Его единственное условие

Глава 3

Утром Меган разбудил шум машины за окном.

Она зевнула, с наслаждением потянулась и взглянула на фарфоровые часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Проклятие! Уже почти девять часов. Значит, она все-таки проспала. Через три часа в доме будет полным-полно их с Джин коллег, которые явятся с подарками для будущей матери, а у нее еще столько дел. Да и квартиру надо привести в порядок – ведь в субботу и воскресенье Оливия выходная.

Меган снова зевнула и протянула руку, чтобы разбудить Тони, но обнаружила, что постель рядом с ней пуста. Записка, лежавшая на подушке, гласила: «С добрым утром, леди Замечательный Задик! Думаю, мне лучше смыться, пока у вас девичник. Я поеду в клуб поиграть в гольф с Джоном и ребятами. Увидимся вечером. Люблю. Тони».

– Трусишка, – пробормотала Меган, спуская ноги с кровати.

В глубине души она почувствовала облегчение – по крайней мере ей не придется заботиться о завтраке для Тони. Вчера вечером они уснули далеко за полночь, и после выпитого накануне шампанского Меган чувствовала, что желудок ее взбунтовался.

Ничего не поделаешь, она сама вызвалась принять гостей Джин. Никто ее не заставлял. Наверное, это было наилучшим решением проблемы. Когда впервые возник вопрос о том, где устроить вечеринку в честь Джин – завела этот разговор Джоан Линг, секретарша, сидевшая в приемной, – мнения разделились. Женщины жили в самых разных местах, некоторые очень далеко, в Хаф-Мун-Бей, другие – в графстве Марин и Сономе, кое-кто в Окленде и в Ист-Бей. Наиболее подходящим местом представлялся офис на Нью-Монтгомери-стрит, поскольку располагался в самом центре города.

Однако, зная, каким ворчливым порой может быть мистер Фарадей, и не желая давать ему повода для недовольства, Меган с сожалением отвергла эту идею. В качестве альтернативы она предложила устроить девичник в выходные и вызвалась принять гостей у себя.

Кое-что Оливия приготовила заранее, но оставалось еще много дел. Во-первых, требовал внимания салат с крабами, которым Меган решила побаловать гостей, а во-вторых, предстояло должным образом украсить гостиную.

Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить только что утихшую головную боль, Меган приняла душ, торопливо убрала постель, сменила полотенца в ванной и протерла отделанные золотом и слоновой костью краны – наверняка любопытные гости захотят исследовать весь ее дом. Натянув джинсы и старую рубашку Тони, она прошла в гостиную и принялась накрывать на стол – расставила тарелки, положив на них розово-голубые салфетки, поставила в центр красные гвоздики, доставленные накануне из цветочного магазина, и поместила на краю стола огромный, обильно разукрашенный праздничный торт.

Если ей повезет, женщины долго не задержатся, так что она еще успеет отвезти Алекса в ветлечебницу. Конечно, визит к ветеринару можно отложить и до будущей недели, но она уже пропустила пару недель, а прививка против бешенства – дело важное.

Ей вспомнились слова Тони: «Тебе следовало бы уделять внимание не только собаке, но и себе, Меган».

Ну да, она и в самом деле очень заботится об Алексе – старается давать ему корм, богатый витаминами, следит, чтобы ему вовремя были сделаны прививки, не забывает о стрижке. А как же иначе? Правду сказать, и счета ветеринара порой достигают изрядных сумм, но дело того стоит, ради любимого пса чего только не сделаешь. Кажется, это называется профилактической медициной.

А что касается ее собственного здоровья, то с ней все в порядке, хотя Тони иногда беспокоится, все ли нормально у нее со здоровьем – уж слишком она хрупкая. Нет, Меган ни разу в жизни серьезно не болела, разве что простудой. Даже обычных детских болезней ей удалось избежать, пока в прошлом году один из племянников Тони не заразил ее ветрянкой.

Муж тогда чуть с ума не сошел, как будто она и в самом деле могла умереть от пустяковой детской болезни! Конечно, внимание Тони льстило Меган, тем более что опасность заражения ему не грозила – он в свое время перенес все эти болячки, начиная от кори и кончая ветрянкой, так же как вся его семья.

Сабелла считала, что, если уж заболел один ребенок, надо перезаразить остальных, чтобы, как выражалась мама, «покончить с этим раз и навсегда».

– Надеюсь, когда у вас появятся собственные детишки, ты сможешь сама за ними ухаживать и не заразишься, – сказала как-то мама Сабелла, обращаясь к невестке.

Меган хотела возразить, что поскольку в их доме детишки никогда не появятся, то и опасность подцепить от них коклюш или свинку ей не грозит, но промолчала. Может быть, это и к лучшему. Больше всего на свете Меган ненавидела ходить по врачам. Она и к гинекологу-то впервые попала лишь на второй год после свадьбы, да и то по настоянию Тони.

О господи, что это был за ужас! Казалось унизительным, что ей, привыкшей гордиться своим телом, приходится лежать распростертой, словно лягушка, и терпеть прикосновение холодного металла. Жуткая гадость, страшно вспомнить. Бр-р!

В общем, Меган была не в восторге от врачей. Хотя нет, не совсем так. Например, ей очень нравился Пол Сандерсон, который был очень внимателен к ней в тот вечер два года назад, когда Меган неожиданно застала Тони в объятиях Коринны Ларкин…

Неприятное воспоминание обрушилось на нее так внезапно, что она даже не успела как следует подготовиться. Миска с крабовым салатом, которую Меган держала в руке, выскользнула и со стуком упала на деревянную разделочную доску. Кусочки салата разлетелись по всей кухне. Меган машинально вытерла пол и замерла, пытаясь отогнать неприятные мысли.

Почему даже сейчас, по прошествии нескольких лет, боль сильна, как и в тот день? А ведь Меган была уверена, что ей удалось избавиться от жгучего чувства ревности. Неужели она лишь загнала это чувство в подсознание и до сих пор не понимала, как глубоко и прочно оно там засело?

Тот злополучный вечер… Как странно, что она по-прежнему помнит каждую деталь, хотя прошло уже целых два года! Свои новые духи – потом она выбросила флакончик, – необычно теплую для этого времени года погоду, то, что ей пришлось в спешке доглаживать платье, потому что в химчистке его неаккуратно упаковали, и на подоле образовались складки…

Позднее, вспоминая этот вечер, Меган удивлялась тому, как хорошо он начался. Тони принес крошечную орхидею янтарного цвета, чтобы она приколола ее в волосы.

– Янтарь очень пойдет к твоему платью – и к глазам, – сказал он, потом, поцеловав Меган, добавил, что предпочел бы остаться дома и заняться с ней любовью, а не тащиться на какую-то скучную вечеринку.

Однако по пути в Тибурон, где располагался особняк Ларкинов, Тони был очень оживлен. Впрочем, это не удивило Меган. Она давно поняла, что муж, в отличие от нее, обожает сборища, подобные тому, что давал дважды в год для своих сотрудников и их жен глава фирмы Сэмюэл Ларкин.

Вскоре после свадьбы Меган поняла, что руководство Тони оценивает не только своего сотрудника, но и ее, его жену. Одним из непреложных качеств, необходимых для продвижения по служебной лестнице, Ларкин считал умение заводить знакомства, а также способность занять достойное место в обществе и вести себя на равных со всеми, независимо от ранга тех, с кем столкнешься в гостиной. Меган не сомневалась, что Тони вполне отвечает этому требованию, чего нельзя сказать о ней самой.

Вот и сегодня, когда они прибыли в особняк Ларкинов, ей стоило больших усилий отбросить привычную сдержанность и обменяться с гостями и хозяевами ничего не значащими светскими фразами. Меган улыбалась, чувствуя, что от этой наклеенной улыбки у нее вот-вот треснет лицо. Заиграла музыка. Ее часто приглашали, в основном пожилые мужчины, а поскольку Меган с детства любила танцевать, она охотно веселилась – вначале.

Смутное беспокойство понемногу начало овладевать ею, однако прошло некоторое время, прежде чем она догадалась о его причине. В тот момент ее партнером был один из банковских директоров, мужчина средних лет с импозантной гривой седых волос. Музыка смолкла. Меган с улыбкой выслушала его комплименты по поводу своей манеры танцевать, а затем, сославшись на усталость, отклонила повторное приглашение. Партнер подвел ее к креслу и предложил принести чего-нибудь выпить, на что Меган с радостью согласилась.

Она обвела взглядом гостиную, пытаясь найти Тони, и вдруг поняла, что уже давно его не видела. Обычно благодаря своему росту он выделялся в толпе, а теперь его нигде не было – его и Коринны.

Меган не раз упрекала себя за то, что, зная о прошлых отношениях мужа и Коринны, никак не может отделаться от ревности, однако это было именно так. Решив, что ей стоит выйти на свежий воздух, она встала и, толкнув стеклянную дверь, вышла на веранду, выложенную плиткой и залитую светом фонарей. Однако там тоже было много народу. Опасаясь, что придется поддерживать разговор с малознакомыми людьми, Меган решила найти тихое место и хоть немного побыть одной.

Слева ей попалась на глаза лестница, которая вела вниз, к еще одной веранде. Ступив на нее, Меган оглянулась и увидела, что ее недавний партнер, держа в одной руке два бокала шампанского, призывно машет ей другой. Она ускорила шаг и вскоре очутилась перед целым рядом застекленных дверей, одна из которых была приоткрыта.

Не раздумывая, Меган пересекла веранду и толкнула дверь. Комната, в которой она очутилась, была погружена в полумрак – свет пробивался лишь сквозь незашторенные окна. Меган почувствовала себя неловко, словно вторглась в чужие владения, и уже решила уйти, как вдруг ненароком что-то задела, и оно упало на пол. Удар металла по дереву эхом прокатился по комнате, а следом за ним послышалось мужское проклятие. Меган застыла, не смея двинуться. Вспыхнул свет, и в ту же секунду, словно в ночном кошмаре, перед Меган предстало видение, впоследствии преследовавшее ее.

Тони и Коринна лежали на широком диване. Волосы Тони были всклокочены, рубашка расстегнута. Одна его рука застыла на выключателе, а вторая по-прежнему покоилась на обнаженном бедре женщины. Вид у него был испуганный. Платье Коринны было расстегнуто до самой талии, юбка задралась, обнажив белоснежные бедра. В отличие от Тони, она ничуть не испугалась, словно быть застигнутой в такой пикантной позе в объятиях чужого мужа было для нее делом обычным.

Как во сне, Меган отвернулась и шагнула к двери. Когда-то очень давно она убедила себя, что нет ничего страшного в том, что в детстве сверстники пренебрегали ею. Наоборот – это ее закалило, сделало менее уязвимой. Теперь же она поняла, как сильно заблуждалась. Она сделала ошибку, когда, забыв об осторожности, позволила себе влюбиться в Тони. Хуже того – вообразила, что счастливый конец в сказках, все эти «жили долго и счастливо и умерли в один день» – про нее…

– Ради бога, Меган, постой, не беги! Выслушай меня…

Меган чувствовала, что не сможет взглянуть Тони в глаза, когда ее всю трясет от горечи и разочарования. И она рванулась вперед, словно все черти ада гнались за нею. Только бы поскорей убраться подальше от этой проклятой веранды!

Через несколько минут она остановилась, но только потому, что на кого-то наткнулась. Сильные руки подхватили ее, не позволив упасть. Меган попыталась высвободиться, но, похоже, держали ее крепко.

– Ну-ка подождите! Еще пара шагов, и вы окажетесь по шею в воде… Впрочем, в вашем случае точнее было бы сказать – уйдете под воду с головой. Неужели вы хотите утопиться в лилейном пруду Ларкинов, да еще в такой прекрасный вечер?

Утопиться? Да ей это и в голову не приходило. Самоубийство всегда казалось Меган глупым. Хотя уснуть навеки, лишь бы навсегда избавиться от этой мучительной боли…

Из горла ее вырвался стон, и она зарыдала дико, отчаянно, так, что сотрясалось все тело. Мужчина не пытался ее утешить, он просто положил голову Меган себе на грудь и тихонько, как ребенка, погладил по волосам. Когда прошел первый пароксизм горя, он мягко взял ее под руку и подвел к ближайшей скамье.

– Вам, наверное, любопытно, кто я такой. Спешу успокоить – на тот случай, если вы решили, что я грабитель. Нет, я такой же гость Ларкинов, как и вы, – сообщил мужчина. – В доме стало душновато, вот я и решил подышать свежим воздухом. Как теперь понимаю, решение мое было правильным – ведь не окажись я рядом, вы бы сейчас бултыхались в ледяной воде!

Он помолчал немного, а потом нерешительно добавил:

– Не хотите поделиться своим горем? Я умею слушать. Входит в служебные обязанности, так сказать.

– В служебные обязанности? – рассеянно переспросила Меган, еще не до конца пришедшая в себя.

– Ну да. Я врач. Правда, моя специальность – гинекология, а не психиатрия, но все равно я готов вас выслушать.

Он произнес эти слова с некоторой иронией, однако Меган сразу поняла, что он подшучивает скорее над собой, а не над ней, и ничуть не обиделась. В темноте она плохо разглядела своего собеседника, но по силуэту сразу поняла, что он намного ниже Тони. Почему-то это окончательно расположило Меган в пользу незнакомца. А может быть, она с готовностью открыла бы сердце любому, кто заговорил бы с ней так же ласково, как этот мужчина. Она открыла было рот, чтобы поблагодарить его, объяснить, что предпочла бы остаться одна, как вдруг, повинуясь некой внутренней силе, сказала совсем не то, что намеревалась.

– Я только что застала своего мужа с другой женщиной, – произнесла Меган.

Собственные слова, сказанные прямо и без обиняков, так потрясли ее, что она снова зашлась в рыданиях.

Мужчина сильнее сжал ее плечо.

– Успокойтесь, прошу вас!

– Нет-нет, со мной все в порядке. Мне всегда казалось, что слова «разбитое сердце» – всего лишь банальная фраза, но теперь понимаю, что сердце и в самом деле может разбиться. Смешно, правда?

– Скорее грустно, – поправил ее мужчина и, поколебавшись, добавил: – В таких случаях часто помогает разговор с совершенно посторонним человеком. Я готов вас выслушать, а поскольку ни вы меня, ни я вас не знаю, я как раз тот посторонний, который вам требуется. И времени у нас вдоволь – обычно эти скучнейшие вечера у Ларкинов длятся страшно долго!

И Меган заговорила – о себе и Тони, о том, как они поженились, как она поверила, что будет с ним счастлива. Ей было легко говорить с этим незнакомцем, который был для нее только голосом, тенью среди темноты. Пока она все это рассказывала, мужчина внимательно слушал ее, как и обещал, не утешая, не предлагая советов, одним своим присутствием создавая спасительную стену, на которую накатывались ее слова.

Потом, когда наконец появился Тони, ее собеседник так же молча исчез, растворился в темноте, оставив их одних. Меган вдруг поняла, что боль немного смягчилась, что теперь она может спокойно выслушать мужа. А он дрожащим голосом принялся объяснять, что слишком много выпил, потерял контроль над собой, и дружеский поцелуй со старой знакомой помимо его воли перерос в нечто большее. И все же она, Меган, не должна придавать значение тому, что увидела. На самом деле все было не так ужасно, как ей показалось.

Поскольку она любила Тони и боялась его потерять, Меган поверила всему, что он сказал. Она похоронила в себе эту боль, вернулась к обычному каждодневному существованию и с еще большим рвением старалась сделать их брак совершенным, а дом превратить в спасительное убежище для Тони, где он мог бы отдохнуть от трудной работы.

А своего утешителя, с которым Меган так неожиданно разоткровенничалась в тот вечер, она встретила еще раз. Это произошло несколько недель спустя на благотворительном вечере, который давало музыкальное общество. Она сразу обратила внимание на то, что один из гостей наблюдает за ней с необычным интересом, но, лишь когда он подошел к ней и заговорил, узнала его по голосу. Оказалось, что в тот вечер ее собеседником был доктор Пол Сандерсон.

Тогда, в темноте, он был для нее лишь голосом, теперь же Меган увидела, что это весьма привлекательный мужчина с правильными чертами лица, густой копной волос, волнами спускавшихся на широкий лоб, и глубоко посаженными зелеными глазами, почему-то напомнившими ей северные моря и фьорды.

Тони, как все мужчины в присутствии предполагаемого соперника, был необычно внимателен в этот вечер и ни на шаг не отходил от Меган. Но даже в этой ситуации Пол умудрился вытащить Меган потанцевать. Он ни словом не обмолвился об обстоятельствах их знакомства, чтобы не смущать ее. Вместо этого он говорил о симфонии, которую они только что прослушали, о разных ничего не значащих вещах и, лишь когда музыка смолкла и он повел ее обратно к столику, за которым Меган сидела с Тони, негромко сказал:

– Если вам когда-нибудь снова понадобится слушатель, я к вашим услугам. Но предупреждаю – теперь я не буду вести себя как совершенно посторонний.

– Спасибо, вы очень добры. У нас с Тони все наладилось, а тот случай я попросту выбросила из головы.

Тогда Меган верила – да что там, верит до сих пор, – что говорила правду. Так почему вид руки Тони на белоснежном бедре Коринны все еще преследует ее, как навязчивый кошмар? Почему, когда она сталкивается с Коринной на светских раутах, сердце ее сжимается от боли? Зная, что такая ревность – непростительная слабость, Меган заставляла себя быть любезной с соперницей, разговаривать как ни в чем не бывало, хотя больше всего на свете ей хотелось выцарапать эти огромные синие глаза.

Иногда они с мужем словно менялись местами, и, что скрывать, Меган это было приятно. Невзирая на открытое недружелюбие Тони, Пол Сандерсон был неизменно любезен с Меган, когда им приходилось встречаться в обществе. Это случалось не так уж редко – у них было много общих друзей, и Меган льстило, что такой привлекательный мужчина оказывает ей внимание.

Добавляя кэрри в майонез, которым она заправляла крабовый салат, Меган невольно улыбнулась. Расставив на столе тарелки с крошечными ржаными сандвичами, она проверила, не забыла ли охладить домашнее французское вино и хватит ли гостям приготовленного кофе. Удостоверившись, что все в порядке, она пошла в спальню переодеваться.

Накануне Меган собиралась надеть новое платье – броский наряд в оранжевых и коричневых тонах, – но в последнюю минуту передумала и выбрала белую шелковую блузку и темно-серые слаксы. Роскошное платье хозяйки невольно привлечет к ней внимание, а сегодня блистать должна Джин.

В дверь позвонили в тот момент, когда она вдевала в уши крошечные перламутровые сережки. Первыми приехали три машинистки, молодые женщины на несколько лет младше Меган. Она показала им дом, от которого гостьи пришли в восторг. Когда они выходили из просторной спальни, Меган заметила, как девушки тайком обменялись выразительными взглядами. Она собиралась сказать, что сама бы довольствовалась и меньшим по размерам домом, но Тони занимает такое положение на работе, что ему приходится часто приглашать к себе влиятельных клиентов и деловых партнеров, однако сочла за лучшее промолчать. Это значило бы подчеркнуть разницу в социальном положении между нею и девушками, что было бы не совсем учтиво. И Меган с улыбкой выслушала комплименты и вместе с гостями вернулась в столовую.

Остальные приглашенные не заставили себя ждать. Дом, еще недавно тихий и спокойный, зазвенел женскими голосами и смехом. Лишь рассудительная Лили Кармайкл, декоратор из отдела Меган, тщетно призывала женщин к порядку, напоминая, что скоро должна прийти Джин.

Как бы в подтверждение ее слов в дверь опять позвонили, и Меган ввела в столовую Джин, немного смущенную, но улыбающуюся. При виде ее женщины хором воскликнули: «Сюрприз! Сюрприз!» – и вручили Джин торт и груду красиво упакованных подарков.

В ближайшие несколько минут виновница торжества была занята тем, что терпеливо вскрывала один за другим все пакеты, одинаково приходя в восторг и от дешевых пластмассовых погремушек, и от дорогого детского одеяльца. Завершилась эта процедура вдохновенной, полной юмора речью Джин, в которой она поблагодарила каждую из женщин.

Казалось, все идет хорошо и Меган должна быть довольна. Тогда почему вернулось подавленное настроение, терзавшее ее накануне, снова? Почему она с таким трудом улыбается и не может присоединиться к общему хору веселых шуток и поддразниваний?

Может быть, тому виной головная боль, ее постоянная спутница в минуты плохого настроения? Или выпитое накануне вино? А может, что-то еще? Единственное, в чем Меган была твердо уверена, так это в том, что при виде Джин она испытывала черную зависть. Ну разве можно испытывать такие эмоции по отношению к лучшей подруге?

Несмотря на опасения Меган, что девичник может затянуться, гости собрались уходить ровно в два. Первой, взглянув на часы, поднялась Мэгги Коннорс, немолодая секретарша мистера Фарадея. Она сказала, что торопится к дочери, так как обещала ей посидеть с детьми. Тут и остальные дамы, подхватив сумочки, засобирались домой.

Последовал обмен прощальными поцелуями. Пока женщины шумно благодарили ее за теплый прием, Меган не могла отделаться от ощущения, что в глубине души они рады, что все позади. Неужели это из-за ее роскошного дома? Или из-за того, что она для них – начальница? А может быть, они почувствовали, что роль хозяйки она сегодня исполняла через силу?

– О чем задумалась, подружка? – раздался за спиной у Меган голос Джин.

Она задержалась, ожидая Брайана, который должен был за ней заехать.

– У тебя такой вид, словно ты никак не можешь решить – плакать или смеяться.

– Мне кажется, что все получилось неплохо, – с деланной беззаботностью ответила Меган и, подхватив ленту серпантина, начала машинально ее скручивать.

– Да нет, тебя что-то тревожит. Небось наши женщины тебя достали. Они временами бывают шумноваты!

– Нет, они милые, – с улыбкой возразила Меган. – И, предваряя твой следующий вопрос, сразу скажу – мне и не пришлось хлопотать. Почти все накануне сделала Оливия.

– Ну что же… Значит, мне показалось. И неудивительно – при моем богатом воображении! – попыталась обратить все в шутку Джин.

И вдруг задорно подмигнула Меган, сделавшись в этот момент похожей на хулиганистого мальчишку.

– Ну, а как я себя вела? Удалось ли мне вам подыграть?

Меган, не веря своим ушам, воззрилась на подругу.

– Ах ты, маленькая притворщица! Так ты все знала заранее?

– Ну конечно! Только никому не говори, ладно? Я сразу догадалась, что вы что-то затеваете, после того как человек пять или шесть из нашей конторы – включая тебя – в деталях рассказали мне, чем намерены заняться в выходные. Но ты превзошла всех. Это же надо такое придумать – чтобы я помогла тебе выбрать обои! При том, что ты в этом разбираешься в сто раз лучше, чем я…

Женщины дружно рассмеялись. Все так же лукаво улыбаясь, довольная Джин собрала подарки.

– А вообще-то мне повезло. Задарили с головой, подумать только! И кроватка очень кстати – было бы тяжело ее осилить, с нашими-то финансами. Ты не представляешь, во что сейчас обходится родить ребенка…

Она мечтательно потрепала Алекса по пушистой шерсти.

– И хорошо, что почти все вещи голубые. Розовые мне были бы ни к чему, тем более что малыш наверняка будет рыжим.

– Почему ты в этом уверена?

– Уверена, и все тут. Рыжий мальчик.

Пряча улыбку, Меган подумала, что бедняжка просто обязан быть мальчиком, и притом рыжим, – такую решительную мать трудно ослушаться. И еще ей пришло в голову, что Джин вполне могла бы сделать карьеру в фирме «Фарадей», если бы пожелала.

– А тебе никогда не хотелось… ну, продвинуться по служебной лестнице? – с любопытством спросила она подругу. – Ты так чудесно ладишь с людьми… Из тебя бы вышел классный менеджер по продажам.

– Да к чему мне это? У меня и так все есть – наша обшарпанная хата в Петалуме, ребенок, который вот-вот появится, и мой старый добрый Брайан.

– Да ведь ты сама говорила, что он засыпает перед телевизором! – поддразнила ее Меган.

– Конечно, у него есть свои недостатки. Но я не смогла бы жить с совершенством. Это такое напряжение, не дай бог! Надо постоянно что-то изображать из себя в постели, выдумывать сногсшибательные блюда, поддерживать в чистоте дом, быть безупречной хозяйкой. А уж о том, чтобы слоняться по дому в старых джинсах, вообще не может быть речи. Надо все время выглядеть как топ-модель…

Она внезапно умолкла, отчего-то смутившись. В это время приехал Брайан и с улыбкой начал складывать и уносить подарки в машину. Чувствовалось, что для него сегодняшнее торжество тоже не было сюрпризом. И только когда они оба ушли, Меган поняла, почему Джин так неожиданно оборвала свою вдохновенную речь и почему смутилась. Ведь она описывала ее, Меган…

«По крайней мере теперь я знаю, что она обо мне думает», – мелькнула у нее мысль.

Но почему ее должно беспокоить мнение Джин? Разве в последние несколько лет она не вела именно такой образ жизни, стараясь во всем достичь совершенства? Разве не решила с самого начала, что, выйдя замуж за такого обаятельного и энергичного мужчину, обязана все время быть на уровне, чтобы ему соответствовать?

Погруженная в невеселые размышления, Меган машинально убрала в холодильник остатки салата, собрала с полу и со стола серпантин, мятые салфетки, грязные бумажные тарелки и сунула все это в контейнер для мусора. Приведя в порядок кухню и столовую, она заторопилась наверх, чтобы выпустить Алекса, который уже битый час заливался лаем, требуя свободы.

– Ты – живое доказательство того, что и у меня есть свои слабости, – с упреком сказала Меган, в ответ на что Алекс залаял еще громче. – Кто тебя избаловал, если не я, неблагодарное ты животное? Так нет – ты раболепствуешь перед Тони, которому до тебя и дела нет, а на меня не обращаешь внимания…

Она отнесла пса в машину. Он свернулся клубочком на заднем сиденье и мгновенно уснул. Часы на щитке показывали три сорок пять. Значит, у нее осталось всего пятнадцать минут до назначенного ветеринаром времени.

– Сколько с тобой хлопот, однако, – ворчливо произнесла Меган, любовно глядя на Алекса. – Да и денег, кстати, на тебя уходит уйма. Если бы местный ветеринар узнал, во что мне влетает каждый визит к его знаменитому коллеге, его бы небось удар хватил!

Она спустилась с холма и вскоре миновала деловой квартал Милл-Вэлли. Выехав на главную дорогу, Меган сразу поняла, что опоздает, – как всегда по субботам, движение было очень оживленным. Очевидно, все торопились из душного центра на побережье, в районы Сонома и Мендосино.

Значит, все ее планы летят к черту. Хорошо хотя бы, что Тони не вернется домой раньше шести. Обычно, поиграв в гольф с друзьями, он оставался, чтобы выпить по рюмочке или по кружке пива. Это даст ей возможность заехать за продуктами и поискать подарок для мамы Сабеллы.

Когда Меган спрашивала Тони, что подарить его матери на день рождения, он обычно отмахивался:

– Да не трать ты время! Купи что-нибудь для кухни, и дело с концом. Все равно она спрячет подарок в шкаф, а если ты разоришься на действительно дорогую вещь – скажем, драгоценности, – так кто-нибудь из моих сестриц обязательно ее отберет. По-моему, все тапочки и ночные рубашки, которые мать получила в подарок за последние двадцать лет, так и лежат у нее нераспакованными. Не знаю, для чего она их бережет. Наверное, опасается очередной Великой депрессии…

Меган понимала, что Тони прав, но, к сожалению, сама она ненавидела дарить так называемые «практичные» вещи. Девочкой она всегда получала на Рождество одно и то же – шерстяные перчатки или авторучку. Впрочем, ради нее Тони как раз старается. Его подарки выбраны с неизменным вкусом. Тогда почему же он не так заботлив по отношению к остальным родственникам? Вскоре после женитьбы Тони переложил все семейные обязанности – выбор подарков, рассылку приглашений на день рождения или годовщину свадьбы и тому подобное – на плечи Меган.

И она выполняла их с радостью, понимая, что Тони нужен отдых после трех десятков лет, в течение которых он нес ответственность за всю семью – вначале как старший брат, а потом как дядя дюжины племянников и племянниц. Но иногда ей хотелось, чтобы он хотя бы чуточку помогал ей в этом…

Послышался визг тормозов, и грузовик, ехавший впереди Меган, внезапно развернулся и перегородил дорогу, пытаясь избежать столкновения с автомобилем, вырулившим из-за поворота. Она до отказа повернула руль, чтобы не налететь на грузовик, и наверняка все обошлось бы, если бы не выбоина на шоссе. Тормоза отказали. Меган услышала противный скрежет и почувствовала запах раскаленного металла. Она поняла, что машина куда-то падает. Это длилось целую вечность. Меган сжалась в комок, стараясь не закричать, а машина тем временем на полном ходу неслась вперед и наконец остановилась у самого края обрыва, тяжело завалившись на бок и прижав ее к дверце.

Потрясенная и испуганная, Меган закрыла глаза, не выпуская из рук руля. Она услышала, как кто-то из находившихся на дороге обратился к ней с вопросом, но, когда попыталась ответить, из горла вырвался лишь хриплый стон.

Потом Меган явственно услышала уже несколько голосов, а затем вой сирены, который, приближаясь, становился все оглушительнее. Какой-то человек спускался к ней по гравию. Его ботинки скользили по неровной дороге. Подойдя к Меган, он крикнул:

– Немедленно уходите оттуда, леди! У вас поврежден топливный бак. Того и гляди взорвется!

Только теперь Меган очнулась от шока. Она торопливо отстегнула ремень безопасности и почувствовала, что дверь у ее локтя открылась. Огромная мужская ручища схватила ее и рывком выдернула из машины. Мужчина поволок Меган за собой, подальше от злополучной машины.

– Течет прямо струей! Лучше отойти подальше, а то, не ровен час, взорвется…

Меган затуманенным взором уставилась на высокого худощавого мужчину. Увидев значок, прикрепленный к его синей куртке, она поняла, что перед ней – помощник шерифа.

– Я ехал за вами примерно в ста футах, когда вашу машину занесло. Я уже вызвал пожарных по рации, но, пока они не приехали, вам лучше отойти…

Только сейчас Меган вспомнила об Алексе. Наверное, он так и спит, свернувшись клубочком на заднем сиденье. Все еще не владея голосом, Меган попыталась вырваться из рук мужчины. Решив, что она в шоке и не соображает, что делает, он продолжал тащить ее за собой.

Они уже были наверху, когда к Меган наконец вернулся дар речи.

– Алекс… Он там, в машине! Он спит на заднем сиденье…

Помощник шерифа знаком подозвал к себе стоящего рядом мужчину. Только тут Меган заметила, что шоссе запружено машинами – грузовик перегородил им дорогу.

– Не отпускайте ее! – велел помощник шерифа.

Меган попыталась возразить, но он покачал головой:

– Не беспокойтесь, я схожу за ним.

Она не успела даже поблагодарить его, а он уже заскользил вниз по склону. Меган смутно сознавала, что какой-то человек держит ее за локоть, приговаривая:

– Постарайтесь успокоиться, леди.

Сладковатый запах бензина дурманил голову. Словно в тумане, Меган видела, как помощник шерифа открывает дверцу «Ауди». Она напряглась, как натянутая струна. Неужели Алекс ранен? А может быть?.. Но не успели эти мысли промелькнуть у нее в голове, как мужчина уже пошел обратно, неся на руках явно живую собаку.

Вскарабкавшись на холм, он отдал Меган пушистый комок. Хотя Алекс жалобно поскуливал, было видно, что он не пострадал, только очень испугался.

– Благодарю вас, офицер, – улыбаясь дрожащими губами, проговорила Меган.

Однако лицо помощника шерифа осталось таким же напряженным.

– Господи помилуй, леди, я уж решил, что в машине остался ребенок! Меня ведь могло убить взрывом…

Глядя в его полные презрения глаза, Меган торопливо пролепетала:

– Извините… Должно быть, я ничего не соображала.

– Ясно. Похоже, что взрыва все же не будет. А что здесь, собственно говоря, произошло?

Из толпы зевак вышел мужчина.

– Я все видел, офицер. Грузовик, ехавший впереди этой леди, резко затормозил, чтобы не налететь на какого-то ненормального, который вывернул из-за поворота на сумасшедшей скорости. Даме пришлось их объезжать. Тогда, видно, она и повредила бак. Ее счастье, что осталась жива!

Меган судорожно глотнула и так крепко прижала к себе Алекса, что он даже взвизгнул. Только теперь она поняла, что действительно чудом избежала смерти. Помощник шерифа принялся составлять протокол. Вскоре приехал тягач, чтобы вытащить из ямы злополучную машину. Помощник шерифа вызвался отвезти Меган в город, где она могла бы вызвать такси. Когда через несколько минут машина прибыла, Меган дала шоферу домашний адрес – ехать к ветеринару было уже слишком поздно, да и вряд ли она в состоянии сделать это.

Алекс безмятежно уснул у нее на коленях, а Меган погрузилась в размышления. Как ни странно, физически она ничуть не пострадала, разве что получила несколько синяков. Даже одежда, если не считать спустившуюся петлю на колготках, была в том же безукоризненном состоянии, как и в момент выхода Меган из дома.

Тогда почему же, спрашивала себя Меган, у нее так тяжко на душе? Она жива и невредима, но почему вместо того, чтобы благодарить бога за это, она не может забыть полный презрения взгляд помощника шерифа и его фразу: «Господи помилуй, леди, я уж решил, что в машине остался ребенок!»?