Эльф под горой

ГЛАВА 14. ВАГАРДА. ГУРИЯ, НА ПУТИ В ШТОСТОЛЬ

Осёл тянул вещи медленно, уступая в скорости даже Сабату. Стоит сказать, мало того, что магигонец обманул меня с лошадью, так ещё умудрился подсунуть старого осла, зато хотя бы послушного. Однако же два тюка пришлось с животины снять, и теперь я всю дорогу наблюдала, как старый нянь пытался перехватить ношу у Нарона.

— Сабат, да прекрати ты уже! — не выдержала я, — пусть сам несёт, он здоровый крепкий мужчина! — нянь посмотрел на меня с таким негодованием, будто только что получил совет от дерева. — Я так поняла, ты этим взглядом сказал то, что я тебе про азагуров болтать запретила? — хохотнула я, старик отвернулся, но всё-таки ненадолго оставил попытки.

Но со здоровым и крепким это я преувеличила, как оказалось. Через три часа ходу остроухий принц уже тащился медленнее осла, пришлось сделать привал:

— Такими темпами в Серый лес мы через год придём, — бурчала я, не особо заботясь о громкости своих упреков, мои спутники сидели у сосны и усиленно делали вид, что меня не слышали. — Нарон, если согласен приплатить мне чутка сверху, я соглашусь тебя потренировать, как тебе?

— Не называй его по настоящему имени, ты подвергаешь его опасности! — злился старик, хотя прежде о таком мы не договаривались, — и нет, идея твоя плоха всё по той же причине!

— Замечательная идея, Сабат, ты чего, — откликнулся принц, — ты же видел, как она с мечом управляется! — я довольно улыбнулась, подзаработать побольше было приятно, к тому же, мне было зверски скучно на привалах.

— Но господин, — несмело возразил старик, — вдруг что-то случится, тут нет деревянных мечей для тренировки!

— Именно поэтому драться он будет лучше, — заметила я, рассматривая свои ногти и думая, как бы их вычистить ножом.

— А если ты его поранишь! — воскликнул Сабат.

— Ты полечишь, — ковыряя ноготь острием, предложила я.

— Действительно, Сабат, ты же меня запросто поправишь, — загорелся идеей принц.

— Не запросто! — разошелся нянь, — Ты должен дорожить собой и беречься, а не драться с азагуром с десятилетним опытом в гвардии!

— Четырнадцатилетним, — поправила я.

— Вот именно! — злился старик, — думай о своем народе, а не о том, как впечатлить девку!

— Так он думает, как меня впечатлить? — хохотнула я, оторвавшись от ногтей и желая вдоволь поиздеваться, как вдруг Нарон вскочил и словно ошпаренный покинул нашу компанию. — Чего это он? — тихо спросила я, глядя, как бодро ушастый спешит в лес.

Сабат только гневно посмотрел на меня и ничего не пояснив, побежал догонять господина. Шутить с остроухими, к сожалению, тоже не получалось.

Именно поэтому наше путешествие было для меня такой томительной мукой: остроухие были настолько серьёзными, что скрипели на зубах, словно кислое яблоко. Пришлось в одиночку собирать разгруженного ишака, взваливать оставшиеся тюки на плечи и догонять распсиховавшегося принца и его няньку, что теперь шли впереди и о чем-то тихо переговаривались. Я шла поодаль и жалела чудовищно, что когда-то давно сбегала с занятий пением, оплачиваемых мадам Гризо, и так и не научилась петь мелодичней вороны. Было бы здорово сейчас погорланить какую-нибудь скабрезную песенку вроде «верной Люсильды».

— Отдай, ты устала, — вдруг раздалось справа, бесшумность остроухих скоро точно доведёт меня до инфаркта, рядом очутился Нарон.

— Чтоб твой нянька опять глазами во мне дыру пилил? — спросила я, эти их разборки уже порядком поднадоели.

— Нет, он будет молчать, мы поговорили, и я хочу, чтобы ты меня подучила с мечами, — оправдывался принц, всё же забрав у меня тюки.

— Приказал ему что ли? — поинтересовался я скептично.

— Да, — к удивлению, я попала в точку. — Он мой подданный и иногда забывается, потому что помнит меня ребёнком.

— Ты Сабату приказал, и он послушал?.. — удивлялась я, но увидев лицо старика поняла, что это чистая правда.

— Все из-за тебя, азагур, — тихо прошипел старик, едва Нарон пошёл чуть вперёд, — и не называй его по имени, пока не погубила окончательно!

«Да что ж за жизнь такая! — возмущалась я про себя, — Если ты родился чуть крепче и жёстче, так непременно должен всё губить, по крайней мере, ваши нежные соседи будут так считать и ещё песенки сочинять!»

На ночлег мы остановились у леса, на опушке. Поблизости текла небольшая река, а ещё чуть дальше пролегала дорога. С размытыми ямами, разбитой колеёй и мусоркой вместо обочины — именно такие дороги и запомнились мне в Гурии в тот день, когда отец увозил меня в Аландис.

На следующее утро я думала направиться по ней в Штостоль, чтобы добыть еды и просто поразвлечься, пока окончательно не умерла от скуки. Расставив небольшой шатер для принца, старик собирал корешки, чтобы приготовить ему горячую еду, а я, как обычно отправилась за ужином в лес. Раздобыв двух лягушек, насадила их на ветки и положила к огню, Сабат усиленно делал вид, что меня не существует, а принц чувствовал себя виноватым перед стариком. Обстановка была просто невыносимой:

— Как мне Нарона называть, может, Пит? — затеяла какой-никакой разговор я.

— Слишком людское, фальшиво, — отозвался нянь.

— Да из эльфов я никого не знаю, — ответила я, но тут же добавила, — хотя нет, Мирааль.

— Мирааль? Красивое имя, — отозвался Нарон, подбросив веток, — а кто он был?

— Да так, — отмахнулась я, — завсегдатай в доме Гризо, жуткий извращенец, все девчонки его боялись.

— Мне больше нравиться Дананир! — выпалил принц и я засмеялась.

— Точно не Мирааль? Тебе же понравилось, — подшучивала я, заставляя Нарона смущаться. — Ладно, Дананир, но, если передумаешь… — вновь захохотала я, и на этот раз не выдержал даже старик, тихо посмеиваясь над юношей.

Потренировавшись немного с Нароном, вернулась к огню — первая половина ночи сегодня была моей. Эльфы отправились спать, я сидела, очищая поджарившихся лягушек от шкурки и внутренностей. Как оказалось, зря я поленилась и не вынула их сразу, потому, так и без того крошка мяса теперь была испорчена на брюшке. Все же запихала горькие кусочки, быстро сглотнув, как вдруг вдалеке раздались шаги, кто-то приближался к нам с подветренной стороны. Схватила меч и встала, принюхавшись. Шли по ветру, курили какую-то дрянь, громко говорили и хоть я не разбирала слов, «гости» таиться не думали. Лес был лысый, почти без кустов, спрятаться можно было разве что за деревьями, что в тут были не слишком толстыми. Подбежав к шатру, предупредила Сабата, старик растолкал Нарона, я велела сидеть тихо, и, если что бежать. Старика план вполне устроил:

— Есть кто? — громко окликнул мужчина, направляясь к костру из леса.

Я запахнула полы шатра, крепче сжав рукоять, обернулась:

— Допустим, есть, — отозвалась я, осматривая незнакомцев.

Ко мне подошли трое: клыкастый орк и два азагура. Один, с косую сажень в плечах, здоровенный небритый детина и заговорил со мной.

— Можно погреться? Мы в Штостоль идем, учуяли огонёк, не против? — спросил здоровяк, его спутники послушно стояли за спиной, не спуская глаз и не разжимая рукояти, я осматривала их.

Здоровяк был хорошо одет: отлично скроенный по фигуре кожаный плащ до колен, бархатная рубаха под низом, приличного вида штаны и замечательные новые сапоги. Взглянув на них, я с сожалением опустила взгляд на лапти на своих ногах — солдатские сапоги я потеряла в болоте.

— Да расслабься, ты, красавица, — улыбнулся мужчина, заметив, как я держу рукоятку.

Как ни странно, из его уст «красавица» прозвучало не с издёвкой.

— Не тронет тебя никто, обещаю.

Спровадить трёх мужчин, один из которых азагур, ростом едва ли не вполовину выше и здоровее меня представлялось едва ли возможным, напади они и мне конец. Выбора не оставалось, расслабив руку, постаралась казаться спокойной:

— Ну, если только погреться, то можно, — ответила я, всё ещё осматривая прибывших.

Второй азагур был одет попроще, как и орк, тот вообще вонял, и я отсела от него по ветру, чтобы не прикрывать нос прямо при нем. Мужчины подтянули к огню два бревна и, сбросив тяжелые сумки с плеч, уселись у огня.

— Я Маран, — протянул руки здоровяк и как полагалось, вложив в обе ладони мою, потряс в приветствии.

— Виги, — выдала я имечко из своего прошлого, — вдруг, Вагарду ищет гвардия?

— Ты в лесу одна что ли? — простодушно спросил Маран, я напряглась.

— Зависит от вашего поведения, — уклонилась я, эльфы в шатре по-прежнему сидели тихо.

Мужчины засмеялись, мое чутьё пока не спешило спать. Но вот здоровяк приказал клыкастому собрать веток побольше и достал из мешка сверток с хорошими ломтями мяса, предложив мне. Есть я, конечно же не спешила, но кусок взяла, поглядывая на гостей.

— Ты есть что ли боишься? — заметил Маран, уж очень он был наблюдателен, для такого улыбчивого с виду малого.

— Не хочется корчиться, знаешь ли, — попыталась улыбнуться в ответ, хотя вряд ли вышло непринужденно.

— Да перестань, хотел бы убить, как цыпленку бы шейку скрутил, — хохотнул Маран, показательно откусывая мясо.

— Далеко не факт, — пробубнила я, немного расслабившись.

— Попробуем? — предложил мужчина.

— Если не боишься, — приняла вызов я.

Мужчины засмеялись, здоровяк встал, обнажив меч, я не отставала. Под общий смех и улюлюканье, мы принялись драться, конечно же, лишь в половину силы, просто для потехи. Маран был тяжелее и резче, я быстрее. Уворачиваясь и отпрыгивая, как птичка от кошки я скакала по поляне, пытаясь не только не попасться, но и попасть, противник был хорош, было до жути весело. Я попала в его икру, порезав штанину, Маран извернулся, больно шлепнув меня плоской стороной меча по спине, отпрыгнула в сторону, Маран сделал выпад, резко сменив ход, я попыталась подставить подножку, но вдруг оказалась в ручищах и над землей. Смеясь, соперник буквально вытряс из рук меч и вернул меня на землю:

— Молодец, цыпленок, — сказал мужчина, — шейку сломал бы не сразу.

— Особенно с перебитыми сухожилиями на ноге, — напомнила я про легкую царапину, которая могла быть куда глубже.

Смеясь, мы вернулись к огню, напряжение между нами исчезло. Как вдруг в свете пламени увидела Нарониэля, что смотрел на нас из-за дерева, держа наготове меч. Остроухий был взволнован и кажется, зол. Я сделала ему знак, попросив выйти к огню, чтобы мы не показались ещё более подозрительными нашим знакомым:

— Это Дананир, мы тоже идем в Штостоль, — представила я осторожно вышедшего к свету эльфа.

— По делу или так идёте? — поинтересовался Маран, протягивая Нарону кусок мяса, эльф отказался, продолжая пялиться на меня как-то странно.

— Мне платят, я вопросов не задаю, — постаралась выкрутиться я, — у них с отцом какие-то там дела, а я не любопытная.

— Понятно, мы тоже по делу, — ответил собеседник, — тащимся от самого Мадиса. Слыхала про северо-восточную Гурию?

— А что там? — спросила я.

— Неделю назад на границе целая деревня пропала, за одну ночь — ни одного жителя, как сквозь землю провалились, — поведал Маран, — иду с ребятами проведать.

— Это точно? — немного усомнившись, уточнила я.

— Вполне, красавица, — подтвердил Маран, — ты что ли в Гурии давно не была?

— Ну да, месяц почти ходим, дела, — улыбнулась я.

Дальше беседа потекла о том, о сём. Я теперь осторожнее была с вопросами, хоть новые знакомые и не вызывали сильного подозрения, особо болтать не следовало, особенно о том, что в Гурии я не была уж как двадцать четыре года. Потому, хоть мой контракт и подходил к концу, однако по факту ещё не закончился. Так что пребывание за пределами Аландиса ни что иное, как побег, а это ох как плохо сказывается даже на почти окончившихся контрактах. Капитан второй гвардии тот ещё урод, и, если вдруг меня отыщут, сомневаться не приходилось, что в таком случае я отработаю ещё лет десять. Однако после рассказа Близира о болоте меня не кинутся искать, так что моя судьба зависела лишь от моего языка, и его давно пора было научиться прикусывать.

Больше за тот вечер лишнего я не болтала, больше слушала байки, что травили новые знакомые, и тихо жевала их угощения. Поесть вдоволь было уж очень замечательно.

Ночь прошла спокойно, а утром Маран предложил вместе идти в город, и я согласилась. Ведь в лесах Гурии подчас заседали разбойничьи банды — работать азагуры не любили, — а в новой компании на нас вряд ли нападут. Сабат отозвал меня в сторонку и отчитал как маленькую, за то, что согласилась составить компанию в Штостоль Марану, однако мы быстро собрались и отправились в путь вшестером.

Дорога, что вела в западный город, была уродливой. Теперь, когда с осенних деревьев осыпались листья, идти по ней и вовсе было тоскливо. Разбитая телегами колея с донельзя большими ямами, обочина с мусором и трупы, что прямо и гнили у дороги — никому тут не было дело до порядка. За четырнадцать лет службы в гвардии я объездила весь Аландис, побывав и в богатой столице, и в самых глухих деревнях, но никогда там я не видела таких дорог, грязных и заброшенных. Смертные гораздо лучше следили за своими землями, за домами и животными, свои короткие жизни они старались прожить в достатке и красоте, за это они мне и нравились. В Гурии же никто ничего не хотел, большинство проживало на грошовое содержание Бариона, прогуливая его в первые пару дней, а затем неделями голодая, кто-то ходил в качестве наёмников по всему Дарону и соглашался на самую бросовую работу, а кто-то сидел в лесах, промышляя разбоем.

С тоской вспомнилось детство, как голодала, как умирала и вновь возрождалась, и вновь умирала. Как вечно кружилась голова, как мёрзло слабое тело и как чернело в глазах. И так пока пьянчуга-отец не раскошеливался на какую-нибудь еду для меня. Матери я не помнила, отец твердил, поколачивая меня, что проклятая шлюха от него сбежала, и, в общем-то, я её понимала. Только попав в Асестим, я узнала, что оказывается, детство бывает другим. И хоть бордель вряд ли можно назвать раем, и навидалась я там немало, все же это было лучше, чем расти в Гурии.

Шли довольно быстро, впереди были мужчины, чуть погодя мы с остроухими. Я поглядывала на деревеньки, что изредка открывались с дороги и искала свою, мы ведь как раз жили на пути от Штостоля в Асестим, но никак не могла вспомнить, где именно. Серые, покосившиеся домики с крышами, что от времени ползли к земле, смотрели на нас пустыми окнами, ни забора вокруг, ни какой-нибудь живности, ничего. Только ветер, воющий в грязных закоулках, и оборванные босые дети, что провожали голодными глазами всех встречных. Я не выдержала, остановившись, отдала тощему мальчишке свое шерстяное одеяло, Нарон, заметив это, угостил ребёнка остатками окорока:

— Тебе грустно? — спросил эльф, взглянув на меня, до чего же остроухие любили копаться.

Вот еще! — отмахнулась я, прибавив шагу.

К вечеру нас встретил город. Двух и трехэтажные каменные дома, выложенные из грубых, неотёсанных камней, с замшелыми старыми крышами, были ненамного красивее деревенских развалюх, да и порядка на грязных улицах было не больше. Переступив через кого-то, то ли спьяну валявшегося под ногами, то ли того хуже, Маран сказал:

— Мы останавливаемся на ночь в трактире, хозяина я знаю, если хотите, вас тоже устрою подешевле.

Взглянув на Сабата, зло нахмурившего брови и притом не имевшего и сартина за душой на кров и еду, я согласилась. Серые стены трактира были неопрятны и давно не крашены. Деревянная дверь криво держались на петлях, но всё же выстояла перед атакой местных пьянчуг: сцепившись в яростной схватке двое врезались в двери, вывалившись на улицу продолжили друг друга мотать и душить. Весёлая толпа выскочила на улицу вслед за дерущимися, подбадривая улюлюканьем бойцов.

Кто-то из доброй публики снабдил одного пьянчугу ножом, второй уворачивался и отпрыгивал, оба едва ли стойко держались на ногах. Выпад, и оба поскользнувшись, рухнули в грязь, нож был потерян, как и пыл сражения. Драчуны пытались встать в глубокой луже, вновь поскальзывались и падали, публика гоготала, швыряя сартины в лужу, пьянчуги проворно копошились, пытались достать монеты, ещё больше потешая народ. Маран открыл дверь, пропуская нас в трактир. Внутри было так же неопрятно, как и снаружи, в давно нечищеные деревянные столы были воткнуты ножи — местная публика любила хвастать оружием. Единственным достоинством можно было считать самый свежий воздух в кабаке из всех, когда-либо мне встречавшихся. Окна в заведении были распахнуты настежь, ведь все присутствующие здесь чуяли запахи так же, как я.

Пришлось заплатить за наши покои из собственных запасов, пусть две комнаты под крышей были действительно уродливы, а низкий потолок грозил расшибить голову — это было лучше ночи в лесу Гурии. Маран, постоянно глазевший на меня, великодушно пригласил всех на ужин, и я прекрасно знала, на что он рассчитывает.

Дородная официантка быстро оповестила нас о блюдах, заведение подавало всего три кушанья, список выпивки был пообширнее. Женщина перечисляла напитки, как вдруг кто-то толкнул её, мгновенно развернувшись, официантка отшвырнула мужчину, с такой силой, что тот впечатался в стену, похоже, годы работы здесь поставили её удар не хуже гвардии. Тут же началась новая драка, за соседним столом что-то не поделили, официантка на миг отвлеклась, с любопытством оглядев драчунов:

— Уши, уши! — кричал какой-то азагур, остервенело размахивая сартом над дерущимися.

Один повалил соперника, размахнувшись, ударил в грудь, публика в трактире попивала пиво, осматривая представление и делала ставку-другую на исход. Схватив оппонента загрудки, мужчина швырнул его, секунда и прямо на наш стол приземлилось тело:

— А ещё есть эльское вино и медовуха, — закончила перечисление официантка, осматривая тело на нашем столе.

Из груди потерпевшего торчала рукоятка ножа.

— Хорошо, еду не принесла, — заметила женщина, — сгрузите его там, пусть очухается, — сказала она, указав рукой направление.

— Это остроухий, — скептично заметил Маран.

— Или не очухается, — поправилась официантка. — Так чего будете?

— Эльского принесите всем, рагу и рёбер, — заказал Маран.

Эльфа оттащили в угол, сгрузив под барной стойкой с ещё двумя телами, официантка отерла стол и поставила тарелки. К смерти здесь относились преспокойнейшим образом.

Старик хоть и был недоволен, однако бесплатная миска рагу и рёбра от этого хуже не стали, зловредный маг от еды не отказался, бодро работая ложкой. Не ел только Нарон, он вообще всю дорогу выглядел каким-то странным и напряженным, но я махнула рукой на остроухих, их компания мне уже поднадоела, хотелось развлечься. К тому же мужчины у меня не было почти месяц, потому я сидела, потягивая вино и отвечала на шутки Марана:

— Куда потом двинешь, Виги? От Штостоля? — поинтересовался азагур, уже в третий раз подливая мне вина.

— Окончу контракт с господами и через месяц думаю поискать счастье в Аландисе, — призналась я.

— Приходи искать счастье в Мадис, — шутливо предложил мужчина, — у меня там дом и две женщины, но азагура среди них ни одной, — пожирал меня глазами Маран, я рассмеялась.

— Какое щедрое предложение, — сквозь смех, ответила я, — кто знает, может и загляну, — наши глаза встретились, искры так и летали.

Вдруг звякнула тарелка, неуклюжий Нарон уронил посуду на пол, я наклонилась, чтобы поднять её, как остроухий крепко вцепился в мою руку:

— Выйдем, надо поговорить, — сверкнул глазами эльф, я опешила, но послушалась.

Извинившись, мы вышли на воздух, Сабат было тоже поднялся, но принц дал ему знак остаться. Едва захлопнулась дверь, Нарониэль ухватил меня за локоть и оттащил в сторону:

— Что случилось? — недоумевала я.

— Ты хоть понимаешь, зачем он тебя поит? — выдал принц, буравя меня взглядом.

— Что? — и поняв, что он серьёзно, громко захохотала, — о, милый мальчик, я прекрасно понимаю, — едва не икая от смеха, пробормотала я.

Эльф выглядел до того злым, что я не могла остановиться, глядя на него, вновь надрывалась от хохота. Неожиданно Нарон схватил меня с такой силой, которую в нём не подозревала, и вцепился в мои губы, страстно целуя. Я вмиг перестала смеяться, удивленно уставившись на парня:

— Ты зачем…

— Раз всё понимаешь, ничего не спрашивай, — перебил Нарон, грудь его вздымалась, бледная кожа зарумянилась. — Шли к мраку этого грубияна, я покажу тебе, что значит мужчина.

— Ты? — хохотнула я, — отправляйся спать, сладкий. — Посоветовала я, вернувшись в трактир.

Парнишка вошел чуть позже, не глядя на меня, тут же подозвал Сабата и поспешил наверх. К сожалению, мои надежды тоже провалились, Маран, что сначала флиртовал и даже оставил мне свой адрес, перебрал и теперь клевал носом, зависнув над столом. Махнув на него рукой, отправилась спать, настроение было испорчено. Развязав доспехи, — гвардейская амуниция состояла из кожаных пластин и шнурков, — сбросила нижнюю рубаху и легла в кровать. Сон никак не шёл, я думала о проклятом поцелуе мальчишки, и злилась на Марана. Неожиданно раздался стук в дверь. Сжав в руке нож, подошла к выходу — в таком-то местечке можно было ожидать чего угодно:

— Кто там? — спросила я, но мне не ответили.

Сменила нож на меч и щелкнула задвижкой:

— Тьфу ты, — выдохнула я, на пороге стоял Нарониэль, — чего тебе? — не говоря ни слова, эльф сделал шаг в мою комнату.

Я смотрела, как парнишка закрывал дверь, и рассуждала с любопытством хищника, что же будет делать мышка в моих лапах. Эльф прижался спиной к двери, в полумраке его серые глаза блестели и вовсе походили на куски хрусталя. Грудь вздымалась, он не сводил с меня взгляд, опасаясь сделать шаг навстречу:

— Может, тебе лучше сбежать? — улыбнулась я, кивая на дверь.

— Нет, — прошептал Нарониэль, и оторвавшись от двери, шагнул ко мне, — у меня никогда не было… — он замолчал на полуслове, опустив глаза.

— Женщины? — хохотнула я, — это заметно.

— Поцелуй меня, — вдруг попросил принц, твердо взглянув в мои глаза, я с улыбкой подалась вперёд.

— Как? — прошептала ему в губы я, лишь едва задев их, — так? — нежно провела языком по его приоткрытым губам, — или так? — и мой поцелуй стал настойчивей.

— Как захочешь, — задыхаясь, прошептал юноша.

Руки уже забрались под его одежду, а горячие поцелуи срывали тихие стоны с мягких губ, Нарон был так опьяняюще молод и возбужден, что я не смогла остановиться. Сбросив одежду, мы приникли друг к другу. Провела ладонью по белым волосам, что струились меж пальцев, будто лунный свет, и впилась в полуоткрытые губы. Юноша таял, словно мягкий воск, подаваясь мне навстречу, жаждал моих прикосновений. Нежно обнял меня, уложил на спину и вошел, тут же застонав. Медленно и осторожно двигаясь, эльф осыпал мое тело поцелуями, возбуждение росло, словно голодный зверь, которого раздразнили крошечным кусочком пищи. Не выдержав, взяла инициативу и села сверху. Грубо толкая бедрами, доводила сладкого мальчишку до стона и резко останавливалась на самом пике, заставляя его сжимать меня и умолять о продолжении. Он же соглашался на любые позы, без всякого стеснения ублажая меня и делая, что угодно. Мы едва смогли остановиться к утру. В розовых бликах солнца, что всходило за крохотным окном, мы лежали рядом, лаская друг друга:

— Ты великолепна, — шептал Нарон, сминая мои губы, — просто великолепна, — я жарко отвечала на поцелуи, все еще чувствуя возбуждение.

Ни за что бы не подумала, что в этом юноше скрывалось столько страсти, мы целовались, не в силах отстраниться:

— Пора остановиться, — шептала я, вновь получая обжигающие поцелуи.

В следующую ночь, остановившись у дороги, мы сбежали в лес и всё равно не смогли оторваться друг от друга вовремя, едва не попавшись Сабату, что вышел сменить меня.