилась. Дальше мы говорили о моих планах получить стипендию от государства и учиться в Англии, о моих творческих воззрениях, о его хобби играть в хоккей и о многом другом. Он довольно интересный человек.

После турецкой пахлавы в десерт мы закруглились с едой и, сев в машину, приехали обратно.

Этот день, наверное, самый лучший день мой в штатах.

Завтра собираюсь целый день провести в Метрополитен-музей. Это должно быть что-то. Прогноз погоды на айподе показывает, что с послезавтра начнутся солнечные дни. Вот когда погода прояснится, тогда и пойду гулять в Центральном парке. А так в списке мест, куда хочу пойти, есть Коллекция Фрика, книжный магазин Стренд, Лонг-Айленд, «маленькая Одесса» и Дитмас авеню в Бронксе, на котором, как мне помнится со слов Джейкоба, живут азербайджанцы и есть пара азербайджанских ресторанов. Да и ещё, обязательно надо в течение двух-трёх дней написать мотивационное письмо для подачи в UCAS, а то боюсь, не успею.

Сцен или сюжетов, по которым можно было бы нарисовать следующие картины для блога, пока нет. Но это только первый день был. До отъезда, наверное, придумаю.

21 марта, 2013

Центральный Парк. Четыре часа дня.

Хорошо здесь! Солнце греет меня, вокруг люди ходят счастливые и дети играют, бегают туда-сюда, бесятся шумные. Вошел в парк с пятого авеню, на котором и расположена коллекция Фрика. После Метрополитена-Музея коллекция сия, конечно, не могла сильно удивить. Но там я почувствовал другой колорит. Были работы и Вермеера, и Гойи, и Рембрандта, и Веронезе, и Давида, и Ренуара, и Шардена. В общем, я смотрел, охал внутри перед величием и оторваться не мог. На «Офицер и смеющуюся девушку» смотрел так долго, что очнулся, когда онемевшие ступни заныли острой болью. Это было что-то. Вермеер… Но великолепие музея не только в картинах. Там атмосфера особая. Там атмосфера изящества. Большие залы и комнаты с красивыми драгоценными предметами, прекрасной мебелью, каминами и другими деталями, цепляющими голодный на такой шик взор. Я ощущал себя миллионером начала двадцатого промышленного века. Кроме картин, внимание привлекло и коллекция часов: механизм работы некоторых я не понимал, — что есть достижение музея — обворожить посетителя. Кроме всего очаровывающего, там, внутри дома, есть еще и журчащий фонтанчик с мраморными скамьями и растительностью вокруг воды.

Я сел туда с намерением переварить всё то божественное и роскошное, что увидел, пока гулял по особняку. Фотографировать в музее, конечно же, нельзя, и потому, напоследок купил пару открыток.

Даже не верится сейчас, что место это, дизайном и зарядом столь чуждое современному миру, расположено в нескольких сотнях метров отсюда.

Ну, что? Раз солнце греет, раз тепло и уютно, то неплохо было бы начать писать мотивационное письмо. Начну как обычно — с брейнсторминга, а там уже видно будет, как построить писанину.

Хорошо же быть в Нью-Йорке — чувствую себя в самом центре мира.

22 марта, 2013

В нью-йоркском метро, два часа дня.

После спуска с бруклинского моста зашел в метро и проехал уже пять станций, а до Дитмас Авеню еще четыре осталось. И вообще боюсь, что сел не на тот поезд. Вот в Чикаго в метро было не так трудно сориентироваться, а здесь, блин, линии дублируют друг друга, в информативных картах в станциях черт сломает ногу, спрашивать у кого-то не хочется — все неприветливые какие-то, да и спускаться сюда как-то стрёмно. Но хорош. Если и не доеду, то вернусь этим же поездом обратно. И лучше написать про Стренд.

С девяти до двенадцати был в этом книжном магазине. Магазин довольно большой, а точнее, длинный: само заведение пиарит, что в ней 18 милей книжных полок. Что ж, я там был и мёд я пил; можно сказать, что эта информация достоверна. В магазине четыре этажа. На первом этаже по законам мерчандайзинга расставлены самые популярные и нужные книги, а также другие мелкие, интригующие, продающие канцтовары. А остальные три этажа разделены по тематике. И чего там только нет! Всё-всё-всё. Я попал в рай, в котором провел не менее трех часов: брал книгу, зачитывался и через полчаса находил себя удобно расположившимся на полу. Магазин реально большой. Помню книгу про стрит-арт с очень крутыми образцами. Очень понравилось. Зачитался еще многими другими, но купить ничего не купил — денег осталось меньше восьмидесяти долларов, и мне влачиться ими до самого приезда в Берею. Хоть и ничего не приобрел, но сфотографировал несколько интересных товаров. Выставлю в инстаграм по дороге в Кливленд. Кстати, сегодня в восемь выезжаю из Нью-Йорка. Изнурительная же бу

Ну вот, наконец-то Дитмас Авеню.

24 марта, 2013

По дороге с Цинциннати в Берею, семь часов утра.

Голова болит тупо, и всё равно спать не получается. Лучше уж буду писать.

Патриссия была в своем амплуа. До половины одиннадцатого, кажется, мы были в баре, пили пиво, хотя и законом здешним мне пить не разрешено. Мал. Потом встретились с ее другом экстремалом и стали делать без башенные вещи. Забрались на движущийся поезд, потом вспрыгнули с него. Дальше пошли в заброшенную пивоварню и до двух-трех часов ночи бродили в подвалах и крышах. Я нашёл и взял с собой кипу документов с датами от 1960-ого года. А в подвалах были огромные баки, и чувак заметил, что homeless людям было бы здесь классно: тепло.

Затем приехали домой и, увидев, что арт-галерея под квартирой Патриссии еще открыта, попёрли туда. Была странная какая-то выставка. Помню книгу одну цветную с мало пиксельными, снятыми папарацци фотографиями вагины Бритни Спирс и еще какое-то музыкальное устройство, которое заигрывало тогда, когда включались пенисы-вибраторы, странным образом через провода подключенные к устройству. Помню, что общался с каким-то транссексуалом. Он оказался милым. Кажется, говорил, что пишет стихи, но не может печататься по той причине, что издательства отказывают ему из-за его ориентации. Еще познакомился с одной девушкой. Или женщиной? Ей, наверное, было около тридцати. Она засмотрелась на меня, когда мы общались с Патриссией, и я, заметив это, подкатил к ней и после знакомства, взяв у Патриссии рюкзаки, поехал к ней. Как же, она сказала, ее зовут?

В постели она выбила из меня всю дурь. Или я из неё?

Хорошо, что я еще в Кливленде установил в айподе будильник, а то проспал бы и не успел бы на автобус. Будильник в пять пятнадцать прозвонил. Первой проснулась она, угостила какой-то заваркой и после подбросила в автовокзал. Блин, как же её взяли? Тьфу! То есть звали? Не важно. Аромат ее тела у меня в ноздрях еще стоит. Хорошее, однако, завершение каникул. Добраться бы только до постели своей. Вырублюсь на целый день.

…

13 апреля, 2013

Выступление удалось и ещё как! И голос не вибрировал, и соло, слава богу, не завалил, и аудитория бурно поаплодировала. Это был наш звездный час. Сердце даже сейчас колотится, когда вспомню, как ударял по струнам и пел, как руки всё правильно сделали. А конец вообще обалденный был, барабанщик молодец! Такого адреналина в крови, такого волнения во всем теле я не чувствовал никогда. И как профессионально играют эти группы! Как Батухан кидает такие сложные и быстрые соло без единой фальшивой ноты и даже с кайфом на лице! Наверное, принцип 10000 часов.

Аванте снимала профессиональной камерой, видеоклип будет через неделю.

15 апреля, 2013

И Бирмингемский университет отказал, — получил имэйл сегодня. Жаль, что они не обосновывают свой отказ. Что? Посредственные вузовские оценки? Низкий бал по TOEFL? Несоответствие нынешнего и выбранного профилей? Что? Но это только второй университет. Из Лидского, Ноттингемского и Эссекского ответа еще нет.

На уроках близимся к последним главам учебников, и чувствуется, что семестр скоро кончится. А ведь правда: через две недели настанет finals week. Скорее бы! Я весь измотался. Все время хочется спать, и уже не бывает сил оставаться допоздна, чтоб за ночь завершить уроки или картину какую-то. Снятся яркие, жизненные сны с тяжёлыми сюжетами — все время с чем-то борюсь и не могу побороть. И просыпаюсь так с головной болью. Думаю, это все от плохого, нет — от ужасного питания. Сел уже мой организм. Злой стал от такой нагрузки. Да и творчество по падающей кривой пошла — поклонница одна незнакомая пишет, что сразу заметно, что последняя картина написана ради написания, то есть, мол, не искренне, а ради галочки. Жаловаться, конечно, даже в дневнике нельзя, но мне реально все надоело. Лишь бы уроки не завалить.

19 апреля, 2013

Позвонил дилеру. Сказали, чтоб я не беспокоился, мол, к следующему понедельнику они получат товар и за 3—4 дня он будет у меня. Поверил, хотя и внутри все равно страх гложет, что 470 долларов пошли впустую, что никаких электронных барабанов они не доставят, что облапошили меня. Да и вообще, не в нормах студента по обмену покупать за такие большие деньги какой-то непопулярный товар, который к тому же и объёмистый.

Да ладно, тоже мне «нормы студента по обмену»! Ха-ха. При-знаюсь, что не знаю, как собираюсь поместить электро-гитару, одну басуху и целый комплект электронных барабанов, несколько картин с deviantart-a плюс другие вещи в одну сумку, в которой притащил из Азербайджана сравнительно малогабаритные вещи: одёжу, пару книг да ножи с карандашами и красками. А отсюда вон сколько вещей везёшь! Бесспорно, надо купить еще одну сумку. Посмотрю с Амазона.

А картины брать в Азербайджан вообще не получается: все они размера 70 на 120, то есть в сумку даже обёрнутыми не полезут. Да и написаны они некачественными акриловыми, через некоторое время поблекнут. Лучше подарить здесь профессорам да ребятам. Я-то взял с них то, что хотел: поделился творчеством, опытом своим, поапеллировал к чувствам посетителей блога. Я-то почувствовал себя настоящим художником. И полно.

И что ж, станем ждать конец следующей недели, тогда получу свой товар.

22 апреля, 2013

Поздравления! И Эссекский университет ниспослал свой почтеннейший отказ. А UCAS, даже не подумав отложить сие столь важное решение, почетной механичностью оповестил меня об этом в имэйле. Да здравствует надежда на оставшиеся два университета!

Кстати, с Родины есть благие вести. Министра образования сменили. Ознакомился с биографией нового министра — народ наш, кажись, заживет. Будет ему образование на самые благоразумные потребы.

26 апреля, 2013

Сегодня был последний день на работе. Простился с обоими боссами. Поблагодарил Дженни за то, что дала мне возможность профессионально заняться тем делом, к которому у меня страсть. Поцеловал и сфотографировался с ней. Взяла мой адрес и сказала, что когда в начале июня выйдет журнал этого семестра с моими иллюстрациями, она обязательно отправит копию.

С супервайзером по веб команде тоже тепло простились. Он пожелал мне успехов в творчестве, — я делился с ним планами. И с ним сфотографировался. А вот с ребятами, коллегами моими по обеим должностям, простился не со всеми. Сегодня на работе были только Аманда, Батлер, Сюзан и Акаки,` товарищ из Грузии. Он, оказывается, летом останется на кампусе и продолжит работать в команде.

— За лето я заработаю около трех с половиной тысяч. Этого хватит, чтоб в следующий академический год купить учебники и оплатить нужные колледжские счета, — говорит он. — Это за тебя все время программа платит, а мы платим сами за себя, —он добавил, по-своему подкалывая меня. Я его только похвалил.

27 апреля, 2013

Окей, что там хныкать про себя? Всего одна неделя осталась — finals week. И то последний дедлайн попадает на среду. После среды свободен буду.

Так, по рисованию в понедельник сдадим тест, и еще надо будет отнести приготовленное портфолио, в котором имеются недостатки. Вложил я туда только рисунки карандашом, которые были заданы еще в начале семестра. Дальше пошли задания нарисовать акварелью, гуашью, маслом, и моя надменная особа, назвав все это детскими играми, не перестала рисовать карандашом. Вот и получилось такое интересное портфолио с хорошими рисунками карандашом и бедными зарисовками и набросками, которые должны были служить эскизами для работ красками. Но этого не случилось. И решил подарить три картины Либби. Пусть это будет небольшая мзда ей — хи-хи, — ибо на высокую оценку не смею уповать.

По социологии развития дела обстоят не лучше. Хоть и задания за семестр сделал: все papers написал, во всех дискуссиях участвовал, все фильмы посмотрел, все главы, что задавались, читал, и пропустил всего один урок, и то из-за отита среднего уха. Но тут дело в качестве, а не в количестве. Недобросовестно относился. Класс был интересный, но, признаюсь, мотивация была не на достижение максимального бала, а на избежание минимального. По заданиям до сих пор получал не больше «С», по курсовой выше получить и не думаю.

По «президентство и конгрессу» та ж ситуация, и плюс на этом уроке было занудно, и оттого в дискуссиях мало участвовал. Но зато, какие были инсайты про идеальное президентство и законодательную власть! Но они для внутреннего употребления, профессор же не поставит оценки за них.

Эх, не надо было брать эти классы трехсотого уровня. Не осилил я. Пеняю на себя, но что толку? Теперь надо собраться с последними силами, отбросить прокрастинацию и думы про будущее и дописать курсовую по этому уроку и хорошо подготовиться к презентации по социологии развития. Лишь бы GPA был выше двух балов. Лишь бы не завалить.

29 апреля, 2013

Не могу поверить, что через неделю вылетаю в Азербайджан. Ура!

Кстати, получил очередной имэйл от UCAS — и Лидский университет отказал. Ноттингемский тоже, наверное, откажет. Что ж, выше нос, придумаю что-нибудь. Сейчас надо достойно завершить семестр.

Презентацию по социологии на завтра приготовил, осталось дописать conclusion и литературы курсовой по президентству.

1 мая, 2013

Все! Последнее задание семестра и, вообще, академического года моего в Америке завершено! Дописал paper по президентству и послал профессору. Я свободен теперь делать все, что хочу: пойти поплавать, пойти в музыкалку отрываться на барабанах, искать через телескоп спутники Сатурна (я их до сих пор не нашел), после обеда в столовой общаться с ребятами столько времени, сколько душе угодно, и висеть на страницах VK, в конце концов. Я свободен! Но все разъехались, кампус опустел. Нет человека, с кем хотелось бы долго-долго болтать, взирая на леса Аппалачей. Махну к хост фемили и останусь у них до самого дня вылета, до шестого числа.

Кстати, неоднозначна реакция друзей и последователей в фейсбуке на видеоклип с Cosmo show, на Vəfasız то бишь. Многие пишут, что совсем не ожидали от меня такого, не ожидали, что я спою мейхана. Кто-то просто написал, что «хорошо получилось». Мне же, конечно, на реакцию людей наплевать. Я горжусь тем, что делаю то, что хочу делать. Жаль только, у нас на Торговой не установишь инструменты все и усилители и электричество не получишь от бутиков тамошних — полицейские сразу нависнут, еле ты достанешь гитару из чехла. Не стать мне Noize MC в Баку. Печаль. Хочется ведь играть, петь, заинтересовывать толпу и упиваться огромной энергией. Хотя я же никогда не пробовал этого, как могу заранее знать. Но что там обязательно испытывать? Не трудно угадать подавленный исход такой затеи.

И еще одно, все те три девушки, которым помогал с заявкой и интервью по UGRAD этого года, прошли и следующими студентами нашей программы, кто приедет в штаты в августе, станут они. Молодцы девчата. Рад за них.

3 мая, 2013

У хост фемили, пять часов дня.

Лежу в гамаке, качаюсь себе. Хорошо здесь жить. У них есть пианино и акустическая гитара. С хост мамой — мамой? как же давно не пользовался этим словом, — играю в гольф. У них за домом огромный зарельефированный земельный участок. Во время игры мы с ней беседуем на разные темы. Общение с ней успокаивает, помогает забыть стресс, что пережил за последние недели. Вопреки тому, что даже сейчас, когда, это всё кажется не менее гнетущим и ужасно тяжелым, я не прочь вспомнить свою Америку. Ведь все уже прошло. Ведь Америка прошла, и оставшиеся от нее воспоминания да весь материальный и нематериальный прибыток есть мое богатство.

Хоть и в первые поры было трудно — не понимал языка, сам плохо говорил, уроки были непривычно тяжки, и еда была и осталась ужасной, — но зато какая качественная жизнь после адаптации пошла! Америка для меня действительно стала страной, где исполняются мечты. Я купил айпод — появился безлимитный доступ к информации благодаря wi-fi сети в каждой точке кампусе. Я начал вести блог и работать иллюстратором — впервые вкусил придающий уверенность в себе фидбек от аудитории, через блог познакомился с интересными представителями нашей молодежи, опять же через блог помог тем девушкам осуществить свою мечту, впервые почувствовал себя настоящим профессиональным художником. Я купил электро-гитару и взял класс перкуссии — впервые в жизни услышал настоящий искаженный звук от гитары, влюбился в свой телекастер, научился играть на барабанах, выступил на настоящей сцене перед настоящей публикой с настоящей рок-песней и накупил себе инструментов, на которых дома смогу заниматься сколько захочется. Я знакомился — сблизился со столькими интересными ребятами, увидел и общался с людьми со всего мира, провел время с такими красивыми и умными девушками. Я путешествовал — побывал в Чикаго и Нью-Йорке, послушал живого джаза, видел картины мастеров и рукописи Мехсети Гянджеви в Метрополитен-музее, могу поболтать о Манхеттене с ведающим; заимел здесь второй дом — в любое время могу оставаться и у Патрисии и у хост-фемили.

Я учился, по-настоящему учился — с самого первого ряда испытал американское образование, брал интереснейшие уроки крутых и вдохновляющих одной своей личностью профессоров, торжествовал стольким драгоценным инсайтам. Я претворил в жизнь самую заветную мечту — жить в какой-то отдаленной, безлюдной глуши в теплой-теплой комнате и чтоб под рукой были необходимые удобства, книги, компьютер, интернет, бумага и чем было б рисовать. И эта мечта во время зимних каникул осуществилась — на кампусе никого не было, еду я покупал, в комнате, которая целиком была моей, было тепло, под рукой были комп с интернетом и все для рисования. Работал, читал, смотрел фильмы, рисовал, громко слушал музыку и вечерами холёно смотрел на то, как за окном под оранжевым теплым светом фонаря, кружась в беззаботной пляске, падали снежинки, и я в блаженном забвении все повторял про себя прекрасные размеренные стихи Дон-Аминадо про любовь к декабрю «за призраки былого»…

О! Вспомнил, и волосы дыбом встали, это самое безупречное воспоминание всей моей жизни. Этого всего теперь уже никто у меня не отнимет. И как прекрасно это знать, знать, что это все моё.

5 мая, 2012

Одиннадцать часов ночи. Своя комната.

Итак, сегодня воскресенье. Завтра в 2 часа дня без капли унынья или сожаления, что покидаю штаты, выезжаю из кампуса в центр штата. Оттуда самолетом до Чикаго, из Чикаго во Франкфурт и из Франкфурта в Баку. Ко вторнику, после 24 часов перелета и ожиданий в аэропортах, в 9 часов вечера буду в Азербайджане. В аэропорту встретит Гена.

Я скачал все пять серий «Место Встречи Изменить Нельзя», во время ожидания рейсов буду смотреть. Наверное, после долгих и утомительных перелетов, достигнувши дома, первым делом брошусь на кровать и засну богатырским сном. Но в данный момент у меня другое состояние души: очень счастлив и, по-видимому, не смогу заснуть от счастья понимания того, что все трудности учебы и работы в Америке позади, а впереди целое беззаботное свободное лето, цели и ресурсы для их достижения. Что ж, кажись, в последний раз пишу дневник в Америке. Прощай, краса. Тебя я буду помнить вечно.

7 мая, 2013

Франкфуртский аэропорт, 11 утра по местному времени.

Только что подошел к электрической розетке на стене, чтоб подключить адаптер компьютера, и не смог подключить — здешняя розетка изготовлена под европейские вилки. Понимаю, что возвращаюсь в другой мир. Теперь остался без зарядки — не узнаю, чем же кончилась передряга, угробили ли Глеб и Шарапов бандитов или нет.

Позднее.

Теперь, по мере прихода пассажиров азербайджанцев понимаю, что в другом мире еду именно в Азербайджан. Эти полиэтиленовые пакеты, которые принёс пузатый мужик спекулянт… По его разговору с товарищем такого же типажа понятно, что они на немецком особо не говорят. О, Господи! Вижу и слышу их, и вспоминаются ценности необразованных людей. Хорошо было на кампусе — там на каждом углу велись беседы о высоких материях. Сейчас понимаю, что возвращаюсь в Азербайджан, в негативный Азербайджан, в сжимающие объятия всего того, от чего бежал. И, может, даже как-то естественно символично, что, когда из Азербайджана летел в Америку, перемещался в будущее, а когда с Америки в Азербайджан — возвращаюсь в прошлое… Или наоборот? Впрочем, не важно. Приведённая символика от этого не портится.

8 мая, 2013

Ночь. Баку, дома.

Не могу заснуть. Кажется, что внутри и вокруг рассеивается пустая пустота. Вчера тоже ночь целую не мог заснуть. Эта квартира, гостиная и своя комната казались чрезмерно знакомыми и слишком пустыми; будто в них нет никакого смысла: здесь не посидишь, там не полежишь, на балконе весь Баку взором обнимешь, но никакая, даже самая легкая эмоция не вздрогнет в груди, и никакого смысла не найдешь в увиденном. Я не хандрю по Америке. Эти два мира настолько контрастны, что будто никуда и не ехал, будто никогда и не был по ту сторону океана. IREX предупреждал, что по возвращению будет шок. Да, из чужбины своя земля кажется слаще.

Вот вчера приехали с аэропорта, поднялся в квартиру, обнялся с тётей, чуток с ней поговорили, и она пошла спать. Я тоже пошел спать в свою комнату. Но полежав полчаса и поняв, что заснуть никак не получается — думы не давали покоя, — вернулся в гостиную и стал собирать электронные барабаны. Собрал, подключил к музцентру и начал играть. Через две минуты вошла в комнату сонная тётя и обрушилась, что ночь ведь, что люди спят, что, мол, оставь, утром потренькаешь сколько захочешь. Пришлось оставить. В свою комнату вернуться не захотел и так и стал лежать на диване, невольно предаваясь томным мыслям.

Долго ли думал, мало ли мучился, но к утру, видать, заснул, что в час дня разбудила тетя со словами, что нельзя так долго спать днем, мол, вредно.

И с Ноттингемского университета ответ пришел. Странно, но они меня приняли. Так!.. Самооценка, что ли, упала? Ладно, они приняли, но с тем условием, что до августа сего года должен сдать TOEFL и набрать 100 балов. Сто балов из ста двадцати? Дело лихое.

Итак, планы на май — сдать снова TOEFL (а-а-а! оо-о-оф!), нарисовать последнюю картину для блога (что-то про возвратный шок), собрать все нужные документы для подачи заявки на госпрограмму: дождаться объявления оценок второго семестра и написать колледжу с просьбой отправить копию академического транскрипта, получить от здешних учителей с университета два рекомендационных письма и заверенную копию аттестата, поехать в Гянджу за справкой о здоровье, после получения от Ноттингемского университета безусловного принятия получить от них также официальное письмо о приглашении. И еще надо отправить репорт в IREX, — даже здесь в Азербайджане они не оставляют меня в покое.

9 мая, 2013

Пошел войной на тетю с целью изменения статуса телевизора. Мой лозунг: «Телевизор — это зло!», и требую немедленной ликвидации и эвакуации его из дома со всеми азербайджанскими, турецкими, русскими и европейскими каналами. Она крепко держит оборону, указывая мне на компьютер и дата-карту, что осталась еще с прошлого лета.

Мол, вот тебе «источник информации», смотри там что хочешь, но мои сериалы не трогай. Это угнетает.

Кстати, до конца недели на банковский счет будет переведена зарплата за апрель, и тогда смогу зарегистрироваться на TOEFL. Но пока не начал готовиться, а надо бы.

12 мая, 2013

Гянджа, дом тети. Вечер.

Этот город мертвый. За год в людях ничего не развилось: такие ж хамоватые, такие же злые с виду, такие ж конформисты, такие ж служивые перед авторитетом. Пробыл в городе всего день, и вспомнились те азербайджанцы из «Писем…» Ахундова. За полторы с лишним века нравы их, ценности и верования остались такими ж. А все отчего? Оттого что образования не было ни тогда, ни сейчас. Образования, а не имитации его.

Я бы все отдал, всю жизнь свою, все таланты и даже душу, если она есть, чтоб встретиться хоть на два часа с Ахундовым. Я бы ему руки целовал и долго-долго разговаривал бы с ним обо всём о том, что тогда раздирало его мысли и сейчас в других проявлениях угнетает меня. Сейчас не поленюсь, найду его книгу в здешней своей библиотеке и процитирую кое-что. Пусть правда, которая за отсутствием образования с его времен ничуть не изменилась, будет у меня в дневнике. Я ещё раз пропущу через себя эти стреляющие мысли, наберусь им бешено-атакующего импульса.

— Невежественный, безграмотный и голодный народ бродит повсюду без всякого дела; на улицах и в переулках нищие во множестве останавливают прохожих, осаждая их настойчивыми требованиями милостыни; на каждом шагу попадается мнимый потомок пророка с синею чалмою на голове, который, задерживая идущего на дороге, говорит: «За дровами в лес я не пойду, возить воду из реки не буду, пахать землю не стану, жать пшеницу не умею, даром кормлюсь и праздно повсюду шатаюсь, ибо я потомок тех предков, которые довели тебя до настоящего униженного положения. Плати подать падишаху ежегодно, по окончанию месяца голодания (поста), подавай бедным обязательную милостыню (фитре), отделяй в пользу духовенства известную часть земных произведений (закят), купи баранов и ежегодно в праздник жертвоприношения приноси их в жертву, возьми сто или двести туманов и иди в Аравию для поклонения храму Мекки, а по дороге на взятые деньги корми голодных арабов и, наконец, по предписанию алкорана отдай мне пятую часть барыша, приобретенного тобою в поте лица от торговли, земледелия или от какого-либо труда или предприятия!»

Кроме всего сказанного, несчастный народ до того оглупел, что, несмотря на свое бедственное положение, в известное время года на каждой улице или площади, собираясь в кучи, бьет себя в грудь, рвет волосы и наполняет воздух криками: «Шахсей, Вахсей!» Подходишь ближе и спрашиваешь: «Что такое, что случилось?» На это получается следующий ответ: «Ах, зачем тысяча двести и еще несколько лет тому назад десять или пятнадцать арабов истребили десять или пятнадцать своих собратов на Куфе?!»

[…]

По части судопроизводства существует величайший беспорядок; не существует никаких положительно определенных узаконений и однообразия по этой части; так, например, если кто-нибудь обидит другого ударом в лицо, то обиженный не знает, к какой власти он должен обратиться с жалобой. Одни идут к муштеиду, другие к шейхуль-исламу, третьи — к имаму, Джуме (потому что с самого начала ислама до сих пор в Персии существует безобразное теократическое правление), четвертые — к базарному приставу даруге, пятые — к полицеймейстеру, шестые — к какому-нибудь принцу, и из этих лиц одни приговаривают обидчика к денежному штрафу, другие к палочным ударам по пятам, третьи совсем оставляют его без наказания, разумеется, не без причин, четвертые сажают его под арест, пятые увольняют от должности, если он должностное лицо, шестые ходатайствуют за него пред высшим правительством, также не без причины, и даже рассказывают, что обидчик иногда, в возмездие за претерпленную им от жалобы обиженного неприятность, получает от верховного правительства, по ходатайству своего патрона, еще почетный кафтан. Одним словом, нет никакого уложения для общего руководства, в котором против всякого рода преступлений ясно была бы определена мера наказания. Также нет никакого устава, в котором было бы определено награждение за всякое доброе дело; все зависит от произвола, начиная от мелких властей до крупных».

А еще вот эту часть:

— Взгляни теперь на государственную газету и в начале первого же столбца ты с удивлением останавливаешься на слове «преобразование», [красиво] отлитографированном крупным почерком с добавлением под ним, что оно сделано садр-а’замом, дай бог ему блаженство в раю после смерти. Это что такое? Неужели в Персии преобразование? И радуешься; но не радуйся, мой совет, попусту, прочти дальше; вот твой взор тотчас переносится на следующую строку, где ты читаешь следующее: «Господин садр-а’зам нашёл весьма необходимым для пользы покойников, чтоб вперед похороны совершались в следующем порядке и сопровождались следующими обрядами, через каких-то духовных лиц…».

[…]

В Персии до сих пор еще не понимают, что при воспитании детей наказывать их палками и пощечинами — значит портить их нравственность, делать их низкими и подлыми, заглушать в них врожденные добрые качества и порождать в них трусость и лживость. В Персии нет ни одной школы, где бы глупый содержатель ее не имел у себя проклятой машины фелакке для наказания детей палками по пятам! Странно еще и то, что невежественный родитель дитяти при отдаче его в школу обращается к содержателю со следующими словами в присутствии самого ж дитяти: «Господин учитель! Я поручаю тебе своего сына для воспитания, мясо его принадлежит тебе, а кости мне, воспитывай его как следует». Учитель же по обыкновению отвечает: «Будь покоен — палки и фелакке будут перед его глазами…».

После подобного воспитания какого же можно ожидать от детей благородства, чувства чести и умственного развития в зрелых летах! Еще страшнее то, что министр народного просвещения, называемый в Персии везири-улум, совершенно равнодушен к этому обычаю и нисколько не думает запретить его содержателям школ».

О! Он читает мои мысли.

— Провинциями по большей части управляют невежественные принцы, не имеющие никакого познания; пред ними народ в позорном рабстве выражает чувство преданности по следующему этикету.

Они заседают на верху присутственной залы, а подданные, без различия звания и сословий, все стоят пред ними, скрестивши руки на груди, и ждут их повелений, чуть только они откроют рот и вымолвят какое-нибудь слово, со всех сторон голос одобрения возвышается и повторяется.

Во время же шествия принцев по улицам толпа грубых феррашей предшествует им и отгоняет проходящих с дороги грозным кликом: «Буревид, буревид!» (Уходите, уходите прочь!) Если какой-нибудь несчастный прохожий по оплошности не успеет во время отойти с дороги, то он неминуемо попадёт под удары дубин неумолимых феррашей.

Тупоумный народ, лишенный здравого рассудка под влиянием деспотизма и суеверия, решительно не в состоянии понять, почему эти особы, равные с ним в человеческом организме, не имеющие, подобно ему, ни познания, ни личного достоинства и стоящие в отношении нравственности гораздо ниже его, пользуются такою привилегией, что он должен посторониться с дороги во время их шествия, тогда как его присутствие среди дороги нисколько не мешает их проходу. Разве только потому, что они по милости случая родились от высокосановных родителей? Также не понимает, что именно дает им право на такое преимущество? Защищают ли они его жизнь и собственность? — Нет. Охраняют ли они границы его отечества от врагов? — Нет. Освобождают ли они его детей от рабства у туркменского племени? — Нет. Воспитывают ли они его юношество обоего пола? — Нет. Учреждают ли они для него больницы? — Нет. Открывают ли они для его детей школы? — Нет. Покровительствуют ли они его торговле и промышленности? — Нет. Благодаря их участию пользуется ли он почетом в иностранных землях? — Нет. Благодаря их покровительству обезопасен ли он на своей родине от злобы злых людей? — Нет. Наконец, выведен ли он чрез них из положения страшного убожества? — Нет. В таком случае, к чему ж они способны? О! об этом не беспокойся, они очень способны только к различным насилиям; например, если народ случайно отыщет в собственной земле сколько-нибудь золота или серебра, то они тотчас отнимут их у него; если народ дерзнет возражать против какого-нибудь произвола, то они подвергают его страшным истязаниям и мучениям и тд и тп.

[…]

Поступок одного персидского принца, управляющего недавно Ездом, с главою тамошнего духовенства, называвшегося Садри-Езди, во всей Персии известен. Он имел любовную связь с красивою молодою женою этого главы духовенства, какой-то принцессою из другой линии; однажды он пригласил его к себе на обед и задушил его в своем доме, потом женился на его вдове. Такое вопиющее злодейство прошло безнаказанно, потому что злодей оправдался тем, что Седри-Езди, как важное духовное лицо, будто замышлял и проповедовал народное восстание против деспотизма и шахской власти, и оправдание, разумеется, подкрепилось некоторым денежным пожертвованием в пользу влиятельных придворных особ (это происшествие может служить сюжетом для целого романа).

[…]

Любезнейший Джелал-уд-Довле! Если бы ты сам не был изгнан деспотом из родины, если бы ты сам же часто не жаловался мне на своих соотечественников, то я никогда не решился бы обнаружить их пороки пред тобою и огорчать тебя.

[…]

О, народ персидский! Если бы ты вкусил сладость свободы, если бы ты был сведущ о правах человечества, то никогда не согласился бы на подобное позорное рабство, в котором теперь находишься; ты стремился бы к прогрессу, к наукам, учредил бы у себя масонство, клубы, митинги, сеймы и отыскал бы всевозможные средства, ведущие к единодушию и единомыслию и, наконец, освободил бы себя от деспотического гнета; ты числом и средством в сто раз превосходишь деспота и тиранов, тебе недостает только единодушия и единомыслия. Если бы этот недостаток устранился у тебя, то ты легко подумал бы о себе и освободил бы себя не только от оков деспота, но и от уз нелепых религиозных убеждений. Но устранение этого недостатка не иначе возможно тебе, как при помощи наук; науки же не иначе доступны тебе, как стремлением к прогрессу; прогресс не иначе понятен тебе, как либерализмом; либерализм не иначе мыслим для тебя, как отсутствие суеверия, и отсутствие суеверия не сбудется, пока существует ненавистная твоя религия. Смеешь ли ты где-нибудь, в каком-нибудь уголке персидского царства, под влиянием страха от преследования улемов — шарлатанов, разинув рот, сказать темному народу: «Ты плачешь по истребленным арабам, основателям твоей секты, в трагических своих представлениях. Нечего делать! В воспоминание их плачевной участи бьешь себя в голову и в грудь! Нечего делать! Но зачем же при этом ты вонзаешь в тело ножи и кинжалы? Зачем трупы своих мертвецов во множестве отправляешь караванами в Кербалай и Нажеф и заражаешь воздух смрадом этой падали и во время следования по дороге и во время ночлегов на станциях возбуждаешь отвращение и омерзение в путешественниках нестерпимым их зловонием? Что делать бедному либералу, [бедному] мыслителю, когда бичи человечества — улемы (духовные) не позволяют ему говорить что-нибудь против этого?»

Mirzə, я сожалею, что мы пока на эти вопросы не ответили.

16 мая, 2013

Баку.

Ходил в университет за аттестатом и подписью к рекомендационному письму. Аттестат, точнее его заверенную копию, получил легко. Правда, документ этот сначала долго не находили, но потом разрыли папки все, нашли и дали копию. И потом спустился вниз за заверением. А вот с рекомендационным письмом, точнее с притворной подписью преподавателя под ним, пришлось туго. (Письмо на самом деле пишу я). Шаргийя ханум пришла, и мы вместе пошли в общий отдел, чтоб получить печать университета, что, мол, эта учительница действительно работает и этот студент действительно учится у нас. Там нам наотрез отказали, сказав, что нужна подпись декана. Мы с Шаргийя ханум потопали в деканат факультета, где она работает. Там декана не было. Подписался заместитель декана. Шаргийя ханум ушла. Я вернулся в общий отдел, но там опять грубым тоном указали мне, что нужна подпись декана факультета студента самого. «А-а-а-а!!! Поставьте мне эту чёртову печать!!!» — думал я, пыхтя направляясь в свой деканат.

Наш декан сидел у себя в кабинете, и меня к нему впустили. Но тут другая вышла закавыка. Он сказал, что эту преподавательницу он не знает и потому подписываться не собирается. Я стал ему объяснять, что его подпись касается меня, а не Шаргийя ханум. Но убедить его было невозможно, хотя и он указал на альтернативу. Мол, если напишу письмо от его имени, то он подпишется. Я поддакнул и протянул ему письмо, чтоб он прочел. «Зачем мне читать? Ясно, что ты там себя хвалишь», — сказал он, даже не заметив, что я в слове «Tövsiyə» по ошибке написал два «у». Что ж, я вышел из деканата и готов был взорвать это чёртово место.

Насколько я помнил, на четвертом этаже была комната с компьютерами, и тут невольно вспомнил библиотеку в Берее: и компьютеры были, и сканеры, и принтеры были, действующие с помощью студенческой магнитной карточки. Но ничего, давя в себе гнев, я дошел до этой самой комнаты, которая была закрыта. Это уже превратилось в дело принципа: я сегодня должен был получить это письмо со всеми формальностями. Пришлось в эту жару тащиться в интернет клуб и там, снова написав письмо теперь уже без ошибок и с именем и контактами декана под ним, напечатать его и обратно пойти к декану. Я это сделал. Вернулся в университет и, дошедши до лифта, поймал себе на мысли, что я очень злой: охранники с виду злые, студенты, идущие навстречу, злые, секретарши и деканы злые, и потому я тоже злой. Лишь бы отделаться от этого дурного места. Учиться там, дай бог, я больше не стану.

Итак, декан был на месте и пренебрежительно подписал письмо. Я пошел в общий отдел, там после стояния в получасовой очереди — сегодня, кажись, шла запись на прием к ректору, — наконец-то получил печать.

Итак, из нужных документов аттестат и одно рекомендационное письмо есть. Остались: академический транскрипт с Береи — написал им, через три-четыре недели он будет у меня, и новый TOEFL бал — сдаю двадцать пятого числа, через неделю, ответы получу через полтора месяца, отправлю имэйлом в Ноттингемский, и если они примут без условий, то еще через три недели получу официальное письмо о приглашении. И после перевода на азербайджанский все документы будут готовы, смогу подать на получение стипендии.

А насчет творчества — худо дело. Никак не могу заставить себя докончить картину для блога.

…

…

11 июля, 2013

И на этом собеседовании сказали, что взять меня в художники они бы рады, только ведь я студент, а им нужны сотрудники на весь рабочий день. А жаль, неплохая зарплата (семьсот манатов в месяц) и удовлетворение от работы были бы. Что ж, огорченный я воротился домой с мыслью, что больше не стану искать работу, все равно никто не хочет в художники или дизайнеры студента на всего два-три месяца. Тете об этом сказал, она раздосадовалась.

15 июля, 2013

Ходил в американский центр послушать лекцию о важности Гарлемского ренессанса в борьбе чернокожих. Интересно было. После лекции увидел Тюркан, она тоже была средь слушателей. Давно же я не видел её, еще со времён подготовок в Гяндже. Она осталась такой же приятной, добавила к уровню начитанности, хотя чуток жеманная, что ли, стала. Выйдя из центра, мы направились к Центральному Банку и по дороге заговорились так, что, дойдя до Банка, решили отправиться на Торговую, чтоб сесть в кофейне и продолжить беседу.

Я расспрашивал ее о том, чем она занимается, к чему стремиться, чего от жизни хочет. Она отвечала, что учится здесь, через AEGEE развивается, едет гулять в разные страны Европы.

— И знаешь что, — говорит она, — сейчас уже отец не противится моим гуляниям, как раньше. Он пускает меня, любопытствует про наши проекты, а в прошлый раз вообще поинтересовался моим мнением насчет одного важного семейного дела. Представляешь?

— Это хорошо, — улыбаясь, ответил я. — Знаешь, я давно тебя не видел, и мне очень интересно, чем же ты хочешь по жизни заниматься?

— Я хочу помочь девушкам и женщинам нашим, — приняв серьезное выражение лица, начала она. — Я-то свободна от отцовских или братских или, не дай бог, от велений мужа, но ведь в селах, в провинциях полно таких девушек, кого держат за рабов или домашнего зверя, не пускают туда-сюда. Матери дают пощечину, отцы или братья бьют кулаками или ремнями за то, что они захотели чуточку свободы — встретиться или поговорить по телефону с друзьями или захотели написать свою жизнь сами — захотели поучиться в столице. Скольким запретам они подвергаются, и всё потому что дебильные наши традиции диктуют, что то или иное нельзя девушке — что люди подумают?..

— Мы устраивали семинары, — продолжала она, — или просто встречи с сельскими женщинами в районах и там, побеседовав с несколькими десятками таких женщин, я ужаснулась и такое сильное желание помочь им — указать на их права, maarifləndirmək — загорелось внутри, что это превратилось в дело жизни.

— Ок, а как дальше ты собираешься помогать им?

— У меня есть единомышленники, я не одна. Мы собираемся открывать приюты для таких женщин. Подсчитали…

— Но это будет, — перебил я её, — борьба с последствиями проблемы. Будто врач фокусируется только на симптомах, а про этиологию не спрашивает. Мне кажется, проблема в культуре, в ценностях, верованиях, отношениях людей к определенным вещам. И character education хорошо работает с этим. Представляешь во всех школах страны прививать такие ценности, о которых ты сейчас рассказывала. Это более эффективно, мне кажется.

— Да, — сказала она уже печальным голосом. — Но бороться с корнем проблемы, с ментальностью целых масс, у нас не хватило бы организационных сил.

Мы долго еще разговаривали на эту тему, попивая капучино. Тюркан, кажется, продумала всё, хотя и признает, что такая борьба малоэффективна.

Еще мы побеседовали про мой блог. Она сказала, что так загордилась мной, когда молодая преподавательница её какая-то на уроке заговорила о моем блоге, что, мол, есть такой парень наш с интересным творчеством, ведет блог с Америки.

— А почему бы тебе не устроить выставку с теми картинами из блога? Я бы лично сама пошла и взяла б с собой подружек, — сказала она.

— Выставка? Хм, — подумал я. — Но я все картины оставил там. Но даже если и, продав гитару, я куплю нужные материалы для рисования и нарисую их заново, то все равно для этой затеи нужна крыша. Допустим, я договорюсь с выставочным залом, оплачу пару сотен манатов. Но потом же идет не менее трудная составляющая успешной выставки: пропиарить, позвать людей, вызвать резонанс. Я не хочу выставку «для себя и друзей», хочу большое количество людей.

— Так найди спонсора. Может, заинтересуешь кого. Я даже название придумала для выставки — «Его Америка», — размечталась она, входя во вкус.

— Спонсора — нет, а вот организатора найти могу. И IREX, и посольство американское, думаю, не откажут мне в этом «проекте», целью которого будет «поделиться своим опытом проживания и учебы в Америке». Можно подключить ещё Yarat.

— Да, да, ты придумаешь что-то, — расхохоталась она.

А что? Идея хорошая. Надо все обдумать и, решившись со всеми деталями, пойти за поддержкой в IREX.

Потом можно будет рекламировать через фейсбук, презентации устроить в нескольких молодежных организациях, позвать видных людей, — в общем, можно придумать хорошую пиар компанию. Надо все обмозговать.

17 июля, 2013

Ходил в офис IREX-а. Сабина ханум поприветствовала меня. Она всегда на странице IREX Azerbaijan делилась ссылками на картины с моего блога. Я рассказал про свой «проект». Она внимательно выслушала все и в конце попросила, чтоб я написал черновой вариант проекта — всё от целевой аудитории и эффекта на общество до бюджета и временных границ. Я все это дома уже решил, и там же в офисе с ее помощью всё написал, она взяла написанное и сказала, чтоб я ждал от нее звонка: она поговорит с начальством и сообщит мне о решении.

А через два дня уже интервью по госпрограмме. Завтра надо подготовиться — проанализировать возможные вопросы, продумать на них адекватные ответы. Как минимум, будут эти вопросы:

— Почему хотите учиться в Британии, а не здесь или в Америке, где уже проучились год?

— Отчего такой переход от Американистики на искусство?

— Что собираетесь делать по возвращению?

— Что сделаете, если не пройдете?

Да. На самом деле, что сделаю, если не получу стипендию? Куда подамся? Возвращаться в свой университет не хочу. Но полно. Об этом не стоит сейчас думать — мысль материалистична. Верю, что стипендию дадут — они заценят ум в моих глазах, начитанность и образованность в моих ответах, талант в моих картинах, которые я сфотографировал, чтоб взять с собой на интервью.

19 июля, 2013

Кажись, интервью завалил. А что? Отвечал правду — то, что думаю и во что верю. Конечно же, был вопрос о том, почему хочу учиться живописи, а не экономике, медицине или инженерству. Ответил, что думаю, что культурный уровень нашей молодежи низок, и класс американской популярной культуры, которого брал за время обучения в Берее колледже, научил меня тому, как искусством можно формулировать мышление социальных групп, и, принимая во внимание эти два факта, имею цель профессионально научиться рисованию и по возвращению творчеством, направленным на массы, и общественной деятельностью и благой пропагандой поднять культурный уровень своей целевой аудитории. По их непроглядным лицам я не смог прочитать ни удовлетворение этим ответом, ни неверие. Следующим вопросом они коснулись моих низких оценок в Берее. Мол, у меня одни D и C, и мой GPA не дотягивает даже до двух — как они могут быть уверены, что в Ноттингеме я буду учиться лучше, если не хуже. Я держал тираду про низкие академические показатели великих людей, кого перечислил в письме к декану АДА. На другие вопросы отвечал в том же духе — искренне, не лукавя ради получения стипендии. Пусть будет, что будет.

23 июля, 2013

Сабина ханум позвонила и попросила подойти к офису. Я поехал. Начальство дало согласие на поддержку моего проекта, — ура! «Но мы сначала должны увидеть картины и вместе с вами связаться с Yarat», — сказала она. Я объяснил, что на выставке будут те картины, что выставлял в блоге плюс пара десятка фото, что там делал, и которые, как и картины, помогут развеять у целевой аудитории некоторые стереотипы про США. «Окей», — сказала она.

Это же классно! Мои работы увидят свет! Но нужны деньги на краски и холсты, — кисти у меня есть. Приходится продавать гитару. На disput.az-e оставил объявление днем, и уже нашелся покупатель. Завтра прощаюсь со своим телекастером. Но ничего, искусство требует жертв. Итак, завтра беру деньги и бегу покупать краски и остальное приданое, — сейчас составлю список. Если на каждую картину — а их у меня в плане двенадцать, — пойдут три-четыре дня, то за полтора-два месяца завершу все, и к началу октября выставка состоится. Вот будет классно!

Кстати, Мурад зовет в этот уикенд поехать с ним в Шемаху, куда его самого зовет какой-то знакомый, с которым он познакомился и сблизился в каком-то молодежном лагере. Цель поездки — мы с Мурадом два дня подряд будем вести тренинги про успех: мотивация (Мурад), как подготовить хорошее СV (я), как пройти собеседование (я) и карьера (Мурад). Я, конечно, соглашусь. Совесть будет чиста, что не только распространяюсь там и сям и в дневнике о великих целях открыть глаза молодежи, но и делаю для этого что-то.

27 июля, 2013

По дороге в Шемаху. Десять часов утра.

Какой же у меня ответственный друг! Договорились в восемь встретиться у входа в бывший велотрек на 20 января, а он приехал к половине десятого. А я-то был на месте уже без пятнадцати восемь, и прождал его целых полтора с лишним часа под палящими лучами поднимающегося солнца. Ну да ладно. Обругал его, и хватит.

Кстати, вчера завершил первую картину. За эти три дня работы над ней отлучался только на естественные нужды: питание и туалет. И ужасно голова болела, пока писал, но картина готова и получилась в сто раз лучше, чем та, что в Берее нарисовал. Тетя, конечно, не поверила, что состоится выставка моих работ. И все время подкалывала своей язвительной иронией. Я еще с первого дня работы взял мольберт и остальные вещи в руки и пошел жить у Гены.

Да, и, автобус ужасный. Уже второй раз накричал, чтоб он там, шофер этот чертов, вырубил своего Узеира (аа-а-а!) и переключил на радио каналы. Другие пассажиры меня поддерживают. Радио лучше — более демократично.

28 июля, 2013

Хоть и вчера с Мурадом тренинги завалили — аудитория выглядела не убежденной и не заинтересованной, — сегодня-таки мы зажгли. Сегодня все слушатели — несколько школьниц и школьников выпускных классов, несколько студентов местных лжеколледжей и лжетехникумов, несколько студентов столичных вузов, несколько безработных девушек и таких же отслуживших в армии парней — задавали вопросы, делали себе заметки и, вообще, возвращали назад энергию, которую мы пытались выложить. Оба семинара — насчет интервью и карьеры — прошли успешно с хорошей обратной отдачей от публики.

В начале тренинга про карьеру Мурад попросил их написать на бумаге перед собой самые важные цели, мол, что вы хотите сделать, чего хотите достигнуть по жизни. Долго же аудитория думала — целых десять минут они писали, точнее, придумывали, чего ж они хотят. Думаю, беда нашей молодежи и в том есть, что она не знает, чего хочет и за этим не знает, как этого достичь. Следующим вопросом Мурад попал ниже пояса. Он спросил: «А что вы сделали до сих пор для того, чтоб достичь того, что хотите? Прошу написать и это». И на этот раз ребята задумались и долго писали.

В целом, тренинг прошел интересно, и напоследок мы надавали практических советов, которых не хватало большинству тренигов, на которых я был в Баку.

Советы наши: завтра ж пойти записаться в местную библиотеку и взять оттуда классиков от 19-ого века (Ахундова и тп), перестать общаться с теми людьми, от кого нету ни материального, ни морального проку, если даже это обернется полным одиночеством, сделать SWOT анализ и потихоньку познавать себя, перестать смотреть телевизор и распоряжаться своим временем эффективно, ради достижения своих целей. В общем, думаю, тренинги прошли успешно. Да и Нариман — так зовут чувака, пригласившего нас, — сказал, что мы с Мурадом сегодня были молодцы. Он сам является председателем какой-то молодежной организации, которая поддерживается исполнительной властью города. Нариман также рассказал, что мы не единственные тренеры из Баку, кто вел и, дай бог, поведёт здесь тренинги. «Хочется разбудить этих ребят. Уже четвертый год занимаюсь этим, а ощутимого результата пока нет. Они все еще думают, что я помогу им с трудоустройством. Но скоро исполнительная власть города выделит деньги на покупку компьютеров, книг и других ресурсов, и мы поместим их в офисе, и во всех учебных учреждениях района проведем презентации о нашей организации и ресурсах, что она предлагает. Это будет эффективно!» — воодушевленно сказал он. Этот чувак простой: водит семерку и пользуется каким-то клавишным Нокиа, но какой борец! На него стоит равняться. Это локомотив молодежи.

9 августа, 2013

Уже долгое время не выхожу из дома и не пишу дневник — всё работаю над картинами. Голова ужасно болит, глаза предают, Кенан жалуется на беспорядок в квартире; вижу ужасно-реалистичные сны, в которых не могу то выиграть, то победить, то достичь, то побороть что-то. Вот сегодня, например, видел, будто я в аэропорту каком-то поднимаюсь по эскалатору и вдруг понимаю, что сумка моя с билетами и паспортом осталась внизу и, поняв это, пытаюсь через толпу против движения спуститься вниз. Но это очень трудно, у меня не получается, я мучаюсь. Но вот со всё охватывающей нутро тревогой дохожу до последних ступенек и ясно вижу сумку на полу и тянусь к ней с ужасно томящей надеждой взять ее… И в этот момент просыпаюсь, так и не достигнув желанной цели. Сон такой яркий, что, проснувшись, несколько секунд пытаюсь сообразить — это сон или явь.

Такие сны — в интернете прочитал статью, — бывают от переутомления, творческого в моем случае. Мозг работает на всю мощь целый день и во время мнимого отдыха — сна — бредит, — что и выливается в такие тяжелые сны. Не знаю, не знаю. Такая скорость меня устраивает — уже три картины готовы.

Кстати, тетя зовёт в дом, обещает, что не будет «критиковать». Пойти ли? Хорошее питание или покой для творчества? А черт его знает!

13 августа, 2013

Проверял днем почту: пришел имэйл от министерства образования. Пишут, что сожалеют, но я не прохожу конкурс — не соответствую, мол, требованиям программы, что, мол, главной причиной отказа являются низкие оценки. История повторяется? Ха-ха. Что ж, поздравления. Надо написать в Ноттингемский, что не смогу приехать.

14 августа, 2013

Звонила Сабина ханум с IREX. Сообщила, что они известили главный офис IREX-а в Вашингтоне о моем проекте и те не разрешили здешнему IREX-у поддерживать его. Мол, я не являюсь официальным выпускником программы по той причине, что не удовлетворяю одно из ее требований. GPA выпускника должен быть минимум 2.00, а мой 1.87. И потому я не получу ни сертификата от госдепартамента США, ни его поддержку посредством IREX-a. Эпопею про низкие академические показатели тех великих людей я Сабине ханум не рассказал — сам виноват.

Были ясные требования программы, и я одно из них не удовлетворил. Вот и прими теперь свой недочёт и радуйся, что они обратно десятки тысяч долларов не требуют. Блин.

Черт, мир словно рушится вокруг меня. И госпрограмма отказала, и выставка провалилась, а потраченные на картины недели и физические и творческие силы с проданной гитарой пошли коту под хвост.

Что же станет? С академического отпуска восстановлюсь в свой университет? Нет, лучше с ума сойду, чем вернусь в сборище этих блуждающих во тьме неведения своей личности студентов, которые обучаются у несостоявшихся учителей. Сколько злости, гнева и отрицательных эмоций я получаю каждый раз, когда вхожу в это царство мрака. А если восстановлюсь, то, представь, каждый день буду подвергаться этим эмоциям, каждый день должен буду соприкасаться с этими парнями и девушками, чьи жизненные ценности противны мне и вызывают непринятие, отвращение. Но полно! Не хочу об этом всём думать. Выеду завтра в Гянджу — Эмир с армии вернулся, поедем с ним в горы на несколько дней. Надо развеять эту злую тоску.

18 августа, 2013

Хошбулаг, среди гор, без электричества, компьютера и интернета.

Холодно же здесь бывает ночами, а днём бывает ужасно жарко, душно. И как здесь люди живут?

Отчаяние мое убавилось, освободился от разрушающей злости на весь мир. Появилась надежда: Эмир говорит, что учеба в нескольких европейских странах бесплатная, надо только поступить в вуз и платить за проживание. Но если я и поступлю туда, то все равно есть непреодолимые на данный момент трудности, ведь надо платить за жилье, питание и прочие вещи. Это делает около пяти-семи тысяч долларов в год. Таких средств у меня пока нет. Можно только поработать здесь год или два, собрать солидную сумму, которой хватит на первый год, и поехать туда за настоящим образованием и там сразу устроиться на парт-тайм работу. Навыков, которыми я могу зарабатывать, полно: русский и английский языки, способности рисования и редактирования вебсайтов. Легко смогу найти работу и потом смогу содержать себя в течение следующих академических годов, пока не получу степень бакалавра по искусству. А после вернусь сюда, чтоб с приобретенными знаниями да опытом начать претворять свои цели в жизнь.

Все прекрасно, план отличнейший, но как я смогу здесь работать и учиться одновременно? Ведь для шестисот-семисот манатов в месяц надо трудиться целый рабочий день, чего учёба в университете не позволит. Здесь есть о чем подумать. Надо про образование в Европе — действительно ли оно бесплатное и как легко поступить и качественное ли высшее образование? — разыскать в интернете информацию, убедиться в этом, просчитать все и потом уж решить проблему с университетом. Ведь если я брошу его, отчислюсь, то придется топать в армию, и не на год, как окончившие вуз, а на целых полтора. А это весьма опрометчиво.

Решу.

20 августа, 2013

Все эти дни сопоставлял важность душевного покоя и значение качественного высшего образования с душевным дискомфортом здесь и достоинством диплома, — ведь до его получения у меня остались всего два года. Что выбрать? Вернуться в свой университет и, мучась два года от окружения и самого процесса лжеобразования, доползти до диплома по Американистике или бросить его, потратить полтора года жизни на получение военного билета и потом работать минимум год, чтоб скопить на качественное образование заграницей? Что? Я долго думал, всё анализировал, взвешивал ценности; мне это надоело, но решение принял.

Возвращаться туда, где я ради пустого диплома потрачу еще два года жизни и потом вынужден буду заниматься не тем, чем душа желает, я не собираюсь. Я решился. Бросаю университет, служу в армии — отделываюсь от того единственного, что может задерживать меня от образования заграницей. Вернувшись с армии, устраиваюсь на работу художника или что-то смежное с высокой зарплатой (для этих специальностей диплом не нужен, нужны способности и знания по делу), работаю, пока не наберу восемь тысяч манатов, и вместе с тем изучаю второй, нет, третий иностранный язык. Потом поступаю в какую-нибудь европейскую страну с бесплатным качественным образованием или даже получаю стипендию и учусь себе на здоровье и, может, еще найду парт-тайм работу, как в моем бывшем раю, в Берее.

Кроме Эмира, ни с кем еще не поделился решением. Он поддерживает. Кенан и Мурад тоже поддержат, не за тем я дружу с ними, чтоб в трудном выборе подвели меня неучастием. Точно знаю, будет ссора с тетей. Это решение категорически не соответствует ее жизненным ценностям. Но я делаю выбор, и придется принять его последствия.

21 августа, 2013

Поссорился с тётей. Она взорвалась, когда я заявил, что намерен бросить университет, пойти в армию и, потом подзаработав, поехать учиться заграницей. Никакого понимания я и не ожидал. Она стала кричать, звать на помощь бога и даже зарыдала со словами: «Вот почему я не хотела пускать тебя в Америку! Поменяли они там тебя!» О, долго же длилась эта сцена. Она то пыталась убедить меня не бросать университет, мол, я просто обязан завершить начатое дело — окончить университет, то грозила тем, что скажет дяде и тот образумит меня, то, как ребенок, плакала, говоря, что люди обсмеют нас. Я неотступно и с хладнокровностью повторял про свои планы. Она, несколько успокоившись, спросила:

— Так зачем же тогда поступал на американистику?

— Потому что ты так велела, не дала мне стать баскетболистом, — ответил я невозмутимо и не менее страдальческим голосом, чем у неё.

— Твои мать и отец перевернутся в своих гробах, если я как-то не выведу тебя в люди, — сказала она измученным голосом, видимо, решив, что этот аргумент остановит меня.

— Ничего с ними не случится, — сказал я, — и я тебя не прошу и тебе никак не разрешаю, чтоб ты как-то вывела меня в люди или еще куда-то. Повзрослел, могу принимать решения, за которыми могу также постоять… Ну как ты не поймешь: жизнь — это право, а не обязанность.

Она закрыла лицо и уже не отвечала. Я немножко промолчал, встал, собрал вещи и вышел. Сейчас в парке. Не знаю, куда идти.

22 августа, 2013

Записался на прием к ректору. Девушки, принимавшие заявление, прочтя его удивились.

— Вы хотите отчислиться? — спросили они.

— Да. У меня другие планы.

Итак, сегодня получил от декана визу на прием к ректору и завтра утром в 11 буду у самого ректора и попрошу его отчислить меня. Обманываю, что через два года вернусь, а то есть вероятность, что не отчислят по настоящей причине.

23 августа, 2013

Ректор, значит, прочтя заявление, в котором я средь прочей информации о себе написал еще и о годе учёбы в США, лукаво спрашивает меня:

— Учился в Америке. Обеспечил себе будущее?

— Да, учился по обмену, — сказал я, так желая добавить: «Вообще-то образование в вашем университете должно обеспечить мое будущее, а не год в какой-то Америке».

Проректор, который сидел рядом, сказал мне, что указ о моем отчислении выйдет к середине сентября. Итак, я сделал это. Теперь надо ждать призыва, который будет в октябре. А до того времени буду читать, рисовать, ходить на выставки, играть на своих инструментах, проводить время с друзьями. И пусть мысль о неправильности или опрометчивости принятого решения ни единожды не побеспокоит меня. Плыть против течения нелегко, но я не стану делать того, что не помогает моему развитию. Личностное развитие и счастье важнее всяких дипломов и условных достижений.

…

…

17 сентября, 2013

Дед, оказывается, любил Чехова: бабушка, увидев, что я все время читаю что-то, пошла и принесла целую стопку старых, запыленных книг Антона Павловича, мол, дед твой тоже любил читать, вот возьми, может эти книги понравятся. Вот-таки дед, а я всегда думал, что он был необразованный.

23 сентября, 2013

Был на врачебном осмотре в военкоме. Взяли приписной и послали в другую комнату, где измерили рост и вес. После этого спросили, болею ли чем-то тяжелым. Потом начался сам осмотр. Проверили зрение, слух, внутренние и половые органы. Придрались к татуировке на правой руке. Сказали, что это плохо и туго мне придется из-за этого в военной части. Да я и сам знаю это по рассказам Эмира. Но что поделаешь? Все равно рано или поздно надо будет через это пройти.

После медосмотра сказали, чтоб я приходил через неделю, чтоб узнать, куда попал.

28 сентября, 2013

Такой классный туман был сегодня до десяти утра, я сразу пошел к реке. Она в тумане так таинственна и будто шуршаньем воды рассказывает о былых событиях, свидетелем которых она была. Мне приятно об этом думать. Сидел около нее полчаса, потом поднялся вверх, перешел мост и вышел к виноградным полям. О, этот вид что-то!

Завтра утром, если верить бабушке, снова будет туманно; надо будет пораньше пойти. Люблю запах мокрой от росы травы на рассвете.

Осень, очей очарованье, ты прекрасна.

2 октября, 2013

Из комиссариата позвонили домой — взяла бабушка, — и сказали, чтоб завтра в шесть дня был у главного входа. Там нас, призывников с Гянджи, соберут и поездом отправят в Баку, а там уже каждого пошлют в свою часть.

Итак, завтра уже дневник, наверное, не стану писать. А в армии, по словам Эмира, даже читать книгу не разрешают, не то, что бы писать длиннущие дневники. Потому хочу приободрить себя. Мне страшно, я не знаю, куда иду; целых полтора года я буду подвергаться всяческим ограничениям, и придется отбросить квинтэссенцию своей сущности — свободолюбие; мое окружение будет незавидное — не с кем будет пообщаться. Но что бы ни было, что бы ни случилось, я обещаю, что буду верен своим целям, а не тем, что диктует мне мир.

Жизнь есть право, а не обязанность.

Послесловие автора

Саша, как читатель, понял меня.

Он исповедался, что сам своими глазами и жопой за четыре года учебы в экономическом университете навиделся всего того, о чем я написал в книге. «Это как моя жизнь!» — говаривал Саша, радуя меня, писателя сумевшего овладеть сознанием читателя.

Я, как автор, разочаровал Сашу.

Во-первых, моя простота. Саша ожидал увидеть высокого загорелого раскрасавца со всеми прекрасными правильными чертами лица, с надменным орлиным взором и с изящными манерами (извольте, частые непринужденные английские слова в речи, чертовски-привлекательный грудной голос, золотые часы на обеих руках, фирменный брелок на ключах от машины, стильно выбритая литераторская борода, вся эта шелуха красивой гламурной жизни — дорогие очки, телефон, одежда и, главное, выправка, и никак не татуировка Пушкина). Этакий бриллиантовый ореол известной персоны… А еще Саше казалось, что у меня непременно есть волшебная таблетка, приняв которую можно сразу начать бегло говорить на английском или же очутиться неведомо каким образом в самой Америке. Людям кажется, что такая таблетка есть у каждого, кто хотя бы пару недель жил в Америке или еще где-нибудь на Западе. Так вот, всего этого, скорее всего — к сожаленью, у меня не было при нашей встрече с Сашей. Это была первая волна Сашиного разочарования.

Во-вторых, вымышленность. Оказывается, я написал столь правдоподобные дневники третьего лица, что первый попавшийся читатель безо всяких сомнений поверил в их подлинность. После того, как я с большим нежеланием все-таки процедил сквозь зубы, что дневники-то, дорогой мой, вымышленные, Саша с горечью потери веры в такого благородного героя, как мой герой, сказал: «А я-то думал, что ты писал эти дневники еще с двенадцатого года, а перед изданием просто собрал их в компьютере. Ведь все совпадает же…» «Бли-и-и-и-ин!» — слышал я.

В-третьих, я не умею рисовать. Этот факт добил Сашу. «И иллюстрации не ты сам рисовал?» — спросил он, наверное, уже начиная ненавидеть меня за книгу, принесшую ему разочарования. Он, насколько я понял, сильно поверил в книгу. Это и дает мне основание полагать, что Саша до самого дна понял меня.

Май, 2014

Не только Саша, но и многие другие читатели удивляли меня простодушной верой в истинность, нехудожественность этих дневников. Некоторые даже просили опубликовать последующую часть, мол, что там произошло с ним после армии. Это с одной стороны, как в случае с Сашей, радует меня — я смог достучаться до читателя; а с другой стороны, это показывает, насколько ограниченной в плане возрастной и мировоззренческой категории является читательская аудитория этого произведения. Люди, принявшие эту историю борца против самообмана за чистую монету и оттого положительно впечатлённые от неё, как я понимаю, сами такие же юные максималисты, как и герой. Это обычно более или менее критически-мыслящие молодые люди до 25 лет, недовольные образованием в своём вузе и желающие получить, как герой сам часто выражается «настоящее образование»; и оттого им, таким читателям, легко идентифицироваться с героем, симпатизировать ему и получить наслаждение от чтения.

Остальным же «Его Америка», по моему авторскому убеждению, в этом узком контексте критики образования ничего особенного — ни инсайтов, ни эстетического наслаждения — дать не может. Все и так всё знают.

Но в более широком социально-интеллектуальном смысле — и мне кажется, это намного важнее, — «Его Америка» есть произведение о нежелании подчиняться тотальному вранью в обществе, где «ложь является главным и фундаментальным содержанием всего процесса» (А. Г. Дугин, Археомодерн, М: 2011, стр. 72). Интерпретированный в таком ключе этот текст может быть приравнён к таким гимнам Правильной жизни как «Жить не по лжи» Солженицина или к более современному, выдающемуся в буквальном смысле слове, слогану разоблачителя лжи, Алексея Навального, «Здесь говорят правду».

В наших обществах люди настолько привыкли к подавляющим, угнетающим, но самовоспроизводящимся и оттого ставшими нормой самообману и лжи, что для того, чтобы жить «легко и приятно», им хронически остро не хватает правды в самом оголённом смысле этого слова. Так пусть, «Его Америка» будет ещё одним источником удовлетворения этой общественной потребности в правде.

Октябрь, 2019