Если сорвать маску...

Гватемала. Июнь 1954 г. Под гнетом «бананового спрута»

Всего лишь год спустя после свержения демократического правительства Мосаддыка в Иране правящие круги США опять же руками ЦРУ, отстаивая интересы американских монополий, организовали государственный переворот в Гватемале. Этот переворот явился началом длинной цепи тайных операций спецслужб США на латиноамериканском континенте, имевших своей целью удержать государства данного региона в сфере политического и экономического влияния США, в корне пресечь любые попытки ослабить их зависимость от американского монополистического капитала.

Страны латиноамериканского континента всегда занимали особое место во внешнеполитической стратегии США. Американский империализм приступил к «освоению», а точнее — к расхищению их природных богатств гораздо раньше, чем в каком-либо другом районе мира. Рассматривая государства Южной и Центральной Америки в качестве своего сырьевого придатка и выгодного рынка сбыта, он с давних времен беззастенчиво вмешивался в их внутренние дела, осуществлял непрерывные акты агрессии, насаждал и поддерживал антинародные диктаторские режимы, жестоко подавлял национально-освободительные, демократические движения.

Свои щупальца к Гватемале монополии США стали протягивать в конце прошлого столетия. Опираясь на господствующую верхушку страны, они еще в 1898 г. организовали переворот, в результате которого была установлена жестокая диктатура. С этого времени начинается усиленное проникновение американского капитала в гватемальскую экономику. Особенно бурную деятельность развернула «Юнайтед фрут компани», основанная в 1899 г. Майонором С. Китом путем слияния девяти банановых плантационных и торговых компаний, которые действовали в странах бассейна Карибского моря. В 1904 г. было подписано соглашение, по которому правительство Гватемалы в обмен на предложение Кита построить (в качестве собственности его же компании) треть железной дороги Пуэрто-Барриос — Гватемала передало ему в дар уже построенные две трети, а также портовые сооружения Пуэрто-Барриоса, телеграфные линии железной дороги, 20 га земли в Пуэрто-Барриосе, весь наличный подвижной состав, железнодорожные склады и пакгаузы и почти 70 тыс. га лучшей земли в сельской местности в любом районе страны по выбору самой компании. Соглашение предусматривало, что по истечении 99 лет (т. е. в 2003 г.) «Юнайтед фрут компани» продаст правительству Гватемалы все то, что оно ей передало, плюс свою треть железнодорожной линии по цене, установленной арбитрами. Кроме того, на период действия соглашения компания освобождалась от муниципальных и государственных налогов, а также от таможенных пошлин.

На богатства недр Гватемалы, особенно на нефтяные месторождения, претендовали и другие монополии США, однако именно «Юнайтед фрут компани» стала фактически полновластным хозяином в стране. Она не только контролировала 95% банановых плантаций, но завладела также железными дорогами и портами, международными телефонными и телеграфными линиями, морским транспортом и даже создала в этом суверенном государстве собственную полицию. Через посредство своих агентов компания начала бесцеремонно вмешиваться во внутренние дела Гватемалы, диктовать свою волю, превратившись как бы в государство в государстве. Кроме Гватемалы «Юнайтед фрут компани» имела плантации в Коста-Рике, Гондурасе, Панаме, Доминиканской Республике, Эквадоре, на Ямайке. Это «зеленое чудовище», или «банановый спрут», как называют «Юнайтед фрут» в Центральной Америке, нещадно эксплуатируя дешевую местную рабочую силу, сосредоточило в своих руках около 90% экспорта бананов из стран-поставщиков и контролировало 75% мирового рынка бананов. Таким образом, компания распространила свое влияние на экономическую жизнь всей Центральной Америки.

Подчинение экономики страны интересам «Юнайтед фрут» и других монополий США («Интернэшнл рэйлуэйз оф Сентрал Америка» и «Эмпреса электрика де Гватемала») привело к уродливому, однобокому развитию хозяйства Гватемалы. Она превратилась в поставщика бананов, кофе и сахарного тростника для Соединенных Штатов в ущерб жизненным интересам собственного народа. Имея все возможности полностью удовлетворять свои внутренние потребности в продуктах сельского хозяйства, Гватемала вынуждена была ввозить из других стран (в основном из тех же США) не только промышленные товары, но и продовольствие (зерно, продукцию животноводства).

Победа революции

В канун второй мировой войны Гватемала продолжала оставаться полуфеодальной зависимой страной. Политика правительства ставленника иностранных монополий генерала Хорхе Убико тормозила и без того слабый экономический рост Гватемалы, вела к дальнейшему обнищанию трудящихся масс. В конце войны под влиянием успеха антифашистских сил и прежде всего побед Советского Союза над гитлеровской Германией в Гватемале, как и в большинстве других стран американского континента, усилилось освободительное движение. «Внутренние и международные факторы,— писал об этом периоде Генеральный секретарь ЦК Гватемальской партии труда Уберто Альварадо Арельяно,— позволили добиться самого широкого объединения всех сил страны, боровшихся против диктатуры, которые под знаменем демократических свобод вызвали к жизни движение гражданских и вооруженных сил против Убико и его приспешников»1.

20 октября 1944 г. в Гватемале произошло народное вооруженное восстание. Его движущими силами были средние слои населения и национальная буржуазия, действовавшие при активной поддержке рабочего класса и крестьянства. Эта «Октябрьская революция», как ее стали называть, свергла диктатуру генерала Убико, под жестокой тиранией которого Гватемала изнывала 14 лет, и открыла перспективы для национального возрождения страны.

Президентом был избран представитель патриотически настроенных буржуазных кругов Хуан Хосе Аревало. Пришедшее к власти правительство встало на путь прогрессивных преобразований. Впервые в истории Гватемалы был издан трудовой закон, ограничивающий свободу деятельности североамериканских фирм, а также закон о социальном обеспечении; рабочие получили право объединяться в профсоюзы и объявлять забастовки. Была принята буржуазно-демократическая конституция, провозгласившая то, в чем больше всего нуждался народ,— аграрную реформу. Она дала крестьянам надежду, что земля, которой владели иностранные компании и местные помещики, будет передана тем, кто ее обрабатывает. Однако прошло пять лет после принятия конституции, а более 40% всей возделываемой земли страны по-прежнему принадлежало 163 крупным помещикам. Остальная земля, во всяком случае большая ее часть, продолжала оставаться в руках североамериканцев.

В 1951 г. к власти в Гватемале пришло правительство Хакобо Арбенса Гусмана, который на президентских выборах одержал победу над ставленником США генералом М. И. Фуэнтесом. В условиях подъема демократического движения, принявшего характер антифеодальной и антиимпериалистической революции, новое правительство не только декларировало реформы, ограничивавшие господство помещиков и североамериканских монополий, но и предприняло первые шаги к их практическому осуществлению. Земли, отобранные у помещиков и иностранных компаний и перешедшие к государству, оно начало передавать крестьянам. Принятый Национальным собранием в 1952 г. закон об аграрной реформе, имевший целью ликвидировать феодальную собственность в деревне, улучшить жизненные условия крестьян и подготовить почву для индустриализации Гватемалы, был реализован довольно быстро: к февралю 1954 г. около 56 тыс. крестьянских семей получили примерно 180 тыс. га земли, в том числе 96 тыс. га, принадлежавших ранее «Юнайтед фрут компани» (ей должна была быть выплачена компенсация). Еще почти 70 тыс. га земли этой компании было передано крестьянам в последующие месяцы того же года2. В течение двух лет около 100 тыс. крестьянских семей, т. е. полмиллиона гватемальцев, стали обладателями земли, находившейся ранее в собственности «Юнайтед фрут компани». Они получили также кредиты, скот, техническую помощь. Для страны, где почти три четверти самодеятельного населения занято в сельском хозяйстве, эта мера имела огромное значение и отвечала интересам народных масс.

Кроме того, правительство президента Арбенса не допустило североамериканские компании к разработке гватемальской нефти (был принят закон о защите национальных ресурсов нефти и угля), отказалось расширить концессии «Юнайтед фрут» и выступило за ограничение деятельности моргановской компании «Эмпреса электрика де Гватемала».

Народно-революционное правительство Гватемалы отказалось от посылки солдат для поддержки американской военной агрессии в Корее. Оно также решительно отвергло предложенный США и преследовавший далеко идущие политические цели пакт о военной помощи, считая, что условия предоставления такой «помощи» противоречат жизненным интересам народов континента. При правительстве Арбенса гватемальцы впервые стали пользоваться широкими демократическими свободами. В это время были воссозданы Гватемальская партия труда, а также Всеобщая конфедерация трудящихся Гватемалы, объединившая в своих рядах свыше 100 тыс. промышленных и сельскохозяйственных рабочих. Возникла Национальная конфедерация крестьян, куда вступили более 200 тыс. человек.

Правящие круги США ополчились против антиимпериалистической и антифеодальной гватемальской революции и встретили в штыки ее социально-экономические и политические преобразования, хотя последние не выходили за рамки буржуазно-демократических реформ. С самого начала революционного процесса империализм США с помощью ЦРУ поощрял и финансировал действия сил внутренней реакции, направленные на свержение правительства Аревало, а затем Арбенса. Завоевания гватемальского народа шли вразрез с политическим курсом Соединенных Штатов, направленным на установление полного господства в странах Латинской Америки. В связи с ликвидацией привилегированного положения помещичьей олигархии и североамериканских монополий был поднят шум вокруг якобы нависшей над Центральной Америкой «угрозы международного коммунизма». Националистическое движение, развернувшееся в Гватемале, получило ярлык «коммунистического» («коммунистическими» стали называться любые действия этого патриотического движения).

Госдепартамент США буквально восстал против экспроприации гватемальским правительством в соответствии с законом об аграрной реформе необрабатываемых земель «Юнайтед фрут компани». В страну был срочно направлен эмиссар с поручением довести до сведения правительства категорическое требование: «Гватемала должна достичь взаимопонимания с «Юнайтед фрут»; в противном случае она будет объявлена страной-агрессором и в отношении ее будут применены самые жесткие экономические и другие санкции» 3.

Правительство Арбенса отвергло этот империалистический шантаж. Действовавшая в тесном контакте с ЦРУ «Юнайтед фрут компани» тем временем решила путем экономического нажима осложнить обстановку в стране и подорвать позиции правительства. При поддержке администрации США компания организовала подлинную морскую блокаду Гватемалы. На гватемальских железных дорогах частым явлением стали диверсии, а в воздушное пространство вторгались самолеты без опознавательных знаков, сбрасывавшие листовки с прямыми призывами к антиправительственному путчу. На границах Гватемалы систематически устраивались провокации.

Но все попытки оказать давление на правительство президента Арбенса были безуспешными. В сложных условиях оно продолжало курс на освобождение Гватемалы от экономической зависимости, на проведение самостоятельной внешней политики.

Возникновение «генерального плана»

В январе 1953 г. в США сменилась администрация и вместе с ней правящая партия — к власти пришли республиканцы. С политикой «доброго соседа», которую пытался проводить в отношениях между странами Латинской Америки и Соединенными Штатами президент Ф. Рузвельт, было окончательно покончено [Политика Ф. Рузвельта хотя и преследовала в конечном счете цель дальнейшего укрепления господства североамериканских монополий в экономике латиноамериканских стран и отнюдь не свидетельствовала об отказе США держать их в своем подчинении в качестве важнейшей сферы приложения капитала и рынка сбыта товаров, тем не менее отличалась определенной гибкостью и дальновидностью]. Следует отметить, что борьба против национально-освободительного движения гватемальского народа началась еще в годы правления администрации Г. Трумэна. Республиканская администрация, таким образом, вернулась к откровенно экспансионистской, интервенционистской политике «большой дубинки»: от «дипломатии доллара» до применения открытых форм интервенции.

Позиция США в отношении стран Латинской Америки в послевоенный период являлась выражением общей стратегии, направленной на достижение политического и экономического руководства миром. Опираясь на буржуазно-помещичью олигархию и реакционную буржуазию, правящие круги США стремились подавить национально-освободительное движение, помешать развитию отношений этих стран с социалистическими государствами, превратить американский континент в зону своего исключительного господства и надежный военно-стратегический плацдарм. «Латинская Америка является районом мира, имеющим жизненно важное значение для Соединенных Штатов,— писал Д. Эйзенхауэр.— Это обширная арена потенциальных ресурсов, и ее вес в мировом балансе сил становится все более значительным» 4.

В факте рождения демократической республики в Гватемале США усмотрели серьезную угрозу интересам американского капитала — ведь примеру этой страны, ставшей на путь национального освобождения, могли последовать и другие латиноамериканские государства.

Американские империалисты стремились любой ценой восстановить в Гватемале реакционный антинародный режим, вернуть иностранному капиталу и помещикам утраченные позиции. Не последнюю роль играл здесь и расчет на то, что удастся «преподать урок», устрашить освободительные, революционные силы во всей Латинской Америке и тем самым сохранить ее экономическую, социальную и политическую зависимость от США.

Политика администрации США отвечала и интересам реакционных кругов в самой Гватемале. В стране действовала тайная организация феодально-помещичьей олигархии и реакционной военщины, располагавшая разветвленной сетью агентов, огромными средствами и опиравшаяся на поддержку латиноамериканских диктаторов, особенно Трухильо. Она развернула в стране активную заговорщическую деятельность.

Что же касается непосредственно «Юнайтед фрут компани», то она на протяжении десяти лет, начиная с 1944 г., при поддержке администрации США совершила в общей сложности до 40 попыток путем заговоров свергнуть существовавший в Гватемале режим. Но многократно испытанный в прошлом и ставший традиционным для американской политики на континенте способ разрешения «конфликтных ситуаций» путем организации заговоров оказался тогда недостаточным в борьбе с новым государственным строем Гватемалы, который уже с первых шагов обрел мощную поддержку всего народа страны. В этих условиях правящие круги американского империализма пошли на принятие мер иного характера. И госдепартамент, и ЦРУ твердили о том, что если США хотят сохранить Гватемалу и Латинскую Америку в целом в сфере своего влияния, то надо действовать более решительно.

Возникла идея организации внешней агрессии против Гватемалы. А поскольку с «Юнайтед фрут компани» были связаны личные финансовые интересы ряда государственных деятелей США, занимавших ключевые позиции в конгрессе и администрации, им без труда удалось обеспечить должную коалицию сил и превратить борьбу «Юнайтед фрут» с гватемальским правительством в официальный конфликт между двумя странами.

Государственным секретарем США был тогда Джон Фостер Даллес, а директором ЦРУ — Аллен Даллес, являвшиеся, как мы уже упоминали, компаньонами нью-йоркской юридической конторы «Салливэн энд Кромвелл», которая много лет вела дела «Юнайтед фрут компани». Джон Фостер

Даллес — давний член коллегии адвокатов этой компании; еще в 30-х годах он составлял проекты кабальных соглашений, заключавшихся ею с правительством Гватемалы. Аллен Даллес — бывший президент «Юнайтед фрут компани». Помощником государственного секретаря США по межамериканским делам был Джон М. Кэбот из семейства бостонских Кэботов, члены которого издавна состоят акционерами «Юнайтед фрут». Другой член этого семейства — Генри Кэбот Лодж представлял США в ООН. С «банановой империей» были тесно связаны военный министр Роберт Стивене, министр торговли Синклер Уикс, а также некоторые сенаторы и конгрессмены, сразу же занявшие враждебные позиции в отношении освободительной борьбы гватемальского народа и настойчиво требовавшие вмешательства администрации США. «Отныне речь будет идти не о конфликте между народом Гватемалы и «Юнайтед фрут»,— заявил тогда в конфиденциальной беседе президент компании Кеннет Редмонд.— Речь пойдет об угрозе со стороны коммунизма праву собственности, жизни и безопасности Западного полушария» 5.

События развивались стремительно, и вскоре стало совершенно очевидно, что американский империализм в коалиции с реакционными силами страны приступил к претворению в жизнь своих намерений. Администрация Эйзенхауэра, решившая поступить с правительством Арбенса так же, как с правительством Мосаддыка в Иране, поручает это ЦРУ.

Недавний успех путча в Иране воодушевил директора ЦРУ Аллена Даллеса. Тем более что в Гватемале организовать государственный переворот, по мнению Вашингтона, было несравненно легче. В соседних с ней странах — Гондурасе и Никарагуа — послушные Соединенным Штатам правительства могли предоставить в распоряжение гватемальских контрреволюционеров наемников, оружие, учебные лагеря, военные базы. Ставка, таким образом, делалась на агрессию извне, поддержанную внутренним мятежом.

Итак, ЦРУ начало отработку «операции Гватемала». Непосредственное руководство ею осуществлял Фрэнк Уизнер, заместитель директора ЦРУ по планированию и начальник Управления тайных операций. Об этом станет известно два десятилетия спустя из опубликованного в протоколах конгресса перечня тайных операций ЦРУ, озаглавленного «Документированные тайные действия ЦРУ США внутри страны и за рубежом в период с 1950 по 1974 г.» 6.

Фрэнк Гарднер Уизнер в годы второй мировой войны был резидентом УСС в Стамбуле и Бухаресте, а после войны — заместителем помощника государственного секретаря США.

Оставив правительственную службу, он обращается к частной юридической практике. Но очень скоро услуги Уизнера снова понадобились: с образованием ЦРУ, при комплектовании которого предпочтение отдавалось кадрам, прошедшим «школу УСС», он снова возвращается в разведку. По рекомендации Аллена Даллеса Уизнер стал первым на посту заместителя директора ЦРУ по планированию тайных операций и занимал эту должность до 1957 г., в течение десяти лет — «самых холодных лет холодной войны» [Во время контрреволюционного мятежа в 1956 г. в Венгрии Уизнер находился в Вене, где активно действовала разведка США, помогавшая мятежникам. По свидетельству американской печати, Уизнер «был тесно связан как морально, так и профессионально с венгерской контрреволюцией»]. Говорят, что в ЦРУ не было человека, равного Уизнеру по опыту организации «грязных дел».

Разработанный госдепартаментом и ЦРУ «генеральный план» «операции Гватемала» предусматривал три основных направления действий, которые должны были развертываться одновременно. Первое включало широкий набор различного рода дипломатических махинаций и крупномасштабные пропагандистские акции. То и другое предпринималось с целью оказания нажима на правительство Гватемалы и обработки мирового общественного мнения в угоду интересам США.

На всем межамериканском дипломатическом фронте госдепартамент должен был путем использования закулисных рычагов воздействия и своими внешнеполитическими «ходами» способствовать нагнетанию обстановки, благоприятной для намечаемой операции. И конечно же главное здесь состояло в том, чтобы, по возможности, обеспечить прикрытие готовившейся вооруженной агрессии, придать конфликту «Юнайтед фрут» с правительством Гватемалы характер проблемы, требующей для своего решения коллективных усилий ОАГ [Организация американских государств], или, во всяком случае, заручиться ее санкцией на вмешательство во внутренние дела этой страны. Для маскировки явно интервенционистских целей всей провокационной затеи было решено прибегнуть к ставшему привычным в американской практике средству — в соответствующий момент поднять шум «об угрозе международного коммунизма». Дело представлялось так, будто против одной из стран континента в результате «вмешательства международного коммунизма» уже начата интервенция и эти принимаемые администрацией США меры — всего лишь оказание помощи народу, ставшему жертвой агрессии. В расчете на приобретение союзников по агрессии и создание антигватемальского фронта перед министерствами иностранных дел государств континента и перед межамериканскими консультативными органами ставился вопрос о «красной опасности», якобы создаваемой новым режимом для всего региона. Эти шаги дополнялись усилением прямого политического и экономического давления на Гватемалу со стороны США путем создания всяческих препятствий правительству Арбенса в его отношениях с другими странами.

Второе направление охватывало все действия, относившиеся к непосредственной подготовке вооруженной агрессии с территории соседних с Гватемалой государств. Вторжение должно было осуществляться в обстановке строгой секретности. Организаторы вторжения рассчитывали получить по тайным каналам согласие реакционных правительств Гондураса и Никарагуа на предоставление в распоряжение ЦРУ, с одной стороны, территории, которая должна была служить плацдармом для интервенции, а с другой — кадров наемников, главным образом из среды гватемальской эмиграции. С самого начала план ЦРУ предусматривал оказание всяческой поддержки контрреволюционным вооруженным формированиям, включая их обучение и оснащение. Именно с этим империалистические круги США связывали свои главные расчеты.

Третье направление предусматривало оперативные мероприятия, касавшиеся организации внутреннего путча: он должен был быть приурочен к моменту начала вооруженного вторжения.

Администрация США считала, что надежно обеспечить второе и третье направления можно лишь при условии использования методов и средств из арсенала ЦРУ, которые гарантировали минимальный риск обнаружения причастности Соединенных Штатов к операции. Практически эти задачи должны были решаться, во-первых, через группу сотрудников ЦРУ в Гватемале, прикрывавшихся дипломатическими паспортами, а также военных атташе, которые поддерживали тесные связи с проамерикански настроенной верхушкой гватемальской военщины; и, во-вторых, через тайных агентов того же ЦРУ среди гватемальской эмиграции, осевшей в США, Гондурасе и Никарагуа.

Осенью 1953 г. в Вашингтоне в штаб-квартире ЦРУ была создана специальная группа, призванная обеспечить координацию всех действий против Гватемалы. Во главе группы был поставлен ведущий сотрудник Управления тайных операций ЦРУ Трэйси Барнс, ветеран УСС. Руководителем политических акций в спланированной операции Барнс назначил Говарда Ханта, также бывшего функционера УСС. В задачу Ханта как руководителя политических акций на национальном и международном уровне, помимо выполнения многих других обязанностей, входило поддержание связи с находившимися в эмиграции гватемальскими деятелями, настроенными против Арбенса. Трое из них — полковник Карлос Кастильо Армас, генерал Мигель Идигорас Фуэнтес и доктор Хуан Кордова Серна — большую часть времени проводили в соседнем Гондурасе. Хант, находясь в Мексике в качестве резидента ЦРУ, поддерживал постоянный контакт с ними (их встречи происходили в Гондурасе); одновременно в помещении Американской ассоциации молодых христиан в Мехико он встречался тайно с доктором Кордовой, которого поначалу прочил на пост президента после свержения Арбенса.

Темпы реализации «генерального плана» нарастали с каждой неделей. Как и было задумано, госдепартамент заявил официальный протест в связи с экспроприацией необрабатываемых земель «Юнайтед фрут компани» на тихоокеанском побережье Гватемалы. Грандиозные размеры приобретала кампания запугивания, шантажа и клеветы, планомерно и беззастенчиво проводимая через печать, радио и телевидение как в самих США, так и в ряде стран латиноамериканского континента.

14 октября 1953 г. появилось первое официальное сообщение госдепартамента США, касавшееся Гватемалы. Помощник государственного секретаря по межамериканским делам Джон М. Кэбот заявил о якобы участившихся «необоснованных нападках на Соединенные Штаты и на их граждан со стороны правительственных органов Гватемалы». За этим последовала серия других, еще более враждебных и клеветнических выпадов против Гватемалы, в том числе со стороны Джона Фостера Даллеса.

Во второй половине октября администрация США принимает решение о назначении послом в Гватемалу Джона Перифуа, давнего сотрудника госдепартамента, который, как охарактеризовала его западная печать, «привез в своем багаже опыт Греции, где ему удалось помочь правительству взять верх над силами красных». Во время подавления американцами в конце 40-х годов национально-освободительного движения в Греции Перифуа проявил себя как организатор подрывных акций, получивший за это прозвище «человек с тяжелым кулаком». Он работал тогда в посольстве США в Афинах. С приходом к власти президента Эйзенхауэра он временно оказался не у дел и, по расчетам Аллена Даллеса, ждал выгодных предложений. Явившийся к нему сотрудник ЦРУ сделал именно такое предложение: Перифуа может быть назначен послом в Гватемале при условии, если согласится быть одновременно представителем ЦРУ и примет па себя руководство подготовкой антиправительственного путча; дальнейшая карьера посла-резидента зависит от успеха этой акции. Перифуа согласился. В октябре 1953 г. президент Эйзенхауэр по рекомендации ЦРУ утвердил его назначение, которое рассматривалось как первый шаг на пути организации государственного переворота. По прибытии в страну Перифуа взял на себя основную роль в координации планов развертывания антиправительственной деятельности внутри Гватемалы с планами проведения вооруженной интервенции извне. Он стал тайно сколачивать из реакционно настроенных высших военных чинов будущую хунту, которой предстояло в подходящий момент по сигналу своих покровителей свергнуть правительство Арбенса и захватить власть.

По каналам ЦРУ были активизированы конспиративные связи с главными деятелями гватемальской оппозиции. Занявшись по поручению вашингтонской администрации поисками человека, которого можно было бы поставить во главе хунты после того, как президент Арбенс будет свергнут, Аллен Даллес, Уизнер и его помощники — специалисты по Латинской Америке — остановили свой выбор на полковнике Карлосе Кастильо Армасе. Именно ему отводилась роль основного исполнителя совместного плана «Юнайтед фрут» — госдепартамент — ЦРУ». Профессиональный военный, бывший военный атташе Гватемалы в Вашингтоне, он был хорошо известен американцам как ярый противник демократического правительства и личный враг Арбенса. Кастильо Армас участвовал в неудавшемся мятеже против президента Арбенса в октябре 1950 г. и был арестован. Из заключения ему удалось бежать, он перебрался в Мексику, где началось его сотрудничество с американской разведкой, а потом отправился в США совершенствоваться в искусстве шпионажа и диверсий под руководством наставников из ЦРУ. Для подготовки вторжения Кастильо Армас получил «примерно пять миллионов долларов... Он получил самолеты... Он получил также опытных летчиков для пилотирования этих самолетов» 7.

В роли связного выступал адвокат из Нового Орлеана, который и передавал деньги на организацию военного переворота и покупку оружия. Кастильо Армас, со своей стороны, держал при госдепартаменте собственного осведомителя, которого субсидировал из средств, получаемых от «Юнайтед фрут компани».

Через торговца оружием из Далласа (штат Техас) Кастильо Армасу поставлялись вооружение, снаряжение и техника; станковые и ручные пулеметы, винтовки, авиабомбы, ручные гранаты, боеприпасы для всех видов оружия, взрывчатые вещества, грузовые автомашины, радиостанции, обмундирование, палатки. Он получил по номинальным ценам даже самолеты Р-47, а также транспортные самолеты, составлявшие собственность правительства США [Без специального разрешения правительства США самолеты этих типов не могут быть переданы кому-либо. И даже если они продаются другому дружественному государству, то последнее не может ни перепродать, ни передать их без предварительного согласия американского правительства]. Заботу о вооружении и снаряжении наемной армии Кастильо Армаса с одобрения Совета национальной безопасности взяло на себя не только ЦРУ, но и военные ведомства США, а также компания «Юнайтед фрут».

В Соединенных Штатах в конце 1953 г. на службу к Кастильо Армасу завербовали ряд американских пилотов и авиатехников (причем они не теряли своего гражданства). Согласно заключенному контракту в период подготовки интервенции им платили по 500 долл. в месяц, а после начала военных действий их денежное содержание возросло до 1000 долл., не считая наградных. Летчики с приданным им вспомогательным персоналом и самолетами составили «военно-воздушные силы армии вторжения» в Гватемалу. В Гондурасе и Никарагуа полным ходом шла вербовка наемников в основном из числа гватемальцев, высланных президентом Арбенсом за антиправительственную деятельность. Им платили 300 долл. в месяц, причем осуществлялась вербовка отнюдь не тайно, а публично и даже с использованием специальных печатных листовок.

Во многих столицах стран Карибского бассейна были расклеены плакаты, призывавшие наемников вступать в «армию» Армаса. Плакаты сулили «добровольцам» быструю и легкую удачу и большие материальные выгоды. В Боготе вербовщики, состоявшие на службе «Юнайтед фрут», открыли свою контору прямо в центре колумбийской столицы, куда приглашались все желающие попытать счастья в гватемальском предприятии 8.

Советники по полувоенным действиям и оперативные сотрудники ЦРУ, занимавшиеся политическими акциями, которыми руководил Говард Хант, приступили к практическому осуществлению мероприятий в Тегусигальпе (Гондурас) и гондурасских джунглях, вблизи гватемальской границы, где сосредоточивались основные силы наемников.

Военную технику, вооружение и снаряжение доставляли из США в Никарагуа и Гондурас. Штаб-квартира интервенционистских сил, центр подготовки наемников и склады вооружения с согласия диктатора Сомосы находились в Никарагуа. Под председательством Кастильо Армаса там была образована так называемая «Антикоммунистическая правительственная хунта», в состав которой входили несколько штатских лиц, в том числе Карлос Салазар, Домингос Гойсолеа, Луис Баладерам и Луис Коронадо Лир (ранее привлекавшийся к суду в Гватемале), представлявшие наиболее реакционные, откровенно проамериканские круги гватемальской буржуазии. Позднее базы и склады переместились в Гондурас. Не испытывая недостатка в американских долларах, наемники Кастильо Армаса, одетые в военную форму, на глазах у всех нагружали оружием грузовики у здания посольства США в Тегусигальпе. Здесь же находилась резиденция Армаса. Наемники свободно передвигались по территории Гондураса. Их выучкой на тренировочных базах руководил американский полковник Карл Студер. Эти войска, использовавшие как самолеты, так и государственные транспортные средства и гражданскую авиацию Гондураса, были открыто переброшены со всем вооружением в Копан, в пограничный с Гватемалой район, где располагалась их исходная база9.

«Решительный момент приближается»

20 января 1954 г. правительство Арбенса разоблачило перед всем миром факт подготовки вооруженной интервенции, создавшей реальную угрозу утраты Гватемалой своей независимости. Оно опубликовало 200 фотографий и представило многочисленные вещественные доказательства, в частности письма, которыми обменивались участники контрреволюционного движения. В печати приводились выдержки из конфиденциального письма Кастильо Армаса от 20 сентября 1953 г., адресованного диктатору Никарагуа генералу Анастасио Сомосе. «Меня информировали находящиеся здесь наши друзья,— сообщал он в этом письме,— что северное правительство, признавая невозможность найти иное решение серьезной проблемы моей страны, приняло решение разрешить нам провести в жизнь наши планы». В письме шла речь о планах свержения законного правительства Арбенса.

Следует подчеркнуть, что хотя гватемальскому правительству было хорошо известно, какова истинная сущность «операции Гватемала», кто стоит за кулисами этой международной провокации, кто ее направляет и финансирует, оно на первых порах предусмотрительно воздерживалось от выдвижения каких бы то ни было обвинений непосредственно в адрес администрации США.

Тем не менее Джон Фостер Даллес, грубо искажая факты, 30 января 1954 г. квалифицировал заявление гватемальского правительства от 20 января как лживое, представляющее собой попытку затруднить работу предстоявшей X Межамериканской конференции и тем самым «подорвать межамериканскую солидарность». Все это потребовалось администрации США для того, чтобы замаскировать свои преступные замыслы. Под такой дымовой завесой, как потом выяснилось, государственный секретарь продолжал совещаться с директором ЦРУ о посылке самолетов Кастильо Армасу.

К моменту созыва X Межамериканской конференции в Каракасе (Венесуэла) в марте 1954 г. правительство Гватемалы уже располагало неопровержимыми доказательствами причастности к заговору госдепартамента и ЦРУ. Опираясь на документальные данные, оно разоблачило обе стороны «операции Гватемала» — подготовку дипломатической войны и вооруженной агрессии. Полученная информация свидетельствовала о твердом намерении «Юнайтед фрут», госдепартамента и ЦРУ уничтожить завоевания революции и сместить конституционное правительство страны, даже если Гватемала полностью подчинится всем требованиям компании. В этом убеждали и безуспешность попыток гватемальского правительства достигнуть договоренности с госдепартаментом по всем спорным вопросам, и отсутствие какой- либо реакции администрации США на доведенные до ее сведения разоблачающие факты.

После того как «генеральный план» получил под сильным нажимом со стороны США обоснование в виде интервенционистской резолюции, принятой X Межамериканской конференцией [«Стратегия США в Каракасе,— писала одна американская газета,— состояла в том, чтобы как можно больше изолировать Гватемалу от остальных стран континента и создать условия, при которых позднее могли бы быть предприняты более решительные действия» 10»], он стал осуществляться форсированными темпами. Бывший сотрудник Управления тайных операций ЦРУ Дэвид Филлипс, непосредственный участник многих закулисных махинаций, связанных с вмешательством США во внутренние дела стран Латинской Америки, утверждает, что в мартовские дни 1954 г. он в соответствии с предписанием центра вылетел из Чили. В аэропорту Майами его встретил представитель ЦРУ (в своих мемуарах он выводит его под условным именем Брэд) и сообщил, что ему надлежит задержаться во Флориде. В ответ на вопрос Филлипса, что конкретно его ожидает, Брэд предложил запастись терпением — скоро он узнает об этом «из первых рук». Тем временем Брэд свел его с офицером контрразведки, который снабдил Филлипса фиктивными документами, изготовленными ЦРУ на чужое имя. Затем, дав несколько общих советов на время пребывания во Флориде, Брэд доставил его на конспиративную квартиру, расположенную к северу от Майами. Здесь Филлипсу сообщили, что все необходимые инструкции, связанные с его новым назначением, он получит непосредственно от представителей штаб-квартиры ЦРУ, приезд которых ожидается со дня на день. Одним из них будет старший офицер Управления тайных операций ЦРУ Трэйси Барнс, к тому времени уже достаточно известный специалист в своей области.

Встреча, которую так ждал Филлипс, состоялась на следующий день. Трэйси Барнс был первым высокопоставленным должностным лицом ЦРУ, с которым Филлипсу пришлось иметь дело. Ему было известно, что Барнс получил юридическое образование в Гарвардском и Йельском университетах. Находясь во время войны на службе в армейской разведке, он дважды выполнял задания в тылу врага, а будучи в Швейцарии, активно сотрудничал с Алленом Даллесом, тогдашним руководителем Европейского филиала УСС. На встрече с Барнсом присутствовал также уже упоминавшийся Говард Хант, выступавший в роли помощника Барнса.

Как бы угадывая ход мыслей Филлипса, Трэйси Барнс начал беседу словами: «На этот раз — Гватемала. Правительство Арбенса катастрофически скатывается влево. Его Гватемальская партия труда насчитывает уже две тысячи дисциплинированных членов и имеет весьма решительное марксистское руководство».

В ответ на вставленное Филлипсом замечание, что «хотя рабочие организации и могут подчас играть достаточно важную роль, тем не менее в условиях Латинской Америки в конечном счете все решает армия», Барнс продолжал: «Так вот именно об армии и идет речь. Ее рядовой личный состав в своей массе индифферентен. Что касается старших офицеров, то многие из них на стороне президента. За исключением нескольких. Один из них — это полковник Карлос Кастильо Армас, недавно бежавший из заключения, которое отбывал в гватемальской тюрьме. Сейчас он сколачивает антикоммунистическое сопротивление правительству Арбенса и вторгнется в страну, как только у него будет достаточно солдат и вооружения».

«Думаю, что ему помогут в этом»,— вставил Филлипс.

«Безусловно,— заявил Барнс.— Поэтому мы с вами и находимся здесь...» 11

Филлипс писал свои мемуары в период, когда конгресс, вынужденный считаться с требованием американской и мировой общественности, подверг официальному расследованию некоторые тайные операции ЦРУ, связанные с вмешательством во внутренние дела других государств. Неудивительно поэтому, что автор пытается так или иначе выставить себя в лучшем свете. Например, продолжая рассказ о встрече с Трэйси Барнсом и Говардом Хантом, Филлипс представляет дело таким образом, будто он уже тогда усомнился в законности действий ЦРУ, замышлявшего свержение Арбенса.

«Я по-прежнему не уверен в том, что мы имеем право вмешиваться. Почему ЦРУ занимается этим делом?» — еще не раз на страницах книги процитирует сам себя Филлипс.

Как утверждает автор мемуаров, со стороны Барнса не было предложено тогда убедительного объяснения. Он апеллировал к уставу ЦРУ, утвержденному президентом Г. Трумэном в 1947 г. при его создании. Хотя в уставе, достаточно четко определяющем задачи ЦРУ (сбор, сопоставление и оценка разведывательных данных), прямо об этом ничего не говорится, заметил Барнс, он тем не менее дает широко толкуемые рекомендации выполнять всякие другие функции и поручения, время от времени вменяемые ему в обязанность Советом национальной безопасности и лично президентом. «В данном случае мы,— заключил Барнс,— и выполняем одно из таких заданий. Если быть более точным, распоряжение приступить к выполнению операции в Гватемале исходило от самого президента Эйзенхауэра. Он приказал нам помочь гватемальцам, которые недовольны Арбенсом» 12.

Барнс извинился — ему пора было возвращаться в Вашингтон. Все дальнейшие инструкции Филлипс получит от его помощника — Говарда Ханта. Сам же Барнс в качестве политического советника будет постоянно курсировать между Вашингтоном, Флоридой и Центральной Америкой.

Говард Хант слыл знатоком Гватемалы. Бывший сотрудник УСС, он был решительным сторонником использования нелегальных каналов для ведения направляемой Соединенными Штатами пропаганды, преследующей цель дезориентировать общественное мнение и изолировать Гватемалу, тем более что в тех условиях такого рода пропаганду невозможно было вести открыто. Он считал, что официальные ведомства — госдепартамент и Информационное агентство — следует привлекать для этого только в тех случаях, когда нельзя ограничиться одними тайными каналами.

В соответствии с планами ЦРУ и по согласованию с правительством Гондураса эта страна должна была приютить подпольную радиостанцию мятежников, перед которой стояла задача создать видимость вещания из Гватемалы. Технический персонал, дикторов и авторов радиопередач набрали в Гватемале. Прежде чем отбыть в страну назначения, всем им предстояло разработать детальную программу своей деятельности. В Гондурасе в это время уже монтировали мощный передатчик. Роль советника на радиостанции отводилась Филлипсу.

Чтобы ознакомиться с обстановкой на месте, собрать необходимые сведения об обычаях этой страны, ее народе и, самое главное, о политических настроениях населения, Филлипсу разрешили совершить поездку в Гватемалу. «Одна- единственная ошибка в радиопередаче, малейшая погрешность,— напутствовал Брэд Филлипса,— приведут к тому, что слушателей будет трудно убедить, будто радиостанция находится на территории Гватемалы».

Сопровождал Филлипса в этой поездке «один из самых опытных офицеров ЦРУ» под именем Петер [Несколько лет спустя Петер был в числе организаторов тайных операций ЦРУ в Юго-Восточной Азии]. В отличие от большинства сотрудников ЦРУ, работающих за границей под прикрытием дипломатических, торговых и других представительств США, Петер был нелегалом, отличавшимся высоким профессионализмом. Он был из немцев, говорил с легким немецким акцентом, в годы войны действовал по заданию разведки в Германии. Вспоминая полтора десятка лет спустя об этой поездке в Гватемалу, Филлипс писал, что Петер «провел меня через все подводные камни, которые подстерегают оперативника-нелегала, путешествующего за границей с фальшивыми документами. Жить двойной жизнью, чувствовать раздвоение личности становилось мне все легче».

Вернуться Филлипсу предстояло через Вашингтон. Этой его разведывательной миссии, как и в целом его роли в гватемальских событиях, придавалось столь важное значение, что с ним пожелали встретиться руководители ЦРУ. Непосредственным оперативным начальником Филлипса был Брэд, за ним шел Дж. С. Кинг, руководитель латиноамериканского отдела ЦРУ, затем — Трэйси Барнс, над которым стояли Фрэнк Уизнер, Ричард Биссел и, наконец, Аллен Даллес. Все они сочли нужным дать свои советы Филлипсу.

Вскоре после возвращения Филлипса во Флориду неподалеку от Майами, в доме, служившем конспиративной квартирой ЦРУ, собрались организаторы «операции Гватемала» и девять гватемальцев, которые должны были вести подпольное радиовещание. Трем из них предстояло возглавить группу, призванную развернуть открыто враждебную Гватемале пропагандистскую кампанию. Для встречи с ними специально прилетел Говард Хант.

В конце апреля 1954 г. группа отправилась в Центральную Америку готовиться к «психологической войне» против демократических сил Гватемалы. Филлипс был приставлен к ним в качестве наблюдателя и советника.

За несколько дней до начала первого подпольного вещания руководители группы, охарактеризовав ее участникам контингент будущих слушателей передач, сформулировали ее задачи. Ставка делалась на то, чтобы «запугать» тех, кто симпатизирует правительству Арбенса, и повлиять на так называемых нейтральных и колеблющихся, которых в силу их недостаточной осведомленности можно попытаться склонить на сторону тех, кто твердо выступает против социально-экономических преобразований в стране. «Наша основная цель — добиться правдоподобия. Мы начнем с большой лжи — заявим, будто вещаем с территории Гватемалы. Такая мистика абсолютно необходима. При этом мы должны тщательно избегать утверждений, которые легко опровергнуть». Предлагалось строго дифференцировать выпуски с учетом особенностей каждой группы слушателей, быть готовыми сообщить им в нужное время, каких действий от них ждут, чтобы исключить возможность преждевременных выступлений, и, наконец, придать самим передачам наступательный характер.

Станция получила название «Голос освобождения». Первую передачу запланировали на 1 Мая, которое еще с 1921 г. широко праздновалось в Гватемале: этот день был нерабочим, замирала торговля и, что особенно важно, не выходили газеты, бездействовало гватемальское радио. Большинство радиоприемников было настроено на прием коротковолновых программ из Мексики. По расчетам заговорщиков, их передача могла собрать широкую аудиторию слушателей, если только заблаговременно сообщить об этом гватемальцам и убедить их настроить свои радиоприемники на нужную волну. Решили, что один из сотрудников отправится в Мексику, чтобы послать оттуда телеграммы в основные газеты Гватемалы. В них содержалась просьба опубликовать накануне 1 Мая объявление, в котором говорилось, что Мексика готовит программу с участием плеяды латиноамериканских звезд — Марии Фенинс, широкоизвестной мексиканской киноактрисы, нескольких певцов и, пожалуй, самого популярного комика — Кантинфласа. Сведения о частоте, на которой можно будет послушать этот сонм талантов, должны быть набраны крупным шрифтом. В деловой приписке к телеграмме указывалось, что представитель мексиканского антрепренера приедет в Гватемалу на следующий день после праздника, чтобы оплатить рекламные расходы. Редакторы были рады выгодной сделке и напечатали объявление.

Слушатели, настроившие свои приемники на первую передачу «Голоса освобождения», не были введены в заблуждение: все объявленные актеры и певцы были представлены в программе, но только... в записи. В промежутках же между этими выступлениями дикторы передавали запланированный политический текст. Подпольное вещание развернуло активную пропагандистскую кампанию против правительства Арбенса. К тому времени, как полковник Кастильо Армас во главе «армии вторжения», состоящей из контрреволюционных эмигрантов, пересечет границу и вторгнется в Гватемалу, радиостанция должна была создать в стране благоприятный для путча политический климат. Специальные программы идеологического наступления воздействовали на конкретные группы населения: женщин убеждали повлиять на мужей и сыновей, солдатам объясняли, почему они должны быть с восставшими, рабочих уговаривали, молодежи льстили.

Последние приготовления к агрессии

В первых числах мая 1954 г. в Вашингтон поступила информация о том, что шведское грузовое судно «Альфхем», направлявшееся в Гватемалу, имеет на борту оружие, предназначенное для правительства Арбенса. Госдепартамент США был осведомлен обо всем, что касалось закупки этого оружия. Его представителям было известно, какое именно военное снаряжение было закуплено, равно как и то, что размеры закупок не выходили за рамки удовлетворения текущих потребностей национальной армии, насчитывавшей в своих рядах всего 3 тыс. человек. Они знали дату и способ отправки оружия, маршрут корабля и, наконец, время прибытия в транзитные порты и в Гватемалу. Следовательно, при желании американские власти вполне могли задержать судно с оружием, как они уже делали это раньше. Но судно было намеренно пропущено в Гватемалу, дабы воспользоваться этим фактом как предлогом для конфликта, чтобы запугать общественность и правительства стран Латинской Америки и создать подходящую атмосферу для осуществления интервенции. Руководители ЦРУ в срочном порядке подготовили «Национальную разведывательную оценку» и довели ее до сведения высокопоставленных лиц в правительстве США. В ней утверждалось, что Арбенс, располагавший теперь «значительным военным арсеналом», сможет-де оказать пагубное влияние на всю Центральную Америку и, более того, даже угрожать Панаме и зоне Панамского канала.

14 мая Даллес созвал экстренное заседание Совета по разведке США, который подтвердил «вывод» ЦРУ, что Арбенс находится якобы «на грани развязывания агрессивной войны в Центральной Америке». «До сих пор,— пишет по этому поводу известный американский обозреватель Тэд Шульц,— неясно, на основании чего был сделан такой вывод, однако «разведывательное сообщество» США использовало факт прибытия... оружия в Гватемалу в качестве долгожданного предлога для действий против Арбенса».

Совет национальной безопасности, собравшийся в Белом доме 15 мая, решил, что пришло время для активных акций. Последовали «разоблачительные» выступления главы госдепартамента Джона Фостера Даллеса и состоялась даже специальная пресс-конференция с его участием. Гватемала была представлена как «основной плацдарм международного коммунизма, создающий угрозу безопасности всего американского континента». Против нее было выдвинуто лживое обвинение в том, что она превращена в базу «тайного снабжения оружием подрывных элементов в соседних странах». Поднятая вокруг Гватемалы шумиха являлась важным звеном широко задуманной клеветнической кампании, рассчитанной на то, чтобы оправдать готовившуюся внешнюю агрессию.

В своих официальных заявлениях государственный секретарь США явно игнорировал тот факт, что правительство Гватемалы на протяжении восьми лет в результате проводившейся Вашингтоном политики бойкота и блокады, направленной на то, чтобы свести на нет боеспособность ее национальной армии, было лишено возможности закупать в Соединенных Штатах самое необходимое военное снаряжение. Даже руководители военных миссий США в Гватемале в свое время неоднократно рекомендовали снять запрет и оказать ей помощь в приобретении оружия. Производить же заказы на поставку военного снаряжения в других странах также было бесполезно: госдепартамент оказывал на них давление с целью помешать их выполнению. Дело дошло до конфискации грузов, идущих в Гватемалу через территориальные воды США.

Для полноты картины следует упомянуть, что в начале мая 1954 г. на северном побережье Гондураса вспыхнула крупнейшая в истории Центральной Америки всеобщая забастовка сельскохозяйственных рабочих на плантациях «Юнайтед фрут», парализовавшая деятельность компании. Как выяснилось, непримиримая позиция, занятая руководителями компании по отношению ко всем требованиям рабочих, объяснялась желанием специально спровоцировать забастовку — это входило в планы согласованных действий ЦРУ и «Юнайтед фрут». Государственный секретарь США выступил с утверждением, что гватемальское правительство имеет отношение к забастовочным волнениям в Гондурасе. Накал клеветнической кампании усиливался. В те дни правительство Гондураса закрыло три гватемальских консульства под предлогом, что якобы их пропагандистская деятельность наносит вред политическим институтам его страны. Все три консульства располагались в пунктах, имеющих важное стратегическое значение для практического осуществления плана вооруженной агрессии и особенно для передвижения наемных банд Армаса. Этими пунктами являлись: Копан — центр подготовки операции на границе с Гватемалой, Пуэрто-Кортес, где готовилось выступление с моря и откуда должны были отплыть суда для нападения на Пуэрто-Барриос, и, наконец, Сан-Педро-Сула — центр снабжения и связи с Пуэрто-Кортесом и Копаном. Правительство Гватемалы получило достоверные сведения о том, что рекомендации гондурасским властям упразднить гватемальские консульства исходили от посольства США, которое рассматривало их как помеху для своих действий.

24 мая 1954 г. президент Эйзенхауэр провел совещание с лидерами конгресса, на котором информировал их о предпринимаемых администрацией шагах в отношении Гватемалы, и в частности о блокаде военно-морскими силами США ее побережья, чтобы не допустить ввоза оружия из других стран (что противоречило элементарным нормам международного права) [Вспоминая об интервенции США в Гватемале, бывший премьер- министр Великобритании Антони Иден рассказывает, как государственный секретарь Даллес уведомил английское правительство об установлении блокады Гватемалы военным флотом США, хотя официального объявления войны или блокады не было. Даллес не пожелал дать Великобритании гарантий в том, что ее собственные суда (если окажется, что они везут военные грузы) не будут атакованы в открытом море кораблями ВМС США. Даллес прямо говорил о том, что «в современной обстановке холодной войны законы, применявшиеся в прошлом, с его точки зрения, не соответствуют более нынешней ситуации и следует либо пересмотреть их, либо применять гибко». Иден принял этот диктат США и рекомендовал командованию английского флота подчиниться необъявленной и совершенно незаконной блокаде 13].

Препятствуя Гватемале получить оружие, которое она закупила в ФРГ, США одновременно подписали двусторонние военные соглашения с Гондурасом и Никарагуа и по воздушному мосту направили в эти страны в конце мая несколько тяжелых транспортных самолетов «Глоубмастер» с оружием и боеприпасами, предназначенными для интервентов. Первая партия американского оружия, по признанию Эйзенхауэра, состояла из 50 г различного оружия, в том числе пулеметов, винтовок, пистолетов, а также боеприпасов. Кроме того, США снабдили полковника Кастильо Армаса тремя бомбардировщиками В-26.

Приказ Вашингтона о нападении

С вооруженной агрессией в Гватемале спешили: план подготовленного нападения приобрел слишком большую огласку [Местные газеты и американские корреспонденты много писали о войсках Кастильо Армаса, расположившихся в Гондурасе и Никарагуа, подкрепляя свои сообщения фотографиями]. Решение о начале необъявленной войны против революционной Гватемалы было принято 17 июня 1954 г. на заседании Совета национальной безопасности, вновь собравшегося для координации действий в Центральной Америке. Оно основывалось на прогнозах разведки, считавшей, что Вашингтон вряд ли сможет обеспечить себе большинство в две трети голосов на предстоявшей межамериканской конференции, необходимое для принятия резолюции о «коллективных санкциях» против правительства Арбенса.

Итак, 17 июня был отдан приказ о нападении. Буквально накануне гватемальским властям удалось раскрыть заговор внутри страны, который предусматривал арест всех членов кабинета Арбенса, двух верных правительству военачальников, всех глав партии и профсоюзов, за исключением оппозиционных. Все это должно было облегчить продвижение войск Кастильо Армаса к столице Гватемалы. В те же дни в Пуэрто-Барриосе был арестован гондурасский корабль «Сиеста Трухильо» в момент, когда с него разгружали в порту пулеметы, винтовки и гранаты для наемников.

Перейдя в ночь на 18 июня гондурасско-гватемальскую границу, наемная армия полковника Кастильо Армаса вторглась в страну через территории, принадлежавшие «Юнайтед фрут компани». Началась «битва за Гватемалу». Одна часть сил интервентов напала на пограничные селения Бананера и Моралес, другая направилась на юг, стремясь закрепиться в Эскипуласе, находящемся вблизи границы. Эскадрилья самолетов подвергла бомбардировке склады горючего в Пуэрто- Барриосе и Сан-Хосе.

Правительство Арбенса дало строгие предписания войскам не вступать в бой с захватчиками в пограничной зоне, чтобы не предоставлять госдепартаменту США ни малейшего повода для обвинения Гватемалы в «агрессии против Гондураса». Именно поэтому интервенты не встретили в начале своего пути значительного сопротивления и столкнулись лишь с небольшими гарнизонами, которые не выдержали натиска и были очень скоро сломлены. В двенадцати километрах от границы на гватемальской территории наемники стали лагерем. В захваченных населенных пунктах правительственные служащие, рабочие и крестьяне, бывшие членами профсоюзов, а также представители местных органов, участвовавшие в проведении аграрной реформы в стране, были арестованы и заключены в тюрьмы. После неслыханных издевательств и страшных пыток многие были зверски убиты [Позже наемники выкопали останки тех, кто погиб во время военных действий против агрессии, и трупы своих жертв, с тем чтобы взвалить ответственность за совершенные ими преступления на представителей законного режима, защищавших родину и выполнявших свой священный долг].

Когда иностранным захватчикам удавалось продвинуться в глубь страны, они встречали ожесточенное сопротивление патриотически настроенной части национальной армии. После сражения при Гуалане, где агрессоры понесли большие потери в живой силе и технике, они уже больше не пытались наступать и отходили к исходным позициям. В случае преследования они тут же переходили границу и укрывались в Гондурасе. Примечательно, что до свержения президента Арбенса Кастильо Армас так и не смог перенести свою штаб- квартиру на гватемальскую территорию и штаб его продолжал оставаться в Копане. Там же находилась вплоть до последних дней радиостанция наемников, которая поддерживала постоянную связь с посольством США в Гватемале.

Единственным эффективным средством интервентов была авиация, которую ЦРУ рассматривало как главную военную силу в «операции Гватемала». Лишь некоторые из находившихся в распоряжении Армаса бомбардировщиков В-26, транспортных самолетов и истребителей пилотировались гватемальцами, а в основном же — иностранными наемниками.

Политика бойкота и блокады, проводившаяся госдепартаментом, не позволила правительству Арбенса приобрести военные самолеты. Поэтому самолеты американского производства, управляемые летчиками США, не встречая сопротивления, с бреющего полета бомбили столицу и другие гватемальские города. Однако, несмотря на господство своей авиации, наемники так и не смогли организовать базы для самолетов на гватемальской земле. Все их пиратские воздушные рейды производились с военных баз Никарагуа и Гондураса. Многие из гватемальских городов были разрушены или сожжены в результате неоднократных налетов. Но какой бы урон ни причиняли действия авиации, сеявшей панику среди мирного населения, без продвижения наземных войск обеспечить успех агрессии было невозможно.

Правящие круги США выражали крайнюю озабоченность ходом развязанной ими агрессии, на которую было ассигновано около 6 млн. долл. Расчеты заговорщиков на то, что народные массы Гватемалы восстанут против конституционного правительства, как только наемники вступят на территорию страны, не оправдались. Провалились также и попытки выдать интервенцию за «внутренний мятеж», замаскировав тем самым ее подлинную сущность. Гватемальский народ, несмотря на вооруженные атаки интервентов, тайные происки ЦРУ и американской дипломатии, предательство высших военных властей, саботировавших выполнение приказа президента о выдаче оружия рабочим, крестьянам и студентам, продолжал стойко противостоять агрессорам. Их наступление было сорвано уже в первые дни. Многочисленная группа интервентов была взята в плен. Надежды вдохновителей и организаторов агрессии на молниеносный успех не оправдались. Становилось очевидным, что в открытом бою вооруженным бандам Кастильо Армаса не удастся сломить сопротивление гватемальских патриотов.

В Вашингтоне стали думать, как быть дальше. Аллен Даллес решительно настаивал на продолжении интервенций и требовал послать наемникам еще несколько бомбардировщиков Р-51. Однако его позиция вызвала возражения со стороны некоторых чиновников госдепартамента, в частности помощника государственного секретаря по межамериканским делам Генри Холлэнда, сменившего на этом посту Джона М. Кэбота. На срочно созванном 22 июня совещании в Белом доме под председательством Эйзенхауэра Холлэнд заявил, что одно дело — давать ЦРУ самолеты для Кастильо Армаса до начала вторжения, другое — поставлять их сейчас. Он считал, что дело, несомненно, получит огласку и даст повод обвинять Соединенные Штаты во вмешательстве во внутренние дела латиноамериканских стран. Как вспоминал потом Д. Эйзенхауэр, на этом совещании «человек, возражавший против дальнейшего предоставления помощи (имеется в виду Генри Холлэнд.— Ф.С.), очень настойчиво и горячо отстаивал свое мнение, доказывая, что мы не должны принимать в этом участие. Ну а мистер Даллес придерживался противоположного взгляда. После того как все высказались, я решил, что мы будем оказывать помощь и дальше, и отдал соответствующее распоряжение (послать дополнительные самолеты)» 14.

Много лет спустя, когда приоткрылась завеса тайны, окружавшая «операцию Гватемала», всплыли и другие подробности, связанные с этим совещанием. Некоторые из них приводит, например, X. Джефферс: «...барабаня по столу пальцами, Эйзенхауэр остановил свой солдатский взгляд на Аллене Даллесе и спросил: «Что вы думаете о шансах Кастильо на победу без авиации?» Даллес мягко ответил: «Приблизительно равны нулю».— «Допустим, мы дадим ему авиацию. Каковы будут его шансы тогда?» — спросил Эйзенхауэр. «Около 20%»,— сказал Даллес. Президент посчитал, что решение возникшей перед ним задачи найдено — он даст подкрепление. Когда Даллес покидал кабинет президента, получив обещание о незамедлительном предоставлении новых самолетов для оказания поддержки Кастильо, Эйзенхауэр улыбнулся ему. «Аллен,— сказал он,— именно 20% убедили меня. Я понял, что вы глубоко и реалистически продумали этот вопрос. Если бы вы сказали, что шансы равны 90%, мне было бы гораздо труднее принять нужное решение».

Таким образом, администрация США продолжала оказывать военную помощь захватчикам — 24 июня из Неварна (штат Нью-Джерси) Армасу была отправлена новая партия самолетов. Однако в Вашингтоне нарастало чувство тревоги: слишком широкие размеры приняло и всеобщее недовольство вмешательством Соединенных Штатов и мощное движение на континенте в поддержку законного гватемальского режима, против интервенционистских действий американского империализма. Высшие чины правительственных органов США сваливали друг на друга вину за поражение и за разраставшийся скандал.

В результате явного провала внешней агрессии было решено кардинально изменить тактику. Армас получил приказ вывести свои отряды из Гватемалы 30 июня и обосноваться в Гондурасе. Тем временем администрация США усилила свой нажим на правительство Гватемалы. Опираясь на реакционную военщину и пользуясь обстановкой острого соперничества между претендовавшими на власть в стране высшими офицерами, Перифуа развил большую активность в попытке организовать государственный переворот с целью свержения президента Арбенса и приведения к власти американского ставленника. «Операция Гватемала», потерпевшая на стадии вооруженной агрессии жестокое поражение, все же обернулась успехом, в который уже мало кто верил в Вашингтоне.

Обращает на себя внимание тот факт, что с появлением в Гватемале Перифуа всякая маскировка вмешательства США во внутренние дела суверенной страны была отброшена. На последнем этапе вторжения он неоднократно открыто признавал не только сам факт такого вмешательства, но и то, что лично был связан с силами заговорщиков и оказывал на них известное влияние. Из посольства США в Гватемале постоянно отправлялись военные директивы в штаб-квартиру Кастильо Армаса в Копане. Некоторые высшие чины армии, предавшие свою родину, выдавали Перифуа планы военных операций и сообщали о сугубо секретных действиях командования гватемальских вооруженных сил. Этим объясняется то, что авиация наемников заранее знала о передвижениях правительственных войск и атаковывала их на марше.

Конспиративные сборища реакционных офицеров гватемальской армии проходили в помещении посольства США. Там же обсуждалась и судьба законного президента страны: сначала замышляли физически устранить Арбенса, а потом было решено сохранить ему жизнь, если он добровольно откажется от власти.

25 июня возобновились бомбардировки столицы с самолетов, предоставленных американцами Кастильо Армасу. Чтобы вывести гватемальскую армию из повиновения и подтолкнуть ее на антиправительственные выступления, самолеты, проходя на бреющем полете над столицей и другими городами страны, разбросали тысячи листовок. В них сообщалось (о том же вещали и радиопередатчики), что правительство Арбенса замышляет распустить регулярные войска, которые будут заменены гражданскими полицейскими формированиями из рабочих. Это вызвало волнения в армейских кругах, особенно среди высших офицеров. Противники демократического правительства добились усиления оппозиционных настроений. В столице был инспирирован марш протеста рыночных торговок.

В этих условиях, в обстановке начинавшегося хаоса и непрерывно нараставшего нажима со стороны США, Арбенс, выслушав ультиматум офицеров-предателей, предъявленный ему 27 июня 1954 г., отказался от поста президента, считая, что этот акт облегчит разрешение гватемальского кризиса, о чем в тот же день сообщил по радио. Вынужденный уступить, он тем не менее выдвинул два требования: первое — будут уважаться жизнь и свобода всех граждан; второе — армия не сложит оружия и продолжит борьбу до полного изгнания захватчиков. На заседании, где в полном составе присутствовал кабинет министров, офицеры, совершившие предательство, дали клятву выполнить оба требования. Был подписан акт, в котором зафиксировали это обязательство.

Итак, правительство Арбенса было свергнуто, а сам он покинул страну. Произошло то, что Говард Хант называл «хирургической операцией». Президент Арбенс передал власть человеку, который хотя и считался в правительстве консерватором и противником наиболее радикальных реформ национальной революции, но пользовался его доверием. Это был командующий вооруженными силами полковник Карлос Энрике Диас.

Американцы не стали сразу ставить полковника Кастильо Армаса во главе правительства. Этим они хотели замаскировать свое участие в перевороте, подчеркнуть, что происходящее в стране будто бы не внешняя агрессия, а «восстание гватемальцев против гватемальского правительства». Именно так и заявил представитель США Генри Кэбот Лодж на заседании Совета безопасности 20 июня 1954 г. в ответ на предъявленное Соединенным Штатам обвинение в вооруженной интервенции.

Взяв власть в свои руки, Диас привлек к себе в ближайшие помощники двух военных лидеров, с которыми был связан узами дружбы: Хосе Анхеля Санчеса и Эльфего Монсона. Оба являлись членами кабинета министров в течение всего времени правления Арбенса: первый — в качестве министра национальной обороны, второй — министра без портфеля.

Через несколько часов после того, как полковник Диас стал у власти, в его кабинете в здании штаба вооруженных сил появился Перифуа. К тому времени руководители Гватемальской партии труда и некоторых профсоюзов были уже арестованы, а сама партия объявлена хунтой вне закона. Как считала верхушка военщины, таким путем можно было бы и оправдать ликвидацию достижений национальной революции, в том числе и аграрной реформы. Любые меры, принятые предыдущими правительствами Аревало и Арбенса и препятствовавшие распространению господства «Юнайтед фрут ком- пани», рассматривались как носящие «коммунистический» характер.

Цель визита американского посла, как рассказывал потом Диас, заключалась в следующем: Перифуа имел при себе большой список с именами руководителей левых сил и решительно потребовал, чтобы в течение суток казнили всех, кто в нем фигурировал. На вопрос Диаса: на каком основании? — Перифуа ответил: «Они — коммунисты. Вот на каком основании». Диас отказался санкционировать эту террористическую акцию.

Неподчинение Диаса приказам Перифуа, а также сделанное им, вопреки ожиданиям американского посла, заявление по радио, в котором он призвал народ «способствовать выполнению патриотических задач, стоящих перед Гватемалой, чтобы сохранить ее демократические и социальные завоевания», круто изменили ход событий [Как сообщит потом первый секретарь посольства Гватемалы в США Франсиско Агииано, длительное время тайно поставлявший ЦРУ информацию о собственной стране, передача власти Диасу вызвала в Вашингтоне недовольство и последовало указание о безотлагательной замене его Кастильо Армасом]. Бомбардировки столицы возобновились с новой силой. Одним из главных объектов стал форт Матаморос — пункт дислокации войск Диаса.

Касаясь подготовленного Перифуа падения Диаса, американский журнал «Тайм» писал: «Кастильо Армас был убежден в том, что за Диасом в действительности стоит Арбенс, и потому решил продолжать боевые действия, подвергнув бомбардировке форт Матаморос. Перифуа горячо одобрил этот шаг».

29 июня Диас был свергнут группой проамерикански настроенных офицеров во главе с полковником Монсоном.

Сразу же после прибытия в Сан-Сальвадор Монсон вступил в острый конфликт с Кастильо Армасом. Армас отнюдь не собирался уступать власть. Монсон же был уверен, что оказанная им американцам услуга не будет забыта и он сможет занять ведущее место в хунте, создаваемой Перифуа. Поведение Кастильо Армаса было столь вызывающим, что Монсон прервал переговоры и принял решение вернуться в столицу. В это время обеспокоенный Перифуа находился в гватемальском аэропорту Лa-Aypopa, поддерживая постоянную телефонную связь со своими агентами в Сан-Сальвадоре. Узнав о провале переговоров, на которые он возлагал большие надежды, Перифуа 1 июля 1954 г. вылетел в Сан-Сальвадор улаживать «семейный раздор». Там он продиктовал Монсону и Армасу условия, на которых они должны были заключить соглашение. В результате была образована военная хунта из пяти человек во главе с Монсоном, к которой перешла вся полнота власти. Примирение предусматривало включение наемников в национальную армию — им предстояло получить награды за вступление в гватемальскую столицу. 3 июля Кастильо Армас с группой приспешников торжественно прибыл в столицу. Через некоторое время он стал главой хунты, а затем, устранив своих соперников, провозгласил себя президентом страны. Наконец, 4 ноября Кастильо Армаса делают «конституционным» президентом (и это при отсутствии действующей конституции!). Первыми, кто признал новое правительство Гватемалы, были Соединенные Штаты Америки.

Отчет в Белом доме

Сразу же по завершении операции некоторые из находившихся в Гватемале сотрудников ЦРУ были вызваны в Вашингтон. Предполагался их доклад в Белом доме: Эйзенхауэр был доволен результатами и хотел знать подробности. В числе вызванных были Брэд, Филлипс и еще несколько американцев, принимавших непосредственное участие в организации переворота. Каждому предстояло лично информировать президента, и поэтому время полета было использовано для работы над докладами. В вашингтонском аэропорту их ждали два лимузина.

«Нас подвезли прямо к дому Аллена Даллеса на Висконсин-авеню...— вспоминает Филлипс.— Даллес, одетый по-домашнему, вертел в руках трубку и время от времени дотрагивался до своих пышных усов. Он был похож на актера, которого художественный совет утвердил на роль главы шпионов. «Завтра утром, джентльмены,— заявил он,— мы отправимся в Белый дом на встречу с президентом. Давайте посмотрим тексты ваших выступлений»... Трэйси Барнс, Дж. С. Кинг, Петер, Гектор, Эль Индио и я благополучно прочли свои речи. Последним выступал Брэд... Утром мы отправились в Белый дом. В восточном его крыле, в аудитории, построенной в форме амфитеатра, собрались наиболее значительные люди из всех тех, с кем мне приходилось до сих пор встречаться: президент, члены комитета начальников штабов, государственный секретарь Джон Фостер Даллес, министр юстиции и почти две дюжины других членов кабинета и персонала. В конце аудитории стоял Джон Эйзенхауэр-младший. Мои коллеги один за другим доложили о своем участии в операции. Последним был я. Когда Брэд по ходу доклада показывал слайды, выключили свет. Рядом со мной открылась дверь. В темноте я смог рассмотреть лишь силуэт вошедшего. Это был Ричард Никсон, вице-президент. Последовали расспросы Эйзенхауэра. Несколько вопросов задал Никсон, обнаруживший доскональное знание политической обстановки в Гватемале. В заключение президент обменялся со всеми рукопожатием. «Замечательно! — сказал он Брэду.— Это была хорошая информация». Пожимая последнему руку Аллену Даллесу, Эйзенхауэр сказал: «Спасибо, Аллен. И спасибо всем вам. Вы предотвратили возникновение советского плацдарма в нашем полушарии». Широко шагая, президент вышел из комнаты».

Благодарность президента отразилась на дальнейшей судьбе основных участников «операции Гватемала». Трэйси Барнса сделали главой очень важного отделения ЦРУ во Франкфурте-на-Майне в ФРГ. Говард Хант, для которого гватемальская операция также стала как личным, так и профессиональным успехом, уже во время ее проведения получил новое прикрытие — должность советника министерства обороны. В конце 1954 г. его направили в Японию, в состав токийской резидентуры ЦРУ. В то время в Токио находилась штаб-квартира регионального управления ЦРУ по Северной Азии, занимавшегося Японией, Кореей и Китаем. Для осуществления тайных политических операций имелся штат негласных сотрудников. Говарда Ханта назначили заместителем начальника группы, которая специализировалась на «черной» пропаганде, проводимой против стран Азии. За год до этого закончилась война в Корее, и теперь администрация США считала первоочередной задачей укрепление с помощью ЦРУ американского политического влияния в Азии. Деятельность Ханта заключалась в подготовке антикоммунистического пропагандистского материала. Часто это была дезинформация, которую распространяли там, где наблюдалось нарастание влияния левых сил. Несмотря на то что в конце 1954 г. Хант официально получил назначение в азиатское региональное управление ЦРУ, он еще около года провел в Вашингтоне, работая в секретном комитете по вопросам «психологической войны» Управления тайных операций ЦРУ. Он занимался организацией тайной пропаганды и политических акций против стран Юго-Восточной Европы.

Что касается других участников «операции Гватемала», и в частности Филлипса, Гектора, Петера и Эль Индио, то все они в свою очередь получили повышение в звании и новые задания [Семь лет спустя многие из них станут активными участниками другой тайной операции ЦРУ — вооруженного нападения на Кубу]. Не осталась в долгу и «Юнайтед фрут компани». Руководство компании в 1955 г. ввело в состав своих директоров сошедшего к этому времени с политической арены генерала Уолтера Беделла Смита, который с 1950 по 1953 г. возглавлял ЦРУ, а затем занимал пост заместителя государственного секретаря.

Прежде чем приступить к выполнению своих новых обязанностей, Филлипс на короткое время вернулся в Гватемалу. В составе группы экспертов ему предстояло оценить с оперативной точки зрения захваченные военной хунтой документы правительства Арбенса: досье, копии дипломатических посланий, частные бумаги, дневники. Основываясь на сведениях, содержащихся в этих документах, надо было выявить гватемальцев, представляющих потенциальную опасность для нового режима, с тем чтобы завести на них досье и держать в поле зрения службы безопасности. Другая задача состояла в том, чтобы выбрать из всей массы документов такие материалы, которые годились бы для распространения в странах Латинской Америки и могли быть использованы для оправдания участия США в свержении законного президента Гватемалы.

Власть военной хунты

Последовавшие за всем этим события лишний раз показали, в чьих интересах совершался государственный переворот и каковы были подлинные мотивы вооруженной интервенции в Гватемале.

Национальное собрание было разогнано. Сразу же лишили избирательных прав неграмотных, т. е. 70% населения. Хунта, состоявшая на содержании у «Юнайтед фрут компани», отменила закон об аграрной реформе. Крестьян сгоняли с полученных ими земельных участков. У них было отобрано и возвращено крупным землевладельцам более 300 тыс. га земли. Были ликвидированы поправки к закону 1947 г., предоставлявшие рабочим и их профсоюзам некоторые права, запрещена деятельность прогрессивных организаций. «Юнайтед фрут», которой так стремился угодить Кастильо Армас, вернула себе национализированные правительством Арбенса угодья и предприятия и вновь стала безраздельно хозяйничать в стране.

С первых же дней существования нового режима Соединенные Штаты стали оказывать ему всестороннюю помощь. В Гватемале наступило время жестокого террора. Кастильо Армас направил репрессии против широких слоев общества, на которые опиралась гватемальская революция. За первую неделю существования режима было арестовано 4 тыс. патриотов «по подозрению в коммунистической деятельности». В августе был принят «превентивный закон о борьбе с коммунизмом» и создан Комитет защиты от коммунизма, заседания которого проходили только за закрытыми дверями. Комитет мог объявить коммунистом любого гватемальца, и решения эти обжалованию не подлежали. Тем, кто был заподозрен в сочувствии коммунистам, не разрешалось работать в государственных и муниципальных учреждениях, иметь радиоприемники. По указке комитета этих людей могли арестовать и держать в заключении без суда и следствия до полгода. В первые же четыре месяца было зарегистрировано 72 тыс. человек, объявленных коммунистами или симпатизирующими им. Позже число их достигло 200 тыс. человек. Гватемальские офицеры службы безопасности создавали «группы смерти», которые уничтожали лидеров оппозиции.

В 1955 г. правительство Армаса позволило Пентагону строить на территории Гватемалы военные базы.

Американские журналисты Д. Уайз и Т. Росс писали по поводу роли ЦРУ в гватемальских событиях: оно «выполнило свою задачу и удалилось, оставив страну во власти деспотической олигархии и ужасающей нищеты». А в 1957 г. при загадочных обстоятельствах Кастильо Армас был убит служащими дворцовой охраны. Президентом Гватемалы стал другой ставленник ЦРУ — Мигель Идигорас Фуэнтес, который установил в стране с помощью армии еще более жестокий режим [В 1960 г. Идигорас Фуэнтес в знак благодарности за поддержку предоставил США базы для подготовки вторжения на Кубу].

Следует отметить, что государственный переворот в Гватемале, подготовка к которому по времени совпала с осуществлением подобной же операции ЦРУ в Иране, имеет много общего с ней. Сходными были примененные в ходе этих двух тайных операций подрывные методы — они, по существу, тождественны тем, которые теперь прогрессивные силы квалифицируют как дестабилизацию. Эти методы включали организованную извне кампанию запугивания «коммунистической опасностью» и откровенный нажим в расчете добиться отказа Ирана и Гватемалы от независимой ориентации. Законные правительства этих стран оказались перед угрозой экономического бойкота. С помощью средств массовой информации была развернута психологическая обработка иранцев и гватемальцев с целью вызвать страх и панику в различных группах населения, обострить ненависть противников социально-экономических преобразований, проводившихся Мосад- дыком и Арбенсом. ЦРУ активно прибегало к тайной вербовке сторонников США в местных вооруженных силах, подталкивая офицеров-предателей на проведение контрреволюционного путча.

Американская буржуазная пресса называла посла США в Гватемале Джона Перифуа настоящим «героем» операции, игравшим главную роль, которая в наиболее критические моменты, по всей видимости, оказалась решающей. Совершенно очевидно, что Кастильо Армас и его наемники не могли бы добиться успеха, если бы американская агентура не подорвала изнутри силы законного правительства, а Перифуа, непосредственно связанный с ЦРУ, не координировал все действия, направленные против гватемальской революции. Так в одном лице совместились и дипломат, и разведчик, и диверсант, и организатор путча. Этот пример — еще одно свидетельство тесного сотрудничества американской дипломатии с разведкой, которое пышно расцвело в период «деятельности» братьев Даллесов. Любопытны в этом отношении показания, данные в комиссии сената США Уайтингом Уиллауэром, бывшим послом США в Гондурасе в период гватемальского путча. Вот выдержки из этих показаний:

«Вопрос. Господин посол, свержение правительства Арбенса в Гватемале подготавливала какая-нибудь группа или вы занимались этим один?

Ответ. Этим занималась группа.

Вопрос. Джон Перифуа входил в нее?

Ответ. Да. Джон входил в нашу группу в Гватемале и играл в ней главную роль. Кроме него в группу входили Роберт Хилл — посол в Коста-Рике и Том Уэлен — посол в Никарагуа, где проводилась большая работа. Ну и, конечно, было много оперативных сотрудников ЦРУ.

Вопрос. В чем выразилась причастность мистера Даллеса к событиям в этом районе?

Ответ. Мистера Аллена Даллеса? Видите ли, ЦРУ помогало в оснащении и обучении антикоммунистических войск.

Вопрос. Можно ли сделать вывод, что именно вы были тем человеком, который руководил операциями во всем этом районе?

Ответ. На меня, безусловно, были возложены очень важные обязанности, в частности поддержание связи с правительством Гондураса, оно смертельно боялось, чтобы его не свергли...» 15

Уиллауэр после переворота в Гватемале получил от шефа ЦРУ телеграмму, в которой тот прямо писал, что если бы не Уиллауэр, «то путч не завершился бы успехом». «Я,— заявил Уиллауэр,— очень горжусь этой похвалой».

События в Гватемале продемонстрировали, как под флагом «защиты свободы» американский империализм душит независимость народов, ведет наступление против национального суверенитета, грабит другие народы и подчиняет их своему диктату. Со времени переворота 1954 г. Гватемала живет в атмосфере жестокой антинародной диктатуры, непрекращающегося террора.

Этот разгул террора и беззакония происходит при прямом участии США, которые оказывают диктаторскому режиму щедрую военную и иную помощь. Стратегические планы Вашингтона связаны с использованием гватемальской военщины в интервенционистской политике против Сальвадора, охваченного пламенем народной борьбы.

Заботясь об охране интересов своих монополий (американские капиталовложения составляют там 2 млрд. долл.), Соединенные Штаты пытаются прочно привязать к себе Гватемалу, чтобы свободнее распоряжаться ее природными богатствами, использовать ее территорию в своих стратегических планах.

В условиях массовых репрессий гватемальский народ от года к году все теснее сплачивает свои ряды, укрепляет единство действий в борьбе против режима террора, против господства местной олигархии и засилья американских монополий, за национальный суверенитет и независимость своей страны.