Этот чертов Майк Дайм

18

Это было полуразвалившееся поместье, предназначенное к сносу, в паре миль от того места, где река Делавар поворачивает на восток. Большую часть построек рабочие уже превратили в пыльные руины, а в главном доме отсутствовали три стены. И обнаженные этажные перекрытия вызывали тоскливое чувство незащищенности, приводя на ум мысли о бренности материального мира. Те немногие рабочие, в основном, негры, которые находились на строительной площадке, лениво двигались, казалось, без всякой видимой цели. Наверное, было еще слишком рано. Два ярко-оранжевых бульдозера выделялись на фоне пыльных обломков, как два причудливых апельсина, а в самой середине площадки, подобно тотему двадцатого века, горделиво возвышался строительный кран.

Я припарковался у старой бензоколонки, тоже предназначенной к сносу, вышел из машины и зашел в склад. Здесь, похоже, жизнь уже давно остановилась. Помещение, огромное, как футбольное поле, то тут, то там украшали проржавленные остовы старых автомобилей довоенного выпуска. Поучительное и впечатляющее зрелище.

Я нащупал под мышкой свой пистолет, но его магазин был пуст со вчерашнего вечера. Меня, однако, это мало заботило — за мной следили с того самого момента, как я вышел из своей квартиры на Такер-стрит. Стояла тишина, но есть люди, которые не производят ни малейшего шума, даже когда дышат. Толкнув проржавленную дверь, я вошел в темное помещение. Передо мной находилась лестница, которая вела куда-то наверх. Сильно пахло пряностями — циннамоном, корицей, кориандром, гвоздикой, шафраном, запахами, которые вызывали в памяти образы восточного базара, шелковых подушек и томных знойных красавиц в покрывалах. Но в спину мне упиралось нечто очень знакомое и твердое.

— Поживей, дружок, — произнес чей-то голос. — Мистер Ратеннер ждет. Смотри прямо перед собой, не верти головой, и с тобой не случится ничего неприятного. Оставь свою пушку и спокойно двигай наверх по лестнице.

— Ты давно в Филадельфии? — спросил я своего провожатого где-то на середине пути. — Небось, в Чикаго сейчас стало жарковато?

— Слишком много треплешься. Я говорил мистеру Ратеннеру, надо было тебя сразу пришить, и все. Может, мистер Ратеннер все-таки разрешит мне сделать это.

Наконец мы остановились у полуоткрытой металлической двери.

— Давай, входи, — сказал мой сопровождающий. — Не слишком быстро, но и не медленно.

Я вошел и в темноте споткнулся, задев какой-то деревянный предмет. Это оказался стул — я не мог его рассмотреть, но почувствовал на ощупь.

После продолжительного молчания Ратеннер заговорил.

— Мальчики, усадите мистера Дайма. И не убивайте его до тех пор, пока я не скажу.

В комнате были и другие люди, глаза которых, по всей вероятности, уже привыкли к темноте. Один из них схватил меня за волосы и потянул наверх, другой ударил кулаком в живот. Я согнулся от боли пополам, и кто-то пододвинул мне под колени стул. Вспыхнула сильная лампа, и рука, державшая меня за волосы, удерживала меня перед ярким светом так, что я не мог отвернуться. Чтобы не ослепнуть, мне пришлось зажмуриться, чего, наверное, и добивался Ратеннер.

— Прекрасно, — сказал он и рассмеялся. — Теперь послушай как следует. Мне тяжело говорить, и я никогда не повторяю дважды. — Раздалось шуршание бумаги и шорох целлофана. — Пару вечеров назад мне позвонил один из моих ребят и сказал, что случилась неприятность с одной вещью. Он звонил из квартиры особы, чей муж замешан в этой истории. Мой человек сказал также, что к делу причастен частный детектив по фамилии Дайм, который мог бы пролить немного света на судьбу моей сумки. Потом мои ребята исчезли. Только сегодня утром, сидя у парикмахера, я открыл газету и увидел в ней снимок, на котором одного из них загружали в машину скорой помощи. Поэтому тебе и позвонил. У нас мало времени, а у тебя его еще меньше.

— У меня нет твоей сумки, — ответил я. — Полагаю, я тут из-за нее?

— Ты тут потому, что я так захотел, Дайм. У тебя мало времени, но я хочу сделать предложение — даю двадцать четыре часа. Принеси мою сумку. Если через сутки ее здесь не будет, мои ребята возьмутся за тебя. Вот и все. Мне плевать, у тебя сумка или нет, принеси мне ее.

— Вот как? Завернуть в подарочную бумагу, или сойдет и в газете?

— Ты меня разочаровываешь, Дайм.

— Да, я многих разочаровал с тех пор, как перестал носить короткие штанишки. Поищи кого-нибудь другого для своей грязной работы. Я сейчас занят расследованием одного дела, получаю сто долларов в день и не нуждаюсь в таких клиентах, как ты, Ратеннер.

Он выдохнул густой клуб дыма прямо мне в лицо.

— Симпатяга Дайм. Прямо Ричард Львиное Сердце. Не изображай из себя много, Дайм, иначе ты — покойник.

Я хотел ответить ему, но не смог. Перед моим внутренним взором возникло искаженное лицо Френка Саммерса, который держал в руках табличку с надписью: «Не забывай, что Ратеннер сделал со мной и с Нормой». Спасибо, дружище Френк, разве такое забудешь! Лучше подскажи, где может быть эта чертова сумка.

Заскрипел стул, и снова раздался голос Ратеннера:

— Не стоит раздумывать так долго, Дайм. Берись за дело. Все просто, как детская азбука. Ты мне приносишь сумку со всем ее содержимым до последнего цента через двадцать четыре часа. Если нет, попрощайся, с кем сам найдешь нужным. Я из-за тебя уже потерял двух славных парней. Теперь еще теряю с тобой время. Так что, пока. Начинай считать время — восемьдесят семь тысяч секунд в твоем распоряжении.

Когда Ратеннер договорил, что-то твердое ударило меня по голове. Белый яркий свет, похожий на вспышку блица, на миг возник передо мной, и я тотчас провалился в кромешную тьму.