— Забыл у Тайшо спросить, что мне делать и как мне жить, — фыркнул я и развернулся, чтобы идти домой.
Но белобрысый не отстал от меня. Догнал и пошёл рядом.
— Как ты классно Дайтано приложил! Прям бальзам на душу! — поделился он.
Я пожал плечами, мол, подумаешь! Я и не так могу.
— В своих мечтах я частенько и Дайтано, и Тайшо в дерьмо окунаю… — признался он.
— А что мешает в реальности? — спросил я.
Но парень испугался и даже руками замахал:
— Что ты! Они сильнее!
— А что мешает объединиться с кем-нибудь? — спросил я.
Парень замолчал.
Некоторое время мы шли молча. Потом он негромко признался:
— Я боюсь их.
— А демонов?
— Демонов не боюсь…
— А они страшнее! — сказал я, не понимая, зачем я приплёл демонов, парнишка и так запуган.
Но его ответ удивил меня:
— А смысл демонов бояться? Они враги. Или ты убьёшь демона, и тогда его не будет. Или демон убьёт тебя, но тогда тебе будет всё равно. Как моему отцу… — парень помрачнел и продолжил: — А с этими ублюдками каждый день в школе встречаться приходится.
Блин! Безотцовщина. За него и заступиться некому. К тому же в его словах была истина.
Вот только мой опыт говорил, что если человек празднует труса в бытовых ситуациях, то и на поле боя он теряется. И либо дезертирует, подставляя всех, либо глупо гибнет.
Нет, такой человек в моей команде не нужен. Мне нужны такие бойцы, чтобы я мог положиться на них.
С другой стороны, белобрысый не разделял всеобщей радости от издевательств надо мной, поэтому я решил в благодарность помочь ему. А потому предложил:
— Если хочешь, я научу тебя парочке приёмов, чтобы ты мог давать отпор.
В общем-то я в большей степени преследовал свои цели — мне нужно на ком-то отрабатывать приёмы, приучать тело реагировать нужным образом, но и парню польза будет, так что…
Глаза у белобрысого засветились, и он воскликнул:
— Конечно, хочу!
— Как тебя зовут? — спросил я и добавил, как бы извиняясь: — Я после ранения некоторые вещи забыл…
— Ранение… — с восторгом повторил белобрысый. — А ты видел живого демона?
Я вспомнил выскочившего передо мной шипастого монстра.
— Да, видел. Вот как тебя сейчас…
— И какой он вблизи? Что сделал? Напал на тебя?
— Сбежал! — засмеялся я, понимая, как выглядят мои слова. Но что я поделаю, если демон действительно сбежал. — Так как тебя зовут?
— Кинпатсу, — представился белобрысый и продолжил: — Я понимаю… Откуда тебе видеть демонов? Кто б тебя пустил бы на стену? Хоть ты и сын старейшины, но на стену пускают только защитников. Я вот школу закончу, тоже стану защитником!
Я не стал убеждать парня, что действительно встречался с демонами и не раз. Ни к чему это. Пусть думает, что я пошутил.
— Ну ты как? Тренироваться будем? — перевёл я разговор в нужное мне русло.
— Конечно! — тут же откликнулся Кинпатсу.
— Нужно только место найти… — закинул я удочку.
— Да легко! — засмеялся Кинпатсу. — Можно у нас на заднем дворе. Никто не помешает и слова не скажет!
А вот это уже было хорошо.
— Ну веди тогда! — улыбнулся я.
Кинпатсу развернулся и пошёл в противоположную сторону.
Я усмехнулся и отправился следом за ним.
Всё складывалось наилучшим образом. У меня появилась возможность тренироваться, партнёр для спарринга и место для тренировки. И отец ничего не узнает об этом, пока не придёт время.
Я сжал кулаки. Ничего, придёт время, и я с ним поквитаюсь! Он у меня ответит за то, что пацан жил в аду!
Мы пришли в цветочную лавку. Дом был двухэтажный, весь украшенный цветами — яркий, нарядный! Но за цветами не было видно, что жила семья Кинпатсу довольно-таки бедно. Я это сразу отметил, как вошёл внутрь — разница между моим домом и домом Кинпатсу была огромной. Ни тебе отдельной комнаты, ни отдельной столовой… Ванны тоже не было — туалет и душ. И обстановка более, чем скромная. А то и вовсе никакой — спали все на полу на матрасах. Только в общей зоне был стол. Сидели за ним тоже на полу, точнее на подушечках.
Нижняя часть была полностью отдана под магазин. А наверху была только одна комната, поделённая занавесками на зоны. Ближняя ко входу — родительская, точнее, мамина. Дальше общая зона, и самая дальняя — детская. Она тоже была поделена на две половины — для мальчиков и для девочек. Оказалось, что у Кинпатсу есть ещё два брата и три сестры. Да, нелегко приходится матери Кинпатсу поднимать одной шестерых детей…
Кинпатсу с гордостью представил меня домашним, и я наконец-то испытал уважение только за то, что я сын старейшины.
Мне было неуютно принимать это уважение, поэтому я остановил засуетившуюся было маму Кинпатсу, сказал, что я сыт. Я ведь действительно был сыт. Но чай попить всё-таки пришлось — без угощенья мама Кинпатсу меня никак не отпускала. Пришлось оказать ей уважение.
— Мам, — допивая чай, обратился к матери Кинпатсу. — А можно мы с Кизаму немного потренируемся во дворе? Кизаму обещал научить меня борьбе.
Мама с интересом глянула на меня и ответила:
— Хорошо, только горшки не побейте.
Мы поблагодарили за чай и пошли во двор.
Оказалось, что за домами есть небольшие дворики — с улицы их не видно.
Дворик Кинпатсу был заставлен горшками с растениями. Там были не только цветы, но и пряности, а также лук, чеснок и другая зелень к столу. Что-то выращивалось на семена, остальное на продажу. Домой на стол шла, как я понял, только некондиция.
Свободного места во дворике было совсем мало. Я сначала было расстроился, а потом решил, что так даже лучше — будет меньше дури и больше осознанности движений. А значит, больше толка. Ну и то, что не было татами, а вместо этого выложенный камнями двор, должно было помочь избавиться от страха — падать-то жёстко будет. И опять же — больше внимания. Отчего тренировкам только польза.
Я предложил Кинпатсу размяться и начал делать упражнения на разогрев мышц и на растяжку. Конечно, неплохо было бы сначала пробежаться, но тут совсем негде. Решил, что в следующий раз нужно будет из школы на тренировку бежать, чтобы мышцы лучше разогревались.
Кинпатсу повторял за мной упражнения. У него не всё получалось, хотя я делал самые простые. Но он старался не отставать. По его неловким движениям я понял, что у него опыта в борьбе нет никакого. Ну ничего, мы это исправим.
Наконец мы размялись и разогрелись, и я предложил Кинпатсу ударить меня кулаком в лицо. Ударить медленно, чтобы я успел проконтролировать движение тела. И заодно, чтобы Кинпатсу увидел движения.
Он неумело сложил кулак и начал бить, совершенно открытый.
Блин, вырубить его вообще ничего не стоило! Но мы пришли сюда не за этим. Мы пришли тренироваться, поэтому главное, что удар есть. А прикрываться я его научу.
Итак, кулак Кинпатсу полетел ко мне. Я вскинул руки. Одну положил на его кулак, другую, отступая в сторону, положил ему на затылок. Меня на пути Кинпатсу уже не было. Зато моя рука как бы прилипла к его кулаку и немного подкорректировала его движение — направила его вниз. А давление на затылок придало Кинпатсу ускорения.
Когда он уже начал падать, я оставил в покое кулак и шагая вперёд и за его спину, ударил предплечьем его по шее — в обратном движению направлении.
Кинпатсу, ожидаемо, отшатнулся, избегая удара по шее, и полетел на спину. Пришлось ловить его, чтобы не побить горшки.
Приземлился он ошалевший и счастливый.
— Как ты это сделал? — был первый вопрос.
— Очень просто! — ответил я. — Вставай, покажу ещё раз. Только теперь делаем ещё медленнее, и я буду комментировать каждое движение.
Но и на этот раз, хоть я делал всё очень медленно и всё объяснял, Кинпатсу упал на спину и мне пришлось его ловить.
Страховать — это первое, чему я его научил. Не то за побитые горшки придётся выслушивать от его мамы. Но даже и не выслушивать, просто каждый разбитый горшок с зеленью — это минус в бюджете и так не богатой семьи.
Мы отрабатывали только один приём. Я решил, что для первого дня больше не надо.
Я, конечно, показывал парню что делать и как. Но в большей степени я наблюдал за своим телом — как оно отзывалось на команды.
Отзывалось тело плохо. Если делать медленно, то я ещё успевал и стечь с острия атаки, и прилипнуть к руке противника, и отступить, и вернуть ему его движение. Но я прекрасно понимал, что на автомате у меня это сейчас не получится — тело пока плохо слушается. Ну ничего, это дело наживное!
— А что это за борьба? — спросил Кинпатсу, когда мы отдыхали после тренировки — тут же в дворике на небольших табуреточках.
— Это тайная борьба русских спецназовцев, — на автомате ответил я.
Понятно, что и русские, и спецназовцы для Кинпатсу что китайская грамота. Поэтому он отреагировал только на слово «тайная».
— Ух, ты! Тайная борьба! — восторженно прошептал он.
Я сделал себе зарубку быть внимательнее со словами. Но потом понял: какая разница? В этом мире это действительно тайные знания, и кроме меня никто ими не владеет. Как я их назову, так они и будут называться. Так почему не тайная борьба русских спецназовцев? И уж я постараюсь, чтобы освоили эту борьбу только самые достойные. А именно, члены моей группировки.
Потренировавшись как следует, мы договорились завтра продолжить, распрощались, и я отправился домой.
Дело шло к вечеру. Когда я подходил к дому, начало смеркаться.
Няня Омоко снова выскочила на улицу, едва я подошёл к калитке.
— Добрый вечер, нянюшка, — поздоровался я первым и прошёл мимо женщины.
Когда я стал расшнуровывать сандалии, она попыталась наклониться, но я решительно остановил её:
— Я сам. А вы отдохните, нянюшка.
Было приятно смотреть на растерявшуюся женщину и чувствовать себя не сопливым юнцом, но мужчиной.
Точно так же, как и в прошлый раз выскочили обе мамочки. Только лицо мамы Ишико было озабоченным. Значит, скорее всего, шисаи Анита уже успела сообщить ей новость про мою магию. Интересно, мама Ишико поделилась с другими женщинами в доме?
Глянув украдкой на няню Омоко и маму Юмико, я решил, что скорее нет, чем да.
Ладно, выясню позже. Главное, чтобы не слишком поздно — до прихода отца. Хотя, по тому, сколько он уделяет внимания семье, вряд ли он что-то заметит. Но бережёного бог бережёт. Или как тут говорят: не бог, а Всеблагая.
— Мама Ишико, — обратился я к родной матери Кизаму, — Я хотел бы поговорить с тобой.
Разговор состоится в любом случае, но я хотел, чтобы инициатива исходила от меня. Потому что мне нужен был вполне конкретный результат. И то, что разговор инициировал я, давало мне некоторые преимущества. Я надеюсь, что давало. Потому что с женщинами никогда не угадаешь.
— Да-да, конечно, — закивала мама Ишико. — После еды, хорошо?
Остальные женщины посмотрели на нас удивлённо. Это только подтверждало, что матушка не стала делиться со всеми важной для её сына информацией.
А может шисаи Анита передала, что я не хотел бы, чтобы отец узнал о моей магии раньше времени. Не знаю. Главное, чем меньше народу знает о моей магии, тем лучше. И так их становится всё больше и больше: Ёсико, шисаи Анита, Шого, мама Ишико… Блин! Нужно с этим что-то делать.
Я разулся, умылся, пошёл переоделся. Потому что извалял свою одежду в пыли, пока мы с Кинпатсу тренировались. Нехорошо в таком виде садиться за стол.
Свеженький и чистенький я пришёл в столовую.
Как я и просил, на ужин была рыба. Рыба, тушёная с овощами. То, что нужно — белки и овощи. После хорошей тренировки очень годный ужин.
Ели в тишине, словно мамочки и няня чувствовали: произошло нечто из ряда вон выходящее. А может, мой прошлый демарш пошёл на пользу, кто его знает?
Было видно, что мама Юмико и няня Омоко сгорают от любопытства. Но ни одна, ни другая не задали ни единого вопроса.
Но вот мы поели, и я поднялся:
— Дорогие мамочки и няня, всё было очень вкусно и полезно! Вы замечательные! Люблю вас! — и добавил, обращаясь к родной маме Кизаму: — Мама Ишико, где мы можем поговорить?
— Пойдём в мою комнату, сынок, — сказала женщина, встала и пошла.
Я поклонился двум другим женщинам и отправился следом.
Комната мамы Ишико была сразу за моей. И она была раза в два больше, чем моя. Так что, когда я думал, мол, лучшая комната будет у пацана, я ошибся.
Ну и конечно, разница с домом Кинпатсу здесь была ещё больше. Тут одна комната была немногим меньше всей жилой части в доме Кинпатсу.
Ну и ладно. Должны же быть какие-то привилегии у старейшины и его семьи?
Мама Ишико закрыла за мной дверь и показала мне на кресло.
Я сел. Она опустилась в соседнее кресло. Между нами был небольшой столик по типу журнального. Только, понятно, никаких журналов тут не было, а стояла корзинка с рукоделием. Мама Ишико убрала её со стола и погладила рукой столешницу, сделанную из странного материала — точно не дерево! Я бы решил, что это отполированный панцирь, но не бывает таких панцирей. Хотя… Это в моём мире не бывает. А тут…
Я с интересом стал рассматривать рисунок. Создавалось ощущение, что это отполированная чешуйка. Но если одна чешуйка таких размеров, то каких размеров животное?
— Слушаю тебя, — сказала мама Ишико.
— Шисаи Анита разговаривала с тобой? — напрямую спросил я.
— Да, — ответила мама Ишико, и плечи её бессильно опустились.
— Что ты по этому поводу думаешь? — я решил сначала разведать ситуацию.
Мама Ишико совсем сникла.
— Когда твой отец узнает об этом… — едва слышно сказала она.
— То что? — мне нужна была ясность.
Мама Ишико судорожно вздохнула и ответила:
— Он будет очень недоволен. И…
— И? — подтолкнул я женщину, потому что она опять замолчала.
— Скорее всего он отправит тебя в академию магов, — у неё на глазах заблестели слёзы. — И может получиться так, что я тебя больше не увижу.
В голосе женщины было отчаяние. Я понял, что Кизаму — единственная радость в её жизни. И отец лишит её этой радости.
— А если убедить верховную жрицу не говорить отцу? — забросил я удочку.
— Не получится, — вздохнула мама Ишико. — Шисаи Анита каждую неделю отчитывается перед старейшиной о том, кто обрёл магию в процессе лечения или рождения. А так как ты был в лечебнице, твоё имя будет в списке, и отец увидит его.
— Понятно, — сказал я и задумался.
Просить верховную жрицу подтасовать факты было бессмысленно. Вряд ли она пойдёт на это. А три дня потому что до следующего отчёта осталось три дня. Ладно. Понятно, что мама Ишико меня не сдаст, не в её это интересах. Так что три дня у меня есть. И я постараюсь использовать их с максимальной эффективностью.
— Получается, что в школе, куда я сейчас хожу, никого с магическими способностями нет? — спросил я, хотя ответ уже знал.
— Конечно, нет! — подтвердила мои мысли мама Ишико. — Там обычные ребятишки из простых семей.
Становилась понятна ещё одна причина для ненависти моих одноклассников — это извечная ненависть бедных к сильным мира сего.
Что ж, ещё один пунктик в копилочку моей ненависти к папочке — он точно знал, что Кизаму ждёт ад и всё же отправил туда своего сына — кровь от крови, плоть от плоти… Или…
— Мама Ишико, а как вы с отцом поженились? — спросил я.
Мама Ишико вздохнула и снова погладила столик, как будто черпала в нём силы.
— Имение моего родного клана было за пределами города. И когда появились первые слухи о демонах, мой отец заключил с Сатоши сделку. Сатоши нужна была жена и наследник, чтобы он остался старейшиной, а моя семья хотела поселиться в городе, за стеной. Меня выдали замуж. А вот семья переселиться не успела. — Голос мамы Ишико дрогнул. — В день свадьбы напали демоны и всех уничтожили. От моей семьи у меня остался на память только этот столик. А потом родился ты, и Сатоши потерял ко мне всякий интерес.
— А мама Юмико? Зачем он женился на ней? Я что-то не заметил, чтобы он питал к ней нежные чувства.
— Там тоже был брак по договору с другим кланом. Сатоши посватался к Юмико, чтобы породниться с её кланом, потому что глава её клана хотел прибрать к рукам храм Всеблагой. Сатоши это не устраивало, потому что он построил храм в память о своей погибшей девушке и не хотел, чтобы кто-то посторонний распоряжался в нём. К тому же храм действительно приносит неплохой доход…
— Доход? — удивился я.
— Конечно! — ответила мама Ишико. — Все, кого Всеблагая одарила магией, отправляются в академию магии, а старейшина за каждого получает неплохие отчисления.
Авторская рубрика «Всё для лайков, всё для комментов»
Ну какая же боярка без кланов и академии?