Эхо далекой битвы

ГЛАВА VIII

Тристан повернул голову, когда доктор осторожно дотронулась до его плеча. Лицо юноши исказила болезненная гримаса.

— Все еще болит? — спросила Мозес.

— Да.

Она вздохнула.

— Я так и думала. На этот раз мы сделали намного больше, чем в первую процедуру: удалили поврежденную ткань и наложили новую. Так что некоторое ощущение жжения должно быть. Ты пользуешься морфезиновым настоем?

— Да.

Ей пришлось поднимать простыню, чтобы осмотреть его спину. Тристан уже сам опустил ее до пояса, потому что даже малейшее прикосновение вызывало раздражение кожи. Прохладные пальцы доктора Мозес ощупали лопатки, ребра, остановившись на правом боку, где было наложено несколько швов. Юноша лежал, стиснув зубы и закрыв глаза.

— Будет больно еще два дня, — сказала она, — но все пройдет, как только ты начнешь двигаться и растягивать новую кожу. Третья процедура будет полегче.

Мозес сделала шаг назад.

— Выздоровление идет нормально. Температура опускается, а остальные показатели уже давно в норме. — Их взгляды встретились. — Как твой желудок? Может, попробуешь что-нибудь солидное?

Он задумался, затем кивнул.

— Хорошо.

— Как насчет куска настоящего мяса с косточкой, которое нужно как следует пережевывать?

Тристан удивленно взглянул на нее. Прошло почти три недели с тех пор, как он рассказал Либби о своем желании, и уже не думал, что его можно выполнить. Уж не поддразнивает ли она его? Тристан посмотрел ей в глаза.

Доктор Мозес улыбалась.

— А ты думал, что я забыла или не смогла выполнить обещание? Что ж, некоторые держат слово, даже если это требует времени. Жаль, конечно, что пришлось так долго ждать. Тебе помочь? — Она поддержала юношу под руки, затем нажала кнопку, опуская закрепленный на переборке столик.

Из стены выползла механическая рука, скользнула вниз, повернулась и остановилась над коленями Тристана.

— В следующий раз не буду ждать и связываться со всей этой бюрократической неразберихой! Проще самой пойти на охоту!

Либби сняла с подноса салфетку.

— Твоя мать говорит, что ты любишь недожаренное мясо. Как тебе вот это?

Доктор поставила тарелку перед Тристаном и, отступив на шаг, вопросительно взглянула на него.

Кусок мяса с косточкой занимал почти все блюдо. Сверху и снизу его покрывала хрустящая золотистая корочка, но в середине виднелась красная сочная плоть. Тристан почувствовал, как рот наполняется слюной.

— Решай сам, — сказала Либби, — может, тебе это придется не по вкусу. Но выглядит аппетитно. Я подумала, что соус тебе не понадобится, как и вилка с ножом. Что-нибудь еще?

— Нет. — Тристан опустил глаза. — Спасибо.

— Лучшей благодарностью будет пустая тарелка, — ответила она. — Я приду через полчаса.

Тристан подождал, пока женщина выйдет, и обеими руками взялся за косточку. По пальцам потекла горячая кровь, смешанная с жиром. Он слизнул ее, прежде чем впиться зубами в мясо. Закрыв глаза, юноша жевал его, наслаждаясь вкусом и запахом каждого кусочка.

Нет, это не пейму. Совсем другой аромат, да и само мясо пожестче. Впрочем, Тристан почти не жевал его, а, покатав во рту, проглатывал.

Возле косточки мясо было практически сырое, и его приходилось рвать зубами, урча, как это делал Пулу и другие охотники.

Тристан не замечал пятен на ладонях, замасленных пальцев, набившегося под ногти жира. Наконец обглоданная кость легла на тарелку, и Тристан опустил глаза на свои руки…

ЛЕЗВИЕ КИНЖАЛА РВАНУЛОСЬ ВВЕРХ, ПОД ГРУДНУЮ КЛЕТКУ МАЗУКА. ТОТ ЗАСТОНАЛ И ОТШАТНУЛСЯ. ГОРЯЧАЯ КРОВЬ ТЕКЛА ПО РУКЕ ТРИСТАНА…

Его охватил ужас, на лбу выступил холодный пот. Он попытался вытереть кровь, но она уже засохла.

— Нет! Нет!

Лицо мазука выплыло из глубин памяти таким, каким оно было в ту последнюю минуту и каким являлось Тристану в ночных кошмарах: раскрытый в безголосом крике рот, выпученные глаза. Даже тьма туннеля не могла скрыть этого изуродованного ужасом лица.

— Нет! — Тристан отбросил поднос. Рука его дрожала, и он зажал ее между коленями.

Нужно умыться! Путаясь в простыне, юноша кое-как поднялся с кровати и чуть не упал от острой боли. Он пошатнулся, но все же успел ухватиться за край откидного столика.

Небольшой умывальник находился в углу комнаты, возле двери. Хорошо еще, что резиновый шланг оказался достаточно длинным. Повозившись с краном, Тристан включил воду и принялся изо всех сил намыливать лицо и ладони.

Случайно поймав в зеркале свое отражение, Тристан чуть не задохнулся: он был весь в крови. Юноша закрыл глаза и включил воду погорячее…

Тристан все еще умывался, когда вернулась доктор Мозес. Он не слышал, как та вошла в палату и не сразу заметил ее присутствие. Лишь увидев в зеркале ее отражение, юноша вздрогнул и обернулся.

— Извини, Трис. Я не хотела мешать… О, боже, что с тобой? У тебя лицо как мел! Что случилось! Тебя тошнит!

— Нет. — Он покачал головой, держась за край раковины. — Просто у меня все руки в крови.

— Это ретроспекция, — сказала Мозес, помогая ему вытереть лицо и вернуться к кровати. — Нужно будет поговорить об этом.

Тристан тяжело сглотнул и опустил голову, избегая взгляда Мозес.

— Все… уже прошло, — пробормотал он, стараясь не смотреть на свои руки. — Все в порядке. Спасибо.

Она внимательно смотрела на него, хмуря брови. Тристан старательно вытирал пальцы, пытаясь унять дрожь.

Однако нужно что-то делать, как-то отвлечь внимание доктора, и юноша кивнул на поднос с пустой тарелкой.

— Видите?

— Молодец, — сказала она. — Если будешь продолжать в том же духе, то я скоро уберу эту штуку. Мозес указала на капельницу.

Тристан опустился на кровать.

— Если ты не против, — добавила она, — мы могли бы поговорить и, возможно, избавить тебя от кошмаров.

Все еще не поднимая головы, Тристан коснулся рукой лба.

— Не стоит, мэм. У меня все в порядке.

Мозес не стала спорить и убеждать его, а просто откинула сиденье и села.

— Трис, что именно ты сейчас чувствуешь?

Их беседа продолжалась почти час. И только когда Мозес ушла, Тристан разжал кулаки и внимательно осмотрел руки: никаких следов крови. Однако и в эту ночь кошмары заставляли его просыпаться четыре раза. И он вскакивал, потный и трясущийся.

Тристан еще лежал, хотя на столе давно уже остывал завтрак, когда вошла Дарси. Положив на тумбочку какой-то серый сверток, она долго изучала показания монитора, пока сын медленно вылезал из-под простыни.

Поднявшись, Тристан склонил голову и привычно поднес руку ко лбу.

Дарси перехватила его руку.

— Тебе не следует делать этого здесь.

Он вздохнул.

— Когда мы возвращаемся на Ганволд?

— Мы… не вернемся, Трис. — Она помолчала. — Даже если бы мы захотели, теперь это невозможно. Все изменилось. Слишком многое случилось с нами, особенно с тобой.

Юноша, похоже, не совсем понял, о чем она говорит, но спрашивать не стал.

— Либби сказала мне, что ты плохо спишь.

Тристан отвернулся.

— Так… это всего лишь сны…

— Расскажи мне о них.

— Нет, мама. Я… я не могу.

— Тебе станет легче, если ты позавтракаешь.

Его взгляд скользнул по тарелке с кашей.

— Только не это! Она какая-то… скользкая.

Дарси улыбнулась.

— Тебе не обязательно есть кашу. — Она протянула руку, отключила систему гемодиализа и свернула шланг. — Либби говорит, что ты уже три дня не выходишь из палаты, так что самое время навестить отца. Иди и умойся.

Она отдала ему сверток и направилась к выходу.

Тристана охватило ощущение надвигающейся опасности. Он остался сидеть, не притрагиваясь к пакету.

— Я не хочу его видеть.

Дарси едва ли поняла, что он сказал, но все же вернулась.

— Это из-за того, что рассказал тебе Реньер? — спросила она после долгой паузы.

Когда мать упомянула имя этого человека,

Тристана чуть не вырвало. Невольно сжав рукой сверток, он кивнул.

— Да.

Дарси вздохнула.

— Знаю, что ты плохо себя чувствуешь в его присутствии, но пойми — ты не даешь отцу ни единого шанса. Так нельзя.

Он ничего не ответил.

— Если ты будешь тянуть, — предупредила Дарси, — то завтрак совершенно остынет. И потом… нас уже ждут.

Тристан вздохнул и поднялся.

Плечи и спина еще горели, но увлажняющий спрей и струя теплого воздуха сняли неприятные ощущения.

Тристан развернул серый сверток. Там оказался спортивный костюм: легкий, свободный и мягкий изнутри. По штанинам и рукавам проходила черная полоса, а слева на груди была вышита эмблема сферзахов. Поморщившись, Тристан натянул джемпер и с удивлением заметил, что одежда ничуть не стесняет его движений.

Мать одобрительно посмотрела на него.

— Ну как? По-моему, тебе идет.

Он пожал плечами.

— Нормально.

Они вышли из палаты и направились по коридору, а когда покинули больничный отсек, Дарси взяла сына за руку. Его удивило то, какие холодные у нее пальцы. Повернувшись, он заметил, что мать идет, стиснув зубы.

— Мама, что случилось?

— Никак не привыкну ходить по этим коридорам. Мне все время кажется, что мы на нашем корабле.

Тристан сразу прекрасно понял, о чем говорит мать. Его самого часто мучали подобные воспоминания.

— Но ты же ходишь здесь… одна… каждый день.

— Я знаю, что другого способа преодолеть страх попросту нет, — ответила Дарси. — Сначала приходилось буквально контролировать каждый шаг. Но теперь уже намного легче. — Она улыбнулась. — По крайней мере, я не пытаюсь бежать, когда происходит сдвиг гравитационного поля или перемена в режиме работы двигателей. Иногда надо смотреть в глаза своим страхам.

Она бросила на него многозначительный взгляд.

Тристан хорошо понимал, что это значит; ему было стыдно за то, что он враждебно относится к адмиралу, однако слова застряли у него в горле, и он лишь ниже опустил голову.

Серворобот из камбуза прибыл в каюту адмирала одновременно с гостями. С шумом пронесшись над ковром, он объехал низкий восьмиугольный столик и накрыл на троих, поставив тарелки, чашки, разложив приборы, причем все это было проделано с ловкостью опытного стюарда. С подноса на столик перекочевала ваза со свежими фруктами самых разных форм и цветов, которые были очищены, нарезаны и весьма искусно разложены. В корзинке лежал горячий хлеб, завернутый в белую салфетку, рядом дымился чайник, а в глубокой чаше лежало копченое мясо. Тристан не чувствовал голода, но при виде всего этого великолепия у него потекли слюнки, а желудок напомнил о себе громким урчанием. Юноша посмотрел на мать.

— Подожди, сейчас придет отец, — сказала Дарси. — У него только что закончилось совещание.

Тристан не мог усидеть на месте. Он огляделся, провел рукой по серой обивке переборки, проверяя, так ли она груба на ощупь, как кажется на вид. Толкнул закрытую дверь, просто так, без всякой цели, и ничуть не удивился тому, что у него ничего не получилось. Потом задержался у голографических панелей, выглянул наружу.

На полке из темного дерева он заметил целый флот кораблей-моделей и даже дотронулся до одного из них. Некоторые корабли явно относились к древним образцам, другие же были современными. Все они отличались большой точностью передачи деталей и были собраны из кусочков какого-то желтоватого металла. У Тристана перехватило дыхание, когда он понял, что некоторые из кораблей ему знакомы. Внимание его привлек одноместный истребитель. Юноша взял модель в руки. Подобные ему приходилось видеть в историческом зале академии, где студентам показывали видеозаписи космических сражений с участием флота Доминиона. Обычно такие бои заканчивались тем, что плазменные пушки разносили вдребезги корабли противника, и он исчезал, превратившись в огненный шар. Тристан покрутил модель в руках, рассматривая ее под разными углами.

— На таком истребителе сражался твой отец во время Войны Сопротивления, — заметила Дарси.

Дверь за спиной Тристана открылась, и он резко повернулся, сжав кораблик. В комнату вошел адмирал Середж.

— Завтрак уже ждет, — объявила Дарси.

— Отлично! Я так проголодался! — Он подошел ближе. — Рад, что ты уже на ногах, Трис. Как самочувствие?

— Хорошо, — ответил Тристан, с трудом выдавливая из себя слова. Каждый мускул его тела дрожал от напряжения.

Адмирал заметил скованность сына, но решил не обращать на это внимания.

— Рад слышать. А это что у тебя?

Тристан опустил глаза. Руки его все еще бережно сжимали модель истребителя.

— Я просто хотел посмотреть!

— Все в порядке, — успокоил его адмирал. — Ты знаешь, что это за модель?

— Истребитель Сеттан-Треваска «Солнечная Стрела», перехватчик, — четко отрапортовал Тристан.

Лухан, казалось, был несколько удивлен.

— Верно! А что еще тебе известно о нем?

В мозгу юноши услужливая рука памяти открыла нужную страницу.

— Модель СТ-45 была спроектирована Сеттан-Треваской на Состисе с целью противостояния А-2, входящим в состав Космических Сил Доминиона, — словно считывая с дисплея, рассказывал Тристан. — Производилась также на Калео, Йонике, Топаве. Высокоманевровый и исключительно быстрый трансатмосферный корабль, способен нести до двенадцати ракет. Вооружен также плазменной пушкой для ближнего боя. Со временем получил прозвище «звездная акула». До конца Войны Сопротивления было произведено более семи тысяч перехватчиков СТ-45. — Тристан замолчал, потом, поколебавшись, добавил: — Вы сами, сэр, летали на этом корабле во время атаки на станции Доминиона.

— Да, так оно и было! — Адмирал улыбнулся. — А кроме того, на Адриате, Исселе и Тохе, а также в других сражениях. Но где ты все это узнал?

Руки Тристана, держащие модель корабля, дрогнули, ладони повлажнели.

— В Академии Айри-Сити.

Адмирал поднял брови.

— Я слышал, что ты там неплохо учился. Совершить полет «альфа» — это большая честь. — Он помолчал. — Если ты захочешь продолжить обучение, то я помогу тебе поступить в Аэрокосмический институт Состиса. Никакой протекции, конечно, просто получишь шанс завершить начатое.

Тристан почувствовал неприятную тошноту, в памяти его всплыли насмешки однокурсников: «Ну, и сколько твой отец заплатил за полет «альфа»? Все знают, что ты сынок командира сферзахов. Это единственная причина, почему тебя до сих пор не вышвырнули отсюда!»

— Н-нет, сэр. — Он не мог забыть ухмылки кадетов и испытанное тогда унижение. — Я… у меня не получился полет «альфа».

Некоторое время все молчали, затем адмирал сказал:

— Это не имеет значения, Трис. У меня тоже не сразу получилось. — Он ненадолго задумался. — Кстати, у меня есть лицензия пилота, и я мог бы сам закончить твое обучение. Конечно, если ты хочешь.

Тристану вспомнился эпизод тренировочного полета: он стоял на коленях, держась за еще не остывший поручень, а над ним возвышался инструктор. «И ты еще сынок Лухана Середжа, — гремел голос капитана. — Да он бы отказался от тебя, если бы увидел, как ты загадил кабину!»

Щеки юноши снова зарделись от стыда, к горлу подступил тошнотворный комок. Тристан покачал головой.

— Нет! — пробормотал он и только сейчас заметил, что все еще держит в руках модель. Юноша решительно повернулся и поставил ее на место. Он избегал смотреть, на адмирала, но чувствовал его недоумение. Несколько секунд Лухан стоял, словно собираясь что-то добавить, но потом просто вздохнул.

— Ну, ладно, давайте посмотрим, чем нас сегодня порадует камбуз.

Оглядев стол, он хитро усмехнулся.

— Хорошо хоть яиц нет!

Дарси уже разливала чай. Над столом поднимался его пряный аромат. Услышав замечание Лухана, она тоже улыбнулась.

— Что ж, хотя бы это не изменилось! Тебе никогда не нравились яйца! — Она указала на место слева от себя. — Трис, садись сюда.

Прежде чем приступить к завтраку, они прочитали традиционную молитву. Тристан уже был немного знаком с этим ритуалом. На Ганволде мать всегда так делала и учила его складывать ладони и повторять за ней нехитрые слова. Тристан с удивлением заметил, что и адмирал, склонив голову, шевелит губами. Юноша вспомнил, как один из бывших однокурсников утверждал, что все уроженцы Топавы — религиозные фанатики. Он снова посмотрел на адмирала. Тот поднял голову.

Стол был слишком низким, а мягкие стулья стояли слишком далеко от него. Тристан с удовольствием бы опустился на корточки, но взглянув на мать, поставившую свое блюдо на колени, наложил себе фруктов и хлеба и, скрестив ноги, поудобнее устроился в кресле.

— Репортеры из сети новостей пытаются добиться от меня разрешения взять у вас интервью, — сказал адмирал, переводя взгляд с Дарси на Тристана. — Якобы наше воссоединение через столько лет — самая интересная история после того, как губернатор Кедар Гижа родила своего первого сына. А ведь ему уже шестнадцать!

Дарси улыбнулась, поднося ко рту чашку.

— Сомневаюсь, что их это так бы уж заинтересовало, если бы речь не шла о ТВОЕЙ семье, Лухан. Все выпуски новостей, которые я видела за последнее время, отмечают, что ты самый уважаемый военный лидер за последние двадцать лет.

Адмирал Середж закатил глаза.

— Это все средства информации Состиса. Когда речь заходит о поклонении героям, они становятся еще хуже, чем обычные люди. Со мной или без меня, вы все равно вызвали бы всеобщий интерес. — Он взял со стола хлеб, положил на тарелку кусок мяса. — К этому надо привыкнуть.

Блеск ножа заворожил Тристана, темно-красное мясо напоминало о крови. У него снова свело желудок. Он положил на тарелку хлеб, не сводя глаз с адмирала. Тот спокойно завтракал, словно не заметил пристального взгляда сына.

— Сколько вам пришлось убить, чтобы стать адмиралом? — спросил Тристан.

Краем глаза он заметил, как напряглась мать. Она так резко опустила чашку, что янтарная жидкость выплеснулась через край. Дарси посмотрела на сына.

Адмирал Середж, похоже, тоже был шокирован, но быстро овладел собой. Он дожевал и проглотил кусок мяса. Затем пристально посмотрел на сына.

— Я никогда никого не убивал, — серьезно заявил он. — Сферзахи не убийцы, независимо от того, что тебе говорили о них. — Лухан помолчал, а когда снова заговорил, голос его звучал спокойно и серьезно. — Да, в результате моих действий гибли люди. Но это не делает мне чести.

Наступило молчание. Некоторое время Тристан всматривался в лицо адмирала, чувствуя, как тают его сомнения.

Запищал пейджер. Адмирал вынул его из нагрудного кармана.

— Адмирал Середж, пожалуйста, свяжитесь с наблюдательным пунктом.

Лухан вздохнул и повернулся к Дарси.

— Извини.

Они проводили его долгим взгядом. Дарси и Тристан, оставшись вдвоем, продолжили завтрак за накрытым на троих столом.

Лухан плотно закрыл за собой дверь и подошел к коммуникатору на столе. Нажав зеленую кнопку, он вызвал прямую линию связи с наблюдательным пунктом. На мониторе появился командор Уллен.

— Сэр, ситуация изменилась. Сейчас мы связываемся с адмиралом Дюфаром.

Лухан кивнул.

Монитор замигал и разделился на три части: к Уллену добавились Дюфар и начальник его службы безопасности.

— Итак, Лухан, что у вас на этот раз? — спросил Дюфар, поприветствовав коллегу.

— Все объяснит командор Уллен.

— Джентльмены, — заговорил командор, — только что получено сообщение с митозианского корабля, патрулирующего Бакалский Пояс. Оно было передано около 26 стандартных часов назад. Ими отмечено, что из космических доков Ат'таваба вышло несколько крупных боевых кораблей. Проследив за ними, источник сообщает, что они, по-видимому, направляются к центру Бакалской системы, где, возможно, состоится их встреча с другими силами подкрепления.

— С мазуками? — спросил Лухан.

— Так полагают митозианцы. По их оценке, флот состоит из 35 кораблей, в основном, боевых.

Начальник разведслужбы нахмурился.

— Это примерно половина обычного флота мазуков. Но, учитывая нынешнее состояние исселианской обороны, даже они представляют значительную угрозу.

Адмирал Дюфар нахмурился.

— Каково расчетное время прибытия этих кораблей в исселианскую систему?

— Чуть больше месяца.

Дюфар задумчиво пошевелил губами. Потом вздохнул и взглянул на Лухана.

— Если вы успеете вернуться на Состис до праздника Шивы, — сказал он, — то не забудьте помолиться за нас. Это нам не помешает.