Евангелие от козы

НЕУСТАВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

У шамана-Гиены Гаги было мало Маны. Её хватало только на то, чтобы душа второго шамана могла проникать на Нижние Пастбища. Зато у Гаги был цепкий ум, и шаман придумал, как слабость превратить в силу. Если ему не хватает Маны, чтобы душа могла самостоятельно попадать в обители богов и богинь, ничего не поделаешь: придётся пойти другим путём. Более длинным, но и более безопасным. Ведь, представая перед ликом бога, душа шамана всегда рискует оказаться в вечном рабстве у потревоженного владыки. Другое дело, проникнув на Нижние Пастбища, оттуда просить помощи у богов — Владыка Нижнего Мира Великий Змей Де-Рад не позволит поработить находящуюся под его покровительством душу шамана.

Подобные мысли появились у Гиены девять вёсен тому назад — вскоре после того, как старик-Олень, посвятив в шаманы своего ученика, в сердцах упрекнул Гагу в недостатке Маны. Конечно, посвятив недостойного, шаман Огр сделал большую ошибку, но старик-Олень уже тогда чувствовал слабость и, опасаясь скорой смерти, не мог оставить людей-Ящериц без шамана преемника. А никого, имеющего больше Маны, чем Гага, у Огра тогда на примете не было.

Стерпев упрёк в жестокости, Гага-Гиена демонстративно изготовил другую плеть — в полтора раза короче — и пообещал старику-Оленю не бичевать приготовляемых к посвящению юношей чаще, чем раз в луну. С той же внешней покорностью младший шаман пообещал Огру быть поснисходительнее с Кликом — ничего! Он и без плети сумеет достать мальчишку! Причём — чужими руками!

Вообще-то, в свете его грандиозных замыслов, у Гаги будто бы не было повода ревновать к Клику: даже если старику-Оленю хватит времени сделать из этого мальчишки необычайно сильного шамана — подумаешь! Одним великим шаманом больше, одним меньше — всё остаётся по-прежнему! Стоит шаману не справиться с губительной засухой или моровым поветрием, и — будьте любезны! Какая бы у тебя ни была сильная Мана, а если не можешь заставить бога-дракона Рарха послать дождевые тучи — предстань-ка, голубчик, лично перед жестокосердным богом! Перерезав себе горло на алтаре или заморив себя голодом во время смертельного камлания! Нет, ему, Гаге, даром не нужна такая честь! С просьбами к богам пусть отправляются другие — он предпочтёт быть дарителем, а не подарком! Подарками пусть будут младенцы! А в крайних случаях, когда боги особенно жаждут крови, и не младенцы… ах! Если бы ему удалось вовремя заклать Мару! Ну, ничего! Его время ещё придёт! Пусть через пять, пусть через десять, пусть даже через пятнадцать вёсен! Ведь он ещё молод и полон сил…

Да, у шамана-Гиены не было повода ревновать к Клику, и всё-таки Гага отчаянно ревновал, собираясь если не сжить мальчишку со света, то доставить этому выскочке кучу неприятностей.

Обеспокоенный судьбой Урса и Пчёлки, мальчик-Копьё постарался как можно лучше нарисовать Великого Змея Де-Рада. И это ему удалось: едва рука Клика вывела последнее кольцо обвившегося вокруг корней священного дерева Эльх могучего Змея, как душа юноши переместилась на Нижние Пастбища. К сожалению — вернее, к счастью! — зря: Великий Де-Рад открыл Клику, что ни Урса, ни Мары нет в Царстве Мёртвых.

Увидев, с какой лёгкостью душа мальчика-Копья смогла попасть в Обитель Де-Рада, старик-Олень ещё раз обвинил себя в непростительной слепоте: если он умрёт до того, как сделает из Клика великого шамана, оправданья ему не будет! Нет, отныне, не щадя сил и не считаясь со временем, каждое из оставшихся мгновений жизни он посвятит обучению юноши! А когда, выйдя из транса, мальчик-Копьё спросил у Огра, нет ли какой-нибудь возможности отыскать Урса и Пчёлку в Серединном Мире, старик-Олень, немного подумав, ответил:

— Вообще-то — есть. Если налить воды в чашу из священного дерева Эльх и обратиться к богине неба Зее, то эта богиня может показать в воде человека, находящегося в любом месте Серединного Мира. Однако, Клик, у меня нет чаши из священного дерева Эльх, а в сосудах из другой древесины, также как и в глиняных, Зея никого не показывает. Я пробовал много раз — напрасно. Нет, и в обычной чаше с водой можно увидеть очень интересные вещи — я тебя научу этой хитрости — но не конкретных людей. Хотя… нет, Клик, давай по порядку. Какая бы сильная Мана у тебя ни была, без нужного знания ты наверняка попадёшь в беду. Так что — начнём с малого, с клятвы ученика шамана…

— Но, дедушка-Олень, если я всё время буду учиться у тебя, то как же смогу приготовиться к посвящению в мужчины? — с сомнением в голосе спросил Клик. Да, юноше хотелось стать шаманом, но не в ущерб своему положению среди людей-Ящериц.

— Не беспокойся, Клик, — утешил старик-Олень, — воинские и охотничьи секреты тебе, как и другим юношам, откроет Грам-Гварг — Хромой Носорог — наш лучший воин. А те заговоры, молитвы и заклятия, которым обучает Гага, составляют лишь малую часть того, что ты узнаешь от меня. Так что к своей двенадцатой весне будешь полностью подготовлен к посвящению в мужчины.

Получив это разъяснение, мальчик-Копьё успокоился относительно своего будущего и пообещал шаману Огру быть его самым прилежным учеником. Ни он, ни старик-Олень не предвидели тех мерзостей, которые Гага-Гиена приготовил для ненавистного юноши.

— Девчонка! Олений прихвостень! Ябеда! Плакса! Как же, Гага слегка погладил плёткой этого неженку, а он тут же побежал жаловаться Огру! Трус! Слюнтяй! Крыса!

Наперебой выкрикивали окружившие Клика мальчишки второй весны обучения: Гирх, Арх, Ельм и Крайд — всего, четверо. Сучок, Камень, Лук и Крокодил. Заводилой, конечно, был Гирх — кряжистый не по возрасту драчун. И хотя Клик отнюдь не являлся слабаком, однако, попав в окружение этой четвёрки, мальчик-Копьё понял: жестокой трёпки ему не миновать. Если только… озираясь из-под насупленных бровей, юноша лихорадочно искал путь к отступлению.

«Слабее всех Крайд — не Крокодил, а недоделанный Крокодильчик! Но за ним — заросли колючего кустарника, не разбежишься! Со стороны Арха — стойбище, а к мальчишеским ссорам привлекать внимание взрослых — нет ничего позорнее. Ельм хоть и слабее Гирха, но значительно быстрее и, значит, опаснее. А не попробовать ли?..»

— Пацаны, стойте! — прекратив выкрикивать оскорбления, Арх гнусным голосом обратился к своим товарищам, — бить этого плаксу — себе дороже. Наябедничает старику-Оленю, нам — ха-ха-ха! — не поздоровится. Шаман, чего доброго, наведёт порчу! Лучше накормим ябеду зелёной юшкой — ха-ха-ха!

Отсмеявшись, вечно сопливый Арх смачно высморкался в ладонь и глумливо протянул руку в сторону Клика.

— Попробуй, Крысёныш, — вкусно! А не захочешь сам — всё равно накормим! Правда, Гирх, накормим этого плаксу зелёной юшкой? И пусть потом — ха-ха-ха! — сколько хочет жалуется Огру. За соплееда старик-Олень не вступится! А вступится, скажем, что сам попросил. Что — ха-ха-ха! — он не только трус и слюнтяй, но и любитель зелёной юшки. Ха-ха-ха!

Высказав гнусное предложение, зашёлся хохотом чрезвычайно довольный своим «остроумием» Арх — трус, обожающий глумиться над слабыми из-за спин товарищей. Будучи старше, этот мерзавец был никак не сильнее Клика, и один на один ни за что бы не позволил себе подобной выходки. Однако сейчас, чувствуя себя в безопасности от быстрых кулаков мальчика-Копья, негодяй не стеснялся.

— Покушай, Крысёныш, — тебе понравится! Ещё и добавки запросишь, ябеда! Ха-ха-ха!

От злости на глумливого гадёныша у Клика потемнело в глазах, в ярости мальчик-Копьё чуть было не впечатал кулак в мокрый, гнусавый нос Арха, но в последний миг удержался — не сейчас! С этим трусливым наглецом он рассчитается после! Сейчас — Гирх. Конечно, этого крепыша трудно свалить одним ударом, но если он хочет избежать жестокого избиения — необходимо: окружившие его драчуны, если и предполагают сопротивление со стороны жертвы, то наверняка не думают, что он нападёт на Гирха. Ведь общее правило подобных драк: бей слабейшего и беги без оглядки. А если он вместо Крокодильчика-Крайда ударит Гирха…

Подавив гнев, мальчик-Копьё перестал обращать внимание на насмешки Арха, сосредоточив внимание на мускулистом животе Гирха: если бить, то — туда. В солнечное сплетение — в душу.

Шестым чувством Клик почувствовал, что стоящий за спиной Ельм собирается схватить его сзади, чтобы трусливый Арх смог без помех размазать сопли по лицу пленника. До нападения глумливой стаи оставалось два-три мгновения, если он хочет избежать не просто жестокого избиения, но и позора, то медлить больше нельзя, и мальчик-Копьё ударил. Не рукой — головой: стремительно нагнувшись, Клик с такой силой боднул лбом в живот Гирха, что не готовый к этому удару крепыш скорчился, выпучив глаза и открыв рот. Воспользовавшись удачей, мальчик-Копьё метнулся мимо выведенного из строя противника и со всех ног бросился бежать по освободившейся тропинке.

Из напавшей четвёрки в беге с Кликом мог соперничать только Ельм, но, ошеломлённый неожиданной выходкой ученика шамана, он не сразу пустился в погоню, так что мальчик-Копьё получил фору в сто пятьдесят шагов. Промчавшись берегом разлившейся реки и взлетев по крутому откосу, Клик на мгновение остановился — перевести дух и оценить положение. Ельм по-прежнему отставал на сто пятьдесят шагов, в двухстах шагах позади него бежал Крайд, а Гирх так долго приходил в себя, что был далеко — не меньше, чем в тысячи шагах. Трусливый Арх семенил рядом с Гирхом, не желая попасть в драку раньше времени — до того как подоспеет самый сильный из мальчиков. Презрительно ухмыльнувшись, Клик быстро, но уже не сломя голову побежал дальше — первый раунд неравного боя остался за ним: на длинной дистанции его не догнать даже Ельму.

Украдкой возвращаясь в стойбище, мальчик-Копьё обдумывал создавшееся положение и не видел ничего лучшего, чем вызвать на поединок на палках Гирха. Да, в такой драке есть риск получить серьёзную травму, но даже увечье предпочтительней постоянного трусливого бегства — на которое он обречён, если проявит малодушие.