Эвермит: Остров Эльфов

11. Неприкосновенность

Повелитель зверей Малар не считал, что дикие земли находятся за пределами его владений. Глубокие леса Эвермита должны были принадлежать ему, и все живые существа на острове должны были стать его законной добычей. Если к этой добыче причислялись и эльфы, тем лучше.

Но звероподобный бог был не допущен к эльфийскому пристанищу. Сеть мощной магии накрыла остров и не позволила богам антисельдарина совершить прямое нападение на детей Кореллона Ларетиана. И на этот раз не было коварной эльфийской богини, которая открыла бы ему путь изнутри.

Нет, размышлял Малар, ему не добраться до острова. Но, возможно, есть другие, кто может. Когда-то, давным-давно, коалиция почти одержала победу над эльфийским пантеоном в их собственном священном лесу. Почему бы ему не собрать такую же группу богов и не направить объединенные усилия их смертных последователей? Раз и навсегда он сокрушил бы смертных эльфов, само существование которых напоминало ему о его унизительном поражении от рук Кореллона.

Море, рассуждал Малар, было его первым препятствием на пути к успеху, и препятствием грозным. По большей части его последователями были орки, люди, прославившие охоту, и существа, принадлежащие к нескольким другим хищным расам. Эти охотники жили на материках, у них не было ни кораблей, ни навыков, необходимых для пересечения огромного водного пространства. Возможно, со временем он найдет союзников из числа богов и смертных, которые смогут восполнить этот недостаток. Но ему казалось очевидным, что первым логичным шагом в создании такого союза будет привлечение сил и существ глубин.

И тогда Повелитель зверей отыскал отдаленный скалистый остров, расположенный далеко на севере Эвермита, и принял свой звериный облик. Он послал призыв, а затем расположился на высоком и неровном утесе и стал ждать.

Морской ветер, проносившийся над островом, усилился до штормовой силы, а небо потемнело до цвета индиго. Волны вздымались и бились о скалы внизу, поднимаясь все выше и выше, пока черный мех Повелителя зверей не залило солеными брызгами. Как только Малар подумал, что разъяренные воды могут поглотить остров, а вместе с ним и его аватара, из моря поднялась огромная волна и превратилась в прекрасную, дикоглазую женщину.

Богиня Амберли возвышалась над островом, дрожа на гребне этой огромной, опасно волнистой волны. "Чего ты хочешь от меня, житель суши?" - потребовала она звенящим голосом.

Малар с опаской посмотрел на морскую богиню. Ее силы и ее водные владения были далеко за пределами его опыта и понимания. И все же, возможно, ему удастся найти общий язык или хотя бы какую-то приманку, которая привлечет ее внимание и поможет ей соответствовать его целям. Это было бы не без риска. По всем признакам, богиня волн была опасно капризна.

"Я пришел с миром, Амберли, и я принес предупреждение. Эльфы путешествуют по вашим океанам, чтобы заселить остров Эвермит", - начал он.

Из глаз Амберли сверкнула молния, и корявые кусты прибрежной сливы слева от Малара вспыхнули огнем. "Ты смеешь вызывать меня, а потом говорить, будто я не знаю, что происходит в моих владениях?" - гневно воскликнула она. "Какая разница, путешествуют ли эльфы по морям, если они исправно платят мне дань?"

"Но они не просто путешествуют по твоим морям. Они думают править океаном, а Эвермит - их база", - упорствовал Малар. "Это я знаю от богини эльфов".

Богиня воды слегка отступила, как бы удивляясь, и в ее глазах зажегся гнев иного рода. "Никто не правит океанами, кроме Амберли!"

"Морские эльфы оказывают тебе почтение, это правда, но они почитают только своих собственных богов. Даже морские эльфы поклоняются не тебе, а Глубинному Сашеласу".

"Таков порядок вещей", - угрюмо сказала богиня. "Много существ населяет мои океаны, и все они поклоняются своим собственным богам. Но все те, кто живет в океанах или плавает по волнам, платят мне дань и возносят молитвы, чтобы заслужить мою снисходительность и уберечься от моего гнева!"

"Так просят ли тебя эльфы, живущие ныне на Эвермите, или они слишком довольны защитой своих собственных богов?" - лукаво спросил Малар. "Аэрдри Фэйниа наложила на остров такие чары, что ни один злой ветер или непогода никогда не смогут разрушить его. Эльфы Селдарина верят, что Эвермиту неподвластны другие боги. И все же, несомненно, Амберли, одна из великих богов ярости, может что-то сделать, чтобы помешать этим самонадеянным эльфам!"

Малар наблюдал за тем, как этот удар, как и предсказывала Ллос, угодил в цель. Он бы предпочел привести Амберли в порядок грубой силой и раздирающими когтями, но, как заметила темная богиня, во многих охотах наступает момент, когда добычу нужно загнать в место, выбранное охотником.

"Я могу сделать многое", - похвасталась гордая богиня. "Если в морях, окружающих Эвермит, будет достаточно хаоса, эльфы познают и начнут почитать мою силу!"

Повелитель зверей слушал, как Амберли начала рассказывать о своих планах относительно Кораллового королевства - огромной и разрозненной группы врагов, которые будут беспокоить эльфов, когда бы они ни отправились в плавание. Некоторые из этих существ могли даже проникнуть на сам остров, ибо защита эльфийских богов не исключала и не могла исключать всех последователей других богов. Для такой мести, какую задумал Малар, смертные существа могли сделать то, что не под силу богам.

И слушая, как морская богиня хвастается и строит козни, Малар удивлялся хитрости Ллос, которая так ловко спланировала, как направить силу Амберли против их эльфийского врага. Он старался не задерживаться на результатах последней кампании темной богини или на зарождающемся подозрении, что им самим, возможно, манипулировали так же ловко, как и Амберли, и тогда, и сейчас.

Такие мрачные мысли лучше всего помогали ему, когда они превращались в гнев - прекрасный и убийственный гнев, который Малар мог полностью направить против детей Кореллона.

В последующие годы в теплых водах, окружающих Эвермит, стали собираться большие сообщества странных и злых существ.

Самыми страшными из них были скраги. Этих десятифутовых морских троллей было практически невозможно победить, поскольку они с поразительной быстротой залечивали раны, полученные в бою. Они могли легко налететь на эльфийский корабль, регенерируя так же быстро, как эльфы успевали их уничтожать. Поджигая их, можно было лишь уничтожить корабль, оставив эльфийскую команду на милость тех отбросов, которые еще оставались в море. Немногие эльфы выжили после плавания по кишащим троллями водам. Путешествие между материком и Эвермитом стало крайне опасным, и больше кораблей погибло, чем добралось до гавани.

В дополнение к морским троллям появились сахуагины, мрачные и отвратительные рыболюди, которые были движимы глубокой враждой к морским эльфам. Много битв разыгралось под волнами между этими древними врагами. За несколько десятилетий мирные морские эльфы, жившие рядом с Эвермитом, управлявшие эльфийскими кораблями и высматривавшие опасности, скрывавшиеся под волнами, были почти уничтожены.

Это было темное время для эльфов Эвермита. Отрезанные от могущественного королевства Аривандаар лишь посланиями из Башни, лишенные грозного защитного барьера, который когда-то обеспечивали морские эльфы, они к своему ужасу обнаружили, что их священная родина не является, как они надеялись, неуязвимой для нападения.

Почти четыреста лет прошло с тех пор, как первые корабли из Аривандаара проплыли мимо гористого островного форпоста Сумбрар и вошли в глубокую, укрытую бухту на южном берегу Эвермита. Здесь, в устье реки Ардулит, они основали Лейтильспар, "Лесной дом".

Из драгоценных камней и хрусталя, из живого камня и могучих древних деревьев Высшие Маги Аривандаара создали в лесах Эвермита город, который мог бы соперничать с любым из королевств Фаэруна. Здания Лейтильспара выросли из самой земли, увеличиваясь в размерах с годами, чтобы вместить растущие кланы, жившие в нем, а также поселенцев, пришедших позже. Даже в зачаточном состоянии Лейтильспар был городом несравненной красоты. Спиралевидные башни взмывали в небо, словно грациозные танцовщицы, и даже обычные дороги были сделаны из драгоценных камней, извлеченных из скрытых глубин.

Хотя полная гармония среди эльфийской знати оставалась труднодостижимой целью, Кишара Амариллис хорошо послужила тому, чтобы сблизить враждующие фракции. И когда пришло время ей ответить на призыв Арвандора, Ролим Дуротиль принял обязанности Верховного советника со смирением и решимостью, которые удивили бы тех, кто знал его как гордого золотоэльфийского воина Аривандаара.

Ролим и его жена, маг серебряных эльфов Ава Лунноцветущая, подавали пример гармонии между кланами и расами эльфов. Их семья была необычайно большой, и их дети увеличили как кланы Дуротилов, так и Лунноцветущих. Те дети, которые брали пример со своего золотого эльфа-патриарха, причислялись к Дуротилам; те же, кто отдавал предпочтение своей матери, увеличивали численность и мощь клана Лунноцветущих.

Это было мудрое решение и прекрасный пример - эльфы Лейтильспара быстро согласились с ним. Однако лишь немногие из них последовали по стопам Верховного советника. Союзы между различными расами эльфов становились все более редкими, и хотя отношения между золотыми, серебряными и дикими эльфами оставались дружескими, различные народы начали отдаляться друг от друга.

Со временем некоторые из наиболее отважных эльфов покинули Лейтильспар и разошлись по всему острову. Некоторые из этих путешественников смешались с дикими эльфами, жившими в глубине леса, и тем самым полностью отдались жизни в гармонии со священным островом. Но большинство оседало на широких плодородных равнинах на северо-западе, чтобы выращивать урожай или тренировать свой флот и проворных боевых коней.

На крайнем севере острова находились суровые, поросшие лесом холмы и горы. Добыть средства к существованию на этих диких северных землях было нелегко, но эта задача вполне подходила для растущего клана Кроулнобаров.

Это была небольшая дворянская семья, прибывшая в Эвермит в качестве почетной стражи на службу к своему сеньору, клану Лунноцветущих. Во главе семьи стояла Алланния Кроулнобар, воительница, которая, несмотря на свой маленький рост, пережила битвы Войны Короны и отбила волны чудовищ, орков и темных эльфов, угрожавших Аривандаару. Она слишком хорошо знала ужасы битвы и необходимость постоянной бдительности.

Растущее самодовольство эльфов Лейтильспара, их полная уверенность в том, что Эвермит - неприкосновенная гавань, вызывали у Алланнии глубокое беспокойство. Поэтому она выбрала землю, которая испытала бы ее на прочность и потребовала бы от нее сохранять остроту ума и острие меча. Среди трудностей жизни в их диких владениях Алланния воспитала своих детей воинами.

Главным среди них был Дарторидан, ее старший сын. Он был необычайно высок для эльфа и более мощно сложен, чем большинство его сородичей. Когда он был еще мальчиком и только начинал расти в полный рост, Алланния предвидела, что ни один меч из арсенала Кроулнобаров не подойдет ему по силе. Она послала весть лучшему мечнику Лейтильспара, и тот создал меч такого размера и веса, какой редко встречается у эльфов. Она назвала его Морская-река, по причинам, которые не были ей до конца известны.

По мере взросления Дарторидан становился все более беспокойным. Он проводил дни в бесконечных тренировках, готовясь вместе со своей матерью-воительницей, братьями и сестрами к битве, которая так и не состоялась. И хотя он не жаловался, он испытывал острое чувство разочарования из-за того, что жизнь в Крепости Кроулнобар была сосредоточена на чем-то одном. Да, он и его сородичи становились прекрасными воинами, даже по эльфийским меркам. Но даже несмотря на это, молодой эльф жаждал гораздо большего. Он не мог избавиться от растущего предчувствия, что одного умения владеть мечом недостаточно.

Однажды, когда часы тренировок закончились, Дарторидан снял ножны с Морской-реки и отправился на берег. Он провел там много часов, не обращая внимания на тупую боль в изможденных боями мышцах, когда испытывал свою силу и ловкость, карабкаясь по отвесным скалам. Но чаще он просто сидел и смотрел на море, заново переживая истории, привезенные путешественниками из дивных городов на юге.

В этот вечер его настроение было особенно задумчивым, потому что мать объявила, что скоро наступит время, когда он должен будет отправиться в Лейтильспар и найти себе жену. Эта новость ничуть не обрадовала молодого эльфа, но перспектива воплощения мечты в реальность его несколько пугала.

Ведь владения клана Кроулнобаров были изолированы, а их крепость представляла собой простую каменную башню, возвышавшуюся над скалистыми утесами. Дарторидан почти ничего не знал об обычаях и культуре великого города. Заботясь о надежной обороне, Алланния Кроулнобар не уделяла внимания ничему другому и не учила своих детей ничему, кроме военного искусства. Дарторидан не был готов к жизни в Лейтильспаре; он не был уверен в своей способности ухаживать и завоевать подходящую невесту.

Если Алланния захочет, размышлял он со смешанным разочарованием и язвительным юмором, то он просто войдет в эльфийский город, вызовет на поединок подходящую по виду боевую девицу, победит ее и увезет на север.

Дарторидан вздохнул. Как ни смешон был этот образ, но, по правде говоря, это было все, на что он был способен.

Когда он станет главой клана, все будет иначе, поклялся молодой воин. Если бы он руководствовался только собственной волей, его избранницей стала бы дама высокого положения и изысканного изящества. Она научила бы их детей тому, что не смог сделать он. Кроме того, всех подростков Кроулнобара отправляли бы на воспитание в знатные семьи на юге, где они могли бы обучаться искусствам и магическим наукам, процветавшим в Лейтильспар. Они будут учиться владеть магией, которая была их наследием, и результаты превзойдут те немногие экспериментальные заклинания, которые Дарторидану удавалось создавать в свободное время.

Несмотря на сны, которые приятно вихрились в его мыслях, Дарторидан оставался бдительным к своему окружению. Он заметил небольшое пятно темноты на встречной волне. Он прищурился против света заходящего солнца, пытаясь разглядеть его природу. Пока он наблюдал, набегающие волны швыряли неподвижный предмет туда-сюда, словно играя с ним, прежде чем выбросить на берег.

Вздохнув, Дарторидан поднялся и начал спускаться с утеса к кромке воды. Он почти не сомневался в том, что найдет. Время от времени на северный берег прибивало растерзанное тело морского эльфа - мрачное свидетельство войн, бушевавших под волнами. Не в первый раз он отдавал смертное тело морского брата очищающему пламени и пел молитвы, отправляющие душу в Арвандор. В такие моменты он обнаружил, что не жалеет о своих часах тренировок с мечом и копьем.

Как он и предполагал, очередная жертва Кораллового царства лежала на мелководье, покачиваемая волнами. Дарторидан вынырнул и поднял мертвую эльфийку на руки, с честью неся ее к месту последнего упокоения. Укладывая камни и собирая корягу для погребения, он старался не задумываться о ярких ранах морской эльфийки, давно затянувшихся белой кровью и омытых морем, и о том, как молода была маленькая воительница, когда умерла.

"Если битва не закончена до того, как дети должны сражаться, значит, она уже проиграна", - прошептал Дарторидан, цитируя свою мать-воительницу. И пока он работал, глядя, как пламя вскакивает, приветствуя заходящее солнце, он молился, чтобы судьбу этого юного воина не разделили его младшие братья и сестры или дети, которых он сам надеялся породить. Но если в морях не наступит спокойствие, как долго они смогут избегать подобной участи?

Когда огонь наконец догорел, Дарторидан отвернулся и стал прогуливаться вдоль берега, надеясь, что успокаивающий ритм волн утихомирит его беспокойное сердце. Отступающий прилив оставил берег усыпанным морским мусором: разбитые раковины, куски и обломки потерянных в море кораблей, длинные резиновые нити ламинарии. То тут, то там в море сновали мелкие существа или деловито устраивались на ночь в приливных лужах, усеявших берег.

Когда Дарторидан обходил один из таких бассейнов, он заметил странной формы кусок мшистой коряги, торчащий из воды. По форме он напоминал огромный, отвратительный нос, вплоть до раздувающихся ноздрей. Он присмотрелся, вглядываясь в клубок водорослей, плававших на поверхности бассейна.

В его голове прозвучал беззвучный сигнал тревоги, и его рука метнулась к рукояти Морской-реки. Но прежде чем он успел выхватить меч, приливной бассейн взорвался солеными брызгами и ревом, подобным реву разъяренного морского льва.

Из воды выпрыгнул скраг. Дарторидан с ужасом смотрел, как это существо поднимается во весь рост. Ростом почти в десять футов, морской тролль был облачен в толстую серо-зеленую пеструю шкуру, а также в странную кольчугу из раковин. Странные доспехи зловеще лязгнули, когда скраг поднял свои массивные руки для атаки.

Дарторидан инстинктивно отпрыгнул назад. Хоть он и был высок, его рука и меч, вместе взятые, никогда не могли сравниться с рукой скрага. Костяшки пальцев этого существа почти волочились по земле, и хотя оно не держало никакого оружия, его когти были грозными. Если бы скраг схватил его, он бы разорвал его на куски, как, без сомнения, разорвал морскую эльфийку.

Эльф поднял Морскую-реку в оборонительную позицию и стал ждать первой атаки. Бросившись вперед, скраг нанес эльфу мощный удар открытой рукой. Дарторидан увернулся от удара и крутанулся в сторону от тролля. Он поднял меч высоко над головой и обрушил его на вытянутую руку тролля. Эльфийский клинок глубоко и сильно укусил, и отрубленное предплечье упало, дергаясь, на песок.

Дарторидан смахнул с лица брызги ихора и снова поднял Морскую-реку. Как раз вовремя - скраг в ярости набросился на него, его массивные челюсти щелкали от боли и ярости. Его оставшаяся рука потянулась к горлу эльфа. Дарторидану удалось отбить руку твари, а затем он нырнул между ногами скрага и перекатился на ноги.

Собрав все свои силы, молодой эльф схватил меч, как держал бы топор, и выкрикнул бессвязный боевой клич, замахнувшись на заднюю ногу существа.

Морская-река сильно ударил; скраг завалился и упал. Теперь настала очередь Дарторидана - его меч вспыхнул в угасающем свете, поднимаясь и опускаясь снова и снова. Разрубив врага на куски, он пинал или отбрасывал кровавые осколки, насколько позволяли силы. Тролль мог исцелить себя сам, но задача была бы более долгой и трудной, если бы ему пришлось собирать свои разрозненные части.

Внезапное нажатие на ногу отвлекло эльфа от его грязной работы. Он посмотрел вниз как раз в тот момент, когда отрубленная рука скрага обхватила его лодыжку. Когда когти пробили сапог и глубоко вонзились в плоть, Дарторидан выкрикнул еще один боевой клич, пытаясь сосредоточить боль и страх на чем-то, что можно использовать. Он всадил клинок Морская-река между собой и оторванной рукой. Вонзив острие глубоко в мокрый песок, он надавил изо всех сил. Его меч врезался в ладонь скрага, но рука упрямо не хотела отпускаться. Хуже того, один из когтей начал пробираться к сухожилию на задней части ноги эльфа.

Отчаявшись, Дарторидан бросился лицом вперед на песок. Свободной ногой он ударил по мечу, чтобы тот не упал вместе с ним. Меч оставался в вертикальном положении и наконец вырвал пальцы скрага из сапога.

Тут же оторванная рука отскочила в сторону, перебирая пальцами, как какой-то жуткий краб. Рука слепо искала конечность, от которой была отрублена.

Тяжело дыша, эльф поднялся на ноги и выдернул меч из песка. Не обращая внимания на жгучую боль в ноге, он подавил желание отомстить за свои раны, догнав руку обидчика и раздавив ее под ногами. Но было совершенно ясно, что этот поступок ничего ему не даст. Даже сейчас несколько кусков шрама успели перегруппироваться, и серо-зеленая плоть быстро разрасталась, заполняя недостающие части. Хуже того, из некоторых более широко разбросанных частей начали формироваться новые существа. Такого развития событий Дарторидан не предвидел. Скоро перед ним будет целая армия скрагов.

Он бросил быстрый взгляд на далекие башни Крепости Кроулнобар, хорошо видимые с берега. В стенах, готовясь к вечерней трапезе и тихому часу-другому перед сном, находилась вся его родня. Его младшие братья и сестры, конечно, не были беспомощны, но к подобной битве они были готовы не больше, чем он. И хотя Дарторидан не был знатоком скрагов, он подозревал, что тролли любого вида не успокоятся от смерти одного эльфа.

Дарторидан повернулся и помчался к помосту Морского эльфа. Он подхватил еще светящийся кусок коряги и помчался обратно к растущей армии скрагов. Эльф остановился за пределами досягаемости первозданного существа и снял с пояса меча небольшую сумку. Пришло время проверить и его неокрепшую магию, и его храбрость.

Эльф высыпал содержимое мешочка себе в руку. Из него выкатились выброшенные раковины нескольких морских улиток. Дарторидан заполнил полость раковины летучим маслом, а затем запечатал отверстие тонким слоем восковой амбры. Тонкий льняной фитиль торчал из раковины, ожидая прикосновения огня. В детстве Дарторидан играл с этими маленькими огненными ракетами, но ни разу не проверил действие магии, наложенной на масло. Насколько он знал, он подожжет себя задолго до того, как сумеет бросить один из снарядов в скрагов.

Так тому и быть, мрачно решил он. Если это случится, он нападет на скрагов и подожжет их собственными руками. Если он не даст тварям опустошить земли Кроулнобара, это будет заслуженная смерть. Он подбросил фитиль первой раковины в пламя коряги.

Рев света, тепла и силы отбросил Дарторидана назад. Он приземлился на спину, достаточно сильно, чтобы по его конечностям пронесся ошеломляющий всплеск боли, который почти, но не совсем, скрыл жгучую боль в руках.

Тем не менее, он был доволен, так как взрывное оружие сделало свою работу достаточно хорошо. Молодой эльф с мрачным удовлетворением наблюдал, как пылающие части троллей катаются по песку в предсмертных муках. Он поднялся на ноги и пошел по горящему берегу в мрачной решимости уничтожить все остатки своего врага. Снова и снова эльф поджигал и бросал пылающие снаряды, пока от вторгшегося скрага не остались лишь пятна жира и копоти на песке.

Позже вечером Алланния Кроулнобар странно молчала, перевязывая мозоли на руках сына и наливая целебный отвар в бокал с пряным вином, чтобы он выпил. Дарторидан, привыкший к материнским наставлениям, исполняемым с неумолимой яростью, которой могла бы позавидовать гарпия, нашел настроение матери обескураживающим.

Когда он был уверен, что скоро лопнет от напряжения, ожидая начала словесной атаки матери, эльфийская матриарх наконец высказалась.

"Они придут снова, эти морские тролли. Вся наша сила оружия ничего нам не даст".

Ее тихий, задумчивый тон удивил Дарторидана. "Огонь уничтожит их", - напомнил он ей.

"Но если они придут в большом количестве? Если только мы не рискнем сжечь крепость и уничтожить лес и болота, мы не сможем развести достаточно огня, чтобы сдержать большое нападение".

Эльфийская воительница расправила плечи и встретила встревоженный взгляд сына. "Отправляйся в Лейтильспар с рассветом и оставайся там достаточно долго, чтобы узнать все то, что тебе так хочется знать, то, что ты так старательно пытаешься изобразить, что это для тебя мало значит. А когда будешь искать жену, подумай о мудрости привести на север того, кто сможет научить молодых Кроулнобаров магии", - сказала она. "Пришло время познать новые пути".

Алланния слабо улыбнулась, увидев изумленное выражение на лице сына. "Закрой свой рот, сын мой. Хороший воин видит многое - и знает, когда приходит время разделить поле битвы".

В последующие годы нападения на эльфов со стороны скрагов и их союзников сахуагинов все учащались и становились все более жестокими. Но среди жителей Эвермита появились лидеры, в том числе Дарторидан Кроулнобар и его жена Анарзи Лунноцветущая, дочь Верховного советника Ролима Дуротила.

Хотя Анарзи была не Высшим магом, а жрицей Глубинного Сашеласа, она обладала значительными познаниями в магии. Она также хорошо знала морские пути и существ, обитающих под волнами. Жрица и воин объединили свои способности, чтобы вырастить и обучить армию эльфов для защиты берегов с помощью мечей и магии.

Но со временем Анарзи почувствовала, что этого недостаточно. Если эльфы хотят одержать победу над Коралловым королевством, они должны перенести битву в моря. Это бремя выпало на ее долю, ибо не было на всем Эвермите эльфа, который мог бы нести его так же стойко.

Всю свою жизнь Анарзи чувствовала особую близость к морю. Она чувствовала его ритмы так же точно, как большинство эльфов реагируют на циклы лунного света. Даже ее внешность была созвучна морю, ведь ее волосы были редкого темно-синего оттенка, а глаза - изменчивого сине-зеленого. В детстве ее любимой игровой площадкой были белые пески Сиилут, а друзьями - морские птицы, детеныши сельки и дети морских эльфов, жившие у ее берегов.

Но теперь большинство этих детей погибли. Даже наставник Анарзи, древний жрец морских эльфов из Глубинного Сашеласа, был убит в бесконечных битвах с морскими троллями. Сельки тоже исчезли, устремившись к далеким северным островам, где они могли бы в безопасности вырастить свое потомство. Так случилось, что Анарзи, хотя и родилась в большом и ярком клане, и хотя чудеса Лейтильспара окружали ее, в юном возрасте она осталась совсем одна.

Приход в Лейтильспар молодого воина Дарторидана Кроулнобара все изменил. Он и Анарзи полюбили друг друга почти с первого взгляда. Она с радостью отправилась с ним на северное побережье, и вместе они сражались с существами, которые разрушили ее мир и угрожали его миру. С рождением Шончая, их первенца, два мира стали для Анарзи единым целым. Она сделает все необходимое, чтобы обеспечить будущее своего ребенка.

Анарзи не сводила глаз с башен Крепости Кроулнобар, когда ее корабль покидал безопасные доки. Было горько и тяжело оставлять Шончая, хотя он уже был отлучен от груди и только начинал ходить. Если бы выбор был только за ней, она бы провела каждое мгновение его слишком короткого детства, радуясь своему малышу, напевая ему песни, которые он любил, и рассказывая сказки, которые зажигали мечты в его глазах. Ведь всего через несколько десятилетий он уже не будет ребенком!

Эльфийка вздохнула, утешаясь тем, что Дарторидан остался командовать армией побережья. Анарзи настояла на том, чтобы он остался. Если первый удар провалится, клан - и особенно их сын - должны быть защищены от возмездия Кораллового королевства.

Даже если бы ее миссия провалилась, она не была бы последней. Корабль, на котором стояла Анарзи, был первым из многих. Специально спроектированный для противостояния атакам скрагов, вооруженный мощной эльфийской магией и более чем сотней бойцов, он нанесет решающий удар по морским троллям и начнет процесс возвращения волн. Анарзи провела рукой по тонкой полупрозрачной трубке, протянувшейся по перилам корабля. Скраги могли заметить, что этот корабль отличается от других, но они никогда не догадаются, что их ждет. Да и откуда им было знать? Никогда еще эльфийский корабль не поджигал себя намеренно.

Корабль был еще в пределах видимости от берега, когда в него ударил первый из скрагов. От толчка корабль остановился, а затем начал крениться и раскачиваться, когда мощные невидимые руки вцепились в его днище.

Анарзи слишком хорошо знала, что делают эти существа. Скраги брали на абордаж, когда это было необходимо, но они предпочитали разрушать корабль, пробивая дыры в его корпусе, тем самым заставляя эльфов спускаться в воду. Но снаружи этот корабль был совершенно гладким и очень твердым - он был выращен из хрусталя и не давал скрагам ни одной возможности ухватиться за него. Существа также не могли пробить его зубами или когтями. Им пришлось бы сражаться, причем на эльфийских условиях.

Маленькая мрачная улыбка натянула губы Анарзис, и она кивнула сначала маленькому кругу Высших Магов, а затем лучникам, которые стояли в ожидании у пылающих топок. "Это ненадолго", - пробормотала она. "Начинайте скандировать заклинание. Зажигайте стрелы... сейчас же!"

Пока она говорила, несколько пар чешуйчатых рук вцепились в поручни. Лучники погрузили стрелы в огонь и прицелились. Анарзи подняла одну руку, ее взгляд был устремлен на копошащихся скрагов. Время было крайне важно: если лучники выстрелят слишком рано, существа просто упадут обратно в воду, где пламя угаснет, а израненная стрелами плоть существ восстановится.

Морские тролли двигались быстро и часто вместе, как огромные рыбы. За два удара сердца все скраги поднялись на борт. Это была большая охотничья партия - более десятка троллей в полный рост.

Анарзи опустила руку и крикнула: "Сейчас!".

Огненные стрелы понеслись в сторону скрагов, отбрасывая их к борту корабля. Некоторые из существ начали карабкаться по поручням, инстинктивно направляясь к безопасным волнам.

Но в этот момент заклинание магов было высвобождено. С грохотом, сравнимым с ударом сотни кубков о стену, хрустальные флаконы, вмонтированные в поручни, взорвались и выпустили бурлящую внутри жидкость. Вдоль поручней корабля поднялась стена пламени, преградив бегство скрагов и поджигая многих из тех, кто избежал огненных стрел лучников.

Визжа и брыкаясь, горящие тролли инстинктивно бросились прочь от эльдрического пламени позади них. Навстречу им бросились эльфийские воины, вооруженные защитными заклинаниями от жара и пламени. Они сражались с мрачной яростью, твердо решив, что ни один скраг не прорвется сквозь их строй. Медленно, неумолимо они теснили умирающих троллей обратно в пламя.

Анарзи казалось, что огонь и битва бушуют часами, но она знала, что на самом деле так быть не могло. Тролли сгорали быстро. Позади эльфов-воинов Круг продолжал напевать магию, которая поддерживала и бойцов, и пламя - и не давала огню прорваться за стену эльфийских воинов. Скоро, как Анарзи и надеяться не смела, битва подошла к концу.

И тут подоспели сахуагины. Первый из них взошел на корабль не по своей воле и не по своей силе. Визжа и брыкаясь, сахуагин кувыркнулся через стену пламени - несомненно, его подхватили товарищи и бросили в магический огонь. Словно живой снаряд, сахуагин устремился к эльфийским защитникам.

Испуганный эльф успел вовремя поднять меч и ударил тварь, когда она падала. Но вес рыбочеловека повалил и эльфа.

Сахуагин, может быть, сначала и не хотел, но теперь он знал, что делать. Когти и зубы скребли и рвали лицо и шею прижатого эльфа. К тому времени, как эльфы оттащили тварь от своего брата, орда сахуагинов совершила свое первое убийство.

За ними последовали другие сахуагины, которых невидимые существа забрасывали на корабль и обрушивали на палубу, словно отвратительный град. Некоторые из них выжили после падения, и битва началась заново.

Анарзи повернулся к магам. "Огненная стена замедляет их, но не может не пустить их! Что еще вы можете сделать?"

Беловолосый мужчина, служивший Центром, ненадолго задумался. "Мы можем нагреть воду вокруг самого корабля до обжигающего состояния. Тех существ, которых это не убьет, это отгонит".

Она нахмурилась. "А корабль?"

"Он будет в опасности", - признал маг. "От жары хрустальный корпус станет более хрупким и ломким. Но даже если сахуагины поймут эту слабость, они не смогут выдержать жару достаточно долго, чтобы воспользоваться ею".

"Сделай это", - резко сказал Анарзи, ибо времени на пустые речи было мало. Сахуагин прорвался сквозь бой. Его черные перепончатые лапы шлепали по палубе, когда он мчался к Кругу магов.

Жрица выхватила гарпун из стойки для оружия и прижала его к бедру. В последний момент существо отклонилось в сторону и вонзило когти - но не в вооруженную эльфийку, а в одного из скандирующих магов.

Анарзи прыгнула на сахуагина и со всей силы ударила его. Гарпун вонзился в тело. Она тут же бросила оружие, остолбенев от криков умирающего существа, которым вторил адский хор ошпаренных сахуагинов в кипящем море.

На мгновение все это грозило поглотить ее - запах горящей плоти тролля, пятно эльфийской крови и мерзкого ихора на хрустальной палубе, всепроникающее облако зла, окружавшее морских существ. Жрица закрыла глаза и глубоко, с содроганием вдохнула.

В этот краткий миг все было потеряно.

Умирающий сахуагин схватил ближайшее оружие - еще тлеющую отрубленную руку тролля, лежавшую на палубе неподалеку. Собрав все оставшиеся силы, сахуагин метнул руку в беловолосого мага, который служил центром круга заклинателей. Сахуагин попал точно в цель, и рука-скраг вцепилась в горло эльфа в убийственной хватке. Дымящиеся черные когти искали жизненные сосуды и погружались все глубже.

Когда Центр умер, магия Круга просто растворилась. Огненная стена, ограждавшая корабль, вспыхнула, а затем исчезла. Пар, поднимавшийся от нагретого магией моря, улетучился, став еще одним ворсистым облаком в летнем небе. В наступившей тишине эльфийские маги озирались по сторонам, ошеломленные и дезориентированные, пытаясь выйти из-под действия нарушенного заклинания.

В этот момент по кораблю раздался тупой, звенящий стук, а затем еще один. Выжившие сахуагины вернулись, чтобы возобновить бой. Море было слишком огромным, слишком оживленным, чтобы нагретая вода могла долго оставаться барьером.

Капитан эльфийских бойцов подбежал к Анарзи. "У сахуагинов есть металлическое оружие", - срочно сказала она. "Возможно, они пробьют ослабленный корпус. Если нас сбросят в воду, мы ничего не сможем сделать, чтобы противостоять им".

"Не в нашем состоянии", - согласилась жрица.

В нескольких кратких словах она рассказала капитану об отчаянном плане, который формировался в ее голове. Воин без колебаний кивнул в знак согласия и поспешил подготовить своих бойцов к тому, что может их постигнуть. Этот корабль и эльфы, плывущие на нем, были обречены, но если богам будет угодно, они еще смогут послужить народу Эвермита.

Анарзи упала на колени и начала самую искреннюю молитву в своей жизни. Она воззвала к Глубинной Сашелас, но не об избавлении, а о преображении.

Пока она молилась, воздух вокруг нее, казалось, изменился, стал неестественно тонким и сухим. Ее слух тоже обрел новые измерения. Она могла слышать ужасные удары и треск, свидетельствующие о разрушающемся корпусе корабля, а также вопли и гогочущий смех торжествующих сахуагинов. Но к этой воздушной какофонии примешивались другие, более тонкие и отдаленные звуки - звуки из-под волн.

Когда вода хлынула на палубу и намочила одеяние стоящей на коленях жрицы, Анарзи поняла, что не боится ни глубин, ни существ в них. Она вскочила на ноги и сорвала с себя облегающие одежды эльфа, живущего на суше. Схватив гарпун новой перепончатой рукой, жрица - теперь уже морская эльфийка - спрыгнула с гибнущего корабля в волны.

Вокруг нее новоиспеченные морские эльфы обрушились на сахуагинов с оружием и магией. Это чудо ободрило жрицу и подстегнуло ее в бою, ведь рожденные от природы морские эльфы не владели магией! Вот что было необходимо для победы над Коралловым королевством. Почему же она не увидела этого раньше? Морской народ, владеющий магией, - какой силой они были бы для защиты Эвермита!

Лишь много позже, когда сахуагины были побеждены и изгнаны, когда улеглось возбуждение битвы и угасла эйфория победы, пришло осознание того, что она принесла себя в жертву.

Анарзи не жалела о содеянном, и никто из других эльфов не упрекал ее. Все были обязаны защищать Эвермит, и они смирились с тем, что так распорядилась судьба.

Но что она потеряла!

В тот вечер жрица Морских эльфов выскользнула из волн, чтобы бесшумно пройтись по скалистым берегам под Крепостью Кроулнобар.

Как она и ожидала, ее Дарторидан был там, глядя на море остекленевшими от горя глазами. Она остановилась в нескольких шагах от него и тихо позвала его по имени.

Он обернулся и повернулся к ней лицом, положив руку на рукоять своего могучего меча. Долгое мгновение он просто смотрел на нее. На его лице появилось недоумение, затем изумление, затем ужас.

Анарзи понимала все эти эмоции. Она не удивилась, что любимый не узнал ее в первый момент, ведь она сильно изменилась. Ее тело, всегда стройное, стало обтекаемым и тонким, а некогда белая кожа теперь была испещрена голубыми и зелеными завихрениями. Шею рассекали несколько линий жабр, а пальцы рук и ног были длиннее и соединены тонкой паутинкой. Даже ее роскошные волосы цвета сапфира были не такими, как раньше, и она носила сине-зеленые пряди, заплетенные в одну косу. Только ее глаза цвета морской волны оставались неизменными.

"Возвышение Иуматиашае началось", - негромко сказала она, ибо таков был их обычай - говорить о военных делах и управлении, прежде чем перейти к личным заботам. "Великий город морских эльфов встанет между Коралловым королевством и Эвермитом, ибо Высшая магия вернулась к эльфам морей Эвермита. Мы заново заселим моря и обеспечим баланс между силами зла. Берега Эвермита будут в безопасности; моря снова станут безопасными. Передай это Людям", - заключила она шепотом.

Дарторидан кивнул. Он не мог говорить из-за обжигающей боли в груди. Но он раскрыл руки, и Анарзи обняла его.

"Я принимаю свой долг и свою судьбу", - сказала морская эльфийка голосом, полным слез. "Но, клянусь всеми богами, как мне будет тебя не хватать!"

"Но, конечно, ты сможешь проводить много времени на берегу", - справился он.

Анарзи отпрянула от него и покачала головой. "Я не выношу солнца, а ночью злые существа наиболее активны, и мой долг наиболее срочен. Я сделаю все, что смогу и что должна. Этот сумеречный час будет нашим временем, пусть и коротким".

Дарторидан осторожно поднял ее перепончатую руку и поцеловал покрытые крапинками пальцы. "Так всегда бывает со временем. Единственная разница между нами и всеми остальными влюбленными, которые дышат, в том, что мы знаем то, что другие стараются не замечать. Радость всегда измеряется мгновениями. Для нас этого должно быть достаточно".

Так и случилось. Каждый вечер, когда закат золотил волны, Анарзи приходила поговорить со своей любовью и поиграть с ребенком. Когда, наконец, ей пришлось отдать Шончай его воспитательнице, она задерживалась в воде под домом и пела ребенку колыбельные песни.

В последующие годы влюбленные все реже и реже проводили время вместе. Дарторидана часто вызывали на советы на юге, а Анарзи бороздила моря, защищая свою родину. Но она возвращалась на дикое северное побережье так часто, как только могла, и передала своему сыну единственный дар, который должна была передать: песни, которым ее научили мерфолки, морские сирены и большие киты, истории о чести и тайнах со ста берегов.

Так этот мальчик вырос и стал одним из величайших эльфийских менестрелей, которых когда-либо знали, и не только за то, что хранил в своих руках сказки и песни душераздирающей красоты. Даже его имя, Шончай, стало обозначать рассказчика редкого мастерства. Но никогда не было другого, кто сравнялся бы с ним в особом волшебстве, ибо благородный дух Анарзи струился во всех его сказках, как воздух и как вода.

12. Звезднокрылый Альянс

Гавань Лейтильспара серебрилась обещанием рассвета, когда Ролим Дуротиль и Ава Лунноцветущая покинули дом, который они делили много лет. Они оставили позади себя большое собрание своих сородичей - золотых и серебряных эльфов, а также множество эльфов всех кланов и рас, пришедших почтить память Верховного советника Эвермита и его супруги, леди Верховного мага.

Ролиму было трудно не размышлять о том, что он оставляет позади. Они с Авой были благословлены необычайно большой семьей. Они вырастили семнадцать здоровых детей, которые, в свою очередь, подарили им внуков до третьего и четвертого поколения. Эти потомки увеличили кланы Дуротила и Лунноцветущих. Некоторые из их рода стали заключать союзы с другими древними домами, а также с новичками - эльфами, прибывшими в Эвермит по морю или через магические врата, связывающие остров с местами, скрытыми в эльфийских королевствах. Им с Авой повезло с семьей и друг с другом. Они потеряли родственников, это правда. Их дочь Анарзи была практически потеряна для моря, хотя она все еще служила Эвермиту в качестве морского эльфа, а несколько их внуков погибли в морских сражениях, которые хоть и стали реже, но все еще были мрачной реальностью жизни на эльфийском острове. Но Ролиму было легче переносить эти потери, ведь рядом с ним всегда была такая сила.

Ролим с нежностью смотрел на свою жену, с которой прожил более семи веков. Ее серые глаза были безмятежны, а странная тусклая, как у котенка, седина ее волос была наконец-то украшена эльфийским серебром.

Но ни в ее лице, ни в ее фигуре не было ничего, что могло бы свидетельствовать о прошедших годах. Ава выглядела почти такой же юной, как в день их свадьбы, а в его глазах она была гораздо красивее.

Вместе пожилая пара поднялась по легкому склону горы, с которой открывался вид на реку и город за ней. Долгое время они стояли там, глядя на место, которое было их домом.

В этот последний день ее жизни в Эвермите сердце Авы переполняла острая смесь радости и печали. Она любила эту землю и Людей на ней, но она была готова уйти. Все ее прощания были сказаны на празднике, который длился три дня. Никто не пришел на гору, чтобы проводить их. Это время было только для них. Она улыбнулась Ролиму и с удивлением заметила, что на его лбу пролегли борозды. Он выглядел глубоко озабоченным - странно, учитывая мир, который их ждал.

Эва положила свою руку на его. "Ты с честью служил Эвермиту, мой господин, - напомнила она ему. "А Тамсон Амариллис будет прекрасным Верховным советником. Ты хорошо его обучил".

Золотой эльф вздохнул. "Я не боюсь за Тамсона. Меня беспокоит наш собственный выводок и их горячие молодые друзья".

Ролим уже не в первый раз говорил ей об этом. Среди потомков золотых эльфов были и такие, кто не был застрахован от растущей гордыни самопровозглашенных Ар-Тел'Квессир - "высоких эльфов". Это не могло не беспокоить Ролима. Золотоэльфийские настроения относительно врожденного превосходства своего рода росли до такой степени, что молодые эльфы грозили стать зеркалом опасных взглядов правящей элиты Аривандаара. Среди самых молодых двух или трех поколений было много эльфов, которые были горько недовольны решением вернуть Совет старейшин под контроль лунного эльфа. Тамсону Амариллису, при всех его талантах, предстоял нелегкий путь.

"Это бремя больше не твое", - напомнила ему Ава. "Ты уступил свое место Тамсону".

"Я знаю. Но даже если впереди Арвандор, покинуть Эвермит не так-то просто", - с горечью сказал он.

"Тем не менее, время пришло".

Время пришло, и Ролим хорошо это знал. Он и Ава, связанные друг с другом тем глубоким душевным взаимопониманием, которое было редкостью даже среди эльфов, оба уже много лет чувствовали зов Арвандора. Так неотложны были их обязанности, так сильно было их чувство ответственности перед Народом, что они слишком долго откладывали свой отъезд. Но голос Арвандора, сладкий и убедительный, манил их в каждый час бодрствования и напевал по ночам. Потребность в этом последнем возвращении домой стала слишком сильной, и ни один из них не мог сопротивляться.

Эльфы закрыли глаза и погрузились в медитацию. По мере того как он это делал, осознание Ролима стало обостряться. Со все возрастающей остротой он начал видеть, слышать и чувствовать так, что это намного превосходило его смертные чувства. Когда барьеры исчезли, он с удивлением отметил, что связь, которую он поддерживал с Авой, распространялась, охватывая весь Эвермит. Он шел дальше, путешествуя, чтобы коснуться общин Людей на далеких берегах.

Это было общение, превосходящее все, что Ролим когда-либо знал или представлял, и он был потрясен и смирен. В своем повышенном сознании он прекрасно понимал мысли и эмоции Авы. Она была более привычна к таким чудесам, чем он, поскольку всю жизнь в качестве Высшего мага провела в общении своих магических Кругов. И все же она занимала свое место в большом эльфийском сообществе со смешанной радостью и смирением.

Ролим наконец-то понял, что такое призыв в Арвандор: призыв в самое сердце магии, в само Плетение Жизни. Когда столетия их земной жизни стали давить на них, эльфы не могли пренебречь этим призывом, как эльфийский младенец не мог отбросить желание ходить и формировать речь. Так или иначе, на призыв к более глубокому сообществу нужно было ответить. Ролима не удивляло, что все чаще и чаще Высшие Маги встречались лишь среди престарелых старцев, которые веками откладывали призыв Арвандора, чтобы служить Людям в мире смертных, находя необходимое общение в Кругах. В наши дни молодые практики Высшей Магии - такие, как его правнук Вури, - становились большой редкостью.

Вури. На мгновение мысли Ролима снова погрузились в мир смертных, влекомые заботой о блестящем и амбициозном молодом маге.

Будь спокоен. Сын сына твоего сына принесет Людям великие чудеса и такую власть, какую мало кто из живущих в этом мире смертных мог себе представить.

Как ни странно, Ролим не особенно испугался голоса, звучавшего в его сознании, спокойного, как каденции моря. Ведь сейчас он выходил за пределы своего бренного мира и вступал в общение со Старшими - теми эльфами, что прошли до него. Теперь Ролим чувствовал их больше, но не как какофонию противоречивых голосов. Это было похоже на то, как если бы он вошел в огромную комнату и его встретили приветственными улыбками хорошо знакомые друзья. В этом возвращении домой был мир - единство, заполнившее какой-то безымянный уголок его души, то место, которое породило все тоски, которые он когда-либо знал.

Ролим смутно почувствовал, как Ава взяла его руку в свою. Но ощущения тепла или давления почти не было, потому что их тела превратились в полупрозрачные светящиеся тени. И все же он знал, что крошечная рука Авы надежно лежит в его руке, ибо они оба были едины со своим Народом.

Утреннее солнце пробилось сквозь полог листвы над головой, посылая светящиеся лучи сквозь деревья. Последние мотивы серебра и золота закружились в коротком, головокружительном вихре, словно танцуя, чтобы приветствовать свет.

Особняк Дуротилов был одним из самых красивых и причудливых во всем Лейтильспар. Издалека он напоминал стаю лебедей, внезапно взмывших в грациозный полет. Достаточно было взглянуть на прыгающие башни, чтобы понять, что здесь обитало множество могущественных магов, ведь чтобы поднять из земли любое здание, требовалась огромная сила.

Новейшее дополнение к особняку было одним из самых высоких и самых фантастических. Две спиралевидные хрустальные башни обвивались друг вокруг друга так, что можно было предположить, но не точно изобразить, пару переплетенных эльфийских танцовщиц. От башни отходили изящно изогнутые контрфорсы, некоторые из которых упирались в священный остров, а другие тянули руки к звездному свету. Внутреннее убранство башни было менее причудливым. Она была разделена на множество небольших комнат, каждую из которых создатель посвятил определенной цели.

В одной из таких комнат молодой воин золотых эльфов Бриндарри Ньерде беспокойно ходил по полу, пытаясь найти способ образумить молодого волшебника, который спокойно сидел перед ним - парил в воздухе, скрестив ноги и положив руки на колени. Однако Бриндарри было трудно сердиться на своего друга, ведь Вури Дуротиль был воплощением всего того, чем Бриндарри дорожил.

Во-первых, волшебник был квинтэссенцией золотой эльфийской красоты: бледная таунитовая кожа, иссиня-черные волосы и большие миндалевидные глаза цвета летнего луга. Его руки были длиннопалыми и изящными, а резкие, тонко вылепленные черты и треугольное лицо напоминали о древних зачарованных скульптурах богов, которые их предки привезли из Аривандаара. Вури Дуротиль был высок, как его прославленный дед Ролим, и так же легок, как тот знаменитый воин. Но у него был другой талант. Он пришел к магии в раннем возрасте и уже доказал, что обладает исключительным потенциалом. Уже сейчас он выступал в роли центра небольшого круга, а его сверстники оказывали ему почтение, несоизмеримое с его возрастом и достижениями. Большинство эльфов полагали, что Вури Дуротиль со временем станет самым могущественным Высшим магом на всем Эвермите, и относились к нему именно так. Однако, по мнению Бриндарри, молодой маг довольствовался слишком малым.

"Это возмутительно", - прорычал Бриндарри, когда его терпению пришел конец. "Клянусь священной кровью Кореллона! Серые эльфы правят в Эвермите, а ты просто плывешь по течению событий, беспечный, как облака на летнем ветерке".

Маг поднял одну бровь, и Бриндарри покраснел, вспомнив, что прабабушка его друга, Верховный маг Ава Лунноцветущая, была представительницей этой злосчастной расы.

"Серый эльф" было более чем мягко говоря насмешливым термином для Людей, которых обычно называли Лунными или Серебряными эльфами. Легкий оттенок эльфийского языка превращал оскорбление в слово, означающее "отбросы", то, что было обычным и низким, отходы, остающиеся после создания предметов из драгоценных металлов - что подразумевало "золотых" эльфов. Из уст другого эльфа "серый" было смертельным оскорблением.

Но Вури, казалось, был склонен пропустить это мимо ушей. Он грациозно раздвинул конечности и опустился на пол. "И что ты хочешь, чтобы я сделал, мой нетерпеливый друг? Поразить нового Верховного советника огненным шаром или, может быть, уложить его одним ударом призрачного меча?"

"Это было бы лучше, чем вообще ничего не делать", - пробормотал Бриндарри. "У тебя определенно есть сила, чтобы принять меры!"

"Нет, не имею. По крайней мере, пока нет".

Эти загадочные слова были так близки к тому, чтобы Вури озвучил их общие амбиции. Глаза Бриндарри блестели от возбуждения, когда он смотрел на своего друга.

"Пора бы тебе подумать о том, чтобы получить положенное!" - ликовал он. "Ты слишком долго играл роль мальчика-посыльного!"

Уголки губ Вури приподнялись в язвительной улыбке. "Мальчик-посыльный. Никогда не слышал, чтобы это было сказано именно так", - мягко сказал он. "Полагаю, я должен отметить, что передача сообщений от одной башни Высших Магов к другой - важная часть работы Кругов. Правда, это моя основная задача, но, учитывая мою молодость, Старейшины считают, что лучше, чтобы я хорошо выучил одно дело, прежде чем двигаться дальше".

Бриндарри в отчаянии вскинул руки. "Как ты собираешься править в Эвермите, если ты только и делаешь, что болтаешь с магами Аривандаара?"

"Ах, но в информации есть сила".

"Сила, которую разделяют все остальные эльфы твоего Круга", - ответил воин.

"Пусть так", - сказал Вури с небольшой, скрытной улыбкой. "Но настанет время, когда это перестанет быть правдой. Пойдем, я хочу, чтобы ты кое-что увидел".

Маг повел их по круто закручивающейся лестнице на самый верх башни. В центре небольшого куполообразного помещения стояла алебастровая колонна, из которой поднимался скипетроподобный предмет. Он был длиной примерно с руку эльфа и сделан из какого-то атласного металла, который не был ни золотым, ни серебряным, но какого-то едва уловимого оттенка, которому даже точная эльфийская эстетика не знала названия. Под поверхностью, казавшейся совершенно гладкой, скрывалась замысловатая резьба. Это было изумительное произведение искусства и магии, которое по праву венчал большой золотой драгоценный камень.

"Накопитель", - сказал Вури, поглаживая гладкий металл рукой любовника. "С его помощью я могу накапливать энергию от каждого произнесенного мною заклинания. Со временем я накоплю столько силы, что смогу действовать в одиночку и творить Высшую Магию как Круг Единого".

Бриндарри издал победный клич. "И тогда тебе больше не нужно будет отчитываться перед болванами, которые правят и ограничивают использование магии! Твоя сила будет огромной. Сместить претендента на Амариллис будет проще простого", - радостно заключил он.

"Не так просто, как ты думаешь", - предостерег его Вури. "Традиции, друг мой, - сильная вещь. Тамсон Амариллис вооружен не только своими собственными заслугами, которые весьма значительны, но и всеми заслугами своих выдающихся предков. Даже если бы каждый недовольный золотой эльф на этом острове объединился под моим знаменем, у нас было бы мало надежды на успешный переворот - по крайней мере, не традиционными методами ведения войны. Нет, настало время найти не только новые силы, но и новые пути. И, возможно, - размышлял он, - новых союзников".

Ньерде фыркнул. "И где же ты найдешь этих союзников?"

"Делая то, что у меня получается лучше всего", - сухо ответил Вури, - "будучи самым лучшим "мальчиком-посыльным", которого когда-либо знал Эвермит".

Эльфийский корабль шел на смерть. Капитан Мариона Лиственная Куща знала это даже тогда, когда отдавала приказ об ответной атаке.

Она ощущала его смерть как физическую боль. За все десятилетия путешествий среди звезд она не встречала равного ему корабля. По внешнему виду он напоминал титаническую бабочку с двумя парусами, переливающимися всеми оттенками зеленого, известными на ее богатой зеленью родине. Паруса были так огромны, что корпус корабля - прочная конструкция с килем длиной более ста футов - почти терялся среди них. Мариона унаследовала этот изящный военный корабль от своего дяди, который сам взращивал и лелеял его, и она продолжала традицию Лиственной Кущи - исследовать, торговать и путешествовать ради самой радости путешествия. Она знала этот корабль так же хорошо, как любой конный воин знает своего пегаса, и чувствовала его предсмертные муки так же остро, как если бы это был любимый жеребец.

Капитан стоически наблюдала, как ее команда приводила баллисты в боевое положение и заряжала катапульту виноградной дробью. Ее корабль был хорошо вооружен: две баллисты, стрелявшие огромными металлическими болтами с точностью эльфийского лука, и катапульта, способная с разрушительной силой выпустить большой заряд ракет. Но даже этого будет недостаточно, и она знала это. Корабль погибнет, это точно, и эльфийская команда тоже. Но, по крайней мере, они заберут с собой нескольких К'нидар.

Мариона выругалась себе под нос, наблюдая за приближением К'нидар. Их стая летела к кораблю в точном однолинейном строю. К'нидар - гордые, похожие на летучих мышей существа с размахом крыльев в пятнадцать футов и длинными колючими хвостами, как у виверн, - были черны, как дикое пространство, в котором они охотились, но на их кристаллических крыльях сверкали все цвета светового и теплового спектра. К'нидар были пожирателями тепла и путешествовали по огромным пространствам между звездами. Они говорили, дыша сложными узорами тепла и энергии, которые были обнаружены и поняты другими представителями их вида. Катастрофа обычно случалась всякий раз, когда они пытались "говорить" со звездными кораблями. Действительно, они часто притягивались к таким кораблям, привлеченные теплом, светом и активностью.

Однако эти К'нидар были не просто любопытны. Это была охотничья группа, и они отчаянно нуждались в пище. Мариона поняла это по необычно тесному строю летающих чудовищ. Они летели почти нос к носу, так что каждый К'нидар мог питаться теплом, излучаемым существом перед ним.

Их первая атака на корабль была неожиданной - с расстояния они выпустили такой горячий поток дыхания, что воспламенили защитный пузырь, окружавший корабль и поддерживавший живительную оболочку воздуха и тепла. Рулевой, не состоящий на службе, волшебник значительной силы, использовал свою магию, чтобы погасить пламя. Ему это удалось, но не раньше, чем запасы воздуха опасно нагрелись и истощились.

На корабле по-прежнему было жарко. Волосы Марионы прилипли к коже головы длинными серебристыми прядями, а боль в покрытых волдырями руках и лице усиливалась от того, что она прекрасно понимала, что происходит на корабле. Хрустальный корпус корабля треснул от внезапной вспышки жара, а крылья стали хрупкими и ломкими. Ее корабль еще существовал, но с трудом. Еще одного удара он не переживет. А К'нидар приближались, стремясь поджечь корабль и напитать его энергией пламени.

Мариона подождала, пока ведущий К'нидар окажется в пределах досягаемости, и затем выкрикнула приказ стрелять. Первая баллиста загрохотала, посылая огромный болт в сторону существа. Оружие попало К'нидару точно в верхнюю часть груди, отбросив его назад в ряды своих последователей. Несколько К'нидар в дальнем конце строя успели вовремя отскочить, но несколько мгновений большинство существ бились и метались в клубке крыльев и колючих хвостов.

В этот момент эльфийские бойцы выстрелили из катапульты. В клубок К'нидар полетели мелкие металлические шарики с шипами, отрезки цепей, гвозди и обрезки металла. Крики раненых и умирающих чудовищ разнеслись по атмосфере корабля, словно хор из Абисса. Некоторые из менее раненых К'нидар бросились в стремительный, отчаянный полет к ближайшей звезде. Несколько существ, растерзанных и безмолвных, начали уноситься в черноту дикого космоса. Одно из них плыло прямо к кораблю.

"Сильно на корму!" крикнула Мариона в трубку, ведущую с палубы в навигационную рубку. Рулевой - волшебник, чья магия в сочетании с силой магического, похожего на трон штурвала давала кораблю власть - принял ее приказ. Мариона с глубоким беспокойством отметила, что голос его звучал тонко и устало. Пассилоррис слишком долго находился у штурвала. Его силы и магия были почти исчерпаны.

Корабль начал неторопливо поворачивать по дуге вправо, пока рулевой заставлял больное судно совершать маневр уклонения. Недостаточно быстро. К'нидар плюхнулся на обшивку корабля, его черные крылья широко раскинулись над кораблем, тело слегка подпрыгнуло от удара о защитный щит. Воздушная оболочка уменьшилась настолько, что существо висело низко, плавно покачиваясь между парными крыльями корабля.

К ужасу Марионы, глаза существа открылись, сфокусировались, а затем сузились от злобы, глядя прямо на нее. Грудь К'нидара медленно расширялась, готовясь израсходовать последнее дыхание в убийственном взрыве.

"Огонь!" - крикнула она, указывая вверх на К'нидара.

Команда баллисты навалилась всем весом на массивное орудие, поворачивая его и наклоняя вверх, чтобы нацелить на новую угрозу. Болт рванулся вверх и вонзился в сердце существа.

Мерцающее свечение распространилось от мертвого К'нидара наружу и охватило защитный пузырь. Поверхность пузыря стала набухать и вспучиваться, как вода, только что доведенная до кипения. Через отверстие вниз ворвался поток горячего воздуха, ошпарив команду баллисты прежде, чем магический щит успел закрыться и устранить брешь.

Мариона с мрачным облегчением отметила, что болт баллисты прошел сквозь существо, позволив большей части горячего воздуха из его легких выйти в дикое пространство. Если бы это было не так, полная сила взрыва могла бы убить гораздо больше эльфов. Однако в любом случае им было лучше, чем если бы существо "закричало". На таком близком расстоянии сила такого теплового оружия превратила бы корабль в пепел.

Но угроза не исчезла вместе с этим единственным К'нидаром. Существа, которые разбежались и скрылись, перегруппировывались. Мариона видела далекие вспышки отраженного звездного света на их крыльях, когда они устремились в последний штурм.

Последняя атака. В этом не могло быть никаких сомнений.

"Капитан, мы принимаем сообщение!"

Голос штурмана, пронзительный от волнения и возрожденной надежды, эхом отозвался в разговорной трубке.

Сердце Марионы учащенно забилось. Насколько им было известно, в этой части дикого космоса не было ни одного корабля-заклинателя, а на ближайшей планете не было цивилизации, способной путешествовать по звездам. Было бы замечательно, если бы оказалось, что это не так!

"Уже иду", - сказала она и побежала к узким ступенькам, ведущим в трюм.

Ее взгляд сначала упал на рулевого, серебряного эльфа средних лет. Он был почти серым от усталости, и его судорожно сжатые руки вцепились в подлокотники штурвала, словно пытаясь выжать из него еще несколько капель силы. Мариона коротко положила руку ему на плечо и повернулась к штурману.

Ши'ларра склонилась над кристаллом, ее черные глаза напряженно смотрели на татуированное лицо. Она взглянула на капитана. "Кристалл пульсировал, как будто принимая сообщение. Это сильная магия - определенно эльфийская, но неуловимо отличающаяся от всего, что нам известно. Согласно последнему отчету Имперского флота, в этом районе нет эльфийских кораблей".

Мариона сразу же поняла смысл слов штурмана. Время от времени эльфийская цивилизация на каком-нибудь аванпостном мире находила свой собственный путь к звездному полету. Первые контакты между этими новыми кораблями и устоявшимся эльфийским флотом, правившим диким пространством, обычно вызывали у новичков сильное потрясение. Существовали строгие протоколы относительно того, как следует вести себя при таких встречах. Протокол, однако, был роскошью, которую отчаявшийся экипаж не мог себе позволить.

Эльфийка положила ладонь на кристалл, позволяя мощному материалу впитать ее личную магию. И он, несомненно, был мощным - шар был создан из кристаллизованных останков К'нидара, взорвавшегося на звезде. Такие артефакты были редки и могущественны, и она считала, что ей повезло, что она нашла его среди обломков, плывущих по обычному торговому пути. Теперь кристалл давал шанс предотвратить полное уничтожение корабля и экипажа. Возможно, позже она задумается об иронии судьбы.

Капитан Мариона Лиственная Куща, "Зеленый монарх", боевой корабль эльфийского императорского флота", - четко произнесла она. "Мы подверглись нападению и получили тяжелые повреждения. Мы находимся недалеко от луны Абейр-Торила. Штурман сообщит вам наши точные звездные координаты. Вы можете помочь?"

Наступило молчание. "Вы летите? Вы рядом с Селун?" - спросил мелодичный, нечленораздельный мужской голос.

"Да, мы все еще на звездолете", - ответила Мариона, озадаченная недоверчивой ноткой в голосе эльфа. "Назовите себя и свой корабль".

"Я - Вури Дуротиль, Высший маг Эвермита", - сказал невидимый эльф. "И я вовсе не на корабле, а на земле. Точнее, на Сумбраре, острове-аванпосте, расположенном сразу за заливом Эвермит в Лейтильспаре".

Мариона и Ши'ларра обменялись недоверчивыми взглядами. Связь между кораблями была невероятно сложной и требовала магических технологий чрезвычайно высокого уровня. Они не знали, что эльфы Абейр-Торила владеют такой магией.

"Есть ли у вас в этом районе корабли, использующие заклинания?" - повторила она.

"У нас нет таких кораблей", - ответил Вури. "Но я могу направить ваш корабль в укромную бухту неподалеку от острова".

Еще один взрыв дыхания К'нидара ударил в уменьшающийся щит, и еще одна трещина содрогнулась в корпусе. Мариона вздрогнула. "Наш корабль разваливается на части. У нас нет времени на посадку. Даже если бы мы это сделали, нас бы преследовали существа, которым нужен корабль".

"Боюсь, я не смогу помочь вам в такой битве. Вы можете оставить корабль своим врагам? У вас есть спасательные шлюпки?"

Ши'ларра кивнула, ее лицо было мрачным. "Или так, или никак, капитан".

Мариона с беспокойством посмотрела на немощного мага у штурвала. Его голова резко дернулась вверх, как будто он пытался силой воли заставить себя проснуться. "Пассилоррис не сможет нас спустить. Жиланна мертва, Ллувелленар чувствует себя не лучше. У нас нет другого рулевого".

"Что такое рулевой, пожалуйста?" - спросил невидимый эльф.

Капитан зашипела в отчаянии. Ее корабль летел к забвению, а этот маг, живущий на суше, хотел, чтобы ему объяснили технологию глушения заклинаний? "Волшебник", - выдавила она из себя. "Его заклинания питают штурвал - магическое кресло, которое управляет кораблем".

"А. Тогда, возможно, я смогу вам помочь. Отведите команду в спасательную шлюпку и установите устройство связи на этот... штурвал".

"Вы не можете запитать штурвал на расстоянии - даже такой маленький штурвал на спасательной шлюпке! Этого никогда не делали", - сказала Мариона.

"Но это не значит, что не стоит пробовать. Я чувствую магическую нить между моим устройством связи и вашим. Я спущу вас в безопасности", - уверенно сказал эльф.

Поскольку лучших идей у нее не было, Мариона повернулась к бдительному штурману. "Отдай приказ, пусть все поднимаются на борт. Я последую с Пассилоррисом".

Ши'ларра схватила глобус и бросилась вверх по ступенькам. Капитан дал ей несколько минут, чтобы собрать выживших и переправить их на борт спасательной шлюпки - небольшого открытого судна, похожего на каноэ огромных размеров. Но оно было легким и быстрым; правда, при условии, что за штурвалом сидел маг достаточной силы.

Через несколько мгновений фирменный сигнал Ши'ларры - высокий, пронзительный крик охотничьего ястреба - сообщил капитану, что все готово. Сделав глубокий вдох, она оттащила почти потерявшего сознание мага от штурвала и перекинула его через плечо.

Мгновенно воздух в помещении штурвала нагрелся почти до печной температуры, поскольку магическая связь, пусть и слабая, между магом и штурвалом была разорвана. Через несколько мгновений воздушная оболочка тоже рассеялась. Пошатываясь, Мариона поднялась по лестнице со своей ношей и подошла к перилам, где ждала лодка.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не отвести взгляд от спасательной шлюпки, а не от пылающих парусов своего корабля или стаи К'нидар, которые кружили вокруг горящего судна, издавая торжествующие вопли и гогот, черпая пропитание из погребального костра.

По крайней мере, жалкие твари отвлеклись, мрачно подумала Мариона, снимая Пассилорриса со своего плеча и передавая его в руки выживших.

На борту спасательной шлюпки было всего десять эльфов - все, кто остался после последней атаки. Но когда Мариона заняла свое место, она заметила благоговение на лицах каждого из них, когда они смотрели на штурвал и хрустальный шар, стоявший в центре магического кресла. Кристалл светился интенсивной внутренней силой. Оказалось, что маг, связанный с землей, мог делать то, что заявлял: Воздух, окружавший спасательную шлюпку, был прохладным и свежим, что означало, что к штурвалу действительно поступает энергия.

"Похоже, мы все-таки выживем", - пробормотала Мариона.

"В этом, леди капитан, вы можете не сомневаться". Голос их спасителя звучал по-другому, более энергично - возможно, усиленный силой, которая текла через кристалл. "С вашего позволения, я больше не буду говорить с вами, пока мы не встретимся лично, за исключением крайней необходимости. Концентрация, необходимая для поддержания нити магии, очень велика".

"Конечно", - ответила Мариона. "Дай мне знать, если мы можем чем-то помочь".

Наступила короткая пауза. "Вообще-то, есть одна вещь", - с тоской сказал невидимый эльф. "Поговори со мной о звездах и расскажи мне, что видят твои глаза на пути к Эвермиту".

Мариона разрезала веревки, связывающие шлюпку с кораблем, а затем кивнула Камерону Звёздная Песнь, барду, купившему проход на борт. Когда маленькое судно выплыло во тьму дикого пространства, она уселась поудобнее и слушала, как эльф играет на своей лире, которую он категорически отказывался оставлять, и декламирует ритмичными музыкальными каденциями спонтанную оду чудесам звездного полета.

Когда капитан слушала, ей пришло в голову, что жизнь, которую она считала само собой разумеющейся, для такого эльфа, как Вури Дуротиль, была бы легендой. А тот факт, что она сама направляется в столь примитивный мир, удручал до крайности.

Мариона мрачно оценила ситуацию. Ее корабль был потерян. В лучшем случае пройдет много-много лет, прежде чем она сможет вырастить другой. Вполне возможно, что выживший экипаж проведет остаток своей естественной жизни на Абейр-Ториле.

Эльфийка вздохнула и повернула голову, чтобы посмотреть на горящий корабль. Ее глаза расширились от удивления: "Зеленый монарх" был не более чем мерцанием красного света. Она повернулась к Ши'ларре, которая сузившимися глазами следила за быстро уменьшающимся светом.

"Как быстро, по-твоему, мы движемся?" - спросила она.

Ши'ларра пожала плечами. "Трудно сказать, без моих приборов и карт. Но я могу сказать точно: мы движемся по меньшей мере вдвое быстрее, чем "Монарх" на полной мощности. Посмотрите вниз", - внезапно сказала она, схватив капитана за руку и указывая на быстро приближающийся мир. "Там Абейр-Торил, и я уже вижу остров. Клянусь звездами, никогда еще я не видела такого зеленого места! И с такой высоты!"

"Скоро вы приземлитесь", - объявил Вури Дуротиль тонким от усталости голосом. "Мы подготовим лодки, чтобы доставить вас сюда. Целители готовят заклинания и травы и будут ухаживать за вашими ранеными".

"Травы и целители", - пробормотала Мариона, закатывая глаза в сторону Ши'ларры. "Если бы нам пришлось стать сухопутными, мы бы нарисовали для этого адский мир!"

Фейская улыбка озарила татуированное лицо Ши'ларры. "Не усмехайся, пока не увидишь этот мир", - мягко сказала она. "Он может оказаться таким, что у тебя не будет желания его покидать".

"О да. Это случится", - едко сказала капитан. "А что касается тебя - твоя родная планета почти уникальна тем, что на ней нет океанов. Ты привыкла к бесконечным лесам, омываемым сетью огромных рек. Ты хочешь сказать, что могла бы быть счастлива на этом крошечном островке?"

Лесная эльфийка пожала плечами, и ее взгляд устремился на быстро приближающееся пятно зеленого леса и сапфирового моря. "Все, что я могу тебе сказать, это следующее: У меня странное чувство, что я возвращаюсь домой", - пробормотала она.

Прежде чем Мариона успела ответить на это странное заявление, лодка резко дернулась, когда неопытный маг, управлявший ею, попытался замедлить падение судна. Вслед за этим последовал второй толчок, и судно медленно покатилось. Капитан схватила хрустальный шар и крепко прижала его к штурвалу, крикнув остальным, чтобы они помогли ей удержать магическое устройство на месте.

Маленькое суденышко снова и снова содрогалось и тряслось, пока Вури Дуротиль неумело замедлял его падение в море. И все же лодка ударилась о воду с такой силой, что деревянный корпус разлетелся вдребезги, а эльфийская команда оказалась в воде.

Мариона погрузилась на глубину, ее руки метались, когда она инстинктивно пыталась найти и спасти рулевого. Вода, бурлившая вокруг нее, была темной от крови, и по яростному пульсированию в висках она поняла, что получила ранение в голову, возможно, серьезное. Однако все, о чем она могла думать, это о необходимости найти шлем. Если она не сможет его найти, то никогда больше не сможет путешествовать по звездам.

Вдруг она почувствовала, как маленькие, сильные руки сомкнулись на ее запястьях, и ее бешеные глаза впились в лицо самого странного эльфа, которого она когда-либо видела. Синеволосая зеленокожая женщина ободряюще улыбнулась ей и начала поднимать ее на поверхность. Мариона взглянула на руки своей спасительницы. Они были испещрены синими и зелеными полосами, а между неестественно длинными пальцами была тонкая паутина. Как ни измучена она была годами путешествий и встречами с фантастическими существами из дюжины миров, Мариона никогда не видела существа, которое показалось бы ей таким причудливым, как это существо из мира Морских эльфов.

Последней ее мыслью перед тем, как тьма поглотила ее, было то, что она выбрала чертовски удачный мир, чтобы оказаться на нем.

Следующее, что узнала Капитан Мариона Лиственная Куща, был мягкий, тягучий звук эльфийских голосов, возносящихся в песне. В музыке чувствовалась целительная сила, которая, казалось, вытягивала боль из ее головы и ноющую вялость из конечностей.

С опаской Мариона открыла глаза. Ей было тепло и сухо, она была одета в шелковый халат и лежала на кровати, которая, если судить по тому, что было рядом с ней, парила над полом в едва заметном волнообразном движении.

"Капитан Лиственная Куща".

Мариона знала этот голос. С болью она повернула голову и посмотрела в улыбающееся лицо молодого золотого эльфа. Ей было не настолько плохо, чтобы не обратить внимания на то, что он, вероятно, был самым красивым эльфом, которого она когда-либо видела. Тем не менее, у нее на уме были более важные дела.

"Шлем...", - начала она.

"Не беспокойся", - сказал Вури Дуротиль. "Морские эльфы уже нашли большинство частей. Со временем мы восстановим его".

"Этого нельзя сделать. У вас нет технологии", - сказала она голосом, притупленным отчаянием.

"Мне кажется, что ты уже говорила нечто подобное", - ответил эльф с легким юмором. "И все же ты здесь".

Мариона пожала плечами в подобии недоумения. "Согласна, твоя магия впечатляет. Возможно, мы сможем кое-чему научиться друг у друга".

"На это я и надеюсь". Вури сделав паузу, взглянул на эльфов, которые стояли у ее кровати. Они незаметно растворились в воздухе. Когда они с Марионой остались одни, он сказал: "Ты хочешь покинуть этот мир. Ты говорила об этом неоднократно в те дни, когда лежала в целительном покое".

"Дни?" - недоверчиво спросила она.

"Даже так. Большинство членов вашего экипажа уже на ногах. К сожалению, я должен сообщить вам, что один эльф погиб во время высадки".

"Пассилоррис", - сказала она сразу, без малейшего сомнения. "Я не была уверена, что он выживет, несмотря на легкость приземления". Она бросила свирепый взгляд на мага, словно осмеливаясь обвинить рулевого в слабости. "Он был героем. Без его усилий все бы погибли!"

"Он прошел путь героя, - заверил ее Вури, - и занял почетное место в истории Эвермита. Я глубоко сожалею о потере. Я бы многое хотел узнать от него о магии звездных путешествий".

Мариона фыркнула. Они с Пассилоррисом не так давно были любовниками, поэтому она полагала, что ей не нужно сочувствовать Вури Дуротилу в связи с потерей потенциального учителя.

Она сглотнула неожиданный комок в горле и окинула комнату пытливым взглядом. Это была большая, идеально круглая комната со стенами, которые, казалось, были сделаны из одного камня. Большие арочные окна выходили на сверкающее море.

"Где я, черт возьми, нахожусь?" - спросила она.

"Это остров, известный как Сумбрар. Этот дом - мой, а эльфы, которые лечили тебя песней-заклинанием, входят в мой Круг. Однако магия, связавшаяся с твоим кораблем, была полностью моей собственной". Он сделал паузу. "Возможно, будет лучше, если этот факт не покинет Сумбрар, по крайней мере, на время".

"Почему?"

Вури достал скипетр из складок своей мантии и показал его ей. "Вот уже много лет я храню магическую силу в этом устройстве. Я израсходовал большую часть ее силы, чтобы доставить тебя в Эвермит".

"И что?"

Эльф колебался, его зеленые глаза изучали ее лицо, словно оценивая ее. "Мои коллеги по магии не знают об этом устройстве. Они понятия не имеют, что я могу творить столь мощную магию в одиночку. Я бы не хотел, чтобы они узнали об этом раньше, чем я смогу восстановить Накопитель до прежнего уровня".

Усмешка Марионы была начисто лишена юмора. "Не дай боги, чтобы старейшины отобрали у тебя игрушку. Кстати, сколько тебе лет? Девяносто? Сто?"

"Я видел более двухсот весен", - с достоинством сказал эльф. "И уверяю тебя, твое молчание так же полезно для тебя, как и для меня".

Капитан осторожно кивнула. Она не была дурой и знала, что любой эльф, владеющий такой магией, какой владел этот, - это сила, с которой нужно считаться. Если у Вури Дуротила есть к ней предложение, она, по крайней мере, выслушает его.

"Каждый эльф на этом острове видел, как ваш корабль упал с неба. У них будут вопросы. Расскажи им все, что хочешь, но не упоминай о моей роли в этом деле. По крайней мере, пока".

Глаза звездного странника подозрительно сузились. "Что ты собираешься делать? Ты же не планируешь нападение на главный остров? Потому что если да, то можешь считать, что меня уже нет. Я никогда не сражалась с эльфами, и не собираюсь".

"И не будешь".

Слабый шорох у открытой двери привлек внимание Вури. Он поспешно спрятал Накопитель с глаз долой и с плохо скрываемым нетерпением посмотрел на молодую женщину, прижавшуюся к дверной перемычке. "В чем дело, Эстер?"

"Есть сообщение из Аривандаара, лорд Дуротиль", - сказала она. "Ты нужен в Круге".

Вури нахмурился. "Игринн может действовать как Центр вместо меня. Принеси мне весточку, если сообщение срочное".

Эльфийка поклонилась и поспешила из комнаты.

"Аривандаар", - сказала Мариона с вопросом в голосе.

"Великое и древнее королевство, находящееся в нескольких днях пути по морю от этого острова", - пояснил он. "Многие из наших предков пришли из этих земель".

"Расскажи мне", - попросила она. Ее веки начали тяжелеть, и в данный момент она была рада успокаивающему, мелодичному звучанию голоса молодого эльфа. Она расслабленно откинулась на подушки, пока Вури рассказывал истории о чудесах и войнах, о стране, прекрасной и опасной, как ни одна из тех, что она видела или представляла. Пока он говорил, она снова погрузилась в сон, погрузилась в редкое для ее беспокойного духа состояние довольства и была уверена, что сны, которые ее ждут, будут приятными.

Внезапный, ужасный взрыв вырвал Мариону из ее комфортного состояния. Она сидела прямо, ошеломленная силой, которая совершенно не уступала разрушению корпуса "Зеленого монарха". Как ни странно, никаких следов разрушения не было. Роскошная обстановка комнаты была нетронута, пение птиц за окнами не прекращалось. Не было ни звуков битвы, ни запаха дыма или смерти. Только на лице Вури Дуротила было написано разрушение; лицо молодого мага было бледным, как пергамент, и искажено безымянной мукой.

"Что это было, девять чертей?" потребовала Мариона.

Прежде чем Вури успел ответить, в комнату вбежал эльфийский воин, его льняные волосы беспорядочно развевались, а черные глаза были дикими. "Вури, Круг разрушен! Все эльфы, бросившие Высших Магов, исчезли! Полностью исчезли. Я бы не поверил, если бы не был в заклинательной комнате и не видел это своими глазами!"

"Ты слышал послание от Аривандаара?" сухим шепотом спросил Вури.

"Слышал", - мрачно ответил воин. "Это был призыв о помощи из башни в Шарларионе - они хотели, чтобы мы немедленно послали воинов и магов через Врата. Затем последовал взрыв, который едва не свел меня с ума, а потом - ничего. Буквально ничего. Я был единственным эльфом, оставшимся в зале. Что это значит?"

Вури резко отвернулся от ошеломленного и бормочущего эльфа и подошел к окну. Долгое время он молчал, глядя на воду в сторону Эвермита глазами, в которых уже который раз не было видно красоты его родины. Красота, которая сейчас была тем более пикантной, что события этого дня придали эльфийскому острову еще большее значение.

"Бриндарри, день, которого ты так долго ждал, возможно, уже близок. Эвермит определит свой собственный путь так, как никогда прежде, и кто скажет, что этот путь не будет пролегать по дороге, которую вы сами себе наметили? И ваша задача, капитан Лиственная Куща, становится еще проще. Все, кто видел, как ваш корабль упал с неба, мертвы, кроме вашей команды, нас троих в этой комнате и морского народа, который знает только то, что ваш корабль был уничтожен мощным взрывом. Будет достаточно легко придумать объяснение, которое удовлетворит их. Таким образом, мы можем работать здесь, на Сумбраре, в уединении, не опасаясь, что наша задача будет обнаружена или наши действия будут пресечены. Все изменилось в этот день", - мягко заключил он.

"Эти слова я давно мечтал услышать", - сказал Бриндарри, озадаченно нахмурив брови. "Почему же я не могу постичь их смысл?"

Вури повернулся лицом к своему старому другу и новому союзнику. "Тогда я буду говорить прямо. Бриндарри, наше время близко. Ваша судьба, капитан Лиственная Куща, неразрывно связана с моей собственной. Нет другого, к кому бы вы могли обратиться. Видишь ли, Войны Короны взяли свое, после стольких веков военных действий. Древнее королевство Аривандаар пало. Эвермит, к добру или к худу, теперь стоит один".

13. Приливы Ярости

Ледяной ветер хлестал остров, покрывая черную шерсть Повелителя зверей сосульками, пахнущими солью. Малар сгорбил массивные плечи в тщетной попытке укрыться от холода и с нехарактерным для него терпением слушал, как богиня Амберли причитала и выкрикивала свое разочарование. Морская богиня снова и снова била кулаками по волнам, от каждого удара вздымая над скалистым берегом брызги воды.

Приспешники Амберли, страшные существа Кораллового царства, которые должны были подчинить себе морских эльфов, были если не побеждены, то, по крайней мере, сдержаны. Магия вернулась к морским эльфам Эвермита. И это благодаря вмешательству эльфийского бога! Долго и горько Амберли завидовала Глубинному Сашеласу, и ужасна была ее ярость против этого мнимого оскорбления.

"В море есть и другие существа, которыми ты можешь повелевать, не так ли?" - спросил Малар, когда, наконец, его грохочущий голос послышался над ревом и грохотом волн.

Амберли остановилась на середине волны. Она затихла, погрузившись в гребень волны, на которой каталась, пока обдумывала это предположение. Ее лицо немного смягчилось, когда она обдумала все возможности. "Их много", - согласилась она. "В глубинах есть ужасные существа, которые, несомненно, придут по моему приказу. Я пошлю их немедленно!"

"И бури", - добавил Малар, отламывая кинжалоподобную сосульку, которая свисала с его мохнатого подбородка и служила доказательством ледяной силы ярости богини. "Ты не сможешь захватить сам остров, но наверняка сможешь нарушить морское сообщение. Многие эльфы, спасаясь от бед на материке, поплывут в Эвермит". Его красные глаза светились интенсивным, злым светом. "Я не вижу причин, почему они должны достичь острова".

"Я тоже", - с восторгом согласилась морская богиня. Она резко рванулась вперед и обхватила звероподобного бога руками, обдав его холодной морской водой. Затем она исчезла, оставив после себя море, спокойное, как бассейн лесной нимфы.

Малар издал скрипучий, ворчливый смешок. Прохладные объятия морской богини были лишь незначительным неудобством, мелкой неприятностью. По его мнению, все шло хорошо.

Многовековое опустошение Войн Короны принесло Великому Охотнику глубокое удовлетворение. Он не был полностью разочарован поражением темных эльфов - дроу, как их теперь называли. Несмотря на свою связь с богиней Ллос, Малар не любил эльфов, ни светлых, ни темных. Он охотно наслаждался войной дроу против верных детей Кореллона, но смерть темных налетчиков радовала его не меньше, чем резня мирных лесных эльфов. На самом деле, он считал восхитительным поворотом событий то, что эльфы были поставлены друг против друга таким образом. Такие внутренние распри не только служили его цели, но и были весьма занимательны для наблюдения.

Эльфам на Фаэруне был нанесен ряд сокрушительных ударов. Его последователи - в большинстве своем орки и гоблины - продолжали преследовать разбросанные по лесам поселения. Пришло время вновь обратить свою вражду на эльфийский остров. Он предоставил Амберли делать то, что она может, и то, что она может для него. Кроме того, там были люди, называвшие себя Волками Волн, которые показали себя многообещающими налетчиками. Они были бы прекрасным дополнением к гневу морской богини. И хотя эти люди не были строгими последователями Малара, бог был уверен, что сможет найти способ привлечь их к охоте на эльфов. Пока что этих действий было достаточно.

Однако Малар, Великий Охотник, прекрасно понимал, что он не сможет вечно довольствоваться тем, что уступит другим вызов охоты или удовольствие от убийства.

Анарзи Морская эльфийка, некогда дочь и матрона знатных семей лунных эльфов Эвермита, со всей возможной скоростью плыла на юг, к городу Лейтильспар.

Прошли годы с того необычного кораблекрушения у восточного побережья Сумбрара. Не было ни одного дня, чтобы Анарзи не размышляла о странных событиях того дня. Не то чтобы кораблекрушения были редким явлением - отнюдь нет. Бури, бушевавшие за пределами защитных границ Эвермита, отправили в пучину множество эльфийских судов. Морские эльфы великого города Иуматиашае были заняты спасением тех эльфов, которых могли спасти, и передачей мрачных вестей о судьбе тех, кому они не смогли помочь. Но в том давнем кораблекрушении было что-то очень странное. Невероятная сила, с которой маленькое судно было разорвано на части, наводила на мысль, что действует какая-то новая и могущественная сила.

Анарзи потребовалось много времени, чтобы найти ответ на свои вопросы. Но когда она, наконец, нашла ответ, она была в растерянности, не зная, что делать.

Плывя на юг, Анарзи отмахнулась от плавающих водорослей рукой с длинными пальцами и изящными перепонками. Вид собственных рук Морской эльфийки больше не казался ей странным. Теперь она была морским эльфом как по мыслям и порывам, так и по внешнему виду. Тем не менее, чувство верности своим сородичам, живущим на суше, оставалось сильным. Верно это или нет, но Вури Дуротиль был ее родственником, сыном ее родного брата. Выступать против него противоречило всему, чем она когда-то дорожила.

И все же, как она могла не сделать этого?

Решение морской эльфийки осложнялось тем, что она понятия не имела, как Вури собирается использовать свою вновь обретенную силу. Эльфийская магия была почти бесконечна в своем разнообразии, и нередко эльфы использовали магию, чтобы придать полет обычным предметам. Но магия, способная наделить целый корабль способностью летать, окружить его воздухом, чтобы он мог путешествовать под волнами или среди звезд, - это была большая сила, чем та, которой должен был обладать один эльф.

И больше всего Анарзи беспокоила секретность, с которой золотой эльфийский волшебник выполнял свою работу. Это было противоестественно для любого эльфа - особенно для высшего мага - держать себя отдельно от своих братьев и сестер, как это делал Вури. А для магов могущественной Башни было опасно держать большую часть своей работы в тайне от всего общества. Насколько Анарзи знала, Вури Дуротиль мог замышлять захват самого Эвермита. Но она могла узнать так много и сделать очень мало из своего дома в море.

После долгих раздумий она решила положить этот вопрос к ногам Дарторидана. Он знал, что нужно делать. Хотя он больше не был ее мужем, Анарзи все еще искала его, когда могла, и обнаружила, что его мудрость более чем успевает за прошедшими годами.

За десятилетия, прошедшие после самовольного изгнания Анарзи, Дарторидан стал таким же искусным дипломатом, как и воином. Под его руководством семья Кроулнобаров обрела власть и честь. Теперь они заслужили места в Совете старейшин; более того, имя Дарторидана звучало среди прочих имен, когда эльфы Лейтильспара рассуждали о том, кто может сменить Тамсона Амариллиса на посту Верховного советника. Соответственно, Дарторидан все больше и больше времени проводил в Лейтильспар, занимаясь вопросами управления.

Он был там и сейчас - так отрывисто сообщила ей дочь Анарзи - второй и последний ребенок, которого она родила Дарторидану. Морская эльфийка не стала задерживаться в Крепости Кроулнобар. Она сразу же повернула на юг, и не только из-за срочности послания, которое несла.

Воспоминание о той встрече вновь пронзило сердце Анарзи болью острее жала манта. Через два года после своего превращения в морского эльфа она родила дочь. Но дети, рожденные от родителей из двух разных эльфийских рас, не наследуют обе: в дочери Дарторидана и Анарзи не было смешения луны и моря. Морская эльфийка родила идеальную девицу из лунных эльфов и отдала младенца в руки кормилицы, живущей на суше, чтобы та любила и воспитывала ее.

Отказ от еще одного ребенка едва не разбил сердце Анарзи. По ее настоянию брак с Дарториданом был расторгнут, ибо она не могла перенести еще одну такую потерю.

Что касается Дарторидана, то, хотя Анарзи видела его все реже и реже, ее любовь к нему не изменилась от смены формы. Она не потускнела от времени или от горя, которое она несла из-за потери своих детей. Он был ее любовником лишь изредка - и то недолго - но он всегда будет ее любовью. Она доверяла Дарторидану в том, что он хорошо использует ее знания о Вури Дуротиле, поскольку она доверяла ему во всем.

За время пути Анарзи от Крепости Кроулнобар до южного города, солнце не раз вставало и садилось. Но она продвигалась вперед, почти не останавливаясь на отдых или еду. Когда наконец усталая морская эльфийка миновала остров-форпост Сумбрар и вышла на поверхность, она увидела гавань, залитую огнями. Хотя было уже далеко за полночь, доки и улицы Лейтильспара сияли праздничными фонарями, шарами магического огня и мерцающими, переливающимися точками света, свидетельствующими о присутствии крошечных фейских существ - скорее всего, змей, а возможно, и фейского дракона или двух.

Ни один из этих огней не был ярче тех, что украшали корабль, пришвартованный неподалеку от причала. Постоянно меняющийся узор разноцветных огней играл на фоне колышущихся парусов, а хрустальный корпус сверкал в отраженном свете, как драконий клад.

Задумчивая улыбка искривила губы морской эльфийки, когда она смотрела на это дивное зрелище. Ей пришло в голову, что, должно быть, близится середина лета - время, когда эльфы веселятся и празднуют всевозможные союзы. В середине лета обычно играли свадьбы. Вполне вероятно, что этот корабль был украшен для перевозки новобрачной пары в дом, который они будут делить. Так было, когда Дарторидан впервые забрал ее из Лейтильспара в свою обитель на диких северных берегах, которые они оба любили.

Улыбка Анарзи померкла, когда в ее сознании промелькнуло другое, менее радостное воспоминание. Что-то тревожно знакомое было в этом корабле. Морская эльфийка заплыла в гавань и обогнула корабль, чтобы прочитать имя, выгравированное на хрустальном носу. Ее сердце болезненно забилось, когда взгляд упал на жирные руны.

Корабль назывался "Морская-река".

Анарзи нырнула под воду и быстро поплыла к городским причалам. Конечно, это было совпадение, что корабль носит то же имя, что и меч Дарторидана! И все же она не могла отрицать, что корабль был очень похож на то первое судно, которое они вместе создали для борьбы с морскими троллями, на корабль, на котором Анарзи плавала в свой последний день в качестве лунного эльфа. Корабль, который едва не стал ее могилой, был возрожден и украшен для свадьбы.

Возможно, Шончай взял себе невесту. Он уже почти совершеннолетний, размышляла Анарзи, поднимаясь по лестнице, ведущей из моря в доки. Пока она размышляла, до ее слуха донеслись звуки слабой и далекой музыки. Она была не настолько слабой, чтобы она не смогла сразу различить редкой красоты пение. Это было вполне логично. Ее сын уже был известным бардом, и на его свадьбу должны были прийти лучшие музыканты во всем Эвермите, чтобы отдать дань уважения.

Но если это так, почему ей ничего не сказали? Ее дочь, живущая на земле, сторонилась ее, но Шончай был действительно дитем ее сердца! Он не женился бы, не сообщив каким-то образом матери.

Со своего трапа Анарзи оглядела шумный причал в поисках незнакомого лица. Она не хотела услышать о свадьбе сына от того, кто знал ее как лунного эльфа, которым она когда-то была. На плечи Анарзи легло много нош, но жалость была слишком тяжелым грузом для гордой эльфийки.

Ее ищущий взгляд упал на юношу-золотого эльфа. Он казался вполне подходящим вариантом. Его простая одежда выдавала в нем простолюдина. Он был босиком и раздет до пояса, демонстрируя худощавую силу того, кто зарабатывает на жизнь тяжелым трудом. Его чисто выбритая голова и большие золотые обручи в одном остроконечном ухе придавали ему плутоватый, почти пиратский вид, но ни это жеманство, ни большой кубок в его руке не могли скрыть того факта, что он очень молод - едва достиг совершеннолетия. Этот эльф еще не родился, когда она была Анарзи Лунноцветущей, дочерью Верховного советника Ролима Дуротила и женой Дарторидана Кроулнобара. Да и в любом случае он не часто бывал в ее кругу. Возможно, парень и слышал историю о ее превращении, но у него не было причин устанавливать какую-либо связь между героической жрицей, воспетой в песнях и сказаниях, и изможденной, стареющей морской эльфийкой, стоящей перед ним.

Анарзи взошла на палубу и тихонько окликнула юношу. Его глаза загорелись, когда он взглянул на нее, и он нетвердой походкой направился к ней. К удивлению Анарзи, докер тут же заключил ее в пылкие объятия.

"Добро пожаловать, милая служанка", - сказал он с большим энтузиазмом и очень нечеткой дикцией. "Пришла с моря, чтобы отпраздновать со мной середину лета, не так ли? Море и праздник... морской праздник", - сымпровизировал он, ухмыляясь от гордости за шутку, которая, очевидно, показалась ему весьма умной - и провозгласила, что он действительно очень пьян.

Анарзи сморщила нос от тяжелого запаха винофей, которым пахло дыхание парня. "Если ты принимаешь меня за служанку, то ты выпил гораздо больше, чем вмещает этот единственный кубок", - сухо сказала она, пытаясь вывернуться.

Молодой эльф слегка откинулся назад и попытался сфокусировать свой взгляд на ее лице. "Не молода", - согласился он. "Но такая красивая. И голубые волосы", - изумился он, ослабив хватку, чтобы провести пальцем по влажным, вьющимся локонам Анарзи.

Морская эльфийка вывернулась, а затем ловко увернулась от попытки парня вернуть ее. Одной рукой она поймала его запястье, а другой выхватила из сумки нитку розового жемчуга и повесила перед его глазами.

"Хватит этих глупостей! Они ваши, в обмен на некоторую информацию. Прекрасный подарок на середину лета для прекрасной служанки", - предложила она, надеясь прогнать с лица молодого эльфа ошарашенное выражение. "И, конечно же, тебе понадобится такая безделушка! Ночь еще не наступила".

При этой мысли он заметно посветлел. "Спрашивай о чем угодно, и я отвечу, как смогу".

"Чья это свадебная процессия?" - спросила она, повысив голос, чтобы ее было слышно над приближающимися музыкантами.

"Северного лорда. Клан Кроулнобар. Я пью за его здоровье!" Сказав это, молодой эльф поднял свой кубок и сделал глоток. На мгновение он выглядел озадаченным, затем скорчил гримасу, когда понял, что кубок пуст.

"Значит, это Шончай", - печально пробормотала она.

"Нет, не бард", - поправил ее парень. "Советник. Дарторидан. Разве ты не слышала о нем? Он прославленный воин. Он прогнал скрагов обратно в море и дал сахуагинам повод бояться людей Эвермита! Некоторые говорят, что он станет следующим Верховным советником, - важно продолжал он, явно довольный тем, что сообщает такую информацию.

Но Анарзи уже не слышала его. Ей показалось, что сердце сжали тиски. Ее пальцы в сочувственной агонии сжались вокруг ожерелья, которое она держала в руках. Тонкая нить порвалась, рассыпая жемчуг, как опадающие лепестки.

"Эй, сейчас же!" - запротестовал парень, видя, что его награда ускользает. Он нырнул в док и стал собирать рассыпавшиеся жемчужины.

Анарзи взвизгнула и побежала к дальнему краю причала. Радостная толпа была почти у самого причала. Она не хотела смотреть на лицо эльфийки, которая заняла ее место в сердце Дарторидана.

Морская эльфийка нырнула в воду гавани и глубоко погрузилась. Она неистово плыла, как будто могла обогнать полное осознание того, что она потеряла.

Когда она была уверена, что ее сердце разорвется от боли и усталости, она остановилась и прижалась к густому кусту морской травы, пока не смогла снова сделать вдох. Как только она смогла это сделать, она издала щелкающий, свистящий звук, который должен был позвать любого дельфина, который мог находиться поблизости.

Вскоре к ней подплыла гладкая серая фигура. Дельфины были друзьями морских эльфов, и этот был ей знаком. Он игриво кружил вокруг морской эльфийки, мягко ударяясь о нее, что напоминало поведение кошек, которых она держала для дружбы и комфорта. Однако на этот раз постоянная лукавая ухмылка этого существа не вызвала у Анарзи ответной улыбки.

Дельфин, казалось, почувствовал ее настроение, потому что быстро мотнул головой, а затем наклонил ее в одну сторону в странном любопытном жесте.

Увези меня подальше от этого места, - попросила она на его языке.

В ответ дельфин слегка перевернулся, чтобы подставить ей свой верхний плавник. Анарзи ухватилась за него и прижалась, пока дельфин уплывал в открытое море.

Ошеломленная и опечаленная морская эльфийка не задумывалась ни о течении времени, ни о расстоянии, которое они преодолели. Но ей показалось, что прошло совсем немного времени, прежде чем дельфин остановился. Существо подняло голову к далекому небу и затрепетало от удивления и тревоги.

Анарзи проследила за его взглядом. Сквозь глубокую завесу воды была хорошо видна полная луна. Но пока она смотрела, над головой пронеслась огромная круглая фигура, затмившая свет так быстро, что казалось, будто какое-то огромное существо просто проглотило луну. Затем, так же внезапно, свет вернулся, мерцая в мутной воде так, что Анарзи вспомнился образ дрожащего ребенка.

Явление пронеслось мимо с поразительной скоростью, но не настолько быстро, чтобы Анарзи не успела разглядеть четыре массивные, вздыбленные ноги и размашистый хвост, который с такой скоростью двигал это существо.

Драконья черепаха? спросила она дельфина. Существо быстро и нервно кивнуло. После минутного колебания он щелчками и писком показал, что ему нужно подняться на поверхность, чтобы подышать.

Хотя у Анарзи не было такой необходимости, она пошла с дельфином. Существо не просило ее об этом, но она чувствовала, что у него нет желания приближаться к тому месту, где прошла драконья черепаха. Дельфины боялись их, и не без оснований. Такие существа встречались редко, но все, кто жил в море, знали об их силе. Драконовые черепахи обладали острым, хотя и несколько непостижимым интеллектом. Было неприятно размышлять о том, что может быть на уме у этой черепахи, что могло привести ее так близко к берегам Эвермита. И действительно, драконья черепаха плыла прямо к эльфийскому острову.

Когда они приблизились к поверхности, Анарзи заметила необычную турбулентность на поверхности воды - слишком сильную, чтобы объяснить ее плаванием драконьей черепахи. Она поднялась в воздух, и ее встретил прохладный ветер с севера и набегающие беспокойные волны. Однако небо было чистым и безоблачным, а звезды сияли почти так же ярко, как праздничные огни Лейтильспара. Что бы ни потревожило море, это не был природный шторм.

Большая волна подхватила Анарзи и подбросила ее вверх. Перед тем как ее шлепнуло обратно в море, она успела заметить далекий, ярко освещенный корабль, скользящий по спокойным водам на север.

У Анарзи перехватило дыхание, когда она узнала корабль Дарторидана. Но ее боль тут же сменилась чувством облегчения. Воды вокруг Эвермита были защищены от бурь самой Аэрдри Фэйниа. Ее возлюбленный был в безопасности в руках могущественной эльфийской богини. Его свадебный корабль не мог быть унесен этим штормом, если только он намеренно не вышел в неспокойное море.

Или если его не заставили.

Вдруг морская эльфийка догадалась, какую беду задумала черепаха-дракон. Она нырнула в глубину и неистово позвала дельфина к себе.

Я должна увидеть этот корабль. Мы должны прыгнуть выше волн! Убеждала она его.

Дельфина было нелегко убедить. В течение многих мгновений они спорили, издавая энергичные щелчки и стрекотание, которые превратили воду вокруг них в головокружительный водоворот вибрирующих звуков. Наконец дельфин уступил и позволил Анарзи ухватиться за его спинной плавник. Оба морских жителя со всей силы поплыли вверх, а затем бросились в последний источник.

Когда Анарзи прижалась к прыгающему дельфину, она увидела, что корабль ее возлюбленного внезапно покачнулся в сторону востока. Все было так, как она и боялась: Драконья черепаха насильно уводила Дарторидана в море.

Не раздумывая, Анарзи оставила дельфина и помчалась к обреченному кораблю.

Ночь уже почти прошла, когда ялик Вури Дуротила причалил к докам Сумбрара. На главном острове праздник середины лета был еще в полном разгаре. Все жители Эвермита, не только эльфы всех рас, но и другие фейские существа, сделавшие остров своим домом, отмечали самый длинный день лета музыкой и танцами, пиршествами и весельем. Хотя Вури был не прочь повеселиться, ему не терпелось вернуться на свой остров, в свою башню и к своей всепоглощающей работе.

Достижения Вури превзошли самые ранние прогнозы относительно его потенциала. В частности, его мастерство в магической коммуникации было просто поразительным. Много раз он предвидел приближающуюся опасность и предупреждал о ней, и настолько эффективно он справлялся с этой задачей, что весь остров-форпост Сумбрар оказался под его властью. Там был размещен большой гарнизон воинов, а несколько боевых кораблей находились в боевой готовности. Но, пожалуй, самой мощной защитой Сумбрара была магия, которой владел его Круг. Башня Вури Дуротила стала одной из самых больших в эльфийском королевстве. Многие молодые маги боролись за честь обучаться у Верховного мага Сумбрара.

И все же на Эвермите было немало эльфов, опасавшихся растущего могущества Вури Дуротила и выступавших против опасностей изоляции башни Высших магов и сомнительной мудрости передачи значительной боевой силы в руки одного эльфа. Главным среди этих несогласных был голос Дарторидана Кроулнобара.

Вури скрипнул зубами при мысли о своем сопернике. На последнем заседании совета, состоявшемся не более двух недель назад, Дарторидан долго и красноречиво говорил об опасном расколе между различными расами эльфов. У него даже хватило наглости указать на то, что в Башню Сумбрара принимали только золотых эльфов, и что только золотые эльфы сражались в карауле форпоста.

Это было правдой. В глазах Вури такая практика была лишь вопросом предпочтения и удобства, но слова Дарторидана придали ей вид зловещего заговора. Семена подозрений были посеяны во многих плодородных умах лунных эльфов. Этого Вури допустить не мог. Маг не мог позволить, чтобы к его работе было приковано внимание, и он ни в коем случае не собирался становиться подотчетным Серому эльфу.

Но и это было не самым худшим из того, что сделал Дарторидан. Кроулнобарский выскочка набирал силу в Совете, и о нем даже говорили как о возможном члене Высшего совета. Вури Дуротиль полностью рассчитывал, что эта честь будет принадлежать ему. Соответственно он выбрал и свадебный подарок для Дарторидана.

Несколько ободренный этой мыслью, маг сошел со своего ялика и поспешил в самую верхнюю комнату своей башни. Там он хранил Накопитель, а также многие, многие другие магические предметы, которые он собрал или создал. Даже сейчас, в самый темный час ночи, в комнате было светло от совместного света сотни мягко светящихся сфер.

Когда Вури вошел в комнату, он заметил, что был не один. Перед одним из таких шаров сидела Мариона Лиственная Куща, ее взгляд был прикован к шару, а бледное лицо исказилось в выражении сильной тоски.

Вури остановился, пораженный присутствием капитана в этом его внутреннем святилище. Следующей его мыслью было беспокойство о том, что могла увидеть эльфийка. Каждый магический шар был окном, и некоторые из видов, которые они открывали, предназначались только для его глаз.

Но, как и следовало ожидать, капитан заглянула в шар, открывавший вид на звезды за пределами Селун.

Маг прочистил горло. "Если бы ты хотела посмотреть на звезды, Капитан Лиственная Куща, тебе достаточно было бы выйти за пределы башни. Это моя личная комната. Тебе незачем здесь находиться".

Мариона подняла взгляд. Язвительная улыбка приподняла один уголок ее рта, когда она заметила замешательство своего хозяина. "Без причины?" - сухо повторила она. "Сегодня летняя ночь, Вури. Возможно, я пришла сюда в надежде отпраздновать с тобой".

Прошло мгновение, прежде чем маг понял, что это за замечание. Он не мог представить себе близость какого-либо рода с этой болтливой эльфийкой, но ему была хорошо знакома ее склонность говорить вещи, призванные выбить его из колеи. Однажды это сработало. В эти дни он просто отвечал ей тем же.

"Я удивлен, что ты заметила смену времен года, а тем более наступление солнцестояния", - мягко сказал Вури. "Возможно, ты стала более чувствительной к этому миру, чем хочешь признать".

Мариона скривила губы в усмешке. "Вряд ли! Чем скорее я стряхну песок этого жалкого места с моих сапог, тем счастливее я буду!" Она резко встала и подошла к магу, положив кулаки на бедра. "И кстати говоря, когда я могу уйти?"

"Уйти?"

"Не прикидывайся дураком!" - огрызнулась она. "Первый корабль почти полностью вырос. Оригинальный штурвал был восстановлен и испытан под волнами. Воздушная оболочка выдержала; корабль полностью маневренный. Я могу покинуть это место, и я хочу сделать это немедленно".

Вури вздохнул. "Мы уже много раз говорили об этом, капитан Лиственная Куща. Да, есть один корабль, готовый к звездному полету. Но скажите мне, кто будет экипажем этого корабля? Кто, кроме вас, жаждет совершить это долгое путешествие? Ши'ларра?"

Мариона взглянула на мага, но не смогла опровергнуть его слова. Она не видела своего бывшего штурмана уже много лет. Ши'ларра объявила, что совершенно довольна своим новым домом, и давно исчезла в глухих лесах Эвермита.

Лесная эльфийка не была единственным членом команды Зеленого Монарха, ушедшим в мир иной. Один за другим эльфы соскальзывали на берег, вооруженные рекомендательными бумагами от самого лорда Дуротила.

Капитан шипела от досады. Эти глупцы, наверное, провели ночь, танцуя под звездами, не вспоминая о тех днях, когда они путешествовали среди них!

Ну, и в Абисс вместе с ними. Конечно, был и другой путь с этой скалы.

"А как же ваши волшебники?" - спросила она нехотя.

За годы, прошедшие с момента ее приземления, Вури узнал некоторые секреты звездных путешествий, в основном путем экспериментов, и обучил им нескольких молодых магов своего Круга. Любой из золотых эльфийских магов мог доставить ее туда, куда она хотела. Мариона видела на своем веку и лучших рулевых, но, конечно, встречала и худших. А воины Сумбрара были элитной группой, хорошо обученной и весьма искусной в управлении кораблями и морями. Несомненно, некоторые из них хотели бы путешествовать по звездам. На службе эльфийского императорского флота их ждали слава, приключения и даже сокровища.

"Мой народ знает свои роли, и они довольны ими", - сказал Вури. "И в самом деле, зачем кому-то из эльфов покидать Эвермит, кроме как ради самого Арвандора?"

Маг говорил просто, спокойно, словно излагая общепринятую истину. Так оно и было, неохотно признала Мариона. В этот момент капитан наконец-то поняла всю тщетность своей давней мечты.

Она произнесла клятву и ударила рукой по ближайшему глобусу. Бесценный магический кристалл разлетелся по маленькой комнате и разбился о стену.

В глазах Верховного мага вспыхнул гнев. Мариона подняла подбородок и пристально посмотрела на него, почти осмеливаясь нанести удар. В этот момент гнева, потери и полного разочарования она была бы рада нанести убийственный удар.

Но лицо Вури смягчилось, он подошел к ней и нежно положил руку ей на плечо. "Ты не потеряла звезды. Если бы только ты открыла свое сердце, ты бы снова ощутила их чудо".

Эльфийка отпрянула от него и бросилась в кресло. Никогда еще она не чувствовала себя настолько побежденной. "Столько лет на этой забытой богами скале, и ради чего? Я никогда не уйду - я буду в ловушке на Сумбраре до самой смерти!"

"Этот мир широк, Капитан Лиственная Куща. Я познакомился с вами и вашей натурой и слышал от вашего бывшего экипажа о репутации вашего авантюрного клана. Вы не любите долго задерживаться на одном месте. Но моря Абейр-Торила, разбросанные земли и древние культуры - разве это не достойно изучения? Если ты так хочешь, я позабочусь о том, чтобы у тебя был корабль и команда".

В оцепеневшем сознании Марионы забрезжил интерес. Это было не дикое пространство, но даже так...

"Не думаю, что у вас есть приличные карты и звездные карты", - пробормотала она.

Вури подавил улыбку. "Об этом вы можете судить сами. Моя библиотека в вашем распоряжении. Звездные карты у нас есть, но вполне возможно, что вы сможете значительно улучшить их. Безусловно, у тебя есть проницательность, равной которой нет ни у кого на Эвермите. Твоя работа будет направлять эльфийские корабли еще многие века". Он сделал паузу, как будто его охватило внезапное сомнение. "Это если ты сможешь управлять кораблем на воде. Мне кажется, легче плыть через бесконечную пустоту, чем разбираться с приливами и ветрами".

Глаза капитана загорелись. "Я ходила по палубе морских судов, когда вы были еще в пеленках, и более того..."

Она внезапно прервалась, потому что маг разразился звонким смехом. Поняв, что ее дразнят, и, что еще важнее, что он намеренно напомнил ей о времени и работе, которые она любила, Мариона нехотя улыбнулась.

"Раз уж ты об этом заговорил, я бы и сама не отказалась поплавать по этим водам!"

С этими словами она подхватила один из многочисленных глобусов с морским пейзажем и игриво подбросила его магу. Вури поймал его, взглянул вниз. Его глаза расширились, и он вернул взгляд к изображению внутри.

"Что ж, действительно. Похоже, мой подарок Дарторидану Кроулнобару пришелся как нельзя кстати", - пробормотал он.

Любопытствуя, Мариона поднялась и заглянула через плечо Вури в шар. Внутри магической сферы она увидела изображение корабля, выточенного из хрусталя, как эльфийский человек-войн. Паруса, светящиеся разноцветным светом, висели без дела, беспомощно хлопая на набирающем силу ветру, несмотря на усилия эльфийских матросов, которые трудились над канатами. Еще одна группа эльфов собралась на корме, обстреливая огромное существо, которое подталкивало и выталкивало лодку в странную, неестественную полосу волнения. Существо, судя по всему, титаническая черепаха, было довольно странным. Но еще более странной - по крайней мере, для глаз Марионы - была невидимая граница, резко отделявшая спокойное море от шторма.

"Черепаха-дракон хочет уничтожить корабль", - рассудил Вури. В его голосе не было особого недовольства.

"Не так", - сказала капитан. "Только посмотрите на ее размеры! Она может разбить хрустальный корпус несколькими ударами хвоста. И я готова поставить свой любимый кинжал на то, что у этого дракона есть и другое оружие, которым стоит воспользоваться".

"Его дыхание", - признал Вури. "Если бы дракон-черепаха захотела, она могла бы послать на корабль обжигающее облако пара, которое наверняка убило бы большую часть экипажа".

"И, вероятно, также повредит корабль", - возразила Мариона. "Это не входит в его намерения".

"Тогда что?" - потребовал маг, которому не нравилось направление ее рассуждений.

Капитан постучала пальцем по глобусу. "Три корабля", - сказала она, указывая на три пятнышка тепла и цвета в далеких морях. "Я полагаю, что эти люди хотят заполучить ваш корабль. Драконья черепаха в союзе с ними - или, что более вероятно, они оба отвечают тому, кто послал этого погодного волшебника".

"Это не работа волшебника", - размышлял Вури, пристально изучая бурю, бушевавшую внутри земного шара. Корабли, которые различили зоркие глаза Марионы, уже полностью приближались. Они были длинными и низкими, каждый из них нес один большой квадратный парус. Вури уже видел такие корабли. Они принадлежали пиратам с севера, примитивным людям, у которых не было магии, необходимой для создания такого шторма.

Такой шторм можно было объяснить только одним: это дело рук самой Амберли. По какой-то причине капризная богиня сделала цель рейдеров своей собственной.

Ее силой из крепких маленьких кораблей выжималась каждая крупица скорости. Паруса были туго изогнуты и наполнены ветром настолько, насколько это было возможно, чтобы не порваться под его напором. Даже мачты, казалось, были согнуты почти до предела.

"Рейдеры, ручаюсь. Они хотят захватить эльфийский корабль невредимым", - сказала Мариона, отвечая на вопрос Вури прежде, чем он успел сформулировать его. "На эльфийском корабле им будет легче проскользнуть через оборону Эвермита, напасть на другие корабли или даже совершить набег на прибрежные города".

"Этого мы не можем допустить", - сказал Вури. Он поднял взгляд к глазам Марионы Лиственная Куща и увидел в них мрачную решимость, отраженную, словно в зеркале.

"Ты обещал мне корабль. Я могу переплыть эти воды", - сказала она, кивнув в сторону глобуса с изображением диких морей.

"Несомненно", - ответил Вури. "Но мы никогда не сможем вовремя добраться до эльфийского корабля, чтобы привести помощь. По крайней мере, не по морю. Идем." Он повернулся и быстрым шагом вышел из башенной комнаты.

Эльфийка озадаченно нахмурила брови. Затем смысл слов Вури дошел до нее, и яростная улыбка зажгла ее глаза. Она опустилась на ступеньку рядом с магом. "Ты сказал "мы". Ты вступаешь в бой?"

"Этой ночью первый звездолет Эвермита отправится в свой первый полет", - сказал маг. "Кто лучше встанет у руля?"

Капитан кивнула. "Хорошо. У тебя больше власти, чем у любого рулевого, с которым я плавала. Но помни, я - капитан, и эта битва - моя. Думаешь, ты помнишь, как выполнять приказы?"

"Это не самый сильный мой навык", - сухо ответил он. "Но да, эта битва твоя - и моя, чтобы победить".

Мариона бросила резкий взгляд в сторону мага. Ей было все равно, кому достанется заслуга в этой победе. Ей было достаточно перспективы снова ступить на палубу воздушного корабля. Но в голосе Вури звучали странные нотки, которые ей не нравились и вызывали недоверие. Намечалось нечто большее, чем предстоящая битва с драконьей черепахой, тройкой человеческих пиратских кораблей и разгневанной морской богиней - как будто этого было недостаточно!

Чтобы успокоить нервы, Мариона вспомнила одну из своих любимых сентенций: "Если бы это было легко, не стоило бы этого делать", - пробормотала она. А раз так, то, как подозревала эльфийский капитан, ее ночная работа будет действительно стоящей.

Когда Анарзи отчаянно плыла к кораблю своего возлюбленного, на нее упала большая, отливающая луной тень. За ней быстро последовала другая. Морская эльфийка приостановилась в своем стремительном беге, чтобы взглянуть вверх, когда мимо нее пронесся третий корабль.

Человеческие корабли. Морская эльфийка уже видела такие корабли и хорошо знала, что за люди на них плавают.

"Пираты", - пробормотала она, посылая пузырьки в неспокойное море.

Роль драконьей черепахи в этом была очевидна. Поскольку ни один человеческий корабль не мог беспрепятственно пройти через магические барьеры, окружающие Эвермит, пираты заключили сделку с морским чудовищем. Анарзи гадала, что люди предложили драконьей черепахе в обмен на доставку эльфийского корабля. Скорее всего, сокровища, поскольку обещание пожрать эльфов было пустым, если бы это было единственной целью драконьей черепахи, то она наверняка смогла бы выполнить ее и без помощи человеческих пиратов.

Анарзи закрутилась в воде и поплыла вверх быстрыми, мощными взмахами. Ее голова вынырнула на поверхность, и она покачивалась в бурных водах, оценивая ситуацию.

Эльфийские воины на борту "Морской-реки" отчаянно сражались со своим гигантским врагом. Магия не была приемлемым решением, не на таком близком расстоянии. Любые заклинания, достаточно мощные, чтобы поразить существо, почти наверняка разрушат и корабль. Их стрелы, даже огромные болты из баллисты, лишь отскакивали от брони драконьей черепахи. Все уязвимые места, которыми обладало существо, были скрыты под волнами.

Словно вторя мыслям Анарзи, Дарторидан перемахнул через поручни корабля и плюхнулся вниз, к чудовищной черепахе. В его руке была длинная металлическая трубка, из которой торчал колючий наконечник копья. Второе копье было пристегнуто к его спине.

Анарзи перевела дыхание: атака Дарторидана была смелым и отчаянным шагом. Панцирь черепахи представлял собой массу гребней и шипов, и Дарторидан мог бы с тем же успехом прыгнуть головой вперед в массу скованного и готового оружия.

Но Дарторидан поднялся на ноги и сразу же начал прокладывать себе путь вдоль шипастого центрального гребня панциря, направляясь к голове существа.

Морской эльф издал небольшой крик облегчения. Плечо Дарторидана сильно кровоточило, но, по крайней мере, он выжил после прыжка. Она стала плыть за драконьей черепахой, ни на секунду не отрывая взгляда от любимого храброго воина.

В этот момент драконья черепаха снова столкнулась с кораблем. Удар лишил Дарторидана опоры; эльф споткнулся и больно покатился по бугристой спине существа. Он врезался в один из выступов, выстроившихся по краю панциря. Не пытаясь подняться, он начал обходить макабрический остров, используя гребни как опоры для рук, к отверстию, из которого торчала массивная передняя нога.

Анарзи мрачно кивнул. Гарпун, который нес Дарторидан, мог стрелять со значительной силой. Если бы он смог попасть точно через складки жесткой кожи лапы драконьей черепахи, то смог бы пронзить ее сердце.

Даже раненый, Дарторидан двигался быстро. В считанные мгновения он достиг цели. Зацепившись ногами за костяной гребень, он опустил себя и свой гарпун в воду. Чуткий слух морской эльфийки уловил резкий щелчок спускаемого гарпуна, донесшийся до нее по воде.

Страшный рев расколол ночь. Драконья черепаха взревела, как разъяренный жеребец, а затем закружилась, раскачивая массивной головой то в одну, то в другую сторону в поисках источника нападения. Ее желтые глаза упали на эльфа, прижавшегося к краю панциря. Глаза рептилии сузились от злобы, и голова черепахи откинулась назад, щелкнув челюстями. Но Дарторидан уже перекатился обратно на панцирь и карабкался к центру, где находился в недосягаемости.

Драконья черепаха сменила тактику и перешла в кувырок. Раз, два, бледная броня ее брюха сверкнула в лунном свете, пытаясь избавиться от назойливого эльфа. В результате ее вращения образовались два всплеска воды, которые подхватили эльфийское судно и понесли его все ближе к бурному морю и быстро приближающимся пиратам.

Анарзи застонала и поплыла еще быстрее, хотя понимала, что мало что может сделать. Стоило Дарторидану броситься в воду, и морское существо могло прикончить его одним щелчком.

Но когда черепаха выпрямилась, эльфийский воин уперся в центральный гребень панциря, упрямый, как ракушка. Однако долго он так не продержался: яркая кровь смешалась с водой, стекавшей по склону панциря существа. Ни один воин не мог вечно игнорировать такие раны.

Внезапно море вокруг Анарзи затихло. Неестественный ветер утих, и набегающие волны с белыми шапками погрузились в море, посылая мелкую беспокойную рябь. Анарзи услышала гортанные возгласы удивления, когда пираты подрезали паруса, чтобы приспособиться к уменьшающемуся ветру. Анарзи заметила, что такой ветер им больше не нужен, ведь скоро они настигнут корабль Дарторидана.

На мгновение морскую эльфийку охватило отчаяние. Когда она окинула взглядом затихающее море, на нее снизошло вдохновение - так ясно, словно голос Глубинного Сашеласа шептал ей на ухо.

Без указателя, который давали беспокойные волны, люди никак не могли определить, где находятся опасные щиты!

Морская эльфийская жрица начала нараспев читать заклинание, молясь об иллюзии, которая превратит безмятежные воды вокруг Эвермита в зеркало - зеркало, в котором отразятся все еще зыбкие волны шторма Амберли.

Анарзи завершила заклинание и нырнула в глубину - за мгновение до того, как один из пиратских кораблей натолкнулся на магический барьер.

Вспышка света превратила умирающую ночь в полдень, а корабль - в факел. Морской эльф нырнул вниз, чтобы спастись от внезапного жара и избежать машущих конечностей пиратов, переживших первый взрыв и прыгнувших - или бросившихся - в воду.

Бум и треск огня, рев разъяренной драконьей черепахи, крики раненых людей - все это наполнило чувства Анарзи, словно хор победной музыки. Слишком поздно она уловила вибрации, которые свидетельствовали о новом присутствии в водах неподалеку. Инстинктивно она повернулась в сторону - и тут же мимо нее пронеслась гладкая серая форма.

На мгновение Анарзи подумала, что дельфин вернулся, чтобы присоединиться к битве. Но грубая шкура, больно ударившаяся о ее руку, могла принадлежать только одному существу. Акулы, привлеченные суматохой битвы и запахом пролитой крови, пришли поесть.

Анарзи достала с пояса нож и нырнула еще глубже. Она отрезала кусок ламинарии и быстро перевязала руку, поцарапанную во время схватки с акулой. Крови было немного, да ее и не должно было быть, но даже несколько капель в воде вокруг нее могли означать ее смерть. В данный момент акулы были доведены до исступления представшим перед ними изобилием. Они будут заняты пиратами еще долгое время. Но лишь немногие акулы могли насытиться настолько, чтобы не охотиться на свою любимую пищу - раненого морского эльфа.

Она зажала нож между зубами и поплыла к огромным фигурам, вырисовывающимся на фоне пылающего неба. Драконья черепаха снова обратила свое внимание на эльфийский корабль и неумолимо подталкивала его в сторону открытого моря и двух кораблей, ожидавших приз. Тонкая струйка крови стекала в воду из-под ноги существа, уменьшаясь по мере приближения Анарзи. Выстрел Дарторидана сделал не больше, чем пропорол шкуру черепахи. Ей предстояло добиться большего.

Морская эльфийка бросилась к огромному хвосту. Она ухватилась за кончик, затем прижалась к хвосту и обхватила его ногами так крепко, как только могла. Одной рукой она вытащила нож из зуба и глубоко вонзила его в хвост. Она со всей силы потянула его вниз, пробив брешь в шкуре.

Драконья черепаха снова заревела - ужасный звук разнесся по воде и даже заставил затихнуть мрачную пирушку акул. Анарзи держался, пока хвост яростно бил по воде взад и вперед. Когда этот способ не помог, черепаха подняла хвост над водой и одним быстрым, сильным движением взмахнула им вверх. Морская эльфийка отпустила свою хватку, позволяя импульсу подбросить ее вверх на шипастый панцирь черепахи.

Ей не так повезло, как Дарторидану. Волны агонии прокатились по ней, когда она врезалась лицом в костяной гребень. Но она поднялась на ноги, оторвалась от короткого шипа, который терся о ее бедренную кость, и встала на руки и колени. Изо всех сил игнорируя жгучую, онемевшую боль, она заставила себя посмотреть на рану. Там была кровь, слишком много крови. В кишащем акулами море такая рана была бы смертельной, в этом она не сомневалась. Но, возможно, она сможет выжить достаточно долго, чтобы выполнить поставленную перед ней задачу.

Все еще стоя на коленях, морская эльфийка подошла к лежащему Дарторидану. Он был ранен сильнее, чем ей показалось, и почти потерял сознание. Она била, кричала, умоляла, пока, наконец, его глаза не сфокусировались на ней.

"Анарзи", - прошептал он. "О, моя бедная, потерянная любовь. Я так много должен сказать..."

"Нет времени", - мрачно сказала она ему. Оторванной рукой она жестом указала в сторону эльфийского корабля. Он прошел барьер, и на его хрустальные палубы высыпали пираты. "Люди не должны получить этот корабль! Вы знаете, какое применение ему найдется".

Женский крик, пронзительный от боли и ужаса, раздался над звуками битвы. Дарторидан горько выругался, когда двое людей вытащили из трюма сопротивляющуюся эльфийскую женщину. Яркое платье эльфийки, циркуль из летних цветов, косо висевший в ее спутанных волосах, не оставили у Анарзи сомнений в ее личности.

Дарторидан с трудом поднялся на ноги, но не сразу бросился на помощь своей новой жене. Он схватил гарпун и вонзил второе копье в металлическую трубку. Анарзи знала, что у него на уме, так же четко, как если бы он произносил свои мысли вслух. Его первой задачей было сохранить корабль в руках эльфов. Пока жива драконья черепаха, корабль был потерян.

Морской эльф посмотрел вниз, в бурлящее море, где по-прежнему жадно кормились акулы. Ни один эльф, живущий на суше, не был достаточно проворным в воде, чтобы избежать их. Если Дарторидан снова попытается остановить драконью черепаху, он наверняка погибнет, и все его усилия окажутся напрасными.

Анарзи схватила гарпун своей единственной хорошей рукой. "Иди", - потребовала она, кивнув в сторону веревочной лестницы, которую пираты протянули вниз по хрустальному корпусу корабля.

"Ты ранена", - запротестовал он, заметив, наконец, кровь, окрасившую ее пеструю кожу.

"Я умираю", - просто ответила она. "Иди, и дай мне умереть хорошо. Ты должен спасти корабль и людей на нем".

Прежде чем Дарторидан успел ответить, морской эльф вскарабкался по панцирю черепахи и нырнул в воду. Лунный эльф сделал длинный, дрожащий вдох и поднялся на панцирь сразу за головой черепахи. Хотя задача существа была выполнена - эльфийский корабль был загнан за пределы магических щитов, - оно оставалось неподалеку, кружа вокруг корабля, словно поджидающая акула.

Дарторидан подождал, пока существо не вернулось обратно к тому месту, где висел абордажный трап пиратов. Он прыгнул, зацепившись за нижние перекладины. Боль, когда он врезался в кристаллический корпус, была почти непреодолимой, как и тупая пульсация в разорванном плече. Но он поднялся и перекатился через перила на корабль.

Вокруг него бушевала битва, кровавая и яростная. Эльфы сражались за свои жизни. Но товарищи Дарторидана не были армией - всего лишь несколько друзей и родственников, сопровождавших новобрачных в путешествии на север.

Корабль внезапно накренился, когда его подхватила волна. Дарторидан схватился за поручень, чтобы устоять, и вдруг обнаружил, что стоит лицом к лицу с драконьей черепахой. Глаза существа бешено вращались, а его гигантская пасть была широко разинута, удерживаемая гарпуном, вбитым в крышу пасти. Оно не могло сомкнуть челюсти, не загнав оружие вверх и в мозг.

Даже заметив это, Дарторидан увидел тонкие, перепончатые руки, вцепившиеся в основание копья. Анарзи не успела сделать убойный выстрел, но решительная морская эльфийка свалит свою добычу, даже если для этого придется заплыть ей в пасть! На мгновение у него появилась надежда - Анарзи надежно закрепила копье, и, возможно, она сочтет свою задачу выполненной и уплывет в воду. Но даже когда эта мысль возникла, из пасти дракона вырвалось облако пара, ставшее багровым в лучах восходящего солнца. Драконья черепаха издала нечленораздельный рев и высоко вскинула голову. Хромые руки Анарзи соскользнули с копья и исчезли в багровом тумане.

Дарторидан провел рукой по слезящимся глазам и повернулся лицом к битве. Один из пиратских кораблей выгрузил свой человеческий груз на палубу "Морской-реки", а другой приближался к нему. Скоро эльфы будут побеждены.

Из облаков в сторону приближающегося корабля устремилась серебристая полоса. Дарторидан застыл на месте: болт баллисты ударил в единственную мачту корабля и расколол ее. Луч упал, разбив одну сторону деревянного корабля и накрыв пиратов полотняным саваном.

Эльф посмотрел вверх, в направлении атаки. Невероятно, но их спасителем оказался воздушный корабль, сверкающее эльфийское судно, которое опустилось на пиратов, словно мстительная бабочка.

Мариона Лиственная Куща издала вопль, когда болт из баллисты попал в цель. Годы, проведенные на Сумбраре, отступили, и в крови капитана вновь запела радость полета и сражения.

"Хорошо стреляешь", - прокомментировал слишком знакомый голос позади нее.

Капитан обернулась и увидела Вури Дуротила, который со спокойной отрешенностью наблюдал за битвой и держал в руках посох, увенчанный сияющим золотым драгоценным камнем.

"Кто на штурвале?" - огрызнулась она.

"Чандрелл вполне способен", - ответил маг. "Никто не смог бы привести этот корабль к бою быстрее, чем я, но в данный момент мои навыки лучше использовать в другом месте".

"Я справлюсь с боем!"

"Ты можешь справиться и с этим?" - сказал он, указывая посохом на разъяренную драконью черепаху. "Когда сталкиваешься с двумя врагами, не лучше ли натравить одного на другого?"

"Но..."

"Хватит!" прогремел Вури. "Я буду делать то, что должен. Смотрите за битвой, как хотите, но не мешайте мне".

Мариона отступила на шаг, пораженная яростью и силой, прозвучавшей в голосе золотого эльфа. В этот раз у нее не было желания спорить.

Маг направил посох на морское существо и начал читать заклинание. По мере того как он говорил, свет в драгоценном камне начал усиливаться. К удивлению Марионы, золотой эльф произнес мощное заклинание вызова и связывания, используя магию как оправу для успокаивающих слов дружбы и обещания - слов, обращенных к драконьей черепахе!

Небесный корабль был уже ближе, и Мариона смогла разглядеть копье, воткнутое в пасть гигантской черепахи. Это существо не представляло непосредственной угрозы для эльфов, но и в качестве союзника оно было не слишком полезно. Что же задумал Вури?

У нее не было времени размышлять над этим вопросом. Хотя подбитый ею пиратский корабль был сильно поврежден и быстро набирал воду, нескольким пиратам удалось пробить себе путь сквозь полотно. Последнее, неповрежденное судно разворачивалось, чтобы прийти им на помощь. Скоро эльфийские истребители будут перегружены.

Мариона наклонилась к говорящей трубке. "Рулевой, посадите нас на воду, как можно ближе к эльфийскому кораблю!"

Она повернулась, готовая выкрикивать приказы экипажу. Они уже занимались своими делами - поднимали нижние крылья парусов, готовили абордажные пики и канаты, собирали оружие. Мимолетный миг сожаления коснулся Марионы - какие приключения она могла бы разделить с такими эльфами в диких просторах! Но эту мысль было трудно удержать, ее преследовала перспектива предстоящей битвы.

Вода уже поднималась навстречу им. Капитан широко расставила ноги и приняла на удивление небольшой толчок, когда корабль коснулся воды. Она подошла к поручню. Схватив свернутый канат, она коротко крутанула его, а затем пустила в ход. Крюк с тремя зубцами на конце зацепился за борт подбитого корабля. Полетели другие канаты, и большая часть команды золотых эльфов бросилась к канатам, тяжело откинувшись назад и подтягиваясь рука за руку, чтобы свести эльфийские корабли вместе.

Мариона не стала дожидаться, пока два хрустальных корпуса соприкоснутся. Как только она осмелилась, она перепрыгнула через водяную пропасть и бросилась в бой.

Багровые и золотые цвета разлились в море, когда солнце скрылось за горизонтом. Ночь ушла, а вместе с ней и последние силы. Дарторидан больше не мог сражаться. Он был совершенно измотан, истощен не только ранами и изнеможением, но и сокрушительным чувством вины и горя. Анарзи оставалась неизменной, а он думал только о том, как увеличить свой клан и свою личную власть. По этим причинам он взял себе новую жену - даму из знатного рода и многих достижений. Ее красота и мастерство игры на арфе и стихах сделали ее украшением его замка и двора. Она поможет увеличить род Кроулнобаров, ведь она была молода - моложе даже его собственного сына - и родит клану много детей. Уже сейчас ее живот слегка округлился под поношенным одеянием.

Глаза Дарторидана искали ее. Эльфийка стояла, прислонившись спиной к мачте, ее глаза бешено смотрели на бушевавшую вокруг битву, а руки были прижаты ко рту, чтобы сдержать крики ужаса. Она не воин.

Как будто издалека, Дарторидан услышал звон падающего меча, затем тупой, отдающийся эхом стук. Вдруг он понял, что меч выпал из его руки, а сам он упал на колени.

Эльф услышал голос жены, выкрикивающей его имя. Он успел поднять голову, когда изогнутый меч вонзился ему в шею. На большее он не был способен.

Вскрик металла о металл раздался над грохотом битвы. Выносливая сереброволосая эльфийка бросилась в бой как раз вовремя, чтобы поймать клинок пирата своим. Она высоко подбросила сцепленные мечи. Прежде чем пират успел оправиться от парирования, она налетела на него, впечатав свой лоб в его лицо, а затем сильно ударила коленом. Она отпрыгнула назад. Мужчина упал, выкрикивая придушенную клятву.

Эльфийская воительница высоко подняла меч и с размаху обрушила его на шею пирата. Даже когда она подняла окровавленный меч обратно, она пнула приближающегося бородатого пирата. Мужчина споткнулся, его руки завертелись в поисках равновесия. Не успел он встать на ноги и перевести оружие в боевое положение, как эльфийка закружилась, точно по кругу. Дарторидан не видел удара ее меча, но видел, как человек упал, перерезав себе горло.

Свирепая эльфийка бросилась бежать в поисках новой схватки. Но таковой не нашлось. Спасатели - все золотые эльфы, одетые в форму стражи Сумбрара, - уже выбрасывали последних людей в море.

Бой закончился, и наконец Дарторидан позволил себе поддаться соблазнительной тьме. Когда она нахлынула на него, он почувствовал, как маленькие прохладные руки гладят его лицо.

"Анарзи", - пробормотал он.

Руки резко замерли. "Анарзи мертва, мой господин", - сказала его новая жена. " Убита драконьей черепахой. Это было ужасно видеть!"

Дарторидан все помнил. Горе придет позже. Даже тьма должна была подождать, ибо предстояла еще одна битва. "Помогите мне встать", - прохрипел он. "Мы должны собрать бойцов и прикончить тварь!"

"Спокойно, лорд Кроулнобар", - сказал знакомый голос. "Существо, как вы его называете, живо и здорово, и теперь оно союзник Людей". Словно в доказательство, Вури Дуротил протянул две сломанные части гарпуна, который Анарзи насадил такой ценой.

Дарторидан с недоверием уставился на спокойное, золотистое лицо правящего мага Сумбрара. "Чудовище убило Анарзи Лунноцветущую, твою родню!"

"Это большая потеря, и я присоединюсь ко многим, кто будет оплакивать ее кончину. Но мы нуждаемся в таких союзниках, как эта драконья черепаха, и не можем позволить горю взять верх над разумом. Прошу меня извинить, но мне еще предстоит укрепить наш союз".

Маг подошел к перилам. "Остается один вопрос, великий Зонтар", - воскликнул он. "Что предложила морская богиня в обмен на твою помощь? Может статься, что Люди могут сделать для тебя не хуже, а даже лучше".

"Амберли обещала богатые владения, чтобы править ими, как я пожелаю", - сказала драконья черепаха глубоким, звучным голосом. С каждым словом из воды поднимался пар. "Все проходящие мимо корабли будут платить дань, а когда я выберу охоту, мне будет чем заняться!"

"У тебя будет это и даже больше", - пообещал маг. "Моря вокруг Эвермита будут под твоим контролем, и каждое судно, на днище которого не вырезаны эльфийские руны, станет твоей законной добычей. Все сокровища, которые вы отберете у потенциальных захватчиков, будут вашими. Этот домен будет твоим, и ты передашь его своим наследникам. Ты будешь иметь славу, если пожелаешь, или тайну, если это тебе больше по душе. Согласны?"

"Ты безумен", - горячо сказал Дарторидан. "Ты пригласишь лису лечь среди кур? Тварь последует своей природе, и эльфийские корабли станут ее жертвой!"

"Зонтар не тронет эльфийский корабль", - уверенно сказал маг.

"Откуда ты можешь это знать?"

В ответ Вури протянул руку и сорвал с пояса Дарторидана древний, украшенный драгоценными камнями кинжал. Он пробормотал несколько магических слов, а затем бросил клинок в море.

Дарторидан прищурился и посмотрел на воду. Там гребла драконья черепаха. Нож был глубоко вонзен в панцирь черепахи - только светящаяся рукоять, драгоценные камни которой пульсировали магией, все еще была видна.

"Теперь я смогу наблюдать за этим существом", - сказал Вури. "И будьте уверены, даже если я буду отводить глаза, клинок опустится и найдет путь к сердцу Зонтара, если он поддастся искушению охотиться на эльфов".

"Прекрасное украшение", - признала черепаха, поворачивая голову, чтобы полюбоваться драгоценными камнями. "Но что будет с моими наследниками?"

"Они смогут вынуть его из твоего панциря после твоей смерти. Он засекречен и перейдет к выбранному тобой преемнику".

"Хорошо. Договорились", - сказала черепаха и погрузилась в океан.

Глаза Дарторидана пылали, когда он надвигался на Верховного мага. "Ты подарил мне этот кинжал в качестве свадебного подарка, чтобы ты мог наблюдать за мной!"

"И ты должен быть рад этому", - ответил золотой эльф. "Если бы я этого не сделал, ты был бы мертв, а этот корабль был бы в руках людей".

Это была чистая правда, но воин подозрительно посмотрел на Вури. "Не могу поверить, что ты сделал такой подарок, потому что желал мне добра".

"Я пришел тебе на помощь, не так ли?" - нетерпеливо сказал маг.

Дарторидан кивнул. "Что же ты хочешь от меня?"

"Во-первых, твое молчание. Никто не должен знать ни о Звезднокрылом флоте, ни о новом защитнике Эвермита", - сказал Вури, кивнув на спокойное море. "Во-вторых, ваша поддержка. Я хочу стать следующим Верховным советником".

Дарторидан рассмеялся, коротко и без юмора. "Ты командуешь летающими кораблями, обладаешь магией, достаточной для того, чтобы связать одно из самых могущественных морских существ..."

"Вообще-то, двух", - вмешался маг. "Кракен уже патрулирует воды к северу от Сумбрара".

Лунный эльф вскинул руки. "Зачем тебе моя поддержка? Ты можешь просто взять то, что пожелаешь!"

Вури Дуротил покачал головой. "Ты все еще не понимаешь. У меня нет желания завоевывать, но есть желание служить. Силы, которыми я обладаю, я использую на благо Эвермита".

"Согласно твоему свету", - язвительно сказал Дарторидан.

"Согласно моему праву". Обычно спокойный голос мага возвысился с внезапной страстью. "Клан Дуротилов - самый древний и почитаемый из всех на этом острове. Наши предки правили Аривандааром, а до этого - самой Фейрией. Время Совета почти прошло. У Эвермита должен быть один правитель, достойный правитель из достойной и проверенной династии. А кто может быть лучше меня и моих?"

"Ты хочешь стать королем", - пораженно произнес Дарторидан.

Вури не стал возражать. "Я хорошо правил Сумбраром. Эвермит - моя заслуга. Но есть еще кое-что", - сказал он, прервав попытку Лунного эльфа возразить. "С помощью своей магии я могу смотреть среди звезд, под водой и в Круги, которые собираются в каждом уголке этого мира. Иногда, смутно, я улавливаю проблеск того, что будет. И это я говорю вам со всей уверенностью: У Эвермита будет король".

"И ты также предвидел, что этим королем станешь ты?"

Маг пожал плечами. "Возможно, я слишком многое предполагаю, стремясь занять трон Эвермита. Но более вероятно, что этим я лишь ускоряю свою собственную судьбу. Я говорю тебе это, потому что ты - сильный голос в Совете. Твое слово далеко пойдет. Поклянись мне в верности сейчас, и взамен ты будешь владеть своими северными землями от имени короны. Ты получишь власть и почет, превышающие то, что большинство кланов серебряных эльфов могли бы надеяться достичь".

Прежде чем Дарторидан успел ответить, он почувствовал легкое давление на свое плечо. Он посмотрел вниз, на лицо своей жены. Она кивнула, ее прекрасные черты были полны решимости. "Если присяга Дуротилу принесет честь и положение нашему дому, милорд, сделайте это немедленно".

Лунный эльф был слишком утомлен, чтобы спорить. Он не мог оспорить ни видение Вури, ни желание его жены занять влиятельное место при дворе. Разве он сам не желал того же? Разве не этого он желал всю свою жизнь?

"Согласен", - отрывисто сказал он. "Но остерегайся меня, если не будешь править хорошо".

Улыбка Вури была самодовольной. "На это мало шансов. Эвермит становится тем, кем он был предназначен быть. Рассвет, который вы видите перед собой, это рассвет новой и - простите за выражение - золотой эры".

14. Летящие Драконы

Лесные деревья сотрясались, когда Малар, Повелитель зверей, вопил в ночное небо о своей ярости. Рыча и проклиная, он метался по лесу и заставлял горы Фаэруна дрожать от отголосков своего гнева.

Этот глухой внутренний лес был теперь его пристанищем. Не для него были далекие острова и гневные морские волны. Он покончил с Амберли, а она - с ним.

Уже дважды морская богиня не оправдала ожиданий Малара. Не то чтобы Амберли не хватало власти, просто она была слишком капризна. Богиня не обладала такой целеустремленностью, как Малар. Она с таким же удовольствием терзала моряков у солнечных берегов Чалта, как и толкала человеческих пиратов в набег на Эвермит. Если одно начинание терпело неудачу, богиня просто пожимала белоснежным плечом и переключала свое внимание на другое. Моря Абир-Торила были широки, и один-единственный эльфийский остров не мог надолго задержать внимание Амберли.

Но Малар сомневался, сможет ли он когда-нибудь думать о чем-то другом. Прошедшие века мало что сделали, чтобы охладить его ненависть к эльфам или притупить желание увидеть, как Кореллон Ларетиан одержит верх. Однако становилось все более очевидным, что вторжение в Эвермит - дело непростое.

Наконец, устав от своих разглагольствований, Повелитель зверей опустился на землю. Прислонив свою черношерстную голову к стволу древнего дуба, он сел и уставился злобными красными глазами в черноту безлунной ночи. Ночь была такой же темной, как и все, что он видел. Тонкий слой облаков скрывал звезды. Это радовало Малара, ибо свет звезд был для проклятых эльфов источником радости и волшебства. В его нынешнем настроении он не нуждался в напоминании о неуловимых врагах.

Слабый, радужный проблеск света в восточном небе привлек внимание задумчивого бога. Он прищурился, пытаясь вспомнить, что в этом свете показалось ему таким знакомым. Внезапно годы пролетели, и Малар вспомнил далекое время, время ужасных разрушений от рук самых могучих охотников, известных этому миру.

Бог вскочил на ноги и помчался через лес. Он добежал до ближайшей горы и не останавливался, пока не оставил под собой линию деревьев. Наконец он встал на вершине горы. Перед ним расстилалось ночное небо - голая пустота тьмы, лишенная всякого света, кроме одного.

К этому времени высоко в небе взошла новая звезда, огромная и яркая настолько, что просвечивала сквозь туман. Она висела над горами, мерцая, как один багровый глаз. Малар вскинул руки и торжествующе закричал. Все было так, как он и думал. Король-убийца вернулся.

Возможно, некоторые боги понимали ритм звезд и отмечали появление яркой красной звезды. Малар не был таким богом. Но он помнил одну вещь - одну очень важную вещь. По неизвестным причинам, когда Король-Убийца ярко сиял над Фаэруном, драконы собирались и улетали.

Наконец-то Малар знал, как лучше всего отомстить Эвермиту.

Бог начал танцевать в тусклом красном свете Короля-Убийцы. Нити божественной магии улетали на поиски последователей Повелителя зверей и проникали в сны тех, кто его слушал. Всем своим жрецам и шаманам Малар послал одно и то же сообщение:

Собирайте верующих. Пришло время Великой охоты.

Орда орков пронеслась через лес, не делая никаких попыток скрыть свое присутствие или заглушить звук своего приближения. Да и смысла в этом не было. Путь драконьего полета прошел над этой землей, оставив широкую полосу обугленного и безжизненного леса.

"Не знаю, зачем мы сюда приехали", - пробормотал молодой седобородый орк, шедший в конце процессии. Это был его первый рейд, и пока что он не оправдал его ожиданий. Великая охота, в самом деле! Им еще не удалось убить ни одного эльфа. Даже четвероногой дичи было мало.

Его спутник пожал плечами и переложил свое неочищенное копье на другое плечо. "Вапгард сказал - приезжайте, мы приехали".

"Здесь ничего не найти", - ворчал серый. "Зачем драконам вообще жечь лес?"

"Хмф! Ты не помнишь голодную зиму? Суровый снег. Слишком много волков пришло на юг. Оркам трудно найти дичь".

Серый орк хрюкнул. Конечно, он помнил. Он еще не был достаточно взрослым, чтобы считаться бойцом, но он был достаточно взрослым, чтобы охотиться. В его ушах еще звенели воспоминания об ударах матери, когда он день за днем возвращался в пещеру с пустым мешком.

"Что мы делали тогда?" - настойчиво спрашивал его собеседник.

"Ах!" Орк оскалил клыки в ухмылке, уловив смысл. "Одни орки жгут лес. Другие орки, многие-многие, ждут у реки".

"Я слышал, брат Вапгарда плавает на лодках по реке. В лодках много орков - больше, чем много. Они ждут. Мы идем позади". Орк остановил свой марш и воткнул копье в толстый слой пепла. Он поднял свои когтистые руки. "Они, мы", - сказал он, жестикулируя сначала одной рукой, потом другой. Яростно ухмыляясь, он скрестил ладони.

"Разобьем их", - радостно согласился серый.

Воодушевленный таким образом, молодой орк без жалоб маршировал весь оставшийся день. К позднему вечеру орда оставила позади разрушенный лес. Древние обугленные деревья уступили место кустарнику, а затем лугу.

Впереди толпы раздался возбужденный вой, который прокатился по всей орде. Орки начали вырываться вперед. Серый ждал, пока волна движения докатится до него и даст ему пространство для бегства и убийства.

"Давно пора", - пробурчал он, когда наконец смог поднять копье. Он выбежал на луг, заметив, что трава не только высохла и стала ломкой от драконьего огня, но и запеклась от крови. Он остановился, чтобы не споткнуться о то, что, похоже, было окороком древесного буйвола. Вероятно, это было блюдо, выпавшее из пасти какого-то дракона.

К этому времени орда рассеялась, и орку стало лучше видно поле боя. Это было не то, на что он надеялся.

Поле было усеяно трупами - некоторые из них были лесными существами, которых драконы не съели, но большинство - эльфами. Некоторые были разорваны массивными когтями и клыками, некоторые взорваны драконьим огнем, другие расплавлены до костей кислотным дыханием черного дракона. За этой бойней было интересно наблюдать, но она не приносила ни удовольствия, ни насыщения. Молодой орк хотел убивать. Ему нужно было убивать.

Оскалив клыки, он стал метаться взад-вперед по полю, подражая старшим оркам, которые пинали и расталкивали эльфийские тела. Время от времени один из них находил еще дышащего эльфа. Каждая находка сопровождалась торжествующим воем и звоном дубин и копий.

Но молодой орк по своему статусу оказался слишком близко к задней части орды, и он опоздал, чтобы взять хоть один из трофеев, добытых в тот день. Когда, наконец, затихло поле боя, ему пришло в голову, что это вовсе не охота, не совсем охота. Они больше походили на воронов и волков, убирающих за драконами.

Серый пожал плечами. Вороны и волки - не такие уж плохие существа. И если он не смог убить эльфов сегодня, то завтра было почти так же хорошо. До реки оставалось полдня пути на юг. Вдоль берега реки располагалось большое эльфийское поселение. Хотя оно было укреплено стенами и магией, пасть оно могло достаточно легко. А как иначе? Лесные эльфы, лучники и бойцы, которые были передовыми защитниками города, все погибли. Более того, драконий огонь обычно следует по течению реки, и наверняка драконий огонь повалил часть стен, возможно, даже опрокинул эти нечестивые башни. А еще там было много-много орков, которые были в бешенстве от своей первой резни.

Завтра - эльфийский город. Завтра его ждет радость охоты и гордость за множество трофеев.

Чандрелл Дуротиль, могущественная дочь верховного советника Эвермита, вела свой Круг в очередном заклинании вызова. Даже сквозь глубокую концентрацию заклинания она слышала за окнами башни безошибочные звуки драконьего полета - стук огромных крыльев, крики и рев огромных существ, которые они издавали, кружась и проносясь.

Она также ощущала мощный треск магии, которая витала в воздухе. Во всем Абейр-Ториле ни одно существо, даже эльфы, не обладало такой магической природой, как драконы. Только возрождение драконьих всадников, объединение драконов и эльфов в невероятном магическом союзе, давало эльфам надежду на выживание против наступающих орд орков.

Эльфы Фаэруна были не единственным народом, страдавшим от бегства разъяренных драконов. Войны между расами драконов были долгими и дорогостоящими. Теперь злобные драконы юга - в основном красные драконы, с несколькими меньшими, но не менее смертоносными черными - собрались в почти беспрецедентном количестве для миграции на север. По пути они намеренно уничтожали владения миролюбивых вирмов. Бронзовые драконы обнаружили, что их озера превратились в клубы пара и потрескавшиеся, безжизненные русла. Огненные струи плавили скалы, запечатывая входы в пещеры серебряных и золотых драконов и загоняя многих существ в ловушку.

Чандрелл была в числе первых эльфов, прошедших через новые врата, которые в последние годы соединили Эвермит с материком. Ее муж, новоприбывший и дальний родственник, носивший имя Дуротил, помог установить врата между Эвермитом и городом, где он родился.

Теперь город лежал практически в руинах. Когда-то это было прекрасное место, защищенное стенами и мощной магией, расположенное на берегу широкой, полной форели реки. Драконий огонь уничтожил фермы и леса за городом и проделал огромные бреши в стенах. Целый квартал лежал в дымящихся руинах. Только митал, мощный магический щит, уберег город от полного разрушения.

Но башня все еще стояла. Высшие маги присоединились к десяткам других магов, присланных из Эвермита, чтобы помочь укрепить башню. Они произносили мощные заклинания, вызывая и связывая добрых драконов. В древние времена драконьи всадники тренировали своих питомцев с самого рождения, связывая их глубокими и мистическими узами. Сейчас на это не было времени.

Крики восторга, доносившиеся из города внизу, оповестили волхвов об успехе. Чандрелл умело перекрыла поток силы и освободила магов от их коллективного заклинания.

"Пришли еще семеро", - сказала она голосом, в котором все еще дрожала сила. "Теперь драконов хватит на всех нас".

Вместе с другими магами Чандрелл поспешила из башни, чтобы поприветствовать новоприбывших. Один из драконов, золотая самка, шагнул вперед и склонила свою массивную голову в знак уважения к Верховному магу.

"Мы слышали, что ты собираешься сделать", - объявила драконица голосом, от которого содрогнулась Башня. "Это безумие".

"Это необходимо", - настаивала Чандрелл. "Твой народ не может сражаться со злыми драконами в одиночку, да и мы тоже. Нам нужна ваша сила полета, чтобы догнать и окружить тех, кто летит на север. Вам нужна наша Высшая магия, чтобы остановить их".

"А когда они будут убиты? Что тогда?"

"Тогда ваш род снова сможет жить в мире, а мы, эльфы, сможем отстроить наши города".

Дракон покачал золотой головой. "Так много силы, так мало мудрости", - пробормотала она.

"Ты не поможешь нам?" надавила Чандрелл.

"У нас нет выбора. Твоя магия заставила нас прийти - она заставляет большинство из нас служить".

Это было не то одобрение, которое хотелось бы получить Чандрелл, но оно должно было сработать. Маг быстро объяснила вновь прибывшим драконам их роль в плане. Наспех сделанные седла были принесены и пристегнуты к существам. Сегодня был тренировочный полет. Он мог быть только один.

Волнение смешалось с трепетом, когда Чандрелл забралась на своего дракона. Драконьи всадники использовали магию на протяжении веков, но никогда прежде Круг не пытался объединиться верхом на драконах!

Крылья существа раскрылись с громким, гулким треском. Не успела Чандрелл перевести дух, как дракон взмыл в воздух.

Будучи Верховным магом Эвермита, за годы работы в Башнях Аривандаара Чандрелл повидала немало чудес. Но ни одно из них не сравнится с полетом дракона по силе восторга. Они взмыли ввысь, словно падающая звезда в обратном направлении. Через несколько мгновений город стал туманным, как забытый сон, а река - просто лентой. Эльфийка откинула голову назад и рассмеялась навстречу набегающему ветру.

Когда под ними появились облака, похожие на курганы снега и тумана, дракон выровнялся и начал кружить. Другие драконы прорвались сквозь облака и один за другим встали в строй. Настало время начинать заклинание.

Чандрелл погрузилась глубоко в себя, ища магию, которая текла через нее, и с ее помощью потянулась к разумам других магов. Одного за другим она втягивала их в Плетение. Эльф собрал нити и сплел их в единое заклинание разрушения - самое мощное заклинание с тех пор, как в легендарные времена была разрушена Единая земля.

С рассветом следующего дня Высшие Маги и их драконы собрались для последних приготовлений. Настроение у них было мрачное, несмотря на то, что испытание заклинания прошло успешно. Возможно, потому, что все прошло так хорошо. Масштабы разрушений, которые им предстояло вскоре развязать, было нелегко осознать.

Тем не менее, более сотни пар драконов и всадников поднялись в воздух в то утро. Они поднялись высоко в небо, пока не оказались над рассветными облаками, а затем с магически усиленной стремительностью полетели на север.

Проследить путь драконьего полета было несложно. Иногда в поисках добычи для подпитки своего полета, иногда просто из любви к разрушению, злые драконы сжигали землю и убивали всех существ, которых находили. Эти драконы были черно-красными, и на обугленной и пропитанной кровью земле они оставляли мрачное отражение самих себя.

Перед восходом солнца всадники настигли свою добычу. Орда злобных драконов пронеслась низко над землей, затевая свою оргию разрушения. На такой высоте ветры были капризны, воздух был густым от смеси утреннего тумана и дыма от горящих лесов. Злые драконы не могли лететь так же быстро, как те, кто их преследовал.

По сигналу Чандрелл всадники рассредоточились и начали образовывать широкий круг над ордой драконов внизу. Они летели аккуратным строем, словно огромная стая сверкающих золотом и серебром гусей.

Эльфийские маги начали песнопение, призывая магию и вращая ее в головокружительном круге. Вместе они образовали вихревой конус из воздуха и магии, бурю, превосходящую все, что знал мир, и послали ее вниз, к драконам.

Не было ни предупреждения, ни времени, чтобы мигрирующие драконы успели отпрянуть от атаки. В одно мгновение воздух наполнился звуками, которые они создали сами: гул и треск горящего леса, далекие крики страха и боли лесных существ внизу, их собственный торжествующий рев. Все они были приглушены, внезапно и полностью, нисходящим конусом магии.

Вихревые ветры подхватили драконов и беспомощно закружили их. Многие из них погибли в первом внезапном порыве взрывного звука и силы. Их огромные тела служили дубинками, когда ветер хлестал их по еще живым товарищам.

На этом разрушения не закончились. Горящие деревья вырывались с корнем и засасывались в вихрь. Через несколько мгновений вихревое облако приобрело жуткий красновато-серый оттенок - смесь дыма и кровавой бойни.

Золотые и серебряные драконы наверху инстинктивно отпрянули от силы, оказавшейся среди них, опасаясь, несмотря на успех предыдущего дня, что их самих может затянуть в бурлящую, убивающую магию.

Но так же внезапно, как и появился, вихрь угас. Ужасная черно-багровая буря обрушилась на разрушенную деревню, когда убитые драконы - возможно, целых две сотни - были выпущены из страшного вихря.

И так же внезапно Чандрелл пала. Магия, которую она создала, исчезла. Впервые в жизни заклинание исчезло слишком быстро, чтобы она успела осторожно отвести его. Она смутно заметила, что ее руки все еще держат поводья дракона, что лес внизу все еще проносится мимо в головокружительной мгле драконьего полета. Ее смертное тело было в безопасности, но, тем не менее, она падала.

Инстинктивно маг поняла, что произошло. Смерть стольких драконов, стольких магических существ сильно разорвала ткань Плетения. Ее собственная магическая сущность, которая была неразрывно связана с произнесением этого заклинания, была вырвана из мира смертных вместе с драконами, которых убила ее магия. Она была мертва. Ее тело просто еще не успело осознать эту реальность.

Словно со стороны, Чандрелл увидела, как ее форма становится полупрозрачной и исчезает в клубах золотистого света. Ее дракон казался ошеломленным и растерянным от внезапного разрыва магической связи, которую они разделяли. Существо дико вильнуло в сторону - прямо на путь почтенного серебряного дракона.

Грохот от удара разнесся над разрушенной землей. Эльфийский всадник серебряного дракона был отброшен; конечности мага затекли, и он беспомощно и неосознанно покатился вниз, к надвигающейся земле. Пара драконов беспомощно схватилась, пытаясь высвободиться из путаницы крыльев и эльфийских одежд;

Слишком поздно они расстались. Как раз в тот момент, когда дракону Чандрелл удалось расправить крылья, массивный, зазубренный ствол сосны вонзился в ее тело, словно копье. Уязвленный дракон недолго сопротивлялся, а затем обвис, сверкая потускневшим золотом на фоне обугленного ландшафта. Серебряный дракон перешел в парение, но лететь ему было некуда. Неподалеку высоко и жарко полыхало пламя, раздуваемое шквалистым ветром. Короткий и отчаянный полет дракона закончился густым клубом черного дыма и засасывающим ветром, который унес его в трещащий ад.

Вури Дуротиль, Верховный советник Эвермита, молча выслушал мрачные вести, принесенные из башни Сумбрара.

Полет драконов прокладывал свой путь на север через Фаэрун, опустошая землю. Многие эльфийские поселения пали, став жертвой либо драконов, либо хищных орков и гоблинов, которые следовали за ними по пятам.

"А что с драконьими всадниками?" - спросил он. "Моя дочь Чандрелл прислала весть о своем плане. Мы послали множество Высших Магов, чтобы поддержать ее".

Его слова встретила долгая тишина.

Старый друг мага, Бриндарри Ньерде, поднялся почти так же высоко в избранном им деле, как и Вури. Воин Золотой эльф теперь командовал не только Сумбраром, но и всеми бойцами Эвермита.

Маг вздохнул и откинулся в кресле. Он слишком хорошо знал этот огонек в глазах своего друга Бриндарри - почти маниакальное стремление к битве. Очевидно, у эльфийского воина был план. "Что ты рекомендуешь?"

"Мы не можем игнорировать страдания Людей. Между островом и материком есть несколько магических ворот. Я предлагаю создать еще. Много больше."

"Их нелегко создать, и их нельзя использовать легкомысленно. Стоимость магического путешествия высока".

"А стоимость, которую платят материковые эльфы, не высока?" - возразил Бриндарри. "Мы должны посылать воинов для борьбы с орками и Круги Высших Магов для борьбы с драконами".

"А как же Эвермит? Если мы поступим так, как ты предлагаешь, его оборона будет опасно ослаблена".

Бриндарри фыркнул. "Думаю, нет. Под вашим руководством остров был защищен от всех возможных нападений. Когда в последний раз кто-нибудь видел скрагов или сахуагинов? Когда в последний раз вражеский корабль приближался к острову? Между Хранителями и флотом Звездокрылов ни один враг не сможет приблизиться".

"Скажи, что я согласен с тобой", - предложил Вури. "Даже если так, совет почти наверняка не согласится".

"Тогда распустите совет. Их время прошло".

Маг обдумал это. Эльфийская традиция издавна считала лучшим органом управления совет старейшин, орган, который давал бы советы через коллективную мудрость, а не принуждал к их выполнению через власть. Хотя Люди почти всегда следовали указаниям совета, они придавали большое значение индивидуальному мышлению и свободе личного выбора. Эльфы Эвермита будут яростно сопротивляться любым попыткам урезать эти давние права.

С другой стороны, известие о бедах на материке заставило бы многих эльфов броситься к оружию. Некоторые из них прожили в Эвермите совсем недолго, и у многих из этих новичков были ближайшие родственники, живущие в районах, пострадавших от драконьего огня. Другие эльфы твердо придерживались принципа единства Народа и сражались за чужака так же яростно, как и за своих сородичей. И независимо от личных обстоятельств, все эльфы Эвермита разделяли чувство судьбы и своего места в ней. Эвермит представлял собой надежду и убежище для всех эльфов. Во времена такой тьмы надежда должна быть принесена эльфам, которые были слишком осаждены, чтобы искать ее. Даже если бы Совет решил иначе, эльфы, если бы их немного подбодрили, почти наверняка в огромном количестве пришли бы на помощь своим далеким сородичам.

И когда Эвермит был почти опустошен от воинов и магии, когда благородные кланы, занимавшие места в совете, были заняты в других местах, Вури Дуротиль провозгласил бы себя королем. И кто бы возразил ему, когда битвы закончились? Даже самый сварливый серый эльф в совете не мог поспорить с успехом.

"Начинайте собирать свои силы", - сказал Вури. "Мы призовем Круги и сразу же начнем создание врат".

В разрушенном эльфийском городе Бриндарри Ньерде стоял наготове со своими воинами. В первые мгновения полета дракона Чандрелл Дуротиль заметила наступающих орков и передала ему весточку через один из говорящих самоцветов своего отца. Бриндарри был готов, даже жаждал начала битвы.

Всю свою жизнь он прожил на Эвермите, и поэтому ему никогда не доводилось сражаться с традиционным врагом народа. В его воображении этот день стал бы для него и его друзей повторением легендарной битвы Кореллона Ларетиана и Груумша Одноглазого. Его эльфы победят так же уверенно, как и Кореллон, и они присоединятся к легендам и славе эльфийского бога битвы.

Внезапно чувства золотого эльфа странно покалывало. Что-то изменилось, что-то важное. Ощущение было такое, словно дождь и туман летнего ливня исчезли в мгновение ока, оставив небо совершенно сухим и чистым. Для фейских чувств эльфа воздух вдруг стал казаться тонким. Пустым.

"Митал", - вздохнул эльф, поняв, что произошло. Магический щит, защищавший город от полного разрушения, больше не существовал.

На мгновение воина охватила паника. Он был уверен в своих силах и силах своих эльфийских бойцов, но понимал, что цена неудачи будет огромной. Если защитники падут, ворота в Эвермит останутся открытыми. Бриндарри и представить себе не мог, что на остров могут ступить орки.

Воин взял в руки говорящий драгоценный камень, связывавший его с Чандрелл Дуротиль. Камень был холоден и молчалив, магия исчезла. Чандрелл была мертва. Драконьи всадники не вернутся, чтобы использовать в битве свою комбинацию драконьей и эльфийской магии.

Бриндарри владел еще одним магическим камнем, еще более могущественным. Он достал из-под туники золотой кулон и направил всю свою волю на большой гладкий камень, вставленный в него. Через мгновение перед ним возникло угловатое лицо Вури Дуротила.

Времени на слова, на объяснения было мало. Город уже оглашался лязгом оружия вдоль проломанных стен и тупым стуком бомбард, когда орки пытались отбить ворота на берегу реки.

"В чем дело, друг мой?" потребовал Вури. "Я слышу битву. Тебе нужна помощь? Больше воинов, магия? Что я могу сделать?"

В этот момент огромные деревянные ворота раскололись, и орки хлынули через городскую стену, как вода через прорванную плотину. Бриндарри выхватил меч и произнес последние слова своему самому дорогому другу.

"Есть только одно, что ты можешь сделать. Закрой Врата в Эвермит".

Прошло два дня, прежде чем семь драконов и их эльфийские напарники, прихрамывая, вернулись в город. Выжившие нашли реку, загрязненную телами тысяч убитых, улицы, красные от засохшей крови, красивые здания, превращенные в руины. Даже Башня, одна из самых гордых традиций Высшей Магии древнего Аривандаара, была повалена и разрушена.

В ту ночь эльфы разбили лагерь в разрушенном городе. Даже драконы расположились на ночлег в пустых дворах и на разрушенных рыночных площадях, пытаясь залечить раны и собраться с мыслями. Фейские существа, выжившие в битве с драконьими всадниками, были ошеломлены и оглушены последствиями заклинания.

Никто из оставшихся магов не мог решить, что делать дальше. Магические врата были закрыты - они не могли вернуться в Эвермит таким способом. Маловероятно, что в ближайшее время будут созданы новые врата. Островное королевство лишилось как волшебников, так и воинов. У немногих оставшихся на Эвермите Высших Магов была другая, более неотложная работа, а воинов было слишком мало, чтобы защитить новые врата от возможного вторжения. Ясно было одно: личная сила каждого оставшегося в живых мага была уже не та, что прежде. Уничтожение злых драконов, возможно, и спасло множество эльфийских жизней, но ущерб, нанесенный ткани Плетения, был непомерен.

В последующие годы оставшиеся в живых маги Эвермита разлетелись, как осенние листья. Некоторые остались у реки, чтобы восстановить город, или ушли в лес в поисках других эльфийских поселений. Другие были очарованы и околдованы, почувствовав вкус драконьего полета, и остались, чтобы создать связь со своими драконьими питомцами.

Вскоре после того, как багровая звезда, известная как Король-Убийца, безвестно исчезла с небосклона, в небесах появилось новое чудо. Россыпь маленьких светящихся огоньков стала следовать за луной по ночному небу, как гусята за своей матерью.

Поэты назвали это явление слезами Селуны. Никто не знал наверняка, что это такое и что они означают. Некоторые эльфы умилились, вспомнив легенды, утверждавшие, что Люди родились от смешения крови Кореллона и слез луны. Уменьшающееся число Людей, уничтожение стольких их древних культур - все это, утверждали они, должно было закончиться.

Другие утверждали, что слезы Селун были знаком благосклонности богов, знаком одобрения огромных высот, которых достигли эльфы в своем мастерстве магии.

На самом же деле появление этих небесных тел означало конец эпохи.

Медленно, неумолимо Высшая магия исчезала с лица земли. Несколько изолированных анклавов такой магии все еще оставались: Лес Дартиир, Зимний лес, Запутанный лес, Эвермит. Среди эльфийских провидцев были те, кто предсказывал, что вскоре подобная магия сможет твориться только в Эвермите. По мере того как это мрачное предсказание становилось все ближе и ближе к исполнению, островная гавань приобрела для эльфов совершенно новое значение.

Вури Дуротиль ошибался во многих вещах. Он так и не взошел на трон Эвермита, хотя он и его потомки контролировали совет в течение многих лет. Ресурсы Эвермита были не безграничны, как показала попытка спасения.

Но в одном Дуротиль был полностью прав: Для эльфов начиналась новая эра. Но это будет не золотая эра, как он себе представлял, а время великих бед и смятения. Значение Эвермита росло по мере того, как неуклонно увеличивались беды эльфов материка.

Многим эльфам казалось, что слезы луны - то самое, чему легенда приписывает рождение эльфийского народа, - вполне могут означать их конец на Фаэруне.

11 день Фламерула, 1368 ЛД

Атол из Кэндлкипа передает привет Данило Танну. С неохотой.

Очень хорошо, я прочитал ваше последнее письмо, и предыдущее, и несколько предшествующих. По правде говоря, я содрогаюсь при мысли о том, какими должны быть ваши счета за пергамент и чернила.

Но так, я полагаю, и должно быть. Если вы хотите выполнить эту задачу и сделать ее хорошо, вы должны быть неутомимы и плодовиты в поисках информации. Однако это не означает, что вы не можете быть кратким.

Начните с того, что избавьте меня от изысканных приемов и лести. Хотя я не сомневаюсь в вашей искренности, подобные любезности только раззадоривают меня. Возможно, это потому, что я слишком хорошо помню те времена, когда вы настаивали, что та, кто назвал меня по имени, должна была говорить с придыханием.

Как бы то ни было.

Я сожалею, что не могу прислать вам книгу, которую вы просили. Это древняя книга, возможно, одна из пяти самых старых в этой библиотеке, и ее хрупкие страницы и переплет не выдержат путешествия. Лучшее, что я могу сделать, это нанять писца, чтобы он переписал ее для вас. Здесь прилагается несколько образцов страниц. Если вы удовлетворены усилиями, я найму ее для завершения работы. Разумная плата за такую работу - 5 000 золотых - это было бы значительно больше, но писец - студент первого курса.

И да, выражаясь твоими юношескими изречениями, я все равно дешевле, чем уродливая куртизанка. Хотя, признаться, причина, побуждающая к бережливости, от меня ускользает; в конце концов, я трачу ваши деньги, а не свои.

Вместе с этим письмом я возвращаю чернильный порошок, который вы мне прислали. Возможно, он действительно светится в темноте, но у меня нет желания стоять на том месте, где меня однажды поразила молния.

Далее следует отрывок из книги "Клинки и Кровная Честь", которую вы просили.

С уважением,

Атол Безбородый

Это было время мужчин.

Многим эльфам казалось, что люди процветают во всем, даже когда они, дети Кореллона, увядают.

В то время как число Эльфов уменьшалось, словно песок в песочных часах, человечество пополняло свои ряды с неприличной скоростью. Эльфийские общины отступили в леса, а люди распространились по всем землям и во всех климатах. Когда Высшая Магия стала редкой и тайной, человеческие маги обнаружили древние свитки, позволявшие им за несколько коротких лет жизни достичь невероятных уровней могущества. Могущественные человеческие королевства возвышались и падали. Сказочный Незерил стал воспоминанием, но из его пепла поднимались маглорды, чтобы командовать поселениями и городами северных земель. Люди проникали даже в глубь леса, стремясь поселиться среди древних деревьев и приятных далей, которые были последним оплотом эльфов на Фаэруне.

Повсюду контакты между эльфами и людьми усиливались. Полу-эльфы, некогда редкие и жалкие существа, которые почти всегда были результатом военных преступлений, становились почти обычным явлением. Эльфы, как народ, не знали, как относиться к этим событиям, и не были едины во мнении, как лучше поступить с вездесущими людьми. Однако в одном все были согласны: Эвермит должен оставаться священным для Эльфов.

Немногие люди знали об Эвермите. Большинство тех, кто слышал сказки, считали остров эльфийской фантазией, легендарным местом чудес, красоты и гармонии. Но было несколько человек, в основном мореходы, которые имели основания знать, что в далеких западных морях что-то существует. Тех, кто отваживался зайти слишком далеко в сторону заката, встречали ужасные штормы, отряды воинственных морских эльфов и всевозможные магические преграды. Эти сердечные люди - те немногие, кто пережил эти встречи, - стали чаще говорить о богатом островном королевстве в море.

Возникший образ Эвермита был окрашен опытом общения людей с эльфами Фаэруна. Люди думали, что остров, если он вообще существовал, был местом безмятежной красоты и абсолютной гармонии, где эльфы объединялись в своем стремлении к магическому и воинскому искусству и созерцали чудеса неба и леса.

На самом деле все обстояло совсем иначе.

На протяжении тысячелетий знатные семьи золотых эльфов Эвермита соперничали за контроль над правящим Советом старейшин. Чаще всего верх брал клан Дуротилов, но это право решительно оспаривали семьи Ньерде, Нимесин и Старим. Лунные эльфийские кланы также не были довольны тем, что их позиции власти и влияния остаются неоспоримыми.

Споры между расами и кланами никогда не перерастали в войну, но остров стал кишащим интригами. Эльфийская культура, которая когда-то была сосредоточена на создании красоты и обеспечении надежной защиты, вместо этого сосредоточилась на искусстве политических маневров. Кланы соперничали друг с другом в богатстве, вооружении и накоплении магического оружия.

Вполне предсказуемо, что в это время самым могущественным очагом эльфийской культуры стал вовсе не Эвермит, а лес Кормантир. Когда амбициозные золотые эльфы поняли это, многие из них стали покидать остров и селиться в растущих городах Кормантира.

Но даже там между этими кланами возникли разногласия. Эльфы Ньерде в целом были готовы пойти на компромисс с лунными эльфами и лесными эльфами, которые продолжили их дело. Они даже терпимо относились к вторжению людей, халфлингов и дварфов в лесное сообщество. Но более ксенофобски настроенные кланы Золотых - среди прочих Старим, Нимесин и Ни'Тессин - громко заявили о необходимости изоляции.

После долгих дебатов Совет эльфов Кормантира открыл лесные земли для поселения людей. Стоячий камень был воздвигнут как памятник миру и сотрудничеству между многочисленными расами. Эта часть истории хорошо известна. Но задолго до этого года, года столь великих событий, что он стал мерилом, по которому отсчитывается время, произошли другие, более тайные события, которые должны были определить ход развития эльфийской расы.

Когда долгие разрушения, вызванные Войнами Короны, наконец, подошли к концу (около -9000 года по Летоисчислению Долин), некоторые эльфы забеспокоились, что подобный период раздоров может снова наступить в долгой истории эльфов. Они были полны решимости сделать все, что в их силах, чтобы предотвратить такое бедствие.

В это время в Кормантире жил древний эльфийский провидец Этландо, выживший из древнего королевства Аривандаар. Он считал, что растущий раскол среди эльфов может привести к всеобщей гибели. Этландо прожил намного больше обычных для эльфа лет, и ему было уже далеко за второе тысячелетие жизни. Считалось, что у него была особая связь с Селдарином, ибо видения, которые он получал, оказывались непогрешимыми. Даже в мелких делах его слово пользовалось большим уважением в стране. Часто к его мнению прислушивались и следовали ему, когда требовался арбитраж между более спорными кланами.

В те годы, когда судьба Кормантира все еще горячо обсуждалась, Этландо заявил, что Эвермитом должна править одна королевская семья - такова, по его словам, воля богов. План, который он изложил для выбора этого клана, был настолько сложен, настолько зависел от магии, недоступной смертным магам, что Совет решил, что Селдарин действительно говорил через провидца.

Однако в одном вопросе они остались непреклонны: Этландо настаивал на том, что только кланы лунных эльфов могут претендовать на эту честь. Но в Кормантире властвовали золотые эльфы, и правящий класс постановил, что все благородные кланы - за исключением, разумеется, эльфов дроу, - желающие претендовать на трон Эвермита, могут это сделать.

Было выбрано триста мастеров-оружейников, и каждому из них было поручено создать один меч. Хотя каждому ремесленнику была дана свобода в изготовлении, некоторые вещи должны были быть неизменными. Все они должны были быть обоюдоострыми мечами, а рукоять каждого из них должна была быть украшена крупным лунным камнем. Из всех драгоценных камней, известных эльфам, лунный камень был самым чистым, самым текучим проводником магии. Однако мастера меча не должны были наделять оружие никакой магической силой. Это, настаивал Этландо, произойдет, когда придет время.

К году Стоячего камня мечи были завершены. В свое время проблема эльфийской королевской власти была решена без вопросов и споров.