Эльвис Карлссон

3

Утром мама первым делом включает приёмник. И потом уже приёмник работает весь день, и в доме ни на минуту не стихает шум. То болтовня, то музыка.

Затем начинает подавать признаки жизни телевизор. Он стоит в столовой, а приёмник — на кухне. Посередине, в прихожей, находится телефон. Здесь мама обычно стоит и разговаривает с подругами, слева кричит радио, справа надрывается телевизор. Мама любит, чтобы со всех сторон неслись разные звуки. А вот Эльвис — нет. Он любит, когда тихо.

У мамы очень много подруг. Телефонные подруги, соседские подруги и подоконные подруги. Подоконные — это те, что болтают с мамой, стоя под окном. У большинства из них есть собаки, поэтому Эльвис иногда называет их ещё собачьими подругами.

У разных подруг — разные места для разговоров.

Соседские подруги пьют кофе на кухне. Говорят они обычно о других соседях и ещё о том, где выгоднее делать покупки.

Собачьи подруги — самые безобидные из всех — обычно стоят под окном со своими собаками. Говорят они только о собаках и ещё иногда о погоде.

Хуже всех телефонные подруги. Эти всё на свете знают; знают и то, как надо воспитывать Эльвиса.

У мамы так много огорчений. Должна же она кому-то «изливать душу».

Эльвис понимает. Это ведь из-за него у мамы столько огорчений.

Совсем не такого сына она ждала.

В столовой над радиолой висит портрет человека с густыми волнистыми чёрными волосами. Человек этот поёт. У мамы много пластинок с его песнями, и она часто их ставит. Слов в его песнях не разберёшь, потому что он поёт по-английски, зато он берёт очень высокие ноты. Иногда мама под эти песни танцует. Это когда ей весело и она вспоминает, как жила раньше, до замужества. Тогда этот певец был её кумиром. Это значит, что она им восхищалась.

Маминого кумира звали Эльвис. Вот почему сыну дали такое имя: чтобы он вырос похожим на настоящего Эльвиса, того самого, что на портрете. Только ничего из этого не вышло. Волосы у него русые, да ещё торчат во все стороны. Говорит он с хрипотцой, а петь и вовсе никогда не поёт. Вот почему мама так огорчается.

И ещё, наверно, потому, что он не девочка. Девочек гораздо интереснее наряжать, и шить можно для них всякие наряды, а кому охота обшивать мальчишку? К тому же мама сказала, что больше не хочет детей. Значит, у неё уже не будет девочки, и всё из-за того, что она родила Эльвиса. А ведь девочки послушней мальчиковой их легче воспитывать. Это все телефонные подруги говорят.

У многих людей светлые телефоны. А вот у них чёрный. Наверно, телефон оттого почернел, что мама поверяет ему уйму разных огорчений. Это самый настоящий горе-телефон.

Что правда, то правда. Эльвис — непослушный мальчик. Невыносимый и вообще никудышный. Для него самого это тоже большое горе, что он такой, хотя никому и в голову это не приходит.

Никто не понимает, почему он непослушный. А он только потому такой, что ему велят не то, что надо. Даже мама, бывает, велит не то, что бы там ни говорили телефонные подруги.

Вот, к примеру, как-то раз бабушка дала Эльвису денег на шоколадку. А он вместо этого купил затычки для ушей. Мама разозлилась не на шутку. Такой наглости они в жизни своей не видали, сказали телефонные подруги. Все решили, что Эльвис сделал это из озорства.

А ведь ему просто очень нужны были затычки. Дома всегда такой шум. Ни о чём даже спокойно не поразмыслишь. Дома это просто невозможно. Слово вставить — и то нелегко. Но это пускай. Да только не может же человек не думать.

Не будь ему так нужны затычки, он купил бы себе семян. Разве это не ясно? И затычки ему не оставили. Мама сразу же отобрала их у него.

— Ты и так никогда не слышишь, что тебе говорят, — сказала мама. — Зачем тебе затычки, ты и без того туг на ухо.

Один выход: бежать на улицу, когда хочешь покоя.

Эльвис привык к улице и полюбил её. Идёшь себе между домов, и никто к тебе не пристаёт с вопросами и всякими замечаниями. Иногда все окна чёрные, а иногда в них горит солнце. Улицы меняются от дня ко дню, от часа к часу. Вода в канавах была одна, потом стала другая, и ветер, который гнёт деревья, тоже другой. Даже самое крохотное пятнышко и то меняется. Если обходить знакомые места каждый день, заметишь это. Даже запах там и то другой.

Чего только не придумаешь, когда так вот бредёшь по улицам! Идёшь себе и идёшь, будто вот сейчас встретишь сказку. Кто знает, может, уже на углу тебя поджидает сказка…

Или, может, вон под тем деревом на другой стороне?…

Только ступишь на новую улицу, и тебе покажется, будто вдали тротуары бегут друг другу навстречу и под конец сходятся, и там, в конце улицы, всегда светло. Вот там, наверно, и ждёт тебя приключение. Там, может, начнётся настоящая жизнь.

Может, ещё не сегодня начнётся, а в другой раз. Не угадаешь когда. Но ничего, Эльвис потерпит. Он ведь терпеливый.

Все терпеливые, у кого есть свои мысли. А у Эльвиса к тому же есть своя Тайна. Как он открыл её, когда — он не помнит. Просто в один прекрасный день ему открылась Тайна. Он плохо вёл себя, и его отшлёпали, потом он опять плохо себя вёл, и его опять отшлёпали. И тогда он дал сдачи. И хотя была середина дня, его отослали спать. Спустили шторы. Заперли дверь. Чтобы в тот день он больше уже не мог встать. Он тогда был ещё совсем маленький, хотя всё-таки не совсем.

Эльвис сидел в постели. Он не плакал, но ему было очень грустно. Будто всё пусто внутри. И нечем заняться.

На улице мяукала какая-то кошка. Не Сиппан, другая. Сиппан у него тогда ещё не было.

Кошка очень громко мяукала, и пока она мяукала, прошла целая вечность, и он даже не помнит, что делал всё это время.

Потом кто-то запел под окном. Кажется, это было в тот же день, хотя тогда шёл дождь и песня звенела сквозь дождь.

И тут Эльвис открыл Тайну. Не иначе как она влетела в комнату. А может, она всегда сидела у него внутри, просто раньше он её не замечал. Тайна сидела там, где раньше была пустота. Эльвису сразу стало весело. И с тех пор Тайна всегда с ним. Он с ней не расстаётся.

Правда, он ещё не знает, в чём она. Это он ещё должен узнать. Придёт время — он узнает, спешить некуда. Так даже интересней. Он не знает, в чём Тайна. И всё же носит её в себе. Она всегда при нём.

Бывает, он подступится к ней совсем близко, ещё немного — и он ухватит её. Но Тайна — шмыг! — и нет её, опять спряталась где-то глубоко внутри. Она точно ночной огонёк. Светит ярко, но поди узнай, близко тот огонёк или далеко.

Как-то раз он попытался изобразить Тайну. А это трудно. Он же только чувствует её, но не видит.

И он не мог её нарисовать.

Тогда он взял чёрный камень и раскрасил его в разные цвета. Больше всего он намалевал красного и жёлтого, и понемногу всех остальных цветов. Потом он смастерил шкатулку и раскрасил в зелёный цвет, она оказалась как раз такого размера, как надо. Эльвис вложил камень в шкатулку и закрыл крышку. И тогда он подумал, что это похоже на его Тайну. Хотя, конечно, только похоже; Тайну его никто не сможет изобразить.

Но лучше поскорей спрятать шкатулку. Никто не должен её увидеть.

Вокруг кладбища есть еловая изгородь.

Под этой изгородью Эльвис и зарыл шкатулку.

Хитро он всё придумал. Никто ведь не обращает внимания, когда копают на кладбище. Захочется Эльвису взглянуть на шкатулку — он идёт… выкапывает её. Правда, потом он никогда не кладёт её на то же место. Всякий раз он немного перемещает тайник на каких-нибудь два-три шага. Скоро шкатулка обойдёт всё кладбище. От этой мысли вся затея кажется ещё интересней.

Хотя его Тайна — из тех, которыми надо делиться. Это великая Тайна, и она должна обойти весь мир. И пусть все узнают её. Но как это сделать? Когда сам толком не знаешь, в чём она. Ещё одно небольшое усилие, и Эльвиса осенило. Разгадка оказалась такой простой! Как только он раньше не сообразил?

Семена! Вот одна из тайн, которыми полна природа. Бывает, семена продают в магазине. Но мало кто заботится о том, чтобы семена попадали в землю и давали всходы. Люди не понимают, что такое семя. Может, для этого надо, чтобы человек открыл Тайну?

Берёшь семена и сеешь их всюду, где живут люди, которых ты уважаешь. И будто делишься с ними своей Тайной и радостью. На свете много людей, которых Эльвис уважает, пусть не со всеми из них он знаком. Но это и не обязательно.

Например, человек, который взмахом флажка отправляет поезда. Человек из железнодорожной конторы. Человек из городской экспедиции. Продавец горячих сосисок и ещё многие другие.

Вот почему Эльвис посеял так много семян вокруг станции, около здания экспедиции и у будки с горячими сосисками. И ещё в разных других местах города. Но никто из тех, для кого он посадил цветы, не должен об этом узнать. А не то не будет Тайны.

Эльвис следил за тем, чтобы все семена дали всходы. Но иногда семена не прорастали. Тогда Эльвис выкапывал в парках готовые цветы и пересаживал их поближе к дому своих друзей. Хотя это было небезопасно: трогать цветы в парках не разрешается. Ещё, чего доброго, поймает полиция. Тут нужна осторожность.

Как-то раз Эльвис чуть не попался. Но он спокойно объяснил всё полицейскому. Садовники в парках ленятся пропалывать клумбы, и цветы растут слишком густо. К тому же Эльвис брал только те цветы, которые так или иначе стоило пересадить.

Полицейский оказался славным малым. Его очень заинтересовала прополка клумб, и он согласился с Эльвисом. Он только попросил его быть поосторожней. Некоторые полицейские, сказал он, ещё недостаточно разбираются в этом деле.

Эльвис понял его. И теперь он наведывался в парк только в тех случаях, когда без этого уже никак нельзя было обойтись, да и тогда он держал ухо востро.

Как на беду, знакомый полицейский жил в доме, вокруг которого всё было залито асфальтом.

Эльвису пришлось посадить для него цветы в горшочек, который он поставил перед дверью его квартиры. Эльвис обошёл все городские парки и выбрал самую прекрасную розу. Сказать по-честному, не было никакой надобности её пересаживать, тут единственный раз в жизни Эльвис поступил наперекор своим правилам, но полицейский это заслужил. Эльвис был неспокоен за розу, но она ничего, принялась. А потом он заметил её уже в окне дома, розу было видно издалека.

Дедушка подарил Эльвису зелёную лейку. Дедушка живёт в деревне, а в семенах и цветах разбирается, может, только чуточку хуже Эльвиса. При каждой встрече они делятся опытом. Они ведь друзья.

Мама говорит, что дедушка любит «заложить за галстук». Всякий раз, приезжая в город, он привозит с собой четвертинку. Но Эльвис считает: пусть дедушка поступает как хочет. Бывает, мама прячет четвертинку от дедушки, Тогда Эльвис смотрит, куда она её прячет, а после отыскивает четвертинку и отдаёт деду. И зачем мама обращается с дедушкой, как с Эльвисом? Зря только мама боится за него. Он жил на свете, когда её самой ещё не было. Он сам умеет думать и решать за себя.

Зелёную лейку Эльвис держит в железнодорожной конторе. Там он берёт её, наполняет водой, а потом уже обходит свои посадки и поливает их. Случается, нет дождя, тогда Эльвис носится по всему городу и поливает свои цветы.

Он знает наперечёт все колонки. Во многих садах даже ещё сохранились старые. Хуже всего в самых новых кварталах, сплошь залитых асфальтом. Чтобы раздобыть воду, там приходится делать огромные концы. Но он не сдаётся. Каждый цветок вовремя получает воду.

Хорошо, что на свете так много разных цветов и каждый может выбрать себе цветок по вкусу. Люди ведь такие разные. Не всегда легко подобрать для человека цветок. Иногда долго приходится думать.

Больше всего Эльвис гордится подсолнухом — тем, что он посадил в саду у Юлии. Посадил весной, под самым её окном. Хотели ведь снести тот дом, а Юлия очень горевала. Петер тоже горевал, но они ничего не могли поделать.

Эльвис решил им помочь. С Юлией он был немножко знаком, а вот с Петером — нет, хотя он очень уважал их обоих.

Петер — это «ночной папа» Юлии. Он приходит к ним домой вечером, когда мама Юлии спешит на работу — она ведь работает в больнице, — и остаётся на всю ночь. Утром мама возвращается из больницы, а Петер уходит по своим делам, так что они никогда даже не видятся. Они ведь вовсе не муж и жена.

Так жалко было, когда хотели снести дом Юлии. Эльвис очень хотел ей помочь. А что, если посадить у дома самый большой в мире подсолнух? Может, тогда никто не решится снести дом…

И Эльвис закопал семя подсолнуха в землю, под окном Юлии. Цветок стал расти. Он рос и рос. В тот день, когда прибыл экскаватор, цветок уже был большой.

Экскаваторщик не стал ломать дом. Он и поныне цел.