Спутник Шостаковича
Сталин отправил великого Шостаковича в Америку, доказывая миру, что у нас его почитают и не притесняют. Перелет - дальний, самолет несовершенный, и в полете композитора укачало. Летевший вместе с композитором кинорежиссер С. Герасимов поддерживал Дмитрия Дмитриевича под локоток, когда они спускались по трапу самолета в нью-йоркском аэропорту. Репортеры сняли эту сцену. Вечерние газеты вышли с фотографиями и подписями: "В Америку прибыл известный композитор Шостакович. Рядом с ним неизвестный". Все последующее время пребывания композитора в Америке Шостаковича снимали так, что за его спиной всегда оказывался кинорежиссер. И каждая подпись к снимку гласила: "На переднем плане известный композитор Шостакович, за ним - неизвестный". С. Герасимов не выдержал и взмолился:
- Дима, представь меня наконец!
На очередной пресс-конференции Шостакович опередил корреспондентов:
- На вопросы культуры, кино и театра ответит мой друг - он кинорежиссер...
Газеты вышли с шапками: "Неизвестный назвался кинорежиссером".
На все времена
Актриса, известная своими легкими, многочисленными и небескорыстными связями с деятелями разного ранга и окраски, возникла из небытия, опубликовав мемуары о своей интимной жизни.
Ее ровесник, сценарист, прочитав эти откровения, заметил:
- Она - на все времена. Только раньше она торговала своим телом, а теперь - воспоминаниями о своем теле.
Рационалист
Сергей Михайлович Эйзенштейн принимал костюмы и гримы опричников по фильму "Иван Грозный". Костюмы были тяжелыми, массивными, с накладными плечами и торчащими воротниками - силуэтами напоминали хищных птиц. Комик Сорокин, волею людей попавший в опричники, предстал в порядке общей очереди перед режиссером.
- Повернитесь налево, - попросил Эйзенштейн.
Актер выполнил просьбу.
- Теперь направо.
И это было выполнено.
- Пожалуйста, опять налево.
Взопревший комик остановился:
- По-моему, вам было бы легче обойти меня кругом.
Ему простили
Джаз Утесова был приглашен в клуб НКВД на концерт сразу после торжественного доклада по случаю какого-то праздника.
Леонид Осипович вышел на сцену, обвел глазами зал, заполненный "шпалами" и "кубарями" (по тем временам - офицерские знаки различия), и выдал:
- Я рад, что здесь стою, а вы все без исключения сидите!
Последовала оглушительная пауза и - шквал оваций.
Средство общения
Михаил Козаков, вернувшись с гастролей из Израиля, рассказывал, что был там как раз в тот период, когда Саддам Хусейн посылал в сторону Израиля ядовитые ракеты и вся страна ходила в противогазах.
- Что ты там читал? - спросил собеседник.
- Пастернака, Бродского...
- И тебя все понимали?
- Я читал в противогазе.
Чтоб ты лопнул
На одном ученом собрании человек энциклопедической эрудиции, режиссер и педагог С. Эйзенштейн сделал доклад, показавшийся одному режиссеру, обласканному начальством и претендующему на роль большого педагога, непонятным и наукообразным. Обласканный начальством режиссер желчно заметил:
- Эйзенштейн скоро лопнет от ненужных знаний.
- Лопаются не от знаний, а от зависти, - парировал выпад пионер нашего кино Л. Кулешов.
Незабываемый
Одного драматурга, поэта и сценариста спросили:
- Вас не огорчает, что раньше вас очень хвалили в прессе, а теперь только ругают?
- Нисколько. Главное - мелькать.
Как посмотреть
Борис Ливанов увидал в ресторане ВТО молодого актера из его МХАТа, одетого в свитер с яркой полосой по горловине, при этом изрядно веселого.
Ливанов спросил молодого коллегу, указав на полосу:
- У вас это что - линия налива?
Не ко двору
Конферансье Алексеев отбывал свой срок в лагере и иногда работал там по своей основной профессии. Пришлось ему вести концерт и для охранников лагерей. Артист вышел на сцену и сказал:
- Здравствуйте, товарищи.
Из зала его одернули:
- Гусь свинье не товарищ!
- Согласен! - И Алексеев, взмахнув руками, исчез со сцены. - Улетаю! Улетаю!
Редкое звание
Провинциальный режиссер приехал на актерскую биржу в Москву в сад Баумана набирать актеров для своего театра. Поставил столик, уселся на стул за ним и выставил табличку:
"Требуются актеры:
Народные - два,
Заслуженные - три,
Талантливый - один".
Братьев нужно беречь
Неподражаемый мастер реализма питерский актер Певцов, тот самый, что играл полковника в "Чапаеве", должен был приступить к сценическим репетициям главной роли в спектакле "Страх", который оформлял Н.П. Акимов. Художник "болел" в то время конструктивизмом и соорудил на сцене квартиру главного персонажа спектакля со скошенным полом, заваленными стенами, окнами в форме трапеций, кривой мебелью. Певцов увидел декорацию. Его реалистическая природа восстала, и он заявил:
- В эту квартиру я не войду!
Однако на следующее утро как ни в чем не бывало он явился на репетицию и работал в конструктивистской обстановке на славу.
После репетиции его спросили:
- Почему вы изменили решение?
Певцов ответил от имени своего героя:
- Я думал всю ночь и вспомнил. У меня ведь есть брат - архитектор. Он - душевнобольной. Он и построил мне эту квартиру. Если я съеду с нее он огорчится и попадет в сумасшедший дом. А братьев нужно беречь!
Свое место
Наш маститый скрипач давал концерт за рубежом. Послушать его пришел не менее известный и авторитетный коллега. После концерта коллега поздравил нашего концертанта и заверил:
- Ты - лучшая вторая скрипка в мире!
- Кто же тогда первая? - удивился наш скрипач.
Последовал ответ:
- Ну, первых много!
Экранная пикировка
Мои приятели режиссеры Краснопольский и Усков пригласили посмотреть отснятый материал своего фильма "Таежный десант", и я услышал с экрана следующее:
- Что умеешь делать? - спрашивал бригадир новобранца, прибывшего на таежную стройку.
- Ничего, - отвечал тот.
- Тогда пойдешь в бригаду Марягина!
Я "намотал на ус" этот выпад и на озвучании своей картины "Арбузный рейс" срочно придумал ответную реплику.
Во время дележки арбузов на товарном дворе руководитель заявляет:
- Экспедитору Ускову - одну тонну арбузов, грузчиком возьмешь Краснопольского!
Выпад приятелей был отбит, но неожиданно Пырьев, руководитель объединения, где снимали Усков и Краснопольский, вывел меня в победители: он выкинул сцену с упоминанием моей фамилии.
А моя реплика звучит в фильме и по сей день!
Утесов и Мейерхольд
В каких-то ночных посиделках Утесов, которого к тому времени Мейерхольд никогда не видел, выдавал себя за английского антрепренера, а режиссер Гутман - за переводчика с английского. Мейерхольд стал предлагать английские гастроли своего театра, Гутман переводил, а Утесов немногословно согласился: "О, йес!" - да и только. К утру Мейерхольд предложил поставить несколько спектаклей в театрах английского антрепренера. Утесов расхохотался и на чистом одесском ответил:
- Поставьте лучше программу в моем джазе!
Мейерхольд не забыл этого случая, и пару лет спустя Утесова разбудил звонок.
- Завтра в 10 утра правительственный концерт в Кремле. Я - режиссер. Ваш оркестр идет первым, - говорит Мейерхольд.
Утесов сел в свою машину и целую ночь собирал музыкантов, а Мейерхольд время от времени интересовался, как идут сборы. На рассвете Всеволод Эмильевич проинформировал Утесова:
- Концерта не будет. Я поставил ночную программу вам и вашему джазу.
Новый жанр
А. Довженко смотрел фильм С. Эйзенштейна "Иван Грозный" и после красно-черного эпизода плясок опричников изрек:
- Опера.
Его сосед по просмотровому залу напомнил:
- Вы это уже говорили по поводу "Александра Невского".
- То была опера днем, а это - опера ночью.
Уточнение
На предвоенном худсовете "Мосфильма" режиссер Григорий Рошаль весьма темпераментно докладывал замысел фильма о Парижской коммуне.
- Он просто вулкан! - восхитилась почитательница этого режиссера, прослушав выступление.
Эйзенштейн уточнил:
- Он вулкан, извергающий вату!
Долг платежом красен
Во времена борьбы с космополитизмом режиссер М. Донской с трибуны кричал "космополиту" режиссеру С. Юткевичу, доктору искусствоведения:
- Сережа! Ты положи докторскую на стол!
После этого случая Донской и Юткевич оказались в одно время в Доме творчества "Болшево". На завтрак подавали докторскую колбасу. На столе у Донского появилась тарелка с колбасой и рядом записка: "Марк, ты просил докторскую - получи!"
Русские идут
Съемочная группа "Враг народа Бухарин" возвращалась в отель после первого рабочего дня на студии "Уорнер Бразерс". Возле огромного и, как потом оказалось, безлюдного универмага продюсер остановил автобус и предложил всем ознакомиться с американской торговлей. Большинство осталось в автобусе, но несколько человек вошли в магазин и по своим возможностям выбрали покупки: кто куртки, кто жвачку, кто батарейку для транзистора. И сразу образовали очередь у одной из касс. Продюсер, не случайно оказавшийся тут же, вытащил кредитную карточку и разом оплатил все покупки.
Назавтра автобус после съемок по предложению того же продюсера снова остановился возле универмага. В этот раз все поголовно бросились в магазин. И снова у кассы образовалась очередь из наших. Только теперь проволочные корзины раздувались от товаров. Первым в очереди оказался сотрудник группы Б. Новоселов, у которого поверх разнообразных шмоток лежало с десяток китайских зонтов. Продюсер спросил:
- Борис, зачем вам столько зонтов?
- У меня много родственников.
- Тогда постройте им тент, - посоветовал продюсер и ушел от кассы.
Влез в бутылку
Я был приглашен на переговоры к американскому продюсеру, достаточно хорошо изучившему русский. По дороге, выполняя просьбу сына, решил сдать пустые бутылки и, как водится у нас, застрял в очереди у приемного пункта на час.
Когда я появился на переговорах, мой коллега, организовавший эту встречу, набросился на меня:
- Что это за манеры! Мы ждем целый час!
Пришлось оправдываться:
- Я сдавал бутылки!
У американского продюсера брови поползли вверх, и я понял, что совершил роковую ошибку: ну кому охота иметь дело с режиссером, который промышляет сдачей бутылок?
На выручку пришел мой коллега:
- У Марягина много старинных бутылок. Он сдавал их в музей.
Достоинство оптики
Конферансье Михаил Гаркави, огромного объема и веса, вел очередной концерт и заметил в зале даму, которая внимательно рассматривала его не в театральный, а в полевой бинокль.
- Простите, - поинтересовался Гаркави, - вы рассматриваете в бинокль меня?
Дама утвердительно кивнула.
- Странно, - удивился Гаркави, - я считал, что при моей фигуре меня хорошо видно с любого места.
- Бинокль приближает - надо знать, - ответила дама.
- Тогда скажите, пожалуйста, какую часть моего тела вы хотите приблизить?
С кого спрашивать
Режиссер выступал перед курсантами военно-финансового училища. Его спросили:
- Сколько стоит средний фильм?
- Спросите у среднего режиссера. Я знаю, сколько стоит хороший.
Цена каламбура
В начале пятидесятых на экранах появился фильм "Сталинградская битва". Все привыкли, что Сталина в кино играют грузины - Кобладзе, Геловани, а тут - русский режиссер и актер Алексей Дикий. Мы с приятелем, балагуром и острословом, вышли из кинотеатра "Художественный" после просмотра этого фильма. Приятель, раскуривая папироску "Норд", которую еще не переименовали в "Север", заявил звонко и весело, привлекая всеобщее внимание:
- Фильм замечательный, вот только Сталин - дикий!
Больше я своего приятеля не встречал.
Романы на Фиджи
Пожилой сценарист и писатель, вернувшийся после многолетнего отсутствия в Россию и занявшийся постановкой фильмов, имел свой, верный способ "кадряжа" прекрасного пола: он предлагал девушке поехать на острова Фиджи, где у него будто бы бунгало.
- Я буду там рассказывать вам свой новый роман, а вы - слушать, сидя напротив в кресле, - говорил он и добавлял: - Больше ничего от вас не требуется.
- Если больше ничего не требуется, - ответила его очередная пассия, пошлите меня туда одну. А с новым романом - я разберусь.
Банкет с нагрузкой
Режиссер скучнейших фильмов пригласил своего коллегу на премьеру в Дом кино. Коллега был застигнут врасплох и не нашел причины, чтобы сказаться занятым. В день премьеры приглашенный заглянул в ресторан Дома кино и поинтересовался, заказан ли банкет после премьеры. Банкет заказан не был.
На следующий день режиссер-премьер попенял приглашенному:
- Что ж тебя не было? Некрасиво!
- Сам виноват. Твои фильмы можно смотреть только в нагрузку к банкету.
Мужская солидарность
Поэт Светлов в ресторане ВТО, растянув до ушей улыбку, поздоровался с каким-то явно случайным в этом заведении мужчиной.
- Вы его знаете? - спросил я.
- Первый раз вижу.
- Тогда почему вы его так радушно приветствуете?
- Смотри, - ответил Михаил Аркадьевич, - он сейчас говорит своей даме на ухо: "Это сам Светлов поздоровался со мной!"
- Ну и что?
- И дама будет к нему благосклонна.
Масштаб славы
Одного пожилого незаметного писателя в свое время выбрали секретарем Московской писательской организации. Узнав об избрании, он воскликнул:
- Ну вот, слава приходит, а здоровья уже нет!
Репризы стареют
На одной из встреч со зрителями в пору великого застоя в зале оказалось несколько явно подгулявших. Они выкрикивали несуразности и очень мне мешали. Я решил отделаться от пьяных репризой знаменитого в свое время конферансье Михаила Гаркави и, когда из зала донеслась очередная реплика, согласился:
- Вы абсолютно правы, но нужно закусывать. Как раз сейчас в буфете для вас бутерброды с колбасой.
Ни один человек не улыбнулся. Весь зал поднялся и ринулся в буфет.
Идейное обоснование
Продюсер размещал группу "Враг народа Бухарин" в лос-анджелесском отеле. Исполнитель заглавной роли А. Романцов и исполнитель эпизодической роли Троцкого Лев Лемке поднялись в лифте размещаться в двухкомнатных апартаментах. Через пятнадцать минут я случайно оказался на террасе перед их номером и увидел Лемке-Троцкого, сиротливо сидящего на своем чемодане.
- Почему вы здесь? - удивился я.
- Романцов не пускает меня в номер.
- Как?
- А вот так.
Я устремился к двери, постучался к Романцову-Бухарину:
- Саша, в чем дело?
- Я буду здесь жить один, без Лемке.
- Почему?
- Троцкий мой политический враг!
Мнение эксперта
Режиссер Курчевский явился на съемку с огромным синяком под глазом. Не дожидаясь вопроса находившегося в павильоне директора объединения Иоси Боярского, стал рассказывать, как шел по мокрому тротуару, как наступил на арбузную корку, как упал... После этого прочувственного рассказа все молчали, только рабочий-постановщик понимающе заявил:
- А по-моему - ручная работа.
Нахальство - второе счастье
Балетмейстеру Леониду Якобсону, позже поставившему знаменитый "Спартак" на музыку А. Хачатуряна, в годы борьбы с космополитизмом не давали работать. Он уговорил свою жену, очень красивую балерину, организовать ему встречу со всемогущим шефом "тайной полиции" Лаврентием Берия, по одному жесту которого люди исчезали навсегда. Неизвестно ценой каких усилий, но встреча состоялась. Балетмейстер, не отличавшийся скромностью, выложил на стол Берия свои записи и заявил:
- Это все - гениально. Сейчас я вам прочту хотя бы вот этот замысел.
Якобсон полез в карман за очками - в этом кармане их не оказалось. Полез в другой - тоже пусто... Он лихорадочно шарил по карманам и вдруг поднял взор на хозяина кабинета.
- А может, ваши очки подойдут... - И снял пенсне с переносицы онемевшего от такого нахальства Берия. - Вот, послушайте...
- Отдай очки, - просипел пришедший в себя Берия, - и иди работай!
Уметь продать
За анекдоты - сажали. Но известного фельетониста Смирнова-Сокольского это обстоятельство не смущало. Он "вещал" анекдоты. Смачно, громко, на все актерское фойе, в присутствии полутора десятка коллег по концерту. И безнаказанно! Правда, вступление к любому анекдоту всегда было унифицированным:
- Вчера потрясающий антисоветский анекдот рассказал мне... - Далее произносилась конкретная фамилия реального рассказчика.
Почем увлечение?
Режиссер Леонид Луков, поставивший фильм "Два бойца", рассказывал своему коллеге М. Донскому:
- Я увлекался кино еще мальчишкой, крутился возле кинотеатра, сидел в кинобудке, и киномеханик, как плату за присутствие, отрезал с моей головы пучки волос для кисточек, которые должны были сметать пыль с проекционного аппарата.
Донской, выслушав, заметил:
- Кто-то за свое увлечение платил головой, а ты - только волосами!
Чувство меры
В давние времена моей режиссерской юности Марлен Хуциев (постановщик "Весны на Заречной улице", "Заставы Ильича" и других картин) принес на мой день рождения кружку с солью и подарил со словами:
- Чтобы больше было соли у тебя в мизансценах.
Следующий фильм я посвятил выполнению совета мэтра. И, когда показал его, услышал:
- С мизансценами все в порядке, теперь добавь соли в содержание.
Я выполнил указание Марлена, и фильм "Моя улица" не приняли.
Хуциев, посмотрев картину, резюмировал:
- Теперь пересолил!
Скорый суд
Иосиф Сталин смотрел в Большом театре премьеру оперы Вано Мурадели "Великая дружба". Отзвучал финальный аккорд, зажегся свет в зале. Публика безмолвствовала - все ждали, когда зааплодирует вождь. Но вождю это музыкальное действо не понравилось, что потом выразилось в разгромном постановлении ЦК.
Сталин встал в правительственной ложе и изрек, понимая, чем отзовется его молчание:
- Артисты не виноваты!
Лав стори
В кругу посетителей кафе "Националь" пятидесятых спорили, кто лучший композитор всех времен и народов. И писатели, и художники, и актеры, любившие это заведение, сходились во мнении, что Д. Шостакович, таким образом поддерживая битого за формализм и временами запрещаемого к исполнению руководством страны соотечественника. Но точку в споре поставил скульптор Виктор Шишков по кличке "Коньячный":
- Конечно, Бетховен!
- Почему?
- Он вне конкуренции. Его бюст моей работы продается всегда, в любом киоске, в универмагах, на базарах. И никаких ограничений и постановлений партии по его персоне!
Повод для общения
Юрий Олеша сидел в компании своих собутыльников в кафе "Националь". По сервировке стола было видно, что много съедено и еще больше выпито. В зал вошел преуспевающий драматург - в ярко-синем пиджаке, в рубашке с жестким крахмальным воротником, в пестром галстуке. Олеша жестом пригласил его за стол и тут же позвал подавальщицу:
- Муся, счет!
Появившийся тут же счет Юрий Карлович споро протянул преуспевающему драматургу. Тот попробовал возмутиться:
- Юра, ты что, звал меня только для этого?
- А как же! - откровенно признался Олеша. - Должен же быть в компании тот, кто расплачивается!
Дворянин-предъявитель
- В двадцатом году я работал в Теревсате, - рассказывал Утесов. - Вы не знаете, где это и что. Это Театр революционной сатиры, там, где сейчас театр Маяковского. И был у нас артист Сускин, который говорил всем, что он дворянин и ездил с графом Сумароковым-Эльстоном в Лондон на дерби и слышал его храп на своем "крупе". "Какой ты дворянин? - спрашиваю. - К тебе же приходит еврейская мама и приносит кисло-сладкое мясо". - "Это не мама, это - домработница", - заявляет Сускин.
У меня был друг, куплетист из театра Струйского (там, где сейчас филиал Малого), Коля Смирнов-Сокольский. Небольшой артист, но личность. И вот является он к нам в театр, в актерское фойе, а навстречу идет этот самый Сускин, и я говорю:
- Коля, Сускин утверждает, что он дворянин.
Коля, небольшой артист, но личность, останавливает Сускина и заявляет:
- Сускин! Если ты дворянин, то предъяви член.
Сускин здесь же расстегивает ширинку и показывает член. Смирнов-Сокольский внимательно рассмотрел предъявленное и громогласно объявил:
- Да. Он не обрезанный. Но это и не член!
Жажда прошлого
Один реэмигрант после долгого перерыва попал на Манежную площадь и, увидев памятник Жукову, ошарашенно произнес:
- У вас что, теперь худсоветов нет?
Дружеская поддержка
Великий С. Эйзенштейн, который не часто уделял внимание женщинам, беседовал на каком-то приеме с актрисой М. Мироновой, тогда еще женой кинематографиста. Подруга Мироновой, тоже актриса, подбежала к Марии Владимировне с возгласом:
- Маша, ты сейчас прекрасно выглядишь!
- А как я выглядела? - поинтересовалась Миронова.
- Хуже некуда!
Полезный совет
Родители Андрея Миронова - артисты А. Менакер и М. Миронова - решили сделать из мальчика пианиста. И заставляли Андрея играть на фортепьяно по два часа в день. Занятия эти шли неважно - по разным причинам не давалось ему исполнительское искусство. Но он через силу ежедневно отбывал свой урок. Однажды в гости к родителям пришел Л. Утесов, послушал Андрея и спросил:
- Тебе самому нравится?
- Нет.
- Тогда бренчи по четыре часа в день.
Андрей поднял на Утесова полные слез глаза, но Леонид Осипович пояснил:
- Им, - он кивнул на соседнюю комнату, где находились родители, надоест слушать и они от тебя отстанут!
Нападение - лучшая защита
Замечательный артист Николай Симонов, сыгравший в кино перед войной Петра I и множество других прекрасных ролей, работал в знаменитой питерской Александринке. Был порок у артиста - он крепко пил. И, напившись, явился в актерское фойе театра, где стояли гипсовые скульптуры отцов и матерей основателей театра (театр в прошлом был императорским).
Симонов откусил гипсовые носы всем без исключения скульптурам. На следующий день состоялось собрание труппы. Симонова обвинили в аморальности, и большинство склонялось к тому, чтобы выгнать артиста из театра. Предоставили слово Симонову. Он вышел в центр фойе и, горестно тряхнув шевелюрой, заявил:
- Да, я аморален, но вот вы меня осуждаете, а в ложе второго яруса наш худрук Юрий Михайлович Юрьев с мальчиком живет.
Артист остался в труппе.
Скорость звука
Дирижер В. Людвиковский вел оркестровую репетицию в утесовском коллективе. Сам Утесов слушал оркестр из зала. Когда пьеса отзвучала, Леонид Осипович попросил:
- Сыграйте еще раз.
- А почему? Что не так? - поинтересовался Людвиковский.
- Мне кажется, контрабас опаздывает, - объяснил Утесов.
- Ну правильно, - вмешался контрабасист, - я дальше всех от вас и стою.
Немое кино
В кафе "Националь" ходил в шестидесятые годы "человек с трубкой". То ли журналист, то ли диссидент, то ли стукач. Он гордо держал в зубах прямую английскую трубку и мог часами неподвижно восседать за столом. Как-то раз его соседом по столу оказался поэт-песенник Игорь Шаферан. Заказал кофе, кусок яблочного пирога и, пока официантка несла заказ, закурил сигарету. Затянулся пару раз и поискал глазами пепельницу. Ее на столе не оказалось. Шаферан не нашел ничего лучшего, как стряхнуть пепел своей сигареты в трубку "человека с трубкой". Тот не шелохнулся. Шаферану принесли кофе. "Человек с трубкой" молча выбил содержимое своей трубки в чашку с кофе поэта-песенника.
Главная роль
Все столики в ресторане Дома кино были заняты, и я сиротливо торчал у входа в зал. Мой телевизионный коллега А. Габрилович, удобно восседавший за столом с двумя дамами, пригласил меня на свободное место. Я с благодарностью подсел. Одна из дам, сексуальная ведущая музыкальных программ - Татьяна К., встретила меня в штыки:
- Терпеть не могу режиссеров-неудачников!
Но после двух последовавших рюмок смягчилась:
- Впрочем, я готова иметь с вами дело. Но при одном условии.
- При каком? - затравленно выдавил я.
- Будете снимать меня в главной роли.
И я - решился. Сделал выпад:
- Согласен. Я сейчас снимаю фильм "Полтора часа в гинекологическом кресле".
В одно касание
К кинорежиссеру, успешно снявшему комедийный фильм, подошел сценарист-борзописец и предложил для следующей постановки прочитать его сценарий.
- За сколько? - уточнил режиссер.
- Ну, читай хоть месяц, - пожал плечами сценарист.
- Ты меня не понял. За сколько рублей я должен прочитать то, что ты написал?
Разные цели
Иду через проходную "Мосфильма". Два охранника преграждают путь:
- Ваш пропуск!
Показываю.
- Смотри, - говорит один другому, - режиссер, а пропуск показывает!
- Что ж тут удивительного? - спрашиваю.
- А только что прошел режиссер Б., пропуск не предъявил и сказал, что охрана его должна знать.
- Ну, правильно, - согласился я, - он борется за популярность у охраны, а я - у народа.
Нужный инструмент
Одному актеру театра после долгих его стараний и хлопот присвоили, наконец, звание народного. В день, когда был опубликован указ, актер играл главную роль в спектакле. Он купался в роли, тянул паузы. А его товарищи по театру ждали окончания спектакля у накрытого стола в театральном музее, где по стенам были развешаны подарки трудящихся коллективу театра: гайки, болты, вымпелы, отбойный молоток. Спектакль продолжался бесконечно из-за виновника торжества. Когда ожидание стало невыносимым, актер Яковлев, зло вперив взгляд в стену, на которой прямо перед ним находился отбойный молоток, устремил палец в этот шахтерский инструмент и громко заявил:
- Смотрите! Вот этим молотком наш виновник торжества пробивал себе звание!
Семейное счастье
Режиссеры часто рабы своих жен. Это и трогательно и курьезно. В энциклопедическом Российском словаре, поскольку для отдельной статьи о жене места не нашлось, появилось разъяснение: "В. Наумов - муж Н. Белохвостиковой". С. Колосов - режиссер первых наших телесериалов - на съезде московских кинематографистов, после того как зачитали список умерших между съездами творческих работников, возмутился, недослышав: "А почему в списке нет меня и моей жены Людмилы Касаткиной?"
Привереда
Снималась сцена на одесском вокзале по картине "Веселые звезды". Режиссер фильма Вера Павловна Строева активно объясняла Ю. Тимошенко и Е. Березину (Тарапуньке и Штепселю), как играть сцену:
- Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно и пленительно, а потом вы идете в вокзал. Вы поняли?
- Нет, - пожал плечами Тимошенко.
- Тогда слушайте еще раз. Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно и пленительно, а потом вы идете в вокзал. Теперь поняли?
- Нет, - так же недоуменно ответил Юрий.
- Ну как же! Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно, и пленительно, а потом вы идете в вокзал! Что же здесь непонятного?
Тимошенко не выдержал - взвизгнул:
- Мне непонятно, что до "потом"?
Два сапога - пара
После долгого перерыва встречаю киргизского режиссера Океева.
- Что ты сейчас делаешь? - спрашиваю.
- "Чингисхана", - отвечает и, в свою очередь, спрашивает: - А ты?
- Я - "Троцкого".
Океев резюмирует:
- Вот и встретились: Чингисхан и Чингиз Хаим!
Странный министр
Бывшего начальника белорусских партизан Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко на короткое время назначили министром кино. Режиссер М. И. Ромм тут же пришел к нему в приемную и через секретаршу передал записку следующего содержания:
"Прошу меня принять. Мне нужно для разговора всего 5 минут. Ромм".
Секретарша удалились и тотчас вынесла другую записку, на которой было начертано:
"Когда у Ромма будет больше времени, чтобы поговорить со мной - пусть приходит. Пономаренко".
Истинная причина
Театральный режиссер пригласил своего коллегу на премьеру спектакля. Действо было занудным, и главной достопримечательностью его оказался монолог старого героя, который читает и сжигает письма своих любовниц. На полу лежал лист железа, на нем лист асбеста. Актер, игравший старого героя, бросал горящие бумаги на подстилку, где они и тлели.
Тексты, которые говорил актер, звучали так одинаково и долго, что зритель с удовольствием смотрел на огонь, как смотрят на завораживающее пламя камина.
По окончании спектакля приглашенный режиссер не нашел ничего, с чем можно было поздравить своего коллегу. Но тот подсказал сам:
- Ты знаешь - великий режиссер Мейерхольд уверял, что монолог в театре не может быть длиннее 7 минут?
- Знаю.
- А у меня монолог сожжения писем - 20 минут. Значит великий Мейерхольд, - гордо заключил постановщик, - не все знал!
- Не думаю, - возразил приглашенный, - просто у Мейерхольда в театре пожарная команда была строже.
Эрудиция в массе
Чтец Дмитрий Журавлев рассказывал, как одна из первых групп советских туристов приехала после войны в Париж. С утра руководитель группы сообщил:
- Сегодня мы посетим собор Нотр-Дам. Узнаем о истории и архитектуре Нотр-Дама.
- Что вы все про какой-то Нотр-Дам, - возмутились туристы, - нет бы повести нас в собор Парижской Богоматери, про который сам Гюго писал!
Долой условности
Великий Мейерхольд поссорился со своим ассистентом Меламедом, но не выгнал того из театра, а просто перестал общаться напрямую. Гостим - театр Мейерхольда - выехал на гастроли в Киев. И в день первого спектакля Мейерхольд пришел на монтировку конструкций, которой руководил Меламед. У Всеволода Эмильевича возникло желание сделать несколько замечаний ассистенту, находившемуся тут же.
Мейерхольд поискал глазами кого-нибудь, кто мог пересказать Меламеду его замечания, но обнаружил только пожарного в медной каске, торчавшего у запасного выхода.
- Передайте Меламеду, - обратился он к пожарному, - то-то, то-то и то-то...
- Передайте Мейерхольду, - ассистент тоже решил общаться через пожарного, - что я сделаю то-то, то-то и то-то...
- Передайте Меламеду!
- Передайте Мейерхольду!
- Передайте Меламеду!
- Передайте Мейерхольду!
Пожарник удивленно вертел головой.
- Передайте Меламеду!
- Передайте Мейерхольду!
Пожарный принял это как издевательство над собой и, когда очередной раз Мейерхольд сказал: "Передайте Меламеду", взревел:
- Да пошел ты, вон твой Меламед, сам ему и скажи!
Из огня в полымя
Актеру и режиссеру Алексею Дикому, освобожденному из лагеря, где он пребывал по непонятным причинам, предложили сыграть Сталина в кино. Дикий поинтересовался:
- Сколько заплатите?
- Десять тысяч.
- Тогда отправляйте обратно в лагерь.
- Десять тысяч - большие деньги!
- Отправляйте обратно, - настаивал Дикий.
- Хорошо! Сколько вы хотите за роль Сталина?
- Двадцать пять тысяч!
- Почему двадцать пять?
- Рисковать так рисковать!
Большевик с гитарой
Руководитель кинокомитета и создатели фильма "Юность Максима" сдавали картину Сталину. Главный герой ленты, как известно, поет городской романсик под гитару "Крутится, вертится шар голубой". После титра "Конец" возникла зловещая пауза и Сталин изрек:
- Большевики на гитаре не играли! Таких не было!
Один из создателей упал со стула в обмороке, другой сидел ни жив ни мертв.
- Мы уберем гитару, - тотчас отреагировал руководитель кинокомитета.
- Оставьте все как есть, - одернул его вождь народов, - большевика с гитарой полюбит народ!
Он знал толк в подтасовках.
Общая очередь
На новогоднем балу к популярному киногерою - "секс-символу" сезона подошла дама и без обиняков заявила:
- Я вас хочу!
- Заявок много, - ответил "символ". - Пойдете в порядке общей очереди!
Мечта
Известный комик Боря Брондуков, тот, что снимался у меня в фильме "Вас ожидает гражданка Никанорова", в былые застойные времена получил приз за лучшую роль на каком-то союзном фестивале и, естественно, хорошо отметил сей факт. Наутро он оказался в центре внимания прессы. К нему в номер проникла корреспондентка с магнитофоном и спросила:
- Какая ваша неосуществленная творческая мечта?
- В каком смысле? - еще не проснувшись, переспросил Боря.
- Ну, какую роль вы мечтали бы сыграть?
Артист глубоко задумался и выдал:
- Ленина.
Потом посмотрел на вращающиеся бобины магнитофона, на микрофон, и испуганно поправился:
- В Театре сатиры.
Конкретное обязательство
Режиссер пришел к председателю правления одного банка просить денег на постановку фильма.
- Сколько денег нужно на вашу картину? - уточнил банкир.
- Один миллион долларов, - с готовностью сообщил режиссер.
- Хорошо, - согласился банкир, - я дам вам один миллион, но через год вы вернете мой миллион и хотя бы один доллар.
- Один доллар я могу и сейчас вернуть, - успокоил банкира режиссер.
Емкий текст
Режиссер Михаил Ромм снял фильм "Убийство на улице Данте", который с успехом пошел по стране.
Героиня ленты - французская актриса Мадлен Тибо - пела в одной из сцен песню, обращенную к любимому, со словами: "Найду, разыщу, где б ты ни был в раю иль в аду".
Вскоре режиссер получил телеграмму: "Благодарим за создание нашего гимна тчк Чекисты".
Метод познания
- Юрий Карлович! - обратился собеседник к Олеше, - очевидно, вы не знаете окружающей действительности!
- Вы ошибаетесь, - ответил писатель.
- Значит, вы не знаете советских людей, если столько лет молчите!
- Вы нахально ошибаетесь!
- Да вы, кроме кафе "Националь", нигде не бываете! - не унимался нахал.
- Я попрохаю! - Олеша употреблял это слово, когда хотел подчеркнуть свое "шляхетство". - Но знайте: каждый год я наблюдаю этих людей. Я выхожу ранним утром после новогодней ночи на крыльцо и с удовольствием смотрю, как они идут из гостей зеленые и с патефонами!
Непременное условие
Режиссер Л. Луков выписывался после микроинфаркта из Кунцевского отделения кремлевской больницы. Напутствия, как вести и блюсти себя вне больничной палаты, давала ему врач отделения. Но Леонид Давыдович попросил вызвать в больничную палату профессора и, когда тот появился, попросил женщину-врача удалиться:
- Я хочу говорить с профессором, как мужчина с мужчиной.
Врачиха вышла, демонстративно хлопнув дверью.
- Профессор, а с женщинами мне можно? - с нескрываемой тревогой спросил режиссер.
- Не только можно, но и нужно, - улыбнулся профессор - Но при одном условии...
Луков приготовился записывать: водрузил на переносицу очки в золоченой оправе, взял в руки "паркер", открыл записную книжку в сафьяновом переплете:
- Говорите, профессор!
- Вот вам условие: не отвечает взаимностью - не расстраивайтесь. Пойдете за угол - найдете другую!
Результат ожидания
Фильм "Застава Ильича" мучили хрущевскими поправками. Нужно было в очередной раз собрать исполнителей в сцене "Вечеринка" и что-то доснять.
Тарковский, Кончаловский, Гобзева и менее известные участники этой сцены вовремя явились в павильон по зову Марлена Хуциева. Не было только начинающего артиста. Без него кадр, который предстояло переснять, не монтировался с предыдущим. Все ждали, посылали гонцов, снова ждали. Наконец, через три часа, он соизволил явиться! Хуциев, скрывая бешенство, попросил спортсмена, снимавшегося здесь же:
- Ты можешь поднять опоздавшего?
- Могу. - И спортсмен поднял.
- А повернуться с ним раза три?
- Могу.
Все участники съемки - человек пятьдесят - наблюдали за происходящим. Спортсмен повернулся вокруг собственной оси со щуплым исполнителем, вознесшимся над группой.
- Видите, - сказал Хуциев, - вот это дерьмо мы ждали три часа.
Творческое решение
За столиком ресторана Дома кино беседовали посетители: молодой грузинский режиссер Габескерия объяснял Андрею Тарковскому азы режиссуры после просмотра фильма "Зеркало". Тарковскому обучение не понравилось - оба вскочили, схватили друг друга за грудки, ощетинились. Рядом возникла метрдотель с ведром воды в руках. Бойцы напряглись - в это мгновение их окатил холодный душ. Еще секунда - и гнев творцов смел бы ревнительницу порядка, но... остатки воды она опрокинула себе на прическу и спокойно удалилась.
От посетителей жалоб не последовало.
Размер льготы
Поминки по моему приятелю проходили в фешенебельном ресторане, поскольку хозяин заведения был родственником покойного. В самый разгар тризны ресторатор, очевидно растрогавшись моей речью, подсел рядом и проговорил в ухо, чтобы преодолеть царивший за столом гам:
- Леня! Я дам тебе карточку на пятидесятипроцентную скидку! И ходи к нам постоянно!
- Можно попросить меню? - отреагировал я.
- Ты сомневаешься в нашей кухне? - обиделся хозяин.
- Нисколько... Мне нужно... Для общего кругозора.
- На поминках смотреть меню как-то неудобно, - упирался хозяин.
- Ничего, я положу его на свои колени.
Убеждения подействовали - меню принесли. В кожаной обложке. С золотым тиснением. Я изучил цены и заявил:
- Чтобы я сюда ходил, нужно две карточки!
Скромное желание
Классику нашего кино, заслуженному деятелю искусств России Леониду Захаровичу Траубергу гильдия кинорежиссеров России решила сделать подарок: на закате дней, в очередной раз, представила его к званию "Народный артист России". Трауберг, узнав об этом, сказал:
- Сергей Эйзенштейн умер заслуженным деятелем искусств, а режиссер Георгий Натансон - народный артист России. Я хочу умереть в звании Эйзенштейна, а не в звании Натансона.
Творческая помощь
Один из двух художественных руководителей студии им. Горького, режиссер Леонид Луков, сидел за огромным, тяжелым, на львиных лапах, столом и вызванивал очередного режиссера своего объединения, Сухобокова:
- Володя, срочно зайди!
Я, неоперившийся юнец, слушал приказ из угла кабинета хозяина.
Сухобоков, шевеля усами, возник незамедлительно. Он казался мне тогда глубоким стариком.
- Слушай, - проронил Луков, - я хочу тебе помочь, у тебя в сценарии "Ночной патруль" есть роль ресторанной певички.
Сухобоков согласно кивнул.
- Ее будет играть актриса О. - И Луков назвал фамилию актрисы, недавно вернувшейся из заключения и давно - бывшей его любовницей.
- Но она стара для этой роли, я хотел помоложе, - робко возразил режиссер.
- Ты тоже стар для роли режиссера, - обрезал Луков, - я возьму помоложе, - худрук показал на меня.
Актриса снималась в фильме "Ночной патруль".
Ошибся жанром
Молодой и поэтому самоуверенный режиссер рассказывал своим коллегам, что он начал новый для нашей страны жанр - фильм ужасов.
После просмотра коллега в возрасте вынужден был отрезвить молодого режиссера:
- Ты снял совсем не фильм ужасов, ты снял просто ужасный фильм.
Краткость - сестра таланта
Режиссера Бориса Барнета пригласили вести во ВГИКе режиссерский курс. Барнет провел со студентами три занятия и перестал являться в институт. В ректорате забеспокоились и разыскали Бориса Васильевича.
- В чем дело?
- Ни в чем, - развел руками Барнет, - я уже рассказал все, что знал.
Экзамен на сообразительность
Знаменитый бас М. Рейзен выразительно и проникновенно пел песню о Сталине: "На просторах Родины чудесной, закаляясь в битвах и труде, мы сложили радостную песню о великом друге и вожде. Сталин - наша слава боевая..." и так далее - звучало ежедневно по радио.
Но в Большом театре, где служил бас, его в репертуаре не занимали. Лишь изредка он пел Сусанина в одноименном спектакле.
Начальник Главискусства Храпченко решил уволить Рейзена из штата Большого театра и перевести на разовые вызовы. Сказано - сделано. Бас обиделся и написал жалобу Сталину. Поскольку ее написал Рейзен - жалоба дошла.
Сталин вызвал к себе Храпченко. Тот дрожа вошел в кабинет вождя и увидел в кресле у стены Рейзена.
- Кто это? - спросил Сталин показывая на певца.
- Это Рейзен, - почтительно ответил Храпченко.
- Неправильно, - оценил ответ вождь и снова задал вопрос: - Кто это?
- Это Марк Осипович Рейзен.
- Неправильно. Кто это? - снова задал вопрос Сталин.
- Народный артист СССР Марк Осипович Рейзен.
- Неправильно. Кто это?
- Лауреат Сталинских премий, народный артист СССР Марк Осипович Рейзен.
- Неправильно. Кто это?
- Солист Большого театра, лауреат Сталинских премий, народный артист СССР Марк Осипович Рейзен.
- Теперь правильно, - удовлетворился ответом Сталин. - А ты, говно, иди!
Примета времени
Постаревшая красавица из Дома ветеранов кино, побывавшая замужем за несколькими кинорежиссерами, на мой вопрос, что было модным в конце тридцатых годов, без тени раздумий заявила:
- В конце тридцатых было модно жениться на мне!
На будущее
На курорте драматург Александр Штейн ежеутренне являлся к столу в свежей накрахмаленной рубашке и новом шейном платке. Молодой режиссер набрался смелости и спросил мэтра:
- Вам не надоедает каждый день так следить за собой?
- Учтите, молодой человек, - ответил пожилой сценарист, - вам это еще пригодится: нет ничего противнее неопрятного старика!
Заговор эрудитов
Когда-то Иосиф Прут опубликовал свою пьесу "Катрин", а Театр оперетты поставил ее с Татьяной Шмыгой в главной роли. Знаток французской литературы режиссер Леонид Трауберг, встретив Прута, попенял ему:
- Оня, это же французская пьеса! Оня, ты же ее просто перевел, и довольно небрежно, надо сказать.
Прут не смутился.
- Леня, а кто это знает, кроме нас с тобой?
Урок мироздания
В театре БДТ у режиссера Товстоногова был администратор, очень любивший все подсматривать и подслушивать. Особенно его интересовало, кто и с кем живет. Однажды на общетеатральном застолье по поводу какой-то премьеры режиссер не выдержал наблюдающих взглядов администратора и во всеуслышание произнес, обращаясь к нему:
- Боря, а ты знаешь, почему земля круглая?
- Почему, Георгий Александрович?
- А чтобы по углам не трахались!
Двойники
Певец Александр Розенбаум брит наголо и усат. Сценарист Александр Бородянский ("Мы из джаза", "Американская дочь") лыс и тоже усат.
Однажды Бородянский поехал в путешествие на теплоходе и был удивлен вниманием, которое ему там начали оказывать: водили по ресторанам, поили, обхаживали...
Но больше всего тревожил сценариста какой-то невысказанный вопрос, который все время читался в глазах "кормильцев". Где-то на пятый день путешествия вопрос прозвучал: "Ты петь-то когда будешь?"
Перевоплощение
Мы снимали фильм "Вас ожидает гражданка Никанорова" в селе Самбек под Таганрогом. Борислав Брондуков играл ветеринара Дежкина. Он абсолютно серьезно расхаживал среди коров и заглядывал им под хвосты, а я, как режиссер, нахваливал его:
- Ты талантливый ветеринар, Боря!
Местные бабки, пришедшие поглазеть на съемки, соглашались со мной:
- Да, гарный ветеринар!
После завершения съемочного дня, когда я скомандовал: "Съемка окончена!" - к Брондукову подошла одна из местных зрительниц и предложила:
- Пойдем ко мне, милый! В обиде не будешь!
- Зачем? - слегка опешил Брондуков.
- Мою буренку осеменишь!
Дистанция огромного размера
На юбилейном вечере режиссера Станислава Ростоцкого к режиссеру Эльдару Рязанову подошел почитатель и попросил автограф.
- На чем? - Рязанов вынул авторучку.
Ему протянули программку юбилея Ростоцкого.
- Но я же не Ростоцкий... - слабо воспротивился режиссер.
- Вы - Рязанов, - настаивал поклонник.
Эльдар Александрович расписался и заметил:
- На программке Чехова я бы этого сделать не осмелился!
С. Ростоцкого эта байка очень рассмешила: "Ты открыл существо Рязанова", - сказал он мне.
Шуточки Германа
Выхожу после инфаркта погулять по обледенелому снежку возле дома, а навстречу идет приехавший из Питера Алексей Герман.
- Ты жив? - спрашивает он.
- Как видишь, - отвечаю.
Герман берет меня под руку, и мы вместе гуляем. Я поскальзываюсь, падаю и поднимаюсь с его помощью!
- А жалко, что ты сейчас не умер, - внезапно говорит он.
- Это почему?
- Я бы всем рассказывал, - объясняет мне Герман, - шел Марягин рядом со мной, упал и умер!
Лица Быкова
Знаменитый актер Борис Ливанов, обиженный на МХАТ за то, что его не назначили художественным руководителем, перестал театр посещать. Расхаживая в окрестностях МХАТа, он останавливал кого-нибудь из актеров и расспрашивал о театральных делах.
Очередной встречный актер сообщил Ливанову, что репетируется спектакль "Медная бабушка" и Пушкина в нем играет Ролан Быков, только что выпустивший свою картину "Айболит-66", где он сыграл Бармалея.
- Докатились, - вздохнул Ливанов, - Бармалей Пушкина играет!
Телецкое озеро
На рубеже пятидесятых годов в период малокартинья режиссер А. Рыбаков снял видовой короткометражный фильм "Телецкое озеро". Картина понравилась вождю и сразу была поднята критикой. Затевались обсуждения в среде кинематографистов, и Рыбаков гордо докладывал о методе, которым он пользовался, отражая красоты озера. На одно из таких обсуждений пришел классик - режиссер и писатель А.П. Довженко. После выступления режиссера он вышел на сцену и сказал:
- У нас в городе Глухове был бухгалтер. Его жена очень хорошо пела. А бухгалтер выходил на аплодисменты кланяться за голос жены. Режиссер кланяется за красоту озера.
Свой профиль
На одном банкете по поводу смычки армии и искусства генерал, увидев Утесова, заявил:
- А! Вот Утесов. Он сейчас нам что-нибудь расскажет!
И получил ответ:
- А! Вот генерал. Он сейчас нам что-нибудь постреляет.
Правда чувствований
Старый, петроградский еще, актер и режиссер Леонид Сергеевич Вивьен рассказывал мне, как его, актера, пригласили сыграть Тихона с самой Комиссаржевской в "Грозе". Была назначена одна репетиция. Вивьен, увлеченный идеей правды чувствований на подмостках, лихорадочно готовился к ней: изучал обстоятельства роли, мотивы действия... С великим страхом он появился на репетиции. Вовремя пришла и премьерша.
- Молодой человек, - скомандовала великая актриса, - когда будете говорить - станьте лицом к залу, а я - спиной. Когда закончите - перейдите и станьте спиной к залу. Будете переходить - ткните меня пальцем вот сюда, - Комиссаржевская взяла руку Вивьена и показала, под какое ребро тыкать.
На этом репетиция закончилась.
Во время спектакля Вивьен ткнул, куда просили. И великая актриса зарыдала, обливаясь горючими слезами.
- Вот и вся правда чувствований на сцене! - заключил Вивьен.
Оптимист
Короткое время я был худруком Владикавказской студии телевидения, где снималось несколько телефильмов и среди них - "Песнь за облаками". То, что фильм был музыкальным, ясно из названия, но он еще имел претензию быть комедийным, и поэтому колхозного кавказского бригадира был приглашен играть ленинградский комедийный актер Сергей Филиппов, редко бывавший трезвым, но не терявший при этом чувства реальности.
Режиссер, не выдержав творческих и производственных сложностей, исчез прямо со съемочной площадки, и снимала эпизоды второй режиссер.
В это самое время прибегает ко мне в ужасе директриса "Песни за облаками" и стенает:
- Филиппов отказывается сниматься!
- Почему? - спрашиваю.
- Хочет денег.
- А вы ему не платили?
- Мы заплатили ему 50 процентов!
- Что же он хочет?
- Все!
- И что вы ему отвечаете?
- Остальные деньги мы заплатим потом, после окончания фильма.
- А он что?
- А он говорит, что у этой картины "потом" не будет.
Актер оказался прав.
Избирательное право
Со времен войны до конца сороковых годов действовал указ, по которому за опоздание на работу, даже на несколько минут, отдавали под суд. Актер МХАТа, исполнитель роли Вронского в спектакле "Анна Каренина", Массальский опоздал на репетицию на целый час - пришел вместо одиннадцати утра в двенадцать дня. Дело передали в суд.
Начальник Главискусства доложил об этом Сталину.
- Нехорошо. Опаздывать никому нельзя. Никому. Без исключений, заключил Сталин и уточнил: - Во сколько пришел артист?
- В двенадцать часов.
- Он пришел вовремя, а репетицию перенесли на час раньше. И ему не сообщили! Запомните!
Трансформация
Зал ресторана Дома кино разделен невысокими перегородками, образующими своеобразные отсеки. В ресторан пришел известный сценарист В.
Ему говорят:
- Мест нет.
- Что такое? - спрашивает.
- Спецобслуживание - зоопарк гуляет.
- Тогда освободите мне один вольер.
Возрастное
Из рассказов Утесова: поезд "Одесса-Жмеринка", восемнадцатый год - в вагоне давка и темнота. На второй полке лежат два старика. Один другого спрашивает:
- И што, большой город Жмэринка?
- Не-е... - отвечает второй.
- Тридцать тысяч? - не унимается первый.
- Не-е...
- Двадцать?
- Не-е...
- Десять?
- Не-е-е...
- Тысяча?! - уже зло выкрикивает первый.
- Не-е-е...
- Что вы мне все "не-е-е" и "не-е"?
- Вы не свой зад чешете.
Усердие
Артист Борис Андреев, огромный, высокий, играя директора завода в фильме "Мое дело", идет вдоль цехов, здоровается со встречными. А встречные - мелковаты, на голову ниже директора. Возникает пошлый комедийный эффект. Я увидал во дворе завода рослого мужчину, под стать Андрееву, и пригласил его на съемку - пусть артист с ним здоровается. Мужчина - он оказался начальником одного из цехов завода- говорит:
- Согласен, только позовите меня прямо к съемке - я очень занят.
Прежде чем крикнуть "мотор", посылаю своего помрежа.
- Веди начальника цеха.
Она прибегает радостная с двумя низкорослыми мужичками:
- Я вам двух заместителей привела.
Два выхода
Иду по коридору студии. Навстречу - женщина, а скорее, старуха, со знакомыми чертами лица. Здоровается. Я отвечаю. Пройдя шага три, останавливаюсь и смотрю женщине вслед, вспоминая, кто это. А она тоже стоит и смотрит на меня.
Надо же что-то говорить. Говорю:
- Одно из двух: либо я плохо вижу, либо вы очень хорошо выглядите!
Номер маленького Носика
Артист Малого театра Валерий Носик еще со времени учебы во ВГИКе увлекался пантомимой и не расставался с этим жанром в зрелом возрасте. Как-то он приехал на выступление в глухое село. Заведующий клубом, узнав, что он из академического Малого театра, спрашивает его:
- Что будете петь?
- Я буду показывать пантомиму "Хирургия".
- Ладно. Я так вас и объявлю,- понял завклубом, вышел на сцену и проинформировал односельчан: - Сейчас артист академического Малого театра покажет вам мандопипу!
Параллели
Композитор Юрий Саульский принес Леониду Утесову новую песню. Тот прослушал ее и, напевая, изменил несколько позиций в мелодии. Юра вежливо указал на неточность артисту. Мгновенно последовала отповедь:
- Юра, когда Шаляпин пел "Бориса Годунова", он кое-что менял в своей партии, и Мусоргский простил ему это!
Дублер
Композиторы Н. Богословский и С. Кац отправились на гастроли вместе. Так было выгоднее - можно давать по два концерта в вечер каждому. В одном концерте первое отделение за Богословским, второе - за Кацем. В другом наоборот. В антракте концертанты меняются площадками - Кац едет на место Богословского, а Богословский - на место Каца. Понятно, что при такой работе композиторы знали дословно и понотно репертуар друг друга. И на одной концертной площадке, где Богословский начинал первым, он представился зрителям:
- Здравствуйте, я - Сигизмунд Кац... - и исполнил всю программу Каца. (Замечу, что телевидения тогда не было и композиторов не знали в лицо широкие массы.)
После антракта перед теми же зрителями предстал сам Кац:
- Здравствуйте, я - Сигизмунд Кац...- И начал петь свои песни.
Представляете, что устроили зрители Кацу?
Бумеранг
Я неоднократно наблюдал Эльдара Рязанова на премьерах плохих фильмов его знакомых и приятелей. Любопытство раздирало меня: что говорит этим "творцам" ироничный мэтр комедии сразу после просмотра? Наконец, улучив момент - спросил.
Рязанов рассмеялся и объяснил:
- Подхожу разводя руками и говорю громко, чтобы все слышали: "А мне нравится!"
Прошло немного времени, я попал на премьеру самого Рязанова.
Название картины уже не помню, но, что точно, героя играл Басилашвили.
Фильм мне резко не понравился, и я, чтобы избежать встречи с режиссером, бочком по проходу у стены зала вышел в пустой вестибюль и уже облегченно вздохнул, но... увидел у колонны сиротливо стоящего Рязанова, который неотрывно смотрел на меня.
"Что говорить?" - лихорадочно подумал я, приближаясь к режиссеру... но, слава господи, выручила память - вспомнил формулу самого Рязанова! Решил рискнуть: подошел, развел руки и громко произнес:
- А мне нравится!
Что вы думаете? Он, автор этой ернической формулы, искренне растрогался и принял ее всерьез!
Болезнь роста
Известный оператор-хроникер, фронтовик Микоша был мелковат. А женился повторно на режиссерше Фирсовой - за метр восемьдесят. Домой и на студию они всегда ходили вместе, рядом. Высокая и тощая Фирсова и крохотный Микоша. Коллеги и соседи скоро окрестили эту парочку " Микоша и его лыжи". Похоже, борясь с этим прозвищем, супруги стали ходить следующим образом: она - по кромке проезжей части, он - по тротуару, что на десять сантиметров повыше.
Солидарность
Актриса Людмила Хитяева была моей партнершей на гастролях в Новосибирске.
Выступали мы студеной зимой в большом неуютном кинотеатре по пять раз в день, но, как компенсацию за неуют, после каждого выступления пионеры вручали нам по большому букету прекрасных гвоздик, георгин, астр...
Поздно вечером возвращаемся на микроавтобусе в гостиницу - и у меня и у Хитяевой по огромному вороху цветов. Хитяева говорит:
- Дай мне свои цветы.
- ???- Я отдаю свои букеты, а она поясняет:
- Мы сейчас пойдем через вестибюль гостиницы, там полно народу. Пусть все видят, как меня любят зрители.
Она проплыла через вестибюль под восторженными взглядами ожидающих гостиничного приюта и в закутке, у самого лифта протянула мне все - и свои и мои - букеты:
- Забери, отдай коридорной. К тебе в номер сейчас наверняка девушка какая-нибудь пойдет и коридорная ее без разговоров пропустит!
Легенда коридора
"Мосфильм" строился, как гигантская студия немого кино, по образцу немецких, еще догитлеровских студий.
Все четыре павильона были снабжены легкими стеклянными стенами, раздвинув которые можно было объединить пространство в единую съемочную площадку.
Но пока строилась студия, во всем мире появилось звуковое кино. Проектировщиков расстреляли, как вредителей, знавших о зарождении звука в кино, но умышленно не обративших на это явление никакого внимания.
Как бы там на самом деле ни было, принялись перестраивать почти готовую студию, звукоизолировать ее.
Легкие стены сломали и между павильонами возвели капитальные, звуконепроницаемые.
В результате образовался узкий коридор между первым и четвертым павильоном, который мосфильмовцы использовали, чтобы по возможности быстро пройти из одного крыла студии в другое.
На съемки фильма "Гуттаперчевый мальчик" на студию привезли живого слона, и ассистент режиссера по реквизиту (а слон - это "живой реквизит"), сокращая путь в съемочный павильон повел слона по этому самому коридорчику.
Слон застрял в коридоре.
Слон - не автомобиль. Заднюю скорость у него включить нельзя, а вперед он не пролезает. Да, судя по всему, слон еще и испугался. Что делать?
Двое суток кормили слона слабительным!
На третьи слон похудел и смог выйти из коридора.
Но мосфильмовцы еще с полгода, зажимая нос, обходили злополучный коридор.
Его характеристика
Безвестный тогда актер Женя Моргунов донимал великого режиссера Александра Довженко просьбой написать ему характеристику. В конце концов Александр Петрович сдался.
- Вы, Женя, хотите характеристику? Я напишу.
И написал:
"Я знаю Женю Моргунова. Он может пилить дрова, носить тяжести, катать бревна, но какой он актер - я не знаю!"
Операция "Белая сирень"
Для обеспечения съемок фильма "Испытание верности", который делал Иван Пырьев, известный своим крутым нравом и требовательностью, из отдела подготовки студии был отряжен не самый лучший администратор пенсионного возраста, бывший одесский чекист из писарей - Слобин.
Никак не хотел этот Слобин уходить на покой!
Замысел начальника отдела подготовки, которому непосредственно починялся Слобин, тоже бывшего одесского чекиста, но крупного калибра, Исаака Марковича Зайонца, был понятен: Слобин не справится с заданиями Пырьева, тот выгонит его из съемочной группы и - Слобину можно будет сказать: "Пожалуйте на пенсию".
Пырьеву для сцены в квартире понадобилась белая сирень. На дворе лютая зима, снабжение не на сегодняшнем уровне (пятидесятые годы). Тут и обычной-то, сиреневой сирени не найдешь!
Естественно, достать сирень поручили Слобину. На то он и представляет отдел подготовки! Слобин в панике бегал по всем цветочным магазинам, базам и оранжереям Москвы - везде пусто, а завтра съемка. Вот ужас!
И тогда администратора перед лицом страха осенило: он заказал за свой счет срочно в бутафорском цехе студии букет белой сирени, а на остальные, оставшиеся от месячной зарплаты, деньги купил флакон только что выпущенных духов "Белая сирень" и вылил на букет.
Режиссер Пырьев вошел в декорацию и принюхался. А принюхавшись, направился прямехонько к вазе, в которой красовался слобинский пахучий букет сирени. Администратор следил за каждым движением режиссера, притаившись за декорацией.
Пырьев повертел бутафорский, облитый духами букет в руках, нюхнул и выбросил за окно к ногам Слобина.
- Кто это придумал? - резко спросил он.
- Я... - выдавил трясущийся Слобин, выглянув из окна декорации.
- Молодец! - пожал ему руку Пырьев. - Теперь полетишь за сиренью на юг!
На этот раз Зайонц не избавился от Слобина.
Не тот цвет
Замечательный режиссер Борис Барнет, поставивший "Окраину", "Подвиг разведчика" и много других картин, имел, кроме прочих, существенный недостаток - хорошо пил, что, естественно, отразилось на его лице. Оно стало бордовым.
И вот Барнет приезжает на студию запускаться с очередной картиной. Директор студии знакомит его с предполагаемым директором фильма, Барнет здоровается, смотрит в бордовое лицо предполагаемого директора и тут же говорит директору студии:
- Я с ним работать не буду.
- Почему? - возникает вопрос у директора.
- С таким лицом,- Барнет ткнул себя пальцем в щеку,- в группе может быть только один человек - режиссер!
Физиономист
Иван Пырьев - худрук творческого объединения "Мосфильма". Изя Биц (его правая рука) предлагает назначить директором сложного фильма, связанного с многими министерствами и ведомствами, администратора Гостынского.
- Не пойдет! - Пырьев категоричен.
- Почему, Иван Александрович, - возражает Биц,-он ведь хороший работник...
- Когда он, с его лицом, входит в кабинет - ему сразу хочется отказать!
Знаток жизни
Актер Иван Рыжов - тогда безвестный, с очень некрасивым по молодости лицом, снимался в экспедиции на Украине вместе со знаменитым Крючковым. И жили они в одном номере гостиницы заштатного городка. Дня за три до окончания съемок Рыжов пошел на местные танцы, познакомился какой-то девицей и, как говорится, имел с ней половой контакт. Накануне отъезда в Москву Рыжов забеспокоился: не подхватил ли он дурной болезни... Беспокойство коллеги заметил сосед по номеру Крючков и предложил: "Пойдем на танцы, покажешь мне ее".
Пришли на танцы, Крючков увидел девушку Рыжова и безапелляционно заявил своим хрипатым голосом:
- Иван, не переживай, все в порядке - с ней года три до тебя никто не решался спать!
Обоснование поправки
На одном из юбилеев Аркадия Исааковича Райкина зам министра культуры в своей приветственной речи упорно называл юбиляра Александровичем, и никто не решался поправить руководителя.
Наконец на сцену поднялся Утесов и сказал Райкину:
- Аркаша... Я так тебя звал всегда. Но поскольку ты ленинградец, а у вас в городе есть Исаакиевский собор, я буду звать тебя Аркадием Исааковичем!
Извинение
Ко мне подошел мой юный знакомый и пролепетал:
- Дядя Леня, извините. Я вчера в ресторане глупо себя вел.
- Ну что ты,- успокоил его я, - это позавчера ты вел себя глупо, а вчера - еще терпимо!
Похвала Смирнова-Сокольского
Николай Минх был опытным музыкантом - много лет играл и оркестровал в джазе Утесова, потом руководил эстрадным оркестром Ленинградского радио, но все-таки безумно волновался: как же, первое выступление в качестве главного дирижера Государственного театра эстрады! К этому дню была тщательным образом отрепетирована фантазия Минха на тему "Белоснежки". И все-таки, дирижируя, Минх продолжал безумно волноваться и, соответственно, обливался потом.
Прозвучала кода, Минх вбежал в кулисы, где стоял худрук Театра эстрады Смирнов-Сокольский.
- Ты, Коля, лучше всех дирижеров,- ободрил Минха Николай Павлович. Тот расплылся в улыбке... И Сокольский продолжил: - Лучше всех дирижеров потеешь!
Самозащита
После премьеры картины "101-й километр" ко мне подошел знакомый и с притворной скорбью доложил:
- Знаешь, я не смог быть на твоей премьере!
- Очень хорошо! - бодро ответил я.
- Почему? - Физиономия у знакомого вытянулась.
Я успокоил его:
- Все элитные места были заняты!
Тост Моргунова
Случайно встретил Сергея Капитоновича Блинникова - народного артиста СССР, любимого ученика самого Станиславского - в кафе гостиницы "Европейская" в Питере. В десять утра. Он предложил отметить встречу - год не виделись - и заказал бутылку водки. Когда завтрак стоял перед нами на столе и водка была уже разлита по фужерам, Блинников произнес:
- Ну, с добрым утром!
Я поднял, стараясь не расплескать, свой фужер, наполненный до краев.
Блинников потянулся к своему...
И в этот миг из-за плеча Блинникова появилась рука неожиданно возникшего у стола тогда еще актера эпизодов Жени Моргунова, перехватила фужер, подняла его и опрокинула содержимое в бездонный рот незваного гостя.
Блинников онемел от такого нахальства, бритый череп его стал пунцовым. Еще мгновение - и быть избиению, но... Моргунов прокричал:
- За здоровье народного артиста! Талант нужно приветствовать!
Блинников расплылся в улыбке, а Моргунов исчез - как и не было.
Слаженный ансамбль
Режиссер Марк Донской приехал в киноэкспедицию к режиссеру Леониду Лукову, который снимал тогда картину "Донецкие шахтеры". Невольно понаблюдал несколько дней быт актеров в гостинице и спросил, пораженный, своего друга:
- Как ты их снимаешь - они же все до одного пьют каждый вечер?
- Зато как утром играют!- восторженно объяснил Луков.
Самообслуживание
Украинские кинематографисты собрались чествовать актера К. Степанкова. Его жена, актриса А. Роговцева, заранее предупредила:
- Водки может не хватить, так что приносите с собой - кто водку, кто самогон...
Леня Осыка спросил:
- А можно я сразу пьяный приду?
Успех в поднебесье
Кто-то из наших кинематографистов летел из штатов, когда в самолете на видеоэкране крутили "Маленькую Веру". Прилетев, он сообщил об этом режиссеру Пичулу. Вася поинтересовался:
- Как смотрели?
- Никто не вышел,- последовал ответ.
Основная специальность
У знаменитой певицы Валерии Барсовой мужем был неизвестный администратор Каминка, который, добывая всевозможные "дефициты", представлялся:
- Муж народной артистки Барсовой!
- А чем вы занимаетесь днем?- спросили его однажды.
Творческая особенность
На восьмидесятилетнем юбилее режиссера Чеботарева выступавшая соседка - актриса Маслова сказала:
- Двадцать лет я живу под ним. И ни разу он меня не залил!
Отомстил
Вечер, посвященный девяностолетию Утесова в Доме кино. Зиновий Гердт со сцены вещает, что все устные рассказы Утесова, на которые Леонид Осипович был великим мастером, ему привозил из своих поездок не кто иной, а сам Гердт.
Я возмущен. Через номер выхожу на сцену. Рассказываю одну утесовскую новеллу и заключаю:
- Конечно же, эту байку Утесову рассказал Зиновий Ефимович.
Рассказываю следующую новеллу. Зрители смеются. Заключаю:
- Наверно, эту историю Утесову тоже рассказал Гердт.
Зрители насторожились. Насторожился и Гердт, который сидит в первом ряду.
Продолжаю пересказывать утесовское творчество. С успехом. И опять заключаю:
- Это наверняка новелла Гердта.
Публика оживленно реагирует.
К финалу своего выступления приберег рассказ о взаимоотношниях Утесова с начальником Главискусства Керженцевым в 1938 году. И заключаю:
- А вот эту историю Гердт не мог рассказать Утесову - он тогда еще не дорос до общения со взрослыми.
Хохот, овация.
Крутой композитор
Я использовал в фильме "101-й километр" тридцать секунд старой песни Н. Богословского. Он заломил за использование невероятную цену. Мой продюсер попросил меня поговорить с композитором и уломать его. Звоню, объясняю, что у нас бюджетный фильм, что денег - кот наплакал, и называю приемлемую для нас сумму оплаты. Богословский заявляет:
- Я вам не композитор Крутой!
- Вы - крутой композитор,- отвечаю.
Юморист в Богословском проснулся:
- Ценю каламбуры. Согласен на ваш мизер!
Опыт Вертинского
Актер Иван Рыжов как-то увидел уже весьма пожилого тогда Александра Вертинского в кафе "Красный мак", что располагалось на углу Столешникова и Петровки, с очень юной девицей. И при случае спросил Вертинского:
- Что вы с такими девочками делаете?
- Техника, Ванечка, техника, - пожал плечами шансонье.
В колонну по одному стройся!
В предвоенные времена режиссер Ефим Дзиган снял фильм о революционных моряках под названием "Мы из Кронштадта". Полгода спустя на экраны страны вышел фильм режиссера Александра Файнциммера, снятый на том же материале, что и предыдущий, который зрители прозвали "Мы тоже из Кронштадта"
Кому что
Давняя знакомая пригласила меня на вновь приобретенную дачу, кокетливо закруглив:
- Думаю, тебе понравится моя недвижимость...
- Мне раньше нравилась твоя подвижность.
Жертва фамилии
В пятидесятые годы прошлого века музыкальным руководителем Московского театра транспорта был композитор Бак. Чего только не говорили о нем досужие остряки! Конечно же, Бак - не Бах и т. д. Он написал прелестную песню и куплеты для Утесова, исполнявшего в Театре транспорта роль Шельменко-денщика. Леонид Осипович и позже, уже в программах своего оркестра, с успехом пел эти сочинения композитора. Но для острословов этого оказалось недостаточно. Появилась эпиграмма:
У попа была собака,
Он ее любил.
Она пела песни Бака
Он ее убил!
Чувство жанра
Приехал на станцию техобслуживания заделывать царапину на боку машины. Приняли в работу. Спрашиваю:
- Сколько будет стоить?
- По факту.
- Когда будет готова?
- Через пару часов.
- Ну, пойду в ближайшую аптеку...
- А зачем вам аптека?- спрашивают.
- Купить ватные палочки. Чтобы уши прочистить, когда вы назовете цену.
- Тогда и глазные капли купите.
- Зачем?
- В глаза закапать, чтобы слезы не катились, когда цену услышите.
Телефон доверия
На съезде кинематографистов Москвы пространным жалобным выступлением разразился бывший председатель союза Москвы Лонской - его де обижали и недостаточно ценили. Пришлось мне объяснить присутствующим, что такой интимный плач хорош для телефона доверия.
Новый интернационал
На съезде предложили в правление сценариста Болгарина. Пришлось поддержать:
- У нас в правлении есть уже один Финн, пусть будет и один Болгарин.
Цена профессии
В. Краснопольский, который был одновременно и продюсером, предложил мне сняться в его очередном сериале в роли директора театра за мизерную плату.
- Я не смогу играть директора захудалого театра,- отказался я.
Заслуга режиссера
Режиссер Витя Соколов прибыл из Ленинграда и с гордостью заявил мне:
- Я занесен в Книгу Гиннесса!
- За что?
- За то, что я муж балерины, у которой трое детей!
Познание профессии
Молодой режиссер Юля Файт приехал из Москвы на "Ленфильм" работать. Явился на студию к 9, час ходил по пустым коридорам, стоял у закрытых дверей начальственных кабинетов и, наконец, вынужденно очутился в туалете, где справлял малую нужду какой-то ветеран студии из рабочих павильона. В этот миг к писсуару торопливо подошел режиссер Витя Соколов.
- Смотри-ка,- тут же отреагировал рабочий павильона, обращаясь к Файту, - понедельник, сам Соколов поссать пришел, а раньше ассистента вместо себя посылал!
Приспичило
Я - помреж на картине "Убийство на улице Данте". Веду из группы в гримерную по коридору производственного крыла Максима Максимовича Штрауха. Он заявляет:
- Мне срочно нужно в туалет.
- На этом этаже нет мужского... - отвечаю.
- Я пойду в женский, - говорит Штраух, пританцовывая от напряжения,- а вы - постоите у входа.
- А вдруг там женщины?
- Я уже не боюсь! - И исчез за дверью женского туалета.
Небожитель
Элегантный донельзя Витя Мережко, устремив взгляд ввысь, плывет мимо группки знакомых, небрежно кивнув.
- Витя!- окликаю его, - ты почему туфли не почистил?
Он резко останавливается, переводит свой взор на до блеска отполированные туфли сорок седьмого размера.
- Как? Они же чистые... - Витя растерянно рассматривает свою "обувку"
- Я тебе это специально сказал....
- Зачем?- удивляется Мережко.
- Чтобы ты спустился с неба на землю!
Неполноценный автограф
Человек, который постоянно доставал меня спорами по истории страны и ругательски ругал все наше прошлое, вынудил подарить ему и подписать мою книгу
Я сдался - надписал.
Едва заполучив книгу в руки, он завопил:
- Да ты же русского языка не знаешь, а изображаешь из себя патриота!
- Ты что, уже прочитал книгу?
- На обложке написано "моему опоненту" с одним "п"!
ИДУ НА ВЫ
Негодует Бог за наши грехи,
а мир - за наши добродетели.
Древнее изречение
101-й километр
(Драма криминальной юности)
Парадная тисненая обложка "Книги о вкусной и здоровой пище" открылась - и цветная реклама "Жигулевского" и "Рижского" пива с зеленым горошком заполнила взор. Под рекламой красовалась надпись: "Пиво - жидкий хлеб".
Стеклянные банки, красиво расставленные, с жестяными крышками и яркими этикетками приманивали. Подпись убеждала: "Повидло и джем - полезны всем".
Стол на цветной рекламе ломился от яств - поросенок, шампанское, коньяки, балыки в хрустале - и над всем этим великолепием призыв: "Брось кубышку, заведи сберкнижку".
Красная и черная икра в открытых банках сочилась свежестью и манила. Бутерброды были приготовлены так, что хлеба за икрой не замечалось. И все это значило: "В наш век все дороги ведут к коммунизму!" (В. Молотов).
Отгрохотали на стыках колеса старого дизеля, открыв километровый столб с табличкой "101", огромные старые тополя, а за ними - кирпичные, изъеденные временем и оттого бурые с чернью коробки казарм, хаотичные многоугольники фабрик с непременными увенчанными громоотводами трубами рядом, здание школы - прихотливую помесь готики со стилем "а-ля рюс" - с непривычно чистыми стеклами окон.
"Пятилетку - в 4 года!" - гласила этикетка спичечного коробка. Булка, как фокусник, перевернул коробок - на тыльной плоскости обнаружилась та же наклейка.
Зажав коробок между указательным и большим пальцем, Булка отошел шагов на десять и наколол коробок на сухой сучок сосенки.
Вернулся и протянул "вальтер" Леньке:
- Шмаляй.
- Патронов всего пять, - предупредил Ленька.
- Маслины мы найдем, стреляй, - успокоил и приказал одновременно Костя Коновалов, стоявший рядом.
Ленька плавно надавил курок.
Коробок разнесло.
Огромные тополя и листья в эту томящую жару были настолько недвижимы, что походили на оперную декорацию из фильма "Большой концерт" с участием Козловского, шедшего на экране местного клуба.
По тополиному стволу, который не обхватить даже вдвоем, карабкалась по-кошачьи цепкая фигурка подростка.
Выше и выше - к уровню третьего школьного этажа.
В пустом просторном классе с чугунными литыми опорами, упершимися в потолок, сидело человек восемь шестнадцатилетних - ребята и одна девчонка-очкарик. Шло занятие литкружка.
Руководитель кружка - Георгий Матвеевич Звонилкин - рассказывал о принципах соцреализма, которыми надо руководствоваться, если хочешь писать.
- Главное - положительный герой. Который выражается не в намерениях и говорильне, а в поступках. Делает что-то хорошее.
- Георгий Матвеевич, а когда вы были в плену, - спросил Витек Харламов, - у вас там были положительные герои?
- Не будем переходить на частности, - запнулся Георгий Матвеевич, испуганный на всю жизнь своим пленением в войну и ставший не в меру ортодоксальным. - Поступки определяют героя, например...
В этот миг на сухой ветви тополя появилась фигура Кулика (так звали Борьку Куликова - заядлого голубятника из восьмой морозовской казармы). Он, заложив давно не мытые пальцы в рот, свистнул.
Кружок развернулся к окну. Леньке показалось, что свист обращен именно к нему - Кулик давно приставал, предлагая махнуть бинокль Ленькиного отца "на что хошь", как он говорил.
Кулик рукой поманил Леньку к себе "на волю".
- Вот вам пример отрицательного поступка, - откомментировал Звонилкин, но его никто не слышал - все были увлечены зрелищем Кулика, который прыгал вниз с ветки.
- Я же тебе говорил: махать бинокль не буду ни на что! - категорически отклонил предложение Ленька и пошел вдоль длинного деревянного сарая с множеством отдельных дверей-входов в "персональные" отсеки.
- А ты покнокай! И будешь махаться! - Кулик открыл дверь одного из отсеков. - Канай сюда!
Ленька задержался и обернулся.
Борька Куликов по лестнице взобрался на крышу, где в большой клетке на полатях курлыкали голуби: бантастые, турмана и просто сизари.
- Лезь сюда, - позвал он.
Ленька поднялся на полати.
- Смотри, - Кулик отодвинул доску - посыпались опилки. Из опилок он извлек что-то, завернутое в некрашеный брезент, и развернул.
В брезенте лежали густо смазанный, но все равно поблескивающий воронеными плоскостями "вальтер" и пяток патронов к нему.
Ленька не спросил, откуда это. Но Кулик без слов понял его взгляд и объяснил:
- Соседний сарай - Максима. Я хотел клетку сделать больше. Стал прибивать, а доска шатается. Я нажал - доска повернулась, а там - вот это. Будешь махаться? Ты же стрелок!
- Но машина-то Максима, а не твоя. Ты хочешь ее махать? - Ленька испытующе смотрел на Кулика.
- А Максиму десять лет дали за "Гастроном". Когда он еще появится!
- Ну, смотри! - пожал плечами Ленька.
Ленька в темной коммунальной ванной комнате, превращенной жильцами в кладовку, под светом фотоувеличителя собирал "вальтер". Собрал, взвел, нажал на курок. Удовлетворенно ухмыльнулся. Сунул "вальтер" в черный пакет, пакет - в коробку из-под фотопластинок, коробку - под доску увеличителя. И выключил свет.
Кулик стоял на крыше, победно глядя в артиллерийский бинокль: его голубка лихо вела за собой чужака.
Ленька сидел рядом с голубиным лотком и смотрел в небо, прикрыв глаза козырьком ладони.
- Кулик, иди сюда! - донеслось снизу. Кулик подошел к краю крыши.
На травке, между сараями, расположилась компания - столом служил дощатый ящик. Костя Коновалов сидел возле него на табуретке, остальные - на травке.
- Кого ты привел? - спросил Костя, расстегивая рубаху с вышивкой по воротнику и застежкой - "расписуху", как именовалась она на местном наречии.
- Это Ленька. С Крутого. Учится в первой школе, - доложил Кулик.
- Зови его сюда! - скомандовал Костя.
Ленька подошел.
- Выпьешь? - ощупывая взглядом долговязого чернявого парня, спросил Костя.
- Выпью.
Кто-то из сидевших на траве передал полный граненый стакан водки Косте, тот - Леньке.
Все замолкли в ожидании потехи.
Ленька влил в себя содержимое стакана.
- Еще! - то ли предложил, то ли скомандовал Костя.
Ленька выпил еще.
- Ну как? - поинтересовался Костя.
- Нормально, - выдавил Ленька через силу.
Присутствующие заржали.
- Закуси, - Костя протянул ему тоненькую стрелку лука.
Парень с сомнением - разве этим закусишь - повертел лук в руках.
- Кто я? Не догадываешься? - спросил хозяин компании в "расписухе". Я Костя Коновалов. Держу город. Не боишься со мной говорить?
- А что я сделал, чтобы бояться?
На траве заржали:
- Что он сделал!!! А тут и делать ничего не надо!
- Шпана, тихо! - приказал Костя. - Наливай!
И снова протянул стакан.
- Больше не могу. - Ленька икнул.
Вокруг опять заржали.
Костя выпил сам, неторопливо закусил:
- "Смерть Ивана Ильича" читал?
- Читал, - ответил Ленька без энтузиазма.
- Понравилось?
- Нет.
- Почему?
- Страшно.
Компания потешалась.
Кулик наблюдал за этой потехой, сидя на краю крыши сарая и оглаживая голубя.
Какой-то, с масленой челкой, показал пальцем на Леньку:
- Ему страшно!
Костя повернул голову - и все стихло.
- Ты приходи сюда, мы с тобой про Ивана Ильича потолкуем. Заметано?
- Заметано. - Хмель достал Леньку, и он охотно согласился, лишь бы прекратить разговор и ровненько уйти.
Фотокор, склонившись к видоискателю широкопленочного аппарата, установленного на залихватском штативе с обтянутыми кожей ножками, "организовывал" ребят в композицию:
- Ты... вот ты... голову левее и на меня. Так. Теперь ты - чуть-чуть пригнись или... поменяйся вот с ним местами - он ниже...
Ребята стояли в основном затылками к фотографу, фасом в кадр был обращен только Звонилкин, благородно поблескивая очками.
- Очки снимите, - распорядился фотограф.
Учитель поспешно выполнил указание и осведомился:
- Может быть, включить подсвет?
За его спиной красовался фанерный стенд с десятком машинописных колонок, прикрепленных кнопками, а поверху стенда - стеклянная полоска с надписью "Литературная газета". Собственно, во имя выпуска этой школьной затеи и происходила инсценировка.
- Включите, включите подсвет, - не сразу и снисходительно согласился фотокор.
Звонилкин сделал несколько шагов вдоль коридора, оказался у портрета Берия (портреты членов Политбюро висели в полном составе, Берия - был не ближним к газете, но за ним на стене располагалась розетка).
Учитель просунул руку за портрет, нащупал болтавшийся штепсель и воткнул его в отверстия розетки.
Надпись "Литературная газета" осветилась.
- А для какого издания нас снимают? - поинтересовался Витек Харламов. - Для центрального органа или для "Известий"?
Почуяв подвох в вопросе, ребята заулыбались. Вместе со всеми и Ленька, отставленный в край композиции по причине высокого роста.
- Любое издание - орган нашей партии, - пресек иронию Георгий Матвеевич и добавил: - Местная "Правда" - тоже!
Но Витек не унимался.
- Кого мы сейчас изображаем?
- Читателей.
- Выходит, мы сами это писали и сами читаем?
- Это закономерно, - парировал учитель, - любой автор читает свое произведение после публикации.
- Замерли, - скомандовал фотокор и надавил на кнопку тросика. - Еще замерли. Спасибо.
Композиция рассыпалась. Фотограф с треногой под мышкой подошел к Звонилкину:
- Как подтекстуем снимок?
- Напишите: "Литературный кружок клуба старшеклассников выпустил свою газету..." Виктор! Харламов! - вспомнив что-то, Георгий Матвеевич позвал уходившего. - Вернись!
Фотограф ретировался, а его место возле учителя занял Харламов.
- Ты сегодня очень разговорился - подежурь у газеты. В шесть часов выключишь подсвет и - свободен!
Звонилкин надел очки и с достоинством удалился, а Витек тоскливо смотрел на сияющую надпись "Литературная газета".
- Лень, у меня эти разговоры про литературу - вот здесь! - Витек Харламов, выходя из школьной двери к ожидавшему другу, провел ребром ладони по горлу.
- Тогда зачем ходишь?
Витек замялся.
- Зачем? Ну ладно, тебе скажу. Только тебе. - Он погрозил Леньке пальцем. - Из-за Фаи.
Фаей звали девушку-очкарика.
- А ты-то зачем? - в свою очередь поинтересовался Витек.
- Я... Ну, в общем, мне это для будущего института не помешает...
- Для какого?
- Тайна.
- И от меня?
- Даже от тебя.
- Ну, твое дело - можешь не говорить. - И Харламов пошел косолапя.
- Вить! - позвал вдогонку Ленька.
- Да иди ты! - отмахнулся, не поворачиваясь, обидчивый Витек.
Во дворе, на врытом в землю дощатом столе, играли в дрынку человек шесть Ленькиных ровесников явно не школьного вида. Подошедший Ленька спросил:
- Почем?
- По гривеннику, - ответил тасующий карты Сидор.
- Сдавай мне. - Ленька пошарил в кармане и положил на кон монетку.
- Да вали ты со своим гривенником, фитиль догорающий! - И сидевший под последнюю руку Котыша зашвырнул Ленькину ставку в пыль двора.
Ленька сжал зубы и ушел, не подняв монетки.
- Зря ты его погнал, - заметил Сидор, сдавая карты, - мы бы его раскрутили.
- Да чо его крутить, ему мама Сара рупь на кино дает, - пробросил Котыша, сосредоточенно "вытягивая" свои три карты.
- Что случилось? - спросила мать, красивая полнеющая брюнетка, заметив кислое выражение сыновнего лица.
- А почему что-то должно случиться? - дерзко ответил он.
- Потому что, когда ты приходишь со двора, я жду неприятностей.
- Я не со двора, а из школы, где, - он откровенно кривлялся, "постигаю премудрости литературы".
- Когда отец дома, ты так не разговариваешь!
- Посоветуй отцу сидеть дома! - И сын выскочил из комнаты.
- Та що ж вы! - запричитала бабушка. - Один казав, другой перемовчав!
- Не вмешивайтесь! - пресекла мать.
Костя Коновалов, зажав в тиски металлический стержень, орудовал крупным напильником.
- Значит, страшно... - Он обращался к Леньке, сидевшему на пороге сарая, после каждой его фразы следовало резкое скрежещущее движение инструмента, как бы ставящее точку к сказанному.
- Да нет... - неопределенно ответил Ленька. - Просто очень здорово написано приближение Ивана Ильича к смерти.
- Потому и называется "Смерть Ивана Ильича". Только Толстой писал про другое.
- Откуда ты знаешь, про что он писал? - усомнился парнишка.
Костя пресек сомнения:
- Я-то знаю. Я на строгаче всего Толстого прочитал.
- Всего?
- Десять томов.
- Про что же он писал? - За спиной Леньки светило солнце, зеленела трава, и ему уже не хотелось длить разговор, но уйти он не рискнул.
- Про то, что все - бляди! - резанул напильником Костя.
- Ну, может, и не все, - вяло возразил парнишка.
Костя разжал тиски, поднял к глазам стержень, на конце которого образовался крючок вроде вязального.
- Ты Еську-убивца хоронить ездил?
- Какого Еську?
- Сталина. Иосифа.
Так вождя при Леньке называли впервые, и он растерялся.
- Нет. Мы собирались, но поезда мимо станции шли...
- Знаешь, что там было?
- Да. Много людей передавило.
- Не передавило, - Костя зажал стержень в тиски, - а передавили. Специально смастырили. Зачем, думаешь?
Не дожидаясь Ленькиного ответа, он объяснил:
- А чтобы народу стало ясно, что его в узде нужно держать...
- Может, действительно нужно. Иначе - анархия, - вслух подумал Ленька.
- Анархия! - Костя ядовито усмехнулся, перешел к противоположной стене, снял ножовку, подтянул полотно. - А амнистия сейчас, после смерти Еськи, была зачем? Ты думал?
Он резким силуэтом рисовался над парнишкой в проеме двери.
- Как пишут, акт человеколюбия, - ответил Ленька и для убедительности добавил: - И гуманизма...
- Как раз! - Костя вернулся с ножовкой к тискам. - По амнистии освободили хулиганов больше, чем воров, а для бакланов - закон не писан. Они так погуляют на воле, что народ вопить будет: "Давай порядок!" Значит, у них там, - он поднял ножовку вверх, - грабки освободятся. И хватай, дави всех, кто не шестерит! А зачем? Сообрази, будущий писатель! - Это звучало зло и издевательски.
Леньке хотелось что-то возразить, однако аргументов не нашлось.
Костя подытожил:
- А затем, что бляди всегда хотят наверху быть!
Он вытащил из тисков стержень и разломил его в подпиленном месте.
- Но у нас на таких тоже ключик есть, - неожиданно весело заключил он и повертел в пальцах выточенный крючок. - Видишь? Любой литой замок открывает. Знаешь замки "Первая пятилетка"?
Под козырьком эстрады на помосте в метр высотой играл джаз Кулагина. Гремел модный фокстрот "Гольфстрим", и танцплощадка шаркала сотней ног. Завсегдатаи танцплощадки - местная шпана, прислонясь спинами к торцу помоста, - дымили "памирами" и "нордами" и нагло рассматривали танцующих друг с дружкой девушек. Иногда подходил какой-нибудь опоздавший к началу танцев шпаненок в кепочке-восьмиклиночке и отпускал дежурную реплику:
- Ну что? Есть кого на хор поставить?
- Найдем, - отвечали ему самоуверенно и жадно затягивались.
Когда проходил милицейский патруль - сигаретки прятали в рукав, изображали притворную невинность на физиономиях, а самые рисковые выпускали дым в спину милиционерам.
Витька Харламов - тот, что дежурил у газеты, - босой, в одних трусах, сжав локти собственными ладонями, стоял в жидких кустиках у штакетника танцплощадки. Зебра света, отбрасываемая фонарем сквозь рейки, делала его кривоногую фигуру еще нескладней.
- Ты что? - Ленька, возвращаясь на танцплощадку с парой эскимо, увидел Витьку первым и подошел.
Витька не ответил, отвернулся, глотнув слюну.
- Вить! - заглянул ему в лицо Ленька.
- Загораю! Видишь? - зло огрызнулся тот.
- А по делу?
- Ты что - дурак? - уже не сдержался друг. - Раздели.
- Здесь?
- Ну да. Я Фаю ждал. Приставили нож вот сюда. - Витьку трясло.
- Иди домой, - посоветовал Ленька.
- Свет погасят - пойду.
- Надевай! - Ленька сбросил с себя пиджак, перекладывая мороженое из руки в руку. - Лезь через забор и иди задами.
Витька надевал пиджак, не попадая в рукава.
- Заявлять будешь?
- Без пользы, - перебирая кривыми ногами, Витька исчез в темноте.
- Медленный танец, - объявил руководитель паркового джаза и сел за барабаны.
"Осень, прозрачное утро", - завыли полузапрещенные тогда саксофоны. Танцплощадка с фокстротного бега перешла на медленный шаг с остановками.
Ленька танцевал с Ритой.
- А где пиджак? Ты же был в пиджаке, - спросила девушка, оглядывая его худые плечи, прикрытые сеткой-тенниской.
- Дал одному погреться, - небрежно бросил Ленька.
- Когда отдаст?
- Завтра.
- Значит, завтра меня и провожать пойдешь, - показала язык Рита.
- Почему? - притворно удивился Ленька.
- Окоченеешь! - Девушка в танце прижалась к нему.
- Зато не разденут! - двинул плечами парнишка.
- Не обязательно. Могут и тенниску снять... И все остальное.
- А ты сама? Не боишься? - Это звучало уже серьезно.
- Мы до казармы всей капеллой пойдем. А ты домой - один, через линию, поздно...
- Что ж мы с тобой, теперь всегда при людях видеться будем? - вытянул губы он, изображая уныние.
- Не всегда, - обнадежила Рита, - я постараюсь что-нибудь придумать.
Девушка так смотрела на него, что Ленька понял - придумает.
- Костя, моего друга раздели! На танцах! В парке! - почти кричал Ленька, задрав голову, и Костя, сидевший на полатях сарая, понял, что парнишка пришел просить за приятеля.
- Значит, подставился, - заключил Коновалов и кто-то невидимый - с полатей торчали только подошвы его сапог - согласно хохотнул:
- Фраер неразумный!
- На нем костюм был. Новый. Мать справила. Она на второй прядильной работает. Прядильщицей. Костюм новый... И полуботинки... - не унимался Ленька.
- Ты хочешь, чтобы твоему корешу все вернули? - Костя спустился по лестнице.
Ленька, соглашаясь, кивнул:
- Ты город держишь!
- Запомни. Я могу отмазать только вора, бегающего... Такой закон.
Коновалов взял Леньку за плечи, развернул, вытолкнул из двери и задвинул за ним засов.
Потерянный и униженный, сознавая свою ничтожность, Ленька торчал у стены Костиного сарая, упершись глазами в сбитые носки собственных тапочек.
- Чо ты здесь трешься, фитиль? - Угрожающий и подозрительный окрик вернул его к действительности.
Шагах в пяти двое парней, сидя на корточках, что-то чертили пальцами на земле, поросшей хилой травкой, а третий стоял, повернувшись к Леньке и вложив руку в оттопыренный карман.
- Этот - свой, - успокоил стоявшего парень с черной масленой челкой. Леньке показалось, что видел его в окружении Коновалова. - Он с Костей про книжки разговаривает.
"Подозрительный" опустился на корточки, и они возобновили беседу, не обращая теперь внимания на Леньку.
- Через двор товар не возьмешь!
- Можно попробовать, - возразил парень с челкой.
- Одна пробовала - семерых родила, - разозлился "подозрительный".
- Там два вохра с пушками, - согласился невзрачный с впалыми щеками.
Ленька с возрастающим вниманием слушал это обсуждение.
- А если с Ленинской улицы? - спросил собеседников парень с челкой.
- Сразу заметут, - прервал "подозрительный". - На улице в субботу народ. Вечером - на танцы валят. А ночью - мусора.
- А я что - зря на красилку устроился? - вскинулся невзрачный. - В субботу там только поммастера. Они не расколятся - перехезают. Вельвету и маркизету - полно. По 110 метров кипа. Я к любому выходу поднесу - только берите снаружи.
- А как возьмешь? - ни к кому не обращаясь, спросил "подозрительный".
- Я знаю, как взять! - неожиданно вырвалось у Леньки.
Парни разом повернулись к нему.
- Ну?
- Завтра утром скажу.
Эдик по кличке "Трекало" сидел, по-восточному сложив ноги, на лавах через мутную Клязьму и тоскливо пел, бренча на гитаре:
Идут на север срока огромные,
Кого ни спросишь - у всех Указ.
Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
Быть может, видишь в последний раз...
- Что значит - Указ? - прервал его Ленька.
Трекало пренебрежительно обернулся и объяснил, как недоумку:
- Указ Президиума Верховного Совета РСФСР сорок седьмого года о хищении соцсобственности. Понял?
Ленька, морщась от прямого вечернего солнца, кивнул, и Трекало продолжил:
- "Быть может, завтра покину Пресню я, уйду этапом на Колыму..." сейчас Трекало прервался по собственной инициативе: - Пресня - это Пресненский пересыльный пункт в столице мира Москве... "Уйду этапом на Колыму..." Колыма, знаешь, что такое?
Про Колыму Ленька знал.
Уйду этапом на Колыму.
И под конвоем в своей работе тяжкой,
Быть может, смерть я свою приму...
...Следующий куплет песни Эдика неотвязно звучал в ушах парнишки.
Друзья накроют мой труп бушлатиком,
За моим за гробом ты не пойдешь.
Не плачь, не плачь, любимая, хорошая,
Ты вора вновь себе найдешь!
Под лучом фотоувеличителя Ленька чертил цветными карандашами на тетрадном листе. Закончил. Окинул взглядом листок, сложил вчетверо и выключил лампу.
Листок ходил из рук в руки.
- Кипу нужно не бросать из окна, а спускать на веревке. Спустил на полметра - подождал минут пять. Спустил - подождал. Спустил - подождал... растолковывал Ленька знакомой троице, которая расположилась на прежнем месте у сараев.
- К двенадцати кипа должна лежать на газоне у стены...
- Кипу я спущу, - поднял голову невзрачный, - а кто возьмет товар с газона и понесет по улице?
Все трое ожидали Ленькиных пояснений.
- Пойду с танцев. В толпе. В двенадцать как раз играют гимн - толпа у красилки. Подойду к стене поссать. Увижу тюк. И понесу направо к общаге. Ленька ткнул пальцем в место на листке, где был обозначен его поворот. - По дороге сажусь вот на эту скамейку. Тут темно. Оставляю тюк. Дальше - вы.
Он забрал у "подозрительного" листок, разорвал, даже не разорвал, а измельчил его и положил обрывки в карман.
- А если тебя заметут? - спросил "подозрительный". - Ты всех закладываешь?
- Я говорю: иду с танцев. Увидел тюк на газоне. Взял и понес к посту общежития - сдавать. Долг комсомольца.
Троица обменялась взглядами. Невзрачный согласился:
- Делаем.
С танцев шли по проезжей части главной улицы, прорезавшей город и разделявшей его на две части. Из репродуктора у входа на фабрику звучал вечерний гимн, но его заглушали, перекрикивая:
Хороши весной в саду цветочки,
Еще лучше девушки весной.
Встретишь вечерочком милую в сорочке
Сразу жизнь становится иной.
Девчата-текстильщицы, или "фабра", как их называли, взявшись под руки, шли во всю ширину мостовой и зазывно пели.
Кое-где попыхивали сигаретки парней.
Ленька в пиджаке с приколотым к лацкану блестящим комсомольским значком шел рядом с понурым Харламовым. Не по размеру куртка "динамка" стягивала Витькины широкие плечи и почти по локоть обнажала руки.
Витька курил "беломорину".
Ленька отмахнулся от набежавшего дыма и глянул вверх - на окна красилки.
- Я пойду побрызгаю, - предупредил он Витьку.
- Я тоже, - поддержал тот.
К неудовольствию Леньки, Витька свернул за ним к низкому штакетнику газона.
Мочась на стену, Ленька повернул голову влево - в метре от него на травке лежал тюк, зашитый в мешковину и запечатанный блестящей металлической лентой. Витька натужно писал рядом, не замечая тюка.
Застегнув ширинки, они вернулись в веселую толпу.
- Я как знал, - уныло затянул что-то Витька, но Ленька прервал:
- Ой, я там значок потерял! - и бросился назад. - Я поищу!
- Я помогу, - с готовностью устремился за ним Витька.
- Да что ты как банный лист! - резко остановил его Ленька. - Я сам!
Заново писать было тяжело. Но, как мог, имитировал действие.
Потом нагнулся, взвалил тюк на плечи и, глядя себе под ноги, зашагал по тротуару к углу, за которым - метрах в пятидесяти - находилась условленная скамейка.
Поющая толпа, отделенная от тротуара строем тополей, не обращая на него никакого внимания, текла рядом - параллельным курсом - по мостовой.
Он миновал поворот и поднял голову: вдалеке, у входа в женское общежитие, маячил милиционер.
Ходьба теперь казалась бесконечной. И когда боковым зрением он увидел скамейку, врытую рядом с "доминошным" столом, ноги сами остановились.
Ленька сбросил тюк на стол и сел на мокрую почему-то доску скамьи, упершись спиной в столешницу.
Сзади подошел "подозрительный", потянул тюк в темноту.
- Дай закурить, - не попросил, а потребовал Ленька.
"Подозрительный" удивился, но кинул на стол "Памир" и спички.
Когда шаги его стихли, Ленька пошевелил плечами, разминая их, взял сигаретку, прикурил не торопясь.
Милиционер по-прежнему спокойно торчал у входа в общагу.
Ленька глубоко затянулся - раз, два... И согнулся в натужном кашле его тошнило.
Эдик Трекало - этакий механизированный гонец - пролетел на велосипеде по школьному проулку и остановился у забора, спустившись с седла и расставив ноги.
За забором играли в волейбол.
Он отыскал глазами Леньку и позвал:
- Ленчик!
Ленька был на подаче, потом тянул в падении трудный мяч, потом, в восторге подпрыгнув, хлопнул в ладоши, реагируя на удар товарища по команде. И снова получил мяч для подачи.
- Ты чо - оглох?! - крикнул Эдик.
Ленька повернулся к нему, кивнул "сейчас, мол", сделал подачу и, сказав кому-то, стоявшему у черты площадки, "стань за меня", подбежал к Эдику.
- Мы же на пиво играем!
- Костя зовет!
- Осталась одна партия!
- Ты плохо слышишь? Костя тебя - фрея - зовет! - угрожающе повторил Эдик.
Костя загадочно улыбнулся, глядя на Леньку, застывшего перед ним внезапно вызванным к доске первоклашкой, и бросил внутрь, в темноту сарая:
- Бадай!
Из двери сарая появился парень в хромовых прохорях с объемистым газетным свертком, перетянутым крест-накрест бечевкой.
- Свое отдаю! - многозначительно подмигнул он и протянул сверток Косте. Тот передал его Леньке.
- Это твоего кореша костюмчик! - И походя добавил: - Обрадуй его. Верни.
Ленька догнал Коновалова.
- А как же... закон?
- Ты же теперь - вор.
Это звание имело для парнишки двойной смысл: делало его защищенным от любых превратностей дворового быта, но оно же погружало его в какой-то еще до конца не понятый, но пугающий мир.
Но Костю мало занимали Ленькины тревожные размышления, которые ясно читались на лице; он остановился возле худого, как скелет, то ли старика, то ли парня, уныло гревшегося на солнышке возле кирпичной бурой стены казармы.
- Здорово, Сенька! - ободряюще поприветствовал его Коновалов.
- Здорово, - безразлично ответил старик-парень.
- Кто Зимний брал? - ни к селу ни к городу спросил вдруг Костя.
Сенька повернул к Коновалову тусклые глаза и заученно, без выражения ответил:
- Сенька, питерский рабочий!
Костя полез в карман, вытащил пригоршню мятых купюр и, сунув их Сеньке, прошел мимо, увлекая за собой Леньку.
- Он кто? - спросил парнишка.
- Доходяга. Сидел на строгом. И дошел. Посидит полчаса на солнышке и ложится. Сил нет. А был - заводной. Трекало.
- Как же он живет? - обернулся на ходу Ленька.
- Воры кормят. Дают кто сколько.
Сенька, как сломанная кукла, сидел, привалившись к стене.
- Носи на здоровье. - Ленька держал в вытянутой руке перед другом сверток с костюмом.
Харламов приставил старенький велосипед ЗИФ к облупившейся штукатурке стены и недоверчиво переводил взгляд со свертка на Леньку:
- Откуда взял?
- Тайна.
- Что-то у тебя одни тайны.
- Не хочешь брать? - пригрозил Ленька.
Витек взял сверток, стянул бечевку.
- Про эту тайну я догадываюсь. За тобой этот блатной, Трекало к школе приезжал...
- Дальше что? - вызывающе спросил Ленька.
Витька помялся.
- А что я теперь матери скажу?
- Придумаем.
- Врешь ты мне все! Врешь! Паралик тебя забери! Врешь! - в слезах кричала тетя Поля - мать Витьки Харламова, потрясая костюмными пиджаком и брюками.
Витька и Ленька сидели за столом у помятого старенького самовара, уткнувшись глазами в граненые стаканы с жидким чаем.
- Ну за что мне горе такое! - Она опустилась на стул и размазывала слезы на щеках тыльными сторонами ладоней, не выпуская при этом вещей из рук. - То раздели его! То подбросили! Да что я, дура, что ли? Так и поверила! - И она, поднявшись, с новой силой принялась допрашивать: Говори, где костюм взял?
Тетя Поля влепила Витьке увесистую пощечину.
- Я по две смены вкалываю, чтобы выучить его, а он... - Мать не нашла слов от гнева и приступила к Леньке: - Ты друг! Скажи, что с ним было?
Ленька исподлобья зыркал на всклокоченного Витьку.
- И ты молчишь! Я твоей матери скажу, чтобы не пускала тебя к нам. Зачем тебе такой друг - картежник! - Она указала рукой на сына.
Парни удивленно подняли глаза на тетю Полю.
- Я знаю! Знаю! Ты проиграл костюм. А потом отыгрался? Так? Твой отец из-за этих карт сгинул! И ты хочешь?! - наступала она.
- Не играет он в карты, тетя Поля, - вступился за друга Ленька. Костюм правда подбросили!
Тетя Поля замерла, потом всхлипнула и, махнув рукой, вышла из комнаты.
- Ой, лиха с вами не оберешься!
Ленька включил вилку подсвета за портретом Берия, сел на стул под стендом "Литгазеты", вытащил из-за ремня книгу и, положив ногу на ногу, углубился в чтение.
Мимо просквозила стайка ребят и девушек. Следующие - остановились у книгочея.
- Леньк, ты здесь надолго?
- До шести, я дежурный. - Он развел руками и показал пальцем через плечо на стенд.
- А если раньше?
- Попробую. Но Звонилкин велел до шести.
- Ну, мы - в волейбол. На пиво!
- Валяйте! - Ленька погрузился в чтение.
Когда шаги приятелей затихли на чугунной лестнице, у стула материализовался Кулик.
- Тебе. Твоя доля. Просили передать. - Он протянул Леньке плотную пачку пятерок. И исчез.
Ленька смотрел на деньги, и в глазах его рождалось решение.
Распахнулось школьное окно, из него выглянул Ленька и, заложив два пальца в рот, заливисто свистнул.
И ребята, игравшие в волейбол на школьной площадке, и девчонки-болельщицы запрокинули головы.
- Есть предложение - в кино! - крикнул Ленька. - На "Кубанских казаков"!
- А где бабки? - за всех ответил снизу Витька Харламов. - Ты дашь?
- Дам, - успокоил дежурный.
Не в силах скрыть удовольствия от собственного действа, он выдавал приятелям и одноклассникам билеты.
- А деньги откуда? - спросил кто-то.
- Много будешь знать - что будет? - отшутился он.
Потрудились мы недаром,
Хлеборобы-мастера,
Чтоб ломилися амбары
От колхозного добра.
Убирай, убирай,
Убирай урожай.
Убирай, наступили сроки...
Ребята размягченно смотрели экранную цветную жизнь, когда в конце ряда появился Ленька с лотком мороженого в стаканчиках и принялся передавать его ребятам. Каждый получил по порции, а на лотке осталась еще пара стаканчиков. Он вручил ближнему - Витьку Харламову - второй и бухнулся на стул, удовлетворенно надкусив холодный снежный шарик.
Урожай, наш урожай,
Урожай высокий...
Экран захлестывало море золотисто-рыжего зерна.
Они сидели на скамье в зарослях сквера у 13-й казармы, где жила Рита. Ленька потянулся и как бы невзначай положил руку на ее плечо. В этот момент в дальнем конце сквера загорланили под гитару:
Купила мама Ниночке,
Купила ей ботиночки.
И сказала Нине: "Надевай",
И сказала лично:
"Веди себя прилично
И мальчикам ты вид не подавай".
Рита напряглась и посмотрела в темноту, откуда неслись слова.
Одела Нина ботики,
Одела коверкотики
И одела шляпу набекрень,
Но тут явились мальчики,
Явилися хорошие
И схватили Нину...
Ленька убрал руку с плеч девушки, а песня приближалась:
Тут лопались гондончики,
Трещали панталончики,
На юбочке осталася роса.
Ах время, время, времечко...
На тропинке, ведущей к скамье, появились три едва различимые фигуры. Вспыхнул карманный фонарик, осветив Риту, смотревшую в землю, и Леньку, который пытался увидеть подошедших, но безуспешно: увидел только кепку-восьмиклинку и освещенную отблеском фонаря ковбойку крайнего парня.
- Здравствуйте! - подчеркнуто вежливо прозвучало из темноты.
Со скамейки не ответили, и подошедший, выключив фонарик, прошел мимо в сопровождении двух парней, один из которых, фальшиво наигрывая на гитаре, продолжил свой "романс".
Ленька тревожно смотрел им вслед. Рита встала.
- Я пойду... А ты лучше иди туда - там в заборе дырка. Не нужно меня провожать...
- Почему? Я хочу... - уязвленно возразил он.
- Не надо, - сказала Рита тоном, не терпящим возражения, и быстро ушла по тропинке.
От стены казармы отделилась фигура. Снова вспыхнул фонарик.
- Ритуля! Чо не здороваешься? - спросил тот, в ковбойке и восьмиклинке.
- Что тебе надо? - Рита остановилась.
- Ты знаешь, с кем ты ходишь?
- Знаю.
- Думаешь, он лучше меня?
- Наверняка.
- А почему мы его до сих пор не раздели?
Ответа у Риты не было.
- А потому, что он бегает, - ответил за нее парень. И, поняв, что Рита не врубилась в его "феню", пояснил: - Он ворует, как и я. Поняла?
Звонилкин скорбно смотрел на стену школьного коридора. А со стены на него смотрел обгоревший портрет Берия.
- Я чую - гарью запахло. Побежала и выключила, - объясняла техничка, которую вполуха слушали учитель и несколько кружковцев.
По плиткам коридора зашаркали Ленькины шаги, и все повернулись к подходившему.
- Ты был вчера дежурным у газеты? - ожидая подтверждения, спросил Георгий Матвеевич.
- Я. - Ленька еще не понимал тревожных взглядов собравшихся.
- Когда по твоей вине горит школа - это преступление. А когда по твоей вине горит портрет ведущего члена Политбюро нашей партии - это нечто большее. - Звонилкин обвел ребят многозначительным взглядом и остановил его на Леньке: - Тебе придется отвечать.
Парнишка поднял увлажнившиеся глаза на обгоревший портрет вождя.
- Да! Из школы тебя выпрут, - подытожил Костя, выслушав Ленькин рассказ. - Но вряд ли посадят. Сейчас - после амнистии - по 58-й не сажают. Ждут... Но ты и без школы не пропадешь... - Костя выбирал веник для бани, взвешивая его в руке.
- Я хочу школу закончить, - неожиданно зло и нервно перебил Ленька.
Костя кинул веник в жестяную шайку.
- Хочешь быть, как говорил покойник Еська, инженером человеческих душ?
Ленька молчал, сглатывая комок в горле.
- Да сделаем мы тебе ксиву, - успокоил Костя. - Будешь иметь аттестат - один к одному!
Мать и бабушка отреагировали на Ленькин рассказ, как на известие о смерти. Первой пришла в себя мать:
- Леня, я прошу тебя - соглашайся, что ты виноват. И извиняйся. Проси прощения. Говори, что умысла не было!
- А его и не было! - обозлился до того вяло слушавший сын.
- Та що ж вы! Один казав, другой - перемовчав! - вмешалась со своего топчана бабушка.
- Не лезьте не в свое дело, - привычно одернула ее мать. - Главное, извиняйся. Отец, - она подошла к стоявшему у двери Леньке, - посоветовал бы то же самое!
- Всегда ты знаешь, что бы он посоветовал! - огрызнулся Ленька.
- Я - знаю, - с укором ответила мать. - Мы живем вместе двадцать лет. Извиняйся!
Ленька шел в школу. Ничего хорошего это посещение не обещало, и ноги сами замедляли шаг, приближаясь к калитке школьной ограды. Навстречу вылетел Витек Харламов и протянул руку.
- Поздравляю!
- С чем? - Леньке было не до шуток.
- Сейчас поймешь! - Витек обнял его за талию, потащил на школьное крыльцо.
Ребята наперебой совали ему свои пятерни. Он, недоумевая, спрашивал:
- Что случилось?
Объяснила девушка-очкарик, став на Ленькином пути в школьных дверях:
- Твой Берия оказался врагом народа!
В школьном коридоре Звонилкин со стремянки снимал обгоревший злополучный портрет, за которым жалко висела оплавленная розетка.
- Задержись, - приказал он Леньке сверху.
Спустившись, взял его под руку, отвел в сторону и негромко поинтересовался:
- А откуда ты узнал, что Берия вчера арестован?
Леньку ошарашил вопрос.
- Я этого не знал.
- Ты уверен? Может быть, ты слушал чужое радио? - не унимался учитель. - "Голос Америки"? Или Би-би-си?
- У нас дома нет приемника, - едва сдерживаясь, ответил парнишка.
Звонилкин не поверил.
- Сомнительно, - заключил он.
В пересечении коридоров казармы кипело гуляние.
- Оп-чи, карявая,
Шапка каракулева,
Я у дома страданула
Мамка караулила,
выплясывала девица в красной кофте с оборками, но Руфка по кличке "Ляляка" не уступала ей:
Ой, спасите, помогите,
Вон он, вон он побежал,
Десять лет ему воткните
Он мне целочку сломал.
И снова хором пели:
Оп-чи, карявая...
Аккомпанировал на аккордеоне с демпферами чахоточный музыкант по кличке "Трухуночка", рядом с которым, не отпуская его ни на шаг, чтобы не увели, дежурила дородная жена.
Плясали и парни, пытаясь в этом ритме отбивать чечетку с оттяжкой и выкрикивать нескладухи.
Радостный Ленька продирался сквозь пляшущую и поющую толпу к подоконнику у кухни, на котором сидел Костя в окружении нескольких мрачных парней и неизменного Булки.
- Не нужно мастырить аттестат, - выпалил он, оказавшись рядом с Коноваловым. - Берию...
- Знаю. Шлепнули. Тебе фартит! В рубашке родился, - порадовался за парня Костя.
В коридоре заголосили еще сильней.
- С чего гуляют? - спросил Ленька.
- Малышка освободился. - Костя глядел стальными глазами поверх пляшущих на стриженую, в шрамах голову Малышки, возвышавшуюся над гульбищем.
- Тянул по Указу 47-го года. За хищение соцсобственности. Но - всего три года... - Он цокнул языком.
Малышка будто почувствовал, что о нем говорят, пригнувшись, нырнул в толпу и появился, огромный и рыхлый, перед Костей со стаканом водки в руке.
- Костя, выпьем за то, чтобы мы чаще гуляли и меньше сидели!
Малышка протянул ему стакан.
- Пока пей сам. И погуляй. - Коновалов не принял стакана.
Малышка помрачнел, заглотал водку, швырнул стакан на пол и ушел.
Осколки блестели на асфальтовом полу.
- Что это он? - не понял Ленька.
- Он, говорят, ссучился и заложил в колонии хорошего вора. Чтобы выйти до срока.
- Это... точно?
- Надо проверить, Леня.
- А как?
- У нас на это своя почта есть, - ласково объяснил Костя.
- И что будет, если заложил?
- Услышишь. Или узнаешь.
Веселье вдруг замолкло. Аккордеон еще звучал, но пляшущие, почуяв тревогу, перестали топтаться. По коридору прошел, вроде бы не замечая никого вокруг, участковый Гальян.
Возле Малышки он остановился.
- Что, твой? - указал пальцем Гальян в пацана, которого вернувшийся держал на руках.
- Мой! - Малышка погладил сына по русым волосикам.
- И мой! - за спиной участкового возникла запыхавшаяся и разопревшая от танцев Верка.
- Смотри-ка! - покачал головой участковый, словно не веря в то, что у Малышки может быть сын, да еще такой ладный крепыш. - А ты сам - почему здесь? Ты же подписку давал, что духу твоего здесь не будет!
- У меня здесь жена и сын! - встал с лавки бугай и навис над Гальяном, но того превосходство в росте и весе не смущало.
- Она, - Гальян дернул головой в сторону Верки, - тебе по закону не жена. Значит, и сын - не сын. По закону.
- Пропишите - сразу распишемся.
- Ага! - поддакнула из-за спины участкового Верка.
- Обождешь! Если я тебя здесь еще раз увижу - пеняй на себя. Тебя ведь по-хорошему предупреждали.
Гальян ушел. Аккордеонист зафокстротил, но никому не танцевалось, и Трухуночка смолк.
- Останется здесь, - сказал Костя вслед понуро бредущему по коридору Малышке, - будет искать пятый угол.
- Как это? - вырвалось у Леньки.
- Лучше не знать.
- А все же? - переждав, когда мимо пройдут возвращающиеся с гулянки, спросил парнишка.
- В комнате, в каждом углу, стоят четыре мусора и бьют сапогами и ремнями, а ты между ними мечешься, ищешь пятый - где не бьют.
По тому, как рассказывал Костя, было понятно, что он сам когда-то искал пятый угол, но Ленька все-таки не удержался, уточнил:
- А ты... искал... угол?
- Раньше - искал.
- А теперь?
- Теперь они меня трухают. - И, не дожидаясь нового Ленькиного вопроса, объяснил: - Каждому жить охота. Ментам - тоже.
Костя уже шагнул от подоконника, но виденное так зацепило Леньку, что он, совершенно осмелев, остановил его следующим вопросом:
- А почему здесь всех прописывают, а Малышку - нет? Ведь если он им кого-то заложил, то наоборот - нужно прописать.
Костя внимательно посмотрел на парнишку.
- Верно. Мне и самому понять охота, почему, Леня. Ой охота!
Малышку взяли ночью в комнате Верки. Едва она открыла на стук, Гальян сиганул к резиновым сапогам, которые стояли в головах у спящего на полу Малышки. Участковый запустил руку в голенища, затем вытряс сапоги и доложил пришедшим с ним "мусорам":
- Оружия нет.
Сын Малышки проснулся и плакал. Верка выла:
- Что вы к нему привязались? Ну что?
Ее держали двое.
Малышка - груда рыхлого мяса - сидел на телогрейке, подобрав к животу татуированные ноги, и щурился на свет.
- Одевайся! - кричал Гальян. - Или помочь?
В заплеванной комнатенке отделения милиции Гальян выложил на стол лист серой шершавой бумаги и ткнул пальцем: здесь и здесь. Малышка, ждавший своей участи в окружении четырех милицейских, расписался.
- Проходи, - толкнули его в соседнюю комнату. Дверь захлопнулась, и тут же послышались глухой удар, крик, возня, крик, удар, вой, снова удары, всхлип, перешедший в стон, удар, еще, еще и еще...
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги