Это всё Она

Это называется…

Мы встречаемся не так часто — может, от силы пару раз в день. В лифте. Откуда вместе выходим на перекур. Молча. И это вполне естественно, что мы молчим при каждой встрече…

Мы не знакомы.

Понятия не имею, кто этот мужчина, как его зовут, но знаю, где он работает. На седьмом этаже, в какой-то там «Что-то там. com» компании, обеспечивающей интернетом и IT-поддержкой весь этот кишащий, как муравейник, офисным планктоном бизнес-центр. Я к ним заходила в гости — подписать договора на обслуживание и забрать ворох счетов.

Тогда и его заметила. А он меня. Наверное. Может, и нет. Но это же мой взгляд на реальность, а значит — заметил. Хотя зачем — не знаю. Я не планирую адюльтера и случайных романов. О боже, да у меня такого в мыслях никогда не было. Но так бывает… Есть люди, которые просто нравятся. Ты ничего о них не знаешь, ну вот вообще ничего, но они тебе нравятся.

Как же это можно назвать?

У него абсолютно седые волосы — серебристые, коротко остриженные, но он не старый — сорока нет точно. По лицу видно. Не красавчик. Знаете, это не такой подтянутый зрелый мачо в белой рубашке, при галстуке и хорошем костюме.

Хотя здесь есть и такой персонаж. На втором этаже работает, в отделе аренды. Типичный герой рассказиков про офисные романы. Начальник, строгий взгляд из-под сведенных бровей, убойно красивый брюнет: контрастный, холеный, харизматичный. Этакий голливудский актер. Мечта всех секретарш и секретарей — смотря что вы предпочитаете: слэш или гет.

Он всегда потешно хмурится, когда просматривает бумаги. И улыбается одними уголками губ, когда считает, что пошутил. Я про себя злорадно хихикаю, представляя его в антураже слэшного рассказа. Вот, к примеру, парень, сидящий напротив него — тихий и скромный, тихо и скромно разговаривающий… Хехе, идеальная пара. Этому голливудскому красавчику. Господи, ну что творится в моей голове? И вообще… К черту отдел аренды — я не про это.

Так вот, у моего героя…

Хм, а когда он уже успел стать героем? Признаюсь честно, я долго примеривала на него всякие занятные маски — ничего не подошло. Он так и остался для меня просто мужчиной в лифте. С которым я пересекаюсь пару раз в день.

У него серые глаза, светлые ресницы, светлые брови, вечно поджатые губы. Будто он на что-то немного обижен. Или чем-то слегка недоволен. Очень мило смотрится.

Он стеснительный: я-то прямая как стрела — стою напротив и беззастенчиво разглядываю его, потому что занятный, а он… смущается. Знаете, этот взгляд, да, когда человек смущается? Он сразу отводит глаза, начинает разглядывать пол, пялиться на стены, а лифт едет долго, часто останавливается — крупный бизнес-центр всё-таки, поэтому пока мы доедем до первого этажа… В общем, он уже выходит на улицу с легким румянцем на щеках.

Нет, я его не провоцирую… Может, чуть-чуть, капельку. Потому что весело наблюдать за взрослым мужиком, который умеет смущаться. Это чертовски мило. Правда-правда.

Он женат — на безымянном пальце правой руки поблескивает кольцо, и, мне кажется, удачно женат. Выглядит одомашненным и ухоженным. Носит теплые свитера крупной вязки, обычные джинсы, заправленные в высокие, громоздкие темно-коричневые ботинки, зашнурованные лишь наполовину, и балахонистое пальто на смешных пуговичках — петелька и треугольная пуговичка. Но сегодня он в короткой кожаной куртке-авиаторе. Ему идет.

Думаю, он в душе по-прежнему чувствует себя лет на двадцать, слушает какой-нибудь хулиганистый рок и любит активный отдых в компании близких друзей. Хотя не настаиваю — всего лишь фантазирую.

Он похож в этих своих уютных свитерах на плюшевого медведя — теплый и большой. Метр девяносто точно есть. Спортом не занимается — видно, но не дряблый, пуза нет и задница вполне ничего себе. Да, я и там всё оценила. А кто мне запретит? Он-то заглядывается на мои ноги, когда думает, что я не вижу… А я вижу! Ха! И оцениваю его задницу украдкой. Всё по-честному.

Он курит медленно, вдумчиво выпуская облачка дыма и глядя на шумный проспект. В меланхоличном одиночестве.

Я обычно курю в чьей-нибудь компании — коллективный разум в действии: толпой в туалет, толпой за кофе, толпой на перекур. И слушаю чужую болтовню. И исподтишка продолжаю наблюдать за «плюшевым мишкой».

В нем есть одновременно и мужское, настоящее, и тут же — нечто мальчишеское, наивное. Надеюсь, у него действительно классная жена — он выглядит подкаблучником. И человеком, не способным на подлость. А еще, мне думается, он интересный собеседник. Правда, этого, как и всего остального, я никогда не узнаю. Почему?

У нас нет причин для знакомства. И не появится. На самом деле мне достаточно смотреть. Это ни к чему не обязывает.

Иногда он бросает быстрые взгляды в мою сторону — молния из-под опущенных ресниц, но мурашек по телу нет, не-а. Скорее, тянет улыбнуться в ответ. Наверняка я его уже раздражаю своим бесцеремонным разглядыванием. Хотя… может и нет, может, ему это льстит. Согласитесь, иногда хочется, чтобы на тебя посмотрел с интересом не только твой благоверный… Или благоверная.

Интерес не трудно угадать. На уровне интуиции. Причем интерес такого плана… Хм, как бы объяснить: когда ты точно знаешь, что между вами ничего не будет, но в какой-нибудь параллельной вселенной… Возможно, тоже ничего не было бы. Но, тем не менее, есть мужчина, есть женщина и множество воображаемых вариантов развития событий. Которым никогда не суждено сбыться. Ибо… Ибо дальше чем на «посмотреть» я никогда не думаю.

Как же это правильно назвать?

И снова лифт. И снова улица. И снова я думаю о том, как быстро заканчивается сигарета. Не знаю, о чем думает он. Короткие встречи, мимолетные взгляды. Вот и весь роман.

У него из заднего кармана джинсов торчит тысячная купюра и вот-вот выскользнет и достанется какому-нибудь счастливчику. Мне бы этого не хотелось. Досадная мелочь, способная подпортить настроение.

А как обратиться? Окликнуть: «Эй, мужчина!»

У нас нет ни одного вежливого обращения к незнакомым людям. Сударь? Ахах… Господин? Ну-ну. Мистер? Не в этой стране. Вот и остается безлико-хамское: «Эй, мужчина!» Нет, только не это.

Догоняю молчаливого приятеля по перекурам и увеселительным прогулкам в лифте и осторожно дотрагиваюсь до его плеча с деликатным: «Извините».

Он оборачивается, на секунду замирает, и его брови удивленно ползут вверх. Нежданчик, согласна. Не по сценарию.

— Да? — наконец слышу его голос. Не бархатный, без приятной хрипотцы и особенных модуляций. Обычный мужской голос.

— У вас там сейчас денежка выпадет, — предупреждаю, индифферентно разглядывая воротник его куртки. В глаза — неловко, что ли.

— Хм, — он хлопает себя по карманам. — Простите? — не понимает.

— Эмм… — черт, как бы не захохотать в голос. — Джинсы. Там, — и киваю на его ботинки. Ну, а куда еще?

— Да? — он так засмущался, что окончательно растерялся. — Я не…

— Задний карман, Кэп. Деньги. Сейчас выпадут, — и широко улыбаюсь. Ну вот, сдала себя с потрохами. Практически каминг-аут.

Он спохватывается, бессознательно ощупывает себя в указанном месте — на лице просветление. Перекладывает несколько купюр в потайной карман куртки. И тут еще больше смущается — на щеках обозначается румянец. Тихо:

— Кэп?

— Ага, Кэп Очевидность, — салютую и многозначительно смотрю на свои ноги. За секунду до этого он снова как бы невзначай мазнул по ним глазами.

И тут до него доходит… Он смеется. На щеках обозначаются ямочки. Его жене повезло.

И я знаю, как это называется. Симпатия. Мы могли бы стать друзьями. Тоже в какой-нибудь другой жизни.

— Опять пристаешь к чужим мужикам? — пробирающий до мурашек шепот на ухо. Поцелуй в щеку, дыхание в шею. Родное, но до сих пор волнующее.

— Ага, — киваю. — Меня же нельзя оставлять одну, без присмотра. Сразу пристаю к чужим мужикам.

— Негодяйка, — рука по-хозяйски ложится на талию, и вот я уже прижата к теплому боку. — Какие планы?

— Я уже всё, — пожимаю плечами.

— Отлично, — и еще один поцелуй в щеку. — В магазин зайдем? Принцесса просила купить ей какой-то новый «киндер сюрприз».

— Оу, ну это важно, — соглашаюсь. — Что на ужин хочешь?

— Да по фигу… Кстати, у нас страховка на машину заканчивается.

— Бли-ин… Плюс масло поменять. Опять столько денег. Твоя мама звонила?

— Нет, а должна была?

Мы не спеша идем в сторону супермаркета, держимся за руки и говорим о чем-то очень незначительном для посторонних, но очень важном для нас.

И я точно знаю, как ЭТО называется…

Любовь.