Евсения. Лесными тропками

ГЛАВА 22

Приземистое одноэтажное здание с высоким выщербленным крыльцом, решетками на таких же окнах (грызут их здесь, что ли?) и указующей табличкой у входа стояло на самом городском отшибе. С левого бока, через лопуховый пустырь, ограниченное чьим-то, уже притихшим на ночь садом, а с парадной стороны, отчерченное от остальной Клитни узкой уличной полосой. Тоже, впрочем, ведущей дальше в тупик, из-за забора которого ощутимо несло тухлой канавой. С его же тыла, в подлеске из акаций, затянувших закопченные развалины, сейчас терпеливо торчали мы... с моей дорогой подругой... Бу-м-м...

- Любо-ня.

- Ой, - в темноте изобразила та большое сожаленье, а потом, правда, уже свободной от сковородки рукой, поскребла свой лоб. - Эти комары местные - прямо упыри. И откуда их здесь столько поналетало?

- Из канавы, - не отрываясь от угла городской каталажки, буркнула я. - Оттуда... И вообще, зачем ты ее с собой приперла? Пихнула бы в сумку, как все остальные вещи и оставила на Дуле. Или, боишься, позарится кто на твой "знатный" подарок?

- Нет. Я другого боюсь - вдруг придется его применить... Не так, как, ну...

- Любонь, ты ей драться, что ли, собралась? - удивленно развернулась я к подруге.

- А что? Она ведь - чугунная. Вот и проверим - чей котел крепче, - слово в слово повторила она любимое выражение собственной матушки. Да только я до сей поры думала, что оно... образное, что ли. А вот сейчас засомнева...

- Евся, он идет.

- Ага, вижу... Стой здесь. А я прослежу, - и под возмущенный Любонин писк, бесшумно скользнула из нашего укрытия...

Подросток шел по пустой в это время улице, подсвеченной лишь фонарем над нужным нам крыльцом, как по собственному лошадиному загону - уверенно и с достоинством. Лишь корзинкой в руке помахивал в такт своим гулким шагам. Что еще раз навело меня на мысль о "непростой" жизни шустрого конюха. И, уже дойдя до самого угла, на долечку тормознул - бросил взгляд прямо в моем направлении. А потом удовлетворенно расплылся. Я в ответ, хоть и была незримой, тоже позволила себе усмешку, даже где-то, уважительную. Ведь не видит, но, ясно, что, чует. А потом, прижалась спиной к холодным камням и замерла, рассчитывая со своего угла лишь на "звук", без всякой "картинки". Но, сначала услышала стук по обитой металлом двери, спокойный, но, жутко настойчивый. А через несколько томительных мгновений нам со Стрижом, наконец, воздалось и сначала, щелкнула задвижка маленького смотрового окна. А лишь потом:

- Стриж, хобий хвостяра! Чего явился, да еще в такую темень? Батю то твоего мы сегодня не угостеприимили? - насмешливым, но, вполне дружелюбным басом поинтересовались оттуда. Однако ответной радости я что-то не расслышала:

- Ну и благодарствую хоть на том, - тихо огрызнулся мальчишка. - У меня поручение с посылкой для вашего сегодняшнего... дневного "гостя".

- Ух ты! А, ну, постой... - долгожданно лязгнул теперь и дверной засов, после чего я впервые за вечер глубоко выдохнула. Однако особо радоваться пока... - Чего там? - в отброшенном квадрате света отчетливо сейчас проглядывались две неравнозначные тени - маленькая, с поклажей на выставленных вперед руках и грузная, склоненная над ней.

- Да так, - пренебрежительно хмыкнул Стриж. - Колбаска, хлеба каравай, сыр и зелень. При мне собирали.

- А кто собирал? - а вот теперь в голосе городского стража просквозила не совсем добрая интонация.

- А-а, постоялица наша. Рыдала и собирала. Сказала, что утром сама к вам придет, а сейчас по такой ночи на другой конец незнакомого города забоялась переться.

- Сама?

- Угу... Как проснется и к вам, а пока... только это и... еще... - начал он, но продолжить, будто, передумал. - В общем, я свой сребень честно заработал. Прощевайте, господин Шек.

- А ну, постой! - зацепило вмиг мужика. - Чего-то ты не договариваешь. Юлишь чего-то. Может, в корзинке той кроме харчей...

- А сами проверяйте. Я все передал. Но... если пообещаете в другой раз батю моего в лопухах "не заметить", могу и от себя кое-что добавить.

- Хе-ех, а то мы сами ее до дна не вытрясем? - замялся в ответ страж, правда, ненадолго. - Ладно. Сговорились, но лишь на один раз. Говори, чего там еще упрятано?

- Да, может, то и не важно?.. Записочка там. И сложенная уж больно старательно.

- Записочка?

- Угу. И еще... Так, а батя то мой ведь часто, того... усугубляется?

- Стриж! Ты меня не гневи!

- Ну, как знаете.

- Ладно... хобий сын. Считай, еще на раз выторговал своему отцу свободу и целые ребра. Теперь говори, все, что знаешь. Да не юли больше.

- Все дело в том, что, я и ее тоже честно предупредил про вашу, господин Шек, "особую любовь" к трубке. Вот она и... В общем, табак там. Да не дешевка какая-нибудь с местного огорода, а настоящий - эльфийский. Дорогущий.

- Да ты что?!

- Угу. Вот она его и пересыпала из лакированной коробки в обычную холстину. А на самое дно записку зарыла... Ну, теперь у меня точно - всё. Прощевайте, - спрыгнул Стриж с боковины крыльца и под звук хлопнувшей двери, минул мой "наблюдательный пункт" на углу...

У него "всё". А вот у нас - второй "ожидательный" этап. И сильно надеюсь, что найдется эта записочка там, где надо, быстрее, чем я сама ее до этого писала. Хотя, "сама" - только вначале, а потом - уже старались все трое:

- Евся! - просияла вернувшаяся вместе с бесом Любоня и кинула на стол большую книгу в коричневой обложке. - Смотри!

- Спасибо, конечно, - недоуменно уставилась я на тесненные буквы по центру, а потом не выдержала. - Ну и к чему она сейчас то? "История Алмазной войны. Уроки потомкам".

- Ай, да ты не понимаешь, как нам на самом деле... свезло, - скривилась в ответ подружка и выдернула у меня из рук толмут. - Я тут угол загнула, где надо. Смотри еще раз! - вдоль всей страницы, красочно высились два, воткнутых в траву меча, прорисованные настолько тщательно, что видны были даже мелкие трещины на их длинных, кое-где обляпанных мхом каменных лезвиях. А внизу - мелкий текст:

- Памятник, воздвигнутый в юго-восточных окрестностях Медянска, на историческом холме, где в 2304 году был подписан межрасовый "Вечный закон"... Ну, вы даете.

- А то! - радостно хлопнулась Любоня напротив меня и водрузила на стол еще и корзину. - Мы купили все, что надо. Трубку и табак нашли в специальном магазине. А ты так и крапаешь свое любовное послание?

- Ага. И я совсем не знаю, что в нем писать.

- А ну, дай... Ну-ну... Ты бы еще написала, вместо "Поешь обязательно", "Покушай хорошо, перед сном вымой уши и взбей подушку".

- Евся, и не вздумай по имени к нему обращаться. Мало ли.

- Да, знаю я, - окрысилась я на обоих своих "консультантов". - Но, ведь, записка - не главное. А так, лишь манок.

- Ну, и дуреха же ты, в самом деле, - покачала головой "многоопытная" Любоня. - Как это, "не главное"? А ты напиши именно то, отчего она в своей цене сразу во много раз возрастет.

- Это как?

- Это, "что", - уточнил мне с кровати Тишок. - Напиши ему, что...

- Оба сейчас помолчите, - сделала я глубокий вдох. - Я знаю, что ему написать... - и приложила, наконец, свой карандашный огрызок к листу бумаги...

- Евся... Да, Евся. Я спрашиваю, как все прошло? - дернул меня за короткую штанину, прискакавший от лошадей Тишок. - Дошла посылочка до адресата?

- Ага. Теперь - только ждать. А у вас как?

- Сдал наш табун Стрижу и сразу к вам. Они нас будут ждать на том же месте. Оттуда и нырнем.

- В каком смысле? - прихлопнула очередного "упыря" на своей шее Любоня.

- В прямом, госпожа души моей. Купаться с тобой будем. Наконец-то.

- Пасть свою похабную...

- Я понял, - вновь стал серьезным бес. - И раз вы шуток моих не понимаете, пойду ко я на разведку - нюхну под порожком табачку немножко.

- Ага. Только, не обнюхайся. А то будем тебя потом в лопухах ловить, - совершенно серьезно, предостерегла я "разведчика".

Но, ждать его пришлось недолго. И вскоре на самой грани освещенного вокруг крыльца овала, призывно замаячила нам маленькая хвостатая фигурка.

- Это он чего? - от неожиданности, басом выдала моя дорогая подруга.

- Не знаю... Пошли. Только держись рядом со мной и не пугайся своей незримости.

- Ага. В детстве ты меня о таком даже не предупреждала. О-ой...

- Любоня, смотри вперед, - нетерпеливо потянула я трусиху из уже опостылевших кустов к задней стене каталажки, куда за долечку до нас юркнул бес:

- Дымом несет качественно, - почесывая лапкой нос, чтоб не чихнуть, начал он отчет. - Они там уже орут и веселятся вовсю. И, если вы напряжетесь, то даже здесь расслышите... Но, дружно расхибаривать нам ворота что-то не торопятся. Видно, не тех мороков словили. В общем, Евся, надо работать по запасному плану, иначе можно и упустить главный момент.

- Это по тому, что ты предложил?

- Так точно.

- Ну-у... - скосилась я на зажатую в Любониной руке сковороду. - Тогда, не будем терять время и все - по своим местам... Удачи нам, друзья - подельники.

- О-ох, Мокошь - справедливица. Если что, прибила случайно...

Наверное, мы слегка опоздали. Потому что я обещанных "оров" и шумного мужского веселья, как ни силилась, расслышать все ж, не смогла. Но, остатков его хватило вполне. И на требовательный стук, теперь уже в окно, высунулись сразу все три, имеющиеся в наличие недоуменные мужские рожи, подсвеченные снизу кривым канделябром... Да-а... Ими самими надо людей пугать, особенно, когда глаза в кучу и...

- Эй, полоротые! Не доглядели?! А вот мы сейчас по-быстрому возьмем и слиняем без суда и публичных покаяний! Слушай, друг, а может, прямо здесь и начнем... публично каяться? Ты - не против?.. - "не против" были и вызвавшиеся лично в слушатели несколько окрестных собак, поднявших в ответ на писклявый крик свой лай. Правда, пока неуверенный. Так, прочищали глотки. Обменивались информацией. Поэтому наглец, каким-то чудом выбравшийся из камеры на свободу, одернул свой черный жилет и вновь набрал воздуха в грудь. - Люди добрые!!! Посадили ни за что!!! Сгребли посередь улицы и меня и братана мово!!! Да мы вообще монахи неместные! Подписи на канонизацию досточтимого Ольбега собираем! Так ведь, братан мой?! Чего молчишь?.. Братана мово пытали!!! Язык вместе с усами вырвали!!! Люди... О-ой! Шухер! - и, напоследок показав собственный длинный язык, нырнул в ближайшие кусты у дороги.

Седой же его "братан" остался мужественно стойким (стоячим), но, как только вожделенные двери распахнулись, начал медленно таясь на фоне луны. Чем вызвал у двух окосевших стражников состояние полного неконтролируемого безумия. Поэтому звук "Бу-у-м-м" стал милосердным актом (надо будет Любоне так потом и сказать). Но, не сейчас:

- Эй! Аф-фу-у... А впусти вы гостеприимно магию, все было бы еще... милосерднее, - отряхнув ладони, переступила я через осевшего мужика. - Любонь, а третий?

- Выскочили только два, - пожала с крыльца плечами подруга, перехватив сковороду.

- Ага... Тогда я вхожу. А ты поищи у этих, на всякий случай ключи от камер.

Сразу же за порогом, вместе с вернувшейся зримостью я сделалась и "слепой" и "глухой". И, постаравшись, на сей факт не отвлекаться, быстро огляделась по сторонам. Высокая конторка, заставленная тарелками с бутылями, разделяла комнату на две половины. А слева от входа начинался узкий коридор с черной тьмой в конце, откуда, ощутимо тянуло сыростью. Значит, мне туда. Не знаю, но, опять же из книжек, мне думалось, что тюремные камеры должны быть обязательно в подземелье. Ну, на худой конец, в подвале. И, громко чихнув (для храбрости), я направилась прямо во тьму. Вскоре, меня нагнал Тишок - уже без жилета. Правда, слегка охрипший. А за ближайшим поворотом мы столкнулись с бредущим навстречу огромным мужиком со свечой в вытянутой руке. Он, окинув меня пустым взглядом, нежданно доверительно сообщил:

- Там бесы пакостные. Это - конец. Что я Ольбегу скажу?

- Так и здесь они тоже, - хмыкнул от пола Тишок, а потом добавил. - Р-р-гаф!

- А-а-а.

Бу-у-м-м...

- Евся, у тех ключей нет... А вот и они... - да-а... Видно, подруге моей, "милосердной", жалкие оправданья уже не нужны. - Чего стоим? Кого дожидаемся?

- А действительно?.. - тряхнув головой, сорвалась я на свет огонька в конце поворота. - Стахос! Хран! Вы где?! - и чуть не пролетела мимо:

- Евсения?.. Что ты тут... Любоня?.. Тишок?.. Нет, массовых мороков не бывает, - протер глаза, сидящий на лавке Стах.

- Ты что, тоже надышался? - подскочила я к толстой решетке (ну, хоть в этом книжки не соврали). - А где Хран?

- Я здесь, - отозвался оттуда же и второй арестант. - Ёшкин мотыляй, так они еще и с ключами. Не просто так в гости зашли.

- Мужики, пора сваливать. На свежий воздух. Госпожа души моей, вызволяй.

- Ага. Сковородку подержи. Только аккуратно. Мне ее еще тетке дарить, - по-моему, мы тут все... надышались...

Но, в себя приходить пришлось уже на бегу. Тишок с Любоней, как знающие дорогу к заветной низинке, неслись первыми. За ними поспевал Хран, уточняя обстоятельства и тут же их кряканьем оценивая. А вот Стах... Такое чувство, будто он, действительно, эту треклятую трубку выкурил самолично. Или, хотя бы, близко сидел... и глубоко дышал.

- Ну, ты чего? - не выдержав, наконец, остановилась я. - Тебе плохо?

- Нет, все нормально, - криво улыбнулся мужчина, заставив тут же нервно ткнуться носом в его шею:

- Ага. Нормально.

- А ты чего? - обхватил он меня одной рукой. - Не бойся, я там и в рот ничего не брал. Просто, у кентавров такого рода... воздействия на психику - слабое место. А значит, и у меня. Кстати, что это было то?

- Семена шальной травы. Адона с собой сунула, на всякий случай. Вот он и подвернулся. Я их в табак натолкла и историю придумала с запиской, чтоб внимание к нему привлечь.

- Да?..

- Ага. А вам так ничего и не досталось? И даже едой не поделились?.. Вот, сволочи. Ну, ничего, если у нас все получится, поедим уже в Медянске.

- Евсения, какая же ты умница, любимая. Вы все - умницы... Пошли. Мне лучше, - качнулся он с места, потянув за собой и меня, а потом, вдруг, снова замер. - Скажи, а записка была кому?

- Тебе от меня.

- И что в ней было?

- Да так... Я тебе потом все расскажу, когда мы будем отсюда уже далеко-далеко. На другом конце страны.

- Обещаешь?

- Обещаю. Пойдем...

До загородной низины, припорошенной, будто инеем, вечерней росой, мы добрались быстро. И те, кто бежал и те, кто скоро, хотя и не очень уверенно переставлял ногами. И там все тоже прошло без сюрпризов - табун наш, полностью готовый для новой дороги смирно пасся, а Стриж, просто скучал на подстеленном курткой камушке. И первым же делом я направилась именно к нему:

- Слушай, спасибо тебе огромное и вот, - протянула в ладони три сребеня. - Теперь на стоящее седло точно должно хватить.

Мальчишка замялся и мне, не просвещенной в тайнах чужих душ, показалось, что с вкладом его я сильно продешевила, но, потом, вдруг, протянутые деньги сгреб:

- Да я бы и так вам помог. У меня с этим боровом свои зарубки.

- Я поняла, но... ежегодные бега, - и мы одновременно засмеялись. - Ты ж парень самостоятельный. Значит, должен сам зарабатывать на жизнь.

- Ну, это - да, - смущенно скривился подросток. - А можно я на ваше колдовство гляну? Когда еще увидишь бесовские лабиринты.

- Лабиринты?.. А мне всегда казалось, что мы по прямой идем. Да, гляди. Только потом...

- Само собой. Я ж сам с вами в деле был.

- Евся, нам пора. Тропка, - обернулась я к уже сидящим в своих седлах спутникам. И только Тишок, с поводьями Коры в лапах, суетливо подпрыгивал у самой кромки высокого туманного коридора.

- Прощай, Стриж, и удачи вам с Бархатом.

- Благодарствуем оба. А с огурцами ты была права...

А вот дальше получился "сюрприз". Хотя, лошадь мою тоже понять можно - одно дело, беспрестанно снующий под копытами бес, а совсем уж другое...

- Кора, давай, - сжав бедра, в очередной раз подтолкнула я свою застывшую у густой завесы кобылу. - Ты должна показать другим пример... А если за яблоко?.. Чего?.. Ну, хорошо, корзину яблок... И почищенных, само собой... А вот это уже шантаж и...

- Евсения, может нам первыми? Капкан, все-таки, мужик, - подал голос, ожидающий следом за нами Стах.

- Ты слышала?.. Она его "мужиком" не считает. Слишком гонору много.

- Кх-хе... А если Перец?

- А твой Перец пусть сначала разрешение у Дули спросит.

- Это чёй-то? Да моя Дуля еще девушка... Это когда такое произошло?

- Кора, кончай наводить смуту. Иначе я тебя здесь оставлю и без яблок и без... Ну, хорошо... Тишок, ты ей косичек наплетешь?

- Евся, а пусть она сначала зубы свои научится сомкнутыми носить, твоя раскрасавица. А то в прошлый раз так ими у меня перед носом щелкнула, что...

- Нет, я сейчас сама пешком пойду, - со стоном приподнялась я в седле, и вот в этот самый момент, моя кобыла, вдруг, резко поумнела... Щ-щёлк...

- А-ай! А теперь у самого хвоста! - ох, рано я обрадовалась:

- Тишок, давай в коридор! Она - за тобой! - щ-щёлк, щ-щёлк.

- Да не за мной, а за моим хвостом!.. А-ай!

- Да, какая разница? Давай! Остальные - следом!

- А-а-ай! - щ-щёлк... уже из глубокого-глубокого тумана...

Город Медянск... Видный отсюда, с этого исторического холма лишь огоньками. Да какими там, огоньками? Город Медянск был полон разноцветных огней, как... Жаль, в книжках моих таких картинок не было. Потому что, город Медянск был... прекрасен. И он сам и запах трав и цветов, доносимый сюда, на холм, из подлунных бескрайних полей. И все здесь было таким незнакомо-притягивающим. И даже то, что высилось сейчас прямо перед нами - два огромных, упирающихся в звездное небо меча. Наш верный ориентир.

Кора моя, кажется, тут же забыла про шустрого беса и, так же, как ее хозяйка, раздув ноздри, вдыхала теперь незнакомые запахи. И мы с ней даже не обернулись на показавшихся следом трех своих спутников.

- Мокошь - всевидица! Неужто, получилось. А я ведь до последнего думала, что выкинет нас где-нибудь на Склочных болотах.

- Ну, так... - робко высунулся из-за крайнего меча Тишок. - Если б я за ориентир взял ту "страхотень с завитушками", что ты мне по памяти расписала, то, точно - именно туда.

- Хран, а сколько отсюда до Тинаррской границы? - уже с земли, спросила я, спешившегося рядом мужчину.

- Совсем близко, - прищурился он в темную даль поверх Медянских огней. - Миль тридцать, не больше... Тишок, благодарность тебе от всего сердца за четко проложенный маршрут. Считай, выиграли очередную фору.

- Евсения.

- Да? - Стах, подошедший сзади, бережно обхватил меня руками, а потом глубоко вдохнул:

- Я так тебе благодарен. До такой степени, что, еще немного и у меня появятся сомнения в собственном умении выходить из сложных ситуаций. Без тебя.

- Да ты что? - шеркнула я кончиком носа по небритой скуле. - Вот уж, глупости.

- Угу. Храна взяли рядом с портом. Он еще до моста дойти не успел. И сделали это под предлогом проверки документов. Да и меня также. У них, видимо, были четкие описания всех наших физиономий.

- Ага. Кроме Любониной и бесовской.

- Я заметил, - усмехнулся мужчина.

- Стах... Я обещала сказать тебе то, что написала в записке, - прямо в кольце из теплых рук, развернулась я к мужчине лицом. - Она на самом деле была лишь манком, но, содержала сущую правду.

- Да?.. И что же там было? - коснулся он своим лбом моего.

- Правда... Потому что, я на самом деле тебя люблю и готова пойти за тобой хоть куда, - закончила тихим шепотом. - Во-от, - а потом еще и вздохнула.

- На край света, - тоже шепотом уточнил Стах.

- Что?

- Там было написано: "Я тебя люблю и готова пойти за тобой хоть на край света".

- Так ты...

- Молчи, - засмеялся мужчина и прижал мою голову к своему плечу. - Эта записка была единственным, что до меня дошло, но, мне очень хотелось, чтобы ты сама набралась смелости и произнесла эти слова вслух.

- Так ты думал, что я могла и струсить? А тебе не кажется, что это не честно? - с усилием оторвала я голову и заглянула в глаза Стаха. - Да я вообще не понимаю, ты... ты... - и какая сейчас была разница, кто кого поцелует первым? Главное, что небесные качели, подхватили меня так высоко, что спускаться на землю совсем не хотелось... очень-очень не хотелось...