Эвермит: Остров Эльфов

15. Лунные Клинки (-9000 ЛД)

Обряд утверждения мечей, создающих короля, был назначен на сумерки накануне летнего солнцестояния - времени могущественной магии. Со всего Абир-Торила эльфийские дворяне собрались в лесах Кормантира на церемонию. С ними прибыли и Высшие Маги, триста человек, по одному на каждый из мечей.

Когда солнце стало опускаться ниже зенита, все они собрались в широкой долине, где их ждал Этландо, стоящий в огромном круге мечей, лежащих рукоятками наружу. Маги тоже заняли свои места, стоя в пределах круга мечей, близко к остриям сверкающих клинков, но не касаясь их.

В воздухе повисло предвкушение - казалось, даже птицы затихли, слушая, как усиленный магией голос Этландо описывает, наконец, всю роль волшебных мечей.

"Много лет назад сам Кореллон Ларетиан дал мне заклинание", - начал Этландо, его голос, несмотря на солидный возраст, звучал уверенно и с причудливым акцентом потерянного Аривандаара. "Этому заклинанию я научил этих магов. Его магия даст мечам две вещи, которыми не обладает ни одно другое магическое оружие: способность определять, какими силами оно будет обладать, и право выбирать, кто достоин обладать этими силами".

Древний маг окинул собравшихся эльфов медленным, ищущим взглядом. На каждом лице он видел написанную уверенность, ожидание. Никто из собравшихся не считал себя менее чем достойным этой чести. Этландо надеялся, что не слишком многие умрут, прежде чем узнают обратное.

"Каждый клан выбрал и прислал своих представителей. Многие из тех, кто сегодня будет претендовать на мечи, происходят из древних родов, и они могут с гордостью указать на многих прославленных предков. Это прекрасно, но это не то мерило, которым будут мечи".

Несколько бровей нахмурились в недоумении или замешательстве, когда эльфы обдумывали эти слова. Как еще может быть выбран королевский дом, кроме как по чести рода?

Этландо воспринял это как хороший знак. По крайней мере, они задумались.

"Сегодня мечи выберут своих первых владельцев. Со временем они выберут достойный клан с проверенной преемственностью. Видишь ли, это наследственные клинки, предназначенные для передачи достойным потомкам до тех пор, пока длится род. С течением времени претендовать на меч будет все сложнее, ибо меч будет выбирать только тех, кто обладает потенциальной силой и характером, чтобы владеть всеми способностями меча. С каждым поколением задача будет становиться все сложнее".

"Как мы узнаем, выбрал ли нас меч?"

Этландо повернулся лицом к молодому эльфу, задавшему этот вопрос. "Если ты еще жив, значит, тебя сочли достойным".

Провидец позволил этому утверждению на несколько мгновений повиснуть в тишине. "Да, мечи - лунные клинки - отнимут жизнь у любого, кто не достоин. Это может показаться жестоким, но подумайте, насколько велика будет сила этого оружия, когда пройдет десять поколений! Необходимо принять меры предосторожности, чтобы их магия не попала в злые руки и не была использована во зло. Как только меч будет затребован, только его законный владелец сможет обнажить его и остаться в живых".

Эльфы настороженно кивнули, обдумывая практические аспекты, связанные с охраной столь потенциально могущественного оружия. Однако никто не заговорил, ибо все были намерены услышать слова провидца.

"Любой эльф может отказаться от чести наследования. Сегодня нет принуждения, и никогда не будет. Но знай: те, кто берет в руки лунный клинок, также обязуются служить Людям. Они служат им великой ценой.

"Магия, которую каждый владеющий мечом добавляет к нему, - это та часть Плетения, которую эльф называет своей собственной. После смерти ты будешь служить мечу и Людям и откажешься от радостей Арвандора. Но это не вечный приговор, - быстро добавил Этландо. "Когда работа меча закончена, он становится бездействующим. Его магия улетучивается, и сущность всех его владельцев высвобождается в Арвандоре".

Провидец сделал паузу, чтобы дать каждому эльфу осознать масштаб обязательства, а затем перешел к делу, ради которого они все собрались.

"Лунные клинки выберут королевскую семью двумя способами. Во-первых, мечи сузят круг претендентов. Через несколько тысячелетий лишь несколько достойных кланов все еще будут владеть клинками. Они продемонстрируют доказанную преемственность достойных эльфов. Не исключено, что через несколько тысяч лет некоторые кланы будут иметь более одного клинка на службе у Народа.

"Во-вторых, силы, которыми наделен тот или иной меч, определят, достоин ли клан править. Одни мечи станут грозным оружием для высококвалифицированных бойцов, другие уподобятся посохам магов, хранящим силу заклинаний. Один, а может быть, два или три, станет таким мечом, которым мог бы владеть король".

Этландо дал словам отзвучать долгим эхом. "Есть одна вещь, о которой я хотел бы попросить вас. Это не указание богов, а моя собственная просьба. Не позволяйте более чем двум эльфам из одного клана потерпеть неудачу в этот день. Если вы пожелаете, невостребованный меч может быть сохранен кланом в доверительном управлении для будущего владельца, который будет служить Людям. Но поймите, что те кланы, которые не преуспеют сегодня, имеют мало надежды претендовать на трон Эвермита.

"Сейчас самое время говорить, если у вас есть вопросы. Это не тот выбор, который следует делать легкомысленно. Ни один эльф не будет считать себя хуже, если решит не брать лунный клинок, ни сейчас, ни когда-либо. Есть много способов служить людям. Это лишь один из них".

Как и следовало ожидать, не было слышно ни звука, кроме беспокойного топота эльфийских ног, на лицах ожидающих не было написано никаких эмоций, кроме уверенности в результате и нетерпения начать.

Этландо горько улыбнулся. "Очень хорошо. Это последние мои слова. Когда заклинание будет готово, маги займутся церемонией выбора".

Глаза древнего эльфа закрылись, и он начал покачиваться, напевая жуткую мелодию. Один за другим круг магов взялся за странное заклинание. Перед удивленными глазами эльфийской толпы Этландо начал светиться слабым голубым светом. Его форма стала полупрозрачной, мерцающей от набираемой силы. Скандирующие маги, сами зачарованные, начали добавлять слова к своему заклинанию, хотя слова, которые ни один смертный эльф не слышал и не произносил прежде. Форма Этландо обрела высоту и мощь, поскольку заклинание черпало магию из Плетения и мудрости богов.

Наконец заклинание закончилось на одной высокой, звонкой ноте. Светящаяся форма Этландо распалась, словно кристалл, разбившийся от звука. Свет, которым был Этландо, разлетелся, как лучи лазурного солнца. Голубые болты магии и силы вспыхнули на каждом из лунных клинков. Мечи вдруг ожили магией и засверкали интенсивным голубым светом.

Наблюдающие эльфы вскинули руки, чтобы отгородиться от внезапно вспыхнувшего яркого света. Когда их глаза привыкли к магическому свету, они увидели, что, хотя лунные мечи все еще горели, Этландо исчез.

Смысл этого был понятен всем. Все было так, как сказал Этландо: Сила лунных клинков будет создана из сущности благородных эльфов, которые будут их носить. Первая сила, та, что легла в основу всего последующего, - способность видеть и судить. Кто мог бы лучше справиться с этой задачей, чем сам почитаемый провидец?

Прошло мгновение благоговейной тишины, прежде чем один из Высших Магов заговорил. "Триста мечей, триста эльфов. Пусть кланы, стремящиеся к Эвермиту, выйдут вперед".

Без колебаний первые представители кланов вышли вперед. Эльфы образовали круг вокруг светящихся клинков, ненадолго преклонили колени в молитве богам и посвящении Людям. По сигналу магов они, как один, потянулись к рукояткам своих лунных клинков.

Голубой свет пронесся по долине, и от взрыва вздрогнули древние деревья. В наступившей тяжелой тишине менее двухсот эльфов поднялись на ноги со светящимися мечами в руках. Остальные лежали мертвые, сраженные магическим огнем.

Неверие и ужас были запечатлены на лицах всех свидетелей. Убитые эльфы были одними из лучших бойцов, величайшими магами! Если они не были достойны, то кто же может быть достоин?

И все же ответ стоял перед ними. Сто семьдесят два эльфа вложили лунные клинки в пустые ножны на поясах и вышли из кругов. Их лица сияли, но не гордостью, а благоговением.

Верховный маг заговорил снова. "Те кланы, которые хотят попытаться предъявить второе требование, могут сделать это сейчас. Сначала уберите своих мертвецов и помяните их с гордостью. В их смерти нет бесчестья. Одним существам дано летать, другим - плавать, третьим - охотиться. Не каждый эльф наделен потенциалом царствовать, и не каждый род несет в себе семя королей и королев".

Однако было очевидно, что большинство присутствующих эльфов чувствовали, что их клан предназначен для этой чести. Каждый из проигравших кланов послал своих членов вперед, чтобы попытаться снова. На этот раз остались только два эльфа.

"Лунные эльфы", - пробормотала Клэр Дуротиль, молодой маг, стоявшая четвертой в очереди за честь установить преемственность своего клана. "Все, кто носит клинки, принадлежат к народу лунных эльфов! Что это значит?"

Ее вопрос прокатился по толпе, ропот быстро перерос в ярость бури. Наконец Корональ, эльф, возглавлявший совет Кормантира, вышел вперед, чтобы утихомирить разгневанных эльфов.

"Это правда, что Этландо предложил устроить суд только над лунными эльфами", - признал он. "Он утверждал, что Лунный народ, как раса, по темпераменту и склонностям лучше всего приспособлен к тому, чтобы иметь дело с представителями других рас. Мы, эльфы, стали немногими среди многих". Этландо опасался, что правители, стремящиеся не замечать реалий меняющегося мира, не будут обладать достаточной проницательностью и знаниями, необходимыми для обеспечения безопасности Эвермита."

"И вы позволили нам попытаться, зная все это?" потребовала Клэр Дуротиль.

Корональ вздохнул. "Разве знание изменило бы ваш выбор? Даже сейчас, есть ли среди вас те, кто хочет попробовать в третий раз?"

Молчание было долгим и тяжелым. Затем десять золотых эльфов вышли вперед, чтобы заявить о чести своего клана.

С болью в сердце эльфы наблюдали, как все десять превратились в пепел и обугленные кости.

Когда кланы унесли останки своих убитых сородичей, Клэр Дуротиль вышла вперед.

"Я требую лунный клинок от имени клана Дуротиль. Это мое право, по слову Этландо. Хотя я и не претендую на понимание всего, что произошло в этот день, вполне возможно, что золотым эльфам не суждено править Эвермитом. Но я уверена, что в моей семье было много великих и достойных эльфов, и что их будет еще много. Дай мне этот клинок, и эльф из моего клана возьмет его, когда придет время".

Верховный маг надел на клинок ножны, затем передал приглушенное оружие золотому эльфу. Клэр без колебаний и страха взяла оружие в ножнах, а затем вернулась в свой мрачный клан.

Еще несколько золотых эльфов последовали ее примеру. Нимесин, Ни'Тессин и Старим унесли в тот день невостребованные клинки.

Молча все эльфы признали, что в этом есть честь, ибо, несомненно, придет время, когда меч выберет достойного владельца. И Этландо не сказал, что невозможно, чтобы Золотой эльф получил трон, только то, что это маловероятно.

До самой ночи продолжался обряд утверждения. Некоторые кланы лунных эльфов претендовали на несколько клинков - даже несколько простолюдинов получили в эту ночь волшебный меч, а вместе с ним и право основать благородный дом. Не было ни протестов, ни споров по поводу результатов, ибо нельзя было отрицать силу, действующую среди них. Большинство золотых эльфов были готовы оттянуть время, чтобы переждать процесс престолонаследия. Лишь немногие из них верили, что они полностью исключены.

Когда над долиной забрезжил рассвет, он не обнаружил ни следов магии, ни смерти, ни эльфов, чьи сородичи заслужили то или иное. Люди вернулись в свои дома, чтобы обдумать случившееся. Пройдет много лет, прежде чем будут выбраны правители Эвермита. Но каждый эльф, носящий сейчас лунный клинок, знал, что независимо от того, как пройдет испытание престолонаследия, его ждет великая судьба.

16. Королевский меч (715 ЛД)

На леса Эвермита падал легкий снег. Крупные пушистые хлопья кружились и кружились, проносясь среди зимних деревьев. Несколько хлопьев прилипли к волосам Заора Лунноцветущего и выглядели ледяными звездами на фоне сумеречного блеска роскошных темно-синих локонов эльфа.

Но Заор не обращал внимания ни на красоту леса, ни на поразительный образ самого себя. Он был эльфом в самом расцвете сил, и за свои два века многое повидал и сделал. И хотя годы не оставили на нем следов, никто, кто бы ни взглянул на него, не принял бы его за неоперившегося юнца.

Во-первых, Заор был очень высок и почти так же мускулист, как человеческий воин. При росте более шести футов он был гигантом среди эльфов. Поражал и его цвет волос, ведь он был самого необычного цвета, известного народу лунных эльфов - глубокого, сияющего синего, напоминающего сапфир или штормовое море.

А в глазах Заора не было ничего от юности. Они тоже были голубыми, с золотыми вкраплениями, но их естественный блеск был приглушен глубокой и глубокой печалью. Эти глаза видели больше битв, больше смертей, больше ужаса, чем большинство эльфов, которые могли бы претендовать на его годы и даже больше.

Заор недолго пробыл в Эвермите. Он был одним из немногих выживших после падения Миф Драннора, кто нашел убежище в островном королевстве.

Но для Заора Эвермит не принес покоя. Даже спустя год после той последней осады в его ушах все еще звучали крики умирающего Миф Драннора, и он все еще ощущал пустоту, подобную физической боли, которая осталась после разрушения митала, поддерживавшего чудесный город.

И действительно, в компании эльфов острова Заор не находил ничего, кроме горечи. Народ сказочного Лейтильспара с его бесконечными мелкими интригами и глубоко укоренившимся чувством привилегий просто раздражал его. Возможно, если бы они потратили четверть своих накопленных богатств и растраченных сил на защиту Миф Драннора, город мог бы и не пасть!

Но даже когда эта мысль сформировалась, Заор знал, что в ней мало правды. Всю свою жизнь он сражался с врагами, которые давили на чудесный город. Это была его задача и его призвание. Он был рейнджером, и леса, окружавшие Миф Драннор, принадлежали ему. А поскольку он был рейнджером, то не находился в стенах во время последней осады, и потому выжил в последней, страшной битве.

Заор Лунноцветущий выжил, но чувство вины за свое дальнейшее существование сильно давило на него.

Ему казалось неправильным, что он должен быть жив, когда столько тысяч людей - да что там, целая цивилизация - погибли. Он чувствовал, что не сможет вынести того, что подобное случится снова. И все же эльфы Эвермита - они были так похожи на людей Миф Драннора в своей гордости и самодовольстве - были в такой же опасности, как и тот потерянный город.

Заор вздохнул и опустил взгляд на свежее снежное покрывало, заставляя свой разум подражать гладкой, нетронутой поверхности.

Его глаза сузились, когда взгляд упал на странный след. Эльф опустился на одно колено, чтобы рассмотреть его внимательнее. След был похож на отпечаток лошадиного копыта, но слегка зазубренный и гораздо более тонкий. И это был не столько отпечаток, сколько сверкающая тень на снегу.

Только одно существо могло оставить такой след. Чудо - чувство, которое Заор считал навсегда изгнанным из своего сердца, - накатывало на него волнами. Молча, осторожно, рейнджер пошел по серебристым отпечаткам вглубь леса, на покрытую снегом поляну.

От открывшегося перед ним зрелища у него перехватило дыхание. Два единорога - чудесные существа, чьи шерстинки были настолько белыми, что их почти не было видно на фоне безупречного снега, - выбивались из общей картины. Они направились к центру поляны, вскидывая свои серебристые рога и тихонько пофыркивая.

Это было достаточно удивительно, но Заор обнаружил, что его взгляд задержался не столько на редких и волшебных существах, сколько на паре эльфийских дев, ожидавших единорогов с протянутыми руками.

Обе девы были лунными эльфами и, судя по всему, посвящены в какой-то религиозный орден. Они были одеты в простые белые одежды и закутаны в белые плащи, и от них исходило спокойствие, которое бывает только при напряженной тренировке и большой личной дисциплине. В своих одеждах цвета снега, с молочной кожей и ярко-рыжими локонами они походили на статуи, созданные изо льда и пламени.

Заор, едва дыша, наблюдал, как единороги подошли и поцеловали протянутые руки девиц. Одна из них, высокая девушка, чьи волосы ниспадали на плечи спутанными локонами, вскочила на спину единорога.

"Идем, Амларуил", - укорила она, когда другая девушка сдержалась. "Почему ты ждешь? Единороги приняли нас - мы можем навсегда оставить душные башни и наконец-то отправиться на поиски приключений!"

На лице другой девушки появилось тоскливое выражение, но она покачала головой, поглаживая шелковистую гриву второго единорога. "Ты знаешь, что я не могу, Иаланта. Это твоя мечта, и я желаю тебе добра, но мое место в другом месте". Она улыбнулась своей подруге. "Вспоминай обо мне время от времени, когда станешь капитаном всадников на единорогах".

Девушка по имени Иаланта фыркнула, как будто ее забавляли такие видения величия. "Все, что мне нужно, - это немного волнений и открытое небо! Год и один день - вот и вся служба единорога! А после этого я отправлюсь навстречу новым приключениям".

"Мы можем поставить ноги на путь, но не всегда можем выбрать, куда этот путь нас приведет", - серьезно сказала Амларуил. Она протянула руку и погладила фейского коня своей подруги. "Я думаю, ты нашла не только партнера на год, но и судьбу".

Глаза Иаланты расширились. "Значит, ты видела это для меня?"

Девушка колебалась. "Всадники на единорогах нужны", - осторожно сказала она. "Я думаю, этот единорог выбрал удачно. Ты умела ездить верхом еще до того, как научилась ходить, и ты доставала меч еще до того, как умела делать то и другое! Никто в Башнях не ездит верхом и не сражается так хорошо, как ты. Кому, как не тебе, возрождать старые традиции, обучать и командовать фехтовальщицами?"

"Действительно, кто?" поддразнила Иаланта. Ее лицо стало серьезным, и она протянула руку своей подруге. Девушки сцепили запястья с серьезностью воительниц.

Иаланта приподняла свой белый капюшон, чтобы скрыть яркие волосы, а затем постучала каблуками по бокам единорога. Существо взревело, ударив по воздуху копытами, такими же нежными, как падающий снег. С быстротой мысли единорог и его наездница скрылись в лесу. Второй единорог без всадника последовал за ними, как белая тень.

Через мгновение Амларуил повернулась к зарослям, где притаился Заор. "Ты можешь сейчас выйти", - сказала она чистым, похожим на колокольчик голосом. "Я не причиню тебе вреда".

Первой реакцией Заора было удивление и досада от того, что служанка-эльфийка так легко распознала его присутствие. Затем ирония ее замечания показалась Заору довольно забавной. Девушка казалась не более чем ребенком, стройной, как береза, и, судя по всему, хрупкой, как сон. Она могла бы составить половину его веса, если бы не была насквозь мокрой.

Но он поднялся и вышел на поляну, остановившись в нескольких шагах от нее, как того требовали приличия.

Он отвесил поклон, который, по его мнению, не слишком его опозорил. "Заор Лунноцветущий, к услугам Этриэль", - сказал он, используя вежливый термин для эльфийской женщины благородного происхождения и характера.

Большие голубые глаза девушки загорелись, как звезды. "О! Значит, мы родственники! Я тоже из клана Лунноцветущих. Почему мы никогда не встречались?"

Заору с трудом удалось выдержать ее взгляд. "Я недавно прибыл из Кормантира".

Он приготовился к обычному шквалу вопросов, или к формальному выражению сожаления, или к словам похвалы, которыми осыпают "героев" Миф Драннора. К его облегчению, девушка просто кивнула. "Тогда это все объясняет. Меня зовут Амларуил".

"Я услышал".

"Я знаю". Внезапная улыбка придала ее лицу такую красоту, что Заору пришлось опустить глаза, чтобы не смотреть на нее. За мгновение до этого она казалась всего лишь худеньким ребенком с длинными рыже-золотыми волосами и огромными серьезными глазами. Мимолетная улыбка превратила ее в отражение богини.

Заору понадобилось мгновение, чтобы собраться с мыслями. "Ты говорил о Башне".

"Да. Я учусь Высшей магии в Башнях Солнца и Луны. Они находятся недалеко отсюда".

Рейнджер нахмурился. "Я никогда не видел этих башен".

"И не увидишь, если не знаешь, где искать". Девушка рассмеялась, увидев обиженное выражение на лице Заора. "Не обижайся - магия, защищающая башни, скрывает их даже от птиц и лесных нимф. Но будь уверен, однажды ты их увидишь".

Заор поднял брови от этого странного заявления. В ее голосе прозвучала странная нотка, когда она произнесла эти последние слова, абстрактный тон, отсутствовавший мгновение назад.

"Ты говоришь очень уверенно. Значит, ты умеешь читать предзнаменования?" - спросил он, решив подшутить над ребенком.

"Иногда", - ответила она со всей серьезностью. "Это легче сделать, если человек носит с собой предмет, обладающий силой. Я не знаю, почему так, но это так".

Ее взгляд упал на меч на бедре Заора. Хотя он был в ножнах, богато украшенная рукоять с венчающим ее драгоценным камнем лунного камня была хорошо видна. Прежде чем Заор смог разгадать ее намерение, она протянула руку и провела кончиками пальцев по гладкой, молочной поверхности камня.

С клятвой Заор отпрянул. Никто, кроме владельца, не мог безопасно прикасаться к такому мечу - конечно, глупый ребенок знал это!

Но она, видимо, не знала. Амларуил удивленно смотрела на него, широко раскрыв глаза. Через мгновение Заор понял, что она осталась невредимой. Тонкие пальцы, которые по всем правилам должны были почернеть от взрыва убийственной магии, были гладкими и белыми, как зимний снег.

По какой-то причине это потрясло Заора почти так же сильно, как мысль о том, что девушка пострадала из-за его неосторожности. "Ты никогда не должна прикасаться к такому мечу", - сурово сказал он ей. "Это лунный клинок, и он может означать смерть для любого, кроме того, кто им владеет".

Глаза Амларуил стали еще шире. "Лунный клинок. О, тогда это объясняет..." Ее голос неуверенно прервался, а взгляд скользнул в одну сторону.

"Ты действительно что-то видела, не так ли?" - спросил он, заинтригованный.

Девушка кивнула, ее лицо было серьезным. "Это королевский меч. Кто будет править этим мечом, будет править и Эвермитом".

Заор уставился на нее, не желая верить словам, которые она произнесла с такой удивительной уверенностью. И все же в девушке было что-то такое, что придавало вес ее словам. Он поверил ей, даже если не хотел этого.

"Во мне нет ничего от короля", - мрачно сказал он. Как это может быть? Последний долг любого эльфийского короля - умереть за свой народ. Миф Драннор лежал мертвый, а он стоял, здоровый и невредимый, в полумире от него, на полянах Эвермита. "Возможно, мои дети когда-нибудь смогут служить - если только их мать сможет восполнить мой недостаток".

"Возможно", - повторила она тоном, который ничем не выдавал ее мыслей.

Заор отмахнулся от тревожного заявления девушки и обратился к тому, что было ему ближе. "Ты коснулась меча без вреда. Как такое может быть?"

Внезапно Амларуил уже не выглядела ребенком, как это было мгновение назад. Слабый румянец окрасил ее щеки. "Что касается этого, я не могу сказать", - пробормотала она.

"Не могу или не хочу?" нажал Заор.

И снова эта ослепительная улыбка. "Да", - только и сказала она.

Эльфы разразились хохотом. Заору показалось, что внезапно бремя, которое так долго тяготило его сердце, стало легче нести.

Когда общий смех утих, они долго стояли, глядя друг на друга. Амларуил первой нарушила молчание. "Я должна вернуться в Башни. Я слишком долго отсутствовала".

"Но мы еще встретимся?"

Девушка колебалась, словно не зная, как ответить. Затем медленно, нарочито медленно она протянула руку и обхватила пальцами рукоять меча Заора.

И тут же исчезла, растворившись в лесу так же быстро и бесшумно, как неуловимые единороги.

В белой тишине лесной поляны Заор склонил голову и пытался осмыслить то, что только что произошло. За несколько мгновений его жизнь полностью изменилась. Одно бремя - ужасный груз вины и горя - было снято; на его место пришло другое, еще более тяжкое бремя.

Видение Амларуил превзошло все, что Заор когда-либо мог себе представить. И все же он обнаружил, что у него нет желания уклоняться от него.

Рейнджер повернулся и быстрым и решительным шагом направился на юг. Всем, что он видел и выстрадал, всеми уроками, которые он усвоил к своему горю, он поделится. Он найдет способ заставить самодовольных эльфов Лейтильспара услышать то, что он хотел сказать. Эвермит не постигнет та же участь, что и Миф Драннор, пока жив Заор Лунноцветущий.

Даже произнося эту безмолвную клятву, Заор достал из ножен лунный клинок - королевский меч. Он не удивился, заметив, что на лезвии была выгравирована новая руна. Видение Амларуил теперь было его собственным, и магический меч, который он носил, ответил ему необходимой силой. Больше он не боялся и не сомневался в судьбе, предначертанной ему.

Кто правит мечом, тот будет править и Эвермитом.

Керит Черношлем покачал головой. "Это не сработает, Заор", - сказал он с горечью. "Я слишком молод - мне еще не исполнилось сто лет! И я не благородного происхождения. Клянусь богами, я даже не могу назвать своего отца, не говоря уже о том, чтобы проследить своих предков до Фейри и за ее пределами! Стража Лейтильспара не будет иметь ничего общего с такими, как я, и ты это прекрасно знаешь".

"Я знаю, что ты обладаешь лучшим умом из всех боевых мастеров, которых я встречал", - настаивал рейнджер.

Криво усмехнувшись, Керит поднял свой кубок, словно поднимая тост за себя. "И самой сильной рукой с мечом тоже".

"Этот вопрос мы обсудим в другой день", - добродушно ответил Заор. "Но если у тебя не хватает ума выбрать битву, в которой есть надежда победить, возможно, мне придется пересмотреть свое мнение о твоих способностях как мастера боя!"

Друзья присоединились к короткой усмешке. Третий член их трио, невысокий сереброволосый лунный эльф приблизительно возраста Керита, задумчиво посмотрел на Заора. "У тебя есть план", - заметил он.

"План? Я бы не стал говорить об этом так высоко", - сухо ответил Заор. "Возможно, идея. Если оно сработает, тогда это можно назвать планом".

"Согласен. И что же ты задумал?"

"Мне кажется, что ценность эльфа должна быть доказана, а для этого сейчас нет времени".

Миронтилар Серебряное Копье кивнул, как будто это было совершенно логично. Он отставил свой кубок и окинул таверну спокойным серебряным взглядом. "Клянусь Кореллоном, похоже, что половина городской стражи пьет в этом месте!"

"Та половина, что на службе, без сомнения", - вставил Керит.

"Тем лучше". Заор повернулся к Миронтилару. "Ты первый?"

Маленький эльф поднял серебряную бровь. "Конечно".

Мирон легко спрыгнул с табурета и подошел к группе стражников, все - золотые эльфы, безучастно разлеглись на столе, заваленном бутылками и кубками. Один из них посмотрел на Лунного эльфа с надменной улыбкой, а затем толкнул локтем своего соседа. Он сказал что-то такое, от чего по группе прокатилась волна смеха.

Наблюдая за этим, Заор поднес руку к губам, чтобы скрыть ухмылку. Надменные эльфы должны были получить урок о важности открытого ума и острой наблюдательности. Если бы у них хватило ума не ограничиваться первым впечатлением, они бы никогда не сбрасывали со счетов маленького лунного эльфа.

В каждом движении Миронтилара чувствовалась удивительная экономия, точность и целеустремленность каждого шага и жеста. Он был как кинжал: тонкий, отточенный, идеально сбалансированный - и смертоносный. Результаты этой встречи, подумал Заор, станут хорошим началом для необходимого перевоспитания эльфов Эвермита.

Миронтилар остановился и трезво оглядел собравшихся. "Приветствую тебя, Сайда Эванара, - вежливо сказал он, обращаясь к внезапно насторожившейся золотой эльфийке. "Боюсь, я должен принести дурные вести. Миф Драннор пал".

Глаза женщины сузились. "И мне это хорошо известно. Я была там, пока не закончилась последняя битва!"

"Да, я слышал, как менестрели пели эту историю", - сказал Мирон. "Платные менестрели. Но есть и другие, чьи истории утверждают, что ты бежала, как крыса". Он оглядел элегантный зал. "Конечно, такие, как они, никогда бы не выступали в таком прекрасном заведении, как это".

Лицо Сайды вспыхнуло от возмущения. "Как вы смеете! Никогда в жизни меня так не оскорбляли!"

"Вообще-то, это не совсем так. Тебе действительно стоит послушать более широкий спектр бардовских сказок", - услужливо подсказал Мирон.

Один из стражников вскочил на ноги и грозно навис над миниатюрным лунным эльфом. "Позаботься о том, как ты говоришь. Сайда Эванара - моя родственница", - сказал он низким, зловещим тоном.

"Я тебе сочувствую", - ответил лунный эльф. "Конечно, поскольку никто из нас не может выбирать своих сородичей, я не буду держать на тебя зла".

Эльф нахмурился и потянулся за мечом с медленным, драматическим росчерком. Когда его пальцы сомкнулись на пустых ножнах, на его лице появилось выражение полнейшего недоумения. Его озадаченный взгляд сменился выражением паники, когда он посмотрел на стальной стержень у горла. Это была очень знакомая сталь. Мирон победил его в поединке - и его собственным мечом!

Лунный эльф поднял "одолженный" клинок ко лбу в насмешливом приветствии.

Сайда зашипела от ярости и вскочила на ноги. Прежде чем она успела достать оружие, Мирон бросил ей украденный клинок. Инстинктивно она поймала его и сделала выпад. Лунный эльф увернулся, крутанулся и парировал вторую атаку Сайды мечом.

Свободной рукой Сайда нащупала ножны на бедре, не желая верить глазам. Они действительно были пусты. Ее глаза сузились от злорадства.

"Ты быстр, Грей", - признала воительница Эванары, переходя в боевую стойку. "Но когда я закончу с тобой, ты подумаешь, что тебя топтал боевой конь!"

"Я слышал об этом", - сказал Мирон в разговоре. "Тебе действительно следовало бы выбирать любовников, менее склонных оплакивать свои переживания".

"Хватит!" - прорычал стражник, чей меч держала Сайда. "Клянусь Кореллоном, я прикажу выдубить твою шкуру на сапожную кожу!"

Разъяренный эльф прыгнул на Миронтилара. Он так и не приблизился к нему. Более того, он так и не коснулся пола. Вместо этого он задыхался, болтая ногами, глядя в глаза самому большому эльфу, которого он когда-либо видел, - синеволосому гиганту, который держал его одной рукой за воротник мундира, как мальчик держит щенка за загривок.

"Как видишь, квессир уже занят", - сказал Заор, обращаясь к Мирону так, как называли благородных эльфов-мужчин. "Если в страже принято сражаться вдвоем и втроем против одного, то, во что бы то ни стало, выбери себе кого-нибудь из товарищей, и я буду рад тебе помочь".

Лицо эльфа, и без того красное от борьбы за воздух, стало багровым от ярости. Трое стражников вскочили на ноги и бросились на его защиту. Лунный эльф небрежно швырнул в них своего пленника, свалив всех четверых в кучу.

Мирон и Сайда уже полностью сцепились, и звон и лязг их оружия наполнил таверну мрачной музыкой. Оставшиеся двое стражников поднялись из-за стола, чтобы принять вызов синеволосого эльфа. Они потянулись за своими мечами, но обнаружили, что их ножны тоже пусты.

Они обернулись. Позади них стоял Керит, держа в каждой руке по мечу. "Извините, - вежливо сказал он, проходя мимо ошеломленных эльфов и протягивая один из клинков Заору. Он повернул другой меч и протянул его рукоятью вперед его владельцу.

"Прошу прощения за беспокойство, но, видите ли, мой друг не может сражаться с вами своим собственным мечом. Плохая форма, знаете ли, использовать лунный клинок в драке в таверне - особенно против таких благородных людей, как вы".

В почти комический унисон стражники повернулись и уставились на меч на бедре Заора. На их лицах промелькнула смесь недовольства и неодобрительного уважения. Один из эльфов, вороноволосый мужчина, носивший знаки отличия капитана, поднялся на ноги. Он вытер рукавом кровь с подбородка и посмотрел на Заора с искренним любопытством.

"В чем же дело?"

"Я хочу подать заявление на должность в гвардии", - сказал Заор.

Капитан сухо усмехнулся. "Ты выбрал необычный способ сделать это! Почему ты сразу не сказал, что ты лунный воин? Ни один орден или полк не отказал бы тебе".

"Если бы я так поступил, вы бы тоже считали меня своим другом?"

"Нет", - признал капитан. "Хотя они такие же быстрые и умелые, как любой эльф под моим командованием".

Заор тактично отказался указать на очевидный недостаток в утверждении капитана. "Значит, нас трое", - нажал он.

Золотой эльф пожал плечами. "Договорились".

В этот момент в таверне раздался резкий стук. Все обернулись и увидели, как Сайда, стиснув зубы, дергает за клинок, всаженный в живое дерево стены таверны. Миронтилар, только что отразивший ее выпад, в преувеличенном терпении рассматривал свои ногти.

"И еще одно. Отзови своего лейтенанта, пока она не оторвала острие от клинка своего родственника", - сухо попросил Заор.

Капитан фыркнул, как бы в знак насмешливого согласия. Он бросил взгляд на синеволосого эльфа. "То, что твой друг сказал о храбрости Сайды Эванары в бою - есть ли в этом хоть доля правды, или он просто насмехался над ней, чтобы начать этот бой?"

Заор пожал плечами. "Об этом ты должен судить сам". Слова Миронтилара Серебряное Копье имели определенную цель, и они хорошо послужили своей цели. Сайда Эванара находится под твоим командованием. Ее мера - не моя".

"Справедливо". Капитан поднес руки ко рту и крикнул: "Стоять!".

Мирон мгновенно отреагировал, отпрыгнув назад из-под удара противника и опустив меч на низкую гарду. Он наклонил голову к Сайде - уважительный жест одного бойца к другому в знак окончания почетного тренировочного поединка.

Но женщина стояла на месте, ее меч был готов к удару, а все тело дрожало от ярости и нерешительности.

"Я сказал, стоять!" - огрызнулся капитан. Он подошел к эльфийке и схватил ее за запястье. Взгляд Сайды метнулся к его лицу. Ее глаза стали настороженными, затем осторожными.

"По вашему приказу", - согласилась она, а затем добавила: "Я бы не ударила, капитан".

Золотой эльф изучал ее лицо. "Интересно", - пробормотал он.

Он опустил ее запястье и отвернулся. "Следуйте за мной в казармы стражников. Вам предстоит многому научиться".

Три лунных эльфа обменялись торжествующими улыбками и зашагали за капитаном. Но Золотой эльф обернулся и устремил взгляд на компанию стражников позади них.

"Я говорил, - мрачно сказал он, - с вами".

Леди Майларла Дуротиль, грозная матриарх, возглавлявшая самый могущественный клан золотых эльфов города, с интересом рассматривала свою гостью.

Она не была молодой эльфийкой и уже много лет назад покинула середину своей земной жизни. Но она была не слишком стара, чтобы оценить такого красивого эльфа, как тот, что сидел перед ней. Если молодой капитан стражи обладал достаточным обаянием, чтобы растратить его на старую эльфийку, почему бы не дать ему шанс воспользоваться им? Более того, его план заинтриговал ее.

"Вы уверены, что Аскахала Дуротиль из моего рода?" спросила Майларла.

"Вне всяких сомнений", - твердо ответил Заор. "Я изучил родословную Дуротилов и могу заверить тебя, что она, как и ты, является прямым потомком Ролима Дуротила, который первым заселил Эвермит. Ее предки сражались против драконьего света в год Великой охоты Малара. Она - достойный потомок всех этих прославленных эльфов; более того, она - лучшая и самая свирепая дракониха, которую я когда-либо видел".

"Так ли это? Тогда как получилось, что она выжила после падения Миф Драннора, когда столько прекрасных, свирепых воинов не выжили?"

Это был трудный, но важный вопрос. Почти столь же важным был и способ, которым Заор дал ответ.

"Аскахала мало терпела привычки и заботы городских жителей", - осторожно сказал он. "Она предпочитала жить в диких местах и служила народу Кормантира, охраняя аванпосты. Если бы не ее усилия, город пал бы гораздо раньше, чем это случилось. Не одна шайка орков или гоблинов погибла благодаря ее усердию. Но ее дракон был ранен в первые дни осады, и они оба оказались в своем горном логове. Когда они, наконец, смогли взлететь, время для битвы уже прошло".

"Хм. Как бы нам связаться с этой драконихой?"

Заор склонил голову в знак уважения. "Способности Дома Дуротиль в вопросах связи легендарны. Не думаю, что эта задача вызовет затруднения у ваших магов".

"Хорошо сказано. Но почему ты думаешь, что она придет в Эвермит именно сейчас?" - проницательно спросила эльфийка. "Какую выгоду она надеется здесь найти? Власть? Честь? Богатство?"

"Аскахала видела падение одной эльфийской культуры. Она не пожелает того же другой".

Майларла моргнула, пораженная прямотой молодого воина. "Ты считаешь возможным, что Эвермит может разделить судьбу Миф Драннора?"

"А ты нет?"

Долгое мгновение эльфы пристально смотрели друг на друга. Затем Майларла откинулась в кресле, и маска, казалось, упала с ее лица.

"Ты во многом прав, Заор Лунноцветущий", - с горечью сказала она. "Не могу выразить, как мне надоела бесконечная забота клана Дуротиль о болтовне с помощью магии. Так было не всегда. Первым драконьим всадником был Дуротиль - Дуротиль. Ты знал об этом?"

Не дожидаясь ответа, она выкрикнула земное ругательство и в досаде покачала головой. "Мой род - потомки Дуротилов, и кем мы стали? Эффектными, привязанными к башням бездельниками, довольными тем, что тратим наши короткие века жизни на магию, чтобы обмениваться сплетнями и заглядывать в дальние покои! Ба!"

Заор наклонился вперед. "На Эвермите еще есть драконы, не так ли?"

Майларла обдумала это. "Думаю, да. Я слышала разговоры о том, что совсем недавно над Орлиными Холмами летали золотой и спарившаяся пара серебряных". Она приподняла пытливую бровь. "Если Аскахала - это все, что ты говоришь, то я сомневаюсь, что ей будет трудно обучить драконов этому делу. Меня беспокоит следующее: Как она справится с Дуротилами Эвермита и им подобными?"

"Твоим сородичам придется нелегко", - признал Заор.

Эльфийка кивнула. "Хорошо", - сказала она с мрачным удовлетворением. "В таком случае мы немедленно пошлем за ней".

Услышав в ее словах прощание, Заор поднялся, чтобы уйти.

Майларла тяжело вздохнула. Что-то в этом звуке заставило Заора застыть на месте, когда он вежливо поклонился в знак прощания. Он выпрямился и встретился с ней глазами, кивком побуждая ее продолжать.

"Этот визит напомнил мне о многих вещах, о которых я не должна была забывать. Во-первых, я слишком долго пробыла в этом городе. Прошло много лет с тех пор, как я поднялась на склоны Орлиных Холмов. Я даже не знаю наверняка, есть ли еще драконы в Эвермите!" Она посмотрела на Заора, и ее улыбка была странно неуверенной. "Скажи-ка мне вот что, юнец, как ты думаешь, сможет ли даже такая, как я, оседлать дракона?"

Когда она заговорила, в ее глазах появилось тоскливое выражение и смягчило ее стареющее лицо. Но пронзительная тоска ничуть не приглушила сталь в ее голосе или сильное воздействие ее присутствия.

Заор не смог сдержать улыбку на своем лице. "Миледи, я не думаю, что найдется хоть один дракон, способный удержать вас от этого".

Женщина-эльф разразилась удивленным и восхищенным смехом. Все еще тепло улыбаясь, она поднялась и протянула руку молодому воину, как один искатель приключений другому. "Тогда решено. Драконьи всадники станут хранителями Эвермита. Берега его будут оставаться неприкосновенными".

"Как будет угодно богам", - горячо ответил Заор.

Майларла наклонила голову. "Я имела в виду то, что сказала, ты знаешь, о том, чтобы самому научиться этому ремеслу. Но что насчет тебя? Присоединишься ли ты к тем, кто ездит на ветрах?"

"К сожалению, нет. Моя ответственность лежит в другом месте".

Леди Дуротиль долго смотрела на него. Затем она задумчиво кивнула. "Да. Да, возможно, это действительно так".

17. Наследники Судьбы

Для многих эльфов Эвермита Башни Солнца и Луны представляли собой воплощение эльфийской культуры.

Созданные из белого камня, который был поднят магией из самого сердца эльфийской земли, башни были окружены чудесными садами и спрятаны в сердце глубокого леса. Здесь хранились одни из самых могущественных магических артефактов, известных эльфийскому роду. Здесь собирались волшебники и Высшие маги для изучения и созерцания, для создания Кругов и для обучения подающих надежды учеников.

Из всех учеников Башни никто не подавал больших надежд, чем Амларуил Лунноцветущая. Казалось, магия текла через девушку так же естественно, как дождь из летнего облака. Втайне маги верили, что она может стать самым могущественным магом со времен легендарного Вури Дуротила. Уже сейчас ее готовили к тому, чтобы занять место Джанналора Ньерде, Великого мага Эвермита.

Однако в Башнях были и те, кто сомневался, что судьба эльфийской служанки так уж определена. Среди них была Накйаша, зеленая эльфийка, колдунья со значительными способностями, которая взяла на себя роль наставницы и доверенного лица Амларуил.

По своему обыкновению, две эльфийки, закончив дневную работу, пошли по тропинкам, изгибающимся через территорию Башни. Они шли молча, чтобы лучше насладиться красотой вечера. Пение птиц наполняло прохладный воздух, а стрекот сверчков и других лесных существ возвещал о наступлении ночи.

Это было время суток, которое они оба предпочитали всем остальным, когда последние, длинные лучи солнца окутывали все золотой дымкой. Но Накйаше показалось, что ее юная подруга выглядит рассеянной и совершенно отстраненной от их маленького, замкнутого в себе мира магии и учености.

"Где ты сегодня, дитя?" - спросила чародейка.

Амларуил опустила глаза на гравийную дорожку, и не потому, что ей хотелось созерцать изысканную аллею. Это было, конечно, диво дивное, ибо гравий на самом деле представлял собой кусочки мрамора тех оттенков, которые олицетворяли все благородные расы эльфов: золотой, серебряный, зеленый для диких эльфов и синий для морского народа. Какая-то причудливая магия заставляла цвета меняться в постоянно меняющейся мозаике. Однако в данный момент Амларуил хотела лишь избежать пристального взгляда своего учителя.

"Прости меня, Накйаша, - пробормотала она. "Прошу простить мою невнимательность".

"Уроки закончились. Я только хотела узнать, все ли у тебя в порядке", - сказала чародейка. При этом она пристально вглядывалась в лицо девушки - задача не из легких, ведь Амларуил была очень высокой. Проницательные глаза Накйаша заметили румянец на лице девушки.

"Клянусь Ханали! Ты ведь не влюблена, правда?"

Амларуил бросила взгляд на своего учителя из-под опущенных ресниц. "Разве это было бы так плохо?"

"Возможно, нет". Накйаша пожала плечами. "Хотя, конечно, некоторые из здешних магов могут беспокоиться, что твои весенние увлечения могут помешать учебе. Удивительно, - добавила она с раздражением, - что с такими мыслями народ золотых эльфов не вымер еще задолго до этого! Кто этот парень? Лэрот? Хороший выбор. Очень талантливый".

В ответ девушка лишь пожала плечами. Лэрот был ее сокурсником и хорошим другом. И все же она не могла не представить молодого мага рядом с Заором Лунноцветущим. Хотя рост Лэрота был почти шесть футов - почти столько же, сколько у самой Амларуил, - он казался карликом по сравнению с воином. Амларуил подозревала, что в ее глазах так будет всегда.

Однако девичья тоска не имела никакого отношения к рассеянности Амларуил. Весь день она была странно беспокойна. Ее дух был подобен ястребу, которого гонит слишком сильный ветер.

Вздохнув, она остановилась у подножия Тотема - памятника в честь магии духа, свойственной зеленым эльфам. Амларуил окинула взглядом массивную статую, задерживаясь на каждом из суровых, мощных тотемных животных, изображенных на ней. Тотем защищал территорию Башни таким образом, который мало кто из эльфов понимал. До сегодняшнего дня Амларуил часто находила утешение и успокоение в его массивной тени. Теперь же, по причинам, которые она не могла определить, она задавалась вопросом, достаточно ли тотема - или чего-либо другого.

"Примитивное искусство, по меркам золотых эльфов, - заметила Накйаша с легким сарказмом, - но никто не может отрицать его силу! Тотем защищал Башни от соперничающих заклинаний на протяжении многих веков".

Амларуил кивнула, хотя и знала, что в наши дни, когда магия ослабла, битвы между башнями происходят только в сказках менестрелей. И хотя до Подмены такие состязания были обычным делом, на Эвермите никогда не происходило магических битв.

Накйаша похлопала ее по руке. "Уже почти наступил вечерний пир. Иди, познакомься со своим юным кавалером".

"Ты не идешь?" Амларуил посмотрел на старшую эльфийку. Накйаша редко уделяла время еде или даже отдыху, и ее кости были почти голыми, как зимний лес. Эльфийская служанка часто задавалась вопросом, какой источник подпитывает неиссякаемую энергию колдуньи. Однажды она спросила. Накйаша лишь улыбнулась и ответила, что в свое время сама узнает этот секрет.

Как и следовало ожидать, колдунья покачала головой. "Меня ждет работа. Ты, конечно, знаешь об Накопителе, и тебе известно, что он поглощает магическую энергию самого Эвермита. По какой-то причине сила артефакта быстро возрастает - он почти гудит от магической энергии! Мы пока не знаем, почему, но это мы должны узнать".

"Я почувствовала нечто необычное", - призналась Амларуил.

"А ты?" - сказала колдунья, задумчиво глядя на девушку. "Если тебя посетит что-то еще, сразу же ищи меня. А сейчас иди и освежись. Возможно, твоя молодость и сила нам еще пригодятся".

Накйаша закончила свои слова улыбкой, но для Амларуил они прозвучали скорее как предупреждение, чем как комплимент.

Служанка-эльфийка свернула на тропинку, ведущую к Башне Луны. Если башня Солнца была посвящена хранению и применению магии, то башня Луны занималась более скромными, личными нуждами. Здесь находились жилые помещения, небольшие комнаты, предназначенные для созерцания или учебы, и, наконец, кухня и столовая. Все трапезы проходили за узким, спиралевидным столом, заполнявшим нижний зал.

Лэрот ждал ее у дверей. Как она часто делала, Амларуил отметила, что в молодом маге было что-то потустороннее. Дело было не только в его внешности, хотя и это было довольно странно. Лэрот до ужаса напоминал древние статуи, изображавшие народ фейри. Высокий и чрезвычайно худой, он был весь в острых углах и жутко точной грации. Глаза у него были черные, под крылатыми черными бровями, уголки которых были скошены кверху. Только копна волос пшеничного цвета, которые были в обычном беспорядке, казалось, выдавала его принадлежность к миру смертных.

Молодой маг бросился к Амларуил, схватив ее за оба плеча. "Где ты была? Я ждал тебя целый час и даже дольше!"

Ярость в его горящих черных глазах нервировала девушку, особенно если учесть ее недавний разговор с Накйашей.

"Как для засады, это было сделано довольно плохо", - сказала она с улыбкой, пытаясь разрядить обстановку между ними. "Не принято показывать себя до момента нападения".

Лэрот отпустил ее и провел длинной рукой по своим непокорным волосам. "Луна взошла. Скоро станет достаточно темно, чтобы видеть".

"Видеть?"

Молодой маг взял ее за руку и повел прочь от Башни. "Свет здесь слишком яркий - он заглушает звезды", - объяснил он. "Я думаю, нам нужно пойти в лес".

Амларуил без комментариев последовала за ним, уловив его настоятельную необходимость. Два эльфа пробрались вглубь деревьев, в скрытую долину, где Амларуил встретила единорога и увидела свою тревожную, невероятную судьбу.

Лэрот остановился и указал на ночное небо. "Она должна быть там, между четвертой и пятой слезами Селуны, и немного севернее".

Служанка-эльфийка изучала небо, не видя ничего, кроме знакомых огней. Но когда ее взгляд устремился вглубь, она действительно заметила нечто новое. Тусклое и далекое, больше похожее на призрак звезды, чем на настоящий свет, оно притаилось среди светящихся слез, как багровая тень.

"Клянусь богами!" - вздохнула она. "Звезда Короля-Убийцы!"

Лэрот кивнул, на его узком лице появились мрачные черты. "Значит, ты видишь ее. Я так и думал, но мне нужно было убедиться. Обычно ее путь пролегает над Фаэруном и далеко на восток до Кара-Тура. На Эвермите ее никогда не видели".

"Что это значит?"

"Хотел бы я знать", - сказал Лэрот. "Эта тайна потянет за собой даже магов".

Амларуил уставилась на него. "Обрушит? Ты никому не сказал?"

"Я узнал об этом только сегодня вечером. На самом деле, ты увидела свет раньше меня". Он заколебался. "Это трудно объяснить, но мне кажется, я почувствовал присутствие звезды. По крайней мере, я что-то почувствовал. Весь этот день я провел в библиотеке, изучая предания в поисках какой-нибудь подсказки. Пришло время очередного появления звезды Короля-Убийцы, так что..." его голос прервался, и он пожал плечами.

Глаза Амларуил расширились. "Накопитель! Возможно, появление Короля-Убийцы поможет объяснить всплеск магии. Накйаша пожелает узнать это немедленно!"

Они поспешили в Башню Солнца и рассказали колдунье о том, что видели. Накйаша привела их в Палату Тысячи Глаз.

Здесь они нашли Джанналора Ньерде, который смотрел в длинную зрительную трубу. Линза была направлена на дальнюю стену, но Амларуил сомневалась, что он занят изучением висевшего там гобелена. Магический прибор мог видеть почти любую точку Фаэруна.

Джанналор оторвался от зрительной трубы и внимательно выслушал их рассказ. "Надеюсь, вы ошибаетесь", - сказал он, когда они закончили говорить. "Тем не менее, давайте посмотрим".

Великий маг произнес заклинание, а затем направил зрительную трубу на высокое арочное окно. Долгое время он изучал изображение, затем провел линзой вперед-назад, словно сканируя далекое небо.

Внезапно маг остановился, напрягся и произнес низкую, пылкую клятву. Он выпрямился и жестом велел Амларуил заглянуть в трубку.

Девушка заглянула в зазеркалье, и ее встретил яркий серебристый свет Селуны. Пока она смотрела, над луной пронеслась фигура, похожая на огромную летучую мышь. За ней последовали другие, их было так много, что они почти затмили свет.

Ужас стиснул ее горло, словно чудовищная рука, когда Амларуил поняла, что смотрит на самое смертоносное, самое страшное явление, известное Абейр-Торилу.

"Полет драконов", - хрипло пробормотала она.

Значит, именно это она и почувствовала. Магические существа обладали мощной аурой, и некоторые маги могли ощущать их близкое присутствие. Так же, очевидно, мог поступать и Накопитель, поскольку артефакт, несомненно, поглощал часть силы драконов.

"Где они?" - спросила она, отодвигаясь, чтобы дать Лэроту возможность приложиться к стеклу.

"Далеко в море, хвала богам", - обеспокоенно ответил Джанналор. "Но они летят прямо к Эвермиту. Мы должны донести весть о готовящемся нападении до каждого уголка острова!"

"Но Эвермит защищен магическими щитами, сотканными самим Кореллоном", - запротестовал Лэрот.

"Подумай, мальчик!" - прорычал маг. "Какое существо более волшебно, чем дракон? Любой щит, который не пропускает магию сотни драконов, также блокирует поток Волшебного Плетения. Если бы Эвермит был так защищен, мы не смогли бы творить магию; более того, под таким щитом мы, эльфы, погибли бы так же верно, как летние световые жучки, которых неосторожные дети собирают и оставляют надолго под стеклом! Помяни меня: будет нападение".

Накйаша взяла девочку за руку. "Пойдем, дитя. Пусть золотой эльф займется отправкой сообщений. Мы должны сформировать Круг и оказать воинам посильную помощь".

Дверь в кабинет Хорита Эванара распахнулась, со звоном ударившись о живой камень стены палаты.

Капитан Хорит ничуть не удивился, когда в комнату ворвался Заор Лунноцветущий. Высокий синеволосый лунный эльф быстро поднялся по служебной лестнице в гвардии Лейтильспара и просил о переводе в город-крепость Руит. Уже сейчас Заор превратил свою команду, возможно, в лучшее боевое подразделение из всех, что тренировались и стояли гарнизоном в стенах Крепости Светового Копья. Бойцы любили Заора, но он не всегда проявлял должное уважение к званию и мудрости командиров крепости.

"Я слышал о приближающемся полете драконов. Почему вы не вызвали драконьих всадников?" - потребовал молодой воин.

Капитан окинул холодным взглядом своего самого перспективного и самого проблемного офицера. "Ты имеешь в виду эскадрилью, которой командуют те крошки Дуротила? Думаю, нет. Это сражение - если оно действительно будет, - принадлежит мне".

"Ты не можешь быть серьезным! Ты никогда не видел разрушений, которые может оставить после себя разбушевавшийся дракон. Я видел. Это дело выходит далеко за рамки соперничества кланов или личной гордости!"

"Позаботься о том, как ты говоришь", - холодно сказал золотой эльф. "Уверяю тебя, ситуация под контролем. Драконьим всадникам Дуротила не нужно об этом слышать".

"Вы даже не послали весточку?" - недоверчиво спросил Заор.

Рассердившись, капитан Хорит поднялся и тут же пожалел о своем поступке. Трудно было утверждать свою власть над эльфом, который был на голову и плечи выше его. Хотя, по правде говоря, он подозревал, что Заор Лунноцветущий был бы грозным даже вдвое меньше его.

"Ситуация под контролем", - повторил золотой эльф сдавленным голосом. "Драконьи всадники не нужны, как и ваше присутствие в моем кабинете, капитан Заор. Вы свободны".

Но Лунный эльф стоял на своем. "У пеших воинов мало шансов против одного дракона, не говоря уже о сотне. Ты знаешь это не хуже меня. Что же ты намерен делать?"

Когда Хорит заколебался, Заор в гневе хлопнул кулаком по столу. "Это такое же мое дело, как и твое! У меня под командованием сотня эльфов, и будь я проклят как дроу, если пойду с ними вслепую на смерть! Если у тебя есть план, говори!"

"Звезднокрылый флот", - нехотя сказал Хорит. "Звездные корабли, люди войны, которые проплывают сквозь облака так же проворно, как обычные корабли по морям. Они хранятся в тайне в морских пещерах Сумбрара. Кроме членов Совета и команды кораблей, о них знают лишь немногие эльфы".

Заор отступил на шаг, впитывая это чудо. "Сколько кораблей?"

"Десять. Все хорошо укомплектованы и хорошо вооружены", - с гордостью сказал золотой эльф. "Лучших боевых кораблей не существует ни в этом мире, ни в каком-либо другом. Если возникнет необходимость, я сам буду командовать битвой с флагманского корабля".

"Даже если так, какие шансы у десяти кораблей против сотни драконов?" Заор покачал головой. "Нет, леди Майларла должна быть немедленно предупреждена". Он повернулся и вышел из кабинета.

"Если ты это сделаешь, - шипел капитан, - я добьюсь, чтобы тебя лишили звания".

Заор не сделал паузы. "А если я этого не сделаю", - ответил он с мрачной уверенностью и голосом, от которого зазвенели коридоры, - "мы все будем мертвы".

Оставив золотого эльфа брызгать яростью, капитан лунных эльфов поспешил по коридорам Крепости Светового Копья к конюшням. На прилегающем пастбище его ждал конь. Это был не обычный зверь, а лунный конь, магический зверь, способный развивать огромную скорость. Он ему понадобится, ведь Орлиные холмы находились почти в пятидесяти милях к западу, а на гордость Хорита Эванара было потрачено слишком много времени.

Заор вскочил на спину жеребца и мысленно погнал его вперед. Когда он скакал по улицам к западным воротам, взгляд лунного эльфа упал на круглую беломраморную башню, одно из лучших зданий во всем Руите. Это был аэродром пегасов. Даже сейчас крылатые кони и их наездники кружили над городом, приземляясь на плоскую крышу Аэрии, отрабатывая бесконечные, сложные маневры, которые превратили их в легендарную оборонительную силу.

На мгновение у Заора возникло искушение остановиться и попытаться уговорить командира золотых эльфов присоединиться к его мятежу. Но он знал, что такая попытка провалится; к тому же он сомневался, что десяток крылатых лошадей сможет одолеть сотню разъяренных драконов.

Заор отвернулся и поехал через одни из беспорядочно меняющихся ворот в прозрачных стенах Руита. Он почувствовал облегчение своего лунного скакуна, когда они оставили город позади. Жеребец помчался в сторону холмов, а затем взобрался на первый изрезанный склон проворно, как горный козел.

Лунный эльф остановился у устья пещеры. Он сошел с коня, а затем призвал лунного коня укрыться на лугах к западу от гор. Если все пойдет так, как он надеялся, то в предстоящей битве ему не понадобится такой конь.

Когда волшебное существо скрылось из виду, Заор взял в руки изогнутый бронзовый рог, висевший на крюке у входа в пещеру. Он поднес его к губам и трижды быстро дунул.

Не успели стихнуть последние отзвуки, как Заор увидел две пары золотых глаз. Один принадлежал Аскахале Дуротиль, другой - Хаклашара, почтенному золотому вирму, который был ее партнером. В тот момент Заор не мог с уверенностью сказать, кто из них двоих был более грозным.

Странные, почти рептилийские глаза эльфийки были единственным намеком на цвет. Белые волосы и кожа, затянутые в бледную кольчугу и серебристо-серую тунику, Ахскахала очень походила на копье, которое она несла: высокая, стройная, смертоносная. В янтарном взгляде дракона было больше тепла, чем в ее собственном, и меньше угрозы.

Воительница слушала предупреждения Заора с напряженным вниманием.

"Я могу встретить полет с тридцатью всадниками", - сказала она наконец. "Но, говорю тебе, этого будет недостаточно. Большинство драконов - молодые. Даже если бы их не было, число против нас".

"Возможно, звездолеты изменят баланс", - сказал Заор. Даже когда он говорил, он понял, как пусто прозвучали его слова.

Дракон Хаклашара прочистил горло - ужасный скрежещущий звук напомнил Заору первую стадию горного обвала.

"А как насчет гигантских орлов, которые гнездятся на высоких скалах?" - предложил вирм. "Я много раз говорил тебе, женщина-эльф, что их тоже можно убедить взяться за обучение вас, эльфов. По крайней мере, они могли бы снять часть бремени по защите Эвермита с плеч драконьего народа!"

Эльфийка посмотрела на своего скакуна. "Сейчас не время петь эту старую песню! Даже если бы ты был прав - а я не утверждаю, что ты прав, - сейчас не время для этого. Такие птицы должны начинать обучение с момента появления из яиц. Ни один необученный орел не сможет работать с эльфийским всадником".

"Или наоборот", - презрительно заметил дракон.

Несмотря на шутливый характер этого обмена мнениями, слова дракона натолкнули Заора на внезапную, отчаянную мысль. Он знал, что все существа, сделавшие Эвермит своим домом, тесно связаны с волшебным островом. Обычный орел, защищающий свое гнездо, был грозным противником. Возможно, в горах, которым они дали свое имя, обитало до пятидесяти гигантских орлов. Если ему удастся убедить этих существ присоединиться к предстоящей битве, у них появится реальный шанс.

"Кто ведет гигантских орлов?" - спросил он у Хаклашары.

"Хм..." Дракон поднял лапу и задумчиво постучал одним массивным когтем по своему чешуйчатому подбородку. "Думаю, это Ветрокрик".

"Ты знаешь, где его найти? Можешь отвести меня туда?"

"Ее", - поправил дракон. "Ветрокрик - самка, и такая же противная, как и другие двуногие перед тобой. Что касается твоих вопросов, то да и да. Я знаю, где находится ее гнездо, и я отведу тебя туда". Огромное существо выскользнуло из пещеры, извилистое, как змея, затем присело, чтобы Заор мог взобраться ему на спину.

"Ты позволишь другому эльфу ездить на тебе?" - изумленно спросила Ахскахала.

Дракон бросил на своего эльфийского партнера взгляд чистого, злорадного восторга. "Только у эльфа хватит здравого смысла распознать мудрость, когда он ее слышит", - лукаво сказал он. На его чешуйчатом лице появилось загадочное выражение, и он добавил более серьезным тоном: "И только тот эльф, который носит такой меч".

Прежде чем Ахскахала успела высказать свой протест, дракон расправил крылья и взмыл в воздух.

Внезапный порыв ветра и скорость едва не сорвали Заора с места. Он вцепился обеими руками в рог седла, держась за него изо всех сил и ругаясь с солдатской беглостью.

Сквозь пронзительный ветер донесся низкий, скрипучий смешок. "Привыкай, король эльфов", - посоветовал дракон. "Как ни больно мне это признавать, но в пикировании Ветрокрик летит даже быстрее меня!"

Хаклашара неуклонно набирал высоту, пока под ними не осталась лишь гряда облаков. Вдруг он изогнул крылья в тугую дугу и спикировал вниз по кругу.

Когда они вырвались из облаков, глаза Заора расширились в панике. Дракон с невероятной скоростью мчался к отвесной скалистой стене горы.

Глубокий, рокочущий смех вирма отскакивал от горы и снова и снова отражался от холмов за ней. Как раз в тот момент, когда Заор был уверен, что видит перед собой тени деревьев Арвандора, Хаклашара круто повернул в одну сторону, а затем с удивительной легкостью и непринужденностью приземлился на большой каменный выступ.

Ветер все еще ревел в ушах Заора, когда он спрыгнул с седла. И все же он едва не оглох от пронзительного крика - крика настолько мощного, что он сотрясал камни и посылал их вниз по скалистому склону горы. Взмахнув крыльями, Ветрокрик бросился на захватчиков.

Лунный клинок Заора с шипением вырвался из ножен. Эльф поднял меч в защитную позицию и устоял на ногах.

Аура силы, словно сияющая голубая дымка, окружила эльфа. Магия сверкала, как пойманная молния, по всей длине вырезанного рунами меча. И все же Заор не напал на диковинную птицу.

Ростом с боевого коня и в золотых перьях, огромный орел был великолепен в своей ярости. Заор лишь надеялся, что Ветрокрик, как и Хаклашара, осознает значение волшебного меча и судьбу эльфа, владеющего им.

Ветрокрик остановилась за пределами светящейся ауры, ее крылья дико бились, а яростные золотые глаза были устремлены на дракона. Порывы ветра от ее трепещущих крыльев грозили смести Заора с ног, несмотря на защитный магический щит меча.

"Зачем ты пришел в мое гнездо, дракон?" - потребовал орел высоким, звонким голосом. "Принеси много синей магии, эльф с мечом. Как ты пришел? Если хочешь украсть яйцо, ты опоздал! Яйца вылупляются, птенцы становятся птенцами. Детей здесь нет - летите далеко и сильно!"

"Ты принимаешь меня за скворца или белку? Я не грабитель гнезд, и ты это прекрасно знаешь!" - прорычал дракон.

Заор сделал один шаг вперед. "Не вини Хаклашара за это вторжение, королева Ветрокрик. Эвермиту нужны ты и твои сильные дети".

Орлица наклонила голову и посмотрела на эльфа. "Кто ты?"

"Для существа с легендарно острым зрением ты удивительно медленно соображаешь, что перед тобой", - сухо сказал дракон. "Ты не осознаешь силу меча, не так ли? Он пульсирует так, словно это сердце Эвермита! 'Много голубой магии', действительно! Это эльфийский король, болван с перьями! Наконец-то он пришел".

Это было не то утверждение, которое Заор считал возможным сделать, и не то, которое он хотел бы подтвердить. К его облегчению, Ветрокрик приняла заявление дракона без вопросов. "Зачем ты пришел в мое гнездо, король эльфов?"

"Я пришел, чтобы сообщить о большой опасности для твоего и моего народа", - сказал эльф. "Ты не ночная птица, поэтому, возможно, весть не дошла до тебя. В восточном небе сияет ярко-красная звезда. Когда это происходит, часто собирается стая злых драконов, чтобы присоединиться к полету разрушения. На этот раз они направляются прямо к Эвермиту. Мы должны остановить их, пока они не достигли острова".

Гигантский орел задумался над этим. "Что ты хочешь, чтобы Ветрокрик сделала, король эльфов?"

"Ты - королева своего рода. Веди их в бой. Риск будет велик, - серьезно сказал он ей, - и многие из твоих сородичей не вернутся. То же самое относится ко всем, кто будет сражаться, будь то орлы, драконы или эльфы. Но у нас нет другого выбора, кроме смерти для всех".

"Хм. Люди-орлы никогда не сражаются с драконами", - размышляла Ветрокрик, но в ее голосе не было страха.

"Я сражался, - сказал Заор, - и верю, что твое боевое мастерство соответствует задаче. Если ты будешь работать со мной, я верю, что вместе мы сможем повернуть их вспять".

"Доверяешь, король эльфов?"

Ветрокрик на мгновение уставилась на эльфа, ее дикие глаза не поддавались прочтению. Затем она бросилась на него, ее крючковатый клюв нырнул к его горлу.

Доверяя своему инстинкту, Заор не дрогнул и не попытался парировать атаку. Огромный клюв сомкнулся в двух шагах от его лица. Почти глаза в глаза орел и эльф смотрели друг на друга.

Гигантский орел отступил назад. "Ты очень храбр, король эльфов", - одобрительно сказала она. "Ты доверяешь Ветрокрику, а Ветрокрик доверяет тебе. Орлиный народ сражается с эльфами и драконами по сей день".

"Теперь, когда все улажено, - сказал дракон, - я ухожу. Ахскахала не самый терпеливый из эльфов, и ее настроение не улучшится от предстоящей битвы. Ваши величества". Без иронии великое существо склонило свою рогатую голову перед орлом и эльфом, а затем спрыгнуло с уступа в воздух.

Ветрокрик тоже расправила крылья. "Ты ведь не собираешься идти?"

Это фактически решило следующую проблему Заора - как убедить гигантского орла позволить ему прокатиться на ее спине. Эльф забрался на ее широкие плечи, сидящие прямо за огромной золотой головой. С пронзительным криком орел поднялся в небо.

В Башне Солнца Амларуил объединилась с другими Высшими Магами в заклинании поиска. В объединенном видении Круга эльфы протянули руки через многие мили, через открытое море, к драконам, которые неуклонно летели на крыльях к Эвермиту.

Их было около семидесяти. Многие из драконов несли на себе шрамы долгого полета: чешуя потускнела или линяла, крылья истерлись от штормов и морских ветров, кожистая шкура на шее свисала свободными складками над истощенной плотью. Повинуясь странному побуждению драконьего полета, великие существа улетали далеко без отдыха и пищи.

Но эльфы не слишком обрадовались этому свидетельству усталости драконов. К этому времени существа были в отчаянии, и, стремясь достичь Эвермита, они, конечно же, бросили бы все свои оставшиеся силы против защитников.

Но даже когда эльфы с трудом переваривали ужасающий мысленный образ драконьего полета, в их обширное магическое полотно вкралось новое чудо. Амларуил затаила дыхание от благоговения при первом взгляде на звезднокрылый флот.

Их было десять, все боевые корабли, и они летели навстречу вторгшимся драконам, словно стая титанических бабочек. Их тонкие хрустальные корпуса рассекали воздух так же стремительно, как и гладкие формы драконов, а сверкающие, ярко раскрашенные пары двойных парусов ловили каждое дуновение ветра.

Пока Амларуил наблюдала, кроваво-красный корабль, шедший впереди, выстрелил из своей баллисты. Огромный болт с железным наконечником устремился к ближайшему черному дракону.

К изумлению эльфа, черный вирм ловко выхватил оружие из воздуха одной передней лапой. Тут же он прижал копье к телу, чтобы сила остановившегося болта не пришлась на одну конечность. Затем дракон крутанул болт баллисты вокруг себя, проворно, как эльфийский боец крутил бы свой посох. Его массивный черный язык высунулся и лизнул острый наконечник.

Едкое шипение и вонь горящего металла наполнили воздух, когда кислота черного дракона начала плавить железный наконечник. Держа оружие как копье, существо взвилось в воздух и метнуло болт баллисты обратно в сторону головного корабля.

Военный корабль резко дернулся в сторону, но испорченное оружие пробило правое крыло. Дыра, которую оно оставило после себя, начала расти по мере того, как кислота распространялась, прогрызая себе путь через багровое крыло и посылая тающие капли, падающие, как кровь, на палубу внизу. Крики раненых эльфов отдавались ужасным эхом. Корабль зашатался, погружаясь в море.

Оставшиеся корабли быстро развернулись, чтобы образовать оборонительную линию между островом и приближающимися драконами. Удар за ударом наполняли воздух, когда их катапульты обрушили на приближающихся драконов непрерывный шквал разящих снарядов.

Смертоносный огонь возымел действие. Четыре существа упали в воду по спирали, их крылья были разорваны и бесполезны. Но остальные, даже раненые, неуклонно приближались. Во главе их шел молодой красный дракон, крупный самец. Полосы брони, окружавшие могучую грудь дракона, вздулись, когда существо напиталось топливом для убийственного взрыва.

Огненные щиты, быстро!

Голос Джанналора Ньерде, настоятельный и отчаянный, звучал в сознании каждого эльфа Круга. Как один, Высшие Маги нараспев произнесли слова, из которых должно было сложиться защитное заклинание.

Из пасти существа вырвался огонь и хлынул потоком пламени, казалось, бесконечным потоком жара и разрушения. Огромный изогнутый магический щит, ограждавший корабли, отбросил пламя, но уже через несколько мгновений некогда невидимый барьер раскалился докрасна, а его поверхность полыхала и пузырилась, как плавящееся стекло.

Большинство наступающих драконов успели увернуться от отраженных волн огня. Они скользили под кораблями, позволяя обжигающему жару и пламени безвредно подниматься вверх. Только два дракона попали под восходящий поток и были подброшены высоко в небо.

Достаточно, с облегчением подумала Амларуил. Корабли выдержали самое страшное оружие драконов, к тому же они находились выше большинства вирмов, а значит, в гораздо более защищенном положении.

Немедленно боевые корабли начали маневрировать в новом строю. Корабли на внешних краях линии развернулись на запад, остальные последовали за ними, пока все девять не образовали круг. Драконы, однако, не знали такой организации. Они набросились на корабли со всех сторон, внезапно, ужасно, безжалостно атакуя.

Исчезла и всякая надежда на организованную защиту. Волшебники на борту всех кораблей пустили в ход противодействующее оружие. Массивные огненные шары рванулись в сторону красных драконов, встречая ответный огонь вспышками разноцветного света и сокрушительными взрывами звука. Зачарованные стрелы летели из луков, переданных по наследству от древних героев, истребители стремились попасть в уязвимые глаза и широко разинутые пасти атакующих вирмов.

Круг делал все, что мог, следуя примеру Джанналора и объединяя свои силы для одной атаки эльфов за другой. Но драконов было слишком много. Они били эльфийские корабли магией, срывались вниз и настигали эльфийских бойцов в своих когтях, резали паруса своими зубами и когтями и врезались в хрустальные корпуса своими огромными телами. Они сражались почти в исступлении, подгоняемые собственным отчаянным голодом и неодолимым, таинственным побуждением драконьего полета.

Не помогла магам и оборонительная позиция Звездокрылов, ибо не было ни одной атаки, на которую можно было бы направить свои силы. Один за другим корабли были разбиты драконьим огнем, или расплавлены ужасными облаками кислотного дыхания, или настолько повреждены или лишены экипажа, что были вынуждены брести вниз к морю.

Внезапный всплеск магии, словно солнечный свет, пробившийся сквозь зимние тучи, затопил объединенные разумы эльфов Круга. Как один, они мысленно взмыли вверх в поисках ее источника.

Навстречу битве в точном строю летели тридцать золотых и серебряных драконов, каждый из которых нес эльфийского воина.

Губы Амларуил изогнулись в торжествующей улыбке. Она узнала грозную леди Майларлу Дуротиль. Матрона восседала на почтенном серебряном и выглядела так, словно была рождена для битвы. Мрачная серая эльфийка, скакавшая по правую руку от нее, могла быть только легендарной Ахскахалой. С такими героями, как эти, сражающимися за Эвермит, победа не заставит себя ждать!

И все же, даже наблюдая за тем, как Джанналор плетет сеть силы, поддерживающую всадников, словно благоприятный ветер, Амларуил понимала, что битва не будет выиграна легко.

Драконьи всадники заходили сверху, атакуя захватчиков огромными пикирующими прыжками и импульсами магической силы. Но злые драконы отвечали своим страшным оружием. В страшной путанице крови и стали, пламени, дыма и магии пары гигантских существ сцепились в небе. То тут, то там сплетенные драконы падали с огненных облаков, чтобы их поглотило поджидающее море.

Над ревом сражающихся драконов и ответными криками эльфийских бойцов раздался пронзительный далекий голос, подхвативший боевые клич эльфов. Гигантские орлы, почти такие же огромные, как некоторые из драконов, спустились с неба. Возглавляла их дивная золотая женщина, а на ее спине восседал Заор Лунноцветущий. Его дикие темно-синие волосы развевались позади него, как грозовая туча, а лунный клинок, которым он орудовал, пылал огнем.

Амларуил инстинктивно потянулась к нему. Ее магия укрепила его руку, и он бросился навстречу оскаленной пасти красного дракона. Меч отбросил голову дракона в сторону, и крючковатый клюв орлиного напарника Заора глубоко вонзился в уязвимую шею.

Молодой маг почувствовала, как поблизости взметнулась волна собирающей магии, и обратила свое внимание на маленького черного дракона, который затаил дыхание для атаки на смертоносного орлиного всадника. Амларуил почувствовала защитный щит лунного клинка и призвала его своей магией. Дракон изрыгнул кислоту в фекальном потоке. Она ударилась о созданный лунным клинком щит и растворилась в дурно пахнущем облаке, как легко рассеивается чашка с водой, брошенная в дварфийскую кузницу.

Амларуил глубоко проникла в магию меча Заора, отыскала его секреты и вложила свою магию в его силу. Сама того не подозревая, она освободилась от своего места в Круге и связала себя узами еще более глубокими и мистическими. И все же в далеком уголке своего сознания она все еще слышала голос Джанналора, все еще ощущала недоуменные мысли магов, сосредоточивших свои усилия на укреплении нового и могущественного Центра, неожиданно захватившего власть в ходе битвы.

Заор, казалось, был повсюду, его меч мелькал и пикировал, сражаясь с вторгшимися драконами. Он и его великолепный орел работали вместе, словно одно существо. Амларуил смутно слышала голос эльфа, когда он выкрикивал ободряющие слова и наставления метко прозванному Ветрокрику. Но больше того, она чувствовала, как в лунном клинке Заора пульсирует особая магия самого эльфийского острова, связывая защитников воедино. Она знала эту магию, ибо она струилась по ее телу и пела в ее жилах.

Не только она почувствовала силу Заора и его меча. Другие орлы, даже драконьи всадники, сплотились вокруг воина лунного эльфа, и магия королевского меча тонко потянулась к каждому ребенку Эвермита, чтобы коснуться его и вдохновить.

Орлы атаковали без устали, разя вторгшихся драконов своими крючковатыми клювами и разрывая их кожистые крылья когтями, длинными и острыми, как любой меч. Орлы срывались вниз группами по два и три, врезаясь в драконов, а те, в свою очередь, атаковали эльфийские корабли.

Не все гигантские птицы выжили. Вспышка драконьего огня настигла одного из орлов в середине пикирования, наполнив воздух брызгами золотых перьев и вонью обугленной плоти. Другой спикировал вниз к морю, сломанное крыло свисало над длинной кровавой раной, пробившей его бок так глубоко, что обнажился аккуратный ряд костей.

Но наконец битва закончилась. Единственный эльфийский корабль, дюжина пар драконьих всадников и вирмов и менее десятка гигантских орлов устало взмахнули крыльями, возвращаясь к острову. Они оставили за собой небо, все еще темное от дыма, и море, которое все еще дымилось и кипело от горящих разрушенных кораблей и гигантских воинов.

Медленно, осторожно Джанналор Ньерде вернул контроль над Кругом молодому магу.

Нам предстоит выполнить еще одно задание, которое бросит вызов нашим оставшимся силам. Вы все были связаны магией добрых драконов - вы знаете, что те немногие, кто выжил, без исключения тяжело ранены. Мы должны погрузить их в целительный сон, иначе все умрут, - мрачно сказал Великий Маг.

Я отведу половину Круга - всех самцов, скажем, - в башню в Сумбраре. Некоторые из наиболее тяжелораненых драконов наверняка остановятся там, на ближайшей земле. Там есть скрытые пещеры, где они смогут переночевать. Накйаша, отведи остальных к Орлиным холмам и сделай то же самое.

В ответ эльфы отступили от своего общего Круга и реформировали магические связи в две группы. Вместе с другими женщинами-волшебницами Амларуил сосредоточила свою волю на произнесении заклинания, которое должно было перенести их по серебряному пути магии к Орлиным холмам.

Это был первый раз, когда она испытала магическое путешествие. Белый свет окутал ее внезапным, головокружительным вихрем. Втянутая в вихрь, Амларуил крепко держалась за нити магии, связывающие ее с Кругом, и за более глубокие, более личные узы, которые вели ее туда, куда ей было нужно.

Когда магия угасла, Амларуил почувствовала холодное дуновение ветра на своем лице. Осторожно открыв глаза, она обнаружила, что она и ее Круг стоят примерно на полпути к западному склону горы. Над ними кружились и парили пять серебряных драконов и один большой золотой. За ними, как яркие тени, следовали орлы.

Золотой дракон был явно в беде. Одно крыло было сильно потрепано. Разорванная плоть виднелась сквозь щель, где расплавленная чешуя, как жидкое золото, стекала по его израненному флангу. Ахскахала была не в лучшем состоянии. Ее лицо почернело от копоти и засохшей крови, а волосы и туника были сожжены. Заор и его орлиная напарница держались рядом с раненым драконом. Амларуил слышала его голос, ощущала магию его меча, и они вместе, в бодрящей гармонии, подбадривали слабеющего вирма.

Дракон, которого Заор назвал Хаклашарой, опустился на землю, слишком сильно приложившись и больно ударившись о каменистый склон холма. Его голова, лишенная теперь одного из гордых, закрученных рогов, повернулась назад, чтобы посмотреть на своего эльфийского партнера. Странно довольная улыбка искривила его рептилоидную пасть, когда он заметил, что Ахскахала по-прежнему сидит на своем месте.

Амларуил метнулась вперед и подхватила раненую эльфийку, когда та упала. "Ты должна поговорить с драконом, помочь ему найти дорогу в пещеру", - убеждала она, опуская Ахскахалу на землю. "Мы погрузим его в глубокий магический сон. Он исцелится и будет жить, чтобы снова служить Эвермиту".

Красные глаза воина остановились на лице Амларуил. "Я присоединюсь к нему", - пролепетала она.

"Но..."

"Я присоединюсь к нему", - сказала Ахскахала более твердым голосом, который не приглашал и не позволял спорить. "Мы с Хаклашарой будем вместе исцеляться и вместе пробуждаться. Ты должна это сделать, маг!"

Нежная рука легла на плечо Амларуил. Еще не подняв глаз, она поняла, что Заор подошел к ней. "Иначе ей не жить", - мягко сказал он.

Молодой маг кивнула. Заор поднял драконицу на руки, и трое эльфов направились в пещеру, за ними последовал тяжелораненый дракон.

Когда они оказались в глубине горы, Аскахала объявила привал. Она стиснула зубы, когда Заор осторожно опустил ее на землю, а затем с удовлетворением посмотрела на каменную палату и дракона, который свернулся вокруг нее, как огромный кот, готовящийся задремать.

"Все хорошо. Здесь мы останемся, пока нужда Эвермита не станет столь же серьезной, как в этот день. Если этот день настанет, призови нас".

Воительница сняла с руки кольцо и протянула его Заору. "Произнеси мое имя, мой господин, и драконьи всадники ответят на твой призыв. Если боги будут добры, а день будет долгим, ты должен отдать это кольцо тому, кто будет править после тебя".

"Ты знаешь", - удивленно произнес Заор.

На почерневшем лице эльфийки появилась слабая улыбка. "Если такой дремучий человек, как Хаклашара, может видеть, что ты собой представляешь, неужели ты думаешь, что я не могу?"

"Я слышал это, эльф", - проурчал дракон.

Тихонько хихикнув, Аскахала прислонилась спиной к чешуйчатому боку своего партнера. "Займись своей работой, маг. Мы очень устали".

На мгновение Амларуил охватила паника. Заклинание, которое она должна была произнести, было Высшей магией, чарами настолько сильными, что их нельзя было безопасно произнести вне силы и поддержки Круга. И это при том, что заклинание предназначалось только для дракона; отправить эльфа в бесконечный покой было еще сложнее.

И все же, что еще она могла сделать? Дракон и эльфийские герои погибнут прежде, чем Амларуил успеет собрать остальных эльфов, которые, к тому же, будут заняты другими своими подопечными драконами.

Маг сделала длинный вдох, чтобы укрепить свою решимость, а затем погрузилась в магию. Она вызвала заклинание, ее тело покачивалось, а руки грациозно жестикулировали, когда она произносила слова, призывая нити магии и сплетая их в нужный узор. По мере того как она работала, она чувствовала, как серебристая паутина обретает форму, а затем опускается на пару воинов, словно утешительное одеяло.

Поглощенная силой магии, Амларуил не чувствовала, как проходит время. Она не чувствовала ни голода, ни усталости, которые так часто мучили магов после работы Круга. Более того, она чувствовала, что поток магии оживляет ее.

Почти с сожалением она освободилась от заклинания и оставила Ахскахалу и ее друга-дракона наедине с их долгой дремой. Не разговаривая, они с Заором вышли из пещеры.

Когда они вышли из пещеры, склон горы был пустынен, и закат окрашивал дальние холмы. "Остальные, должно быть, вернулись в Башни", - пробормотала Амларуил. "Работая вместе, они могли бы выполнить задание быстрее, чем один".

После минутного молчания Заор протянул руку и взял ее руки в свои. "Я чувствовал, что ты со мной во время битвы. Твою магию, твою силу".

Эльфийка кивнула. Связь, которая образовалась между ними, все еще пела в ее крови и наполняла ее душу. Робкая улыбка искривила ее губы, когда она заглянула в ищущие глаза воина и увидела в них то же знание.

В ту ночь Амларуил не вернулся в Башни, и Заор не повернул свои шаги на юг, к крепости Руит. В каменной палате в сердце Эвермита, купаясь в мягком свете королевского меча, они признали то, что знали с первой встречи. В ту ночь, словами и любящими поступками, они с радостью поклялись друг другу в будущем. Они принадлежали друг другу, а вместе - Эвермиту.

С первыми лучами рассвета влюбленные попрощались, каждый из них был доволен тем, что их соединенная судьба непременно вернет их в объятия друг друга.

Амларуил долго стояла у устья пещеры и смотрела, как воин спускается с горы, спеша к горстке оставшихся в живых драконьих всадников, собравшихся в долине внизу.

Несмотря на все, что Заор рассказал ей о своем отъезде из Крепости Светового Копья, Амларуил почти не опасалась, что его ждет порицание. Во-первых, корабль капитана Хорита Эванара пропал, разбившись на осколки хрусталя под тяжестью падающего дракона. Даже если бы капитан выжил, он не смог бы отрицать, что Заор Лунноцветущий был одним из истинных героев битвы. Без драконьих всадников, без гигантских орлов полет злых драконов прорвался бы сквозь щиты Эвермита и опустошил бы остров.

И еще больше Амларуил верила в судьбу, о которой ей нашептывал лунный клинок, который носил Заор. Ему было суждено править, и ей - вместе с ним.

Яркие мечты наполняли ее мысли, пока она вызывала серебряный путь, который должен был перенести ее обратно в Башни. Но когда вихрь и спешка волшебного путешествия стихли, ее встретили звуки скорбного эльфийского плача.

Высокие, бессловесные рыдания наполнили воздух, когда эльфы Башен предались скорби. Амларуил подобрала юбки и побежала к Башне Солнца. Она ворвалась в нижнюю комнату, где стоял один-единственный эльф, задрапированный и закутанный в мантию Великого Мага Башен.

"Джанналор! Что случилось? Что случилось?" - вскричала она.

"Тише, дитя". К удивлению Амларуил, голос принадлежал не Джанналору, а Накйаше. Лесная эльфийка повернулась лицом к молодому магу и опустила платок, скрывавший ее залитое слезами лицо. "Не произноси его имени, пока его дух еще так близок к Эвермиту, чтобы он не отвернулся от Арвандора из-за любви к тебе".

Молодому магу это казалось невозможным. Сколько она жила - почти три с половиной столетия - Джанналор Ньерде правил Башнями Солнца и Луны. Его спокойное присутствие казалось постоянным и предсказуемым, как рассвет.

"Конечно, он не умер!" - запротестовала она.

"Вместе с другими магами, которые зачаровали драконов", - печально ответила Накйаша. "Задача была слишком велика, магия, связывавшая нас всех вместе, была слишком напряжена битвой и нашим далеким расстоянием друг от друга. Ты не была частью Круга, поэтому не могла знать. Но каждый из пяти магов, отправившихся с нами в Орлиные холмы, сопровождал серебряных драконов в отдельных дальних покоях среди пещер. Я чувствовала, как они умирали, когда чары были сняты, но ничего не могла сделать, чтобы спасти их".

Амларуил уставилась на своего наставника, мысли ее кружились в смятении и ошеломленном горе. Среди магов было много ее самых близких друзей и ближайших родственников. "Как же мы с тобой до сих пор живем? Это кажется невозможным. Это не похоже..."

"Правильно?" - закончила старая эльфийка. "Не думай, что я не задавалась этим вопросом много раз. Но делать это - значит сомневаться в воле богов. Ты и я, Амларуил, несем особое благословение Селдарина. Как ты думаешь, сколько мне лет?"

Девушка моргнула, пораженная кажущейся бессмысленностью. "Ты старше среднего возраста, возможно, тебе уже пятый век".

Накйаша фыркнула. "Удвой это, и ты была бы ближе. С тобой будет то же самое. Не смотри так сомнительно! Ты прожила три века с лишним, но многие, кто видит тебя, принимают за девицу, только что вышедшую из детства. А как же твоя сила? Ты не должна была в одиночку наложить заклятие на дракона, но ты смогла. Ты выжила, даже когда те, кто объединился в Круг, не могли выдержать поток магии. Это тяжелый факт, но ты должна привыкнуть к нему, ибо это твоя судьба. Как и это".

Лесная эльфийка сняла мантию Великого Мага и подошла к Амларуил, чтобы накинуть ее на плечи. "Такова была воля того, кто правил этими башнями, чтобы ты стала его преемницей. Я лишь сохранила его в тайне до твоего прибытия".

Амларуил уставилась на свою наставницу, не в силах воспринять все, что она сказала. "Но у меня есть обязательства в другом месте", - прошептала она.

"А ты?" Накйаша проницательно посмотрела на нее. "А. Я поняла, в чем дело. Молодой воин, которого ты поддерживала во время битвы, не так ли?

"Даже так", - бодро сказала чародейка, не дожидаясь ответа. "Какова была природа твоего обещания - просто обещание молодого любовника или же она желает служить всему своему Народу?"

"Должна ли я выбирать?"

"Возможно".

Пальцы Амларуил запутались в складках мантии Великого Мага, словно не зная, притянуть ее ближе или отбросить в сторону. Однако слова Накйаши нельзя было отрицать. Обещания, которыми они с Заором обменялись в долгие, сладкие часы ночи, пели в ее сердце, и она была верна им. Они были преданы друг другу и служению Эвермиту.

В своем сердце Амларуил знала, что она - истинная королева Заора. Но, несомненно, перед Заором лежал долгий и трудный путь, прежде чем он будет признан королем Эвермита. Возможно, она сможет лучше послужить его судьбе, приняв то, что возложил на нее бывший Великий Маг.

Эльфийка подняла голову в бессознательном повелительном жесте. "Мы должны собрать магов. Когда многие из нас пали, многое нужно сделать, чтобы восстановить силу Башен и поднять дух тех, кто остался".

Слабая улыбка, одновременно гордая и печальная, пересекла лицо Накйаши. Джанналор Ньерде сделал хороший выбор - Амларуил наполнила мантию власти так, словно была создана для этой задачи. Чародейка склонила голову в знак уважения и вышла вслед за новым Великим магом во двор Башни.

18. Во благо Народа

Эльфы, сидевшие за столом Совета Старейшин, с ошеломленным изумлением смотрели, как леди Майларла Дуротиль откладывает в сторону свой служебный плащ.

"Не выглядите так ошеломленно", - сухо сказала эльфийская женщина. "В последние годы титул Верховного Советника был в основном почетным. Откровенно говоря, это честь, без которой я могу прожить".

"Дуротиль никогда не уклонялся от выполнения долга", - сказал Бельстрам Дуротиль жестким, сердитым голосом.

"Я тоже", - ответила матрона. "Недавняя битва показала мне, как я могу лучше всего служить народу и себе. Я меньше подхожу для придворной жизни, чем для генеральского командования, и, не желая обидеть, скажу, что предпочитаю общество дракона обществу любого эльфа в этой комнате", - добавила она, пристально глядя на своего правнучатого племянника. Бельстрам сердито покраснел и отвел взгляд.

"Слагая с себя полномочия Верховного советника, - продолжала леди Дуротиль, - я не предлагаю распустить сам Совет. Но, заметьте, его роль, как и моя собственная, должна измениться".

"Леди Дуротиль", - прервала Сайда Эванара надменным голосом. "С вами или без вас, Совет правит Эвермитом уже несметное количество веков. Это традиция. То, что вы предлагаете, абсурдно".

"Правда?" - язвительно сказала матрона. "Возможно, мое пребывание в Орлиных холмах дало мне расстояние, необходимое для ясного видения. Вы хотите обсудить абсурд? Очень хорошо. Пока этот совет в мое отсутствие обсуждал план действий, пока командиры различных войск боролись за личную славу, драконы пролетели в одном дне пути на корабле от наших берегов! Ваш родной брат, Хорит Эванара, был убит в этой битве. Если бы он не поступил так, как поступил, вступив в бой без совета или созыва драконьих всадников, перед нами не стояла бы задача выбрать ему замену!"

"Что касается этого, я не вижу причин, по которым Совет должен обсуждать этот вопрос. Командовать должна я", - заявила Сайда, ухватившись за единственный пункт в речи леди Дуротиль, представляющий личный интерес. "Возможно, я не так давно в Эвермите, но в своем клане я стою рядом с Хоритом по воинскому званию и опыту".

"Клан Ньерде не уникален в производстве способных воинов", - заметила Франческа Серебряное Копье. "Да и ты, Сайда, не единственный сидящий здесь эльф, который сражался за жизнь Миф Драннора!"

"Это правда, но неужели ты хочешь, чтобы мы отбросили все традиции за один день?" - горячо возразила Сайда. "На протяжении веков клан Ньерде удерживал Руит и командовал Сумбраром!"

"И что теперь с Руитом?" - спросил Монтагор Амариллис, молодой дворянин с ярко-рыжими волосами, характерными для его клана. "А что с Сумбраром? Флот Звездокрылов практически уничтожен. Многие маги Башни Сумбрара погибли, пытаясь спасти выживших драконов. Наши запасы оружия и магии опасно истощились из-за действий последнего Эванара, удерживавшего Крепость Светового Копья. Я, со своей стороны, не желаю видеть продолжение наследия Хорита Эванара!"

Сайда обратила на лунного эльфа холодный яростный взгляд. "Амариллисы всегда были честолюбивы, Монтагор. Ты будешь рад, если контроль над вооруженными силами Эвермита перейдет к золотым эльфам. Далее ты будешь утверждать, что Эвермиту пора покориться королевской власти лунных эльфов!"

"Именно так я и думаю, и именно по этой причине я созвала совет в этот день", - твердо заявила леди Дуротиль, превратив насмешку Сайды в утверждение истины.

Она позволила тишине затянуться, чтобы придать вес ее следующим словам. "Я знаю, что многие из благородных семей, особенно кланы золотых эльфов, такие как мой собственный, будут сопротивляться этому. Но все мы знали, что время придет! Я говорю, что оно пришло, сейчас".

"Это правда, что с единым голосом, повелевающим всеми силами Эвермита, мы сможем лучше реагировать на внезапную угрозу", - признал Ялатанил Симберн. "Согласно докладам леди Дуротиль, ход битвы изменился, когда командование принял молодой Заор Лунноцветущий. Я могу говорить только о том, что видел, но полагаю, что если бы Миф Драннор возглавлял один-единственный способный правитель, а не спорный совет, его судьба могла бы сложиться совсем иначе. Эвермит должен учиться и двигаться вперед".

Несколько членов совета задумчиво кивнули. Если бы это мнение исходило от лунного эльфа, оно не попало бы на такую восприимчивую почву. Но дом Симбернов был древним и почтенным, даже если сам волшебник из рода золотых эльфов был новым голосом в совете. Ялатанил и еще несколько выживших членов его клана бежали из разрушенного Миф Драннора, чтобы поселиться в Эвермите. Он уже пользовался всеобщим уважением как за свои магические способности, так и за мудрость.

"Я согласна с мнением леди Дуротиль о Заоре Лунноцветущем", - добавила Кирла Ястребиная Песнь, престарелая менестрель, возглавлявшая клан серебряных эльфов. "Его вербовка гигантских орлов была блестящей. Члены моего дома уже следили за этой победой и обсуждают с королевой Ветрокрик возможность формирования постоянного отряда орлиных всадников".

"Мы отклоняемся от сути дела", - заметил Монтагор Амариллис. "По словам нашего Верховного Советника, народу Эвермита пора выбрать королевскую семью. Я предлагаю, чтобы совет поставил этот вопрос на голосование сегодня же!"

"Молодые так мало заботятся об истории", - сухо сказала леди Дуротиль. "Ты забываешь, что выбор будет сделан не советом, а волей богов, истолкованной зачарованными мечами?"

"Забыл? Это вряд ли, - усмехнулась Сайда, - учитывая, что в клане Амариллис до сих пор хранится живой лунный клинок! Говорят, что Монтагор Амариллис немного провидец. Возможно, в своих мечтах о будущем он воображает себя королем".

"Что касается этого, то это должны сказать боги", - благочестиво ответил Монтагор. "Однако верно, что лунный клинок Амариллиса невостребован. Моя бабушка, Чин'нестре, была среди командиров Крепости Светового Копья, которые повели флот Звездокрылов против захватчиков. Она была убита драконьим огнем; ее меч был найден на обугленных останках корабля".

"Меч твоей бабушки - не единственный лунный клинок Амариллис, все еще служащий людям", - утверждала Франческа Серебряное Копье. Пока она говорила, воительница коснулась лунного камня в рукояти своего собственного клинка. "Я знаю это, ибо сражалась рядом со многими из твоих сородичей. Во время падения Миф Драннора погибло много героев, в том числе и много лунных бойцов. Некоторые из этих мечей остались невостребованными, другие были утеряны".

"Откуда нам знать, что один из этих потерянных мечей, возможно, не был предназначен для определения королевской власти?" потребовала Сайда Эванара. "Как можно принять такое решение сейчас, когда не все лунные мечи могут быть учтены?"

"В этом нам придется довериться богам", - твердо сказал Ми'тиларро Илороти. Слова золотого эльфа были настолько весомы, что все протестующие замолчали, ибо патриарх древнего клана золотых эльфов был также верховным жрецом Кореллона Ларетиана.

"Значит, решено", - твердо сказала леди Дуротиль. "Разошлите весть всем кланам Эвермита и всем эльфам, носящим лунные клинки на материке. Когда наступит летнее солнцестояние, все соберутся на лугах вокруг Дрелагары".

Внимание Монтагора внезапно оказалось приковано к стоящему перед ним кубку. "Как вы заметили, леди Дуротиль, мои познания в истории, возможно, не такие, какими должны быть. Скажите, что произойдет, если более одного клана докажут владением лунным клинком свое право на престол?"

Лицо Майларлы Дуротиль стало мрачным. "Все будет так, как было всегда: это решат боги. Каждый меч развивает определенные силы, и эльф, владеющий мечом, должен быть равен вызову своего клинка. Кто владеет самым мощным мечом, и кто владеет им лучше всех, тот и завоюет трон."

"Ты хочешь сказать, что эльфы благородных кровей должны сражаться друг с другом?" спросил Монтагор, явно потрясенный.

Улыбка эльфийки была в высшей степени ироничной. "С каких это пор, юный лорд Амариллис, мы стали делать что-то другое?"

Во всем Эвермите было мало мест, столь же прекрасных, как Дрелагара. Небольшой город, он компенсировал симметрией и тихой красотой то, чего ему недоставало в величии. Все здания были построены из белого мрамора, волшебным образом поднятого из глубин Эвермита, а весь город располагался в центре просторов пологого луга, ширина которого составляла более шестидесяти миль. Со всех сторон эти луга были окружены лесами, а в одном дне пути от них находились чудесные белопесчаные пляжи Сиилута.

Лунные лошади, эти волшебные белые звери, которые были добровольными союзниками и друзьями эльфов, обрели свой дом на лугах Дрелагара. Когда наступал день летнего солнцестояния, лунные кони были так же заметны, как и эльфы. Их блестящие шерстинки сверкали в бледном свете восходящего солнца, когда они прогуливались среди собравшихся людей и ярких шелковых павильонов, принимая ласки эльфийских детей, вскидывая свои заплетенные цветами гривы, словно любезные хозяева, приветствующие эльфийских гостей.

Со всего Эвермита эльфы собрались на лугу Дрелагара, вместе с представителями многих дальних эльфийских общин. Выбор правящего дома Эвермита был делом, которое волновало весь Народ.

Многие дикие эльфы отважились выйти из глубины леса на это событие, хотя никто не мог точно определить их число. Народ фей держался в тени на опушке леса или собирался под раскидистыми деревьями на лугу. Подобно неуловимым оленям, они были почти невидимы, пока не показывали свое присутствие движением.

Было также несколько представителей морских эльфов, которые носили амулеты, помогающие им дышать воздухом, чтобы они могли наблюдать за церемонией.

Лунные эльфы, разумеется, тоже были налицо. Каждый клан собрался под яркими знаменами своего домашнего штандарта. Те, кто владел лунными клинками, состязались за честь главенства, и этим кланам отводились самые лучшие места в центре места сбора.

Присутствовали и все кланы золотых эльфов, хотя, по общему мнению и негромким комментариям, многие из них не выглядели довольными перспективой скорого правления лунных эльфов.

В Дрелагаре собрались и представители всех других рас фей, ибо король Эвермита станет правителем их всех. Массивные воины-кентавры стояли по периметру леса, с опаской поглядывая на крупные серебристые формы литари - неуловимых, меняющих облик эльфийских людей-волков. Единороги и пегасы обменивались молчаливыми сплетнями. По лугу порхали фейри-драконы, некоторые из них забавлялись тем, что разыгрывали эльфов, а некоторые дико хихикали, гоняя делегацию спрайтов, словно пасли стадо крошечных воздушных овец. Пикси удобно расположились на лиственных руках гигантского треанта, древнего, разумного дерева-человека, который с торжественным терпением наблюдал за происходящим.

Почетное место в самом центре собрания было отведено делегации из Башен Солнца и Луны. В своем личном павильоне Амларуил готовилась к празднеству с большей, чем обычно, тщательностью. Как леди Башни, она занимала положение, почти равное положению будущего избранного правителя. Это было ее первое государственное выступление, и в этот день она окажется в центре внимания многих.

Амларуил желала оказать честь Башням, но в своих приготовлениях она руководствовалась и другим, более личным мотивом. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она и Заор дали свои обещания в пьянящем послевкусии битвы. С тех пор она его не видела. Все должно быть верно для этой, их первой встречи.

Эльфийка тщательно уложила свои рыже-золотые волосы в замысловатые локоны и надела драгоценности, переданные ей из далеких поколений. Ее платье, хотя оно было прекрасным и сшито из шелка цвета летнего неба, имело меньшее значение, поскольку его прикрывала струящаяся мантия, возвещавшая о ее должности.

"И это хорошо", - пробормотала Амларуил. Маленькая тайная улыбка искривила ее губы, когда она разгладила руками облегающий шелк своего платья. Хотя она не испытывала ничего, кроме радости, от крошечной жизни, которая спала в ее растущем животе, она хотела, чтобы Заор видел прежде всего ее, а не ребенка, который станет его наследником.

Его королевским наследником.

В этом Амларуил была уверена, как в восходе солнца. За несколько месяцев своего пребывания на посту Великого мага под чутким руководством колдуньи Накйаши она успела принять необычную связь между своим духом и богами Селдарина. Настроенная на Эвермит так, что она еще не могла понять, Амларуил знала и признавала силу меча, который носил Заор. Она также чувствовала врожденное благородство эльфа, владеющего им. По мнению Амларуил, Заор был королем Эвермита. Этот день лишь подтвердит то, что она знала.

"Моя госпожа?"

Голос Накйаши, раздавшийся снаружи павильона, вывел Амларуил из задумчивости. Она схватила свою мантию и быстро накинула ее на плечи.

"Идем", - сказала она, напустив на лицо безмятежное спокойствие, и повернулась, чтобы встретить свою наставницу.

Накйаша отмахнулась от закрывшейся завесы и оглядела молодую эльфийку с материнской гордостью. "Ты прекрасна, дитя", - сказала она, на мгновение забыв о формальностях, обусловленных положением Амларуил. "Время церемонии уже близко - ты должна занять свое место среди членов Совета".

Амларуил кивнула и последовала за чародейкой из павильона. В состоянии повышенного возбуждения она внимательно следила за взглядами, которые следили за ней, пока она поднималась по помосту к назначенному месту. Это был первый раз, когда она появилась на церемонии в качестве Повелительницы Башен, и эльфы с понятным любопытством рассматривали нового Великого Мага.

Но даже без мантии Амларуил притягивала к себе удивленные взгляды. Она была очень высокой - на целую голову выше большинства эльфов, и двигалась с неземной грацией, что придавало ей еще большее присутствие. Ее рыжевато-золотые волосы были необычного, поразительного оттенка, и она без тщеславия знала, что ее считают красивой. Даже Лэрот, ее коллега-маг и самый неромантичный и практичный эльф из всех ее знакомых, как-то заметил, что ее лицо остается в памяти, как напевная мелодия. Амларуил надеялась, что и память Заора была поражена подобным образом.

Она заняла место рядом с матроной клана Нимесин, женщиной из рода Золотых эльфов, сильно располневшей после рождения ребенка. Сочувственная улыбка искривила губы Амларуил, но ее слова поздравления так и остались нерожденными, когда эльфийка встретила ее дружелюбную улыбку взглядом, достаточно ледяным, чтобы заморозить приливы и отливы.

"Что ж. Теперь, когда я вижу тебя, я понимаю, почему в Башнях правит серая эльфийка", - холодно сказала эльфийка. "Джанналор Ньерде всегда был дураком, когда ему нравилось красивое личико и летние ночные забавы! Ты, как я понимаю, была его любимой игрушкой".

По лицу Амларуила медленно разлился жаркий румянец. "Вы не знаете меня, леди, но Джанналор Ньерд был широко почитаем за свою мудрость и честь. Ваши слова причиняют ему огромную неуважительность".

Горькие морщинки вокруг рта эльфийки углубились, и она продолжала смотреть на Великого Мага с презрением, обычно присущим полусъеденным подношениям охотничьей домашней кошки. "Разве недостаточно требовать, чтобы народ терпел королевскую власть лунных эльфов? Почему честь Башен должна быть запятнана еще и этим?"

"Я не причинила Башням никакого бесчестья, и не причиню", - сказала Амларуил. Ее голос был спокойным и мягким, но в то же время полным силы.

Враждебность в глазах золотого эльфа ослабла, как будто она вдруг почувствовала себя неуверенной в легкой добыче. "Церемония скоро начнется", - нехотя сказала эльфийка, но в ее голосе звучала странная благодарность за повод отвлечься от разговора - и за непоколебимое достоинство молодого лунного эльфа.

Когда наследники невостребованных лунных клинков вышли вперед, Амларуил забыла о горьких комментариях матроны Нимесина. Хотя ее родной брат владел таким мечом, Амларуил никогда не видела церемонии, на которой утверждались мечи.

Это было красиво и одновременно ужасно. В недавних битвах несколько мечей остались невостребованными. Десять эльфов, все дворяне древнего дома с хорошей репутацией, поклялись силой мечей и служением Народу. Из них только шестеро пережили церемонию.

Для двоих из этих выживших триумфа не было. Магия, заключенная в клинках, которые они держали, угасла и затихла в их руках. Они оказались неспособны овладеть силой, заключенной в их фамильных клинках; как последние живые потомки первообладателей, они были избавлены от внезапной смерти. Выражение ошеломленного неверия на лицах двух эльфов говорило о том, что они, возможно, предпочли бы смерть этому живому осознанию своей потери.

В тяжелой тишине, наступившей после первого заявления, четыре дома лунных эльфов, потерявшие свою первую и лучшую надежду на будущее, снова и снова пытались претендовать на честь трона Эвермита.

Глаза Амларуил горели слезами гордости и горя, когда она наблюдала, как один молодой эльф за другим делает шаг вперед, чтобы умереть, как множество мотыльков бросаются на соблазнительное обещание тепла и света фонаря.

И все же ни один из эльфийских домов не сдавался, пока последний оставшийся в живых член клана стоял живой, но побежденный. Их лунные клинки, выполнив свою задачу по отбору, наконец-то затихли.

В мрачной и благоговейной тишине, последовавшей за утверждением, леди Майларла Дуротиль поднялась, чтобы произнести речь, в последний раз в своей должности Верховного Советника Эвермита.

"Совет старейшин чествует всех, кто пришел в этот день предстать перед народом и богами Селдарина и отважиться на горнило магии лунного клинка. Ни одно бесчестье не запятнает дома, которые не были выбраны, и место в Арвандоре ждет всех, кто отважился взять в руки лунный клинок. Мы поздравляем всех новых лунных бойцов".

Взгляд золотого эльфа окинул небольшую группу лунных эльфов перед ней. "Предстоящая задача еще сложнее. В живых осталось пять и двадцать лунных клинков. Легенда гласит, что когда их останется только четыре и двадцать, королевский меч объявит о себе и своем владельце. Нас слишком много, и поэтому королевская семья должна быть определена коллективной силой. Лунные, пожалуйста, соберитесь по кланам".

Хранители волшебных мечей сместились, каждый встал рядом со своим семейным штандартом. Во всех домах, кроме двух, был только один обладатель меча. Из них клан Лунноцветущих явно обладал более сильным притязанием.

Три бойца Лунноцветущих собрались под знаменем синей розы. Джуллио, старший брат Амларуил, выглядел очень неловко в центре внимания стольких людей. Невысокого роста и сдержанный в манерах, одинокий, ученый эльф посвятил себя почитанию Лабеласа Энореса, бога долгих лет. Джуллио был достойным претендентом на свой лунный клинок, обладающий магией исцеления и вдохновения, но он не был королем. Лишь с большим трудом удалось уговорить его приехать в Дрелагару. Таситалия, дальняя родственница, была авантюристкой, никогда прежде не ступавшей на эльфийский остров. По ее собственным словам, она жаждала уехать. Ее дух был беспокойным, а меч создан для одиночных сражений. А еще был Заор, стоявший на голову и плечи выше всех остальных эльфов на поле боя. Молодой воин держался со спокойной уверенностью, ожидая решения, которое было принято много веков назад.

Клан Амариллис владел двумя живыми лунными клинками. Один был мечом, недавно найденным в руинах древнего Аривандаара и принадлежавшим огненноволосой девушке по имени Эхо. Другим владел маг из материкового поселения Запутанного леса.

"Силой цифр Лунноцветущие доказали свою сильную преемственность и, таким образом, прошли первое испытание, данное для королевского клана", - начала леди Дуротиль.

"С вашего позволения, леди, я должен возразить", - прервал ее голос из толпы.

Низкий ропот пронесся по толпе, когда Монтагор Амариллис шагнул вперед, чтобы присоединиться к двум своим родственникам. Лунный эльф был странно бледен, а его лицо было цвета снега под густой копной ярко-рыжих волос, характерных для его семьи. Он расстегнул пояс с оружием и высоко поднял клинок в ножнах, медленно повернув его так, чтобы все могли видеть сияющий лунный камень в рукояти.

"Этот меч принадлежал моей бабушке. По ее воле он перешел ко мне. Таким образом, в Доме Амариллис есть три живых лунных клинка, что делает нас равными Лунноцветущим".

Леди Дуротиль ошарашенно уставилась на молодого дворянина. "Почему ты не явился на церемонию утверждения?"

"Это право каждого эльфа - отказаться от своего наследственного клинка", - ровным тоном сказал Монтагор. "Я требую права оставить этот меч на хранение моему старшему ребенку, пока еще не рожденному".

Монтагор повернулся к двум своим сородичам. "Эти достойные эльфы не из Эвермита, и они сказали мне, что не желают ни оставаться, ни править. Если и будет король Амариллиса, то он будет из моей крови". Он посмотрел на трех эльфов, стоявших под штандартом из синих роз. "Пришли ли Лунноцветущие к такому же пониманию?"

"Я не претендую на королевскую власть, и я бы отказался от трона, если бы его предложили", - объявила Таситалия Лунноцветущая ясным, низким голосом.

"А ты, Джуллио?" спросила леди Дуротиль.

В ответ священнослужитель достал свой лунный клинок и отсалютовал Заору.

"Это достаточно ясно", - сказал Монтагор, на его губах играла улыбка удовлетворения. "Я тоже обещаю свою поддержку Заору Лунноцветущему, если он согласится чтить и признавать права клана Амариллис".

Заор шагнул вперед, чтобы встретиться взглядом с рыжеволосым благородным. "Честь Амариллиса не подлежит сомнению", - сказал он озадаченным голосом. "Но о каких правах ты говоришь?"

"О правах королевской власти", - твердо сказал Монтагор. "Мечи Миф Драннора заявляют, что это право принадлежит нам в той же мере, что и вам. Если ты отрицаешь это, знай, что семья Лунноцветущих не будет занимать трон бесспорно".

"Ты хочешь, чтобы я разделил королевство?" потребовал Заор.

"Я хочу, чтобы ты объединил два клана", - возразил Монтагор. "Возьми мою сестру, Лиди'алиру, в королевы, и мы будем считать вопрос решенным".

Благородный повернулся и протянул императивную руку. Маленькая золотоволосая эльфийка вышла вперед из-под зеленого гребня с дельфинами, который украшал павильон Дома Амариллис. Монтагор взял ее за руку, которую, в свою очередь, подал Заору, что было очевидным символизмом.

Ошеломленный неподвижностью, воин уставился на девушку. Она была очень красива, хотя бледный цвет кожи отличал ее от румяных эльфов Амариллиса. Ее платье было весенне-зеленого цвета, который в древних легендах считался цветом эльфийской королевской власти, а венок из цветов развевался на ее волосах, словно она уже готовилась к свадьбе.

Глядя на служанку-эльфийку, Заор молча проклинал Монтагора за то, что тот поставил его в такое невыносимое положение. Его взгляд метнулся к месту, где сидела Великий Маг Башен.

Голубые глаза Амларуил были нечитаемы, а лицо совершенно неподвижно. Даже поза не позволяла понять, о чем она думает, ибо струящаяся мантия ее кабинета скрывала ее фигуру.

Поскольку отказать девушке в признании он вряд ли мог, Заор принял протянутую эльфийской служанкой руку и склонился над ней. Но как только это стало возможным, он отпустил тонкие белые пальцы и вновь обратил свой взор к Монтагору.

"Я польщен предложением союза с Амариллис и согласием этой благородной леди", - осторожно произнес он. "Но решение о том, какой дом будет править Эвермитом, никогда не было моим. Это должны решать только лунные клинки".

"Ты предпочел бы битву между нашими кланами, а не союз?" недоверчиво спросил Монтагор. "Чего бы это стоило, если бы на твою защиту непременно встали все простолюдины северных земель, а за ними и те, кто присягнул им на верность! Новички из Серебряного копья на твоей стороне, как и простолюдин, капитан стражи Лейтильспара! Но Ястребиная Песнь, Эроты, Аленуаты - они связаны с Амариллис кровными узами и преданы ей. Подумай хорошенько, что ты хочешь начать".

"Битва, если она должна быть, не будет включать всех этих эльфов!" запротестовал Заор. "Только те, кто владеет лунными клинками, должны бороться за трон".

"Я отказался от своего в пользу наследника. Неужели ты позволишь вопросу о царствовании подождать, пока у меня не появится сын или дочь, чтобы бросить тебе вызов? Послужит ли Эвермиту отсрочка в сто или более лет?"

С большим трудом Заор сохранил самообладание. Он распознал в доводах эльфа слои софистики и не чувствовал себя равным им. В словах Монтагора было достаточно правды, чтобы встревожить его. Возможно, его отказ от союза с Амариллисом не вызовет полномасштабной гражданской войны, но он вызовет глубокое недовольство, раскол среди семей лунных эльфов. И было немало золотых эльфов, которые поспешили бы воспользоваться предложением Монтагора в надежде удержать власть Совета еще на несколько десятилетий.

"Мне кажется, что этот вопрос не может быть решен между нами. Я должен посоветоваться как с Советом Старейшин, так и со своими советниками", - сказал Заор. "Давайте встретимся снова этой ночью, когда слезы Селуны будут в середине неба. Возможно, напоминание о том, что все мы принадлежим к крови Кореллона и слезам Леди Луны, поможет нам объединиться, как мы и должны".

Челюсть Монтагора сжалась от гнева, но он не мог опровергнуть столь разумную и благочестивую просьбу. Он склонил голову перед Заором - поклон между равными, не более. "Я согласен. Все будет так, как ты предлагаешь".

Он повернулся и пошел прочь, оставив Лиди'алиру наедине с лунным эльфом. Заор поклонился молодой эльфийке и пошел с поля, не совсем понимая, куда ему идти.

Леди Майларла поймала его за руку и повела в свой павильон. "Я послала гонцов, чтобы собрать некоторых людей, с которыми ты захочешь посоветоваться: некоторых старейшин, лидеров среди воинов, нескольких священников и магов, круг твоих доверенных друзей", - сказала она, усаживаясь в кресло. "Они скоро придут. Я подумала, что лучше нам сначала поговорить наедине".

Заор беспокойно расхаживал по шатру. "Что ты думаешь о притязаниях Монтагора?"

"Он проявляет больше тонкости, чем я думала, что он способен на это", - признала она. "И у него есть все шансы выполнить свою угрозу - отсрочить выбор королевского дома".

"А возможность войны между кланами Амариллис и Лунноцветущих?"

"Маловероятно. Но вы знаете, что многие из Золотых эльфов возмущены тем, что их исключили из процесса выбора. Из всех семей Лунных эльфов Амариллис предъявляют наибольшие требования к их лояльности. Высшие советники, если они не принадлежали к роду Дуротиль, обычно были из Амариллис. Семья представляет собой одну длинную, почти непрерывную линию воинов, магов, легендарных героев. Если вы отвернетесь от союза с Амариллисом, вы оттолкнете от себя большую часть Эвермита. Поверь мне, Монтагор знает, от чего ты откажешься, если откажешься от Лиди'алиры. А это само по себе даст Амариллису - и большинству Эвермита - весомый повод для обиды".

"У меня нет желания оскорблять девушку, - сказал Заор в глубоком разочаровании, - но еще меньше желания жениться на ней!"

"Монтагор поступил бессовестно, поставив в такое положение тебя или свою сестру", - согласилась эльфийка. "И все же Лиди'алира - разумный выбор для королевы, даже если не принимать во внимание ее высокий род. Девушка красива и хорошо воспитана. Она искусная певица и хорошо разбирается в искусствах. Многие сочтут ее украшением двора. А вот и остальные", - сказала она, повернувшись, чтобы позвать небольшую, мрачную группу, собравшуюся у открытой двери ее павильона.

Когда эльфы вошли, Заор обратил внимание на то, как они выстроились. Члены Совета держались вместе, образовав небольшую группу в дальнем конце шатра. Его друзья Керит Черношлем, который теперь командовал гвардией Лейтильспара, и Миронтилар Серебряное Копье, капитан гвардии, встали по бокам от него в знак негласной поддержки.

Лишь Амларуил стояла отдельно и одиноко, такая же изолированная и уединенная, как и Башни, которыми она управляла. Заор не мог заставить себя встретиться с ней взглядом, опасаясь того, что он может открыть перед собравшимися эльфами. Он мог только представить, какое применение может найти Монтагор Амариллис, узнав, что Заор уже посвятил свое сердце эльфийке из своего клана!

Он обратился к Совету. "Поддержите ли вы, как группа, требование Лунноцветущих?"

"Как мы можем, когда задание лунных клинков не выполнено?" - ответил Ялатанил Симберн.

Франческа Серебряное Копье фыркнула и скрестила руки на груди. "Тогда пусть это будет завершено! Пусть ученик Амариллиса достанет свой лунный клинок, если он осмелится, а затем еще больше осмелится сразиться с Заором за трон!"

"Мы не можем принудить его к этому", - твердо сказал Ми'тиларро Илороти, его золотые пальцы обхватили священный символ Кореллона Ларетиана, висевший над его сердцем. "Правила выбора королевской семьи были даны богами. Монтагор Амариллис в своем праве".

"Вот видишь, как это бывает", - сухо сказала леди Дуротиль, бросив на Заора раздраженный взгляд. "Совет не имеет единого мнения ни по этому вопросу, ни по любому другому. Монтагор Амариллис играет на этих разногласиях, как менестрель на своей арфе!"

Заор кивнул и повернулся к Кериту Черношлему. "Ты знаешь умы воинов Лейтильспара. Что ты думаешь? Смогу ли я удержать Эвермит без поддержки Амариллиса?"

Капитан обдумал это. "Воины уважают тебя. Нет сомнений, что они пойдут за тобой в бой. Меня беспокоит мир. Мы с тобой воины, Заор, но никто из нас не понимает, что такое бескровная битва, которую ведут благородные дома. Значит, правда? Нет. Я не верю, что ты сможешь править без Амариллис. По крайней мере, не так, как это должно быть".

Заор стоял молча, склонив голову, пытаясь разобраться в этом клубке. Наконец он поднял голову, и его взгляд наконец упал на Амларуил.

"Друзья мои, я хотел бы посоветоваться с Владычицей Башен", - мягко сказал он. "Я благодарю вас всех за совет. Я не заставлю вас долго ждать моего решения".

Леди Дуротиль бросила взгляд на непостижимое лицо Амларуил Лунноцветущей, а затем перевела ищущий взгляд на воина лунных эльфов. Казалось, увиденное глубоко взволновало ее. Она поспешно поднялась.

"Идемте, все вы", - бодро сказала она. "Чем скорее мы уйдем, тем скорее Заор сможет сделать свой выбор".

Амларуил молча сидела, пока матрона золотых эльфов выводила остальных из павильона, так же неумолимо и эффективно, как гончая Кроулнобаров гнала с пастбища стадо северных овец.

"Она знает", - просто сказал маг, когда они с Заором наконец остались одни. "Она знает и не одобряет".

"Леди Дуротиль была Верховным Советником в течение многих лет", - поспешно сказал Заор. "Она знает, как благородные кланы отреагируют на новость о нашей любви. Она всю жизнь имела дело с дворянами и их мелкими интригами".

"Что только придает больший вес ее мнению".

"Это не имеет значения. Ничего из этого не имеет значения". Заор в несколько шагов преодолел расстояние между ними и взял обе ее холодные руки в свои. "Амларуил, мы поклялись друг другу. Что бы ни случилось, я намерен выполнить его! Для меня не может быть никого, кроме тебя".

Взгляд Амларуил был печален, но непоколебим. "Если ты откажешься от союза с Амариллис, война между кланами - та самая угроза, которую должны были предотвратить лунные клинки, - вполне возможна. Даже если ты будешь править в мире, оскорбление Амариллиса почти наверняка приведет к провалу той самой задачи, ради которой ты был избран: принести эльфам единство. Вы должны понять, что клан Амариллис является одновременно связующим звеном и буфером между эльфами Луны и Золота. Без Амариллис ты с таким же успехом можешь взять скипетр и корону и передать их прямо в руки Дуротилов".

Она осторожно высвободила свои пальцы из хватки Заора. "Боги избрали тебя королем Эвермита. Они избрали меня, чтобы помочь тебе, и я должна это сделать".

Великий маг Башен опустилась на колени перед потрясенным эльфом. "Я клянусь в своей личной верности, а также во всей силе Башен Солнца и Луны Заору, королю Эвермита, и Лиди'алире, его королеве. Да будете вы оба жить долго и править хорошо". В ее глазах блестели слезы, но голос был тверд.

Не успел Заор договорить, как Амларуил исчезла. Только слабая серебряная искра магии в воздухе да крошечный след от двух упавших слезинок на земляном полу павильона свидетельствовали о том, что она вообще здесь была.

Лунный эльфийский воин выбежал из шатра, судорожно оглядываясь в поисках среди толпы эльфов прекрасных красно-золотых волос Амларуил. Но ее нигде не было видно.

Леди Дуротиль вышла вперед и схватила его за предплечья, ее глаза искали его пораженное лицо. На ее лице смешались облегчение и сочувствие. "Ты хорошо выбрал", - мягко сказала она.

"Я вообще не выбирал!" - прорычал он. На мгновение в глазах Лунного эльфа промелькнули потеря и душевная боль.

"Леди Башен поступила с честью", - мягко сказала леди Дуротиль. "И она сняла с твоих плеч самое тяжелое бремя - бремя выбора. Она сделала то, что должна была сделать, а теперь и ты должен".

Заор замолчал на долгий миг. "Я всегда слышал, что жертвы, требуемые от тех, кто хочет вести за собой, могут быть велики. Если бы я хоть немного представлял, что от меня потребуется, я бы не хотел в этом участвовать!" - страстно сказал он.

Матрона вздохнула. "Если боги добры, может статься, что худшее ты уже пережил! Но идемте, милорд, остальные ждут".

В течение всего лета Высшие Маги Башен Солнца и Луны творили свое волшебство, создавая двор Эвермита. Дворец Лунного Камня, дивное сооружение из мрамора и лунного камня с золотой крышей, вырос в сердце Эвермита.

Для Амларуил этот труд был горько-сладким. Хотя она радовалась тому, что Заор стал королем, ее участие в его становлении было не таким, как она мечтала.

Когда прошло лето и яркие краски осени поблекли на земле, Амларуил уединилась, чтобы подготовиться к рождению дочери. В ночь, когда наследница Заора вздохнула, только Накйаша присутствовала при родах и была свидетельницей слез эльфийки, в которых смешались радость и потеря.

В последующие месяцы Амларуил находила огромное утешение в своей дочери. Но она не могла избавиться от ощущения, что этот ребенок был просто одолжен ей. Связи Амларуил с Селдарином были глубокими и мистическими, но ей казалось, что эта малышка - скорее дитя богов, чем смертных эльфов.

С самого рождения Илайрана была странно молчалива, а ее большие, синие как море глаза были серьезными и древними. Не походила малышка и на своих родителей. Крошечная и неземно бледная, ее белая кожа казалась с голубым оттенком, а белоснежные кудри младенца имели бледно-зеленый оттенок. Амларуил назвала ее Илайраной, что на эльфийском означает "опал".

Амларуил ни разу не назвала имя отца своей малышки. Как эльфийка благородного происхождения, Высший маг и Великий маг Башен, она была неподсудна в таких вопросах. Ребенок был ее, и если кто-то из эльфов Башни и хотел строить догадки, то делал это с необычайной осторожностью. Амларуил уже завоевала уважение и любовь большинства молодых магов. Большинство из них поняли, что она хотела уберечь ребенка от посторонних глаз и знаний, и защищали свою госпожу и ее ребенка, как и любое другое наследие Башен.

Однако никто из магов не понимал, что сдержанность Амларуил была основана на чем-то гораздо более темном, чем осторожность и желание уединиться.

Махинации, продемонстрированные во время королевских выборов в предыдущее летнее солнцестояние, открыли ей глаза на вельмож Эвермита. Леди Башен внимательно следила за многослойными делами двора. Чем больше она узнавала, тем сильнее становилась ее тревога не только за Заора, но и за весь Эвермит.

"Действительно, Монтагор, я считаю твое предложение крайне невежественным, даже если учесть, что оно исходит от Серого эльфа", - усмехнулся Вашти Нимесин. "От тебя мне пользы меньше, чем от Лиди'алиры клану Амариллис! Ты, конечно, знаешь, что любое потомство Заора будет считаться частью клана Лунноцветущих. Ты можешь призвать любого давно умершего героя Амариллиса, чье имя ты можешь вспомнить, и это не изменит факта!"

Наследник Амариллиса потягивал из своего кубка винофей, давая себе время собраться с мыслями. Он провел много дней, добиваясь расположения богатого и все более могущественного клана Нимесин. Наконец, ему удалось получить приглашение на один из элитных приемов Вашти. Судя по ее пренебрежительному тону, было бы ошибкой считать его успехи слишком рано.

"Возможно, ребенок моей сестры будет Лунноцветущим, - допускал он, - но Лиди'алира все еще принадлежит к Дому Амариллис! Королева может многое сделать, чтобы повлиять на королевскую политику".

Леди Нимесин усмехнулась. "И вы утверждаете, что у нее хватит ума это сделать, я полагаю? Этой маленькой дурочке?"

"Лиди'алирой всегда руководил я", - твердо сказал Монтагор. "Говорю тебе, от союза с Амариллис можно многое получить".

Оценивающий взгляд матроны скользнул по молодому лунному эльфу. Вашти Нимесин прекрасно знала об амбициях Монтагора и, по сути, одобряла большинство шагов, предпринятых им для укрепления влияния и власти своего клана при новообразованном дворе. Натравить на Заора Лунноцветущего эту маленькую бесчувственную девку было искусным ходом. Надо отдать должное Монтагору, он также стремился наладить связи с членами могущественных кланов золотых эльфов.

Но леди Нимесин было совершенно ясно, что Монтагор не дотягивает до уровня своих прославленных предков. В своем голом стремлении к власти он был уязвим - и даже в большей степени являлся добровольным орудием, чем его бесчувственная младшая сестра.

Вашти Нимесин улыбнулась. "На самом деле ты можешь оказать мне одну услугу. Мой сын, Кимил, подает большие надежды как в магии, так и в оружии. Я бы хотела, чтобы он обучался в Башнях Солнца и Луны. Возможно, вы могли бы сопроводить его туда и представить правящему магу?"

Монтагор глубоко поклонился. "С большим удовольствием", - искренне ответил он, хотя и не питал особых иллюзий относительно причины просьбы леди Нимесин. Ей явно не нравилось, что в Башнях правит лунный эльф, и она не желала подчиняться Амларуил Лунноцветущей. Отправив наследника Амариллиса в качестве мальчика на побегушках, Вашти заявила бы о своем высоком положении и презрении к лунным эльфам.

Да будет так. Это была цена, которую стоило заплатить за благосклонность Нимесина.

Монтагор перевел взгляд на Кимила Нимесина, который стоял и разговаривал с небольшой группой молодых золотых эльфов. Он был необыкновенно красив, золотистая кожа его расы контрастировала с эбеновым блеском его черных волос и глаз. Но он был еще ребенком, слишком юным, чтобы попасть в башню.

В этот момент Кимил повернулся и встретился с любопытным взглядом Монтагора. Лунный эльф отшатнулся, ошеломленный злобой этих глаз. Но мгновение прошло так быстро, что Монтагор остался в раздумьях, не привиделся ли ему этот полный ненависти взгляд. Юный Кимил охотно подошел на зов матери, и его красивое лицо было образцом вежливости, когда он приветствовал наследника Амариллисов.

"Монтагор Амариллис проводит тебя в Башни, сын мой", - довольным голосом сказала Леди Нимесин. "Вы отправитесь с первыми лучами солнца. Смотри, чтобы ты был достоинством своего народа и своего дома".

"Да, мама", - машинально ответил мальчик. Ни в его лице, ни в голосе не было ничего, что говорило бы о том, что он не просто послушный сын, и в поклоне, который он отвесил благородному лунному эльфу, не было насмешки. И все же Монтагор чувствовал глубокое беспокойство, глядя на молодого эльфа.

Время от времени Монтагор улавливал проблеск того, что еще может быть. Он не стал требовать лунный клинок, потому что подозревал, что не переживет этой попытки. Теперь, глядя на юного Кимила Нимесина, он испытывал то же чувство приближающейся смерти. Что-то шевелилось в тумане будущего этого мальчика, что-то, чего Монтагор не мог ни увидеть, ни постичь. Но оно все равно тянулось к нему, дразня его страшными перспективами.

Лунный эльф быстро отмахнулся от своей тревоги. Лунный клинок, с его могущественной и убийственной магией, был тем, чего следовало бояться и уважать. Однако этот мальчик был всего лишь мальчишкой. Конечно, Монтагор Амариллис был более чем достойным соперником Кимила.

И вот на следующий день они отправились в Башни, как повелела леди Нимесин. Кимил ехал хорошо, но во время поездки на север он был странно молчалив, не задавал вопросов и не болтал, чего Монтагор ожидал от мальчика его возраста.

Наконец молчание стало утомлять Монтагора. "Я сам недолго тренировался в Башнях", - сказал он. "Если ты хочешь что-то обсудить, я буду рад помочь".

Мальчик бросил на него взгляд. "Спасибо, нет", - вежливо ответил он. "Я справлюсь".

"У тебя есть друзья в Башне?" упорствовал Монтагор. "Не думаю, что там много эльфов твоего возраста".

"По крайней мере, один есть", - мрачно ответил Кимил. Он поморщился, как будто даже это краткое замечание было больше, чем он хотел сказать.

Монтагор был заинтригован. "Я не знал, что маги Башни принимают детей".

"Время от времени у магов Башни рождаются дети", - спокойно ответил мальчик. "А иногда вундеркинда принимают в раннем возрасте. Танил Эванара, моя дальняя кузина, намного старше меня и почти равна мне в оружии и магии. Мы будем учиться вместе".

"А. И что ты будешь делать с магией, которую приобретешь?" - спросил лунный эльф покровительственным тоном, который часто использовался по отношению к совсем юным.

На уголках губ золотого эльфа заиграла жесткая улыбка. "Что бы ты сказал, лорд Амариллис, если бы я сказал тебе, что использую полученные знания, чтобы покончить с пародией на королевскую власть лунных эльфов и восстановить Эльфийский Совет?" - мягко ответил он. "Просто ради аргумента, конечно. Естественно, я бы никогда не попытался сделать это. Никто, кроме глупца, не станет вынашивать такие предательские мысли или высказывать их брату королевы - даже не учитывая, что ты сам выиграешь от такого хода событий. Амариллис никогда не займет трон, но вы, конечно, могли бы стать Верховным Советником, если бы Совет был восстановлен. Опять же, просто для аргументации".

Монтагор моргнул, пораженный уровнем интриги в словах мальчика. Его предупреждали, за ним ухаживали, ему угрожали - и все это одновременно.

Но даже когда он смотрел на молодого эльфа, лукавый жесткий взгляд исчез под гладкой золотой маской красивого лица Кимила.

По телу Монтагора пробежал холодок, за которым быстро последовала волна горького раскаяния в том, что он принял участие в доставке этого ребенка в Башни. Что бы из этого ни вышло, он будет в этом участвовать. Кимил намекнул на это.

Внезапно лунный эльф разуверился в своей способности контролировать или даже понять амбиции клана золотых эльфов. Но шпили Башен теперь были хорошо видны всем членам группы сопровождения.

Что бы ни случилось, теперь было слишком поздно поворачивать назад.

Прошло несколько лет, прежде чем Монтагор Амариллис снова был вызван в особняк леди Вашти Нимесин. Он застал матрону в состоянии сильного волнения.

"Это началось", - прямо сказала она. "Первый из серых эльфов, претендующих на трон, был убит. И ты, мой друг, сделал это возможным!"

Монтагор уставился на золотого эльфа. "Заор мертв?"

Вашти презрительно рассмеялась. "Даже твоя сестра не смогла подобраться к королю настолько близко, чтобы совершить такое чудо! Нет, я говорю о дочери Заора".

"У моей сестры королевы нет детей", - сказал лунный эльф, озадаченно нахмурив брови.

"Как хорошо известно всему Эвермиту!" - усмехнулась леди Вашти. "Кровь Амариллис иссякает - лучшее, что вы можете предложить в наши дни, это бесплодная королева. Нет, у Заора есть бастард, и от Леди Башен, не меньше!"

"У Амларуил Лунноцветущей есть ребенок?" потребовал Монтагор. "И ты уверена, что он от Заора?"

"О, да. Я подозревала, что она вынашивает потомство, когда увидела ее во время королевской свадьбы. Тогда я предположила, что это какое-то фестивальное отродье или результат того, что она взошла на свой высокий пост, добившись благосклонности Джанналора Ньерде на своей спине", - грубо сказала леди Вашти. "Но я решила проследить следы этой девицы. Они с Заором были вместе в нужное время. Есть магия, которая может определить отца ребенка..."

Она бросила лукавый взгляд на потрясенного Лунного эльфа. "Как ты думаешь, почему я так стремилась поместить своего сына в Башни? Уверяю тебя, это было не от желания, чтобы он учился магии у ног Серого эльфа!"

"Кимил убил дочь Амларуил", - ошеломленно повторил Монтагор.

"Что ж, похоже, эту эльфийку можно научить", - с тяжелым сарказмом сказала матрона Нимесин. "Илайрана Лунноцветущая мертва, или скоро умрет. Похоже, она считает себя жрицей, а не магом. Она покинула Башни и отправилась в Рощу Кореллона, как будто это было какое-то священное паломничество. Кимил прислал мне весть об этом. Что подводит нас к твоей роли в этом деле".

"Я не буду в этом участвовать!" сказал Монтагор.

"Восхитительное чувство, но немного запоздалое", - сухо сказала леди Вашти. "Когда вы сопровождали Кимила в Башни, он довольно ясно сказал вам о своих намерениях. Он сказал, что вы не сделали ни единого движения, чтобы отговорить его или не согласиться. Мы восприняли ваше молчание как согласие, как и все, кто услышит об этом деле сейчас. Заговори об этом, и ты только осудишь себя".

Лунный эльф опустился в кресло, потерпев поражение. "Что же мне делать?"

Вашти Нимесин холодно улыбнулась. "Пройдет много дней, прежде чем Илайрану хватятся. К тому времени яд, погрузивший ее в дремоту, пройдет свой срок. Будут считать, что она, никогда не выходившая за пределы Башен, просто заблудилась в лесу и погибла. Хотя вряд ли возникнут подозрения в темных намерениях, вы предоставите Кимилу гарантию безопасности. Он покинул Башни за день до отъезда Илайраны. Если возникнут вопросы, ты скажешь, что он охотился на твоей вилле в Орлиных холмах в качестве приглашенного гостя".

Мысли Монтагора завертелись в голове, пока он решал эту головоломку. Всю свою жизнь он жил с мелкими интригами, бесконечной борьбой за власть и влияние, но никогда не подозревал, что один эльф может добровольно убить другого ради выгоды. Он не хотел принимать в этом никакого участия, но боялся, что оказался втянут в это дело так же прочно, как утверждала леди Вашти.

И все же, что он потеряет, если эльфы Нимесина добьются успеха? Конечно, золотой эльф не удовлетворится убийством дочери Заора. Лиди'алира будет следующей - возможно, леди Нимесин даже потребует руки Монтагора в этом деле! Да и вообще, что мешало бы ей устранить претендентов из клана Амариллис, как только эльфы Лунноцветущих будут устранены? Нет, это был не тот путь, по которому Монтагор мог спокойно идти. Он должен направить леди Нимесин на другой путь.

"Боюсь, что дело не ограничивается простым средством, которое ты предлагаешь", - серьезно сказал Монтагор. "Как вы знаете, моя сестра королева еще не родила наследника престола. Не вы одна заметили взгляды, которые проходили между Заором и Амларуил Лунноцветущей во время его становления королем, или искали возможные причины смерти короля."

"Что ты говоришь?" - потребовала эльфийка.

"Лиди'алира знает, что дочь Амларуил - наследница Заора, и она уже предприняла шаги, чтобы ребенка привезли во дворец на воспитание. В этом и кроется проблема. Смерть начинающей жрицы может быть принята за несчастный случай; смерть тайного наследника престола, безусловно, привлечет больше внимания, чем ты или я можем вынести".

"Как это возможно? Ты удивился, услышав о ребенке Амларуил!"

Монтагор развел руками. "Простите меня за мое уклонение, миледи. Я должен был притвориться невежественным, чтобы лучше узнать весь объем ваших знаний. Это деликатное дело, и я уверен, что вы меня поймете".

"Лиди'алира уже обратилась к королю? Знает ли он об этом ребенке?"

"Да", - твердо ответил Монтагор, молясь о том, чтобы вовремя сообщить сестре о своих планах.

Золотая эльфийка в ужасе сжала руки. "Тогда все потеряно! Если бы мы знали об этом, Кимил выбрал бы другой путь".

"Есть еще способ повернуть все вспять", - серьезно сказал Монтагор. "Кимил должен найти принцессу до того, как яд начнет действовать, и привести ее во дворец. Я поклянусь, что все это время он действовал в интересах Лиди'алиры".

"Нимесин, бегун на побегушках у Серого эльфа?" усмехнулась Вашти.

"Это лучше, чем прослыть убийцей и предателем", - холодно заметил Монтагор. "И не думай, что можешь обвинить меня в этом. Я помогал своей сестре в поисках наследника Заора - она за это поручится! В этом задании я продемонстрировал свою преданность королевской семье, даже поставив ее выше забот и претензий Амариллиса! В свете этого никто не поверит, что я сговорился с вами против кронпринцессы. Нет, Нимесин падет один за это деяние, в этом вы можете мне верить!"

Он дал женщине-эльфийке время, чтобы осознать эту новую угрозу. "Однако есть способ, с помощью которого Нимесин сможет избежать любого скандала", - мягко сказал он. "Не один клан золотых эльфов покинул Эвермит и отправился в Кормантир - всего две недели назад все члены Ни'Тессин отплыли на материк. Присоединяйся к ним и ищи там власть, которую ты потеряла на этом острове. Если ты уплывешь, я клянусь своей жизнью и честью, что твой секрет никогда не будет раскрыт".

Леди Вашти посмотрела на него с нескрываемой ненавистью. "Очень хорошо", - сказала она наконец. "Кимил доставит принцессу-бастарда и будет скрипеть зубами, играя роль героического спасителя. Затем я и весь мой дом покинем этот остров. Но не думайте ни на секунду, что мы перестанем работать на благо народа!"

Знакомый холодок пробежал по телу Монтагора при этих словах, ибо в них он увидел тень еще не совершенных дел.

Однако он быстро утешил себя успехом этого дня. Когда Нимесины благополучно покинут остров, он сможет предотвратить любые будущие нападения. В конце концов, разве Эвермит не был неприкосновенен?

Лиди'алира не обрадовалась бы такому развитию событий, но она была прагматичным эльфом. Обеспечить прочную преемственность трона было жизненно важно - таков был первый урок лунных клинков. Кроме того, будучи бесплодной женой, она не могла оставаться королевой вечно. У Эвермита должен быть наследник, и с этим согласились даже золотые эльфы.

Монтагор поднялся на ноги. "С вашего позволения, леди Нимесин, я отправляюсь во дворец. Королева должна знать, что принцесса уже в пути, причем раньше, чем ожидалось".

Спеша по улицам Лейтильспара к дворцу Лунного Камня, Монтагор язвительно заметил, что в его последних словах, сказанных Вашти Нимесин, было гораздо больше правды, чем могла знать эльфийская женщина.

19. Башни Солнца и Луны

Амларуил сидела одна в своих покоях в Башне Луны и смотрела на картину в рамке, которую держала в руках. Это была небольшая картина, изображавшая Илайрану в детстве, написанная одним из магов-студентов много лет назад в подарок Владычице Башен.

Маг изучала лицо своей единственной дочери, ища, как она часто делала, какую-то видимую связь между собой и Заором. Но Илайрана всегда и во всем была только сама собой.

Никогда еще Амларуил не видела такого странного красивого цвета кожи, как у Илайраны. Эльфийка очень походила на опал, в честь которого ее назвали; чисто белая, но с оттенками бледных цветов, которые, казалось, отражались от какого-то другого источника. Голубой цвет прилипал к ее угловатым чертам, розовый румянец задерживался на губах и во впадинах щек, а среди белых локонов поблескивал зеленый. Илайрана была так же прекрасна и почти так же далека, как сами боги.

Вздохнув, Амларуил отложила портрет, безмолвно ругая себя за ужасную, ошеломляющую потерю, которую она ощущала из-за отсутствия дочери. Конечно, это было не что иное, как эгоизм!

И все же, даже когда эта мысль сформировалась, Амларуил знала, что это неправда. Она скучала бы по Илайране, если бы та отправилась в рощи Кореллона учиться на жрицу, но она была бы довольна, зная, что ее дочь идет по избранному ею пути. Не было покоя в том, что Илайрану лишили ее собственных желаний, чтобы воспитать как принцессу при дворе Лейтильспара.

Амларуилу казалось, что у нее есть причины для беспокойства. От матери Илайрана унаследовала одну вещь: ее связь с Селдарином была глубокой и основательной, настолько, что девочка часто казалась отстраненной от окружающих ее смертных эльфов. Как бы она смотрелась среди мелких, ничтожных забот двора Лейтильспара? Во дворце королевы Лиди'алиры фейская и необычная Илайрана была бы подобна единорогу, запечатленному на бумаге, или пикси, запечатленному под стеклом!

Мягкий стук в дверь прервал горькие размышления мага. "Леди? Мне велено позвать вас на вечерний пир", - раздался неуверенный мужской голос.

Амларуил виновато потупилась. Праздник уже наступил? День пролетел незаметно. Он был не первым.

Она поднялась, разглаживая складки мантии, и пригласила юношу войти. Танил Эванара, мальчик-золотой эльф, чьи стройные конечности уже обещали необыкновенную грацию и рост, проскользнул в комнату.

"Простите за вторжение, леди, - сказал он, бросив взгляд на портрет Илайраны.

"Вовсе нет", - бодро ответила Амларуил, смягчив слова улыбкой. "Ты просто сделал то, что тебе поручили, и хорошо, как обычно. Надеюсь, твоя учеба продвигается?"

Лицо мальчика озарилось ухмылкой. "Шануррия Аленуат говорит, что из меня выйдет мастер клинка, если таково мое желание! Она говорит, что у меня есть и меч, и голос для этого!"

"Я уверена, что она права", - сказала Амларуил, но ей было интересно, не говорит ли пылкая юная фехтовальщица больше от импульса, чем от мудрости. У Шануррии была такая тенденция. И все же Танил проявлял способности к владению оружием и магией песен, и, возможно, путь фехтовальщика действительно был ему подвластен. Певец клинка соединял магию, музыку и бой в уникальную эльфийскую технику, и во многом был воплощением эльфийского воина. Но певец клинка был не просто боевым стилем, а философией. Амларуил не могла представить себе общительного Танила одним из таких замкнутых воинов.

"Я уверена, что Шануррия права насчет твоего потенциала, - повторила Амларуил, - но помни, что твой путь - твой собственный выбор. То, что ты можешь что-то сделать, еще не означает, что ты должен это сделать".

Мальчик нахмурил лоб, обдумывая этот совет. "Я запомню", - мрачно сказал он. Он поклонился и протянул руку Амларуил с изяществом придворного.

"Я провожу Вас на вечерний пир. Вы должны поесть - Накйаша так сказала", - добавил он с ухмылкой, внезапно показавшись мальчишкой, каким он и был. Он явно наслаждался их подразумеваемым общением; в конце концов, даже прекрасный Великий Маг Башен должен был кого-то слушать!

Подавив улыбку, Амларуил взяла руку Танила и пошла с ним по спиральной лестнице, ведущей в обеденный зал.

При этом она не могла не задаваться вопросом, были ли ее благонамеренные слова, обращенные к этому талантливому мальчику, основаны на реальности. Выбрала ли она сама тот путь, по которому сейчас идет? А Илайрана или даже Заор? Да и вообще, выбирал ли кто-нибудь?

Тихий ропот разговоров, наполнявших столовую, стих, когда в комнату вошел Великий Маг. Амларуил улыбнулась и кивнула собравшимся эльфам, показывая, что им следует продолжать. Гордый Танил прошел в самый центр спиралевидного стола. Когда она заняла свое место среди них, ужасное опустошение нахлынуло на нее внезапными, разрушительными волнами. Все это казалось нереальным - ни собравшиеся эльфы, ни еда на ее тарелке, ни даже ее присутствие в этом зале.

Амларуил отрезала кусочек оленины и сделала вид, что ест. При этом она заметила неодобрительный взгляд Бельстрама Дуротила.

Тревожная мысль пришла ей в голову. Молодой дворянин занимал высокое положение в своем клане и даже был членом Совета до своего недавнего решения покинуть двор Лейтильспара, чтобы изучать магию в Башнях. Бельстрам также был близким родственником Майларлы Дуротиль, той слишком проницательной матроны, которая видела, что произошло между Заором и Амларуил в день коронации Заора. Леди Дуротиль теперь была одним из самых доверенных генералов Заора, но вполне возможно, что она рассказала своим родственникам о "почти свершившейся катастрофе", которая поставила под угрозу королевский союз между Лунноцветущими и Амариллисами. Возможно, именно Бельстрам выяснил правду о происхождении Илайраны и передал весть о королевском наследнике во дворец Лунного Камня. Его прибытие в Башни было как нельзя кстати.

Амларуил опустила взгляд на свою тарелку. Горечь закралась в ее глаза и еще больше обидела бы любого члена клана Дуротиль. Среди Дуротилов было немало тех, кто считал, что вместо Амларуил Башнями должен править один из их членов - или, по крайней мере, другой золотой эльф.

"Здорова ли моя госпожа?" вежливо поинтересовался Бельстрам.

"Нет, и тебе это хорошо известно".

Прошло долгое молчание, прежде чем Амларуил осознала, что произнесла вслух горькие слова. Амларуил сделала длинный, успокаивающий вдох и заставила себя встретиться взглядом с золотым эльфом.

"Прости меня, лорд Дуротиль, и всех вас", - сказала она ясным голосом, который доносился до краев комнаты. "Это было сказано без мысли и цели. Я была слишком поглощена своими делами. Так больше не будет продолжаться".

"Я рад слышать эти слова, леди Амларуил. Значит, ты хочешь сказать, что больше не будешь уединяться в этих башнях?" настаивал Бельстрам. "Это вопрос, который необходимо решить", - горячо продолжил он, заглушая ропот протеста, поднявшийся среди собравшихся магов. Леди Амларуил не покидала территорию Башни почти пятнадцать лет, с тех пор как родилась ее дочь". Действительно, до недавнего времени за этими стенами не было известно, что у нее есть ребенок".

Амларуил поднялась одним стремительным движением. "А теперь, когда об этом знает весь мир?" - спросила она задыхающимся голосом. "Что хорошего из этого вышло?"

Золотой эльф поднялся со своего места и подошел к разгневанному магу. "У королевского дома есть наследник", - мягко сказал Бельстрам. "Это было необходимо. Что сейчас нужно Эвермиту, миледи, так это Великий Маг".

Несколько эльфов задохнулись от его наглости, другие поднялись в знак протеста. Владеющая клинком Шануррия, как и следовало ожидать, выхватила меч в горячем желании сражаться за честь Леди Башни.

Амларуил смотрела на золотого эльфа, пораженная его открытым вызовом ее положению перед всеми собравшимися магами. Но, к своему изумлению, она прочла на лице Бельстрама не враждебность, даже не честолюбие, а глубокое и искреннее беспокойство. Она также увидела правду в его обвинениях.

Грустная улыбка искривила ее губы. "Спасибо, лорд Дуротиль, - тихо сказала она. "Спасибо за вашу честность. Ваши слова суровы, но справедливы. Я не была тем Великим Магом, которого заслуживает Эвермит".

" Вы не поняли", - сказал Бельстрам, казалось, искренне потрясенный словами Амларуил. Он еще больше поразил ее, опустившись перед ней на одно колено.

"Вы умираете, леди Амларуил", - прямо сказал он. "С каждым прошедшим днем вы все ближе к Арвандору. Эвермиту нужен Великий Маг, но вы сознательно лишаете ее, возможно, величайшего из тех, кто правил этими башнями. Когда-то я думал, что Джанналор Ньерде неразумно выбрал себе преемника. Не продолжайте идти по этому пути и докажите, что я прав".

На долгие мгновения тишина, заполнившая зал, была глубокой и абсолютной. Затем Накйаша громко зарычала. "Пора бы уже кому-то, кроме меня, высказаться в этих залах", - заявила чародейка. "Что приводит меня к интересному вопросу. Ты абсолютно уверен, Бельстрам, что ты не замаскированный зеленый эльф?"

Озадаченное выражение, появившееся на лице Дуротила, заставило чародейку лесных эльфов разразиться хохотом.

Смех Накйаши был заразителен, он распространился по обеденному залу и долго еще отдавался эхом, поскольку эльфы нашли в смехе столь необходимую разрядку. Даже Бельстраму удалось застенчиво улыбнуться, когда он поднялся и направился к своему месту.

Амларуил, одновременно подбодренная и пристыженная правдой слов Бельстрама, вернулась на свое место и с большим усилием принялась за еду. По мере того, как продвигался вечер, светлое настроение пиршества переросло в праздник, ибо юную Верховную магичку очень любили, и велико было облегчение эльфов от того, что их заботы о ней были озвучены.

Много позже, когда эльфы танцевали в садах Башни под звездным небом, Амларуил ускользнула в лес, чтобы обдумать события и выводы дня. Следуя верному инстинкту, она направилась к поляне, на которой впервые встретила Заора.

Она долго стояла в тишине, вспоминая свою первую встречу с Заором и видение, которое пришло к ней в тот день. Вспомнила она и ту ночь, когда звезда Короля-Убийцы явилась ей и Ламруилу и по иронии судьбы положила начало событиям, приведшим к коронации эльфийского монарха.

Гораздо позже тем же вечером Заор нашел ее там, как велела Накйаша. Когда эльфийский король взглянул на свою потерянную любовь, он понял, почему чародейка послала за ним.

Перемены в Амларуил были ужасающими и безошибочными. Когда-то Заор был свидетелем перехода эльфа в Арвандор. Его собственный отец, рейнджер, всю жизнь посвятивший защите лесов Миф Драннора, просто угас, оставив после себя, как последнее напутствие, мимолетное мерцание серебристых мотыльков. Амларуил делала примерно то же самое. В слабом свете звезд ее стройная фигура казалась почти полупрозрачной. Заор мог видеть слабые тени этих сверкающих мотыльков - не только серебряных, как он ожидал, но и золотых, голубых, зеленых и даже несколько крошечных крупинок сверкающего обсидиана. Заор не удивился этому, ибо в его представлении Амларуил была некоронованной королевой всего эльфийского народа. Однако он чувствовал глубокую печаль за годы утраты - не только за пустые годы, проведенные во дворце Лунного Камня, но и за века, что тянулись перед ним, лишенные его единственной любви, его истинной королевы.

"Вернись к нам, Амларуил, - мягко сказал он.

Эльфийка вздрогнула при звуке его голоса, ее голубые глаза расширились от удивления, а одна рука поднесена к горлу. На мгновение она уставилась на Заора, словно не совсем уверенная, что не вызвала его мыслью. Затем ее слишком угловатое лицо расслабилось в улыбке. "Вы все еще ходите с тишиной рейнджера, милорд".

Она сделала движение, чтобы опуститься на колени, но Заор в несколько быстрых шагов оказался рядом с ней. Он схватил ее за руки и яростно притянул к себе.

"Что ты делаешь?" - потребовал он грубым, гневным голосом.

Амларуил моргнула. "Я думала оказать должное почтение королю Эвермита", - сухо ответила она.

"Но не это! Ты ускользаешь - ты оставляешь Эвермит позади. Я этого не допущу!"

Эльфийка вздохнула, потрясенная страданием в голосе Заора и правдой в его словах. Ее голова опустилась на плечо Заора. Его руки обняли ее.

"Пообещай мне, что останешься", - сказал он более мягким тоном. "Поклянись, что останешься на Эвермите до тех пор, пока в тебе будут нуждаться".

Амларуил подняла голову и посмотрела ему в глаза. "Это трудное обещание, мой господин, и требовать его не в силах даже король Эвермита".

"И все же я думаю, что в твоих силах его выполнить".

Даже произнося эти слова, Заор понимал, что в них есть правда. Все эльфы медленно старели, но время не хотело прикасаться к Амларуил никакими, кроме самых добрых рук. Если бы не прическа и не грусть в глазах, она все еще оставалась той светловолосой эльфийской служанкой, которую он видел много лет назад. И с того дня, как он встретил Илайрану, его не покидало подозрение, что девушка не совсем смертная. Боги коснулись его дочери. Заор если и не понимал, то чувствовал глубокое единение и связь Илайраны с Селдарином. И через Илайрану он лучше понял природу матери Илайраны. Что бы Амларуил ни задумала, она могла сделать.

Амларуил долго молчала, словно тоже понимала истинность его слов. "Клянусь", - сказала она наконец.

Слабо улыбнувшись, она высвободилась из объятий Заора. "Как там Илайрана?"

Это было странно успокаивающе - обсуждать своего ребенка так, словно они были влюбленными, недавно воссоединившимися после недолгой разлуки. Заор только жалел, что ему нечего рассказать Амларуил.

"Илайрану трудно узнать", - признался он. "Она не холодная и не грубая девушка, но при этом остается замкнутой, отстраненной".

"Хорошо ли она восприняла придворную жизнь?"

Заор вздохнул. "На первый взгляд, достаточно хорошо. Ее манеры без изъяна, а красота замечательна. Хотя она еще не достигла совершеннолетия, молодые дворяне уже выстраиваются в очередь, чтобы добиться ее благосклонности. Но когда она не на уроках и не при дворе, она почти ни с кем не общается во дворце".

"Королева добра к ней?" неуверенно спросила Амларуил, не желая спрашивать, но желая знать.

"Лиди'алира не недоброжелательна. Но она не знает, что делать с Илайраной. Она не понимает девушку. Не то чтобы я был намного лучше", - добавил он.

Амларуил услышала вину в его голосе. "Ты не можешь винить себя. Илайрана для тебя чужая. Этот выбор был моим, хорошо это или плохо".

"Ты должна была сказать мне", - тихо произнес Заор.

Эльфийка покачала головой, понимая, что он имеет в виду. "Если бы я сказала тебе в день твоего созыва, что ношу твоего ребенка, ты бы никогда не согласился на союз с Амариллисом. Сейчас королевство в безопасности, оборона Эвермита еще никогда не была такой сильной, и даже самые спорные золотые эльфы говорят о своем короле с нескрываемой гордостью. Достигло бы все это, если бы ты отдал Лиди'алире в жены свою кузину?"

"Но разве это имеет значение по сравнению с тем, что мы потеряли?"

"Это важно!" сказала Амларуил с внезапной страстью. "Не отвергай того, чего мы достигли, и не унижай жертв, которые мы принесли! Если бы я не верила, что все, что я сделала, было на благо Эвермита, я не смогла бы вынести этой жизни!"

Заор снова взял разгневанную эльфийку на руки, успокаивая ее мягкими словами и нежными руками. Годы отступали от них обоих, и он с радостью ощущал знакомое пламя их общего огня. Когда ему показалось, что он больше не в силах терпеть, Амларуил отстранилась. Ее глаза искали его.

"Как случилось, что у тебя нет наследника в браке?" - мягко спросила она.

Эльф поморщился, но не отмахнулся от вопроса. "Возможно, мне не хватает твоей преданности Эвермиту, Амларуил. Но есть некоторые обязанности, с которыми я не могу смириться. Если это делает меня менее королем, пусть будет так". Лиди'алира согласилась на этот союз ради политического удобства и не более. Перед свадьбой я честно рассказал ей, что будет между нами, а что нет. Я не могу быть другим, чем я есть".

"И что же это?" - прошептала Амларуил, читая ответ в его глазах, но нуждаясь в том, чтобы услышать слова.

"Твоя", - ответил он. "Только твоя".

"На эту ночь", - согласилась она, взяла его за руки и увлекла за собой на лесную подстилку из глубокого, зелено-бархатного мха.

"Нет", - тихо сказал Заор. "На все времена".

В последующие месяцы Амларуил выполнила свои обещания, данные в ту ночь, так, что это поразило даже ее самых ярых сторонников.

Наконец она покинула Башни, путешествуя по Эвермиту с небольшим кругом магов и испытывая сыновей и дочерей как знатных, так и простых домов. Тех, кто проявлял талант, принимали на обучение, независимо от рождения.

Это не понравилось всем эльфам, особенно отпрыскам могущественных семей Золотых эльфов, которые считали, что уже потеряли достаточно. У Амларуила был готовый ответ для этих беспокойных и недовольных молодых эльфов. В запланированном противостоянии, во время летнего сбора на лугах Дрелагара, она вызвала Круг магов на шуточную битву с могущественным боевым магом Ялатанилом Симберном.

Хотя все понимали, что магический поединок был предназначен для развлечения, мощь волшебного посоха Ялатанила, продемонстрированная перед большим собранием магов, волшебников и знати, произвела желаемый Амларуил эффект.

Магические предметы, настаивала она, были не просто семейными сокровищами, которые нужно было хранить. Они были важной частью эльфийской культуры, наследием всех эльфов. Она пообещала поддержку Башен всем искателям приключений, которые захотят вернуть эльфийские артефакты из руин исчезнувших эльфийских цивилизаций, и ремесленникам, которые создадут новые. В результате возникла бурная деятельность, и гавани Лейтильспара расцвели кораблями, плывущими на восток, чтобы вернуть славу прошлых времен.

Вдохновленные примером Верховного мага, эльфы с новым рвением принялись за магические искусства. Но, как вскоре узнала Амларуил, взращивать сильные стороны эльфов было делом простым. А вот справиться с их неудачами - совсем другое дело.

Поскольку кланы соперничали друг с другом за власть в магических делах, детей знатных домов все чаще призывали преуспевать. В Башню были отправлены дети, которые в менее восторженные времена не попали бы туда. Главным среди них был Реннин Илороти.

Юный золотой эльф быстро становился проблемой. Как и многие его сородичи, Реннин гордился и даже высокомерно относился к своему высокому происхождению. Но в отличие от большинства эльфов, в его сердце был барьер, который удерживал его от любого вида глубокого общения. Клан Илороти был твердо намерен, чтобы их сын стал Высшим магом, но интенсивное общение с магией Круга было ему совершенно не по силам.

Некоторое время Амларуил пробовала занять таланты Реннина в другом месте. Но он отказался учиться искусству клинка у Шануррия Аленуата, заявив, что не станет учиться у лунного эльфа. Он проявил некоторые способности к боевым заклинаниям и простым иллюзиям, но по мере обучения стало ясно, что он просто обладает необычайно малым талантом к любой магии.

Спрос на места в Башне был велик, и многообещающие эльфы ждали своей очереди. Другие Высшие Маги стали требовать отчисления Реннина. Но Амларуил не хотела этого делать, и не только из-за страха отторгнуть могущественную семью Илороти. Она видела в Реннине немало ценного. Хотя его навыки не были теми, которые высоко ценились в эльфийской культуре, она начала представлять себе роль, в которой он мог бы преуспеть.

В тот день, когда она позвала его в свои покои, Реннин предстал перед ней с жесткой гордостью человека, который видел приближение своей судьбы и был готов принять ее, стоя во весь рост.

"Ты знаешь, что я посвятила себя служению этим Башням, но я буду первой, кто признает, что они - не весь Эвермит", - начала Амларуил, сразу же заставив молодого эльфа насторожиться. "Есть и другие важные задачи, которые необходимо выполнить. Я думаю, что эльф с такими талантами, как у тебя, может добиться большего, если выйдет за пределы этих Башен".

"И какие же это могут быть таланты?" с горечью сказал Реннин. "Я - неудавшийся маг, как бы вам ни хотелось позолотить меня своими золотыми словами!"

"Не так", - возразил Амларуил. "Ты овладел многими видами магии. У тебя нет задатков высшего мага, я согласна с этим, но с небольшой помощью нужных устройств ты сможешь выполнить любую магическую задачу".

Она сняла со своей руки кольцо и протянула ему. "На стене позади тебя висит зеркало. Надень кольцо и представь, что тебе нужно поговорить с лесным эльфом, который тебе незнаком".

Эльф недоверчиво посмотрел на нее, но сделал то, что ему было велено. Он повернулся лицом к зеркалу, но тут же отпрянул назад, пораженный странным лицом, которое смотрело на него. Его собственное лицо, хотя и медного оттенка, испещренное зелеными и коричневыми татуировками, смотрело из стекла непостижимыми черными глазами. Знакомые золотистые волосы потемнели до коричневого цвета и были украшены плетением из перьев и бисера. Реннин поднял удивленную руку, чтобы коснуться своего лица, и с удивлением посмотрел на свое отражение.

Амларуил улыбнулась. "Магия кольца тебе очень идет. У тебя врожденный талант, Реннин, быть не тем, кем ты кажешься. Я видела, как ты очаровываешь улыбкой эльфийскую служанку, как убеждаешь солдата несколькими обманчивыми словами, что ты его товарищ и друг. И все же - прости меня - тебя никогда не трогают в ответ. Ты держишься в стороне от тех, с кем легко подружиться, и даешь только и исключительно то, что решил дать. И, по правде говоря, эльфийская служанка и солдат не узнали бы тебя по описанию друг друга".

Амларуил наклонилась вперед, ее лицо было серьезным. "У меня есть для тебя роль, в которой ты сможешь преуспеть. Пусть это звучит не так грандиозно, как советник или боевой маг, но для Эвермита это не менее важно. Я хочу, чтобы ты стал глазами и ушами Башен. Ты будешь путешествовать как по Эвермиту, так и в дальние страны, и посылать мне вести о таких вещах, которые мы здесь должны знать".

"Ты хочешь, чтобы я был шпионом?" - спросил он скорее с удивлением, чем с неодобрением.

"Скрытым дипломатом", - согласилась она. "У тебя прекрасная рассудительность и великолепное благоразумие, и если вдруг эти таланты окажутся недостаточными для выполнения поставленной задачи, твои боевые навыки впечатляют и с лихвой восполнят этот пробел. Твое первое задание очень важно, я бы не доверила его эльфу с меньшими способностями".

Амларуил встала и стряхнула с себя мантию. Шелковистые складки платья прижались к ее округлившемуся животу. "Как видишь, я снова беременна", - безмятежно сказала она, сложив руки на животе, словно обнимая жизнь внутри. "До наступления зимы я рожу королю Заору сыновей-близнецов. Они будут воспитываться в тайной приемной семье моих дальних родственников и обучаться среди воинов Крепости Кроулнобар. Ты будешь сопровождать их в качестве опекуна и телохранителя и проследишь, чтобы они были доставлены в целости и сохранности. Никто не должен знать ни об их личности, ни о твоей". Амларуил улыбнулась изумленному эльфу. "Стану ли я давать тебе задание, столь близкое моему сердцу, если есть другой, более подходящий?"

С усилием Реннин перестал таращиться. "А король?"

"Заор знает о моем выборе и одобряет его", - сказала ему Амларуил. "Когда ты сделаешь это, ты сможешь отплыть на материк. Кольцо, которое ты носишь, тоже эльфрун, устройство моего изготовления. Я заколдовал его, чтобы ты мог говорить со мной по желанию. Оно также может мгновенно перенести тебя магическим образом в Эвермит во время серьезной опасности. Я покажу тебе, как пользоваться этими способностями. Но сначала, - предложила она, - покажи мне обличье, в котором ты отправишься в Крепость Кроулнобар".

Реннин снова повернулся к зеркалу. Слабая сардоническая улыбка заиграла на его губах, когда он предстал перед своим изменившимся обликом. Теперь он был воином лунных эльфов, белокожим и серебристоволосым. Его телосложение стало тяжелее, почти человеческим, а руки и плечи свидетельствовали о внушительной силе.

"Простите меня, госпожа, - пробормотал он, - но я сомневаюсь, что мои родители одобрили бы такое превращение".

Амларуил встала рядом с ним, положив руку ему на плечо. "Доверь мне свою семью, как я доверяю тебе свою", - твердо сказала она ему. "Я расскажу Илороти все, что им нужно знать, чтобы они поняли, как важен их сын для Эвермита. Твои сородичи благородны; они сохранят свой совет и лишь с гордостью скажут, что Реннин ездит на задания к королю".

Эльф повернулся и низко поклонился Амларуилу. "Спасибо, что позволили моей семье сохранить лицо".

"Ты все еще думаешь, что это мое намерение?" - потребовала она. "Ты замечательный эльф, Реннин, с необычными талантами. И хотя ты служишь королю Заору, ты также будешь моим личным представителем и опекуном моих сыновей. Я не поручаю это задание легкомысленно".

"Рыцарь королевы", - задумчиво пробормотал Реннин, и в его глазах зажглась гордость.

Амларуил подняла одну бровь. "Не думаю, что королева Лиди'алира поблагодарит тебя за такое описание", - сухо сказала она.

"Лиди'алира - пустоголовая дура", - беззлобно ответил Реннин. Он пожал плечами. "Простите меня, но мне кажется, что именно вы, а не Лиди'алира Амариллис, являетесь законной королевой Эвермита. И я говорю это не только из-за наследников, которых вы подарили Заору".

Прежде чем Амларуил успела ответить на это заявление, Реннин выхватил свой меч и положил его к ее ногам. "Я буду служить Вам и Вашим детям, в тайне и чести, скрытый рыцарь скрытой королевы", - сказал он и опустился перед ней на колени.

Возможно, потому, что молодой эльф смотрел на нее с таким сияющим ожиданием, возможно, потому, что он так отчаянно нуждался в вере в свою и ее ценность, Амларуил взяла меч и с благоговейной торжественностью объявила Реннина Илороти рыцарем Эвермита. И когда он ушел, она обнаружила, что не жалеет об этом поступке.

Амларуил снова надела скрывающую мантию Верховного мага. Но прежде чем вернуться к своим обязанностям, она сделала паузу, чтобы задумчиво посмотреть на свое отражение в зеркале.

Ей показалось, что на ее лбу застыла слабая тень короны. И она подумала, что, возможно, магия кольца Реннина позволяет ему не только видеть сквозь иллюзии, но и создавать их. Молодая эльфийка увидела истину, которую сама только-только начинала принимать: Хотя она правила лишь в башнях Солнца и Луны, сердцем и духом она была истинной королевой Эвермита. Боги знали это: разве не она, будучи девочкой, прикасалась к лунному клинку Заора, королевскому мечу, как к своему собственному?

Какое значение имело то, что эльфы не признавали и не признают ее? Она все равно будет служить - скрытая королева, как назвал ее Реннин, но все же королева.

Довольная, Амларуил покинула свои покои, чтобы вновь взять на себя управление Башнями.

20. Окна в Мир

Амларуил пыталась сурово смотреть на этих одинаковых мальчишек, стоящих перед ней, их курчавые синие макушки покорно опустились, а босые пальцы ног зашаркали по полированному мраморному полу.

Однако было трудно вызвать в себе хоть что-то похожее на материнский гнев по поводу последнего проступка мальчишек. В самом деле, она только и могла, что удержаться от того, чтобы не заключить обоих в свои объятия и не простить их за этот, все прошлые и все будущие проступки.

Харлион и Зоран, ее сыновья-близнецы, были маленькими копиями своего отца. Крепкие и упрямые, они унаследовали резкие черты лица Заора - вплоть до вмятины в центре подбородка - и характерные кудри отца цвета сапфира. Амларуил не могла не улыбаться, глядя на них, - благословение приходило к ней слишком редко.

"Вы, мальчики, находитесь под опекой лорда и леди Кроулнобар", - напомнила она им с насмешливой строгостью. "Вы должны слушаться их так же, как меня, и с усердием изучать все то, чему они хотят вас научить".

"Но танцы?" воскликнул Харлион, выплюнув это слово с изысканным презрением. "Какая нужда в этом у воинов Эвермита?"

"Таков обычай Кроулнобаров - обучать всех молодых эльфов, находящихся под их опекой, как придворной жизни, так и боевым навыкам", - напомнил ему Амларуил. "Это, добавлю, обычай, с которым я полностью согласна. Жизнь не ставит перед нами одной задачи, и эльфийский дворянин должен уметь вести себя хорошо во многих обстоятельствах. А что вы вообще имеете против танцев? Это так же важно для эльфа и так же естественно, как магия!"

"Ну, эти две вещи не так уж плохи, если сложить их вместе", - заметил Зоран, его голубые глаза сверкали озорством. Близнецы обменялись хитрыми взглядами. Их плечи пожали, когда они захихикали, вспоминая утренние события.

Амларуил с трудом удержалась от того, чтобы не присоединиться к ним. Образ чопорно спокойной Чикландры Кроулнобар, визжащей и хватающейся за свои развевающиеся юбки, едва не стал для Амларуил гибельным.

"Вам не следовало заклинать леди Чикландру танцевать на потолке, нежели на полу", - наставляла она их.

"Леди Куриные лапки", - сымпровизировал Зоран, чем вызвал у близнецов очередной приступ хихиканья. "Этой леди следовало бы носить более длинные панталоны, я бы сказал!"

"Она и танцует, как курица", - сказал Харлион. Он высоко закинул руки на бока, хлопая локтями, как крыльями, когда проделывал первые шаги в хороводе. Его маленькое лицо жутко точно имитировало натянутую, чопорную улыбку леди Чикландры.

Наконец Амларуил поддалась хихиканью, что вызвало у нее пару одинаковых, заговорщицких ухмылок.

"Не думайте, что я это одобряю", - предупредила она мальчиков. "Какого бы мнения вы ни были о танцах леди Чикландры - или о ее ногах, если уж на то пошло, - вы должны проявлять к ней должное уважение. Пугать и смущать свою хозяйку - это не то поведение, которого я от вас ожидаю".

Искреннее разочарование в ее голосе окончательно испортило близнецам настроение. Они пробормотали извинения, и когда Амларуил отпустила их, они действительно вышли из комнаты и пошли по коридору, который вел в сад, а не бросились сломя голову в открытое окно, как это было принято. Однако уже через несколько мгновений они нашли деревянные мечи и принялись с остервенением колотить друг друга, издавая боевые вопли, достаточно громкие, чтобы заставить задуматься хорошо вооруженного людоеда.

Амларуил вздохнула, наблюдая за игрой мальчиков. "Моя работа в Башнях слишком часто отрывает меня от них".

"Здесь их хорошо учат, госпожа", - заверила ее Реннин Илороти, выходя из тени и становясь рядом с магом. Золотой эльф был частым гостем в замке Кроулнобара, а близнецов он считал своими личными подопечными. "Во всем Эвермите нет лучшего мастера меча, чем Эланьяр Кроулнобар".

Маг повернулась и улыбнулась Реннину. "Вот уж никогда не ожидала услышать от тебя такие слова в адрес Серебряного эльфа!" - поддразнила она его.

Реннин в ответ пожал плечами. "За последние десять лет я многое повидал. Все не так просто, как я когда-то думал, и золотые эльфы не такие уж образцы, какими нам нравится себя считать. Есть эльфийские культуры, которые, хотя и сильно отличаются от культуры Эвермита, но достойны уважения."

"Так ты сказал ранее. Расскажи мне больше об эльфах Муншае", - попросила она, зная, что ее молодому советнику не терпится поговорить об этом, ведь он недавно вернулся из поездки на эти острова.

"Они - яростные бойцы и прекрасные наездники, а верхом на лошади они проворны, как кентавры", - начал Реннин, говоря с большим энтузиазмом. "Их магия тоже отличается от нашей и очень похожа на нашу. Даже эльфу было бы трудно найти их долину, потому что она скрыта от посторонних глаз магией". Он сделал паузу. "На самом деле, эта укромная долина может быть тем самым местом, где беспокойные молодые принцы могут начать исследовать мир".

Амларуил задумчиво кивнула, наблюдая за враждующими близнецами. Их игра переросла из буйного веселья в ожесточенное соперничество. Они отбросили мечи и бросились друг на друга. Они падали вместе, катались и бились кулаками и ногами. К счастью для душевного спокойствия Амларуил, оказалось, что близнецы наносят гораздо больше вреда клумбам леди Кроулнобар, чем друг другу.

"Они слишком похожи на своего отца в том, что им придется найти или создать собственные королевства", - размышляла она. "Боюсь, что здесь, на Эвермите, у них мало будущего, поскольку Илайрана, похоже, обречена править".

"Сонорианская долина может нуждаться в таких воинах, какими станут Харлион и Зоран", - сказала Реннин. "Эльфы сейчас в достаточной безопасности, но я опасаюсь за них, поскольку людей на острове становится все больше. Возможно, присутствие молодых принцев поможет убедить эльфов установить ворота между Эвермитом и их долиной".

"Прекрасная идея", - похвалила она его. "Ты хорошо потрудился, Реннин, налаживая связи с другими эльфийскими поселениями и обучая эльфов Амакиссара следовать твоему примеру".

Эльф поклонился. "Я благодарю вас за ваши слова, миледи. Однако они напоминают мне о моем страхе, что мы скоро лишимся услуг одного из наших агентов. Неварта Амакиссара".

"О?"

"Он желает остаться в Высоком Лесу, в компании молодой эльфийской женщины".

"Ах." Амларуил кивнула в знак сочувствия, хотя ей было трудно представить этот образ. Неварт был развратным, беззаботным эльфом, который менял возлюбленных с частотой, соперничающей с частотой новолуний. "Ты встречал эту девушку?"

На лице Реннина появилось озабоченное выражение. "Встречал. Она очень красива и очень завораживает. Полагаю, я понимаю, почему Неварт увлекся ею".

Маг услышала и поняла нерешительность своего агента. Хотя она прекрасно знала о силе молодой любви, она также знала, что Неварт долго и упорно тренировался, чтобы завоевать свое место среди советников Высшего Мага. Он не стал бы легкомысленно отбрасывать ее в сторону.

"Возможно, мне стоит позвать его домой и попытаться узнать больше о его намерениях".

"Это было бы мудро. Если позволите, леди, я бы предпочел не присутствовать при вашем разговоре с ним". Реннин сделал паузу и снова выглядел встревоженным. "Он не поблагодарит меня за то, что я говорю против его возлюбленной. Он очень ревнует ее и уже обвинил меня в том, что я пытаюсь встать между ними, чтобы таким образом добиться ее благосклонности для себя".

Амларуил нахмурилась. Это было совсем не похоже на Неварта. Он все меньше походил на влюбленного эльфа и все больше - на зачарованного. "Я поговорю с ним сейчас через эльфруну, которую он носит с собой. Тогда иди, Реннин, и я обещаю тебе быть осторожной с источником информации".

Золотой эльф поклонился и вышел из комнаты. Как только она осталась одна, Амларуил коснулась кольца на своем маленьком пальце и произнесла имя своего агента, а затем арканную фразу.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Неварт ответил. Его голос звучал необычно рассеянно, даже нетерпеливо. Амларуил, беспокойство которой росло с каждым мгновением, настояла на том, чтобы он немедленно встретился с ней в небольшом домике у Озера Снов, который Великий маг и ее агенты часто использовали для подобных встреч.

Когда свет от ее кольца померк вместе с неохотными заверениями Неварта, Амларуил подобрала юбки и выбежала в сад, который стал импровизированным полем битвы мальчиков. Времени хватило лишь на то, чтобы заключить их в объятия и дать краткое наставление относительно будущего поведения, прежде чем ее обязанности вновь оторвали ее от тех, кого она любила.

"Почему ты должен уйти?"

Неварт Амакиссар перестал натягивать сапоги, чтобы бросить тоскливый взгляд на эльфийку, свернувшуюся калачиком среди шелковых подушек их общей постели. Даже только что проснувшаяся, она была потрясающей - самая красивая лунная эльфийка, которую он когда-либо видел. Ее иссиня-черные волосы еще не успели растрепаться от его прикосновений, а кожа ее стройного обнаженного тела была насыщенного бледного цвета нового крема. Словно почувствовав минутную слабость, Арошни мило надулась, а затем вновь приглашающе похлопала по подушкам.

"Что для тебя эта Амларуил? Ты не спешишь, когда я тебя зову", - сказала она голосом, напомнившим Неварту одновременно винофей и темный бархат.

"Спешишь?" Эльф усмехнулся. "Никогда! Ты создана для того, чтобы тобой наслаждались, любовь моя".

"И все же ты покидаешь меня".

"Только на время", - сказал он успокаивающим тоном. "У меня есть дела в Эвермите, а потом я вернусь. И когда я вернусь, мне уже никогда не нужно будет уходить".

"Красивые слова!" - насмехалась Арошни. "Сколько девиц-эльфиек слышали эту песню от прославленного менестреля Неварта?"

Эльф поймал одну из ее рук и поднес к своим губам. "Мое сердце принадлежит только тебе", - сказал он с простым достоинством, совсем не похожим на его привычные шутки. "Ты знаешь, что это правда".

Арошни подняла другую руку и провела пальцем по кольцу, которое Неварт носил на маленьком пальце руки. "Тогда дай мне знак, чтобы я хранила его до твоего возвращения. Это кольцо".

"Я не могу". Он колебался, словно размышляя, как много открыть. Слова вырвались в спешке. "Я бы отдал тебе это или что-нибудь другое, но не могу. Кольцо заколдовано. Никто не может носить его, кроме меня - его даже нельзя снять с моего пальца, пока я жив, а когда я умру, его магия погибнет вместе со мной".

Эльфийская служанка подняла одну эбеновую бровь. "Мощная магия для простого менестреля".

"Да", - сказал он, и хотя она ждала, он не предложил дальнейших объяснений.

Спустя мгновение Арошни вздохнула и взяла кольцо со своей руки. "Если ты не хочешь дать мне символ, то хотя бы надень один из моих! Возьми его с собой в Эвермит и думай обо мне, когда будешь смотреть на неё".

Неварт с готовностью протянул ей руку. Он взглянул на кольцо, которое она надела ему на средний палец, и отметил, что кольцо сместилось, чтобы соответствовать его более крупной руке. Камень, рубин, казалось, смотрел на него, как злобный багровый глаз. Неварт моргнул и тряхнул головой, словно прогоняя странный образ. Когда он снова взглянул на кольцо, оно оказалось всего лишь прекрасным красным камнем, таким же ярким, жизненным и удивительно яростным, как и женщина-эльф, которая делила с ним постель и держала его сердце в своих белых руках.

Арошни поднялась с колен, обвила руками его шею и подняла лицо для последнего поцелуя. С готовностью, с нетерпением эльф прощался с ней. Когда он наконец отошел, его улыбка без слов сказала, что ему не понадобится ее символ, чтобы помнить ее долго и хорошо.

Эльфийка смотрела, как Неварт ускользает в серебряный путь магии, и ждала, пока оставленная им тепловая тень не исчезнет совсем. Затем она сама начала меняться. Насыщенный эбеновый цвет ее волос выщелачивался, растекаясь по коже, как пролитые чернила. Она внезапно обрела рост и силу. Ее тело стало более пышным и сверкало в свете лампы, как полированный обсидиан, когда она поднялась с кровати и подошла к запертому сундуку. Из него она достала кроваво-красную чашу для гадания. Когда она опустилась на колени и заглянула в нее, ее большие голубые глаза стали зеркально отражать злобный багровый цвет кольца, которое Неварт носил в ее честь.

Существо, известное в давно минувшие века как Арошни, пристально изучало чашу, пока последние остатки ее смертной маскировки ускользали. Даже с острыми глазами дроу, аватар богини Ллос, она ничего не увидела. Да она и не ожидала этого. Магия, охранявшая Эвермит, была сильна и тонка, и она не могла проникнуть в нее даже с такой магией, какой обладала. Ни она, ни ее агенты не могли пробить щит, который Кореллон поставил вокруг своих детей.

Что ж, у Арошни - или Ллос, как ее теперь называли - были свои дети, и никто не плел паутину искуснее, чем она. Под землями, по которым ступали дети Кореллона, под морями, по которым они плавали, ее народ живет в лабиринте туннелей, таких запутанных и сложных, что даже они сами не могут назвать все свои тайны.

Многие сотни лет дроу искали под морями проход в Эвермит. И всегда им это не удавалось, ибо заклятия, защищающие остров, были очень сильны. Не раз многолетний труд был разрушен внезапным и страшным наводнением, когда море устремлялось внутрь, чтобы уничтожить слишком горячий туннель. До сих пор Эвермит оставался неподвластным руке Ллос.

Но Неварт, очаровательный маленький эльфлинг, каким он был, наконец-то изменит это. Как и многие другие эльфы Эвермита, он посвятил себя исполнению воли этой выскочки, этой Амларуил.

Ллос ненавидела Великого мага Эвермита с такой страстью, которая соперничала с ненавистью к самому Кореллону. И все же она была почти благодарна лунной эльфийке. Ведь именно Амларуил открывала окна между Эвермитом и остальным Абейр-Торилом.

Окна, которые при правильном использовании могли смотреть в обе стороны.

Для Ллос не было ничего особенного в том, чтобы принять форму аватара, столь отличную от ее природы, не было ничего особенного в том, чтобы сыграть роль соблазнительницы лунных эльфов. Но если ее гамбит удастся, приз будет стоить всех переживаний.

А когда Неварт вернется, чтобы забрать свою "возлюбленную", Ллос получит небольшое удовольствие, убив эльфа, медленно и с изысканным вниманием к каждому возможному нюансу боли.

На темном лице богини промелькнула улыбка почти удовлетворения. Даже по сравнению с ее главными страстями - всепоглощающей ненавистью к эльфам, любовью к власти и неукротимой жаждой мести - преданность Неварта своей драгоценной Амларуил была сильной вещью. Ллос с огромным удовольствием сообщит ему, что его не только предали, но и он в свою очередь предал Эвермит.

Белый вихрь и спешка магического путешествия исчезали, сменяясь глубокой зеленой дымкой. Когда зеленая дымка стала более резкой, Неварт Амакиссар почувствовал, как знакомая магия леса Эвермит потянулась к нему, чтобы обнять, словно приветствуя.

И все же что-то казалось не совсем правильным. Эльф услышал слабый звук, визг и крики, которые наводили на мысль о раненом животном. Он пошел на звук, пока не оказался у края глубокой и широкой ямы. Внутри ямы, истекая кровью из дюжины ран и почти обезумев от боли и ужаса, лежал огромный дикий кабан.

Неварт нахмурился. Не в обычаях эльфов было рыть ямы для охоты, поскольку существовала вероятность, что животное может остаться раненым и беспомощным. Изучив раненого кабана, он понял, что дело обстоит еще хуже. Похоже, что раны животному нанесли эльфийские копья и стрелы. Кабана намеренно ранили и оставили здесь. Но почему?

Слабый звук эльфийских сапог насторожил его и подсказал, что ответ, возможно, скоро появится. Неварт нырнул в густую листву, далеко за пределы видимости, и присел, чтобы прислушаться.

"Готова ли ловушка?" - спросил мелодичный эльфийский голос, принадлежавший молодому мужчине.

Неварт переместился, пытаясь разглядеть говорившего, но густая завеса листьев закрыла ему обзор.

"Все так, как мы и договаривались", - ответил другой мужчина. "Король Заор придет, и один. В этом я уверен. Когда он пройдет между дубами-близнецами - а он должен пройти, чтобы добраться до домика, - веревки поднимут сеть под кабаном. Существо вырвется из ямы, и в своей боли и безумии нападет на все, что окажется в пределах досягаемости. Ни один эльф, даже Заор Лунноцветущий, не сравнится с раненым кабаном!"

"Это страшное животное, и оно в полной готовности к бою", - сказал первый эльф. "Ты хорошо справился, Финиан".

"Надеюсь, это существо слишком далеко от боли и ярости, чтобы попасть под чары короля", - обеспокоенно сказал тот, кого звали Финиан. "Мой отец знал Заора в Кормантире. Он говорил, что как рейнджер Заор не имеет себе равных. Как ты думаешь, он сможет приручить этого кабана?"

Эльф рассмеялся. "Сомневаюсь. И даже если Заору удастся приручить или убить зверя, он не найдет спокойного пути обратно в Лейтильспар. Его ждут другие ловушки. А если возникнет необходимость, что ж, я и сам с радостью сделаю это. Мать запретила мне убивать лунного эльфа самому - ведь всегда есть вероятность разоблачения, - но я с радостью приму участие в битве. Разве я не обещал убить каждого из притворщиков Серых эльфов?"

Неварт не мог больше терпеть. Он выскочил из своего укрытия и, выхватив меч, бросился на предавших эльфов.

Те испуганно подняли головы, когда на них налетел лунный эльф. С удивлением Неварт понял, что знает одного из них. Финиан Ни'Тессин покинул Эвермит вместе со своей семьей золотых эльфов много лет назад и отправился в леса Кормантира. Другой, более молодой золотой эльф тоже был знаком, но Неварт не мог его узнать.

Оба эльфа достали свои мечи. По негласному соглашению они вихрем метнулись в сторону от надвигающегося эльфа, заставив Неварта выбрать единственную цель. Лунный эльф остановился на Финиане и набросился на него, высоко подняв меч для колющего удара вниз.

Как и надеялся Неварт, Финиан парировал удар, подняв свой клинок для парирования. Лунный эльф сильно замахнулся, встретив меч Финиана с такой силой, что искры посыпались в лесную тень. Прежде чем золотой эльф-предатель успел оправиться от удара и отвести свой клинок, Неварт выхватил с пояса длинный нож и шагнул под сведенные мечи.

Меч второго эльфа сильно ударил, нанеся глубокую рану по тыльной стороне руки Неварта и испортив его добивающий удар. Лунный эльф широко вскинул руку и каким-то образом сумел нанести дикий удар сзади по лицу нападавшего. Он отскочил в сторону, а затем столкнулся лоб в лоб с парой золотых эльфов. Они набросились на него, как охотничьи кошки, с мечами наперевес.

Неварт делал все, что мог, но два его клинка не могли сравниться с мечами золотых эльфов-предателей. Снова и снова они прорывались сквозь его защиту, их мечи оставляли длинные кровавые следы на его руках, груди, лице.

И все же Неварт продолжал сражаться, не только за свою жизнь, но и за жизнь короля. Он должен был выжить, иначе Заор попадет в ловушку предателей.

Женский голос назвал его имя, и вдруг Неварт понял, что битва выиграна. "Это Амларуил - Великий маг", - сообщил он эльфам, произнося слова между быстрым обменом ударами. "Вы все равно что мертвы".

На лице младшего эльфа промелькнуло выражение глубокой ненависти, но он отпрыгнул назад, за пределы досягаемости меча Неварта. "Финиан, к деревьям! Пусть королевская шлюха найдет своего убитого чемпиона. Ты сможешь сразить ее стрелой, пока она будет оплакивать его!"

Неварт подумал, что это несколько самонадеянно, учитывая, что он был далеко не мертв. Но даже когда эта мысль сформировалась, золотой эльф вихрем бросился вперед, его меч мелькнул вверх и вокруг так быстро, что его путь, казалось, застыл в виде сплошного серебристого круга. Неварт не почувствовал пореза, но смутно ощутил, как земля, пропитанная кровью, устремилась ему навстречу. Каким-то далеким, угасающим уголком сознания он видел, как золотой эльф убрал клинок в ножны и скрылся в лесу.

Он пытался предупредить Амларуил, пытался отмахнуться от нее, пытался сказать ей "нет", когда она опустилась на колени рядом с ним. Но его конечности были так ужасно холодны, и они больше не отвечали на его волю. Никакие слова не могли вырваться из его разорванного горла.

Он на мгновение подумал о своей Арошни, но, как ни странно, не смог вызвать в памяти образ ее лица. Свет померк перед его глазами, и в памяти остался лишь образ сияющего рубина на его руке и глубокое, ужасное чувство поражения. Амларуил погибнет из-за него.

Да, она умрет, и все дети Кореллона вместе с ней, - ликовал в его голове знакомый темно-бархатный голос.

Неварт услышал испуганный вздох Амларуил и понял, что она тоже слышит этот тихий голос. А потом он исчез, отлетев от своего разорванного тела.

Амларуил в недоумении смотрела на мертвого эльфа, ее мысли вихрем проносились в голове, пытаясь осмыслить случившееся. Он был в жестокой битве - она слышала звон мечей из домика неподалеку. Его враги не могли уйти далеко. А как же тот ужасный, злобный голос, ощущение темной и злой магии, которое витало вокруг него, словно миазмы?

Ответы должны быть у нее, как бы они ни были получены. Амларуил глубоко вздохнула и приготовилась сделать то, что было анафемой для любого эльфа: вмешаться в загробную жизнь другого. Задерживать переход в Арвандор по любой причине было ужасно. Но Амларуил была уверена, что она должна это сделать.

Она не была жрицей, но ее связь с Селдарином была глубокой и прямой. Амларуил направила свои мысли по пути в Арвандор, по тому же пути, по которому, несомненно, шел Неварт.

В серой мгле между миром смертных и бессмертных она почувствовала неуверенный дух агента лунных эльфов. Она срочно потребовала рассказать ей, что произошло. Неварт рассказал ей без слов, передавая свои мысли, свои страхи и неудачи. Он назвал ей известное ему имя - Финиан - и предупредил, что есть и другие предатели. Он рассказал о своих сожалениях, надеждах, самых заветных мечтах. По мере того как информация проникала в ее сознание, одно выделялось - имя из древнего мифа ее народа. Чувство ужаса и страха наполнило Амларуил, когда она поняла, что Неварт принес с собой в Эвермит. Но когда его дух улетучился, его последнее и самое срочное послание было не о богине Арошни, а о непосредственной и смертельной опасности.

Действуя инстинктивно, Амларуил отбросил тело Неварта в сторону и покатился прочь. Две стрелы стремительной чередой вонзились в мертвого лунного эльфа.

Высший маг вскочила на ноги, ее голубые глаза пылали боевым светом, а руки были вытянуты вперед. Из кончиков ее пальцев вырвался маленький импульс силы и с шипением устремился вверх по пути, пройденному стрелой. Крик боли разнесся по лесу, и деревья над головой зашумели, когда скрытые враги отступили.

На мгновение Амларуил почувствовала искушение преследовать. Но ее занимало другое, более насущное дело. Заор был в серьезной опасности. Неварт не знал ни местонахождения, ни природы всех ловушек, которые эти предатели расставили для короля, поэтому Амларуил мало что могла сделать, чтобы их избежать. Она не знала, где может находиться сам Заор, и у нее не было никаких способов связаться с ним с помощью магии.

Но был один человек, который знал. Амларуил приготовилась к предстоящему противостоянию. Никогда, ни разу, она не сталкивалась с супругой Заора. Однако Лиди'алира носила эльфруну, настроенную на короля, - дар Башен, сделанный самой Амларуил.

Верховный маг опустилась и взяла на руки растерзанное тело Неварта. Закрыв глаза, она прошептала фразу, которая призвала серебряные нити магии и перенесла их обоих в самое сердце эльфийского двора.

Звон арфы и вопль смешанного ужаса и отвращения приветствовали Амларуил во дворце Лунного камня. Она открыла глаза и посмотрела в белое, изумленное лицо королевы Заора.

Заклинание, наложенное Амларуил, должно было привести ее в присутствие владельца эльфруны. Она явилась к королеве Лиди'алире в тот момент, когда та была одна и развлекалась в покоях, наполненных произведениями искусства и диковинными музыкальными инструментами. Королева вскочила на ноги, опрокинув и мягкую скамью, на которой сидела, и золотую арфу, стоявшую перед ней. Ее широкие, пристальные глаза были устремлены на убитого эльфа.

Со всем достоинством, на которое она была способна, Амларуил встала лицом к лицу с супругой Заора. Она отчетливо заметила вспышку негодования в глазах Лиди'алиры, когда та узнала свою гостью, и презрение на лице эльфийки, когда она увидела растрепанный вид Амларуил и испачканные кровью одежды.

"Простите меня за вторжение, миледи, - начал Амларуил, - но дело очень срочное. Вы должны немедленно связаться с королем".

Лиди'алира подняла подбородок. "Кто ты такая, чтобы говорить мне, что я должна делать?" - сказала она со смесью ненависти и надменности, которая могла бы быть ледяной, если бы у Амларуил не было куда более серьезных забот.

Маг взяла маленькую белую руку королевы и повернул ее так, чтобы эльфруна была видна. "С помощью этого кольца ты можешь говорить с Заором. Сделай это сейчас, иначе он умрет! Его ждут предатели и ловушки - я не знаю точно, сколько их и где они могут быть! Но он должен немедленно повернуть назад. Немедленно!"

Срочность в голосе Амларуил наконец-то начала пробивать облако обиды, которое, казалось, окутывало королеву. Маленькая, лукавая улыбка приподняла уголки ее губ.

"Хорошо, я сделаю так, как ты предлагаешь, - согласилась королева, - но за это придется заплатить".

Амларуил отшатнулся назад, глядя на нее в недоумении. "Ты хочешь заплатить за жизнь Заора?" - потребовала она.

"Разве моя жизнь не имеет цены?" Лиди'алира ответила пронзительным, сдавленным голосом. "А я? Неужели я совершенно ничего не стою, что должна сидеть и смотреть, как ребенок другой женщины становится наследником моего мужа?"

"Если ты не предпримешь никаких действий сейчас, то Илайрана получит наследство раньше, чем кому-либо из нас хотелось бы", - заметил маг, избрав другую тактику.

"Не ставь эту маленькую ведьму на мою совесть", - прошипела королева. "Она не по моей вине, и я клянусь, что трон ей не достанется! Она не получит!"

"Это в руках богов. Жизнь Заора, однако, в твоих руках. Назови свою цену, и быстро", - сказала Амларуил, готовая на все, чтобы успокоить королеву.

Лиди'алира, казалось, почувствовала это. Слабая, дикая улыбка озарила ее худое лицо. "Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты дала мне зелье, которое заставит Заора хранить в своем сердце только мой образ, и еще одно, которое позволит мне - мне! - зачать наследника трона Эвермита!"

21. Меч Заора

Разве ты можешь спрашивать об этом сейчас?" Амларуил сказала в недоумении. "Как ты можешь думать о чем-либо, кроме того, что король в опасности?"

"Я бы подарила Заору законного наследника!" непримиримо сказала Лиди'алира. "Конечно, ты, самая преданная подданная короля, не можешь желать для него меньшего".

"У Заора уже есть наследник, как ты знаешь! Ты отняла у меня дочь. Сколько еще ты потребуешь?"

"Всего лишь немного магии", - сказала Лиди'алира, небрежно пожав плечами. "Зелье. Любая лесная ведьма или простолюдинка могла бы собрать несколько трав и создать тот же эффект".

"Если ты так считаешь, то почему ты беспокоишь меня из-за этой магии, а не по злобе?"

Бледное лицо Лиди'алиры вспыхнуло. "Помни свое место, маг, и не забывай, как ты со мной разговариваешь!"

"Мое место - в Башнях", - сказала Амларуил сдавленным голосом. "Позвольте мне немедленно вернуться туда".

Королева шагнула вперед, протянув руку так, чтобы Амларуил могла видеть заколдованное кольцо. Ее бледные глаза были полны решимости. "Тогда иди. Но делай это, зная, что ты стала причиной смерти своего любимого короля! Отдай мне то, что я хочу, и я предупрежу его об опасности. Если ты не пообещаешь сделать то, что я скажу, он умрет и будет потерян для нас обоих. Я бы предпочла, чтобы это было так, а не так, как есть".

Две женщины-эльфийки сцепились взглядами в молчаливом, горьком поединке. Наконец Амларуил склонила голову, потерпев поражение. "Я обещаю тебе. Предупреди короля, и я приготовлю тебе зелья".

Торжествующе улыбаясь, королева поднесла кольцо к губам и произнесла одно арканное слово. Кольцо начало светиться слабым фейским светом. Через мгновение в комнату вплыл голос Заора.

"Чем я могу служить тебе, королева Лиди'алира?" - спросил голос в официальных, отстраненных тонах.

"Мой господин король, у меня есть серьезные новости", - сказала королева, и на ее губах появилась слабая ухмылка, когда она перевела взгляд на Амларуила. "Ты один хочешь услышать ее?"

"Со мной никого нет".

При этих словах беспокойство Амларуил возросло в четыре раза. Что заставило царя отправиться в лес одного? Где были его воины? Где был Миронтилар Серебряное Копье, его верный страж?

"Ты должен немедленно вернуться на свой путь", - сказала Лиди'алира. "Предатели из числа золотых эльфов задумали, чтобы с тобой произошел несчастный случай".

"Это маловероятно", - нетерпеливо сказал король.

Выражение лица королевы напряглось. "Тем не менее, это правда. Передо мной гонец из Башен Солнца и Луны. Маги предвидели этот заговор и послали весточку".

Наступило минутное молчание. "Я не могу вернуться во дворец, но благодарю магов за их усердие".

Амларуил рванулся вперед и схватил королеву за руку. "Заор, ты должен!" - срочно сказала она. "Они расставили для тебя ловушки! Я сама видела одну, возле домика у Озера Грез, и один из моих агентов слышал, как заговорщики говорили о других! Тебя ждут вооруженные эльфы - двое, о которых я знаю, а может, и больше. Как получилось, что ты остался один, не оставив ни слова о том, куда идешь?"

"Амларуил?" - произнес его голос, светясь надеждой. "Ты слышала что-нибудь о наших сыновьях? Харлион и Зоране? Живы ли они еще?"

Внезапно маг поняла, что заманило короля в лес. "Я приехала сегодня из Крепости Кроулнобар", - заверила она его. "Мальчики здоровы и в безопасности. Это всего лишь жестокая уловка, чтобы заманить тебя одного!"

"Слава богам, - горячо сказал Заор. "Я немедленно вернусь в Лейтильспар".

Свет в кольце Лиди'алира погас. "Он не стал бы рассматривать предупреждение только на основании моих слов", - с горечью сказала королева. "О нет. Он слушает только мать своих детей! Что ж, скоро ты потеряешь свое единственное право на это место".

Амларуил не стала комментировать. "С вашего позволения, я должна вернуться в Башни. Я распоряжусь, чтобы вам прислали зелья".

"О, нет", - мягко сказала королева. "Ты сама принесешь их и вложишь в мою руку. Если бы можно было сделать это, не нарушая приличий, я бы попросила тебя остаться и наблюдать за результатами, от первого глотка вина до рождения истинного наследника Эвермита!"

Верховный маг отвернулся, не в силах смотреть на жестокость в лице эльфийки. Она выбежала из зала, не думая о достоинстве, и столкнулась лоб в лоб с огненноволосым эльфом, только что вошедшим в комнату.

Монтагор Амариллис подхватил ее под локти, чтобы удержать. "Леди Лунноцветущая", - сказал он, его тон был слегка насмешливым. "Удивительно видеть вас здесь, учитывая, что короля нет при дворе. Надеюсь, с принцессой все в порядке?"

Амларуил вырвалась от него и взмахнула обеими руками в неожиданном, отчаянном жесте. Она исчезла во вспышке серебряного огня.

Благородный моргнул. "Что ж. Необычайно яркий образ для нашей леди-мага. Должно быть, она очень хотела избавиться от нашего присутствия. Какие злоключения ты затеяла, сестра моя?"

Улыбаясь, как сытая кошка, Лиди'алира взяла его за руку и увлекла за собой на балкон. Пока они шли, она рассказала ему, что произошло. Монтагор слушал слова королевы с открытым ртом. Когда она закончила, он тихонько захихикал и удивленно покачал головой.

"Молодец, младшая сестра! Я бы не подумал, что ты способна на такую хитрость".

Королева одарила его самодовольным взглядом. "У меня был прекрасный учитель".

Монтагор подтвердил ее слова легким поклоном. "Поскольку у вас все в порядке, я покину вас".

"Нет, останься", - убеждала королева. "Заор вернется не раньше завтрашнего дня. Мне нужен твой совет, как лучше избавиться от этой несчастной Илайраны. И раз уж ты об этом заговорил, - добавила она уже менее приятным тоном, - объясни мне, почему я никогда не слышала ни слова о двух последних отродьях Амларуил. А когда ты закончишь, тогда можешь начать думать о том, как лучше сделать так, чтобы твоего будущего племянника не беспокоил трижды брошенный вызов его законному трону!"

Когда она бежала из дворца, первым желанием Амларуил было немедленно вернуться в Крепость Кроулнобар и еще раз убедиться своими глазами, что ее сыновья действительно в безопасности от заговорщиков из числа золотых эльфов. Она знала, что они ждут ее там, бодрые, счастливые и грязные, как пара поросят после шумной игры, и что такая поездка ничего не даст. Это будет личная поблажка, не более.

Но у нее было обещание, которое она должна была выполнить, чего бы ей это ни стоило. В запертой комнате башни она обратилась к древним книгам по фольклору и траволечению, смешивая старые предания с силой собственной Высшей магии. Она работала всю ночь и до самого утра. Наконец она взяла в руки два маленьких флакона, которые обещали стать исполнением мечты Лиди'алиры и смертью ее собственной.

Сердце Амларуил стало свинцовым, когда она призвала магию, которая вновь привела ее во дворец из лунного камня. На этот раз она нашла Лиди'алиру в обществе своего брата, идущую с ним рука об руку по чудесным садам, окружавшим дворец.

Амларуил пришло в голову, что как только Заор будет магически очарован королевой, Монтагор Амариллис получит значительную власть при дворе. По слухам, королева во всем подчинялась своему брату.

Что ж, с этим ничего нельзя было поделать. Амларуил отдала зелья королеве и ушла так же быстро, как и пришла. Уходя, она взяла с собой Илайрану - она не доверяла Лиди'алире безопасность своей дочери. Если королева готова рискнуть собственным мужем, чтобы выторговать наследника собственного происхождения, то на что она может пойти, чтобы устранить возможных претендентов на трон ее ребенка?

Со всей возможной поспешностью Амларуил собрала своих троих детей и снова доверила их своему агенту Реннину. Перед тем как наступил этот день, она стояла на стенах замка Кроулнобар и смотрела, как исчезает из виду корабль, увозящий их в безопасное место - на острова Муншае.

Когда она возвращалась в Башни, сердце мага было тяжелым. Она не только потеряла любовь Заора в этот день с помощью магии, созданной ею самой, не только рассталась со своими тремя детьми, но и чувствовала себя отчужденной от самого Эвермита. Ужасные события на лесной поляне навсегда лишили ее чувства безопасности, которое она всегда считала своим правом по рождению.

Казалось немыслимым, что эльф может сыграть роль убийцы или что ее собственным детям придется искать убежище в другом месте. Это перечеркивало все, что она считала правдой - ведь Эвермит был создан богами как высшее убежище для всех эльфов?

В ту ночь, когда Амларуил в изнеможении пыталась отдохнуть, ей приснился страшный сон. В покое она вновь стояла на стенах замка Кроулнобар, но перед ее взором предстали не белокрылые эльфийские корабли и спокойное море. Замок был выжжен и почернел, абсолютно безмолвен и жутко лишен жизни, а море за его пределами было усеяно обломками дюжины разбитых эльфийских кораблей.

Амларуил резко очнулась от сна, охваченная ужасной уверенностью, что в ее сне было нечто большее, чем ее собственные тревожные мысли. Она быстро оделась и вызвала магию, которая должна была перенести ее в замок ее родственника.

Когда она сошла с волшебной дорожки и вышла во двор древнего замка Кроулнобар, уже занимался рассвет. У Амларуил возникло странное ощущение, что она ступила в сон.

Все было именно так, как она себе это представляла. Древние стены почернели и разрушились. Никаких признаков жизни не встречало ее. Казалось, будто все процветающее, жизненно важное сообщество было уничтожено вспышкой драконьего огня.

Тонкий, пронзительный крик прорезал прохладный утренний воздух. Амларуил поспешила на звук, который, казалось, доносился откуда-то из-под земли. Она потянула за тяжелую дверь, закрывавшую вход на самый нижний уровень замка, а затем сбежала вниз по длинной извилистой лестнице. В маленькой комнате в самом дальнем углу замка она нашла две живые души: старого эльфа, давно вышедшего из возраста воинов, и маленького, хнычущего младенца.

Эльф поднял голову, когда Амларуил вошла в комнату, его глаза были красными на потемневшем от копоти лице. Прошло мгновение, прежде чем она узнала в нем Эланьяра, патриарха клана Кроулнобаров и мастера меча, который пытался научить дисциплине ее собственных непокорных сыновей.

"Что здесь произошло?" - спросила она, опустившись на колени перед эльфом.

Глаза Эланьяра ожесточились. "Нас захватили существа из Нижнего мира".

"Нет", - в недоумении произнесла Амларуил. "Как такое возможно? На остров никогда не ступала нога людей из Подземья!"

"И они - пока нет", - ответил эльф. "Ты ведь знаешь остров Тилрит, не так ли?"

Маг кивнула. Крошечный остров, лежавший к северу от владений Кроулнобара, по рельефу местности был очень похож на северный Эвермит. Это было дикое место со скалистыми холмами, испещренными пещерами. Кроулнобары и их арендаторы держали на острове овец, и несколько слуг жили там круглый год, чтобы ухаживать за стадами. Внезапно Амларуил поняла, что это время года, когда рождаются весенние ягнята, а овцы сбрасывают зимние шубы. Большинство жителей деревни и знати приезжали на Тилрит для работы и последующих празднеств.

"На острове на них напали", - пробормотала она, пораженная.

"Большинство было убито вместе с овцами", - с глубокой горечью сказал Эланьяр. "Нескольким удалось спастись. Дроу последовали за ними - не на кораблях, а с помощью магии. Они послали на корабли и на этот замок такой огненный шторм, какого я и представить себе не мог. Те немногие эльфы, что остались, превратились в пепел. Я выжил только благодаря магии меча, который ношу", - добавил он, коснувшись светящейся рукояти лунного клинка Кроулнобара. "Этот ребенок, мой внук Элайт, был у меня на руках, когда разразилась огненная буря. Он и я - все, что осталось от этого клана". Обгоревшая голова эльфа поникла, словно это откровение отняло у него последние силы.

Амларуил положила утешающую руку ему на плечо, а затем протянула руку, чтобы взять ребенка из его рук. Она откинула обугленное одеяло и посмотрела на младенца. Невольная улыбка искривила ее губы. Маленький Элайт был прекрасным мальчиком с большими торжественными глазами цвета янтаря и шапочкой коротких серебристых кудрей.

"Этот ребенок - мой родственник, - мягко сказала она. "Его родители приютили моих сыновей; я сделаю то же самое для их сыновей. Элайт будет моим приемным сыном, и я клянусь перед всеми богами, что он будет мне так же дорог, как любой ребенок из моего собственного тела. Его будут обучать магии в башнях и воспитывать при дворе Лейтильспара так, как подобает благородному эльфу и наследнику Кроулнобара".

Она подняла глаза на Эланьяра. "Идемте. Я должна отвести вас двоих в безопасное место в Башнях. Дроу вернутся с наступлением ночи".

"Замок Кроулнобара практически неприступен", - сказал Эланьяр, и его лоб избороздили тревожные морщины. "Если дроу овладеют этим замком, у них появится оплот, из которого они смогут нанести удар по всему острову!"

"Они не ступят на Эвермит", - заверила его Амларуил, помогая подняться на ноги. "Если для выполнения этой задачи потребуется каждый воин и каждый маг Эвермита, мы остановим их на Тилрите и навсегда запечатаем их туннели!"

В одиночестве и пешком Заор прошел через северные ворота Лейтильспара и бодрым шагом направился ко дворцу. Не успел он отойти далеко, как Миронтилар Серебряное Копье появился рядом с ним, словно маленькая серая тень.

"Я же сказал тебе ждать меня", - проворчал король.

"Так я и сделал", - заверил его друг. "Это дело, из-за которого ты отправился один, которое было настолько важным, что никто не мог сопровождать тебя - оно завершено?"

На лице Заора появились мрачные черты. "Похоже, все только начинается. Амларуил все еще во дворце?"

Воин заколебался. "Она не раз приходила и уходила с тех пор, как ты уехал, и с тех пор, как она пришла с вестью о том, что тебе угрожает опасность, брат королевы очень часто бывает здесь. Он разглядывает дворцовых служанок, словно выбирая вечернее развлечение, и изучает сундуки, словно раздумывая, в каком из них лучше всего хранить запасные плащи и сапоги. Скажу вам, милорд, мне это не нравится".

"Ты всегда был осторожен с Монтагором Амариллисом", - сказал Заор. "Если бы он хотел претендовать на трон, то сделал бы это двадцать пять лет назад".

"Монтагор не король, и он это знает. Но, возможно, он желает регентства", - серьезно сказал ему Мирон. "Его надежда на наследника Амариллиса почти угасла, потому что принцесса Илайрана достигла совершеннолетия. Она будет коронована как твой наследник еще до конца года".

Заор замер. "Ты думаешь, принцесса в опасности?"

"Леди Амларуил думает", - сказал Мирон. "Она забрала принцессу и отправила ее и близнецов в безопасное место. И она попросила меня встретиться с тобой, как только я смогу сделать это, не нарушая своего слова". Его лицо стало серьезным. "Это правда? На вашу жизнь было совершено покушение здесь, в Эвермите?"

"Ты сомневаешься в леди-маге?" сухо сказал Заор.

Как он и ожидал, лицо Миронтилара приняло выражение почти благоговения. "Ни в этом, ни в чем другом", - тихо сказал он.

"Спасибо за твою веру, друг мой", - произнес женский голос позади них.

Оба воина вскочили и повернулись лицом к говорившему. На их лицах было одинаковое выражение досады, что их могли неправильно понять. Сжалившись над мощной смесью мужской и эльфийской гордости, Амларуил протянула руку и коснулась кольца на руке Миронтилара.

"Эльфруна, которую я тебе дала, позволяет мне найти тебя, когда это необходимо", - объяснила она. "Если бы у меня хватило ума подарить такое же Заору, а не заботиться о приличиях и внешнем виде! Но есть и другие дела, которые требуют вашего внимания, милорды". В нескольких кратких словах она рассказала им о вторжении в Тилрит.

Лицо Заора потемнело. "Все силы Эвермита немедленно двинутся на север. Вы можете отвести нас во дворец, миледи?"

Амларуил призвала магию, которая мгновенно перенесла всех троих в зал совета Заора. С быстротой опытного полководца король разослал гонцов во все уголки Эвермита, чтобы собрать эльфов для битвы.

Наконец он обернулся к Амларуил, которая молча стояла в стороне. "Можешь ли ты привести Круг на северный берег? Нам понадобится мощная магия, чтобы закрыть туннели.

Если Тилрит придется сбросить в море, чтобы обеспечить безопасность Эвермита, то так тому и быть".

"Это будет сделано", - заверила она его.

В этот момент двери в палату распахнулись, и в комнату влетела Лиди'алира, за ней по пятам следовал Монтагор. Ее взгляд загорелся, когда он упал на Амларуил, и улыбка стала кошачьей. Обдуманными движениями она взяла графин с вином и налила два кубка. Она достала из пояса флаконы, держа их так, чтобы Амларуил могла видеть их и прочесть ее намерения.

"С возвращением, мой господин. Не выпьешь ли ты со мной в честь своего возвращения?" - промурлыкала она.

Заор покачал головой. "Я не могу остаться. Разве ты не слышала новости или хотя бы не подозревала, что что-то может быть не так? Дворец в беспорядке, а солдаты заполонили улицы города. Сейчас не время для торжеств".

Самодовольное выражение на лице королевы пошатнулось. "Ты не уйдешь, конечно!"

"Немедленно. Северные берега находятся под угрозой вторжения - на этот раз не сахуагинов, а существ из Подземья".

"Нет. Это невозможно", - сказала Лиди'алира, ее глаза были огромными от страха.

"Я бы хотел, чтобы это было так", - сказал король мрачным тоном. "Но не беспокойтесь. Во дворце вы будете в полной безопасности", - заверил он ее, не понимая истинного источника ее беспокойства. Он поклонился женщинам-эльфам и вышел из комнаты.

Лиди'алира вихрем бросилась к магу. "Это твоих рук дело", - прошипела она. "Ты всегда отнимал у меня Заор! А теперь ты замышляешь против меня, даже если это означает союз с дроу!" Королева отдернула руку, словно собираясь швырнуть кубок в Амларуила.

"Хватит!" - тихо сказал маг.

Леденящая ярость, прозвучавшая в этом слове, заставила королеву замереть на месте. Амларуил шагнула вперед, ее глаза пылали на бледном лице. "Не смейте обвинять меня в преступлениях, которые совершили вы, и только вы в этой комнате. Ты хочешь говорить о предательстве? Тогда расскажи о королеве, которая не подняла бы руку, чтобы спасти своего мужа, пока не была бы уверена, что получит свою волю".

"Я должна дать Заору наследника", - упрямо повторила женщина-эльф.

"Возможно, ты сделаешь это, но не моей силой, не сейчас и никогда больше", - поклялась Амларуил. "Магия зелья плодородия не переживет этой ночи; магия любовного зелья тоже ослабевает со временем. Возможно, тебе еще удастся заманить Заора в свою постель, но ты не найдешь путь к его сердцу! Ты упустила свой шанс, и я не дам тебе другого". Она отвернулась.

"Я не разрешала тебе уходить", - огрызнулась королева.

Верховный маг обернулась, ее голубые глаза потемнели от гнева. "У меня есть более важные заботы, чем твое личное тщеславие и необходимость прибегать к соблазнению с помощью магии! Неужели ты забыла, что остров, на котором ты якобы правишь, даже сейчас находится под угрозой вторжения? Я нужна, даже если ты не понадобишься".

"Ты будешь сражаться на стороне Заора, я полагаю?" - насмехалась Лиди'алера.

Амларуил холодно улыбнулся в ответ. "А ты думала, что маги Башни проводят все свое время, танцуя под звездами? Это будет не первый раз, когда я использую свою магию в бою. И если возникнет необходимость, да, я возьму в руки меч".

Верховный маг пропала в резком, сердитом треске магии.

После минутного молчания Монтагор вышел вперед, качая головой в недоуменном восхищении. "Амларуил в бою! Вот это было бы зрелище, достойное внимания!"

Рука Лиди'алиры метнулась и резко ударила брата подзатыльником по голове. "Подумай об этом, брат! Ты все слышал. Что мне теперь делать?"

Монтагор внимательно посмотрел на нее. "Ты ведь понимаешь, как важен наследник Амариллиса?"

"Да, да, конечно! Иначе стала бы я прилагать столько усилий, чтобы обеспечить его?"

Эльф кивнул. "Тогда вот что ты должна сделать. Вы, конечно, знаете Адамара Аленуата. Вы когда-нибудь замечали, как сильно он похож на Заора?"

"Нет", - ответила она. "Он и близко не стоит с королем, как и все на этом острове".

"Возможно, "близко" - это преувеличение", - признал он. "Но Адамар - воин лунных эльфов и крепко сложен, хотя и не дотягивает до роста Заора. У него такой же странный окрас - голубые волосы, золотые прожилки в голубых глазах. Если бы ты соблазнила Адамара, получившееся потомство было бы настолько похоже на Лунных эльфов, что могло бы считаться собственным королем".

Лиди'алира вскрикнула. "Ты не можешь быть серьезным!"

"Почему нет? Ты можешь придумать другой способ?"

"Но даже если бы я захотела сделать такое, Адамар никогда бы не согласился на это!"

"Опять же, почему нет? Ты очень красива. Он восхищается тобой - я это точно знаю".

Женщина-эльф нетерпеливо пожала плечами. "И что из этого? Адамар верен королю. Ложь с женой Заора была бы изменой и личным предательством. Он не сделает этого, даже если будет желать меня больше, чем следующего глотка воздуха!"

Хитрая улыбка искривила губы Монтагора. "Тогда настало время проверить силу заклинания Амларуил. Я устрою так, чтобы Адамар пришел во дворец под каким-нибудь предлогом. Дай ему зелье в бокале вина, и он не устоит перед предложенными тобой чарами".

Лиди'алира развела руками. "Но ведь он потом признается!"

"И запятнать свою честь и честь своего клана? Публично опозорить свою королеву?" Монтагор ухмыльнулся. "Думаю, нет".

Лицо эльфа стало смертельно серьезным. "Но не тревожься так сильно, сестра моя. Адамар считает меня своим другом и советуется со мной по всем вопросам. Зачастую я знаю его мысли раньше, чем он сам полностью в них уверен. Если его побудят признаться, он начнет с того, что разоткровенничается со мной. Если понадобится, я вызову его на бой за честь моей сестры. И не сомневайся, что я выиграю".

Она рассмеялась без юмора. "Я видела, как ты сражаешься, брат. Ты не ровня Адамару".

"Дуэль будет притворством", - тихо сказал Монтагор, хотя его горящие глаза свидетельствовали о том, что ее слова попали в цель. "Адамар - благородный глупец, он будет думать, что заслуживает смерти. Он будет думать, что его поражение - единственный достойный конец, и сделает для этого больше, чем я могу себе представить. На самом деле, он может просто сделать это сам и избавить меня от необходимости поднимать меч".

"Но в любом случае, Адамар будет мертв".

"И у Заора будет наследник от его законной королевы".

Лиди'алира надолго замолчала, глядя в открытое окно на город невидящими глазами, не замечая суматохи подготовки к битве внизу. "Очень хорошо. Тогда посылай за Адамаром", - сказала она, и слова вырвались у нее в спешке. Она повернулась лицом к брату, в ее глазах горела ненависть. "Но пусть Ллос примет тебя как своего", - произнесла она ядовитым шепотом.

Это проклятие, возможно, самое смертоносное и оскорбительное из всех, что могли прозвучать между двумя Людьми, вызвало лишь улыбку на губах Монтагора.

"Как бы то ни было, дорогая сестра. Но имей в виду, что Абисс - очень большое место. Будь очень осторожна, кого ты обрекаешь на проклятие, чтобы тебя не судили по той же мерке".

Он повернулся и, размахивая руками, вышел из комнаты. У двери он остановился, словно его посетила какая-то новая мысль. Оглянувшись через плечо, он сказал: "Я не видел Амларуил много лет. Она удивительно красива, не правда ли? Неудивительно, что король так одержим ею".

"Убирайся", - процедила Лиди'алира сквозь стиснутые зубы. Она выхватила инкрустированную драгоценными камнями вазу и замахнулась ею.

Но Монтагор еще не закончил. "Дам тебе совет, сестра моя. Прибереги несколько капель этого зелья для возвращения Заора. Тебе нужно будет уложить его в постель, чтобы завершить этот фарс. А без магии Амларуил - даже той, что поставляется в склянке, - у тебя нет ни единого шанса".

Королева швырнула вазу в брата. Она пролетела мимо него и разбилась о стену. Звон падающего хрусталя смешался с издевательским и торжествующим смехом Монтагора. Наконец-то он получил то, что хотел, и почему его должно волновать, что за это придется расплачиваться ей?

Несмотря на свой гнев, Лиди'алира понимала мысли брата. Он долго и упорно добивался этого и получит то, чего желал: наследника Амариллиса на троне Эвермита. Лиди'алира тоже получит свое: собственного ребенка, уважение законного мужа, почитание Эвермита. Что такое маленький, необходимый обман по сравнению с такой выгодой?

Под командованием короля Заора дроу были изгнаны с острова Тилрит, а туннели запечатаны. Король также отправил воинов и магов в пещеры Сумбрара и Орлиные холмы, чтобы исследовать и запечатать все возможные отверстия в подземный мир. Единственными туннелями, оставшимися нетронутыми, были те, что вели к спальным местам драконов-хранителей Эвермита. Если бы дроу случайно попали в эти пещеры, их ждала бы хорошая встреча.

Через год после битвы в королевской семье родился мальчик. Если и были те, кто удивлялся этому рождению, то они держали свои подозрения при себе. Заор не говорил об этом даже самым близким друзьям, но провозгласил Реналирра своим наследником и воспитал молодого эльфа, чтобы тот стал королем после него.

Прошло время, и Реналирр достиг возраста ответственности. Все эльфы Эвермита должны были присутствовать на церемонии, назвавшей его наследником престола, и стать свидетелями того, как юный принц принесет клятву на мече своего отца, которым он однажды будет владеть как король.

По мере приближения этого дня не все жители Эвермита радовались почестям, оказанным их принцу. Лиди'алира уходила в молчание при каждом упоминании о церемонии. А что Великий Маг думает о Реналирре, никто не знал, ибо Амларуил ни словом не обмолвился о сыне Заора и не отрицала его притязаний на трон.

Вместе со всем Эвермитом Амларуил готовилась к высокой церемонии. Она отстранила всех эльфов Башен от их обязанностей, чтобы они тоже могли присутствовать.

Шануррия Аленуат, мастер клинка, обучавший в Башнях уникальной эльфийской смеси меча и магии, не хотела ехать. По натуре она была эльфом-одиночкой и совсем не любила государственные собрания и веселье фестивалей. Действительно, она уже много лет не переступала порога своего родового особняка. Однако чувство клана в ней было сильно, и по пути на юг она остановилась в Лейтильспаре, чтобы вместе с остальными членами клана присутствовать на церемонии.

Войдя в дом своего детства, она обнаружила, что там царит странная тишина. В особняке было пустынно, кроме одного эльфа: ее отец - Шануррия чувствовала его присутствие. Она всегда была близка с Адамаром и любила своего отца с такой силой, которая граничила с доверием.

Поэтому она почувствовала тяжесть его отчаяния и острую, яркую боль, которая обещала освобождение. Ее сердце, казалось, подскочило к горлу, и она затрепетала, как жаворонок в клетке, взбегая по извилистой лестнице в покои отца.

Шануррия нашла Адамара там, его руки сжимали рукоять фамильного лунного клинка, который торчал у него под ребрами. Она в ужасе уставилась на него. Это было немыслимо! Никогда еще эльф не лишал себя жизни, и уж тем более оружием, которое символизировало честь семьи!

"Почему?" - просто спросила она.

Адамар в нескольких словах рассказал ей о том, как мало времени у него осталось.

Певчая клинков слушала в ошеломленном, скорбном недоверии, как ее отец признался в собственном бесчестии и поведал, наконец, страшную тайну, которую так и не смог заставить себя открыть: что именно он станет причиной смерти собственного сына. Принц Реналирр не принадлежал к крови Заора. Лунный клинок короля, меч Заора, не принадлежал ему, и вскоре весь Эвермит станет свидетелем позора дома Аленуат.

Когда Адамар окончательно замолчал, Шануррия выбежала из особняка и вскочила на ожидавшего ее лунного коня. Пусть Реналирр и не был настоящим принцем, но он был ее сводным братом. Она была обязана ему преданностью и защитой, полагающейся любому члену клана.

Но когда ее намазанная луной лошадь остановилась в долине Дрелагара, певчую клинков встретил хор жалобных эльфийских голосов. Ей не нужно было спрашивать, чтобы понять, что Реналирр не пережил ритуала.

Лицо ее побагровело от гнева, Шануррия спрыгнула с коня и отправилась на поиски мести.

Она проскользнула в павильон, где королева сидела в одиночестве и плакала беззвучными, беспомощными слезами. Тихо подошла она к скорбящей эльфийке. Быстрым, плавным движением она выхватила меч и приставила острие к горлу Лиди'алиры.

"Я называю тебя, Лиди'алира Амариллис, ложная королева Эвермита, трусихой, лгуньей, шлюхой и убийцей моего отца Адамара Аленуата и моего сводного брата Реналирра".

Королева уставилась на свирепую певчую клинка, как мышь, ожидающая когтей грозной совы. "Я не знала..."

"Ты знала", - резко сказала Шануррия. "Ты знала, что Реналирр не принадлежит к крови Заора, но ты молчала, пока он проходил испытание лунным клинком! Конечно, ты знала, что он не выживет".

"Он был прекрасным, благородным молодым эльфом", - продолжала она. "Был шанс, что он преуспеет. И если лунные клинки должны быть единственным мерилом, то Амариллис так же достоин королевской власти, как и Лунноцветущие!"

Шануррия уставилась на королеву сузившимися глазами. "Говорят, что только те, кто действительно достоин править, могут носить меч Заора. Тогда очень хорошо. Пойдем."

Она быстрым движением убрала меч и достала с пояса небольшой нож. Одной рукой она схватила волосы Лиди'алиры и рывком подняла ее на ноги. Она крепко обхватила королеву за плечи и сильно вдавила нож в ребра эльфийки.

"Я поддержу тебя в твоем горе, моя королева, - с тяжелой иронией произнесла певчая клинков, - и отведу тебя туда, куда ты должна идти".

Эльфийка попыталась вырваться, но Шануррия была сильна и держала ее крепко. "Что ты собираешься делать?" потребовала Лиди'алира.

"Не больше того, что ты сделала с моим братом. Ты достанешь меч Заора и проверишь, насколько ты достойна править Эвермитом. Ты рожден в Амариллисе, так что твои шансы не меньше, чем у Реналирра!"

"Я не буду этого делать!" - задыхалась Лиди'алира.

"Ты сделаешь", - заверила Шануррия. "Если ты не сделаешь этого, я объявлю перед всем Эвермитом о том, что ты совершила. Заор уберет тебя, и ты и весь твой род будут опозорены. Или, если хочешь, я убью тебя сейчас, а потом скажу".

Королева уставилась на нее, вся надежда улетучилась из ее глаз. "А если я сделаю это и преуспею? Будешь ли ты молчать обо всем этом?"

"Будешь ли ты жить или умрешь, решит лунный клинок. Я буду довольствоваться этим. В любом случае, ты выиграешь: королевство или почетную смерть. Это больше, чем ты заслуживаешь".

Поскольку у нее не было другого выхода, королева вместе с Шануррией направилась к месту, где на церемониальном постаменте лежал меч Заора, сверкающий слабой голубой магией. Прежде чем кто-либо смог разгадать ее намерение, Лиди'алира шагнула вперед, взяла меч в две руки и начала вынимать его из ножен.

Вспышка ужасного синего света озарила равнину. Когда он померк, эльфийки уже не было, только кучка бледного пепла.

Шануррия мрачно кивнула в знак согласия с приговором, который произнес лунный клинок. Певчая клинков не чувствовала вины за свою причастность к смерти королевы. Она считала Лиди'алиру виновной не только в смерти брата и отца, но и в измене короне. Ей казалось правильным, что судьбу Лиди'алира, несмотря на свою гордость, амбиции и трусливое молчание, она выбрала для собственного сына.

Многие были свидетелями смерти Лиди'алиры. По ошеломленному ропоту, прокатившемуся по группе, эльфы предположили, что королева была обезумевшей от горя, или решила доказать ценность Амариллиса после неудачи своего сына. Шануррии было все равно, что они думают, лишь бы они приняли одну очень важную истину: Лиди'алира Амариллис не годилась для правления. Она не являлась и никогда не могла быть королевой Эвермита.

Певчая клинков повернулась лицом к собравшейся толпе. Ее глаза отыскали Амларуил, которая стояла бледная и ошеломленная среди магов Башни. Шанурриа глубоко поклонилась, затем выхватила свой клинок и подняла его ко лбу в знак уважения.

"Королева мертва", - сказала она, и ее слова, казалось, эхом отозвались в ошеломленной тишине. Затем она прошла вперед и положила свой клинок в знак верности к ногам Амларуил.

"Королева мертва", - повторила Шануррия. "Да здравствует королева".

Заор сразу же понял всю важность этого момента. Он подошел к алтарю и достал меч. Держа его одной рукой высоко над головой, он протянул другую Амларуил.

Маг колебалась лишь мгновение. Она подошла к Заору и переплела свои пальцы с его пальцами. Затем другой рукой она взялась за рукоять королевского меча.

Фейский голубой свет пролился сквозь лунный клинок и окутал их обоих. Они стояли вместе, на виду у всего Эвермита, соединенные древней магией.

Один за другим мрачные эльфы опускались на колени, чтобы признать то, что никто не мог отрицать.

Наконец-то у Эвермита появилась настоящая королева.

20 Фламерула, 1368 ЛД.

Лорду Данило Танну, Ламруил, принц Эвермита, шлю сердечные приветствия.

Благодарю тебя за твое последнее письмо, друг мой, и за прекрасную балладу, которую ты прислал для моей Моры. Сегодня середина лета, и я сохранил твою песню, чтобы спеть для нее в качестве подарка на середину лета. У меня мало навыков игры на арфе, но я практиковался в простом аккомпанементе, который вы для меня создали, и надеюсь, что это будет моей заслугой. Мора - не критик, когда дело касается музыки. Она спокойна, как белка осенью, и я редко видел, чтобы она сидела неподвижно столько времени, сколько нужно, чтобы дослушать музыкальное произведение до конца. Но мало найдется женщин, которые не задерживаются, чтобы услышать похвалу своему очарованию и красоте, и я уверен, что она найдет удовольствие в этой похвале.

Похоже, что вы успешно продвигаетесь в своем начинании. Я легко могу понять ваше разочарование, ибо история эльфов Эвермита столь длинна и сложна, что ни одна работа не может сделать больше, чем прикоснуться к краешку ее тени. Но это достойное усилие, при всем при этом.

Вы просили меня рассказать о королеве. Это очень похоже на задачу, которую вы взяли на себя: Все, что можно сказать, будет далеко не соответствовать возможностям. Амларуил из Эвермита почитаема и любима эльфами острова и широко уважаема за его пределами. Даже многие из тех, кто не обязан ей политической верностью, признают, что в мистическом смысле она действительно является Королевой всех эльфов. Королева олицетворяет собой все, что ценит эльфийский народ: красоту, грацию, магию, мудрость, силу. И это только начало. Подобно тому, как ваша подруга Лаэраль является Избранницей своей богини Мистры, Амларуил - нечто большее, чем просто смертная. Она стоит на особом месте между женщиной-эльфом и богиней. Она также моя мать, и поэтому она часто доводит меня до безумия, как и подобает матери и сыну. И, честно говоря, я должен признать, что отвечаю ей взаимностью.

Одно из самых замечательных достижений королевы Амларуил состоит в том, что она преодолела многие мелкие разногласия между эльфийскими народами. Золотые эльфы вместе с лунными эльфами поют ей дифирамбы. Зеленые эльфы сожгли бы свои древние леса, если бы могли служить и защищать ее. Морские эльфы обожают ее, и ходят слухи, что морской эльфийский монарх Кораллового королевства неоднократно просил ее руки. Я могу подтвердить это, поскольку подслушивал во время одного из таких обращений. Даже некоторые дроу признают Амларуил своей законной королевой. Не так много лет назад королева тайно приняла представителя богини Эйлистри. Хотя дроу никогда не будут допущены на Эвермит, семья Лунноцветущих теперь заключила союзы с некоторыми добрыми последователями Темной Девы.

Позвольте мне рассказать вам личную историю, которая, как я полагаю, проиллюстрирует уникальное бесцветное почитание, которое эльфы питают к Амларуил.

Задолго до вашего рождения, когда я был всего лишь саженцем и только начинал чувствовать, как поднимается мой сок, я праздновал летнее солнцестояние в традиционной манере моего народа - с пирами и песнями, весельем и танцами. По обычаю, королевская семья Лунноцветущих принимает участие в празднествах в разных уголках острова: в тот год мы праздновали на пышных лугах Лошадиных Полей, которые занимают большую часть северо-западной части Эвермита.

Утро летнего дня было прекрасным и ярким, и я почувствовал, что благословлен вниманием одной из весенних служанок, танцевавших во время утренних ритуалов. Это была золотая эльфийка, девушка из хорошей, если не благородной семьи. Вскоре мне стало ясно, что в этом году я приму участие в вечернем веселье так, как не делал этого раньше.

Мы с девушкой, в своем юношеском задоре, были не удовлетворены тем, что ждали наступления ночи - ведь середина лета - самый длинный день в году! Она была старше меня и мудрее в том, что касается летних празднеств. Одаренный ее мягкой улыбкой и сладкими словами обещания, я обнаружил, что мне не хватает этой якобы эльфийской добродетели - терпения.

Не успела роса сойти с травы, как мы украдкой нашли место для наших уединенных пирушек. Мне стыдно признаться, что этим местом были сеновалы ее отца. В то время, однако, мы чувствовали себя великолепно, не обремененные этим исключительным отсутствием оригинальности и воображения.

Позже, когда мы выковыривали клочья соломы из волос друг друга и смеялись над мелочами, которые при других обстоятельствах не показались бы и вполовину такими остроумными или умными, нас прервал ее отец. Да. Пока что все это похоже на балладу второсортного менестреля, не так ли?

Эльф стоял над нами, с мрачным достоинством и почти дрожа от сдерживаемого гнева. "С вашего позволения, принц Ламруил, я хотел бы поговорить со своей дочерью наедине", - сказал он жестким, отрывистым тоном.

Я собрал свою одежду и выбежал из сарая. Что еще мне оставалось делать? Но далеко я не ушел, ибо, хотя я и уважал право эльфа управлять своей семьей по своему усмотрению, я не позволил бы девочке пострадать от его рук.

И вот, поспешно надев свои праздничные одежды у дверей сарая, я бесстыдно подслушивал разыгравшуюся внутри маленькую драму.

"Ты опозорила себя и свою семью, Элора", - сказал ей фермер тем же мрачным тоном.

Я представлял себе, как она дерзко и вызывающе вскидывает свою золотистую голову. "Как это? Сейчас середина лета. Я совершеннолетняя и не обещана ни одному мужчине. Я могу делать все, что захочу - даже мой уважаемый отец не может перечить мне в таких вопросах".

"Я не об этом, и ты это прекрасно знаешь!" - прогремел он, внезапно потеряв самообладание. "Как ты могла лечь с Серым эльфом? Как ты могла?"

Наступило тяжелое молчание, к которому, добавлю, прибавилось и мое собственное удивление. Затем моя девушка ответила: "Ламруил - принц Эвермита. А кто, по-твоему, эльф, достойный того, чтобы я легла с ним в постель - сам король?"

"Даже не говори о таком предательстве короны и королевы! Своими руками я убью любую женщину-эльфа, которая так предаст Амларуил Эвермита, даже свою собственную дочь!"

"Тогда как ты можешь возражать против принца Ламруила?" - резонно ответила она - или мне так показалось. "Он сын своей матери".

"И что из этого?"

Снова озадаченное молчание, пока мы с девушкой пытались понять логику ее отца.

"Ну, королева Амларуил тоже серая эльфийка", - заметила она.

Звонкая пощечина эхом разнеслась по утреннему воздуху. "Позаботься о том, как ты говоришь о королеве Эвермита!" - прорычал он.

Я уже собирался броситься в дом, чтобы защитить девушку от дальнейшего плохого обращения, но мое вмешательство не понадобилось. Фермер выбежал из сарая, слишком поглощенный гневом из-за святотатства своей дочери, чтобы заметить меня, стоящего в нижнем белье, в одном незашнурованном ботинке и с готовым мечом возмездия. Конечно, вряд ли его впечатлило бы это зрелище.

Так и случилось. Какая бы вражда ни существовала между серебром и золотом, королева Амларуил - действительно королева всех эльфов. Усилия нескольких фанатиков, таких как Кимил Нимесин, причинили большой вред, о чем с горечью может свидетельствовать моя семья, но я не верю, что им удастся разрушить то, что построила Амларуил.

Но, честно говоря, я должен признать, что и раньше мне случалось ошибаться.

Клянусь солнцем и звездами! Что за унылые чувства в конце письма! Позвольте мне в заключение еще раз поблагодарить вас за подаренную песню Моры, которая, как я с нежностью верю, добавит сладости и тепла в мою летнюю ночь. Передайте мой привет Эрилин и малышу. С нетерпением жду скорой встречи со всеми вами.

Ваш дядя и друг,

Ламруил