Эволюция будущего

Начало конца эры гигантских млекопитающих

Дальше вглубь суши от Кейптауна в Южной Африке, высокие скалистые валы в районе, известном как Большой Уступ, высушили воздух и создали пустыню. Эта область в настоящее время является домом для множества овец и нескольких городов. Самый крупный из них – Граафф-Рейнетт, самобытная жемчужина Карру. Граафф-Рейнетт окружён высокими «коппи», которые сложены осадочными породами, а его предместья находятся в кольце лачуг и так называемых заповедников для дичи, обширных незаселённых пространств, поросших колючей растительностью и кустарником. Сам город и впрямь напоминает изумруд среди коричневой грязи; это зелёный оазис, окруженный пыльным пергаментом Большой Пустыни Карру, город, который сохраняют зелёным окружающие реки, снабжающие его живительной водой. Сейчас Граафф-Рейнетт – рай для туристов, потому что это настоящий музей архитектуры стиля африкаанс девятнадцатого столетия, сплава голландского, немецкого и гугенотского влияния среди цветущих садов и ровных улиц, обсаженных деревьями. Обсаженных деревьями – это в «белой» части города. В близлежащем посёлке, в который высланы местные чернокожие жители, мало деревьев и немного зелени.

Самый большой отель в городе – «Дрости», живописное собрание каменных коттеджей по обе стороны мощёной улицы и два ресторана, подающие лучшие блюда в Карру. «Дрости» был восстановлен в облике времени своего расцвета, конца девятнадцатого века; каждая комната обставлена антикварными вещами, а штат одет так, чтобы соответствовать облику заведения. Старинный бар – это деревянная отделка и воспоминания. На стенах рядами вывешены старые фотографии, виды города, снятые с середины до конца девятнадцатого века. На одной из фотографий изображены слоновьи бивни, уложенные высокой кучей на улице перед недавно построенной гостиницей.

Во время своего первого посещения бара я заметил эту фотографию и спросил чернокожего бармена почтенного облика, откуда прибыли бивни. Наверное, в огромной куче их были сотни, и по фотографии было ясно видно, что вокруг них происходила своего рода оживлённая торговля. Возможно, это был аукцион. Старый бармен посмотрел на фотографию, как будто делал это впервые, и выразил своим видом незнание; всё, что он знал – то, что на памяти его племени никогда не было слонов, живших вокруг Граафф-Рейнетт.

Карру – сухое и пыльное место; она не похожа на страну слонов, так что я поверил ему. Но шли годы, и, узнав больше о слонах, я начал задавать себе вопрос. Слоны могут жить и живут в местах, которые намного суше, чем Карру – например, в пустыне Калахари. По стандартам Калахари Карру – это зелёный рай. Слоны – законченные империалисты, и некогда водились на пяти континентах. Но почему же не в Карру?

Каждый раз, когда я возвращался в Карру, я спрашивал местных жителей – белых и чёрных – слышали ли они когда-нибудь о слонах в этих местах. Я всегда слышал одну и ту же историю: в Карру никогда не было слонов. Но слово «никогда» – это табу для палеонтологов, имеющих дело с миллионами лет, и я спрашивал дальше, придя, наконец, к дверям Джеймса Китчинга, профессора на пенсии.

Китчинг – коллега-палеонтолог, родившийся в Карру, который затем получил большую известность как один из самых известных в мире охотников за костями. В 1960-х годах он обнаружил то, что могло бы быть самой важной находкой ископаемых остатков в двадцатом веке. На холодном, усыпанном камнями склоне в Антарктиде он обнаружил экземпляр зверообразной рептилии Lystrosaurus. Это же самое существо является, возможно, самым обычным ископаемым видом позвоночных в Карру – фактически, оно настолько обычно, что Китчинг больше не ставил себе целью его сбор. Но это была особенная окаменелость, первое обычное животное триасового периода, которое ранее не было обнаружено в Антарктиде, и его открытие там представляло собой мощное геологическое доказательство того факта, что 250 миллионов лет назад Антарктида и Африка были соединены. Фактически, в те времена все южные материки наших дней объединялись в один «суперконтинент» под названием Гондвана, составные части которого – Африка, Индия, Южная Америка и Антарктида – в дальнейшем откололись друг от друга и дрейфовали по поверхности Земли, словно огромные величественные круизные корабли, унося с собой своих животных – и окаменелости. Находка Китчингом Lystrosaurus в Антарктиде составила одно из доказательств явления, которое теперь расценивается как факт: дрейфа континентов.

Моя истинная цель визита к Китчингу состояла в том, чтобы обсудить пермские окаменелости, но вскоре я также спросил его о слонах. Он сухо рассмеялся. «Конечно, здесь были слоны. Они поднимались вверх по течению рек с побережья, держась вблизи рек, и в итоге приходили сюда, в Карру. Здесь я наталкивался на их кости много раз. Последние из них были уничтожены на рубеже веков».

Я всё ещё помню ту фразу: «были уничтожены». Не удивительно, что большая куча бивней на фотографии в отеле «Дрости», в Граафф-Рейнетт, была получена от местных слонов, на которых охотились, вплоть до их истребления, местные фермеры и горожане. Но что поразило меня, так это не то, что местные слоны были истреблены, потому что вымирание – это часть жизни, а то, что даже память об их существовании была уничтожена менее, чем через столетие после того, как умер последний из них. На них охотились до полного истребления, а затем забыли. Где огромные слоны некогда бродили огромными стадами, от них не осталось ничего, кроме выцветших фотографий. Не оставшись даже в воспоминаниях, они теперь стали частью исчезающей Африки, где дикая местность была преобразована в сельскохозяйственные угодья за время жизни всего лишь одного поколения.

Африку уважают за её богатство крупными млекопитающими. Нигде больше на Земле нельзя встретить такого разнообразия крупных травоядных и плотоядных. Но всё же этот рай для животных, вместо того, чтобы быть исключением, когда-то был правилом: умеренные и тропические области, пригодные для пастьбы, во всём мире совсем недавно имели африканский колорит. Но слоны Карру – лишь один случай экстраординарного события, которое истощило биологическое многообразие больших млекопитающих Земли в течение последних 50000 лет. Является ли это массовым вымиранием? Действуют ли в наше время силы, вызвавшие его? Или это была первая причина в событии, имеющем множество причин, ныне вступающем в новую фазу?

Хотя исчезновение крупных животных бросает серьёзный вызов тем, кто изучает вымирания, один существенный урок, который мы можем извлечь из прошлого, состоит в следующем: исчезновение крупных животных оказывает гораздо более существенный эффект на структуру экосистем, чем исчезновение более мелких. Вымирание в конце мелового периода было существенным не потому, что вымерло так много мелких млекопитающих, а потому что вымерли динозавры. Это было устранение тех очень крупных наземных животных, которые меняли характеристики наземных местообитаний. Сходным образом устранение большинства крупных видов млекопитающих на большей части земного шара в течение последних 50000 лет – случай, значение которого лишь сейчас становится очевидным, и который должен оказывать длительное воздействие на протяжении следующих миллионов лет в будущем.

В позднеплейстоценовую эпоху, в конце ледникового периода, примерно от 15000 до 12000 лет назад, вымерла значительная часть крупных млекопитающих Северной Америки. По крайней мере, тридцать пять родов (и, таким образом, как минимум, столько же видов) исчезло из Северной Америки в это время. Шесть из них жили в других местах (например, лошадь, которая вымерла в Северной и Южной Америке, но жила в Старом Свете); однако, подавляющее большинство вымерло полностью. Утраченные виды составляют широкий спектр таксономических групп, относящихся к двадцати одному семейству и семи отрядам. Единственная объединяющая особенность этой довольно разнообразной группы – то, что многие из них (но, конечно, не все) были крупными животными.

Прибытие людей в Северную Америку было одним из наиболее разрушительных событий, которые когда-либо происходили на материке.

Лучше всего известными и наиболее символическими среди этих утраченных видов были слоноподобные животные – хоботные. Они включали мастодонтов и гомфотериев, а также мамонтов, которые были близкородственны двум разновидностям слонов, всё ещё живущим в Старом Свете. Среди них наиболее широко распространённым в Северной Америке был американский мастодонт, который водился от побережья до побережья на не покрытой ледником части континента. Он был наиболее многочисленным в лесах и редколесьях восточной части континента, где он кормился ветвями деревьев и кустарников, особенно хвойных. Гомфотерии, причудливая группа животных, сильно отличающихся от каких-либо ныне живущих видов, предположительно зарегистрированы в отложениях Флориды, но они были широко распространены скорее в Южной, чем в Северной Америке[9]. Последняя группа, слоны, в Северной Америке была представлена мамонтами, включающими два вида, колумбийского мамонта и шерстистого мамонта.

Другой группой крупных травоядных, знаковых для ледникового периода Северной Америки, были гигантские наземные ленивцы и их близкие родственники, броненосцы. Семь родов, составляющих эту группу, вымерли в Северной Америке, оставив после себя только девятипоясного броненосца с американского Юго-Запада. Самыми крупными животными этой группы были жившие на земле ленивцы, величина которых варьировала от размеров чёрного медведя до размеров мамонта[10]. Форму промежуточного размера обычно находят в асфальтовых озёрах современного Лос-Анджелеса, тогда как последний и лучше всех известный наземный ленивец нотротериопс Шаста был размером с крупного медведя или мелкого слона. В это же время исчезли североамериканский глиптодонт, закованное в тяжёлую броню существо длиной 10 футов, и броненосец, представитель рода, включающего сегодня только обычного девятипоясного броненосца.

Также вымирали парно- и непарнокопытные животные. Среди непарнокопытных вымерли лошади, насчитывавшие целых десять самостоятельных видов, и ещё два вида тапиров. Ещё большими были потери среди парнокопытных. Тринадцать родов из пяти семейств исчезли в Северной Америке только во время плейстоценового вымирания; среди них два рода пекари (дикие свиньи[11]), верблюд и две ламы[12], горный олень, похожий на лося олень Cervalces, три разновидности вилорогов, сайгак, кустарниковый бык и овцебык Харлана.

Когда вымерло так много травоядных, неудивительно, что вымерло также много хищников. Они включают американского гепарда, крупный вид кошачьих, известный как ятаганозубая кошка[13], саблезубого тигра, гигантского короткомордого медведя, флоридского пещерного медведя, две разновидности скунсов и представителя псовых.

Некоторые представители местной фауны из Лос-Анджелеса, приблизительно 18000 г. до н. э., любезно предоставленные асфальтовыми озёрами Ла Бреа.

Наконец, список завершают животные несколько меньшего размера, среди которых три рода грызунов и гигантский бобр. Но они были исключением[14] – большинство животных, которые вымерли, достигали крупных размеров.

Вымирание животных в Северной Америке совпало с резким изменением в облике растительных сообществ. На обширных областях северного полушария, ранее поросших главным образом хорошо поедаемыми ивой, осиной и берёзой, стали расти гораздо менее съедобные заросли ели и ольхи. Даже в тех местностях, где до вымирания господствовала ель, всё равно был доступен разнообразный набор более съедобных растений. Но, когда численность съедобных растений начала сокращаться из-за изменений климата, травоядные млекопитающие должны были всё интенсивнее кормиться сохранившимися более съедобными видами растений, тем самым усиливая их упадок. Сокращение запасов их пищи, возможно, привело в свою очередь к сокращению размеров у многих видов млекопитающих. Когда завершился плейстоцен, разреженные еловые леса с более высоким видовым разнообразием и питательные травянистые сообщества быстро заместились более густыми лесами с низким видовым разнообразием и сниженной питательной ценностью. В восточных частях Северной Америки ельники были замещены крупными медленнорастущими деревьями с твёрдой древесиной вроде дуба, гикори и южной сосны, и в то же время на Тихоокеанском Северо-западе пейзаж начали заполонять обширные леса дугласовой пихты. Эти типы леса обладают значительно более низкой способностью поддерживать жизнь крупных млекопитающих, чем предшествовавшая им плейстоценовая растительность.

Такие серьёзные потери понесла не только Северная Америка. До недавнего времени Северная и Южная Америка были изолированы друг от друга, и потому их фауны претерпели весьма различную эволюционную историю. В Южной Америке эволюционировало много крупных и специфичных млекопитающих, среди которых были огромные, похожие на броненосцев глиптодонты, а также гигантские ленивцы (и те, и другие позже мигрировали и стали обычными в Северной Америке), гигантские свиньи[15], ламы[16], огромные грызуны и некоторые странные сумчатые. Когда примерно 2,5 миллиона лет назад образовался Панамский перешеек, начался свободный обмен [фаунами] между этими двумя континентами.

Как и в Северной Америке, массовое вымирание крупных млекопитающих произошло в Южной Америке вскоре после окончания ледникового периода. Сорок шесть родов вымерли в Южной Америке между 15000 и 10000 лет назад. Если считать в процентах от фауны, подвергшейся воздействию, то массовое вымирание в Южной Америке было ещё более разрушительным, чем в Северной Америке.

В Австралии потери были ещё большими. Начиная с Эры динозавров австралийский континент представлял собой изолированный массив суши. Потому его млекопитающие были отрезаны от господствующих тенденций кайнозойской эры и следовали своим собственным эволюционным путём, итогом которого стало большое разнообразие сумчатых, многие из которых были крупными. На протяжении последних 50000 лет, однако, сорок пять видов сумчатых, принадлежавших к тринадцати родам, были уничтожены. Выжили только четыре из первоначальных сорока девяти крупных видов (весивших больше 20 фунтов), существовавших на континенте 100000 лет назад. Конечно, никакое новое пополнение с других континентов не поддержало исчезающую австралийскую фауну. Также исчезли крупные рептилии, в том числе гигантский варан, гигантская наземная черепаха и гигантская змея, а также несколько видов крупных нелетающих птиц. Крупными существами, которые выжили, были те, кто способен развивать большую скорость, или виды с ночным образом жизни.

Волна исчезновений, оказавшая воздействие на фауны Австралии, Северной Америки и Южной Америки, совпадает и с первым появлением человечества во всех трёх регионах, и с существенным изменением климата. Надёжные свидетельства теперь показывают, что люди достигли Австралии между 35000 и 50000 лет назад. Большинство крупных австралийских млекопитающих вымерло примерно от 30000 до 20000 лет назад.

Иное положение дел наблюдается в областях, где человечество прошло долгую историю, вроде Африки, Азии и Европы. В Африке небольшие по масштабам вымирания млекопитающих произошли 2,5 миллиона лет назад, но более поздние потери были гораздо менее серьёзными по сравнению с ущербом других областей. Млекопитающие северной Африки, в частности, были уничтожены изменениями климата, которые положили начало существованию пустыни Сахара. В восточной Африке произошло немного вымираний, но в южной Африке существенные изменения климата, происходившие приблизительно от 12000 до 9000 лет назад, совпали с вымиранием шести видов крупных млекопитающих. В Европе и Азии также были вымирания меньшего масштаба, чем в Америках или Австралии; главными жертвами были гигантские мамонты, мастодонты и волосатые носороги.

Итоги плейстоценового вымирания, таким образом, можно подвести следующим образом:

Благодаря этим разнообразным свидетельствам многие заключили, что человечество вызвало плейстоценовое массовое вымирание. Другие столь же яростно доказывают, что причинами исчезновения мега-млекопитающих была изменения растительности, произошедшие во время резких климатических изменений, которыми сопровождался конец плейстоценового оледенения. Фактически, многие дискуссии относительно этого вымирания рассматривают в качестве его причины исключительно или людей, или климат.

Однако, для нашего обсуждения причина не имеет значения. Никто не сомневается в том, что, безотносительно своей причины, массовое вымирание ледникового периода привело к огромной перестройке в наземных экосистемах на всех континентах, за исключением Африки. Но сегодня Африка навёрстывает упущенное, теряя своих мега-млекопитающих, поскольку крупные стада дичи остались лишь в границах охотничьих парков и заповедников, где они стали лёгкой добычей для браконьеров в границах своих свежеогороженных местообитаний.

Конец мегафауны ледникового периода – не чётко очерченная линия, как те, что видны на песке по границам пермского периода и триаса, а также мела и третичного периода. Но мы смотрим на них из настоящего времени, и по понятиям геологии это лишь момент прошлого. На таком расстоянии отрезки времени длиной в 10000 лет или меньше являются незначительными и, вероятно, лежат за пределами возможностей наших технологий – если рассматриваются отрезки времени, отстоящие от наших дней на десятки или сотни миллионов лет. Конец Эры гигантских млекопитающих выглядит долгим из нашей точки наблюдения в настоящем времени, но он будет выглядеть всё более и более внезапным по мере того, как будет исчезать в прошлом – одна из странных особенностей времени. Но у этой истории есть продолжение. Гигантские млекопитающие, всё ещё остающиеся на Земле, теперь составляют основную массу видов, находящихся под угрозой исчезновения, и многие крупные виды млекопитающих теперь находятся в опасности. Если первой фазой современного массового вымирания было исчезновение мега-млекопитающих, его нынешняя фаза, похоже, направлена на растения, птиц и насекомых, когда древние леса планеты превращаются в поля, города и свалки токсичных отходов.

Когда мы мчимся к началу нового тысячелетия, вооружённые основанной на Интернете экономикой, биологи прикладывают усилия, чтобы заглянуть в грядущее время, высматривая возможные новые биологические опасности, которые нас ожидают. На мой взгляд, всё уже свершилось. Это видно в зеркало заднего вида: сбитая на дороге жертва уже превратилась в геологический мусор – кости ещё даже не окаменели – и это конец Эры гигантских млекопитающих.

Пасюк, одно из немногих млекопитающих, таких же успешных, как люди, сходит с корабля в Полинезии, примерно в 1767 году.