Элси Динсмор

Глава 4

В таком состоянии все было приблизительно с неделю, пока однажды Элси не встретилась с отцом в дверях столовой, идя на завтрак.

— Доброе утро, папа, — робко проговорила она.

— Доброе утро, Элси, — ответил он необычно приветливым тоном.

Затем, взяв за руку, он подошел к столу и посадил ее рядом с собой. Личико Элси засветилось, а глаза аж засверкали от удовольствия.

За столом присутствовало несколько гостей, и она терпеливо ожидала, пока им, а потом старшим членам семьи подавали еду. Наконец настала ее очередь.

— Элси, ты будешь мясо? — спросил ее дедушка.

— Нет, — ответил за нее отец. — В ее возрасте ребенок может есть мясо только один раз в день. Она может есть мясо в обед, но никогда на завтрак или ужин.

Старший мистер Динсмор рассмеялся и добавил:

— В самом деле, Хорас? Я даже и представления не имел, что ты такой дотошный. Я всегда позволял тебе есть все, что тебе нравилось, и никогда не замечал, чтобы это тебе повредило. Но, конечно, ты можешь поступать со своим собственным ребенком так, как считаешь нужным.

— Да, папа, я согласна лучше взять несколько горячих пирожных, — робко попросила Элси, в то время как отец положил ломтик хлеба на ее тарелку.

— Нет, — решительно возразил он. — Я не одобряю горячий хлеб для детей, ты должна есть холодный. — Затем, обращаясь к слуге, который в это время ставил чашечку кофе рядом с тарелкой Элси, сказал: — Унеси это, Помп, и принеси мисс Элси стакан молока. Или ты предпочитаешь воду, Элси?

— Пожалуйста, если можно, молоко, папа, — ответила она с легким вздохом, потому что очень любила кофе, и отказ от него был жертвой с ее стороны.

Отец положил на ее тарелку ложку пареных фруктов и, когда Помпеи поставил перед ней стакан молока, он

сказал:

— Теперь вот весь завтрак перед тобой, Элси. В Англии детям не позволяют есть масло до десяти или одиннадцати лет, и я думаю, что это великолепная манера, чтобы они росли нежными и здоровыми. Я слишком долго не обращал внимания на мою маленькую девочку, но намерен начать проявлять о ней заботу, — добавил он, улыбаясь, и на мгновение положив свою руку на ее головку.

Легкого внимания и нескольких добрых слов было вполне достаточно, чтобы Элси смирилась даже с постной едой, и она ела все с радостным настроением. Но постная еда стала ее постоянным блюдом, в то время как ласки и добрые слова больше не повторялись. И хотя она подчинилась совершенно безропотно, но не могла иногда удержаться от того, чтобы голодными глазами не посмотреть на кофе и горячие булочки с маслом, которые очень любила. Элси старалась быть довольной, повторяя про себя: «Папа лучше знает, и я должна быть довольна тем, что он мне дает».

— Элси, ну разве не замечательно, что твой папа наконец дома? — Однажды услыхал мистер Динсмор, как Артур говорил девочке насмешливым тоном. — Ведь очень приятно жить на хлебе и на воде, правда?

— Я не живу на хлебе и на воде, — слегка возмущенно ответила Элси. — Папа всегда разрешает мне пить молоко и сливки, и есть фрукты, сколько я хочу. Или даже я могу есть яйца или сыр, или мед, или еще что-нибудь, кроме мяса и горячих пирожных, и масла, и кофе. Да и не лучше ли жить без всего этого всю свою жизнь, чем лишиться папиной любви? Да и кроме того, ты знаешь, Артур, что за обедом я могу есть мяса столько, сколько захочу.

— Ха! Это все сказки! Я бы ничего не дал за ту любовь, которую ты получаешь от него, — насмешливо произнес Артур.

Со стороны Элси послышалось что-то наподобие всхлипывания, и когда отец поднялся и подошел к окну, то заметил только, как мелькнуло и исчезло на дорожке в сад ее белое платье.

— Что это значит, сэр, зачем ты дразнишь Элси таким образом? — сердито обратился он к Артуру, который все еще стоял там, где девочка оставила его прислонившимся к одному из столбов крылечка.

— Я только хотел немножко поразвлечься, — упрямо ответил мальчик.

— Вот как, сэр? Я не одобряю подобных развлечений, и пожалуйста, в будущем оставь ребенка в покое, — многозначительно сказал старший брат, возвращаясь опять к газетам.

Но почему-то интерес к газетам пропал. Ему казалось, что он все еще слышит это всхлипывание. Перед ним то и дело вырисовывалось маленькое, мокрое от слез личико девочки, чувства которой были так безжалостно ранены.

В это время зазвенел школьный звонок, мистер Динс-мор отбросил газеты, вытащил из кармана маленькую карточку, что-то написал на ней и, подозвав слугу, сказал:

— Отнеси это мисс Дэй.

Элси сидела за своим столом и занималась уроками, когда вдруг вошел слуга и протянул гувернантке карточку. Мисс Дэй взглянула не нее и сказала:

— Элси, тебя ждет отец, можешь идти.

Элси поднялась в трепете неизвестности и вышла из класса, гадая, для чего папа может ее вызывать.

— Ты не видела папу, Фанни? — спросила она служанку.

— Он в гостиной, мисс Элси, — последовал ответ, и она торопливо направилась туда.

Когда она входила, он протянул к ней руки и с улыбкой сказал:

— Иди ко мне, доченька.

Впервые в жизни он так обратился к ней, и сердце ее просто запрыгало от радости.

Она подскочила к нему, а он, ласково взяв ее за ручку, другой рукой чуть-чуть отклонил ее головку назад и внимательно посмотрел ей в лицо.

Оно сияло, но на нем все еще видны были следы от слез.

— Ты плакала? — спросил он дружеским тоном. — Я боюсь, что ты занимаешься этим гораздо чаще, чем необходимо. Это детская привычка, и ты должна постараться от нее избавиться.

Маленькое личико болезненно покраснело, а глаза опять наполнились слезами.

— Ну вот, — сказал он, поглаживая ее по голове, — ты опять за свое? Я хочу поехать в Ион, где живет твой друг мистер Травилла, чтобы провести день там, не хотела ли бы доченька поехать со мной?

— Ох, папа, очень даже! — восторженно ответила она.

— Но там нет маленьких детей, — продолжал он, улыбаясь, — никого больше, кроме мистера Травиллы и его матери. Но я вижу, что ты хочешь поехать, поэтому беги и попроси тетушку Хлою приготовить тебя. Скажи ей, что я хочу, чтобы ты была одета очень красиво, а экипаж будет у дверей через полчаса.

Элси стремительно бросилась к себе исполнять его просьбу, лицо ее просто светилось от счастья. В назначенное время она вышла из комнаты такой очаровательной, что отец невольно залюбовался ею с нескрываемой гордостью. Поднимая ее и сажая в экипаж, он не мог удержаться, чтобы не поцеловать свое сокровище.

Затем, сев рядом с ней, он взял ее за ручку, другой рукой захлопнул дверцу и приказал кучеру ехать.

— Я думаю, Элси, что ты никогда не была в Ионе? — спросил он.

— Нет, сэр, но я слышала, как тетя Аделаида говорила, что это очень красивое место, — ответила девочка.

— Да, это правда, там почти так же красиво, как и в Розлэнде, — сказал отец. — Мы с Травиллой знакомы с детства, и я провел много счастливых дней в Ионе... Мы много проказничали вместе, задолго до того, как ты появилась на свет.

Он улыбнулся и погладил ее по щечке. Глаза девочки искрились.

— О, папа! — взволнованно сказала она. — Расскажи мне, пожалуйста, о том времени. Кажется так странно, что ты когда-то был маленьким мальчиком а меня еще вообще нигде не было.

Он рассмеялся, а затем задумчиво сказал:

— Мне, кажется, это было совсем недавно, Элси, когда я был не старше тебя...

Он глубоко вздохнул и надолго замолчал. Элси очень хотела, чтобы он исполнил ее просьбу, но она не решалась беспокоить его даже единственным словом. Некоторое время они ехали молча, пока белка, взбиравшаяся по стволу, не привлекла ее внимания, и она воскликнула :

— Ой, папа, ты видел эту белку? Посмотри на нее, она примостилась вон на той ветке! Но мы уже проехали это дерево и ее теперь не видно.

Это опять напомнило мастеру Динсмору о далеких днях, проведенных в этих лесах, когда они охотились за белками, еще будучи мальчишками. Он был безмолвно благодарен Элси за это. Однажды случилось так, что ружье одного из его товарищей случайно выстрелило, и пуля пролетела мимо Хораса Динсмора буквально на волосок, но не задела его.

— Мне стало плохо, и я почти потерял сознание, когда узнал, насколько близко я был от смерти, — добавил он, заканчивая свое повествование об этом случае.

Элси слушала с таким интересом, что боялась перевести дыхание.

— Дорогой папочка, — пробормотала она, прижимаясь щечкой к его ладони. — Какой добрый Господь, что сохранил твою жизнь! Если бы тебя не было, то ты никогда не был бы моим папой.

— Возможно, что у тебя был бы другой, намного лучше меня, Элси, — уныло сказал он.

— Ох, нет, папа, я бы ни за что не хотела другого, — искренно ответила она, прижимая его руку к губам.

— А вот мы и приехали! — воскликнул отец, так как в это время экипаж повернул на широкую улицу, по которой они быстро проехали и в следующее мгновение остановились. Кучер широко распахнул дверь, и мистер Динсмор выпрыгнул, взял на руки девочку и поставил ее на ступеньки большой крытой веранды.

— Привет, привет, Динсмор! Очень рад тебя видеть и мою маленькую подружку Элси тоже! Это даже очень мило с твоей стороны! — шумно приветствовал их мистер Травилла присущим ему веселым, сердечным тоном, торопливо выходя им навстречу. Он радушно пожал руку мистеру Динсмору и ласково поцеловал Элси.

— Проходите, проходите, — продолжал он, приглашая их в дом. — Мама моя будет очень рада видеть вас, особенно мисс Элси, она ей, по-видимому, очень понравилась.

Если приветствия миссис Травиллы были и менее бурными, то, конечно, не менее сердечными, и она сразу окружила Элси своим вниманием. Добрая женщина сняла с нее шляпу, причесала волосы и нежно поцеловала.

Скоро мужчины ушли в сад, а Элси все утро провела в комнате миссис Травиллы. Они беспрерывно разговаривали, и Элси помогала ей мастерить платье для служанки.

Миссис Травилла была искренней христианкой, поэтому она и Элси скоро обнаружили связь, которая объединяла их. Миссис Травилла была очень проницательной женщиной и знала Хораса Динсмора почти всю его жизнь, поэтому сразу же поняла все трудности и переживания Элси.

Она умело, даже не намекая ни на что, дала Элси несколько очень важных советов, которые девочка приняла с большой благодарностью.

Они все еще разговаривали, когда вошел мистер Травилла.

— Пойдем, Элси, я хочу показать тебе мой цветник, теплицу и еще кое-что. У нас как раз есть время перед обедом. Ты пойдешь с нами, мама?

— Нет, мне еще кое-что нужно сделать до обеда, и поэтому предоставляю тебе нашу маленькую гостью, — ответила леди.

Он же, взяв девочку за руку, повел ее в сад.

— А где папа? — спросила Элси.

— Он в библиотеке, просматривает новые книги, — ответил мистер Травилла. — Он всегда интересуется книгами больше, чем всем остальным. Но как тебе нравятся мои цветы?

— Ох, они такие красивые! Какое здесь разнообразие! Ой, какой оригинальный жасмин, а кактусы, как их много, и такие разные, я таких никогда еще не видала! А вот еще, и еще, да какие красивые! Мне кажется, даже красивее, чем у нас в Розлэнде! — то и дело восклицала Элси, переходя от одного цветка к другому.

Мистер Травилла с большим удовольствием наблюдал за ее восхищением, он очень любил свои цветы и всегда гордился, показывая их.

Но скоро их позвали к обеду, где Элси сидела рядом с отцом.

— Я надеюсь, эта маленькая девочка не надоела вам, миссис Травилла?— спросил он, серьезно смотря на нее.

— Ох, нет! — торопливо ответила женщина. — Мне было очень приятно провести с ней время, и я надеюсь, что скоро вы опять привезете ее ко мне.

После обеда, так как день был очень теплым, все вышли на веранду, которая была наиболее прохладным местом. Она располагалась с теневой стороны дома и была защищена деревьями. Внизу искрился красивый фонтан. Разговор зашел на тему, которая совершенно не интересовала Элси, и она тихонько ушла в библиотеку, где уселась в уголок дивана.

Взяв со стола книгу, она скоро настолько увлеклась ей, что все остальное потеряло для нее всякий интерес.

— Ах, так вот ты где, мисс Элси! Книжный червячок, как и твой отец, понятно! Я все думал, где же ты можешь пропадать целых два часа? — восклицал мистер Травилла приятным голосом, садясь рядом с ней.

Он взял книгу у нее из рук и, положив ее позади себя, сказал:

— Оставь ее теперь, у тебя будет достаточно времени, чтобы дочитать ее потом. Я хочу, чтобы ты поговорила со мной.

— Нет, пожалуйста, дайте я закончу! — взмолилась она. — У меня не будет времени, потому что папа скоро позовет меня, чтобы ехать домой.

— Нет, нет, он не позовет тебя и не заберет больше. Я договорился с ним, чтобы ты осталась у меня, — серьезно сказал мистер Травилла. — Мы оба решили, что в Розлэнде достаточно детей и без тебя, и поэтому твой папа отдал тебя мне. Теперь ты будешь моей маленькой доченькой и будешь меня звать папой.

Несколько мгновений Элси внимательно смотрела в его лицо, а затем спросила немного встревоженным голосом:

— Вы только шутите, мистер Травилла?

— Нисколечко, — ответил он. — Разве ты не видишь, что я говорю серьезно?

Его тон и вид были такими серьезными, что Элси поверила, что он говорит правду. Она вскочила и с тревожным криком, выдернув руку, которую он держал, выскочила на веранду. Отец ее сидел на том же месте, разговаривая с миссис Травиллой. Элси бросилась к нему, прижалась изо всех сил и, спрятав личико у него на груди, взмолилась:

— О, папа, милый папочка, пожалуйста, не отдавай меня! Я буду хорошей! Я буду делать все, что ты скажешь, я...

— Что случилось, Элси? Что все это значит? — воскликнул мистер Динсмор, растерявшись и ничего не понимая. В это время мистер Травилла стоял в дверях, смущенный, сожалея о том, что натворил.

— О папа! — всхлипывала девочка, все еще прижимаясь к нему, словно боясь быть выхваченной из его рук. — Мистер Травилла сказал, что ты отдал ему меня. О папочка! Пожалуйста, не отдавай меня никому!

— Фу! Чепуха какая, Элси! Мне стыдно за тебя! Как ты можешь быть настолько глупенькой, чтобы хоть на мгновение поверить такой ерунде, что я могу тебя кому-то отдать? Я скорее подумаю, чтобы расстаться с моими глазами.

Элси подняла заплаканное личико и внимательно посмотрела в его глаза, затем, глубоко вздохнув, опять обняла его со словами:

— Ох, я так рада!

— В самом деле, мисс Элси? — спросил мистер Травилла, подойдя и поглаживая ее по плечу. — Не могу сказать, что я получил приятный комплимент. Да и вообще я не понимаю, почему ты так расстроилась? Я должен сказать, что, будучи тщеславным, представил себе, что буду лучшим отцом. Или по крайней мере буду больше тебя баловать. Давай, может быть, все же испытаешь меня хотя бы с месяц, если твой папа согласится?

Элси замотала головой.

— Я тебе позволю делать все, что тебе только вздумается, — уговаривал ее Травилла. — И я умею это гораздо лучше, чем он.

— Я не хочу, чтобы все было по-моему, мистер Травилла. Я знаю, что это не всегда будет хорошо, — решительно ответила Элси.

Отец рассмеялся и ласково погладил ее кудряшки.

— Я думал, что ты любишь меня, маленькая Элси, — продолжал Травилла расстроенным тоном.

— Да, мистер Травилла, я люблю вас очень сильно, — ответила она.

— Ну тогда почему ты думаешь, что из меня не получится хорошего отца?

— Я уверена, что вы будете очень добрым и что я буду любить вас, но все равно не так, как я люблю моего

родного папу, потому что, вы же знаете, что вы не мой папа и никогда не сможете быть им, даже если он и отдаст меня вам.

Мистер Динсмор сердечно рассмеялся и сказал:

— Я думаю, что тебе уже пора сдаться, Травилла, кажется, я должен оставить ее так или иначе, потому что она прилипла ко мне, как пиявка.

— Ну тогда, Элси, может быть, согласишься пойти со мной и поиграть на пианино? Пожалуйста, пойдем, — попросил Травилла улыбаясь.

Но Элси все еще прижималась к отцу и, казалось, не хотела отходить от него, пока наконец он не сказал серьезно и твердо:

— Иди Элси, иди и сделай то, о чем тебя просят. Тогда она немедленно поднялась, чтобы подчиниться.

Травилла опять выглядел как-то рассеянно. Затем

позже он говорил своей матери:

— Я бы хотел, чтобы Динсмор не повторял мою просьбу в приказном порядке... Я хочел, чтобы Элси добровольно составила мне компанию, а так это не имеет никакого значения.

Элси играла и пела до тех пор, пока их не пригласили к чаю, после чего она тихонько сидела рядом с отцом, слушая разговоры старших до тех пор, пока не подали экипаж.

— Ну как, моя доченька, — обратился к ней мистер Динсмор, когда они были уже далеко на пути к Розлэн-ду. — Тебе понравился этот день?

— Да, папа, очень даже, кроме... — она замолчала, немного смутившись.

— Кроме чего же? — спросил он, глядя на нее с улыбкой.

— Кроме того момента, когда мистер Травилла так напугал меня, папа, — ответила она, подвигаясь к нему Ближе, одновременно краснея и опуская глаза.

— И ты любишь своего родного папу больше всех и не хочешь поменять его ни на кого другого? — спросил он и с любовью прижал ее к себе.

— Ох нет, папочка, ни на кого другого во всем мире, — взволнованно ответила она.

Он ничего не сказал, но выглядел очень довольным, склонился и нежно поцеловал девочку.

На протяжении всего пути они больше не разговаривали. Когда лошади остановились, он поднял ее, затем поставил на тропинку и пожелал спокойной ночи, сказав, что уже время ложиться спать.

Элси с легкостью взбежала по ступенькам и, бросившись к няне, воскликнула:

— О, няня, няня! Какой приятный, замечательный день у меня был! Папа был таким добрым ко мне, а также и мистер Травилла и его мама!

— Я очень рада, милая, и надеюсь, что впереди у тебя будет много таких дней. — ответила тетушка Хлоя, нежно обнимая ее. Затем она сняла ее шляпку и приготовила девочку ко сну. В это время Элси перечисляла все события прошедшего дня, не пропустив и того, как мистер Травилла напугал ее и как счастливо разрешились все ее страхи.

— Ты выглядишь очень счастливой, мой милый птенчик, — сказала тетушка Хлоя, опять прижимая к себе свою любимицу, когда закончила все приготовления.

— Да, няня, я так счастлива! Я очень счастлива, потому что верю, что папа начинает меня любить немножко, и я надеюсь, что скоро он будет любить меня очень сильно.

С этими словами слезы опять набежали на ее глаза. На следующий день, когда Элси вернулась со своей послеобеденной прогулки, она встретила отца.

— Элси, — позвал он спокойно, — я запрещал тебе гулять одной, а ты не слушаешься меня?

— Нет, папа, — кротко ответила она, поднимая на него глаза. — Я была не одна до последних пяти минут, когда тетя Аделаида и Луиза оставили меня. Они сказали, что это ничего, потому что я была недалеко от дома. Они хотели сходить в гости и не хотели брать меня с собой.

— Очень хорошо, — ответил он, беря ее за руку и увлекая за собой. — Как далеко вы ходили?

— Мы ходили на берег реки к роднику, папа. Думаю, что это немножко больше мили, но когда мы возвращались домой, то сократили путь и прошли по полям и через луг.

— Через луг? — переспросил мистер Динсмор. — Никогда больше не ходи там, Элси, без моего разрешения.

— Почему, папа? — спросила она, удивленно смотря на него.

— Потому что я запрещаю! — сухо ответил он. — Этого вполне достаточно для тебя; все, что от тебя требуется, это послушание, и ты никогда не должна меня спрашивать «почему», когда я тебе что-либо приказываю.

Непрошеные слезы наполнили глаза Элси, и одна из них быстро побежала по щеке.

— Я не хотела быть непослушной, папа, — стараясь сдержать всхлипывания, сказала она. — И я постараюсь никогда не спрашивать опять «почему».

— И еще вот что, — продолжал он, — ты слишком легко начинаешь плакать, это совершенно не подходит для девочки твоего возраста, ты должна прекратить это.

— Я постараюсь, папа, — ответила девочка, вытирая глаза и стараясь изо всех сил подавить свои чувства.

Во время этого разговора они вышли на улицу, ведущую к их дому.

Навстречу им выбежала девочка приблизительно одного возраста с Элси.

— О, Элси! — воскликнула она. — Я рада, что ты наконец пришла! Мы уже целый час здесь, мама, и Герберт, и я, и все это время я искала тебя.

— Добрый день, мисс Люси Каррингтон. Я смотрю, ты говоришь с такой же быстротой, как и всегда, — приветствовал ее мистер Динсмор, смеясь и протягивая ей руку.

Люси поздоровалась и ответила, слегка надув губы:

— Разумеется, мистер Динсмор, прошло всего две или три недели, с тех пор как вы были у нас в доме, и за это время я не могла забыть, как разговаривать. — Затем, повернувшись к Элси, она продолжала: — Мы приехали на неделю, вот будет здорово, правда? — И обняв подругу, она крепко прижала ее к себе.

— Я надеюсь, — ответила Элси, в свою очередь обнимая ее. — Я очень рада, что вы приехали.

— А твой папа здесь, мисс Люси? — спросил мистер Динсмор.

— Да, сэр, но он сегодня вечером уезжает домой, а потом приедет за нами на следующей неделе.

— Тогда я должен идти и поговорить о ним, — сказал мистер Динсмор. — Элси, ты займешь Люси?

— Да, сэр, — ответила Элси. — Люси, пойдем со мной в мою комнату.

— А разве ты не хочешь сначала поговорить с моей мамой? и с Гербертом? Они тебя так любят, и они все еще в гостиной, потому что мама не очень хорошо себя чувствует после длинного путешествия.

Люси повела Элси к своей маме.

— Ах, Элси, милая, как ты поживаешь? Я так рада видеть тебя! — приветствовала ее миссис Каррингтон, поднимаясь с дивана, когда они вошли. Затем, приблизив девочку к себе, она с любовью обняла ее и несколько раз поцеловала.

— Я думаю, что ты очень счастлива оттого, что твой папа наконец приехал домой? — спросила она, изучающее смотря в лицо Элси. — Я помню, что ты все время мечтала о его возвращении, постоянно говорила об этом и тосковала по нему.

Бедная Элси, сознавая, что приезд ее отца не принес с собой того счастья, о котором она так мечтала, но не желая ни показать этот факт, ни сказать неправду, не находилась, что ответить. На помощь пришел Герберт, и ей не пришлось отвечать. Герберт был близнецом Люси. Он был бледным болезненным мальчиком, уже несколько лет страдавшим заболеванием бедра.

— О, Элси! — воскликнул он, схватив ее руку и пожимая своими обеими. — Я просто безмерно рад видеть тебя!

— Да, — подтвердила миссис Каррингтон, — Герберт всегда говорит, что никто другой не может рассказывать такие красивые истории, как Элси, и никто другой, кроме его мамы и няни, не был так добр, чтобы развлекать его, когда он столько недель вынужден был лежать на спине. Он очень скучал по тебе, когда мы вернулись домой, и часто мечтал, чтобы оказаться в Розлэнде опять.

— Как твое бедро теперь, Герберт? — спросила Элси, глядя на мальчика со смешанным чувством жалости и нежности.

— О, сейчас намного лучше, спасибо. Теперь я могу пройти иногда довольно большое расстояние, хотя я все еще хромаю и не могу бегать и прыгать, как другие ребята.

Они еще несколько минут поболтали, а затем Элси отправилась в свою комнату, чтобы снять шляпку и привести в порядок волосы к полднику.

За столом девочки сидели вместе, отец Элси сидел ,с другой стороны.

— Какие вкусные эти кексы! Элси, разве ты их не любишь? — спросила Люси, беря третий или четвертый кекс.

— О да, очень, — весело ответила Элси.

— Тогда почему же ты ешь просто хлеб, да еще и без масла? Помпеи, почему ты не подал мисс Элси масло?

— Нет, Люси, я не должна это есть. Папа не разрешает мне есть горячие пирожные или масло, — прервала ее Элси тем же беззаботным тоном, которым говорила до этого.

Люси широко открыла глаза и вздохнула.

— Знаешь, — многозначительно сказала она, — я думаю, если бы мой папа подумал бы поступить так со мной, то я бы сделала так, что он разрешил бы мне есть все, что мне только вздумается.

— Элси лучше знает, как надо поступать, — ответил мистер Динсмор, который слышал весь разговор, — ее бы только отправили из-за стола, и она была бы наказана за непослушание.

— Я ни за что так не сделаю, папа, — сказала Элси, заискивающе глядя в его лицо.

— Нет, дочь, я не думаю, что ты так поступишь, — ответил он необычно добрым голосом, и лицо Элси вспыхнуло от удовольствия.

Несколько дней прошли очень приятно. Люси по утрам занималась вместе с Элси, в то время как Герберт оставался с мамой, а после обеда они все вместе прогуливались пешком или на лошадях, если только было не очень жарко. Когда же была жара, они просто играли на веранде с теневой стороны дома, а после захода солнца отправлялись гулять или кататься. Артур и Уолтер почти не обращали внимания на Герберта, так как его хромота не позволяла ему участвовать в их подвижных играх, а они никогда не уступали другим — мальчики были себялюбивые и любили командовать, а Элси была доброй и старалась сделать все возможное, чтобы как-то развлечь его.

Однажды они все отправились на прогулку пешком в сопровождении Джима. Но Артур и Уолтер не захотели подстраиваться под медленные шаги Герберта и убежали вперед. Джим последовал за ними.

— Они уже скрылись из виду, — неожиданно сказал Герберт, — а я устал. Давай сядем на этом берегу, я хочу попробовать мой новый лук, а вы будете бегать и подбирать стрелы, хорошо?

— Благодарю вас, сэр! — со смехом ответила Люси. — Пусть Элси этим займется, если ей нравится, а что касается меня, то я лучше вздремну. Эта мягкая зеленая травка заменит мне шикарный диван. — Растянувшись, она скоро уснула или просто притворилась спящей. Герберт сел под большим деревом и прислонился спиной к корявому стволу. Он пускал стрелы, а Элси бегала за ними и приносила обратно, пока сильно не устала и уже почти задыхалась.

— Я должна отдохнуть немножко, Герберт, — наконец сказала она, садясь рядом с ним. — Хочешь, расскажу тебе историю?

— О да, пожалуйста! Я люблю слушать твои истории, и я не буду больше стрелять, пока ты не кончишь, — сказал он, откладывая в сторону лук.

История Элси длилась минут десять, и, когда она закончилась, Герберт опять взял в руки лук со словами:

— Надеюсь, что ты уже отдохнула, Элси. — И пустил стрелу далеко на луг. — Смотри, как далеко она полетела! Беги, принеси ее мне, Элси! — закричал он.

— И давай поспорим, если следующие три не полетят дальше.

— Я постараюсь, Герберт, только подожди, пока я принесу тебе сначала эту, — ответила Элси, совершенно забыв о запрете отца. — Только потом ты должен подождать, пока вернется Джим, прежде чем пускать другие.

С этими словами Элси убежала. Через некоторое время она вернулась со стрелой в руке. Но когда она бежала по лугу, то неожиданно что-то вспомнила и, бросив стрелу к ногам мальчика, воскликнула тревожным голосом:

— О, Герберт, я должна сейчас же бежать домой, потому что я забыла! О, как я могла забыть? Ох, что же теперь папа скажет?

— Что? Что случилось? — спросил Герберт испуганно.

— Ах, ничего, — всхлипнула Элси. — Вон уже мальчики идут, они побудут с тобой, а я должна идти домой. До свидания.

И она быстро побежала по дороге. Герберт долго смотрел ей вслед, ничего не понимая. Элси торопилась и горько плакала.

— Где папа? — спросила она слугу, которого встретила на дороге.

— Я не знаю, мисс Элси, но думаю, что мистер Хорас в доме, потому что его лошадь в конюшне.

Элси, едва выслушав ответ, поспешила в дом. Она бегала из комнаты в комнату, ища и спрашивая всех встречных. Его не было ни в гостиной, ни в библиотеке, ни в его комнате, выходя откуда, она встретила горничную. Элси воскликнула:

— О, Фанни! А где папа? Скажи мне, он мне очень нужен!

— Я здесь, Элси, что ты хочешь? — раздался голос ее отца с веранды, куда она забыла заглянуть. — Что ты хочешь? — повторил он, когда его маленькая девочка появилась перед ним с красным и заплаканным лицом.

Элси медленно подошла к нему, затаив дыхание и опустив глаза.

— Я хочу тебе что-то сказать, папа, — сказала она тихим, дрожащим голосом.

— Хорошо, я слушаю, — ответил он, беря ее за руку и приближая к себе. — Что случилось? Ты заболела или ударилась?

— Нет, папа, совсем не это, но...но... о, папа! Я была очень непослушной девочкой! — воскликнула она и опять залилась слезами. — Я не послушалась тебя, папа. Я... я была на лугу.

— Вот оно как! Как ты могла так сделать, когда я определенно запретил тебе ходить туда только вчера? — спросил он холодным жестким тоном, и лицо его нахмурилось. — Элси, я должен наказать тебя.

— Я не собиралась не слушаться тебя, папа, — всхлипывала она. — Я совсем забыла, что ты запретил мне туда ходить.

— Это не оправдание, не оправдание совсем! — сердито сказал он. — Ты должна помнить мои предупреждения, и если твоя память такая короткая, я найду способ удлинить ее.

Он на мгновение замолчал, пристально смотря на маленькую, дрожащую, всхлипывающую девочку, а потом спросил:

— Что ты делала на лугу? Расскажи мне все по порядку, чтобы я мог определить, как сильно я должен тебя наказать.

Элси рассказала ему все подробно, и после того, как он все узнал, заметив, насколько добровольно было ее признание, его тон и манеры несколько смягчились, и он сказал примирительным тоном:

— Хорошо, Элси, я не буду очень жестоким с тобой на этот раз, потому что вижу, что ты раскаиваешься и во всем призналась, но смотри, чтобы непослушание ни в коем случае не повторилось. В следующий раз ты не сможешь так легко избежать наказания. И запомни, что я не принимаю забывчивость в оправдание. Сейчас же иди к тетушке Хлое и скажи ей от моего имени, чтобы она уложила тебя спать.

— Ведь еще день, папа! — умоляюще проговорила Элси.

— Если это было бы и утро, Элси, то ничего бы не изменилось, ты сейчас же должна идти в постель и лежать в ней до завтрашнего утра.

— Что же Люси и Герберт подумают, когда вернутся и не найдут меня, папа? — заплакав опять, спросила она.

— Ты должна была об этом подумать, прежде чем не слушаться меня, — серьезно ответил он. — Если ты голодная, то скажи тетушке Хлое, чтобы она дала тебе кусочек хлеба или несладкого печенья на ужин, но ничего больше.

Элси помедлила, робко заглядывая ему в лицо, словно чего-то желая, но не решаясь спросить.

— Говори Элси, если ты еще что-нибудь хочешь сказать, — сказал он.

— Дорогой папочка, я сожалею, что была такой непослушной, — пробормотала она, положив голову на подлокотник его кресла, слезы текли по ее щекам. — пожалуйста, прости меня, папа! Мне кажется, что я не смогу уснуть сегодня, если ты будешь на меня сердиться.

Он был тронут ее раскаянием.

— Да, Элси, я прощаю тебя. Я совсем не сержусь на тебя, и ты можешь с миром идти спать. Спокойной ночи, моя маленькая доченька. — Он нагнулся и поцеловал ее.

Элси подняла личико, и он поцеловал ее еще раз.

— Спокойной ночи, дорогой папочка, — сказала она.

— Я постараюсь никогда не быть больше такой нехорошей девочкой. — И она ушла в свою комнату почти счастливая от полученного поцелуя.

На следующее утро Элси проснулась рано и еще до завтрака выучила все уроки. Спускаясь по лестнице, она увидела через открытую дверь, что отец ее стоял с несколькими слугами, разглядывая что-то лежащее на земле. Она сбежала вниз и остановилась на ступеньках крылечка, смотря на них с интересом и не понимая, что они делают.

Неожиданно ее отец повернулся и, увидев ее, протянул руку со словами:

— Элси, иди сюда.

Она спрыгнула со ступенек и, подбежав к нему, взяла его за руку.

— Доброе утро, папа.

— Доброе утро, доченька, — ответил он. — Я хочу тебе что-то показать.

Пройдя с ней несколько шагов вперед, он указал на лежащую там большую гремучую змею.

— Ой, папа! — вскрикнула она, прижимаясь к нему.

— Она тебе ничего не сделает сейчас, — ответил он. — Она убита. Слуга убил ее сегодня утром на лугу. Теперь ты видишь, почему я запретил тебе ходить туда?

— О, папа, — пробормотала она с глубоким чувством, прижимаясь щекой к его руке. — Я бы лишилась жизни из-за моего непослушания. Как добр наш Господь, что позаботился обо мне! Ох, я надеюсь, что никогда больше не буду такой непослушной.

— Я тоже надеюсь, — грустно сказал он, но в голосе его звучала нежность. — И еще я надеюсь, что после

этого ты всегда будешь верить, что твой папа всегда имеет веские основания в своих распоряжениях, даже если и не всегда объясняет их тебе.

— Да, папа, я обязательно буду, — смиренно ответила она.

Прозвучал звонок к завтраку. Он ввел ее в столовую и посадил за стол.

Люси Каррингтон с любопытством смотрела на нее и скоро нашла момент шепнуть:

— Где ты была вчера вечером, Элси? Я не могла тебя найти, а твой папа ничего нам не сказал, хотя я уверена, что он знал, где ты.

— Я расскажу тебе после завтрака, — ответила Элси, сильно покраснев.

Люси с нетерпением ждала окончания завтрака, когда же все поднялись из-за стола, она обняла Элси за талию и повела ее на веранду, говоря:

— Теперь, Элси, расскажи мне, ведь ты же обещала.

— Я была в постели, — ответила Элси, опуская глаза, и краска залила все ее лицо.

— В постели? Но ведь еще не было и пяти часов?! — воскликнула Люси, пораженная услышанным. — Но почему? Для чего?

— Папа меня послал, — с трудом ответила Элси. — Я была непослушна.

— Как странно! Ну тогда скажи мне, что же ты сделала? — опять воскликнула Люси, не скрывая любопытства.

— Папа запретил мне ходить на луг, а я забыла об этом и побежала туда, чтобы принести Герберту стрелу, — ответила Элси, совсем смутившись.

— И это все? Мой папа ни за что не стал бы меня наказывать за это! — возразила Люси. — Он бы побранил меня немного, если бы я сделала это сознательно, но если бы я сказала ему, что я забыла, он бы только сказал: «В следующий раз помни получше».

— Папа сказал, что забывчивость не оправдание, и я должна помнить его распоряжения. А если я забываю, то он должен наказать меня, чтобы в следующий раз я помнила лучше, — ответила Элси.

— Да, он, наверное, очень строгий. Я рада, что он не мой папа, — продолжала Люси тоном полного удовлетворения.

— Пойдемте, девочки, быстрее собирайтесь, через полчаса мы должны выезжать! — позвала их Аделаида Динсмор.

Вся семья, взрослые и маленькие, включая всех гостей, собирались на пикник к речке, где должны были провести день в лесу и там же пообедать. Они планировали эту экскурсию уже несколько дней, и особенно дети с нетерпением ожидали этого момента, предвкушая всю прелесть похода.

— А я тоже еду, тетя Аделаида? Папа вам сказал? — спросила Элси с тревогой, когда Люси убежала исполнить повеление.

— Ну конечно же, Элси, я думаю, что ты тоже едешь, ведь мы говорим об этом уже три дня, всегда имея в виду то, что ты обязательно будешь членом нашей компании, и он никогда не говорил что-нибудь против, — добродушно ответила Аделаида. — Итак, поторопись, а то опоздаешь. А вот и твой папа, — добавила она, когда открылась дверь из библиотеки и мистер Динсмор оказался рядом с ними.

— Хорас, Элси конечно же едет с нами?

— Я не вижу причину «конечно же», Аделаида, — сухо сказал он. — Нет, Элси не поедет. Она останется дома и будет заниматься уроками, как обычно.

На лицо Элси набежала боль разочарования, но, не произнеся ни слова, она повернулась и пошла наверх, а Люси метнула взгляд гневного возмущения в сторону мистера Динсмора. Она побежала за Элси и вошла вместе с ней в ее комнату. Люси обняла ее за шею и прошептала:

— Не расстраивайся, Элси. Но это так ужасно, я бы не перенесла, я бы все равно поехала, несмотря на его запреты.

— Нет-нет, Люси, я должна слушаться своего отца, так Бог говорит. Да и если бы я захотела, я бы все равно не смогла так поступить, потому что папа сильнее меня и он бы меня наказал, если бы я пыталась сделать что-либо подобное, — торопливо ответила Элси, смахивая слезы, которые набежали на ее глаза.

— Тогда бы я уговорила его, — сказала Люси. — Пойдем, я буду с тобой, и мы постараемся сделать это.

— Нет, — ответила Элси, безнадежно качая головой. — Я уже знаю, что папа никогда не нарушает своего слова, и ничто не заставит его позволить мне поехать.

Раз он один раз сказал, значит, так оно и будет. Но ты должна идти, Люси, а то можешь опоздать.

— Ну тогда до свидания, — вздохнув, ответила Люси и повернулась, чтобы уйти. — Но я думаю, что это просто недоразумение, и я нисколько не буду веселой без тебя.

— Знаешь, Хорас, я думаю, что ты должен позволить ребенку поехать, — возмущенно посоветовала Аделаида своему брату, когда девочки скрылись. — Представления не имею, что за причина для того, чтобы держать ребенка дома. Она так расстроилась. В самом деле, Хорас, мне иногда кажется, что тебе доставляет удовольствие расстраивать ребенка.

— Уж можешь сразу назвать меня тираном, Аделаида, — зло ответил он и покраснел. — Но я прошу предоставить мне возможность обращаться с моим собственным ребенком так, как я считаю нужным. Кроме того, я не вижу, почему я обязан давать отчет в своих действиях тебе или кому бы то ни было другому.

— Во всяком случае, если ты не намеревался отпустить ее, то надо было сказать об этом сразу и не давать повода к тому, чтобы бедное дитя строило какие-то надежды, чтобы в конце только быть расстроенной. Я должна сказать, что считаю это просто жестокостью.

— До сегодняшнего утра, Аделаида, я собирался отпустить ее и собирался поехать сам, но не знал, что не могу ехать, так как должен встретиться по делам с одним джентльменом. И так как я знаю, что на таких увеселительных мероприятиях часто случаются несчастные случаи, то не хочу, чтобы Элси ехала. Разве только я был бы там сам, чтобы позаботиться о ней. Поверишь ты или нет, но это только ради безопасности моего ребенка, а не жестокость руководит мной в этом случае.

— Ты слишком переживаешь об этом ребенке, Хорас,— нетерпеливо возразила Аделаида. — Я уверена, что кто-то из всех нас о ней уж позаботился бы.

— Нет, в случае несчастья каждый из вас будет заниматься только собой, и я не доверю Элси ни одной компании, где не буду присутствовать лично, — решительно ответил он.

Аделаида, видя, что его не сдвинешь с того, что он решил, оставила свою затею и ушла, чтобы приготовиться к поездке самой.

Элси была очень расстроена, и некоторое время сердце ее было настроено восстать против воли отца. Она старалась подавить свои чувства, но они возникали снова, потому что она не могла представить ни одной причины для этого запрета, кроме вчерашнего непослушания, ей казалось несправедливым наказывать дважды за одну провинность, особенно тогда, когда он ничего бы об этом не узнал, если бы она добровольно и честно не призналась во всем. Жаль конечно, что она не слышала всех объяснений, которые он изложил тете Аделаиде, потому что тогда бы она могла согласиться и успокоиться. Конечно, она и должна была быть такой, как она была, но маленькая Элси, искренно желая поступать правильно, была далеко не совершенной и уже забыла свой утренний урок.

С веранды она наблюдала за искателями удовольствий, которые все были в самом веселом настроении. Она удивилась, увидев, что ее отца с ними не было, и поэтому немного смирилась с тем, что ей предстоит остаться дома, хотя и не ожидала видеть его в этот день. В мысли о том, что он хочет, чтобы она осталась с ним дома, было что-то приятное. Выглядело так, что он на самом деле имеет некоторую привязанность к ней, и даже эгоистичная любовь была лучше, чем никакой. Нет, этого не было в мыслях Элси, она бы ни за что не решилась даже подумать о том, что ее отец эгоистичный. Но неопределенное чувство было у нее в сердечке, когда она следила за тем, как он помогал девушкам садиться в экипаж, а затем повернулся и вошел в дом, когда они отъехали.

Но вот зазвонил звонок мисс Дэй, и Элси, собрав свои книги, поспешила в классную комнату. Ее терпение и выносливость были подвержены жестокому испытанию в это утро, потому что мисс Дэй была в ужасно дурном расположении. Она была страшно обижена и возмущена тем, что ее не пригласили на семейный пикник. Элси никогда не видела ее такой придирчивой и раздраженной, и она так бранила маленькую девочку, что та едва могла выдержать. Утро, которое редко казалось таким длинным, наконец кончилось, и Элси вышла из класса.

За обеденным столом вместо обычной большой семьи, сидели только мисс Дэй, Элси, ее отец и джентльмен, с которым он обсуждал деловые вопросы. Джентльмен был не из тех, которые замечали детей, поэтому свободно продолжал обсуждать бизнес и политику с мистером Динсмором, не обращая ни малейшего внимания на присутствие маленькой девочки. Она тихонько сидела, безмолвно принимая все, что отец клал на ее тарелку. Элси была очень рада, когда наконец мисс Дэй поднялась из-за стола, и папа сказал ей, что она тоже может идти.

Однако не успела она пересечь комнату, как он позвал ее обратно, сказав, что намеревался покататься с ней верхом сегодня после обеда, не зная, что не сможет этого сделать, поэтому она может поехать с Джимом. Отец не хотел, чтобы она пропускала прогулку или ехала одна.

Голос его был добрым, Элси с сожалением подумала о своем возмущении, и, если бы она была одна со своим отцом, то конечно же рассказала бы ему все, выразила бы свое сожаление и попросила бы прощения. Но она не могла этого сделать перед этим незнакомцем и просто сказала:

— Хорошо, папа. — Повернулась и вышла из комнаты. Когда она выходила из дверей, Джим подвел ее коня, и она поспешила наверх, чтобы приготовиться к прогулке.

— Няня, — неожиданно сказала она, когда тетушка , Хлоя надевала на нее шляпку, — Помпеи не поедет сегодня в город?

— Да, моя милая, он как раз собирается, — ответила добродушно тетушка Хлоя, распределяя ее кудряшки и заканчивая свою работу с явным удовольствием.

— Тогда, няня, возьми деньги из моего кошелька и скажи ему, чтобы он купил фунт самых лучших конфет, которые только сможет найти, — попросила девочка, живо. — Я уже так давно не ела конфет и мне так захотелось их сегодня. Те, которые они купили для пикника, выглядели очень аппетитно, но ты знаешь, что мне ничего не досталось.

Веселое семейство возвратилось как раз к чаю, и Люси Каррингтон поспешила прямо в комнату Элси, ей не терпелось рассказать, каким замечательным был этот день. Она во всех красках описала их игры и развлечения, то и дело прерывая свои повествования восклицаниями сожаления о том, что Элси не было с ними, уверяя ее снова и снова, что это омрачало все ее удовольствия. Еще она говорила, что папа Элси очень недобрый человек, потому что запретил ей участвовать в пикнике. По мере того, как Элси слушала, утренние чувства обиды и разочарования вернулись к ней с неимоверной силой, и, хотя она ничего не отвечала, позволила своей подруге обвинять своего отца в жестокости и несправедливости.

Звонок к чаю прервал их разговоры, и они поспешили вниз, чтобы занять свои места за столом, где Люси продолжала свои повествования, только теперь полушепотом. Элси время от времени задавала вопросы, пока мистер Динсмор не повернулся к дочери со словами:

— Успокойся, Элси, ты говоришь слишком много для своего возраста. Чтобы я не слышал ни звука до тех пор, пока ты не выйдешь из-за стола.

Лицо Элси вспыхнуло, а глаза наполнились слезами. До конца полдника она не произнесла ни звука.

— Пойдем, Элси, в сад и продолжим наш разговор, — предложила Люси, обнимая свою подругу за талию и увлекая за собой. — Твой папа нас там не услышит, и нам будет очень хорошо.

— Папа остановил нас только потому, что мы слишком много болтали за столом, — извиняющимся тоном сказала Элси. — Я уверена, что он не против того, чтобы ты мне все рассказала о том, как вы приятно провели время. Только, Люси, — добавила она, понизив голос, — пожалуйста, не говори опять, что папа был недобрым, что оставил меня сегодня дома. Я уверена, что он лучше знает, и я не должна слышать ни единственного недоброго слова о нем.

— Ну что ж, пусть будет по-твоему, я не буду об этом больше говорить, — добродушно сказала Люси, и они пошли вместе по тропинке. — Но я все равно думаю, что он сердитый и я бы хотела, чтобы ты была моей сестрой, чтобы у тебя был такой же добрый, хороший папа, как и у меня, — добавила она и еще ближе прижалась к своей подруге.

— Спасибо, Люси, — ответила Элси с легким вздохом.

— Я бы хотела быть твоей сестрой, но я бы не хотела расставаться с моим родным дорогим папой, потому что я сильно люблю его!

— В самом деле? Смешно даже, ведь он так строг с тобой?! — со смехом воскликнула Люси. Элси зажала рот подруги своей рукой, а Люси оттолкнула ее со словами:

— Прости меня, я забыла, но я постараюсь не говорить больше так.

В то время как маленькие девочки наслаждались разговором друг с дружкой в саду, служанка с маленькой коробочкой конфет вошла на веранду, где сидел, мистер Хорас Динсмор, куря сигарету.

Оглядевшись вокруг, служанка спросила, не знает ли он, где мисс Элси.

- А для чего она тебе? — спросил он.

— Только отдать ей эту коробочку, мистер, это Помп только что привез из города.

— Дай ее мне, — сказал он, протягивая руку. Через несколько минут Элси со своей подружкой

вернулись в дом, и, встретив Помпея, она спросила, не принес ли он ей конфеты. Он ответил, что купил очень хорошие, конечно, и думает, что Фанни отнесла их ей. Увидев тут же Фанни, он позвал ее, чтобы выяснить, куда она дела конфеты.

— Мистер Хорас сказал, чтобы я отдала их ему, — ответила девушка.

Элси отвернулась с очень расстроенным видом.

— Ты пойдешь и попросишь их у него, правда? — спросила Люси, которой не терпелось попробовать конфет, точно так же, как и видеть Элси удовлетворенной.

— Нет, — вздыхая, ответила Элси. — Я лучше обойдусь без них.

Люси некоторое время уговаривала ее, но потом убедилась, что бесполезно заставить Элси подойти к отцу с этим вопросом. Наконец она предложила сделать это сама. Элси согласилась, и Люси, слегка волнуясь, несмотря на утверждение, что она нисколечко его не боится, вышла на веранду, где все еще сидел мистер Динсмор. Собравшись с духом, она уверенно спросила:

— Мистер Динсмор, дайте мне, пожалуйста, конфеты Элси, она просит.

— Это Элси тебя послала? — спросил он холодным серьезным тоном.

— Да, сэр, — ответила Люси, чего-то испугавшись.

— Тогда, пожалуйста, Люси, попроси Элси прийти прямо ко мне.

Люси бросилась к своей подруге, и Элси с тревогой выслушала послание. У нее не было выбора, поэтому она немедленно отправилась к отцу.

— Ты звал меня, папа? — робко спросила она.

— Да, Элси, я бы хотел узнать, почему ты посылаешь ко мне других, когда чего-то хочешь, вместо того, чтобы прийти самой? Мне очень это неприятно, и впредь ты должна запомнить, что таким образом ты никогда ничего не получишь от меня.

Элси молча опустила голову.

— Ты будешь мне отвечать? — спросил он строгим голосом. — Почему ты послала Люси, вместо того чтобы прийти самой?

— Я боялась, папа, — прошептала она.

— Боялась? Боялась чего? — спросил он с возрастающим недовольством.

— Тебя, папа, — ответила она так тихо, что он едва различал слова, хотя и наклонился к ней, чтобы уловить ответ.

— Если бы я был пьяным негодяем, имеющим обыкновение избивать и оскорблять тебя, тогда бы была причина для твоего страха, Элси, — сказал он, покраснев от гнева, — но сейчас я не вижу никакого извинения для этого. Мне больно и неприятно от твоих слов.

— Прости меня, папа, я не буду так больше делать, — попросила она, объятая мелкой дрожью. Несколько мгновений стояла тишина, а затем она робко спросила: — Папа, можно мне взять конфеты, пожалуйста?

— Нет, — решительно ответил он. — Ты должна понять и запомнить, что я запрещаю тебе покупать и есть подобные вещи без моего особого разрешения.

Глаза Элси наполнились слезами, и она с большим трудом сдерживала всхлипывание, готовое вырваться из ее груди. Она молча повернулась и пошла в комнату, где ее ожидала подруга.

— Взяла? — нетерпеливо спросила Люси. Элси покачала головой.

— Какая жалость! — возмущенно воскликнула Люси. — Он просто невыносимый, каким только можно быть! Он настоящий тиран, вот кто он! Ненавистный старый тиран, и я бы на твоем месте и на цент не ценила бы его! И я рада, что он не мой отец, вот так!

— Я боюсь, что он не любит меня, — вздохнула Элси, — потому что он редко позволяет мне что-либо, или разрешает идти куда-нибудь, куда я хочу.

— Ничего, не расстраивайся, завтра я пошлю нам купить целую кучу конфет, и мы устроим настоящий пир! — утешительно сказала Люси, обнимая Элси за талию и увлекая за собой, чтобы сесть на ступеньках крылечка.

— Спасибо, Люси, ты можешь купить для себя, если хочешь, но не для меня, потому что папа запретил мне есть что-либо подобное.

— Ох, ну мы, конечно же, не будем говорить ему об этом, — возразила Люси.

Но Элси печально покачала головой, сказав с легким вздохом:

— Нет, Люси, ты очень добрая, но я не могу ослушаться папу, даже если он и никогда не узнает об этом, потому что это будет непослушание Богу, а Он знает все.

— О ужас, какая ты принципиальная! — воскликнула Люси слегка раздраженно.

— Элси, — позвал мистер Динсмор из-за двери, — что ты там делаешь? Разве я не запретил тебе сидеть вечером на открытом воздухе?

— Я не знала, что ты имел в виду ступеньки, папа. Я думала, что это касается только сада, — ответила девочка, поднимаясь, чтобы войти в дом.

— Я вижу, что ты пытаешься, насколько возможно, приблизиться к непослушанию, — ответил отец. — Немедленно иди в свою комнату и вели няне положить тебя спать.

Элси молча подчинилась, а Люси, бросив на мистера Динсмора презрительный взгляд, хотела последовать за ней, но он вдруг добавил:

— Я хочу, чтобы она пошла одна, мисс Люси.

Нахмурившись и надув губы, девочка пошла в гостиную и села на диван рядом со своей мамой. Мистер Динсмор вышел на крылечко и стоял, наблюдая за луной, как раз поднимавшейся над верхушками деревьев.

— Хорас, — обратился к нему Артур, выходя из тени ближнего дерева и приближаясь к брату. — Элси думает, что ты тиран. Она говорит, что ты никогда не разрешаешь ей ничего и ты всегда за все наказываешь ее. Они с Люси сидели тут и разговаривали о том, как ты с ней обращаешься, и собираются есть конфеты, несмотря на твои запреты.

— Артур, я не верю, что Элси планирует непослушание мне, и какие бы провинности у нее ни были, я вполне уверен, что она выше того, чтобы говорить такие вещи, — ответил мистер Динсмор строгим голосом.

Он повернулся и вошел в дом, в то время как Артур обиделся и ушел в сторону.

Когда Элси вошла в свою комнату, она не нашла там тетушки Хлои, потому что та не ожидала, что она понадобится так рано и ушла на кухню, чтобы поболтать с другими слугами. Элси пошла за ней, а затем подошла к окну и с задумчивым видом стала уныло смотреть в сад. Она перебирала в памяти весь прошедший день, как это делала обычно перед сном. Редко воспоминания были такими болезненными, как в этот день.

У нее была очень чувствительная совесть, и теперь она подсказывала ей, что несколько раз за этот день у нее возникали недобрые чувства по отношению к отцу, еще она и другим позволила в своем присутствии говорить о нем неуважительно, своим молчанием подтверждая неприличные высказывания, жаловалась на него.

— Ох! — почти вслух простонала девочка, закрывая лицо руками, и слезы потекли между ее пальцев. — Как быстро я забыла, чему папа учил меня в это утро, и свои обещания доверять ему, не доискиваясь причины. Я недостойна, чтобы он любил меня или был даже добр ко мне. Даже снисхождения я не заслуживаю своим постоянным непослушанием.

— Что случилось, милая? — услышала Элси встревоженный голос тетушки Хлои. Она взяла девочку на руки и прижала ее головку к своей груди, а рукой ласково поглаживала ее мягкие темные кудряшки. — Твоя старенькая няня не может видеть, когда ее птенчик так плачет.

— О, няня, няня! Я была такой нехорошей девочкой сегодня. Ох, я боюсь, что я никогда не смогу быть хорошей! Никогда не стану, как Иисус! Я боюсь, что Он рассердится на меня, потому что я не слушалась Его сегодня, — всхлипывал ребенок.

— Милая моя, — сердечно сказала тетушка Хлоя, — разве ты не читала своей старенькой няне сегодня утром эти благословенные слова: «А если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника» (1 Иоан. 2:1) и другие: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши» (1 Иоан. 1:9). Иди к дорогому, благословенному Господу Иисусу, дорогая, и попроси Его простить тебя, и я знаю, что Он простит.

— Да, Он простит, — ответила девочка, поднимая голову и вытирая слезы. — Он простит мои грехи и возьмет мое злое сердце, а мне пошлет хорошие мысли и чувства. Как я рада, что ты запомнила эти замечательные слова, моя милая, старенькая няня, — добавила она, обнимая свою няню за шею.

Затем она передала ей папины слова, и тетушка Хлоя стала приготавливать ее на ночь.

Слезы Элси больше не бежали ручьями, но все еще дрожали на ее ресничках, и маленькое личико было очень печальным. Она грустно стояла, пока няня переодевала ее. Скоро тетушка Хлоя закончила свою работу, и девочка открыла свою любимую Библию и, как обычно, несколько стишков прочитала вслух, хотя при этом ее голосок дрожал, и раза два слеза скатилась на открытую страницу. Закрыв книгу, она опустилась возле кровати на колени.

В молитве Элси простояла долго, и несколько раз

звуки глухих всхлипываний доносились до слуха тетушки Хлои. Та в свою очередь вздохнула и прошептала про себя:

— Бедная крошка! Милый, драгоценный ягненочек, твоя старенькая няня не может слышать такого.

Затем, когда девочка поднялась с молитвы, она подошла и взяла ее на руки. Няня нежно прижимала ее к себе, шепча ласковые слова, и говоря ей, что ее старенькая няня любит ее больше своей жизни, больше всего на свете.

Элси обхватила няню за шею и положила свою головку ей на грудь.

— Да, моя дорогая, милая няня, я знаю, что ты любишь меня, и я тебя тоже люблю. Но положи меня теперь спать, а то папа опять расстроится.

— Что тебя так беспокоит, моя дорогая? — спросила тетушка Хлоя немного спустя. — Почему ты никак не можешь уснуть?

— О, няня, если бы я могла увидеть папу хоть на одно мгновение, чтобы что-то сказать ему. Ты думаешь, он придет ко мне? — вздохнула девочка. — Пожалуйста, няня, пойди посмотри, не занят ли он. Ничего не говори, если он занят, а если нет, то скажи ему прийти только на одну минутку.

Тетушка Хлоя немедленно вышла из комнаты, но тут же вернулась со словами:

— Я только заглянула в гостиную, милая, мистер Хо-рас играет в шахматы с мамой Люси, поэтому я ничего ему не оказала. Постарайся уснуть, моя голубка, а завтра утром ты все расскажешь мистеру Хорасу.

Элси глубоко вздохнула, затем отвернулась и стала тихонько плакать, пока не уснула.

На следующее утро, когда тетушка Хлоя заканчивала одевать Элси, в двери послышался стук. Это была Люси.

— Доброе утро, Элси, — сказала она, — я торопилась прийти к тебе, потому что сегодня последний день перед нашим отъездом. — Разве не жестоко было со стороны твоего отца так рано отправлять тебя спать вчера вечером?

— Нет, Люси, папа имеет право отправить меня спать, когда ему вздумается, и кроме того, я была нехорошей и непослушной, поэтому и наказана. Да и не так рано, всего на полчаса раньше моего обычного времени.

— Ты нехорошая? — воскликнула Люси, широко открывая глаза. — Мама часто говорит, что она хочет, чтобы я была хотя бы наполовину такой, как ты.

Элси вздохнула, но ничего не ответила. Ее мысли, казалось, были очень далеко. Она думала о том, что так хотела вчера вечером сказать своему отцу, и старалась набраться храбрости, чтобы сделать это сегодня.

— Если только я могла бы подойти к нему поближе, когда никого не будет вокруг, и он посмотрит и заговорит со мной ласково, тогда я смогу это сделать,— тихонько прошептала она.

— Ну хватит, тетушка Хлоя, разве ты еще не кончила? Я хочу пробежаться по саду перед завтраком, — нетерпеливо проговорила Люси, когда тетушка Хлоя завязывала и опять развязывала шарф Элси.

— Я почти закончила, мисс Люси, — ответила она, еще раз проводя рукой по кудряшкам своей любимицы, — но мистер Хорас может быть требовательным к виду мисс Элси.

— Да, — подтвердила Элси, — папа всегда хочет, чтобы я выглядела очень красиво и аккуратно, и когда я утром спускаюсь, то он всегда оглядывает меня с головы до ног, и если что-то не так, то он немедленно посылает меня обратно, чтобы переделать. Теперь, няня, пожалуйста, дай мне мою шляпу и позволь нам идти.

— У вас достаточно времени, детки, потому что звонок еще не скоро зазвенит, — заметила няня, завязывая шляпку Элси.

— Моя крошечка выглядит такой приятной и свежей, как лепестки резеды, в это утро, — добавила она, разговаривая сама с собой и наблюдая, как, взявшись за руки, девочки спускаются по лестнице.

Они несколько раз прошлись туда и обратно по улице, пробежали по дорожкам сада и перед завтраком вернулись в дом. Элси побежала к тетушке Хлое, чтобы та опять привела в порядок ее волосы. Она только что направлялась в коридор, где оставила Люси, как вдруг в окно увидала, что к парадной двери подъехал экипаж.

— А вот и папа! — радостно закричала Люси, когда экипаж остановился.

Из него вышел энергичный молодой джентльмен и быстро взошел на крылечко. Через мгновение она уже была у него на руках, наделенная такими ласками и поцелуями, о которых Элси только мечтала всю свою жизнь.

У Люси было несколько братьев, но она была единственной дочерью, которую очень баловали, особенно ее отец. Элси наблюдала за ними жадным взглядом и со странной болью в сердце.

Но вот мистер Каррингтон поставил Люси и, повернувшись к Элси, пожал ей руку, а затем поцеловал.

— А как ты поживаешь, моя дорогая? Я боюсь, что ты не очень рада видеть меня, потому что я приехал, чтобы забрать Люси. А я думаю, вам было очень хорошо вместе?

— Да, сэр, очень хорошо, и я надеюсь, что вы ее скоро опять отпустите?

— О да, конечно! Но посещения не должны быть все только с одной стороны. Я должен поговорить с твоим папой об этом, и, возможно, он разрешит взять тебя сегодня с нами, чтобы с недельку ты побыла в Ашлэнде.

— Ох, как превосходно! — закричала Люси, хлопая и ладошки. — Элси, как ты думаешь, он отпустит тебя?

— Я не знаю, боюсь, что нет, — с сомнением ответила девочка.

— Ты должна уговорить его, как я уговариваю моего папу, — посоветовала Люси.

Но Элси только покачала головой, и в это время раздался звонок к завтраку.

Мистер Динсмор был уже в столовой, и подойдя к нему, Элси сказала:

— Доброе утро, папа:

— Доброе утро, Элси, — ответил он, но тон его был таким равнодушным, что она не произнесла больше ни одного слова.

Он не хотел прислушиваться к тому, что Артур так злобно сообщил ему прошлым вечером, но подсознательно это возымело на него действие. Его отношение к дочери стало намного холоднее, чем это было в последнее время.

После завтрака Люси напомнила Элси об обещании показать ей красивые ракушки, которые привез ее отец из своих путешествий. Элси повела ее в кабинет, который состоял из маленькой комнатки, примыкающей к библиотеке, и который был наполнен всякими любопытными вещичками.

Девочки пошли вдвоем, но к ним тут же присоединились Артур, Уолтер и Анна. Почти все в комнате принадлежало Хорасу Динсмору, и Элси, зная, что многие вещи были редкими и дорогими и что отец очень дорожил ими, попросила Анну и Артура выйти, чтобы случайно чего не испортить.

— Я не уйду, — ответил Артур. — Я имею столько же права быть здесь, как и ты.

По мере того как он говорил, он толкнул ее, и, ухватившись за стол, чтобы не упасть, она толкнула красивую вазу редкостного фарфора, которую мистер Динсмор очень ценил. С громким звоном ваза упала у их ног и разлетелась вдребезги.

— Смотри, что ты наделала! — закричал Артур, когда маленькая группа замерла на мгновение.

Случилось так, что мистер Динсмор вошел в библиотеку, и звон привлек его внимание.

— Кто это сделал? — резко спросил он, переводя взгляд с одного на другого.

— Элси! — ответил Артур, — она столкнула ее со стола и разбила.

— Беспокойный неосторожный ребенок! Я даже за сто долларов не куплю такую вазу! — воскликнул он. —

Сейчас же иди в свою комнату! Иди и будь там, пока я не позову тебя. И запомни, если ты когда-нибудь еще придешь сюда без разрешения, я тебя накажу!

С этими словами он широко открыл дверь, и Элси бросилась по коридору, затем по лестнице, ни разу не остановившись и не оглянувшись, назад в свою комнату.

— А теперь все до единого вон отсюда, и больше не заходите, это не место для детей, — продолжал мистер Динсмор, выпроваживая в коридор остальных, затем закрыл дверь и запер ее.

— Постеснялся бы, Артур Динсмор, — с негодованием воскликнула Люси. — Это была полностью твоя вина, и Элси совсем не виновата, ты это знаешь.

— Я не прикасался к старой вазе и не собираюсь брать вину на себя, вот что я скажу тебе, мисс, — ответил Артур удаляясь, за ним следовали Уолтер и Анна.

Люси отошла в противоположный конец коридора и остановилась у окна, рассуждая сама с собой, достаточно ли у нее храбрости, чтобы подойти к мистеру Динсмору и объяснить ему, кто виновен в этом происшествии.

Наконец она все же решилась, повернулась и бесшумно направилась в сторону библиотеки. Она тихонько постучала, на что услышала немедленный ответ мистера Динсмора:

— Войдите.

Люси открыла дверь и, войдя, затворила ее за собой.

Мистер Динсмор сидел за столом и писал. Подняв голову, он смотрел на Люси со смешанным чувством удивления и нетерпеливости.

— Что ты хочешь, мисс Люси? — спросил он. — Быстро говори, потому что я очень занят.

— Я только хотела сказать вам, сэр, — довольно спешно ответила Люси, — что Элси совсем не виновата, потому что это Артур толкнул ее на стол и она чуть не упала, и таким образом ваза упала и разбилась.

— А почему он ее толкнул? — опять спросил он.

— Потому что Элси попросила его, Уолтера и Анну выйти, чтобы они что-нибудь не испортили.

Ручка мистера Динсмора застыла в воздухе, пока он; нахмурившись, о чем-то думал. Но, неожиданно повернувшись к девочке, он сказал довольно приятным голосом:

— Очень хорошо, мисс Люси, я очень признателен тебе за эту информацию, потому что очень бы сожалел, если бы наказал Элси несправедливо. А теперь, не сделаешь ли ты мне одолжение? Пойди к ней и скажи, что папа сказал, что она не должна больше оставаться в своей комнате.

— Хорошо, сэр, я с удовольствием, — ответила Люси, лицо ее засветилось от радости, и она поспешила» выполнить его просьбу.

Она нашла Элси в своей комнате, безутешно рыдающей. Люси, обняв ее за шею, сообщила ей слова мистера Динсмора, добавив:

— И теперь, Элси, тебе не о чем плакать или переживать, вытри глаза и пойдем в сад.

Элси была очень благодарна Люси и рада тому, что папа ее теперь знает о том, что она не виновата, но ей все равно было очень жаль его потери. Только вот слова его ранили ее настолько сильно, что она не могла их тут же забыть; прошло немало времени, пока ее сердечко было исцелено вполне и от раны не осталось и следа. Она изо всех сил старалась все забыть и принять живейшее участие в играх, предложенных Люси.

Каррингтоны уезжали только во второй половине дня, и девочки провели почти все утро в саду, лишь только перед обедом они вернулись в гостиную.

Миссис Каррингтон сидела на диване, занимаясь рукоделием, а Герберт лежал рядом с ней, потому что не, мог участвовать вместе с другими детьми в их подвижных играх из-за своей болезни, голова его лежала у нее на коленях. Неподалеку от них сидели мистер Каррингтон и мистер Динсмор, увлеченные разговором.

Люси подбежала к своему отцу, села ему на колени, а руками обняла его за шею. Элси на минутку остановилась возле Герберта, а потом робко подошла к отцу. Опустив глаза, она еле слышно сказала:

— Мне очень жаль вазу, папа.

Он взял ее за руку, подвел ближе к себе и убрал со лба волосы, а затем наклонился и почти шепотом сказал:

— Ничего, доченька, мы забудем все это. Я сожалею о том, что так грубо с тобой разговаривал, Люси сказала мне, что ты не виновата.

Личико Элси вспыхнуло от удовольствия, и она благодарно посмотрела ему в лицо. Но прежде чем она успела ответить, миссис Каррингтон сказала:

— Элси, мы хотим тебя взять с собой на недельку, поедешь?

— Мне бы, конечно очень хотелось, мэм, если папа позволит, — ответила девочка, выжидательно глядя ему в лицо.

— Ну как, мистер Динсмор, что вы скажете? Я надеюсь, что у вас не будет возражений? — спросила миссис Каррингтон, смотря на него, а муж ее добавил:

— О да, Динсмор, ты непременно должен отпустить ее. Ты конечно же можешь уступить ее на недельку, ее уроки не будут прерваны, она может заниматься с Люси под присмотром нашей гувернантки, которая просто замечательный учитель.

Мистер Динсмор выглядел серьезным, и по выражению его лица Элси уже знала, каким будет его ответ, прежде чем он что-либо сказал.

Он заметил возмущенный взгляд, которым Люси одарила его один или два раза, вспомнил слова Артура об их разговоре прошлым вечером и решил, что чем меньше Элси будет в общении с Люси, тем будет лучше.

— Я благодарен вам обоим за милое внимание, которое вы уделяете моей маленькой дочери, — с легким поклоном ответил он, — но, вполне понимая ваше приглашение, я должен его отклонить, потому что считаю, что дом является для нее в настоящее время лучшим местом.

— Ах! Нет! Я предполагаю, что мы не должны были рассчитывать на то, что вы отпустите ее после вашего недавнего возвращения, — вставила миссис Карринг-тон, — но в самом деле я очень сожалею, что вы отказываете, потому что Элси такой замечательный ребенок и я всегда рада, когда Герберт и Люси бывают с ней в общении.

— Возможно, вы думаете о ней лучше, чем она того заслуживает, миссис Каррингтон. Я нахожу, что Элси иногда бывает непослушная и нуждается в исправлении точно так же, как и другие дети. Я думаю, что для нее будет лучше, если она будет как можно больше находиться у меня на глазах, — ответил мистер Динсмор, серьезно глядя на свою маленькую дочь.

Лицо Элси болезненно покраснело, и она с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. Она почувствовала большое облегчение, когда раздался звонок к обеду и все направилась в столовую. Вид у нее был очень жалкий и смиренный, когда отец ввел ее в столовую и посадил за стол.

Она думала: «Папа думает, что я иногда непослушная, но... ох! Что бы он подумал, если бы знал о всех скверных чувствах, которые я испытывала вчера!»

Как только они встали из-за стола, миссис Каррингтон велела Люси надеть шляпку, так как их экипаж был уже готов и стоял у двери.

Элси хотела пойти с ней, но отец поймал ее за руку и удержал рядом с собой.

Она вопросительно посмотрела ему в лицо.

— Стой здесь, — сказал он. — Люси сейчас вернется.

И Элси тихонько стояла рядом с ним, пока не вернулась Люси. Но и тогда отец не отпустил ее руку, и прощание девочек должно было состояться в его присутствии.

Когда же он увлекся разговором с мистером Каррин-гтоном и, казалось, не слушал, Люси решилась шепнуть Элси:

— Я думаю, что это зло с его стороны, что он не пустил тебя.

— Нет, — ответила Элси тем же тихим шепотом. — Я уверена, что папа лучше знает, да и вообще я была непослушная и не заслужила поездки, хотя и очень хотела бы.

— Ну, до свидания, — сказала Люси, поцеловав Элси. Когда же экипаж был уже далеко от дома, мистер

Динсмор отпустил руку Элси, а потом сказал:

— Я хочу, чтобы через полчаса ты зашла ко мне в библиотеку, Элси.

— Хорошо, папа, я приду, — ответила она, с тревогой глядя на него.

— Тебе нечего бояться, — недовольно сказал он. — Я не собираюсь тебя бить.

Элси покраснела и опустила голову, но ничего не от-ветила, а он повернулся и ушел. Она не могла себе представить, что он от нее хочет, и хотя старалась не бояться, всё же не могла удержаться от мелкой дрожи, когда постучала в двери библиотеки. В ответ раздался голос ища:

— Заходи.

Пойдя, она увидела его сидящим за столом, покрытым бумагами и письмами. Рядом с книгой учета лежала кучка денег, банковские чеки, золото и серебро.

-- Вот, Элси, — сказал он, откладывая ручку. — Я хочу выдать тебе твое месячное содержание. До сих пор выдавал его тебе дедушка, но теперь, когда я дома, я стараюсь вникнуть во все относительно тебя. Ты до сих пор получала восемь долларов. Я дам тебе десять. — С этими словами он отсчитал деньги и положил их перед ней. — Но я требую строгого отчета во всех твоих расходах. Я хочу, чтобы ты умела вести учет, потому что, когда ты вырастешь, у тебя будет много денег, о которых ты должна будешь побеспокоиться. Я приготовил дли тебя чистую книгу, в которой ты сможешь делать это с легкостью; каждый раз, когда ты расходуешь или отдаёшь кому-либо деньги, ты должна сразу же, как только придешь домой, записать их в книгу. Смотри, ты должна быть очень дисциплинированной в этом, потому что можешь что-нибудь забыть, а в конце каждого месяца ты должна будешь приносить эту книгу мне, чтобы я видел, сколько ты израсходовала и какой у тебя остался баланс. Если ты не сможешь все подсчитать и рассказать мне, что ты сделала с каждым пенни, ты лишишься всего или частичного содержания на следующий месяц. Это будет зависеть от твоей оплошности. Ты все поняла?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. А теперь я хочу знать, насколько ты помнишь свои расходы за прошлый месяц. Возьми книгу и запиши все, что только помнишь.

Память у Элси была хорошая, и она отлично помнила до единого цента все свои расходы за указанный период. Она записывала одну строчку за другой, а затем посчитала столбик без единой ошибки.

— Замечательно, — одобрительно сказал отец и стал читать вполголоса: — Конфеты — полдоллара. Элси, ты должна запомнить, что ты не должна больше тратить деньги на эти вещи. Это не из-за экономии, ни в коем случае, но потому что я считаю это совсем не безопасным. Я очень хочу, чтобы ты выросла крепкой и здоровой. И ни в коем случае не хочу, чтобы ты была хилым дистрофиком.

Он неожиданно закрыл книгу и, подавая ей, спросил:

— Ты очень хотела поехать в Ашлэнд?

— Я бы с удовольствием поехала, папа, если бы ты того пожелал, — робко ответила она.

— Я боюсь, что Люси не вполне подходящая для тебя подруга, Элси. Мне кажется, она нехорошо на тебя влияла, — печально сказал он.

Элси покраснела, вздрогнула, и только открыла губки, чтобы во всем признаться, как открылась дверь и вошел ее дедушка. Она не могла при нем говорить и поэтому не проронила ни слова.

— Разве она не говорила тебе иногда нехорошие вещи?— спросил отец так тихо, чтобы ее дедушка ничего не услышал.

— Да, сэр, — ответила девочка, затаив дыхание.

— Я так и думал, — продолжал он. — И поэтому я постараюсь тебя держать как можно подальше от нее и надеюсь, что с твоей стороны не будет никаких жалоб но этому поводу.

— Нет, папа, ты лучше знаешь, — смиренно ответила она.

Затем, положив деньги ей в руки, он отпустил ее. Когда девочка ушла, он сидел еще некоторое время, глубоко задумавшись. Перечень покупок Элси за прошлый месяц составлял исключительно подарки для других, в основном для слуг. Среди них были также бисер и шелк для вязания кошелька и несколько предметов для рисования, но кроме конфет, она ничего для себя не купила. Вот об этом он и размышлял.

— Она милая, бескорыстная, щедрая пташка, — пробормотал он про себя. — Однако я могу ошибаться. Я не могу позволить себе судить только по одному месяцу. Она кажется послушной тоже. — Он слышал тихий разговор между ней и Люси при расставании. — Но, возможно, это было просто для того, чтобы произвести впечатление, возможно, она предполагала, что я ее слышу, и она считает меня тираном и подчиняется из страха, а не из любви.

Эти мысли вытеснили все нежные чувства, которые вкрадывались было в его сердце. Когда же он в следующий раз встретился со своей дочерью, то манеры обращения его были холодными и чужими, как и обычно. Элси так и не решилась подойти к нему и рассказать то, что было у нее на сердце.