Фабрика гроз

ГЛАВА 13 (суббота)

Ночь прошла в тоскливом ожидании неизвестно чего. Кристине казалось, что если она и заснула ненадолго, то это продолжалось не больше десяти минут. Рука в наручнике затекла, лежать на жестком полу было неудобно, а, кроме того, в голове кружились жуткие подозрения.

Щеглицкая тоже не спала, ворочалась и постоянно что-то выспрашивала: «А что было в сумке, которую у тебя забрали? Кассета? А что на ней? А есть ли у тебя какие-нибудь аналогичные материалы?»

В конце концов, Кристина прикрикнула на нее и велела заткнуться.

Утром давешний охранник принес им пакет с плюшками и пластиковую бутылку газировки.

— Нате, лопайте! — сказал он и вновь ушел смотреть телевизор.

Кристина жевала свой «завтрак», поглядывая в открытую дверь. Один из охранников сидел почти у самого входа в кухню, и ей было видно его плечо в камуфляжной футболке. Насколько она успела заметить, они были не особо крепкими ребятами: тот, что повыше — молодой парень лет восемнадцати-двадцати, тощий, с длинной шеей и белесой шерсткой, покрывавшей костлявые руки. Второй был поприземистей и помощней. И, судя по голосу, он был намного старше первого.

— Как думаешь, они будут когда-нибудь меняться? — шепотом спросила Кристина, перекатывая Щеглицкой бутылку с водой.

Та встрепенулась.

— Ты что-то задумала?

Кристина покачала головой.

— А что тут задумаешь? Я вот прикинула: если придут новые охранники, кто-нибудь из них вполне может соблазниться на тебя. Глядишь, нам обоим поблажка выйдет…

Щеглицкая обиженно задрала нос.

— С чего ты взяла…

В этот момент один из охранников, тот, что постарше, вышел в коридор.

— Эй, я вниз за сигаретами! — сказал он своему напарнику. — Закрой за мной дверь, а то я без ключей.

Наблюдая за их перемещениями, Кристина вся напряглась. Кажется, настал момент действовать.

Как только молодой охранник вновь вернулся на кухню, она вытянула из штанины кусок проволоки от смывалки, снятый ею еще вчера с унитазного бачка.

На ее счастье никто из охранников так и не обратил внимания на то, что вот уже пол суток в туалете нечем смывать воду.

— Ты что делаешь? — обеспокоено спросила Щеглицкая, видя, как Кристина пытается этой проволокой вскрыть замок на наручнике.

Кристина бросила на нее злобный взгляд.

— Молчи, ради бога! Молчи!

— Ты что, решила бежать? Но ведь они убьют нас… — В глазах Щеглицкой отражалась неподдельная паника.

Кристина сломала ноготь, пальцы саднило от напряжения, а проклятый замок все никак не поддавался… Она чуть не плакала: если ей не удастся вскрыть его до того, как вернется старший охранник, ей ни за что не сбежать — с двоими она точно не сможет справиться.

Вдруг в замке что-то щелкнуло, и петля наручника ослабила хватку.

— Кристина! — почти крикнула Щеглицкая.

Та показала ей кулак.

— Заткнись!

Но эта идиотка и не думала униматься.

— Стой! А как же я?! — вопила она, дергаясь у своей батареи. Освободи меня, а то я сейчас закричу!

— Что там у вас? — рявкнул из кухни охранник.

Кристина метнулась в коридор и чуть не столкнулась с ним нос к носу. Никак не ожидавший такого поворота событий, он на секунду застыл в изумлении, и тут Кристина ударила его, стараясь попасть в лицо.

Но удар пришелся по кадыку. Сразу поперхнувшись воздухом, охранник припал к стене, схватился за горло, пытаясь передохнуть. Вся трясясь от безудержной ярости, Кристина подхватила с полу выпавшую из его рук дубинку и врезала ему в солнечное сплетение. Парень согнулся пополам и, тут же получив по затылку, свалился.

— Что ты делаешь?! — кричала уже в полный голос Щеглицкая. — Ты с ума сошла?!

Но Кристина не слышала ее. Она стояла над поверженным врагом, чувствуя, как ее сердце готово выпрыгнуть из груди. Какая-то свирепая радость охватила все ее существо. Она, Кристина Тарасевич — маленькая, хрупкая, в жизни не дравшаяся ни с кем, кроме мальчишек в детсаду, — вдруг смогла победить этого верзилу.

Ее грудь тяжело вздымалась, дрожавшие пальцы судорожно сжимали дубинку… Но тут наконец здравый смысл взял верх. Охранник в любой момент мог прийти в себя. Подхватив его под мышки, она доволокла его до батареи и тут же нацепила на него болтавшийся на батарее наручник.

В карманах у него были ключи — и от наручников, и от входной двери. Надо было торопиться, а то второй охранник мог вернуться.

Кристина стянула маску со своего врага. Это был тот самый белобрысый парень, которого она встретила у Пименова на квартире. Значит, и вправду, во всем происшедшем был виноват Боря…

— Освободи меня! — возбужденно кричала Щеглицкая.

Кристина повернулась к ней.

— Нет, ты останешься здесь.

— Что?!

— Ты действовала с ними заодно, — жестко усмехнулась она. — Ты не умеешь врать. Ты мне заявила, что нас здесь держат два дня, а сама даже ни разу за это время не сходила в туалет. Такого не могло быть. Сегодня суббота, а вчера был вечер пятницы. А ты мне сказала, что вчера было воскресенье, и выборы уже прошли. Тебе надо было убедить меня, что все кончено… Ну и потом ты сейчас сделала все, чтобы привлечь его внимание. Носком туфли Кристина пнула распростертого перед ней охранника. — В общем, счастливо оставаться!

— Все совсем не так! — закричала Щеглицкая, но Кристина даже не обернулась.

Чутко прислушиваясь к происходящему на лестнице, она приоткрыла входную дверь. Предпоследний этаж, значит, ушедший за сигаретами охранник будет возвращаться на лифте. Стало быть, надо спускаться пешком.

Закрыв за собой дверь, она побежала вниз, молясь только о том, чтобы не столкнуться с ним у входа в подъезд.

Синий жил ближе всех, и потому Кристина направилась прямиком к нему.

Он оказался дома.

— Ты?! — выдохнул он, впуская ее в квартиру.

Она прижала палец к губам и быстро проскользнула за дверь.

— Что случилось?! — невольно переходя на шепот, спросил Синий.

Кристина сделала ему знак молчать, а сама надолго припала к дверному глазку, пытаясь выяснить, не следил ли за ней кто-нибудь.

— Вроде все чисто, — наконец пробормотала она. — Дай попить, ради бога, а то в горле пересохло!

Ошарашенный и взволнованный, Синий отвел ее на одичалую за время выборов кухню, вымыл пару чашек, налил чаю…

— Ну, не томи, рассказывай!

… Кристина все никак не могла осознать, что ей удалось благополучно добраться до Синего. Ее всю колотило. Немного успокоившись, она принялась описывать случившееся:

— Меня заманили в ловушку и почти сутки держали в наручниках. Софроныча скорее всего тоже схватили… И знаешь, кто меня подставил? Марина Щеглицкая!

Услышав ее имя, Синий спал с лица.

— Не может быть! — растерянно пробормотал он. — Мне же сказали, что она на больничном!

— Мы были вместе на той квартире. Она выполняла роль подсадной утки: ей поручили выведать, не остались ли у меня еще какие-либо видеоматериалы насчет этилированного бензина…

— Маришка не могла этого сделать! — горячо воскликнул Синий.

Кристина подняла на него тяжелый взгляд.

— Еще как могла. Она предатель! Ты вспомни, откуда она вообще взялась: ее направили к тебе на зачет, но так получилось, что его принимала я, а не ты. Ей надо было попасть к тебе в штаб, чтобы потом доносить Пименову… Кристина смешалась, внезапно поразившись отсутствию всякой логики в своем рассказе. — Синий! — позвала она почти жалобно. — Скажи, Христа ради, твой человек из стольниковского штаба — это сам Боря и есть?

Синий вытаращил на нее глаза.

— Ты чего говоришь-то?! Как может начальник штаба быть шпионом?! Он же самый главный там!

— Я не знаю! — почти выкрикнула Кристина. — Но мне Эдик сказал…

Перескакивая с одного на другое, она поведала ему о своих злоключениях.

— Наверное дело было так, — под конец сделала она вывод. — Боря с самого начала договорился с Хоботовым обо всем, но он знал, что ты его ненавидишь и ни при каких условиях не будешь с ним работать… А тобой пожертвовать они не могли — ты слишком классный специалист. Поэтому они решили не рассказывать тебе ничего и просто ждали итогов первого тура. Они думали, что Стольников вылетит еще две недели назад, но так получилось, что Алтаев провел его во второй тур. И они поняли, что так или иначе, тебе все станет известно. А ты у нас — известный чистоплюй, ты мог бы и взбрыкнуть, выступить в прессе… Им нужно было что-то, что помогло бы держать тебя в рамках. И тогда они придумали подослать к тебе Щеглицкую.

— Этого не может быть… — потрясенно прошептал Синий. — Она привела тебя к Пименову на корабль, она соблазняла Стольникова, когда вы ездили в Удоев…

— Боре с самого начала было наплевать на репутацию Стольникова! А на корабле меня вообще провели как дурочку: Пименов специально подстроил все так, чтобы я подслушала их разговор с Караваевым. Этим он убил двух зайцев: дал мне материалы против Стольникова и внедрил к нам Щеглицкую.

Синий схватился за голову.

— Но почему Пименов открыто не выступил против Стольникова?

— Не знаю… — отозвалась Кристина. — Синий, что нам делать?!

Постепенно все сказанное начало доходить до его сознания.

— Так значит, мы практически на сто процентов выигрываем эти выборы… — медленно произнес он. — Алтаев сидит в КПЗ… Его мы устранили…

Кристине показалось, что она ослышалась.

— Как в КПЗ?! — Губы ее задрожали. — Почему?!

Синий криво улыбнулся.

— Я подумал, что это он виновен в твоем исчезновении, ну и заявил, куда следует.

— Да нет же! — возмущенно выкрикнула Кристина. — Он меня… Ты ничего не понимаешь!

— Да ладно тебе! Ему же пока не предъявили никакого обвинения. Через двое суток перед ним извинятся и его выпустят.

Сорвавшись с места, Кристина кинулась в прихожую и принялась обуваться.

— Ты куда? — воскликнул Синий, пытаясь остановить ее.

— Туда! Ивар ни в чем не виноват!

Синий схватил ее в охапку.

— Да послушай ты, глупая! Тебе нельзя афишировать свое возвращение! Надо подождать до конца выборов!

Кристина зло взглянула на него.

— Да? Это ведь очень удобно обвинить Ивара в моем похищении: в этом случае все будут ненавидеть его, а заодно и Стольникова. И ты выигрываешь свои выборы! Вместе с Пименовым и Хоботовым.

— Да послушай меня! — яростно закричал Синий. — Понимаешь, ты нужна им мертвой: Стольникову из мести, Пименову — для того, чтобы ты молчала, а Хоботову — ради победы! Они все сделают, чтобы…

Кристина рванулась.

— Отпусти меня! Мне надо к Ивару!

Внезапно Синий ослабил хватку. Страшная мысль поразила его в самое сердце.

— Так ты что?.. Ты и Алтаев… Тебе он важнее, чем наше дело? И даже чем я?!!

Кристина ничего не ответила. Она тяжело дышала, кровь прилила к ее щекам.

— Извини, — только и смогла произнести она и, повернув замок, выбежала на лестничную площадку.

Кристина знала, что надо делать. Через полчаса она уже сидела в рабочем кабинете директора телеканала «Волна».

Вогулина встретила ее весьма приветливо.

— Ну что, блудный ребенок, вернулась? А мы то уж не знали, что и думать, когда ты исчезла.

Видно было, что пожилая директриса и вправду весьма переживала за Кристину.

— Человек, которого обвинили в причастности к моему похищению, ни в чем не виноват! — задыхаясь от волнения, произнесла Кристина. — Мне надо сказать об этом!

— Так почему ты не пойдешь в милицию? — крайне удивилась Вогулина.

Но Кристина лишь покачала головой.

— Я не могу! Они могут снова схватить меня… У них везде свои люди…

— Погоди, погоди! — замахала на нее руками Вогулина. — Кто «они»? Кому вообще потребовалось тебя похищать?

И тут Кристина разревелась. Ей было так страшно и обидно, что все на нее ополчились, что кто-то хочет убить ее, что ее Ивара засадили в тюрьму…

— Значит так… — сказала Вогулина, выслушав историю Кристины. — Я тебя выпущу в эфир, и ты заявишь во всеуслышание, что ты просто уехала навестить родителей, и что никто тебя и не думал похищать. Я полагаю, после этого заявления Алтаева сразу же выпустят.

— А вы не думаете, что Стольников будет недоволен, что я вновь появилась на «Волне»? — всхлипнув, спросила Кристина.

— Не думаю, — покачала седовласой головой директриса. — Он наоборот до смерти будет рад, что с его людей снимут все подозрения.

— Значит, рассказывать о Пименове и его делишках нельзя?

— Конечно, нельзя. У тебя же нет никаких доказательств. А мне судебных разбирательств за распространение ложной информации не надо. И вообще наезжать на таких людей как Пименов, не имея ничего за спиной, чрезвычайно глупо. Как думаешь?

Кристина кивнула.

— Да, конечно, вы абсолютно правы…

На дворе стояла суббота — последний день перед выборами, когда агитация уже запрещена. В это благословенное время выборщикам полагается доделывать все дела, рвать ненужные бумаги и готовиться к завтрашней пьянке — по случаю победы или по случаю поражения.

Но Боголюб, Никитин и Леденцова даже не поехали в штаб. Они собрались на квартире у Боги и просто сидели, ожидая хоть каких-нибудь известий.

Все, что было возможно сделать для скорейшего освобождения Ивара, было сделано. Леденцова нашла каких-то крутых адвокатов, Боголюб позвонил знакомым и незнакомым силовикам и бандитам, Никитин состряпал и разослал пресс-релиз, сообщающий, что все написанное против Алтаева — вранье и провокация…

Оставалось только ждать, что это даст хоть какие-нибудь результаты.

Делать было нечего, но негативщики все равно не расходились.

Время от времени телефон на тумбочке вздрагивал от звонков. Это звонили журналисты Никитина и боголюбовские «внештатные сотрудники». Они жаждали зарплаты за проделанную работу. Но судя по последнему заявлению Вайпенгольда, с ней могли возникнуть серьезные проблемы.

Никитин поднимал трубку и говорил всем одно и то же:

— Пока денег нет. Когда будут, не знаю.

Боги тоже изредка прикладывался к телефону: он набирал Пименова. Но тот словно в воду канул.

А Леденцова просто пялилась в телевизор и методично щелкала пультом по всем каналам, пытаясь отыскать хоть что-нибудь достойное внимания.

— Стой! — вдруг заорал Никитин. — Вернись на четвертую программу!

От неожиданности все аж вздрогнули.

— Ты что? — обалдело спросила Леденцова, но Никитин ничего не ответил и, отобрав у нее пульт, сам переключился на четвертый канал.

— Тарасевич! — изумленно проговорил Боголюб. — Что это она тут делает?

«Волна» и вправду транслировала интервью с Кристиной. Напротив нее за эфирным столом сидела сама директриса телестанции Вогулина.

— Так значит, вы утверждаете, что вся шумиха, поднявшаяся вокруг вашего имени, не что иное, как вымысел? И вас никто не похищал?

— Совершенно верно, — отозвалась Тарасевич.

— Ну что ж, спасибо вам за то, что вы внесли ясность в этот волнующий всех вопрос.

Камера взяла крупным планом лицо Вогулиной.

— Вы смотрели программу «Перед выбором». С вами была Антонина Вогулина. Всего хорошего.

Следом пошел блок рекламы.

Леденцова вскочила с места.

— Быстро! Едем в РУВД! Алтаева сейчас выпустят!

На крыльце Ивара встречали целые полчища журналистов. Он морщился от фотовспышек и все смотрел поверх голов, пытаясь найти в толпе одно-единственное лицо.

Растолкав всех своим мощным телом, к нему пробрался Боголюб.

— Здорóво! — заорал он, сжимая Ивара в объятьях. — Как ты?

Следом пробились Никитин с Леденцовой.

— Ив! Ив! Ив! — визжала она. От восторга ей не стоялось на месте, и она то и дело подпрыгивала. — А Вайпенгольд сказал, что нам денег за выборы не дадут! Мы Пименова искали-искали, а он как сквозь землю провалился!

Ивар был буквально пьян от внезапно свалившейся на него свободы. Еще вчера он был самым бесправным существом на свете, все кому не лень, обвиняли его черт знает в чем… А сегодня эти же самые журналисты совали ему под нос свои диктофоны и просили что-то прокомментировать. Да господи ж ты боже мой! Главное, Кристина нашлась, и с ней было все в порядке!

— Где она? — шепнул Ивар на ухо Никитину.

Тот сразу все понял.

— Дома. Мы были у нее и решили, что ей лучше не выходить из квартиры. Ведь в любой момент ее могут снова… Ну, ты понимаешь.

Ивар вскинул на него тревожные глаза.

— Что?!

— Нет-нет, пока все спокойно. Боги отправил к ней на дом команду охраны.

Ивар сжал его руку.

— Спасибо. Спасибо вам за все. Никаких комментариев! — воскликнул он, отводя от себя чью-то телекамеру, и принялся выбираться из толпы.

— Ты куда? — растеряно крикнула ему вслед Леденцова.

Ивар обернулся.

— Сейчас домой заеду, приведу себя в порядок, а потом пойду навещу одну девушку.

Ребята дружно заулыбались.

— Сегодня суббота. Сегодня уже все можно, — сказал Никитин, подмигнув ему на прощание.

Ивар сразу увидел, что Кристина стоит у окна и ждет его. Видимо, кто-то ей позвонил и рассказал о его освобождении.

Он чуть ли не бегом влетел в подъезд, едва дождался лифта, поднялся на восьмой этаж. Его разбирало жуткое волнение, сердце колотилось как у мальчишки. Подойдя к обитой деревянными реечками двери, он нажал кнопку звонка.

В тамбуре загремел замок. Но внешнюю дверь никто так и не открыл.

— Кто там? — наконец произнес писклявый детский голос.

В первую секунду Ивар аж растерялся. «Да это же Соня!» — вспомнилось ему.

— Я мамин друг, — сказал он первое, что пришло ему в голову.

Реакция была самая неожиданная.

— Ага, как же! Ты не мамин друг, ты Серый Волк! — заявила девчонка. Уходи подобру-поздорову, а то сейчас милицию вызову!

В тамбуре послышались шаги. Кто-то заглянул в глазок, и в ту же секунду дверь открылась.

Кристина была в абсолютно несерьезной маечке и джинсовых шортах. Волосы забраны в смешной хвостик на макушке. На ногах — пляжные шлепанцы.

— Привет, — прошептала она, вскинув на Ивара влажный взгляд поверх очочков.

Ивар думал, что как только они встретятся, он сразу же обнимет ее, прижмет к груди, но тут, при ребенке, было как-то неудобно.

— Проходи, — пригласила его Кристина, распахивая дверь.

Он вошел. Смущение все больше и больше охватывало его.

— А мы с ней уже виделись — сказал Ивар, кивая на Соню. — Большая она у тебя уже.

Соня пряталась за маминой ногой и только стреляла глазенками на чужого дядю. Кристина потрепала ее по головке.

— Она что, пускать тебя не хотела?

— Вроде того. Сказала, что я Серый Волк.

Кристина улыбнулась.

— Это я ей для профилактики сказку прочитала — «Волк и семеро козлят». Ну, чтобы она дверь посторонним не открывала.

— Действенная штука! — оценил Ивар.

В кухне бездельничали четверо бойцов Боголюба. Ивар пожал им руки.

— Как служба?

— Да ничего, — отозвался старший из них — коротко стриженный, могучий до безобразия Андрюха. — Вон хозяйка нас кефиром угощает, — показал он на батарею пустых картонных упаковок.

— Дядь Андрей! — завопила Соня, с удивительной ловкостью вскарабкиваясь к нему на колени. — А покачай меня на руке!

— Вон нянькой еще по совместительству работаю, — ухмыльнулся Андрюха, поднимая на ладони верещавшую от восторга Соню.

— Пойдем ко мне, — позвала Кристина Ивара. — Надо поговорить.

В ее комнате было солнечно и уютно: низкая мебель, лаковые сундучки вдоль стен, гравюры, жалюзи…

— Сама здесь все обставляла? — спросил Ивар, оглядываясь на Кристину.

Она затворила дверь. Подошла близко. Сняла очки.

От нее как всегда смутно веяло восточными духами. И лицо — тонкое, ювелирное, — было столь знакомо и красиво…

Ивар сделал шаг ей навстречу, притянул ее к себе, прижал… Она тоже взметнула руки и обняла его за шею, целуя, куда придется. И он чувствовал, что она плачет от счастья.

— Как же ты решилась рассказать все моим ребятам? — спросил Ивар, усаживаясь на ее низенький диванчик.

Кристина держала его за руку и все никак не могла отпустить.

— Никитин встретил меня после выступления на «Волне» и примерно описал, что здесь творилось после твоего ареста. Понимаешь, я поругалась с Синим, и мне больше не к кому было обратиться за помощью. А он прислал мне охрану и пообещал привезти тебя…

— Никитин — классный парень, — кивнул Ивар. — Знаешь, я думаю, все произошло потому, что губернатор в свое время отказался отменить свое постановление об этилированном бензине, и Пименов ему этого не простил. Леденцова сказала, что Стольников считает этот запрет одним из своих образцово-показательных достижений.

Кристина искательно смотрела ему в лицо, пытаясь угадать, что он думает обо всем случившемся.

Ивар молчал. Конечно же, ему было тяжело, конечно же, он показывал далеко не все, что чувствовал…

— Ладно, — сказал он наконец, — давай дождемся завтрашнего дня, а там посмотрим, как быть. Тебе, главное, никуда не высовываться и сидеть дома. И упаси тебя бог делать хоть какие-нибудь заявления прессе! Понятно?

Кристина послушно кивнула.

— Понятно.

— Вот и хорошо. Кстати, что там с твоим оператором? Ребята мне сказали, что его задержала охрана «Элемента».

— Его уже отпустили, — сообщила Кристина. — Я удрала вместе с кассетой, и им не к чему было придраться. Правда, ему разбили камеру, и как теперь быть — непонятно. Она ведь стоит черт знает сколько.

— А Пименов что, не попытался задержать его? Ведь твой оператор тоже был в курсе всего происходящего.

— К нему ломились какие-то люди, но он взял охотничье ружье и сказал, что пристрелит первого, кто проникнет к нему в дом. А так он все эти дни просто не выходил из квартиры… Никитин сказал, что теперь ему тоже выделили охрану.

Ивар поднялся.

— Мне надо идти.

— Куда?

— Мои ребята получили только половину денег за работу. А тут прошел слух, что с нами вовсе не хотят расплачиваться. Как-то грустно от этого становится…

— Жадничаешь? — улыбнулась Кристина.

— Конечно! Я люблю деньги — они хорошие.

— Так что же насчет Пименова?

— Я как раз к нему и пойду за деньгами. В общем, мое дело — улаживать проблемы, а твое дело сидеть и ждать меня.

… И вновь Кристина смотрела из окна, как он уходил.

— Ма-а-ам! — затормошила ее прибежавшая из кухни Соня.

— Что?

— А мне он понравился! У него ботинки хорошие и ключи от машины есть! С брелочком!

Присев на корточки, Кристина обняла дочку.

— Правда, понравился?! Господи, как я рада!

Это была совсем неожиданная встреча.

Выйдя из подъезда, Ивар свернул за угол к автостоянке, где он оставил свою машину. Сел за руль, завел двигатель. Внезапно кто-то постучал ему в стекло.

— Мы могли бы пообщаться? — проговорила Снежана, спуская на кончик носа громоздкие темные очки.

Первые несколько секунд Ивар даже не знал, что ответить. Видя его нерешительность, Снежана скорбно улыбнулась.

— Ты ведь хотел разыскать Борю. Я могу дать тебе адрес.

Ивар открыл правую переднюю дверцу, и Снежана села рядом с ним.

— Он же прячется ото всех, да ведь? — спросил он, напряженно вглядываясь в ее непроницаемое некрасивое личико.

— Да.

— И почему же ты решила сказать мне, где его искать?

Снежана развернулась к нему.

— Хочу, чтобы у тебя был повод вспоминать обо мне, — произнесла она то ли серьезно, то ли шутя.

Снежана была кратка и деловита. Шаг за шагом она описала всю ситуацию: кто, с кем, почему и что делал. Ивар молча слушал и только диву давался тому, что происходило у него под самым носом.

— Слушай, но ведь Боря просто убьет тебя за то, что ты его заложила! — сказал он, стараясь не выдавать своих эмоций.

Снежана откинула назад прядь волос.

— А ты сделай так, чтобы у него не было возможности меня убить.

— Но почему?.. В смысле, я хотел спросить, почему ты решила все рассказать?

По лицу Снежаны прошла едва заметная тень.

— Я ведь с самого начала пыталась тебя предупредить.

— А я подумал, что ты имела в виду Стольникова и Вайпенгольда… Но уж никак не Пименова!

— Ладно, все это уже не важно… Я пошла. Может, еще свидимся.

И не затягивая прощания, Снежана вышла из машины.

Ивар долго смотрел ей вслед, а затем, словно очнувшись, достал из кармана сотовый и набрал Боги.

— Слушай внимательно, — проговорил он. — Я только что разговаривал со Снежаной, и она дала мне пименовский адрес и не только…

Он повторил информацию, полученную от Бориной секретарши.

— Ну и ну… — только и смог сказать Боголюб. Он тоже был ошарашен донельзя. — И что ты собираешься делать?

— Поеду к нему разбираться. А ты подбери мне человек пять бойцов понадежнее и посолиднее. И пусть они через полчаса подъезжают к Бориному подъезду. Сами тоже подгребайте туда и ждите меня в машине. События будут развиваться стремительно.

Боря мог ожидать появления кого угодно, но никак не Алтаева.

— Ну что, я пройду? — произнес Ивар, как ни в чем не бывало.

— П-проходи… — несколько замявшись, пригласил Пименов.

Воздух в его квартире был сперт и прокурен. Обстановка — так себе: все навалено в кучу — книги, диски, папки с документами. Плотные занавески не давали пробиться в комнату ни одному солнечному лучу.

— Не возражаешь? — Ивар уселся в большое кожаное кресло, стоявшее посреди комнаты.

Натянуто улыбнувшись, Боря сделал широкий жест:

— Пожалуйста…

Прошла минута, вторая, но никто из них так и не произнес ни слова. Пименов стоял, прислонившись могучей спиной к дверному косяку. Глаза его бегающие, нервные — буравили Алтаева насквозь.

— Я пришел за деньгами, — наконец объявил Ивар.

Лицо Пименова расплылось в непонимающей улыбке.

— Но ведь выборы еще не кончились… А я обещал, что вторую половину вы получите после того, как будет произведен окончательный подсчет голосов.

— Деньги нужны сегодня, — упрямо повторил Ивар.

Боря достал из кармана пачку сигарет.

— Послушай, — сказал он, присаживаясь на диван, — я играю по правилам. Мы с тобой их заранее определили, и я намерен…

— Хочешь, я расскажу тебе одну веселенькую историю? — перебил его Ивар. — Думаю, мы сразу договоримся полюбовно…

Он скрестил руки на груди.

— Где-то полгода назад, когда еще только решался вопрос о том, кто будет участвовать в губернаторской гонке, полпред потребовал от тебя избрания Стольникова. И ты оказался между молотом и наковальней: если бы ты выступил за Василия Ивановича, и он выиграл выборы, — ты бы сел за воровство, а если бы ты отказался, то пришлось бы поссориться с полпредом, который все знал о твоих делишках на НПЗ, но смотрел на них сквозь пальцы. А это опять же грозило отсидкой.

И что же ты придумал?

Все гениальное просто: ты согласился стать начальником штаба у Стольникова, но только постарался сделать так, чтобы он продулся в пух и прах. Разделил штаб на негативщиков и позитивщиков и постоянно стравливал их между собой. Поставил на начальственную должность дурака Вайпенгольда… Ведь это не Стольников, а ты настаивал на его присутствии в штабе.

Но несмотря на все твои усилия, Василий Иванович нашими молитвами прошел во второй тур, и тогда твоя секретарша Снежана стала регулярно снабжать нас ложной информацией о рейтингах. Она нам говорила, что, например, в Прохоровском районе мы на коне, а на самом деле там дела обстояли хуже некуда. В Солодниковском же районе — наоборот. Ты лишил нас информации, и мы работали вслепую. Воевали без каких-либо разведданных… Из-за тебя мы практически наверняка продули эти выборы. Но полпред никогда не обвинит тебя в этом. По твоей версии весь полпредовский гнев должен был пасть на меня и на моих ребят. Вроде как это мы не справились!

Слушая Ивара, Пименов молча сжимал и разжимал свои огромные кулачищи.

— Тебя что, по башке ударили, пока ты на нарах сидел? — тихо пошипел он.

— Я не окончил! — рявкнул Ивар. — В этом деле есть еще пара интересных деталей. Ты сам систематически передавал в штаб Синего всю информацию о наших делах. Доносчиком выступала Снежана. Синий думал, что он подкупил ее, но на самом деле она действовала по твоему прямому распоряжению. Ведь ты с самого начала договорился обо всем с Хоботовым: он становится губернатором, прикрывает все твои грехи и, что самое главное, отменяет распоряжение Стольникова о запрете на этилированный бензин. Кстати, совсем недавно вы закрепили свой союз еще одной аферой: ты спас от уголовной ответственности его жену. Когда она кинулась к Хоботову за помощью, он сделал вид, что не намерен впутываться в ее проблемы. Но на самом деле он страшно испугался за свою репутацию… А ты через своих прокурорских дружков сумел отмазать Елену ото всех неприятностей. Тебе и самому было невыгодно, чтобы вокруг этилки поднялась шумиха…

— Что ты хочешь? — спросил Пименов, глядя на Ивара полными ненависти глазами.

— Я хочу получить нашу зарплату. Больше ничего. Ведь ты не собирался ее нам выплачивать, не так ли? Кстати, это Вайпенгольд тебя выдал. Помнишь, вы разговаривали с ним по телефону, когда он только-только вышел из психушки, и ты обещал ему изничтожить меня? Бедняжка так обрадовался, что не смог сдержаться и раструбил о твоих планах всему свету.

— Значит, ты хочешь денег и больше ничего? — нервно усмехнулся Пименов. — Допустим, я расплачусь с вами… А дальше что?

— Дальше? — Ивар пожал плечами. — Дальше делай, что хочешь. Я уезжаю и никогда не вернусь. Так что можешь спать спокойно.

— И ты даже не попытаешься раскрутить меня на нечто большее, чем ваша зарплата?

Ивар смерил его презрительным взглядом.

— Спасибо, я не бедствую.

— Я бы рад с тобой расплатиться, но, честно говоря, мне нечем…

— Борь, мне не десять лет. Готов поспорить, что ты прикарманил половину из стольниковского предвыборного бюджета. Так что давай расстанемся по-хорошему.

Пименов прикрыл глаза, просчитывая все «за» и «против». Постепенно лицо его просветлело. Видимо, он уже прикинул в уме, что он сделает с Алтаевым.

— Ну что ж… — проговорил он медленно. — Ты со мной решил играть в открытую, и я буду действовать так же. Денег ты не получишь. И у тебя есть только один выход: драпать из этой страны со скоростью света. Потому что как только ты выйдешь из этой квартиры, я позвоню всем, кому только можно, и, скорее всего, ты не доживешь даже до утра.

Ивар поднялся.

— Значит, не договорились.

— Значит, нет, — развел руками Боря.

Он открыл входную дверь.

— Пока.

В этот момент Алтаев кивнул кому-то в глубине подъезда.

— Ребят, заходите! С дипломатией ничего не вышло.

Через десять минут Ивар вышел на улицу с весьма пополневшей барсеткой под мышкой.

Внизу, в машине его уже ждали негативщики в полном составе: Боголюб, Никитин и Леденцова.

— Ну что? Мы богатые? — спросила она, как только Алтаев захлопнул за собой дверцу.

— Все в полном ажуре. Наши скрутили Борю и ждут дальнейших указаний. Ну что, господа, смею вас заверить, что если мы прямо сейчас не повыдергаем Пименову все зубы, он перебьет нас одного за другим. Вы бы видели его рожу — кровная месть до седьмого колена, не иначе. Так что надо действовать! Я еду к полпреду и описываю ему всю Борину подноготную, ты, Леденцова, двигай в ФСБ, а Боголюб — в прокуратуру.

— А я? — возмутился с заднего сидения Никитин.

— А ты приступаешь к своим прямым обязанностям: пишешь пресс-релиз и рассылаешь нашу новость по всем информ-агентствам. К завтрашнему утру мы сделаем такой скандал, что даже выборы затмим. Только знаешь что еще?

— Что? — живо отозвался Никитин.

— Не забудь передать эту информацию в штаб к Синему. Если только Хоботов почует, что запахло жаренным, он тут же забудет свое обещание насчет этилки и первым кинется клевать Пименова.