Фабрика гроз

ГЛАВА 3 (среда)

С утра Кристина проснулась от того, что кто-то настойчиво барабанил во входную дверь. Накинув на плечи халат, она пошла открывать.

— Кто там?

— Свои! — отозвался голос Танюши Петровны.

Не успела Кристина повернуть ключ, как в номер скользнула одна из девушек из «ударной группы», а следом за ней, воровато оглядываясь через плечо, просочилась Танюша Петровна.

— Запирайся! — распорядилась она.

Кристина торопливо защелкнула замок.

— А в чем дело?

— Тсс! — приставила палец к губам Танюша Петровна. — Стольниковские откуда-то узнали, что мы тут! В вестибюле шарахаются их охранники и что-то вынюхивают. Боюсь, у нас будут проблемы с выходом из гостиницы.

— То есть как?! — не поняла Кристина.

— Да так! Стукнут тебя по голове чем-нибудь тяжеленьким, чтобы не болталась под ногами.

Кристина смотрела на нее в немом изумлении. Как это «стукнут»?! Кто вообще смеет ее «стукать»?!

— А ты как думала? — усмехнулась Танюша Петровна, глядя на ее испуганное лицо. — Выборы — это тебе не игрушки. Ставки-то — а-яй какие! При случае нас могут и побить, и в тюряжку засадить, и вообще…

Она не стала договаривать, что «вообще», но все и так было ясно.

Кристине стало несколько не по себе. Да, конечно, она знала, что ни одни выборы не обходятся без эксцессов, но ей как-то не приходило в голову, что это может относиться и к ней.

— Валь, доставай амуницию! — приказала Танюша Петровна «ударной» девушке.

Та вытащила из своей большой спортивной сумки какую-то страшную робу, заляпанную красками, косынку, битые-перебитые ботинки… Следом последовала коробка с гримерными принадлежностями.

— Это что? — произнесла Кристина, все больше и больше удивляясь.

— Синий приказал брать тебя с собой и учить, чему только можно, пояснила Танюша Петровна. — Так что поедешь с нами. Только ведь тебя может кто-нибудь опознать, а это было бы весьма некстати. В общем, будем маскироваться под рабочий класс. У тебя контактные линзы с собой есть? А то по твоим очкам в тебе за версту узнают телезвезду со стажем.

— Е-есть, — запинаясь, отозвалась Кристина. До нее только сейчас дошло, что ей, видимо, придется надеть на себя валяющееся перед ней тряпки.

— Ну тогда приступайте! — хлопнула в ладоши Танюша Петровна. — Кстати, как эта твоя… как ее там? Мария, что ли?

— Марина? — Кристина покосилась на прикрытую дверь, за которой была комната Щеглицкой. — Спит, наверное.

— Ну пусть спит. Валь, давай за работу, а я тоже пошла переодеваться.

… Когда Кристина приблизилась к зеркалу, она не поверила своим глазам. На нее смотрела страшненькая, преждевременно постаревшая тетка лет сорока. Серая выцветшая спецовочная куртка, мешковатые штаны, сползающая на глаза косынка… Честно говоря, Кристине тут же захотелось расплакаться: как же так — она столько сил и денег тратит на то, чтобы выглядеть как белый человек, а тут ее превратили в какое-то пугало! Да еще говорят, что так и должно быть!

— О-ой! — произнес у нее за спиной испуганный голос Щеглицкой. — Это вы так без косметики выглядите?!

Оказалось, она уже проснулась и вышла из своей комнаты посмотреть, что творится на белом свете.

Кристина была готова провалиться на месте. Если уж раньше она чувствовала себя не совсем уютно рядом со Щеглицкой, то сейчас и подавно.

В дверь постучали. Это опять была Танюша Петровна — на этот раз тоже облаченная в спецовку.

— Все, пошли, времени нет! — позвала она Кристину с Валей.

— А как же я?! — возмущенно проговорила Щеглицкая. — Я хочу с вами!

— «Хочу» и «могу» — это разные вещи! — отрезала Танюша Петровна. Сиди здесь и жди нас.

Кристина покосилась на обалдевшую от такого обращения Щеглицкую. Вообще-то ей было приятно, что Танюша Петровна ни в грош не ставит ее красоту и самоуверенность. Для нее она была всего лишь безмозглой смазливой куклой. То, что Щеглицкая согласилась пофлиртовать со Стольниковым за деньги, поставило на ней большой жирный крест.

— В таком виде тебя точно никто не признает! — довольно хихикала Танюша Петровна, спускаясь по лестнице. — Валька у нас кого хочешь сумеет загримировать под Фредди Крюггера.

Кристине было не то что бы очень лестно слышать такие слова. Но она молчала и терпела. Танюша была права: надо было соблюдать конспирацию.

В вестибюле гостиницы и правда слонялись какие-то подозрительные личности, явно приглядывающиеся ко всем проходившим мимо. Впрочем, они не удостоили и секундным взглядом трех замызганных теток, спешащих к выходу. Вероятно, они подумали, что это кто-то из обслуживающего персонала.

— Нам сюда! — показала Танюша Петровна на неприметную белую «ГАЗельку», припаркованную у тротуара.

Внутри уже сидела «ударная группа» — все тоже в робах, газетных пилотках или косынках. Кристина заметила, что даже руки некоторых девушек, еще вчера сверкавшие изысканнейшим маникюром, сейчас напоминали о тяжком физическом труде: ногти были срезаны под корень, а в кожу вокруг них въелся самый настоящий чернозем.

— Мы будем представлять из себя бригаду маляров, — специально для Кристины начала объяснять Танюша Петровна. — На завод не пробраться без пропуска, и я вчера договорилась с начальницей отдела кадров, что наша бригада придет к ним наниматься на работу. По этому поводу нам всем выписали временные пропуска.

— Здóрово! — не смогла удержаться от восхищения Кристина. — А чем мы будем заниматься?

«Ударная группа» переглянулась.

— Увидишь! — весело отозвалась Танюша Петровна. — Если твоя Щеглицкая не смогла ничего путного сделать, так мы возьмем реванш.

… «ГАЗель» остановилась за полквартала от заводской проходной.

— За мной! — скомандовала Танюша и первой выпрыгнула наружу. — Слежки нет? — осведомилась она у водителя — невысокого кудрявого мальчика с печальными карими глазами.

— Все чисто, — едва слышно произнес он.

— Ну тогда с богом!

Идея с временными пропусками сработала отлично, и уже через десять минут «бригада маляров» шагала по заводской территории.

Завернув за угол какого-то цеха, Танюша Петровна достала из кармана начертанный на листочке план завода.

— Нам туда! — кивнула она на внушительное здание заводской столовки, сплошь обклеенное портретами Стольникова. — Митинг будет иметь место через полчаса, а пока предлагаю всем затеряться в массах и приступить к изучению народных настроений. Все всё помнят? Ну и хорошо. Тарасевич, не отставай!

Кристина и Танюша Петровна разместились на подоконнике между какими-то испитыми работягами и теткой из заводоуправления, которая брезгливо отодвигалась от них, боясь перепачкать свою щегольскую плиссированную юбку. Остальные члены «ударной группы» растворились среди толпы.

Кристине было весело и любопытно. Казалось, что сейчас на ее глазах произойдет нечто грандиозное. Она вытягивала шею, оглядывая набившихся в столовку рабочих. Все сидели за сдвинутыми столами, но мест не хватало, и кое-кому пришлось разместиться на принесенных с собой лавках и стульях.

Вроде настроение у публики было самое подходящее — народ недовольно ворчал и спрашивал, когда же все начнется. Впрочем, некоторые даже радовались, что можно не работать, а часок посидеть спокойно.

Услышав такое, Танюша Петровна тут же начала вносить смуту:

— Да наверняка заставят сверхурочно перерабатывать! — заявила она уверенно. — Что администрация-то — дураки — нам за простой платить?

Ее предположение тут же было подхвачено. Кое-кто даже начал выкрикивать:

— Петрович, а Петрович, ты скажи начальству, что мы перерабатывать не согласны! Мы не просили нас на этот митинг собирать!

Тетка из заводоуправления принялась увещевать народ, что все будет в порядке…

Наконец в дверях произошло какое-то замешательство, показались несколько плечистых охранников, сосредоточенно оглядывающих помещение, и вслед за ними в столовку вошел Стольников.

Он выглядел на удивление бодрым — вчерашний дебош не оставил на нем никаких следов.

— Гляди-ка, свеженький как огурчик! Даром, что вчера весь вечер пил, прошептала Танюша Петровна, вяло хлопая в ладоши.

Кристина фыркнула.

— Наверное, тренируется много.

Стольников проследовал к большому накрытому парадной скатертью столу. Кто-то из обслуги тут же засуетился, раскладывая перед ним папки с бумагами.

Народ сосредоточенно притих: всем было интересно поглядеть на живого губернатора.

Первым взял слово генеральный директор Горев — красивый представительный мужчина в дорогом костюме.

— … и я рад представить вам нашего дорогого Василия Ивановича! — произнес он после краткой вступительной речи и первый бешено зааплодировал.

Стольников привстал, слегка поклонился.

— Здравствуйте, земляки! — сказал он прямо в микрофон, и в тот же момент расставленные по углам колонки отчаянно засвистели.

Народ закрутил головами, пытаясь определить источник звука, но тот смолк так же внезапно, как и начался. Губернатор бросил растерянный взгляд на Горева. Тот пожал плечами, показывая, что он тут ни при чем.

— Здравствуйте, земляки! — повторил Стольников еще раз, но мерзкий визг вновь отозвался на его слова. Кое-кто повскакал с мест, зажимая уши ладонями. Охранники бросились к колонкам, пытаясь обнаружить за ними злоумышленников.

Кристина вскинула глаза на Танюшу Петровну.

— Наши балуются? — едва слышно спросила она.

Танюша Петровна кивнула.

— Это еще цветочки!

После того, как Стольников в третий раз попытался обратиться к народу, в зале стали раздаваться смешки.

— Чего-то не любит тебя техника! — крикнул кто-то с задних рядов.

Стольников зло глянул на публику, заставил себя улыбнуться и вдруг смахнул микрофон в сторону.

— А, ну его на фиг! — сказал он громко. — И так будет слыхать! Вроде помещение позволяет.

К величайшему неудовольствию Кристины Стольников выступал вполне сносно. Его речь была написана хорошим языком и легко воспринималась. Он несколько раз запнулся, иногда соскальзывал глазами в бумажку, но в целом зал его слушал, а под конец даже вполне искренне похлопал.

Стольникову стали задавать вопросы. В толпе явно находились люди Алтаева, так как все шло без сучка, без задоринки. Вопросы были правильными, а ответы удачными и даже веселыми.

Танюша Петровна показала Кристине невысокую светленькую девушку с короткой стрижкой.

— Это Леденцова. «Тело»-хранитель. Она тут всем заправляет.

Кристина беспокойно покосилась на нее.

— А когда же наши начнут выступать?!

Танюша Петровна знающе улыбнулась.

— Не волнуйся, все будет.

Но Кристина все равно волновалась.

Какой-то пожилой мужик в старомодном коричневом костюме поднялся со своего места.

— А вот скажите, Василий Иванович, — произнес он серьезно, — а почему у нас на заводе сколько угодно ваших портретов, а вот Хоботова всего посрывали… По закону положено, чтобы всех кандидатов было поровну. А у вас получается черти-что…

Кристина напряглась. Наконец-то кто-то из рабочих осмелился задать настоящий, а не казенный вопрос! Она впилась взглядом в лицо Стольникова, всей душой надеясь на его провал. Тот передохнул, пошевелил бровями… Насмешливая улыбка вдруг озарила его широкое лицо.

— Так ведь, мужики, у меня плакаты какие? На хорошей бумаге напечатаны, цветная полиграфия… А Хоботову жалко на народ тратиться. Мол, обойдутся и плохонькими газетными бумажками. Я тут давеча, не при дамах будет сказано, зашел в ваш сортир, а там бумаги-то и нет. Если вы сами Хоботова по назначению пустили, я тут ни при чем.

От хохота аж вздрогнули стекла. Мужики хлопали ладонями по столам, толкали друг друга локтями и повторяли:

— Ну дает! Ну дает!

Кристина с ужасом осознавала, что Стольников нравится народу. Дальше дело пошло еще веселее. Видя, что губернатор — вполне свойский человек, его стали спрашивать и о планах на будущее, и так просто — за жизнь. Леденцова сияла, как медаль.

Кристина в панике повернулась к Танюше Петровне.

— Мы теряем их! Они уже все за Стольникова!

— Смотри! — почти беззвучно отозвалась Танюша и показала ей глазами на выход.

По одному, по двое слушатели поднимались со своих мест и, конфузясь, покидали столовку.

Через некоторое время бегство публики приняло масштабный характер. Люди Стольникова тоже заметили это и стали беспокойно переглядываться. Кто-то из администрации попытался закрыть двери, но это только усугубило ситуацию. Почуяв западню, народ кинулся прочь из зала.

— И всего делов-то! — развела руками Танюша Петровна, победно глядя на Кристину.

Когда они вновь вернулась в свою «ГАЗель» — раскрасневшиеся, веселые, — то наконец-то смогли выговориться.

— Нет, ты видела, какие глаза были у Стольникова, когда все побежали?! — возбужденно кричала Танюша Петровна.

— А Леденцова-то! — хохотала Валя. — Леденцова!

— Забегали, как тараканы в духовке! — довольно прокомментировал кудрявый мальчик, сидевший за рулем.

Кристина тоже принимала участие во всеобщем веселье, хотя она и не совсем уловила, что же произошло на самом деле.

— Я ничего не поняла, — прошептала она на ухо Танюше Петровне, когда «ГАЗель» тронулась в направлении гостиницы. — Как вам это удалось?!

Танюша обняла ее за плечи.

— Да дело-то было проще простого! — проговорила она, смахивая набежавшую от смеха слезу. — Мы рассредоточились по всему залу, а потом в самый ответственный момент пустили слух, что в кассах выдают зарплату за позапрошлый месяц. Ну и, разумеется, весь народ помчался занимать очередь.

Кристина оглядела сияющие лица «ударной группы».

— Так ведь администрация могла сказать, что все это — вранье! — воскликнула она изумленно.

— Ага, так бы им и поверили! — расхохоталась Валя. — Все бы решили, что их специально дурят, чтобы рассосать очередь.

— Но мы мало того, что сорвали митинг, — добавила Танюша Петровна, вдруг став серьезной. — Мы испортили Стольникову весь имидж. Люди помнят только свою последнюю реакцию на человека. Пять минут назад они любили нашего губернатора как родного, но запомнилось им только то, что Стольников — это такой субъект, который не пускает их к долгожданной зарплате. Да и то, что им ничего не дали, только усугубит ситуацию: подсознательно разочарование в деньгах будет ассоциироваться с разочарованием в губернаторе. Это психология, все доказано наукой!

— Класс! — восхищенно выдохнула Кристина.

Хотя вообще-то ей было немного жаль этих работяг. Они и так-то ничего в жизни не видят, а тут их водят за нос, как дурачков, а они даже не понимают.

— А дальше что будет? — спросила она. — Стольников ведь явно не ограничится одним Удоевым, он направится еще куда-нибудь…

— Сегодня он никуда не отправится, сегодня у него по плану какое-то выступление перед Областным Законодательным Собранием, — отозвалась Танюша Петровна. — Так что он в город вернется. А уж если куда-нибудь еще поедет, так ведь мы его одного не бросим.

— У нас работа такая — отравлять Стольникову существование, подмигнула Кристине Валя.

Боже, какое наслаждение — смыть с себя весь этот уродский грим! Конечно, здóрово, когда ты можешь появиться в толпе неузнанной, но Кристина уже сполна насладилась этим чувством и теперь мечтала лишь об одном: вновь превратиться в саму себя.

Пока она умывалась, Щеглицкая все стояла у нее над душой, пытаясь хоть что-нибудь разузнать.

— А куда вы ездили? А для чего был этот маскарад?

Танюша Петровна строго-настрого запретила Кристине болтать, поэтому она отнекивалась какими-то общими фразами и старательно избегала взгляда Щеглицкой. Понятно, что той было обидно — сначала ее никуда не взяли, потом ничего не рассказали… Ну да в утешение у нее были самые красивые ноги на свете. Кристина все никак не могла простить ей ее вчерашних высказываний.

Когда они вышли из номера, Щеглицкая вдруг остановилась на лестнице. Личико ее было серьезно и решительно.

— Кристина Викторовна, можно вас спросить?

Кристина оглянулась на нее.

— Да. А в чем дело?

— Понимаете, я хочу работать на выборах! Мне было так интересно! Может быть, вы попросите за меня?

Поначалу Кристина даже не знала, что и сказать.

— Э-э… Наверное вам лучше обратиться не ко мне, а к Татьяне Петровне.

Но Щеглицкая покачала головой.

— Это бесполезно. Вы же видели, что я ей не понравилась… Но ведь это только потому, что она — толстая корова, а я…

Кристина насмешливо посмотрела на Щеглицкую. Она что же, серьезно думает, что ей захочется похлопотать за нее?! Чтобы потом все мужики штаба только и делали, что на нее пялились? Нет уж, увольте!

— Татьяна Петровна — моя подруга, — произнесла Кристина с большим достоинством. — И мне не нравится, когда ее называют «толстой коровой». Идите в машину, мы вас подкинем до города.

Кристина с удовольствием заметила, как кровь отлила от лица Щеглицкой. Да, конечно, она не виновата, что родилась такой симпатичной, да, она не хотела вчера обидеть Кристину… Но почему-то мстить ей за все вышеперечисленное было очень приятно.

Кристина прекрасно понимала желание Щеглицкой работать на выборах. Ее саму это настолько захватило, как не захватывала еще ни одна передача на телевидении. Ну да кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево.

За всю дорогу Щеглицкая не проронила ни слова. Ее довезли до подъезда, она вышла, хлопнув дверцей… Кристина была рада, что она исчезает из ее жизни.

Впрочем, вскоре она вообще забыла о ее существовании.

Они ехали по проспекту Ленина, как вдруг что-то за окном привлекло внимание Танюши Петровны.

— Ты гляди-ка, что, паразиты, наделали! — воскликнула она, показывая на целую галерею стольниковских портретов, развешанных на стенах остановочного павильона.

Кудрявый мальчик, сидящий за рулем, сбавил ход.

— Что-то новенькое напечатали, — произнес он задумчиво. — Я таких еще не видел.

Все члены «ударной группы» прилипли к стеклам. На плакате изображался Стольников в кругу семьи: за спиной необъятная супруга, рядом дочь с огромной полосатой кошкой на коленях.

Как оказалось, губернаторскими портретами были украшены все остановки, все афишные тумбы и все заборы.

— Сразу видно, что у него денег больше, чем у нас, — проворчала Валя. — Это ж сколько экземпляров надо было напечатать! И все цветное, и формат большой…

— Будет ему сейчас формат! — зло отозвалась Танюша Петровна.

Достав сотовый телефон, она набрала чей-то номер.

— Привет! Это я. Слушай-ка сюда… Видал, что у нас весь город в Стольникове? Распечатай-ка тысяч пять-шесть объявлений об анонимном лечении венерических заболеваний и вели нашим ребяткам расклеить их прямо поверх портретов. Только выдели покрупнее «сифилис», «гонорея» и еще чего-нибудь. Пусть у народа вся эта дрянь со Стольниковым ассоциируется. И вот еще что: дай на этих объявлениях телефоны стольниковского штаба. Пусть им немного позвонят, чтобы веселее работалось.

— Так, девки, бросайте свои вещи и бегом в мой кабинет — будем совещаться! — скомандовал Синий, встретив в коридоре Кристину и Танюшу Петровну. — У меня срочное дело до вас.

— Ни здасьте, ни до свидания! — ворчливо произнесла Танюша Петровна. Мог бы хоть спросить, как все прошло!

Синий взял ее под локоток, подталкивая к двери пресс-службы.

— Вы всех разгромили? Я и не сомневался… А мы тут с ребятами тоже одну гениальность изобрели. Алтаев решил народ в сады отправить в день выборов, так мы — шиш ему! — чего дадим сделать! Я тут переговорил с мэром, и он обещал с завтрашнего дня всему городу отключить горячую воду. Типа на профилактический осмотр оборудования.

— Э-э! — возмущенно закричала Кристина. — А как же людям в душ ходить?

— Ты-то что возмущаешься? У тебя же дома колонка… Зато с утра в день выборов мы все включим, народ возрадуется и ринется мыться и стирать и не поедет ни на какие дачи! Круто?

— Ты ужасный человек! — развела Кристина руками.

— Нет, — пафосно сказал Синий. — Я добрый и хочу мира. А еще хочу, чтобы мы победили.

— Я тоже хочу!

Но Синий не слушал.

— Все-все-все. Некогда болтать. До выборов осталось меньше двух недель, а они тут треплются!

… - Значит, с Щеглицкой ничего не получилось? — задумчиво проговорил он, когда они вновь собрались у него в кабинете. — Жаль, жаль… Хорошая задумка была. Ну, а ты как? — обратился он к Кристине.

Она радостно улыбнулась.

— Лучше всех! Синий, мне так понравилось! Жутко весело!

— «Жутко весело», говоришь? Ну, может, оно и так, — рассмеялся он. Что ж, будем делать из тебя маститую пиарщицу, акулу пера и спеца по провокациям.

Кристина села за стол.

— Мы что, кого-то еще ждем?

Вспомнив о деле, Синий сразу посерьезнел.

— Да, сейчас должен прийти Хоботов. Но пока его нет, я введу вас в курс дела. Вы знаете, что Михаил Борисович женат во второй раз? Так вот Алтаев разыскал его первую женушку, Елену, и уговорил ее дать пресс-конференцию против бывшего мужа. Мол, он ее бил и обманом отобрал городскую квартиру. Факсы с приглашениями сегодня с утра были разосланы во все средства массовой информации.

Танюша Петровна сузила глаза.

— О, черт! Этак мы потеряем весь женский электорат. Наши бабоньки запросто купятся на эту историю — это же бразильский сериал в чистом виде!

Синий вздохнул.

— То-то и оно. Только в роли злодея здесь будет выступать наш Михаил Борисыч.

— А, может, нам удастся отговорить Елену от выступления? — подала голос Кристина. — Все-таки они с Хоботовым были когда-то близкими людьми…

Синий покачал головой.

— Сомневаюсь. Во-первых, Алтаев чем-то крепко прижал ее, иначе она бы вообще не стала впутываться в это дело, а во-вторых, у нас совершенно нет времени: пресс-конференция состоится в редакции «Захолмского рабочего» завтра в 12 дня.

Танюша Петровна почесала карандашом в затылке.

— А ты не в курсе, чем именно он ее прижал?

— Пока нет. Но я уже дал задание составить на нее полное досье. Думаю, что-нибудь да высветится.

— Ну, не знаю… — проворчала Танюша Петровна, скрестив руки на груди. — Если прессуха состоится завтра, мы уже ничего не сделаем.

Синий сердито посмотрел на нее.

— А надо сделать так, чтобы она не состоялась! Или, по крайней мере, отложилась на некоторое время. Тогда у нас будет возможность предпринять контрмеры. Если нам удастся это сделать, то уже завтра вечером мы по всем своим СМИ прокачаем информацию о том, что Елена врушка, что ее купили, что она таким образом мстит Хоботову за развод.

Танюша Петровна открыла свой блокнот.

— Так, давайте накидывать идеи, как мы можем сорвать пресс-конференцию. Может, нам свет отключить в здании, где все будет проходить?

Синий вновь покачал головой.

— Нет времени. А это бог весть сколько переговариваться надо.

— А если просто заплатить какому-нибудь электрику, чтобы он кабель перерезал?

— Не пойдет. Журналюги придут со своими диктофонами и камерами, а они все работают на аккумуляторах.

— Жаль! — вздохнула Танюша Петровна. — Еще можно подсыпать этой Елене пургену, чтобы она никуда не смогла пойти…

— А давайте разошлем фальшивые факсы, что пресс-конференция переносится на послезавтра? — предложила Кристина. — Кое-кто, разумеется, перезвонит в штаб к Стольникову, но часть журналистов точно купится на это!

— Записываю! — объявила Танюша Петровна. — Это я беру на свой отдел. Что еще?

— Может, позвонить и сказать, что в редакции заложена бомба? — задумчиво произнес Синий. — Хотя нет… Этим мы сыграем против себя: Алтаев скажет, что это мы специально подстроили, чтобы сорвать ему мероприятие. А нам надо так обставить дела, словно все произошло само по себе.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел личный секретарь Хоботова Андрюша.

— Вот, вам просили передать, — проговорил он, протягивая Синему листок бумаги.

Тот пробежался по нему глазами.

— Ага, вот и информация насчет Елены. У нее своя сеть бензоколонок в Захолмске (ей Михаил Борисович презентовал при разводе). Так вот пару недель назад на одной из них случилось какое-то ЧП со смертельным исходом… Думаю, ей пригрозили уголовным делом или еще чем-нибудь, ну она и согласилась выступить против бывшего супруга.

Стоило Андрюше уйти, как на пороге появился сам Хоботов.

— Ох и жара на улице! Привет! — поздоровался он, протягивая Синему руку. — Что тут у вас произошло? Только по быстренькому — у меня всего пять минут.

Синий указал ему на стул рядом с собой.

— Слушай, что у тебя за дела на бензозаправках в Захолмске?

Услышав это, Хоботов переменился в лице.

— Ты имеешь в виду Еленины АЗС?

— Именно.

Михаил Борисович отвел взгляд в сторону.

— Да я толком ничего не знаю. Ленка мне звонила и говорила, что у нее там какое-то убийство произошло или еще что… А в чем дело?

Синий описал ему ситуацию. Слушая его, Хоботов все больше и больше мрачнел.

— Ты думаешь, она может пойти на лжесвидетельство? — проговорил он.

— У меня абсолютно достоверная информация, — подтвердил тот. — Ты понимаешь, какая это будет бомба для нас, если Елена действительно начнет обвинять тебя во всяких смертных грехах?

— Да, конечно… Но…

— Поэтому мы можем спасти ситуацию только одним способом: Елену надо превентивно объявить лгуньей. Тогда, если она выступит против тебя, ее слова будут восприняты с недоверием. Но для этого нам нужен тайм-аут хотя бы в один день.

— Что ты хочешь сделать? — подозрительно спросил Хоботов.

— Я пока еще точно не знаю, но если понадобится, мы должны применить силу, чтобы не дать Елене говорить.

Несколько секунд Хоботов сидел молча.

— Я против! — решительно объявил он. — У Ленки и так проблем по горло, и я…

— Вы вообще хотите победить на этих выборах? — вдруг перебила его Танюша Петровна.

Хоботов перевел на нее взгляд.

— Да, но Ленка-то тут при чем?

— Если вы не потопите ее, то она потопит вас.

Синий взял его за руку.

— Миш, коли ты не выносишь жара, тебе нечего делать на кухне. Ты здесь главный, поэтому все будет так, как ты скажешь. Ты либо дашь нам санкцию на нейтрализацию Елены, либо… мы не отвечаем за последствия.

Все смотрели на Хоботова, ожидая его ответа. Он сжимал тонкие холеные пальцы, двигал губами…

— Если это действительно необходимо… — начал он и пресекся на полуслове.

— Не беспокойтесь, мы сами все сделаем, — сказала Танюша Петровна, чувствуя, что Хоботову лучше не присутствовать при обсуждении их дальнейших планов.

— Да, хорошо.

Поднявшись из-за стола, Михаил Борисович направился к двери. Шаги его были тяжелыми, плечи как-то неестественно сгорбились. Синий проводил его взглядом.

— Ну что ж, санкция у нас есть, — сказал он, когда дверь за Хоботовым захлопнулась. — Значит, план действий таков: я еще подумаю насчет того, как бы нам покрасивее сорвать завтрашнюю прессуху, а тебе, Танюш, нужно будет написать все материалы. И еще найди какую-нибудь фотографию Елены. Надо состряпать из нее коллаж, где бы она изображалась входящей в штаб Стольникова.

— Что, так и подпишем: «Штаб Стольникова»? — усмехнулась Танюша Петровна.

— Конечно! Навесь на крыльцо соответствующую вывеску. Кто когда узнает, что такого не бывает и местонахождение предвыборных штабов всегда держится в строгом секрете? Народные массы уверены, что это вполне официальное место. Вот мы и не станем их разубеждать.

— Так, я записываю себе, — проговорила Танюша Петровна, — выдать завтра в свет новости, что Стольников перекупил Елену, и что по данным наших журналистских расследований она и раньше вовсю доносила на своего мужа.

— Точно! Тарасевич, тебя отправляем на фронт написания новостей.

— Конечно, — встрепенулась Кристина.

Честно говоря, все происходящее несколько огорошило ее. Вообще-то то, что они сейчас делали, несколько смахивало на… подлость. Елена еще ничего не сделала, а они собирались очернить ее в прессе так, что после этого ей стыдно будет на улицу выйти.

Кристина никого не осуждала, наоборот Хоботова ей было даже жальче, чем эту неведомую Елену. У него не было альтернативы: он должен был либо перешагнуть через свою бывшую жену, либо погибнуть сам. Выборы ведь как раз и состоят из таких решений: либо ты, либо тебя.

«Интересно, а я бы смогла так подставить Тарасевича?» — пронеслось у Кристины в голове.

Это был трудный вопрос. Конечно, она все еще злилась на него, конечно, между ними уже давно ничего не было… Но все же… Кристина еще никогда в жизни не чувствовала себя подлой, и становиться таковой у нее не было ни малейшего желания. Все же она боялась жара…

«Нет, на выборах хорошо работать, когда ты выборщик, а не кандидат», еще раз подумала она, попросту отмахнувшись от своих высоконравственных мыслей. У нее была работа, за которую ей платили, а все остальное ее не должно было касаться.

До самой ночи Кристина редактировала новостные сообщения насчет Елены.

Постепенно все сомнения отпустили ее. В душе остался лишь азарт. Это была как охота, как травля лисицы: написать так, чтобы от Елены мокрого места не осталось после ее статьи. Весело и жутко одновременно.

Вечером, когда все уже разошлись, Синий вновь зашел к Кристине.

— Сидишь? — спросил он, как бы невзначай положив ей на стол шоколадную конфетку.

Кристина благодарно улыбнулась.

— Да вот дописываю последний абзац.

— Баба Лиза тебя убьет за то, что ты опять до ночи сидишь.

— Она тебя за это убьет!

Закончив со статьей, Кристина дотянулась до кнопки стоявшего на полу чайника.

— Будешь со мной чай пить? — спросила она Синего.

— Давай.

Синий потянулся, зевнув во весь рот, и сел на крошечный стульчик, рядом с Кристиной.

— Ну, как тебе наша выборная работа? Не жалеешь, что пошла?

— Нет, — отозвалась она. — Только знаешь, о чем я думаю? Этот Алтаев все время ставит нас в позицию обороняющихся. Мне показалось, что мы вообще не планируем собственных мероприятий и занимаемся только его нейтрализацией.

Синий развел руками.

— Ну что, и на нашей улице когда-нибудь перевернется грузовик с мармеладом! Будем искать стольниковские слабые места…

— А они есть? — живо переспросила Кристина.

— Конечно. Если не у самого Стольникова, то у его спонсоров. Ведь как делаются выборы? Крутые дядьки приходят, например, к нашему губернатору и говорят: «Василий Иванович, мы тут сидим на своих местах, и сидим неплохо. С вами у нас есть определенные договоренности: вы закрываете глаза на наши черные делишки. А если придет новый губернатор, с ним придется передоговариваться, что-то терять… Лучше мы поддержим вас на выборах финансово и административно. Только вы уж выберетесь, пожалуйста!». Они бьют по рукам и начинают избирательную кампанию.

Кристина рассмеялась.

— Кстати, — вдруг вспомнила она, — я тут, знаешь, что придумала? Надо написать от имени Стольникова какую-нибудь абсолютно дикую и заведомо ложную статью о Хоботове; такую, чтобы каждому было понятно, что это чушь собачья. Тогда в будущем народ в принципе будет с недоверием относится ко всем негативным материалам о Михаил Борисыче.

— Что ты имеешь в виду? — не совсем понял Синий.

— Ну, например, надо написать, что Хоботов — инопланетянин, и поэтому Стольников призывает всех голосовать против него.

— Инопланетянин, говоришь? — ухмыльнулся Синий. — Кстати, можно попробовать…

— Ну тогда я завтра подготовлю текст? — обрадовалась Кристина.

— Погоди-погоди! На завтра ничего не планируй. У меня к тебе дело есть. Я вот тут подумал, что тебе стоит съездить в Захолмск.

— Ты хочешь, чтобы я разобралась в том случае на бензоколонке? — догадалась Кристина.

— Ага. Там что-то не так… Хоботов говорит, что Елена не стала бы без крайней нужды выступать против него. Она испугалась, и если мы найдем, чем именно ее прищучили, мы сможем использовать всю эту ситуацию себе на пользу. Например, обвиним Стольникова в гнусном шантаже несчастной женщины.

— Ну давай, я съезжу, — пожала плечами Кристина. — А куда конкретно надо ехать?

Синий вытащил из кармана листок бумаги.

— Вот Еленин домашний адрес, а вот адрес бензоколонки, где случилось ЧП. Прямо с утра и поезжай. Я к восьми пришлю за тобой служебную машину.

— Хорошо… Слушай-ка… — вдруг встрепенулась Кристина. За своими статьями она совершенно забыла о самом главном. — Так что насчет завтрашней прессухи? Ты придумал, что с ней делать?

Лицо Синего озарилось хитрющей улыбкой.

— Завтра все узнаешь, — многообещающе подмигнул он.

И сколь Кристина не билась, ей так и не удалось вытянуть из него ни слова.