Это другое 2

Глава 5

ГЛАВА 5

На следующий день, где-то в Воднинске.

— И что он? — скосился на собеседника сидящий за рулём припаркованного авто майор Павел Хромов, когда оторвал взгляд от окна, через которое наблюдал за выходом из здания напротив.

— Невозмутимо подошел к Жоге этому, который без сознания был и вот-вот уже готовился к отходу в край вечной охоты, присел перед ним и просто подержался за его ноги. Не те, в смысле, рядом которые валялись, чуть повыше колен отсеченные, а за то, что осталось при владельце. Ну и, практически моментально остановив кровь, спустя считанные секунды заживил обрубки на местах среза. Я, кстати, такого ещё не видел — очень чистые, практически идеальные срезы, и это обычной-то саблей, мечом, точнее, как настаивает Силин. Магия какая-то! — руша устоявшийся образ «молчаливого», несколько эмоциональнее, нежели ему присуще, делился своими впечатлениями о произошедшем вчера ближе к вечеру, и чему был непосредственным свидетелем, лейтенант Тимур Киреев.

— Много ты подобных ран видел? — с сомнением глянув на подчиненного с приличным, стоит заметить, послужным списком, причем не только в «конторе», полюбопытствовал майор НСБ, который тоже не сказать что сильно кабинетный, но кроме обилия пулевых, разнообразия ножевых и некоторого числа осколочных, иных ранений, тем более столь специфических, он в своей практике не видывал.

— Приходилось, но там... не то, короче, Пал Семёныч, — припомнив что-то явно не из самого приятного, выдал насупившийся лейтенант, это сейчас НСБ, а так-то, на Афганской границе, навидавшийся всякого.

— Ну хорошо, Тимур, — примирительным тоном сказал снова оторвавшийся от наблюдения довольно коренастый темноволосый с легкой проседью мужчина. — И что дальше Силин?

— Ну что. Жогу как откачал, тот даже в себя на какое-то время пришел, глазами лупал, но довольно быстро снова отключился, так вот, забрал у него доверенность и ключи от выигранного, получается, авто. Ну и, вроде как оставив инвалида нашим заботам, с этой своей непрошибаемой рожей пошагал к соседям через несколько домов по другой стороне улицы. К тому толстому, как он его назвал, то бишь к бывшему владельцу джипа, — продолжил мнее рослый, но тоже крепкий, как про таких говорят, жилистый черноволосый мужчина помоложе.

— И? — потребовал продолжения Хромов, бросив взгляд через зеркало заднего вида на тихо сидевшего сзади пассажира, крупного и несколько полного, или скорее могучего, лысоватого шатена с квадратным подбородком, ради которого, судя по всему, весь этот разговор и был затеян, а не ограничилось всё только лишь скучным рапортом.

— Мы сразу кровищу замыли, пока ребенок не увидел, благо есть там одна школьница с водной способностью, странная девочка, я писал, но не суть. Ну а раненного Миша Клюев, как раз подъехавший, увез в больницу, чтобы проверить: как там всё и будет ли пациент жить. Удивительно всё же, что медики местные не хуже учителей самоорганизовались, и больницы продолжают работать. Да и целительша, та что из «железнодорожки», очень выручает. Это которая пенсионерка педиатр еще былой закалки. Очень метко она целительскую способность получила. И себя «починила», с кровати встав, и работать да людей спасать сразу же пошла. Бесплатно, блин. Вот же люди бывают, — с какой-то даже тоской, то ли по тому, что сам не такой, то ли по чему-то уже потерянном, хмыкнул необычайно многословный сегодня Киреев. Увидев же во взгляде пассажира сзади интерес, и одобряющий кивок Хромова, не стал возвращаться к теме, от которой несколько удалился, а продолжил. — Только Жоге с ней не светит, а придется кого другого поискать, наверняка за нереально дорого. Хотя конечности не только ведь целители способны отращивать. И дело даже не в образовавшейся уже очереди к Громовой. Железная женщина(ухмыльнувшись), в самый раз для гвоздей. Основательно, в общем, к делу подошла, да и главврач у нее на цыпочках бегает, СБ, не хуже нашей прям, организовав специально для наведения справок о достойности, так сказать, кандидатов на бесплатное исцеление. У кого вопрос жизни и смерти уже не стоит, разумеется. Потому, кстати, Громова не за один сеанс до конца исцеляет. Даже сверстников и некогда товарищей по партии, той самой, просто так не возвращает в строй, а словно отбирает, блин. Глядишь, так старая гвардия из бывших, которым ещё лет тридцать, а то и все пятьдесят отмерила эта идейная тётенька, на старушку она уже не очень, устроят нам тут...

— Да хрен там они что устроят! — не умолчал-таки полковник Некрасов, всё это время внимательно слушавший беседу с заднего сиденья авто. — Ушли уже те, кто устроить бы мог! Без иллюзий которые. А эти, мягкотелые и неверно воспитанные идеалисты — про... проспали они слом своих идеалов, сменяли на элементы сладкой жизни. Ну или молча, пускай и ворчливо оправдывая своё бессилие, лишь поглядывали на то как всё было. Поздно, короче, уже рыпаться. Да и любая идеология хороша на бумаге, а на практике, где законы эволюции работают будь здоров, и наша природа берет верх — всё это не более чем ширма для удачливого, либо способного смотреть чуть далее носа деятеля. Того, кто сумел-таки объединить и направить стадо, ах простите, сознательные массы, удерживаемые в тонусе стаей его до поры до времени осторожных, ну или грамотно прикормленных товарищей. Короче, пока человечество не обеспечит неотвратимость закона — любые, даже самые здравые идеологии будут лишь тем, чем они есть сейчас. А про Громову можешь не рассказывать! Думаешь, откуда Перельман, главврач её, данные берёт? И не смотри так, лейтенант, не подсовываем мы ей нужных людей на исцеление. Таких идеалистов раз обманешь и... придется новую схему пользования их наивностью изобретать. Так что всё по честному(ухмыльнувшись). Но отвлеклись, мнение масс я послушал, теперь по делу давай.

— С Жогой ясно, Тимур, да и не особо-то интересно было. Ты мне про Силина расскажи — я вообще-то про него спрашивал, — вмешался майор Хромов, при этом будто бы удовлетворенно чему-то кивнув, словно задуманное вышло. А может, просто показалось.

— А что Силин — вернулся скоро. Без ключей и документов на возвращенное, выходит, прошлым хозяевам авто. Еще и отмахнулся, мол, такое старье ему без надобности. И ласково при этом погладил свою красную низкопосаженную. Ага, как раз для Воднинских дорог(с сарказмом). Я до сих пор не пойму, как он, блин, четверых девок в неё засунул? В душе не...

— Без лирики, лейтенант.

— ... не чаю. Так вот, после этого Силин преспокойно отужинал, пусть и опоздав. Он хоть и пришел уже на остывшее, но филигранно(с завистью в голосе) при этом отделался от нотаций моей, души в этом щегле ни чающей невестки. И как Вадим с ней уживается? Эм, вот. А позже я выяснил, что у Силивановых, это те самые соседи, пришедший к ним познакомиться такой, со слов супруги четы, вежливый и удивительно обходительный мальчик совсем безвозмездно вернул им их, дуростью супруга потерянную собственность. Разве только, невзначай поинтересовался во время визита вежливости способностью гостеприимной хозяйки. А когда узнал, что она не просто художник по профессии, но и способность заимела довольно близкую, позволяющую ей переносить изображение с оригинала на любую поверхность, причем даже с соблюдением рельефа, то совсем немножечко развеял свою светскую скуку и вяло попросил очень благодарную теперь мадам перенести парочку изображений с предоставленных им образцов на бумагу. Ну и на дерево еще. Причем очарованная обходительным гостем Силиванова так и не поняла: из какого такого места приятный молодой человек извлёк эдакий свиток, тут же попросив скопировать его содержимое на оторванный от рулона кусок бумаги для принтера. У них там как раз оказался такой, потому как старшая дочь в сберкассе работает, где до сих пор матричная печать с подобной подачей бумаги. Вот, а предложен, причем самой хозяйкой, именно такой носитель был потому, что свиток-образец оказался не особо широкий, но довольно длинный. Так что всё его содержимое в виде непонятных крокозябр, как она выразилась, оптимальнее всего и без нужды менять масштаб было перенести именно на такое вот. С чем художница очень легко и быстро справилась, «отксерив» пять копий. Ну а затем дело дошло и до деревянных пластинок, или скорее дощечек, размером где-то с кредитку и с подобными же письменами. Тут ограничились лишь одним экземпляром, перенеся на подходящий кусок фанеры, оперативно найденный также очень благодарным мужем. Копию делали с одной из трех пластинок на нашейном амулете, что ли, нашего загадочного школьника. На сим визит вежливости и закончился. Да! Силин, выходящий от Силивановых с полными руками, к нам вернулся с пустыми.

— Занятно. Что дальше?

— После ужина юноша уединился у себя на террасе и, судя по данным со скрытых камер, творил там, скажем так, волшбу. Хрень, короче говоря, какую-то непонятную делал. Сначала непойми откуда, словно из воздуха, выложил на стол бумажки и деревяшки свои. Те самые, с которыми от Силивановых выходил. Затем уселся перед всем этим и, расстелив одну из копий свитка, дотронулся рукой, от чего бумажка рассыпалось в пепел или прах, хз. Ну а затем некоторое время сидел с закрытыми глазами, периодически при этом прикладывая руку к одной из пластинок, загодя им отделенной от вязанки прочих. Четвертой, получается. Просидел так некоторое время, периодически крутя в руках разные предметы, в том числе и ту самую фанерку с копией, пока в итоге не открыл глаза. Притащил после этого откуда-то готовальню, что ли, и, вооружившись, я так понял, рейсфедером, принялся обводить символы, явно заполняя пустоты рельефного, напомню, оттиска на фанерке, причем вместо туши используя собственную, блин, кровь! Прям по живому вену повыше левой кисти расковырял и, макая туда железку, малевал по дощечке, кривясь от боли. Правда, то ли привык, то ли что-то сделал, чтобы боли не чувствовать, потому как под конец и бровью уже не вёл. Закончив с художествами, снова расстелил свиток-копию и опять, испепелив его, сидел перед фанеркой с закрытыми глазами. Чуть дольше и явно с каким-то результатом на этот раз, потому что заметно воодушевленный, сразу же после некоторой задумчивости, он вскочил и сорвался с места, побежав к Лиде.

— Зачем?

— Как я потом у девочки выяснял, а мне пришлось долго с этой хитрюгой торговаться, но даже так не до конца уверен, что она мне всё рассказала, так вот, Силин попросил её вырастить особый кустик, на котором бы росли эдакие пластинки-дощечки-карточки. Размером как и те, что у него на шее сейчас, ну и та отдельная, над которой он руку держал, когда с закрытыми глазами сидел. Что там за особенности выращивания — наотрез отказалась рассказывать, хотя она, скорее, и сама не очень поняла, но вспоминая, непроизвольно ёжилась. Видно, не по нраву ей такая ботаника. Видел, кстати, я потом этот... кустик. Отвратительная покорёженная кривулина, уродливая и вся покрученная какая-то, да ещё и, эм, как бы стонущая, что ли, словно от ветра. Жуть, короче. Я с рапортом передал образец одной пластинки, которые как отдельные побеги на особо уродливых ветках отрастают.

— Что потом с такой пластинкой Силин сделал, когда «урожай» собрал?

— Снова побывал у Силивановых, где художница перенесла на две из них письмена и рисунки с оригинала. Фото я прикладывал к рапорту. В качестве образца выступала та же пластинка, с которой ранее на фанерку копия делалась. Большего в тот день копировальщица уже не смогла, исчерпав суточный лимит, но пообещала в другой наделать столько, сколько хорошему мальчику Славику потребуется.

— Как удалось добиться у неё такой откровенности и желания сотрудничать с нами, лейтенант? — вмешался Некрасов, не выказав, но явно испытывая сомнения.

— Меркантильная особа. Пообещал ей жир подтянуть, если она будет исправно информировать нас и предоставит копию свитка, когда оригинал снова окажется у нее. А он обязательно окажется, потому как это явно расходники, — пожав плечами, всё просто объяснил человек, пусть и с хищными повадками да взглядом убийцы, однако которому, как видно, досталась косметическая способность.

— Ну ты даёшь, Тимур, — восхитился майор Хромов.

— Молодец, лейтенант. Видишь? В нашей работе всё может пригодиться! Так что зря ты расстраивался, — поддержал полковник Некрасов. — Продолжай.

— Ну а когда Силин вернулся, то снова обвел своей кровью скопированные на новую основу символы, на этот раз всё время работы корчась от боли. Такое ощущение, что намеренно страдал. Затем опять был сожженный свиток, снова сидение с закрытыми глазами и рукой на отдельной пластинке, ну и, в конце концов, торжественное выражение в кои-то веки довольной рожи.

— А потом? — прервал чуть затянувшуюся паузу Хромов.

— А потом Ленка пришла, — пожав плечами, выдал Киреев.

— Какая Ленка? — встрепенулся Некрасов. — Прекрасова? Лейтенант Пререрасова?

— Она самая.

— Зачем? — нахмурился Хромов.

— Спокойной ночи, блин, пожелать! Зачем она ещё могла прийти-то? Спокойной, в общем, не вышло, но вот всем на зависть ночка у Силина удалась.

— Да уж, — после отповеди Киреева, протянул Хромов, хоть и знавший упомянутую совсем, как говорится, ничего, но иррационально питающий уже к ней, так юно выглядящей красавице, некие скрытые, как он думал, но далеко не безобидные чувства. А теперь вот и нечто сродни ревности, что ли, проклюнулось. — Мда.

— Значит, лейтенант справилась с поставленной задачей? — как-то даже удовлетворённо заключил, определенно знавший куда больше двух прочих, с недавних пор прямой руководитель Прекрасовой.

— Это мягко сказано, тащ-полковник. Вот уж кому работа приносит удовольствие.

— Попрошу, лейтенант! — одернул ещё одного завистника Некрасов. — Елена Ивановна не того профиля специалист, и ваши колкости здесь неуместны! Она, прежде всего — научник, причем не из последних, это помимо прочих её достоинств, потому-то и вложено в неё столько. Знал бы ты, Киреев, — менее официально продолжил полковник Некрасов, — чего руководству стоило привлечь её к такой вот миссии, ещё там, в Святославле. Эх, как же всё удачно-то сложилось, что объект спас ей жизнь и как-то сумел у этой вот, откровенно говоря, той ещё грымзы, только с виду такой невинной и юной, вызвать определенно симпатию. Как ты и сказал: мягко говоря. Что ж — это результат!

— Что-то ещё, Тимур? — решил Хромов разорвать тягостное молчание задумавшихся, каждый о своем, мужчин.

— Ну-у... как сказать? Потом и Сомова ещё пришла.

— В смысле? — слегка поперхнулся Некрасов. — Он ещё и дочь генерала Сомова, гхм, принял? Нет? Или погоди, она застукала их? Скандал, что ли, устроила?

— Нет... эм, короче говоря, эта вот, уж действительно странная девушка, пришла в самый разгар, конечно, но так и замерла на лестнице, узрев это вот всё. Однако шума в итоге не подняла. Рыдала себе тихонько всё-то время, пока её ненаглядный кровать с другой ломал, ну и, подглядывая за ними... яростно самоублажала себя. Так, в общем, и не дала знать о своём присутствии, тихонько удалившись после всего. Ну а на утро, что характерно, была очень умиротворённая и счастливая, что ли. Говорю же, странная.

— Дурдом, — не умолчал Хромов.

— Это не наше дело, — чуть подумав, заключил Некрасов. — Пусть Артур Германович сам со своей дочкой разбирается. Вот только не я буду тем, кто доведет до него о закидонах его сокровища. И вам не советую.

— Внимание — объект выходит! — чуть опередив Хромова, сообщил вдруг лейтенант Киреев.

— Она не одна, — поморщился майор, глядя в окно.

— Так, все собрались! Работаем тогда по плану «Г», — быстро сориентировался полковник Некрасов.

— Принял! — отозвался Хромов, прежде чем потянуться к тангенте и по рации передать приказ Клюеву с Тарасовым.

****

Примерно тогда же. Школа.

— А че-го-о это ты тут с за-кры-ы-тыми гла-за-а-ми сидишь, а, Слав? — обнаружив-таки уединившегося во время большой перемены Силина, теперь забавно растягивала некоторые слоги и мило игралась с темпом да интонацией едва сдерживающая довольство Кристина Рогова. Но не смотря на всю эту игру, было очевидно, что девушка чуть запыхалась, так что не могла она, чисто случайно прохаживаясь мимо с заложенными за спину руками, вдруг увидеть и завести игривый разговор с одноклассником. Который, в свою очередь, в упомянутом нетипичном состоянии сейчас развалился на лавочке за школой да ещё и перед кучкой какого-то то ли пепла, то ли праха, ну и с парой неспособных не привлечь внимания блестяшек у себя на коленях. — Что де-е-елаешь, такого инте-ре-е-есного?

— Ой, какие красивые колечки, — тут как тут и Валерия Котова возникла. Тоже слегка растрепанная, но в целом удовлетворенная тем, что ОН не ушел, ну и не преминувшая вот — вслух восхититься теми самыми «блестяшками». Причем не только на коленях, но и на некоторых пальцах у невозмутимо продолжавшего сидеть с закрытыми глазами собеседника. — Ух ты! А они, смотрю, не золотые, как у всех нас. Да и не серебро, как на правом мизинце у тебя. Что это, Славочка?

— Ну ты что, не видишь? Платина это! Хотя, вон, есть и вкрапления золота, кажись. В завитушках, — важно поправив очки, с бесподобной интонацией заявила Эльвира Сомова, которая бесшумно подкралась сзади и, перевесившись через плечо ненаглядного, трогательно заглядывала теперь ему в лицо. Ну и слегка алчно на сверкающие безделушки, заодно. — Надо же, какие затейливые украшения. Ах, вот бы и мне такое.

— Это не платина, — нагло и как-то по свойски теперь, что ли, растолкав прочих да подсев к юноше, расслабленно выдала Елена Прекрасова. Вот только чем дольше она изучала предмет обсуждения, тем более задумчивой становилась. — Можно ближе глянуть?

— Эй, Прекрасова, а ну не липни к нему, или тебе... Стоп, что? Да ладно. Та-а-ак! — возмутилось было фигуристая блондинка внезапной бесцеремонностью мелкой брюнетки, но не догорив, похоже, осознала причину и угрожающе теперь уперла руки в бока. А обведя испытующим взглядом окружающих, остановилась им на прячущейся за бликами очков и выдала. — Сомова! А ты почему отвернулась? Не удивлена ведь, как погояду. А ну, колись, рыжая! Молчишь? Ну понятно... Ты видела, Кристиночка, что творится? Пока мы тут(всхлипнув), они там — уже́(с надрывом)!

— Да пофиг, — равнодушно отмахнулась высокая брюнетка. Но чуть подумав, эмоционально прямо-таки потребовала с едва ли не угрозой. — Слава, я хочу движ!

— Вызови кого-нибудь на Дуэль. Делов-то, — невозмутимо ответил Силин, открыв наконец глаза и сняв с рук некоторые из колец. Не традиционно стянул. Именно что снял прямо так, когда те вдруг видоизменились, причем не обратившись в каких-нибудь многоножек, а став эдакими половинками или даже четвертинками колец, лишь отчасти теперь напоминавшими былой свой вид разве что ключевыми элементами орнамента да прочими колоритными украшательствами.

— О, а точно! — встрепенулась Котова, пока Рогова подзависла, видимо пораженная очевидностью решения вопроса со своей неудовлетворенностью, так сказать. — Прекрасова, вызываю тебя на Дуэль! Сомова, ты следующая!

— Лер, ну вот что ты начинаешь? Как маленькая, чес-слово, — чуть закатила глаза Лена, но видя, что оппонентка непреклонна, вздохнув, решила сэкономить время. — Ладно, пошли, блин. Так и быть, надеру тебе задницу. Силин, а ты продумай пока хорошенько ответ на мой вопрос: откуда у тебя ЭТО? — и удалилась, бормоча себе под нос. — Это ж надо: родий, я так понимаю, с паладиевыми финтифлюшками на иридиево-платиновой основе. Зашибись. А что вон то такое — мне даже думать страшно, и без лаборатории я такое ни за что вслух не произнесу. Жесть, всё-таки дозиметр из сумочки не надо было выкладывать.

Когда же блондинка с брюнеткой в сопровождении ещё одной брюнетки удалились чуть в сторонку выяснять отношения, а рыжая тихонечко примостилась рядом и умиротворенно помалкивала, странная девушка, так вот, то тогда Силин безмятежно достал бутерброд, которым его с утра снабдила Киреева старшая, разломил его напополам, чтоб поделиться, и принялся жевать, самодовольно отмечая прогресс последних дней.

И нет, речь не о победах на любовном фронте, коими, безусловно, молодому человеку не зазорно и похвастаться, но у нас же здесь несколько иного жанра произведение, а то бы... Эх! И да, благодаря чарам «Сигнальная нить», уже раз спасшим Силина и его мать от незваных ночных гостей, он, разумеется, был осведомлен о вчерашнем подглядывании Сомовой, пока Прекрасова очень самоотверженно демонстрировала то, что ещё она столь прекрасно умеет. Так вот, а речь в данном случае о подвижках и даже уже имеющихся результатах с трофеями. Как взятыми с непростого артефактора-вселенца в теле Стеклова, так и теми, которые безжалостный и такой бессердечный убийца милых да непосредственных красоток-блондиночек выгреб из оставшейся от этой жуткой старухи кучки праха.

А началось всё со свитка! Точнее, одного из двух скрученных в плотную трубочку свитков, что были найденны в кармане бездыханного к тому времени тела Стеклова. Уже позже, когда руки дошли, Силин внимательно осмотрел данный, неизвестный в мире Кима Фройза, образец магических технологий. А это точно было нечто магическое, ибо знакомый отклик в ауре мага воспоследовал, как только с виду обычная бумага, как бы даже не упаковочная из рулона, была развернута для осмотра и даже ощупывания. Ну а будучи уже здесь, в Воднинске, но ещё до поселения у Киреевых, Силин отважился-таки влить некоторое, между прочим, самим свитком(!) отмеренное количество своей магической энергии в него. После такого свиток моментально и безвозвратно разрушился, но заложенный в нем функционал исправно сработал, что дало возможность активировавшему магу увидеть магию.

Да, Силин снова, хоть и ненадолго, но получил то, чего не мог со времен бытности капелланом в легионе! Причем с присущей ему высочайшей разрешающей способностью, пусть дальность как бы даже и не подсократилась. Не иначе как первое — это личная особенность, второе же — характеристика попавшего в руки инструмента, явно из ассортимента артефакторов, не нуждающихся ведь в «дальнозоркости».

Скрупулезно изучив в Ви́дении, пока оно ещё работало, единственный оставшийся из поистине, выходит, драгоценных свитков, Силин обнаружил, что это и вправду обычная бумажка с какой-то неизвестной ему писаниной да весьма затейливо расчерченной ритуальной схемой. А может, и не одной — уж очень накручено и непонятно всё. Только одно единственное место на свитке, при невооруженном взгляде похожее на ничем не примечательную капельку крови, магически светилось. Как раз оно-то и вызывало то привычное ощущение, при касании пытаясь подцепиться к резерву и, в случае подачи магом маны, принимало её, переливая далее, ну и тем самым, получается, задействуя механизм отмеривания нужного её количества.

Так Силин и пришел к выводу, что не просто нужно, но и вполне можно, так как есть всё необходимое, попробовать скопировать столь полезный и, увы, единственный оставшийся свиток. Для чего расчертить и переписать всё по образцу да подобию на такой же продолговатый, чтоб всё уместить, лист бумаги. И тут, всего-то пару дней спустя, очень удачно подвернулась Силиванова, способность которой избавила боевого мага в теле не самого усидчивого школьника от всей этой артефакторской возни. Ну а когда и капелька крови мага заняла положенное ей место на экспериментальном прототипе, то пробный запуск показал: это успех! Вот только время работы явно уступало таковому у оригинала. Как будто при передаче маны имело место высокое сопротивление, либо безбожные потери энергии, ну или ещё что-то сродни тому. Однако вскоре и это было решено.

Тут всё оказалось до безобразия просто и непросто одновременно. А навела на решение вполне себе случайность. Силин обратил внимания на одну особенность, когда принялся обводить своей кровью руны и линии крохотной ритуальной схемки на стараниями Силивановой полученной фанерке. Это дабы добиться того же эффекта, как и на взятой за образец одной из пластинок с нашейного амулета Стеклова. В Видении она вся светилась теми самыми рисунками и надписями, тем самым давая понять, где конкретно нужно кровушки подлить, так сказать. Вот только оказалось, что не всякая она, кровушка в смысле, подходит! Нужна взятая с болью и страданиями, а лучше у истязаемой жертвы. Тогда конечный продукт работает лучше и дольше. Ну а если правильная кровь еще и нанесена на специальную основу, то срок службы такого изделия несравнимо более продолжительным выходит, ибо износоустойчивость несоизмеримо выше тогда. Свитки ведь почему сразу сгорают — потому что основа не подготовленная, то бишь обычная бумажка, и всё нанесенное просто написано без использования нужных ингредиентов, то есть крови мученика. Простые расходники, так сказать. А вот уже к изготовлению дощечек на амулете, Стеклов, точнее артефактор в нём, наверняка подошел со всем профессионализмом да прагматичной бесчеловечностью, и одному ему известно: скольких он замучил, прежде чем получить то, от чего, как-никак, зависела жизнь. Его и трех красавиц для ритуала Пришествия.

К слову, помимо двух свитков, одноразового браслета ударной волны и нашейной вязанки дощечек-карточек — более ничего магического в трофеях с него не имелось. Снятые с руки кольца — да, явно были подготовленными основами, но неизвестно для каких незавершенных артефактов.

Что касается дощечек на ожерелье, то одна — это артефакторский инструмент. Он преобразует направленную в него ману в эдакий довольно тонкий, достаточно длинный и весьма подвижный энергетический щуп, который, похоже, нужен, дабы подправлять существующие и проводить новые линии, а то и целые плетения на уже готовых изделиях. Не у всех же окончания энергоканалов из ладоней достаточно развиты для всяких ювелирных, скажем так, работ, а эта вот штучка очень даже спасает. Эту пластинку Силин отделил от остальных и уже даже использовал во время сеансов Видения.

Ещё три пластинки — это сам магозащитный артефакт. Все они работают в связке, как одно целое, а разделены не столько даже из-за трудности уместить все руны со схемами на столь ограниченной площади, сколько, скорее, из-за разной скорости износа элементов. Одна из карточек, например, как это стало ясно при взгляде через Видение, если такое выражение уместно для действия при закрытых глазах, так вот, она отвечает за подпитку защиты энергией извне, то есть от магофона. И она испытывает самые, пожалуй, сильные нагрузки при работе. Во всяком случае, в том режиме эксплуатации, который артефакт уже испытал. Потому-то её и потребовалось продублировать, получив сменку, а лучше и не одну. Вот Силин именно её и взял как образец для копии сначала на фанерку, а затем и на выращенные Лидочкой побеги-пластинки.

Да, для большей долговечности итогового изделия, юноша был вынужден обратиться с необычной и неоднозначной просьбой к ребенку, чтобы девочка вырастила измученное растение, для которого само существование — это страдание. Куст-то этот — вполне себе живое, хорошо, правда, хоть не способное мыслить.

В итоге всё сработало, да ещё как. Показатели износоустойчивости не уступают образцу, а то и превосходят по ряду признаков. И никого разумного для этого истязать не пришлось. Теперь магозащита в решающий момент не должна подвести, так как, с помощью той самой артефакторской карточки с щупом, Силин привязал уже четвертую запасную, получается, пластинку к изначальным трём, всего лишь сделав всё по аналогии.

Всё-таки в мире Кима Фройза артефакторика совсем не такая, и там всё завязано на жезл с длиннющим заклинанием да особый ритуал. Иными словами, помагичил жезлом, а оно само всё сделало, взяв материалы из уложенных в специальное место ритуального рисунка. Но это таинство далеко не для всех, ибо из числа клановых секретов, порой составляющих стратегическое преимущество.

На том и был вынужден перваться вчера ночью Силин, так как его вдруг навестила гостья, да ещё и, как позже выяснилось, не одна. Что там с Сомовой — изменщик ещё не прояснял, но с виду она вроде бы ничего. А вот Прекрасова, наплевав на все устои, ринулась-таки в атаку, с грацией носорога, не иначе. Уж очень впечатлилась она накануне подвигами молодого человека, так страстно бившегося за её честь на дуэли со столь опасным противником. И не ищите логики. Женщины.

Так тот бесконечный день и закончился, оставив после себя много интересного, среди чего стоит выделить: возможность создания свитков Видения; умение продления работоспособности имеющихся артефактов и, скорее всего, создания таких же новых; а так же до сих пор не распределенные после первых Квеста и Дуэли 127 Монет.

Ну а уже сегодня, когда выдалась свободная минутка, Силин решил проверить одну догадку. На которую его натолкнули изученные в Видении трофеи с Лиу. А еще вид собственной ауры. Ну и, отчасти, те золотые колечки на больших пальцах левых рук у окружающих его, преимущественно колдуний. Но и его собственное, скажем так неместное, было весьма интересно изучить в магическом зрении.

Но о последнем — позже как-нибудь.

Так вот, из всех тех побрякушек, кои при жизни носила боярыня Белолобова, на мужчину наделись лишь кольца. Про всякий там пирсинг в соски, в нос, как подсказал Славик, септум, ну и ещё там... в пару мест — ввиду того, что Силин не намерен такое носить, и говорить не станем. Хотя функционал там, прямо скажем, побуждающий серьезно задуматься, а то и поставить под вопрос свои принципы с убеждениями. Из упомянутых же колец — лишь только два заработали сразу, когда как остальные не пожелали. Но теперь, когда появились свитки Видения, Силин сумел всё как следует разглядеть в новом спектре, так сказать, и обнаружил отличие заработавших колец от остальных. Помимо привычной вязи магических плетений, на не пожелавших работать кольцах, оказывается, присутствовало еще и такое себе некрупное энергетическое образование, назовем это так. По ряду признаков это вот напоминало почти такое же, но горазду крупнее, в теле нашего Кру. То есть это была, впервые увиденная магическим, хотя скорее уж энергетическим, зрением приснопамятная Круа, то бишь та самая Сила, коей можно наливать тело, как своё, так и чужое, ну или оружие. Теперь-то исследователь знал, как такое выглядит, вот и соотнёс в ходе небольшого эксперимента. Ну и заодно попробовал то, до чего, если так поразмыслить, можно было бы и самому додуматься, будь Силин менее закостеневшим в плане всего магического. Где, скорее, верховодил не склонный к иногда опасным для жизни экспериментам Ким, бескомпромиссно отстраняя более пластичного и легкого на подьем в этом плане, начитанного фантазера Славика, метод научного тыка, для которого, это вовсе не то, что вызывает стойкое желание покрутить у виска, как у навидавшегося всякого и, главное, дожившего до седин мага.

Короче говоря, энергия Круа была решительно влита робким экспериментатором в самое приглянувшееся ему колечко, так и просившееся на указательный палец правой руки, от чего вложенный в непокорный артефакт функционал активировся-таки. И вот, неработавшее ранее кольцо заработало, да еще как, ибо допиленный кирасирский палаш, как и кинжал, обзаведшейся, внезапно, своей собственной(!) аурой, теперь есть чем заменить, ибо имеем... Барабанная дробь!!! Световой меч, дамы и господа! Прошу любить и жаловать!

И да, тот самый кинжал A-F, коим были убиты Лиу и Нга, ну и который так страстно и не по назначению применяла математичка, после изучения в Видении неслабо озадачил юношу, а потому до поры до времени был убран подальше в Карман.

Ну а пока Силин чах над своими недавно обретенными богатствами и радовался, что более нет нужды таскать с собой невлезающий в Карман длинный клинок, дуэлянтки уже приготовились сойтись в нешуточном поединке.

— Готова, мелкая? — провоцировала Котова.

— Давай уже, а то я первая атакую, — чуть не позёвывая, отмахнулась Прекрасова.

— Как знаешь! — даже не успев договорить, уже мчала... ну-у, если это тут уместно, к своей ухмыляющейся противнице фигуристая Лера.

— Давай, сиськотряс! Покажи этой мелкой! Я верю в тебя! — беззлобно и очень задорно подбадривала Рогова свою более давнюю подругу Котову.

И успела выдать ещё пару забавных кричалок, прежде чем запыхавшаяся неспортивная блондинка наконец добежала на расстояние последнего прыжка, в попытке влепить свою всесокрушающую путем превращения всего и вся в прах пощечину этой вот, скучающей себе на месте и даже не вспотевшей наглой пигалице, что повадилась, понимаешь, по ночам ходить там... где и другие непрочь.

Лена же удивила. Даже не сдвинувшись с места, она активировала свою способность. Между прочим, уже улучшенную за 10 несгораемых Монет, кои достались ей после проваленного Квеста, ошейник от которого до сих пор при ней. Так дёшево только первый раз, к слову. И теперь, того метра, до которого возросла максимальная дистанция применения способности, а ранее предполагавшей лишь только касание, даже с её росточком девушке вполне хватило, чтобы превратить небольшую по глубине, но весьма обширную по площади область пространства перед собой в некое подобие зыбучих песков или, скорее, даже трясины. Куда Лера, собственно, благополучно и бултыхнулась. Повторное применение способности позволило Прекрасовой углубить это вот, затем ещё и ещё, пока бедной Котовой не стало по горлышко.

— Ну как, милая? Сдаешься, или начинать тебя там, эм, цементировать? А ведь я могу делать это по частям, чтобы ломать тебя не разом, а по кусочку. Хрясь косточка! Хрясь другая! И так далее. Или, быть может, хочешь, чтобы я превратила часть грунта в шипы, которые станут прокалывать тебя в разных местах. Куда ты хочешь сначала? — принялась нагонять жути Лена, скорее всего, на самом деле не ставшая бы прибегать к озвученному.

Не только по техническим причинам, потому как сложновато было бы это вот всё. И даже не по морально-этическим соображениям, ибо, если надо — Лена может. А скорее, из-за элементарной дальновидности и прозорливости, ведь им всем вместе жить рядом с кобелиной Силиным. Так зачем же такую дичь-то творить, пусть она и понарошку?

— Сдаюсь! — едва не захлебнувшись, прокричала из топи едва достающая до дна и в панике льющая слёзы Лера.

А как только кольца дуэлянток зафиксировали завершение поединка по причине признания поражения одним из участников, то Котова обнаружила себя всего лишь сидящей на земле и тянущей шею куда-то вверх в попытке судорожно вдохнуть.

— Ну всё-все, — присев рядом, приобняла и погладила по голове утирающую слёзы блондинку Прекрасова, бормоча ей всяческую, полагающуюся в таких случаях чушь. — Всё уже закончилось, все позади, ты в порядке, и больше ничего плохого не случится. Я с тобой, подруга, и не дам тебя никому в обиду.

— Зна-аешь, как страшно было? — всхлипывая, делилась с чуткой брюнеткой впечатлениями о пережитом Котова.

— Знаю, милая. Знаю, — как-то печально улыбнувшись, ответила не прекращаюшая гладить по голове собеседницу Лена. — Я тебе даже больше скажу, я с тех пор только так и могу достичь пика.

— А? — не очень поняла тут же прекратившая лить слезы и встрепенувшаяся Лера.

Чего, собственно, и добивалась заинтриговавшая любопытную девчонку и теперь вот с загадочной улыбкой промолчавшая та, на чьей шее, конечно, не осталось после бурной ночи синяков, ибо Круа и не на такое способна, но это вовсе и не значит, что Силин не пошел-таки вчера навстречу весьма специфическому пожеланию партнёрши. Тем более, многоопытный Ким и не таких странностей у себя там навидался.

— Блин, ну вы ещё поцелуйтесь. Харэ нежничать, вставайте уже! — вмешалась беспардонная Рогова. — Что так быстро-то, Лерка? И чего ты всю Дуэль на заднице просидела? Что она там с тобой делала-то такого, а?

— Как, на заднице? Я что... я всё время так и... да, Кристин? — хопая глазами, с непонимающим видом заозиралась Котова, сбитая с толку словами сторонней наблюдательницы Дуэли. То есть той, кто созерцал эпичное действо без погружения и элементов дополненной реальности, так сказать. — Это всё было не на самом деле?

— Вот и ответ на вопрос: что же будет, если оказаться в типа яме! Теперь бы и про холмик узнать, — пробормотала вставшая и подавшая руку блондинке Лена Прекрасова. — В общем, глюки это всё.

— Выходит, это гадкое кольцо мне просто внушало, ну, что я тону в трясине? Бррр, ужас-то какой! — воспользовавшись рукой брюнетки, поднялась и Лера Котова.

— Во дела! — не обращая более внимания на странную парочку, восхитилась уважительно поглядывающая теперь на своё кольцо Кристина Рогова.

— Вот и всё, — заключила победительница, поворачиваясь к сидящему на лавочке с, как оказалось, притихшей рядом и положившей ему голову на плечо Эльвирой Сомовой. — Славочка, ты там уже продумал ответ на мой... Нет, ты посмотри на него! Сидит себе и ест, да ещё и эту вуайеристку подкармливает, пока она... Стоп, а чего это ты, кстати, так лыбишься, будто клад нашел? А, Слав?