Убить Чужого

Сергей Лукьяненко Сказка о трусливом портняжке[13]

— Тук-тук, — сказал эльф. — Можно к вам?

По-человечьи эльф говорил непринужденно и чисто. Если закрыть глаза, то можно было подумать, что зашел кто-то из соседей. К примеру, Леонид. Порыться на полках, выбрать книжку «на денек» и вернуть через неделю. Или Вячеслав. Посидеть, погонять чайку, покурить самокрутку за беседой…

— Входите, господин эльф. — Иван низко поклонился. — Прошу вас, господин эльф. Простите за мое убогое жилье.

— Да уж, не эльфийские дворцы, — непринужденно произнес эльф, входя в комнату. — Да уж, да уж…

Для эльфа он был невысок, ростом со среднего человека. И выглядел на удивление привычно: уши были заострены самую малость; глаза зеленые, дурные, но человеческие; кожа бледно-розовая… Неужто полукровка? Неужели не врут слухи — и это возможно? Но полукровка с нашивками из дубовых листьев и значком Лесного Коммандера — это неслыханное дело. Это переворот во всей эльфийской политике!

Иван не успел додумать до конца и обрадоваться — эльф улыбнулся, обнажая белые клыки плотоядного хищника. И зрачки у него сузились, стали кошачьими, бессмысленно-жестокими.

— Я долго жил среди людей, — сказал Лесной Коммандер. — Мне делали пластические операции, чтобы я походил на вас. Но самые сложные операции приходилось делать самому, здесь. — Он постучал изящным тонким пальцем по пушистым светлым волосам. — Пришлось учиться понимать вас, уважать вас, ценить вас… — Он принюхался и поморщился. — У тебя тут сильно воняет.

— Железо в дозволенных нормах, — сказал Иван.

— Верю, верю…

Иван по-прежнему стоял согнувшись. Эльф не разрешал выпрямиться, а нарываться Ивану не хотелось. Согнувшись он все равно видел и эльфа, прохаживающегося по комнате, и стоящий за окном, лениво переваливающийся с ноги на ногу транспорт зеленой маскировочной окраски. Два зачуханных неопрятных орка рубили мечами сирень в палисаднике у Прохоровых и совали в слюнявую пасть транспорта. Ящер с чавканьем жрал. Меланхоличный широкоплечий тролль стоял в сторонке, с привычным презрением поглядывая на орков. Иван подумал, что только общая ненависть к людям могла собрать вместе и высокомерных эльфов, и туповатых орков, и ленивых троллей.

— Ты портной, — неожиданно сказал эльф. — Так?

— Да, господин эльф.

— Хороший портной?

— Люди хвалят… — осторожно сказал Иван.

— Только люди?

Иван глянул в глаза эльфа — и понял, что врать не стоит.

— Нет, не только. Господа эльфы из питерского гарнизона хвалили. Господин Младший Командующий Ваминэль был очень доволен.

— Почему уехал в Москву? — спросил эльф.

— Тяжелые воспоминания о Питере, господин эльф. У меня есть пропуск на свободные передвижения в пятой зоне, господин эльф.

— Сошьешь мне парадную форму, — сказал эльф. — Через неделю большой осенний бал, и я должен выглядеть достойно… Да выпрямись же ты, человек! Откуда в вас эта рабская натура?

— Не знаю, господин эльф. — Иван выпрямился.

Эльф поморщился. Встал у зеркала, бросил через плечо:

— Сними мерку.

Иван хотел сказать, что хорошо бы было эльфу раздеться… хотя бы до белья. Но вовремя остановился. Взял сантиметр, лист бумаги, карандаш.

Эльф терпеливо ждал, любуясь своим отражением. У зеркала эльфы готовы были стоять часами, иногда их даже удавалось подловить в миг самолюбования…

— Господин эльф, поднимите, пожалуйста, руки, — сказал Иван, весь внутренне напрягаясь.

Эльф безмятежно поднял руки. И даже подмигнул Ивану в зеркале, когда тот начал его обмерять.

Леонид забежал сразу, едва лишь транспорт покинул человечье местечко, оставив за собой кучи остро пахнущего навоза и вмятины в мягком от жары асфальте. Остановился в дверях, посмотрел на Ивана, устало обронил: — Жив…

— А ты что думал? — рассеянно ответил Иван. — Жив, конечно.

Он раскладывал на столе большие бумажные листы. Покрой у эльфийской парадной формы был странный: зауженная в плечах, мешковатая в заду.

— Тебе что… работу заказали? — Леонид даже присвистнул от удивления. Подошел к столу. Покосился на туго свернутый отрез зеленовато-серой ткани. Спросил, тыча пальцем: — Это он? Эльфийский шелк?!

— Металлом до него не дотрагивайся, — озабоченно сказал Иван. — Он от этого… ну, не портится, конечно… но вроде как портится. Металлом трогать нельзя.

— Не подозревал, что они позволяют нам шить для себя… — Леонид закинул в рот папироску. Спросил: — А как собираешься шить?

— У меня есть керамические ножницы, — объяснил Иван. — И костяные иголки.

— Ага. — Леонид задумчиво смотрел на рулон. — Заранее, что ли, подготовился?

Иван пригладил рукой бумагу. Пробормотал:

— Можно сказать и так… Ты попозже не зайдешь? Занят я сейчас…

Леонид пошел к дверям. Бросил через плечо:

— У Прохоровых весь палисадник вырубили…

Иван не ответил — вел карандашом по бумаге прямую, словно по линеечке, линию. Только когда за Лёней закрылась дверь, он пробормотал себе под нос:

— Готовился… Да я для них два года шил…

Возвращение эльфов застало их в Питере. Они гостили у Олиной бабушки — старенькой, но бодрой, из той породы пенсионерок, что, несмотря на все болячки и невзгоды, никогда не теряют оптимизма. Ночь вторжения они проспали. То ли службы гражданской обороны совсем уж развалились, то ли они не услышали сирен. А утром телевизор уже не работал, но еще вещало радио. Они поймали «Радио Культура», где, конечно, говорили уже не о премьерах, бестселлерах и духовности.

Серо-зеленые космические корабли, бугристые и колышущиеся, будто живые…

Высокие, зеленокожие и остроухие эльфы…

Приземистые свирепые орки с клыками во рту…

Огнедышащие ящеры… почему-то никто так и не стал называть их драконами…

— Как мне надоели эти фэнтези! — воскликнула Ольга. — Дурацкая постановка!

— А мне нравится, — сказала Аня. — Здорово играют, да, мам?

— Слишком хорошо играют, — ответил Иван. — Что-то мне не нравится. И телевизор не работает.

— Профилактика, — отрезала Ольга. Все, что не укладывалось в ее картину мира, она отвергала. До последней возможности, а иногда и далее.

— Схожу-ка я в магазин, — сказала бабушка. — За солью. Всего одна пачка дома, срамота…

Бабушка вернулась через час — в супермаркетах стояли очереди. Возбужденные, пересказывающие друг другу то, что успели увидеть по телевизору или услышать по радио. Редкий случай — слухи в итоге оказались даже менее пугающими, чем правда…

А Питер эльфы почему-то заняли только к вечеру.

В двух пакетах бабушка принесла мыло, гречку, спички и соль. Пожалуй, самым ценным приобретением была именно соль — эльфы считали ее ядом и максимально ограничили производство. Соль теперь была по карточкам, по «биологически необходимой норме». Как любой нормы, ее не хватало.

А вот с мылом, гречкой и спичками серьезных перебоев не случилось.

Эльфийский шелк нежен, тонок и невесом. Дунь посильнее — взовьется в воздух и будет кружить по комнате. Вот только расцветка подкачала. Всегда одна и та же, зеленовато-серая. Любимый цвет эльфов: цвет их кожи, цвет их кораблей, цвет их оружия.

Иван медленно вел по шелку восковым мелком. Воск эльфам нравился. Тонкие белые линии ложились на ткань, очерчивая выкройку. Потом Иван взял ножницы — замечательные японские ножницы, керамические, ни грамма металла. И, надавливая изо всех сил, стал резать ткань.

Ножницы не подвели и в этот раз. Медленно, неохотно, но эльфийский шелк все-таки расступался под белыми фарфоровыми лезвиями. Разрезанные кромки сразу же заплывали, спаивались. Говорят, что даже шелк у эльфов живой.

Может, и так. Кто их, эльфов, знает.

Наконец-то первая заготовка была закончена. Иван поднял невесомый лоскут, отнес со стола на свою кровать. Невольно глянул на портрет на стене. Оля, Анечка. И он сам. Все вместе. Все живы.

Он вернулся к столу и стал кроить дальше. Теперь надо было резать по дуге, а эльфийский шелк этого не любил. Приходилось быть предельно аккуратным…

В дверь постучали. Иван вздрогнул, ножницы пошли вкось. К счастью — не на выкройку, а в сторону обрезков.

— Входите! — откладывая ножницы, сказал Иван.

Это был Леонид.

— Шьешь? — спросил он.

— Крою.

— Ну-ну. — Леонид, не спрашивая разрешения, присел у стола. Потрогал пальцем шелк, поморщился. Спросил: — Так ты говоришь, что от стали она портится?

— И да, и нет. На наш взгляд, не портится. Но эльфы что-то свое видят. Если кроить или шить железом, то они это надевать не станут.

— У меня с собой гвоздь, — сказал Леонид. — Может, поцарапаем?

Иван поморщился:

— А у меня в подвале ружье. И патроны со стальной дробью. И что?

— Да ничего, — вздохнул Леонид. — Хотя… два выстрела в голову, перезарядить, один в верхнее сердце, другой в нижнее… Только быстро надо перезаряжать.

— У меня магазинка, — сказал Иван, беря ножницы. — Хорошая, итальянская… А ты откуда так хорошо эльфийскую анатомию знаешь?

— Я же доктор, — ухмыльнулся Леонид. — Мне положено.

— Чего тебе положено? Ты стоматолог. И то ни один эльф тебе не позволит в своем рту ковыряться.

— А может, я их не спрашивал. — Лицо Лени стало жестким, нехорошим. — Может, я им руки-ноги стальной проволокой скручивал… а уже потом анатомию изучал. А?

Иван вздохнул. Посмотрел на соседа.

— Слушай, чего ты хочешь? Да, я шью эльфу парадный мундир. А что делать? Ты отказывал когда-нибудь эльфу… у которого руки-ноги не связаны?

Леонид молчал, буравил его напряженным взглядом. Потом буркнул:

— Я не провокатор. И ты… ты тоже нормальный. Я партизанил. Полгода, сразу после вторжения.

— Положено говорить — после возвращения, — сказал Иван, налегая на ножницы. — Ну и что? Многие партизанили. Эльфы же объявили амнистию.

— Я их ненавижу.

— Да и я их не люблю, — в тон ему ответил Иван.

Леонид встал, прошелся по комнате. Посмотрел на фотографию над кроватью. Иван сжал зубы. Но Леонид промолчал. Спрашивать о прошлом у людей теперь было не принято, как у эльфов не принято касаться железа.

— Все-таки почему они так не любят железа? — спросил Леонид. — Как ты думаешь?

— А почему они соль не любят?

— Ну, соль в больших количествах для них ядовита. Для нас, впрочем, тоже… Насколько я знаю, соль для них воняет.

— Что?

— Чистая соль, хлорид натрия, для них очень вонюч. В связанной форме соль им не мешает. Они могут человека сожрать и не поморщиться, а мы, Ваня, весьма соленые…

Иван кроил.

— Но вот железо. Ведь недаром во всех сказках нечисть побеждали холодным железом? Солью — и железом!

— Вот тебе и гипотеза, — сказал Иван. — До того, как эльфы придумали железную чуму, их все время били в бою. Одетые в железо рыцари рубили их железными мечами, меткие арбалетчики вколачивали им в башку железные болты, охотники ловили их в стальные капканы. Для них железо — символ опасности и поражения. Они ненавидят его запах, потому что когда-то проиграли войну с людьми.

— Вариант, — легко согласился Леонид. — Ваня, а телевизор можно включить?

— Включай, — сказал Иван.

Телевизоры сейчас были не у всех. Не так уж и много в современных телевизорах железа, но люди предпочитали иметь кастрюлю побольше или лишний кухонный нож. В споре хлеба и зрелищ побеждает все-таки хлеб.

Леонид включил телевизор и уселся напротив. Переключать каналы стало излишним с тех пор, как канал остался один. Говорят, что эльфы даже рекомендовали наладить выпуск новых моделей телевизора — сразу с одним-единственным каналом.

Зазвучала веселенькая мелодия — флейта и клавесин. Эльфы были консервативны в своих музыкальных вкусах. На экране уже ползли титры, заканчивалась очередная серия «мыльной оперы» «Парни с нашего двора». Очень нравоучительная история про молодежь с московской окраины (говорят, Нижнее Косино, Жулебино и Митино утверждали, что действие происходит именно у них). Все хорошие парни, от десяти и до двадцати лет от роду, были влюблены в Кошинель — прекрасную эльфийку, надзиравшую за их районом. Несколько плохих парней эльфийку не любили и строили ей козни. Кошинель с ангельским терпением, неподражаемым юмором и нечеловеческой добротой эти козни разрушала и наставляла хулиганов на путь истинный.

— Рэп под флейту — это круто, — сказал Леонид.

Хорошие ребята как раз пели финальную песню:

— Легализовать марихуану было гениальным ходом, — сказал Леонид. — На молодежь мы можем не рассчитывать. — А на что можем? — спросил Иван. Леонид не ответил.

После сериала начались новости. Показывали сады, которые эльфы развели в образцовой человечьей деревне на Рублевке. Сады и впрямь были хороши.

Потом показали разборку небоскребов Москва-Сити. Главный прораб Москвы нервно мял в руках кепку и обещал, что к Новому году на месте «этих уродливых громадин» будет цветник.

— Какой еще цветник? К Новому году? — возмутился Леонид.

— С эльфов станется, — сказал Иван. — Осчастливят нас цветущими елками.

Леонид выматерился.

— Ты вроде их даже не осуждаешь.

— Мы сами виноваты, — сказал Иван. — Просрали все на свете. Потом смирились с оккупацией. Что же теперь, на стенку лезть? Надо жить. Может, и впрямь так будет лучше? Мать-Земля, все друзья, живем в садах, славим эльфов…

Леонид встал и вышел. Иван ждал, что стоматолог хлопнет дверью, но он притворил ее тихо, аккуратно, будто в комнате с тяжелобольным. И это было даже обиднее.

— Тук-тук-тук, — сказал эльф. — Можно к вам? Это было ровно через сутки, по телевизору снова шел сериал.

— Входите, господин эльф. — Иван вскочил из-за стола. В руках у него была тонкая костяная игла и моток шелковой нити. — Одну минуту, господин эльф, сейчас все будет готово…

— Сиди, сиди. — Эльф махнул рукой. С любопытством уставился в телевизор. Несколько минут Иван торопливо сметывал мундир, эльф смотрел сериал. Потом Лесной Коммандер поморщился и сказал: — Удивительно низкопробное зрелище. Меня всегда поражало ваше телевидение.

— Но зато все идеологически правильно, — осторожно сказал Иван.

Эльф захохотал.

— Ну да. Ну да. Правильно. Но какая может быть влюбленность у эльфийки в человеческого самца? Эльфийки вообще не влюбляются. Даже в эльфов.

Иван покосился на Коммандера.

— Удивлен? — Эльф сегодня казался каким-то слегка возбужденным. — Секс — это важный элемент жизни, и мы получаем от него удовольствие. Но эльфиек в десять раз меньше, чем эльфов. Наше общество не может позволить себе влюбленность, поскольку она приводит к конфликтам…

Иван молча шил.

— У тебя есть мед? — спросил эльф.

— Да, в буфете…

Эльф без уточнений открыл нужный ящик и достал банку с медом. Придирчиво осмотрел, кивнул:

— Горный, алтайский…

Тонким длинным пальцем он зачерпнул немного меда, отправил его в рот. Постоял с закрытыми глазами. Хихикнул:

— Да, человек, я напился… Я же говорю — слишком долго жил среди людей. Слишком долго… слишком…

— Но вы же прилетели…

— Я ниоткуда не прилетал, — четко сказал эльф. — Я ждал братьев на Земле. Я жил среди людей, менял имена, собирал информацию. Я даже не знал, захотят ли они вернуться… но я надеялся… я ждал… Я прожил десятки человеческих жизней…

— Господин эльф, — осторожно спросил Иван. — Дозволено ли мне будет проявить любопытство?

— Дозволено, — кивнул эльф.

— Если эльфы улетели на Элинор, если жили там многие сотни лет… то почему вы… они вернулись? Я признаю, что человечество виновато, мы забыли, кому на самом деле принадлежит Земля, но если вы могли там жить…

— Мы вернулись, — сказал эльф резко. — Мы вернулись и это все, что вам нужно знать. Отныне Земля наша. Ты закончил?

— Да, господин эльф… Не соблаговолит ли господин эльф…

Лесной Коммандер молча стал раздеваться. Даже в трусах и майке он походил на человека.

— Вот… примерьте…

— От меня воняет? — вдруг спросил эльф.

— Что? Нет, нет, господин эльф…

— А они говорят, что воняет. — Эльф усмехнулся. — Воняет людьми, воняет железом, воняет солью… Запаха на самом деле нет. Но я слишком долго жил с вами. Меня не любят. Мне благодарны, но меня не любят… Но благодарны… если бы не я, наши корабли не нашли бы Землю. Не справились бы с вашей армией. Я единственный, кто выжил, кто дождался.

Иван стиснул зубы.

— Да, да, человек. — Эльф хихикнул. — Если бы не я — вы жили бы по-прежнему. Земля была бы вашей… У тебя ведь наверняка припрятано оружие? Хочешь — достань его и убей меня. Мне все равно. Меня не признают свои, а чужие мне не нужны. Чтобы выжить среди людей, мне пришлось стать почти человеком.

— Даже если бы я вас убил, это ничего бы не изменило, — сказал Иван.

— Вы отвратительные трусы, — презрительно сказал эльф. — Низшая раса… Я презирал вас столетиями… но для своих я все равно чужой.

— Что, эльфийки не дают? — спросил Иван.

Эльф вздрогнул и с любопытством посмотрел на него.

— Ого! Да ты расхрабрился, портняжка! Дают, дают, не соболезнуй. Я герой. Меня не любят, но дают.

— Но вы же сами сказали, что эльфийки не умеют любить, — оправляя на эльфе мундир, сказал Иван. — Так какая вам разница? Слишком долго прожили среди людей… хочется любви?

Пальцы эльфа легли Ивану на горло. Ногти медленно выдвинулись, превращаясь в острые, будто бритва, лезвия.

— Да, — четко сказал эльф. — Ты прав, именно так. Но следующая дерзость станет для тебя последней. Я отрежу тебе голову, понял?

— Да, господин эльф.

— Тогда работай, — холодно сказал эльф, опуская руку. Ногти втянулись в пальцы.

Иван работал. Эльф стоял неподвижно, как статуя. Когда Иван закончил, эльф снова потянулся к банке с медом, отправил в рот еще немного. Сказал:

— Это тоже ваше влияние. Эльфы пьют нектар, иногда, по большим праздникам, разведенный в родниковой воде мед. Чтобы чуть-чуть захмелеть. Но вы все время пьянствуете. Вы травите себя от радости и от горя. Мне тоже пришлось научиться пить. Я стал есть чистый мед, чтобы не выделяться. Это вредно, но я привык.

Иван молчал.

— Хочешь знать, почему мы вернулись с Элинора? — спросил эльф.

Иван предпочел благоразумно промолчать.

— Там не было меда, — серьезно ответил эльф. — Там не прижились земные цветы и не выжили пчелы. Мы долго думали, что это не страшно. Что это лишь сделает наши праздники чуть-чуть печальнее. Но все оказалось страшнее.

Он замолчал, и Иван осмелился на вопрос:

— Мед необходим для психологической разрядки?

Эльф усмехнулся.

— Мне нравится мундир, поэтому тебе прощается многое. Но не все. Шей и не задавай лишних вопросов…

— Мундир станет еще лучше, — сказал Иван. — Вот увидите, он будет лучшим на балу.

— Вот лучшим — не надо, — серьезно сказал эльф. — Достаточно, чтобы он был просто хорошим.

* * * Свой первый мундир для эльфа Иван шил почти месяц. Дочь перестала с ним разговаривать, хотя Ольга пыталась ее переубедить. Для нее, тележурналиста, работы теперь не было. Люди тоже не спешили шить новые костюмы. А вот эльфы — эльфы любили выглядеть нарядно. Тем более, что военные все-таки сопротивлялись до последнего, даже когда автоматы развалились у них в руках, а танки осыпались на землю горами рыжей пыли, и у многих эльфов мундиры изрядно пришли в негодность.

Хотя в общем-то погибло их не так много. Эльфы были удивительно живучи, а в качестве пушечного мяса использовали орков и троллей. Их, похоже, они ничуть не жалели, готовы были гнать на пулеметы и бросать под танки.

Странно было, что орки с троллями не протестовали. Может быть, привыкли за тысячелетия рабства? Иван иногда думал, что когда-нибудь и люди займут свое место в иерархии эльфийского общества — строптивее орков, слабее троллей, зато способные работать с железом. Не может быть, чтобы им совсем не нашлось места в новом мире…

— Папа, ты коллаборационист, — сказала Аня, когда Иван отдал эльфу мундир и получил вознаграждение (платой его было бы называть неправильно, эльфу ничего не стоило забрать мундир просто так и уйти). Но эльф расплатился неожиданно щедро — и оккупационными рублями, и несколькими мешками продуктов, которые, сопя, притащил мелкий, способный пройти в дверьтролль. И даже обрезки эльфийского шелка позволил оставить себе.

Они первый раз за месяц сели за стол, на котором всего было вдоволь. И вот сопливая девчонка, которая по причине оккупации даже в школу отказалась ходить — целыми днями висела на телефоне или валялась на диване, читая книжки, смотрит отцу в лицо и говорит чужие, услышанные от кого-то слова.

— Во Франции во время Второй мировой таких еще называли вшисты, — сказала она, набивая рот картошкой. — Потому что относились к ним как к вшам. А у нас их называли полицаями и вешали.

— Марш из-за стола, — сказал Иван. — Или ты собралась есть еду коллаборациониста? Кстати, во Франции говорили не вшисты, а вишисты. По названию города, где располагалось марионеточное правительство. А вошь по-французски — ле поукс.

Надо же — всплыло со школьных времен! С какого-то адаптированного текста из времен мушкетеров и королей…

Аня вскочила и выплюнула на тарелку пережеванное пюре.

— Расплевалась тут! — не удержался Иван. — Иди еще рот мылом вымой! Вшисты… Двоечница! Неуч! Дармоедка! Из-за таких дур и дураков нас и завоевали!

Аня и впрямь бросилась в ванную комнату. Зашумела вода.

Ольга страдальчески посмотрела на мужа.

— Пусть посидит голодная, — сказал Иван. — Полезно… Соль передай!

Мясо и так было соленым, но он упорно тряс солонкой над тарелкой, пока не понял, что натряс уже целую горку редкостной по нынешним временам приправы.

Тогда он запустил солонкой в стену.

Теща встала, вышла в коридор и принялась невозмутимо убирать осколки и разлетевшуюся соль. Из ванны доносилось бульканье — Аня полоскала рот.

— К ссоре, — сказала Ольга. — Соль просыпать — к ссоре.

Иван молча ел пересоленный бифштекс.

— А ты знаешь, что они даже не млекопитающие? — спросил Леонид. — Слышал, — коротко ответил Иван, разглядывая почти готовый мундир.

Леонид обижался на него почти два дня. Потом перестал. Ивану вообще казалось, что люди стали в целом добрее друг к другу, словно общая беда сплотила всех. Нет, конечно, он слышал про банды, про убийц, насильников, грабителей. Никуда они не делись. Но вот обычные люди, в жизни бывавшие склочными и нетерпимыми, стали добрее.

Неужели для этого нужны были эльфы?

— А я видел, — сказал Леонид, тяжело наваливаясь на стол. — Мы препарировали нескольких. Они, конечно, изрядно эволюционировали. Скажем, дыхательные мешки у них похожи на легкие. Верхнее сердце многокамерное. Но они насекомые. У них рудименты экзоскелета… а у троллей — так он полностью сохранился. А у эльфиек паутинные железы. Этот твой шелк — это всего лишь паутина, которую эльфийки выдавливают из особых желез над анусом.

— Пауки — не насекомые, — сказал Иван.

— Так и эльфы — не совсем насекомые.

Иван смотрел на мундир, лежащий между ними. Все было уже хорошо. Все было совершенно, идеально — даже по самым строгим стандартам эльфов.

Как можно улучшить совершенство?

— Я ведь не утверждаю, что эльфы и прочие твари развились из пауков или тараканов, — говорил Леонид. — Скорее это еще одна ветвь эволюции, параллельная нашим насекомым, но пошедшая по пути увеличения размеров и ставшая разумной. Где-то там, в мезозое, у них, может, и есть общий предок… а сейчас эльф скорее похож на нас, чем на мокрицу или шелкопряда. Ирония судьбы, да? Будь они противнее внешне, может, мы и дрались бы с ними до конца…

— И все бы погибли.

— Их ведь не так много, — сказал Леонид. — Миллионов десять эльфов. Миллионов сто орков и троллей. Причем без эльфов они мало на что годны, даже тролли. Сильные, но тупые. При вторжении, кстати, люди положили миллиона три эльфов. Четверть от общего количества, представляешь? Ну, положим, один миллион — это те два корабля, которых накрыла наша термоядерная бомба. А два миллиона — в честном бою. И орков-троллей без счета. Штаты полгода сопротивлялись, Германия — четыре месяца. Говорят, у нас Норильск месяц оборонялся. Они на морозе, конечно, медлительнее становятся, но все-таки… Какой-то Норильск — целый месяц. Нашлись решительные люди — дали отпор.

— Это они никель обороняли, — мрачно сказал Иван. — Слушай, чего не хватает, а?

— Хочешь выслужиться? — спросил Леонид.

— Хочу, чтобы это был лучший мундир на осеннем балу.

— С них шкуру надо спускать, а ты им мундиры шьешь. Когда я партизанил, мы попавших в плен эльфов растягивали за руки, за ноги между деревьями и…

— Леня, я не пойму — ты псих или провокатор?

— Я просто их ненавижу. Мои предки-евреи во Второй мировой так немцев ненавидели. Нет, вру, не так. Немцы не все были фашистами. А эльфы — все одинаковы.

— Одинаковых не бывает… — пробормотал Иван. — Наверное, ты потому и не уймешься, что считаешь себя евреем. Вы верите, что выживете, потому что привыкли все время выживать. В Древнем Египте, в фашистском гетто, в Израиле среди арабов. А мы, русские, смирились с тем, что исчезнем.

— Да брось ты… — неловко сказал Леонид и заерзал. — Я вообще еврей по отцу, у них это почти и не считается. А по матери я русский. Кто Наполеона победил? Гитлера? Кто в космос вышел? Кто водородной бомбой два корабля эльфов сжег?

— У каждого народа есть свой предел победам, — сказал Иван. — Победам, поражениям… терпению… Мы чувствовали, что этот предел пройден. Либо китайцы нас завоюют, либо мусульмане. Либо американцы страну на кусочки дорежут и своих управляющих поставят. Чем хуже эльфы? Да, пока шло сопротивление — они зверствовали. Ну так и вы не церемонились, сам ведь говоришь. А теперь все тихо. Экология улучшилась. Я предпочту эльфийские пляски по телевизору смотреть, чем призывы муэдзина или пиндовскую рекламу.

— И чего я с тобой вожусь? — спросил Леонид, помолчав. — Ты будто мертвый. В тебе ни злости не осталось, ни гордости.

— Наверное, задание у тебя такое, — сказал Иван. — Вот и возишься.

У Леонида затвердели скулы. Секунду он смотрел на Ивана так, будто собирался дать по морде.

А потом — неожиданно рассмеялся.

— Ты прав. У меня такое задание. Я из подполья.

— Я догадываюсь, — сказал Иван. — Слушай, как ты думаешь… если рукава заузить? Вот здесь собрать в гофре, а здесь заузить? У эльфов это не принято, но может получиться очень хорошо…

— Иван… — Леонид явно решил не обращать внимания на его вопросы. — Твой клиент будет на осеннем балу. Насколько мы знаем, там присутствует эльфийская королева.

— И что?

— Ты можешь попасть на бал?

Иван только хмыкнул.

— Я знаю, что людей туда обычно не допускают. Но они ведь делали исключение для глав оккупационных зон? Может быть, ты сумеешь уговорить коммандера Ариэля?

— Его так зовут?

— Да.

— Даже если я попаду на бал, что дальше? Ты дашь мне парабеллум?

Леонид несколько секунд колебался.

— Я бы дал. Но они почуют. Если тебя возьмут на бал, то проверят всего. Ни оружие, ни яд — ты ничего не сможешь пронести.

— То-то и оно.

— Нам надо просто убедиться, — сказал Леонид, — что королева эльфов — действительно такая, как мы думаем.

— Ее же показывали по телевизору.

— Только лицо.

— Ну и что?

— Эльфы бесплодны, — сказал Леонид. — Женщины эльфов не способны рожать, внутренние половые органы у них полностью атрофированы.

— А мужчины?

— Мужчины — вроде как способны к осеменению.

— Трутни? — спросил Иван. — Трутни, рабочие пчелы и матка?

— Это наиболее вероятная гипотеза. Все их общество — муравейник, пчелиный рой… всех их рождают королевы.

— И много этих королев?

Леонид пожал плечами.

— Вряд ли на каждом корабле больше одной. И это дает нам шансы. Кораблей осталось двадцать или двадцать один… тот, что сел в Антарктиде, скорее всего погиб. Мы готовимся. Собираем силы. Есть оружие, которое пережило железную чуму. Если мы не станем тратить силы на борьбу с рабочими особями, а попытаемся уничтожить королев…

— Всех не уничтожите. Начнутся репрессии. Прольется кровь. А есть еще орки и тролли.

— И транспортные ящеры. Но они все стерильны. Понимаешь?

Иван засмеялся.

— Вот же затейники. «Братья наши орки…»

— Ну да, действительно братья. Все это разные формы одного биологического вида. Ты попросишь Ариэля взять тебя на бал?

— Нет.

— Почему?

— Потому что черное и белое не носить, да и нет не говорить. Если я попрошу, то Ариэль никогда не возьмет меня на бал.

Леонид встал. Посмотрел на фотографию на стене.

— Зачем ты ее повесил, Иван? Твою дочь убили эльфы, жена покончила с собой. А ты цепляешься за жизнь, ты боишься разгневать эльфов. Ты коллаборационист, Иван. Можешь выдать меня эльфам, авось будешь на хорошем счету.

— А это мысль, — сказал Иван.

Дверь за Леонидом захлопнулась, и Иван понял, что на этот раз Леонид не вернется.

Он достал коробочку с костяными иглами, выбрал самую тонкую. Отмотал с катушки нить из эльфийского шелка, любезно выдавленную бесплодными эльфийками из желез… чуть пониже спины.

Интересно, так пауки или шелкопряды?

Иван подумал и решил, что сделает ставку на пауков.

— Я не буду больше шить, господин Младший Командующий Ваминэль, — сказал Иван. Эльф не удивился. Они вообще были невозмутимы, эти эльфы.

— Почему?

— Моя дочь связалась с дурной компанией.

— Я знаю.

— Вчера вечером они напали на патруль.

— Я знаю.

— Их схватили. И должны сегодня утром казнить.

— И это я знаю.

— Господин Младший Командующий… я прошу вас… — Иван встал бы на колени, если бы это хоть что-нибудь дало. Но он знал четко и твердо, что лишнее проявление покорности только вызовет раздражение у эльфа. — Прикажите отпустить мою дочь. Я плохо ее воспитывал. Я не смог убедить ее быть покорной. Но я все исправлю. Поверьте.

Он помолчал секунду, не поднимая глаз. Потом добавил:

— Она очень талантлива. Она станет даже лучшим портным, чем я.

Господин Младший Командующий Ваминэль размышлял.

— Они ведь никого не убили…

— Четверых орков.

— Но никто из эльфов не пострадал…

— Ты просишь только за свою дочь? Или за ту девушку и того юношу, что были с ней?

— За всех троих, — сказал Иван, не колеблясь.

— Почему? Вы не связаны биологическим родством. Насколько я знаю людей, их жизнь для тебя не важна.

— Дочь мне не простит, господин Младший Командующий Ваминэль. Если отпустят ее одну, а ее друзей казнят, она не простит мне. Она…

У него кончились слова. Он стоял и ждал. Важно было не заплакать. Эльфы не любят слез, слезы — признак слабости.

— Ты хороший портной, — признал эльф. — Всегда есть те, кого можно заменить, и те, кого заменить нельзя… или трудно.

В кабинете Младшего Командующего — зеленом, увитом цветущими лозами кабинете в Смольном — повисла тишина. Молчал Ваминэль, молчал эльф-ординарец, стоявший за его спиной.

— Иди на площадь, — сказал Ваминэль. Иван не сразу понял, что Младший Командующий обращается к ординарцу, эльфы редко разговаривали друг с другом на человечьем. — Останови казнь. Скажи, что в знак милости и снисхождения смертная казнь заменяется публичной поркой и поражением в правах на семь лет. Людям понравится наше милосердие. В конце концов, ничего страшного не произошло… орки — это всего лишь орки. И поторопись, казнь вот-вот начнется!

Ординарец выскользнул в дверь. Иван наконец-то решился взглянуть на Ваминэля. Эльф смотрел на него спокойно и равнодушно.

Неужели им все-таки ведома доброта и прощение?

Или только голый расчет и прагматизм?

Да будь он благословен, этот прагматизм!

— Сними мерку, — велел Ваминэль. — Я хочу заказать тебе две ночные пижамы. У вас гадкий климат, Иван.

— Да, господин Ваминэль, — прошептал он. — Очень гадкий… Я сошью прекрасные пижамы! Вы будете довольны!

Он снимал мерку, а сам все прислушивался. Показалось — или сквозь закрытые окна с площади донеслось пение свирелей — как всегда перед казнью? Нет, нет, не может быть…

Ординарец вошел очень тихо — Иван только по глазам Ваминэля понял, что в кабинете они уже не одни. Обернулся.

Ординарец что-то певуче произнес.

— Говори по-человечьи, — велел Младший Командующий.

— Я остановил казнь, — сказал ординарец.

Иван почувствовал, как ослабели руки. Слава Богу. Никто не верил. Даже Оля не верила.

А он все-таки смог.

Спас глупую девчонку… Ох, как же он ей всыплет дома! Эльфийские плети медом покажутся!

— К сожалению, казнь уже начиналась, — продолжил ординарец. — Я пришел вовремя, но палач то ли не услышал приказа, то ли был слишком взбудоражен. Одну девушку он казнил. Мне пришлось убить его за неповиновение.

Иван только сейчас увидел, что пальцы ординарца вымазаны в голубовато-зеленой крови. Видимо, он спешил обратно, раз не почистился, эльфы не терпели неопрятность.

— Досадно, — сказал Ваминэль. — Что толпа?

— Люди довольны. Получилось даже более эффектно, господин Ваминэль.

— Хорошо. — Младший Командующий кивнул. — Как звали ту… которую казнили?

Иван до боли сжал кулаки.

— Анна, — ответил ординарец.

Ваминэль вздохнул.

И очень по-человечески произнес:

— Мне жаль. Я хотел тебе помочь, портной.

— Я… я вижу, господин эльф… — прошептал Иван. В головебыло пусто, в груди было пусто. Все стало пустым и ненужным.

— Полагаю, что пижаму ты мне не сошьешь? — почти жалобно спросил Младший Командующий Ваминэль. — Хотя бы одну?

Иван молчал.

— Очень досадно… — произнес Ваминэль. И снова повернулся к ординарцу. — Выпиши господину портному пропуск на свободные перемещения по зоне. И выплати… э… десять тысяч рублей. В благодарность за беспорочную службу.

Иван повернулся и, не спрашивая разрешения, пошел к выходу. Вообще-то за такое могли и убить на месте. Но его даже не остановили.

Уже на выходе его догнал ординарец. Молча сунул конверт с деньгами и пропуск. Право перемещаться по всей пятой оккупационной зоне — по всей бывшей России. С «одним сопровождающим лицом из числа родственников».

Впрочем, эта любезность Ваминэля ему не понадобилась. Жена повесилась этой же ночью — под утро, когда он уснул.

Бабушка пережила ее на неделю.

Иван похоронил их всех в одной могиле — против обыкновения, эльфы выдали тело Ани, хотя и в закрытом гробу, а не скормили троллям. Как раз хватило выходного пособия от Ваминэля, чтобы могила была приличной и на хорошем кладбище.

А на следующий день Иван уехал в Москву. Сокольники, где они жили до оккупации, уже подверглись первичной экологической обработке. Вместо многоэтажных домов стояли крошечные домики с маленькими садиками, как в деревне. Конечно же, для всех бывших жителей Сокольников, даже с учетом тридцатипроцентной послевоенной убыли населения, мест не хватило. Многих отправили на работы в другие города.

Но Ивану выдали ваучер на заселение «по месту прежнего проживания». Возможно, и тут сказалось влияние Ваминэля?

Иван не знал. И даже не хотел об этом думать.

— Тук-тук-тук, — сказал эльф. — Готово? Лучше, чтобы было готово, человек. Иван молча открыл платяной шкаф и снял плечики с мундиром. Лесной Коммандер подошел, принял одежду из его рук. Придирчиво осмотрел мундир.

Казалось, что эльф растерялся.

— Немного… немного необычно. Разве рукава были так заужены?

— Нет, господин эльф. Я долго размышлял, как сделать мундир интереснее, господин эльф. Мне кажется, что такой крой лучше. Он в ваших традициях, господин эльф. Но несет в себе свежую нотку. Крой рукавов… оторочка манжет… овальная горловина, рукава реглан вместо втачных, воротник апаш… Немного необычно, господин эльф. Но свежо и в духе традиций. — Иван помолчал и добавил: — Господин эльф.

— Ты уже так шил для нас? — задумчиво спросил Лесной Коммандер.

— Отдельные элементы — да. Все сразу — нет. Но мне показалось, что это хорошо.

— Я примерю, — сказал эльф, вернул ему мундир и начал раздеваться.

Через пару минут он уже крутился возле зеркала. Выглядело это совсем по-человечески, немного даже по-бабьи. Но эльфы всегда очень серьезно относились к одежде. Ваминэль порой простаивал у зеркала четверть часа — не шевелясь, лишь медленно и плавно меняя одну позу на другую. А потом либо принимал работу, либо велел что-то переделать.

Но как правило, ему все нравилось.

— Хорошо, — сказал наконец эльф. — Хорошо, портной. Несколько необычно… но я надену это. Выбора все равно нет…

Он казался слегка смущенным.

— Я рад, господин Лесной Коммандер, — сказал Иван.

— Ты ожидаешь платы? — спросил эльф.

— Как будет угодно господину эльфу.

— Я заплачу, — задумчиво сказал эльф. — Но после того, как вернусь с бала.

— Как будет угодно…

— Да прекрати ты лебезить! — рявкнул эльф. — Как же мне это надоело… одни ненавидят, другие целуют сапоги…

— Господин эльф, я едва не забыл, — пробормотал Иван. — Это про «ненавидят». Мой сосед Леонид, он стоматолог…

— Ну? — Эльф замер.

— Мне очень неприятно это говорить. Но он бывший партизан. Он убивал эльфов.

— Мы объявили амнистию, — сказал эльф.

— Да, но он по-прежнему ненавидит вас. И он член подполья. Он уговаривал меня попроситься на осенний бал. Они… они думают, что смогут убить вашу королеву.

Эльф не мигая смотрел на Ивана.

— Я думаю, это все потому, что он еврей, — сказал Иван. — Евреи всегда были склонны к бунтам и революциям. Будет лучше, если вы что-то с ним сделаете, господин эльф. Они ведь всерьез замыслили убить королеву.

— Отвратительно, — сказал Лесной Коммандер.

— Совершенно согласен, господин эльф.

— Да не это отвратительно! Ты отвратителен, портняжка! Вы все стали нашими рабами, но все равно грызетесь между собой. Мы презираем орков и троллей, но никогда не станем винить их в наших проблемах!

— Я лишь хочу мира и спокойствия, — сказал Иван.

Эльф морщился, глядя на него. Потом сказал уже спокойнее:

— Не беспокойся, портняжка. Неужели ты подумал, что я доверил тебе шить праздничный мундир, но при этом не приглядывал за тем, как ты шьешь… с кем разговариваешь и о чем разговариваешь. Мы в курсе. Всех их возьмут, когда это станет необходимо.

Иван низко опустил голову.

Эльф пошел к двери. В последний момент остановился. Задумчиво посмотрел на Ивана. С любопытством спросил:

— А ты и впрямь хотел бы попасть на осенний бал?

— Это большая честь… но разве я могу? — тихо спросил Иван.

— Я все-таки Лесной Коммандер, — сказал эльф и хихикнул. Иван понял, что эльф все-таки навеселе, хоть и держался как трезвый. — И я герой. Пусть меня и не любят… Ты мог бы попасть. Но тебе нужна одежда. Нормальная одежда из эльфийского шелка. Я буду ждать у транспорта — ровно один час. Если ты успеешь сшить себе костюм…

Эльф не закончил. Хихикнул и вышел.

Иван постоял, задумчиво глядя на дверь. Потом прошел к рабочему столу. Открыл нижний ящик. Достал простые легкие брюки из обрезков эльфийского шелка. И рубашку — самую простую, без карманов, без вытачек.

Ему оставалось только пришить рукава.

Он не торопился.

— Ты и впрямь гениальный портной, — сказал Лесной Коммандер. Они сидели будто в кабине — костяные пластины на спине ящера поднялись, образуя закрытое пространство, вздулись жировые бугры — будто кресла. Эльф и человек сидели на спине дракона, рысцой бежавшего к центру Москвы, к огромному конусу корабля, севшего там, где когда-то был Кремль. Орки и тролли неутомимо бежали рядом.

— Спасибо, господин эльф.

Лесной Коммандер только махнул рукой. Помолчал, потом достал баночку с медом, подмигнул Ивану, зачерпнул ногтем чуть-чуть и отправил в рот. Весело сказал:

— Для храбрости… Твой сосед рассказывал тебе, что все мы — эльфы, орки, тролли, даже ящеры — рождаемся от одной матери. Что ты об этом думаешь?

— Я не знаю, господин эльф. Если это правда, то это удивительно.

— Это правда, — сказал эльф. — Раз в год, через три месяца после осеннего бала, королева начинает откладывать личинки. Маленькие… — Он показал руками что-то размером с воробья. — Эльфийки пеленают их в шелка и выхаживают. Из некоторых рождаются мужчины. Из некоторых — женщины. А из других… — он покосился в щели между пластинами ящера, — …рождаются другие. Леонид сказал тебе, что королев мало, верно?

— Да, господин эльф.

— Так вот, королева всего одна, портняжка. Королевы начали умирать, а новые не рождались, потому мы и улетели с Элинора. Говорят, что виной всему нехватка меда.

— Меда?

— Ну, наверное, не только меда. Может быть, даже соли. Может быть, даже железа. Там ведь все иное — иной воздух, иная земля, иная пища. Чего-то не хватает. Мы слишком сложно устроены. Вот почему королеве потребовалась Земля. Родятся новые королевы, и мы станем жить здесь.

— Это разумно, господин эльф.

— Ты понимаешь, почему я тебе все это рассказываю?

— Наверное, я не вернусь назад, господин эльф?

— Скорее всего да. Но не бойся. Я не стану тебя убивать. Ты будешь жить в моем дворце.

— Спасибо, господин эльф.

— Будет большой бал, — глядя на приближающийся бурый конус звездолета, сказал Лесной Коммандер. — Эльфийки будут стоять в стороне, и ты среди них. Тебя, конечно, всего проверят. Но даже и не думай сделать шаг к королеве… тебя растерзают на клочки. Ты будешь стоять среди эльфиек. А эльфы станут танцевать. Музыка будет все громче и быстрее… мы будем танцевать… те, кто танцует лучше, кто выглядит достойнее, станут выдвигаться вперед, к подножию трона. К королеве. И наконец останется кто-то один. Самый достойный. Самый красивый. Самый лучший эльф. Его семя и даст начало новому поколению. Это самое великое, самое главное, чего может достичь в своей жизни эльф…

Лесной Коммандер засмеялся.

— Я всего лишь портной, — сказал Иван. — Говорят, что очень хороший. Даже эльфы так говорят. Но я же не солдат. Не воин. Я ничего не мог сделать. Аня не ответила, и Ольга промолчала. Портреты вообще молчаливы.

— Я могу только шить, — сказал Иван. — Я лишь могу очень хорошо шить. Я знаю, что им нравится, даже лучше, чем они сами…

Он посмотрел на мундир Ариэля — самый красивый мундир, который когда-либо носил эльф. И на свой почти законченный костюм.

— Может быть, этого тоже хватит, — сказал Иван.

Впереди была еще половина ночи, а все остальное было уже не важно.

Зал был огромным. Но Иван знал, что дворец королевы почти закончен, и это последний бал, который проводится в корабле. Новый зал будет еще больше, еще красивее. И там будут рождаться новые королевы.

— А ты знаешь, что ты одет в мой шелк? — прошептала ему на ухо эльфийка.

Она стояла за спиной Ивана. Прекрасная, обворожительная. Безжалостная. Иван не сомневался, что если потребуется — она разорвет его на части в одиночку. Если он сделает хотя бы шаг. Или поднимет руку. Или чихнет.

— Великолепный шелк, госпожа эльф, — сказал Иван.

Эльфийка буравила его взглядом, который никак не вязался с улыбкой.

— Я думаю, что Ариэль был не прав, приведя тебя на бал, — сказала она. — Я тебе не верю. Ты сшил для Ариэля прекрасный мундир, но если бы ты мог — ты убил бы королеву.

— Как бы я мог это сделать? — спросил Иван. — У меня нет оружия. Нет яда. Я всего лишь портной.

Эльфийка покачала головой.

— Я тебе не верю…

А эльфы танцевали. Под пение флейт и свирелей, под тонкий мотив клавесина. Сотни эльфов в чине не меньше Младшего Коммандера танцевали у подножия трона королевы.

Королева с улыбкой взирала на них.

Иван несколько раз видел ее по телевизору. Видел — и не мог понять, что же неправильно, что в этом прекрасном лице вызывает страх и омерзение.

Оказалось, что все дело в размере.

Она была ростом метров пять — крупнее любого орка. Изящные острые уши были размером со сковородку. Глаза — размером с детскую головку. В улыбающийся рот можно было целиком засунуть индюшку.

Великанша.

Мать всех эльфов, мать их…

Звенели свирели и флейты. Временами из полукруга эльфиек выступала одна из зрительниц — и уводила кого-то из эльфов из круга. Разочарованного, поникшего, раздосадованного…

Иван смотрел на танцующих.

Сотня.

Полсотни.

Два десятка.

Дюжина.

Пятеро.

Двое.

Лесной Коммандер Ариэль и Младший Командующий Ваминэль.

Оба в его мундирах.

Иван ощутил гордость, смешанную со стыдом. Он и впрямь был лучшим. Он понимал эльфов лучше, чем они сами себя понимали.

Ваминэль в классическом мундире. Все идеально, все традиционно.

Ариэль в его дерзком наряде, одновременно и старомодном, и новаторском.

— Пришло новое время… — прошептала эльфийка за спиной Ивана.

И будто услышав ее слова, другая эльфийка вышла — и увела вздрагивающего от рыданий Ваминэля.

Ариэль остался один перед троном королевы.

Зал взорвался рукоплесканиями.

Ариэль медленно крутил головой — Иван понял, что он ищет его взглядом, и чуть-чуть привстал на цыпочках. К счастью, стража если и заметила движение, то посчитала его за желание получше все разглядеть.

Иван улыбнулся Ариэлю.

И одними губами прошептал:

— Господин эльф?

Лицо Ариэля исказилось яростью, страхом… и опустошением. Он будто обмяк.

— Ты и впрямь стал почти эльфом, портняжка… — прошептала на ухо Ивану эльфийка. — Слушай… а ты не мог бы сшить мне бальное платье?

Иван не успел ответить. Королева медленно поднялась с трона. Протянула гигантскую руку — и обхватила Лесного Коммандера за пояс. Подняла в воздух, перевернула — головой вниз, ногами вверх…

Наступила тишина.

— Наш ветеран… — сказала королева. Голос ее гремел на весь зал, но при этом был удивительно мягок. — Наш герой. Старое поколение, старое время — они дадут начало новому миру. Миру эльфов.

Иван вдруг подумал, что королева держит Лесного Коммандера будто бокал с шампанским, произнося тост. И улыбнулся.

— Тебе выпала великая честь, избранник, — сказала королева, обращаясь к Ариэлю. — Будь счастлив…

И рука королевы понесла Ариэля к лицу — к открывающейся пасти, полной острых клыков…

— Пауки… — прошептал Иван с равнодушной брезгливостью. Ему почему-то было интересно, собирается ли королева сожрать эльфа целиком или ограничится гениталиями.

Но он почему-то был уверен, что не узнает ответа.

Ариэль болтался в руке королевы, приближаясь к пасти, попасть в которую мечтал любой эльф.

Любой правильный эльф, не живший столетиями среди людей.

Ариэль был уже у самого рта, когда из его безвольно болтающихся рук выскользнули-выстрелили длинные когти.

— Ненавижу! — закричал Ариэль, взмахивая руками.

Когти пропороли шею королевы и слева, и справа. Секунду ничего не происходило и Иван испугался, что артерии проходят слишком глубоко даже для эльфийских когтей.

А потом из шеи королевы ударили фонтаны голубовато-зеленой крови.

От рева сотряслись стены. Взмахом руки королева швырнула Ариэля через весь зал — прямо в толпу орущих эльфиек, сомкнувшихся над предателем. Огромное тело, сотрясая пол, шагнуло вперед. Закрутилось, давя кинувшихся на помощь эльфов, заливая их потоками крови. Голова королевы запрокидывалась то на левый, то на правый бок, и кровь фонтанировала все сильнее. Эльфийка за спиной Ивана заверещала и кинулась к королеве, по пути небрежно отшвырнув портняжку к стене.

Стена была теплая, живая. Она вздрагивала, по ней шли судороги — будто корабль умирал вместе со своей госпожой. Иван, прижимая ладони к ребрам — при каждом вздохе грудь отзывалась болью, — подумал, что это оказалось бы совсем уж чудесным подарком эльфов.

Соль… железо… мед…

Какая ерунда.

Мечты и желания — вот самая ядовитая отрава на свете.

Жалко, что Лёня так и не узнает, насколько хорошим портным оказался Иван…

Королева упала и теперь билась в затихающих конвульсиях. Руки ее колотили по пытающимся подойти эльфам, и огромные, будто сабли, когти разрывали их на части. Из толпы вдруг выскользнул Ваминэль — Иван с удивлением увидел, что лицо эльфа залито не только кровью, но и слезами. Младший Командующий что-то высматривал. Увидел Ивана — и побежал к нему.

Иван, до последнего вглядываясь в разодранный мундир, досадливо подумал, что отложные карманы все-таки надо притачивать двойной строчкой.