Еретик. Войны мёртвых (СИ)

Глава 6. Память

Легкий ветер присмирел,

Вечер бледный догорел,

С неба звездные огни

Говорят тебе: "Усни!"

Тихий голос дрожал во тьме забытья. Он слушал эту песню, не понимая слов и смысла. Ему чудилось тепло, такое далекое, забытое через сотни прожитых лет.

Не страшись перед судьбой,

Я, как мама, здесь с тобой,

Я, как мама, здесь пою:

"Баю-баюшки-баю".

Не хватило сил. Просто упал у ног провидицы, даже ничего толком не узнав. А теперь он лежит у нее на руках, словно дитя, и слушает колыбельную. Не хватает только теплой груди доброй кормилицы.

Тот, кто знает скорби гнет,

Темной ночью отдохнет.

Все, что дышит на земле,

Сладко спит в полночной мгле.

Он слышал, как она плачет. Не от горя, это точно. Пусть дрожит ее голосок, сердце бьется ровно… Нет, глупость какая, оно совсем не бьется. И все же он чувствовал ее радость, словно с рождения огневолосая вещунья ждала его прихода. Тварь без имени, пришедшая из неоткуда, дикий зверь, нарушивший тихое безумие местной жизни, был ей дороже всего на свете. Что же вертелось в ее голове, какие мысли, прозрения?

Дремлют птички и цветы;

Отдохни, усни и ты,

Я всю ночь здесь пропою:

"Баю-баюшки-баю".

О Боги, нельзя спать, только не снова. Надо превозмочь себя, не дать проклятой дреме пустить корни. Она уже уходит, да уходит! И теперь вновь возвращается голод, черт бы его побрал! Мой главный помощник, раскрывает мои глаза, и я вижу кровь, стекающую по белой девичей груди, и жадно слизываю багровые капли. Даже на вкус она совсем не такая, как у других сородичей. Ее кровь не пряная, не столь терпкая, но слаще в десятки раз, в ней чувствовалась радость и ноты грядущих побед.

Безумие девушки просачивалось в его голову.

Он поднимался все выше, по тонкой шее до нежной щеки. Что могло остановить его? Взгляд огромных черных глаз, из которых лились животворящие слезы. Вновь они смотрели на него, и в них не было страха и боли, лишь понимание и доброта.

— Выпей меня, — прошептала ему Эльза. — Выпей, и ты увидишь во мне себя.

— Я не могу, — ответил он, устало прильнув к ее груди. Они все еще лежали в теплой ванне, не расставаясь ни минуты, с него даже не стянули окровавленные лохмотья, — это сладкий яд…не благословение.

— Я видела тебя все это время. Ты — Спаситель.

— Не понимаю…

— Ты все поймешь, только сделай глоток.

— Нет, нельзя…

— Но ты голоден. Впусти меня, утоли свою жажду.

— Отпусти меня, вещунья… Ты — безумна, я не должен…

— Пе-е-ей…

Девушка прижала его голову к себе, словно младенца, и тихо ждала, пока голод и безумие окончательно сломят его волю. Такой соблазн, с жадностью впиться в хрупкую жизнь глупой девочки, удовлетворить ее сумасшедшее желание. Вот она, жизнь, стоит только надкусить.

— Эльза!

Распахнув дверь, в комнату вбежала Кларисса.

— Отцепись от нее, тварь!

Разомкнув объятия провидицы, вампиресса мощным рывком вытянула ее из бадьи, успев дать Гостью размашистую пощечину.

— Эльза, милая, зачем ты это сделала?! — испуганно спросила она.

— Ты не понимаешь, матушка… — прошептала девушка, потянувшись обратно к бессильно шипящему вампиру.

— Что я не понимаю?! Что?! Эльза, нельзя никому давать свою кровь!!!

— Матушка…

— Замолчи!!!

— Прекрати, Кларисса, — раздалось позади вампирессы, — все идет своим чередом.

— Но, господин?!.

— Все в порядке, дорогая, ты хорошо потрудилась. Помнишь наш уговор?

— Да… Да, господин Зеин.

— А теперь, будь добра, покинь нас. Эльза, можешь остаться. И будь добра, надень халат.

Удар был недостаточно силен, чтобы выбить дух, но Гость ослаб, ослаб настолько, что едва хватило сил повернуть голову. Сверкнув клыками, вампиресса вышла вон, с силой захлопнув дверь. Теперь перед ним стояли архимаг и вещунья, уже вернувшая своим глазам обычный вид, правда, испачкав свою одежду.

— Вы удовлетворили свое любопытство, мой друг? — вздохнул Зеин, присаживаясь на скамью у стены.

— Не совсем, — прошипел Гость, — я… не успел.

— Да, мой племянник Вас изрядно потрепал… Хотя, стоит заметить, Вы также не были милостивы к моему замку.

— Избавьте меня от подробностей, достопочтимый…

— Да, я вижу, Вам нездоровится. Примите это, вам определенно должно полегчать.

Из складок мантии мягко выскользнула знакомая склянка. Не медля ни секунды, Гость сорвал зубами пробку и жадно вытянул содержимое сосуда.

— Что ж, если Вы пришли в себя, я позволю себе задать вопрос: что Вы намерены делать дальше?

Тяжело вздохнув, вампир разбил хрупкую утварь о каменный пол и на отвердевших руках выбрался из ванны.

— У тебя уже имеются на меня планы, старик?

— Не будьте столь пессимистичны, мой друг. В конце концов, я Ваш единственный союзник на этой земле. И все же Вы не ответили на мой вопрос.

— Встретиться с сородичами. — Гость опустился на скамью рядом с вещуньей. — От них наверняка больше проку…

— Не говори так, Спаситель, — возмутилась Эльза, — господин Зеин еще не раз сослужит тебе добрую службу…

— Спасибо, дорогая, но лучше помолчи, — прервал ее маг. — И чего Вы рассчитываете добиться от этих заблудших душ? И каким образом? Я понимаю, инстинкты вампиров никогда не лгут, но уверяю, они доведут Вас до беды.

— Правды, их куска правды, — ответил вампир. — Сидя в каземате я ничего не получу, кроме гниения мозга. И что тебе знать о наших инстинктах?

— Да, признаюсь, не так уж много, но Вы ведь представляете себе, через что Вам придется пройти? Чумной квартал — место, небезопасное даже для Старейшин.

— У меня нет выбора. К тому же, нет лучше проводника, чем личный раб. — Гость устало усмехнулся. — И я осмелюсь попросить тебя об одолжении.

— Каком же?

— Вещунья пойдет со мной.

Волшебник с грустью взглянул на Гостя, как отец на нерадивого сына. Зачем ему полоумная девчонка в обители гнилой крови?

— Прошу прощения, мой друг, но я вынужден Вам отказать, — сказал Зеин, поглаживая резьбу витого посоха. — Эльза всецело находится на моем попечении, и она никуда не выйдет за пределы этих стен.

— Хорошо, старик, я скажу по-другому, — прорычал вампир. — Она пойдет со мной, и точка.

— Вы опьянены битвой, мой друг, — вздохнул Зеин, — а посему судить Вас я не в праве. Но все-таки, могли бы Вы мне объяснить, зачем…

— Господин, господин! — В парную сломя голову вбежал слуга, едва не запутавшись в подолах собственного одеяния. — Слава Богам, я нашел Вас.

— Что случилось, Милор? — спросил маг.

— Инквизиция просит Вашей аудиенции, господин. Немедленно.

— Быстро же они… Хорошо, пригласи их в мои покои и угости, как подобает. Я скоро буду. — Зеин повернулся к своему Гостю. — Вам удивительно везет на добрые встречи, мой друг. Отложим наш разговор на потом. А теперь, будьте добры, сидите тихо и никуда не выходите. Будет дурной знак, если Вас сожгут на костре через несколько дней после пробуждения. Эльза, присмотри за нашим гостем, Кларисса скоро придет и поможет тебе

Не ожидая ответа, некромант вышел из парной навстречу неминуемым проблемам. Слишком редко церковники посещали его дом, пришла пора платить.

Такое жилище больше подошло бы ученому монаху или архивариусу, чем могущественному колдуну. Вдоль стен плотными рядами стояли стеллажи, доверху набитые ветхими книгами. Если бы не чары, весь запас знаний старого волшебника рассыпался бы в пыль. И больно неуместно смотрелись в этой библиотеке простая кровать и огромный письменный стол возле маленького окна. Большая часть комнаты обычно пустовала или захламлялась только Зеину понятными вещами, но сейчас посреди нее стоял пышный стол, правда, не со столь пышной кампанией для званого обеда.

Сидя за столом, полным всевозможных яств, инквизиторы не проронили ни слова. Глубокие капюшоны скрывали их лица, лишь бесконечное шептание душ, укрывающих их темной пеленой, нарушало напряженную тишину.

Без тени страха маг распахнул дверь, оставив слугу позади.

— Добрых дней, братья в Вере, — сказал он, присаживаясь за стол. — Чем могу быть вам полезен?

Монахи терпеливо молчали, оставив светскую болтовню неугомонным призракам. Некромант никогда не боялся своих исконных врагов, служителей Веры, а не Знания, но даже ему порой становилось жутко от их хладнокровия.

— Объяснитесь, достопочтимый Зеин, — начал один из них. Все инквизиторы были на одно лицо, и всегда их хриплые голоса доносились откуда-то издалека, — что произошло в Вашем замке несколько часов назад?

У мага всегда был готов правдоподобный ответ, тем более, что он был не далек от истины.

— Прошу прощения за беспокойство, господа, но ничего из ряда вон выходящего. Пара Баронов не знала меры Лунной Пыли. Ссоры здесь — частое явление.

— Сразу видно, что Вы давно не были в храме, да не в обиду Вам будет сказано, господин Зеин, — сказал третий из квартета безликих. — У Бога нашего на это иное мнение.

— Чем же я смог прогневать Владыку костей? — удивился маг. Кусок вепрятины на его тарелке рассыпался в пыль, сгинув в пучине души волшебника.

— Лично вы — ничем, — сказал второй. — Именно для этого мы здесь, достопочтимый — узнать правду. Не каждый день в самом сердце города взрывается главный оплот власти.

— К сожалению, господа, вы недооцениваете силу опьяненного вампира. Вспомните, уже не раз подобное сотрясало эти стены, и они, к счастью, все еще стоят.

— Это не имеет значения, — сказал четвертый, проведя пальцем по лезвию изогнутой косы, висевшей у него за спиной. — Лунный Бог предсказал на сегодняшней службе, что с самого верха придет рожденный в земле и начнет чинить смуту в этих благодатных землях. Вы ведь понимаете, уважаемый архимаг, что мы, подобно Вам, печемся о благе народа. Еще недавно дикари осаждали стены этого прекрасного города, и вряд ли люди будут довольны еще и внутренним мятежом. Ведь Вы понимаете, о чем мы говорим?

— Безусловно, уважаемые инквизиторы, но позвольте вам напомнить один немаловажный факт: по договору, заключенному между мной и вашими Епископами, все внутренние проблемы двора остаются в моем ведении, и сановники не имеют права вмешиваться, если я не решу обратного.

— Мы помним об этом, — хором сказал квартет. Но речь продолжил первый монах. — Однако данный инцидент касается не только Вашего двора, но и всех живущих в этом городе, а это значит…

— Что вы странные гости, — засмеялся Зеин. Инквизиторы молча смотрели сквозь него. — Боги пресвятые, я встретил вас, как подобает хорошему хозяину: пригласил в свои покои, накрыл щедрый стол, а вы не только не соблюдаете этикет, но даже не отведали угощений! Так дело не пойдет. Угоститесь хоть чем-нибудь, и тогда мы с чистой совестью продолжим нашу беседу.

— Прекратите балаган, архимаг, — прохрипел второй инквизитор. Все так же холодны, отметил про себя некромант, им явно далеко до Епископов, абсолютно не умеют льстить. — Вы уже имели опыт общения с Нашим Богом, и у Вас не должно возникать сомнений в Его предсказаниях.

— Господа, признаюсь честно, я нетерпелив, а потому отброшу реверансы. Если вы хотите начать обыск в моем замке, пусть Архиепископ Веве лично навестит меня в ближайшие дни, и мы вместе обсудим вашу просьбу. А теперь, если у вас нет других вопросов, покиньте мой замок. Я слишком занят.

При всей выдержке, свойственной каждому магу, Зеин терпеть не мог фанатиков. Встав из-за стола, он приказал прятавшемуся в тени слуге проводить гостей к выходу, а сам отправился решать назревающие неприятности. Ему не понравилось, как вели себя монахи, слишком нагло, даже для воинов Церкви. И пока Милор трусливо вел их по коридорам, некромант чувствовал, как плененные ими души просачиваются сквозь стены, выслушивая и высматривая все, что позволит поймать старого мага на крючок.

Не выйдет, пресвятые вы пройдохи. Щелкнуть вас по носу, чтобы не лезли не в свои дела. Эфирная плеть хлестнула по зыбким бокам беспомощных духов, и те с визгом устремились к своим повелителям. Грубость — качество честных правителей, так напутствовал Зеина его учитель.

Что сказать, старик был неизлечимо далек от политики, и тогда еще молодой чародей не избежал этой участи. Он мог управлять природой, любой дух был подвластен его воле, и лишь дух воплощенный все не давался ему в руки. Править народом совсем не забава, власть некроманта держалась лишь на его природе. Он правил, потому что не мог никому подчиняться, потому никто не был на это способен. Магия — наука царей, сущая правда. Только никто не спросил колдуна, желает ли он царствовать.

Слишком человечно.

— Отпусти меня, вещунья, — прорычал гость, пытаясь отпихнуть от себя Эльзу.

— Нельзя, Спаситель! Господин Зеин не велел! — упиралась она.

— Да плевал я на него!

Вампир отмахнулся от нее, словно от надоедливой мухи, и девушка с грохотом опрокинулась на скамью. Обида наполнила ее сердце.

— Зачем ты так?.. — дрожащими губами прошептала пророчица.

— Можешь и дальше гнить в этих казематах, вещунья, обойдусь без тебя. Только умоляю — не смей мне мешать!

— Но ты же ничего не узнал…

— Мне хватит и этого!

Черные когти оцарапали мощную дверь, гость яростно распахнул ее и уже готов был покинуть парную, как голос Эльзы, твердый и уверенный, остановил его:

— Есть другой способ.

Гость обернулся. От той полоумной девицы, раздающей загадочные пророчества, не осталось и следа. Теперь она точно знала, о чем говорит, и что собирается сделать. Ему были не по душе такие перемены, но в закоулках памяти металось утверждение, что у безумцев наступают моменты прозрения. Неужели в действительности она такая?

— Господин Зеин запретил мне делать это.

— Что именно? — спросил вампир.

— То, почему меня заперли в этой башне. Тебе не придется разделять со мной кровное безумие, но… это даже хуже.

— Чего ты хочешь?

— Сядь со мной.

Он осторожно опустился рядом с ней на жесткое сиденье. Эльза спокойно взяла его за руки, наблюдая, как гость то выпускает, то втягивает когти обратно в тонкие мускулистые пальцы.

— Ты не должен бояться, — сказала девушка, глядя ему прямо в глаза. — Не отводи взгляд. Что бы ни случилось — смотри на меня, и только на меня.

— А что может случиться? — недоверчиво спросил вампир.

— Смотри на меня, — тихо сказала она. — Смотри на меня, смотри на меня…

Вновь в глазах вещуньи он узрел темноту. Тьма, сама суть каждого вампира, тянула его в свои ласковые объятия.

«Смотри на меня», шептала Эльза.

Чего он мог испугаться? Что должно было случиться? Дрема заполняла его сознание, и вместе с ней появлялась… боль. Она нарастала все сильнее и сильнее, и Тьма уже не была нежной матерью, ласкающей свое дитя. Боль давила и разрывала его голову одновременно, не оставляя ни малейшего шанса вырваться из огненных тисков, прожигающих саму душу гостя.

«Смотри на меня. Смотри на меня».

Это было невыносимо! Он был бы рад убежать, оторвать руки проклятой пророчице — что угодно, лишь бы оторвать от себя ее цепкий взгляд. Никакое серебро не могло причинить таких мук, даже пламя, настоящее, живое, было бы милосердней к вампиру, чем эта пытка. И наконец, когда он уже готов был упасть без чувств, разум Гостя озарил свет. Боль ушла. Осталась лишь чистая ясность. И он узрел. Не то, что ожидал, но нечто большее. И гораздо более мучительное.

Она лежала на его руках, холодная и молчаливая, как он сам. Белоснежные пряди подернулись алым. Все вокруг было залито алым. Корвус, Мани, Хассер, Крепыш Барри… Все были мертвы.

Стальные демоны смотрели на него с потолка сияющими красными глазами, готовые в любой момент с грохотом выпустить всепрожигающие лучи навстречу неприятелю по команде нового повелителя.

— Что вы понимаете в древностях! — смеялся колдун, глядя на бывшего соратника безумными глазами. — Смотри, Аннукар, смотри! Вот он, корень всех проблем! И ключ к нашей победе!

В ней не осталось ни капли крови — не проблема, он мог вернуть ее к жизни. Но она бы не простила этого. Бытие вампира… он хотел избавиться от безвременья, чтобы почувствовать себя кем-то другим, не монстром, что прячется в ночи, желая насытиться каплей чужой жизни. Живым человеком! Разве он помнил, что это такое — за сотни лет любые воспоминания могут потускнеть и кануть в небытие.

— Смотри, Аннукар, друг мой! — не унимался итенлиец. — Мы не зря проделали этот весь этот путь! Теперь мы — короли нежити! Повелители мертвых! Ни одна страна не устоит перед напором наших армий!..

Кларисса… Куда делся румянец на твоих щеках… В твоих землях очень мягкое солнце. Ты обещала показать мне его, когда все закончится. Когда я стану человеком. Это была ложь, Кларисса, сплошная ложь, все, до последнего слова! Проклятый колдун поманил меня наживкой, словно какого-то зверя, пообещал избавление от Жажды! Лжец! Проклятый лжец!

— Эй, вампир, ты слышишь меня?! — выкрикнул маг. Он сидел на широком металлическом троне, словно бог войны, демон, насытившийся жертвенной кровью. Прозрачные змеи с носами-иглами обвивали его тело с головы до ног, впиваясь в измазанную грязью и потом плоть, наполняя жилы своими странными жидкостями. Колдун не чувствовал боли, ликование окончательно убило в нем остатки разума. — Тебе больше не нужно бояться света! Там, где ты пройдешь, его просто не будет! Ты счастлив, друг?!

— Друг… — прошептал Аннукар. — Друг, хе… Друзья так не поступают, Фабиан.

— Брось, Аннукар! Посмотри на это с другой стороны! Теперь ты сам себе хозяин, ты волен идти, куда вздумается — ничто тебе не мешает, даже солнце! Но все-таки если тебе нужен стимул к существованию, вливайся в ряды моей армии. Она стоит там, за стенами, готовая к бою, стоит только приказать. А Стальные стражи! Кто сможет противостоять этим машинам?! Куда этим горе-технократам с их пушками и самострелами! Ты же видел, даже магия для них не помеха, древний металл крепче самого времени!

Вампир медленно положил бездыханное тело возлюбленной, поднялся с колен. Отбросил посеребренный меч, теперь он был абсолютно ни к чему, и выпустил хищные клыки на всю длину. Тусклый свет надписей, начертанных в воздухе непонятным волшебством, отразился в острых когтях кровопийцы. Монстр в человеческом обличье медленно сбрасывал с себя фальшивую шкуру.

— Ради чего, Фабиан? — прорычал зверь. — Объясни дураку, зачем ты все это устроил?

— Ты и в правдудурак, — засмеялся колдун. Еще один змей вонзился ему в затылок, и Фабиан замолк, на мгновение закатив глаза. — Сколько лет ты таскался по свету? Что ты хотел найти? Лекарство от проклятия, или просто тянул свое пустое существование?

От людских черт не осталось и следа. Налитые кровью глаза сияли огнем из-под массивных бровей. Огромные уши задрались вверх, улавливая малейшие шорохи, издаваемые техникой древнего Шанура. Тугая кольчуга треснула, не выдержав напора рвущейся наружу вампирской плоти.

— Теперь у тебя есть смысл жить! — прохрипел Фабиан. — Присоединяйся ко мне. Ты знаешь, на что способна магия древних, сам Некрополь — воплощение их мощи! Я могу оживить Клариссу. Оживить всех — Мани, Корвуса, Малыша Билли…

— Крепыша Барри!!!

Сорвавшись с места серой молнией, Аннукар облачился в доспех из крови и Тени. Всего один прыжок отделял его от убийцы…

Стеклянная скорлупа опустилась перед ним. Черные когти яростно били по преграде, не оставляя на ней ни следа.

— Не будь так наивен, друг! — едва слышно отозвался волшебник, смеясь над бесплодными стараниями обезумевшего вампира.

Аннукар не слышал его. Бой кулаков и лязг стекла заглушал для него весь мир. Стальные демоны заскрежетали, направив грозный взгляд в спину беснующемуся зверю. Длинные клювы наливались энергией, готовясь мгновенно обратить его в пепел.

— Кажется, ты хотел увидеть солнце? — донеслось откуда-то сверху. Мертвый, железный голос. — Что же, возрадуйся — твоя мечта сбудется!

Два демона выскочили из неоткуда. Стальные клешни сжались на лапах Аннукара, не давая ему возможности ударить еще раз. Они лишь похожи на людей, голова, руки, ноги, но внутри у них лишь пустота. Пустота и треск тысяч маленьких молний.

Отчаянный рев вырвался из его глотки, пронесся по залу, словно залп из тяжелой пушки.

— Только здесь и только сейчас, специально для тебя, — продолжал мертвый голос, — впервые за тысячелетия, Некрополь озарит свет божий! Уведите его.

Скрутив невольника, стражи понесли ревущего зверя по металлическому коридору прочь.

— НЕТ, НЕТ, НЕ ХОЧУ, НЕ НАДО, ОТПУСТИТЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е!! ФАБИАН, ТЫ, СУКИН СЫН, Я ВЫРВУ ТВОЮ ГЛОТКУ СОБСТВЕННЫМИ ЗУБАМИ!!! ТЫ СЛЫШЫШЬ, УБЛЮДОК?!ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!

— Доброго пути тебе, Аннукар! — донеслось ему в след. — Да смилостивятся боги над твоей душой!

Гулкие шаги звенели по дороге, отсчитывая последние мгновения жизни вампира. Ярость и боль положили конец всему, что осталось в нем от того, кем он был раньше. Прочь человечность! Прочь! Прочь! Они не спасут меня! Не вернут ее! Фабиан! ФАБИАН!!!

Серое небо тихо взирало на него свысока. Где-то там, далеко внизу, у основания пирамиды, тысячи мертвецов смотрели на своего собрата пустыми бездумными глазами. Они ничего не понимали, лишь пялились в одну точку, сгрудившись, словно муравейник.

И тут небо вынесло свой вердикт. Раскаты грома озарили город, превратив несколько домов в пыльные развалины. Сотни горящих мертвецов бродили по разбитым мостовым, как факелы инквизиции, знамя и оружие в одном лице.

Аннукар рвался из последних сил, не оставляя желания вернуться и разорвать в клочья предателя. Но исполнить задуманное ему было не суждено.

Высота разверзлась, и яркий луч солнца осветил обреченного. Лишь краткий миг он увидел, что такое жизнь, куда уходят добрые души, куда так стремятся все бродящие под синим небом, и тихий ветер унес его прах в неведомую даль.

Боли пришел конец.