Элвуд Роклан. Возвращение домой.

Глава 14

Олио пил. Пил сильно, всю второю половину дня, плавно перешедшею сначала в вечер, а затем в ночь, заливая в себя стакан за стаканом дешевый самогон, приобретённый в ближайшим кабаке. Он расположился в бараке для охраны, где жил последние несколько дней. С одной стороны помещения, вдоль всей стены тянулся не высокий деревянный настил, заменяющий дежурившим бойцам койки. Сверху доски были посыпаны соломой, накрытой в свою очередь несколькими покрывалами, далеко не первой свежести. Гвозди, вбитые неровным рядом через небольшие промежутки в противоположную стену, заменяли людям крючки, для развешивания одежды и оружия. За исключением стола, у которым сидел гном, и пяти грубо сколоченных табуретов вокруг него, мебели больше не наблюдалось. Люди, назначаемые в охранение хозяйского дома, в большинстве имели в городе свой угол, кто собственный, а кто съёмный, поэтому заботится о комфорте в, можно сказать служебном помещении, не особо старались.

Кроме Олио, которому пока просто не куда было идти, постоянно здесь обитали всего два человека: старый дед, со скрюченной годами спиной, и его внук — мальчишка лет девяти. Дочь старика, работавшая шлюхой в этом квартале, подцепив какую-то заразу, отправилась на тот свет лет пять назад, оставив своему престарелому папаше наследство, в виде малолетнего карапуза. Примерно тогда же они здесь и поселились. Поговаривали, что Рафт знал деда ещё с далёкой молодости и из жалости забрал их к себе, что бы не дать помереть с голоду. За еду и кров им приходилось заниматься хозяйственными работами: убирать двор, помогать повару таскать воду на кухню, чистить конюшню, расположенную за домом. Но если старший из родственников, по дряхлости лет, на большее был и не годен, то у сорванца уже начали проявляться определённые способности. Не далее как пару дней назад, гном греющийся на солнышке, сидя на земле возле входа в барак, через полуприкрытые лёгкой дрёмой веки, случайно стал свидетелем, как шустрый молокосос, довольно ловко стащил у одного из охранников тощий кошель, выудив тот у зазевавшегося мужика из кармана. А потом, когда пропажа обнаружилась, больше всех изображал активность в поисках «утерянного» и за это умудрился выклянчить у пострадавшего, не смотря на неудачные изыскания, леденец из топлённого сахара. Гном, которого воришка скорее всего принял за спящего, не стал разоблачать юное дарование, рассудив, что каждый сам должен следить за своим имуществом, особенно в таком окружении, но теперь, когда постреленок приближался к нему, невольно настораживался. Сейчас дед с внуком тихо посапывали на дальнем краю настила.

Солнце село больше двух часов назад. Лунный свет почти не проникал внутрь через несколько маленьких, не ровно прорубленных окошек. Единственным источником освещения была небольшая масляная лампа, стоящая перед Олио рядом с огромной бутылью жуткого пойла, уже опустевшей на три четверти. Гном сидел в одиночестве, тупо уставившись на стоящую перед ним кружку, в очередной раз наполненную мутноватой жидкостью и не обращая никакого внимания на громкий храп, доносящийся с лежанки.

Вообще, внешняя охрана дома не отличалась особой дисциплинированностью. Днём люди преимущественно бесцельно слонялись по двору, играли в кости, чесали языками, запросто позволяя себе, время от времени глотнуть чего-нибудь горячительного и поднимающего настроение. Ночью, почти все заваливались спать, оставляя на улице всего двоих человек, менявшихся через каждые пару часов. Сейчас как раз подошло время первой смены и в открывшуюся дверь ввалились отстоявшие своё бойцы. Первым зашел высокий худой мужик, имени которого гном до сих пор не запомнил. Хмуро глянув в его сторону, человек, не говоря ни слова, отправился спать, быстро найдя себе свободное место между товарищами. Особой общительностью он явно не страдал. В отличие от своего напарника, появившегося меньше чем через минуту. Щербатый, улыбчивый парень, откликающийся на вполне точно характеризующую его кличку Болтун, увидев расположившегося в одиночестве Олио, без колебания опустился рядом, на свободный табурет.

— Всё сидишь? — задал он риторический вопрос и потянулся к бутылке. Хотя ответа не требовалось, гном перевёл на новоявленного собеседника стеклянный взгляд и, с трудом ворочая языком, подтвердил:

— Сижу.

— А чего такой грустный? — парень набулькал себе в одну из свободных стоявших на столе кружек, поднял её, предлагая чокнуться.

— А чего веселиться то? — мрачно пробурчал Олио и, ответив на дружественный жест щербатого, сделал большой глоток. Тот последовал его примеру, закусил лежащим тут же кусочком лука и удовлетворённо крякнул.

— Уф, крепка, зараза! — выдохнул он и переведя взгляд на хмурого гнома, спросил: — Так что у вас там сегодня такого случилось, раз на тебе целый день лица нет?

В утреннем нападении на «псов» Болтун не участвовал. Знал, что было какое-то дело, при этом погиб один из их товарищей, но и только. Здесь вообще было не принято распространяться о подробностях «работы». Как и интересоваться ими, если тебя это не касалось напрямую. Меньше знаешь, крепче спишь. А заодно и дольше живёшь. И все это хорошо понимали. Все, кроме этого жутко любопытного парня.

Гном не собирался отвечать, снова уставившись в свою кружку. Это ни сколько не смутило собеседника. Сделав очередной глоток, Болтун решил, что и сам понял о причине мрачного настроения малорослого крепыша.

— Если ты из-за Кирпа так переживаешь, — снова заговорил он, имея в виду убитого сегодня бандита, — то зря. Ты его хорошо узнать не успел, но можешь мне поверить — дрянь был человечек. И жадный до жути. Помню, пробовал у него несколько монет занять, так ведь не дал, «нету», говорит. А деньги у него тогда точно были — сам видел. Жмот, одним словом, был покойничек. И врун. — Парень сморщил нос, усеянный яркими, хорошо различимыми даже при скудном свете лампы, веснушками. — Гораздо хуже, когда кто-нибудь из нормальных ребят погибает. Вот две недели назад, Хост, дружок мой, схлопотал арбалетный болт под рёбра, когда в дом к одному купчишке залезли. Вот кого по настоящему было жаль. А этот…

— Болтун, — раздался хриплый голос с того места, куда недавно улёгся напарник щербатого по дежурству, — ты бы завязывал трепаться. Давай лучше спать ложись.

Видимо профилактические беседы на тему распускания непомерно длинного языка с парнем уже проводились. Он сразу как-то разочарованно сник и нервно засуетился.

— Действительно, чего сидеть-то? Завтра если ничем не озадачат, с утра к жене тащиться. А она у меня — во! — щербатый поднял над столом крепко сжатый кулак. — Учует запах, — красноречивый взгляд на бутылку, — ругани не оберёшься. Дома хоть упейся, а где-то на стороне, да ещё не ночевал, значит, с бабами был. Ничего не докажешь!

Пожаловавшись на нелёгкую семейную долю, бандит поднялся, не забыв при этом допить быстрым глотком из кружки остатки самогона и отправить в рот последний кусочек лука. Хлопнув, в знак дружеского расположения, гнома по плечу, он отправился спать, стараясь разместиться как можно дальше от одёрнувшего его товарища.

Олио не обратил на уход собутыльника никакого внимания, продолжая сидеть, уставившись в одну точку. Истинная причина его подавленного состояния, которое он безуспешно пытался залить весь день и вечер, не имела никакого отношения к утренней гибели подельника. Куда больше крепыша потрясла смерть мальчишки — охранника. Умоляющие глаза, слёзы на щеках, алая струйка крови, вытекающая из трясущихся губ на подбородок — картина так и стояла перед глазами. Сколько не пытался он утопить этот образ в жгучем пойле, тот снова и снова упрямо всплывал в уже порядком помутневшем сознании. Гном никогда не считал себя страдающим от излишней мягкости. Зачастую, в драках, ему доводилось очень жестко обходиться с противниками, и Олио не мог припомнить что бы потом приходилось испытывать сильные угрызения совести. Его сородичи, в большинстве своём заядлые любители, подвыпив, помахать кулаками, уже на следующий день довольно легко относились к полученным синякам и даже переломам. Народная черта характера, так сказать. Но это было совсем другое дело. То, с каким равнодушием, Лос перерезал горло раненому, беспомощному юнцу по настоящему шокировало невысокого бородача. Такие дела ему совершенно не подходят!

Зацепившись за эту мысль, Олио снова потянулся к бутылке, собираясь налить себе очередную порцию. То количество спиртного, которое он сегодня уже заглотил, вряд ли удалось бы осилить кому то из людей и за несколько дней. Но жители Подгорного королевства, из всех народов населяющих континент, всегда отличались завидной стойкостью в баталиях с алкоголем. Прилично отхлебнув, крепыш опять погрузился в раздумья.

Когда, неделю назад, случай свёл гнома в кабаке с одноглазым, ему подумалось, что сам Торг не захотел оставить его без своего покровительства и послал эту встречу. Тем утром, он как раз принял тяжёлое решение, уйти от своих сородичей по весьма веским причинам, о которых до сих пор так никому из новых знакомых здесь не рассказывал да и в дальнейшем не собирался, считая это своим личным делом. Впечатлённый взбучкой устроенной малоросликом местным задирам, Лос предложил ему работу «кем то вроде охранника», с неплохой оплатой, предоставлением крыши и харчей. Учитывая довольно скромный запас монет в поясе новоявленного изгоя, это показалось очень своевременным и удачным поворотом событий. То, что его работодатели занимаются явно не добропорядочными вещами, стало понятно сразу, хотя нисколько не смутило. Если люди плюют на свои законы, то гному тем более не пристало беспокоиться и переживать по данному поводу.

Но сегодняшнее происшествие заставило посмотреть на все с совершенно другой стороны. Олио и сам не мог понять, почему не отказался принимать участие в утреннем мероприятии. Хотя, с другой стороны, чего тут понимать — никто же не посвящал его в детали предстоящего даже в самых общих чертах. Начальство в лице одноглазого сказало «пошли», он и пошёл не задавая лишних вопросов — он же охранник, мало ли где чего надо посторожить. Недвусмысленные приготовления к засаде, тоже не очень напрягли, знал же, что не к безобидным ребятишкам прибился. Конечно, гном попытался выяснить у Лоса, что происходит. Тот только беззаботно отмахнулся, коротко объяснив, мол надо забрать у одних граждан небольшой груз, который им принадлежит не совсем по праву. Не очень поверилось, особенно про «право», но опять не сильно обеспокоило. Ну трясонут слегка какого-нибудь толстосума, освободив его от излишка ценностей, то же ничего особо страшного, даже как-то… романтично что ли. Не насторожило и то, что люди не вводили его в курс заранее условленного плана, а что план был, сомнений не вызывало, глядя как чётко и без лишних вопросов, все занимают явно заранее намеченные позиции. Для них он пока малознакомый новичок — чему тут удивляться? Олио и представить не мог того, что произойдет на самом деле. Бессмысленные, жестокие убийства, без которых и так, по его глубокому убеждению, можно было забрать проклятый ящик, просто потрясли. Особенно инцидент с ещё безусым мальчишкой, никак не тянувшего на полноценного «пса». Тогда, на улице, стоя перед бьющимся в агонии телом, гном еле сдержался, что бы не садануть Лоса своим молотом. Чего он был не в состоянии сейчас сам себе объяснить, так это зачем сюда вернулся. Забрать нехитрые пожитки? Хорошо, но почему сразу после этого не ушёл? Растерянность, чувство самосохранения, осознание того, что просто так его никто теперь не отпустит? Наверное всё сразу. А ещё дикое желание побыстрей напиться и как можно скорей забыть глаза того паренька.

Теперь знакомство с одноглазым уже не казалось счастливым подарком судьбы. Чем больше гном набирался ядреным пойлом, тем жёстче и грубее становились определения, которыми он мысленно награждал племянника Рафта. «Ублюдочный мясник» — было наверное самым мягким за последние два часа. Пьяное раздражение, медленно, но неотвратимо нараставшее под воздействием самогона, наконец достигло своей критической точки. В уже порядком затуманенном мозгу четко обрисовалась единственно возможное, как теперь казалось, разрешение сложившейся ситуации.

— Мне явно не по пути с этим половинозрячим уродом и его дядюшкой, вместе со всеми их прихвостнями, — начал бормотать Олио себе под нос, пытаясь заплетающимся языком, чётко сформулировать вслух свои соображения.

Вроде получилось. Как следствие за первой потянулась вторая, теперь уже по настоящему блестящая идея:

— А раз так, нечего тянуть, надо отсюда сваливать! — И под конец, совсем гениальная мысль: — Только гномы втихаря не скрадываются, словно трусливые мыши! Вот прям щас пойду, и скажу этим типам, что ухожу! Всё! С меня хватит!

Ободренный тем, что слова лились более-менее слаженно, чему сам немного удивился краешком сознания, Олио постепенно повышал голос. Последняя фраза вышла довольно громко. На лежанке, заворочавшись, кто-то недовольно заворчал. Гном тут же, не вставая с табурета, вперил воинственный взгляд в ту сторону. Сфокусироваться получалось с трудом. Но подниматься, что бы его утихомирить никто не спешил. Разочарованно вздохнув, крепыш налил себе очередную порцию, одним махом опрокинул в себя и решительно встал из-за стола. Вокруг всё сразу же предательски качнулось, грозя перевернуться с ног на голову. Кое-как обретя равновесие, и чудом умудрившись не перевернуть какой-нибудь предмет из скудной деревянной мебели, он пошатываясь направился к двери, с пьяной целеустремлённостью собираясь не откладывая привести своё намеренье в действие.

Пока гном в бараке накачивался спиртным, дозревая в своём окончательном решении выложить главарям на чистоту правду-матку и убраться на все четыре стороны, в доме у Рафта уже успел появиться незваный гость.

Едва очередная пара караульных, сменившая Болтуна с товарищем, для вида обойдя дворовую территорию, расположилась невдалеке от ворот, собираясь коротать время разговором, в калитку настойчиво и уверенно постучали. Как и в таверне у Маркута, визиты в такое относительно поздние время, не являлись здесь большой редкостью. Специфика работы, так сказать. Более молодой страж подошёл к двери.

— Адресом не ошиблись? — не открывая, с ленцой растягивая слова поинтересовался он.

— У меня дело к господину Канту, — раздалось с той стороны забора.

— У вас назначена встреча? — продолжал задавать вопросы караульный, отодвигая небольшое смотровое окошечко на глухой калитке и осторожно выглядывая, готовый в при любой опасности (например, в виде шустро просунутого внутрь клинка) быстро отпрянуть. Случалось такое крайне редко — связываться со старым волком дураков обычно не находилось, но как известно, бережённого и Альтар хранит бережнее.

Человек на улице, похоже специально встал так, что бы его можно было без труда рассмотреть в отбрасываемом свете фонаря. Высокий, в длинном плаще с глубоко надвинутом на лицо капюшоне, из под которого на грудь струились длинные седые локоны. Из-за левого плеча торчала массивная рукоять двуручного меча. Очертания фигуры посетителя, как и негромкий спокойный голос, показались бандиту смутно знакомыми.

— Просто передай, что пришёл господин Монк и просит уделить ему пару минут.

Молча кивнув головой и ни сколько не заботясь, заметил ли его жест стоящий по ту сторону калитки, парень закрыл окошко.

— Где-то я его видел, — обратился он к напарнику.

— Монк… — тот задумчиво пожевал губами, что-то припоминая. — По-моему, это который приходил около двух недель назад. Мы с тобой тогда тоже дежурили. Правда, зашёл он до нашего заступления, а при нас только выходил.

— А-а-а! — теперь вспомнил и молодой. — Точно! Спустя несколько дней, после того визита, про него говорили, будто его у наших переманил Маркут Клин. Старик ещё ходил в «Мокрого кота», выяснять отношения.

— Ну вот похоже и выяснили, раз этот тип снова явился.

— Скорее всего. Ладно, пойду доложу в дом.

Парень не спеша отправился к крыльцу. На стук в дверном проёме, нарисовалась крепкая фигура одного из «домашних». Так рядовые бандиты между собой называли тех, кто нёс охрану внутри дома. Это были самые умелые и преданные люди Канта. В отличие от большинства бойцов команды, они почти все имели за плечами военный опыт. Практически всегда, старшие на любые дела, назначались из их числа. В основном бывшие наёмники, «домашние», если проводить параллель с армейским подразделением, являлись кем-то вроде лейтенантов, одновременно выполняя функции личных телохранителей главаря.

Не произнеся ни слова, приближенный Рафта выслушал доклад караульного, так же молча кивнул и скрылся в доме, аккуратно прикрыв за собой дверь. Меньше чем через пять минут он снова появился на крыльце и односложно распорядился:

— Заводите!

— Оружие забирать? Обыскивать? — лаконично поинтересовался молодой бандит.

После секундного размышления, «домашний» отрицательно покачал головой.

— Не надо, сами посмотрим.

Парень кивнул и отправился обратно к воротам, на ходу уязвлено бормоча себе под нос:

— Конечно сами! Куда уж нам недалёким и бестолковым!

Подойдя к калитке, он сдвинул в сторону короткий, но довольно массивный засов.

— Прошу, — чуть насмешливо пригласил караульный, небрежно держа арбалет на сгибе локтя. Остриё болта, тем не менее, было направленно точно в сторону гостя. — Хозяин ждёт.

Второй сторож, так же вооружённый арбалетом, занял позицию так, что бы посетитель, войдя, оказался между ним и напарником. Монк ступил во двор и сделав пару шагов остановился, ожидая пока молодой бандит закроет дверь и вернёт засов на место. Когда тот закончил и обернулся, человек в капюшоне равнодушно спросил обращаясь сразу к обоим:

— Меч вам оставлять? — с этими словами он нарочито не спеша перекинул ремень, удерживающий клинок за спиной и взял оружие за ножны в правую руку, демонстрируя полную готовность с ним расстаться на время визита.

— В доме отдадите, — мотнул головой пожилой охранник, прекрасно слышавший разговор напарника с «домашним». — Проходите, вас встретят.

Гость равнодушно пожал плечами и вдруг, сделав быстрый шаг в сторону старшего караульного, нанёс тому короткий удар навершием рукояти меча точно в горло. Раздался противный хруст перебитой гортани, ноги несчастного тут же подогнулись и он начал медленно оседать на землю, не издав ни звука. Тем временем Монк уже перемещался в направлении молодого сторожа, одной рукой, той в которой продолжал держать двуручник, отводя нацеленный в него арбалет, а другой вгоняя непонятно когда и откуда появившийся в пальцах миниатюрный кинжал под нижнюю челюсть противника. Резкое режущие движение и готовый сорваться с губ парня крик, так и не родившись, перешёл в сдавленный хрип.

Всё произошедшее заняло не более трёх секунд. Человек в капюшоне замер на мгновение, настороженно прислушиваясь — звуки двух падающих тел, хоть и не особо громкие, всё же могли привлечь совершенно нежелательное внимание. Но поднимать тревогу никто не спешил, вокруг всё оставалось тихо и спокойно. Сознавая, что продолжительная задержка может показаться людям в доме подозрительной, убийца больше не мешкая, перекинул перевязь с ножнами обратно за спину, подхватил за шиворот тела своих жертв и быстро оттащил их в дальний угол двора, подальше от отбрасываемого фонарём скудного света. Затем, убедившись, что кровавые пятна на тёмной земле при таком освещении почти не выделяются и если специально не присматриваться, заметить их довольно сложно, Монк скорым шагом направился к крыльцу и поднявшись по ступенькам толкнул дверь.

Внутри его уже ждали. Трое «домашних» встречали вошедшего у самого порога. В середине и чуть позади товарищей стоял абсолютно лысый крепыш с малым кавалерийским арбалетом в руках, который тут же был наведён в район живота гостя, как только тот переступил порог. Помимо этого на бедре стрелка висела кривая абордажная сабля. Его напарники держали в руках обнажённые мечи с широкими короткими клинками. Такие в армии имела на вооружении тяжёлая панцирная пехота. Охранник, находившийся по правую руку от посетителя, сделал небольшой шаг навстречу, при этом стараясь не перекрывать лысому сектор обстрела, и протянув открытую ладонь негромко, но требовательно произнёс:

— Меч!

Монк второй раз за последние несколько минут снял ножны из-за спины и, правда на этот раз без всяких выкрутасов и резких движений, безропотно передал бандиту. Тот, приняв увесистое оружие сделал шаг назад. Тут же его напарник с другой стороны, быстро убирая свой клинок, выдвинулся вперед. Подойдя к человеку в капюшоне чуть сбоку на расстояние вытянутой руки, он с преувеличенной вежливостью попросил:

— Ручки приподнимите пожалуйста!

Седовласый посетитель уже не в первый раз проходил подобную процедуру пропуска на аудиенцию к главе местной бандитской команды. Не выказывая ни удивления, ни возмущения он молча подчинился. Охранник быстрыми привычными движениями обыскал его. Несмотря на явно немалый опыт «домашнего» в подобных делах обнаружить маленький кинжал, спрятанный в прикреплённых к предплечью ножнах, ему не удалось. Закончив досмотр, он обернулся к товарищам и коротко произнёс:

— Чисто.

Те явно немного расслабились, хотя лысый и не подумал отвести арбалет. Похоже, в этой тройке старшим был стрелок. Во всяком случае именно он отдавал дальнейшие указания:

— Проходите прямо, в гостиной вас уже ждут. Приближаться к хозяину дома ближе чем на пять шагов не стоит, дабы не возникало ненужных недоразумений.

Настаивать на том что бы гость переобулся в привычные для них тапки, охранники не стали — на посетителей подобное правило не распространялось.

Монк неторопливо двинулся в указанном направлении. Пройдя мимо посторонившихся «домашних», он по приглушённому толстым ковром, звуку шагов за спиной безошибочно определил, что двое из них последовали за ним. Третий по всей видимости остался нести стражу возле входной двери. Пройдя по ярко освещённому висящими на стенах через каждые три шага изящными масляными лампам, коридору мимо двух закрытых дверей из резного дерева, человек в капюшоне оказался на пороге нужной комнаты. Её убранство явно обошлось владельцу в солидную сумму. Узорный паркет под ногами, мягкая мебель из дорогущего чёрного дерева, обтянутая толстой кожей, огромный, в два раза больше обычного камин с красивой кованной решёткой, тёмные бархатные шторы, закрывающие простые (что бы не портить внешний непрезентабельный вид дома) окна, светильники из тонкого зеленоватого стекла — всё говорило о том, что на комфорте хозяин не экономил.

Сам Рафт расположился в глубоком кресле возле камина, повёрнутом, скорее всего на время визита гостя, спиной к весело потрескивающему огню. По обе стороны от него стояли два самых приближённых к главарю человека: справа — одноглазый племянник, слева — Кох. Последний вот уже на протяжении десятка лет являлся бессменным личным телохранителем Канта. Огромного роста, с широченными покатыми плечами и сильно выпирающим из-под просторной рубахи животом, Кох неподвижной глыбой застыл возле хозяина, с обманчивой небрежностью сложив огромные кисти рук на верхнем конце упёртого древком в пол боевого топора. Только маленькие глазки на вечно угрюмом бесстрастном лице цепко пробежались по вошедшему чужаку внимательным взглядом, прощупав того с головы до пят. Кроме этих троих в комнате находился ещё один охранник, расположившийся на стуле у противоположной от камина стены. На коленях у него лежал точно такой же кавалерийский арбалет как у лысого. Когда Монк войдя в помещение, встал на рекомендованном, в пять шагов, расстоянии перед хозяином дома, этот стрелок автоматически оказался у него за спиной, так же как и те двое, что сопровождали посетителя от дверей. По всему было видно, что подобная расстановка оговаривалась «домашними» заранее и была не раз отработанна.

Старик в кресле вопросительно смотрел на посетителя, но гость тоже не спешил заговаривать первым. Наконец Рафт не выдержал и без всяких предисловий холодно поинтересовался:

— Чем обязан?

Как обычно в голосе Монка трудно было уловить какие-либо эмоции.

— Я хотел бы возобновить наше с вами сотрудничество, — так же не тратя время на долгие вступления, произнёс он.

— Но, если мне не изменяет память, во время нашей последней встречи мы не сошлись в цене, — в притворном недоумении развёл руками Кант, впрочем уже без заметной враждебности. — Что же заставило вас изменить решение, позвольте узнать?

— Мне действительно удалось без труда найти исполнителей за более низкую плату, — пояснил человек в капюшоне, — но после первой же поставки, мой товар был похищен. Тогда как за долгие месяцы сотрудничества с вами ни разу не случилось не единой накладки. Думаю, нет ничего удивительного, что при таком раскладе я хотел бы восстановить наше соглашение и вернуть всё на свои места. Пусть это и будет обходиться чуть дороже, зато можно будет быть уверенным в положительном результате.

Старик откинулся на мягкую спинку, задумчиво скрестив пальцы на животе. Нельзя сказать что бы его сильно удивил подобный поворот дела. Когда ему доложили о приходе бывшего клиента, именно такое направление предстоящей беседы казалось наиболее вероятным. В конце концов это действительно было вполне логичным. Попробовал человек найти вариант подешевле, обжёгся и решил, что излишняя бережливость себе дороже. Ничего удивительного. Даже если у Монка и были какие-то подозрения относительно того, кто умыкнул его ящик, высказывать их вслух без веских доказательств, являлось бы смертельно глупым поступком, а на дурака этот седой посетитель совсем не походил. Безумный — возможно, даже скорее всего, учитывая какую работу для него выполняли бандиты. Но в тоже время отнюдь не дурак. В любом случае, после того как завтра в «Мокром коте» найдут неопровержимые улики причастности братьев Клин к сегодняшнему нападению на «псов» уже ничьи подозрения не будут иметь ровным счётом никакого значения.

Казалось бы ничто не мешало возобновить сотрудничество с Монком. Золотые лишними не бывают, а теперь, когда численность людей в их команде возросла вдвое, тем более. Пусть даже речь идёт о совсем не астрономической сумме. И всё же…

Где-то внутри, глубоко в подсознании противно скребло маленьким коготком какое-то непонятное беспокойство. Что-то было не так. Старик это чувствовал, хотя не находил никакого разумного объяснения. Обычно он привык доверять своей интуиции, но в этот раз примерившись к сложившийся ситуации и так и этак и не увидев для себя никакой угрозы, Рафт решил, что излишняя подозрительность вызвана диким нервным напряжением перед предстоящими опасными событиями.

Наконец приняв решение, Кант заговорил:

— Ну что ж, почему бы нам снова не начать оказывать вам желаемые услуги за определённую плату, — как бы продолжая размышлять, протянул он. И тут же подпустил в голос сомнения: — Хотя с другой стороны, не буду скрывать, что вы своим переходом к моим конкурентам слегка меня огорчили. Даже не знаю, стоит ли теперь иметь с вами дело…

В разговоре снова повисла пауза. Старик усиленно делал вид, будто испытывает сильные колебания. Монк, безошибочно уловив куда клонит собеседник, понятливо кивнул.

— Я всё прекрасно понимаю. За ошибки всегда приходиться платить. Назовите цену, которая по-вашему мнению поможет забыть, возникавшее между нами недоразумение.

На лице Рафт совершенно не отразилось, насколько он доволен поворотом, которым обернулась ситуация. Опытный в подобных переговорах старик уже давно научился не демонстрировать свои настоящие чувства, если это было невыгодно для дела. Только в самой глубине глаз мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

— Ну что ж, думаю, мы договоримся, — важно протянул он, уже быстро прикидывая в уме, насколько можно будет поднять стоимость своих услуг. Вслух же любезно предложил: — Не желаете ли чего-нибудь выпить?

— С удовольствием! — не стал отказываться Монк. — Если можно — вина.

— Конечно, — кивнул Кант, окончательно входя в роль радушного хозяина и посмотрев на охранника, сидящего на стуле за спиной посетителя, обратился к нему: — Верон, принеси нам с гостем кувшин и бокалы.

Пока хозяин отдавал это распоряжение, человек в капюшоне, не спеша осмотрелся, словно рассматривая роскошную обстановку комнаты. На самом деле дорогие предметы интерьера в данный момент его совершенно не интересовали. Зато хватило мимолётного взгляда, что бы оценить расположение телохранителей бандитского вожака у себя за спиной. Он с лёгким удовлетворением отметил, что не ошибся — двое из троих охранников, встречавших его у входа, стояли в четырёх шагах позади, по обеим сторонам дверного проёма. Лысый крепыш всё так же держал в руках арбалет, но остриё болта теперь смотрело в пол. И верно — как то неудобно направлять оружие на потенциального клиента. Но не это было самым важным итогом короткого наблюдения. Напарник стрелка, сжимавший в правой руке свой обнажённый клинок, левой небрежно придерживал чуть ниже крестовины упертый нижним концом ножен в пол двуручник посетителя, изъятый несколькими минутами ранее. Для Монка, предполагавшего что его оружие скорее всего оставят у дверей, это была приятная неожиданность и он не замедлил расценить её как знак расположения судьбы и богов. Тянуть больше смысла не имело. Содержание их короткой беседы со стариком заметно притупило бдительность охранников. Казалось, только громадный человек с большим, под стать своим габаритам топором, по прежнему так же цепко отслеживал каждое движение гостя, остальные явно расслабились. Всё это промелькнуло в голове седого посетителя всего за пару секунд.

Тем временем, получивший указание бандит, поднялся со своего стула и направился к выходу из комнаты, ему предстояло пройти совсем рядом со стоящим спиной посетителем. Более благоприятного момента могло и не представиться. Не оборачиваясь, Монк на слух отсчитывал расстояние. Шаг. Ещё шаг. Ещё. Вот теперь точно пора.

Резко развернувшись, человек в капюшоне молниеносным движением вонзил, словно по волшебству оказавшийся в ладони миниатюрный кинжал точно в глаз приблизившемуся на расстояние вытянутой руки Верону. Не теряя не мгновения, тут же сделал длинный полушаг, полу скачок в направлении своего оружия. Всё произошло с такой стремительностью, что державший его бандит не успел, не только отмахнуться своим мечом, но даже просто отдёрнуть двуручник, прежде чем стальные пальцы сомкнулись на рукояти. Одновременно с этим, Монк нанёс сильный удар ногой в живот противнику. Тот отлетел на шаг назад, врезавшись спиной в дверной косяк. При этом он рефлекторно сжал ножны длинного меча ещё сильнее, увлекая их за собой и помогая тем самым лезвию быстрее освободиться. Короткий свист, и лысая голова стоявшего неподалёку стрелка, только начинавшего поднимать арбалет, отделившись от тела начала падать вниз, переворачиваясь на лету. Она ещё не коснулась дорогого паркета, а сложившийся пополам охранник, упорно продолжающий прижимать к себе уже пустые ножны, получил мощный тычок рукоятью по затылку. Хорошо различимый противный хруст, раздавшийся при соприкосновении массивного металлического набалдашника с человеческой костью, не оставлял сомнений в летальном исходе этого контакта. Все произошедшее длилось не более пяти секунд. Не останавливаясь, Монк развернулся лицом к камину. Оказалось очень вовремя. Двигаясь с поразительной ловкостью для своей комплекции, хотя и не с такой нечеловеческой скоростью как гость, великан Кох приближался к нему, уже занеся громадный топор для нанесения сокрушающего удара. Взгляду простого смертного не удалось бы заметить, каким чудом седой посетитель умудрился поднырнуть под направленное в его бок тяжеленное лезвие. Тем не менее, ему это удалось. Страшное оружие просвистело над ним, не причинив никакого вреда. Зато длинный меч, порхавший, словно совсем ничего не весил в руках убийцы, ответным неуловимым движением вспорол чуть потерявшему равновесие гиганту живот. Колени телохранителя подогнулись. Он выпустил своё оружие, пытаясь обеими широкими, словно лопаты, ладонями удержать на месте, начавшие вываливаться внутренности. Впрочем, долго мучиться ему не пришлось. От болевого шока сознание милосердно погасло ещё до того, как массивное тело полностью опустилось на пол. Между тем, Монк снова обернулся в сторону входа в комнату. Чуткий слух уловил приближающие торопливые шаги. В дверном проёме появился охранник, остававшийся сторожить у входа в дом. Прибежавший на шум парень, тот самый, что обыскивал гостя, не успел даже толком разобраться в происходящем. Тяжёлый клинок, брошенный сильной рукой будто копьё, легко вошёл в не защищенную грудь и вышел из спины на целый локоть.

Именно этот момент, когда враг находился к нему спиной, Лос, успевший к тому времени немного прийти в себя и достать свой длинный меч с узким лезвием, совершенно справедливо посчитал самым удачным для атаки. Быстро преодолев разделявшие их несколько шагов, он сделал выпад, метя между лопаток противника. Но Монк, каким-то звериным чутьём почувствовав опасность, когда казалось что остро заточенная сталь вот-вот войдёт в его плоть, стремительно шарахнулся в сторону. В итоге клинок племянника главаря лишь распорол длинный плащ, не причинив ни малейшего вреда его владельцу. Торопясь воспользоваться выгодной ситуацией, одноглазый допустил ошибку. Его выпад получился слишком глубоким и в результате, стараясь не упасть, он непроизвольно опустился на левое колено. Что бы из такого положения вернуться в удобную позицию для продолжения боя, требуется время. Которого ему, конечно, никто не дал. Сильные пальцы обхватили вытянутую руку с мечом и Лос, ощутив сильный рывок, подался вперёд, окончательно теряя равновесие. Одновременно Монк, на встречном движении, нанёс противнику сокрушительный удар кулаком в челюсть. В голове одноглазого сверкнула яркая вспышка и тут же багровый липкий туман моментально окутал сознание. Отлетев на несколько шагов, прямо под ноги своему дяде, он рухнул и остался лежать не подавая признаков жизни.

Вся схватка длилась всего несколько секунд. Кант, продолжавший всё так же сидеть в своём глубоком кресле, ещё до конца не веривший в происходящее, поднял потрясённый взор на седого посетителя. Капюшон, медленно, но верно съезжавший во время скоротечной схватки, при последнем резком движении окончательно слетел с головы победителя. Только встретившись с ним взглядами, старик по настоящему почувствовал леденящий душу ужас, изнутри охватывающий всё его существо. Черты лица человека, только что словно играючи расправившегося с его лучшими людьми, каким-то непостижимым образом не желали чётко фиксироваться сознанием, представляясь размытым пятном белого, словно мел, цвета. Наверное, это происходило потому, что всё внимание приковывали к себе глаза… У людей таких глаз не бывает. На фоне неестественно красных белков, с неправдоподобными расширенными угольно чёрными зрачками, они словно гипнотизировали старого главаря, заставляя мысли путаться и не давая сосредоточиться. Глядя в эти глаза, Рафту казалось, будто неведомая сила засасывает его сознание в какой-то жутко тёмный и до боли холодный омут.

Монк между тем, с удовлетворением отмечая про себя, как потрясение и страх всё сильнее опутывают бандитского вожака, сохраняя равнодушное выражение, неторопливо сделал несколько шагов вперёд, подойдя к старику на расстояние вытянутой руки, без всякого усилия отпихнув ногой тело одноглазого, оказавшееся у него па пути. Тот еле слышно застонал, но на это никто не обратил ни малейшего внимания. Когда гость заговорил, голос был абсолютно бесстрастен.

— Вот теперь можно без помех поговорить о деле, которое действительно меня привело.

Кант неимоверным усилием заставил себя привести мысли в какое-то подобие порядка.

— А мы чем занимались до того, как вы взбесились и устроили тут бойню? — он изо всех сил пытался хотя бы внешне сохранять достоинство и невозмутимость. Получалось не очень убедительно. В интонации кое-как удалось добавить, что-то отдалённо напоминающее сарказм, но нервно дёргающееся веко и заметно дрожащие руки с головой выдавали его истинное состояние. Потянуться к богато украшенной драгоценными камнями рукоятки кинжала, висевшего на поясе, старик даже не пытался, прекрасно понимая всю бессмысленность подобного поступка.

— Ну как — чем? — губы посетителя, почти такие же бледные как кожа, тронула лёгкая улыбка. — Я благополучно пудрил вам мозги и усыплял бдительность, а вы — разинув рот, на это покупались и, уверен, уже прикидывали в про себя сколько можно содрать с мня на этот раз. Как видите, чрезмерная жадность бывает очень вредна для здоровья.

Рафт не ответил на колкость, мучительно пытаясь найти выход из незавидного положения, в которое попал. Не надо быть семи пядей во лбу, что бы догадаться — бывший клиент, несколькими минутами ранее проливший столько крови его подручных, скорее всего собирается забрать и его жизнь. Но глаза этого демона, от которых он до сих пор не мог отвести взгляда, по прежнему действовали подавляюще, мешая изворотливому уму найти хоть какое-нибудь толковое решение. И самое обидное — проверенная даже не годами — десятилетиями интуиция, с самого прихода гостя, нашёптывала ему, что тут что-то не так. Не прислушался, не захотел терять несколько золотых — и вот итог. Если бы он не купился на, казавшиеся такими логичными, речи этого человека и не позволил тем самым своим телохранителям, так беспечно расслабившись, застать себя врасплох, у убийцы не было бы никаких шансов, не смотря на всю его силу и необычайное проворство.

— Итак, — продолжал между тем Монк, — буду предельно краток, так как времени у меня совсем не много. Я хочу получить ответ всего на один единственный вопрос: — где моё имущество, которое украли твои люди.

— Понятия не имею о чём вы говорите! — естественно Рафт попытался отрицать свою причастность к утреннему нападению. — Тут видно какое-то недорозу…

Договорить не удалось. Нависавший над ним человек отвесил ему звонкую оплеуху. В короткий, совсем без замаха удар он явно не вложил и десятой доли своей силы. Тем не менее, голова хозяина дома сильно мотнулась из стороны в сторону.

— Я же предупреждал, что у меня нет лишнего времени! — с этими словами Монк взял правой рукой хозяина дома за горло, рывком выдернул лёгкое старческое тело, из кресла, чуть приподнял в воздух, приблизив лицо Канта почти вплотную к своему, и продолжил фразу: — И не надо тратить его попусту. Спрашиваю ещё раз: где то, что принадлежит мне?

От седого человека, с неестественно бледным лицом, исходила какая-то необъяснимая, почти ощутимая физически волна мощи, ненависти и злобы. Рафт, оказавшись на расстоянии менее чем в ладонь от пугающих его до дрожи в коленках и одновременно притягивающих глаз, не выдержал. Он больше совсем не мог контролировать свои чувства. Ужас, до этого неимоверным усилием воли сдерживаемый где-то внутри, в области живота, вырвался наружу, охватывая смертельным холодом все внутренности. Когда-то, в далёкой молодости, ему не раз приходилось участвовать в жестоких уличных драках, резаться один на один с соперниками и конкурентами или размахивать клинком в общих массовых свалках. Ситуации случались разные, зачастую по-настоящему смертельно опасные. Но никогда до этого момента, он не испытывал такого животного страха. Порядком измотанное за долгие годы отнюдь не спокойной жизни старое сердце не выдержало. Один из самых опасных людей преступного мира, во втором по величине городе королевства умер от дикого испуга, предварительно отметив свободные домашние штаны из светлой ткани внушительным пятном в районе промежности.

Не ожидавший подобного исхода Монк, брезгливо поморщившись, отшвырнул обмякшее тело обратно в мягкое кресло. Мгновенье поразмыслив, он шагнул к, всё так же раскинувшемуся без сознания на полу, племяннику только что почившего главаря. На чувствительный тычок в рёбра носком сапога, тот отреагировал тихим стоном — мычанием, но закрытое веко так и не разомкнул. Пришлось убийце опуститься рядом на корточки и хорошенько встряхнув, отвесить пару не сильных, хотя и довольно ощутимых пощёчин. Только тогда лежащий разлепил единственный здоровой глаз и, в первый момент непонимающе уставился на человека выпрямляющегося возле себя. Постепенно, по мере того как приходили воспоминания о произошедшем и взгляд принимал осмысленное выражение его физиономия искажалась от нахлынувшего ужаса, очень сходного с тем, что испытывал перед смертью Рафт. Монк успел натянуть свой глубокий капюшон, поэтому лица убийцы Лос разглядеть не мог, только расплывчатое белое пятно в сумраке отбрасываемом плотной тканью, но так же как дядя отчётливо ощущал исходящую от стоящего над ним человека безжалостную злобу и неумолимую жестокость. Быстро повернув голову в сторону кресла, одноглазый наткнулся взглядом на развалившегося в нём Канта. Нелепая поза и уже успевший остекленеть взор не оставляли сомнений в том, что вожак мёртв. Лоса невольно передёрнуло. Всё происходящие казалось каким-то диким, нереальным кошмаром. Внимательно наблюдавший за ним Монк, специально дававший своему пленнику минуту — другую прийти в себя и оценить своё незавидное положение, наконец заговорил:

— Я задал твоему главарю вопрос. Он умер, не успев ответить, тем самым дав тебе шанс. Быстро расскажешь всё, что меня интересует — будешь жить. Не захочешь… — убийца сделал короткую паузу и продолжил: — всё равно расскажешь, поверь мне на слово. Только в этом случае ты будешь умолять меня подарить тебе быструю смерть.

Первым порывом одноглазого была попытка вскочить на ноги. Похоже Монк ожидал чего-то подобного. Словно неспешным, но очень своевременным движением он наступил ногой на грудь начинающего подниматься бандита, прижимая того к полу и без всякого видимого усилия удерживая в горизонтальном положении, не обращая внимание на его отчаянные потуги скинуть с себя чужой сапог.

— Это можно понимать как отказ? — ровным голосом поинтересовался он.

Услышав эти слова, Лос вдруг обмяк, прекратив бессмысленное сопротивление. Тошнотворный страх перед стоявшим человеком, немного отступивший при виде бездыханного тела своего старшего родственника, накатил с новой силой. Одновременно пришло трезвое понимание — есть только одна возможность сохранить себе жизнь. А выжить сейчас самое главное. Потом можно будет найти этого ненормального и, не смотря на все его боевые навыки (против двух или даже трёх десятков никакая выучка не поможет), самого заставить просить быстрого конца. Но для этого сегодня надо уцелеть. С трудом ворочая сильно болевшей челюстью, он еле слышно прохрипел:

— Какие у меня гарантии, что ты не убьёшь меня после того как узнаешь всё что тебе нужно?

— Гарантии? — переспросил Монк, сильнее вдавливая свой каблук в грудную клетку поверженного врага, отчего тому сразу стало намного труднее дышать. — Я сейчас расписку на твоём лбу вырежу! — Холодный тон не оставлял сомнений, что ещё один подобный глупый вопрос и угроза будет приведена в действие. — У тебя есть моё слово, большего не требуется. Так ты будешь говорить сам или помочь?

Выхода не оставалось. Принимать мученические пытки, а затем умирать очень не хотелось. Лос обречённо кивнул:

— Спрашивай.

— Где моя коробка?

— На втором этаже в кабинете стальной шкаф, ключ у Рафта в кармане. Там и найдёшь свою коробку.

— Банка в ней? — со скрытым напряжением уточнил Монк.

— И банка и заодно все ценности, которые забрали у перебитых «псов».

— А что, поделить не успели?

Лос сделал вид будто закашлялся, быстро соображая как лучше ответить. Рассказывать правду о их планах подкинуть вещи охранников в «Мокрого кота», подставив тем самым конкурирующую банду, он не собирался, не смотря на жуткий страх перед возвышающимся самозваным дознавателем. Если потом этот факт всплывёт, ему всё равно не жить — переворот в преступном сообществе, без Рафта с его непререкаемым авторитетом, становился невозможен, а главари других команд подобной выходки не простят в любом случае. Можно было бы, конечно, попытаться свалить всё на старика, спросить с него теперь может только Альтар в своём чертоге, но вряд ли из этого что-нибудь получится. Никто не купится на то, что племянник вожака и первый помощник в одном лице, не принимал никакого участия в готовившемся мероприятии. Нож между рёбер обеспечен наверняка. И это ещё в лучшем случае.

— Мы не раздаём своим людям вещи, взятые на деле, — наконец начал объяснять одноглазый, перестав изображать недомогание. — Слишком велик риск погореть с приметным кольцом, браслетом, кинжалом или чем-либо подобным. Сначала добычу надо продать скупщикам краденного, пусть и подешевле реальной цены, а уже потом делить барыши. Монеты опознать невозможно.

Он не очень опасался быть пойманным на лжи, тем более что в обычных случаях так действительно и происходило. Монк и в самом деле не стал заострять внимание на этом вопросе, тут же задав следующий, ответ на который был и так очевиден:

— Зачем вообще всё это понадобилось? Мои вещи вам не нужны, взятое у «псов» то же вряд ли того стоило. Хотели меня проучить за то что обратился к вашим конкурентам?

— Угу. И чтоб другим неповадно было.

Человек в капюшоне чуть заметно кивнул.

— Именно так я и предполагал, — мгновенье поразмыслив, он продолжил: — Ну вот и всё, что я хотел узнать. Теперь только осталось решить, что делать с тобой.

— Ты же обещал сохранить мне жизнь! — Внутренне содрогаясь, напомнил Лос.

— Я всегда держу своё слово, — в свой, обычно холодный, тон Монк добавил нотку высокомерия, — и не собираюсь тебя убивать. Но совсем безнаказанным оставлять то же не годится. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем…

Олио, на нетвёрдых ногах, вышел из барака во двор и осмотрелся, пытаясь по возможности максимально сосредоточить взгляд. Продолжая сам себя накручивать, чему немало способствовала лошадиная доза крепчайшего самогона, которую он поглотил в течении второй половины дня и начала ночи, крепыш целенаправленно направился ко входу в хозяйский дом. Самому ему казалось, что его поступь тверда и уверенна, как и полагается тому, кто принял какое-то важное решение, которое теперь же, немедля, собирается воплотить в жизнь. На самом деле бедолагу сильно штормило, мотая из стороны в сторону, и несколько шагов до крыльца заняли у него вдвое больше времени, чем обычно.

Вообще, увидеть гнома, которому хватило терпения и настойчивости нализаться до такого состояния было большой редкостью — представители Подгорного Королевства всегда славились завидной стойкостью к воздействию спиртного. Даже напиваясь во время своих многочисленных народных праздников и, время от времени, устраивая дебоши в кабаках, заканчивающееся, как правило кулачными потасовками, они, в подавляющем большинстве сохраняли способность крепко стоять на ногах. На беду своим оппонентам или городским стражникам.

— «Я им всё сейчас выскажу! — не в первый раз мысленно пообещал неизвестно кому Олио, стараясь шагать по прямой и не позволять непонятной, неведомой силе сносить его в сторону. — Я им сейчас всё по полочкам раскладу, что про них думаю и мыслю! И про то что ухожу — тоже скажу! Вот прямо сейчас собираюсь и сваливаю. И пусть только попробуют мне чего-нибудь сделать! Хоть я и неправильный гном, а за меня весь наш квартал как один встанет, родичи всё-таки! Мы им покажем, как малолетним беспомощным пацанам горло резать! Камня на камне от их вертепа не оставим! Стоп! А где караульные? — Немного запоздало, уже подойдя к крыльцу, удивился он отсутствию стажи во дворе. И тут же сам нашёл объяснение: — Конечно! Забились куда-нибудь и дрыхнут. С совестью и ответственностью тут у всех явно не густо!»

Грузно опираясь на высокие деревянные перила, гном одолел ступеньки и решительно, без стука распахнув тяжёлую дверь, переступил порог. Его немного удивило, что у входа, так же как во дворе, не было охраны, хотя как он уже знал, здесь постоянно дежурили два человека. Будь он не так сильно пьян, это не просто удивило бы, а скорее насторожило, ведь приближенные Рафта, несшие службу внутри дома, в большинстве раньше служили в армии или наёмничали и о дисциплине знали не понаслышке, в отличие от рядовых бандитов, набираемых без особого разбора. Недаром старшие на любые дела назначались почти всегда из числа «домашних». Но в теперешнем состоянии Олио лишь слегка изумился не наткнувшись сразу, как ожидал, на стражу, и только пожав плечами отправился дальше. Сделав несколько шагов по хорошо освещённому коридору, гном вдруг резко остановился, чудом сохранив равновесие. Возле дальней двери, ведущей если ему не изменяла память, в гостиную, наполовину вывалившись из проёма, на боку лежал человек, из спины которого торчало лезвие меча, похоже вогнанного ему в грудь сильнейшим ударом. Тряхнув головой, словно отгоняя морок, Олио снова с усилием сфокусировал взгляд на теле и убедился, что это не обман зрения, вызванный чрезмерным количеством выпитого. Значительная часть хмеля тут же, как по волшебству вылетела из головы, и дальше крепыш двигался, куда меньше шатаясь чем прежде, стараясь ступать как можно бесшумнее, что не составляло большого труда, учитывая толстый ковёр на полу. Странно, но мысль вернуться в барак и поднять тревогу, даже не шевельнулась в ещё порядком затуманенных мозгах. По мере приближения, из комнаты стал слышен негромкий гул голосов, а ещё через несколько шагов уже можно было разобрать слова и фразы.

— Ну вот и всё, что я хотел узнать, — гном мог поклясться, что этот холодный голос он слышит впервые. — Теперь только осталось решить что делать с тобой.

— Ты обещал сохранить мне жизнь!

Это точно произнёс Лос, хотя выговор у него был какой-то странный, будто слова давались ему с трудом.

— Я всегда держу своё слово, — чуть надменно ответил незнакомец, — и не собираюсь тебя убивать. Но совсем безнаказанным оставлять то же не годиться. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.

Послышался приглушённый звук удара и короткий вскрик одноглазого. Затем донеслись несколько шагов, хорошо различимых на дорогом паркете и всё стихло. Как раз в этот момент Олио, стараясь не наступить в тёмно красную лужу, образовавшуюся вокруг человека проткнутого мечом, наконец добравшись до открытой двери, осторожно заглянул внутрь комнаты.

От увиденного комок, подступивший к горлу ещё при виде первого мёртвого тела, моментально разросся до непереносимых размеров. Трупы, развалившиеся в неестественных, нелепых позах, огромное количество крови, словно дымящиеся внутренности великана Коха, которые он так и не смог удержать в широкой резанной ране, безголовое туловище недалеко от входа и сама голова, откатившаяся немного в сторону. На какой-то миг потрясённому гному показалось, что расширенные в предсмертном понимании неизбежного конца, глаза, смотрят прямо ему в лицо.

Совершенно непривычного к подобным ужасным зрелищам гнома, жуткий спазм заставил сложиться пополам, при этом его невольно занесло вперёд, и Олио вынужден был переступить ногами, что бы не упасть, оказавшись в середине дверного проёма. Самогон и нехитрая закуска, не удержавшись в утробе, мощной струёй хлынули на пол. Высокий человек в капюшоне, стоявший возле горящего камина, в нескольких шагах от распростёртого без движения тела Лоса, среагировал мгновенно. Кочерга, которую он раскаливал над пламенем, просунув между прутьев кованной решетки, молниеносно сорвалась с его руки, точным броском отправленная в сторону блюющего крепыша. Тяжёлый чугунный снаряд, несколько раз перевернувшись в воздухе, угодил тому точно в голову. Резко крутанувшись вокруг своей оси, Олио рухнул как подкошенный поперёк трупа бандита, насквозь пронзённого мечом.

Монк замер, ожидая услышать звуки поднявшейся тревоги. Но единственными нарушителями тишины были поленья, потрескивающие в камине. Ещё немного постояв, убийца направился к двум лежащим крест-накрест телам, стараясь по возможности не наступать в тёмные, липкие лужи на полу. Весь затылок гнома был залит, продолжающей прибывать, кровью.

Зайдя с удобной стороны, человек в капюшоне выдернул из тела «домашнего» свой меч, затем, подобрав кочергу, вернулся обратно в комнату. Хотя время уже ощутимо поджимало, оставлять начатое дело незаконченным он не собирался.

Олио с трудом разлепил веки. В голове пульсировала жуткая боль, как будто кто-то внутри черепа безостановочно, с завидным усердием, долбил по мозгам увесистой кувалдой. Перед глазами всё плыло, к горлу подкатила противная тошнота. Ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы скатиться с тела «домашнего», поперёк которого он лежал в довольно неудобной позе. Прошла ещё почти целая минута, пока зрение не начало понемногу проясняться от красноватого тумана, плотной пеленой окутавшего окружающие предметы. Жуткая картина, открывшаяся взору, сразу заставила вспомнить события, предшествующие тяжёлому удару, погрузившему его в беспамятство. С того места, где он находился было видно почти всю гостиную. Трупов, за то время, что гном провёл в отключке, не убавилось, а вот тёмные пятна на полу заметно увеличились в размерах. Тут в сознании всплыл размытый образ человека, единственного, кто находился в тот момент в комнате на ногах и Олио поспешно завертел головой, на какое-то мгновение забыв даже о разрывающихся от боли висках и затылке. К немалому облегчению, незнакомца поблизости не наблюдалось. Чем тот так ловко в него запустил, гном разглядеть не успел, боковым зрением уловив только что-то чёрное, мелькнувшее в воздухе, прежде чем всё накрыл непроглядный мрак.

Осторожно проведя рукой по затылку, крепыш ощутил липкую влагу, обильно залившую жёсткие волосы. Под ними, продолжая аккуратно перебирать пальцами, почти у самой макушки, он наткнулся на широкую, хотя и не очень глубокую, рваную рану. Конечно, в данный момент Олио даже представить себе не мог, насколько ему повезло — чугунная кочерга, вместо того что бы основательно проломить череп, упокоив навек незадачливого подданного Подземного Королевства, только рассекла кожу и он отделался лишь лёгким сотрясением мозга. При этом кровь, щедро хлынувшая из раны, создала у убийцы полное впечатление, что ненужный свидетель уже никогда не поднимется на ноги.

Но пока гном о таких вещах не задумывался, и уж тем более, вряд ли согласился бы, начни его кто-нибудь уверять, будто этим вечером ему сопутствовала удача. Сейчас одна единственная связанная мысль пробивалась сквозь всё продолжающийся грохот в голове: «отсюда надо убираться как можно быстрее и как можно дальше!». На мгновение в уме мелькнуло соображение, позвать людей из барака охраны. Мелькнуло, и сразу было вытеснено жутким, животным желанием бежать со всех ног от этого кошмара. Но выполнить это оказалось совсем не просто. В том смысле, что не о каком «бежать» вообще не могло быть и речи. Когда Олио попробовал спешно подняться, пол, стены, потолок одновременно так резко заходили ходуном, и он тут же вынужден был опуститься обратно на пятую точку. При этом раздалось негромкое хлюпанье. Только теперь гном обратил внимание, что последние несколько минут, совершенно не ощущая промокших насквозь штанов, провёл в луже крови того мертвеца, поперёк которого до этого валялся. Как ни странно, в данный момент это открытие не произвело на него ровным счётом никакого впечатление, по всей вероятности непреодолимое стремление поскорее убраться отсюда напрочь вытеснило все остальные чувства и эмоции. Крепыш лишь на несколько секунд прикрыл глаза, собираясь с силами и снова начал вставать, на этот раз гораздо медленнее и осторожнее. Эта попытка увенчалась успехом, не смотря на то, что всё вокруг продолжало шататься и раскачиваться. На не твёрдых ногах, тяжело опираясь о стену, Олио двинулся к выходу, с большим трудом сохраняя равновесие. На свежем воздухе немного полегчало. Двор он пересёк, уже шагая гораздо быстрее и увереннее без всякой опоры, так никого и не встретив.