Еще один баловень судьбы

Глава двадцать седьмая. Бой при Ноймаркте

В конце дня 21 августа измученных Антона, Мэтью и Пьера остановил на окраине Ноймаркта разъезд французских гусаров. Их еще более измученных лошадей взяли под уздцы три гусара и стали водить по кругу, постепенно успокаивая. Ну, а прочие гусары подхватили курьеров за руки и за ноги, вкинули в седла освободившихся гусарских коней, и вся кавалькада порысила на Рыночную площадь, в штаб генерала Бернадотта.

— Это опять Вы, майор Фонтанэ? — заулыбался Бернадотт. — Надо же так замучить себя! Видно, новости Вы привезли сверхсрочные?

— Так точно, мон женераль. 20 числа из Ингольштадта на Ноймаркт вышел корпус под командованием эрцгерцога Карла, а по шоссе Регенсбург-Амберг идет колонна под командованием генерала Вернека. Общая численность австрийцев около 30 тыс. человек.

— Это верные сведения? — встревожился генерал.

— Вы должны их проверить, выслав навстречу австрийцам конные разъезды. Думаю, что уже завтра Карл навалится на Вашу дивизию. Но…

— Слава богу, у Вас есть спасительное для меня «но».

— Половина нашего корпуса (а это около 15 тыс. чел. под командованием вашего друга Сен-Сира) идет сюда со стороны Рота и будет ночевать в лесу за 1,5 лье от Ноймаркта. Когда сражение начнется и Карл обозначит свои позиции, Сен-Сир нанесет ему удар в тыл. Ваше дело — выдержать первый натиск. Выдержите?

— Вообще-то при соотношении 1:4 я предпочитаю отступать, потому что не люблю бессмысленного кровопролития. Но ради возможности разгрома эрцгерцога буду держаться за город зубами.

— Не забудьте послать гонца к Журдану: его части в Амберге тоже будут под ударом.

— Давайте я все же дождусь доклада своих разъездов?

Доклад гусар, высланных на юг и юго-восток от Ноймаркета и вернувшихся через 3 часа, ошеломил и Бернадотта и Антона: на дороге в Ингольштадт разъезды австрийских гусар встречены у Зенгенталя (в 1 лье от Ноймаркта), а голова колонны пеших австрийцев втягивается в Мюльхаузен (2,5 лье) — и колонна эта о-очень протяженная. Но и на дороге в Регенсбург ситуация очень похожая: гусары Карла уже в Дайнинге (1,5 лье), а пехота дошла до Зойберсдорфа (3 лье) и ее тоже очень много.

— А есть ли противник на дороге в Амберг? — задал мучительный вопрос Бернадотт, глядя пристально в глаза горе-разведчику.

— Надо было оповестить 3 часа назад Журдана, — парировал скрытую нападку Антон. — Вскоре ответ на этот вопрос у нас мог быть. Но и сейчас еще не поздно: вряд ли Карл решится на ночную атаку, а утром здесь может быть как ответ, так и подкрепления со стороны Журдана.

— Верно! — воскликнул Бернадот и стал быстро отдавать распоряжения.

Антон полагал, что ему предстоит выдержать бессонную ночь, однако родной организм так намучился за два предыдущих дня, что стоило ему только снять сапоги, прилечь на деревянную лавку и накрыться одеялом от запасливого Мэтью, как сон окутал его целиком. Во сне ему много чего снилось, но он все позабыл, кроме самого последнего сновидения: четкого красивого лица улыбающейся кому-то Констанции. Он искрутил всю шею, пытаясь извернуться и посмотреть: кому же она так нежно улыбается? Под конец отчаялся, и тут она повернулась к нему спиной, и он увидел в ее руках голенького ребенка. Он тотчас проснулся и вдруг пожалел, что не успел рассмотреть: мальчик это был или девочка? В общем, видел что-то вроде телепатической передачи; вот только никого Констанс родить, конечно, не могла, прошло ведь лишь 4 месяца.

За окнами было вполне светло. Вдруг утреннюю тишину прорвали орудийные залпы — хоть и далекие, но очень грозные. Им начали вторить залпы других орудий — на этот раз близкие, свои. Битва под Ноймарктом началась. Антон в темпе оделся, вооружился и выскочил на крыльцо ратуши. Под ним сидели на корточках оба его егеря, держа в руках уздечки трех коней, стоявших рядом. Антон привычно сунул руку в карман камзола, достал сушеную курагу и, сбежав с крыльца, сунул ладонь в губы Негре.

— Ешь, черная, ешь, нас ждут сегодня великие дела, — сказал он, щурясь на солнце. Солнце было вполне ярким, а небо — голубым и ясным. «То, что надо для моей новой выдумки» — решил попаданец и скомандовал:

— Егеря! На-а…конь!

И Мэтью и Пьер взлетели в седла сразу из положения сидя. Но Антон от них не отстал, тоже махнув в седло без использования стремян. Они тотчас сжали шенкелями бока лошадей, встряхнули легонько поводьями, и обученные уже лошади пустились с места в галоп, целясь к западному выезду с рыночной площади.

Противник, как и ожидалось, охватил город пологой дугой с южной стороны. Там было установлено несколько батарей пушек, которые вели обстрел наскоро отрытых французами реданов и флешей, внутри которых были установлены тоже орудия, а вокруг кучковалось пехотное прикрытие. Шеренги нападающих выстраивались в стороне от пушек, но пока не активничали, ждали конца собственной артподготовки. Еще дальше и на флангах ходили кавалерийские массы. Антон поскакал вокруг северной окраины города и, к удовольствию, увидел то, на что надеялся: с северо-востока к городу подходили колонны пехоты и кавалерии; везли и пушки, десятка два. «Пожалуй, подкрепление в виде целой дивизии, — оценил уже привычно массу людей Антон. — Да у нас в лесу две дивизии прячется. Повоюем на равных. А если я еще сумятицу в ряды неприятеля сумею внести, то и победим».

Дальше егеря поскакали на восток и уже перешли на рысь, а достигнув лесистого холма, перешли на шаг. Холм был занят пешими егерями из дивизии Бернадотта, и вскоре Антон отыскал их командира, тоже майора.

— Бонжур, камрад, — фамильярно приветствовал Антон равного по званию и роду войск. — Покажи, где здесь наилучший обзор неприятельского фланга.

— Вон у той сосны. Я оборудовал там свой командный пункт.

— Полежим вместе?

— Отчего же нет? Тем более противник пока в атаку не идет…

И накликал: вдали прогундели горны, и из леса вдоль всей опушки СВ простирания выступила шеренга фузилеров и пошла на северо-запад, к городу, а за ней точно так же показалась шеренга вторая…

— Научились фрицы в лесу тихариться, — чуть хохотнул майор. — Что ж, подождем, пока они не войдут в зону надежного поражения, на 300 шагов.

— У вас же есть штуцеры в батальоне, из них и сейчас ведь можно дострелить? — полувопросительно заметил Антон.

— Дострелить можно, а вот попасть трудновато, — возразил майор. — А пули у нас не дармовые, побережем пока.

— Ну, а мы, пожалуй, сейчас их будем отстреливать, — сказал Антон и снял с плеч свой штуцер. Ему тотчас последовали Мэтью и Пьер, наклонили штуцеры, заправили в дула бумажные пороховые заряды, а сверху пульки Минье (сделали сами штук по 50), мгновенно протолкнули их шомполами внутрь и стали выцеливать в цепи офицеров. Все то же проделал на глазах изумленного майора и Антон.

— Но как вы смогли так быстро зарядить пули? Мы их толкаем-толкаем…

— Это пока секрет. Вот обкатаем в своей части, и вы сможете потом применять.

Тем временем егеря выстрелили один за другим и довольно гоготнули: значит, пара офицеров ткнулась носом в землю. Антон же цепью пренебрег, а стал озирать панораму в поисках холма, похожего на тот, где они лежали. О, вроде есть такой! И обзор города с него должен быть неплохим. Он достал свою подзорную трубу, припал к окуляру и стал шарить усиленным взглядом по этому холму и не ошибся: на его СЗ скате он нашел группку обер-офицеров, следящих за ходом сражения. Они были почти в километре от данного «командного пункта», но их белые и голубоватые камзолы неплохо выделялись на фоне зелени леса и травы. Антон вжал приклад штуцера в плечо, упер локти рук в землю и припал глазом к мушке, напаянной им на конце ствола, выводя ее в центр крошечной фигурки. Потом задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел грянул, облако дыма изверглось из дула, а когда оно рассеялось и можно стало посмотреть в трубу, Антон понуро вздохнул: офицеры суетливо крутили головами, переговаривались, но в наличии были все пятеро. Что ж, наше дело служивое: чисти дуло, заряжай и стреляй снова. Оптические прицелы к штуцеру изготовлять пока не умеют… И он стрелял, смотрел в трубу, хмыкал и опять стрелял. Впрочем, после четвертого выстрела офицеры быстро покинули удобный склон: пули, прилетающие незнамо откуда, их стали, видимо, очень нервировать. Больше он их обнаружить не смог, как не старался.

Тем временем, егерский батальон вовсю вел стрельбу по шеренге, которая была уже метрах в 100.

— Беглый огонь! — скомандовал Антон своим двум егерям и те тотчас бросили отстрел офицеров и стали очень сноровисто заряжать ружья и стрелять из них. Точно так же стал стрелять и Антон, а к майору вдруг кто-то прибежал и он уметелил за прибежавшим. Но вот австрийские гренадеры все-таки добежали до стрелков, только поднять их на штыки не успели: трое егерей разрядили в них дробовики, потом по два пистолета (все со 100 % из-боя-выводящим результатом) и стали стремительно метать ножи… А когда егеря схватились за сабли, воевать стало не с кем: иные бежали от смертельно опасных бойцов, а прочие образовали вал из пораженных тел.