Этнографические исследования развития культуры

Г.Е. Марков Структура и исторические типы образа жизни

В последние годы образ жизни стал объектом внимания исследователей различных научных дисциплин. Опубликованы работы, рассматривающие политические, экономические и социологические аспекты образа жизни советских людей[648], а также значение этнографии при изучении данного явления[649]. В них отмечается, что теоретические и практические результаты изучения образа жизни имеют «большое значение как в историческом плане, так и в связи с идеологической борьбой против апологетов антикоммунизма»[650].

В настоящее время задачей ученых становится не только дальнейшая теоретическая разработка, но и систематика и типология образа жизни, изучение его элементов и составных частей, основных закономерностей его развития. Нуждается в дальнейшем уточнении само понятие «образ жизни», его соотношение с другими социально-экономическими категориями и возможности научнонаправленного планирования и прогнозирования. Не менее важное значение имеет практическое применение результатов исследований, и особенно тщательный анализ современных явлений в условиях развития и совершенствования социалистического советского образа жизни.

Задачей данной статьи является рассмотрение некоторых теоретических проблем, касающихся структуры и типологии образа жизни, а также соотношения образа жизни с историческими типами этносов, этнических процессов и этносоциальных общностей[651].

Определение существа понятия «образ жизни» дается в трудах классиков марксизма. Так, Маркс и Энгельс отмечали в «Немецкой идеологии», что «это — определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности»[652]. При всей многогранности этого явления понятие образа жизни — это совокупность типичных условий жизни, норм и форм жизнедеятельности, взаимоотношений людей, отношения общества к окружающей среде[653].

До сих пор не выработано четкое и установившееся определение понятия образа жизни. Различно трактуется понятие «образ жизни», его содержание и среди ученых социалистических стран. Изучая категорию «образ жизни» как социально-экономическое явление, одни рассматривают ее как принадлежащую главным образом к сфере экономики, другие — к духовной жизни[654].

Соответственно различаются и мнения о том, какие науки должны в первую очередь исследовать проблему образа жизни. Не сформулировано понятие образа жизни и в буржуазной науке. А в уже существующих определениях буржуазные исследователи в значительной мере игнорируют социально-экономическое и историческое содержание образа жизни, рассматривают проблему образа жизни только применительно к сегодняшнему дню, излишне узко и сводят ее к решению частных вопросов, как-то уровень жизни, общество и окружающая среда и т. п.

Образ жизни — это сложное синтетическое явление, находящееся в тесной взаимосвязи с другими социально-экономическими и культурными явлениями. Рассмотрение понятия «образ жизни» должно вестись с позиций всех наук, изучающих общество. Однако такая постановка вопроса не исключает признания примата определенных дисциплин при изучении и классификации образа жизни. Советские ученые относят понятие образа жизни к социально-экономической категории и исследуют его в историческом плане, с учетом широкого круга проблем социально-экономического и духовного развития общества.

Если в основу изучения образа жизни, его типологии, элементов и составных частей положить главным образом духовные стороны деятельности человека, то окажется, что они исключительно разнообразны, недостаточно конкретны, а порой даже расплывчаты. Признаки образа жизни, взятые главным образом из сферы духовной жизни, окажутся настолько различными и пестрыми, что ввести их в рамки четкой классификации окажется невозможным. А как следствие изучение образа жизни сведется к перечислению все новых его признаков, значение которых в системе образа жизни будет трудно установить.

Безусловно, важнейшим фактором при исследовании образа жизни является экономика, производственная деятельность человека. Анализ образа жизни дает возможность выявить в нем элементы и составные части, закономерности его развития[655]. Экономические данные позволяют выразить образ жизни в объективных, поддающихся практическому исследованию элементах, выяснить механизм их функционирования[656]. Экономические данные дают также возможность строить гипотетические модели образа жизни на разных таксономических уровнях и разрабатывать его перспективное планирование и прогнозирование.

Однако только к экономике образ жизни не сводится, тем более, что экономические факторы оказывают далеко не всегда однозначное и непосредственное воздействие на образ жизни, что будет рассматриваться ниже. Образ жизни содержит многообразные социальные аспекты, составляющие систему, через которую только и можно оценить воздействие экономических факторов на образ жизни.

Существенное значение при формировании и развитии образа жизни имеет его соотношение с историческими типами этносоциальных общностей, этносами, этническими процессами[657].

Если феномен образа жизни представляет собой в системе социально-экономических формаций как бы связующее или опосредствующее звено между способом производства и надстроечной сферой жизни, то в самом образе жизни таким же соединительным звеном между экономическими и духовными явлениями будут явления этнические. Сказанное показывает значение этнографических данных при характеристике образа жизни.

Разумеется, этнические аспекты не могут характеризовать ни образ жизни в целом, ни закономерности его развития. Однако этнические процессы и этнические признаки составляют достаточно существенную часть содержания понятия образа жизни. При этом соотношение образа жизни на разных его уровнях и в разные исторические эпохи с этническими явлениями различно, с чем связаны некоторые важные закономерности развития образа жизни.

Признание особо важного значения экономических и этнических явлений при определении понятия «образ жизни» и классификации его составных частей нисколько не обедняет части его содержания, связанной с духовной жизнью общества, а позволяет понять, каким образом экономика воздействует на развитие духовной жизни, и как проявляет себя духовная жизнь в системе образа жизни[658].

Исследование образа жизни и закономерностей его развития часто сталкивается со значительными трудностями вследствие того, что это явление рассматривается как единое целое, с едиными признаками и закономерностями развития без учета существующих таксономических уровней образа жизни. Образ же жизни представляет собой историческое, то есть изменяющееся и развивающееся социально-экономическое и духовное явление, закономерности развития которого различны в условиях разных общественно-экономических формаций. Кроме того, образ жизни, как сложное синтетическое явление имеет различные уровни жизнедеятельности общества и личности, формирование и развитие которых происходит не одинаково в разные эпохи и в разных условиях. Таким образом, исследование образа жизни предусматривает, во-первых, приуроченность его к законам развития определенной исторической эпохи, а во-вторых, требует дифференцированного рассмотрения различных уровней жизнедеятельности. И исследование показывает, что точно так же, как социально-экономические явления изменяются и развиваются по законам той или иной общественно-экономической формации, происходят и исторические изменения образа жизни и составляющих его элементов.

Нельзя также не отметить, что фактор образа жизни находится в обратной связи с явлениями истории, экономики, этнографии, социологии. Так, из взаимосвязи образа жизни и этносоциальных явлений, этноса, этнических процессов, этнической культуры и т. п. следует, что этнические явления не только воздействуют на образ жизни, но что и их развитие, и функции зависят от фактора образа жизни. Уже приходилось отмечать, что многие этнографические явления становятся значительно понятнее с позиций изучения образа жизни. Их развитие идет во многом не только параллельно, но и взаимообусловленно, что особенно заметно при классификации этнических общностей и этнических процессов[659]. Далеко не всегда удается найти прямую связь между социально-экономическими процессами и отдельными этапами классификации, что вполне понятно, так как связь их опосредствована. Образ жизни как связующее звено между этническими и социально-экономическими явлениями позволяет выявить и понять эту связь. Так, эмпирически бесспорный факт приуроченности тех или иных типов этнических и этносоциальных общностей к определенной общественно-экономической формации не может быть объяснен непосредственно из анализа как социально-экономических, так и этнических процессов. Анализ образа жизни, характера жизнедеятельности делает эту задачу разрешимой. Образ жизни — это характеристика жизнедеятельности общества, живущего в определенных социально-экономических и культурных условиях и представляющего собой определенный этнос или этносоциальную общность. Однако этнический фактор имеет значение для жизнедеятельности не на всех уровнях образа жизни. Рассмотрение проблемы образа жизни предусматривает в первую очередь исследование его структуры и составных частей.

Способ производства и образ жизни представляет собой главные составные части и показатели общественно-экономической формации.

В свою очередь образ жизни определяется способом производства и всей совокупностью социально-экономических отношений, господствующих в обществе, уровнем жизни, качеством жизни, характером отношений общества с окружающей средой.

Способ производства, система социально-экономических отношений определяют социальный характер образа жизни, выражающийся в производственных отношениях — взаимоотношениях личности и общества, социальных слоев, классов и т. п. Социальный характер — показатель, непосредственно связанный со способом производства, и в силу этого не может рассматриваться в полном смысле как элемент образа жизни. Вместе с тем, он порождает определенные формы жизнедеятельности, и в этом смысле социальный характер жизнедеятельности — органическая часть образа жизни.

Уровень жизни представляет собой количественную характеристику наделенности жизненными благами, показатель накопления и потребления на душу населения. Уровень жизни составляют конкретные показатели: потребление основных видов продовольствия и непродовольственных товаров в расчете на душу населения, обеспеченность жильем, бытовым обслуживанием, предметами длительного пользования, школами, детскими учреждениями; и синтетические показатели: номинальные и реальные доходы населения, общественные фонды потребления, объем потребления населением материальных благ и услуг.

Буржуазные исследователи, стоящие на позициях антикоммунизма, рассматривают уровень жизни как важнейший показатель жизнедеятельности общества, образа жизни. Основываясь на этой точке зрения, они пытаются использовать это в идеологической борьбе, чтобы «доказать» якобы имеющееся «превосходство» капитализма над социализмом[660]. Однако анализ рассматриваемых явлений приводит к выводу о том, что уровень жизни не только не входит в состав важнейших показателей образа жизни, но и вообще не имеет на него однозначного воздействия. Прежде всего, образ жизни представляет собой устойчивое явление, обладающее большой традиционностью и инерцией, существующее вследствие этого длительный отрезок времени. Уровень жизни величина непостоянная, колеблющаяся, зависящая от множества внутренних и внешних факторов.

Характер развития хозяйства, политические обстоятельства, природные воздействия, разного рода катастрофы, войны, неурожаи и т. п. приводят к быстрым, порой катастрофическим колебаниям жизненного уровня.

Образ жизни общества, его жизнедеятельность не только не следует за этими конъюнктурными изменениями, но и вообще не находятся от них в прямой зависимости. Повышение или понижение уровня жизни не сказывается однозначно на характере жизнедеятельности общества и личности. Не только в наше время, но и в предшествующие эпохи человечество ставило перед собой далеко не только задачи материального благосостояния, а пожалуй в большей мере цели духовного порядка, что и составляет одну из главных особенностей человека, отличающих его от мира животных. Достижение высокого уровня жизни, материального благосостояния, является для общества как бы тактической целью. Но при этом в каждую эпоху представления о благосостоянии различны. Стратегической же целью является достижение таких жизненных условий, которые наиболее полно отвечают представлениям о достойном существовании человека и общества, о воплощении духовных идеалов.

Уровень жизни не безразличен для образа жизни, но не определяет многих его наиболее существенных сторон. Неоднозначность воздействия колебаний уровня жизни на характер жизнедеятельности можно иллюстрировать многими примерами. Так, и в периоды относительного процветания буржуазного общества, и в эпохи разного рода кризисов большая часть трудящихся испытывает неудовлетворенность своим образом жизни, не разделяет идеологии и целей господствующих классов. Если взять Германию непосредственно после окончания первой мировой войны, когда ее экономическое положение было катастрофическим, а уровень жизни большей части населения очень низким, там резко усилилась революционная борьба и широко распространилась революционная идеология. Вскоре после захвата власти нацистами уровень жизни некоторых слоев населения вследствие известных экономических причин поднялся, тем не менее, прогрессивная часть общества продолжала борьбу. Что же касается жизнедеятельности общества в целом, то оно характеризовалось деградацией.

Совершенно иначе обстоит дело в условиях социализма. Даже в самые напряженные периоды, как то во время гражданской или второй мировой войн, когда значительно снизился уровень жизни, особенно ярко проявилась идейная монолитность советского народа, его образа жизни, общность целей, установок, стремлений. То же самое характерно для послевоенной эпохи, характеризовавшейся неуклонным подъемом жизненного уровня народа.

Точно так же неоднозначно воздействие уровня жизни на личность. Высокий уровень жизни может иметь как положительные, так и отрицательные последствия в виде неумеренного потребления пищи, стремления к «легкой жизни», алкоголизма. Лучший пример тому — современное буржуазное «индустриальное» общество с его потребительской идеологией. В нем царит моральная опустошенность, отсутствие высоких жизненных идеалов.

Разумеется, материальные блага необходимы в разумных размерах для удовлетворения материальных и эстетических потребностей. Но их избыток не только ведет к непроизводительному расходованию природных ресурсов, но и может иметь следствием усиление потребительской, обывательской психологии и то, что материальные блага будут заслонять духовные потребности.

Даже очень сильные колебания уровня жизни не ведут обычно к принципиальным изменениям в жизнедеятельности общества. Так, в США в период как «просперити», так и последующего кризиса образ жизни соответствовал капиталистическим производственным отношениям. В эпоху Великой Октябрьской социалистической революции вследствие империалистической и гражданской войны существенно понизился уровень жизни. Между тем именно в это время на основе становления социалистических производственных отношений стал складываться советский образ жизни.

Уровень жизни сам по себе не имеет однозначного воздействия на образ жизни, и его истинное проявление выражается только через важнейший показатель и элемент жизнедеятельности — качество жизни.

Качество, или характер, жизни является показателем существа жизнедеятельности общества, дает характеристику уровня и структуры потребления, соотношения уровня жизни и характера жизнедеятельности, использования материальных и духовных благ и проявления их в экономической и духовной жизни. Качественная характеристика показывает реальную ценность для общества и личности материальных и духовных жизненных благ.

Если исходить из точки зрения, что важнейшим показателем образа жизни является качественная характеристика его элементов, то следует еще решить вопрос, что следует понимать под качеством или характером жизни, каковы признаки этой категории.

Представляется, что качество жизни составляет основу содержания исторической, современной и перспективной моделей образа жизни. При этом каждый элемент этой модели и вся система в целом должны отвечать определенным требованиям и методологическим установкам. И в первую очередь они должны соответствовать представлениям о достойной жизнедеятельности человека и общества. Эти представления о достойном существовании и представляют собой критерий качества в характере жизни. Таким образом, речь должна идти не о «хорошем», «удовлетворительном», «плохом» качестве жизни, так как эти определения субъективны, а о соответствии того или иного элемента образа жизни, в том числе и уровня жизни, и всего образа жизни в целом представлению о достойном для человека существовании. Этот критерий и следует рассматривать как качество жизни. Из сказанного вытекает, что качество жизни — понятие сугубо классовое и тесно связанное с определенной идеологией.

Закономерности складывания и развития качества жизни в целом существенно различны в условиях разных социально-экономических формаций. Так, в условиях капитализма основной критерий качества для представителей буржуазного уклада состоит в получении максимальной прибавочной стоимости, прибыли. Как тратится эта прибыль — вопрос второстепенный. Она может идти целиком на накопление или растрачиваться, суть цели от этого не меняется.

В то же время среди рабочих и передовой части общества перспективной моделью образа жизни, критерием его качества являются социалистические идеалы, модель социалистического общества с соответствующим социалистическим образом жизни.

Всем обществам, основанным на антагонистических классовых отношениях, свойственно различное понимание критерия качества для различных классов и социальных слоев. Это объясняется антагонистическими социально-экономическими укладами, различающимися по отношению к средствам производства и способу получения жизненных благ, средствами существования. Это ведет к различиям в представлениях о достойном для человека существовании, о качестве жизни.

Обострение этих явлений в современном капиталистическом мире приводит к еще большей дифференциации представлений о желательном характере жизни. Противоречия эти настолько сильны, что идеал качества жизни, выработанный в эпоху расцвета капитализма, уже давно не удовлетворяет многие слои буржуазного общества. Это объясняет, кстати, пристальное внимание многих зарубежных исследователей к проблеме качества жизни, к поискам таких элементов качества, которые оказались бы приемлемыми для разных классов и слоев буржуазного общества. Разумеется, подобного рода поиски безрезультатны.

К тому же в связи с наиболее распространенной среди буржуазных ученых постановкой вопроса, когда игнорируются основные социально-экономические причины неудовлетворенности людей своим образом жизни и его дальнейшими перспективами, решение проблем, связанных с жизнедеятельностью, вообще невозможно. Как бы ни были важны отдельные ее аспекты, как-то качество жизни применительно к урбанизации и технологизации, к взаимоотношениям с окружающей средой, к положению личности в обществе и т. п., решение лежит только в изменении системы социально-экономических отношений, а тем самым и качества жизни в целом. При капитализме все явления, связанные с качеством жизни, развиваются стихийно. Принципиально иначе развивается качество (характер) жизни и образ жизни в целом в условиях социалистических отношений, социалистического строя. Первое условие при этом состоит в отсутствии как экономических, так и социальных антагонистических отношений. Это имеет следствием отсутствие антагонистических представлений членов общества о качестве жизни, образе жизни.

В условиях социализма как первой фазы коммунистического общества сохраняются классы и социальные слои. Однако они не имеют между собой антагонистических противоречий, что соответственно сказывается на представлениях о качестве жизни. Сохраняющиеся различия имеют закономерную тенденцию к интеграции.

Наличие общей цели — строительства коммунистического общества — создает общие представления о качестве социалистического образа жизни. А тем самым на основе социалистической плановой экономики и планируемого социального развития становится возможным планировать и прогнозировать развитие образа жизни на основе научно разработанных критериев качества жизни.

Таким образом, все элементы образа жизни, как из сферы экономической и материальной, так и этнической и духовной, должны рассматриваться с позиций их качественного значения для образа жизни в целом. Однако только некоторые из них являются решающими для образа жизни. К их числу относится качество (характер) жизни.

Рассмотрим теперь проблему уровней образа жизни в плане их состава и закономерностей исторического развития в условиях разных социально-экономических формаций.

Прежде всего, необходимо отметить, что, как и способ производства, образ жизни развивается не прямолинейным эволюционным путем, а скачкообразно, посредством качественных изменений. Следствием этого являются качественные различия в закономерностях функций различных уровней образа жизни в разных условиях. Рассмотрим, прежде всего, структуру уровней образа жизни.

Высшим уровнем образа жизни можно считать тип жизнедеятельности. Он характеризует основные, наиболее общие закономерности и признаки образа жизни всех обществ, принадлежащих к определенной общественно-экономической формации. Таким образом, определенному способу производства соответствует определенный тип жизнедеятельности. Изменяется общественно-экономическая формация, возникает новый способ производства, и соответственно этому складывается новый тип жизнедеятельности общества.

Для типа жизнедеятельности характерно то, что основные признаки его и закономерности развития остаются относительно неизменными на протяжении всего времени существования данной социально-экономической формации. Но, вместе с тем, по мере развития способа производства отдельные, главным образом второстепенные, признаки типа жизнедеятельности могут претерпевать некоторые изменения, не приводя, однако, к кардинальным качественным изменениям.

При этом можно обнаружить, что формационно-приуроченные типы жизнедеятельности имеют определенную и закономерную связь с типами этносов и этносоциальных общностей[661].

В условиях первобытнообщинного строя господствовала племенная форма общественной организации. И племя как этническая общность выступало в качестве этносоциального организма. Таким образом, первобытнообщинный тип жизнедеятельности складывался на этнической основе и может быть условно назван «этническим типом жизнедеятельности». Он был обусловлен первобытнообщинными социально-экономическими отношениями, первобытнообщинным равенством, отсутствием частной собственности на орудия и средства производства и специфическими, первобытными представлениями о качестве жизни, о достойном для человека существовании. Для всей эпохи существования «этнического типа жизнедеятельности» были характерны перечисленные его фундаментальные черты и признаки. Однако по мере развития первобытного способа производства, смены этапов дикости, а затем варварства, происходили и определенные сдвиги в признаках рассматриваемого типа жизнедеятельности. Стали появляться новые представления о качестве жизни, ее целях, идеалах. Особо существенное воздействие на характер типа жизнедеятельности оказали процессы, в ходе которых война и грабеж превратились в регулярный промысел[662].

Хотя в ходе перехода от дикости к варварству, периоду, когда начали складываться, но еще не сложились предпосылки появления классового общества, характер жизнедеятельности стал претерпевать довольно значительные изменения, однако в новый тип он еще не превратился. Скорее можно сказать, что сменились два подтипа, соответствовавших дикости и варварству. Но и в эпоху дикости и в эпоху варварства тип жизнедеятельности был функцией племенных — этнических, этносоциальных общностей. То есть носителями этого типа жизнедеятельности целиком были этнические общности, племена. Особенно следует подчеркнуть, что первобытный тин жизнедеятельности был един как для всех этносоциальных общностей той эпохи, так и для каждого члена общества. Существовавшие различия в представлениях о качестве жизнедеятельности не носили нормативного характера.

Этнически-племенной, «варварский» тип и подтип жизнедеятельности был характерен и для кочевых обществ, хотя они и не были первобытными, а имущественно и социально резко дифференцированными. Однако вследствие экстенсивности хозяйства и особенностей всей системы социально-экономических отношений, а также и общественной организации, кочевники, оставаясь кочевниками, не могли достичь уровня развитых классовых отношений, так как этот процесс неизбежно приводил к разложению кочевничества и оседлости. Таким образом, до тех пор, пока общество оставалось кочевым, его социально-экономическая структура была экстенсивной, а тип жизнедеятельности характеризовался варварскими чертами[663].

Переход от первобытнообщинного или кочевнического строя к классовым отношениям означал качественное изменение социально-экономических отношений, возникновение в обществе непреодолимых антагонистических классовых отношений, порождающих государство. На основе новых антагонистических социально-экономических отношений возникает и принципиально новый тип жизнедеятельности, характеризующийся антагонистическими противоречиями в представлениях о качестве жизни в разных классах и социальных слоях.

С утверждением антагонистических социально-экономических отношений основной формой общественной организации становится государство, развиваются его последовательные формы. Складываются рабовладельческая и феодальная народности, а затем капиталистические нации[664]. Соответственно складывается и антагонистический тип национально-государственной жизнедеятельности.

В этом типе выделяют рабовладельческий, феодальный и капиталистический подтипы национально-государственной жизнедеятельности. По многим достаточно существенным признакам эти подтипы жизнедеятельности отличаются друг от друга. Различны и закономерности их развития. Однако их объединяет главное, то, что можно считать признаком всего типа: наличие качественно различных, антагонистических представлений о качестве жизни у представителей разных классов и социальных слоев, национальных групп. А это в свою очередь сказывалось определенным образом на характере жизнедеятельности. Таким образом, если в условиях первобытности все члены общества стремились поддержать его стабильность, то при антагонистических классовых отношениях меньшая часть общества стремилась укрепить свое положение за счет трудящегося большинства, а это большинство сознательно или бессознательно выступало против существующих порядков, аппарата насилия в виде государства и господствующего типа жизнедеятельности. Из сказанного вытекает, что на протяжении существования всех антагонистических классовых социально-экономических формаций существо жизнедеятельности состояло в противоборстве различных социальных сил и в борьбе одних государств против других.

Более детальное рассмотрение существа подтипов жизнедеятельности в условиях разных способов производства показывает, что изменение классового и социального состава сказывалось на характере жизнедеятельности. Так, в условиях рабовладельческого общества противоречия в жизнедеятельности характеризовались определенной двойственностью. С одной стороны — между свободными и рабами, с другой — между разными слоями и прослойками свободных.

Иначе выглядела картина в условиях феодализма, когда сталкивались центробежные и центростремительные тенденции, интересы феодально зависимого населения, горожан, разных категорий феодалов.

Специфическая картина противоречий в жизнедеятельности классов и социальных слоев сложилась в капиталистическом обществе, причем картина эта видоизменялась по мере развития общества от эпохи первоначального накопления до современного империализма.

Однако, как бы ни изменялись формы жизнедеятельности на протяжении истории антагонистических социально-экономических формаций, существо типа их жизнедеятельности состояло, как отмечалось выше, в противоречиях между представителями разных социальных групп, в классовой борьбе, в достижении желаемого качества жизни посредством революционной борьбы.

Переход к социализму как первой фазе коммунистического общества сопровождался сложением принципиально нового типа жизнедеятельности, перспектива развития которого состояла в гармоническом сочетании интересов всех слоев общества, общества и личности, в общих целях и задачах строительства коммунистического общества, коммунистического типа жизнедеятельности.

Надо полагать, что и в коммунистическом типе жизнедеятельности можно выделить подтипы. На первых порах строительства социализма господствовал неантагонистический национально-государственный подтип. В ходе сложения развитого, зрелого социалистического общества, как это видно на примере Советского Союза, возник надэтнический подтип жизнедеятельности новой исторической общности — советского народа. Дальнейший путь развития лежит в формировании коммунистического типа жизнедеятельности.

Подводя итог сказанному можно отметить, что типы и подтипы жизнедеятельности дают общую характеристику образа жизни народов в условиях различных общественно-экономических формаций, и данный уровень жизнедеятельности определяет основные признаки и закономерности образа жизни.

Вместе с тем, наряду с общими признаками жизнедеятельности на уровне общественно-экономической формации, каждое общество имеет в своем образе жизни конкретные живые, только для него специфические черты. Эти черты представляют собой как бы этнографическую картину общества. Такой уровень жизнедеятельности может быть назван собственно образом жизни. И если на уровне социально-экономической формации можно говорить только о признаках и тенденциях развития жизнедеятельности всех обществ, относящихся к той или иной формации, то собственно образ жизни дает описание, модель жизнедеятельности конкретного общества со всеми его первостепенными и второстепенными чертами и признаками.

Закономерности развития собственно образа жизни и его фундаментальных признаков зависят от формационного типа и подтипа жизнедеятельности, своеобразия облика и специфических черт жизнедеятельности каждого конкретного общества. Образ жизни является следствием исторически сложившихся традиций. К их числу относятся исторические судьбы народов, этносов и государств, национальные и территориальные традиции, условия среды как части производительных сил, известная специфика психического склада и многое другое.

В условиях первобытной общественно-экономической формации собственно образ жизни свойствен племенам, представлявшим собой исторически сложившиеся этносоциальные общности. Локальные группы, роды, фратрии и т. п. не обладали специфическими, собственными, свойственными только им чертами жизнедеятельности, так как они не были ни самостоятельными этническими общностями, ни этносоциальными объединениями. Как правило, родственные локальные группы, роды и пр. обладали общими чертами и признаками в хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуре.

Вместе с тем в условиях первобытного общества, особенно на ранних его этапах, кардинальных различий в образе жизни не было не только между названными ячейками общественной организации, но и между крупными этническими группами и этносоциальными общностями, обитавшими в одной природно-климатической зоне, где бытовали сходные хозяйственно-культурные типы[665].

Таким образом, на ранних этапах истории человечества образы жизни этнических групп и этносоциальных общностей, расселенных в сходных условиях среды, а тем более в одной историко-этнографической области или зоне, были мало дифференцированы. Различия в образе жизни нарастали с удалением одной этнической группы от другой и становились существенными у обществ, обитавших в разных природно-климатических зонах. Так, можно говорить об образе жизни первобытных народов тропических лесов Старого и Нового Света; обитателей субтропиков; средней полосы; Арктики.

По мере развития первобытного общества, его расцвета, длительное объединение людей в племенах приводило к тому, что каждое крупное племя, представлявшее собой этносоциальную общность и бывшее эндогамным, начинало характеризоваться некоторыми специфическими чертами в жизнедеятельности, то есть собственно образом жизни. Особенно хорошо прослеживается это явление в эпоху разложения первобытности и складывания первых народностей и государств, унаследовавших и интегрировавших в себе традиции вошедших в них этнических компонентов. Большое значение имело возникновение государственных границ, что приводило к складыванию своеобразной «государственной» эндогамии, проявляющейся и в наши дни[666]. Но в отличие от первобытной нормативной эндогамии это явление совсем не обязательно складывалось как следствие законодательства, а развивалось спонтанно, как результат государственного размежевания.

Если в первобытности носителями более или менее сложившегося образа жизни были исторически сформировавшиеся этносы-племена, то по мере складывания классового общества — народности. Самые первые из известных в истории государств были относительно моноэтническими, и в этом случае образ жизни складывался на основе формирующегося государства. Но с возникновением более крупных государственных образований, как то Мидия, Ассирия, империя Александра Македонского и Римская империя, в их составе оказывались разные народности, и каждая имела свой образ жизни. Вместе с тем со временем и в рамках многонациональных государств могли возникать отдельные элементы общности в жизнедеятельности: в области письменности, религии и т. п. Но эти черты были недостаточны, чтобы сформировать общий образ жизни.

По разному обстояло дело в феодальных государствах. В моноэтнических государствах, таких как Франция, Англия, в известной мере Германия и других, постепенно складывалась жизнедеятельность, характеризовавшая образ жизни всех обитателей государства или большей его части. Таким образом, народность, составляя в моноэтническом государстве этносоциальную общность, характеризовалась определенным образом жизни. В полиэтнических государствах жизнедеятельность этносоциальных общностей складывалась по иному. Там, где ведущие экономические и культурные позиции принадлежали одной крупной или нескольким близкородственным народностям, они оказывали сильное влияние в характере жизнедеятельности на прочие этнические группы.

Еще в большей степени получили эти процессы развитие в условиях капитализма. К примеру можно взять царскую Россию, где формирующиеся нации, народности и этнографические группы находились под разносторонним влиянием крупных наций, и, прежде всего, русских. При этом складывались, главным образом в городах, некоторые общие черты в образе жизни. А по мере развития экономических связей и роста образования эти процессы начали сказываться и в некоторых сельских местностях. Складывание общих черт в жизнедеятельности становилось залогом прочного сосуществования разных народов в одном государстве, несмотря на искусственно разжигаемую правительством национальную рознь. После победы новых, социалистических отношений эти общие черты в жизнедеятельности способствовали укреплению братской дружбы и сотрудничества между народами Советского Союза, складыванию общего образа жизни.

В государствах, политически объединявших различные буржуазные нации, как, например, в Австро-Венгрии, отсутствовали объективные условия для складывания общих черт образа жизни. А в результате такое государство оказалось неустойчивым, и после поражения в империалистической войне и под воздействием революционного процесса, вызванного Великой Октябрьской социалистической революцией, распалось[667].

Характерен также пример современных США. Несмотря на все попытки идеологов американского империализма доказать наличие единого «американского образа жизни», в действительности он отсутствует, и разные социальные и национальные группы имеют свой собственный образ жизни. Рассмотрим теперь последний, самый низкий уровень жизнедеятельности — жизненный уклад. Каждое общество, имеющее свой образ жизни, распадается на социальные, территориальные, иногда этнические и иные группы. Несмотря на то что в главных чертах их образ жизни един, каждая из таких групп может иметь в своей жизнедеятельности особенности, которые и можно назвать жизненными укладами. Если в обществе представлены разные социально-экономические уклады, то для представителей каждого уклада характерен свой специфический жизненный уклад.

Пути возникновения и развития жизненных укладов могут быть различными, что следует иметь в виду, исследуя это явление. В одних случаях эти жизненные уклады являются как бы пережитком различных образов жизни интегрировавшихся групп населения. По мере сближения этих групп в одном этносе или политическом образовании их образ жизни нивелировался, утрачивал существенные черты различия, сближался и, в конце концов, отдельные «образы жизни» переставали существовать и становились жизненными укладами. Иначе шел процесс в ходе этнической или политической дифференциации, когда этнические или территориальные группы обособлялись, становились самостоятельными этносоциальными общностями или политическими образованиями. В таких случаях постепенно разрушалось былое единство образа жизни, и бытовавшие жизненные уклады превращались в самостоятельные образы жизни. При этом в каждом вновь сложившемся образе жизни возникали свои жизненные уклады социальных, территориальных и иных групп. Наконец, жизненные уклады появлялись вновь в ходе развития этносоциальных или политических общностей, по мере их усложнения, выделения новых социальных или иных групп.

После того, как рассмотрены структура и основные уровни жизнедеятельности, необходимо исследовать в целом функционирование этой системы в условиях разных социально-экономических формаций.

Прежде всего, следует еще раз подчеркнуть, что в различные эпохи, а тем более в условиях разных социально-экономических формаций процессы развития жизнедеятельности развертывались неодинаково.

На ранних этапах первобытности жизнедеятельность была мало дифференцированной и, как отмечалось, различия в формах жизнедеятельности наблюдались не столько между соседними группами, сколько между племенами, обитавшими в разных природных зонах. Провести в таких условиях четкую грань между уровнями жизнедеятельности, очевидно, сложно, и для того времени тип жизнедеятельности, образ жизни и жизненный уклад представляли собой в значительной мере еще единое явление. В связи с этим возникает проблема взаимосвязи форм жизнедеятельности и тех данных, которые можно почерпнуть из археологии. Однако проблема эта до сегодняшнего дня еще мало разработана и отсутствуют критерии, позволяющие соотнести, скажем, признаки археологической провинции или зоны с образом жизни племенной группы, а археологическую культуру в ее конкретном выражении — с жизненным укладом какой-то группы внутри этносоциальной общности.

Особенно большие затруднения возникают вследствие того, что в разные эпохи и в разных условиях археологический материал имеет различную степень представительности. Кроме того, как показывают некоторые данные, на стоянках, оставленных членами одной и той же племенной группы, можно встретиться с разными археологическими комплексами, что объясняется разным характером этих стоянок, выяснить который представляется не всегда возможным[668]. Мало успешными оказались попытки многих буржуазных ученых выделить «культуры» на основе разрозненных и неодинаковых по представительности этнографических данных. Примеры тому — попытки выделения «культурных кругов» и т. п. явлении. Искусственность этих конструкций не позволяет использовать их как основу для классификации различных уровней и типов жизнедеятельности первобытного общества.

Значительные возможности для исследования проблемы жизнедеятельности разных обществ в рассматриваемую эпоху дает успешно разрабатываемые советскими исследователями теории об этнических общностях и хозяйственно-культурных типах. Однако их практическое сопоставление с уровнями жизнедеятельности еще не проводилось.

По мере развития и расцвета первобытного общества, как в древности — в эпипалеолите, мезолите и раннем неолите, так и на периферии классовых обществ в новое и новейшее время, складывались племена охотников, рыболовов и собирателей, обладавших сложным комплексом хозяйства, материальной и духовной культуры. Очевидно, и для этого времени еще трудно говорить о полной дифферециации типа жизнедеятельности, образа жизни и жизненных укладов. Однако в рассматриваемых условиях образ жизни уже сильно различался у различных народов, обитавших в различных условиях природной среды, а в пределах одного региона усиливались различия в жизненных укладах, достигая со временем уровня образа жизни. Сказанное подтверждается многими примерами, в частности, тем, что известно об андроновской или скифской культурах[669]. Так, многие археологи констатируют наличие, с одной стороны, скифского культурного единства (знаменитая скифская триада — стрелы, конский убор и звериный стиль в искусстве), а с другой — бесспорные областные или племенные особенности, которые можно рассматривать как жизненные уклады. А культура скифов, как известно, была распространена на огромной территории.

Представляется, что окончательная дифференциация признаков основного уровня жизнедеятельности — образа жизни — связана с эпохой разложения первобытного и становления классового обществ, когда в ходе сложных политических и этнических процессов, этнической дифференциации или интеграции из племен складывались народности. Как народности, так впоследствии и нации стали носителями определенного вида образа жизни.

Исторические примеры свидетельствуют о том, что на протяжении всех антагонистических формаций образ жизни как определенный уровень жизнедеятельности складывается и бытует в рамках этносоциальных общностей. В пору ранних цивилизаций и в эпоху античности определенный, своеобразный образ жизни был характерен для народностей, независимо от того, входила в государство одна народность или несколько. Только в том случае, когда происходила этническая ассимиляция, возникало и единообразие в образе жизни. Так, своим образом жизни обладала каждая народность, входившая в состав Римской империи или Ахеменидского государства. Скорее всего единообразным был образ жизни у земледельческого населения Хорезма и Согда. То же самое было характерно и для эпохи феодализма. Так, определенный образ жизни был характерен, как отмечалось выше, для французов, англичан. Даже у немцев в лоскутных германских государствах сложился одинаковый образ жизни.

Выраженный национальный характер приобретает образ жизни в эпоху капитализма, когда особенно четко проявляются черты всех трех уровней жизнедеятельности: типа, образа жизни и жизненных укладов.

При этом в условиях капитализма действует определенная закономерность, в соответствии с которой происходит неуклонное углубление различий между жизненными укладами социальных и национальных групп одного общества, их дифференциация. Как показывает история новейшего времени, это явление продолжает развиваться и углубляться.

Совершенно иные процессы и закономерности характеризуют жизнедеятельность общества после перехода его к первой фазе неантагонистической коммунистической социально-экономической формации — социализму. Рассмотрим это на примере СССР.

Накануне Великой Октябрьской социалистической революции в царской России существовали несколько сформировавшихся буржуазных наций, формирующиеся нации, народности и этнографические группы. По своему социально-экономическому развитию они находились на разных уровнях — от капиталистического до первобытного. Это имело своим следствием не только различия в жизненных укладах и образе жизни, но и типах жизнедеятельности. При этом социально-экономические отношения и культура наиболее развитых народов, особенно русских, оказывала большое объективно прогрессивное влияние на все прочие народы. То же касалось и процессов, развертывавшихся в области жизнедеятельности, образе жизни. И несмотря на наличие существенных различий в типах жизнедеятельности и образе жизни разных народов и групп, общее направление развития шло в сторону складывания ряда общих черт в жизнедеятельности народов царской России.

После Великой Октябрьской социалистической революции развернулись гигантские по масштабам социально-экономические процессы, в ходе которых к социализму перешли все народы бывшей царской России, причем ряд из них миновал не только стадию капиталистического, но и феодального развития. У всех народов сложился единый социалистический тип жизнедеятельности, закономерным следствием чего было неуклонное нарастание общих черт в образе жизни отдельных народов. Данный пример показывает определяющее значение типа жизнедеятельности для формирования образа жизни народа. Одновременно со сложением советского народа как новой исторической, надэтнической общности сложился и общесоветский образ жизни как тип социалистической жизнедеятельности. То, что в прошлом представляло собой образ жизни наций, народностей, отдельных групп, стало жизненными укладами — национальными по форме, социалистическими по содержанию.

Исторический опыт строительства социализма показал, что для типа его жизнедеятельности характерны две важнейшие закономерности. Первая состоит в неуклонном сближении сначала образа жизни разных народов и этнографических групп, а затем их жизненных укладов, при сохранении национальной формы. В результате, бурно развиваясь и расцветая, национальные культуры обогащают тем самым общесоветскую культуру и образ жизни.

Другая закономерность состоит в том, что социалистический тип жизнедеятельности, в отличие от всех остальных типов, развивается целенаправленно, на научной основе. И цель эта — строительство коммунистического общества и достижение коммунистического образа жизни. Обобщая все сказанное, можно отметить, что первобытная эпоха отличается слабой дифференцированностью образа жизни, его зональной приуроченностью.

Классовые общественно-экономические формации характеризуются все большим нарастанием дифференциации в образе жизни и жизненных укладах. В эпоху капитализма эта дифференциация достигает наибольшего уровня. Окончательно оформляются и получают универсальное распространение описанные выше три уровня жизнедеятельности национальных государств.

С наступлением социалистической эры развертывается качественно новый процесс — сближения в социалистическом типе жизнедеятельности образов жизни и жизненных укладов. Переход к коммунизму будет означать сложение единого коммунистического образа жизни с жизненными укладами, отражающими богатство и своеобразие национальных традиций.