Это нужно живым. Психология и педагогика военно-поисковой работы

ВАШИ ДЕЙСТВИЯ, ТОВАРИЩИ ПЕДАГОГИ!

Рост индивидуализма в условиях, когда у миллионов людей отсутствует стойкая система нравственных ориентиров, сломанная потрясениями эпохи, таит в наше время грозную опасность. Очень уж велико число наших современников, живущих только сегодняшним днем и сиюминутными настроениями, легко подхватывающих чужой азарт недоброго свойства. Многие из них в соответствующей обстановке могут, как выразился один социолог, встать в ряды идеологической пехоты крайних правых сил, имеющей достаточно мощное прикрытие сверху. Примером тому — ферганская трагедия. Уже осенью того же года, как сообщает пресса, в Узбекистане высокая комиссия решительно затрудняется отыскать авторитетных организаторов и покровителей кровавых событий недавнего прошлого.

За будущее страны каждый борется своим оружием, и педагогам-воспитателям ныне прямой смысл сосредоточить внимание и силы на главной задаче: помочь становлению социально зрелой и устойчивой личности, способной не только сопротивляться шквалам массовых настроений, но и держать свой курс, опираясь на твердые нравственные ориентиры. Путь здесь один — предложить юному человеку возможность выбора в момент, когда предыдущая деятельность, захватившая его на каком-то этапе, исчерпала себя, а новую он еще не нашел. Такие моменты выбора деятельности, а значит, в какой-то мере и себя рано или поздно настают для каждого. Их человек обязательно переживает в переломных возрастах своей жизни, когда его возможности резко изменяются, расширяясь в молодости и, наоборот, сужаясь к старости. В соответствии с этим приходят в действие и вечные двигатели внутренней жизни — "хочу" и "могу". Так происходит, когда, развиваясь, личность сегодня может то, чего не могла совершить еще вчера. Новые возможности, а с ними и новые, еще неясно осознанные потребности налицо, но что с ними делать, пока непонятно.

Возникшая потребность побуждает к поиску, вначале малоосознанному, своего "предмета", в котором она, эта потребность, найдет удовлетворение. Для педагога существенно, что, зная потребность или догадываясь о ней, можно сознательно предложить подростку "предмет" приложения сил. Только будем точны: "предмет" должен быть именно предложен, причем так, чтобы он мог быть добровольно выбран из числа других возможностей, а не навязан.

Мальчишка мечтает быть взрослым и сильным. Возрастная особенность его психики — потребность во взрослости, в самоуважении, он ищет свой "предмет". И вот воображение мальчишки поразил мотоциклист в шлеме — человек с мощной, стремительной машиной. Мальчишка использует малейшую возможность хотя бы дотронуться до лакированного металла, вдохнуть запах масла и бензина. Верх его мечтаний — самому сесть в седло и крепко взяться за рукоятки управления. Мотоцикл может стать тем "предметом", который замкнет возрастную потребность. Встреча потребности с "предметом" создаст мотив деятельности, которая может пойти по разным направлениям. Случай может сделать из мальчишки угонщика. В опытных руках воспитателя деятельность по овладению машиной может послужить началом трудовой и даже героической биографии. Так влюблялись в самолеты и становились конструкторами, летчиками и космонавтами. Так влюблялись в яркие купола парашютов, в запах рабочей спецовки отца, в морскую форму и в доброго детского доктора. Так становились и становятся пограничниками, моряками, рабочими, артистами, учеными, земледельцами по призванию. Именно тогда возникает самое прочное и непререкаемое "надо", когда оно опирается не на внешнее принуждение, а на прочный фундамент внутреннего "хочу". Это "надо", слившееся с "хочу", годами ведет человека к намеченной цели, подчиняясь логике развития деятельности.

Но вот мотив сформирован и подросток начал свои первые действия в определенном направлении. Кто-то вышел на лесную делянку, явились на первую тренировку юные футболисты, пришли на свои первые занятия члены автомотоклуба, поисковики выехали в экспедицию. Может ли успокоиться на этом воспитатель и уступить место "чистому" преподавателю-предметнику, тренеру, механику? Ни в коем случае! Воспитатель должен сделать так, чтобы подросток остался, закрепился в "поле деятельности". Ведь момент первого увлечения так или иначе может пройти, повседневность вступит в свои права, и что-то новое должно сменить остроту первого впечатления. Этим новым могут быть на этом этапе только привлекательные для подростка человеческие отношения, которые тоже отвечали бы его возрастным потребностям в самоутверждении, уважении со стороны ребят и взрослых, защищенности. Эти отношения внутри группы определяются разными факторами, среди которых одним из главных можно назвать стиль руководства и взаимоотношений, предложенный взрослым.

"Нравилось отношение взрослых к ребятам, — пишет Наташа Кольцова о времени своего прихода в "Дозор". Тогда она была семиклассницей, сейчас художник. — Здесь все построено на доверии. Я чувствовала себя равной среди равных, и это придавало мне уверенности в себе, в своих возможностях. Любое творческое дело, разговор о жизни, откровенный разговор, песни, "огонек", общий сбор, трудовой десант, встречи с интересными людьми каждый раз обогащали нас. Мы думали, оценивали, открывали для себя окружающий мир заново. И всем этим мы обязаны были нашим старшим товарищам, комиссарам отряда, которые не мешали нам, а помогали и участвовали во всем наравне с ребятами".

"Мне было 11 лет, когда я попал в отряд, — вспоминает Володя Полетаев. — Я учился тогда в IV классе. Моя сестра Марина рассказывала про "Дозор" много интересного: про походы, про законы отряда. Я слушал и не верил тому, что может быть так здорово. Я думал, что там, как и во многих кружках, начнут обзывать и т.п. Но когда я попал на сбор "Дозора", меня приняли как старого знакомого, как будто мы знали друг друга сто лет".

Одного равенства и доброжелательности, конечно, мало. Ребятами надо руководить так, как того требует деятельность, которая им предложена и ими выбрана. И руководить надо именно деятельностью, а не просто одним футболом или вождением мотоцикла. Не случайно психолог академик А.В. Петровский, исследуя коллектив и коллективные отношения, подчеркнул, что, если в группе не ладятся взаимоотношения между людьми, исправлять их надо не прямым вмешательством в сферу общения, а отлаживанием, корректировкой деятельности, которой занимается эта группа.

Если решена задача включения и прочного закрепления подростка в "поле деятельности", если в будущем коллективе сформирован тон ровной и доброжелательной требовательности в общении, основное внимание руководителя должно быть направлено на развитие деятельности. Допустим, вступив в отряд, школьник остается в нем только потому, что занятия в отряде ему нравятся и все хорошо относятся друг к другу. К деятельности в отряде на этом этапе его побуждают мотивы личного плана. Со временем обязанности дежурного командира или члена совета дела, которые он имеет возможность брать на себя достаточно часто, участие в самоуправлении: в отрядных "огоньках", общих сборах, советах командиров — приобретают для него самостоятельное значение. Ему нравится быть заботливым по отношению к людям отряда и лагеря, обеспечивать отличное выполнение общих дел, нравится выслушивать сдержанную похвалу от имени товарищей на общем сборе. Однако постепенно коллективные заботы и общественные мотивы начинают выдвигаться вперед и повышаться в ранге, так как именно по этому поводу подросток получает наибольшее одобрение или неодобрение товарищей. То, что прежде было "действием", — участие в работе самоуправления, в творческих делах, в трудовых десантах — становится "деятельностью", обретая свой мотив и свой личностный смысл. Сначала это работа ради себя, затем — ради своего коллектива, ближайших товарищей, потом — ради людей. Перемены возникают в глубине деятельности, и в результате происходит процесс, который психологи называют "сдвиг мотива на цель". В отличие от первичного мотивообразования, связанного со становлением мотива на пороге новой деятельности, мы называем этот процесс вторичным мотивообразованием, а его место в процессе деятельности — зоной вторичного мотивообразования. Процесс вторичного мотивообразования требует иногда значительного времени.

Совсем иная картина развития личности возникнет, если центром внимания педагога станут не коллективизм и общественные интересы, а точность удара футболиста, мастерство водителя или любой другой навык и умение. Педагогическая слабость многих профильных клубов, секций и кружков заключается в том, что, преследуя частные цели (частные с точки зрения развития личности), они дают подросткам лишь спортивные или профессиональные навыки, не формируя их личность в целом.

Для эффективного управления воспитательным процессом педагог должен активно влиять на организацию и руководство деятельностью в зонах первичного и вторичного мотивообразования. В зоне первичного мотивообразования — предложением "предметов", отвечающих интересам подростков для включения их в коллективную общественно полезную деятельность; в зоне вторичного мотивообразования — через постановку вместе с ребятами новых целей, усложнение задач, обеспечивающих развитие деятельности, придающих ей все более общественный, коллективистический смысл. Организацию управления деятельностью следует, в сущности, выделить в особую область, где роль воспитателя чрезвычайно велика. Здесь именно от него зависит, станет ли управление самоуправлением и будет ли самоуправление организовано как коллективное, т.е. будут ли в нем участвовать все члены коллектива без исключения.

Поскольку выбор подростками предложенных "предметов" должен быть реальностью и сделан добровольно, то, чем шире состав подростков, которых надо вовлечь в деятельность, тем внимательнее надо быть к обеспечению многообразия "предметов" и многогранности самой деятельности. Надо помнить, что попытка навязать подростку "предмет" и тем самым занятие, которое представляется воспитателю целесообразным и хорошим, равнозначна отказу от развертывания деятельности. Недостаточно широкий набор "предметов" оставит за бортом определенное число подростков. Непродуманная взаимосвязь "предметов" усложнит для организатора-воспитателя управление развитием деятельности. Поэтому, например, при прочих равных условиях правильнее основать клуб, чем независимую друг от друга серию кружков. В клубе все направления работы связаны и взаимосвязаны, в клубе есть где развернуться самоуправлению, клуб легче повернуть на все большую самоотдачу людям, обществу. Серия же не связанных друг с другом кружков практически слабо управляема и подчиняет педагога своей "ведомственной" логике развития, когда каждый кружок преследует свои собственные цели.

От воспитателя зависит также, какой будет деятельность: коллективной или совместно-индивидуальной. Если подростки работают из-за зарплаты, которая достаточно велика для них и каждому нет дела до соседа, а важно лишь "дать выработку" и тем самым добиться и денег, и уважения, коллективизм не возникнет даже в отдалении. Не помогут ни речи на собраниях, ни попытки воздействовать на "сознательность", ибо каждый знает, что личный успех и неуспех — дело каждого, время — деньги, и, следовательно, сомнительно, чтобы один помог другому, роняя в то же самое время минуты-монеты из собственного кармана. В этих условиях возможна и самоорганизация и даже самодисциплина группы, но корпоративная замкнутость обязательно сгубит дело: мотивом становится только узколичный интерес. Этому интересу подчиняется всё.

В практике трудовых сборов "Дозора" мы всячески избегали подобной "сдельщины". На работе в поле бригада получала грядку, шла по ней "перекатами", так, чтобы ребята работали бок о бок, постоянно меняясь местами: прополол свой участок грядки — прошел вперед и взял новый, став на какое-то время ведущим. В этом случае возникали более тесное сотрудничество и взаимопомощь, взаимоконтроль и общение с меняющимися соседями. Потеря времени на переходы компенсировалась не только этими факторами, но и отдыхом при переходах. Впрочем, этот способ не был единственным. Бригады или отряды отрабатывали порученный им участок, получая свой бригадный фонд зарплаты. Распределение внутри своего состава происходило по КТУ — коэффициенту трудового участия. Он подсчитывался на основании тех оценок, которые на ежевечерних "огоньках" выводили по общему решению друг другу и сами себе ребята. В оценку входила не количественная сторона работы, а ее качество и прежде всего старание, готовность сделать свое и помочь другому. Случалось, что физически слабый подросток оказывался по этим нравственным показателям далеко впереди ленивого богатыря.

Признаки коллективной деятельности следующие: для ее возникновения необходимо, чтобы цель деятельности осознавалась всеми как единая, чтобы ее достижение требовало коллективной организации и разделения труда, чтобы в ходе работы между членами труппы складывались деловые отношения взаимной зависимости и взаимной ответственности и, наконец, чтобы контроль над деятельностью и ее результатами частично принадлежал самому коллективу, а частично обществу.

Коллективная организация возможна и нужна не только в трудовых делах. Почти любое занятие подростков, юношей, как, впрочем, и взрослых людей, может быть построено и как коллективное, и как совместно-индивидуальное, даже если люди находятся под одной крышей или вроде бы заняты общим делом. Даже такая деятельность, как туристская, совсем не обязательно коллективна. Каждый из участников похода может быть внутренне очень независим от своих товарищей и не нуждаться в них. Его цель — испытать свои силы, получить впечатления, закрепить походные навыки и т.п. Все это цели индивидуальные, и, по мере того как юный турист приобретает навыки и становится все более независимым "ветераном", в советах которого нуждаются новички, в нем закрепляется индивидуалистическая психология. В группах, где не ведется целеустремленная воспитательная работа, формируется довольно типичная в туризме фигура опытного ходока, умеющего обеспечить себе комфорт в любых условиях и скептически посматривающего на неопытных спутников. Распространенное мнение, что походы автоматически рождают дружбу, товарищество, коллективизм, далеко не всегда справедливо. Во время внезапного похолодания со снегом и ветром на Кавказе в середине 70-х гг. "опытные" туристы такого типа предпочли спасать собственную голову, оставив на произвол судьбы слабых и женщин. В качестве оправдания на суде они высказались так: "Кто хотел выжить, тот выжил... Если бы мы всем помогали — трупов было бы больше..."

Совершенно иные отношения и другой тип личности складываются, если туризм организуется воспитателем как коллективная общественно полезная деятельность, если увлечение походами сопровождается коллективной работой для незнакомых людей, дающей внутреннее удовлетворение всем ее участникам. Вот что говорит об этом Коля Германов, пришедший к нам в "Дозор" из школьной туристской группы:

"О смысле походов. Здесь никогда не набивался километраж, это всегда оставалось самым последним. Первый мой дозоровский поход был к Гиляровскому в Картино. В музее мы слушали лектора совсем не так, как, допустим, слушали бы с моей туристской группой. Не могу сказать, как именно, но слушали так, что хозяева даже разрешили нам попить чай в комнате писателя. Потом работали: перебрасывали и складывали дрова для библиотеки. Это тоже для спортивного туризма было непривычно. На мартовской земле еще лежал снег, поэтому все, естественно, были мокрыми: с каким наслаждением я разжигал костры на местах стоянок! Это у меня хорошо получалось, и этим я приносил людям настоящее тепло".

Школьные годы, пока человек еще не обременен заботами о семье, заработке, специальности и квартире, — самое походящее время для закладки потребностей нести людям тепло и радость. "Забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, — советовал юным Н.В. Гоголь, — не поднимете потом!" "Забрать с собою" доброту и человечность можно, только вложив их с юности в любимое дело, в дружбу, в привычку и умение отдавать людям свой труд и свои способности.

Без самоуправления, как мы уже говорили, не может возникнуть самоорганизация, а без коллективного самоуправления не может развиваться коллективная деятельность, не может возникнуть коллектив, не рождается чувство ответственности за порученное дело. В нашем отряде с первых дней его возникновения использовалась система самоуправления, разработанная И.П. Ивановым и его последователями для подростковых коллективов. В основе ее лежит участие всех, без исключения, членов группы в планировании, организации и оценке сделанного. Это достигается использованием трех неравнозначных каналов прямой и обратной связи, несущих информацию от руководителей к исполнителям и наоборот — от рядовых членов коллектива к руководству. Но тем-то и отличается коллективное самоуправление от любого другого, что оно организовано так, чтобы обязательно учитывать мнение каждого, и все это твердо знают. Руководство осуществляет сменный актив, в составе которого — на посту дежурного командира и в советах дел — побывает непременно каждый.

По сравнению с самоуправлением макаренковского типа здесь мы видим новое: 1) опору на микроколлективы, малые группы, каждая из которых имеет своего дежкома (дежурного командира); 2) разработанную технологию общих сборов для обсуждения итогов дня или проведенного дела сначала малой группой ("огоньки", "свечки"), а затем через дежурных командиров в присутствии всех малых групп на общем кругу; 3) институт комиссаров, которые, в отличие от командиров, имеют свои автономные задачи.

Первый из каналов обратной связи — "огонек", т.е. деловой сбор звездочек, звена, бригады в классе, отряда в трудовом лагере или лагере актива, иными словами — "огонек" микроколлектива. На таком совещании, сидя в кругу, члены группы поочередно, обычно по часовой стрелке, или, как говорят ребята, "по солнышку" от ведущего, делятся соображениями по схеме; "Что было хорошо? Что — плохо? Как будем делать дальше? Что делать, с кем и для кого?" Представитель группы выступит от ее имени на общем сборе всего коллектива, суммируя мнение товарищей по этим вопросам. Обычно на общем сборе от имени микроколлектива выступает дежурный командир. На "огоньке" вожатый, комиссар, педагог или любой взрослый, почему-либо там находящийся, по традиции, должен выступать последним, после "дежкома". Этим достигается двойная цель: во-первых, невмешательство взрослых в высказывание мнений, а во-вторых, знание воспитателем всех точек зрения ребят к тому моменту, когда ему придется говорить. При этом подчеркивается, что мнение взрослого или комиссара из ребят, как это практикуется в нашем варианте, на мнение отряда, с которым выступит дежком на общем сборе, не влияет, хотя может быть им учтено. Мнение комиссара или взрослого педагога может не совпасть с мнением отряда, тогда они имеют возможность защитить свою позицию не только на "огоньке", но и на общем сборе, но после выступления дежкома и других членов отряда.

Вот как оценивает "огонек" в анкете одна из участниц коммунарского сбора: "Мне нравились "огоньки". Мне они очень многое дали. В первый раз я даже не могла языка повернуть на "огоньке". Потом у меня стало появляться собственное мнение. Как это важно для человека! А еще вопрос: почему мы так быстро подружились? Опять-таки благодаря "огоньку". На "огоньках" мы узнавали людей по их мнению".

В методике проведения "огонька" есть свои педагогические и психологические тонкости. Мы остановимся здесь только на двух моментах, которые иногда вызывают вопросы и даже недоумение. Почему обязательно ребят на сборах надо сажать в круг? Не все ли равно, как они будут располагаться, лишь бы был порядок! Оказывается, не все равно. Веками отработанное общение в кругу (старинный "войсковой круг", круги в массовом танце, вплоть до тех "кружков", которые вначале ведь были просто группой ребят, собравшихся вокруг книжки или модели), как признали современные психологи, и наши, и зарубежные, максимально облегчает общение всех собравшихся. "Круговой интерьер" помогает коллективному разговору, тогда как традиционный классный или лекторский — рядами, лицом к выступающему — обеспечивает общение одного со всеми или всех — с одним. Поэтому один из законов коммунарского сбора гласит: "Сбор, совет, песня — в кругу. В кругу все равны, каждый видит глаза каждого, чувствует плечо друга. В кругу нет первых и нет последних. В круг вступают и из круга выходят по доброй воле".

Почему в центре коммунарского круга так часто горит если не костер, так свеча? В школе и даже в пионерских лагерях на смену огню, живому и своевольному, пришел псевдокостер с вентилятором и тряпочками-лоскутками. Для сцены — прекрасно! По попробуйте сесть вокруг него тесным кружком и задуматься о своем и общем. Проще уж тогда собраться вокруг электроплитки — этот агрегат по крайней мере не претендует на театральность, а просто греет. Вот почему в центре ребячьего круга, если нет костра, можно увидеть огонек свечи. Отсюда и название отрядных сборов: у нас — "огонек", у некоторых отрядов, штабов, клубов — "свечка". Психологически, особенно для новичков, этот живой огонек — центр круга, его душа, его средоточие. Не свет важен, важно трепетное, непредсказуемое мерцание. Существует даже "закон свечки", трогать ее никому, кроме дежкома или комиссара, нельзя; если она погаснет, то в этот вечер зажигать ее отряд больше не имеет права. Этим достигается бережное отношение к огню в центре круга и ненавязчиво выполняются правила техники безопасности.

Вторая линия обратной связи в самоуправлении — это общий сбор, где формируется и находит свое выражение общественное мнение всего коллектива. По очень давней традиции общий сбор, который в условиях лагерей и десантов обычно проводится в конце дня после отрядных "огоньков" и посвящен его итогам, начинается песней "Вечер бродит". Затем сбор выслушивает каждый отряд "по солнышку". Сначала от имени своего отряда с итоговой оценкой прожитого времени и предложениями ребят выступает дежурный командир. Свое выступление он заканчивает представлением сбору нового дежурного командира, выбранного на отрядном "огоньке". В условиях лагеря это обычно "дежком на завтра". После этого ведущий сбор (в нашем варианте — комиссар или дежком дежурного отряда) предлагает высказаться любому члену отряда, если у него есть что добавить к выступлению дежкома или если он хочет высказать свое особое мнение, не совпадающее с мнением отряда. Затем ведущий предлагает высказаться комиссару отряда, если он желает. На общем сборе выясняются принципиальные вопросы жизни коллектива, ставится на обсуждение новая или спорная информация. Именно там, иногда в дискуссиях, рождается общественное мнение. На таком сборе педагог осознает состояние коллектива, настроение всех и каждого, уровень восприятия ребятами новой информации. Очень важно, чтобы на общем сборе сохранялся положительный эмоциональный настрой — доброжелательный и деловой.

В частности, традиция, сложившаяся в "Дозоре", не разрешает называть на общем сборе фамилию человека в связи с его проступком. Речь может идти только о названии отряда и о самом проступке. Таким образом формируется общественное мнение об отрицательном явлении, но никогда — в связи с ним — о человеке. Назвать фамилию на общем сборе можно и даже необходимо только в связи с хорошим поступком человека. Тогда можно выразить ему благодарность словами, спеть песню по его заявке или подарить ему песню от общего сбора. Так формируется общественное мнение о положительных явлениях и об отдельных людях.

Третья линия обратной связи — это СК: совет командиров, а в нашем варианте еще и комиссаров, где на основании информации, полученной на "огоньках", на общем сборе и непосредственно от дежкомов и комиссаров на самом совете, обсуждаются ближайшие планы, решаются текущие задачи, еще раз анализируются выполненные дела, состояние отрядных коллективов, положение отдельных людей, принимаются общие решения. Наш опыт показывает, что особенно успешно справляется с делами совет командиров, в котором представлены все категории участников данного коллектива. СК лагерного сбора состоит у нас обычно из представителей постоянного для этого лагеря актива (комиссаров), представителей временного сменного актива (дежкомов) и взрослых. Постоянный для данного лагеря состав СК (комиссары и педагоги) несет при этом основную рабочую нагрузку; временный служит как бы контролем: к нему обращаются, чтобы избежать односторонности и несправедливости в суждениях и решениях. Представители временного сменного актива на заседаниях СК говорят о делах своего отряда всегда раньше комиссара, а комиссар — раньше взрослого педагога. В сущности, СК у нас — это педсовет коллектива.

Вот что пишет об СК своего первого дозоровского сбора восьмиклассница Лариса Хуторенкова: "Первое время мне было очень тоскливо, несмотря на то что жить было довольно интересно. И скучать я перестала, наверное, тогда, когда стала дежкомом лагеря. Оказалось сразу много дел: за многим присмотреть, многое предусмотреть, следя за режимом дня и порядком в лагере. В первый раз я побывала на СК как "дежком на завтра". И попросила тогда у комиссара разрешения ходить туда каждый день. На СК шли разговоры об отрядах, об отдельных людях: как их увлечь, как помочь им исправить недостатки, сделать хорошими членами коллектива. А меня всегда интересовали люди, причины их поступков, к тому времени я уже давно хотела стать учителем. После каждого СК появлялось в мыслях что-то новое, и даже в своем отряде СК учил правильно строить отношения с товарищами".

Лариса отметила важнейшую черту самоуправления: это не только руководство деятельностью, но и педагогическое управление. Являясь руководящим органом, совет командиров стоит как бы на стыке двух систем: системы отношений в коллективе и системы общественно полезной деятельности, которой коллектив занят. Совет связывает обе эти системы воедино. Он руководит деятельностью и сам испытывает на себе ее влияние. Он рождает своей работой господствующие в коллективе отношения и сам испытывает их воздействие. Поэтому все особенности жизни детского коллектива, как бы концентрируясь, сгущаясь, отражаются в работе СК. Если коллектив в напряжении, в напряжении и СК, и это сразу бросается в глаза. Коллектив испытывает чувство подъема и радости, все спорится в его руках — мажорный тон звучит и в СК. Уверенность и неуверенность, усталость и бодрость, искренность и фальшь, доверие и недоверие среди ребят и взрослых, формализм отношений или его отсутствие, авторитаризм или диалогичность, господство общественного мнения или корпоративной морали отдельных группировок — все, вплоть до индивидуального "почерка" комиссара (воспитателя), в каждом из отрядов отражается в деятельности СК и фокусируется им как линзой.

Самоуправление в коммунарском коллективе олицетворяет дежурный командир — дежком или ДК. Как и многое в реальной педагогической жизни, фигура дежкома не есть незыблемая часть системы коллективного самоуправления. В практике военно-поисковой работы, в сложных туристских походах очередной дежурный командир не всегда может обладать необходимым опытом для четкой организации жизни и работы отряда. Поэтому нужен постоянный (на время экспедиции или похода) командир, владеющий ситуацией и обладающий авторитетом у новичков. Но и здесь, особенно в стационарном лагере экспедиции, может найтись дело и для дежкома: организация ребят на хозработы, обеспечение нормальной жизни отряда. Полнота демократии в самоуправлении достигается именно институтом дежурных командиров, так же как и "огоньком" микроколлектива с его традицией выслушивать и учитывать мнение каждого. Частая (в пределах разумного) смена дежурного командира гарантирует каждому возможность участия в управлении на правах организатора общей жизни. Один из важнейших коммунарских законов охраняет права выборного представителя коллектива в такой формулировке: "Слово дежкома — железный закон". Конечно, на практике эта "железность", особенно поначалу, соблюдается далеко не всегда. Каждый дежком сначала бывает новеньким в своем деле человеком, неопытным, иногда просто слабеньким организатором, да и ребята не сразу делаются сознательными. Тем не менее и сам дежком, и его отряд понимают, что от командира зависит в их жизни многое. Он отвечает за режим дня, за четкость его организации, за выполнение всего, что намечено.

Мы разделяем мнение, что суть самоуправления не в системе органов, а в системе отношений, складывающихся в коллективе. Поэтому приходится повторить вслед за А.С. Макаренко, что не каждый взрослый, профессионально работающий с детьми, может и должен включаться в детское самоуправление. От жесткого, привычно властного педагога будет больше вреда, чем пользы, вплоть до полного срыва всякой возможности работы. Поэтому такому воспитателю лучше остаться на другом участке педагогической деятельности. Не годится здесь и всеуступчивый, равнодушный человек, ищущий возможности самоустраниться от решения. Не годится и неискренний с детьми учитель, в глубине души не уважающий их. Недаром В.А. Караковский, директор школы, много лет последовательно и успешно применявший близкий к описанному вариант коммунарской методики, видит в самоуправлении высшую форму педагогического руководства детским коллективом. При этом, отмечал он, педагогические действия, открытая воспитательная позиция уступают место влиянию в самих органах самоуправления, а это требует более тонкой педагогической техники: "Здесь главное — не подменять, а учить, не приказывать, а советовать, не бояться, а доверять".

Участие взрослых в органах коммунарского самоуправления характеризует принцип: как можно меньше замечаний на месте событий и вообще по ходу дня — как можно больше конкретного анализа поведения ребят на "огоньке". Разумеется, это не значит, что на попытку устроить пожар нужно реагировать с суточным запозданием. В экстренных случаях мы собирали СК по тревоге. Применение такого принципа бережет от инфляции советы и предложения взрослого, снимает излишнюю запальчивость и гримасы самолюбия с обеих сторон, приучает к неторопливости и наблюдательности, к анализу.

Работая в военно-поисковой экспедиции, приходится постоянно сталкиваться с большими и малыми проблемами, требующими решения — личного или коллегиального, но всегда самостоятельного. Проблемы подбрасывает в изобилии сама жизнь, начиная от простейшего обеспечения лагеря всем необходимым и кончая собственно поиском: что, где и как искать? Решать их чаще всего приходится рабочей группе — 4-5 ребятам и девушкам. В экспедиции о человеке судят по тому, что он реально делает для людей и для дела, ради которого все здесь собрались, как в песне Володи Ерхова о поисковиках: "Здесь ясно, кто ты, ясно — для чего ты..."

Летом 1989 г. в базовом лагере нашей поисковой экспедиции подо Ржевом оставалось очень мало народу: все разошлись по разным участкам, работы шли на большой территории на обоих берегах Волги. Были сумерки, моросил мелкий дождь. Группа девочек под началом студентки педучилища Иры Гущиной только что пришла с речки Кокши, где уже два дня они мыли солдатские кости, собранные за несколько дней в окрестных лесах и принесенные в мешках в лагерь. Не успели они помыться и переодеться, как в сосновом бору, где стояли наши палатки, появился юркий газик и из него вышел человек в военной форме. Оказалось, что это офицер из военкомата. Приехал просить о помощи. За Волгой, у пустоши Ерзово, ржевская поисковая группа Игоря Рослякова достала из болота останки примерно 200 красноармейцев. Вывезти их к ближайшей деревне на тракторном прицепе, обмыть и уложить в гробы некому, так как группа Рослякова, а это молодые парни, работающие на производстве, должна вернуться в город. А буквально через два-три дня будет массовое захоронение солдат, найденных за летний сезон по всему району. К этому дню военкомат Ржева готовит массивные дощатые гробы для всех 600 бойцов, поднятых в четырех точках района, готовит транспорт и воинские группы обеспечения похорон.

По всему выходило, что выручить наших товарищей по поиску необходимо, и меры здесь нужны героические. Тут же послали связного за 15 километров в бывшую деревню Дегтяри за петрозаводчанами, которые вместе с нашими ребятами искали забытое захоронение бойцов, умерших от ран в санроте. Естественно, что группа могла попасть в Ерзово только на следующий день. Ира Гущина и три девочки из Свердловского коммунарского отряда "Содружество" вызвались ехать немедленно. В дождь, на ночь глядя, в незнакомое место, где надо еще разбивать лагерь, и это после целого рабочего дня на мойке костей! Когда останки 200 человек были вывезены с болота к деревне Брехово, петрозаводчанам пришлось уехать домой (напомним, что кончался срок их экспедиции), а четыре девчонки продолжали готовить павших к захоронению и всё сделали вовремя. Потом, когда подвезли к солдатским костям последнюю их "домовину" и уложили их туда, девочки успели подготовить ко дню захоронения выступление своей маленькой агитбригады. Послать им подмогу мы так и не сумели: нас разделяли Волга и размытые дождями ржевские проселки.

Уже в конце нашего пребывания в Ржевском районе вдоль Селижаровского тракта, в 15 километрах от города, прошла наша разведка — Сережа Шполянский, Алеша Коржов и Леша Хомяков. Среди других находок ребята обнаружили скелет солдата. Он лежал на боку, поджав ноги, и держал в откинутой, руке саперную лопатку. Сквозь его кости давно проросла трава, скрыв останки убитого, так что уже в наши дни кто-то прямо над погибшим развел костер. Пастухи ли готовили себе чай, проезжие шоферы останавливались отдохнуть или просто мальчишкам захотелось посидеть у огня в летний вечер, но костер оказался как раз на том месте, где лежал солдат. На черном фоне кострища ярко выделялась лежащая с краю человеческая челюсть. Невдалеке, в осыпавшихся окопах, валялись стреляные гильзы и человеческие кости, перемешанные с мусором, с пустыми консервными банками и битыми бутылками. Понятное дело — проезжая дорога, и все-таки...

И все-таки для большинства идущих и едущих вдоль Селижаровского тракта и многих других дорог страны человеческие кости давно уже стали не людскими останками, а скорее чем то вроде придорожных камней. Были люди, стали камни... Когда произошел этот сдвиг в сознании? Может быть, в ту пору, когда деды и бабки нынешних мальчишек по нарядам возами возили с полей эти самые человеческие кости? Или когда под тракторами во время пахоты хрустели черепа? Или когда на местах массовых захоронений и расстрелов строили стадионы, микрорайоны жилых домов, дачи?.. А может, еще раньше, когда на поездах, идущих от Москвы к станции Ржев, нельзя было открыть окна — таким смрадом несло из лесов по обе стороны железной дороги? А может быть, этот сдвиг в сознании целого народа произошел оттого, что живые люди сами признали себя винтиками в сталинской государственной машине, так что уж там говорить о мертвых? Тем более — их было так много. И на войне погибших и в мирное время. Где уж тут оплакивать каждого... Вот так и превратились они в вещи, в мусор при дороге.

Собранные, обмытые руками ребят, уложенные и гробы, кости советских солдат накануне дня захоронения были поставлены в сельском клубе совхоза "Победа". Мы приехали туда дождливым утром. В маленьком зале пахло свежеокрашенным деревом. На гробах лежали астры. К одному из них вдруг припала головой 80-летняя женщина, вдова солдата, и, причитая, стала поминать их, давно ушедших из жизни, как своих родных. И только тут стало понятно: они вернулись к нам, к людям. Вернулись как люди. Их ведь убили дважды: сначала фашистскими пулями и осколками, а потом — равнодушием правителей, постепенно ставшим и равнодушием народа. Разбудить людскую совесть можно, только сопротивляясь этому двойному убийству. И вот плачет бабка над солдатским гробом, а старый лесник Виктор Иванович Попов, постояв у груды костей, подготовленных к укладке в ящики, глядя на черепа со следами ран от пуль и осколков, от ударов прикладом, произнес: "Теперь по ночам сниться будут".

То, что делает в поисковых экспедициях наша молодежь, не покаяние. Нам не в чем каяться — пусть каются те, кто виноват. Это искупление чужой вины в том самом, древнем, евангельском смысле, вины преступивших человечность.