Еще больше скорости. Еще больше любви

=== Шестая. Анастасия ===

«Кружок молодого журналиста!»

«Приглашаем студентов нашего университета ….»

— Куда?

Чья-то несдержанная рука оборвала часть объявления.

«Приглашаем всех студентов на „Книжную вечеринку“! Не забудьте захватить с собой свое любимое произведение!!»

Уже больше десяти минут я торчала на втором этаже Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина.

Перевестись сюда оказалось довольно сложно.

Если бы не сестра, ничего бы не вышло. А все ее бесконечные полезные знакомые.

Надо сказать, ректорат не испытал особой радости, от происходящего.

По-моему мнению, единственное, почему они все-таки согласились принять меня с условием доздачи разности — была моя хорошая успеваемость и ощущаемая активность — не смотря на то, что я являлась всего лишь студенткой, на моем счету было уже не одно выступление на различных литературных собраниях и публикация, пускай небольшой, статьи.

Слава Богу, Украинское гражданство их не слишком смутило. Хотя с документами мне пришлось повозиться. Спасибо сестре, опять же, благодаря ей, почти все мои проблемы сходили на «нет».

И вот теперь я стою в одном из уважаемых ВУЗов Санкт-Петербурга и не представляю, что будет меня ожидать в новом учебном году, который, хоть и не наступил пока, но осталось не так уж и много времени.

Я приехала завести очередную справку, утверждающую, что я, Анастасия Рудковская, отказываюсь от общежития.

Я, Анастасия Рудковская, одетая в темно-коричневые, облегающие брюки, белую, длинную толстовку с символикой Украины, черные фирменные кроссовки и такого же цвета сумка на перевес.

Я, Анастасия Рудковская: средний рост, блестящие темные волосы, с постоянно лезущей в лицо челкой, серые глаза, привлекательное лицо с минимум макияжа — достаточно для тех, кто знаком с моим внутренним миром, для остальных же — ничего приметного.

Университет находился очень далеко от центра города — скорее в пригороде. В Пушкине.

Здесь было красиво. Мне казалось, что я уже начала привыкать к красоте этого города, но все равно где-то в глубине себя, я пока не могла не обращать внимания на его грандиозные постройки, в отличие от большинства коренных жителей.

В университете на Украине меня не хотели отпускать. Я являлась для них примером, показательной студенткой, но все-таки они гордились мной, ведь у меня появился шанс повернуть свою только начинающуюся карьеру в лучшую сторону, там, где было гораздо больше возможностей.

Вот так.

Теперь, я являлась студенткой филологического факультета, по направлению «журналистика» ЛГУ имени А. С. Пушкина.

По-моему, звучит красиво.

Особенно мне нравилось присутствие в название моего университета имени оного из моих любимых литературных творцов.

Я не могла устоять ни перед одним из его произведений.

Впрочем, у меня был составлен целый список из любимых авторов книг, герои, рассуждения и мысли которых, вызывали во мне порой куда более глубокие эмоции, чем окружающие меня люди. Пустые люди.

Не смотря на очевидную гуманитарную направленность университета, в нем так же нашлось место для естественно-научных кафедр. С большим удивлением я обнаружила в списке кафедры изучающие математику, физику, информатику и прочее.

Ужас какой! Я всегда была далека от этих предметов. Одно лишь упоминание, что человек разбирается в точных науках, вызывал у меня нечто необъяснимое. Для меня все эти люди являлись странными. Они были настолько увлечены какими-то сложными, непонятными формулами, выдуманными законами, компьютерами, что не замечали окружающую их красоту! Они были ограничены своими математическими учебниками, но в них была лишь точная, конкретная информация, а как же… как же красота слова? Как же его сила? Как же чувства? Как же наш мир, который окружен любовью? Все это было видно только творцам. Настоящим творцам: художникам, музыкантам, писателям.

Лишь слушая великолепную мелодию, пронизывающую до глубины души, рассматривая картину, отражающую в себе проблему целой эпохи, вчитываясь в роман, рвущий тебя на части, заставляющий смеяться, плакать — ты почувствуешь себя человеком, не просто роботом, живущим по программе «родился-выучился-поработал-умер», а кем-то особенным.

Нет! Нет! Не надо думать, что я отрицательно настроена к техническому прогрессу и всему, что с ним связано! Это не так! Я только «за» развитие человечества! Я положительно отношусь к довольно стремительному усовершенствованию нашей жизни, просто мне бы хотелось, чтоб люди чаще останавливались, вырывались из поглотившего их механического зверя и радовались обыкновенному чуду — нашему миру. Окружающей красоте, великой красоте. Больше такого не будет. Больше такого не построят, не напишут, не сотворят. Я почти уверена в этом. Наш мир, постепенно выходя за рамки, расширяясь и усложняясь технически, становиться слишком плоским, неинтересным, безвкусным. Безвкусными становятся наши души.

«— Прокрути в голове все современное искусство, — продолжил дьявол. — Ты читал книги и видел картины, которые уже давным-давно преданы забвению. Древние музыканты писали музыку настолько красивую, что злопыхатели утверждали, будто бы они продали мне свою душу за свой талант. Картины были прекрасны, книги — полны смысла. А теперь? Животные, которых живьем резали, дабы принести мне в жертву, и то не издавали таких звуков, которые нынче считают музыкой. Ваши картинные галереи заполнены полотнами, взглянув на которые создается впечатление, будто на них кого-то вытошнило. Разве что про книги мне нечего сказать, поскольку их уже давным-давно никто не читает и уж тем более не пишет.» — Возникла в голове подходящая цитата из недавно прочитанной книги.

— Анастасия? — Раскрылась дверь ближайшего кабинета.

— Да!

— Все хорошо! Можете идти! Простите, что долго возилась, так как вы у нас оформлены как иностранный студент, пришлось вносить вас в другую базу.

— Ничего-ничего! Спасибо! — Улыбнулась я ей в ответ.

— Ну что? Тогда удачи вам! Скоро увидимся! Будем надеяться, ваше обучение у нас будет проходить не менее успешно, чем оно проходило у вас до этого!

— Я на это надеюсь!

— Надежда Степановна, мне долго вас ждать? — Раздалось из кабинета.

У смотрящей в этот момент на меня женщины так сильно скривилось лицо, что мне пришлось принять не малые усилия для того, чтобы удержать руку подальше от фотоаппарата.

Получился бы отличный кадр! Столько эмоций!

— До свидания! — Вместо этого кивнула я ей.

— До свидания, если что вдруг, я вам позвоню!

— Хорошо!

Ура! Я свободна! Свободна еще на немного!

Еще чуть-чуть и я снова буду не спать ночами придумывая текст статей, заучивая наизусть, ища ошибки. Ох! Так сложно, но так любимо!

Я пошла по коридору к лестнице.

Руки непроизвольно потянулись к сумке и достали фотоаппарат.

Фото. Фотографии — мое новое увлечение. Мое новое хобби, моя страсть. Почему? Я не умею рисовать, у меня ужасный слух и голос, единственное, что связывало меня с искусством, были книги. Что-что, но в книгах я утопала с самого детства, они являлись моими лучшими учителями.

Но попавший в мои руки фотоаппарат поменял меня. Изменил меня. Я смирилась, что мне никогда не будет суждено нарисовать на холсте что-то великое, но опять же…

Здесь проблема встает ребром. Ведь именно те люди, которых я считала «плоскими», обездушенными, изобрели для меня отдушину, подарили мне возможность ловить те малые интересные события, которые еще встречались в нашем мире.

Раньше для меня это было синее море, яркое солнце, лица близких, родных друзей, пожухшая от сурового солнца трава, плавящийся по той же причине асфальт, купающиеся в грязной луже воробьи. Теперь это был величественный Эрмитаж ограниченный тяжелым, давящим небом, Невский переполненный людьми, проходя среди которых, порой было не слышно ни единого русского слова, это вольная Нева, одетая в красивые мосты, с водой порой сливающейся с цветом неба — такой же серой и угрюмой. И лица. Новые лица. Не те, которые, я успела сфотографировать для себя на память, ведь не знала, когда вновь окажусь среди друзей.

Теперешние лица были совершенно иные. Было лицо сестры. Радующееся, моему приезду. Сердитое, по поводу разбитой кружки. Горюющее, от воспоминаний о нашей семье. Встревоженное, от разговора о нашем будущем. Мечтающее, при просмотре любовного фильма. Грозное и опасное, во время разговоров о ее работе. И еще…. Не понятное…

Это выражение у нее возникло из-за этого парня. Бедняга. А ведь его лицо тоже осталось со мной. Красивое. Великолепное. Особенное. Царское. Может ангельское? Нет. На самом деле я довольно долго рассматривала его на дисплее фотоаппарата. Было в нем что-то не хорошее. Не приветливое, опасное.

Все это позади. После этого снимка моему объективу встретился лучик солнца. Лицо молодого пацана, сидящего в несущейся куда-то машине. Его улыбка была необыкновенной. Он сам был необыкновенным, учитывая своего рода «украшения», но зато его снимки были «теплыми». Такие греют, когда пересматриваешь их долгое время.

Лицо ректора. Он был очень недоволен, когда я позволила себе наглость сфотографировать его за обеденным столом в университетской столовой.

Лицо поварихи, орущей на меня за сворованный кусочек хлеба.

Лицо охранника. Лица студентов, зачем-то приехавших в университет в летнее время.

Много лиц. Петербуржских, особенных лиц. Разительно отличавшихся от лиц прошлых веков, но все так же особенных.

Лиц, о которых писали многие. Пушкин, Гоголь, Блок, Достоевский. Всех не перечислить.

— Ой!

Включив фотоаппарат, я увлеклась настройками, и неожиданно для себя налетела на открывшуюся дверь кабинета, предназначенного для человека отвечающего за исключение, прием студентов, а так же за продление сессии.

— Осторожней! — Мужчина в черном костюме вышел в коридор. — Андрей, мы кажется уже разговаривали об этом и я сказал…

— Пожалуйста! Я прошу вас! Пожалуйста!!

— Андрей, у меня нет времени. Я ухожу на совещание. Мне жаль.

Я стояла на месте.

Следом за спешащим по делам сотрудником вышел молодой человек, и, не останавливаясь, последовал за ним.

Я плохо смогла рассмотреть его. Кусочно.

Его лицо промелькнуло рядом, но запомнились лишь темные глаза и кучерявые, не подстриженные, засаленные волосы.

А теперь только спина.

Широкая, мощная, но поникшая. Он был весь поникший. Его плечи были опущены. Либо из-за грусти, либо из-за тяжелого рюкзака.

Грязно-синего цвета джинсы с потертостями, огромные кроссовки с торчащими языками, спортивная куртка яркой расцветки, огромные наушники на шее.

— Пожалуйста! Да послушайте меня! — Он посмел поднять голос и перегородить дорогу преподавателю.

Это было очень грубо и некрасиво. Но интересно.

Воспользовавшись тем, что в коридоре кроме нас никого нет, а эти двое не обращают на меня никакого внимания, я принялась торопливо нажимать на кнопку, при этом, делая вид, что просто копаюсь в фотоаппарате.

— Молодой человек! Отойдите, пожалуйста!

— Нет!

— Андрей, нам не о чем говорить.

Оторвавшись от экрана, я подняла на них взгляд.

Это уже было не смешно! Преподаватель пытался обойти его со всех сторон, но у него ничего не получалось.

— Да выслушайте меня! Просто выслушайте!

— Андрей! Вам не кажется, что лучше просто уйти? Что вам следует забыть об университете после того, что вы натворили?

Ого! Вот это уже интересно!

— Но..

— Я не желаю ничего слушать, вы отчислены. Точка.

— Простите, но.

— Вы три раза восстанавливались, мы это терпели. Но тюрьма — это перебор. Я не имею право, да и не хочу за вас бороться. Наша организация не хочет больше видеть вас.

Тюрьма?

Ого! Хулиган!

Парень ошеломленно застыл на месте.

— Вы не знаете подробностей, не знаете сути… — Произнес он. Произнес тихо, но я все равно услышала.

— Я все знаю! Мне этого достаточно! Андрей, вы отчислены, без права на восстановление, мне жаль! Примите мои соболезнования на счет отца, он был хорошим человеком, я старался ради него, но все имеет границы!

— Пожалуйста. — Кажется, голос парня сорвался. — Хотя бы работу. Прошу.

— Работу? Вы о том, что подрабатывали в спортивном зале? Я не имею право подпускать вас к студентам! Простите! Вы работали в зале лишь из-за того, что числились студентом, а теперь? Я думаю не многим это понравиться. Андрей, еще раз извините, я желаю вам всего наилучшего, до свидания!

На этом он ушел. Свернул за угол, оставив ошеломленного парня.

— Нет-нет-нет! — Простонал он.

Не ловко. Мы оказались одни в коридоре. Я не могла никуда деться. Глупо было, развернувшись пойти в конец коридора, к окну. Идти в его сторону, к лестнице, было страшно. Я ждала, когда он уйдет. Но он не двигался с места.

Нет! Даже не думай! Блин! Прислонившись к стене, он сел на пол, вытянув перед собой ноги. Замечательно!

И тут он повернулся ко мне. Естественно, он понимал, что я слышала разговор. Но видимо ему было все равно.

Достав из кармана телефон, он набрал чей-то номер.

— Интересуют студенческие отряды? — Раздалось в это момент у меня за спиной.

От испуга я резко обернулась.

— Что?

— Я говорю, интересуешься отрядами?? — Стоящая рядом со мной девушка примерно моего возраста кивнула на плакаты.

Черт! Я просто встала рядом с ними.

— Да нет. Я так… почитала..

— А… Ну ладно. — Она моментально потеряла ко мне интерес. — Если что, мы будем рады новобранцам!

— Хорошо!

— Я тебя тут не видела, новенькая?

— Ну да..

— Ясно, скоро учеба начнется, а у меня еще столько дел! Ужас! Много ответственности!

Я не совсем понимала, для чего она рассказывает это абсолютно незнакомому человеку.

В это время парень наконец-таки дождался ответа на другом конце телефона.

— Але! Привет! Тыы… Помнишь меня, да?

Я невольно прислушалась к разговору. На удивление, только что говорившая девушка моментально заткнулась. Теперь парень заговорил в полной тишине.

— Да… Я хотел… Я хотел спросить. Все же еще в силе? Я про приглашение. Да. Я знаю. Ты должна понимать, что это для меня значит. Меня выгнали. Конечно. Это следовало ожидать. Меня уволили. Слушай. Мне нужны деньги, мне надо как-то жить. Я не знаю. Это единственное, что я умею. Поэтому… Я согласен, хоть не представляю, как к этому отнесутся. Сколько ты заплатишь? Хорошо. Я приеду. Я согласен. Я буду участвовать.

Кивнув непонятно кому, выслушав ответ, он повесил трубку. И поднял глаза. И наши с ним взгляды встретились. Нахмурившись, он поднялся с пола и пошел в сторону лестницы.

— Мм. — Не понятно чего промычала девушка.

— А? — Обернувшись на нее, я увидела, что она, так же как и я, смотрела в его сторону. — Слушай, а кто это, не знаешь?

— В смысле? Не знаю ли я, кто это? Ты издеваешься? Думаешь, если я отличница, то не знаю, что твориться вокруг?

— Не поняла?

Я и в самом деле не поняла сути ее обиды.

— Это же один из них!

— Кого??? Я не понимаю, о чем ты!

— Как же? Ты новости смотришь? Читаешь? Ты в курсе, что в Петербурге происходит?

— Я? Да, но, я не местная. А там, откуда я, не слишком сильно затрагивают ваши городские новости.

— Городские? Бери выше! Если честно, я не понимаю, почему его выпустили, почему сначала город встал на уши, разыскивая их и сажая, а затем отпускает после двух месяцев.

— Их?

— Как тебя зовут? — Вместо ответа, спросила она.

— Настя.

— Приятно познакомиться, я Ангелина. Я могу рассказать тебе вкратце о случившемся, но мне надо бежать в библиотеку, у них что-то с книгами попутано, но я могу по дороге рассказать тебе эту историю.

Слава Богу, вечером было ясно. Сестра уехала по делам, сказав, что вернется на утро. Захватив с собой фотоаппарат, я решила прогуляться. Решила купить себе сока и посидеть на мосту. На своем любимом мосту.

Кроме лиц на моей карте памяти было сохранено много пейзажей. Вот сейчас, выходя из дома, я сфотографировала пару бездомных собак, пробегающих по улице. Двух старушек, радостно обнимающихся при встрече. Старенький трамвай, набирающий обороты так же увековечился.

Я медленно поднималась вдоль трамвайных путей предвкушая вечернее уединение с редким Петербургским солнцем.

Пришлось остановиться, не доходя до любимого места. Как так?

Почему из всех мест, необходимо было выбрать именно мое?

Рассерженно заворчав, я двинулась дальше. Любимая перекладина, прямо над центральными рельсами была занята, придется сидеть сбоку. Оттуда вид уже не такой красивый.

Внезапно свалившаяся мне под ноги банка пива, от резкого движения локтем смотревшего вдаль человека, оказалась сбита с перил и упала мне прямо под ноги.

— Блин! — Воскликнула я, пытаясь перепрыгнуть через нее.

Банка приземлилась рядом, облив один из моих кроссовок вырвавшимся наружу напитком.

— Блять! — Ругнулся человек, занявший мое место.

Я решила нагнуться, чтобы обследовать испачканную обувь.

— Ау!!!

— Блляя!!!!

А он нагнулся за банкой. От столкновения наших лбов с его головы съехал капюшон.

— О!

— Фак! — Он потирал ушибленное место, рассматривая меня один глазом. — Тебе не слишком больно?

— Нет.

— Это хорошо. Прости. Прости за пиво, это произошло случайно.

— Ээмм..

Он резко поднялся, подхватив на ходу вторую, уцелевшую тару.

— Приятного времяпровождения.

Не обращая на меня больше никакого внимания, он пошел к спуску.

— Что?

Я хотела возмутиться, хотела высказать ему, что он испортил мне обувь, но..

Ничего не вышло. Оставалось лишь опуститься на его место.

Он сменил одежду, сменил куртку, поэтому я не узнала его издалека.

Вот только волосы все так же оставались грязными. Глаза все такими же темными. Карими. И неприветливыми. И запах. Не приятный запах пива.

Стоило ему подняться, я примерила на себя его рост. Высокий, очень высокий и какой-то неуклюжий. Когда он подхватывал оставшееся пиво, рассмотрела огромную ладонь с грязными пальцами. Очень грязными.

Сейчас он уже спустился вниз. Свернул под мост.

Я непроизвольно наблюдала за ним. Я все еще наблюдала, хоть он уже исчез с моих глаз. Теперь я знала его историю, и догадывалась, что это не конец.

Достав фотоаппарат, я навела объектив на выезд с моста. Мне не составило огромного труда определить время его появления, звук мотора говорил сам за себя.

Едва показавшись из-под моста, его машина резко набрала скорость.

Фьух!

Только две размазанные фотографии. И он исчез. Растворился между домов, исчез в сумерках, растаял. Уехал, забрав с собой свою темноту, жестокость, невоспитанность, ошибки.

Его звали Андрей.

Андрей Кастильский. Я не была уверена в его возрасте. Из Ангелининого рассказа, я уловила лишь то, что он много раз восстанавливался, пропуская года. Учился на третьем курсе факультета математики и информатики нашего с ней университета, когда она еще только поступала, но не сдвинулся с мертвой точки.

Не уделял должного внимания образованию, прогуливал, постоянно заваливал зачеты и экзамены.

Не смотря на неблагоприятное положение семьи, приезжал в университет исключительно на машине.

Подрабатывал в спортивном зале помощником тренера.

По рассказам учащихся, довольно не плохо с этим справлялся.

Особенно по ее рассказу. Как оказалось, она была одной из девушек, занимающихся под его контролем.

По ее рассказам он был не воспитан, постоянно хамил, но в тоже время любил пошутить и по заигрывать с красивыми девочками. На этом месте она печально вздохнула. Видимо, она не вошла в их список.

Почему-то у меня возникло довольно странное впечатление, о ее отношении к нему. Удивительно, но мне показалось, будто бы она испытывала к нему симпатию, даже не смотря на недавние события, показавшие всем, кем он является на самом деле.

Он был преступником. Он нарушал закон, рискуя собой и многими людьми. Он занимался незаконным делом. Он, нелегально зарабатывал деньги. Так же как и все подобные ему. И в один прекрасный момент их систему сломали. Некоторые погибли. По рассказу моей новоиспеченной подруги, это были два молодых парня. Двое! Молодых! Для чего? Из-за чего? Из-за своей глупости! А остальные поплатились своим будущим. Теперь все они были в черных списках на всю жизнь.

И я считаю, что это правильно! За все в нашей жизни надо платить!

Я не понимала людей, пытавшихся обеспечить себя легким путем, не понимала стремление преступить закон, не понимала тех, кто шел на риск, не ценя самое дорогое — свою жизнь. Для меня это было ужасно, не приемлемо!

Вроде их отпустили, из-за отличной работы адвокатов, утверждающих, что парни были лишь пешками в чьей-то игре, что они ребята, потерявшие грань между играми и взрослой жизнью, что они безопасны и имеют право на второй шанс.

Вот только я была уверена, что все не так гладко. Я была уверена, я увидела это через свою непослушную челку, я прочитала это в его взгляде, эту непокорность, это стремление к опасности.

От таких людей надо держаться подальше.

Он опасен. Он очень опасен и опасны те, кто с ним заодно, а таких, как я поняла, в этом городе — много.

— Наибольший соблазн преступления заключается в расчете на безнаказанность. — Процитировала я Цицерона.