Это (не) ваша дочь, господин маг

Глава 5

Мама пошла отдыхать, предупредив, что ещё останется на несколько дней в Вигфоре и сама всё проконтролирует. Я не мог ей возразить – если она что-то решила, то мои попытки убедить бессмысленны.

Покинув столовую, решаю на время уединиться в кабинете, чтобы ещё раз обдумать то, что сегодня удалось узнать.

– Где мой пиджак? – спрашиваю служанку, которой госпожа Кан передала мою вещь.

– Вот, господин Кан, – протянула его мне.

Вытащив футляр и конверт, отправился в кабинет.

Включил настольную лампу и опустился в глубокое кожаное кресло, отложил футляр и взял конверт. Повернул его, проведя пальцами по гладкой бумаге, собираясь разорвать, и замер.

Сейчас я могу узнать, кто она, обладательница этого украшения. Внутренне я хочу, чтобы ею оказалась именно она, Адалин Ридвон. Как же сладка эта мысль.

Надрываю бумагу, и снова пальцы застывают. А что, если это не она? Испытываю некоторый дискомфорт. Что, если это окажется дешёвая бижутерия, которую носит половина женщин Эферфолда?

Начинаю злиться от собственных противоречий. Конверт жжёт мои пальцы, но я не могу его раскрыть и разочароваться, что та незнакомка окажется другой женщиной.

«Кажется, тебе пора остановиться, Фоэрт, уж слишком много значения ты придаёшь этому».

Разрываю конверт и разворачиваю лист бумаги. Читаю быстро:

«Серьга принадлежит ювелирному набору мастера Мейнота Энхока, к сожалению, его давно нет в живых. Набор состоит из колье, серёг и кольца. Но, по недавнему отчёту, одна из деталей украшения поступила позавчера по адресу Уил-Вит, двадцать четыре».

Перечитываю ещё несколько раз. Уил-Вит, адрес, куда я сегодня подвозил Ридвон.

Хмурюсь.

Мейнот Энхок… знаю это имя, известный мастер ювелирных изделий эпохи юности моего отца, и ещё долго славившийся у высшей знати.

– Болван! – рычу. – И что из этого всего полезного?!

Откинув конверт, я устало потираю переносицу. Зачем мне всё это вообще нужно? Нужно остановиться и не забивать голову лишним. «…Одна деталь украшения поступила позавчера по адресу Уил-Вит, двадцать четыре…»

Чёрт! Её же могут выкупить или перепродать!

Поднимаюсь с кресла, беру портмоне и призываю тьму, держа в голове место, куда хочу попасть. Шагаю в образовавшийся передо мной тёмный провал там, где должен стоять шкаф с книгами.

Привычно испытываю лёгкое давление и последующее головокружение, которое так же быстро проходит, как и появляется.

Теперь я стою в центре ювелирного салона, немного меньше магазина Кьерса. С небольшой витриной для драгоценностей с зеркальными стенками, ярко подсвеченной магическим мерцающим светом, который только подчеркивает особенности каждого ювелирного украшения, что в ней находится. За прилавком никого нет.

– Что за?!.. – возглас продавца, который только закрывал изнутри свой прилавок на ночь, режет слух. – Кто вы такой?! Как вы тут оказались? Я сейчас вызову охрану! – бьёт тревогу ошарашенный продавец.

Привычно раскрываю бумажник и показываю удостоверение. Мужчина неуверенно приближается, щурит глаза, с опаской рассматривая документ.

– Прост-тите, господин, к вашим услугам, господин, – тушуется он.

– Позавчера к вам поступила ювелирная деталь из коллекции Мейнота Энхока.

Продавец округляет глаза. Стискиваю челюсти и вытаскиваю из бумажника десять купюр.

– Я бы хотел её приобрести.

Глаза продавца округляются ещё шире, челюсть отвисает.

– Да-да, конечно, господин, – срывается с места и бежит к прилавку.

– Очень редкая вещь, для коллекции она безупречна.

– Кто приходил её сдавать? – задаю главный вопрос.

– Молодая женщина, господин. Имени своего не сказала.

Ювелир кладёт на бархатную подставку серьгу. Я смотрю на неё и вспоминаю, что на девочке было колье, а это значит… Губы сами собой растягиваются в хищной улыбке, поднимаю взгляд на ювелира и кладу деньги на стол. Глаза того вспыхивают жадным огнём, он торопливо берётся упаковывать украшение.

Всё сходится: это она, та самая незнакомка. Мысль об этом дразнит и пьянит.

Я закрываю глаза и пытаюсь собраться.

– Как она выглядела?

– Как и все леди, господин, утончённая и ухоженная.

Сжимаю кулаки, собирая терпение.

– Какого цвета у неё глаза?

– Глаза? Глаза… кажется, голубые или карие, не помню точно, господин, но эта леди очень милая.

Болван, под это описание подходит каждая.

– Она была одна?

– Да, совершенно одна.

– Высокого роста?

– Роста, да. Да, господин, точно высокого. Вот, пожалуйста, господин, – протягивает мне футляр.

– Советую тебе вспомнить её подробно, – предупреждаю его, пронизывая взглядом.

Довольная улыбка на его лице блекнет.

Беру футляр и ухожу, ступаю в тёмный провал тьмы, оставив позади изумлённого продавца. Шагаю в полумрак своего кабинета, беру второй футляр со стола. Открываю, извлекая серьгу, присоединяя и вторую, они сверкают и горят при свете лампы. Я улыбаюсь. Всё сходится, леди Ридвон заложила драгоценность в ювелирную лавку поблизости от гостиницы, где остановилась. К тому же её поступок вполне оправдан – в деньгах она нуждается. Но скудное описание внешности не даёт полной уверенности. А что, если это просто совпадение? Тогда что это за женщина, которая приходила в лавку?

Чёрт. Сжимаю в кулаке украшение и смотрю на своё отражение в окне.

Зачем тебе это, Фоэрт, зачем? Нужно бы тебе остановиться. Ты заходишь слишком далеко. Стою ещё несколько секунд, борясь с собственными противоречивыми чувствами, разворачиваюсь и покидаю кабинет. Отправляюсь в свою комнату.

Утро было сумбурным: давно я не завтракал дома, разве только обходился чашкой чая. Госпожа Кан была неумолима, и утренний стол оказался полноценным и довольно сытный, на работу я конечно опаздывал.

Надевая у входа пиджак, прихватываю прессу, которую вчера оставил на комоде. Утро радует безоблачным небом, но сырость на дорогах делает воздух холодным и промозглым.

Сев на заднее сиденье автомобиля, приказываю водителю ехать, раскрываю газету. Вчера так и не успел заглянуть, работа обязывает знать последние новости, происходящие в Эферфолде.

Я застываю, когда на глаза попадается заголовок.

«Наследница или беглая невеста Адалин Ридвон»

Я быстро перешёл на статью.

«Как известно, Адалин Ридвон, дочь всем известного банкира Гастора Ридвона, отсутствовала в столице более пяти лет, недавно вернулась из-за границы. После стольких лет затишья внезапный приезд вызвал много вопросов, но, как выяснилось, госпожа несколько дней подряд обивает порог отдела судебных разбирательств. Всё дело в том, что теперь её усадьба перешла во владение законной супруги Гастора Ридвона, уважаемой госпожи Магрит Бартон. Значит ли это, что леди Адалин Ридвон будет судиться со своим отцом, который, по слухам, лишил наследства родную дочь?»

Гнев мгновенно всплеснул внутри обжигающим ядом. Я продолжаю читать, уже зная, чем эта статья закончится.

«Также известно, что у госпожи Ридвон есть дочь, рождённая вне брака. Всем известен пятилетней давности скандал Ридвонов с родом Вилсонов. По всему складывается, что отец ребёнка господин Тарсон, интересно, почему он не признал ребёнка и что послужило причиной их размолвки? Будем следить за дальнейшими событиями».

Подпись автора статьи. Ну конечно, кто бы сомневался, – Паулина Лансет.

– Вот мерзавка, – шиплю, сминая газету.

Впрочем, чего ещё ожидать от неё. За счёт таких скандальных и провокационных новостей она добилась высот в своём деле. Ещё бы – иметь целую полиграфическую фабрику, которую её отец купил для любимой дочери. И та теперь развлекается как хочет.

Странно, что обо мне ни слова или ещё не вынюхала о том, что дело взял я?

– Дрянь мелкая.

Как бы я ни злился, а сделать с этим ничего не могу, Лансет не остановить, и Ридвон теперь будет на всеобщем обозрении. Хотя можно попытаться выяснить, чего она хочет. Деньги ей не нужны, она достаточно обеспеченная леди.

Машина остановилась.

– Приехали, господин, – оповещает водитель, выдёргивая из водоворота мыслей.

Что ж, оставлю это на потом.

Едва берусь за ручку, как внезапная головная боль вспыхивает в затылке, так что в глазах темнеет.

– Чёрт! – хватаюсь за затылок, кривясь от боли.

– Всё в порядке, господин? – поворачивается ко мне водитель.

– Да, всё нормально, – морщусь, открываю дверь и выхожу из авто.

Иду к парадному входу. Сотрудники желают мне доброго утра, кланяются, а я желаю одного – выпить пару обезболивающих таблеток.

Едва я добираюсь до своего кабинета, как меня догоняет Эстос.

– Доброе утро, господин Кан.

Мрачно меряю его взглядом.

– Ну? – спрашиваю, открывая кабинет.

– К вам прибыл гость, господин Кан, он ждёт вас в вашем кабинете.

Я оборачиваюсь на Эстоса. В мой кабинет без меня может пройти только один человек. Вот только что за повод для столь раннего визита?

– Можешь идти.

– Слушаюсь, господин, – Эстос поворачивается было, но задерживается, – прошу прощения, господин Кан, мне правда очень неловко, но позвольте мне сегодня отлучиться немного пораньше?

Нет, он издевается! Я с шумом выдыхаю через нос и прожигаю его таким взглядом, что глаза Эстоса начинают испуганно бегать. И надо было выбрать среди сотни кандидатур именно его в свои помощники?!

– Я всё понял, господин Кан, извините, хорошего дня, господин Кан.

Он отступает и пулей несётся прочь.

Проводив его взглядом, я поворачиваюсь к двери и, толкнув её, вхожу.

На диване располагается, закинув ногу на ногу, брюнет в светлом костюме. Эварт Грант собственной персоной.

Грант – тёмный маг, состоит в охранном штабе Эферфолда, по совместительству работает экзорцистом, собирая тьму и уничтожая её.

Он даже не поднимает взгляда, когда я появляюсь в кабинете.

Закрыв дверь, я прохожу к своему рабочему месту, бросая косой взгляд на «гостя». Поднимаю руку и кладу зонт на подставку. Эварт ухмыляется. Я перевожу глаза на газету в его руках.

– Ты это читал? – интересуется маг, поднимая голову. – Адалин Ридвон, та самая длинноногая голубоглазая красотка, – на лице Эварта появляется загадочная улыбка, которую я, сам того не ожидая, захотел тут же стереть с его физиономии. – Уже пять лет прошло… Я, между прочим, был в неё влюблён, – мечтательно произносит он.

– Ещё скажи, что намеревался сделать леди предложение? Не поверю, что ты променяешь свой статус и наработанную репутацию на женскую юбку. Ты ведь не из-за этого ко мне пожаловал, чтобы обсуждать леди Ридвон? – меряю друга и партнёра по несчастью пристальным взглядом.

Эварт становится серьёзным.

– Ты перестал ходить на мои сеансы… – откладывает газету.

Поворачиваюсь к Гранту.

– Да, забегался, – отвечаю уклончиво.

Лицо Гранта хмурится.

– Фоэрт, в последний раз ты был у меня две недели назад…

– Да-да я знаю, только не заводись, и так голова болит, – перебиваю и тут же осекаюсь, но от Гранта это не ускользает. Эварт напрягается и наклоняется чуть вперёд, расставив ноги, кладёт локти на колени, смотрит пристально.

– А вот с этого поподробнее. Ты пользовался ею, да? – моментально догадывается о причине появления боли.

– Пару раз, – признаюсь честно, опускаюсь в кресло, расстёгивая пиджак.

– Не играйся с этим, Фоэрт, тьма тебе противопоказана, и ты прекрасно это знаешь.

Всё веселье слетает в момент.

– Знаю, у меня всё под контролем, правда.

Грант резко поднимается и в два шага оказывается перед столом, на который опирается руками и пронизывается меня суровым взглядом из-под сведённых бровей.

– Ты можешь так думать, но это заблуждение, ты не можешь распознать, кто владеет кем сейчас – ты ей или она тобой.

– Ты нагнетаешь, Грант. Я же говорю, что всё под контролем, – притягиваю к себе документацию.

Ноздри Гранта раздуваются, зрачки в синих радужках сужаются до точек, он всерьёз обеспокоен.

– Ладно, – соглашается он, – тогда займёмся этим сейчас.

– У меня навалом работы.

– Подождёт твоя работа. Или потерять всё хочешь, в том числе и свою работу? Твою магию нужно в баланс приводить немедленно, – хлопнул он по стопке с бумагами и полез во внутренний карман своего пиджака, извлекая маятник. Разжал пальцы, из которых выпал металлический шар на серебристой цепочке.

Закатываю глаза и с тяжестью выдыхаю.

– Хорошо-хорошо, но не больше получаса, – предупреждаю я, поднимаюсь с кресла и иду к двери, закрываюсь на ключ.

Возвращаюсь на своё место, Грант подходит сбоку и опускает перед моими глазами маятник, который начинает монотонно раскачиваться из стороны в сторону. Не замечаю, в какой миг веки становятся тяжёлыми, а пространство плывёт, связываясь в неясные силуэты.

Холодный воздух с силой врывается в лёгкие, ветер шумит в ушах, но я, не останавливаясь, бегу по мостовой и каждый раз оборачиваюсь, страшась, что меня нагонят. Я бегу в надежде уйти, ведь если найдут, мне конец. Желание жить превышает дикую усталость в теле, заглушает трёхдневный голод. Я почти скрылся, но в последний момент, поскальзываясь на мокром камне, падаю на правое плечо. Хруст кости неприятно отдается в черепе, острая боль пронизывает от лопатки до макушки. Я подавляю крик, поднимаюсь на разбитые коленки, смотрю на свою потертую одежду, которая похожа на лохмотья бродяги.

Приближающийся топот вызывает приступ ужаса, заставляет рвануть с места, я снова бегу через заросли, продираясь сквозь ветки, которые дерут кожу, рвут ветхую ткань на мне. В горле начинает першить, грудь пронизывать боль, правая рука онемела, и я её почти не чувствую. Больше не в силах двигаться, я рискую упасть замертво, забегаю за угол полуразваленного дома, приваливаюсь к холодной стене. Вонь из канализации заставляет задыхаться, а лёгкие – разрываться от нехватки кислорода.

Прислушиваюсь, стараясь сдержать рвущее горло дыхание.

– Ты точно видел, что он забежал именно сюда?

– Точно, – летит ответ.

– Там в заборе дырка есть, он мог пролезть в неё, – раздаётся ещё один голос.

Нечеловеческое рычание и сильный удар по одному из железных мусорных ящиков.

– Возвращаемся!

Слышу звук удаляющихся шагов, выбираться из своего укрытия не спешу. Меня трясёт, в плече нестерпимая боль. Долго я не смогу прятаться, рано или поздно меня найдут. Или я сдохну на одной из этих грязных улиц. В какой-то момент понимаю, что не могу сдвинуться с места, слабость в теле подкашивает. Раскат грома заставляет содрогнуться, холодные капли ударяют по лицу. Дождь хлещет потоком, заставляя меня сползти по стене и сесть на землю. Кажется, это и есть конец… Через воспалённое сознание до моего слуха не сразу доходят приближающие шаги. Но мне уже плевать на всё. Пусть меня заберут и сделают то, что хотят сделать.

Дождь внезапно прекращается, хотя беспрерывный шум продолжает оглушать. Я стискиваю стучащие зубы и медленно поднимаю голову, отводя взгляд от начищенных туфель. Передо мной стоит незнакомый мужчина и держит надо мной зонт. Всё, что я запоминаю – это его взгляд, полный печали.

Резко открываю глаза и поднимаю голову, обнаруживая себя в кабинете в кресле. За окном яркое солнце. Грант сидит уже на диване и закрывает артефакт.

Я морщусь и трогаю ноющее плечо.

– Чёрт. Почему каждый раз одно и то же?

– Опять детство?

– Хочу забыть это паршивое время. Ты же применяешь свои штуки разные, разве сложно стереть ненужное из моей памяти?

– Это невозможно, это часть тебя.

Я смотрю на штатника с мрачностью.

– Тогда какой из тебя маг?! – разминаю затёкшие плечи, чувствуя себя так, будто пробыл во тьме полжизни. – Никогда не буду этого делать в начале рабочего дня.

Грант поднялся.

– Ничего, через полчаса придёшь в норму.

– Всё, давай уже иди, не мешай работать, – выпроваживаю, указывая на дверь.

– И всё-таки я жду тебя после работы, нужно кое-что обсудить, – он берёт газету и машет в воздухе. – Эстос сказал, что ты взял её дело. Любопытно, с чего такой щедрый жест с твоей стороны, – ухмыляется.

– Вот трепло, – цежу сквозь зубы и смотрю в сторону двери.

Адалин Ридвон

– Кажется, это здесь, – осматриваю небольшое здание из белого кирпича, сверяю адрес, который мне дала Габора.

Волнение охватывает с ног до головы, впервые я нанимаюсь работать в родной провинции.

Работа мне очень нужна, за последние три дня после визита в усадьбу деньги в моём кошельке таяли как снег, пришлось на всякий случай заложить драгоценность, чего, конечно, мне не хотелось. Хоть вторую серьгу давно потеряла, но каждая вещь мне дорога, и я с трудом оторвала её от сердца. Не думала, что в городе будет столько затрат, на снятие комнаты и на передвижение по городу. Ко всему, Габора сидит с моей дочкой, и мне не хотелось быть перед ней в долгу, хоть от платы она отказалась, но всё же.

Дохожу до порога, читаю надпись: «Бюро по найму на работу».

– Чудесно, – поправив шляпку и кружевные перчатки, поднимаюсь по ступеням, собираясь с духом, сжимая в руках своё досье.

Я подготовилась основательно, не игнорируя и свой внешний вид, который должен соответствовать моему рабочему статусу.

Открываю двери и раскрываю от изумления губы. Внутри столпотворение, народу столько, что негде пройти! Все разговаривают, спорят, шумят возле постов, где, по-видимому, принимают посетительниц. Самых разношёрстных, нужно сказать, от простых и безликих до вульгарных и показных дам самых разных возрастов.

Я пытаюсь протиснуться, стараясь не обращать внимания на то, что мне пару раз наступают на ногу.

– Как это “нет мест”?! Посмотрите лучше!

– Да у меня стажа пятнадцать лет, почему не подхожу?!

Крикливые дамы оглушают, но я таки добираюсь до поста, где освободилось место, спешу его занять.

– Кто вы? – спрашивает весьма неприятная на вид особа, оценивающе окидывает взглядом.

– Я по рекомендации Габоры Эдисон, моё имя Адалин Ридвон.

– Дайте ваше досье, – требует повелительным тоном.

Передаю документ, чувствуя, как меня подпирают позади и всячески пытаются вытеснить. Женщина долго смотрит мою характеристику и невозмутимо поджимает губы, наконец закрывает документ и возвращает мне.

– Вам в шестой кабинет, – недовольно цедит сквозь зубы.

– Спасибо, – с превосходством улыбаюсь я, протискиваясь обратно.

Нахожу нужный кабинет быстро. Удивляюсь, что очереди здесь нет. Задерживаюсь возле двери и мысленно молюсь. Мне очень нужна работа, пусть подберётся что-то подходящее, прошу! Набравшись уверенности, я вежливо стучу и вхожу в кабинет.

Помещение, где я оказываюсь, приятное, чистое и даже уютное. За столом из орехового дерева сидит женщина, на лице круглые очки, седые волосы собраны в строгий пучок, коричневое платье, что очерчивает острые плечи, застёгнуто до единой пуговицы под самый подбородок. Дама с совершенно ровной спиной что-то пишет и на моё появление никак не реагирует.

– Добрый день, меня зовут Адалин Ридвон, – представляюсь я, решая остаться возле порога, пока меня не пригласят.

Женщина поднимает взгляд и привычно оценивает гостью, чуть приподнимая подведённые чёрным карандашом тонкие брови, высказывая доброжелательное удивление.

– Проходите.

Я покидаю своё место и присаживаюсь на предложенный стул. Женщина протягивает руку с массивными перстнями на пальцах, я вкладываю в неё своё досье.

Госпожа тщательно изучает мою характеристику, пролистывая, хрустя каждым листочком, а у меня от переживания начинают потеть ладони. Хотя я должна подойти, моё досье идеально, я добросовестно бралась за свою работу и так же добросовестно её исполняла. Ни одной жалобы, ни одного выговора, всё безупречно, но почему же я так волнуюсь?!

– Что ж, у вас неплохие характеристики, леди Ридвон, – казалось, после целой вечности заговаривает распорядитель. – Но, я вижу, вы работали в чужой стране и через бюро никогда не регистрировались.

– Да, не приходилось, – соглашаюсь я, – я работала по рекомендации, так как моей работой всегда оставались довольны.

Женщина смотрит на меня поверх очков и снова переводит взгляд на бумаги.

– Вы часто меняли место работы, с чем это связано?

– Видите ли, я бы с радостью оставалась на одном месте, но тем, к кому я нанималась, была нужна временная прислуга, так выходило, – стискиваю в пальцах ридикюль.

Распорядитель смотрит рекомендации до конца и кладёт их на стол, сцепив тонкие пальцы в замок.

– Леди Ридвон, мне понравилось ваше досье, – заявляет вдруг она. – Благодаря вашему опыту работы вы попали в элитный отдел бюро, а это значит, и ответственность гораздо выше.

– Я понимаю, – спешу заверить.

– В таком случае, – она тянется за чистым листом бумаги. – Как раз сегодня поступил запрос, вам повезло, можно сказать. Сейчас я вам напишу адрес, вы поедете по месту на собеседование. И уже дальше от вас будет зависеть, получите вы работу или нет. Советую раскрыть все свои лучшие стороны.

– Спасибо, я буду стараться, – едва не подпрыгиваю на месте, не в силах сдержать своей радости, наблюдая за движением пера по бумаге в руках распорядителя.

У меня будет работа! Да!