Экклесиология Апостола Павла

Введение. Великая благочестия тайна

Так начинает свое во Христе и о Христе Евангелие святой небоходец (ουρανοβάμων) Павел, «богослов и труба небесная», первоверховный апостол Церкви Христовой. Евангелие, которое не есть человеческое, но божественное и неизреченное и всякую природу превосходит, ибо не от человека, но через откровение Иисуса Христа… (Гал.. 1:11–12).[6]

По словам многих святых, и особенно святого Иоанна Златоуста, ни одному из людей Бог не открыл таких великих и неизреченных тайн, как апостолу Павлу.[7] Благоволил открыть во мне (= через меня) (Гал. 1:15–16).[8] То есть открыты Павлу тайны Бога и Отца и Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол. 2:1–3). Открыл Бог Павлу все Вечное Евангелие Свое,[9] которое Павел называет: Домостроительство (Οικονομία = Икономия)[10] тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, Многоразличная премудрость Божия, Широта и долгота, и глубина и высота любви Божией, неисследимое богатство Христово, Тайна Евангелия, и Тайна Христова (Еф. 3:2; 4:8-10,18; 6:19; Кол. 1:26; 2:2; 4:3). Особым же образом божественный Павел подчеркивает это свое Евангелие в Послании к Тимофею, где, говоря о доме Божием, который есть Церковь Бога Живаго, выделяет следующее: И беспрекословно — Великая благочестия Тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе (1 Тим. 3:15–16).

В приведенном кратком богодухновенном стихе содержится все Евангелие апостола Павла и вся его философия по Христу (Кол. 2:8), «философия по Богочеловеку».[11]Л это Евангелие есть не что иное, как Сам Господь наш Иисус Христос как Богочеловек, и Его Тело и Дело — Его Воплощение и Вочеловечение, Крест и Воскресение и Пятидесятница; более кратко: Христос и Церковь Его.

Центром и пемптуссией (= квинтэссенцией) Евангелия Павла является эта воистину превеликая Тайна благочестия, тайна нашей христианской веры: Бог явился во плоти, или по Евангелисту Иоанну: Слово плоть бысть (Ин. 1:14).[12] Это та великая и превосходящая разум тайна божественного Кеносиса (= умаления, снисхождения), о котором говорит апостол Павел в своем послании к Филиппийцам: Он, будучи образом Божиим… уничижил (έκένωσεν) Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Фил. 2:6–7).[13] Великая и потрясающая Тайна благочестия, которая, по слову святого Златоуста, исполнена неожиданности, заключается в том, что «Бог хотел стать человеком и согласился снизойти так низко, как человеческий ум вместить не может».[14]

Из этой божественной Тайны вытекают остальные тайны нашей веры и спасения: «Ибо Бог стал человеком, человек богом… Вышний сошел доле ради домостроительства (спасения), а этот дольний (человек) взошел горе (на небо) из человеколюбия… Бог пришел на землю, и человек на небо — все соединилось…» Возник один род Бога и человека. Поэтому и говорит Павел (в Ареопаге): мы, будучи родом Божиим (Деян. 17:29).[15] И это спасительное чудо совершилось: когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление (Гал. 4:4–5).[16] Стал, следовательно, Сын Божий сыном человеческим, чтобы людей соделать сынами Божиими.[17]

Это усыновление Богу и наше обожение во Христе и есть главизна (τό κεφάλαιον = главный капитал) Евангелия, главизна благовещения, что Бог стал человеком,[18] а все остальное вытекает из этой причины и по смыслу следует за этим, говорит святой Златоуст.[19]

Отсюда, если мы пойдем от этой Великой благочестия тайны, от этого уникального богочеловеческого события — явления Бога во плоти, мы сможем правильно понять Евангелие апостола Павла, его Благую весть о соединении Бога и рода человеческого в Церкви как Теле Христовом. Мы хорошо знаем, кем был иудей Павл из Тарса до его чудесной встречи у врат Дамаска с Воскресшим Христом, гонителем Которого он был прежде (Деян. 9:1-20). Это чудесное событие дает нам единственный ключ к объяснению всецелой тайны и самого Павла как апостола и его Евангелия о Христе и Церкви. Этот ключ — Господь и Бог и Спаситель наш Иисус Христос как Бог во плоти, как исторический Богочеловек.

И единственно Он как единственная Богочеловеческая Личность объясняет Собой и Павла, и Евангелие, и Церковь, и весь Новый Завет, и все Христианство. Вся сущность веры христианской содержится, заключается и осмысливается этой Тайной-Событием: Бог явился во плоти, то есть Бог явился как Богочеловек.[20] И больше того, по тому же апостолу, и вся тайна сотворения и бытия мира и человечества, вся тайна существования и жизни, спасения и вечного Царства, находится и осмысливается и исполняется только во Христе как Вечном Логосе (Слове) Божием и Боге Воплощенном (Кол. 1:18–19; Еф. 1:10; 3:9-11; Евр. 1:2–3, 10–16; Ин. 1:3; 17:2).[21] Который как Истинный Бог стал Истинным Человеком и, оставаясь Вечным Богом и становясь однажды и навеки Совершенным Человеком, остается Богочеловеком на все веки и на всю вечность.[22]

Явление Христа в истории и в нашей жизни есть поистине уникальное, ни с чем не сравнимое и неповторимое событие, которое имеет неоценимо решающее значение для существования и жизни мира и человека — в настоящем и в будущем, в истории и в эсхатологии. Христос как Сын и Логос Божий, как Бог, Воплотившийся и Вочеловечившийся, а значит, как исторический Богочеловек стал мистическим центром всех существ и всего творения.[23] В Нем как Тайне Божией, от вечности назначенной и в истории осуществленной, для мира и человека, содержится и открывается для всего творения и человеческого рода великая тайна Божественной человеколюбивой Икономии (= Домостроительства) спасения и обожения тварного мира и человеческого рода, как свидетельствуют об этом апостол Павел и другие святые апостолы, а за ними и святые отцы (св. Афанасий, свв. Каппадокийцы, св. Максим Исповедник, св. Григорий Палама)[24] и особенно св. Иоанн Златоуст: «Ибо Христос стал (человеком) ради нас и явился во плоти… Рожденный неизреченно от Отца, рождается невыразимо от Девы ради меня».[25]

Благодаря явлению Христа во времени и пространстве мир и человек обрели в Нем основание, причину и смысл своего существования, свою вечную жизнь, блаженное спасение, благодатное обожение и обогочеловечивание.[26] Особенно для нас, людей — творений, созданных во времени, но предназначенных для вечности, Иисус Христос стал центром и содержанием нашего существования, жизни и вечности (Евр. 1:1-12; 13:8). И хотя Он явился в последние дни, при Понтийстем Пилате, Он в Своем Воплощении стал центром истории, праистории и метаистории.[27] Ибо Он как Сын Божий и вечная Божественная Ипостась (= Личность), Один из Святой Троицы, взяв на Себя всего человека в Своей Богоначальной Ипостаси и соединив его вечно с Собой, стал Началом и Концом (αρχή καί τέλος = началом и целью) всех о нас путей Божиих и дел Божиих (Откр. 21:6; Притч. 8:22–25). Он, Единородный, стал Перворожденным всей твари и Первенцем новой твари Божией, как вслед за апостолом Павлом учит святой Афанасий Великий.[28] И если сказал когда-то премудрый Соломон, что нет ничего нового под солнцем, это было действительностью только до прихода Христа Спасителя, Который Своим вочеловечиванием становится «из всего нового Новейшее и Единственно Новое под солнцем», как справедливо отвечает Соломону святой Иоанн Дамаскин.[29] Новый Завет потому и действительно Новый, ибо Бог явился во плоти как человек.[30] И когда святой апостол Павел говорит: Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2:9), говорит это прежде всего по отношению к Спасителю Христу, Который как вечная Премудрость Божия тайна, сокровенная, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, родился как Человек и распялся в последние дни как Господь славы — нас ради и нашего ради спасения (1 Кор. 2:6–8).[31] Будучи от вечности Богом Великим и Блаженным, единственным Сильным Владыкой и Спасителем, Царем царствующих и Господом господствующих (1 Тим. 6:15; ср. Тит. 2:11–14), пришел на землю благоволением Отца и содействием Духа Святого, чтобы спасти грешников, из которых я первый (1 Тим. 1:15). Как предвечный Сын Единородный Отца предвечного, «Столь велик и столь высок Он» (о́ τοσούτος καί τηλικούτος), как говорит святой Иоанн Златоуст,[32] сошел к нам и «воплотился и вочеловечился, не по Своей потребности», но чтобы спасти нас, «чтобы сынов человеческих сделать сынами Божиими».[33] В этом для апостола Павла заключается все Евангелие и весь (всецелый) Новый Завет Божий и наш христианский, ибо и тот и другой воплощаются и осуществляются во Христе Богочеловеке и Спасителе мира и всего человечества.

При этом нужно особо подчеркнуть, что сущность Евангелия апостола Павла и всего Нового Завета не только, и не преимущественно, в учении и действии Иисуса Христа, но прежде всего — Он Сам как Богочеловек и Спаситель, ипостасная Божия Мудрость и Сила, Возлюбленный Сын Всеблагого Отца, рожденный от Пресвятой Девы Марии и Святого Духа как Человек, предсказанный Пророками и чаемый народом, распятый и воскресший в третий день по Писанию, следовательно, Христос как Второй-Последний Адам, как Глава Церкви и Спаситель тела, Начальник и Совершитель нашей веры. Поэтому святой Ириней Лионский писал и говорил (во II веке): «Посмотрите и прочтите внимательно Евангелие, которое дано нам апостолами, и точно прочтите (ветхозаветные), и найдете всю деятельность, все учение и все страдание Господа нашего в них предсказанные. А если вам придет мысль: Что это новое, что принес Господь? — тогда знайте, что, принеся Себя предвозвещенного, принес Всё Новое, ибо об этом пророчествовали, что придет Новизна (ή Καινότης), которое обновляет и живит человека… Следовательно, принес Нового Себя, и все объявленные блага, во что желают проникнуть и Ангелы, даровал людям (ср. 1 Пет. 1:12)».[34]

Явление вечного Сына Божия как Человека в теле и с телом охватывает уже, по апостолу Павлу, и всецелую тайну и реальность Церкви как Тела Христова, ибо тайна и реальность Церкви полностью объята Тайной Христовой, этой двуединой «воистину тайной» (όντως μυστήριον), Богочеловеческой тайной.[35]

Человеколюбивая Икономия (= Домостроительство) Божие о мире, Промысел Его о сотворении и спасении мира и человека, и вообще все Божественное Откровение заключено и явлено в полноте Великой благочестия тайне, которая, по апостолу откровение тайны, о которой от вечных времен было умолчано, но которая ныне явлена как Тайна Христова (1 Тим. 3:16; Рим. 14:24–25, Еф. 3:4; Кол. 2:2; 4:3)[36] — «от века сокровенная и ангелам неведомая Тайна: Бог в неслиянном соединении Воплощаем», как говорится в богодухновенном церковном песнопении.[37] Так во Христе Спасителе является «главный чин (τό κεφάλαιον) Божиего старания» о нас, Его «главное дело (то́ κεφάλαιον) для спасения нашего».[38]

В Богочеловеческой Личности Господа Иисуса Христа заключается и содержится богочеловеческое дело ради спасения и обожения мира и человека, а это — Церковь, и поэтому она неотделима от Него и объясняется только Им и в Нем. Эта истина ясно видится в ранее приведенном гимне апостола Павла о «великой благочестия тайне» как тайне Бога во плоти и реальности Его дела (1 Тим. 3:15–16).[39] Отсюда, по тому же апостолу, невозможно отделить тайну Христа от тайны Домостроительства спасения, которая явлена как Церковь. Ибо тайна Христова — тайна Бога и Отца и Христа, или (подругам рукописям),[40] тайна Божия, которая есть Христос, но, как дополняет апостол Павел, Христос в вас, то есть Христос соединен с Церковью (Кол. 2:2; 1:26–28, Еф. 5:32).[41]

Божественный апостол буквально погружен в эту тайну во Христе, которая представляет собой его главную мысль, единственную реальность, в которой он живет, движется и существует (ср. Гал. 2:20; Фил. 1:21). Поэтому христоцентричность — фундаментальный принцип Павла, сущностная основа Евангелия великого Апостола народов. Его Евангелие справедливо можно назвать христологией, в которую уже включены и сотериология и экклесиология. Это основной вывод, который можно спонтанно сделать из всех посланий апостола Павла, и имея это в виду, мы можем во всей полноте понять его экклесиологию, ибо если великая благочестия тайна — откровение и проявление Тайны Христовой, тогда одновременно и Церковь — великая благочестия тайна.[42] Ибо предвечная тайна Божия поистине открывается через Церковь и в Церкви, или точнее: как Церковь (Еф. 4:10).[43] Своим воплощением Господь Иисус Христос, по святому Иоанну Златоусту, «взял на Себя Тело Церкви»,[44] и Церковь «сделал Своим Телом» (Еф. 1:23,30; Кол. 1:18; 2:19).[45]

В Ипостаси (= Личности) Христовой соединился весь Бог с всецелой человеческой природой, за исключением греха — ибо грех не относится к человеческой природе, в этой Богочеловеческой тайне (= реальности) «неслиянного и нераздельного» единства (согласно христологическому исповеданию Церкви на Халкидонском соборе) заключена и тайна Церкви. Человеческая природа, перерожденная и вознесенная во Христе, взята — воипостазирована — в Божественную Ипостась Его, и так Христос становится Новым Адамом, Родоначальником Нового человечества, Первенцем Новой твари, которая суть Церковь (1 Кор. 15:20–23; 45–49; 2 Кор. 5:17; Кол. 1:18).[46]

Христос стал Главой и Первенцем этого нового Тела Церкви, с которым Он единосущен по Своей человеческой природе, которая нераздельно соединена с Его Божественной природой. (Еф. 1:22; 5:23; Кол. 1:18; 2:9; Евр. 2:11,14).[47] Таким образом, в Богочеловеческой Личности Христа уже существует и Церковь как Богочеловеческое Тело Его. Сын Божий, — говорит святой Иоанн Златоуст, — стал причастником «нашей природы», и мы, то есть Церковь, становимся причастниками «сущности Его» (здесь сущность значит природа — 1 Пет. 1:4). «И так же, как Он имеет нас в Себе, так и мы имеем Его в нас».[48]

То же самое выражает апостол Павел, когда говорит, что Христос стал Главой и Спасителем Церкви, которая есть Тело и Полнота Его, а мы — члены Тела Его, от плоти Его и от костей Его (Еф. 1:22–23; 5:23, 30). Так, значит, Церковь стала сотелесником (σύσσωμος) Христовым, то есть единым телом со Христом (Еф. 3:6; 2:14–16).[49] Или, еще более конкретно, стала: Είς Χριστός (= Один Христос) (Гал. 3:28).[50] Ибо Церковь и Христос — одно. Святой Иоанн, следуя за святым Павлом, говорит: «Ибо так же, как голова и тело — один человек, так и Церковь и Христа апостол называет — одно» (έν εφησεν είναι) (1 Кор. 12:12).[51] Иными словами, Христос как Богочеловек и есть сама Церковь в ее Богочеловеческой полноте.[52]

Из всего изложенного становится ясно, что согласно апостолу Павлу, христология и экклесиология — неотделимы,[53] ибо представляют собой две стороны одного и того же Богочеловеческого События. И не было бы ошибки в том, если бы обе они назывались одним именем, потому что вся глубина христологии видится и раскрывается в учении о Церкви, так же как в экклесиологии раскрывается вся христология. Это особенно заметно в двух преимущественно христологических и экклесиологических посланиях апостола Павла: в Послании к Ефесянам и в Послании к Колоссянам. Так, в Послании к Колоссянам апостол говорит больше о Христе как о Главе Церкви, но одновременно и о Церкви как о Теле Его (Кол. 1:15–28; 2:9-19), поэтому это Послание можно охарактеризовать как экклесиологическую христологию. В послании же к Ефесянам апостол говорит больше о Церкви как о теле, Глава Которому — Христос (Еф. 1:22–23; 2:14–16; 4:12–16; 5:23–32), и поэтому это Послание можно характеризовать как христологическую экклесиологию.[54]

И все это есть одно и то же богословие о Всецелом Христе как Богочеловеке, в согласии со словами святого Августина: Totus Christus, caput et corpus (= Всецелый Христос — глава и тело).[55] Такое понимание святого апостола Павла широко развивают святые Отцы Церкви, а особенно в своих Омилиях (Беседах) на Послания апостола Павла — лучший толкователь и верный ученик его святой Иоанн Златоуст, на которого в данной работе мы чаще всего будем ссылаться.

Следовательно, этот сотириологически-экклесиологический Христоцентризм составляет основу учения апостола Павла о Церкви. Все объято Христом, воплощенным Богочеловеком. Богочеловек — сущностная тайна христианства как Церкви, сама сущность и ипостась Церкви. Если бы можно было на человеческом языке дать одним словом определение Церкви, это было бы слово: Богочеловек — Личность, Дело и Тело Христово,[56] ибо Церковь содержит в себе тайну Богочеловека Христа, и только в связи с событием Бог явился во плоти, или, по словам церковного песнопения: «Сын Божий — Сын Девы бывает», можно понять существо и природу Церкви как Богочеловеческого Тела Христова.[57] Другими словами, в сущности своей, Церковь — это Сам Богочеловек Христос — Ecclesia vero Christus.[58] Таким образом, «Великая благочестия тайна» отождествляется с «Великой тайной»: Христос — Церковь (Еф. 5:32).

В дальнейшем изложении мы постараемся выделить основные, сущностные элементы экклесиологии святого апостола Павла, величайшего экклесиолога всех времен. Начнем с вопроса о сущности и природе Церкви Божией и ее единстве со Христом и во Христе.[59] В толковании глубочайших тайн о Церкви мы будем придерживаться, конечно, прежде всего самого апостола Павла, а затем и святоотеческой экзегезы Посланий апостола Павла и Священного Писания вообще, причем преимущественно будем прибегать к выдающемуся представителю этой экзегезы святому Иоанну Златоусту. Развивая основные экклесиологические принципы апостола Павла, мы считаем правильным обращаться не только к толкованию и духу Посланий апостола Златоустом и другими святыми отцами,[60] но и к буквальной, текстовой герменевтике, и поэтому нередко будем цитировать довольно обширные фрагменты из святых отцов и Иоанна Златоуста, часто следуя и их вдохновенному стилю и словарю, особенно красноречию святого Иоанна.[61]

Главным нашим стремлением, в порядке изложения и развития темы, было стремление осветить основные истины, пронизывающие все Евангелие апостола Павла, поэтому мы разделили работу на три основных раздела, из которых два последних, в свою очередь, разделяются на три подраздела каждый. В первой главе, следуя преимущественно Посланиям к Ефесянам и Колоссянам, мы излагаем Евангелие святого апостола Павла о предвечно предопределенной Икономии благодати Троичного Бога, которая проявляется через Тайну Христову как Церковь, эта глава выделяет Триадоцентричный характер экклесиологии апостола Павла.

Во второй главе мы говорим об отношениях Христа и Церкви, и в первой части этой главы излагаем, как именно осуществляется эта Божественная Икономия = Домостроительство через — δία — и в — έν — Христе, через Воплощение, Крест, Воскресенье и Вознесение Его. Следовательно, говорим о рождении и существе Церкви как Тела Христова. Само же учение апостола о Церкви как Теле Христовом излагаем во втором разделе этой же главы под названием «Церковь как Тело Христово». Можно сказать, что это выражение апостола Павла составляет центр его экклесиологии, то есть саму экклесиологию в узком смысле. В третьем разделе той же, второй, главы мы разрабатываем тему «Церковь как причастие (общение) в Божественной Евхаристии», которая представляет собой не только продолжение учения апостола о Церкви как о Теле Христовом, но и кульминацию и завершение его, то есть саму сущность экклесиологии этого божественного тайновидца. Таким образом, вся вторая глава подчеркивает преимущественно Христоцентричный характер всецелой экклесиологии апостола Павла.

В третьей главе мы говорим о месте и роли Духа Святого в Церкви, то есть о Церкви Пятидесятницы, о сошествии Святого Духа на Церковь, и Его присутствии и действии в Ней. Во втором разделе той же, третьей, главы мы говорим о единстве в вере и предании Евангелия Христова, как его проповедует и священнодействует святой апостол Павел. Единство Церкви в вере, хотя преимущественно и основано на Христе, осуществляется, однако, в Духе, благодатью и действием Святого Духа, и посему мы говорим об этом в главе, посвященной Духу Святому. Третий раздел, который носит название «Жизнь во Христе Духом Святым», относится в равной степени и ко Христу и к Духу Святому, но вставлен сюда по той же, ранее указанной причине. Таким образом, в третьей главе подчеркивается Пневматологический (Духовный) характер экклесиологии апостола Павла.

Такое разделение имеет своей целью выразить основную истину, содержащуюся в Посланиях апостола Павла. Источник и центр всего в Церкви — Пресвятая Троица: Отец и Сын и Святой Дух, и все в Церкви бывает от Отца через Сына в Духе Святом. Так, Церковь есть Церковь Бога в Троице, Церковь Святой Троицы. Но поскольку, по апостолу, Церковь — Тело Христово, вся экклесиология имеет преимущественно Христоцентричный характер. А когда мы говорим о Христоцентричности, надо иметь в виду, что для апостола Павла и святых Отцов, то есть для православного богословия, Христос никогда не отделяется от Святой Троицы, и Его невозможно познать и обрести Христа как Богочеловека вне полного и истинного Триадологического исповедания веры. Христос всегда и присно «Один из Святой Троицы», воплощенный Единородный Сын и Логос Отчий, Вторая Ипостась Божественной и Нераздельной Троицы, Которая неизменно соединена в Себе, Своей природе и Своими энергиями и делами. Так, по словам святого Иоанна Златоуста, «когда говорим Христа, говорим и Отца и Святого Духа».[62] Следовательно, Триадоцентричность и Христоцентричность не противоречат друг другу, но в православном богословии, и в экклесиологии конкретно, являются выражением одной и той же реальности. То же самое действительно и когда мы говорим о Пневматологическом характере Православной экклесиологии. Это — соборность православного богословия.

Бог в Троице открывается в Церкви через Христа воплощенного, и Церковь — дело всей Богоначальной Троицы, хотя, по апостолу, она преимущественно Тело Христово и Причастие (κοινωνία) Святого Духа. Она является ими и потому, что одновременно она — Дом Отца (Еф. 2:18–22, 1 Тим. 3:15–16 и т. д.). Акцент же на исключительности места в Церкви Христа, как мы упоминали в вводном слове, прост, и сам по себе очевиден, ибо Он воплотился, и Тело Свое — Церковь, сделал Домом Отца и нашим, и обиталищем Духа Святого.

Это наилучшим образом, хотя и синоптически, выражает известный литургический возглас апостола Павла: Церковь это Благодать Господа Бога нашего Иисуса, и любовь Бога Отца и причастие Святого духа — со всеми нами (2 Кор. 13:13).

Если мы углубимся в Божественную Литургию нашей Церкви, этот одновременно тройческий, христологический и пневматологический характер Церкви и, следовательно, экклесиологии становится нам понятен сам по себе, ибо, как говорит мудрый Хомяков: «Только тот понимает Церковь, кто понимает Литургию».[63]