Эксперт № 46 (2014)

Конец мечты Николай Пахомов

Массовый американский избиратель до крайности разочаровался в политике. Теперь все больший вес будут приобретать радикалы, готовые участвовать в политической борьбе ради самой борьбы

section class="tags"

Теги

Политика

США

/section

Результаты промежуточных выборов в Конгресс поставили жирный крест на красивом, смелом и, по большому счету, полезном проекте фундаментальной реформы всей политической системы США. Проект этот был не просто частным предприятием Барака Обамы — миллионы американцев увидели в нынешнем президенте человека, способного изменить американскую политику к лучшему, и поддержали Обаму, который обещал оправдать надежды сограждан. Нельзя сказать, что до выборов политическая реформа «от Обамы» шла так, как это представлялось автору этой статьи и простым американцам, но именно 4 ноября 2014 года американская политическая система нанесла последний — решающий — удар по этой красивой мечте. Все вернулось на круги своя. Кого бы ни избирали американцы в обозримом будущем, республиканцев или демократов, в одном можно быть уверенным: продолжающийся паралич государственного управления гарантирует, что проблемы страны решаться не будут.

Против всех

В 2006 году американцы, устав от зарубежных приключений администрации Джорджа Буша-младшего , решительно проголосовали за демократов. Демократическая волна поднималась все выше, два года спустя на ее гребне в Белый дом с триумфом въехал тогдашний сенатор от Иллинойса Барак Обама, а вместе с ним демократы еще больше укрепили свои позиции и в Конгрессе.

В 2010 году затянувшиеся экономические проблемы и отсутствие обещанных Обамой перемен помогли республиканцам взять под свой контроль палату представителей. В 2012 году американцы решили, что при всех своих минусах Обама лучше Митта Ромни , а демократы сумели удержать большинство в Сенате. Но теперь разочарование избирателей достигло пика: привлекательной для публики борьбы двух кандидатов, как это случается на президентских выборах, не было, поэтому большинство американцев остались дома, а те, кто пришел на избирательные участки, поддержали оппозицию.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Хоть сколько-нибудь честные аналитики (что от республиканцев, что от демократов) уверенно говорят: избиратели устали, они разочаровались и не доверяют представителям власти, будь то президент, Конгресс, политические партии, губернаторы, силовые структуры или суды. Поэтому республиканцам в некотором смысле повезло: каждые два года Сенат обновляется на треть, на этих выборах избиратели решали судьбу сенаторов, большинство которых составили демократы. Фактически эти сенаторы стали жертвой желания американцев «наказать Вашингтон». Другими словами, если бы большинство мест в Сенате, по которым проходили перевыборы этого года, принадлежало республиканцам, то есть все основания предполагать, что гнев соотечественников был бы обращен и против них.

Подальше от Обамы

Впрочем, никуда не деться и от того простого факта, что многие американцы связывают свои текущие проблемы с политикой Белого дома, где сейчас обитает демократ. Демократы очень старались провести разделительную линию между партией и ее главой, но сделать это им не удалось. Можно по пальцам одной руки пересчитать предвыборные мероприятия, в которых принимал участие Барак Обама. На завершающем этапе кампании он лишь раз появился на предвыборном митинге. Даже если он приезжал куда-то для закрытого ужина с целью пополнения партийной кассы, нередко местные кандидаты-демократы буквально от него бегали, делая все, чтобы не появиться поблизости от президента.

Другие кандидаты от демократов в своих предвыборных рекламных роликах зачастую не только не обозначали свою партийную принадлежность, но и рассказывали, как на протяжении всех последних лет они противостояли Обаме. (Некоторым конгрессменам и сенаторам утверждать это не мешал даже тот факт, что они голосовали за инициативы президента более чем в 90% случаев.) Или как в случае своей победы они «покажут Вашингтону», где, заметим, они проводят большую часть своей жизни, наведываясь в избирательные округа только в самом крайнем случае.

Больше всех в деле размежевания с президентом отличилась Элисон Ладнерген Граймс , бросившая в Кентукки вызов самому лидеру республиканцев, а теперь, после победы республиканцев, скорее всего, и руководителю большинства в Сенате Мичу Макконнеллу . В одном из своих предвыборных роликов Граймс, грозно постреляв из ружья, заявляла, что она, во-первых, не Барак Обама, а во-вторых, с президентом она не согласна. Еще больше госпожа Граймс повеселила публику, когда с мужеством, способным сравниться со стойкостью молодого Маккейна, допрашиваемого вьетнамцами, она отказывалась отвечать на вопрос, голосовала ли она за Обаму.

Примечательно, что в Белом доме на демократов не обижались, прекрасно понимая расклад политических сил. Последней заметной попыткой Обамы поучаствовать в кампании был риторический ляп, которых у президента в последнее время хватает: он заявил, что в избирательном бюллетене на этот раз нет его фамилии, но решается судьба его политики. Пока не верящие своему счастью республиканцы без устали прокручивали в рекламе видеоролик с этими словами Обамы, стратеги-демократы в ужасе хватались за голову, предлагая конгрессменам и сенаторам от Демократической партии поскорее размежеваться с непопулярным президентом. Дошло до того, что пресс-секретарь президента Джош Эрнст иногда даже переставал употреблять его имя, отвечая на вопросы о предстоящих выборах, говоря «президент», «нынешний президент» или вообще рассуждая абстрактно.

По правилам игры

Но как бы то ни было, главный итог этих выборов — разочарование американцев в своем политическом классе в целом, которое проявилось не только в массовом голосовании против нынешних обитателей высоких кабинетов, но и в низкой явке. (Централизованные данные об участии в голосовании в США собираются долго и с трудом, но явка вполне может быть менее 40%.) Возникает вопрос: смогут ли избиратели своим протестным голосованием что-либо изменить?

Сегодня есть все основания ответить на этот вопрос отрицательно. И как раз низкая явка на выборы — лучшее тому доказательство: если обыкновенные, среднестатистические граждане на выборы не ходят, то наиболее интересующиеся политикой радикальные избиратели делают это охотно. Причем не только при всеобщем голосовании, но и, что важнее для понимания американской ситуации, на первичных партийных выборах.

В результате политики, побеждающие на таких выборах, заинтересованы прежде всего в том, чтобы понравиться радикалам. Следовательно, из элемента системы государственного управления по определению состава органов власти выборы превращаются в лучшем случае в спорт, раскалывающий общество на два непримиримых лагеря. Становится важна не только и не столько победа, сколько поражение представителя другого лагеря. Сограждане, относящиеся к противоположному лагерю, вызывают все более негативные эмоции; избранные политики вынуждены выражать эти эмоции или они рискуют проиграть еще и на праймериз более радикальному кандидату. В такой ситуации о нуждах государственного управления никто и не вспоминает.

Правда, если бы и вспоминали, помогло бы это едва ли. Половинчатый характер американского государственного устройства (не до конца президентского и уж точно не парламентского), когда ни одна из ветвей власти не может сломить сопротивление другой, требует для государственного управления если не консенсуса, то хотя бы масштабных компромиссов. А в условиях поляризации электората и общества в целом компромисс, по мнению почти всех, кто наблюдает за американской политической жизнью, стал ругательным словом. Республиканские политики любят повторять, что они готовы к любым компромиссам, демократам достаточно всего лишь принять их позицию и… получится отличный компромисс!

Другими словами, американский политический процесс развивается в строгом соответствии с существующими правилами, от конституции до избирательных норм, и для реальных перемен нужны реформы этих правил. Однако — и в этом состоит поистине пугающая особенность американской политики — эти правила окружены почти религиозным почитанием: политики, журналисты, эксперты, все многочисленные обитатели телевизионного эфира даже не начинают дискуссии о реформе правил и институтов. Это благоговейное замалчивание понятно. Любой смельчак, который начнет такой разговор, рискует быстро и навсегда быть изгнанным из публичного пространства. И это падение будет отвечать простой логике: если США — лучшее государство всех времен и народов, то и американская конституция самая лучшая, а сомневающиеся в этом либо больны, либо глупы, либо и вовсе предатели.

От перемены мест

Можно спорить, насколько искренне Барак Обама хотел в свое время реформировать американскую политическую систему. В конце концов, может, его несомненный и недюжинный политический талант просто подсказал ему, что такой лозунг обеспечит ему горячую поддержку сограждан, что достаточно заявить о своем стремлении к консенсусу и победить на выборах, а потом уже можно забыть об обещаниях. Очевидно одно: кардинальной реформы не получилось.

Даже когда в 2009 году рейтинг Обамы зашкаливал, демократы имели большинство в палате представителей и супербольшинство в Сенате (60 сенаторов из 100), а журналисты соревновались в остроумии по поводу кончины Республиканской партии, противники реформы здравоохранения все равно находили инструменты для блокирования реформы.

Лидер республиканцев в Сенате Мич Макконнелл объявил своим соратникам, что с первого дня правления администрации Обамы их главная задача состоит в блокировании любых инициатив президента. И чем дальше, тем успешнее у них это получалось. Вначале, после смерти сенатора Кеннеди и перевыборов сенатора от Массачусетса, демократы утратили супербольшинство в Сенате, потом из-за недовольства избирателей вашингтонскими склоками палата представителей перешла под контроль республиканцев, а законодательный процесс оказался прочно заблокирован.

Нынешний переход Сената под контроль республиканцев мало что меняет: президент все равно обладает правом вето, управленческий паралич сохранится, компромиссов не предвидится. Значит, республиканцы продолжат заниматься обструкционизмом, обвинять во всех грехах Обаму и демократов, надеясь тем самым добиться победы на президентских выборах 2016 года.

Нет оснований предполагать, что кампания через два года будет соревнованием программ реформ — скорее всего, в результате «гонки предвыборных вооружений» и борьбы политтехнологов лишь изменятся слагаемые американского законодательно-управленческого паралича. Например, Сенат станет демократическим (переизбираться будет большее число сенаторов-республиканцев), а президентом станет республиканец. Или, наоборот, благодаря голосованию граждан, в 2014 году оставшихся равнодушными к промежуточным выборам, на выборах президента победит демократ, а обе палаты Конгресса продолжат контролировать республиканцы, и паралич продолжится. И уж совершенно точно сразу же после объявления итогов голосования, как это происходит и в эти дни, все начнут готовиться к следующим выборам — и кому какое дело до проблем страны, если уже через два года есть шанс насолить оппонентам?

Таблица:

Республиканцы заметно усилили свои позиции в Конгрессе США