Это сон

Глава 1

— Что-то в этой школе не так, — лениво сказал Семен Семеныч, и Лерка, оторвавшись от изучения блюдца с вареньем, принялся так же внимательно изучать лицо своего наставника. Ничегошеньки на этом лице не выражалось, просто ленивое, безвольное, среднее лицо. Один раз Лерка был в Центре, как бы она ни называлась, эта контора, и хорошо помнил то потрясение, которое испытал, увидев в коридорах и буфете десятки таких же невыразительных лиц. Он даже не сумел узнать дядю Сему, человека, с которым прожил почти десять лет, пока тот его не окликнул сам. Маскировка.

— Ты меня слушаешь, пшион?

— Никакой я не пшион!

— Повтори, что я сказал.

— Родители жалуются, — послушно повторил Лерка. — Учителя жалуются. Все жалуются. Не понимаю, при чем тут разведка?

То, что Семен Семеныч был разведчиком, Лерка знал давно — почти два года. Тогда же ему сказали, что разведчиком предстоит стать и ему, Лерке, так же как и всем ребятам из спецдетдома. Его не спрашивали, хочет он или нет, а он не говорил. В детдоме его быстро научили не болтать лишнего. Хоть он и спец, а жить там было все равно погано. Да и не знал он, кем хочет стать.

— Разведка тут, ты прав, ни при чем. А ты — при чем. Приходилось ли тебе задумываться над вопросом — почему в твоем детдоме нет шестого класса? Первый тире пятый, а потом сразу седьмой?

— Военные сборы, — буркнул Лерка, — это все знают.

— И ты ни разу не усомнился в целесообразности годичной военной подготовки для таких вот сопляков, как ты?

— А толку-то? — возразил Лерка. — Сомневайся — не сомневайся, они все равно не скажут. Лучше не сомневаться.

— А любопытство? — удивился Семен Семеныч. Не по-настоящему удивился, так, в шутку. С иронией.

— Валяйте, — также с иронией отозвался Лерка.

— Что — валяйте? — не понял его куратор.

— Удовлетворяйте.

— Ну, Валерий, ты и нахал… Может, не стоит делать из тебя разведчика? А? Может тебя надо в Генеральный Штаб готовить?

— Там меня съедят, — резонно возразил мальчишка. — Разведчик — это безопаснее. И потом — кто же возьмет детдомовца в маршалы Советского Союза? Смешно даже.

— А кто тебе сказал про маршала? — удивился Семен Семеныч. — В Генштабе много полезных и нужных профессий как раз для тебя… Сортиры чистить…

— Понял, — вздохнул мальчишка. — Больше не буду.

— Хорошо, что понял, — Семен Семеныч вытащил из кармана пачку сигарет и поинтересовался:

— Не возражаешь, если я закурю?

— Курите, — в который раз Лерке захотелось возразить, и в который раз он сдержался. Ребята в детдоме рассказывали ему про это самое. Переходный возраст называется. Ты, значит, бунтуешь не по делу, а воспитателю надо это дело засечь и тебя прижать, тогда получится не панк какой-нибудь, а нормальный человек нормального общества. Советского. Нет уж, не доставит он им такого удовольствия. Не будет у него переходного возраста. Пусть уж дядя Сема курит.

— Так вот, — выпустив первое облако дыма, произнес Семен Семеныч, — шестой класс ты проведешь вне детдома, как и все наши. В обычной школе и в обычной семье. Ты что — удивлен?

— Да… Нет… Я так… — Лерка был не просто удивлен — он пребывал в состоянии, близком к панике. — А что значит — в нормальной семье? Это… кто?

— Это НЕ твои родители.

— Я и не говорю…

— Ты думаешь, — Семен Семеныч указал на мальчишку сигаретой. — Вы все думаете, что у вас есть где-то родители, и злые дяди из разведки вас у них похитили. Только вот — на кой нам вас у кого-то похищать? Ответь мне?

— Я так не думаю, — соврал Лерка. — Я просто…

— Думаешь, — пожал плечами Семен Семеныч. — Ты ешь варенье, ешь. И чай пей, остынет. — Лерка послушно взялся за чашку, на всякий случай — двумя руками. Вдруг руки начнут дрожать, как тогда, на тесте с овчаркой?

— В Союзе ежегодно тысячи и тысячи мамаш оставляют своих детей в детдоме, — сказал Семен Семеныч. — И я не думаю, что ты хотел бы иметь матерью такую женщину. Но — это, даже это, мой маленький бунтовщик…

— Я не…

— Даже это, — повысил голос Семен Семеныч, — не твой случай. Ты — не просто сирота, ты сирота круглый, абсолютный. Понимаешь ли ты, чему мы тебя учим? Стрелять, взрывать… И узнавать — узнавать правду. В восемнадцать лет ты уже будешь асом. В тридцать — тебе не будет равных. А теперь представь, ты в тридцать лет вдруг узнаешь, что у тебя были где-то отец с матерью. А мы это скрывали. Что ты сделаешь? С нами, со мной? А? То-то…

— Я понял…

— Пей чай, малыш. И поверь, тебе ничуть не хуже с нами, чем в обычном детдоме. Ну не было бы у тебя спецподготовки. Ну вышел бы шпаной. Ну стал бы новым русским… Шлепнули бы тебя потом… Это — лучше?

Я верю ему, — подумал Лерка с отчаянием. — Я ему опять верю. Да что же это такое?

— Тогда что это за семья? — спросил он.

— Просто семья, — пожал плечами Семен Семеныч. — Они, конечно, наши люди…

— А!

— Но это всего лишь значит, что они не станут задавать тебе вопросов о твоем прошлом и не станут разыскивать тебя в будущем.

— Ясно. А зачем?

— Тебе надо представлять себе, что такое нормальная жизнь. Раз. — Семен Семеныч загнул палец. — Тебе надо представлять, что такое нормальные ребята твоего возраста. Два. Чтобы не чувствовал себя очень уж… судьбой обиженным. Ну и главное — это твое первое задание.

— Я молчу, — сказал Лерка. Его собеседник коротко хохотнул и, потянувшись через стол, погладил мальчишку по короткому ежику волос.

— Правильно молчишь, — кивнул он. — Задание — учебное, не боевое. Внедриться, так мы тебя внедрим. Подружиться, завести врагов… Само получится, уверяю тебя. Не болтать. Тоже само. Что я упустил?

— Докладывать раз в неделю лично вам, — пожал плечами юный шпион. — И за неуспеваемость оттуда не вылететь.

— Ну это тебе придется ОЧЕНЬ постараться, дорогуша. Очень.

— Почему? — удивился Лерка. — Не выучу урок…

— Ты сейчас — на уровне их десятого класса по языку и естественным наукам, — строго сказал Семен Семеныч. — Если не выше. И на их уровне или чуть выше — по гуманитарным. Прорвешься.

— Да, тогда действительно… — Лерка задумчиво посмотрел на своего куратора. Он еще только начинал привыкать к этой идее — год без забора… Без спецподготовки… Без…

— Я же все потеряю, — сказал он. — Все мускулы…

— Занимайся в лесу, в свободное время, — ответил куратор. — И не попадайся при этом народу на глаза. Хотя… Помнишь, я говорил тебе, что эта школа — необычная?

— Помню…

— Они там помешаны на боевых искусствах — правда, старинных. Карате, кунфу, стрельба изо всякого антиквариата. В целой школе почти никто не колется — даже были конфликты уже с наркодельцами… Словом, тебе понравится.

— Есть, понравится, — серьезно сказал Лерка.

— И постарайся там никого не убить.

— То есть? — Лерка вспомнил про чай и поспешно отхлебнул большой глоток. Семен Семеныч, заметивший это, усмехнулся. Он всегда все замечал.

— То есть, несмотря на их увлечение карате, ты для них — супермен. Если тебе дадут по носу, и ты ответишь так, как ответил бы в детдоме, нам придется переводить убийцу в другую школу.

Лерка промолчал. Он никогда не дрался вне детдома и не имел ни малейшего представления, насколько сильны или слабы обитатели внешнего мира. Зато он знал совершенно точно, что никому из ребят до сих пор не удавалось поймать кого-нибудь из кураторов на вранье. Ни разу. Раз он говорит — супермен, значит так оно и есть. Даже приятно.

— Так все-таки, — сказал он, — вы меня в эту школу посылаете просто так или по делу, ну — из-за странности этой?

— Просто так, конечно! — Семен Семеныч потянулся через стол и наполнил опустевшую чашку своего воспитанника. — Нужны нам их тайны, скажешь тоже! Что случилось?

— Я же лопну! — с осуждением сказал Лерка, глядя на полную чашку.

— Ну извини, браток…