Эпитома сочинения Помпея Трога «История Филиппа»

КНИГА V

Гл.1. (1) Пока афиняне в течение двух лет вели войну в Сицилии более ревностно, чем удачно, зачинщик этой войны и главный военачальник Алкивиад заочно был обвинен в Афинах в том, что он разгласил тайну мистерий Цереры, при участии в которых давался священный обет содержать в тайне все сопровождающие их обряды. (2) Алкивиад был отозван с театра военных действий на суд. Но, оттого ли, что его мучила совесть, или не снеся позора, он тайно ушел в изгнание, в Элиду. (3) Узнав, что он не только признан виновным, но, согласно религиозному обычаю, предан проклятиям всеми жрецами, он направился в Лакедемон. (4) Там он убедил лакедемонского царя без всякого повода напасть на афинян, поставленных в затруднительное положение военными неудачами в Сицилии. (5) Когда же война началась, то вся Греция разом поднялась, как будто все сбежались, чтобы потушить грозивший всем пожар: (6) вот какую ненависть навлекли на себя афиняне своей безмерной жестокостью во время своего господства. (7) Кроме того, персидский царь Дарий, помня о вражде к Афинам своих отца и деда, заключил союз с лакедемонянами через лидийского сатрапа Тиссаферна и обещал взять на себя все расходы по ведению войны. (8) Но для Дария это было лишь предлогом к заключению союза с греками: на самом же деле он опасался, как бы лакедемоняне, победив афинян, не обратили оружие против него самого. (9) Можно ли удивляться тому, что столь цветущая Афинская держава рухнула, если все силы Востока объединились против одного города? (10) И все же не без сопротивления, не без кровопролитных боев потерпели поражение афиняне, нет, они сражались до последнего человека, иногда даже оказывались победителями и, скорее можно сказать, были сражены изменчивостью судьбы, чем побеждены. (11) В начале войны от них отвернулись все, даже их союзники, как бывает всегда: на чьей стороне счастье, к тому и люди благосклонны.

Рис. Алкивиад.

Гл.2. (1) Алкивиад также проявил себя в войне, начатой против его родины, но не как рядовой воин, а как доблестный полководец. (2) А именно, получив в свое распоряжение пять кораблей, он направился в Азию и блеском своего имени (auctoritate nominis sui) побудил государства, платившие афинянам дань, к отпадению. (3) Алкивиада знали повсюду как человека, славного у себя на родине, видели также, что и в изгнании он стал не менее велик, и полагали, что не лакедемоняне переманили от афинян этого полководца, а афиняне сами уступили его лакедемонянам, и что власть его в настоящее время нисколько не меньше той, какой он пользовался ранее. (4) Но у лакедемонян талант Алкивиада возбуждал скорее зависть, чем благодарность. (5) Поэтому когда спартанские правители, видевшие в Алкивиаде своего соперника, отдали приказание тайно убить его, Алкивиад, узнав об этом от жены царя Агиса, с которой он был в связи, бежал к сатрапу царя Дария – Тиссаферну, благосклонности которого он скоро добился своей любезной услужливостью и изящным обхождением. (6) Ведь Алкивиад был в то время во цвете лет и достоинством своей осанки и в не меньшей степени красноречием выдавался даже среди афинян, (7) но он лучше умел приобретать друзей, чем сохранять их, так как на первых порах его пороки затмевались его красноречием. (8) Итак, Алкивиад стал убеждать Тиссаферна, что не следует давать такие большие суммы лакедемонянам на содержание флота (9) и что надо часть этих расходов возложить на ионян: ведь война началась именно за их освобождение, так как они ранее платили дань афинянам. (10) Не следует также, говорил Алкивиад, слишком усердно помогать лакедемонянам военными силами, ведь Тиссаферну следует помнить, что победа достанется другим, а не ему; войну же нужно поддерживать лишь настолько, чтобы она не прекратилась из-за истощения сил воюющих. (11) Ибо, пока греки враждуют между собой, царь персов будет тем, от чьего решения будут зависеть вопросы войны и мира, и тех, кого он своими силами не мог бы одолеть, он победит их собственным оружием. Если же война прекратится, то царю немедленно придется воевать с победителями (12). Поэтому Грецию следует изматывать внутренними войнами, чтобы у нее не было возможности вести войны внешние; нужно поддерживать равновесие между борющимися сторонами, попеременно оказывая помощь тому, кто в данное время более слаб. (13) Ведь спартанцы после своей победы не успокоятся, так как они открыто объявили себя поборниками греческой свободы. (14) Приятны были такие речи Тиссаферну. Поэтому он сильно сократил подвоз провианта для лакедемонян и предоставил в их распоряжение не весь царский флот с тем расчетом, чтобы не дать спартанцам одержать полную победу, но и не поставить их в необходимость прекратить войну.

Гл.3. (1) Между тем Алкивиад, добившись этого, вступил в сделку со своими соотечественниками. (2) Когда к нему явились афинские послы, он обещал им дружбу царя, если власть в Афинах перейдет от народа к сенату. (3) При этом Алкивиад надеялся, что в случае соглашения между враждующими сторонами в государстве его единогласно изберут главным полководцем, в случае же разногласий между сословиями его призовет на помощь одна из партий. (4) Но афинянам перед лицом непосредственной военной опасности пришлось больше заботиться о своем спасении, чем о своем достоинстве. (5) Поэтому с разрешения народа власть была передана сенату. (6) Но когда члены сената, вследствие присущего знати высокомерия, стали жестоко обращаться с простым народом (in plebem), причем некоторые из них стали добиваться тирании, тогда афинское войско вызвало Алкивиада из изгнания и избрало его верховным командующим флотом. (7) Алкивиад тотчас же написал в Афины, что он прибудет туда с войском с Азиатского материка и отберет от Четырехсот права, принадлежащие народу, если они сами не отдадут их. (8) Представители знати (optimates), испуганные этим заявлением, сначала сделали попытку сдать город лакедемонянам, а затем, когда им это не удалось, удалились в изгнание. (9) После этого Алкивиад, избавив отечество от внутренних бедствий, с величайшим старанием снарядил флот и пошел войной на лакедемонян.

Гл.4. (1) У Сеста его уже ожидали лакедемонские вожди Миндар и Фарнабаз, выстроив свои суда в боевой порядок. (2) Завязалось сражение, и афиняне победили. В этом сражении пала большая часть лакедемонского войска, почти все неприятельские командиры погибли, и было захвачено восемьдесят кораблей. (3) Когда спустя несколько дней лакедемоняне перенесли войну с моря на сушу, они вторично были побеждены. (4) Сломленные этими неудачами, они стали просить мира, однако стараниями тех, для кого была выгодна эта война, было сделано все, чтобы мир не был заключен. (5) Между тем и – вспомогательные сиракузские отряды были отозваны на родину из-за нападения карфагенян на Сицилию. (6) Всем этим лакедемоняне были поставлены в чрезвычайно затруднительное положение, а Алкивиад тем временем опустошал со своим победоносным флотом Азию, во многих местах вступал в бой, всюду оставаясь победителем, снова возвращал Афинам отпавшие государства, а некоторые из них захватил и подчинил афинскому господству. (7) Так он вернул былую славу афинскому флоту и, присоединив к этому славные победы на суше, возвратился как желанный гость для всех сограждан в Афины. (8) Во всех этих боях были захвачены двести вражеских кораблей и громадная добыча. (9) Навстречу этому возвращающемуся с торжеством войску высыпали толпой все граждане, восхищаясь воинами, особенно же самим Алкивиадом. (10) На него были устремлены взоры всего государства, к нему обращены все лица, на него смотрели как на посланника неба, как на воплощение самой победы. (11) Его восхваляли за то, что он сделал для родины, и не менее удивлялись тому, что он совершил во время изгнания во вред ей, оправдывая его, однако, тем, что он поступил так разгневанный и раздраженный. (12) И действительно, такое значение имел этот один человек, что он явился виновником и крушения столь великого государства (maximi imperii) и восстановления его; где бы он ни появлялся, там была и победа, и изменчивое счастье изумительным образом шло вслед за ним. (13) Поэтому-то его осыпали почестями, не только подобающими человеку, но и воздаваемыми лишь божеству. Все наперебой соперничали в оказании ему почестей, так что изгнание его не было столь унизительным, сколь почетным было его возвращение. (14) Навстречу ему с приветствиями вынесли изображения тех самых богов, проклятию которых он был предан. (15) И кого незадолго перед тем поставили вне закона, с радостью вознесли бы на небо, если бы могли. (16) Оскорбление старались загладить почестями, убытки – дарами, проклятия – молитвами. (17) И у всех на устах были теперь не поражения в Сицилии, а победы в Греции, говорили не о том флоте, который он погубил, а о том, который он захватил; вспоминали не о Сиракузах, а об Ионии и Геллеспонте. (18) Так, по отношению к Алкивиаду сограждане его никогда не знали меры, ни в оскорблениях, ни в восторгах.

Гл.5. (1) Пока все это происходило, лакедемоняне поставили во главе флота и войска Лисандра, а персидский царь Дарий назначил в Ионию и Лидию вместо Тиссаферна своего сына Кира, который, снабдив лакедемонян вспомогательными отрядами и средствами для ведения войны, возбудил в них надежду вернуть себе былые успехи. (2) Итак, с возросшими силами они неожиданно напали на Алкивиада, который в это время отправился с сотней кораблей в Азию, и, считая себя в безопасности, стал опустошать там земли, обогатившиеся за время долгого мира. Солдаты его, соблазненные добычей и не опасаясь засады, разбрелись повсюду; (3) и в этих рассеявшихся отрядах столько было убито, что в этой битве афиняне понесли большие потери, чем сами нанесли врагу в предыдущих боях. (4) В Афинах это вызвало такое отчаяние, что Алкивиада тотчас же как командующего заменили Кононом, (5) считая, что в их поражении виной не военное счастье, а предательство полководца. Прежние предательские поступки Алкивиада перевесили его недавние заслуги. (6) Стали говорить, что он только для того и одерживал победы в предыдущей войне, чтобы показать врагам, каким полководцем они пренебрегли, и чтобы дороже продать врагам эту самую победу. (7) Все это казалось правдоподобным по отношению к Алкивиаду, в котором сочетались величайшая сила таланта с распущенностью нравов. (8) Опасаясь безудержного гнева толпы (multitudinis), Алкивиад снова ушел в добровольное изгнание.

Гл.6. (1) Итак, Конон, поставленный на место Алкивиада, ясно сознавая, какого вождя он заместил, с величайшим усердием стал снаряжать флот. (2) Но кораблям не хватало экипажа, так как храбрейшие воины погибли во время грабежей в Азии. (3) Тогда призвали к оружию стариков и подростков, и по численности войско было пополнено, но сильнее от этого не стало. (4) Недолго могла тянуться война с людьми по возрасту небоеспособными. Одни из них погибали то здесь, то там, другие, обращаясь в бегство, попадали в плен. Потери убитыми и пленными были таковы, что, казалось, погибает не только мощь, но и само имя афинян. (5) Потери в этих боях и совершенно отчаянное положение дел довели афинян до такой крайней нужды, что, не имея более мужчин призывного возраста, они стали давать иностранцам права гражданства, рабам – свободу, осужденным – помилование. (6) И те, кто были ранее властителями Греции, едва могли, кое-как сколотив такое разношерстное войско, сохранить свою собственную свободу. (7) И все же они решили снова попытать счастье на море. (8) Они были настолько мужественны духом, что, недавно еще не надеясь спастись, теперь стали надеяться на победу. (9) Однако и воин был уже не тот, которому было бы дорого имя афинянина, и силы были не те, с которыми они прежде привыкли побеждать, да и знания военного дела не было у тех, кто провел свою жизнь не в лагере, а в тюрьме. Поэтому все они либо были взяты в плен, либо перебиты. (10) Так как из этих боев вышел уцелевшим один только военачальник Конон, то он, боясь жестокой кары со стороны сограждан, с восемью кораблями отплыл к кипрскому царю Эвагору.

Гл.7. (1) А спартанский полководец Лисандр после такой удачи захотел поиздеваться над несчастьем врагов. (2) Захваченные корабли с военной добычей он отослал в Лакедемон, украсив их как для триумфа; (3) он принял под свою власть добровольно перешедшие на его сторону государства, которые прежде платили дань афинянам и которых до сих пор удерживала в повиновении только неуверенность в исходе войны; афинянам же из всех их владений он оставил только самый их город. (4) Когда все это стало известно в Афинах, все жители, охваченные ужасом, покинули свои дома и метались по улицам, расспрашивали друг друга, стараясь узнать, кто сообщил эти вести. (5) Ни неразумные дети, ни дряхлые старцы, ни слабые женщины не были в силах оставаться в своих домах, настолько сильно охватило сознание столь великого бедствия людей любого возраста. (6) Наконец, все собираются на площади и здесь всю ночь проводят в сетованиях на несчастье, постигшее их государство. (7) Одни оплакивают братьев, сыновей, отцов, другие – родственников, третьи – друзей, более дорогих для них, чем родственники, оплакивают и свое личное и общую беду; (8) думают, что и сами они погибнут, и родина погибнет, а судьба тех, кто остался в живых, еще печальнее судьбы погибших. (9) Каждый видит перед собой осаду, голод, надменного победоносного врага, (10) представляет себе разрушение города, пожары, плен и жалкое рабство. (11) Поистине, говорят, когда в прежние времена город подвергался разрушению, то это происходило при более счастливых обстоятельствах, ведь разрушались только жилища, но невредимы были сыновья и отцы. (12) Теперь же не осталось ни флота, на котором можно было бы найти убежище, как некогда, ни войска, спасшись благодаря доблести которого можно было бы построить еще более прекрасные городские стены.

Гл.8. (1) К городу, таким образом оплаканному и почти погибшему, подступили враги и, осадив его, стали изнурять осажденных голодом. (2) Враги знали, что в Афинах от ранее подвезенных запасов не много уцелело, и приняли меры к тому, чтобы нельзя было подвезти новые. (3) Сломленные всеми этими бедствиями, после долгой голодовки, похоронив множество своих сограждан, афиняне стали просить мира. Долго спорили спартанцы и их союзники, следует ли заключать мир или нет. (4) Многие высказывали мнение, что следует уничтожить само имя афинян, а город сжечь дотла, но спартанцы заявили, что они не станут вырывать одно из двух очей Греции, (5) и обещали афинянам мир, если те разрушат обе линии стен от Афин к Пирею, выдадут все уцелевшие корабли и примут для управления государством тридцать правителей по назначению спартанцев. (6) После того как город сдался на этих условиях, лакедемоняне поручили Лисандру организовать в нем управление. (7) Ознаменован этот год завоеванием Афин, смертью персидского царя Дария и изгнанием сицилийского тирана Дионисия. (8) С изменением государственного устройства (statu) Афин изменилось и положение граждан. (9) Были назначены тридцать правителей государства, а превратились они в тридцать тиранов. (10) Ибо с самого начала они набрали себе отряд телохранителей в три тысячи человек, между тем как после такого количества поражений даже и граждан стольких, пожалуй, не насчитывалось. (11) И как будто бы этого войска все же не хватало для сохранения порядка в государстве, они получили от победителей еще семьсот солдат. (12) После этого они приступили к убийству граждан, решив начать с Алкивиада, чтобы тот снова не вторгся в Афинское государство, якобы для его освобождения. (13) Узнав, что Алкивиад отправился к персидскому царю Артаксерксу, они (тираны) поспешно послали туда людей, чтобы перехватить его. (14) Алкивиада настигли, но так как убить его в открытом бою было невозможно, то его сожгли заживо в помещении, где он спал.

Гл.9. (1) Избавившись таким образом от страха перед мстителем, тираны выжимали убийствами и грабежами последнее, чем еще владели жалкие остатки афинского гражданства. (2) Когда они узнали, что одному из них (тиранов), Ферамену, их поступки не нравятся, они умертвили и его для устрашения остальных. (3) Поэтому из города началось повальное бегство, и вся Греция наполнилась афинскими изгнанниками. (4) Когда же у этих несчастных было отнято это единственное средство к спасению, – так как по распоряжению лакедемонян государствам, зависящим от них, было запрещено принимать изгнанников, – тогда все они собрались в Аргосе и Фивах. (5) Здесь они обрели не только безопасное убежище, но даже надежду на возвращение в отечество. (6) Среди изгнанников был Фрасибул, человек отважный, благородного происхождения, решившийся ради отечества и общего блага отважиться на дело, даже и очень опасное. Объединив изгнанников, Фрасибул захватил в пределах Аттики крепость Филу. (7) Свое содействие оказали и некоторые государства из жалости к афинянам, испытавшим столь жестокие бедствия. (8) Так, вождь фиванцев Исмений, хотя не мог оказать помощь афинянам за счет государства, помог им из собственных средств, (9) Лисий, оратор из Сиракуз, бывший тогда сам в изгнании, снарядил на свой счет пятьсот воинов и прислал их на помощь родине всемирного красноречия. (10) Произошло ожесточенное сражение. Но так как, с одной стороны, бойцы напрягали все силы, сражаясь за родину, а с другой – бились неохотно за чужую власть, то тираны были побеждены. (11) После поражения они бежали в город и вооруженным нападением довершили разорение города, уже истощенного убийствами. (12) Затем, подозревая всех афинян в измене, они приказали им покинуть город и поселиться между двумя линиями разрушенных Длинных стен, а власть свою стали защищать с помощью иноземных солдат. (13) После этого они сделали попытку подкупить Фрасибула, обещая ему долю участия во власти (imperii societatem). (14) Когда эта попытка не удалась, они обратились к лакедемонянам с просьбой прислать им вспомогательные отряды и, получив их, продолжали войну. (15) Во время этой войны пали самые беспощадные из всех тиранов – Критий и Гипполох.

Гл.11. (1) Почти в это самое время умер персидский царь Дарий, оставив двух сыновей, Артаксеркса и Кира. (2) По завещанию Дарий царство оставил Артаксерксу, а Киру – те области (civitates), которыми тот управлял. (3) Но Киру отцовское решение показалось несправедливым, поэтому он стал тайно готовиться к войне против брата. (4) Когда Артаксерксу сообщили об этом, он вызвал к себе брата, который лицемерно стал заверять его в своей невиновности и отрицать свои военные приготовления; тогда Артаксеркс заковал брата в золотые кандалы и убил бы его, если бы этому не помешала их мать. (5) Кир был отпущен и стал готовиться к войне уже не тайно, а явно и, отбросив притворство, открыто объявил об этом. Со всех сторон он стал стягивать к себе отряды. (6) Лакедемоняне, которым он усердно помогал в войне с афинянами, постановили из признательности послать ему вспомогательные отряды, когда это потребуется, делая вид, что не знают, против кого, собственно, готовится война. (7) Лакедемоняне рассчитывали, таким образом, и на расположение Кира, и на снисходительность Артаксеркса, если последний победит, так как открыто они никакого постановления против Артаксеркса не выносили. (8) Но когда во время битвы боевая случайность свела братьев лицом к лицу, Кир сперва ранил Артаксеркса, (9) но конь вынес Артаксеркса из опасного места, а Кир был окружен отрядом царских телохранителей и убит. Таким образом, победитель Артаксеркс завладел и военной добычей и войском брата. (10) Во время этого сражения на стороне Кира сражались десять тысяч греков, которые и на том фланге, где стояли, одержали победу, и после смерти Кира не поддались ни натиску столь многочисленного царского войска, ни хитрости персов; (11) а при возвращении, пройдя через земли стольких непокоренных народов и варварских племен, они, доблестно защищаясь, после неимоверно долгих переходов все же пробились к границам своего отечества.