Это (не) ваша дочь, господин маг

Глава 3

Адалин Ридвон

Весь день я провела с дочуркой. Не спускала с неё глаз. От одной мысли, что она могла сорваться с балкона, меня охватывал ледяной ужас. Но Кери вела себя обычно, будто ничего и не было. Мои осторожные попытки выяснить у неё почему она заперлась и забралась на парапет увенчались неудачей. Она ничего не помнила. Помнила только то, что ждала меня в коридоре, а потом оказалась в руках у того господина, о котором позже не умолкала.

Несомненно, он спал спас мою дочь, но как же я хотела, чтобы это был кто-то другой. Так или иначе я благодарна ему.

Вечером, когда мы легли спать, я не смыкала глаз, тревожно наблюдала за сном дочери, и думала.

Это снова повторяется с Кери. Год назад с ней произошла подобная ситуация, когда она вышла на мост и встала на край, едва не упав в ледяную воду.

«– Что с ней? Вы показывали её лекарю?» — прозвучал настойчиво этот голос.

Я встряхнула головой, возвращаясь к мысли о Кери.

Здесь нужен не просто лекарь, а опытный целитель. Но показать её целителю не было ни средств, ни связей.

Я погладила ее нежную щёчку.

Если бы был жив мой дедушка, единственный человек которому я могла открыться и доверится, но его давно нет.

– Как же тебя не хватает, дедушка, – беззвучно прошептала.

Слёзы сами собой выступили на глазах.

Нет, я не должна себя жалеть. Я справлюсь, мы справимся, притягиваю дочурку к себе ближе. Но перед глазами я видела его взгляд, наполненный тлеющим пеплом. Он маг… это осознание отдалось тревожной волной в теле. А ведь стило догадаться сразу, его внешность была необычной. Он отличался от Тара, отличался ото всех мужчин.

…С самого утра я была сама не своя: всё валилось из рук, мысли путались. Кери понимала, что меня беспокоило и была крайне молчаливой. Моя малышка, как же я ей горжусь.

Причину своей тревоги я осознала чуть позже, когда мы вышли из дома. Сегодня назначена встреча с господином законником который предельно ясно дал понять, какую плату хочет за свои услуги. Впрочем, это вполне характерно для него. Меня волновало то, что это выводит меня из равновесия. Неправильно, что я так сильно волнуюсь, я должна думать о другом: о том, как получить своё наследство назад, а не вспоминать каждый раз позавчерашнюю встречу.

Из-за моей нерасторопности мы опаздывали. Позавтракав, буквально выбежали на дорогу бегом, успев занять последний экипаж, стоявший возле гостиного дома. Я договорилась с леди Эдисон (когда-то она была моей няней) оставить Кери на некоторое время с ней.

– Не волнуйтесь, госпожа Ридвон, мы отлично проведём время, – улыбнулась пышнотелая Габора Эдисон. – Правда, детка? Какая прекрасная у вас дочь, госпожа Ридвон.

– Благодарю, Габора.

Я присела перед Кери.

– Мама, не переживай за меня, я обещаю, что буду сидеть смирлно, – заговорчески произнесла, это вызвало у меня горькую, полную тревоги, улыбку.

Кери понимает, что происходило с ней, и о чём я боялась говорить вслух.

– Конечно родная, обещаю вернутся как можно быстрее, – поцеловала её в ладонь, погладила по тугим медно-золотистым косичкам, посмотрела в большие глазки, маленький аккуратный носик и губки. Она мой глоток воздуха. Моя девочка. Как же я люблю её.

Я поднимаюсь и прощаюсь ненадолго с леди Эдисон, иду к экипажу, ныряю в салон. Кучер стегает лошадь. Мы трогаемся с места.

Нельзя позволять себе слабину: нужно поскорее всё решить и заняться моей малышкой. Накопить деньги и найти лучшего мага в Эферфолде. Первое, что нужно – это найти работу. Конечно, живя за границей у маминой родственницы, я не сидела без дела, как только Кери исполнилось три года, вышла на работу. У меня безупречная характеристика компаньонки. Конечно мне удалось накопить хорошую сумму, но часть я потратила на переезд, а теперь, оставшись без крыши, вынуждена снимать комнату. Как долго это продлится – не ясно.

Покачиваясь и слушая цокот копыт, я выглядываю в окно экипажа, смотрю на людную улицу. Сегодня довольно солнечно после дождливой недели. Но внутренняя тревога не даёт насладится погодой.

Откидываюсь на спинку сиденья, начинаю прокручивать в голове всё то, что собираюсь сделать. Ночью я чётко решила, что откажусь от его услуг. Пусть к делу вернётся этот Эстос Вирон!

Это будет самым верным решением.

Глубоко вдыхаю, пытаясь себя приободрить, смотрю перед собой.

– Та-а-рсон, – томный стон имени моего будущего мужа заставляет меня задрожать.

– Тарсон, поклянись, что ты останешься со мной, и порвёшь с этой дурочкой, как только придёт время, – звучит капризно женский голос, который срывается на громкие стоны, заставляет окаменеть перед приоткрытой дверью туалетной комнаты.

– Ты ещё сомневаешься, котёнок, – пыхтит хриплый голос Тарсона Вилсона, моего жениха, – мы же всё обсудили, как только я получу свою часть, а это возможно только если узаконить этот брак с Ридвон, я выкину её за порог и вернусь к тебе. Нужно дождаться, как только мне перейдёт всё по закону, я сразу подам на развод. Нам нужно потерпеть, котёнок, и не упустить этот куш, – звук влажных поцелуев оглушает. – Поняла, котёнок? Ты прелесть…

– Да, да-а-а-а, – доносится ответный женский полустон, от которого холодеют руки.

Слышится тихий смешок и снова стоны, на этот раз мужские.

– Я получу всё её наследство и подарю тебе, моя драгоценная, моя королева, – рвано произносит Таронс.

От этой фразы мне становится тошно.

Не могу больше слушать этот ужас, не могу! Злость и ярости охватывают меня и вытесняют разум. Сжимаю ручку дрожащими пальцами и распахиваю дверь.

Они даже не потрудились разъединиться.

Я криво усмехаюсь, чувствуя, как внутри всё сокрушается от ярости и отчаяния. Знакомая на вид девица нехотя отстраняется от мужчины, продолжая пялится на меня. Тарсон смотрит в глаза и его желваки дёргаются.

– Ничего у тебя не выйдет, – произношу не своим голосом, пронизываю его ненавидящим взглядом.

Тарсон ещё несколько секунд осмысливает мои слова, потом, отталкивая подстилку, бросается ко мне, но чертыхается и торопливо застёгивает ремень.

Я разворачиваюсь и иду к лестнице.

– Стой! – ревёт в след, но я не сбавляю шага.

Там, внизу, звучит громкая музыка, полный зал гостей, доносится смех, голоса, леди и господа празднуют и веселятся.

Тарсон настигает меня у арочной двери, ведущей в зал, хватает за шею и жёстко дёргает. От неожиданности я охаю, теряю равновесие, но он не даёт мне упасть, хватает за плечи и встряхивает с такой силой, что моя голова откидывается, локоны, выбившиеся из причёски, падают на лицо.

– Забудь, что слышала, – рычит яростно мне в лицо.

– Пусти меня! Мерзавец! – тошнота накатывает и душит, я задыхаюсь и изо всех сил, которые только остались, пытаюсь вырваться. – Слушай ты, нищенка, ничего у тебя не выйдет, кому ты нужна, своему папаше? Он банкрот, задаром тебя почти отдаёт, радоваться должна, что нужна кому-то, – он хрипло смеётся. – Смирись и будь послушнее. Иначе, – он вонзает пальцы мне в плечо железной хваткой. – Иначе твоя жизнь будет невыносимой. Поверь, это я тебе устрою, когда окажешься со мной в одной постели.

Причинённая его хваткой боль пронизывает плечи, я собираюсь с силами и вырываюсь, толкая его от себя.

– Подонок! – ударяю его сильно по лицу.

Тарсон ошеломлённо смотрит на меня, я подхватываю юбки и разворачиваюсь.

Бегу с лестницы, едва различая перед собой дорогу. В голове шумит. Рука болит, а тело пронизывает ледяная дрожь. Проталкиваюсь через толпу.

Кто-то пытается задержать меня, увлечь в танец, но я яростно вырываюсь. Сердце бьется в груди, в глазах – тёмные круги. Омерзение застревает в горле комом. Хочется лишь одного: покинуть маскарад и уехать как можно дальше от этого позора. Я пробираюсь к выходу, меня бросает то в жар, то в холод. Я чувствую растерянность и унижение. Что на меня все смотрят с презрением, тычут в меня пальцами и смеются.

– Осторожней, леди, – голос мужчины врывается в сознание волнующей вибрацией, и проносится сквозь всё тело. Не успев, опомнится, чувствую тяжесть от его ладони на спине, его жар, даже сквозь ткань платья.

Поднимаю взгляд, туман рассеивается, но я вижу лишь подбородок мужчины, его губы и блеск тёмных гипнотических глаз в прорезях золотой маски. Золото мерцает и в его чуть медных прядях волос.

Растерянно хлопаю ресницами.

– Простите…, – пытаюсь обойти, но, оступаюсь, неловко падаю прямо в сильные руки незнакомца.

Секунду не могу пошевелится. Мне ведь нужно идти, да? Но почему не могу сделать и шага? Сжимаю веки, ожидая, что мужчина сам оттолкнёт и обзовёт меня неуклюжей дурочкой. Дурочкой, как назвал бы меня мой будущий муж. Задыхаюсь от боли, разочарования и накатывающих чувств, которые душат до слёз. Но вместо этого руки мужчины начинают скользить по моей спине. Замираю, не понимаю, что происходит. Я слишком растеряна, чтобы понимать, но его прикосновения не пугают и не вызывают отвращения, напротив, я чувствую заботу, когда его ладони ложатся на мои лопатки и чуть сжимаю их, – волна какого-то странного жара проходит через всё тело, собираясь в животе приятной тяжестью.

– Вам плохо? – с беспокойством склоняется к моему уху незнакомец, дыша горячим воздухом на кожу шеи, которая мгновенно покрывается мурашками.

Он протягивает мне бокал.

– Пейте.

Я смотрю на бокал и подчиняюсь: его голос будто зачаровал, такой глубокий проникновенный и в то же время мягкий, как бархат. Я беру бокал и делаю глоток. Пряный коктейль согревает горло и опускается в желудок, а по моим венам разносится лёгкое онемение, кружится голова.

Что я делаю? Я же хотела уйти, но я тут же забываю об этом, когда мужские пальцы бережно берут мой подбородок. Поднимаю взгляд и замираю, когда мужчина склоняется настолько близко, что я тону в непроглядной темноте его карих глаз, чувствую его дыхание на своих губах. Проходит секунда и его губы расплываются в трогательной улыбке. Она такая же пленительная, как и голос, гипнотизирующая, как взгляд, а потом – я не ожидала – он накрывает мои губы легким поцелуем, кажется будто спрашивающим, но в следующий миг требовательным, страстным, властным, заставляющим забыть об окружении. Я бесстыдно отвечаю, поддаюсь, роняю бокал на ковёр, вкушаю терпкость игристого напитка.

Сама не понимаю, как мы оказались в полумраке за портьерами, который отделял нас от людного, полного громкими оглушающими звуками, зала.

Я оказываюсь беззащитно прижата к стене. Не позволяя мне вдохнуть, он сжимается в мои губы жадно, ненасытно, собирает подол платья, рывком подхватывает меня под бёрда. Оказывается, между моих ног. Все плывёт перед глазами. Я лишь чувствую его безжалостные твёрдые губы везде: на шее, плечах, груди. Жаркие пальцы беспощадно сжимают бёдра, причиняя боль, но эта боль сладкая и дурманит меня ещё сильнее, заставляя терять голову, чувствовать поднимающееся волнительное предвкушение.

Он на миг прерывается. Я ощущаю холодный воздух и пустоту, а ещё жгучий взгляд на себе, заставляющий моё сердце биться чаще. Сама тянусь к нему, чтобы продолжить это неведомое мне безумие, но он опережает, толкает к стене, нависает, прижимается своим горячим сильным телом ко мне, во рту мгновенно сохнет, ощущению его силы мощи и притягательности невозможно сопротивляться, – им можно только восхищаться.

Его жёсткие и одновременно мучительно сладкие ласки срывают все мои барьеры один за другим с лёгкостью. Жар проносится по всему телу, стекая напряжением вниз, когда я чувствую его горячую плоть, все мои чувства обнажаются, наши пальцы сплетаются.

Мужчина поддаётся бёдрами одновременно скользя губами по шее. Прикрываю от удовольствия веки. Вздрагиваю. Моё рваное дыхание соединяется с его тяжёлым. Мир уносит меня в пропасть…

…Экипаж резко останавливается. От неожиданности я покачнулась вперёд, едва успев удержаться от падения. С прерывистым вдохом выныриваю из глубины воспоминаний, испуганно оглядываясь по сторонам.

– Прибыли! – докладывает кучер.

Прибыли. Да. Конечно.

Кладу ладонь на грудь. Проклятье. Пальцы подрагивают, сердце быстро бьётся в груди.

– Адалин, так нельзя! – сглатываю. Мне нельзя сейчас поддаваться прошлому. Нельзя. Я не должна.

Выжидаю ещё несколько минут, глубоко втягиваю воздух, расправляю плечи и берусь за ручку двери экипажа, выхожу из салона.

Главное здание законоуправления стояло в центре на главной площади Эферфолда. С белыми колоннами и длинной лестницей в свете солнечных лучей оно выглядело даже радужно.

Сжав в пальцах ридикюль, я уверенно ступаю на лестницу и поднимаюсь, кивая встречным законникам. Их форма отличалась от одежды обычных горожан: чёрная амуниция с золотыми пуговицами и символом на груди с правой стороны. Выглядела солидно, строго. Благородно.

Войдя в помещение, я сразу обратилась к дежурной службе.

– Добрый день, могу я пройти к господину Эстосу Вирону?

Мужчина с хмурым видом посмотрел на меня поверх круглых очков.

– Пропуск.

– Что?

– Без предварительной записи не принимаем, – сухо констатировал.

– Но я была у вас совсем недавно, моё имя Ридвон, Адалин Ридвон, – сделала на своей фамилии акцент.

Мужчина посмотрел на меня так, будто сомневался в правдивости моего заявления, но кажется моё имя ему было знакомо.

– Адалин Ридвон!!

Возглас со стороны заставил обернуться. Господин Вирон собственной персоной спустился по лестнице, быстро приблизился.

– Рад вас видеть, – поприветствовал громко.

– И я рада, господин Вирон, – кидаю едкий взгляд на дежурного и тихо продолжаю, – могу я с вами переговорить?

– Конечно, давайте отойдём, – указал в сторону высокого окна.

Законник выглядел довольным в то время как я была слегка взволнована.

– Господин, в прошлый раз вы куда-то пропали, – подхожу к делу со стороны. – Я очень на вас надеялась, понимаете? И хочу, чтобы моим прошением занимались именно вы. Мне вас порекомендовали.

Мужчина несколько мгновений смотрел на меня непонимающим взглядом. Потом кашлянул в кулак и, осмотревшись по сторонам, повернулся ко мне, чуть склоняясь.

– Вы, наверно, не совсем понимаете, госпожа Ридвон. За ваше дело взялся самый лучший специалист, не просто специалист, а ас в своём деле. Какие у вас могут быть сомнения, – смотрит на меня так, будто я несусветную глупость сказала.

Я сердито выдохнула.

– Я всё понимаю, господин Вирон, но настоятельно прошу, чтобы вы продолжили вести моё дело, или подобрали кого-то другого, раз сами не можете.

Вирон помолчал, а потом вдруг рассмеялся.

– Вы меня веселите, госпожа Ридвон. Я не главный и не могу решать сам. Откровенно говоря, ваше прошение проигрышное, но, если господин Фоэрт Кан взялся за него, считайте, что вы поймали удачу, – он сделал ещё шаг ко мне, и вкрадчиво добавил, – не упустите его.

– Господин Фоэрт Кан? – переспрашиваю, пропуская мимо последнее напутствие. Сердце дрогнуло и быстро-быстро забилось, будто я узнала самую сокровенную тайну. Имя того, кого я так избегаю, человека, с которым как я думала, никогда больше не встречусь. Но… Почему мне так знакомо оно? Я когда-то о нём слышала, или нет?

– А вы разве не поняли? Понимаю ваш шок, леди. Я, если честно, сам удивлён, обычно господин маг занят более важными делами. Нет, нет ваше тоже важное, просто это не в его кругу вопросов, – выдёргивает меня из недоумения законник. – Ладно. В общем вы попали в нужные руки, госпожа Ридвон. Можете даже меня не благодарить, – смеётся, прищуривает хитро глаза. – Быть может позже, когда разбогатеете…, – снова смеётся.

Что он имеет в виду? И что его так смешит? Я сердито свела брови.

– Всего доброго, госпожа Ридвон, скоро вы вернётесь в свой дом как полноправная хозяйка, с чем вас и поздравляю! – подмигнул заговорщически Вирон и отступил, зашагал прочь, оставив меня у окна в полной растерянности.

– Подождите! – дёргаюсь было за ним, но дежурный не позволяет, приподнимаясь на своём месте.

– Пропуск!

Да нет у меня никакого пропуска!

Вирон ушёл, даже не обернувшись. Опускаю руки. И что же мне теперь делать? Я кусаю губы и бросаю взгляд на настенные часы. На встречу с Каном я сильно опаздываю. Но я и не хотела идти на неё! Почему он взялся за моё дело и Вирон посчитал это большой удачей? Неужели он меня узнал? И теперь хочет снова развлечься?

Я поморщилась от острой боли, коснулась пальцами губы, стирая с нее капельку крови.

«– Ваша усадьба будет в ваших руках» – пронеслось в голове желанное обещание Вирона.

Мне необходимо сейчас больше всего, чтобы у моей дочери была крыша над головой. Вот только, кто я буду после этого? Господин законник ясно дал понять своё условие, назначив мне встречу у публичного дома.

Боже! Как же быть? Сердце взволнованно билось в груди. Нет, нельзя допускать лишних метаний и приплетать своё прошлое. Нужно действовать здесь и сейчас. Я должна думать о том, что моя дочь будет в безопасности и жить в комфортных условиях. А что если предложить ему плату… У меня остались драгоценности. Последнее что есть от моей семьи…

Развернувшись на каблуках, я уверенно направилась к выходу.

По мере того, как медленно пробирался экипаж через создавшийся затор на дороге, где заглохла одна из машин, меня охватывала тревога. Теперь я боялась, что опоздаю, и господин Кан не дождётся меня, а потом и вовсе не захочет видеть! Эта мысль вызывала у меня панику и дрожь. Я не могу упустить такую возможность. Эстос Вирон прав. Я буду полной дурочкой, если лишу Кери дома!

Сжала во влажных от пота пальцах складки платья. Попытаюсь уговорить его отплатить чем-то другим, в конце концов я, как только найду работу, отдам ему весь долг!

Затор прорвался. Движение восстановилось. Это отвлекло меня от беспокойных мыслей.

Едва экипаж остановился, я открываю двери, кладу монету на плошку кучера и вылетаю на тротуар. Почти бегу, придерживая путающуюся в ногах юбку.

Добежав до “Синего бархата” останавливаюсь, лихорадочно прохожусь взглядом по людной площадке. Шум города заставил меня растеряться. Сердце колотилось под горлом, разбухло в груди, от охватившего волнения закружилась голова.

Опоздала! Я опоздала!!

Рванулась вперёд дальше по дороге, словно от этой встречи зависела моя жизнь. Сердце провалилось в ледяную пропасть от досады и разочарования, когда я не нашла законника, но следом замерло и ударившись о рёбра с такой горячей силой, что перехватило дыхание.

Фоэрт Кан стоял на дороге у чёрной машины, прислонившись бёдрами на край носа дорогого авто, по-деловому сложив руки на груди. Я ослепла от его блистательного солидного вида. Такой мужчина точно не может остаться незамеченным, в чёрной амуниции, очерчивающей его широкие плечи, мускулы рук и мощную грудь, украшали отличительные золотистые нашивки. Уложенные волосы вспыхивали в солнечных лучах раскалённой медью, игриво переливались, когда ветер шевелил их. От точёных мужественных черт лица невозможно было оторвать взгляд – так сильно они завораживали.

Он будто ощутил, что на него смотрят, повернул голову, и я попала под прицел его проницательного взгляда. Я часто моргаю, пытаясь выглядеть непринуждённо, но вместо этого застыла на месте. Собираю остатки храбрости в кулак. Направляюсь к нему.

Господин Кан вскидывает вверх кисть, смотрит на наручные часы, когда я оказываюсь рядом.

– Вы опоздали на полчаса, – в голосе чувствуются нотки раздражения, но я не обращаю внимания на них, просто вслушиваясь в его звучание.

– Простите…, – выдыхаю я запоздалые извинения. – На дороге был затор и…

Проклятье, почему путаются слова?! Я невольно смотрю в сторону публичного дома и тут же жмурюсь, одёргиваю себя, но господин Кан всё замечает. Он выразительно выгибает тёмную бровь и ухмыляется. Я вспыхиваю! Вся! Меня бросает в сильный жар.

– Что-то хотите сказать? – интересуется наверняка только ради издёвки.

– Да, хочу, – вскидываю подбородок. – Хочу сказать, что я приличная леди, вы не на ту напали и ваши методы на мне не работают. Вот что я хочу сказать! И вообще, если вы думаете, что работаете законником и вам позволено многое, то не думайте, что со мной так можно! – Боже, это говорила? Как же горели щёки, в то время как взгляд господина Кана становился всё темнее, а ухмылка на его лице будто заморозилась, – если мои слова для вас пустые, то можете не браться за моё дело. Я найду выход сама.

Между нами, будто натянулся канат. Некоторое время я слушала шум на площади, а в груди всё больше и больше росла паника. Кажется, я перегнула палку.

– Госпожа Ридвон, – наконец спокойно произнёс он настолько спокойно, что я невольно начала тревожиться. – Вы о чём? – его вопрос ввел меня в ступор.

Его взгляд будто проник в самую душу, но больше всего меня вывело из равновесия то, что я не могу понять о чём он думает.

– Я могу заплатить деньгами, – уже не так уверенно сказала я, бросив последнюю попытку выйти из неловкого положения.

– Заплатите, если вам так приспичило, но сейчас, садитесь в машину, – он отстранился от двери и открыл ее.

Лёгкая оторопь делает моё тело непослушным.

– Но куда мы поедем?

– Садитесь же, и так на вас кучу времени потратил, леди Ридвон.

Эта команда подстёгивает. Я ныряю в салон машины, не рискую больше проверять его терпение. Сажусь на сидение, глубоко вдыхаю аромат дорогой туалетной воды, оставшийся лёгким шлейфом от Фоэрта Кана.

Слежу, как он обошёл машину и сел по другую сторону со мной рядом. Такой тесный контакт с ним доставляет мне дискомфорт.

– В Хастер-Вар, – сказал адрес водителю, где находилось мой… дом? – Будьте готовы, госпожа Ридвон – сейчас вы поговорите со своим отцом. Надеюсь для него речь вы намного тщательней подготовили, – уколол он.

Машина тронулась.

«– Поговорю с отцом? То есть именно сейчас у меня будет возможность его увидеть?»

Радость и волнение закружила голову, а потом мне вдруг сделалось стыдно. Господин Кан назначил место встречи, откуда было удобнее уехать в северную часть столицы и «Синий бархат» было местом ориентира.

«– Боже! Как я могла подумать о пошлом? – прикусила и без того раненые губы, скосив взгляд на мужские руки, что лежали на коленях господина Кана. – Как же неловко!»

– Вы сегодня без дочки? – вдруг поинтересовался Кан.

– Кери оставила у своей няни, – ответила коротко, улыбнулась и тут же отвела взгляд.

– Понятно, – смолк законник.

Снова повисла настораживающая тишина. Я отвернулась, чувствуя, как мне становится слишком душно. Его энергетика почти вдавливала меня в сидение.

К счастью, до усадьбы Ридвон мы доехали быстро. В экипаже я бы потратила несколько часов. Как же давно я не ощущала такой комфорт, со времён, когда ещё был жив дедушка.

Всю дорогу я смотрела в окно, наблюдала проплывающие живописные пейзажи; городские дороги плавно сменялись тихими улицами, с усадьбами родовитых семей, садами и виноградниками. Сама не поняла, как погрузилась в умиротворение, но стоило показаться белокаменным стенам Ридвон, как спокойствие улетучилось и на смену пришла уже до боли знакомая тревога.

Машина остановилась у парадных ворот. Водитель услужливо открыл дверцу сначала мне, а затем господину Кану.

Меня взяла лёгкая оторопь перед неприятной встречей с мачехой и её сынком. Хотя присутствие рядом законника, да ещё, по словам Витора, самого лучшего в столице, придавало не то, чтобы смелости, а стойкое чувство превосходства.

«– Теперь только посмейте оскорбить меня»

Мы поднялись по лестнице. Я хотела позвонить в дверь, но Фоэрт Кан мягко отстранил меня и сам, встав перед дверью, нажал на звонок. Повернул ко мне голову.

– Будете говорить, когда я вам это разрешу, – предупредил и достал из внутреннего кармана портмоне.

Быстро киваю. Сейчас была согласна на всё, лишь бы поговорить с отцом.

За дверью стояла гробовая тишина. Законник позвонил ещё раз. Мне оставалось лишь наблюдать, как его лицо приобрело совершенно расслабленный, скучающий и в то же время элегантный вид. Вся эта кутерьма наверняка его утомляла, ведь как сказал Эстос Витор: моё дело не входит в круг интересов мага. Интересно, тогда что для него интересно, какой у него род занятий?

«– Стоп, стоп, стоп, Адалин, притормози, – мысленно встряхнула себя. – Не стоит слишком углубляться. В конце концов, когда я получу желаемое, мы разойдёмся и вряд ли я его когда-нибудь ещё встречу.»

Послышавшиеся за дверью шаги выдернули меня из размышлений. Я вся напряглась, а Фоэрт Кан, уперев ладонь в дверной косяк, ткнул под нос удостоверение высунувшей голову служанке, той самой Аманде.

– Дверь открой, – приказал он не церемонясь.

Оторопевшая служанка торопливо сняла цепь, распахнула двустворчатые двери. Фоэрт Кан уверенно, будто бы хозяин дома, шагнула за порог.

«– Боже, я действительно чуть глупость не сделала, отказавшись от его услуг»! – захлопываю рот и спешу за ним, вбирая в грудь побольше воздуха. – Ну держитесь, «родственнички»!»

– Сейчас я позову госпожу, – сбивчиво промямлила Аманда.

– Мне нужен господин Гастор Ридвон.

В глазах Аманды взметнулась растерянность. Она быстро поклонилась и молча бросилась прочь из холла, оставив гостей ожидать.

Фоэрт Кан стал осматриваться. Его внимательный взгляд не пропускает картины с живописными пейзажами, изящные статуэтки в углах, дорогую мебель.

– У вас большой дом, – вдруг говорит он, заполняя давящее молчание.

– Да, но обстановка изменилась…, – прикусываю язык, нельзя лишний раз упоминать о том, что я отсутствовала здесь много лет.

Хотя, с чего я взяла что вообще интересна? А почему нет? Ведь почему он здесь, почему помогает мне вернуть право на наследство? Может просто пожалел? Да ерунда, сколько таких, как я, обивают порог его кабинета? Тогда что? Может всё-таки узнал: бьёт наотмашь паническая мысль. Нет, это исключено, это бы не случилось так быстро, что он вряд ли вообще запомнил, посчитав меня за лёгкое мимолетное развлечение.

Мужчина ещё раз обвёл взглядом холл и остановил взгляд на мне.

– Скучали… по дому? – вдруг задаёт следующий вопрос, который окончательно выбивает почву из-под ног.

– Что? А… не знаю… может быть… скорее некогда было… скучать.

– Чем же так были заняты?

Каждый следующий вопрос загоняет меня в ловушку. Зачем он спрашивает об этом?

Облизываю ставшие сухими губы, прячу волнение подальше внутрь себя.

– Это как-то относится к делу?

На лице законника не возникло ни одной эмоции, но в следующий миг он разворачивается и шагает ко мне. Удерживаюсь, чтобы не отступить. Фоэрт смотрит мне в глаза.

– Почему вы так скрытны, не доверяете никому? Или чего-то боитесь?

– Боюсь? Чего мне боятся! – вздёргиваю подбородок.

Фоэрт хмыкает.

– Вы не показываете своих настоящих переживаний, а стоило бы, когда окажетесь перед судьёй.

– Перед судьёй? – не понимаю, видя, как сужаются в точке зрачки, которые обжигают мою кожу.

– Да, а что вас так удивляет? Ваш отец вряд ли передумает и добровольно вернёт вам всё. Вам придётся с ним судиться.

– Почему вы так считаете? – фыркаю я. – Я уверена, что он поймёт меня, в конце концов я его дочь!

– Дочь?! – посылает взгляд с усмешкой, – дочь, которую он за все эти годы ни разу не вспомнил.

Слова, как иглы, вонзаются в самое сердце. Он прав, я ни разу не получила от него ни одной весточки: ни звонка, ни письма хотя бы на праздник. Да что говорить, он не интересовался Кери, своей единственной внучкой, хотя прекрасно знал, что я родила дочь, и не важно от кого…

– Может, он на вас в обиде? – задаёт следующий вопрос законник, приподнимая бровь.

В замешательстве раскрываю губы.

– Но за что? – делаю растерянный вид с надеждой услышать не то, о чём я думаю.

– Вам лучше знать.

Кан узнал о несостоявшемся браке с родом Вильсонов? А том, что отец сделал это всё чтобы… проучить меня? Мне стало резко душно.

– Если это так, то на вашем месте я бы перестал рассчитывать на жалость отца, – щурит тёмные глаза и смотрит так, словно ждёт чего-то.

В глазах даже потемнело от вспыхнувшей злости. Жалость?! Жалость!! Да мне не нужна его жалость!

– Этот дом по праву должен принадлежать мне! – почти рычу я.

Фоэрт хмыкает.

– Это мне больше нравится, – удовлетворённо приподнимает бровь. – Злость – лучшее оружие в любой схватке. Но, этого, к сожалению, мало. И хочу чтобы вы сами наконец поняли это.

«– О чём он? – хмурюсь»

Пока я ищу ответ, маг отступает, поворачивается к одной из картин, на которой была изображена молодая дева, томно раскинувшаяся под тенью акации, в лёгком струящемся платье, чуть задранном на щиколотке; через полупрозрачную ткань призывно просвечиваются очертания белой груди. Взгляд Фоэрта Кана скользит по утончённым изгибам, выполненным неизвестным мастером, задерживается именно на этом фрагменте.

А меня в очередной раз бросает в жар, будто его взгляд исследует не эту картину, а моё тело. Отворачиваюсь, дышу глубоко и часто.

– Так чем вы занимались, проживая на чужбине? – возвращается к предыдущему вопросу, не отрывая взгляд от полотна. Его голос заполняет весь мой разум, тело становится непослушным.

Он поворачивает голову, и я вновь попадаю в плен этих чёрных омутов, от которых жар начинает бежать по венам ещё быстрее.

Казалось, что он видит меня насквозь. Всю!

«– Боже, Адалин, это было так давно, у тебя уже взрослая дочка, ей четыре года, а я горю так, как будто это было вчера! Было единственный раз, было так незабываемо, восхитительно, безумно горячо и ни один мужчина не прикасался к тебе больше». Говорят, мужчины это чувствуют. И его каверзных вопросов стоит сторонится, как огня. Он не должен узнать правду, узнать меня и понять, что Кери…

Сухо сглатываю.

– Если это так нужно для моего дела, я отвечу на ваши вопросы, а если вас разбирает личное любопытство, поверьте, мой рассказ станет для вас скучнее, чем разглядывание прелестей этой девицы, – киваю в сторону полотна, и отступаю ещё, инстинктивно увеличивая расстояние.

На этом, думала, разговор закончен. Но позади слышаться неспешные шаги. Замираю затаив дыхание, чтобы запах дорогой мужской воды вперемешку с его собственным, не попал внутрь меня, и окончательно не затуманил разум.

Нельзя допускать его так близко. Нельзя! Я боюсь этого, потому что не знаю, что произойдёт в следующим миг. Боюсь, что ждать от него, какие следующие слова. Я боюсь, что он скажет… что помнит меня.