Эхо далекой битвы

ПРОЛОГ

Тристан вздрогнул, когда чья-то рука в перчатке коснулась его запястья. Прикосновение выхватило его из сна, как руки спасателя вытаскивают из реки утопающего, и Тристан с тяжелым вздохом вынырнул из пучины. Он был мокрым от пота.

— Снова кошмары? — прозвучал чей-то голос.

Тристан с усилием поднял голову и наткнулся взглядом на белую фигуру у кровати. Лишь через несколько секунд под прозрачным пузырем, прикрывавшим голову стоящего перед ним человека, Тристан распознал черты доктора Либби Мозес, корабельного врача.

— Да, мэм, — выдавил он и поднял руку ко лбу в знак уважения.

— Садись, пусть голова прояснится, — сказала она, помогая юноше приподняться и не забывая при этом о страшных рубцах на плечах и спине молодого человека. От укрепленной на переборке системы гемодиализа к руке больного шла тонкая резиновая трубка. Тристан медленно повернулся и сел, но тут же внезапный приступ головокружения заставил его покачнуться. Доктор Мозес успела поддержать юношу.

— Тебе нужно выпить воды, — сказала она и отошла к диспенсеру, чтобы налить в чашку прозрачной безвкусной жидкости.

Кошмар еще не прошел окончательно, его жуткие образы продолжали мелькать в памяти, алая кровь окрашивала руки. Тристан закрыл глаза, отгоняя воспоминания…

— Тристан? — откликнула его доктор.

Он вскинул голову, встретился с ее ищущим взглядом и залился краской смущения. Юноша опустил глаза и снова коснулся рукой лба.

— Болит? — спросила Мозес.

Ему не хотелось говорить об этом.

— Нет, мэм, — пробормотал Тристан и покачал головой.

Она протянула кружку. Руки юноши по-прежнему дрожали, и он взял ее осторожно, стараясь не расплескать воду. Не поднимая глаз, сделал два или три глотка, чувствуя на себе внимательный взгляд женщины. Желудок скрутило. Зубы застучали о край чашки.

— Что тебе снится? — спросила врач.

Тристан вздрогнул и чуть не поперхнулся.

— Пожалуйста… Я… я действительно не могу сейчас говорить об этом. — Голос его звучал жалобно, взгляд словно впился в какую-то точку на полу.

Женщина удивленно подняла брови, но настаивать не стала и повернулась к установленному над изголовьем кровати монитору.

Под простыней подушка и матрас были усеяны тысячами крошечных белых, черных и серебристых бусинок. Еще раньше, отвечая на вопросы Тристана, доктор Мозес объяснила, что это всего лишь датчики, постоянно регистрирующие его температуру, дыхание, кровяное давление и пульс — и даже внутрикишечные звуки! — и передающие информацию не только на дисплей над головой больного, но и на компьютер дежурного врача.

Просматривая данные, Мозес поджала губы.

— Температура и давление остаются высокими, — сказала она, — и я вижу повышенную мозговую активность, которая часто наблюдается у человека, подвергшегося нападению. Не знаю, какие именно кошмары тебя мучают, но их интенсивность очень велика.

Тристан едва слышал ее. Мучавший его ужас отступил в закоулки сознания и затаился там, дожидаясь удобного момента, чтобы снова наброситься с приходом сна. Впрочем, даже сейчас какая-то тень — нет, две тени! — встали перед глазами, словно выплыв из тумана.

— Что он сделал с моей матерью? — Вопрос прозвучал внезапно и резко.

— Что, Трис? — Мозес повернулась к нему от дисплея. — Кто сделал что-то с твоей матерью?

Тристан сглотнул.

«Не стоило ничего спрашивать, — упрекнул он себя, — это только вызовет лишние вопросы. Вопросы о том, что лучше всего было бы забыть навсегда».

— С твоей матерью все будет в порядке, — ответила доктор, явно намереваясь успокоить его. — Сейчас она в постели, но к ней уже вернулся аппетит.

Можно ли верить этой женщине? Смеет ли он надеяться, что с его матерью все хорошо? А может, доктор просто считает его сумасшедшим?

— Сейчас меня больше всего волнует ТВОЕ самочувствие, — продолжала Мозес.

Тристан снова втянул голову в плечи и отвел глаза в сторону. Какое-то время доктор молча смотрела на него. Чувствуя ее взгляд, юноша еще больше съежился.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросила женщина.

«МНЕ СТРАШНО», — подумал Тристан, но сказать этого он не мог и только покачал головой.

Мозес внимательно наблюдала за ним, а когда наконец заговорила, то уже на другую тему.

— Ребра и спина все еще болят?

Рубцы на теле еще не зажили, и каждое движение отдавалось резкой болью в грудной клетке… словно в бок вонзали нож.

НЕТ, НОЖ ВОШЕЛ СНИЗУ…

«НЕТ! НЕ НАДО!» — Тристан замотал головой, отгоняя воспоминания, и моргнул, сдерживая слезы.

Самой страшной оставалась боль в сердце.

Мозес нажала какую-то кнопку и села на откинувшееся сиденье, затем подняла руку юноши, словно намереваясь проверить его пульс.

— Тебе трудно уснуть? Мучают кошмары? — Она заглянула ему в лицо.

Тристан не ответил, даже не поднял головы. Он лишь еще крепче сжал зубы, чтобы не проронить ни слова.

Когда доктор в первый раз взяла его за руку, юноша напрягся, но не попытался вырваться — в ее жесте, в тепле ее пальцев было что-то успокаивающее, несмотря на перчатки стерильного костюма.

Только сейчас он понял, насколько суха его кожа.

Через мгновение доктор убрала руку. Затем поднялась и открыла шкафчик с медикаментами.

— Это поможет тебе расслабиться, — сказала она, возвращаясь к кровати с небольшим пакетом в руках.

Женщина вскрыла его и вытряхнула на ладонь несколько маленьких дисков. Отступившее было напряжение охватило Тристана с новой силой, а когда доктор сняла с одного из дисков упаковочную пленку, юноша невольно подался назад.

— Что-то не так? — встревоженно спросила Мозес, поворачиваясь к нему.

— Эти пластыри… — У него так пересохло во рту, что губы едва шевелились. — Пожалуйста, не надо. Я больше не хочу спать.

— Это не успокоительный пластырь, — покачала головой Мозес. — Это электромагнитные регуляторы. Они улавливают нормальные мозговые волны и стимулируют те из них, которые вызывают смягчение мозгового напряжения: альфа-волны.

«Не похожи на те пластыри, от которых меня клонило в сон».

Тристан мельком взглянул на женщину — вроде бы ничего подозрительного.

— По крайней мере, попробуй, — сказала она. — Если они не помогут, я сниму их, когда вернусь, и больше мы не будем ими пользоваться.

Тристан еще раз осмотрел странные диски. Затем осторожно взглянул в глаза женщине. Наконец он кивнул.

— Хорошо. — Он сам едва услышал свой голос.

И все же, когда доктор приклеила ко лбу и вискам миниатюрные передатчики, Тристан невольно зажмурился и стиснул зубы, ожидая боли.

Женщина погладила его по руке.

— Уже через несколько минут тебе станет гораздо лучше.

Она направилась к выходу, но вдруг остановилась и протянула руку к панели у него над головой.

— Я выключу индуктор сна, и ты не увидишь никаких кошмаров, так как вообще не уснешь. Этим можно пользоваться не больше двух ночей, но думаю, что и этого времени хватит, чтобы набраться сил, преодолеть нервное истощение и начать выздоравливать.

На небольшом экране появились какие-то слова и цифры. Доктор Мозес кивнула и нажала еще несколько клавиш.

— Ну вот. До следующей ночи. — Она взглянула на пациента. — Как ты себя чувствуешь теперь?

И действительно, мышцы Тристана расслабились, желудок успокоился, даже руки перестали дрожать. Гнетущий страх и чувство вины тоже улеглись.

— Лучше, — пробормотал он.

— Вот и хорошо, — сказала доктор Мозес. — Сегодня вечером тебя навестит отец. Ненадолго. На пару минут.

Тристан рефлекторно сглотнул. Ладони его мгновенно стали влажными, внутри что-то натянулось.

— Я должен его увидеть?

Лицо доктора не выражало никаких чувств.

— Не обязательно сейчас, если ты это имеешь в виду. Но постепенно тебе придется решить все вопросы… когда ты будешь готов к этому. Иначе ты не выздоровеешь окончательно. — Она пристально посмотрела на юношу. — А почему ты об этом спрашиваешь? Из-за чего беспокоишься? Что-то с отцом?

Он покачал головой и снова уставился в пол.

Ни в чем нельзя быть уверенным. Да и что ему известно об отце? Только то, что говорят другие.

Адмирал.

Убийца.

Герой.

Предатель.

Пилот перехватчика.

Прекрасный стратег.

Религиозный фанатик.

Слова кувыркались в его мозгу, сталкивались…

Ему вспомнились рассказы матери об этом человеке. Она часто говорила о нем, укладывая сына спать.

И тут же их заглушали отзывы губернатора…

Тристан содрогнулся.

Он поднял глаза. Доктор Мозес смотрела на него. У юноши не хватило сил вынести ее спокойный, доброжелательный, внимательный взгляд. Он снова потупился и лишь махнул рукой.

— Пусть приходит.

— О'кей, Трис. — Она кивнула. — Увидимся после обеда. — И еще раз дотронувшись до его локтя, доктор Мозес вышла из комнаты.