Фабрика драконов

Глава 92

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Понедельник, 30 августа, 5.01.

Остаток времени на Часах вымирания:

54 часа 59 минут.

Грейс Кортленд, обнаженная, лежала в моих объятиях, дыша так же часто и шумно, как и я. Разгоряченные тела обильной росой покрывал пот. Матрас съехал набок, и наши головы под углом свисали к полу; влажными полотенцами скатались простыни. Каким-то образом с кровати послетали все подушки. Не уцелела и поваленная лампа; в ней осталась лишь одна целая лампочка, причудливо рассеивающая по комнате свет и тени.

— О господи… — хрипловато шептала Грейс.

Я членораздельно изъясняться уже не мог.

Сейчас Грейс лежала, подперев голову локтем. С одной стороны лицо ее ярко выхватывал свет лампы без абажура; другую скрывал флер тьмы. Грейс долго смотрела на меня и молчала. Я прикрыл глаза, а спустя какое-то время почувствовал, как она невесомо, даже как-то призрачно покрывает мне поцелуями грудь, горло, губы.

— Джо, — спросила она тихонько, — ты не спишь?

— Нет.

— Жутко было?

Я знал, о чем она. После того как я допросил Картерета и отвел его в компьютерный зал, где-то опять раздалась стрельба, а стекла несколько раз задребезжали от взрывов. Пленный был снова связан по рукам и ногам, а мы втроем кинулись вызнавать, в чем дело. Между тем произошло ужасное. Уцелевший персонал «Улья», одумавшись, постепенно скопился в дальнем углу территории. Некий Ганс Брукер — охранник в чине сержанта — проводил их всем скопом в отдельное помещение, сказав, что здесь они смогут безбоязненно переждать стрельбу, пока от Отто не прибудет «бригада спасателей». Как только люди там собрались, Брукер и еще двое охранников подкатили пулемет и хладнокровно всех расстреляли, да еще для верности кинули несколько гранат. В живых не осталось никого, так что на содействие местного персонала рассчитывать теперь не приходилось. Но на этом Брукер не остановился: пристрелив обоих охранников, он пустил себе в рот пулю, сорвавшую верхнюю половину его безумной головы.

Одно слово, сумасшествие.

Кроме того, это сбивало с толку. Охоту на единорога возглавлял определенно Брукер, это было теперь очевидно, а не Хекель, как считал Черч. Когда я об этом сообщил, шеф распорядился снять у этого горе-егеря отпечатки пальцев.

Они совпали с отпечатками Хекеля.

Как такое могло произойти, оставалось лишь ломать голову.

Вскоре после этого прибыли британцы, и мы откочевали обратно в Штаты — со всем, что нам удалось нарыть, а также с сигомом и с Картеретом. Оставшихся шестерых тигровых псов уложили снайперы с «Арк ройял». Новых Людей, собрав, транспортировали на авианосец, но для них это явилось таким шоком, что некоторые попадали в обморок, а один даже умер от разрыва сердца. В конце концов бригаде медиков пришлось дать им всем успокоительное. Экипаж судна был, пожалуй, не меньше потрясен встречей с настоящими неандертальцами.

Живых в «Улье» не осталось. В самом деле, жуть, да и только.

— Да, хлебнули мы, — произнес я нехотя.

— Столько чудовищ вокруг… Лупишь их, лупишь, а они не убывают, — Грейс, вздохнув, прижалась ко мне щекой. — Джо. А вдруг на этот раз не справимся?

— Почему? Справимся.

— А если не получится? А вдруг проиграем? — В полутьме голос ее звучал до странности беззащитно. — Вдруг провалимся?

— Если ты провалишься, я обязательно тебя подхвачу. А если я — ты позовешь кого-нибудь на помощь. Так всегда случается.

— А если мы оба?

— Тогда все равно найдется кто-нибудь, кто подставит плечо. Обязательно.

Грейс долго молчала. Бессмысленность этой беседы была ясна нам обоим. Головоломка из тех, что донимают разум по ночам, когда никаким притворством нельзя скрыть правду от самого себя. Ни с кем другим на свете Грейс Кортленд не стала бы об этом даже заговаривать. Как и я — ни с кем, кроме нее. Есть вещи настолько личные, сокровенные, что я не делюсь ими даже с Руди.

Нежно обняв, я притянул ее к себе.

— Что бы там ни было, лапочка, — сказал я, — все равно мы сладим с этим делом. То, что мы вытянули из Картерета, и с теми архивами, что мы добыли в «Улье». — Глюк говорит, теперь ему все шифры раскусить ничего не стоит. Может, уже к утру. И тогда мы с тобой наденем доспехи свои тасканые, возьмем мечи свои зазубренные, гикнем-крикнем и пойдем себе драконов сражать.

— Чудовищ, — поправила Грейс.

— Их самых, — согласился я.

Так мы и лежали — на сбившихся матрасах, чувствуя, как постепенно остужается страсть на обсыхающей коже. Осторожно потянувшись, я выдернул из розетки штепсель, и нас уютным коконом обвил бархатистый мрак. Времени прошло довольно много.

Я уже думал, что Грейс потихоньку уснула, но она вдруг шепнула:

— Прости меня, Джо.

Я повернул голову к ней, неразличимой в темноте.

— За что?

Помедлив, она вымолвила:

— Люблю я тебя.

Прежде чем я успел что-то ответить, она легонько прижала палец к моим губам.

— Тсс, ничего не говори. Пожалуйста.

Но я все равно сказал:

— Я люблю тебя, Грейс.

Больше мы не говорили ничего. Слишком очевидной была значимость и цена этих слов, лучезарно заполняющих тьму вокруг нас и темноту в наших сердцах. Любви не место на поле боя. Она делает тебя уязвимым, оголяет горло и открывает грудь под пулями. О ней нельзя говорить вслух.

Я лишь надеялся — а может, молился, — что чудовища не слышали наших сказанных шепотом слов.

Глава 93

«Фабрика драконов».

Понедельник, 30 августа, 5.02.

Остаток времени на Часах вымирания:

54 часа 58 минут (время местное).

Геката с Парисом, слившись в объятиях, возлежали на ложе, которое делили уже десяток лет. Между ними помещалась усладившая их молодая негритянка, чья шоколадная кожа составляла роскошный контраст с их молочно-белыми телами. Женщина опустила голову на руку Париса, обернувшись лицом к Гекате, уместив свою темную руку на ее безупречно плоском животе.

Парис и женщина пребывали в сонном забытьи, а Гекате никак не спалось. Синие глаза неотрывно смотрели на сонм звезд, различимый сквозь обширный стеклянный купол над альковом. Глухой немолчный шум прибрежных волн был подобен спокойному дыханию дремлющего мира. В такие моменты Геката чувствовала себя умиротворенной: жажда погашена, голод утолен, фурии укрощены.

Если бы не одна вещь. Маленький, ничтожный, казалось бы, пустячок, занозой бередящий ум.

Шесть часов назад она наконец поддалась на уговоры Париса пригласить Альфу на «Фабрику драконов». Разговор получился коротким. Альфа пришел в восторг, был просто счастлив и польщен тем, что его приглашают, и условия принял без всяких оговорок, тем более что их было всего ничего: подумаешь, окна самолета должны быть затемнены. Она еще поддразнивала Альфу — дескать, это он научил их, своих детей, похвальной осмотрительности, вот она и осторожничает. Альфа в ответ смеялся и соглашался на все.

Как-то очень уж легко все далось.

— Он знает, — сказала Геката брату по окончании беседы.

— Ничего он не знает, — отмахнулся Парис. — Откуда ему?

— Нет, знает.

— Да ну тебя. Если бы он знал, ни за что бы не купился. В жизни не позволил бы завлечь себя сюда, прямо к нам в руки.

— Знает, знает.

— Милашка моя, Альфа ни о чем не догадывается и ничего не соображает. А вот когда окажется здесь, то, ясное дело, все поймет. Это я тебе обещаю.

На том спор и завершился. Видно, братец и впрямь неисправимый дурачок, если не чувствует в Альфе той потаенной искры, которая делает его именно таким, каков он есть.

Да Геката и сама видела отца отнюдь не насквозь, лишь смутно угадывая его сущность, которая брату была, похоже, невдомек.

— Он знает, — шептала она бескрайнему звездному пологу.

Может, он уже в пути.

Глава 94

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Понедельник, 30 августа, 5.03.

Остаток времени на Часах вымирания:

54 часа 57 минут.

Восемьдесят Второй сидел в неосвещенной комнате, глядя в окно на темные воды бухты. В Балтиморе он был впервые. Да он, собственно, и в Соединенных Штатах-то ни разу не был, если не считать «Деки». Чувствовал он себя странно: одиноко, боязливо. Как чужой.

Все здесь обращались с ним хорошо — присмотрели за носом, помыли, приодели: новые джинсы, кроссовки, майка с бейсбольным логотипом. Даже камень не стали отбирать. Есть можно было что душе угодно: он впервые в жизни попробовал пиццу (оказалось, так себе). Выделили спальню с многоканальным теликом: смотри, не хочу. И все равно Восемьдесят Второй понимал, что он пленник. Никто не говорил этого вслух, но разве и так не понятно? Прежде чем отпустить в новую комнату, у него взяли отпечатки пальцев, срезали чуток волос, взяли образец крови и мазок из-за щеки. Попросили пописать в стаканчик. Словом, примерно то же, что и ученые из «Улья», — хотя и с улыбками, и «пожалуйста», и «спасибо». Но ведь тоже его разрешения на эти тесты не спрашивали.

Ночь была длинная, а ему не спалось. Тот большой дядька, назвавшийся Ковбоем, обещал, что о Новых Людях позаботятся, но никто не объяснил, каким образом. Восемьдесят Второй лишь знал, что к острову подошли два корабля — один английский, другой американский. И неизвестно, что с Новыми Людьми стало. И женщину ту, после того как Ковбой его спас, он больше не видел.

Таким одиноким Восемьдесят Второй себя, пожалуй, еще не ощущал.

Странно все же: находиться среди «хороших парней», а чувствовать себя при этом бесконечно чужим, заброшенным, отстраненным, не на своем месте. Своего места у него, похоже, теперь и не было. Так что при желании ни домой не возвратиться (это так, к слову: туда его ни в коем случае не тянуло), ни здесь не пристроиться. Нигде места нет.

Он никто.

Одна темнота впереди, непроглядная.

Глава 95

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Понедельник, 30 августа, 5.04.

Остаток времени на Часах вымирания:

54 часа 56 минут.

Черч неподвижно сидел за столом вот уже на протяжении получаса. Остыл в чашке чай, печенье на тарелке оставалось нетронутым.

Перед ним на столе лежало три доклада — три аккуратные стопки бумаг и педантично скрепленных документов. Слева — отчет коронера по поводу обследования тела Гуннара Хекеля: с указанием состава ДНК, группы крови, размеров тела, плюс карточка с отпечатками всех десяти пальцев. В средней стопке, пожиже, — отчет по Гансу Брукеру с короткой аннотацией и карточкой отпечатков. Группа крови совпадает, размеры тела в основном тоже. Ну и что в этом такого: мало ли на свете людей примерно одного размера, комплекции, веса и возраста, с третьей группой крови (резус положительный). Но вот только… совпадали еще и отпечатки. Один в один. Их уже повторно сканировали, заново сличали — все то же самое. Совпадающих отпечатков пальцев не бывает даже у однояйцовых близнецов, а тут они были просто идентичные. Без вопросов.

Но это еще бы ладно — в конце концов, с мертвых спросу нет. Оторопь вызывало другое. На эти отчеты Черч за истекшие полчаса даже и не глянул. Все его внимание было приковано к коротенькой справке, полученной от успевшего вернуться и уединиться в своей лаборатории Джерри Спенсера, криминалиста ОВН. В записке говорилось: «Отпечатки пальцев, взятые у мальчика, полностью совпадают с анонимными наборами отпечатков, направленных Вами. Отличие только в размере. Анонимные отпечатки крупнее, принадлежат, несомненно, взрослому; имеются небольшие особые приметы — например, маленькие рубчики. Тем не менее дуги, петли и завитки совпадают во всех точках. Эти отпечатки, безусловно, принадлежат одному человеку. Ошибки исключены».

Прочитав это, Черч вначале позвонил Спенсеру: не вышло ли какой накладки.

— Мне кажется, я суть изложил вполне ясно, — сказал тот. — Отпечатки совпадают. Полностью. Тут и сказке конец.

Однако концом здесь и не пахло — наоборот, открывалась новая глава в этой очень старой и запутанной не то сказке, не то саге. Она, эта самая сказка или сага, окрашивала мир в довольно мрачные тона.

Черч наконец пошевелился. Рассеянно взял печенюшку и надкусил, думая при этом о мальчике, имя — точнее, название — которому Восемьдесят Второй. Мальчик, который, рискуя жизнью, обратился к нему во имя спасения миллионов людей в Африке и сбережения жизней генетически разработанных Новых Людей.

Черч взял карточку с его отпечатками и перевернул обратной стороной, где была прикреплена его фотография. Мальчишку сфотографировали во время его физических замеров. Черч долго, пристально вглядывался в глаза ребенка, ища в них ложь, обман — любой намек на зло, который должен был неизбежно там присутствовать.

Глава 96

«Дека».

Понедельник, 30 августа, 5.05.

Остаток времени на Часах вымирания:

54 час 55 минут (время местное).

— Я думаю, она подозревает, — сказал Сайрус. Прихлебнув рислинга, он прижал язык к нёбу, чтобы полнее ощутить вкус.

— Насчет чего?

— Насчет Волны. Не что-то конкретное, но так, в общих чертах. Подозревает, что у нас есть некий глобальный замысел.

— А, ну понятно, — кивнул Отто. — Вы бы ведь разочаровались в ней, если бы она ни о чем не догадывалась.

И вправду. Приходилось невольно соглашаться.

— Но все равно это не более чем догадки, — заключил Отто. — Знать она не знает.

— Нет, конечно.

— В отличие от нас.

— Разумеется.

— Вы сами во всем убедитесь, когда посетите завтра «Фабрику драконов».

Слегка над этим подумав, оба почти одновременно рассмеялись.

— А тебя не удивляет, что они меня пригласили?

— Немного удивляет.

— Ты думаешь, это ловушка?

— Само собой. Наша оплошность с убийцами, вероятно, лишь сбила с толку и без того недалекого Париса, — сказал Отто и, поджав губы, добавил: — Хотя лично мне кажется, что все это очень похоже на разведку боем. Она хочет вглядеться вам в глаза, когда разговор пойдет о том нападении. Думает, наверное, что вас раскусит.

Сайрус снова рассмеялся. Отто ограничился кивком.

— А все-таки она умница, эта бестия, — заметил Сайрус. — Хотя нам, пожалуй, не мешает согласиться, что знает она меня не так хорошо, как ей кажется.

— Соглашусь.

— Так что… Разведка боем с вероятной ловушкой, если ей не понравится то, что она почует? Ты так думаешь?

— Примерно. Может, не настолько однозначно. Гекате нравится иметь пространство для маневра. Если у нее нет стопроцентной уверенности, что убийц подослали именно вы, она, я так думаю, устроит вам экскурсию, хотя и в сильно усеченном виде. Так, чтоб на глаза вам попалось лишь то, что, по ее мнению, вам приглянется или польстит. В этом отношении она действительно отцова дочка.

— Да нет, Отто… Мне кажется, в этом она, наоборот, в тебя.

Отто пожал плечами.

— Вот такой у нее, по-видимому, план.

— А если она поймет, что убийц посылал именно я? Ты думаешь, она попытается меня убить?

— Да что вы! — воскликнул Отто с укоризной. — Такое исключено. Ну, может, потерзает чуток: она это любит и шанса, я думаю, не упустит.

— Пусть попробует.

— Как скажете. Но по большому счету, я думаю, Гекате вы нужны живым. Ей хватает ума сообразить, что вы ее умнее. Они с Парисом науку по большей части не штурмовали, а воровали. А вот вы, мистер Сайрус, и есть наука. И Геката, будучи вашей дочерью, такого ценного ресурса себя уж никак не лишит.

— Ну а ты-то наверняка ей нужен мертвым, — рассудил Сайрус.

— О-о, сомнения нет. Она вполне понимает, что меня даже истязать — излишний риск. Искусству изворотливости — в отличие, смею сказать, от изощренности ума — она училась у меня, а потому знает, что здесь мне, извините, равных нет. Я стоял у истоков, а потому для нее опасен. Так что, представься ей случай, она не преминет всадить мне пулю в черепную коробку.

— Если мы это допустим, — заметил Сайрус.

— Если мы это допустим, — согласился Отто.

Улыбнувшись, собеседники чокнулись бокалами.

Они сидели в вынесенных наружу шезлонгах. Все внешние огни «Деки» были погашены, а до ближайшего поселения тянулись мили и мили пустынной земли, потому ничего не заглушало обворожительную красоту сияющего звездами неба. Различался даже туманно-розоватый отсвет перекатов Млечного Пути.

— Ведер уже в пути, — сообщил Отто. — Он будет здесь перед тем, как свой самолет подошлют за вами близнецы. Желаете, чтобы он вас сопровождал? Можно сказать, что он ваш слуга. Камердинер.

— Не надо. Пускай отправляется с командой. Но как только русские ворвутся на территорию, Ведер должен тут же меня отыскать. Надо, чтобы он все это время меня оберегал.

— Это будет несложно.

В разговоре наступила пауза.

Несколько раз Отто открывал рот, порываясь что-то сказать, но снова закрывал. Наконец Сайрус, улыбнувшись, подбодрил:

— Ну, что там у тебя? Высказывай, а то ты с ума меня сведешь. Хочешь узнать, что я думаю про «Улей»? Какое у меня ощущение?

— Да. Мы же так многого лишились…

— Да ничего мы, в сущности, не лишились, Отто. Ничего важного.

— А как же Новые Люди? А племенной материал этой породы?

— У близнецов все это наверняка найдется. Где-то оно у них спрятано. Им хватает ума понимать, что такое Новые Люди. Они сами хотели начать с ними экспериментировать. А как возьмем «Фабрику драконов» под себя, так все вернем и восстановим. Или заново наплодим нужное количество для разведения.

— А Восемьдесят Второй?

— Я не думаю, что близнецы его убили. Он наверняка жив. Я это чувствую. Если он цел и невредим и находится на «Фабрике драконов», я, возможно, даже проявлю к близнецам некоторое снисхождение.

Не было надобности спрашивать, что Сайрус сделает — вернее, на какие крайности пойдет, — если окажется, что Восемьдесят Второй мертв. Тут уж никакие таблетки не помогут. Ни в каком количестве.

И тут Сайрус опять удивил.

— Хотя в конечном итоге и это неважно, — произнес он.

Отто пристально глянул на патрона.

— Я почему-то чувствую, — признавался между тем Сайрус, — что мы миновали и эту веху. И по мере того, как мы приближаемся к Волне вымирания — или она приближается к нам, — много еще чего становится все менее и менее важным.

— Новые Люди выполняют отведенную им функцию. Расе господ нужна раса рабов.

— Может быть, и так.

— Это же ваши слова, мистер Сайрус.

— Я знаю. И я верил в это, когда их произносил. Но теперь в них уже нет той, прежней силы. Мы делаем великое дело, Отто. Мы вершим нечто такое, чего прежде никогда не бывало. Не пройдет и года, как планета избавится от миллиарда посконных душ грязных народов. Пройдет еще пять лет — когда вторая и третья Волны достигнут самых что ни на есть отдаленных частей Азии — и людей на Земле останется всего миллиард. Когда мы создавали Новых Людей, мы зачинали их как состоящую в услужении расу на время упорядоченного перехода и перераспределения власти. Упорядоченного, Отто. Но… неужели ты и впрямь думаешь, что в мире когда-нибудь воцарится порядок? — Отто молчал. — Я считаю, мы запалили фитиль самого хаоса. С исчезновением посконных народов белые расы не объединятся между собой. Для тебя, как и для меня, это не секрет. В этом был просчет и недальновидность Гитлера, считавшего, что по мере искоренения грязных рас белые народы будут естественным образом формировать между собой союзы. Мы с тобой, Отто… Ты и я, мы оба виновны в том, что оказались заложниками собственного размаха.

— Что за смена настроения? Или вы усомнились в нашей цели?

Сайрус рассмеялся.

— Да бог с тобой, Отто. Что ты, никоим образом. Наоборот — если на то пошло, я никогда еще не был так внутренне собран и тверд в своей решимости. С предательством близнецов у меня словно шоры с глаз свалились, и перед взором моим распахнулась истинная, грандиозная панорама во всем ее охвате.

— У нас проблемка с самочувствием, патрон? Может, таблеточку?

— …Нет. Я не о том. Правда, я еще никогда не был так сосредоточен.

— Что же вы тогда такое говорите? Я старый больной человек, уже поздно, я устал, поэтому мне бы как-нибудь попроще.

Сайрус степенно кивнул.

— Изволь. — Пригубив вина, он поставил бокал на остывающий песок пустыни. — Я представляю себе мир, каким он будет после того, как по нему прокатится Волна, точнее, Волны вымирания. Старые державы более не восстанут. И никакие арийские нации не возвысятся. Это все пропаганда, которой мы наивно верили — причем так долго, что забыли в нее между делом вдуматься. Забыли расконсервировать эволюцию давней, заветной мечты, чтобы она шла в ногу с прогрессом наших планов становления новой науки. Смерть пяти миллиардов не обернется земным раем, Отто. И не воплотит арийской утопии.

— А чем же она обернется?

— Я уже сказал. Хаосом. Массовая гибель породит страх. Страх даст пищу подозрению, а подозрение перерастет в войну. Наша Волна вымирания ввергнет этот мир в век глобальных войн и катастроф. Падут народы, сойдутся в битве империи, вся планета омоется кровью, как в Апокалипсисе.

Отто смотрел неотрывно, распахнув глаза.

Сайрус поднял голову к далекому вечному сонму задумчивых звезд.

— Мы родились в противостоянии, Отто. Как вид. Дарвин был прав: выживает сильнейший. И вот в этом суть. Эволюция через переплавку. Мы разожжем горнило, в котором дотла сгорит все лишнее, ненужное, слабое. Все ради наших сокровенных грез, Отто… Выживут лишь сильные. И нам решать, чем измерять эту силу, как использовать священный меч технологий. Лишь одно можно сказать с уверенностью: мир в том виде, в каком он сейчас существует, подлежит уничтожению. — Сайрус прикрыл глаза. — И это будет величавое зрелище.

Глава 97

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Понедельник, 30 августа, 9.14.

Остаток времени на Часах вымирания:

50 часов 46 минут.

Когда я проснулся, Грейс уже ушла — неслышно, как призрак с рассветом. Я ее искал, но она была все время занята: ни слова, ни даже взгляда толком не бросит. Досадно, но я все понимал. Те три словечка, что мы шепнули друг другу в темноте, на профессиональных отношениях сказывались подобно взрыву мины. Нынешнее утро в этом смысле напоминало палубу «Титаника» через полчаса после столкновения с айсбергом.

А потому, направляясь к семи утра в конференц-зал на встречу с Черчом и доктором Кто, ощущал я себя довольно угнетенно.

Они были уже на месте. Черч, прежде чем поздороваться бессловесным кивком, продолжительное время меня разглядывал. Кто от своего лэптопа даже голову не удосужился поднять. Я налил себе кофе из кофеварки, по виду явно ветеранки своего дела.

— Ждем оперативных указаний, — доложил я. — Руки чешутся кому-нибудь морду набить в порядке отдыха.

— Кофеек бы вам надо без кофеина, — рассеянно заметил Кто.

— Ну как, проверили тех Новых Людей? В смысле, прав Малой насчет того, что это неандертальцы?

— Пока говорить рано, — ответил Кто. — Сейчас проводим анализы ДНК. А вот пробу крови или живой образец вы мне доставить, конечно, забыли.

— С «образцом» у меня ассоциируется больше моча, — заметил я. — Так что если вы будете этих людей называть образцами, я могу и…

— Это не люди, — спокойно парировал Кто. — Если это неандертальцы, то они принадлежат к иному биологическому семейству. Нет-нет, погодите, прежде чем бросаться на меня через стол и хватать за грудки. Лучше присядьте и вдумайтесь. Вы сейчас скажете, что неандертальцы, так же как и мы, произошли от Homo erectus, а значит, благодаря этому родству их можно считать людьми. Я, быть может, и аплодирую вашему заимствованному у хиппи лозунгу о том, что мы все — единая семья, но факт остается фактом: между современным человеком и этими созданиями есть четкие отличия. Возможно, с ранними людьми они даже и не скрещивались, а последний наш общий предок вымер шестьсот шестьдесят тысяч лет назад. Кроме того, ваш Малой заблуждался, когда сказал, что они восстановлены из митохондриального ДНК. Митохондрия насчитывает всего чуть больше шестнадцати тысяч элементов ДНК, кодирующегося на тринадцать протеинов. Для того же, чтобы восстановить и вырастить вымершую особь, необходим ДНК из ядра, в котором три миллиарда элементов, производящих двадцать с лишним тысяч протеинов.

— Да какая, на хрен, разница! — рявкнул я. — Все равно это люди! Они говорят, думают, они похожи на нас внешне…

— Не знаю, что они такое, Леджер, но все равно эти существа, как бы точнее выразиться, научная диковинка. И не люди.

— Хватит, — подал негромко голос Черч. Он посмотрел на меня. — Новые Люди будут перевезены на охраняемый военный объект США в Центральной Америке.

— В смысле, лагерь для интернированных?

— Нет. Они пройдут медосмотр и оценку психологов, после чего будет определено, как их оптимально интегрировать в общество, если это вообще можно сделать. Правда, учитывая целенаправленную обработку и проделанные с ними генетические манипуляции, в нашу культуру они, вполне вероятно, вписаться уже не смогут. Такова реальность.

— И что тогда?

— В общем и целом? Не знаю. Я сделал насчет этого серьезное заявление президенту, и он согласился, что с ними надо обходиться крайне бережно, с большим вниманием к их благосостоянию и правам.

— Правам? — переспросил Кто. — Каким правам?

Под льдисто-жестким взглядом Черча он ощутимо пожух.

— Президент согласился, что с ними следует обращаться как с освобожденными военнопленными. Прежде всего будут учитываться их общие человеческие права, а как-нибудь потом компетентные люди определят, что может пойти им на пользу в дальнейшем. — Он сделал паузу. — С этими людьми проделаны страшные вещи, которые во многом могут быть приравнены к вопиющим преступлениям против человечности, не меньшим, чем лагеря смерти.

— Ну конечно, — сказал Кто. — Замечательно. Как скажете.

И снова уткнулся в свой ноутбук. А я налил себе еще кофе.

Кто вдруг расцвел.

— Ну-ка, ну-ка. По-моему, что-то у меня прорезалось…

— Что именно? — поинтересовался я. — Совесть?

Тут вмешался Черч:

— Мы всю ночь разбирали информацию из «Улья». Конкретное местонахождение «Деки» установить пока не удалось, но Глюк думает за утро с этой задачей справиться. Сержант Симс уже готовит команды «Эхо» и «Альфа» к полномасштабному штурму. Если объект находится в Аризоне, наземную поддержку нам обеспечит наш штаб в Лос-Анджелесе. К сожалению, команды «Зебра» и «Рентген» все еще в Канаде. Хотя если утром у них все пройдет удачно, они свои дела там завершат, и мы их тоже сумеем привлечь.

— Как насчет оперативников? — спросил я.

Объект в Бруклине располагал четырьмя командами. По две было у нас в Балтиморе и в Лос-Анджелесе, в Денвере и Чикаго по одной. Чикагская команда, кстати, две недели назад на задании срезалась, потеряв командира и четырех из шести бойцов. Сейчас они обкатывали отобранных кандидатов из «Дельты» и спецназа.

— «Танго» и «Леопард» у нас за океаном. «Бита» готовится к переброске в Денвер, заменить «Пилу». Они в состоянии готовности.

В отличие от военных ОВН для обозначения своих команд не использовал стандартную алфавитную кодировку. Поначалу мы это практиковали, но когда команды в силу тех или иных причин исчезали или переформировывались, они стали заменяться группами с другими названиями, хотя и на ту же букву.

Скажем, нам с Грейс, когда руки дойдут, предстояло сформировать новые команды на буквы «Б» и «Ч» взамен «Браво» и «Чарли», погибших в полном составе при крупном теракте в прошлом июне.

— Кроме того, нам в помощь выделены подразделения Национальной гвардии, а при необходимости добавится еще и эскадрилья Триста пятьдесят пятого авиаполка с базы Дэвис-Монтан в Таксоне. — Шеф едва заметно улыбнулся. — Мы относимся к этому очень серьезно, капитан. Ночью у нас был долгий разговор с президентом и еще раз сегодня утром. Он вверяет нам и силы и средства для полномасштабных боевых действий.

— А как же иначе, если война, — сказал я.

— Вы недалеки от истины, — согласился шеф. — Это она и есть.

— А с разведкой как?

— А вот присаживайтесь, и займемся этим вопросом. Весь пакет разведданных скачан вам на нетбук, ознакомитесь. А кое-что нам надо обговорить непосредственно, поскольку есть кое-какие нестыковки. Гляньте-ка сюда.

Он стукнул по клавише, и на плазменном стенном экране появилось фото человека, которого сигом, помнится, назвал Гансом Брукером.

— Это Гуннар Хекель, — сказал шеф.

Ах вот как!

С очередным нажатием клавиши на экран вышло второе фото; точнее, скан служебного удостоверения.

— А это Ганс Брукер.

Дальше под каждым из снимков появилась карточка с десятью отпечатками пальцев.

— Вот их пальчики. А теперь внимание.

Клацнули клавиши, карточки совместились, и компьютерная программа начала кропотливую операцию сличения отпечатков — по дужкам, по завиткам. Всякий раз, когда происходило выстраивание, прерывисто моргал свет, так что перед глазами рябило. По завершении сличения каждый совмещенный отпечаток загорался белым. Итог: сошлись все десять. Полностью.

— A-а. Помнится, вы говорили, здесь какая-то накладка. Кто-то напортачил с дактилоскопической картотекой.

— Никто ничего не напортачил, — сказал шеф. — Это подлинные, правильные отпечатки двух разных людей.

Тут от своего ноутбука отвлекся Кто, на лице его сияла улыбка, можно сказать, шире плеч.

— Ну вот, — сообщил он. — Завершен скоростной профиль ДНК по Брукеру. И знаете что? Вот угадайте.

— Вид у вас довольный, — определил шеф. — Скажете что-нибудь доброе?

Кто был в восхищении.

— Я ничего подобного еще и не видел. Это просто новая серия «Звездных войн», не иначе. Я, кстати, имею в виду вторую часть.

— То есть?

— Второй фильм «Звездных войн». После «Скрытой угрозы», но до «Мести джедаев». Ну?

Я пошел у него на поводу, пытаясь вспомнить… Вспомнил.

— Вот черт.

— Точно! — торжественно возгласил Кто. — «Атака клонов».

— Да ну.

— Как ни печально, — подтвердил шеф, — но доктор Кто прав.

Слово «доктор» прозвучало с чуть заметной запинкой.

— Что ж, — рассудил я. — Единороги с тигровыми собаками у нас уже есть. Почему бы теперь не появиться клонам?

Кто слегка потускнел, он словно ожидал от меня более эмоциональной реакции. Честно сказать, мысль насчет клонов я уже прокручивал на обратном пути из Коста-Рики, когда узнал насчет совпадающих отпечатков. Отставил я ее лишь потому, что не хотелось верить.

— Ну а инопланетян с рухнувшими НЛО у нас нет? — спросил я.

— Пока нет, — сухо ответил шеф.

— И то ладно. А новости по Волне вымирания есть? Что-нибудь выяснено?

— Вот с этим главная проблема. Доктор?

— Похоже, что наши безумные ученые, — заговорил Кто, — пытаются насаждать болезни, передающиеся обычно генетически — то есть по линии кровного родства…

— Что такое «генетически», я знаю.

Кто втянул носом воздух.

— Они пытаются брать генетические болезни и внедрять их в вирусы. Идея более чем эксцентричная и на практике не так уж легко осуществимая. Фактически они перестраивают ДНК определенных вирусов, внося в них гены болезни Тея — Сакса — она же амавротическая идиотия — серповидной анемии, синдрома Дауна, фиброзно-кистозной дегенерации, некоторых разновидностей рака… Ну и так далее.

— Получается, это «Конклав», — сказал я. — Как раз то, над чем они усердно трудились в годы холодной войны.

— Методы и заделы определенно те же, — согласился Черч, — а заодно и некоторые игроки.

— Разница в том, — сделал оговорку Кто, — что теперь им это по силам. Они каким-то образом освоили процесс превращения генетических болезней в передающиеся патогены.

— А Волна вымирания — это, видимо, скоординированный выплеск этих патогенов? — догадался я.

— Именно, — кивнул Черч.

— Как же их, черт возьми, остановить?

— Это вы для нас и выясните, когда нагрянете на «Деку». У нас есть лучик надежды…

— Не особый, — подал голос Кто, но шеф его проигнорировал.

— Мы нашли несколько документов, где перечни, стран и регионов распространения этих патогенов совпадают. Помимо того, я связывался по телефону с Госдепартаментом. Посольства каждой из этих стран уже уведомлены и соответствующие службы находятся в режиме готовности. Деликатность вопроса в том, что действовать в открытую нам нельзя, пока не блокирована «Дека» и лица, несущие за все ответственность. Иначе при утечке информации этот новый «Конклав» может залечь на дно, а затем со временем начать все снова, уже в другом месте.

Я кивнул.

— Из того, что нам удалось прочесть, — сказал Кто, — следует, что существует особый код, с помощью которого и запускается вся машина. Ваш партнер по танцам, Картерет, сказал, что код запуска введен в спусковое устройство, которое хранит при себе или Отто Вирц, или Сайрус Джекоби. По его словам, это небольшой триггер размером с флешку и с мини-клавиатурой из шести клавиш.

— А мне он такого не говорил, — удивился я.

— Ничего, он сказал это мне. — Черч легонько поправил очки. — Ему очень хотелось облегчить душу.

— Как вы его, интересно, разговорили?

Черч в ответ лишь хрустнул печенюшкой.

— Так вот, — продолжал Кто. — Нам надо добраться до Вирца или Джекоби и получить то триггерное устройство прежде, чем код окажется разослан по миру и их агенты выпустят по команде патогены.

— Всего-то? Можете считать, мы уже в пути. С вашего позволения, — я деликатно взял с тарелки шефа печенье. — Все надо проделать тихо и незаметно. Иначе они запустят процесс при первом же шуме. Тихое внедрение требует времени на разработку, а у меня в ухе буквально мина тикает.

— У меня вот какая мысль, — поделился Кто. — Этот триггер, возможно, и в самом деле флешка. Устройство, которое описал нам Картерет, для спутниковой связи недостаточно крупное. Похоже, у него нет своего трансмиттера. Я спрашивал у Глюка; мы с ним солидарны в том, что это устройство, вероятно, сначала нужно подключить в ю-эс-би-порт, откуда код разошлется по Интернету. Это самый продуманный способ; общий импульс активирует индивидуальные коды, и далее команды идут уже по цепочке.

— Понял. В чем фокус?

— Электромагнитный импульс, — сказал Кто. — Непосредственно перед вашим броском или сразу после него, но до того, как вы начнете крушить всех подряд, мы подкинем им электронную бомбу.

— Это еще что?

— Электронная бомба? О-о, это нечто. Заряд, нагнетающий электромагнитный пульс. Людей он не убивает, но вмиг поджаривает всю электронику, в том числе и компьютеры, если только они не защищены особым образом. Бывают такие, специально для экстремальных условий… Вот здесь мы рискуем.

— У нас эта штуковина есть?

— Морпехи опробовали ее во время первой войны в Заливе, — пояснил Черч. — А в две тысячи третьем, как раз перед вторжением, таким образом было выведено из строя иракское телевидение. Если мы установим точное местонахождение «Деки», электронную бомбу я обеспечу.

— Друг в отрасли? — понимающе спросил я.

— Друг в отрасли, — кивнул шеф.

— Тогда это наш козырь. — И я через стол протянул руку нашему Кто. — Молодчина, док.

Тот покосился на мою пятерню, как на какое-нибудь орудие убийства, и, лишь слегка повременив, осторожно за нее взялся.

— А как вообще быть с семьей Джекоби? — поинтересовался я. — С близнецами, например. Сигом говорит, они тоже ко многому приложили руку. Именно они, по его словам, генетически разработали единорога для той охоты. А Сайруса они вроде как держат чуть ли не за пленника, а не за своего отца. Сам Малой толком с ними не знаком, но говорит, что у них где-то есть лаборатория, которую Сайрус вот уже многие годы ищет, но не может найти. Сами близнецы ту лабораторию называют «Фабрикой драконов».

— Хм. Может, они уже и дракона смастрячили? — скептически ухмыльнулся Кто.

— Ни в архивах, ни в полученных записях о той фабрике, как вы говорите, драконов нет ничего, — сказал шеф. — Ясновидец текущего местонахождения близнецов Джекоби — Париса и Гекаты — тоже не выявил. Последний раз их видели с неделю назад, на арт-шоу в Лондоне. Девять из их известных резиденций в четырех странах находятся под негласным надзором полиции. Так что, помимо поставок животных для охоты, ничем другим они не засветились. Не известны ни глубина, ни масштаб их участия. Но все равно все их движимое и недвижимое имущество, все известные их счета находятся под пристальным контролем и могут быть в любую минуту заблокированы. Но мы не сделаем этот шаг, пока не убедимся, что он не препятствует нашим попыткам найти то устройство запуска.

— А их «папик», как они его называют?

— Фотографии Сайруса Джекоби нет нигде. Никаких персональных деталей, кроме общих фраз, брошенных близнецами в разное время для СМИ. Такая анонимность, что действительно думается, а не в заточении ли он. Да, рождение близнецов вызвало в свое время шумиху в прессе, но и тогда фотографий их отца не мелькнуло ни в одной из газет.

— Похоже, он не любитель гарцевать перед объективами, — рассудил я. — Тем более наталкивает на мысль, что Джекоби — фамилия подложная. Что хочешь, то и думай: или он беглый наркобарон, или бедолага свидетель под охраной.

— Думать можно все, что угодно. Главное — мы не имеем о нем никакого представления. Что примечательно: «Ясновидец» и тот не может откопать никакой по нему информации.

— А если он связан с «Конклавом»? Мог бы кто-нибудь использовать ту старую систему, как она?..

— Пангея, — подсказал Черч.

— Да, использовать «Пангею», чтобы стереть всяческую информацию о «Конклаве»?

— Мог. А учитывая, что «Конклав» вписывается в эту картину, так сказать, вполне органично, именно это и произошло.

— А Отто Вирц?

— То же самое: ничего. Так что имена, возможно, вымышленные. Тем не менее есть еще одна возможная привязка к лагерям смерти. Эдуарда Вирца, главного врача-изувера в Аушвице, в детстве звали Отто — не то имя, не то кличка. Так вот, кое-кто из старых добрых друзей по-прежнему звал его именно так, хотя официально, по документам, он был известен как Эдуард Вирц.

— Так кто он, по-вашему, этот самый Отто? Сын, внук? Наследник прозвища?

— Стоит поразмыслить.

— А может, это клон Эдуарда Вирца, — подал голос Кто. — Нет-нет, Леджер, не смотрите на меня так. Коли уж мы играем с клонами, кидайте в кучу и этот вариант. К тому же идея не так уж оригинальна. Вспомните хотя бы книгу Айры Левина «Парни из Бразилии». Киноверсия с Грегори Пеком…

— Но там-то клонировали Гитлера.

— Ну и что? Да хоть всю верхушку нацистского руководства. Мало ли что кому взбредет в голову: взял и наплодил целую армию гитлеров!

— Даже не шутите так, — грозно сказал я.

— Ладно, не буду. Но как окажетесь перед полчищем коротышек с усами щеточкой и недоразвитым яичком — вспомните: я вас предупреждал.

Я лишь, хмыкнув, повернулся к Черчу:

— Как там Малой?

Черч ответил не сразу:

— Проводим дополнительное тестирование.

— Надо, чтобы при взятии «Деки» он был со мной.

— Зачем?

— Он там все знает. Нам самим некогда вызнавать все детали и внутреннее расположение. Видит бог, не хочется мне брать ребенка в зону боевых действий, но тут уж выбирать не приходится.

Черч понимающе кивнул.

— Мы будем камерой держать вас на связи в онлайне; вы там, а он здесь в ЦТО. Но на поле боя я мальчика отпустить не могу, — сказал он. — У меня нет к нему полного доверия.

— Как так? Да без него мы бы вообще никуда не продвинулись!

— Я вполне осознаю, сколь многим мы, да и весь мир, ему обязаны. Но вызывает беспокойство его близкая связь с ключевыми игроками всего этого дела. Ладно, поговорим об этом позже. Сейчас с ним работает доктор Санчес.

— Руди вернулся?

— Да. Прилетел сегодня утром по моей просьбе. С мальчиком он уже несколько часов. Неплохо бы услышать его оценку, прежде чем…

В эту секунду распахнулась дверь и в комнату влетел торжествующий Глюк, а следом, в полушаге, Грейс. Меня она удостоила мимолетным, но радостным взглядом — хотя, боюсь, никак не связанным с минувшей ночью.

— Все. Попались засранцы, — сказала она. — Только что звонил капитан Смит с «Арк ройяла». Там в «Улье», в ангаре, обнаружился самолетик. Один из пилотов Смита его обыскал, а заодно снял показания приборов — навигация, расход топлива, расстояние в милях, — все-превсе.

— А я это дело примерил на Аризону, — сказал Глюк. — И сдается мне, «Деку» мы вычислили. Пустынное местечко неподалеку от Гиллы Бенд, у самой мексиканской границы.

— Что-то я о таком не слышал, — усомнился Кто. — Ты уверен?

Глюк вместо ответа шлепнул на стол спутниковый снимок: небольшое согнездие строений прямо среди пустыни. А посередке четкий, как прорисованный через трафаретную линейку, двенадцатиугольник.

— Вот гад, — выразил ревнивую похвалу коллеге Кто.

— Ну мужик! — притиснул я к себе нашего умника.

— Капитан Леджер, майор Кортленд, — сказал, вставая, шеф. — Готовьте свои команды к вылету. Оповестить все станции. Дайте-ка сюда трубку: надо связаться насчет атомной бомбы. — Лицо у него было до чеканности жестким, я его таким и не припоминал. — Война начинается.

Глава 98

Юго-западнее Гиллы Бенд, Аризона.

Понедельник, 30 августа, 17.19.

Остаток времени на Часах вымирания:

42 часа 41 минута (время местное).

Вокруг меня расстилался мир знойно дрожащего марева, скорпионов, кусачего гнуса, и ничего более. Пустыня Сонора, может, и не Сахара, но у нее тоже есть свой норов. Температура здесь в час дня зашкаливает за сорок, а в выцветшем небе между безжалостным, скопляющим зной солнцем и моим плевым солнцезащитным экраном ни облачка. Вокруг пекло, а на мне вся боевая экипировка.

Старший с Банни сидели в кондиционированной прохладе фургона ФБР, торчащего под видом заблудшего вагончика кабельного ТВ на идущей из ниоткуда в никуда грунтовке. Грейс с командой «Альфа» находилась в пятнадцати милях к северо-западу — в вертолете, на вершине плоского холма, дожидаясь сигнала ко взлету. Где-то в вышине чертила воздух 358-я эскадрилья, готовая по моему слову обрушить на «Деку» адский пламень. Один из тех самолетов нес на себе электронную бомбу. Плюс был в том, что у нас получилось ее добыть; минус — что моя электроника тоже могла не выдержать. Элемент спецзащиты в нашей экипировке, по идее, должен был против импульса сдюжить, однако жизнь сколько раз доказывала — то, что дается задаром, не всегда себя оправдывает. А нам с минимальными затратами достались и бомба, и спецзащита.

Ветерок с запада гнал почем зря воздух, обдавая зноем ферокактусы,[15] истосковавшийся по воде пыльный можжевельник, дурман-траву и сиротливые комья перекати-поля.

Я между тем подполз по этой дышащей жаром сковородке к губе небольшого гребня, откуда открывался вид на согнездие тесно стоящих строений, умещенных меж двумя неприметными плосковатыми горами. Поданным окружной оценочной комиссии Пимы, в коммерческом реестре здания проходили по графе «научные изыскания/развитие». В свою очередь, от налоговой службы Глюку пришла информация, что все налоги должным образом уплачены «Белой натурой», фирмой, проводящей исследования на предмет излечения от витилиго — нарушения пигментации, от которого в коже разрушаются меланоциты (производящие пигмент клетки), в результате чего на коже в различных частях тела появляются белые пятна.

Прикольно. Оказывается, двинутые на превосходстве белой расы козлы с научным уклоном тоже не лишены чувства юмора.

В формулярах актов и налоговых деклараций значилось несколько имен — само собой, все граждане Соединенных Штатов без всякого криминального прошлого. Разумеется, у такого спрута, как «Конклав», не было недостатка в штафирках, готовых за умеренную плату поставить подпись в формуляре липовой фирмы. Глюк со своей командой сейчас усиленно шерстил данные по всем активам и счетам «Белой натуры», с тем чтобы синхронно с нашим броском их заморозить. Подчас действеннее бывает зажать гидре карман, чем сечь ей головы.

Прикрыв ладонью от солнца дисплей нетбука, я изучил спутниковый снимок объекта. Центральное здание, как и сказал сигом, в форме додекаэдра. А сбоку от него отходит длинная плоская дорога, никуда не ведущая, по длине и ширине точь-в-точь взлетная полоса, причем для приличного размера самолетов.

Я тронул пуговку наушника.

— Ковбой Дьякону.

— Дьякон на связи.

— Я на месте. Спросите Малого, используется ли у них восточная дорога как взлетно-посадочная полоса.

— Он говорит, да. Близнецы сажают на нее свой лайнер; сигом периодически видел там и борта поменьше. Высылаем термальные сканы. Весьма примечательные.

На дисплее высветилась новая картинка, на этот раз с термальной сканировкой нижних помещений. «Дека» здесь по-прежнему оставалась центральным пятном, a от нее во все стороны ответвлялись линии, формируя узор, совершенно не различимый глазом снаружи. Один коридор уходил от центра «Деки» аж на полмили, переходя в еще одно пятно, мало чем уступающее по размеру центральному.

— Девяносто процентов объекта укрыто под землей, — констатировал я.

— Да, — подтвердил Черч.

Больше он ничего не сказал, но я понял: он дает мне шанс отреагировать на непомерно возросшую сложность задания: повернуть вспять, уклониться, запросить поддержки. Нет, этого делать мы не будем, еще не хватало — хныкать или заранее выклянчивать помощь.

— Пожелаем мне удачи, — сказал я со всей напускной лихостью, на какую только был способен. — И пусть наш парень будет начеку.

— Я здесь, Ковбой, — подал голос сигом.

— Понял. Ну что, движемся внутрь.

Вынув из кармана миниатюрную высокочувствительную камеру, я укрепил ее глазок на верхней пуговице. Ни каски, ни шлема с окуляром на мне не было.

Глазок этот мне всучил знающий толк в подобных игрушках Глюк; картинки подавались на спутник, а с него поступали в ЦТО. Так, ну вроде все на месте.

С гребня я сползал прерывисто, как ящерица в замедленном темпе. Движется перекати-поле — двигаюсь я. Сигом говорил, детекторов движения там вроде как нет, хотя есть камеры. Мне помнилось, как он, задумчиво замирая, а затем будто оттаивая, постепенно выписывал график их включения и выключения. Когда я после со смехом сымитировал его педантичность, он лишь пожал плечами и заметил, что у него тогда была уйма времени на одиночество, а после долгой созерцательной паузы добавил: «Потому что… Чтобы в таком месте быть одному, не под наблюдением, надо быть невидимым. То есть не попадаться в режим слежения камер».

При этом он зарделся, видимо застеснявшись такой чудаковатой, как могло показаться, фразы. Мне же она показалась очень печальной.

Расстояние до первой камеры я покрыл минут за сорок. Через тенета системы безопасности меня сопровождал голос сигома.

— Первая камера — на засохшем тополе, в двадцати метрах справа, — говорил он. Мой маршрут они с Черчем отслеживали через пристегнутую камеру и спутник реального времени. — Жди, пока она повернется, затем беги вон к тем красным камням. Там остановишься… Пошел! Молодец. Так. Следующая камера — вон на том столбике, торчит из земли, прямо по курсу. Она вращается по кругу, так что за ней можно идти, как пони по арене. Вон там старый деревянный частокол, видишь? Спрячься за ним, досчитай в среднем темпе до пятидесяти, а затем бегом к первому зданию.

Я, как робот, выполнял все указания: двигался, замирал, падал, бежал — и так добрался до здания.

— К дверям нужны ключ-карты, — сказал сигом.

— Нет проблем, Малой.

Присев возле двери, я извлек первый из прибамбасов, которыми меня снабдили Кто с Глюком, — устройство, размером и формой схожее с пластинкой жвачки. Сковырнув пластиковый фантик со слоя липучки, я аккуратно приладил устройство к запирающему механизму. Липучка безопаснее на тот случай, если замок снабжен магнитным детектором. Минус в том, что эти устройства одноразовые: через час таймер в них активирует ампулку с кислотой, которая химически выжигает схему, и бесполезная «жвачка», утратив липучесть, отпадает. И все на этом.

Как только устройство закрепилось, я набил код и стал ждать. Устройство мгновенно запустило связь с Ясновидцем, перебирая несметное множество комбинаций, в то время как Ясновидец синхронно стирал всяческие следы поиска по системам. Поиск концентрировался на системах ключ-карт, включающих тревогу в случае, если используется неподходящая или устаревшая карта.

— Есть, — послышался в наушнике голос Глюка.

— Вас понял, — шепнул я, вынимая вставленную мастер-карту, куда «Ясновидец» уже ввел нужный код. Я протянул ее через щель; на замке уютно засветился зеленый огонек. Открыв дверь, я по наущению сигома на полусогнутых пробрался внутрь.

— Здесь какая-то мехчасть: трактора, кары с тележками, тягач, — сообщил я. — Никаких дверей, кроме той, через которую я вошел. И еще большой, гаражной.

— У «Деки» четыре оперативных режима, — не говорил, а словно по шпаргалке зачитывая сигом. — Первый — дневной: это когда охрана снята во всех наружных зданиях, но от непрошеных гостей стерегут всякие дополнительные уловки. В саму «Деку» все основные входы закрыты. Еще есть рабочий режим — это когда закрыты только двери в главные места, но при этом везде расставлена охрана. Затем есть режим визитеров — это когда приезжают близнецы или еще кто-нибудь и тогда прячется весь персонал, снаружи и внутри. И наконец, есть режим обороны, но я его ни разу не видел.

— Будем надеяться, что и мы не увидим. Куда дальше?

— Видишь подвесной светильник с той стороны тягача?

— Так точно. Он выключен.

— Камера на потолке, в левом углу. У нее есть датчик перемещения, но, если проползти под тягачом и вылезти с той стороны, она не сработает.

— Прямо видеоигра какая-то.

— Ага, — согласился сигом, — только «ресета» нет.

Грамотное замечание; я его учел, когда пролезал под тягачом и выкарабкивался из-под гусениц.

— Там под светильником выключатель с двумя кнопками: надо два раза подряд нажать «выкл.», тогда откроется окошечко для еще одной ключ-карты. Используй ту же, она годится и для этой, и для следующих двух дверей. Только не трогай ту, на которой белый кружок.

Как скажете. Раз, и вверх поехал настенный календарь компании — производителя тракторов, открыв за собой углубление с еще одним дверным устройством. Вот как умно. Вжик мастер-картой, и секция стены бесшумно отодвинулась в сторону, за ней обнажилась хорошо защищенная стальная дверь. Я открыл ее все тем же кодом и вступил в большой металлический тамбур с еще одной дверью. Слева здесь висели на шпеньках разного цвета рабочие халаты.

— Что-то картинка размыта, я тебя плохо вижу, — встревожился сигом. — Ты где?

— Между двумя защитными дверями.

— Там на стене куртки?

— Да. Халаты.

— Надевай оранжевый. Это для компьютерных техников. Их здесь миллион, и они могут ходить почти везде — главное, чтоб нужные ключ-карты были при них. На тебя никто и не глянет.

— Годится.

Я влез в оранжевый халат. Все хорошо, но куда девать камуфляжные штаны? Мини-камеру я прицепил к халату в надежде, что никто не обратит внимания. Если особо не приглядываться, сойдет за пуговицу; покрупнее обычной, ну и ладно.

Пройдя в обновленном виде через дверь, я оказался в длинном широком коридоре, от которого отходили помещения с табличками: «кухня», «прачечная», «бельевая» и так далее. Ни на одной из них замков не было, однако коридор с обоих концов бдительно озирали камеры. Их было никак не обогнуть, но сигом успокоил: главное — быть в халате нужного цвета. На подходе к двери я непринужденно снял фантик с еще одной «жвачки», а приладив ее исподтишка к месту, изобразил приступ чиха и стал хлопать себя по карманам: якобы ищу платок. Пока я вытирал нос рукавом, в ухе послышался голос Глюка:

— Можно проходить…

Вжикнув картой, я без проблем открыл дверь.

А вот теперь мы в «Деке».

— Изображение вернулось, — сообщил сигом. — Ты сейчас у большого коридора, во всю длину верхнего уровня. Персонал называет его «главной улицей».

Проход со ступеньками вывел в широкий магистральный коридор, наводненный людьми в халатах и комбинезонах всех цветов радуги. На меня здесь даже не смотрели. Никого не заботили ни штаны мои, ни ботинки: тут мелькали и штиблеты, и кроссовки, и туфли на каблуке. Мимо, рассеянно кивнув, прошли несколько человек в оранжевых, как у меня, халатах — единственные, кто хоть как-то на меня отреагировал, и то не словами, а кивком.

И тут мимо в двух шагах прошел… сигом.

От удивления я чуть было его не окликнул, но вовремя захлопнул пасть. Этот мальчуган был на годок-другой старше Малого, хотя походил на него как две капли воды: та же прореха между зубами, мягкий подбородок, темные глаза. Я украдкой повернул в его сторону глазок камеры, но мальчик уже успел затеряться в людской суматохе.

Потеряв его из виду, я украдкой сказал в микрофон:

— Эй, Малой… По-моему, я сейчас видел твоего брата.

— Нет у меня… — послышалось было в ответ, как вдруг коридор огласили три резких басовитых гудка сигнализации.

Все дружно замерли. Рука у меня мелькнула под халат за пистолетом. Тем временем из потолочных динамиков прозвенел усиленный аппаратурой голос:

— Внимание! «Дека» переходит в режим визитеров! Просьба всем подготовиться к встрече гостей!

Объявление шло по кругу, темп суеты неожиданно возрос до муравьиного мельтешения. Пришли в движение стенные панели, отсекая целые крылья здания; людской поток, дробясь на ручейки, просачивался через обнажившиеся дверные проходы, которые замыкались вслед за людьми, да так, что на стене не оставалось ни малейшего следа проемов, словно персонал буквально испарялся из реальности. Нервически звенящее послание все повторялось.

Тут в ухе раздался голос Черча:

— Ковбой… Поблизости от вас садится средних размеров коммерческий лайнер.

— Уже понял, — ответил я. — Готовимся к встрече гостей.

Глава 99

«Дека».

Понедельник, 30 августа, 18.13.

Остаток времени на Часах вымирания:

41 час 47 минут (время местное).

Из самолета Геката с Парисом вышли, лучась улыбками.

У трапа их встречали Сайрус и Отто — совсем уже старенькие, под стать своим кургузым допотопным костюмам. Чуть позади, у груженного чемоданами электрокара, стоял высокий, аскетичного вида мужчина.

— Альфа! — с чувством воскликнула Геката, а потом, протянув руки, устремилась к отцу.

Вместо поклона она порывисто его обняла и припала лицом ему к шее. Сайрус трогательно смутился, после чего нерешительно приобнял дочь.

— Альфа… Папочка, — причитала она, не то смеясь, не то плача.

Видя, как округлились у отца глаза, Парис поспешил подойти с другого бока. Из радостного его лицо сделалось озабоченным, улыбка сошла с губ.

— Альфа… Отец… С той поры как на нас напали, сестра не находит себе места. Она крайне напугана. Да и я, честно сказать, не на шутку встревожен. Если уже правительство засылает к нам черных коммандос, значит, нас наверняка вычислили. Мы…

Геката с полными слез глазами перебила брата:

— Ты нам нужен, папа. Папочка, милый… ты нам действительно нужен!

— Но я… — Сайрус был растроган и искренне растерян.

— Альфа, она права, — с горечью сказал Парис, похлопывая сестру по спине. — Мы разом можем лишиться всего. Ты понимаешь, всего! И мы… Мы просто не знаем, что делать. Боже, мы так благодарны, что ты наконец согласился наведаться к нам на фабрику. Нам надо — просто необходимо! — чтобы ты во все вник. Нам надо вместе обсудить вопросы усиления безопасности. Ну а если все-таки придется ее оставить… то ты хотя бы посоветуешь, как нам уберечь наши исследования.

Геката, слегка отстраняясь, полным отчаяния взором поглядела отцу в глаза.

— Если нам действительно… — Голос у нее дрожал. — Если и вправду там небезопасно… то ведь мы можем перенести нашу информацию сюда, к тебе? А, папа? Ведь правда? Чтоб все было в сохранности?

— Чтоб никуда, кроме семьи, — пояснил ее сбивчивые слова Парис.

Сайрус взглянул на Отто, тот в ответ глубокомысленно воздел бровь. Высокий аскет так и стоял с каменным лицом.

— Ну… В общем-то, почему бы и нет, — неуверенно произнес Сайрус. — Пожалуйста.

Геката вновь стиснула родного батюшку в объятиях, плача уже от облегчения. Парис с чувством прикрыл глаза, из-под ресниц скатилась скупая слеза благодарности.

— Спасибо тебе, — срывающимся от чувства голосом выдавил он. — Спасибо тебе, отец.

Наконец все втроем они поднялись на борт. Отто и аскет какое-то время еще стояли внизу, приглядывая за погрузкой чемоданов.

— Это его дети? — спросил аскет со скептической ноткой. — Те самые близнецы?

— Да.

— Они более экспансивны, чем я ожидал.

— Правда?

— Это из-за них тащил меня в такую даль мистер Джекоби?

Отто улыбнулся одними глазами.

— Они пытаются нас разыграть, мистер Ведер.

— Несомненно, — примерно такой же мимикой отреагировал Конрад Ведер.

Они взошли на борт. Когда закончилась дозаправка, лайнер сделал в воздухе разворот и взял курс на «Фабрику драконов».

Глава 100

«Дека».

Понедельник, 30 августа, 18.14.

Остаток времени на Часах вымирания:

41 час 46 минут (время местное).

— «Дека» возвращается в рабочий режим! — прозвенел голос в динамиках. — Дежурному персоналу вернуться к текущим заданиям! — И после паузы: — Режим наблюдения восстановить!

Снова раскрылись зевы дверей и разъехались скрытые панели, выпуская многоцветный людской рой. Найдя ближайший туалет, я укрылся в нем и, убедившись, что нахожусь здесь один, возобновил связь.

— Что это было?

— Реактивный джет «Белой совы» — подставной фирмы, зарегистрированной, по информации от «Ясновидца», на Париса Джекоби. Самолет недавно приземлился и только что взлетел, взяв троих пассажиров. На полученном по спутнику снимке сигом сможет узнать в них, судя по всему, Отто Вирца и Сайруса Джекоби. Третий различается плохо: неудачный угол съемки.

— Вот как. Получается, я забрел не на ту вечеринку.

— За ними следуют команды «Альфа» и «Зигзаг». Они оценят обстановку и предпримут шаги по обнаружению устройства.

— А как быть со мной?

— Ждать связи. Если Джекоби направляются на «Фабрику драконов», на территорию объекта проникнет «Зигзаг» и попытается завладеть устройством. Как только это произойдет, кулак в виде трех команд ОВН и Национальной гвардии ударит по «Деке».

Да уж, ничего не скажешь. Если я отсюда ухожу, то все равно не успеваю за Грейс до того, как она нагонит семейку Джекоби. А находясь здесь, я, быть может, что-нибудь и разузнаю, но нет никакой гарантии того, что меня не схватят.

— Пусть сигом остается на связи и устроит мне вкратце обзорную экскурсию: посмотрим, что здесь интересного. А после этого хотелось бы воссоединиться с «Эхом» и податься вслед за «Альфой» на дружескую вечеринку.

— Уяснил. Посмотрим.

Глава 101

В полете.

Понедельник, 30 августа, 18.36.

Остаток времени на Часах вымирания:

41 час 24 минуты (время местное).

Майор Грейс Кортленд сидела, склонившись над ноутбуком, где по рельефу юга Соединенных Штатов плавно передвигалась белая точка. Различимая спутником точка находилась в воздушном пространстве США; двигаясь к северу от мексиканской границы, она пересекла Аризону и Нью-Мексико, затем Техас и южнее Хьюстона вышла на Мексиканский залив.

Грейс тронула пуговку наушника.

— Глюк, — позвала она, — ты уже связывался с Управлением гражданской авиации?

— Сейчас как раз заканчиваю выяснять. Маршрутный лист у джета зарегистрирован на Фрипорт, остров Гранд Багама. По данным Управления авиации, этот борт вот уже несколько лет курсирует по этому коридору два раза в месяц.

— Значит, все сходится. Так держать, Глюк.

Откинувшись на спинку сиденья, Грейс прикрыла глаза.

До посадки еще пара часов, остается лишь ждать. Все то время, пока Джо проникал на «Деку», она не уходила с командного канала, слушала, затаив дыхание, каждое слово, каждый звук — отчасти потому, что слишком уж высоки были ставки в этой игре, а отчасти из-за Джо.

Джо…

Нынче утром, после секса, она призналась ему в любви. Произнесла слова, говорить которые строго-настрого запретила себе до тех самых пор, пока носит униформу. Потому что это глупо, неправильно, опасно.

Позже, утром, она не перемолвилась с ним ни словом: слишком переживала и боялась за тот урон, которым при свете дня могла, не ровен час, обернуться их сокровенная ночная беседа. А потом, разумеется, все пошло-поехало: дела такие, что голова кругом. Эх, обратить бы время вспять и забрать те слова обратно, зажать их в себе. Или, коли уж вырвалось, найти в себе храбрость и объясниться с Джо прямо тогда, до рассвета. Так нет же, сбежала как последняя трусиха. Вот он, непростительный акт малодушия в рисковой, казалось бы, жизни.

А он тоже хорош. Не мог, заслышав те слова, прочесть ей как коллеге нотацию — мол, насколько это небезопасно, влюбляться в товарища по оружию, да еще такого близкого. Как это опрометчиво, и нередко заканчивается депрессией, и что из-за этого могут реально турнуть из ОВН: катись себе обратно в Англию со справкой о дисциплинарном взыскании; на том и карьере конец. И никакой уже работы в спецслужбах — можешь проявлять свою боевитость за офисным столом.

«Я люблю тебя, Грейс».

Слова эти отзывались эхом, словно Джо шептал их ей на ухо сейчас — в те минуты, когда самолет одолевал воздушное пространство континента.

«Я люблю тебя, Грейс».

— О боже, — выдохнула она.

Заслышав случайно сорвавшееся слово, поднял голову Рэдман, второй после нее человек в команде.

— Майор?

Грейс, с улыбкой качнув головой, снова закрыла глаза.

Глава 102

«Дека».

Понедельник, 30 августа, 18.40.

Остаток времени на Часах вымирания:

41 час 20 минут (время местное).

По «Деке» я продвигался быстро, якобы с непринужденным видом; по дороге успел слямзить планшетку с пустующего стола. Всякий раз, когда навстречу попадался кто-нибудь мало-мальски начальственного вида, я утыкался в нее, бормоча вполголоса всякую компьютерную ахинею (было слышно, как Глюк в наушнике тихонько балдеет).

Сигом сопроводил меня по местам общего пользования и довел таким образом до исследовательских центров. Здесь его знание «Деки» и заканчивалось, ну да ладно: не век же мне здесь куковать. «Дека» насчитывала несколько уровней, так что я попеременно катался в лифтах, спускался-поднимался по лестницам, шагал по эскалаторам. Пару раз мне казалось, что я снова вижу сигома — или же мальчугана, очень на него похожего, — но вокруг неизбывно теснились люди, и контакта я себе позволить не мог. Так что эту загадку приходилось отодвигать на потом.

Постепенно я набрел на уровень с указателем: «Посторонним вход запрещен». Не правда ли, забавно: видеть такое в секретной лаборатории маньяка, грезящего уничтожить мир. А впрочем, бюрократия остается бюрократией всегда и всюду.

Прикрепив очередной глюковской сенсор, я с помощью мастер-карты проник в зону ограниченного доступа. Передо мной тянулся металлический мостик в стеклянном корпусе, идущий по периметру большого зала, где внизу рядами располагались большие емкости, мерно покачиваясь в массивных гидравлических люльках. Купола у емкостей были стеклянные, с синеватой подсветкой, отчего весь зал призрачно светился. Числом этих танков было никак не меньше тридцати — все как один подсоединены к компьютерам тут же, на полу, а поверху прокинуты трубы и провода. Я подошел к стеклу вплотную и посмотрел туда, где внизу в костюмах химзащиты работало с полдюжины техников, регулируя манометры, колдуя у компьютерных станций, снимая показания. Везде висели знаки биологической опасности.

— Все видите? — прошептал я.

— Да, — ответил Черч голосом, далеким от умиротворения. — Пройдите по периметру: нет ли где более удобного угла, чтобы рассмотреть эти танки.

Я тронулся по мостку, делая вид, будто помечаю что-то на планшетке, пока не подыскал место, откуда лучше всего открывался вид на крайнюю емкость.

— Ой-ей! — обозначился в эфире доктор Кто, только на этот раз вид чего-то наукообразного его, судя по всему, не радовал, а скорее настораживал.

— Что это за чан?

— Вы знаете, я об этом только слышал, но как-то даже и не верил, — признался он. — Похоже, эта установка — что-то вроде гигантского варианта вакцинного биореактора. Но масштаб!

— Биореактора?

— Это устройство, где среда клеточной культуры и сами клетки помещаются в стерильную синтетическую мембрану — ее еще называют «биомешок» — и раскачиваются там, как в зыбке. Покачивание создает в клеточной жидкости волны, обеспечивая эффективное перемешивание и передачу кислорода. Результат — великолепная среда для клеточного роста. Этим, помнится, в девяностых занимался «Дженерал электрик», но у них оно было максимум по пятьсот литров. А здесь объем… вмещает где-то…

— Двадцать тысяч литров, — прочел я табличку на боку танка.

— Боже…

— Что-то я сомневаюсь, что они здесь изготовляют вакцину, — сказал я. — Может, как раз тут у них и варятся эти патогены, в массовом порядке?

— М-может быть, — чуть подумав, не стал спорить Кто. — Но если так, то это какое-то новое слово в производственной науке. Надо же, какой объем… Просто страшное дело.

— Поверьте моим словам, док, меня сейчас дрожь пробивает до пяток.

— Капитан Леджер, — резко прервал Черч. — Срочно уходите оттуда. Доказательств у нас достаточно; как только пусковое устройство будет в наших руках, на двери этого места повесят большой замок. Уходите из здания и возвращайтесь в ваше «Эхо».

— Я хочу, чтобы мы с ребятами поддерживали команду «Альфа», когда они напустятся на «Фабрику драконов».

— Это зависит от времени. «Альфа» вашего прибытия может не дождаться.

— Вас понял. Ухожу.

Мне хотелось рвануться бегом, но ведь надо было доиграть роль. Я не спеша прошел по мостку, однако на выходе обернулся и еще раз посмотрел через стекло на ряды мерно покачивающихся емкостей — на это абсолютное доказательство того, что зло в мире существует не как концепция или абстракция, а как объективная реальность. Вот оно, здесь, бурлит в этих танках. И если Волна вымирания намечена на послезавтра, значит, патогены из этих емкостей уже ушли; они уже разосланы по Африке и бог весть где еще. А здесь… Здесь зреет, бурлит, готовится еще больше зла, еще больше опасности взбухает в буквальном смысле. Кто же следующий? Кого еще замысливают убить эти безумцы? Быть может, вообще все народы и расы, за исключением некоторых избранных, самых-самых?

Ярость, бушующая во мне, была поистине непереносима. Как, ну как примириться с миром, в котором существуют чудовища, подобные Сайрусу Джекоби? Я расширенными глазами оглядывал деяния рук этого человека и пытался мысленно охватить масштаб того, что он уже сотворил и что думает учинить со дня на день. Этот человек хочет убить миллионы, десятки миллионов. Заразить население целых стран, сжить с лица земли целые расы. Как со всем этим бороться? Гитлер вот уж семьдесят лет как сгинул, однако мерзость его замыслов все еще пятнает наш нынешний мир. Что движет такими, как Сайрус Джекоби, в чем причина их неуемности? Почему их так тянет запускать свои невиданные, несопоставимые со всем человеческим программы? Технология в этом зале свидетельствовала о грандиозном разуме, воображении, стремлении дерзать. Это тебе не террорист в подвале, начиняющий самодельную шашку толом и гвоздями. Этот человек одолел барьеры генетики, вирусологии, биопроизводства — аспекты науки, способной служить во благо человечеству, — и ради чего? Чтобы все это направить на разрушение? На то, чтобы изводить людей, будто гнид?

Ненависть. Вот теперь я ее чувствовал, стоя на мостке над рядами биореакторов. Она обдавала меня даже не жаром, а странным ознобом. Повернувшись, я направился к двери. Мне хотелось как можно скорее уйти отсюда — и на взлет. Чтобы быть среди тех, кто свергает Джекоби и весь оставшийся «Конклав», причем на этот раз навсегда. Надеюсь, это окажется нам по силам: вырвать с корнем, испепелить, а пепел развеять по ветру.

Идя лабиринтом коридоров, проходов, лестниц, я размышлял над тем, что будет, если мы возьмем Джекоби живым. Как такое исчадие наказывать — пулей? Слишком легко: раз — и нет его.

Пытать?

Вот ведь тоже гнилые мыслишки. Вообще я левоцентрист, но иногда у меня бывают жесткие закидоны. Такой выродок, как Джекоби, замышляющий извести все небелое население Африки… Звучит неприглядно, но, честно сказать, останься я с этой сволочью наедине в укромном месте, одуванчиком-пацифистом меня назвать будет сложно. Продержи я его, допустим, ровно год в постоянном, выворачивающем наизнанку крике — будет ли это адекватным, соразмерным вине наказанием? Когда преступление так велико, что охватывает собой десятилетия, пересекает все национальные границы, уничтожает культуры, пожирает без разбора сильных и слабых, — какой это достойно кары? Где грань справедливости, искупающей столь наглядное, непреложное зло?

Можно все его архивы, все его признания в содеянном использовать для войны со всеми апологетами евгеники, геноцида, этнических чисток, идеи высшей расы. Такой огонь действительно можно возжечь — но есть ли уверенность, что вспыхнувший пожар спалит лишь виновных? Война — безумие, и когда свистят пули и рвутся бомбы, многие под этот шумок спешат обстряпать свои делишки, свести счеты или поднажиться. А для кого-то это просто кровавая забава.

Нет, на такое идти нельзя.

А есть кое-что получше. И пусть оно не несет мира и не кладет конец счету жертв Сайруса Джекоби, но эффект будет, пожалуй, такой, какого не дадут ни пуля, ни петля. Оно его ославит. Уязвит в самое нутро.

Пылая такими темными мыслями, я беспрепятственно покинул «Деку», пробрался незамеченным мимо камер и перебежками возвратился туда, откуда и выкатился: к фургону, где меня дожидались Старший с Банни.

— Бритты идут на посадку, — доложил Старший.

Глава 103

В полете.

Вторник, 31 августа, 1.27.

Остаток времени на Часах вымирания:

34 часа 33 минуты (время местное).

— Мистер Черч, похоже, мы нашли «Фабрику драконов», — сообщила Грейс.

Во Флориде команда «Альфа» пересела на вертолет ВМС, который как раз сейчас садился на пустынную отмель в пятнадцати морских милях от Акульего рифа. Здесь они ждали, когда их возьмет на борт «Нью-Мексико» — американская подводная лодка класса «вирджиния», патрулирующая в здешних водах.

Команда Грейс дожидалась в передней кабине рыболовного судна, принадлежащего Управлению по борьбе с наркотиками. Капитан здесь, которому до пенсии оставалось всего два года, получил от своего начальства указание, которое «не обсуждается», и рад был услужить. Тем более что ему вменялось всего-то стоять на якоре и делать вид, будто идет лов.

— Выкладывайте, — сказал Черч.

Он безотлучно находился в ЦТО и только что закончил часовой разговор с президентом. Голос у шефа был непривычно усталым.

— Самолет Джекоби приземлился во Фрипорте, Гранд Багама, а оттуда гидросамолетом они улетели на Акулий риф. Там оборудована глубоководная искусственная бухта. «Нью-Мексико» всплывет в миле от берега, и мы оттуда на катере высадимся в половине первого ночи.

— Хорошо. В полутора часах за вами следует капитан Леджер с командой «Эхо». Будете его ждать?

— Нет времени. Он уже неплохо поработал в «Улье» и в Аризоне. Надо же и мне чем-то поживиться.

— Будьте осторожны, Грейс, — предупредил Черч. — У Джо была инсайдерская информация, у вас ее нет.

Было непривычно, что он назвал ее по имени, пусть и трогательно и несколько не к месту.

— Хорошо. И устройство это обязательно добуду, даже если для этого придется отсечь башку поганцу Сайрусу Джекоби.

— Меня такой вариант устраивает, — сказал шеф и ушел со связи.

Грейс прошлась по палубе, а потом заглянула в рулевую рубку, где сидел капитан — скрестив ноги и держа на животе бутылку колы. Он кивком указал на небольшой холодильник. Грейс, выудив оттуда бутылочку, пристроилась на сиденье помощника. Море выглядело на редкость красиво: пурпурные и оранжевые блики ослепительно вспыхивали под лучами солнца, уходящего за узкую гряду облаков. По небу лениво тянулись к берегу морские птицы. Корабль чуть покачивался, вторя своим движением глухому шуму волн. Грейс, открутив крышечку, прихлебнула холодной газировки и сидела молча, мысленно готовясь к предстоящей высадке. Команда была на пике форме и рвалась в бой. Как и она сама, собственно.

— Такси вызывали, майор? — кашлянув, спросил капитан.

— А?

Он все так же кивком указал на воду — туда, где за иллюминатором на удивление бесшумно всходил из пучины большой покатый силуэт. Грейс вышла на палубу и стала наблюдать, как над водой постепенно появляется судно в сто тридцать метров длиной, с палубой на уровне поверхности. В густеющем сумраке большущим черным монолитом виднелась коническая рубка. Вытесненная при подъеме субмарины вода тугой волной колыхнула рыбацкое суденышко, пришлось схватиться за поручень, чтобы удержать равновесие.

— Большая лодка, — с уважением сказал капитан. — Или… Может, мне на старости лет глаза изменяют? Это там что, и впрямь боевая субмарина?

— Темнеет, — уклончиво ответила Грейс. — Силуэты обманчивы.

— Может, оно и так. — Капитан прихлебнул колу. — Майор. Я не знаю, что там происходит, и, возможно, это не мое дело, только команда ваша на салаг не похожа, да и боевую субмарину за кем попало не подсылают. Так что… выспрашивать я ничего не могу, да и не буду, но вы можете мне хотя бы шепнуть, надо ли мне о чем-то беспокоиться?

Грейс довольно долго молчала, а затем откликнулась вопросом на вопрос:

— Капитан, вы человек верующий?

— Когда не забываю сходить в церковь.

— Тогда, быть может, вы притворитесь, что сегодня воскресенье, и немножечко помолитесь? Неплохое было бы подспорье хорошим ребятам, как раз нынче ночью.

Капитан кивнул и потянулся навстречу бутылочкой, они чокнулись. После этого он удалился к себе в рубку и сделал вид, что не замечает, как с его суденышка на дремлющее морское чудище сгружаются оружие и амуниция. После этого чудище снова скрылось в темнеющих водах. Минут через десять он уже был на борту один, а солнце, скрываясь за горизонтом, полыхнуло напоследок такими причудливыми красками, будто стремилось озарить ими весь мир. Капитану же за долгие годы службы нынешний закат впервые не понравился. Красные тона в нем рдели как кровь, пурпурные лиловели синяками, а черные подобны были смерти.

Вставив ключ зажигания, он запустил мотор и, заложив широкую дугу, повернул суденышко знакомым путем на северо-запад, обратно к Багамам.

Глава 104

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 2.18.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 42 минуты (время местное).

Несмотря на глухой ночной час, Геката взяла отца за руку и повела по объекту, показывая и рассказывая, что они тут с братом успели понастроить. Парис шел сбоку, к Сайрусу не притрагиваясь. Отто тянулся следом. Замыкали шествие двое необычного вида людей: абсолютно бесстрастный и безмолвный Конрад Ведер, представленный как советник Сайруса, и быковатый берсерк Тонтон. Ведер хотя и был рослым, но с этим устрашающим вонючим верзилой (пот и тестостерон — убойный букет) не шел ни в какое сравнение.

— Папуля, — мурлыкала Геката, — мы хотим тебе показать все-превсе! Думаю, ты будешь так гордиться нами!

С того мгновения, как в «Деке» ее одолел прилив чувств, она теперь звала Сайруса исключительно папулей. В свое время подобную фамильярность он пресекал на корню, теперь же его словно подменили, не сказать, охмурили. Во всяком случае, так думалось Отто. Весь полет он неотрывно следил за лицом патрона — неужто тот и впрямь купился на взявшуюся вдруг невесть откуда в детях любовь и наивную верность? — но тот всякий раз отводил глаза.

— Конечно-конечно, — кивая, говорил Сайрус благодушным и, к вящему ужасу Отто, истинно отеческим тоном. — Ну-ка, давайте показывайте, что вы тут, шалопаи мои, нагородили.

Первая остановка была на складе.

— О. Пусто, — сказал Отто.

— Так оно и есть, — горделиво улыбнулся Парис. — Последние отгрузки успешно проведены, все разослано на места и готово к твоей рекламной кампании. Так что заранее завидую прибыли, какая тебе потечет от реализации этого вполне легального продукта.

Сайрус кивнул и улыбнулся, Отто не сказал ничего, прикинув лишь, не пронюхали ли близнецы об истинном содержимом тех бутылок. Ведь у них имелась уйма времени проделать и анализы ДНК, и биологические тесты воды, была бы лишь нужда. Тонким длинным пальцем он провел по шраму у себя на лице — медленно, специально, чтобы видел Ведер. Это был условный знак, призывающий быть начеку. Ведер почесал мочку уха: сигнал принят и понят.

Ночь выдалась тихая, бескрайняя. Мириады звезд кротко мерцали в вышине, в то время как хозяева и гости по отороченной цветами дорожке направлялись от склада к главному объекту. Луна еще не взошла, однако огни на территории включены пока не были. Дорожку освещали изящные китайские фонарики на столбах.

К парадному входу на «Фабрику» вела небольшая каменная лестница, увенчанная стеклянными двойными дверями в четыре метра высотой. По сторонам от распахнутых створок навытяжку застыли берсерки в легкой черной униформе. Сайрус, проходя мимо, бессловесно улыбнулся, Отто тронул за рукав Париса.

— Это гэ-эмы? Ваши берсерки? Генетически модифицированные?

— Так же как и Тонтон, — кивнул Парис. — Эти охранники из второй команды.

— То есть они уже опробованы в полевых условиях?

— Неоднократно.

— А как вопрос, по которому вы приезжали в «Деку»?

— А, вы про то, — вспомнил Парис. — Это так, издержки полевой работы. Вне заданий ребята эти очень даже мирные. Прошу! — Он жестом предложил Отто войти в здание.

Ведер, слегка приотстав, успел заприметить на грубой роже Тонтона подобие улыбки.

Внутри здания Геката провела гостей через анфиладу лабораторий, большинство которых показалось Сайрусу так себе — или ничего нового, или не особо интересно, — но все равно он продолжал кивать и улыбаться, словно увиденное занимало его, как ребенка — магазин игрушек. Несколько раз он указывал на то или иное оборудование, спрашивая, нельзя ли будет что-нибудь подобное поставить и ему в «Деке».

Разумеется, все можно и все обязательно будет. Геката не скупилась на обещания, Сайрус был невероятно доволен.

Так они прошли лабораторный комплекс. И тут Сайрус, отвесив челюсть, встал как вкопанный. В центре зала надменно возвышалась статуя: кадуцей из чистого алебастра, обитый золотом и унизанный драгоценными каменьями. А обвивали жезл два дракона, по виду альбиносы.

— Красиво… — выдохнул он.

Парис и Геката украдкой переглянулись.

— Очень даже, — пробормотал Отто с пиететом не большим, чем при виде разбитой раковины на берегу.

Глаза его поедом ели Сайруса, самого же Отто поедом ело сомнение. Патрон и так-то эмоционально нестабилен, а теперь, похоже, и вовсе повелся на чудеса «Фабрики драконов». Не могло ли предательство близнецов сказаться на нем так, что он подвинулся рассудком? Надо сказать, реальная возможность этого существовала всегда. В кармане у Отто на все случаи — в зависимости от характера аффекта патрона — имелась горсть таблеток. Но, откровенно говоря, он не знал, какую именно из них Сайрусу следует дать сейчас, да и следует ли давать их вообще.

— А теперь, папуля, мы подходим к подлинному сердцу «Фабрики драконов», — объявила Геката перед массивной дверью, охраняемой двумя берсерками. — Вот она, наша гордость: Чертог мифов. Вот где истинное волшебство!

Сайрус захлопал в ладоши.

Геката поместила руку на геометрический сканер и замерла, выжидая, пока световой пучок вычитает каждую линию, изгиб, впадину и выпуклость ее ладони и пальцев. Зажегся зеленый свет, и из стены выскользнуло миниатюрное устройство считывания карт. Геката сунула руку в клиновидный вырез своей персиковой блузки и вынула магнитную карту на шнурке. Чиркнула картой — и со змеиным шипением пришли в действие тяжелые гидравлические замки. Один из берсерков, схватившись за ручку, отодвинул створ двери — толстой, как в банковском хранилище, и при этом движущейся совершенно бесшумно.

Ступив внутрь, Геката поманила отца за собой. В зал втянулась вся процессия и, озираясь, замерла. Даже Отто на время позабыл о своем цинизме. Гости во все глаза смотрели на творения близнецов и на несбыточные фантазии, реализованные во плоти.

Пространство огромного зала выглядело неким сказочным лесом. Стены покрывали фотообои с изображениями горных вершин, фактически неотличимые от реальности. По небу плыли голографические облака, да такие, словно их соткал не кто иной, как Максвелл Парриш. Натуральные камни и почва формировали природный рельеф прихотливой формы, покрытый тысячами экзотических цветов и деревьев. На суку ближнего дерева возлежал крылатый чешуйчатый змей, недвижно смотрящий на вошедших янтарными глазами — ни дать ни взять Кецалькоатль из мифа ацтеков. Неподалеку среди разнотравья мирно паслась пара белоснежных единорогов. А вон там — ой-ой-ой, какие маленькие, не выше колена! — разгуливали остроухие человечки в зеленых одежках. Проходя мимо, они церемонно приподняли головные уборы, а Геката сделала им книксен (зрелище было уморительное). Рядом кто-то фыркнул; обернувшись, гости увидели гарцующего конька, кивающего головой, как в цирке. На мускулистых боках у него были сложены золотистые крылья.

— И он, это… правда летает?

— Пока нет, — сознался Парис. — Это у нас первый экземпляр, у которого крылья сформированы полностью. Лошадям приходится значительно уменьшать плотность мышц, чтобы кости становились полыми. Так что крылья пока чисто декоративные.

Даже Конрад Ведер, лишившись своей непроницаемой холодности насекомого, заулыбался при виде проковылявшего мимо толстобокого европейского дракона: что-то вроде бронтозаврика размером с таксу, с крыльями летучей мыши. Надо же.

— Это прототип, — улыбнулся Парис. — Артуров дракон. Пока удается создать только в миниатюре. Джордж у нас старший из шести, что имеются в наличии. Ему четыре года.

Дракон Джордж, подковыляв к Парису, ткнулся ему лбом в ногу, задрал голову и стоял, пока хозяин не вынул из кармана кусочек съестного и не угостил дракона с руки.

— Вот, подкармливаю гранолой. Высокий протеин с витаминами, но тут же и сахар, и кунжут с орехами. Он от них без ума, оттого так и разъелся. Все, кыш. Получил свое, и отваливай.

Дракон пошел восвояси, с аппетитом жуя на ходу.

Вскоре на гостей надвинулся куда более массивный, цокающий копытами силуэт — лошадиный круп мощный, как у тяжеловоза; верхняя же часть принадлежала человеку атлетического сложения. Впрочем, атлет оказался робкого десятка: пугливо покосился и подался прочь.

— У вас что, есть гибриды-зверолюди? — поинтересовался Отто.

— Буквально несколько, — ответил Парис. — Кентавр — один из первых наших экспериментов, но не вполне удачный. Можно сказать, бракованный образец. Вы бы знали, сколько трудов было положено и на до и на послеоперационную генную терапию. А уж денег сколько оказалось вбухано… Однако линия вышла тупиковой. Слишком много проблем с непредсказуемой кодировкой генов.

— А в целом есть еще положительные результаты с трансгеникой человека и животных? Я имею в виду, помимо берсерков.

— Успехи скромные, — не стала вдаваться в тему Геката. — Если откровенно, они по большей части отпугивают покупателей. Людям куда больше по душе экзотика животного мира: единороги, грифончики, дракончики, всякое такое. Популярны еще бывают эльфы с гномами. Теперь, когда пошла молва, получаем множество запросов насчет таких диковинок, о которых раньше и сами не догадывались.

— А именно? — спросил Сайрус.

— Ну… Поступало чуть ли не десяток запросов насчет Цербера. А сделать пока так и не получилось. Потом еще, помнится, был заказ от одного корейца на самйоко, это трехногая мифическая птица. В прошлом году делали также зеленого чертика, а сейчас есть заказ на чупакабру. Горгулий тоже покупают. За ними народ в очередь стоит.

— Это… — начал было Ведер, но, вспомнив, где и зачем он находится, тут же осекся.

— Многие просто теряют дар речи. — Парис с улыбкой повернулся к нему. — Вы бы видели глаза у группы покупателей из Китая, которым мы сварганили по-настоящему летающего богдыхана. Получился, понятно, небольшой, но они все равно были в трансе.

Сайрус, отдалившись от группы, наклонился, чтобы погладить по голове диковинного морского змея, высунувшего голову из японского прудика. Животное вначале оробело, но Сайрус, ласково воркуя, постепенно подманил его к себе.

— Это прототип Несси, — похвалилась Геката. — Модель достаточно простая. Хотим впоследствии выращивать их до размера лошадей и уже потом продавать.

— Чудесно, — бормотал Сайрус. — С ума сойти.

Геката цвела, Парис улыбался.

Отто с Ведером многозначительно переглянулись.

— Так значит, у вас клиенты по всему миру? — задал вопрос Сайрус, почесывая морского змея под подбородком.

— Ну да.

— Вот ведь несчастье.

— В смысле? — не поняла Геката.

Сайрус улыбнулся сам себе и, не поворачивая головы, сказал:

— Да потому что меньше чем через два дня вы мне поможете большинство из них умертвить.

— Что? — Парис подумал, что ослышался.

— К-клиентов? — опешив, переспросила Геката.

Сайрус повернулся. На лице его была уже не пресная улыбочка доброго папы, довольного детскими играми своих смышленых детишек. Это был оскал черепа, полный такой неприкрытой злобы, что близнецы невольно попятились.

— Хватит, юные мои боги, — отчеканил он. — Наигрались. Завтра в полдень мы — вы и я — запускаем Волну вымирания. Так что уже через годок, боюсь, большинство ваших клиентов передохнет.

Метнувшись, его рука с неожиданной силой схватила за тоненькую шею морского змея и безжалостно ее сдавила.

— А мертвецам игрушки не нужны.

Глава 105

Атлантический океан — две мили к западу от Акульего рифа.

Час назад.

Бесшумно и быстро они продвигались по черным водам ночной Атлантики. Девять фигур в гидрокостюмах с баллонами, напряженно согнувшихся над обтекателями скоростных К-101, вспарывающих водную гладь на скорости почти десять морских миль в час. Такие скоростники не значились в каталогах продаж — эти новые модели еще лишь обкатывались морским десантом по морям и озерам; но Черч сделал еще один звонок, после чего дюжина таких быстроходок была доставлена по воздуху и сгружена на палубу подлодки «Нью-Мексико».

Понятно, что, кроме шефа, вряд ли бы кто сподобился подогнать эти скутеры в такой короткий срок. Еще три остались на субмарине на случай, если они понадобятся Джо и его команде.

С «Нью-Мексико» команда «Альфа» стартовала через полчаса после захода солнца. Вместе с ней хотели отправиться дайверы с подлодки, и капитан на этом настаивал, но Грейс ясно дала понять, что в данной ситуации «меньше» значит «больше».

— Капитан, пусть ваши парни держат акваланги при себе, так как из тихой наша вылазка может невзначай сделаться очень даже громкой, — пошла на компромисс Грейс. — И в таком случае ваша поддержка нам потребуется по максимуму: чем больше людей подошлете, тем лучше.

— Организуем, — заверил капитан.

Он сам был в прошлом из десантуры, а в подводники перешел, когда стал староват для спецопераций. В глазах у него был тот самый огонек, и Грейс стартовала с подлодки в уверенности, что может на капитана положиться.

Прежде чем скользнуть на воду, она сделала два последних звонка: первый Черчу, узнать текущий расклад по координации действий.

— Майор, прошу учесть, что в вашем квадрате очень плотное судоходство. Борта всех форм и размеров. Сейчас мы проверяем, нет ли там подозрительно быстрых плавсредств.

— Не проблема, — сказала Грейс. — Мы пройдем низом и будем держать ухо востро насчет сетей и крючьев. Как там наша поддержка?

— К вашей двадцатке подтягиваются все агенты ОВН с материковой части, — проинформировал Черч. — Через час на острове будет уже сорок шесть полевых оперативников. Задействованы также Пятая и Шестая команды спецназа ВМС, плюс в случае необходимости двадцать операторов «Дельты». Правда, для их прибытия потребуется час десять минут. Первыми к вам подойдут Джо с командой «Эхо», но они от вас пока в сорока минутах хода. Он просил передать, чтобы вы ему хоть что-нибудь оставили.

— Вот чертов янки! Вы не можете дать мне с ним безопасный канал, прежде чем я стартую? — чуть погодя добавила она.

Черч немного помедлил с ответом.

— Насколько безопасный?

Из этого вопроса Грейс сделала вывод, что Черч в курсе насчет романа между двоими его старшими сотрудниками. Хорошо, что шеф не видит сейчас ее лица.

«Вот блин!» — мысленно чертыхнулась Грейс, а вслух ответила:

— Самый что ни на есть.

— Канал дадим.

— Мистер Черч… Я не хочу, чтобы на остров кто-то еще ступал прежде, чем у меня окажется то пусковое устройство. Нам нельзя рисковать, выдавая свое присутствие до срока, тем более когда в любую секунду может быть нажата кнопка конца света.

— Вас понял. Но уясните и вы, майор: если в течение получаса от вас не поступит условного сигнала, мы сбрасываем на остров электронную бомбу. И тогда ваша электроника сжарится со всеми наряду.

— Тогда я пущу ракету. Синяя, если устройство у меня, красная — если нет.

— Уж лучше синяя, — отозвался Черч, а потом добавил: — Грейс… Нельзя допустить, чтобы Сайрус выслал тот код. Если сейчас, когда он на острове, я в оговоренное время не увижу синей ракеты, то одной лишь электронной бомбой дело не ограничится.

— Я понимаю. И вся команда, разумеется, тоже.

— Удачной охоты, майор, — напутствовал Черч. Чувствовалось, что он при этом улыбнулся.

Он отсоединился, а через минуту на нее вышел Глюк и сообщил, что у них чистая линия с капитаном Леджером.

— Ковбой на связи, — послышался голос Джо.

— Джо, это я… — произнесла Грейс. — Линия чистая, без «ушей». Только мы одни.

— Ты! — выдохнул он. — Как здорово.

— Джо. Ты извини меня за утро. Я не хотела тебя обидеть.

— Да брось ты. В такие-то деньки… Все и так понятно.

— Я насчет этого утра… Что я там тебе сказала.

— Ну?

— Я… мы можем притвориться, что я этого не говорила? Отмотать часы назад, переустановить стрелки?

— Не знаю. А можем?

— Надо.

— Точно надо?

— Ты же знаешь, что да. — Он молчал. — Джо… Слишком велика ставка. Тебе, когда прибудешь на остров, надо будет сосредоточиться именно на этом. Я же просто боец. Как и ты. Мы профессионалы, не дети. Если нынче буча разыграется, нам надо будет действовать по обстановке — на автомате, с холодным сердцем, чтобы никакие эмоции не довлели. И точка.

Последовала нелегкая тишина длиной в пять ударов сердца. Затем Леджер произнес:

— Я тебя слышу.

— Это… Это не то, что мне хочется сказать. Ты же понимаешь?

— Да, — ответил он печально. — Первым делом дело.

— Дело прежде всего. Джо… Там и увидимся.

— Я там буду. И Грейс…

— Что?

— Удачной тебе охоты, майор.

— Удачной охоты тебе, капитан.

Она ушла со связи.

Это было час назад. А сейчас она неслась на режущем волны гидроскутере, направляясь к «Фабрике драконов». Глаза Грейс Кортленд за стеклами защитных очков были жесткими, безжалостными глазами хищницы. Глазами воина, идущего в сражение.

Глазами убийцы.

Глава 106

В воздухе над Северной Атлантикой.

Тридцать пять минут назад.

Я стоял за пилотским креслом, впившись в его мягкую искусственную кожу. Из кабины я неотрывно смотрел на непроглядно-темную гладь океана.

— Капитан, если так гнать, мы нашу лошадь, не ровен час, загоним, — сказал пилот.

— Ничего. У тебя не лошадь, а Пегас, — отозвался я, а он в ответ засмеялся.

— Вас вызывают по второму каналу спецсвязи. — Меня тронул за руку второй пилот.

Я возвратился в салон и привычно вставил в ухо пуговку переговорного устройства.

— Ковбой на связи.

— Рыбы в воде, — раздался голос Черча. — До берега две минуты. Каково ваше расчетное время прибытия?

— Прыжок через двадцать, потом время снижения.

— Удачной охоты, капитан.

— Угу, — ответил я.

На этом сеанс связи закончился.

Старший с Банни были уже готовы прыгать: парашюты надеты, оружие и амуниция проверены и перепроверены несколько раз: запасные автоматные и пистолетные обоймы; гранаты и осколочные, и световые, и всякие; ножи и еще невесть что. Промахнемся мимо суши — ко дну пойдем в два счета.

— Команда «Альфа» будет на острове через две минуты, даже меньше, — объявил я.

— Эх, шеф, нам бы с ними, — вздохнул Банни.

Старший какое-то время молча смотрел на меня.

— Негоже мне языком болтать при старшем по званию, — сказал он, увидев мой вопросительный взгляд, — при моем сержантском-то чине. Но сдается мне, пива на той вечеринке хватит и на нас.

— Пусть попробуют не оставить, — буркнул я в ответ.

Глава 107

Чертог мифов.

Вторник, 31 августа, 2.21.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 39 минут (время местное).

Парис и Геката с безмолвным ужасом смотрели, как их отец расправляется с мертвым морским змеем: завязав жгутом, он отшвырнул тельце в сторону.

— Что… ты о чем таком говоришь? — стушевалась Геката.

Парис промямлил что-то бессвязное.

Сайрус с гадливой ухмылкой сымитировал его растерянность:

— И-и-звини, Па-па-рис: я что-то сли-слишком быстро говорю? Чересчур пафосно изъясняюсь? Или вы все такие же тупые, как я все эти годы опасался? А?!

Если Парис что-то и думал сказать, то теперь слова уж точно застряли у него в глотке.

Сайрус повернулся к Гекате:

— Ну а ты, зарвавшаяся сучка? А я-то до этой поры все думал, какая у меня замечательная дочь. Воображали, что обставили меня? «Папочка-папуля», — не сказал, а словно сплюнул он. — Да пусть Отто мне пулю пустит в лоб, если я когда-нибудь дойду до такого маразма!

Отто потешно поклонился, и они с Сайрусом рассмеялись.

Геката в смятении глядела то на одного из них, то на другого.

— Да ска… Да скажите же мне, что тут происходит!

— По-моему, у американцев это зовется воздаянием.

— За что? — опомнился наконец Парис.

— Ах «за что»? — ехидно пропел Сайрус. — А за все те годы, что вы считали меня пленником «Деки». За то, что держали меня за пресного старого дурака. За неуважение, сочившееся из каждой вашей поры, даже когда вы корчили мне почтительные мины. За попытку умыкнуть тайник с архивами Генриха Хекеля. За попытку держать меня под контролем, напихав в «Деку» ваших штафирок-соглядатаев.

Отто обидно засмеялся.

— Постой… Так это вы подослали русских домой к Гилпину? И в «Глубокое железо»?

— А кто же еще! Те архивы должны были отойти мне. Лишь по досадной случайности Генрих умер прежде, чем смог сообщить, где хранится тот архив. Даже семья у него не знала, что это за записи и где они лежат. Мы годами думали, будто бесценный этот исследовательский кладезь безвозвратно утрачен. И тут в один прекрасный момент — лишний раз свидетельствующий о наличии в этой Вселенной справедливого и любящего Бога — на одного из агентов Отто выходит Берт Гилпин с информацией о некоем тайнике с материалами исследований в области ранней генетики. И что нам открывается? Что, оказывается, этот самый Гилпин работал на близнецов Джекоби, и не кем-нибудь, а их компьютерным консультантом. Ну да ничего: наши русские друзья быстренько его разговорили, и он рассказал, как помогал легендарным близнецам Джекоби установить у себя революционную во всех смыслах компьютерную систему под названием «Пангея». Вы знали, что он сам создал ее клон? И использовал его, чтобы воровать медицинские исследования в такой же манере, как это проделывали вы? Только у него ошибочка вышла: те исследования он попытался всей кучей продать. И не кому-нибудь, а Отто. — Сайрус медленно покачал головой. — А украсть схематику «Пангеи» у меня — это, знаете… А впрочем, ваш поступок восхитил меня, по крайней мере, своей дерзостью. Но умный свой шаг вы сами перечеркнули, сделав шаг глупый — когда спутались с тем паразитом Сандерлендом и раззадорились на то, чтобы выкрасть еще и систему «Ясновидец».

— Откуда…

— Откуда я знаю? — перебил Сайрус. — Большинство тех, кому вы верите, работают на меня. Я знал об этом глупом плане: попробовать натравить Департамент внутренней безопасности на Отдел военной науки. Вы что, белены объелись или чего покрепче, когда эту идею зачинали? Думали своими силами совладать с Дьяконом, когда у целого «Конклава» это не вышло?

Вид у Париса и Гекаты был явно сконфуженный.

— Вы даже не понимаете, о чем я веду речь? И может, не знаете, кто такой Дьякон? А? И о «Конклаве» ничего не слышали — о том, что должно было стать вашим наследием? Вы так непроходимо глупы, что горько меня разочаровываете. Неужели вы действительно считаете, что я когда-то и впрямь был вашим пленником — хотя бы на минуту? Да я владею каждым, кого вы подсылами за мной шпионить. Изначально. Вы думаете, вы такие умные, юные мои боги, но я вот, стоя на этом месте, вам говорю: вы дети, взявшиеся играть со взрослыми.

— Да мы… — начал было Парис, но получил от Сайруса такую оплеуху, что невольно пошатнулся и упал бы, не подхвати его Тонтон.

— Никогда передо мной не оправдывайся, мальчик. Ты всю дорогу только это и делал. В детстве ты был для меня разочарованием; теперь, взрослый, ты просто посмешище. Сестре твоей хотя бы хватает терпения помалкивать, если нечего сказать по существу.

За ту секунду, что Тонтон подхватывал Париса, Ведер успел сменить позу. В брюках у него находился четырехзарядный пластиковый пистолет с керамическими пулями без оболочки, способными вдребезги разнести человеческий череп. Теперь выхватить его и выстрелить можно было меньше чем за секунду.

— Что ты имел в виду, когда сказал, что думаешь поубивать наших клиентов? — задала вопрос Геката.

— Вот видишь, Парис? — Сайрус улыбнулся. — Прежде чем спросить, она сначала думает. — Он сцепил за спиной руки. — Я уверен, вы задавались вопросом насчет воды: нет ли в ней чего-нибудь.

Когда Геката кивнула, он спросил:

— Вы делали ее анализы?

— Конечно. Ни ядов в ней, ни бактерий.

— Естественно. Никаких патогенов там нет.

— Гены? — догадалась Геката. — Ты как-то смог применить генную терапию к очищенной воде?

Взгляд Сайруса потеплел.

— Ты всегда была моей любимицей, Геката. Не таким убожеством, каким последнее время стал твой брат. Вы делали пробы воды на ДНК?

— Начали, но еще не закончили.

— Как ты думаешь, что я поместил в воду?

— Какой-нибудь из генов, вызывающих зависимость? Аллеломорф A-один допамина рецепторного гена ДРД-два? Что-то вроде этого?

— По-твоему, я похож на уличного торговца кокаином, какого-нибудь ниггера? — помрачнел Сайрус. — Обижаешь.

Геката пожала плечами: дескать, тогда и не знаю.

— Мы с Отто — ну и еще с несколькими талантливыми товарищами — десятилетия потратили на то, чтобы поставить под ружье болезни определенных этнотипов. Скажем, десять лет назад мы овладели наукой превращать заболевания, передающиеся по наследству — такие как амавротия Тея — Сакса, серповидная анемия, — в патогены, которые распространяются подобно вирусам. И любой человечек, генетически предрасположенный к данным заболеваниям, поражается полномасштабно уже при минимальном попадании патогена.

— Но ведь патогенов в воде не было, — заметил Парис.

— Точно, не было. Патогены выпускаются в местные водоемы: озера, ручьи, водохранилища по всему миру. А бутилированная вода содержит к соответствующему заболеванию ключ в виде гена. И стоит выпить бутылочку такой воды или хотя бы вскипятить на ней кружку чая — и у определенных этнических групп и подгрупп развивается генетическое расстройство. Через несколько недель они уже становятся уязвимы для заражения патогенами из обычной питьевой воды. Появляется риск заражения и для тех, кто с ними в контакте. И никому не придет в голову искать в обыкновенной бутылке с водой какие-то там зловредные гены, потому что проделывать генную терапию с бутилированной водой еще никто не научился!

— Никто, кроме нас, — уточнил Отто. — Что забавно — это оказалось совсем не так сложно, как мы думали.

— Но… зачем? — воскликнула Геката. — Это же чудовищно!

— Значит, такова воля Божья, — ответил Сайрус. — Точнее, Его карающий меч. Это начало Нового Порядка, который очистит мир, сметет с лица земли оскверненные расы. Черных, евреев, цыган, потом еще…

— Вы что, с ума сошли? — вскинулся Парис. — Что за нацистская белиберда!

— Ух ты! — Сайрус начинал приходить в игривое настроение. — Нацистская! Гляньте! В недоумке начинает прорезаться искра разума, он находит правильные формулировки.

Геката стояла в замешательстве.

— Погоди… Ты что, нацист? С каких это пор?

— С исконных, моя прелесть. С самого что ни на есть начала.

— Начала чего?

— Национал-социализма. Nationalsozialismus, — произнес Сайрус с нарочито немецким акцентом. — Исконного, германского. Лично я впервые свои идеалы постиг, когда работал в бригаде медиков Пятой танковой дивизии СС «Викинг». Но лишь познакомившись в Аушвице с Отто, я проникся идеалами нашей партии в полном объеме.

— Ты что несешь? — фыркнул Парис. — Это же чушь времен Второй мировой. Тебя тогда и на свете не было…

Отто с Сайрусом рассмеялись.

— Вот дурашка, — махнул рукой Сайрус. — Да я был старше тебя, когда начал работу в Аушвице. Старше тебя, когда создал себе имя, которое у всего мира на слуху.

Парис лишь мотнул головой, не в силах усвоить услышанное.

— Отец, что за бред? — вмешалась Геката. — Ты же родился в сорок шестом году.

— А вот и не-ет! — Он шаловливо погрозил пальцем. — В сорок шестом родился Сайрус Джекоби. Как и дюжина других персонажей прикрытия. А я родился в одна тысяча девятьсот одиннадцатом.

— Этого не может быть! — вскрикнул Парис.

Сайрус демонстративно огляделся.

— Мы тут, понимаешь, стоим среди единорогов, летучих драконов, а ты мне талдычишь о невозможности генной терапии против старения? Да мы с Отто вот уже сколько лет балуемся этими генами. Есть от них, понятно, — он мельком показал на свою голову, — некоторые побочные эффекты для психики, но в целом… В общем, с ними мы справляемся.

— Но… Но… — Геката тоже начала заикаться. — Если Сайрус Джекоби — это имя вымышленное, то кто же ты?

За патрона ответил Отто:

— Это человек, перед которым вам следует стоять на коленях, молиться на него. Ваш отец — отважнейший, самый что ни на есть передовой исследователь медицины этого, да и любого другого поколения.

Близнецы стояли, распахнув глаза, Ведер и тот поглядывал с нескрываемым интересом.

Сайрус притронулся к своему лицу.

— Под всей этой пластической хирургией, под генной терапией, которой я изменил себе цвет волос и глаз, за всем этим фасадом… я остаюсь тем, кем был. Пусть и бывшим, но старшим начальником медчасти лагеря Аушвиц-Биркенау. Я есть тот самый weisse Engel — белый ангел, которого евреи боялись — и еще убоятся — больше, чем Бога или дьявола.

Он улыбнулся улыбкой демона.

— Я Йозеф Менгеле, — сказал он.

Глава 108

«Фабрика драконов».

Двадцать минут назад.

Звука караульный даже не услышал. Он лениво слонялся по дорожке от корпуса к докам и обратно, пожевывая мятную жвачку и время от времени поглядывая на звезды. Ночь в карауле — скучнее на свете нет ничего. За исключением той ночной атаки, месяцы работы на «Фабрике драконов» были нескончаемой, из месяца в месяц, унылой рутиной. Да к тому же и заступить нынче пришлось вне графика. Тогда команду атакующих сняли силами собаки-шершня и одного берсерка.

Берсерков охранники ненавидели. Этим уродам лосям доставались все пенки с варенья. Все так и тащились от их крутизны. Обезьяны, мутанты злобные. Караульщик выплюнул жвачку и пошагал обратно к доку. Он так и не расслышал шагов, да и ощутил лишь, как что-то ожгло горло: это его полоснул нож набросившейся сзади Грейс Кортленд. Чик — и все.

Брошенный ею труп двое бойцов быстро отволокли в кусты, подальше от тускловатого света китайских фонариков.

Темной тенью Грейс скользила по краю дорожки. Кинув в ножны нож, она выхватила пистолет с глушителем. За углом маячили еще двое охранников: один прикуривал от зажигалки, которую в сведенных ладонях протягивал другой. Оба схлопотали по две пули в голову.

Дорожка подходила вплотную к зданию, у высоких стеклянных дверей которого дежурили двое огромных мужиков — просто циклопы. При свете идти к зданию было рискованно, заметят. Грейс подала знак Рэдману, заму по команде, указала на «циклопов» и дважды изобразила двойное нажатие на спусковой крючок. Рэдман взмахом руки подозвал еще одного оперативника, вместе они залегли по обе стороны дорожки и приспособили к снайперским винтовкам приборы ночного видения. Винтовки были с «шумодавами». Это сказывалось на дальнобойности, но на таком расстоянии значения не имело.

Рэдман выстрелил на долю секунды раньше Фэйда. Два выстрела, оба в яблочко: «циклопы» дружно повалились на крыльцо. Грейс Кортленд, улыбнувшись хладной улыбкой убийцы, рванулась вперед.

В полусотне метров сзади из затенения деревьев, что за забором, выбежала еще одна группа темных фигур. Они приближались к территории с другой стороны и не видели ни Грейс, ни отряд «Альфа», ни того, как они снимают охрану и проникают в здание. А если бы это и заметил их старшина, жестколицый Борис Ивенко, он бы решил, что это одна из многих команд русского экс-спецназа обкладывает остров, как и планировалось, со всех сторон.

Глава 109

В полете.

Шестнадцать минут назад.

— До сбрасывания восемь минут, капитан, — сообщил пилот.

«Скорей бы, черт возьми», — подумалось мне.

Краем глаза я заметил, как Банни тихонько пихнул Старшего локтем и они переглянулись. Видно, физиономия у меня была еще та. Пришлось, отвернувшись, принять непроницаемый вид.

В ухе пронзительно пискнуло, и голос Черча сообщил:

— Ковбой, наши наблюдатели замечают вокруг острова какую-то активность. К Акульему рифу стянулось свыше двадцати небольших коммерческих судов, они спустили на воду лодки.

— Это что еще за чертовщина? Не хотите же вы сказать, что десант лезет в пекло впереди нас?

— Нет. Это не десант, и вообще не наши.

— Тогда кто, черт возьми?

— На данный момент неизвестно.

— Русские?

— Возможно. Но их неожиданно много. По предварительным оценкам, больше сотни.

— Бог ты мой. А от Грейс что-нибудь слышно? Пусковое устройство уже у нас?

— Она доложилась как раз перед этим моим звонком. Устройства у нее пока нет. И ситуация до конца все еще непредсказуемая.

— Ч-черт…

— Ладно… Поддержка пусть находится в режиме готовности. Нам семь минут до сбрасывания. Доложу сразу, как окажусь на земле.

Глава 110

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 31 августа, 2.21.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 39 минут.

Руди Санчес, отвернув крышечку с бутылки имбирного ситро, налил стакан Малому. На столике стояла тарелка сэндвичей, к которым мальчик не притронулся, и открытая пачка печенья; одна печенюшка была вынута, надкушена и отложена. Мальчик мельком глянул на газировку и, отвернувшись, вновь бездумно уставился на свое отражение в большом стенном зеркале.

— Не спалось, да? — участливо спросил Руди.

Мальчик молча качнул головой.

— У тебя, наверное, куча вопросов. Что ждет впереди, какое у тебя будущее.

В ответ — равнодушное пожатие плеч.

— Сигом?

— Это не мое имя.

— Извини. Предпочитаешь, чтобы я звал тебя Восемьдесят Вторым? Ты только скажи. Как скажешь, так и буду тебя звать.

— Тот парень, Джо, звал меня Малым.

— Тебе так больше нравится? Хочешь, чтобы все здесь тебя так звали?

Опять пожатие плеч.

— Ты просто скажи, как бы тебе хотелось.

Мальчик медленно повернул голову и посмотрел на Руди изучающим взглядом. Пригожий паренек, только глаза в данный момент какие-то холодные, как у рептилии. Потемневшая радужная оболочка придавала им странную не то остекленелость, не то зеркальность.

— А тебе-то что с того? — спросил мальчик.

— Мне? Мне не все равно. Ты подросток, а Джо сказал, что ты прошел через аховую ситуацию.

— Аховую! — язвительно хмыкнул мальчик.

— Ты предпочитаешь какое-то другое слово?

— Я не знаю, мистер, что это за слово.

— И еще мне не все равно, потому что ты хороший человек, — сказал Руди.

— Ты-то откуда знаешь? — Тон у мальчика был язвительным, словно Руди был в чем-то перед ним виноват.

— Ты пошел на огромный риск, чтобы предупредить нас о Волне вымирания.

— Откуда ты знаешь — может, это я просто из желания самому спастись?

— Ой ли? Так рисковать, выслать те два видео и карту — и все лишь затем, чтобы спастись самому? Ты решился на это, чтобы помочь другим. А это очень отважный поступок.

— Да ну.

— А то и героический.

— Скажешь тоже.

— Да, скажу, — кивнул Руди. — Ты вообще знаешь, что такое отвага?

— Ну, знаю.

— Тогда скажи.

— Ну, говорят, отвага — это когда ты что-то делаешь, даже если боишься. Боишься, а все равно делаешь.

Руди опять кивнул.

— Представляю, как тебе было страшно. Ты, возможно, очень боялся, но все равно выслал нам ту информацию.

Мальчик промолчал.

— Зачем ты это сделал?

— Вопрос какой-то дурацкий.

— Почему дурацкий?

— Дурацкий, потому что я должен был это сделать.

— Зачем ты должен был это сделать?

Мальчик молчал. Глаза у него увлажнились.

— Так зачем? — снова спросил Руди.

— Затем.

— Для чего?

— Потому что я боюсь.

— Чего боишься?

На глаза мальчика навернулись слезы, он снова насупленно отвернулся и долго сидел, уставясь на свое отражение. Неяркий свет отбрасывал на ту сторону комнаты тени. От этого отражение мальчика несколько искажалось, делая его старше, будто зеркало было неким окном, через которое он различал свое будущее «я». По его щеке скатилась слеза.

— Я боюсь попасть в ад, — наконец вымолвил мальчик.

Руди помолчал.

— В ад? Почему? С чего вдруг тебе в ад?

— Потому что я злой, — тихо ответил мальчик.

Глава 111

Чертог мифов.

Вторник, 31 августа, 2.22.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 38 минут (время местное).

Геката с Парисом растерянно стояли в окружении созданных ими чудес, чувствуя, что мир вытянули у них из-под ног, будто коврик.

— Менгеле? — прошептал Парис. — Я не… — Он покачал головой, не закончив фразу.

— Что, все еще не усвоил? — блеснув глазами, спросил Сайрус. — Все, что я ни делал, было направлено к одной цели: очистить мир от скверны. Завтра я запущу кодовую команду агентам по всему миру. Одни займутся раздачей бутилированной воды, другие выпустят в водохранилища патогены, третьи запустят компьютерные вирусы, которые разбомбят Центр контроля заболеваний и другие организации. Одним движением запустится процесс, который уже не остановить. Ничто не остановит патогены, внедренные в гнездилища посконных народов.

— Посконных народов, — машинально повторила Геката. Она была как будто не в себе, глаза остекленели.

— А… з-зачем? — чуть запнувшись, произнес Парис. — Зачем такое… делать?

— Чтоб завершить работу, которую начали вот уж больше полувека назад мы с Отто. Так моего товарища звали в детстве дворовые мальчуганы. Настоящее же, исконное его имя — Эдуард Вирц. Главврач всего лагеря. Бывший мой начальник. Да, Отто? — Сайрус хохотнул.

— Ну, это только тогда, — заскромничал австриец. — Ваш отец был и остается истинным бриллиантом, столь же сияющим и твердым. Когда он еще молодым шарфюрером прибыл в лагерь, я уже тогда оказался покорен его видением, его глубиной. Дни у нас проходили в работе над заключенными, а вечерами мы засиживались допоздна, суммируя свои исследования, — все время на подъеме, все время в радостном волнении оттого, какое направление все это обретает и какие возможности нам открываются. Мы осуществляли работу, которой суждено было воплотить живую мечту евгеники. Но и тогда мы понимали, что имеющиеся у нас в распоряжении научные методы неадекватны нашим задачам. А потому мы планировали. Мы собрали группу ученых и единомышленников, которые должны были продолжить дело, идущее куда дальше, чем задумывал фюрер, когда начинал войну. В том, что Германия войну неминуемо проиграет, мы с вашим отцом не сомневались с самого начала. Но не в том дело. Наш план нового миропорядка простирался куда дальше, чем амбиции одной отдельно взятой нации.

— И мы знали, что делать, — перехватил нить повествования Сайрус. — Мы наняли шпионов, чтобы держать под колпаком всех, кто делает работу, так или иначе способствующую нашему делу. Не одних лишь немцев, а и русских, и американцев. И даже евреев. Всех, кто осуществляет прогрессивные исследования. Когда ход войны стал складываться не в нашу пользу, наш друг Генрих Хекель тайно вывез материалы всех исследований из страны. К сожалению, впоследствии он перенес несколько инфарктов и инсульт, так что не сумел передать нам, где именно хранится тот архив. Но и тогда мы не дрогнули, не остановились. Мы создали «Конклав» — законспирированную сеть из ученых, шпионов и наемных убийц; такую, какой не видел мир. Даже и сегодня щупальца нашего славного спрута проникают в каждую страну, в состав каждого правительства. Взять вашего патрона, Сандерленда… Его брат — член «Конклава». В членах состоит и тот, кого вы зовете Гансом Брукером, — егерь по найму для ваших охот. Брукер — продукт нашей программы клонирования, наряду со многими другими, разделяющими уникальный, нажитый подкоркой опыт.

При этом Сайрус метнул взгляд на Конрада Ведера, но тот сейчас смотрел в другую сторону. Он следил за Тонтоном, который осторожно, бочком продвигался к внутреннему телефону на стене. Еще два шага, и надо будет в детину стрелять.

Парис покачал головой.

— Это все… просто не умещается в голове. Зачем? Что тебе лично даст убийство такого множества людей?

— Мне? — Сайрус усмехнулся. — Перемену. Волна вымирания напрочь сотрет всех небелых. Поголовно. А из белых те, кто выживет, вынуждены будут бороться за право господствовать и переустраивать мир.

— Да ты, блядь, рехнулся! — взревел Парис. — Вы оба! Вы что, хотите ни за что ни про что угробить десятки миллионов?!

— Мелко ты плаваешь, — вздохнул папик. — Зачем миллионы? Миллиарды! Миллионы-то мы уже угробили.

— То есть… То есть как это?

— Волна вымирания — это не первая наша попытка, — пояснил Отто. — Если учитывать более скромные потуги, то это уже наша девятая фаза. Самым большим успехом, мне кажется, была шестая.

— Ну да ничего, — успокоил соратника Сайрус. — Сейчас-то недочеты мы исправим. С лихвой.

— А что было на шестой фазе? — задала вопрос Геката.

Отто, моргнув, горделиво выгнул шею — чисто гриф.

— Ваш отец взял за основу болезнь, проявившуюся у нескольких шимпанзе и макак-резусов, и усовершенствовал, чтобы она срабатывала на людях. Ее он в конце семидесятых запустил для эксперимента в нескольких взятых на пробу ареалах обитания небелых. Так хорошо, как мы хотели, она поначалу не взялась, но зато аукнулась в восьмидесятые.

— Вот так! — Парис заметно побледнел. — Вы говорите о СПИДе? Боже правый.

— ВИЧ будет все-таки правильнее, — подкорректировал Отто. — Но в целом да. Она была привита гомосексуалистам США и Канады; плацдармом же была выбрана в основном Африка. И оказалось очень даже ничего.

— Вы безумцы.

— Что ты мне все «безумцы», «безумцы», — обиделся Сайрус. — Лично у меня, допускаю, действительно иногда перемыкает, но если будешь обзываться, возьму и руки тебе поотрубаю.

— Почему ты нам раньше об этом не рассказывал? — спросила Геката.

Сайрус пожал плечами.

— Ждал, покуда вы созреете. Мы-то надеялись, что у вас прорежутся те качества, которых мы ожидали. Мы же их в вас встраивали.

Губы Гекаты приоткрывались по мере того, как в ней оседал смысл этих слов.

— Так мы, получается, часть твоего эксперимента?

— Все, что я делаю, направлено на служение Новому Порядку.

Парис, расширив глаза, поперхнулся: сказанное дошло и до него.

Геката задумчиво оглядела свою белую гладкую руку.

— Сколько я себя помню, мы всегда были особенные. Космические дети… все такое. А получается, мы часть программы новой породы. Расы высших существ.

— Всего лишь выведения новой породы, — опять поправил Отто. — Давайте называть вещи своими именами.

Парис, резко повернувшись, побежал в кусты, спугнув при этом крылатого змея, который с шипением сорвался с сука.

— Я всегда говорил, что у него нутро слабое, — сказал Сайрус Отто, который не замедлил согласиться. — Слышишь, Парис? — обратился он к кустам. — Мы уже лет пятнадцать как поняли, что ты слабак. Наглядное свидетельство, что программой разведения ничего толком не решишь. Сколько генетикой ни манипулировали, сколько силы и ума в тебя ни вкачивали, а ты все равно рохля. Вот почему так важны сигомы.

— Сигомы? — эхом откликнулась Геката. — Ты о том похожем на тебя мальчишке, которого мы как-то видели в «Деке»? И кажется, еще одного, на него очень похожего. Да-да, я точно помню. Они что, твои сыновья?

— Никаких сыновей. Дети, как я убедился, сплошное разочарование.

— Тогда что же?

— Он-то? Он — это я, — обыденным голосом ответил Сайрус. — Потому я и зову его «сигом». И его, и всех остальных. Акроним такой.

— Какой? — опешила Геката.

— Сие имя гоминида, однозначного мне, — выдал папаша.

У Гекаты округлились глаза. Все становилось ясно.

— Они твои… клоны?

— Да, — величаво кивнул Сайрус. — И у меня их множество. Целое семейство. Клоны с трансгенными улучшениями. Высшие создания. Они зададут начало новой расе. Расе, что проявится из хаоса после того, как Волна вымирания очистит мир.

Глава 112

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 31 августа, 2.22.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 38 минут.

— Злой? — переспросил Руди. — Почему ты думаешь, что ты злой?

— Из-за того, кто я такой. Из-за того, что я такое. — Мальчик в муке мотнул головой. — Тот, на кого вы все работаете — кого, я думал, зовут Дьяконом, — он знает. Да и ты, наверное, тоже.

— Наверное, да, — сказал Руди с невозмутимым видом. — Ты, видимо, считаешь себя клоном.

— Я он и есть!

— Клоном Йозефа Менгеле.

— Да! — Выкрик ударил жестко, как кулак по незащищенной плоти. — И нас целая куча. Вот почему я Восемьдесят Второй. Потому что восемьдесят второй.

Руди пододвинул мальчику стакан с ситро, тот к нему не прикоснулся. Руди молча ждал. Лопались пузырьки на газировке, дважды проделала круг минутная стрелка на стенных часах. Тихо, незаметно — вначале один, затем второй.

— Наверное… — нерешительно подал голос мальчик. Кашлянул, прочистил горло. — Наверное, настоящее мое имя — Йозеф.

Сердитым движением он отер со щек слезы.

— Ты знаешь, кто такой был Йозеф Менгеле?

— Он — это я, — сказал мальчик.

— Нет, — возразил Руди. — Тебе четырнадцать. А Йозеф Менгеле родился сотню лет назад.

— Ну и что. Мы все равно с ним одинаковые.

— Прямо-таки одинаковые?

— Да.

— Скажи, Йозеф Менгеле был хорошим человеком?

— Нет, конечно! — Малец посмотрел на Руди как на идиота.

Руди улыбнулся.

— Что ж, в этом мы с тобой согласны. А теперь скажи, стал бы такой, как Йозеф Менгеле, рисковать жизнью, чтоб помочь другим людям?

Мальчик в ответ мотнул головой.

— А стал бы он, как ты, искать выход на мистера Черча — он же Дьякон — и просить о помощи?

Молчание.

— Стал бы?

— Нет. Наверное.

Руди сменил тактику.

— Так ты говоришь, вас там восемьдесят два и все клоны Йозефа Менгеле?

— Нет.

— То есть…

— Там намного больше.

— И ты один из них?

В ответ кивок.

— А остальные все как ты?

— Мы же клоны. Я ж тебе сказал.

— Ну, я просто спросил, похожи ли они на тебя. И у них у всех одинаковая сущность?

— У некоторых.

— Прямо точь-в-точь?

Ответа не последовало.

— Прошу тебя, — повторил Руди. — Ответь на мой вопрос: они все по натуре одинаковые?

— Нет.

— Тогда как же их тождество?

— Не знаю.

— Многие бы из них решились на то, что сделал ты, — рисковать жизнью, искать и предупреждать нас?

Молчание.

— Среди них есть жестокие?

— Да, наверное.

— А ты жестокий?

— Я — нет.

— Тебе разве не нравится мучить людей? Делать больно, причинять вред…

— Не надо! — затравленно вскрикнул мальчик.

— Тебе не по душе то, что я спросил?

— Ну а ты думал! Что за вопрос такой дурацкий!

— Почему же дурацкий? Ты сказал, что ты такой же, как Йозеф Менгеле. Что ты злой и попадешь в ад.

— Я — это он; ты разве не понял?

— То, что ты клон, мне понятно. Как и то, что я впервые разговариваю с клоном. И до сегодняшнего дня я действительно думал, что клон может нести какие-то внутренние черты и свойства, унаследованные от своего прототипа. А ты вот он — обыкновенный подросток. Хотя не такой уж и обыкновенный. Ты жизнью рисковал, причем не раз, чтобы помочь остановить дурных людей, замышляющих злодейство. Мальчик этот напал на здоровенного охранника, чтобы остановить зверское убийство беззащитных людей. А ведь мог просто сидеть и ни во что не лезть.

Мальчуган молчал.

— Быть может, ты и вправду клонирован из клеток, взятых у злодея, — сказал Руди. — Наши ученые определят это через анализ ДНК. Ну и что с того, даже если это так. Йозеф Менгеле был чудовищем. Точнее, по-прежнему им является, если Сайрус Джекоби — действительно он.

— Я это точно говорю.

— Он просто ненавистник, жуткий человек… А вот ты рискнул всем ради спасения людей, которых он задумал погубить.

Мальчик молча поднял глаза. Руди улыбнулся в ответ.

— Нет, ты не он.

— Нет, он.

— И не спорь. Ты сейчас сам доказал нечто, о чем люди безудержно дискутируют на протяжении веков. Возможно, ты живое свидетельство ответа на фундаментальный вопрос существования человечества.

— Чего-чего?

— А вот чего. Есть извечный спор: «natura versus nutritura»; природа против вскармливания. Рождается ли человек с уже заданными умственными и психологическими характеристиками, которые просто вживляются в него генетикой? Или же то, кто и что мы есть, определяют среда, открытость внешним воздействиям и жизненный опыт? Я бы сказал, ты — живое доказательство тому, что в этом уравнении неразделимо присутствует еще и третий элемент.

— Какой?

— Выбор.

Мальчик долгое время молча смотрел на своего собеседника.

— Такого у нас еще не было, — признался Руди. — Никогда еще не было возможности вживую наблюдать клона; определять, является ли человек — непроизвольно или же по собственному желанию — слепком со своего прототипа.

— Они как раз этого от меня и добивались. Постоянно изучать жизнь и работу Менгеле. Хирургию, искусство пыток, науку войны. — По лицу у него опять потекли слезы. — Каждый день одно и то же. И снова, и снова, снова.

— А ты взял и пошел своим путем, а не тем, который уготовили тебе они.

Мальчик судорожно всхлипывал.

— Ты не он. Не он, — тепло произнес Руди. — Он ни за что не стал бы делать то, что сделал ты. А ты — творить то, что творил он.

Руди вынул из кармана куртки пачку салфеток и, надорвав целлофан, подал мальцу. Тот вытянул несколько, вытер глаза, высморкался. За все время Руди ни разу к мальчику не прикоснулся, даже по плечу не похлопал. Он исподволь чувствовал: мальчугану комфортнее быть одному, обособленно. Самому по себе.

Так они и сидели в комнате собеседований; мерно и неумолимо бежали минуты.

— И вот еще над чем тебе бы надо поразмыслить, — сказал Руди.

Мальчик взглянул на него покрасневшими глазами.

— Йозеф Менгеле — один из самых жутких преступников минувшего века. Монстр, подвергший немыслимому страданию бессчетное множество людей, а теперь еще и думающий уничтожить изрядную часть населения земного шара. Архивы, что мы открыли, указывают: именно он породил эпидемию СПИДа, вызвал вспышку нового туберкулеза в Африке. Даже если его нынче остановить, страшная намять о нем как о величайшем убийце в истории будет бередить сердца миллионов.

— Я знаю.

— В то время как ты, в свою очередь… — Руди улыбнулся.

— Что я?

— В то время как ты, вероятно, войдешь в историю как величайший герой всех времен.

Мальчик смотрел, не понимая.

— Мы знать не знали о Волне вымирания, — продолжал Руди. — Понятия не имели. Если б не твой отважный поступок — тот выбор, что ты сделал, — погибли бы миллионы, если не миллиарды, людей на планете. Пару дней назад мы даже и не знали, что вовсю идет война. Ты все изменил. Ты сделал выбор, не упустил шанс. И если у нас все получится, если Джо Леджер с майором Кортленд, другие храбрые мужчины и женщины, идущие как раз сейчас в бой, одолеют это безумие, то это все благодаря тебе.

— Мне? За два-то имейла?

— Достоинство выбора не в масштабе поступка, а в его последствиях. Возможно, ты спас весь мир. — Руди с улыбкой качнул головой. — У меня такое даже в голове не умещается. Ты герой, мой юный друг.

— Какой еще герой? — Мальчуган лишь насупленно встряхнул головой.

— Герой-герой, — утвердительно, чуть ли не с нажимом повторил Руди (дескать, слушай, когда тебе старшие говорят).

Мальчик, уткнувшись лицом в ладони, дал волю слезам.

Все это наблюдал со своего ноутбука Черч, больше этого никто видеть не мог. ЦТО вокруг жил своей жизнью: шум, суета.

Сняв очки, Черч протер их носовым платком и снова надел.

— Так-так-та-ак… — выдохнул он задумчиво.

Глава 113

«Фабрика драконов».

Десять минут назад.

Грейс Кортленд и команда «Альфа» быстро и бесшумно продвигались по коридорам «Фабрики драконов». Людей они предпочитали избегать, а если не получалось, они их убивали. Рэдман с остальными отволакивали безжизненные тела в стенные шкафы и подсобки или же просто прятали их под офисными столами. Команда шла, выискивая Сайруса Джекоби. Вперед их влекло еще и то, что времени осталось не много.

На пути им встретились еще двое «циклопов», стоящие по обе стороны от люка размером с банковский сейф. Люк был приоткрыт, а охранники держались начеку. Грейс, сгорбившись за разлапистым растением в бочке, рассмотрела их в оптический прицел. Оба охранника были неестественно крупные — на порядок массивнее и мускулистее, чем накачанные стероидами культуристы. Чертами лица они были схожи: покатые лбы с нависшими бровями, приплюснутые носы и преузкие губы — не рты, а прорези. Должно быть, те самые громилы, с которыми столкнулся в «Глубоком железе» Джо. Теперь понятно, почему эховцы решили, что на тех бойцах были экзоскелеты: у охранника слева окружность грудины была не меньше чем метр восемьдесят, а бицепсы в обхвате сантиметров семьдесят. Солидно.

Рэдман, придвинувшись, шепотом спросил:

— Это что за невидаль?

— Трансгенные солдаты, — пояснила Грейс.

— На горилл похожи.

— Они и есть без пяти минут гориллы, — сухо отозвалась Грейс.

— Батюшки светы! — Рэдман впечатлился.

— Прикол науки, — прокомментировала картинку Грейс.

Охраняемый образинами люк выглядел весьма соблазнительно; получку за месяц можно поставить на то, что внутри находится что-то важное. А еще лучше на то, что там находится Сайрус Джекоби. Охранники-гориллы стояли, застыв в полной боевой готовности.

— Мне надо внутрь, — сказала Грейс.

— У нас недостаточно прикрытия для двоих снайперов. Придется этих снимать поочередно.

— Нет, — качнула она головой. — Не пойдет.

Она быстро обрисовала план, который Рэдман даже не дослушал — настолько он был рискованный.

— Это не предложение, — прошипела Грейс, — а приказ, черт возьми. Исполнять.

Рэдман кивнул, хотя по глазам было видно, что он недоволен.

Грейс укрылась за поворотом коридора и проворно скинула с себя куртку с амуницией, оставшись в камуфляжных штанах, ботинках и черной майке в обтяжку. Из волос она вынула заколку и тряхнула головой, распуская их по плечам. В карман сунула нож, а за пояс штанов спрятала пистолет.

— Стреляй сразу, как только, — шепнула она Рэдману и, выйдя на середину коридора, непринужденно зашагала навстречу охранникам.

Тот из них, что слева, заметил ее первым и похлопал по предплечью своего напарника. Оба безмолвно следили, как к ним в меру развязной походкой приближается рослая, фигуристая женщина с красивым лицом. Идет и улыбается.

— Сюда вход запрещен, госпожа, — сказал охранник справа.

— Знаю, — ответила красавица. — Мне тут вам, ребятки, кое-что сказать надо.

— Чего? — спросил охранник слева, слегка подавшись при этом вперед. Собственно, он и не скрывал, что пытается заглянуть в вырез ее майки.

— А вот гляньте-ка, что у меня есть, — улыбаясь, заговорщически шепнула Грейс.

Теперь к ней подались уже оба охранника. Первому она моментально выстрелила прямо в глаз. Второму через долю секунды досталось в лоб от Рэдмана.

Улыбнувшись, Грейс махнула своей команде, попутно подумав, что все мужики — хоть трансгенные, хоть мутанты, хоть какие — по сути своей одинаковы: покажи им что из-под юбки — и они сразу башкой думать перестают.

Осторожно шагнув к краю люка, она исподтишка заглянула внутрь. Метрах в тридцати на отороченной листвой дорожке стояла группа людей. В ней выделялись близнецы Джекоби, Грейс их сразу узнала.

И тут где-то наверху истошно взвыла сирена, а в скрытых от глаз динамиках ожил монотонный металлический голос: «Внимание, тревога! Нарушитель на объекте! Внимание, тревога! Нарушитель на объекте!»

Где-то в коридоре затрещали автоматные очереди. В эту же секунду, вероятно, сработали датчики защиты: дверца люка начала задвигаться.

Раздумывать было некогда: Грейс, протиснувшись в люк, нырнула в густой куст. Снаружи что-то неразборчиво завопил Рэдман, и в эту секунду люк захлопнулся.

Воздух заполнил частый грохот выстрелов вперемешку с воплями. Из помещений и боковых коридоров повалили люди — кто-то безоружный, кто-то наоборот. Вопили все, стреляли в основном охранники. Шквал очередей надвигался откуда-то сзади.

Рэдман с командой «Альфа», недолго думая, укрылись кто как мог и вступили в перестрелку.

Глава 114

Над Акульим рифом.

Пять минут назад.

Мы скользили по ночному небу неслышно, как летучие мыши; мутно-зелеными и черными пятнами различался в очках ночного видения пейзаж. Из самолета выбросились в нескольких милях над островом и долго падали в кромешной мгле. Затяжной прыжок ночной порой — штука обманчивая: когда привыкаешь к встречному потоку воздуха, ощущение движения скрадывается и возникает чувство, что ты не падаешь, а плывешь. Без высотомера, показывающего, с какой скоростью мчится тебе навстречу земля, можно открыть для себя эту истину лишь в последнюю ослепительную миллисекунду.

Ветра почти не было, а потому парашюты мы раскрыли на высоте трех километров. Вначале купол, раскрываясь, своим сопротивлением встряхивает тебя, как мешок с костями, после чего начинается наклонное скольжение, и тебе опять кажется, будто не падаешь, а плывешь. У глайдера помимо удобства есть и своя небезопасная сторона: ты почти не ощущаешь, что снижаешься, — настолько он гладок и устойчив.

Прыжкам с парашютом я учился в армии. Вы небось подумали, что меня и хлебом не корми, только дай попрыгать? Ошибаетесь. Вообще у меня получается неплохо, но особого удовольствия я от этого не испытываю. У Старшего с Банни побольше опыта: первый сам по себе инструктор, второй баловался этим по выходным. А чтобы вот так, ночью, без всякой подсветки выброситься в семи милях над землей — давайте лучше вы, а я подожду.

С другой стороны, ночной прыжок из поднебесья означает, что плохие парни, как правило, не в курсе насчет твоего приближения, а потому меньше сорят в воздухе пулями, от которых приходится уклоняться. В общем, нет худа без добра.

Точку посадки, намеченную по спутнику, мы усекли вовремя, и я накренил парашют вперед, чтобы выпустить сзади воздух и снизиться, и тут вдруг различил внизу яркие пунктиры вспышек и расслышал частое пуканье автоматных очередей. Почти одновременно в ухе послышался голос Черча:

— Дьякон Ковбою. Дьякон Ковбою. На острове происходит захват. Количество и принадлежность нападающих неизвестны. Предположительно их больше ста. Как поняли? Как поняли?

— Вас понял, черт побери. — Переключившись на канал «Альфы», я запросил: — «Альфа», доложите обстановку.

— «Альфа» внутри комплекса зданий, ведем перестрелку, — отозвался Рэдман.

— Держитесь, — сказал я, переключаясь обратно на командный канал: — Дьякон, есть ли в квадрате дружеская поддержка?

— Поддержки нет. Команда «Альфа» внутри, остальные силы на подходе. На земле поддержки нет.

— Вас понял.

Наушник пискнул снова, когда мы, делая круг над купами деревьев, возвращались к изначально намеченной точке посадки.

— Команда «Эхо». На земле поддержка нулевая. Делаем свистопляску.

Находясь в десятке метров над темной лужайкой, я разглядел четверых в таких же анонимных комбезах, что на тех русских из «Глубокого железа». Они меня не заметили. Им же хуже.

Я их срезал с воздуха.

Темень справа разодрала автоматная очередь, но я был уже ниже линии деревьев. Погасив скорость и перейдя с бега на быстрый шаг, я на ходу отстегнул парашют: тут уж не до аккуратизма. Укрыться получилось в тесно стоящих пальмах; вражьи пули вокруг так и жгли, так и жгли.

— Осколочная! — рявкнул Банни, швыряя гранату во вспышки автоматной очереди. Не знаю, зацепил ли он кого-то, но прикрытие себе и Старшему на момент приземления он обеспечил: оба метнулись в кусты по обе стороны от меня.

Главное здание находилось слева, лужайка и другой ряд деревьев — справа от нас. Неподалеку тянулась каменная дорожка, освещенная фонариками, из которых добрая половина была разбита или опрокинута выстрелами. Тут и там валялись убитые — и на земле, и на ступенях лестницы.

Повернувшись, я устремился к зданию, виляя меж деревьев и кустов и паля во все, что движется. «Убитым» оказался экзотичный папоротник, колышущийся на ветерке, а вместе с ним и двое-трое неприятелей.

— Граната! — Банни протаранил меня в прыжке, отчего мы оба покатились кубарем у подножия лестницы. Там, где я только что находился, с грохотом полыхнуло и образовалась дыра. Надо же, а ведь я броска не различил. Выскочивший сзади Старший срезал очередью верхушку куста, вместе с которой грузно упал на землю чужой боец.

На ступенях укрыться было негде. Что примечательно: входные двери из пуленепробиваемого стекла оставались на месте, хоть и были изрешечены бронебойными пулями. Вскочив, я метнулся в вестибюль, успев там, по счастью, инстинктивно присесть: по дверям изнутри шарахнули из чего-то крупнокалиберного (кстати, стекло выдержало). Стоя на одном колене, я обеспечивал огневое прикрытие, пока Банни со Старшим с риском для собственной жизни перебегали открытое пространство возле ступеней. Одна из пуль, взвизгнув, шалым рикошетом носилась по вестибюлю, пока не нашла себе место в стене, как раз в десяти сантиметрах от головы Старшего (у меня аж сердце замерло).

— Вот те здрасьте, — только и буркнул он.

Я держал дверь, пока ребята прочесывали позади меня вестибюль. С треском распахнулась боковая дверь, и в нашу сторону бросились шестеро в униформе охраны. Старший с Банни положили их короткими очередями, в то время как я, откатившись от дверного прохода, высадил полмагазина еще в четверых, пытавшихся ворваться сюда по пролету внутренней лестницы.

— Чисто! — выкрикнул Банни, и я, пятясь, отошел от дверей в глубь вестибюля.

Я тронул наушник.

— Амазонка, Амазонка. Говорит Ковбой.

В ответ — молчание. Хотя нет, чей-то голос:

— Ковбой, Ковбой. На связи «Янычар».

«Янычар» — это позывные Рэдмана.

— Ковбой на связи.

— Мы слышим за собой стрельбу. Суда по звуку, Эм-четыре.

Рэдман описал свое местонахождение.

— Вас понял, — сказал я.

— Ждем, пока вы к нам подберетесь.

— Засек. Уже в пути.

Мы двинулись по вестибюлю, миновав несколько изрешеченных пулями тел. Всюду виднелись следы повальной паники. Судя по всему, народ бежал в основном в этом направлении, роняя кофейные чашки, планшетки, спотыкаясь о трупы.

Разгоняться было опасно. Если наш огонь с расстояния услышал Рэдман и отличил наши М-4 от винтовок здешней охраны и русских «калашей», то это могла сделать и любая другая из сошедшихся в общей схватке сторон. Коридор представлял собой длинную кривую, и засада могла оказаться во вполне логичном месте — в наиболее остром угле ответвления, где к тому же стояли декоративные растения в кадках, за которыми легко спрятаться.

Мы со Старшим подбросили туда пару «подарков к утреннику», и взрывы осколочных гранат сокрушили засаду вдребезги.

— Прыгалка! — выкрикнул я с угла действующий пароль.

— Скакалка! — послышался голос Рэдмана.

Из-за поворота мы вышли одновременно с тем, как выбрались из своего утлого, впопыхах найденного укрытия ребята из «Альфы». Из них на ногах держались лишь шестеро. Двое были тяжело ранены — один автоматной очередью по ногам, другому все лицо располосовало осколками стекла. Третий — из недавнего пополнения, парень из десанта — лежал мешком на полу.

— Докладывайте, — сказал я. — Где ваш командир?

Рэдман указал на массивную крышку люка.

— Она что-то там увидела и зашла как раз в тот момент, когда включилась сигнализация. Дверь захлопнулась автоматически.

— Следы Сайруса Джекоби обнаружены?

— Судя по тому, что майор запрыгнула туда чуть ли не рыбкой, она там что-то увидела.

— А открыть эту штуковину тебе слабо? — спросил Старший.

— Да раз плюнуть. Надо только пару часов да тонну пластида.

— Берись за нетбук, — распорядился я. — Выходи срочно на Глюка: пускай займется. Если механизм приводится в действие компьютером, против «Чтеца» он не устоит.

— Ай-яй! — подал голос Банни, проглядывающий коридор с нашей стороны угла. — А к нам гости катят.

— И сколько их?

— А до хера. Числом по-любому нас возьмут.

Я бросил отчаянный взгляд на закрытый люк. На то, чтобы туда пробиться, времени уже нет. Да и не до него. Русские на подступе патронов не жалели — от одних лишь рикошетов деваться некуда.

— Отходим! — крикнул я, подталкивая ребят из «Альфы» в сторону выхода, туда, где створки двойных дверей.

Банни, подхватив одного из раненых, припустил с ним так легко, будто нес на руках ребенка. Второго раненого подхватили двое альфовцев. Убитого пришлось пока оставить. Вид у наших коллег был уязвленный и разгневанный. Бросать в беде Грейс им хотелось ничуть не больше, чем мне, но удержать эту позицию мы все равно не могли.

Мы отстреливались, кидали гранаты, но отступали — метр за метром, все больше отдаляясь от люка, пока он наконец не скрылся за плавным поворотом кривой.

Пули меня не задевали, однако, уходя за угол, я почувствовал смертельное попадание в самое сердце.

Грейс…

Глава 115

Чертог Мифов.

Вторник, 31 августа, 2.23.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 37 минут (время местное).

Грейс пробиралась в обход помещения, прячась за рядами экзотических растений, постепенно сближаясь с семейством Джекоби. Искусственный рельеф был неровным, периодически приходилось затыкать пистолет за пояс, чтобы взобраться на камень или перелезть через овражек. Вокруг то и дело прошмыгивали мелкие животные или вспархивали птицы. Грейс поначалу не обращала на них внимания, пока ей не встретилось существо, при виде которого она буквально обмерла, а с губ едва не сорвался возглас удивления. У существа были кривые козьи ножки, торс примерно как у человека, кожистые крылья летучей мыши, острые рожки и лицо-гримаса из древних кошмаров. Бог ты мой — горгулья!

Грейс в замешательстве остановилась. До нее наконец в полной мере дошло, где она находится. Эти люди творят чудовищ. Эта образина — лишь очередное извращение трансгенной науки. И все равно, когда нечисть вскарабкалась на камень и уставилась на нее сверху непроницаемо-черными глазами, сердце ледяной рукой сжал первобытный страх.

Однако через секунду-другую Грейс переменила свое отношение. Росту в горгулье было от силы сантиметров сорок, а то, как она шатко, с неуклюжей торопливостью подалась в сторону, наполнило сердце невольной жалостью, как при виде больного. Уродина ненадолго увязалась следом, а когда Грейс, медленно взбираясь на пригорок, обернулась, горгулья с пронизывающей цепкостью глянула на пришелицу и скрылась под кустом папоротника. Во взгляде ее глянцевитых глаз читалась доподлинная и такая горестная осмысленность, что становилось не по себе. Каким-то гротескным образом трансгенное это создание было отчасти человеком, сознающим некой долей ума всю муку и убожество своего существования. Сердце сжималось при виде такой бесприютности. Пронзительная жалость, а затем гнев, жгучая ярость на чудовищность этой рукотворной псевдоприроды. Поджав губы, Грейс вынула оружие и возобновила охоту на истинных чудовищ, собравшихся стаей в этой бескрайней зале.

Попытка связаться с ЦТО или с Джо ничем не увенчалась, в пуговке наушника одни помехи. Глушат. Видимо, помехи включились автоматически, когда сработала сигнализация. Хорошо, если Черч все правильно понял и дал приказ о сбросе электронной бомбы.

Случайно Грейс нашла тропу — видимо, для обслуживающего персонажа — и устремилась по ней, сближаясь со сворой Джекоби и даже надеясь, что удастся подслушать разговор. В итоге она вышла к естественной ширме в виде декоративного водопада, здесь пришлось остановиться. Водопад ниспадал с массивного камня, позади которого находилась дверь, явно из окрашенного металла. Грейс провела по ней рукой: вделана в камень так гладко, что со стороны и не различишь. Видимо, какой-то вход или ход. Ладно, потом разберемся.

Отсюда была видна вся группа, шесть человек. Близнецов Джекоби отличить оказалось несложно: высокие, белые-пребелые. Красивые. Немного в стороне стоит громила из числа тех охранников-трансгенов, но им, пожалуй, до этого не доплюнуть. Двое пожилых — она их раньше не видела, но и без того ясно, что один из них Сайрус Джекоби, а второй, судя по всему, Отто Вирц. А вот при виде последнего из этой компании Грейс невольно вздрогнула, а земля словно ушла из-под ног.

Если снимки Черча верны, то это Гуннар Хекель.

Или Ганс Хекель.

Ни того ни другого нет в живых.

Так… что это за высокий, что-то прикидывающий мужчина? Еще один клон?

Клоны, трансгенные монстры, этнические патогены. Сплошные чудовища кругом.

Вынув пистолет, Грейс подалась поближе и вслушалась сквозь глухой шум воды.

— …и замок этот ваш волшебненький вот-вот падет, — говорил Сайрус Джекоби.

Геката в ответ дерзко усмехнулась.

— Это может оказаться сложнее, чем ты себе представляешь, отец. Ты думаешь, мы тут беззащитны?

— Отнюдь нет, — вставил реплику Отто. — Потому-то мы и создали кулак достаточно мощный, чтобы сокрушить вашу защиту.

— Создать-то создали, — заметил Парис, — только не учли, что наймиты ваши наткнутся на сюрпризы.

— Не волнуйтесь, о берсерках наши коммандос наслышаны. Только от крупнокалиберных пуль обезьяний ДНК не спасает.

Парис ехидно улыбнулся.

— В том-то и дело, что берсерки у нас не единственное средство защиты. Так что еще увидите.

— Увидим, увидим, — проворчал Отто, почему-то поежившись.

— Мне вот что любопытно, — сказала Геката. — Зачем вы вообще все это затеяли? К чему этот штурм?

— Возмездие, мисс Джекоби. Вы же первыми напали на «Улей».

— Улей? — не понял Парис. — Какой еще улей?

— Ну как же. А на Коста-Рике? — подсказал Отто, но близнецы на это лишь растерянно повели головами.

Сайрус пристально всматривался, пытаясь отыскать в их движениях и взглядах намек на истину. Нахмурился.

— Так вы что, не нападали на «Улей»? — воскликнул он в итоге кусачим голосом.

— Да ты нам хоть скажи, что это такое!

Распространяться дальше Сайрус не стал. Из задумчивого его лицо сделалось мрачным.

— А… что произошло с Восемьдесят Вторым? Куда он делся? Кто напал на «Улей»? Кто его забрал? А?!

— Может быть, военные? — после тревожного раздумья предположил Отто. — Скорей всего. Но тогда… какого государства?

— Должно быть, Германия. — Сайрус был мрачнее тучи. — Бывшая родина давно бы желала видеть наши головы на кольях. Или, может, американцы.

— Тогда почему они не напали и на «Деку»?

Сайрус понуро качнул головой.

— Если военные взяли «Улей», то, возможно, вместе с остальными погиб и наш Восемьдесят Второй.

— Лучше уж так, чем даться им в руки живым, — скорбно вздохнул Отто.

Вздохнуть-то вздохнул, а в глазах читалось совсем иное. Все те психологические профили, что снимались с Восемьдесят Второго, свидетельствовали, что натура у него не хищная, что для карьеры убийцы ему недостает прочности — откровение столь аномальное, что Сайрус отказывался его принимать: убивал неугодных своей правдой докторов, заставлял делать замеры снова и снова, не в силах смириться с тем, что Восемьдесят Второй на самом деле не часть Семьи, что отклонения мальчика — не «данность». И вот теперь незадачливого отпрыска, вполне вероятно, допрашивают в подвалах американских спецслужб. А он не выдержит и сломается. И все выдаст. Может, уже в эту самую минуту вокруг «Деки» кольцом смыкаются войска.

От тяжести нагрянувших мыслей Сайрус даже согнулся. Какое-то время он не мог совладать с голосом, а кое-как оправившись, вытеснил:

— Надо… сместить график запуска. Передвинуть ближе.

— Ты мне ответь на вопрос, — перебила Геката. — Ты зачем посылал сюда киллеров для нас?

— Я же не обоих. А только одного.

— Все равно — зачем?

— Назовите это экспериментом дарвиниста.

— Так. И убийство было тебе нужно, чтобы проверить, у которого из нас сильнее развит инстинкт выживания, и уже его потом попробовать склонить на свою сторону.

Сайрус вяло зааплодировал.

— Вот видишь, Отто? Я всегда говорил, из близнецов она более хваткая.

— Ах, пень ты старый! — прорычал Парис, засовывая руку в карман.

Доля секунды — и на Париса был нацелен ствол Конрада Ведера — не быстро, а, можно сказать, молниеносно. Прямо-таки по волшебству.

— Смотри не балуй, — сказал Сайрус. — А то Конрад вмиг тебе башку снесет — я и приказать не успею. А теперь пистолетик свой возьми двумя пальчиками и туда вон, в пруд. И ты, Геката. И обезьянке своей ручной вели стоять на месте.

— Да у меня от этой пукалки и шкура не почешется, — осклабился Тонтон.

Лицо Ведера было совершенно бесстрастно.

— Проверить можно очень просто.

Сайрус хохотнул.

— Конрад, вали любого, кто двинется.

Берсерк пришипился. Парис, повинуясь, осторожно вынул свой дротиковый пистоль и кинул его в прудик, по которому сиротливо плавало тело задушенного морского змея.

— Отец, чего ты от нас хочешь? — спросила Геката, игнорируя и наведенный на нее ствол, и приказ избавиться от оружия. — Зачем сюда вот так явился? К чему все эти рассказы, да еще сейчас? Зачем выплескивать на нас ванну, вместо того чтобы мы сами в нее окунулись?

— Правильные вопросы задаешь, куколка моя. — Сайрус одобрительно кивнул. — Парису и ума бы на них не хватило. А все просто, Геката. Перед вами выбор. Сейчас будет запущена Волна вымирания. — Он аккуратно выпростал из-под рубашки похожее на большую флешку устройство на шелковом шнурке. — Вот эта штуковина по нажатию соответствующих клавиш в секунду разошлет коды, которые запустят необратимые процессы. В результате уцелеют лишь сильные. Разумеется, ты белая, и на тебя не подействуют те патогены и генетические болезни, которые мы выпустим наружу. Но пройдет некоторое время, и, как я сказал, разразится глобальная война. Опять же, выживут лишь те, кто достоин жизни, то есть сильнейшие. Мы выживем. Если ты к нам присоединишься — по своей, заметь, воле, — то сможешь разделить все блага нашей опеки, и вместе, одной Семьей, мы возвестим наступление Нового Порядка.

— Ты хочешь, чтобы я примкнула к вам? — переспросила Геката отстраненно.

— Да вы, мать вашу, рехнулись! — гнул свое Парис. — Стоите здесь и рассказываете, что запустили эпидемию СПИДа, да еще этим и бахвалитесь? А теперь еще заявляете, что хотите извести четыре пятых населения земного шара?

— Скорее шесть седьмых, — педантично поправил Отто.

— Боже, боже правый! Хоть бы кто меня ущипнул! Да вы же мир разрушите!

— Ничего мы такого не разрушим. Мы его лишь переустроим.

Парис в сердцах плюнул Сайрусу под ноги.

Ненавижу тебя, — холодно выговорил он. — Ненавижу себя за то, что в жилах у меня твоя кровь. Ненавижу…

— Заткнись, Парис.

Все повернулись. Эти слова произнесла Геката.

В синих ее глазах зажигались и таяли золотистые искорки.

— Ты… ты что…

— Я сказала, заткнись. Отец прав. Если скажешь хоть слово, ты ославишься. Смутишь Семью.

Парис шагнул к ней, указывая при этом на Сайруса.

— Ты что, тоже умом тронулась? Повелась на это дерьмо? Действительно думаешь примкнуть к этому вурдалаку, этому…

Геката саданула его по лицу. Нет-нет, это не была пощечина — удар настолько жесткий и резкий, что брата крутануло на месте, челюсть вывернуло, а выбитыми зубами расквасило губы. Покачнувшись, Парис рухнул на колени, из разбитого рта хлынула кровь. Глаза закатились, обнажив белки, и он завалился на траву.

Все смотрели на это в ошеломлении, а Геката, перешагнув через неподвижного брата, подошла к отцу настолько близко, что лица их разделяли буквально сантиметры. Ведер чуть сместился, чтобы удерживать эту бестию под прицелом.

Отодвинулся в сторонку и Отто, растерянно, не без испуга помаргивая. Геката между тем подалась к отцу, губами почти приникнув к его уху.

— Папа, — произнесла она. — Зачем ждать до завтра? Почему не начать прямо сейчас?

И поцеловала отца в щеку.

Сайрус Джекоби содрогнулся от нахлынувшего чувства. Он порывисто обнял дочь, притиснул ее к груди.

— Доченька, куколка моя, — прошептал он нежно, с полными слез глазами.

Из-за водопада, выставив перед собой зажатый в руках пистолет, вышла Грейс Кортленд.

— Как дьявольски трогательно, — сказала она. — У тебя две секунды на то, чтоб кинуть сюда эту флешку. И паче мозгов не соберешь. Время пошло!

И тут погас свет.

Глава 116

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 2.24.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 36 минут (время местное).

Двери выхода были из стали, и мы закрепились возле них. Русских тем временем все прибывало. Их уже не вмещал зал, а передний ряд прикрывался баллистическими щитами. Но продвинулись они лишь до люка и встали, можно сказать, там лагерем. Было ясно, что именно он является их целью, а численности у них вполне хватало, чтобы захватить его и удержать. Я не видел, что именно они там делают, но вскоре стал слышен ноющий звук мощного сверла. С собой они его приволокли или обнаружили где-то в помещении, непонятно, — главное, они явно собирались вскрыть люк.

Я тронул пуговку устройства.

— Ковбой Дьякону.

— Дьякон на связи.

— Мы под плотным обстрелом. Есть потери. — Я в целом обрисовал безрадостную ситуацию, в том числе и насчет Грейс. — Неизвестно, приведено ли в действие пусковое устройство. Если у вас там кавалерия наготове, пора трубить в горн.

— Высадка уже произошла. На острове три команды ОВН. «Копр» уже взял южный берег, «Индия» и «Бита» проникли в доки. В пяти минутах Шестая команда спецназа ВМС.

— Устройство…

— Ждать больше не можем, Ковбой. Пора кончать с электроникой.

Мы оба знали: это же помножит на ноль и активную связь. Но он был прав, иных вариантов не оставалось.

— Добро! — крикнул я.

По металлическим дверям тяжелым дождем стучали пули.

— Черч запускает бодягу! — объявил я своим. — Через пару минут связь и свет по нулям!

Новости не сказать чтобы веселые. В темноте, без радиосвязи, в жесткой перестрелке с анонимными тенями огонь своих быстро делается не менее опасным, чем чужой.

Ко мне наклонился Старший:

— Если эти сучары из их спецназа заберутся в люк…

Остальное зависло в воздухе.

— Мы видели, как снизу лезли те охранники, — вспомнил Банни. — Может, можно как-то этих троглодитов обойти с фланга?

Я ухватил Рэдмана и притянул к себе.

— Держите эту позицию. Я увожу «Эхо» вниз: посмотрим, удастся ли нам зайти с той стороны, взять их под перекрестный огонь. На остров уже высадились команды ОВН и морпехи, я им изложил вашу дислокацию. — Он начал было пререкаться, но я перебил: — Берегите своих раненых и держите эту часть холла. А нам надо обратно к тому люку. От этого зависит все.

— Только на кофеек по пути не тормозитесь, — попросил Рэдман.

Я в ответ подмигнул и кинулся вниз по лестнице, а следом за мной Старшин с Банни.

Мы бегом спустились на два пролета лестницы, даже не думая толком о безопасности. Во всяком случае, спины у нас были под прикрытием, потому и винтовки мы держали стволами книзу. Стоило на лестницу сунуться кому-нибудь из охраны, как мы его тут же распускали на серпантин — он и выстрелить не успевал.

Этажом ниже боковая дверь была замкнута. Банни попробовал взять ее отмычкой — замки подались, но дверь все равно держалась.

— Штифты, наверное, — сказал он.

— Давай еще на уровень вниз. Если там хода тоже нет, возвращаемся обратно и рванем ее гранатой.

Мы спустились еще на два пролета, в подбрюшье здания. Цокольный этаж с подсобками. Освещение тусклое, низкий потолок в хитросплетении труб, глухо и мощно рокочут большущие генераторы. Жарко, сыро, вода капает с потолка. На этаж сбоку тоже вела защитная дверь, но она была просто приперта стулом, возле которого на полу стояла пепельница и валялся номер «Популярной механики». Да здравствуют нерадивые вахтеры, повсеместно. В конце коридора была еще одна дверь — запертая, но где-то неподалеку тянуло сквозняком, и отдаленно слышалась стрельба. Я посветил фонариком над головой и увидел длинный бетонный пандус, идущий, судя по всему, к самому верху.

— А ну-ка, подождите здесь, — сказал я и без лишних слов заспешил по покатой плоскости.

Большая отдушина была перегорожена тяжелой решеткой с засовом, который был сейчас отодвинут, так что при желании ее можно было открыть. Но едва я выглянул, как тут же увидел спины по меньшей мере полусотни русских, ведущих с кем-то перестрелку — отсюда не разберешь, с охраной «Фабрики» или с нашими парнями. Впрочем, в данную минуту я в нее ввязываться не собирался, а потому где толчками, где юзом съехал по пандусу вниз к Банни со Старшим.

Они напряженно стояли спина к спине, уставив винтовки в сумрачные недра подвала.

— Что у вас тут? — спросил я вполголоса.

— Даже и не знаю, кэп, — ответил Старший. — Что-то такое странное послышалось.

— Как понять, странное?

Прежде чем он успел ответить, где-то неподалеку послышался звук — цок-цок-цок, — будто ногтями по цементу.

— Собака, наверное, сторожевая, — предположил Банни.

— А почему не лает? — спросил Старший.

— Ну, не все же пустобрехи.

Я медленно повел из стороны в сторону низко наведенным стволом. Внезапно что-то зашевелилось, заскреблось за стальным коробом воздуходува и слева направо метнулось за штабель тарных ящиков.

— Что это за хрень?

— Я же сказал, собака. Да? — повторил Банни.

— Какая тебе собака, — буркнул Старший. — Нашел собаку.

Действительно, силуэт был совсем не песий. Хотя и крупный, размером с мастифа, с хорошо развитыми плечами и ляжками, но только форма головы и хвоста какая-то… жутковатая. Будто хвост жгутом тянется через всю спину до самой морды.

Опять царапанье, на этот раз справа.

— О, уже две, — уловил Старший.

— Три, — поправил Банни, заслышав, как скребется сзади.

Я повернулся.

— Да нет, больше.

Сумрак подвала теперь не пустовал, по нему к нам с пугающей быстротой скользили по меньшей мере четыре таких силуэта.

— Ни хрена себе, — вырвалось у Банни.

Глянув в его сторону, я увидел, что одно из тех существ уже появилось в круге тускловатого света.

Это собака или что-нибудь под нее стилизованное? Бог его ведает, как всех этих тварей теперь называть. Туловище плотное и широкое, как у бульмастифа, черное как смоль, морда и впрямь отдаленно напоминает собачью, только челюсти и лоб будто укрыты подобием панциря, какие в прошлые века надевали на собак бойцовых пород. Ну, с мастифами-то, пускай и в панцирях, как-нибудь совладаем. Немного боязно, но, в конце концов, видали бяк и пострашнее.

Однако, разглядев это существо под светом лампы, я увидел, что по спине и бокам у него сплошь идут ребристые защитные пластины, как у броненосца, и лишь ближе к заду истончаются и смешиваются с шерстью. Пластины глянцевито поблескивали, как отполированная кожа. Но ужас, окативший меня волной от головы до самых пяток, вызван был тем, что дыбилось у «собаки» над головой. Это был не собачий хвост. Придаток, качающийся над ее массивной спиной и плечами, представлял собой несоразмерно большой членистый хвост скорпиона. И эти исчадия, числом как минимум с десяток, смыкались сейчас вокруг нас.

То из них, что на свету, приостановилось, чутко подрагивая увенчанным жалом хвостом; с жала капал яд. Существо ощерилось, обнажая ряды острых белых зубов, и вперилось в нас черными, как у нечисти, глазами. Вслед за чем, зайдясь истошным, полным ненависти воем, кинулось к нам. А за ним и остальные, со всех сторон.

Глава 117

Чертог мифов.

Вторник, 31 августа, 2.28.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 32 минуты (время местное).

В темноте сухо треснул выстрел, и пуля пронеслась так близко, что Грейс ощутила ее жар. Бросившись вбок, она угодила в какую-то колючую поросль. Иголки, когда она выкатывалась из кустов на ровную почву, нещадно впивались в тело и одежду. Каким-то чудом Грейс не выронила пистолет и теперь, пробираясь на ощупь в кромешной тьме, с благодарностью чувствовала его смертоносную готовность поквитаться. Вокруг на все лады заходились экзотические создания, голосам которых место в дурных снах.

— Почему пропал свет?

— Это сработала сигнализация, — торопливо пояснила Геката. — При любой попытке захвата, а уж тем более со стрельбой, автоматически срабатывает защита объекта.

— Ты в нее попал? — послышался вопросительный голос (похоже, Отто).

— Не знаю, — сказали ему в ответ.

Оба голоса доносились справа, так что Грейс стала смещаться влево. Рельеф пошел под уклон, и она пригнулась, ладонью нашаривая перед собой возможные препятствия.

— Ничего, с минуты на минуту включится аварийное освещение, — успокоила Геката, и, словно в подтверждение ее слов, вверху загорелось несколько плафонов — не так чтобы ярко, но для общей видимости более чем достаточно.

Грейс распласталась за травянистым бугорком с цветками клевера. Геката между тем подвела отца к небольшой нише в каменной стене, Отто втиснулся туда вместе с ними. Тонтон и Ведер укрылись в листве кустарника.

— Что это была за сучка? — потребовал ответа Отто. — Из твоих?

— Нет, — удивилась Геката. — Я думала, она, наоборот, из ваших.

— Мне плевать, кто она, — фыркнул Сайрус. — Ведер, уничтожить ее.

— Тонтон! — начальственным топом позвала Геката. — Ищи!

Берсерк, осклабившись, азартно припустил в том направлении, где какое-то время назад скрывалась Грейс. Едва дойдя до водопада, он остановился, нагнулся и принялся вынюхивать, после чего повернул и припустил по тропинке.

— Что он делает? — спросил Отто.

— У них не только сила гориллы, — пояснила Геката. — Мы с ними экспериментировали, прививали дополнительные свойства, которые могут улучшить боеспособность. Обоняние у него гораздо острее человеческого. Так что он ее вынюхает.

Грейс слышала, как «горилла» приближается. Патронов оставалось уже не густо. Она проворно сменила обойму и подыскала место, где к ней было сложно подойти сзади, а ей, наоборот, открывался вид на три стороны. При этом она анализировала то, что сейчас узнала. Наряду с прочим имя человека, похожего на Хекеля и Брукера. Сайрус назвал его сначала Конрадом, затем Ведером. Конрад Ведер — еще один из убийц «Братства Косы».

В голову пришла странноватая мысль — точнее, догадка, причем небезосновательная. В том «Братстве» Хекель и Ведер были двумя из четырех убийц. Меж собой они были похожи как две капли воды, а при данных обстоятельствах сам собой напрашивался вывод, что это клоны одной и той же клеточной линии. Клоны, скорее всего, вся их четверка; вся «Коса», в сущности, один человек, с одинаковым уровнем опытности. Неужели убийственный педантизм и хладнокровие вживляются на уровне генного кода? Этого Грейс точно скачать не могла, надо будет при случае обсудить эту тему с Кто и Руди.

Впрочем, сейчас надо было сосредоточиться на громиле, который в буквальном смысле шел по ее следу. Тонтон — так, кажется, назвала его Геката. Берсерк двигался удивительно экономно — прыгая с камня на камень, с обезьяньей ловкостью взбираясь на препятствия, в одно касание перескочил через ручей. Грейс направила в его сторону ствол и дожидалась, когда он приблизится на расстояние верного выстрела.

Между тем Тонтон толчком остановился и пригнулся, буравя взглядом почву. Он шел по следу этой бабенки и знал, куда тот ведет. Если она забралась в расселину на южном углу, то со спины у нее камень, а впереди плоская площадка, удобная для стрельбы. Тонтон улыбнулся. Сделай он еще три шага, и голова у него высунется над кромкой следующего холмика: лупи не хочу, как в тире.

— Умная стерва, — бормотнул он.

И повернул направо, в кусты. Позиция у бабенки, может, и лучше, но он-то досконально знает здесь все закоулки.

Ведер не намеревался выслеживать ту женщину по здешним густым зарослям: во-первых, глупо, во-вторых, не соответствует его профилю. Вместо этого он оглядел окружающий рельеф и выбрал три-четыре места, которые наиболее всего пригодны для засады. Если у женщины достаточно ума, она должна находиться в одном из них. Ведер тщательно соразмерил углы, под которыми эти места расположены друг к другу. Годятся все, но особенно одно: подобие карниза, частично скрытое усиками испанского мха; отсюда простреливаются оба других скрада. Если женщины там нет, можно забраться на тот карниз и подождать, пока ее отыщет берсерк. Если он ее убьет — тем лучше; за нее все равно не платили. Если берсерка убьет женщина, можно будет вычислить место, из которого она ведет огонь, и ее убрать. Решение вполне практичное.

Определившись, Ведер сунул пистолет в карман и стал взбираться по склону.

Глава 118

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 2.35.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 25 минут (время местное).

Химеры с воем неслись на нас — самая ближняя метрах в тридцати, задевая вздыбленным хвостом потолочные грубы. Я с ходу угостил ее выстрелом, от которого тварь шарахнулась вбок, а вверх рванул фонтан крови с кусками панциря. Остальные особи замерли, но всего на секунду: их окровавленный вожак, злобно зашипев, несмотря на рану, снова ринулся вперед — видать, мало досталось.

— Вот чертяки, — проронил Банни, давая очередь по всей своре.

— Осколочными! — рявкнул я.

При наших М-4 имеется еще и новый М-203 — однозарядный подствольный гранатомет, крепится спереди магазина. У него своя отдельная ручка и курок, за которые я взялся левой, саму винтовку между тем удерживая правой. Получается два оружия в одном: максимальная и столь необходимая сейчас огневая мощь. Единственный минус — заряд всего один.

Наметившись в центр своры, я сделал выстрел. Троих взрывом сразу разорвало на части (ага, панцирь панцирем, а нутро все равно как у всех). Не знаю, можно ли этих исчадий назвать собаками, но смерть у них точно собачья.

Старший, примерившись, жахнул выстрелом в жерло пандуса. Силу взрыва усилила сама конструкция лаза, так что оттуда нас обдал лишь жаркий вихрь вперемешку с кровавыми ошметками.

Тут сверху что-то тяжело грохнуло, и свет вокруг, вспыхнув и крупно моргнув, погас.

— Бомба! — выкрикнул я.

— Самый, блин, момент! — проревел Старший.

Он нашарил в карманах пригоршню химических световых трубок и, разламывая, стал разбрасывать их во всех направлениях. Темнота сбивала тварей с ориентира, как и нас. Получается, глаза все-таки собачьи: в сумерках видят, а в темноте так же беспомощны, как люди.

— Ты, похоже, им приманку высветил, — заметил я.

Собаки тут же снова кинулись на нас.

— Даю гранату! — крикнул Банни и выстрелил.

Одной из взметнувших хвост тварей досталось по спине.

Взрывом животное уничтожило, а взрывной волной перекорежило потолочные трубы. Псин обдало напором кипятка в клубах жаркого пара: ошпаренные, они взвыли еще истошнее. Двое псин-скорпионов в убийственном неистовстве сцепились в клубок, напропалую хлеща друг друга жалами, пока яд не взял свое: обе околели в судорогах.

А из тьмы неслись все новые химеры; оставалось лишь, стоя спина к спине со Старшим, от них отстреливаться.

— В голову цель! — крикнул я.

Своры тварей с обеих сторон мчались к нам, проталкиваясь сквозь нагромождение уже павших. Банни, примеряясь, кинул одну гранату в ту сторону, которую прикрывал Старший, другую — которую держал я. От взрывов заложило уши, но тварям был нанесен существенный урон: передних разорвало на куски, а остальные замешкались, хотя и ненадолго.

— Магазину швах! — крикнул Старший.

Пока он перезаряжал винтовку, его прикрывал Банни. Как назло, патроны почти тотчас же закончились и у меня; Банни и тут выручил.

Собак оставалось с десяток.

Мы высадили в них еще по обойме каждый.

Тварей уцелело семь, и нас разделял считаный десяток метров.

Для гранаты теперь чересчур близко. Банни стрелял сейчас прицельно, одиночными.

Четыре твари; пять метров.

Две. Одна стеганула меня хвостом, жало стукнуло о бронежилет. Банни, ткнув ствол ей в башку, нажал на курок.

Последняя из оставшихся, кинувшись всей массой на Старшего, сбила его с ног. Скорпионий хвост обвился вокруг нашего мечущегося на полу товарища. Старший орал. Стрелять было рискованно, поэтому я пинал тварь по морде — раз, другой, а она в ответ, окровавленная, яростно хрипя, пыталась ухватить меня зубами за ботинок.

Тут Банни проделал нечто или невиданно храброе, или невиданно глупое. Он прыгнул на чудовище, пытаясь массой тела придавить скорпионий хвост, — жало пронеслось в сантиметре от его лица.

— Стащи его с меня! — орал Старший голосом, полным боли.

Мастиф даже без громоздкого своего хвоста весил больше центнера, и теперь вся эта гора мышц громоздилась на Старшем. А тут еще Банни прыгнул сверху — тоже не мотылек. Лоб и щеки Старшему обрызгали увесистые капли яда.

Я отвел ногу и пнул тварь так, как не пинал еще, пожалуй, никого и ничего. Чувствовалось, как под ударом хрустнули сломанные ребра, и псина (я даже удивился) гавкнула по-собачьи. Более того, фокус сработал, и она съехала вбок. Я толкнулся и пнул снова, с такой же силой. Пес-скорпион отвалился, а Банни буквально сдернул его со Старшего. Обнявшись на дружеский манер, они покатились по полу, Банни обхватил монстра рукой за бычью шею. При этом свирепостью рыка собаку он, пожалуй, превосходил. Видно было, как под рубашкой у него взбухли валуны мышц. Он всем телом дернулся сначала вперед, затем назад. Громкое «хрусть» — и скорпионье отродье неуклюже обмякло.

— Твою мать, — бессильно с него скатившись, произнес основательно запыхавшийся Банни.

Я стоял на коленях, помогая Старшему сесть. Чтобы отереть у него с лица ядовитые капли, я вскрыл аптечку и достал оттуда марлевые тампоны.

— Болит? — спросил я.

— Есть чуток, — поморщившись, ответил он. — По-моему, ребра гавкнулись.

Я отстегнул лямки бронежилета Старшего и прикоснулся к его бокам. То, как он болезненно, со свистом втянул воздух, говорило само за себя.

— У тебя, по-моему, весь бок треснул. Пять-шесть ребер.

— Вот гребаный… — пытаясь ощупать себя рукой, сказал он и опять зашипел от боли. — Вот ч-черт…

Под пальцами у себя я ощутил влагу.

— Да у тебя кровь.

Я крайне осторожно поднял майку Старшего и оглядел спину. Лучше бы я не смотрел. Побуревшая кожа на боку была скользкой от крови, а посередке сквозь мышцы и кожу торчали два белых обломанных конца кости.

— Ну как, шибко хреново?

— Да ничего хорошего.

— Так что там у меня, кэп?

— Открытый перелом пары ребер. Остановить кровь я смогу, но вправить их сейчас не получится.

— Да черт бы с ними. Мне сейчас главное в деле участвовать.

— Мужичина, — сказал Банни, караулящий над нами периметр, — ты только что поучаствовал в жесткой передряге с чудищами-мутантами. Ты теперь этой хренью до скончания лет можешь бахвалиться. На весь свет.

— Если этому свету нынче кирдык не настанет, Рэббит, — напомнил Старший. — Мы еще тех нацистских шизоидов не поймали, или ты забыл?

— Намек понят.

— Может, обезболивающего, Старший? — спросил я, когда наконец получилось остановить кровь.

— Скажи «нет» наркотикам, — угрюмо усмехнулся он.

— Посмотрим, сумеешь ли ты устоять.

Мы помогли ему подняться на ноги, но только и всего: от боли он не мог сделать ни шага. Старший называл нас именами, о которых я лучше умолчу. Банни помогал ему двигаться — в целом получалось, но о дальнейшем участии Старшего в операции не могло быть и речи. Мы все это понимали.

— Слушай, кэп, ступайте-ка вы с Рэббитом дальше без меня. А я лестницу буду прикрывать.

— Какой из тебя прикрывальщик, — заметил Банни. — Ты и винтовку-то сейчас не удержишь.

— Ничего, пацан, я и с пистолетом справлюсь. Хочешь, покажу? Иди вон туда, а я тебе дырочку в одном месте проделаю.

— Ладно, ладно, старый ты ворчун.

— Ребята, время тикает, — напомнил Старший. — Жмите скорее.

— Все, нас уже нет, — сказал я, направляясь в недра здания.

Спустя секунду-другую я расслышал, как меня нагоняет Банни.

Я оглянулся: Старший стоял в дверном проеме. Вокруг него были грудой навалены мертвые чудовища, среди которых он смотрелся каким-нибудь былинным воином на поле брани. Прежде чем скрыться за поворотом, он нам напоследок помахал.

Глава 119

НТО.

Вторник, 31 августа, 2.39.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 21 минута (время местное).

— Дрозд-три Дьякону.

— Дьякон на связи.

— Посылка доставлена, — доложил пилот. — Над Джорджией сгустилась мгла.

— Вас понял. Молодцы, Дрозды.

Откинувшись в кресле, Черч посмотрел на ячейки экранов. Вплоть до этой секунды они передавали изображение с камер, вмонтированных в шлем каждого полевого оперативника ОВН из задействованных на Акульем рифе. В данную минуту все ячейки померкли, за исключением прибора ночного видения со спутника.

Сзади кто-то подошел. Руди Санчес.

— Что там происходит? — спросил он.

Черч пояснил насчет электромагнитной бомбы, добавив при этом:

— Так что если нам повезло, Сайрусу не удастся получить доступ к компьютерному терминалу и выслать код Волны вымирания.

— Если повезло? — переспросил Руди. — Dios mio.

На картинке со спутника виднелись сотни ярких точек, толкущихся по всему острову. Каждые несколько секунд на изображении то тут, то там вспыхивала точка поярче.

— Что это?

— Термальные сканы боя. Каждая точка — живой участник. Те, что покрупнее, — взрывы, скорее всего гранат.

— А которые из них наши?

— Телеметрический обмен с островом нами утерян.

— То есть?

— То есть мы теперь не знаем, которые здесь наши. Столкновение сотен точек Руди ничего не говорило. Куча-мала какая-то. Все эти одетые в черное боевые единицы, вне всякой связи даже между собой. Мысль пугающая. Можно лишь догадываться, какой ужас, должно быть, испытывают сейчас люди, находящиеся там, на острове.

— Вы в Бога верите? — не вопросительно, а скорее утвердительно произнес Черч.

— Да.

— Тогда самое время помолиться.

Глава 120

Чертог мифов.

Вторник, 31 августа, 2.41.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 19 минут (время местное).

Минут через двадцать свет в Чертоге мифов погас вторично.

— А теперь что? — проворчал Сайрус.

— Даже и не знаю, — растерянно сказала Геката.

— Это все та женщина, — рассудил Отто.

— Нет. Аварийное освещение отсюда никак не погасить. Оно отключается только из офиса безопасности. Это, наверное, ваши куролесят.

— Исключено, — вскинулся Отто. — Им однозначно приказано не трогать операционные системы.

— Почему? — спросила Геката. — Или… A-а, вам для вашего устройства нужен работающий компьютерный терминал.

— Ты бы еще громче это сказала, — заметил Отто язвительно. — Чтобы лучше слышала та агентша.

Геката замечание проигнорировала. Ее внимание привлекало что-то другое.

— Послушайте… Вы воздуходувы слышите?

Вокруг стояла глухая тишина.

— Лично я не слышу ничего, — ответил Сайрус. — Разве что птица где-то крикнула.

— Черт! Воздуходувы отключены! — В голосе Гекаты зазвенело напряжение. — А у них своя надежная система с отдельным генератором, управляется из моего офиса. — Она сделала паузу. — Получается, отключилась и главная система, и аварийная, и все вспомогательные. Все разом. Так, что ли?

Сайрус раскрыл свой сотовый: никаких признаков жизни.

— Отто, попробуй-ка свой телефон — светится или нет.

— Не светится.

— Что-то разом вышибло всю электронику, — тихо сказал Сайрус. — Похоже или на удар по острову ядерным зарядом, или на попадание электронной бомбы.

— У наших команд ничего подобного нет, — заметил Отто.

— Значит, на острове американцы. Если они использовали электронную бомбу, то им известно насчет пускового устройства. Иных вариантов я не вижу. — В голосе Сайруса прозвучала паническая нотка.

— Надо отсюда уходить, — перейдя на взволнованный шепот, сказал Отто. Нашарив в темноте руку Гекаты, он цепко ее сжал. — Нам нужно немедленно отсюда уйти, прежде чем они нас остановят и погибнет дело всей жизни.

— У меня в офисе есть ноутбук с защитой, — сказала Геката. — Ему и бомба нипочем. Он хранится в свинцовом сейфе, со съемным жестким диском, где все наши резервные файлы.

— Но как мы проберемся к тебе в офис? — желчно спросил Сайрус. — Мы же здесь заперты.

Геката рассмеялась; звук ее смеха в темноте до удивления напоминал кошачье мурлыканье.

— Ты забыл, отец, что это место спроектировала я. Или ты думаешь, я бы оплошала настолько, чтобы дать запереть себя здесь, как в склепе?

— Тогда веди нас быстрее.

— Надо вначале найти водопад. Там сзади есть фальш-панель с дверцей, выводящей в служебный ход. А теперь тихо, мне нужно сориентироваться.

Конрад Ведер темноту воспринял философски. В отчаяние он не впал, поскольку не вкладывал в убийство эмоций. Надо было единственно в силу изменившихся обстоятельств наметить новый план.

Маршрут своего подъема он помнил, так что и спуск не составлял труда. Хотя двигаться сразу он не стал: физически здесь ему ничего не угрожало, к тому же свет с минуты на минуту мог зажечься снова.

Ум насекомого имеет прежде всего то преимущество, что лишен склонности к поспешным действиям.

Тонтону кромешная темнота была не по нраву. Это единственное, что заставляло его ощущать свою уязвимость. Запах той женщины он по-прежнему чуял и мог, если постараться, ее выследить. Но что, если у нее очки ночного видения? Как она была одета? Черная майка, защитные штаны и ботинки.

А пояс с экипировкой на ней, интересно, был?

Кажется, нет. Или да?

Прошло несколько секунд.

Нет, пояса с экипировкой на ней, похоже, не было. Хотя с другой стороны, при ней мог быть вещмешок, который она припрятала в кустах: он ведь ее не видел с той поры, как она исчезла. Прихватила, небось, манатки и затаилась.

Как же поступить?

Будь при нем сейчас кто-нибудь из новых рекрутов, он бы велел ему встать и посмотрел, влепит эта сучка ему пулю в башку или нет. А своей башкой рисковать как-то не хотелось.

Может, мисс Джекоби что-нибудь придумает? Тонтон полез в карман за сотовым, но тот почему-то был отключен. Вообще погас; какого черта?

Тонтон топтался в нерешительности.

Грейс Кортленд темноты не боялась. Лучше бы, конечно, иметь при себе ПНВ или какую-нибудь подсветку, но можно обойтись и без них. В Грейс было достаточно от хищницы, чтобы темень ее не тяготила. Если в темноте не видит она, значит, и для тех, кто на нее охотится, она тоже неразличима. К тому же Грейс понимала, отчего эта темнота наступила. Черч сбросил электронную бомбу, так что теперь появилось некое пространство для маневра. Хотя есть и один каверзный нюанс: а нет ли здесь, на объекте, какого-нибудь защищенного терминала или ноутбука? В любом из случаев дать Сайрусу Джекоби ускользнуть отсюда ей никак нельзя.

Стаж в специодразделениях был у Грейс очень достойный. Она была одной из первых женщин, принятых в британский воздушный десант, а в «Барьере» считалась первым полевым оперативником. В штаг ОВН Черч не зачислял ее специально, чтобы смотрелась эдаким украшением: дескать, завидуйте, у нас лучшие из лучших. Что ж, приходится теперь этот статус оправдывать. В непроницаемой темноте Грейс улыбнулась.

Видел бы кто сейчас ее улыбку — даже такая машина убийства, как Тонтон, остановилась бы и призадумалась.

Грейс выбралась из ниши, припоминая, каким маршрутом она сюда шла. Выучка вменяла ей запоминать направления хода и перебежек, правые-левые повороты, углы подъема. Для перестрелки сейчас не время: целей не видно, а мгновенная вспышка неудачного выстрела выдаст ее местонахождение. Так что пистолет она сунула за пояс и, примеряясь, несколько раз вынула из правого кармана нож, пока не убедилась, что при необходимости его можно будет выхватить и выпустить лезвие меньше чем за секунду.

Так что руки теперь были свободны, позволяя сосредоточиться на поиске пути. Она ненадолго остановилась и, нашарив на грунте несколько камешков, сунула в левый карман.

Примерно в том направлении от Грейс, где минутная стрелка указывает цифру «три», слышно было, как громко перешептываются меж собой Сайрус, Геката и Отто. Значит, они находятся примерно там, куда она направлялась.

Крайне важно сейчас было правильно ставить ступни — невесомо, как перышко, и лишь после этого перемещать вес с одной ноги на другую. Все равно что использовать для ночного выслеживания добычи у-шу — движения долгие, затяжные, взвешенные (со стороны смотреть — умора).

Тонтону показалось, что он заслышал шорох; повернув голову, берсерк принюхался в темноте. В воздухе стоял стойкий запах страха от нескольких трансгенных животных, запаниковавших во мраке. Это мешало принюхиваться, но свежий запах той женщины он тоже ощущал. Люди пахнут не так, как животные, и, хотя у Тонтона не было генов обработки тысяч отдельных запахов — свойство, каким наделены обезьяны в джунглях, — свои навыки обоняния он отточил за долгие часы спецтренировок.

Да, это определенно она. Вот, сейчас сдвинулась…

Внезапно откуда-то справа, со спины донесся звук; берсерк рывком повернулся, машинально вскинув пистолет и целясь в темноту. Что послужило источником шума? Женщина? Ведер? Какое-нибудь животное?

Опять звук — резкий и быстрый, все равно что камешек, нечаянно задетый ногой бегущего.

Третий звук; и все справа.

Это всяко она. Каким-то образом обхитрила, сука, и в темноте возвратилась не той тропой, а пробралась через открытый участок.

— Вот ты где, падла, — не без злорадства шепнул он, распрямляясь.

Он сделал в ее сторону осторожный шаг, за ним другой. И тут что-то легонько, казалось бы, чиркнуло по ноге, но в тот момент, когда Тонтон обернулся, бедро пронзила адская боль. Вот она, эта стерва, — рукой подать! И тут он ощутил резкий, с медным привкусом запах собственной крови.

Попытка сделать во мраке резкий удар удалась, да вот только пришелся он по воздуху.

Опять острая, жалом ожегшая боль прямо позади колена. Раненая нога бессильно подогнулась, Тонтон накренился и завопил от боли, нахлынувшей волной — от бедра к колену, от колена к бедру. Он схватился за влажное от крови бедро, в ладонь ударило что-то жаркое… Кровь фонтаном: ему пробило артерию. Эта сука его порезала! Нашла в темноте и вскрыла как жестянку!

— Ты!.. — крикнул было он, но закончить не удалось: что-то острое полоснуло по лицу.

Щеки ожгло несносной болью, а когда Тонтон инстинктивно схватился за лицо руками, то ощутил что-то плохое, что-то очень неправильное. Рот у него как будто стал намного, до нелепого шире, чем был. В углах рта теперь тянулись грубые борозды разорванной плоти. Он отчаянно лягнул темноту, а у самого в голове черными звездами полыхал страх. Чужие пальцы крепко схватили его за волосы и отдернули голову назад. К горлу притиснулось лезвие, но не порезало, а лишь вдавилось, перекрывая дыхание.

Что-то до странности мягкое — оказывается, губы — прижалось к самому уху.

— Это тебе за тех дурачин в «Глубоком железе», — проурчала женщина словно в порыве страсти.

Тонтон не понял. Ни в каком «Глубоком железе» он не был, там были двое его людей. А сам он там никого не убивал. Он попытался сказать что-нибудь оправдательное, взмолиться. Но тут горло словно залило раскаленной лавой, и голоса он лишился напрочь. Что-то зажурчало, как вода в раковине, рот затопила жаркая соленая влага, и Тонтон навзничь кинулся во тьму — куда более вечную и непроглядную, чем неверные тени Чертога мифов.

Глава 121

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 2.44.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 16 минут (время местное).

Если на цокольном этаже где-то еще и оставались скорпионьи собаки, мы с ними не сталкивались. А в разгромленной слесарке увидели шестерых ребят в замасленных робах. Они, вероятно, пытались противостоять тварям, придвинув к двери стол и вооружившись гаечными ключами. Одну трансгенную гадину им удалось уложить, размозжив ей череп, но, похоже, в слесарку этих исчадий ворвалась целая свора. Судя по виду, смертоносными жалами каждому из парней досталось по десятку раз.

— Жалко бедолаг, — вздохнул Банни.

— Бедолаги работали на плохих парней, — ответил я. Что-то способность сочувствовать во мне стала последнее время иссякать.

Мы припустили дальше, вслед за лучами фонариков. Бомба вывела из строя приборы ночного видения, но при нас на этот случай были фонари с запасным комплектом батареек в фольге.

— Лестница! — Банни высветил ступени, и мы, двинувшись направо, миновали лестничную клетку так быстро, как только позволяла осторожность.

Лестничный колодец пустовал, и мы поднимались, поочередно страхуя друг друга на углах. Если команда «Альфа» все еще удерживает дальний конец холла, то можно будет внезапно нагрянуть на русских с тыла: несколько световых гранат плюс осколочные слегка выравняют шансы.

Они же сейчас в буквальном смысле блуждают впотьмах, так что можно будет с выгодой использовать это против них.

Мы добрались до главного этажа и осторожно приоткрыли дверь. В здании было тихо, никакой стрельбы. Причем нельзя сказать, хорошая это новость или плохая. Снаружи же, наоборот, шла ожесточенная перестрелка. Дальше будет заковыристо, поскольку придется обходиться без фонариков, но надо же как-то пробраться в тот холл.

Я наклонился к Банни и пошептал, что я такое удумал.

— Ясно, — откликнулся он.

Винтовку я закинул за спину и вынул «беретту». Левой рукой осторожно нащупал противоположную стену, в то время как Банни держал одну руку у меня на плече. Мы тронулись вперед, как пара брейгелевских слепцов. Пальцы у меня скользили по стене, а сам я не делал ни шага, пока как следует не разведаю дорогу. Всякий раз, когда стена из-под руки пропадала, открывая пространство дверного проема или ответвления коридора, я останавливался и дважды постукивал Банни по руке, вслед за чем осмотрительно брел на ощупь, покуда пальцы вновь не соприкасались с гладкой, идущей плавным изгибом стеной. Лишь в глухих потемках начинаешь сознавать, насколько все-таки каждое твое действие опирается на зрение. У зрячего внезапный мрак рождает чувство большой уязвимости. Движения становятся замедленными, неуклюжими. Чтобы как-то освоиться, приходится вырабатывать систему движения и постоянного анализа. Когда ты вынужден ориентироваться в кромешной темноте, лучше не спешить.

Так что на путь по коридору у нас ушло немалое время, тем не менее мы беспрепятственно добрались до главного коридора. Большие стеклянные двери были закрыты, и я прошел вдоль них до самой стены. Теперь я знал, где мы находимся и на каком примерно расстоянии от люка.

Пройдя еще метров сорок, мы остановились. Я отыскал руку Банни и стукнул по ней три раза — знак, что сейчас дам ему инструкции, — вслед за чем пошел по его руке вверх, до груди, а оттуда к прикрепленным к амуниции гранатам.

Пододвинув к себе его большую ладонь, я начертил на ней несколько букв. Всякий раз, когда ему для понимания требовалось их повторить, он постукивал меня по запястью.

Наконец, когда все было изложено, он стукнул мне по запястью два раза по два: информация получена и понята.

Сориентировавшись по месту, мы продвинулись дальше вдоль холла, пока не заслышали голоса. Переговаривались несколько человек — негромко, на русском. Смысл я в целом улавливал, хотя переводить слова Банни не было времени. Да и такой уж важности эти слова не составляли. Кто-то спрашивал, когда включат свет, а хриплый голос в ответ (старший по званию или начальник) велел ему заткнуться. Я упрятал пистолет, достав из своего снаряжения две гранаты — светошумовую в левую, осколочную в правую. По чуть слышному шелесту я понял, что Банни проделывает то же самое.

— Елочка, зажгись, — прошипел я, и мы сдернули со световых гранат чеки.

Если русские нас и расслышали, это уже неважно. Мы запустили гранаты в темную пустоту впереди нас и, зажмурившись, накрепко закрыли себе уши ладонями. Однако и при этом грохот и сполох взрыва буквально пронзали нам мозги.

А уж русским тем более.

Гранаты разорвались в воздухе прямо над ними; я открыл глаза через секунду после детонации. В сполохе я разглядел человек двадцать — они пятились от нестерпимой вспышки, вопя от боли в ушах; взрыв застиг их абсолютно врасплох и поселил сумятицу. Последние искры вспышки дали нам с Банни прекрасное представление о расстоянии и угле прострела.

— Осколочными!

Мы бросали гранаты.

Они погибали.

Не все; троих пришлось пристрелить.

А остальные приняли на себя весь град осколков. По недомыслию они из боязни темноты сбились в кучки: дескать, так безопаснее. Глупейшая ошибка, хотя они-то, наверное, считали, что холл теперь их. Вот и сделали его своей могилой.

Грохот волной прокатился по помещению, отдаваясь гудением в голове. Даже притиснув к ушам ладони, от него можно загородиться лишь частично.

Включив фонарик, я новел лучом, выхватив из темноты всю эту кровавую кашу.

— Боже всемогущий, — проговорил Банни.

— Прыгалка! — крикнул я, сложа рупором ладони у рта.

Через секунду-другую эхом донесся отзыв:

— Скакалка!

Рэдман. Значит, «Альфа» уцелела.

Мы сошлись с коллегами у люка, в сине-зеленом свечении световых трубок. Сзади один из альфовцев вел ковыляющего кое-как Старшего.

— Как ты? — с участливым видом подскочил к товарищу Банни.

— Да круче всех, Рэббит. Чего-то вы долгонько.

— Мы-то? А мы в стрип-баре подзависли пивка глотнуть.

— Во-во, с вас станется.

Когда я оглядывал люк, ко мне подошел Рэдман.

— Сержант Симс напрочь отказывается от обезболивающего. Грозился пристрелить первого же гада, который лишь попытается вколоть ему морфии.

— Значит, человек не в настроении. Оставим его в покое. Тут у нас дел невпроворот. Надо проникнуть в этот люк.

До того как стать замом Грейс, Рэдман значился в «Альфе» старшим взрывником. Он сноровисто простучал рукой люк, а заодно и прилегающий к нему участок стены.

— Что я скажу, капитан, — заключил он. — Продырявить люк гранатометом у нас не вышло. Но стена состоит из блоков. Если получится проделать в ней дырку, можно поместить туда компрессионный заряд и таким образом проделать в ней брешь. Взрывчатки у нас с собой может и хватить; проблема в том, как сделать саму дырку.

— Мне нужны решения, а не проблемы.

Рэдман посмотрел на неподвижные тела русских, после чего повернулся к своим альфовцам.

— Бет, проверьте тела. Нужны гранаты и взрывчатка. Если у них что-то и есть, то наверняка пластиковая, «семтекс». Детонаторы тоже. Смотрите у тех, у кого больше «семтекса». Давайте шустро.

«Альфа» без промедления взялась за дело, и через пару минут у Рэдмана уже было два десятка гранат и четыре трубки пластиковой взрывчатки. Три из четырех русских детонаторов оказались неисправны, но одного целого было достаточно.

Рэдман взялся за дело, крепя гранаты в связку на бруске «семтекса». Все это он укрыл тремя слоями взрывопоглотительной полимерной ткани нашего Кто и аккуратнейшим образом вставил детонатор, после чего, пятясь, стал разматывать шнур. Я отогнал ребят за острый угол коридора, проследив, чтобы все растянулись у стены на полу.

— Огонь по дырке! — сам себе скомандовал Рэдман и привел детонатор в действие.

Взрыв получился массивный — дым и пыль обдали нас фонтаном аж из-за угла.

Как только более-менее рассеялось, я уже бежал с накинутой на морду тряпкой, косясь сквозь дым. В стене появился кратер глубиной примерно по локоть, а от него во все стороны шли трещины.

— Черт! — одобрительно крякнул Рэдман. — Получилось.

Он приступил ко второй части работы, выдалбливая кратер поглубже, чтобы компрессионный заряд залег как можно плотнее. Получилось что надо. Скомпрессованный взрыв дает куда больший эффект, а эффект был нам сейчас ох как нужен. Нужен был проход, в который я бы мог пролезть.

После этого мы повторили процедуру: возвратились, залегли, привели в действие детонатор. Этот взрыв был не таким громким, но чувствовалось, что куда более сильным. Сила заряда, как и требовалось, пошла на сокрушение стены, сотрясшейся так, что этаж дрогнул, как от землетрясения.

Я снова вскочил и понесся. Судя по всему, работа Рэдману удалась и на этот раз. Чувствовалось, как сквозь дым из дыры веет влажной духотой. Я сердито махнул, чтобы быстрее рассеялось облако пыли, и посветил в дыру фонариком.

Дыра была сквозная.

По недостаточно широкая — ни для меня, ни для кого-то из нас.

А взрывчатка вышла вся.

Глава 122

Чертог мифов.

Вторник, 31 августа, 2.53.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 7 минут (время местное).

Оставив труп берсерка, Грейс возвратилась к тропе. Впереди в темноте слышалось, как озабоченно перешептывается со своим отцом Геката. Они уже не стояли на месте, а куда-то перемещались.

Грейс напряженно вслушалась, пытаясь различить если не слова, то хотя бы общий звук. Он смещался впереди, слева направо. Угадать расстояние, особенно по шепоту, не представлялось возможным, но, похоже, не больше пятнадцати — двадцати метров.

А что там находится справа?

Ответ дал все тот же звук: тихое журчание водопада. Туда-то и направлялась Геката. Точно: там ведь сзади металлическая фальшь-панель, в которой, похоже, дверца. Как пить дать.

Грейс, сориентировавшись, на ощупь пошла вперед. Вот и камешки, оторачивающие дорожку для персонала. Отлично.

— Сейчас, секунду…

Обрывок фразы заставил Грейс замереть: это же буквально в пяти метрах впереди. Вынув пистолет, она вслушалась.

— Вот, здесь, — доносился торопливый шепот Гекаты. — Тут выход, как раз под…

Грейс выстрелила в направлении голоса. Первая пуля наверняка будет впустую, но отсверк выстрела хотя бы укажет, куда садить вторую.

В непроглядной тьме вспышка показалась ослепительно яркой, а перед глазами словно замер стоп-кадр: тыльная сторона водопада и куда-то под нависающий мох тянется, выгнув гибкое тело, Геката. За ней стоит Сайрус, сжимая в кулаке что-то, свисающее с шейного шнурка. А ближе всех, подавшись к спутникам, тревожно замер Отто Вирц. Стоп-кадр. Высверк — и опять нет никого.

Грейс со зловещей улыбкой сделала еще пять выстрелов.

Раздался вопль.

И тут стена в полуметре справа звучно треснула, обдав острыми осколками. В плечо Грейс ударил каменный обломок размером с кулак, что, вероятно, сказалось на ее последнем выстреле, угодившем из-за этого в «молоко».

Грейс покачнулась, и пистолет отлетел в темноту. А на ней уже сидела взявшаяся словно из ниоткуда Геката, вне себя от безумной ярости — и с такой же безумной силой хватая Грейс за руки.

— Ах ты, с-сука злобная! — рычала Геката, вдавливая Грейс Кортленд в грязь. Вдвоем они покатились куда-то в темень, от водопада под уклон, по камням и по растениям. Геката не переставая рычала; на лице и на горле Грейс ощущала жаркие крапинки слюны. Силы эта особа была изумительной, ее пальцы впивались Грейс в руки так, что казалось, не выдержат ни кожа, ни мышцы.

Грейс втиснула Гекате под подбородок предплечье, чтобы как-то оградить свою шею от этих острых белых зубов. Другой рукой она оттесняла плечо противницы, пытаясь создать какое-то пространство. В дело пошло и колено, и бедро, послужившее распоркой.

Это вообще сверху человек или кто? Может, взбешенная эта фурия применяет свою генную науку и на себе? Ощущение такое, будто на тебя набросилась хищница из семейства кошачьих — даже шипит как пантера. Внезапно Геката отпустила руки Грейс, но вцепилась в горло. Хватка как у тисков — вмиг дыхание перехватило.

Грейс перестала упираться Гекате в плечо и тотчас нанесла несколько ударов по лицу — раз, и два, и три, метя в скулу и в глазницу. Давление слегка ослабло, появилась возможность сделать вдох, но тут Геката стиснула ей горло снова, норовя большими пальцами передавить трахею. Грейс что было силы надавила на впившиеся пальцы подбородком, смещая их ниже, чтобы ослабить хватку, а сама между тем продолжала наносить противнице удары: сжав кулак, саданула Гекате в ухо.

Взвыв от боли, та повалилась на бок. Грейс, извернувшись снизу, лягнула ее обеими ногами, угодив в живот и бедро; обе при этом отлетели еще дальше в сторону. Удирать Грейс не желала, ей надо было лишь отдышаться и вновь собраться с силами. Крутнувшись волчком, она вскочила на корточки.

Отто Вирц оторвал кусок декоративной растительности и стал вслепую шарить по панели. Подо мхом обнаружились четыре барашковые гайки; одну из них Отто попытался открутить. Гайка не поддавалась. Отто готов был уже взвыть от гневливого отчаяния — и тут барашек поддался. Отто не переставая крутил, пока гайка не соскочила со штыря.

— Быстрее! — торопил Сайрус. — Они ломятся в стену.

— Я и так, черт побери, тороплюсь, — проворчал Отто, возясь со вторым барашком, упорством не уступающим первому. — Как насчет Гекаты?

— Она нагонит, — отозвался невидимый за спиной Сайрус.

Вторая гайка начала поддаваться.

— А если нет?

— Ничего, семья большая.

Отто отшвырнул вторую гайку и взялся за третью. Эта была привинчена не так крепко и поддалась сразу. Четвертая оказалась упрямее, но отчаяние придавало Отто силы, и барашек начал словно нехотя откручиваться.

— Отто, — прошипел за спиной Сайрус. — Я, кажется, что-то такое слышу…

В эту секунду раздался второй взрыв — гораздо сильнее первого; в чертог снаружи полетели каменные обломки. Один из них, просвистев, ударил сбоку в голову Грейс, и та ничком упала лицом в траву.

Глава 123

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 2.55.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 5 минут (время местное).

Как раз в ту секунду, когда я оказался у пробоины в стене, оттуда послышался мужской голос. Он вопил:

— …сейчас ворвутся! Уводи нас отсюда!

Где-то рядом раздался еще чей-то крик, тоже мужской:

— Геката! Ты прикончила ту суку?

— Не знаю! — рявкнула теперь уже женщина, находившаяся, судя по всему, в отдалении. — Отто, уводи отсюда отца! Бегите вверх по лестнице. В мой офис. Там серый ящик.

— А как…

— Я позабочусь, чтоб за вами никто не погнался. Давайте же, ну!

Боже мой.

Ясно, что Грейс в беде. Может, ее даже нет в живых. Но семейка Джекоби собирается удрать. И неизвестно, будет сейчас мое вмешательство во благо или во вред. Если Грейс жива и просто прячется, я могу невольно обречь ее на смерть. С другой стороны, мне необходимо знать, что задумали Джекоби.

В голове прозвучал голос Грейс: «Дело прежде всего».

Суть задания была известна досконально. Я сунул в пробоину фонарик и ствол «беретты». Различимое пространство ограничивалось считаными сантиметрами. Оставалось лишь уповать, что я делаю правильный шаг.

Луч фонарика я направил туда, откуда доносились мужские голоса. Женщина велела Отто увести отсюда отца. Видимо, пусковое устройство находится у Сайруса.

Луч фонарика выхватывал из тьмы всевозможных представителей тропической флоры. Секунду-другую мне казалось, что ничего там больше нет, — и тут я высветил нечто, привлекшее мое внимание. Я немедленно перенаправил луч и различил старика с угловатыми чертами лица; чутко замерев, он турился под слепящим светом. В руках у него была металлическая пластина, которую он, судя по всему, только что вынул из прямоугольного лаза в стене. Я в него выстрелил; первая пуля вскользь угодила по пластине и, цвенькнув рикошетом, выбила ее у старика из рук. Я выстрелил снова как раз в тот момент, когда этот старик суетливо подталкивал к лазу еще одного старикана, стоящего рядом. Кто это — Отто и Сайрус Джекоби? Хотя кто же еще. Я стрелял и стрелял в надежде, что хоть одного из них я зацепил, но они уже скрывались в проеме. Высадив в их сторону весь магазин, я выхватил у Банни его М-4, сунул в брешь и дал одну сплошную очередь. Мне хотелось, чтобы рикошеты разодрали этих маньяков на куски прямо в укрытии.

Бросив винтовку обратно Банни на перезарядку, я снова взялся высвечивать фонариком.

— Прыгалка! — рявкнул я.

Но Грейс, даже если меня и услышала, с отзывом не спешила. Сердце в груди у меня замерло. Я схватил за плечо сидящего рядом на корточках Рэдмана.

— По всему острову сейчас разбросаны морпехи и овээновцы. Разыщи их. Собери всю взрывчатку, какую можешь, но чтоб дыра эта стала побольше. Рэббит… Я иду обратно к лестнице; может, получится найти офис этой Гекаты. Сайрус и Отто уже поднимаются. Геката сказала им что-то насчет серого ящика…

— Она… Ты думаешь, у нее есть ноутбук с защитой?

— Да, черт возьми, именно так я и думаю. Мне надо разыскать этот офис.

— Я пойду с тобой.

— Нет… Рэдману нужна мышца чтобы пробиться к нашим парням снаружи. Нам необходима эта дыра. Как только он с этим делом справится, отправляйся искать меня.

Он хотел что-то возразить, но я уже торопился прочь.

Глава 124

Чертог мифов.

Вторник, 31 августа, 2.57.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 3 минуты (время местное).

Грейс Кортленд пришла в себя от ощущения, что истекает кровью. Сочась из рассеченной раны на макушке, она по щеке лилась в нос. Грейс поперхнулась, и внезапный приступ кашля вывел ее из отключки. Она перевернулась на живот и кашлем вытеснила спекшуюся кровь из носа и изо рта. Голову словно кто раздул насосом, предварительно засыпав туда битого стекла. А в животе противно, полыми волнами взнималась тошнота.

Где-то — или откуда-то — проникало движение, шум. Оказывается, справа. Ценой немалых усилий она повернула туда туго соображающую голову: что там такое делается? Переменчивыми бликами играли цветные огни. Грейс вначале не поняла, что это вдруг за северное сияние, и тут к ней наконец возвратилась память. В стене этих адских кущ откуда-то появилась брешь, в которую кто-то бросал химические световые трубки. Джекоби такое делать явно бы не стали. Значит, это…

— Джо! — позвала она, но вместо голоса из глотки вырвалось сиплое кряканье.

Грейс неуверенно поднялась на ноги. Пистолет потерялся. И вокруг ни следа Гекаты или кого еще.

— Гадский род! — окончательно опомнившись, прорычала она и начала взбираться на холмик — туда, где водопад и пробоина в стене. Ноги плохо слушались, голова кружилась: явно сотрясение. Мысли разбегались, но Грейс силой заставляла себя помнить, где она находится и что ей надлежит делать.

Метрах в пяти от пробоины она крикнула:

— Прыгалка!

После некоторой паузы знакомый голос с той стороны отозвался:

— Скакалка! Майор… это вы?

— Бет! Что произошло? Куда подевались все Джекоби? Где…

Сержант Бет Макдауэлл, вторая женщина в команде «Альфа», вкратце доложила ей обстановку.

Грейс, дотянувшись до фонарика Бет, направила его луч так, чтобы тот падал на тыльную часть водопада. Там немо зиял зев потайного хода.

— Проклятье. Дай мне сюда фонарик и свою стрелялку, — приказала она, после чего забрала через дыру и то и другое и еще запасной магазин.

— Это у меня последний, — предупредила Бет.

— Если выйдет на связь капитан Леджер или кто-нибудь другой, передай, что я иду следом за Джекоби.

— Майор, капитан Леджер уже за ними отправился. Он тоже пытается разыскать офис этой дамы.

— Тогда мне надо как минимум его опередить. Еще не хватало все лавры отдать эховцам.

Бет улыбнулась, но вид у нее был такой же подавленный и нервозный, как и у Грейс.

— Удачи в охоте! — напутствовала она.

Грейс не отозвалась. Взяв поудобнее оружие, она передернула затвор пистолета и, посветив перед собой фонариком, вошла в потайной ход. Охота предстояла не из легких. Вполне вероятно, истреблять по дороге придется не только этот чертов клан маньяков.

Ступени вели в темноту. Сжимая в руке пистолет, Грейс решительно шагнула вперед.

Глава 125

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 2.58.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 2 минуты (время местное).

Я ворвался в лестничный колодец, очистил его и начал подъем. Над главным уровнем было еще два этажа, и предстояло проверить их оба. Сердце неистово колотилось, нервы были на пределе. В голове неотступно возникали образы Грейс — как она там одна, в темноте, без всякой помощи, — но я их, как мог, отгонял.

«Дело прежде всего».

Бремя ответственности, которое я ощущал, казалось поистине невыносимым уже из-за того, что невозможно было измерить цену поражения. Этнический геноцид планетарного масштаба. Как такое вообще способен вмещать в себя человеческий ум, а уж тем более пытаться претворять это на практике? Даже если кто-то и в самом деле расист — все равно подобный замысел кажется настолько запредельным, что даже не формируется в уме; тем не менее эти маньяки находились в считаных минутах от осуществления своих планов. Злу никогда нельзя давать волю, но подобное превосходило всякое зло. Я даже не знаю, есть ли для этого подходящее слово.

Как ни странно, мысли об этом придавали мне физической силы и сосредоточенности.

На первой площадке я открыл дверь медленно, тихо. Было темно, как в яме. Я рискнул зажечь фонарик и чиркнул во все стороны лучом, проворно его погасив и отпрянув с того места, где стоял.

Выстрелов изнутри не последовало. И то ладно.

Я снова зажег фонарик и затрусил по коридору. Метрах в тридцати там лежало тело — русский, и уже с расстояния видно: что-то с ним не так. Лишь приблизившись вплотную, я увидел, что у него нет рук, они вырваны.

Неподалеку у стены лежал еще один; судя по нанесенным увечьям и по пятнам крови, похоже, его кто-то…

Бог ты мой! Кто-то, вырвав руки первому, забил ими до смерти второго. До меня сразу же дошло: это…

Меня что-то огрело сбоку, да так, что я, оторвавшись от пола, врезался в стену. Разом отлетели и пистолет, и фонарик. Упав, я откатился — и как раз вовремя, иначе нога в ботинке пробила бы мне череп.

Отпрянул я в тот момент, когда из темени ко мне бросилось что-то здоровенное: силуэт вроде как человеческий, но непомерно большой. Трансгенный солдат близнецов Джекоби. Машина убийства в полтораста килограммов весом, с личиной обезьяны и грудью вдвое шире, чем у Банни.

Солдат поднял ступню, чтобы заехать мне ногой, но я в этот момент исхитрился ударить его по опорной. Он звучно грохнулся, а я волчком вскочил на ноги. Пистолет лежал на полу в пяти метрах, я нырнул было за ним, но этот кинг-конг зацепил меня за ногу и опрокинул. Когда я падал, он другой рукой схватился за лямку моего бронежилета.

Я, подкатившись, заехал ему в лицо локтевым ударом, которого не выдерживают кости. От этого голова у него стукнулась о мраморный пол, я же, крутнувшись на спине, ударил его поочередно обеими ногами прямо в пасть. Задним краем подошвы ему вышибло передние зубы, и он закашлялся, подавившись костяными осколками.

Тем временем я был уже на ногах, с ножом наготове. Я не из тех идиотов, что дожидаются, когда противник поднимется на ноги для второго раунда. Бросившись, я всадил лезвие ему в глазницу, а затем перерезал горло: очень уж день складывался неудачно. Зашибись.

Выпрямился я как раз в тот момент, когда ко мне из темного провала бежал еще один берсерк.

Имея пистолет, сладить с ним было бы существенно легче, но уже не оставалось времени.

В тот миг, когда он на бегу мелькнул в луче фонарика, я понял, что в том споре насчет двоих громил в «Глубоком железе» прав был Банни, а Старший заблуждался. Не было у них никаких экзоскелетов. Просто Банни дубасил кулаками по телу столь массивному и сильному, что польза от тех ударов была не ахти.

Хотя насчет бронезащиты мы все оказались по-своему правы. На этих молодцах она была с головы до ног. И дело здесь не в технических наворотах, что гасят проникающую силу пуль. Просто эти бойцы прут напролом. И габариты этих бычар здесь ни при чем: просто наличие обезьяньего ДНК придает их мышечной ткани силу и большую дополнительную плотность.

Все это пронеслось и улеглось в мозгу за миллисекунду. Тем временем я уже двигался навстречу ублюдку. Он попытался меня схватить, но я это намерение заранее раскусил, а потому, согнувшись, всадил ему нож в голень, а плечом двинул в пах. Охнув от удивления и боли, берсерк инстинктивно меня отпихнул. Я крепко держался за нож и, когда отлетал на три метра, выдернул его из ноги берсерка. Притормозив, я согнул колени и кувыркнулся вперед, вскочив на ноги возле того места, где валялась на полу оторванная рука русского. Берсерк сделал шаг, но вынужден был припасть на поврежденную ногу. Я запустил в него отчлененной дланью, а пока он ее на лету отбивал, я уже был в броске и вслед за тем распорол ему наискось лицо от брови до скулы и разрезав нос. Хрипло взвизгнув от боли, он схватился за рассеченную физиономию. Я же всадил нож ему в горло, попав между сведенными предплечьями, не преминув провернуть лезвие.

После чего нож я вырвал, а берсерк упал.

Я поднял пистолет и похлопал себя по карманам: сколько еще осталось обойм? Осталась одна, плюс еще та, что уже в пистолете.

Ладно, сойдет и так.

Я вытер и сложил нож, подхватил фонарик, проверил на исправность пистолет и кинулся опрометью дальше.

Ничего в коридоре не напоминало офис начальства. Рабочие помещения, буфет, какие-то компьютерные лаборатории, да только и всего. Ч-черт. На другом конце открылся пролет лестницы, и я ринулся туда. Видимо, кабинет Гекаты располагается на верхнем этаже.

Я был уже на полпути, когда услышал заполошные крики и стрельбу. Метались во все стороны лучи фонарей. Я рискнул глянуть сверху с лестницы. Двумя пролетами ниже группа русских отступала под натиском стаи скорпионьих собак.

— Сучьи дети, — брякнул я, поспешая наверх.

Будь при мне граната, я бы скинул ее вниз: вот вам привет от дяди Сэма. Но гранаты нет. Жаль.

Скача через две ступеньки, я оказался на верхнем этаже. Коридор здесь выглядел куда более изысканно — с медными светильниками, дорогими картинами на стенах, и вообще интерьер здесь был скорее стильным, чем функциональным.

И сюда выходило по меньшей мере два десятка офисных дверей.

Луч фонарика выхватил также обезьяньи хари берсерков, которых было никак не меньше полудюжины.

При виде меня они осклабились.

А затем дружно ринулись.

Глава 126

Джекоби.

Вторник, 31 августа, 3.00.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 0 минут (время местное).

Винтовая лестница, ведущая из Чертога мифов в кабинет Гекаты, находилась в одном из нескольких укрытий, встроенных в общий рельеф сада. Парису они были известны почти все, но за некоторым исключением. Он не знал конкретно об этом и еще об одном, из которого капсула с Гекатой внутри по пневматической трубе могла выстреливаться из главного здания непосредственно в док. А там находились гидросамолет и быстроходный катер в полтысячи лошадиных сил, разгоняющийся до семидесяти четырех миль в час. И наконец, еще одна лестница, приватная, вела в укромную лабораторию, построенную по заказу Гекаты в то время, когда Парис находился в отъезде на юге Франции. Именно в этой лаборатории Геката работала над геномами пантеры и тигра для кое-какой персональной терапии.

Иногда, находясь в не столь сумрачном настроении, она корила себя за то, что вбухивает почем зря и время, и ресурсы во все эти крысиные ходы, идя на поводу у своей паранойи. А оно видишь как пригодилось.

— Я ни черта не вижу, — брюзжал Сайрус, пробираясь по лестнице впереди. Следом шел Отто, Геката замыкала.

— Зачем тебе видеть, — резко заметила она. — Иди себе и иди.

— Постой… Лестница закончилась… Я чувствую перед собой что-то вроде двери.

— Это она и есть. Открывается во встроенный шкаф у меня в офисе.

Поочередно они с лестницы шагнули в шкаф, где темень стояла такая же, как и везде. Геката мимо Сайруса и Отто протиснулась к двери и зашла к себе в кабинет. Пространство казалось чужим, поскольку в нем сложно было сориентироваться, но она наконец наткнулась на письменный стол и поняла, куда идти. Щели закрытых жалюзи озарялись снаружи дрожащими сполохами огня, и Геката, пробравшись к окну, выглянула наружу.

— Боже! — изумилась она. — Вы только гляньте.

Даже со слегка приоткрытой полоской жалюзи отсверки автоматного огня и разрывы гранат давали достаточно света, чтобы можно было подойти к окну и наблюдать. Втроем они дружно уставились на происходящее. Между тем лужайка внизу представляла собой настоящее поле боя. С одной стороны скопилось по меньшей мере шестьдесят уцелевших русских. Огневая позиция у них была очень даже надежная, за наваленными декоративными валунами. Слева от них, на расстоянии, находилась охрана «Фабрики драконов» — собственно охранники и генетически модифицированные берсерки. Эти два контингента друг в друга не стреляли. У Гекаты с Сайрусом не было возможности приказать своим силам прекратить огонь ввиду исчерпанности конфликта между двумя домами Джекоби — «Декой» и «Фабрикой драконов», — но они некоторым образом уже наметили временный союз для отражения общей угрозы. С противоположного края лужайка была занята вооруженными людьми. С этого расстояния невозможно было разобрать детали, но четкость и слаженность, с коими они действовал и, говорили сами за себя: это войска особого назначения США. И их было много.

Между позициями враждующих сторон валялись горелые обломки военного вертолета. Сбили его защитники или он рухнул оттого, что со взрывом электронной бомбы у него отказали бортовые системы, оставалось лишь гадать. Всю лужайку покрывали тела павших.

— Нам этого боя не выиграть, — заметила Геката.

— А где у вас остальной персонал? — полюбопытствовал Отто.

— По инструкции ему сейчас положено находиться в пещерах под цокольным этажом и оставаться там, пока не поступит сигнал «отбой». — В темноте она удрученно улыбнулась. — Правда, если они успели добраться до пещер и запереться там до того, как упала бомба, это может обернуться проблемой. Жизнеобеспечение там поддерживают компьютеры.

Сайрус повернулся к дочери:

— Послушай, Геката… Я не могу выразить, как глубоко трогает меня твоя преданность. Я бы годы и годы хотел провести с тобой бок о бок в работе по переустройству мира после того, как его очистит Волна вымирания. Но я просто не представляю, как мы можем отсюда выбраться. — Он кивком указал на баталию за окном.

— У меня есть катер. И гидроплан.

— Да, но мы поражены электронной бомбой, — напомнил Сайрус.

— Черт! — Геката сокрушенно качнула головой. — Я забыла.

— Так что нам отсюда не уйти, — вздохнул Сайрус. — Давайте сойдемся на этом.

Отто хотел что-то сказать, но лишь тоже вздохнул и кивнул.

— Но надо же что-то предпринять, — пришла в движение Геката. — Нельзя просто сидеть сложа руки, а они пускай одерживают верх.

— Верх? — переспросил Сайрус с улыбкой. — А почему ты думаешь, что они одерживают верх? Максимум, что они могут, это нас убить.

— Но…

Он полез под рубашку и вынул оттуда пусковое устройство.

— Война на то и война, чтоб на ней погибать, — произнес он. — Все для победы. А ну-ка, доченька, доставай тот ноутбук.

Глава 127

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 3.01.

Остаток времени на Часах вымирания:

32 часа 59 минут (время местное).

Я вскинул пистолет и выстрелил.

Эти берсерки были в бронежилетах и двигались проворно. Попадать надо было в голову, иначе я пропал. Они вопили, как горные гориллы, — вой совершенно нечеловеческий.

Одному из них я угодил в лоб, и он опрокинулся, уронив еще двоих. Следующими тремя выстрелами я снял второго; двумя — третьего.

И тут они начали стрелять в меня.

Я отпрыгнул в сторону и с размаху влетел в какой-то офис, развернулся на полу и стал стрелять с колена, пока они скопом протискивались в коридор. Жалюзи на окнах были подняты, и неверный перемежающийся отблеск боя снаружи давал достаточно света, чтобы мне различать берсерков. Габариты шли им не на пользу, когда они теснили друг друга — дескать, который из них доберется до меня первый. Переднему из них моя пуля попала в горло — причем он и падая замертво поливал коридор длинной очередью из автоматического «скорпиона». Тот берсерк, что занял его место, ответил мне встречным огнем. От первого выстрела я уклонился, а вот второй и третий запустили меня в полет. Я фактически чувствовал, как у меня ломаются ребра. Боль пронзила зигзагом, словно молния; ударившись о стену, я соскользнул на пол.

Но эта боль помогла мне прояснить ум. При попытке проникнуть в комнату берсерк получил пулю в верхнюю губу. Она же, вылетев у него из затылка, оторвала ухо тому, что лез следом. Я со злорадной ухмылкой выстрелил снова. Тот, последний, что с рваным ухом, пытался загородиться от выстрела поднятой рукой, и хотя бронежилет его действительно защитил, но, судя по злобному вою, выстрелом ему перешибло руку. Я дал в него еще два, и обойма кончилась.

Отбросив порожний магазин, я вставил последний. Уже от этого небольшого усилия спину и бока пронзило кинжальной болью. Происшедшее за истекший час меня попросту изнурило, да и сломанные ребра не были моему состоянию подспорьем. Голова гудела от грохота пальбы, при этом ни Грейс, ни Джекоби я так и не нашел.

Последний берсерк был ранен, но все еще рычал, разгребая трупы, мешающие ему проползти в кабинет. При этом он выкрикивал ругательства на африкаанс и английском, грозя оторвать мне голову. Дай ему волю, он бы наверняка сделал это в прямом смысле. Я, поднявшись на ноги, сел задом на столешницу, чтобы легче было держать цель. Сломанные ребра находились справа — а ведь этой рукой я держу оружие.

— Ну давай, ползи сюда, ублюдок хренов! — крикнул я.

Щерясь на меня окровавленными зубами, он сунул в дверной проем ствол винтовки, но, прежде чем успел нажать курок, я угостил его четырьмя орехами, разбив ему башку вдребезги.

Я тронулся к двери, но уже с первого шага понял: что-то неладно с левой ногой. Наверное, вывихнул при падении. Круто. Но надо было идти, и я, превозмогая боль, заковылял к двери. Здесь всюду валялись берсерки, пришлось через них переступать по дороге в холл.

Фонарик лежал на полу, поднимать его со сломанными ребрами было, мягко говоря, неприкольно.

А предстояло еще проверить все эти офисы. Найти ту компанию.

Первый кабинет пустовал, то же самое и второй, и третий.

Как раз когда я брался за ручку четвертого, дверь распахнулась и я получил по морде от берсерка.

Глава 128

Джекоби.

Вторник, 31 августа, 3.02.

Остаток времени на Часах вымирания:

32 часа 58 минут (время местное).

Геката, ругнувшись, разгневанно ударила кулаком по стене возле сейфа.

— В чем дело? — тревожно вскинулся Сайрус.

— Не видно цифр на диске. Поищите у меня в столе… Найдите хоть зажигалку, хоть что-нибудь!

Отто с Сайрусом начали в спешке ворошить содержимое ящиков, разбрасывая бумаги и ручки.

— Спички! — выкрикнул наконец Отто. — Я нашел коробок спичек.

Геката в неверном свете отблесков боя устремилась по кабинету. Сухо чиркнув, с шипением разгорелся огонек. Сайрус впопыхах свернул из листов бумаги трубку, Отто поднес спичку, и занялся огонь, отбрасывая по стенам неровные угольные тени.

Сайрус восторженно вскрикнул, как будто из всех технологий, украденных или созданных им и Отто, это простейшее из человеческих изобретений — добыча огня — было самым что ни на есть расчудесным. Вдвоем с Отто они поспешили к стене, в то время как Геката снова взялась колдовать над диском. На этот раз шифровые замки сработали исправно, и дверцу удалось открыть.

Объемный сейф хранил в своем чреве стопки бумаг, тугие упаковки валюты в целлофане, шкатулки с драгоценностями, а также несколько вместительных флеш-драйвов, связанных меж собой резиновой лентой. Особняком, на отдельной полке, лежал объемистый кейс с крышкой из гофрированного металла. Он оказался весьма тяжелым, Геката, стаскивая его, натужно крякнула. Втроем они перенесли его на стол, Отто сердитым движением смахнул на пол последние оставшиеся бумаги. Когда кейс был наконец водружен, Геката вскрыла замки и нажала на ноутбуке сетевую кнопку. Все затаили дыхание.

Вспыхнул крохотный зеленый огонек, и черный экран вскоре заголубел.

— Хвала богу! — вырвалось у Сайруса.

— Свинцовый сундучок в облицованном свинцом сейфе, — сказала Геката. — Отец всегда учил меня быть предусмотрительной.

Сайрус посмотрел на свою дочь с такой трепетной любовью, что у той самой на глаза навернулись слезы.

— Хочется, чтобы мы выжили, — сказала она.

— Мы не можем…

— Не можем убежать с острова, — с нажимом сказала Геката. — Но здесь всюду есть пещеры, туннели. Можно пока найти себе укрытие, а там сбежать.

— Каковы шансы? — холодно, с расчетом поглядел на нее Отто.

— Не ахти какие. Но все же не на нуле.

Отто, изучив ее взглядом, кивнул.

— Нам с твоим отцом доводилось бывать в переделках и похлеще.

— Помнится, как мы тогда разыграли мою смерть в Бразилии, — вспомнил Сайрус. — Тогда впервые ради дела пришлось пожертвовать одним из Семьи.

— Как это?

— Мы утопили клона и подстроили так, чтоб его тело нашли. А сами к этой поре были уже в Кабо и там узнали обо всем из газет.

Компьютер завершил загрузку.

Внезапно где-то снаружи, на этаже, послышался гулкий шум — с воплями, со стрельбой.

— Они уже здесь! — вскинулся Сайрус, но Геката, подбежав к двери и выглянув наружу, его успокоила.

— Нет… Это, судя по всему, один заблудший солдатик, — повернулась она со змеиной улыбкой. — У меня здесь на этаже постоянно дежурит дюжина берсерков. Они бедолагу на куски порвут. Так что время есть.

Сайрус извлек из-под рубашки все ту же флешку на шнурке и снял ее через голову. Любовно поцеловав флешку, он вручил ее Отто, который набил на мини-клавиатуре защитный код, активирующий устройство.

— Как будем передавать? — спросил Отто, протягивая флешку Гекате. — Бомба наверняка вывела у тебя из строя маршрутизатор.

— На это есть спутниковый канал связи, — ответила она, втыкая устройство в USB-порт и постукивая по клавишам. — Он встроен в компьютер. Отсюда можно проникнуть в три разных мексиканских спутника.

Геката развернула ноутбук клавиатурой к Сайрусу.

— Славно, — кивнул он. — Следующие шаги у нас поистине решающие. Мне надо вначале загрузить коды старта, а затем их передать. Сигнал также посылает автоматическое подтверждение кода. Если только я не ввожу вручную код отмены, то коды старта запускают всю махину автоматически, едва лишь Часы вымирания заканчивают обратный отсчет.

— А это когда? — спросила Геката, заинтригованная таинственностью отцова плана.

— Завтра в полдень.

Пальба в коридоре перемежалась хриплыми предсмертными воплями. Геката озабоченно закусила губу: крики больше похожи на те, что издают берсерки, а не люди. Не исключено, что на этаж проник не один солдат, а целое подразделение.

— А если та солдатня вдруг ворвется сюда и завладеет пусковым устройством?

— Что, сомневаешься в неодолимости своих трансгенных игрушек? — Отто криво улыбнулся.

— Просто не хочу провала, когда мы уже так близки к цели.

— Провала не будет. Как только сигнал уйдет, нам лишь останется… да ничего нам не останется. Если только они не знают кода отмены, все пойдет как по писаному.

— Даже я его не знаю, — усмехнулся Отто. — Остановить процесс может один лишь магистр Сайрус, а ему это… надо?

— Все в твоих руках, отец, — вещим голосом сказала Геката. — Давай изменим мир.

— А давайте не будем, — раздался женский голос.

Резко обернувшись, в дверях стенного шкафа они увидели Грейс Кортленд.

Глава 129

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 3.04.

Остаток времени на Часах вымирания:

32 часа 56 минут (время местное).

Единственно, что меня спасло, это поврежденная нога. Увидев бросок берсерка, я отпрянул назад, и в этот момент нога подо мной подогнулась. А потому он меня гвозданул не в полную силу. Но все равно мне этого хватило, чтобы пролететь через весь коридор и грянуться спиной о стену. В голове звонко запели колокола, а из глаз посыпались искры, что твой фейерверк. Слышно было, как берсерк хохочет.

Он выходил из офиса, неспешно вынимая на ходу пистолет. Я поднял «беретту» и тупо жахал выстрел за выстрелом, стараясь метиться сквозь застилающую глаза дымку. В армии есть поговорка: если артобстрел направить в одну точку, есть шанс во что-нибудь попасть. Я высадил полмагазина в воздух, предположительно туда, где находится голова нелюдя.

На мои выстрелы он так и не ответил.

Кое-как проморгавшись, я воззрился в его сторону. Берсерк, прислонившись к косяку, медленно, плавно принимал сидячее положение. Широко раскрытые глаза выражали удивление, а над правой бровью красовалась черная точка.

Из восьми выстрелов в цель попал один. Что ж, и одного бывает достаточно.

«Чих-пых», — произнес в голове дурашливый голос.

Пошатываясь, я встал на одно колено. Затем на ноги. Левая нога была словно сделана из пластилина, в груди горел огонь, а в башке перекатывались каменья.

— Грейс… — произнес я.

По коридору я все-таки пошел. Оставалась всего одна дверь. Берясь за ее ручку, изнутри я расслышал крики, а затем выстрелы. Хотел распахнуть ее пинком, но поврежденная нога подогнулась, и я упал.

— Там! — рявкнул кто-то, и, повернувшись, я увидел, как на меня по проходу мчатся все те же чертовы берсерки.

Прислонясь к двери спиной, я открыл огонь.

И тут расслышал, как по ту сторону двери закричала Грейс.

Глава 130

Грейс.

Вторник, 31 августа, 3.05.

Остаток времени на Часах вымирания:

32 часа 55 минут (время местное).

Для Грейс Кортленд все сошлось в этой точке: единственный миг во времени, когда то, что именно она собой представляет и что делает, обретает подлинную, вседовлеющую значимость. Она долго в непроглядном мраке поднималась по лестнице, откуда ступила в темноту стенного шкафа в кабинете Гекаты. Первая мысль — ворваться без промедления — сменилась решением дослушать разговор насчет пускового устройства. И тогда она поняла, что именно нужно делать.

— Все в твоих руках, отец, — послышались слова Гекаты. — Давай изменим мир.

— А давайте не будем, — прервала разговор Грейс.

Вся троица, разом обернувшись, ошеломленно застыла, из глаз исходила испепеляющая ненависть.

— Mein Gott! — возопил Сайрус.

Грейс выстрелила.

Не в Отто, не в Сайруса. И не в Гекату. Пуля предназначалась ноутбуку. Однако свинцовая обшивка компьютера не поддалась, и пуля отрикошетила Сайрусу в левый бицепс. Он с воплем повалился, схватившись рукой за кровоточащую рану.

— О нет! — хриплым шепотом вытеснил Отто.

Он метнулся к клавиатуре, и Грейс пальнула в него. Первая пуля угодила Отто Вирцу в плечо, крутнув его волчком, а вторая проделала отверстие в груди. Он повалился на стол, а с него на пол, увлекая ноутбук с собой.

Тут на Грейс бросилась Геката — с разбега в четыре метра — и притиснула ее к стене. Нечеловечески рыча от ярости, альбиноска впилась ненавистной шпионке зубами в плечо. Грейс с пронзительным криком откатилась, ударившись уже и без того поврежденной головой об угол дверцы шкафа. Боль была нестерпимая, но Грейс все же изловчилась ударить Гекату рукояткой пистолета. Удар на альбиноску особо не подействовал. Она снова с рыком накинулась, оскалив зубы, алые от крови из раскромсанного плеча противницы. Грейс ударила еще раз и еще, но отпор оказался таким жестким, что темнота в глазах Грейс подернулась белой рябью.

Грейс грянулась на пол, выронив из рук оружие. Геката, оглянувшись на пистолет, на секунду замешкалась. Грейс пыталась сфокусировать зрение, перед глазами двоилось. Тем не менее колебаться было недопустимо. Пнув Гекату по ногам, отчего та потеряла равновесие, Грейс катнулась к своему пистолету. С кошачьей ловкостью прыгнула и Геката, но оружие уже было у Грейс в руках. Выстрел получился в упор, Гекате в живот.

— Нет! — выкрикнул Сайрус, видя, как отлетела в сторону его дочь.

Грейс неуверенно встала на ноги и направила ствол на Сайруса.

— А ну прочь от компьютера! — скомандовала она.

С той стороны кто-то бился в дверь, слышалась стрельба. Кто это, неизвестно — спецназ, русские, берсерки, — а потому нельзя и рисковать.

— В сторону, или убью! — крикнула Грейс.

Голова кружилась, ее мутило, перед глазами двоилось и плыло.

Сайрус в нерешительности притих: глаза выпучены, рот раскрыт, с губы капает.

— Но ведь… нельзя, — умоляющим голосом произнес он. — Это же все, все, что сделано за всю жизнь. Моя главная цель!

— Прочь от компьютера!

— Глупая… Ты же белая! Пойми, мои деяния спасут всю нашу расу — ты неужто не понимаешь? Это же все ради выживания белой расы!

Она нажала на спусковой крючок.

Грохнуло два выстрела.

Первый пришелся Сайрусу Джекоби в верхнюю часть грудины, слева, пришпилив его к стене.

Второй почти одновременно ударил в спину Грейс Кортленд.

Ее откинуло к столу. Жестко о него ударившись, она рухнула на колени. Потрясенно обернувшись, она различила смутный силуэт, выступивший из стенного шкафа.

Конрад Ведер. Он поднимал курящийся дымком ствол, целясь Грейс в голову.

Глава 131

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 3.06.

Остаток времени на Часах вымирания:

32 часа 54 минуты (время местное).

Я сделал три выстрела — два по берсеркам, одному из них пробив голову, и один по дверному замку, в упор. Затем высадил плечом дверь и оказался свидетелем зрелища, от которого у меня буквально кровь застыла в жилах.

Грейс, едва живая, стояла на коленях перед большим офисным столом. В призрачном свечении компьютерного экрана было видно, что лицо и спина у нее окровавлены. К столу медленно подползала Геката, тоже в крови. В углу ничком лежал Отто Вирц, а Сайрус Джекоби, из руки и груди которого струилась кровь, силился подняться.

На ногах твердо стоял лишь один человек — то ли Ганс Брукер, то ли Гуннар Хекель. Но они оба мертвы. Этот же был точная их копия. Еще один клон. И в руке у него пистолет.

— Джо, — срывающимся шепотом выдавила Грейс. — Их код…

Убийца послал в нее пулю.

По-моему, я заорал. Не помню. Чувствовалось, как «беретта» дернулась в моей руке. Видел, как убийца нырнул в шкаф, как от дверного косяка отлетели щепки. Я с воплем ввалился в комнату, а Грейс в этот момент соскользнула на пол.

Я отдернул дверь шкафа, но там было пусто. В полу был открыт люк потайного хода с потеками крови вокруг. В убийцу я попал. Но он ушел.

Развернувшись, я засадил пулю в живот Сайрусу Джекоби. Он, откинувшись, замер. Геката на полу из последних сил тянулась к ноутбуку. Вот тебе дыра в башке. Все, патроны кончились.

Слышалось, как приближаются берсерки. Если Грейс еще можно спасти, надо что-то делать. Я с диким видом огляделся. К этому кабинету примыкал еще один, почти такой же; наверное, брата Гекаты. Подковыляв к Грейс, я поднял ее на ноги. Она была без сознания, но дышала. Другой рукой я взял громоздкий кейс с ноутбуком и в такой компании приволокся в смежную комнату. Грейс я опустил в кресло, а сам поспешил назад, подхватив с пола ее пистолет как раз в ту секунду, когда к комнате подступили берсерки. Первому из них досталось в лоб, но в проходе их теснилось еще несколько.

Я отступил в кабинет Париса и с грохотом захлопнул дверь. Тут еще была стальная перекладина, ее я тоже приладил на место. Едва ли не в ту же секунду берсерки начали долбиться. Дверное полотно тяжело содрогалось; понятно, что долго не продержится.

Я подобрался к Грейс. Окно снаружи озарялось белесым сиянием: кто-то из солдат пустил осветительную ракету. Пальба не умолкала.

Грейс неловко развалилась в кресле. Ей дважды попало в спину, и выходные раны на груди и животе казались страшными язвами. Скинув бронежилет, я разорвал на себе рубаху, чтобы как-то остановить вытекающую кровь. Голова Грейс повисла набок; в какой-то жуткий миг я подумал, что она отошла. Но когда прижал к ее горлу пальцы, почувствовал пульс, пусть слабенький.

— Грейс, — сказал я ей на ухо достаточно резко, чтобы тем самым вывести ее из шокового ступора. — Грейс, милая… Не уходи… Оставайся со мной… Лапочка моя…

Приоткрыв на секунду глаза, она облизнула губы.

— Это… майор Лапочка… — проговорила она, пытаясь улыбнуться.

— Да-да, милая, он. Так точно.

Молотьба по двери не умолкала.

— Джо… Там ноутбук…

Я придвинул к себе этот рундук, брошенный на стол. В сером окошечке на экране значились два слова.

«Message sent». Сообщение отправлено.

— Грейс… Сайрус выслал код?

— Я… не… — Голос у нее сорвался, она зашлась кашлем. Губы были в крапинках крови.

— Грейс, милая, оставайся со мной. Помощь сейчас подойдет.

Я уповал на то, что ей не лгу, что так оно и будет. В воздухе слышен был свистящий шум вертолетов — то есть помощь прибывает из-за зоны действия электронной бомбы. Скоро нагрянут сотни людей. Только вот есть ли ради чего?

— Джо, — прошептала она. — Послушай меня… — Слабеющей рукой она попыталась притянуть меня к себе. — Джо… Если… код… Если код уже выслан, то тогда…

Она опять закашлялась. Оторвав от рубахи очередной лоскут, я принялся промокать кровь на ее губах. Мне хотелось вопить в голос, все, что угодно, отдать за то, чтобы выбраться из этих стен, доставить ее к врачам.

— Джо… Если код уже выслан… то время все равно еще есть.

— То есть как, Грейс? Как можно его остановить?

— Отменить… код… — Снова судорожный кашель, и снова кровь. — Сайрус знает. А если нет… то «Ясновидец»…

От ударов нелюдей летела со стен штукатурка. Вся комната содрогалась.

— Отнеси флешку Глюку… Скажи ему… — Глаза у нее истомленно закрылись.

— Грейс, милая… Не делай этого со мной. Не оставляй меня…

Ресницы у нее дрогнули.

— Я… никогда тебя не покину…

Но она это сделала.

Глаза у Грейс закрылись, она вся подалась ко мне. Бессильно легла мне на плечо ее голова, и она скончалась — именно так, прижавшись ко мне щекой. Я выкрикивал ее имя. Вопил и вопил, пока у самого, казалось, не пошла горлом кровь.

Но никакие вопли на свете не могли вернуть ее из бескрайнего моря мрака, по которому она сейчас плыла. Я фактически услышал, как она отошла, — шепотом на моих губах. Последним дыханием, замершим в моих объятиях.

Я прижал ее к груди и покачивал, как ребенка, пока один за другим не угасли все огни, живительно сиявшие в моей персональной тьме.

Глава 132

«Фабрика драконов».

Вторник, 31 августа, 3.08.

Остаток времени на Часах вымирания:

32 часа 52 минуты (время местное).

Я стоял, скорчась в темноте, весь в крови, внутри что-то явно сломано. А может, и в голове. Грейс была в моих объятиях, и вместе с тем ее больше не было.

Да и меня тоже.

Бережно, с безмерной заботой и нежностью я перенес ее из кресла на пол. Выпрямил ей руки, ноги; склонившись, поцеловал в лоб, глаза и губы. Какое-то время я стоял рядом на коленях, положив голову ей на грудь в бессмысленной надежде, что это благородное любящее сердце вновь оживет, затрепещет.

Ничего; лишь мертвящее безмолвие и истошный вопль безумия, растущий у меня в голове. Дверь была загорожена, но берсерки все равно в нее ворвутся. Никуда от этого не деться.

Я поднялся на ноги. Со мной был пистолет Грейс. Вынув магазин, я сосчитал патроны: всего три. Три пули и еще нож. В дверь колотили с громовой силой. Ясно, что она долго не продержится.

И тогда ворвутся они.

Код уже выслан. Флешку из компьютера я сунул себе в карман. Где-то уже тикают, делая обратный отсчет, Часы вымирания. Если на нулевой отметке я все еще буду находиться здесь, в этой комнате, людей на земле погибнет больше, чем во время чумы и всех пандемий, вместе взятых. Я рассчитывал, что смогу их остановить. То есть мы: я, Черч, ОВН… Грейс. Мы думали, что сможем их остановить.

Теперь все это сводилось ко мне одному, и никому больше. Мне надо было передать флеш-драйв Глюку, и я молил Бога, что они на пару с «Ясновидцем» смогут прочесть в устройстве коды и выслать тот самый сигнал отмены, если это только можно сделать. Или это уже задачка «на дурака». Но Грейс отдала жизнь, чтобы мы продвинулись до этой фазы, и на последнем вздохе дала мне это задание.

Если есть во вселенной хоть малая толика справедливости, то столь отважно принесенная жертва не может — не должна — оказаться напрасной.

В том, что я оказался здесь так поздно, моей вины нет. Они нас преследовали, морочили нам голову, заставляли бегать по кругу — и к моменту, когда мы поняли, что нам грозит, часы уже заканчивали обратный отсчет.

А мы старались.

За истекшую неделю след из мертвых тел протянулся за мной из Денвера в Коста-Рику и вот сейчас на Багамы. А теперь нет в живых и Грейс Кортленд.

Грохот становился все сильнее. Дверь уже шаталась, и сгибалась стальная перекладина. Интересно, что же не выдержит первым — замок или петли, прежде чем они с воем сюда ворвутся. И тогда мы окажемся лицом к лицу, я с ними.

Как больно, и не переставая идет кровь.

У меня три пули и нож.

Выпрямившись, я встал лицом к двери — пистолет в левой руке, нож в правой.

Я улыбался улыбкой убийцы.

Что ж, пусть заходят.

Глава 133

В аду.

Вторник, 31 августа, 3.09.

Остаток времени на Часах вымирания:

32 часа 51 минута (время местное).

Когда дверь рухнула с петель, их там оказалось пятеро.

Первыми тремя пулями я убил троих — точно в голову. Хотелось бы думать, что некая сила направляла мою руку. Не знаю. Но первых троих я уложил непосредственно в дверях.

Когда в комнату, перебираясь через трупы, полез четвертый, я встретил его ножом в горло. Вонзал и вонзал, раз десять. И вопил. Он тоже вопил, испуганно пятясь назад, а я упорно его преследовал.

Последний из них меня ударил. Чувствовалось, как хрупнула скула и зубы пошатнулись в челюсти. Не знаю даже, что удержало меня на ногах. И что дало силы рубануть его ножом по горлу — раз, и два, и три.

На меня нашло какое-то затмение. Когда оно минуло, я обнаружил, что стою весь в кровище, а рядом… лежит поверженный берсерк.

Неверной поступью я прошаркал по кабинету к письменному столу, обогнул его. Сайрус Джекоби лежал на полу. Он истекал кровью от нескольких пулевых ранений. Все из них серьезные — смертельного ни одного. Стыд какой. Для него.

Он оглядел меня — мое лицо, глаза — и увидел нечто, вызвавшее у него истошный крик. Быть может, в этот момент он разглядел перед собой того самого непреклонного, безжалостного, жесткого монстра, каким он сам извечно казался своим жертвам. Быть может, до него дошло, что с жизнью его связывает лишь тоненькая ниточка.

Он знал код отмены.

Знал, что я не смогу и не стану его убивать, пока его не выведаю.

Думал, что сможет выторговать у меня свою жизнь в обмен на него.

Ему следовало вглядеться в меня глубже, в самые глаза.

Стоя над ним весь в крови — в том числе и крови Грейс, — я показал ему нож.

Код мне выпрашивать не пришлось. В конце он охотно назвал его сам.

Хотя далось это не без труда.