Фацетии

1. ФИЛЕЗИЙ[61] О ЗАКОННИКАХ

Законнику, который утверждал, что его сотоварищи сговорчивы и доброжелательны, ответили так: они — буквоеды и, словно стрелка на весах, склоняются к той чаше, где груз тяжелее; так же поступают адвокаты, прокуроры, крючкотворы и весь люд судейский: они охотно берутся и поддерживают дела тех, кто лопается от богатства, не заботясь о тех, у кого в доме бедность.

2. О КНЯЗЕ, КОТОРЫЙ КЛЯЛСЯ ВОПРЕКИ СВОЕМУ ЖЕ ЗАПРЕТУ

Сенат одного городка в отсутствие князя решил наказывать тех, кто будет попусту кошунственно клясться именем божиим. Когда князь, возвратившись домой, узнал об этом, то он, человек неистовый и пылкий, вскипел: «Клянусь телом господним! — так у нас клянутся,— мне это нравится!» Когда же чиновники и стряпчие, глядя друг на друга, засмеялись, он «сердцем и плотью господней» заверил, что крепко накажет того, о ком узнает, что тот клялся (не думая, что сам часто делает то, что запрещает своим людям).

3. О ВИНЕ ИУДЕЙСКОМ И ХРИСТИАНСКОМ

Недавно пришел я с приятелем в один трактир; и, когда нам подали разбавленное, «водянистое» (как говорят) вино, мой приятель сказал трактирщику, что он с трудом верил, будто Христос когда-то сотворил такое чудо и воду обратил в вино[62]. А теперь этому повсюду выучились все трактирщики; он же все-таки предпочитает пить вино иудейское, а не христианское; а вот это вино настолько христианское, что если бы он не умел плавать, то утонул бы в воде.

4. РАССКАЗ О ХИТРОСТИ ЖЕНЩИН

Были три женщины, которые уговорились, что та, которая удачнее одурачит своего мужа, получит в награду больше денег. Первая однажды, когда ее муж спал, обрила его и надела на него заранее приготовленную сутану. Когда он проснулся, она, называя его «святым» и «отцом», спросила, не собирается ли он уйти со своими братьями (потому что незадолго перед этим через их деревню проезжали монахи из какого-то монастыря). Сначала муж рассердился и спросил жену, не шутит ли она с ним. Она ответила: «Нисколько, отче, разве я посмела бы это делать, но ваши братья уже проехали!» Он, увидав свою обритую голову и сутану, сказал: «Что ж я — Колин — или нет?» (так его звали). Так как жена все время называла его «отче» и настаивала на таком обращении, крестьянин, наконец, смирился с этим, выскочил на улицу и спросил, куда же направились его братья. Но, как сказала ему жена, он не мог догнать их в этот день, и она его уговорила, чтоб он, оставшись у нее, отслужил назавтра мессу. Когда он вошел в алтарь и завел какую-то грубую мужицкую песнь, другая женщина привела туда своего мужа, чтобы он, совсем голый, подошел к алтарю с дарами по случаю первой церковной службы своего соседа. Поверив словам жены, он думал, что одет. Третья же убедила своего мужа в том, что он умер, и приказала положить его на носилки и отнести в церковь. Когда он поднял голову и увидал, как один его сосед, ставши монахом, служит мессу, а другой — голый — ему прислуживает, он сказал: «Конечно, если бы я не умер, я всласть посмеялся бы над нелепыми поступками своих соседей».

Спрашивается теперь, которая из женщин победила?

5. О КРЕСТЬЯНИНЕ

Один крестьянин в день святого Григория (как у нас принято) послал утром своего сына в школу. Когда он, вернувшись из школы, побежал, как всегда, к своим сверстникам играть и веселиться, отец, позвав его, сказал: «Сын, уйди от непросвещенных! Они — настоящие враги ученых!» (а ведь мальчик всего только один час пробыл в школе).

6. ОБ ОДНОГЛАЗОМ

Один одноглазый, когда женился на обесчещенной девушке, а думал, что она девица, очень ее попрекал за утраченное целомудрие. Она ему на это: «Почему это я должна быть никем не тронутой, раз ты — кривой и нет у тебя одного глаза?» «Но мне этот ущерб нанесли враги»,— сказал он. «А мне — мои друзья», — ответила девица.

7. РОССКАЗНИ ОДНОГО КУЗНЕЦА ИЗ КАННШТАДТА

Он, когда еще был молодым, скакал как-то вместе с другими всадниками в зимний день и от сильной изморози и стужи так сросся с седлом, на котором сидел, что не мог с него спрыгнуть. Его вместе с седлом отнесли за печку, пока он в тепле там не оттаял.

8. О НЕМ ЖЕ

Он же подошел к замерзшей реке, через которую он, преследуемый врагами, должен был переправиться верхом. Так как никто из его спутников не захотел испробовать, сколь крепок лед на реке, то он сделал это первым. Коснувшись льда, он проломил его, упал в реку вместе с конем и долго блуждал по дну реки: наконец, он пробил лед пикой, которая была у него с собой, и таким образом выбрался вместе с конем.

Он рассказывал также много другого, во что трудно поверить. Поэтому многие говорят, что он — лживых дел мастер, а не кузнечных.

9. ОБ ОДНОЙ ОСТРОУМНОЙ РАСПУТНИЦЕ

Недавно один человек, обвиняя благородную матрону, сказал, что она распутнее всех. Она ответила: «Это неправда, потому что моя мать была распутней меня. Она выносила меня — распутницу (имея в виду «в себе»), я же ношу сыновей честных людей» (имея в виду «на себе»).

10. О СВЯЩЕННИКЕ-РОСТОВЩИКЕ

Я знал священника, который сверх оплаты своей церковной должности, которую он приобрел путем обмана и симонии[63], брал еще и у крестьян с каждой курицы шестое яйцо и всякими хитростями и ростовщичеством скопил себе большое состояние. Наконец, в старости он начал подумывать о спасении души и поэтому стал заниматься благотворительностью, а также, как говорили, отстроил заново и освятил в каком-то городке капеллу и исповедальню. Однажды мы услыхали об этом, когда было много народу, и один из нас сказал, что этот священник очень похож на сапожника, которого зовут божьим сапожником: он украл кожу, а сапоги, сшитые из нее, пожертвовал богу.

Какая польза в том, чтобы приносить в жертву богу кровь бедняков. Ему более угодна покорность и соблюдение его заветов, чем пожертвования, тем паче, если они добыты ценою крови бедняков и разбоем.

11. О СВАРЛИВОМ СВЯЩЕННИКЕ

Я видел одного священника, который обычно говорил, что ни от чего не получает такой прибыли, как от драк с крестьянами, потому что за одну рану, которую он наносит крестьянам, сам он получает две или три.

12. О НЕМ ЖЕ

Он же, когда был в Цвифальтене, сказал в шутку, что совокупление — грех не смертный, так как его совершают живые, а также и не у-головный, потому что он совершается с помощью того, что ниже, и, наконец, не обы-денный (у наших это слово еще означает и «простительный»), ибо чаще всего совершается ночью.

13. О НЕМ ЖЕ

Я решил не писать ничего непристойного, но, так как нет недостатка в тех, которые постыдно поступают, особенно же в тех из них, кто должен был бы прочих отвращать от порока, то, да пощадит меня досточтимый читатель, если я иногда и расскажу что-нибудь непристойное, однако правдивое, чтобы обличить позор.

Тот же священник, когда увидел одного крестьянина, который после бани вез свою жену домой, заголился и сказал крестьянину: «Возьми это мое приспособление, чтоб ты смог потешить жену». Крестьянин ему весело ответил: «Прошу, отче, подойти с ним к моей кобыле, потому что для нее у меня нет другого инструмента».

14. ОБ ОДНОМ ГОНЦЕ

В городе Гейзлингене был один гонец (каких называют «педелями»). Одна почтенная матрона вместо вина (называемого мальвазия) дала ему свою разбавленную мочу. Он ее попробовал и, поняв подмену, сказал: «Это вино пахнет бочонком», т. е.: каков бочонок, таково и вино[64].

15. ОБ ОШИБКЕ ОДНОГО ВРАЧА

Средство, которое вызывает желание, врачи называют диасатирион. Когда старый богач женился на молоденькой, он попросил у врача этого снадобья. В то же время некий пылкий юноша попросил, напротив, средства успокоительного. Врач приготовил лекарства, но перепутал их. Диасатирион попал к юноше, а успокоительное к старику. Один промучился всю ночь без отдыха...[65] и страдал от лекарства, которого не просил. Другой держал в объятиях свою возлюбленную жену и был готов к любовным схваткам, но... [66] и в первую же ночь повеселил супругу только тем, на что горазды старики.

16. О ВЛАСТИ ЖЕНЩИН НАД МУЖЧИНАМИ

Один человек обошел весь свет, желая отдать пару башмаков (которые мы зовем «ботфортами») тому мужу, который не боится своей жены. И, когда уж очень долго он не мог найти никого, кто хотел бы их получить, их взял у него, наконец, один нескладный крестьянин, которому он сказал: «Возьми также за пазуху и мазь, и чисти их». На крестьянине была новая белая рубашка, поэтому он сказал: «Я не могу, а то мне попадет от жены, что я измазал рубашку». Тогда тот, отобрав башмаки, стукнул ими крестьянина и сказал: «Пошел ты на виселицу, раз ты боишься жены в таком пустячном деле и решил меня обмануть!» Он поспешно ушел. Не думаю, чтобы он и до сего дня кому-нибудь их отдал.

17. ОБ ОДНОМ ОЧЕНЬ ЗАБАВНОМ СПОСОБЕ МЕСТИ

Один человек так любил свою жену, что говорил: «Пока я жив, я не стерплю, если до нее кто-нибудь дотронется». Спустя некоторое время, когда он шел с нею по лесу, принудил его один рыцарь, чтоб он дал ему познать его жену, а сам велел ему сторожить коня и одежду. Воротившись от рыцаря, жена стала ругать мужа, как он мог стерпеть, что она любима другим. «Молчи,— сказал он,— ведь я украдкой изрезал на куски его плащ».

(Этой местью он отплатил за бесчестье жены.)

18. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ РЕВНИВЦЕ

Один дурак женился на красивой, милой девушке. Однажды он несколько дней отсутствовал и вернулся ночью, потому что, подозревая жену в неверности, пожелал узнать ее нрав. Он обнаружил на пороге спальни пару мужских башмаков, по которым без труда догадался, что у нее любовник. Поэтому, полагая, что все надо делать в свое время и обдуманно, он тотчас же ушел, так как хотел наутро посоветоваться с умными людьми, чтобы они рассудили, как ему следует отомстить за такое преступление. На другой день, придя к друзьям и обсудив с ними свое дело, он сказал, что понимает, как люди от гнева вообще все забывают и теряют разум. Ему тоже немного недоставало, чтобы от возмущения и гнева не разорвать на тысячу кусков башмаки любовника, но он, однако, разумом смирил свою ярость до той поры, пока не придумает достойную месть.

19. О ГОСПОДИНЕ УЛЬРИХЕ, ГРАФЕ ВЮРТЕМБЕРГСКОМ

Когда знаменитый граф Ульрих однажды сказал своему священнику и капеллану, чтобы он отслужил, так сказать, охотничью мессу (т. е. чтобы он быстро ее закончил, как этого хотят охотники)[67], то капеллан по книге начал искать мессу об охотниках. И так как он ее не нашел, то опечаленный пришел к графу, жалуясь, что ничего не нашел. Господин, посмеявшись над его простодушием, объяснил ему его ошибку.

20. О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖАДНОСТИ И ТЩЕСЛАВИИ

Когда недавно один человек жестоко нападал на священников, имеющих много бенефициев, другой сказал, что у христиан все же слишком мало священников, иудеев и дворян, потому что,— прибавил он,— если б у нас было достаточно иудеев, то христиане не брали бы больших процентов. Если было бы достаточно священников, то не было бы столько бенефициев у одного священника. Если было бы вдоволь дворян, то крестьяне и бюргеры не стремились бы непременно стать дворянами[68].

21. ОБ ОДНОМ ГИСТРИОНЕ[69]

Когда одному гистриону, обедающему вместе с дворянами, подали маленьких рыбок, а им больших, гистрион стал прикладывать их себе то к губам, то к ушам, словно что-то говоря им по секрету, и, наконец, даже заплакал. Когда дворяне спросили его, в чем дело, он сказал: «Мой отец был рыбаком и утонул в реке; когда я спросил рыбешек, не встречался ли им где-нибудь мой родитель, они ответили, что еще слишком малы, чтобы знать о нем. Теперь надо будет спросить тех, которые постарше». Дворяне поняли намек, и дали ему больших рыб, чтобы он их расспросил или, вернее, съел.

Это рассказ моего отца, Генриха Бебеля, который умер двадцать шестого марта 1508 года — да упокоится его душа в святом мире.

22. О МАТТИАСЕ, ШУТЕ МАРХТАЛЬСКОГО АББАТА НА ДУНАЕ

Когда аббат Мархтальского монастыря надумал воздвигнуть великолепный замок и озабоченно советовался со своими монахами, как его построить, выступил на середину его шут Маттиас и сказал: «Как же ты, аббат, глуп, что занимаешься всей этой кучей дел: сидел бы ты у себя в спальне или в трапезной (так они называют его комнату) за добрым вином с толстой любовницей и служил бы богу мирно и спокойно».

23. О НЕМ ЖЕ

Он же, когда перешел Дунай вброд, сказал: «Как нелепо я поступил! Если б я утонул, мой господин не простил бы меня, а поколотил».

24. О НЕМ ЖЕ

Когда его же как-то летом в очень жаркую погоду заставили носить в монастырь дрова, он сказал, проклиная солнце: «Да покарают тебя боги за то, что ты так жарко топишь (думая, что оно топит, как мы топим бани). Побереги свой жар до зимы».

25. О НЕМ ЖЕ

Когда рыцарь Шпет пригласил как-то его с аббатом на храмовой праздник Цвифальтенского монастыря, то ему пришлось сидеть с двумя другими дураками. Он тотчас же оттуда ушел, покинул замок и вернулся домой только на другой день. Когда его спросили, почему он так быстро ушел, он сказал: «Если бы мне дали даже настоящего меду или молока со свежим хлебом (он считал это самой лучшей едой), то я бы все равно не остался, такие сопливые были эти дураки». (Он считал себя умным и возмущался, что его посадили с дураками.)

26. О ПОКАЯНИИ ВОЛКА, ЛИСЫ И ОСЛА (ПО ГУГО ТРИМБЕРГСКОМУ[70], ВЫДАЮЩЕМУСЯ НАШЕМУ ПОЭТУ)

Однажды, чтобы получить индульгенцию (так я это назову), волк, лиса и осел отправились в Рим. По дороге, когда волк сказал, что у папы много других важных дел, они решили сами друг друга исповедовать и наложить каждому покаяние. Волк первый так исповедовался лисе: он видел свинью, у которой было двенадцать поросят, и когда она сама, такая жирная, гуляла по полю, поросята ее погибали дома от голода; поэтому он сожрал мать, которая была столь бесчестна, что покинула своих детей. Потом, движимый состраданием, он из жалости похитил, задушил и съел всех поросят. Волк рассказывал это со слезами и просил отпустить ему грех. Лиса сказала: «Ты не совершил большого греха: это было сострадание к сиротам. Прочти „Отче наш“, и тебе простится».

Затем лиса так исповедовалась волку: «У крестьянина был петух, который побеждал всех соседских петухов, и его крик раздражал всех вокруг, здоровых и нездоровых, а более всего тех, у кого болела голова,— его спесь мне досаждала. Однажды он разгуливал со своими женами — курами, а я его схватила и, утащив, сожрала. Тут его жены, мои враги, закричали на меня. Многих из них я съела, чтобы отомстить им за обиду и крик. Согрешила, каюсь и прошу отпущения». Волк ей ответил: «Это дело доброе, ведь крик да спесь петуха и кур уменьшились; ты не так уж согрешила. Налагаю на тебя покаяние, чтобы ты три пятницы не ела мяса, если не сможешь его достать: я добр и предан тебе, так же, как и ты мне. Теперь, осел, кайся ты!».

Осел сказал: «Как мне покаяться? Вы знаете мои труды и тяготы, мне приходится возить зерно, мешки, дрова и воду. В одном я грешен, и часто в этом раскаиваюсь: ко мне был приставлен работник, у него из сапог выглядывала солома, положенная туда для тепла. Я ее стащил, а у него из-за этого сильно мерзли ноги. Будьте снисходительны и наложите на меня покаяние!» Они сказали: «О разбойник! Что ты натворил! Горе тебе навеки! По твоей вине у работника сильно мерзли ноги, и мы думаем, что он из-за этого-то и умер: следовательно, душа твоя осуждена. Значит, и тело не должно остаться в целости». И, убив, они его сожрали.

Так поступают сильные и богатые: они благосклонны друг к другу и легко все прощают; к слабым и беззащитным они жестоки и неумолимы, как хорошо сказал Ювенал во второй сатире:

Сочинитель басни объясняет, что лиса — это те монахи, которые занимают разные должности в монастыре и никогда ни в чем не перечат аббату. Волк,— должно быть, аббат, а ослы — простые братья; их малые провинности считаются страшным грехом, тогда как их начальники все друг другу прощают.

27. О КОНРАДЕ ШЕЛЛЕНБЕРГЕРЕ, СВЯЩЕННИКЕ ИЗ МИНДЕРХИНГА

Я знал священника, который с какими-то другими священниками хотел пойти на храмовый праздник. Он надел новую льняную рубашку и очень ею хвастался; за это другие священники столкнули его в Дунай, чтобы испортить ему рубаху. Когда же его с трудом оттуда вытащили, он сказал сурово и раздраженно: «Клянусь богом, если бы я был сообразительней, то остался бы в воде и захлебнулся бы, а вы все стали бы грешниками и влачили бы свои дни в бедности». (Вот какую удивительную месть он придумал.)

28. О ПЛЕБЕЙСКОМ ТРИБУНЕ

В Буххорне, хоть и маленьком, но имперском и свободном городке, был один скабин (попросту сказать, цеховой старшина, тот, кого прежде называли народным трибуном). Когда он как-то приехал в Констанц в цех мясников, то из презрения к его неказистому виду его посадили за самый последний стол. Ему трудно было это перенести, и он все время смеялся над главой и цеховым старшиной мясников. Поэтому тот велел спросить, почему чужестранец так над ним смеется. Он ответил: «Потому что твои люди так же высоко чтут тебя, как мои меня. Ведь у своих я тоже скабин, хоть, может, и недостойный. На это констанцский скабин сказал: «Если ты такой человек, то, конечно, нельзя, чтобы ты сидел за последним столом»[72]. И посадил его к себе.

Я это говорю о тех, которые, несмотря на то, что занимают очень маленькую должность, не хотят скрыть от людей свое важное значение, даже если те над ними смеются: настолько они желают, чтобы их почитали.

29. ОБ ОДНОМ ДУУМВИРЕ, ИЛИ, КАК НАШИ ГОВОРЯТ, БУРГОМИСТРЕ

Бургомистр из Хехнингена Ротенбургского был на одном пиру в Ротенбурге на Неккаре. Когда, как ему показалось, никто не захотел к нему обращаться с подобающим титулом (ведь он был сапожник, не приметный ни нравом, ни фигурой, да к тому же бюргер маленького городишки), он, наконец, попробовал сам себя показать. Когда ему подали очень хорошее вино, он сказал: «Я пил такое вино, когда меня недавно выбирали в бургомистры»[73]. Немного погодя, когда вино развязало языки, он и его земляки стали вопить и орать. Сидящий рядом с ним музыкант потребовал, чтобы он прекратил свой мужицкий крик. Тогда он очень возмутился и стал ругать музыканта, говоря, что тот не смеет его презирать. Тогда музыкант сказал: «А ты кто такой?» Тот ответил: «Начальник над бюргерами в Хехингене». А музыкант: «Ха-ха-ха! Ты, видно, полоумный и тупой начальник! Вот если б ты сказал, что ты начальник над свиньями, тогда тебе бы все поверили!»

30. О ДРУГОМ БУРГОМИСТРЕ

В маленьком городишке и замке был и другой бургомистр (оставлю это новое название). Когда его спросил банщик, вымыта ли у него голова, он ответил: «Понятия не имею. Ведь нашему брату приходится думать о других делах»[74].

Он считал, что если человек выбран в бургомистры, то его мысли касаются только общественных дел, а их в таком городке очень мало, да и случаются они очень редко.

31. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ

В маленьком городке, который едва насчитывал пятьдесят домов, был другой бургомистр. Когда он в Эслингене продавал полотно и покупатель спросил его, где он живет, чтобы купить у него побольше, он назвал свой городок и замок, говоря: «Когда ты войдешь в наш город и уже много пройдешь, спроси, где дом бургомистра, тебе покажут очень высокий дом, там ты меня и найдешь». Он сказал «очень высокий дом», а должен был бы сказать «шалаш» или «крестьянская лачуга».

32. О КРЕСТЬЯНИНЕ, КОТОРЫЙ НЕ ВЕРИЛ В ВОСКРЕШЕНИЕ ПЛОТИ

Одному священнику исповедовался крестьянин, который, считая невозможным воскрешение плоти, вступил в яростный спор со священником. Наконец, под угрозой лишения вечного блаженства, он согласился поверить, но сказал: «Если меня принуждают верить, я поверю. Но ты увидишь, многочтимый патер, ничего из этого не получится».

33. ОБ ИТАЛЬЯНСКОМ СВЯЩЕННИКЕ

В Инсбруке я встретил одного итальянского священника, бывшего там вместе с миланскими изгнанниками, и начал его по-латыни распрашивать об итальянских новостях. Он, отвернувшись от меня, сказал: «Я не понимаю, я стал священником не для грамматики». Я ему: «А для чего ты стал священником?» Он ответил: «Для трех месс»[75]. Я в том же духе спросил: «Для каких?» Он ответил: «О блаженной Деве, о святом Духе и об усопших». Я сказал: «Иди ты с миром с этими своими «тремя мессами».

34. О ПРОСТОВАТОМ КРЕСТЬЯНИНЕ

Исповедовался один крестьянин, и его спросили о Троице, а он об этом вообще ничего не знал и не ведал. Наконец после долгих поучений, которые укрепили крестьянина в вере, священник привел ему такое сравнение : «Представь себе, что ты — Бог-отец, сын твой — Бог-сын, а жена — Дух Святой». На следующей исповеди крестьянина вновь спросили, верит ли он теперь в Троицу. Он ответил: «Не совсем. В первых двух богов я верю, а в Святой Дух — нет. Ведь все, что отец и сын добывают тяжким трудом, все это забирает Святой Дух». (Он думал о своей жене, которая проматывала все, что они наживали трудом.)

35. ОБ ОДНОМ БАВАРЦЕ

Два баварца отправились в Рим. Когда они завернули в трактир и съели по яйцу, то после, пустившись в путь, один сказал другому: «Я изрядно обманул трактирщика», и, чтобы подтвердить свои слова, он сказал: «В яйце я съел целого цыпленка и не заплатил».

36. О СВЯЩЕННИКЕ И ШКОЛЯРЕ

Священник накормил нищего школяра, чтобы на исходе Четыредесятницы он помог ему в церковном пении. Школяр показал, какая рваная и грязная на нем одежда, и священник дал ему новую. Когда на заутрене в Христово воскресение священник, заменяя обеих Марий (как это принято), хотел найти Господа во гробе[76], он приказал, чтобы школяр отвечал ему из гроба вместо ангела. Школяр же, получив новую одежду, воспользовался темнотой и удрал. Священник, думая, что школяр на месте, подошел с обычным песнопением ко гробу и, когда ему никто не ответил, сказал: «Куда же его дьявол унес?» Этим он вызвал всеобщий смех, потому что все думали, что он говорит о Христе, а не о школяре.

37. О ТОМ, КТО ТРЕБОВАЛ ДЛЯ СЕБЯ ДВОРЯНСТВА, НЕ ИМЕЯ НА ТО ПРАВА

Один оборванный, некрасивый человек пришел в трактир; презираемый всеми, он стал похваляться своим дворянством и древностью рода и говорить, что другие завсегдатаи — невежи и варвары, раз они не воздают ему должного. И, так как он с криком настаивал на внимании к своему дворянству, то один человек, которому, наконец, надоела похвальба этого хвастуна, сказал: «Прошу тебя, уйди ты отсюда со своим дворянством! Ведь осел нашего мельника больше похож на дворянина, чем ты: он ходит в сопровождении работника, а у тебя и работников нет».

38. О ПЬЯНИЦЕ

Один человек до того напивался, что его надо было нести домой на руках. Как-то, когда его поставили на ноги, чтобы передохнуть, он увидел другого пьяного, которого вели друзья, и поднял крик: «Смотрите, собутыльники, прошу вас! Он так напился, что его ведут!» (Не соображая, что самого его несут, потому что он вообще не может идти.)

39. О ДЕВИЦЕ

У одной матроны в услужении была девица, которая очень часто засиживалась за полночь со своими любовниками. Когда хозяйка укорила ее, что она так долго не спит, девица ответила, что ей кажется, будто время идет ничуть не долго, а наоборот, очень быстро; оно медленно тянется для тех, кто не спит и следит за ней.

40. О СВЯЩЕННИКЕ И ПОНОМАРЕ[77]

Священник и пономарь сговорились за условленные деньги, чтобы в празничные и торжественные дни пономарь брал себе пожертвование от тех женщин, которые прежде были любовницами священника. Когда какая-нибудь из них подходила к алтарю, священник говорил: «Принимай!» (подразумевая пожертвования). Наконец, когда после многих подошла и жена пономаря, священник тоже сказал: «Принимай!» Пономарь, оторопев, сказал: «Это моя жена!» А священник ему: «Принимай, милый брат: не могу ж я тебя обмануть, раз мы честно уговорились».

Это касается тех насмешников, которым часто приходится самим становиться предметом насмешек.

41. О КРЕСТЬЯНИНЕ, КОТОРЫЙ ПРИЗЫВАЛ СВЯТОГО НИКОЛАЯ[78]

Один крестьянин, который на грязной дороге так увяз с нагруженной телегой, что не мог вывести лошадей, обратился к божьей помощи и стал призывать святого Николая, дав обет поставить в его честь свечу, весом с телегу. Когда ему напомнили, что телега с лошадьми стоит дешевле, чем столько воску, он сказал: «Молчи, если он мне поможет, то на свечу пойдет меньше воска».

Так мы все поступаем: в опасности мы рассыпаемся в посулах и даем разные обеты святым, а когда дойдет до дела, мы вялы и бережливы.

42. О ЧЕЛОВЕКЕ, КОТОРОГО ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПОВЕСИТЬ[79]

Когда одного вора вели на виселицу, то священник, приставленный к нему для поддержки и утешения (как полагается), пообещал ему вечное блаженство и обнадежил, что тот будет ужинать со всевышним, если пойдет на смерть, очистившись от своих грехов. Вор, обратившись к священнику, сказал: Ist es also, lieber herr, so bit ich, ir wellen für mich das nachtmal essen; ich will euch zwen blaphart an dem mal schenken». Это значит: «Если так, благой отец, поужинай за меня ты, а я тебе за оказанную услугу подарю два бргемских талера» (так их называют).

43. О БАВАРЦЕ, КОТОРЫЙ ОБЪЕЛСЯ ЧЕЧЕВИЦЕЙ

Пришел к трактирщику один баварец; когда ему подали чечевицу, он с жадностью слопал ее столько, что ночью наделал в постель. Утром, застигнутый трактирщиком, он сказал: «Чем ты меня накормил, трактирщик?» Тот ответил: «Бобами, а по народному, чечевицей». Ему баварец: «Ja halt, warlich, es sindt wol lynsen gewesen, sie sind wol als lyns von mir geschlichen». Это значит: «Это и впрямь была чечевица; червивая, как червь, тихо вышла из меня так, что я и не почувствовал»[80].

44. О МЕЛЬНИКАХ

Маттиас, ульмский дурак, о котором я уже говорил[81], когда видел каких-нибудь мельников, то шутил над ними. Он сравнивал мельников со святой девой Марией, потому что они любят белую и чистую одежду, а этот цвет, который приличествует непорочности — крепости божьей матери. Они внимали этому с удовольствием и слушали его очень охотно. Потом он сравнил их с нею так: как святая Мария была девой до рождения Христа, во время рождения и после рождения, так и мельники: до мельницы, на мельнице, за мельницей — они всюду воры[82]. Это их так рассердило, что ему пришлось спасаться бегством.

45. О СВЯЩЕННИКЕ, КОТОРЫЙ КРЕСТИЛ РЕБЕНКА

Священник, собирающийся крестить ребенка, просил, чтобы крестный отец дал ребенку имя (так у нас полагается). Тот ответил, что это девочка. Когда священник еще раз об этом напомнил, тот опять сказал, что это девочка, а должен был назвать ее имя. Наконец, священник разгневался: «..[83] — так у нас ругаются.— Что ты мне твердишь, когда и так видно, что это девочка!»

46. О КУПЦЕ И ЕВРЕЕ[84]

Один кутила, растратив отцовское добро, пошел на обман. Во Франкфурте на ярмарке он завернул человечий кал в шелковый платок и, расхаживая по ярмарке, стал кричать, что у него есть драгоценная вещь, которая обладает большой силой: если кто отведает ее хоть немножко, то исполнится все, что он задумает. Еврей, в обычае племени которого все молча разведать и разузнать, решил, что, если он купит эту вещь, отведает ее и в это время пожелает себе домов и больших владений, то, приложив усилия, он разбогатеет. Поэтому он потихоньку подошел к кутиле и спросил, сколько тот просит. Кутила ответил: «Иди отсюда! Ведь ты не купишь. По твоей одежде видно, что у тебя нет возможности за это заплатить». Еврей ему сказал: «Кто знает? Скажи, сколько стоит?» Тот ответил: «700 гульденов». Еврей отсчитал деньги посреднику, чтобы, в случае, если продающий сказал правду, он бы ему их отдал. Когда же еврей отведал, то с отвращением сказал, что это кал. Продавец, во исполнение условия, получил у чиновника деньги.

47. О ЧЕЛОВЕКЕ, КОТОРЫЙ ПРИЗЫВАЛ СВЯТУЮ ДЕВУ

Два дворянина, заклятые враги одного князя, оказались в чрезвычайной опасности — их преследовали враги. Тогда один из них стал молить святую Деву из Аахена. Другой ему говорит: «Слишком долог путь из Аахена, пока она придет, мы уже погибнем или попадем в плен. Призови святую Деву из Дехингена, она не так далеко». Поблизости от моей родины так называется место, где благоговейно чтут Преславную Деву.

48. О ЛЮДВИГЕ, ГЕРЦОГЕ БАВАРСКОМ[85]

Людвиг, некогда Баварский герцог, захотел иметь при себе самых храбрых, самых смелых оруженосцев и телохранителей. К нему пришли четверо, которых ему хвалили как самых храбрых. И, так как на обезображенных телах было много шрамов и рубцов, то герцог, говорят, сказал: «По вашему виду и по выражению лиц я, разумеется, могу судить о том, что вы таковы, как о вас гласит молва. Однако охотней я посмотрел бы на тех, кто нанес вам столько ран; бьюсь об заклад, что они храбрее вас».

49. ОБ ОДНОЙ МОНАХИНЕ[86]

Когда монахини из одного женского монастыря говорили о любовниках, светских и духовных (что тоже часто бывает), одна из них сказала, что она не согласна любить духовных и предпочитает иметь дело с десятью светскими (так скажу), чем с одним духовным.

50. ОБ ОДНОЙ СТАРУШКЕ

Когда одна старуха спросила бедного путника, который шел учиться в Париж, куда он идет, и он ответил: «В Париж», то ей послышалось «В Парадиз». Она сказала, что ее муж, который несколько дней назад умер, тоже туда переселился. Она попросила, чтобы путник согласился отнести ему одежду, деньги и еще кое-что. Тот, взяв все, что дала ему старушка, пошел своей дорогой, и, так как у него теперь было подспорье, то он смог стать выдающимся человеком.

51. ОБ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЕ, КОТОРАЯ РОДИЛА ОТ ЛЮБОВНИКА

Мы видели одну женщину, которая при муже держала на руках мальчика, и мы слышали, как, лаская его, она сказала ребенку (как обычно), чтобы он поцеловал отца. Тогда третий, который был при этом, сказал: «Это возможно лишь в том случае, если он ртом дотянется от Страсбурга до Базеля».

Так мне написал Филезий.

52. ПРОТИВ ТЕХ, КТО ПРЕНЕБРЕГАЕТ БОЖЬИМ СЛОВОМ

Один священник часто говорил своим прихожанам, что по воскресеньям они должны прослушать всю проповедь, а они этого не делают: зимой бегут из храма домой погреться, летом идут в сад полежать на солнце, пока звон колоколов не позовет их к причастию. И он велел звонарю звонить не после проповеди, а когда служба вообще окончится. Когда это было сделано, он снял с себя священническое облачение и, показав пришедшим крестьянам свой зад, сказал: «Если вы не хотите слушать Христа глаголющего, смотрите теперь не на Христа, а на грязный зад».

53. О ПРОСЬБЕ МОНАХОВ

В монастыре одного города остановился как-то король с придворными. После его отъезда монахи обратились в ратушу с просьбой помочь им освятить покои, так как монастырь оказал гостеприимство королю по просьбе членов совета, а к королю, несомненно, иногда приходили женщины. В ратуше решили, что после того как будет освящена общая монашеская спальня, слишком известная всем распутницам, монахи сами должны освятить те покои, где пребывал король со своей свитой.

54. О БОЛЬНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ, КОТОРЫЙ ЖАЛОВАЛСЯ АПОСТОЛАМ НА БОГА[87]

Был один крестьянин, о котором мне вот что достоверно рассказали. У него от чумы умерли жена и все дети, которых было много. Наконец, он и сам занемог той же болезнью. Когда священник пожелал (как говорится) его причастить, крестьянин в негодовании отказался, говоря, что не хочет умирать. Он жаловался на то, что бог не очень уж к нему справедлив, раз после всех детей они его призывает к смерти, а есть еще столько соседей, которые живут со своими детьми невредимо, и что он собирается обратиться к апостолам и уже к ним обращается. На это священник сказал: «успокойся, сын мой, подчини жизнь свою и волю воле божией. Чаще всего он посещает и призывает к себе тех, кого любит больше других». Тогда крестьянин ответил: «Пусть бы он стал моим врагом, только бы сохранил мне жизнь!» Потому что если он так любит своих близких, то любил бы он лучше уж самого черта!»

И говорят, он выздоровел. Может быть, он сохранил себе жизнь этой своей жалобой.

55. О ДРУГОМ БОЛЬНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ

Занемог другой крестьянин, и, когда не осталось никакой надежды на выздоровление, священник принялся наставлять его в путь. Среди прочих утешительных слов он сказал: «Собирайся вступить в вечное блаженство, ведь сегодня тебя повезут в рай». Больной ему ответил: «Это мне, конечно, очень приятно. Ведь если дорога дальняя, то пешком я не дойду — так я слаб и немощен».

56. О СВЯЩЕННИКЕ ИЗ КАЛЕНБЕРГА[88]

Когда священник из Каленберга — о его речах написаны целые книжки остроумных фацетий и шванков — однажды захотел подарить своему князю, герцогу Австрийскому, большую рыбу, то привратник не пропустил его до тех пор, пока он не пообещал отдать ему половину награды, которую получит от князя. Священник — остроумнейший человек — ненавидя жадность, не захотел ничего брать у своего господина: он у него попросил только лишь колотушек, которые он, рассказав в чем дело, легко и заработал. Так как привратник стоял здесь же, то нужно было бить его столько, сколько ему причиталось, и священник закричал: «Я охотно отдаю тебе три четверти награды, а себе оставляю только одну четверть». Так он добился, чтобы привратника изрядно поколотили.

57. ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О ДЕВУШКЕ И ЛЮБОВНИКЕ[89]

Один юноша влюбился в хорошенькую девушку, но, когда он с ней заговорил о сожительстве, она решительно отказала. Как он ни упорствовал в домогательствах, девушка все не соглашалась, однако отказывала уже более вяло. Поэтому юноша, движимый надеждой, ночью, до того, как она легла спать, спрятался в ее постели. Когда, наконец, девушка пришла и неожиданно увидала юношу, то изумилась и в негодовании закричала так, будто ей ненавистна его дерзость. Юноша, испугавшись, как бы его не застиг отец семейства, сказал: «Прошу тебя, не кричи: ведь если тебе угодно, я уйду». На это девушка ему ответила: «Я тебе ничего не говорю об уходе; мне только не нравится, что ты так дерзок и так самоуверен, что тебе заблагорассудилось, и ты посмел ко мне войти».

Так как в эту ночь девушка забеременела, то юноша на ней женился, а потом на пиру рассказывал эту историю.

58. О МОНАХИНЕ, КОТОРАЯ ЗАБЕРЕМЕНЕЛА ОТ КРЕСТЬЯНИНА

В нынешнем, 1507 году, недалеко от Тюбингена одна монахиня (у нас говорят «бегутта»), а если как следует вспомнить, то даже две — забеременели от крестьянина. Когда мать крестьянина стала его за это сурово бранить, то он, вообще-то человек неотесанный, остроумно ответил ей: «Матушка,— сказал он,— я поступал по твоему совету. Ведь ты меня наставляла, чтобы я всегда водил знакомство и беседовал с благочестивыми и набожными. Ты говорила словами псалмопевца: „Со святым сам святым станешь“. Я последовал твоим поучениям, и вот стал и святым и мужчиной»[90].

59. О КРЕСТЬЯНСКОМ СУЕВЕРИИ

Есть старое крестьянское поверье и пустой вымысел, что если кому-нибудь заяц утром перебежит дорогу, то в этот день ему предстоит что-то плохое[91]. Когда это случилось с одним крестьянином, который спешил в лес за дровами с работником, лошадьми и телегами, то он повернул лошадей обратно. На другой день крестьянин снова отправился в лес, как и накануне, а работник его увидал на опушке волка и указал на него хозяину. Тот сказал: «Это к счастью. Прекрасная примета!» (Так свидетельствует Плиний[92]). Немного погодя, когда лошади без присмотра бродили по выгону, появился волк и, повалив одну из них, начал ее пожирать. Когда это увидал работник, он позвал хозяина, говоря, счастье уже влезло в лошадь — ведь волк сунул ей морду в брюхо. Крестьянин, видя это, понял, что лживая примета его обманула. Как говорится в старой пословице, он понес ущерб и стал посмешищем[93].

60. ОБ ОДНОМ ЧЕЛОВЕКЕ, У КОТОРОГО БУРЧАЛО В ЖИВОТЕ[94]

Один Ротвейленский бюргер собирался говорить перед Сигизмундом, герцогом Австрийским, а у него громко забурчало в животе. Поэтому он, обратившись к своему заду, сказал, чтобы все слышали: «Если вы хотите говорить, то я прекращу свою речь». И, нисколько не смутившись, продолжал свою речь. Это настолько понравилось князю который любил шутки, что он стал чрезвычайно почитать этого человека.

61. О ГОВОРЯЩЕЙ СОРОКЕ

У одного Аугсбургского бюргера была сорока, которая умела говорить человеческим голосом. Так как она часто слышала, как хозяйский работник зазывал покупателей: «Вино за четыре пфеннига!», то и сама так кричала. Когда однажды ночью виноградники сильно пострадали из-за мороза, то на другой день вино стало продаваться на два пфеннига дороже. Сорока, тем не менее, зазывала: «Вино за четыре пфеннига!» Поэтому у дома хозяина собралось много народа для покупки вина, которое в других местах продавалось за шесть пфеннигов. Они с бранью требовали хозяина, так как им не давали вина по той цене, о которой кричала сорока. Поэтому рассерженный хозяин выбросил сороку в грязь. Когда она приподнялась, то увидала приближающуюся к ней свинью, всю в грязи, вымазанную навозом. Сорока ее спросила: «Разве ты тоже кричала, что вино продается за четыре пфеннига?» (Она думала, что свинью, как и ее, выбросили в грязь за то, что она кричала: «Вино за четыре пфеннига!»).

62. ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О ХИТРОСТИ ЖЕНЩИН

Одна женщина покаялась священнику, что у нее ребенок от любовника, а не от мужа. Он ей отпустил грех при условии, что она все скажет супругу, который воспитывает ребенка. Женщина согласилась, пообещала, что так и сделает, и выполнила это, но с хитростью. Она уговорила мужа, чтобы он, надев маску, испугал плачущего ребенка и пригрозил ему. Муж, не ведая обмана, перерядился, подошел к ребенку и пригрозил, что унесет его, если он не замолчит. На это жена, держа ребенка на руках, сказала: «Уходи, злой человек, это не твой мальчик!» Она это повторила несколько раз и таким образом убедила себя, что выполнила требование священника.

63. О ПРОБСТЕ ИЗ ЭЛЬВАНГЕНА[95]

Когда Альбрехт Рехбергенский[96], блаженной памяти пробст из Эльвангена, некоторое время пробыл в Тюбингене, обучаясь в университете, он,— как вы могли услышать это от него самого — мало преуспел. Когда он, наконец, пожелал уехать, то поскакал со своими многочисленными слугами на базарную площадь, велел вызвать из ратуши городского фохта и сказал ему: «Фохт, если на меня будут жаловаться или станут подозревать, что я вывез из Тюбингена науку и искусство, то, прошу, оправдай меня! Ты и все жители — свидетели того, что это неправда».

64. ОБ ОДНОМ ЧЕЛОВЕКЕ, КОТОРЫЙ СЪЕЛ СОКОЛА

Бюргер из Бибераха получил от некоего дворянина в подарок сокола, чтобы его «приготовить» (т. е., чтобы приручить и выучить охотиться). Бюргер же понял, что его надо приготовить для еды и, пригласив дворянина, подал из него жаркое. Тот с брезгливостью и негодованием рассказывал потом всем о глупости бюргера.

65. О ТРАКТИРЩИКЕ И ПУТНИКЕ

Путник зашел к трактирщику; и так как стол был недостаточно хорош и не соответствовал желанию трактирщика, то сам трактирщик выбросил в окно один прибор (который мы называем просто тарелкой). Увидев это, путник повыкидал все бокалы и винные чаши и все, что было на столе. Когда трактирщик раздраженно спросил, зачем он это делает, путник сказал: «Я думал, что мы будем обедать внизу».

66. СЛУЧАИ С ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ ЗАСТАЛ СВОЮ ЖЕНУ С ЛЮБОВНИКОМ

Говорят, что в городе Шафхаузене был брадобрей. Когда он однажды пришел к себе домой и застал жену с любовником, он сказал: «Любезная жена, если ты надумала это сделать, почему ты не ушла в более укромное место? Ведь ты сама посуди, как это было бы неприлично и неловко, если бы вошел кто-нибудь посторонний». И он велел, чтоб любовник ушел[97].

67. ОБ ОДНОМ ЛЖЕЦЕ

На ночной пирушке собрались юноши, которые говорили, как страшно ночью бродить человеку одному. Среди них был один хвастун и враль, который сказал, что он за год проскакал по полям и лесам больше, чем четыреста темных ночей. Другой лукаво спросил его: «И ни разу не светила луна?» Лжец ответил: «Да, бывало, но таких ночей я не считаю». Когда, наконец, ему другие доказали, что в году нет такого количества ночей, какое он называет, он вынужден был несколько ночей сбавить со счета.

В пословицу и вошло, что если кто-нибудь очень уж, чрезмерно что-нибудь расхваливает или ошибается в расчетах, то ему говорят: «Сбавь немного». Сам же он не отказался от своей лжи, а только предложил: «Also zerechnen», т. е. (если мы сможем все-таки это выразить): «Говоря без достаточной проверки». Это с моей помощью вошло у нас в пословицу: если рассказчику недостает правды, то ему приходится сказать: «Говоря без достаточной проверки».

68. ОЧЕНЬ ЗАБАВНЫЙ РАССКАЗИК О КРАСИВОЙ МАТРОНЕ

В Феринских Термах была одна богатая и красивая бюргерша. Она была красива и стройна, и нельзя было предположить, что она чем-нибудь больна. Один священник спросил у ее служанки, по какой причине ее госпожа приехала на воды, раз у нее нет никакого изъяна в здоровье. Служанка ответила, что госпожу мучает желание произвести потомство, а эти воды исцеляют от бесплодия. Священник сказал ей: «Прими более разумный совет: в Тюбингене много молодых людей, которых называют студентами, в Штуттгарте — много каноников; в этих городах найдется, наконец, кто-нибудь, кто ей подойдет, от кого она забеременеет. Кроме того, имеется много монастырей, в которых может найтись какой-нибудь монах, годный на это дело». Служанка ответила ему со вздохом: «Мы уже все испробовали, ничего не помогло». Священник опять: «Надо было пробовать чаще и разными способами». «Боюсь,— сказала служанка,— не это ли нам и повредило».

69. СМЕШНАЯ ИСТОРИЯ ОБ ОДНОМ ДВОРЯНИНЕ[98]

Я знал одного рыцаря, который, когда был на пиру, где присутствовало много дворян, послал потихоньку слугу, чтобы он привел к нему на ночь женщину. И велел ему, если он приведет ее, сказать: «Лиса», а если нет, то «Заяц». Слуга, исполнив все по приказу господина, пришел к нему, но забыл, что должно обозначать слово «лиса», а что «заяц». И когда господин спросил: «Лиса или заяц?» — тот ответил: «Боже мой, не знаю я, заяц или лиса, но баба там, в хлеву!» (Так всем стало известно то, что дворянин хотел скрыть.)

70. О БОЛЬНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ[99]

Один крестьянин хворал, и соседи ему посоветовали обратиться к богу и подумать о святом причастии. Когда соседи пошли за священником, крестьянин взобрался на верх и стал крыть крышу соломой. Священник пришел, а больного нигде не могли найти. Наконец увидали на крыше, и священник начал внушать ему, чтобы он, оставив прочие заботы, обратился к богу. Крестьянин спросил, должен ли он умереть. «Конечно»,— сказал священник. Крестьянин ответил: «Бог должен знать, что для этого нет более неудобного и неподходящего времени, чем это; ведь идет жатва, а у меня до сих пор не убран хлеб, дождь поливает сено сквозь дырявую крышу и коровы не захотят его есть». Священник сказал: «Оставь эти заботы. Вспомни, что ты умрешь и дашь ответ богу». И потом спросил, не собирается ли он подумать о святом причастии. Крестьянин ответил: «Dar nach man sie gibt», т. е.: «Зависит от того, сколько оно стоит: дорого или дешево». А когда услышал, что их дают даром, сказал: «So bringt mir den gockel gar», т. е.: «Если так, давайте мне эту забавную вещь, эту ерунду»,

71. ОБ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЕ, КОТОРАЯ ВЫШЛА ЗАМУЖ ОЧЕНЬ СКОРО ПОСЛЕ СМЕРТИ ПЕРВОГО МУЖА

Недалеко от Энипонта (попросту от Инсбрука) жил один трактирщик. Когда он проболел около полугода и, наконец, умер, то его жена, отправившись на похороны, так отчаянно вопила и так рыдала, что один ее работник, который изо всех сил ее утешал, вынужден был ее увести. Когда она принялась жаловаться, что у нее теперь нет никого, кто бы ей помог содержать трактир (все женщины так жалуются), то работник, рассказав о своих заслугах, а также о своей доброй славе, попросил ее стать его женой. Она же рыдая ответила: «Ох, ты попросил меня слишком поздно, совсем недавно я уже пообещала это другому»[100].

72. О ГРУБОМ КРЕСТЬЯНИНЕ

У одной дворянки был молодой крестьянин, который возил в поле навоз. Когда он завтракал при хозяйке, она сказала, чтобы он вволю ел и пил без стеснения. Услышав это, крестьянин ответил: «О, хозяйка, я ем, как свинья, и пью, как корова!» Когда это услыхал управляющий, то, желая обвинить крестьянина в грубости, он сказал: «Пошел ты в зад к своей матери (у нас так принято говорить в раздражении), как ты груб и неприличен в присутствии ее милости — моей госпожи!» (Так же говорят здешние льстецы, всегда превознося милость своих хозяев, называя их милостивыми вопреки всем нашим обычаям. И если другого он хотел укорить в бесстыдстве и неприличии, то сам поступил еще гораздо бесстыднее). Столь же бесстыден был и отец этого молодого крестьянина. Потому что, когда хозяйка сказала отцу, чтобы он поучил сына лучшим нравам, то он ответил: «Очень грубый у меня сын, госпожа хозяйка; но если это я наградил его своим бесстыдством, то поцелуйте меня в зад».

73. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ ГРУБОМ КРЕСТЬЯНИНЕ

Другой крестьянин привез зерно некоей знатной девице (в народе теперь таких называют «аббатисса»). Когда она спросила, что он привез, крестьянин ответил: «С позволения сказать, зерно». Она говорит ему: «Отведи коня в стойло и покорми немного, пока придут работники и зададут корму». Тогда крестьянин, уже не «попросив позволения», сказал: «Эта блудливая кобыла обмочит и обделает весь двор».

74. ОБ ОДНОМ УЛЬМСКОМ БУРГОМИСТРЕ

Один — то ли начальник, то ли имперский городской чиновник (которого называют бургомистром),— когда прибыл с посольством к госпоже Мехтильде, герцогине Австрийской[101], то среди речи издал звук животом. Он не смутился, а продолжал говорить. Герцогиня это услышала, но сделала вид, что ничего не заметила; дамы же ее и служанки, поглядывая друг на дружку, потихоньку смеялись, и одна из них издала такой же звук. Услышав это, бургомистр, отклонившись от своей речи, сказал: «Продолжайте по очереди! Когда очередь снова дойдет до меня, я начну опять». Это чрезвычайно всех рассмешило, и госпожа, оценив его остроумный ответ, прекрасно его приняла.

75. ОБ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЕ

Одна женщина в страстную пятницу (как это принято в Швабии) напекла пирогов. Но так как она не уследила, то ночью их изгрызли мыши. Назавтра, боясь мужнина гнева, она посоветовалась с соседкой, как уберечься от мышей. Та сказала, чтобы она напекла еще пирогов и положила их поближе к кошке, которая прогонит всех мышей. Так и было сделано. На следующую ночь кошка сама слопала все пироги, которые ей дали сторожить[102].

76. ОБ ОДНОМ ЛЖЕЦЕ

Некий крестьянин полюбил дочь своего соседа и попросил, чтобы ее отдали ему в жены. Когда это обсуждали друзья девушки, то все были против того, чтобы выдать ее за него, потому что он — ужасный лжец. Один из друзей воспротивился и спросил, не игрок ли жених, не пропойца ли, нет ли у него еще каких-нибудь недостатков? И когда узнал, что в прочих делах он честен и трудолюбив, только вот славится своей лживостью, то убедил всех, чтобы их подругу отдали в жены этому человеку: «Если все, как вы говорите, так хорошо знают, что он лжец, то его ложь никому не опасна: ведь ему никто не поверит, значит, он никого и не обманет».

77. ОБ ОДНОМ ШВЕЙЦАРЦЕ

Один швейцарец пас скот в Альпах и очень редко бывал в церкви. Однажды на Великой неделе (ее еще зовут Страстная) соседи уговорили его, и он утром пошел в храм. После того как по обыкновению погасили огни, поднялся шум, который изображал, как евреи захватили Христа. Швейцарец, страшно перепугавшись, обнажил меч и спрятался в угол. Когда снова зажгли огни, он громко позвал своего соседа и спросил, не ранен ли тот. И тут он увидал, что священники несут изображение Распятого, а так как он не знал этого изображения, то сказал: «Я так и думал, что этот шум не обойдется без убийства».

78. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ

У другого, тоже живущего в этих горах, был сын-пастух. Один раз в своей жизни на вербное воскресенье он попал в храм божий и увидал, как мальчики и юноши вместе со старшими устилают господу путь ветвями, оказывая почести его шествию, как это принято. Пастух же решил, что это преступник и, вынув меч, размахнулся изо всей силы, и тот рухнул вместе с ослом. Придя домой, он сообщил отцу, как он спас весь народ от великого страха; ведь он один поверг наземь преступника (так он думал) и его кобылу (так он оскорбительно назвал осла).

Другой в этот же день пришел в церковь с горшком молока. Когда он на церковном дворе (как у нас принято) увидал изображение Иисуса на осле, то поставил возле него свое молоко, вошел в храм и молился там некоторое время. Видящие это украли меж тем молоко и, зная его глупость, вымазали молоком ослиную морду, чтобы пастух заподозрил, будто осел выпил молоко. Когда крестьянин вышел и увидел, что молока нет, он сказал Спасителю: «Почему, черт тебя побери, у меня украли молоко?» И так как по обычаю Христос был изображен с поднятыми вверх указательным и средним пальцами, будто он клянется перед присутствующими, то крестьянин сказал: «Что ты лжесвидетельствуешь? Чтоб тебе! Ослиная морда до сих пор вымазана молоком! Не доказывает ли она твой явный обман?» И если бы не вмешались те, которые участвовали в этом деле, то и не утих бы постепенно гнев крестьянина против Спасителя.

79. ОБ ОДНОЙ НОВОБРАЧНОЙ

После того как в городишке Ниффа в воскресенье праздновалось бракосочетание, в понедельник молодая супруга не явилась к мессе. Некий священник, который пришел в храм, сказал, что в других местах принято, чтобы жены на следующий день после свадьбы непременно приходили в церковь и молились о добром начале, и что он удивляется, почему здесь так не делают. Другой ответил: «Невозможно раненым вступать в храм». (Он разумел, что жена ранена супругом.)

80. УДАЧНЫЙ ОТВЕТ ОДНОЙ ДВОРЯНКИ

Когда эрцгерцог Сигизмунд Австрийский[103] продал швабскому герцогу Георгу Баварскому Эльзас и Брейсгау (который называют Брисгаудий). то жители не захотели смириться с этой продажей. Один баварский рыцарь, который вел это дело, приехал в замок Пфирт и увидел, что перед замком сидит жена владельца этого замка, окруженная свиньями. Поздоровавшись с нею, он спросил, что она делает. Дама сказала лукаво: «Я слышала, что мы станем баварцами, поэтому я теперь пробую выучиться у свиней их языку». (В народе баварцев называют свиньями, так как баварцы получают большой доход от разведения свиней.)[104]

81. ОБ ОДНОМ МИНОРИТЕ

Один монах из ордена миноритов, по имени Марциан, когда захотел восхвалить заслуги святого Франциска, стал задавать вопросы и самому себе отвечать: «Франциск, где ты хочешь восседать? Возле девственниц?» Сам себе ответил: «Нет». Потом: «Франциск, где ты хочешь восседать? Возле исповедников?» — «Нет». Потом: «Франциск, где ты хочешь восседать? Возле мучеников?» — «Нет». Потом, когда он так вел его по очереди от одной группы святых к другой и никак не мог найти, куда же поместить такого человека, один крестьянин сказал: «Благой отец, если не найдешь ничего подходящего, то посади его на мое место, потому что я иду в трактир». (Конечно, ему надоело, что так долго говорят о том, куда поместить святого).

Другой сказал: «Мне очень обидно за печальную судьбу такого святого и благочестивого отца, который вынужден так долго стоять по той причине, что в течение стольких лет его последователи не нашли, куда его поместить».

82. О ДРУГОМ

Когда другой монах из этого же ордена обстоятельно и страшно говорил о последнем суде, о том, как все люди должны будут собраться в долине Иосафата[105], а небо опустеет, и всем надо будет перед престолом судии с великим страхом ожидать неведомого пути, то в это время вошел в церковь мой знакомый Томас Точильщик[106]. Услышав о такой неясности в путях и судьбах, он тотчас же ушел, говоря: «О, благой отец, я поддержу тебя в выборе пути, только сейчас я пойду в трактир, хочу выпить полмеры вина, пока вы здесь не решите, куда надо будет идти и где оставаться».

83. ОБ ОДНОМ ОБМАНЩИКЕ

Во Франкфурте на ярмарке один озорник зашил в кожаный мешочек свинец и всякую дрянь, как будто это были дорогие вещи. В присутствии богатого купца и многих людей он потихоньку отбросил от себя этот мешочек, а потом поднял, спрашивая, не потерял ли это кто-нибудь в такой толпе? Подошел нечестный богач и стал утверждать, что это принадлежит ему. Обманщик сказал: «Это вправду такая дорогая вещь, как кажется?» Когда купец ответил, что очень дорогая, обманщик сказал: «Ты ее получишь, если дашь мне десять гульденов». Тот охотно их отдал, а когда отошел, распорол кожу. Увидев, что там всякая дрянь, он побежал к обманщику, говоря, что тот его провел, и пригрозил ему колодками, если он не отдаст ему обратно десять гульденов. Обманщик ему ответил: «Что же ты врал и хитрил, говоря, что это твое?» — и, взяв его за руку, сказал: «Пойдем-ка к фохту и узнаем, кто из нас нечестен». Купец вырвал руку и, боясь обвинения, убежал.

Говорят, это правдивая история, как сказал мне Бернгард Гуслин.

84. О ВЕЛИКОМ ГОДЕ ПЛАТОНА[107]

Два мнимых философа зашли в трактир, где хозяин был старый шутник. Ночью, сидя за вином, они рассуждали на философские темы, особенно о великом годе Платона, о том, что тридцать тысяч лет спустя они снова встретятся у этого же трактирщика, на этом же постоялом дворе. Наконец, они попросили старика, чтобы он пока подождал подводить счет: они обещают уплатить по счету, когда вернутся. На это трактирщик остроумно ответил: «В прошлом году, правда, это было тридцать тысяч лет тому назад вы тоже получили счет, и он все еще не оплачен; поэтому оплатите сперва прошлый счет, тогда я подожду с оплатой этого до будущего года».

85. О ДВУХ НИЩИХ

Двое нищих поссорились, и один сказал, будто другой врет. Оскорбленный пригрозив ему кулаком (потому что немцы ненавидят ложь и считается, что она особенно бесчестит людей), воскликнул: «Ты говоришь, что я вру?» Другой, боясь побоев, возразил, что не говорил этого. Первый, не отставая, повторял: «Ты сказал, что я вру?» — а этот продолжал отрицать и, наконец, ответил: «Ты врешь, будто я сказал, что ты врешь». Тот на это: «Тебе повезло, что ты не сказал, что я вру, а то я б тебе так разбил морду, что после этого ты бы ничего не смог делать».

86. ОБ ОДНОМ ГЛУПОМ БЭАНЕ[108]

Когда божественный Фридрих III во время всеобщего совета в Базеле[109] решил проехать через Рейнфельден, жители этого города, желая почтить своего короля, стали искать умного й образованного священника, который мог бы встретить его с подобающим красноречием. Вызвался один бэан (так мы по-деревенски называем деревенщину, неотесанного, грубого, неученого человека), который вдоволь попотел на научном поприще в Цвикау, или в Девентере, или в Бутцбахе. И, когда весь народ и целый сонм церковников вышли навстречу королю со святыми дарами, глупый бэан (так по-деревенски назову я деревенщину) не сказал ничего, кроме: «Добро пожаловать, господин император! Будьте здоровы!»[110] От такого приветствия король только из почтения к святым дарам едва сдержал смех.

87. О СЛУГЕ ДВОРЯНИНА

Один человек прислуживал дворянину. Когда жена дворянина мылась в бане, он снял у нее с ноги лист. Женщина, разгневанная тем, что он дотронулся до ее ноги (ведь нет на земле более спесивого племени, чем богатая баба), выбежала из бани и потребовала от мужа, чтобы он запретил слуге ходить по своей земле. Так он и оставался в воде, потому что ему запретили ходить по земле. Наконец, после того, как его простили, этот слуга сказал своей хозяйке: «Госпожа, если я теперь увижу в твоем заду хоть связку прутьев, то и не подумаю притронуться и вытащить их»[111].

88. О НЕКОТОРЫХ ЛЮДЯХ[112]

Мне рассказал человек, заслуживающий величайшего доверия, что он слышал, как на одном народном собрании обсуждали, надо ли служить в войске Максимилиана, и один захотел подтвердить это клятвой. Тогда кто-то встал и сказал: «Во-первых, мы клялись, что никогда не будем брать от князей жалованья. После этого мы клялись, что вообще не будем служить ни одному князю. В третий раз мы клялись, отзывая наших из Милана. Теперь снова надо клясться. Чтобы избежать клятвопреступления, я советую клятвенно заверить, что мы не собираемся исполнять ничего из того, в чем мы клянемся».

89. УДАЧНОЕ И СМЕШНОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ

У одного дворянина был гонец и вестник. Когда он послал его в свой город из Аугсбурга, где собирались князья Швабского союза, повстречался ему один земляк, который считал себя очень умным. Он спросил (как это принято у наших), что нового. Гонец ответил, что нового очень мало. Одного человека, правда, сожгли за то, что он попался на обмане. Когда тот попросил его сказать, на каком, он ответил, что обманщик набивал снег за печку, где обычно жарче всего, сушил его и продавал вместо соли. Глупый человек поверил в это и всем рассказывал, а сам стал всеобщим посмешищем за то, что хотел показать, будто знает, как собирать изречения Сивиллы[113].

Эта история правдивая и доподлинно мне известная.

90. О ЛЕНИВОЙ ЖЕНЩИНЕ[114]

Когда одну ленивую женщину муж отколотил за ее лень, она стала вопить и кричать: «За что ты меня бьешь? Я ведь ничего не сделала!» Муж ответил: «За то и бью, что ты ничего не делаешь».

91. О ЖЕНСКОМ МОНАСТЫРЕ

Я знаю монастырь дев-весталок; когда однажды я спросил одного их соседа об их скромности и воздержании, он мне ответил, что во всей обители нет ни одной непорочной девы, кроме той, которая до сих пор считалась непорочной, так как еще не рожала, но что он, впрочем, сомневается в ее девственности. Все же остальные — матери, а некоторые имеют многочисленное потомство, особенно самая главная девица (наши называют ее «аббатисса»). Другой шутник прибавил: «Конечно, если бы она не становилась так часто матерью, то по их статутам и правилам ее прогнали бы с должности»[115].

92. ОБ ОДНОМ ЛЮБОВНИКЕ, КОТОРЫЙ ХРЮКАЛ НАПОДОБИЕ СВИНЬИ

Один человек был любовником жены пекаря; как-то ночью он был у нее и увидал, что домой возвращается муж; по совету любовницы он поспешно бросился в свиной хлев, который находился под лестницей. Когда подошел муж и услышал шум (любовник ведь не успел еще лечь), он спросил: «Кто это?» Тот стал сначала хрюкать наподобие свиньи, как научила его любовница; но так как пекарь спрашивал все настойчивее, он сказал: «Я — жалкая свинья». Пекарь так испугался (он думал, что это дьявол — настолько страшным голосом тот в ужасе говорил), что тотчас же убежал из дому, предоставив любовнику возможность свободно уйти.

93. О ЧЕЧЕВИЧНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ

Чечевичный крестьянин (его прозвище пошло от слова «чечевица»), шалопай и плут, был прекрасно известен августейшей королеве Бланке Марии[116] и другим знатным женщинам. Когда он служил в войске короля в Венгрии и в других местах: у галлов, моринов, сигамбров[117] и прочая, то не желал принимать участие в сражениях. Он говорил, что там тогда не было никого, кто бы мог распорядиться и отделить отряд от отряда (как это бывает у крестьян при освящении храмов).

Он же однажды, когда был голоден, пришел к крестьянину и пообещал показать ему «пчелу» (у наших так называется целый рой из одного улья), если тот даст ему приличный завтрак. Он сказал, что, так как сам он спешит в другое место, то ему эта пчела не нужна. Крестьянин согласился и, после того как они наелись, приготовил разные вещи, нужные для ловли пчел. Когда это увидал шалопай, он сказал: «Не надо брать с собой так много». Когда же они пришли на поле и долго напрасно ходили туда и сюда, крестьянин сказал: «Я чувствую, что меня обманули». Шалопай ответил: «Нисколько. Вот на этих цветах я сегодня видел пчелу. Я тебе и не говорил, что здесь их много». Так обманутый крестьянин воротился домой ни с чем.

94. ИСТОРИЯ О ГРАФЕ ФИЛИППЕ РАВЕНШТЕИНСКОМ[118] И КОНРАДЕ РОЗЕНСКОМ[119] КОТОРЫЕ БЕЖАЛИ С ПОЛЯ БОЯ

В той битве с моринами (ее теперь называют Теруанской)[120], в которой Максимилиан — тогда еще эрцгерцог Австрийский и Бургундский — одержал достопамятную победу, убив много тысяч врагов, и победоносной десницей сокрушил Людовика, короля франков, отца Карла Зобатого, он не потерпел большого урона, если не считать молодых больных воинов, женщин и священников. Их, всех до одного, за исключением нескольких потаскух, убили какие-нибудь семьдесят галльских рыцарей, ворвавшихся в наш лагерь по другой дороге (убийство менее всего подобает не только наихристианнейшему народу, но даже просто христианам)[121].

В нашем войске не было недостатка в рыцарях, которые оставили поле боя и искали спасения в бегстве. Особенно поспешно бежал граф Филипп Равенштейнский со всеми своими рыцарями, которых он возглавлял: не знаю уж, из-за страха или из-за предательства. С ним был и Конрад Розенский, который сейчас за шутки и остроты в милости у короля Максимилиана. И если кто-нибудь в присутствии графа скажет Конраду, что он бежал быстро, тот ответит: «Это правда. Но еще быстрее бежал граф Филипп, который опередил меня на две мили». Обратившись к графу, он отпустил шутку о его бегстве: «Граф Равенштейн, какой у тебя замечательный конь, как быстро он скачет! Я уже должен был остановиться — мой конь устал, а ты своего пришпорил и прекрасно проскакал еще две мили».

Этого графа сейчас в Генуе поставили начальником у короля Людовика, который часто заявляет, как он относится к немцам. Это доподлинная история сражения с моринами, которое французские хронисты разукрашивают разными узорами. Против них в свое время я многое напишу в своей «Апологии короля Максимилиана против Робера Гагена»[122].

95. ОБ ОДНОМ ПРОСТОВАТОМ МОНАХЕ

Одного монаха (таких называют «бельцы») отец и приор его (так я скажу) послал в Кельн продавать лошадь. Монах привязал лошадь к столбу и стал расхаживать взад-вперед в своих деревянных башмаках, а не ездил, как другие, взад-вперед по конному рынку в поисках покупателя. Наконец, к нему подошел какой-то кельнский бюргер и спросил, что он здесь делает. Монах ответил: «Не знаю». Бюргер еще спросил: «Чья это лошадь?» Монах ему: «Мне надо ее продать». Бюргер сказал: «Сидя здесь, ты ее не продашь». Монах: «А мне что! Мне до этого нет дела!» Бюргер снова: «Она здоровая?» Монах: «Я думаю, была б здоровая, наш отец не стал бы ее продавать». Бюргер понял, что он глуп, дал ему за лошадь настоящую цену и отправил монаха домой.

У нас до сих пор есть поговорка о небрежных и беспечных: «Мне до этого нет дела!»

96. ПРОТИВ КУРТИЗАНОВ[123] И НЕВЕЖД

Шалости и плача достойно то, что до сих пор священство, бенефиции и даже экспектативные милости[124] раздаются самым невежественным людям, и особенно куртизанам. Так как у них нет ни ума, ни образования, то они отправляются в Рим и, презирая науку и людей ученых, возвращаются домой, одаренные многими бенефициями и приходами на погибель и сокрушение церкви и душ верующих. Они ничему не смогли, да и не захотели выучиться, разве только тому, чтобы ходить за ослами и заниматься — как они сами говорят — канцелярской практикой по обману бедных священников. Однако я не хочу говорить обо всех, потому что и среди них встречаются все же ученые и честные люди. Но возвращусь к начатому.

Говорят, что один из них пришел к папе просить бенефиций. Когда тот спросил, сколько у него бенефициев, он ответил: «Три». Папа сказал: «Хватит с тебя одного»,— и прогнал его прочь. Другой дурень сделал то же. Когда экзаменатор из Констанца спросил его, сколько существует таинств, он ответил: «Три». Тот продолжал: «Какие?»[125] А этот осел и говорит: «Кадило, крещальная купель и звонница»[126]. Еще одного недавно в Констанце спросили, из какого он диоцеза[127], а он ответил: «Я из Альтенбулаха» (так называется его родной городишко. Он даже не знал, что такое диоцез).

Когда такие священники служат мессу, то, как пошутил недавно один человек, Христос говорит матери: «Прощай, матушка, я иду, чтоб меня снова распяли». Он смеется над их невежеством, так как они неверно и с ошибками читают священное писание. Я видел, как двое молились, и, когда один сказал: «Христос воскресе, аллилуйя!», то другой, не зная, что ему ответить, сказал: «Да, клянусь богом живым, аллилуйя!»

97. ОБ ОДНОМ БОГОХУЛЬНИКЕ

В Ротенбурге на Неккаре был один, которого осудили на смерть за страшные богохульства, которыми он поносил святых. Его должны были утопить. Когда его уже повели и за ним поспешно побежали мальчишки, чтобы не упустить такого дела, он, обернувшись к спешащим мальчишкам, сказал: «Отдышитесь немного и не спешите так. Потому что я сам, хотя иду медленно, однако все-таки попаду на это зрелище».

98. СВИДЕТЕЛЬСТВО ОДНОГО ТЮБИНГЕНЦА

Один тюбингенец, привлеченный в качестве свидетеля, засвидетельствовал следующее: «Я лежал и спал; однако я видел и слышал, как он ударил истца мотыгой по голове, только не знаю, попал ли он в него».

99. ПРОТИВ РИМСКОЙ КУРИИ

Недавно в кругу собутыльников один человек рассказывал, что римляне чрезвычайно бесчестны, что веру там продают, что слуги апостольской курии ужасно падки до денег, в чем он сам прекрасно убедился на собственном кошельке. Другой ответил: «Они поступают отлично и по своему обычаю; если бы они этого не делали, они отошли бы от нравов своих предков и основателей города, которые были ворами и разбойниками» (он намекал на Ромула[128]).

100. ОБ ОДНОМ ПЬЯНИЦЕ

Один Шелькингенский привратник однажды ночью так напился в трактире, что едва не потерял рассудок, и его повели домой. По дороге он свалился с очень высокой лестницы в какой-то погреб (не знаю, как не доглядели провожатые). Испугавшись за него, они его вытащили, а он радостно им сказал: «Как славно, когда знаешь что-нибудь от доски до доски»[129].

101. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ ПЬЯНИЦЕ

В Урахе был священник из ордена братьев общей жизни, по имени Алексий, лунатик, временами не в своем уме. Когда он как-то поздно вечером шел в церковь святого Аманда, подошел к нему один деревенский священник, и попросил отпустить ему грехи. Алексий охотно согласился. Тот стал исповедоваться, как он прошлой ночью у картезианцев в Гютерштейне напился до рвоты. Тут Алексий, негодуя, закричал звонким голосом: «Пусть дьявол благословляет тебя на пьянство, пусть он тебе и отпускает этот грех!» Так своим громким криком он открыл всему народу пьянство священника и отправил его без отпущения грехов.

102. СМЕШНОЙ ПОСТУПОК ОДНОГО ТЮБИНГЕНЦА

У нас в Тюбингене есть один человек, который, вопреки его собственному мнению, кажется мне малообразованным. Когда его мать однажды в святом храме захотела поймать курицу, он сказал: «Оставь, мать! Я не буду с тобой есть ту курицу, которая наслаждается свободой церкви. Ты только навлечешь на себя и на всех нас беды и нужду». (Он думал, что его мать отлучат от церкви, если она поймает курицу в храме.) Это рассказала как-то в бане его мать добрым друзьям, говоря, как хорошо, когда дети обучены свободным искусствам[130], и описала, как она могла бы попасть в беду, если б не вмешался в это дело ее образованный сын.

Этот же человек сказал мне однажды, что священники очень тяготятся тем, что им приходится каждый день служить литургию. А он, если только ему дадут бенефиций, готов в день служить по две. Когда недавно один человек стал в шутку восхвалять его ученость, то другой пообещал, что, если бы вся его ученость обратилась в Митридатов яд, он немедленно и без всякого опасения согласился бы его выпить.

Если б я описал этого человека и все его дела и поступки, получилась бы длинная история.

103. О ДВУХ СЫНОВЬЯХ НЕКОЕГО СВЯЩЕННИКА

Я знаю священника, который, когда его любовница родила ему двух сыновей, пошутил, что у него честная служанка: она без подозрений могла бы удавить одного сына и скрыть от него, но принесла ему обоих.

104. СЛУЧАЙ С ЕВРЕЙКОЙ, РОДИВШЕЙ ДОЧКУ ВМЕСТО МЕССИИ[131]

Когда я был в Богемии, то слышал такую историю. Один христианин полюбил молодую еврейку. Когда она от него забеременела, то они вместе решили попробовать избавиться от опасности следующим образом. Ночной порой подошел он к дому и страшным голосом несколько раз возвестил родителям девицы, что их дочь родит истинного Мессию. Они, объявив это своим соседям-евреям, решили, что это необходимо сообщить всем евреям. Когда же собрались евреи со всех концов, она произвела на свет девочку, чем немало переполошила весь Израиль.

105. О БЕЗДЕЛЬНИКАХ, РАСПУТНИЦАХ И СЫНОВЬЯХ СВЯЩЕННИКОВ

У нас есть одна очень верная пословица, что никто на земле не хочет и не желает себе больших почестей и всеобщего уважения, чем люди ничтожные, бездельники и распутницы. Но также и нет никого на земле, кто бы меньше, чем они, заботился о благочестии и добродетели, которые влекут за собою почести[132].

Когда недавно мы говорили о тщеславии таких людей, один сказал, что любая распутница прекрасно и отлично видит, как позорно живут люди такого сорта, однако ни одна не стала лучше от сознания позора других. Я тоже сослался на Ювенала, говорящего в шестой сатире, что эти твари скорей и охотней согласятся иметь один глаз, чем одного мужчину[133]. На это другой забавно сказал: «Да что тут долго говорить! Распутница гораздо реже удовлетворяется одним любовником, чем попрошайка подаянием из одного дома: тот, кто хочет выклянчивать себе пропитание, будет выпрашивать, плача и рыдая, не только по улицам, но и по домам». Третий утверждал, что наиболее тщеславны сыновья священников. Они — или совершенно честные, или совершенно ничтожные и презренные люди. Один на это сказал: «Это я знаю по опыту: священники обычно бегут от своих детей, когда они маленькие, стыдятся их присутствия или упоминания. Дети их, наоборот, бегут от своих отцов и ненавидят свое постыдное происхождение, когда вырастают и становятся мужчинами, между тем, как их родители — старые священники — в эту пору уже хотят ими хвастаться и притворяются, что их любят».

106. О СТАРОМ МОНАХЕ, ОПЛАКИВАЮЩЕМ СВОЕ БЕССИЛИЕ

Один человек сказал мне, что это произошло с ним самим, когда он как-то, прося апостольскую индульгенцию (так говорят), исповедался некоему монаху преклонного возраста. Он рассказал ему, что в любовных делах он не пропускал ни одной женщины самого разного рода. Монах страшно зарыдал, так что грешник уже пришел в великое отчаяние, потому что думал, что тот плачет из-за его ужасных грехов. Он не знал, что предпринять и куда деваться, так как потерял всякую надежду на отпущение. Наконец, монах собрался с духом, успокоился и сказал: «Не бойся, сын мой, для души твоей и для твоего спасения очень хорошо, что ты еще печалишься о грехах. Я ведь плачу не из-за чего-нибудь, а из-за того, что ты вызвал в памяти прекрасные и навсегда ушедшие годы, когда я еще был мужчиной. Больше, к сожалению, я уже не могу подвизаться на этом поприще».

Рассказчик клятвенно заверял меня, что это произошло с ним самим.

107. О НЕКОТОРЫХ МОНАХАХ

Я слышал, что рассказывал другой человек, который до сих пор жив и пользуется всеобщим уважением. Он говорил, что в одном монастыре он спросил у послушников (так они сами себя называют), нет ли у них какой-нибудь женщины или доброй подружки, а они ответили: «Нет», уверяя, что им это не позволяется до тех пор, пока они не станут патерами.

108. ОБ ОДНОМ БЕССИЛЬНОМ ЧЕЛОВЕКЕ

Когда один человек зимой у своей подружки оказался бессильным и...[134], то девица, увидав, что ему очень стыдно, сказала: «Не мучайся, в этом повинен холод». Юноша ответил: «Честное слово, нет. Потому что это случалось со мной не один раз и летом, когда было очень жарко».

109. ОБ ОДНОМ ДВОРЯНИНЕ

Один дворянин рассказывал мне, что в первый год, когда женился, он со своим тестем поехал к епископу Шпейрскому. Там они с тестем должны были спать вместе, потому что не хватало кроватей. Ночью во сне он стал прикасаться к тестю, думая, что это его жена, и тесть, пробудившись, закричал: «Перестань, зять, прошу тебя, ведь я тебе для того и отдал свою дочь, чтоб ты оставил меня в покое».

110. ФАЦЕТИЯ ИОГАННА ГЕРСОНА[135]

Некая матрона приехала в Орлеан и, увидав там много молодых школяров, спросила, что они делают. Ей ответили, что они занимаются изучением наук. «Каких?» Ей ответили: «Гражданского права». Тогда она: «А с какой целью? Кем они станут?» Ей сказали: «Они будут ходатаями по делам мирян, стряпчими и адвокатами». «Ох! — воскликнула она,— у меня на родине есть только один не то стряпчий, не то поверенный, и его болтовня и лживость разорили уже почти всю деревню. Что же натворит теперь такое огромное множество школяров?»

111. О ПРИЧИНЕ, ПО КОТОРОЙ СЫН СЛЕДУЕТ ЗА ОТЦОМ, А ДОЧЬ ИДЕТ ВПЕРЕДИ МАТЕРИ[136]

Когда у наших спрашивают, почему сын следует за отцом, а дочь идет впереди матери, то женщины отвечают неглупо и правдиво: что дочь идет впереди матери, потому что мать полностью уверена, что это ее ребенок. Сын же следует за отцом, потому что отец, показывая на сына, который у него за спиной, говорит, что он только лишь верит, что это его сын, так как жена могла ведь его и обмануть. Поэтому из-за такого сомнения сын должен идти сзади. (Так, достоверное — очевидно, а на недостоверное смотрят оборачиваясь, искоса,)

112. ОБ ОДНОМ УГОЛЬЩИКЕ

Один очень богатый князь лишился великого сокровища из-за обмана и воровства трех своих любимых слуг. Он пообещал очень большую награду тому, кто найдет ему сокровище. В соседнем лесу жил в ужасной бедности один угольщик. Когда он об этом услыхал, то подумал о своей нужде и о швабской пословице, в которой говорится, что хороший завтрак стоит виселицы (т. е.: бедному ради завтрака можно рискнуть быть повешенным)[137]. Поэтому, решив, что его бедность окончится таким завтраком, он пришел к князю и пообещал найти ему сокровище, если ему дадут три дня подумать. Князь велел запереть угольщика в комнату и как следует его накормить. В первую ночь, когда он уже насытился, он сказал: «Бог все делает к лучшему (так у нас говорят), один уже прошел» (думая, что один день уже прошел). А один из воров стоял у его комнаты, желая узнать, что он там делает; когда он услыхал эти слова, то побежал скорее к своим и сказал, что слышал. На другую ночь другой подошел послушать, что делает угольщик. И так как угольщик, как полагалось, уже сытно поел, то сказал, как и прежде: «Второй прошел». Вор убежал к своим и рассказал услышанное. Когда на третью ночь пришел третий, он сказал: «А это пришел третий, и последний». Тогда все трое вместе пришли к угольщику, принесли ему сокровище, одарили его богатыми дарами и попросили, чтобы он не говорил про них и чтобы найденное сокровище возвратил князю. Когда он на другой день отнес его князю, тот щедро его наградил. С тех пор и до конца жизни его чтили, как прорицателя.

Это — сила судьбы, которая — не зря говорят — смелому сопутствует, и людям, решившимся на отчаянный поступок, приходит на помощь[138].

113. О МИНОРИТЕ[139], ОТ КОТОРОГО ЗАБЕРЕМЕНЕЛА МОНАХИНЯ

Один монах пришел в монастырь дев-весталок. После того, как они его приветливо приняли, он, в благодарность за это, стал проповедовать веру и учение Христа. И так как своим красноречием он укрепил их в добродетели, то на ночь они его, как очень почитаемого человека, поместили в своем общем дормитории. Когда наступила глубокая ночь, монах стал громким голосом кричать: «Не совершу, не совершу, не совершу!» Разбуженные монахини подошли и стали утешать брата, спрашивать, отчего он кричит и плачет. Он сказал: «С неба был глас: „Насладись объятиями одной из молодых монахинь, чтобы она родила епископа“, но я, конечно, наотрез отказался». Поняв это, сестры привели ему молодую монахиню. Она, увидав монаха, стала стыдливо отказываться и отнекиваться. Видя это, сестры-монахини сказали, что каждая из них согласится, если от них такое потребуется. Наконец, она покорилась и, по прошествии некоторого времени родила дочь. Обвиненный монах сказал: «Она не соглашалась добровольно и не повиновалась воле божьей, поэтому в наказанье родила дочь».

114. О НЕВЕЖЕСТВЕННОМ СВЯЩЕННИКЕ

Раньше я обличал высокомерие, жадность, или постыдную завистливость некоторых людей, потому что священство и бенефиции (как говорят) даются по большей части самым неученым, тем, которые обычно покупают их подарками и лестью, в то время как ученых людей презирают и не позволяют им возвыситься. Теперь я еще раз покажу, что проистекает из их невежества.

Пастырское попечение об одной деревне было поручено грубому и невежественному священнику. В то время, когда он собирался хоронить одного человека, застигнутого в любодеянии и заколотого мечом, неожиданно к нему пришел соседний священник. Он посоветовал испросить на это позволения епископа. Священник — глупая голова — послушался совета и, придя к епископу, сказал, преклонив колена: «Proficiat venerabilem patrem! Епископ промолчал и с негодованием посмотрел на него. Тогда тот снова: Proficiat venerabilem patrem. Joannem de Luterbach est mortuum, non elatum, non chrismatum (id est oleo unctum) non sepultum, sine lux, sine crux et sine deus»[140]. И так как он больше ничего не знал по-латыни, то сказал: «Herr, sol ich in den Kirchhoff graben?». Это значит: «Отче, можно мне его похоронить на церковном кладбище?» Епископ ответил: «Нет». Священник: «Почему?» Епископ: «Кто тебя рукоположил (я воспользуюсь этим церковным словом) в пресвитеры?» Священник ответил: «Ir herr», — это значит: «Вы, отче». Ему епископ: «Когда?» Священник на это спокойно сказал: «Herr, wissendt ir, do ich euch die X guldin gab». Это значит: «Отче, Вы сами знаете, — ведь я тогда Вам дал десять гульденов». (Наши ведь обращаются к одному человеку на «Вы», если он старше, или если его очень почитают, а по-латыни так не говорят.) Так был посрамлен епископ.

115. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ

Был и другой, который пообещал дать епископу сто овец, если тот рукоположит его в священники. Епископ согласился. После того, как тот добился своего, он пришел к епископу и принес ему сто яиц. Епископ сказал: «Ты же обещал мне овец, а не яйца». Тот ответил: «Невелика разница между — ves и — va (т. е. между oves и ova)[141], и я ее не знал. Ты сам виноват, что не сумел поосторожней сторговаться со мной. Если б я был учен и достоин занять это место, то не обещал бы тебе ни яиц, ни овец»[142].

116. О ДРУГОМ СВЯЩЕННИКЕ

Один невежественный и грубый священник — у нас говорят: капеллан, — придя к больному для помазания, увидал у него пучки пакли, которые, как водится, были приготовлены для вытирания помазанных мест. И так как священник не знал твердо, для чего эта пакля предназначена, то, наконец, решил, что ее надо дать больному. Поэтому, разделив ее на три порции, он сказал: «Открой рот!» — и засунул ему в горло первую порцию, которую больной проглотил с большим трудом. После этого больной сказал священнику: «Владыко милостивый, сколько там еще осталось?» Тот ответил: «Две». Больной в ответ: «Если я должен буду проглотить еще одну, то мне верная смерть».

Это произошло в городе Шорндорфе.

117. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ СВЯЩЕННИКЕ

В городе Кальве некий священник пришел к больному для помазания и взял с собой священное масло. Больной ему сказал: «Налей мне его во флакончик, повесь над кроватью у изголовья и приходи попозже, потому что сейчас этого сделать нельзя». Священник согласился и ушел. Когда он вернулся, тот сказал: «Владыко милостивый, все в порядке, я уже выпил». Священник ему: «Да благословит (чтобы сказать по-церковному) дьявол твою жадность!»

118. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ

Другой неученый священник вел очень дурной образ жизни. В этом году он был осужден на вечное заключение за то, что при помазании у одного больного членов, которые грешили, он начал помазание с его половых органов. Больной сказал ему: «Если надо помазывать те члены, которые грешили, то дай, прошу тебя, сюда побольше масла; ибо здесь самый грешный из моих членов».

119. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ

Другой, которого я знаю, поднял тело господне вниз головой. Когда его спросили, почему он так поступил, он сказал: «Я боялся, чтобы у него не свалились штаны»[143].

120. ЕЩЕ ОБ ОДНОМ

Другой священник во время проповеди сказал, что у него три члена, и большим, самым длинным он хочет коснуться женщин (он хотел сказать, как полагается, что проповедь делится на три члена, и особенно жестоко он нападает и больше всего будет говорить о женщинах). Услышав это, крестьянин позвал свою жену: «Выйдем вместе из церкви, моя Грета, пусть священник коснется дьявола своим членом, к тебе он сегодня ни за что не прикоснется».

121. О МОНАХЕ

Я слышал проповедь одного монаха из ордена миноритов. Он проклинал роскошные одежды и бесстыдство и, наконец, заключил: «Любовники в нашем городе теперь так выставляют половые органы из тибиалов (обычно их называют высокими сапогами) и обматывают полотном (т. е. рубашкой), und, so die metzen wenen, es sie zumpen, so sind es lumpen», т. е.: «девицы думают, что это половой член, а это тряпки»[144].

122. ОБ УМИРАЮЩЕМ

Один умирающий сказал своему другу, бывшему при нем: «Ты думаешь, я умру?» А тот ответил«Соберись с духом, чтоб дать отчет богу всевышнему о прожитой жизни, ибо скоро ты умрешь и жить не будешь». Больной ему говорит: «Принеси мне мои штаны!» (их еще называют «брюки»). Тот спросил: «Зачем они тебе?» Он ответил: «Чтоб прикрыть свой зад, когда умру. Чтоб черви не могли туда забраться».

123. О СВЯЩЕННИКЕ, КОТОРЫЙ СОВЕРШАЛ ОБРЯД КРЕЩЕНИЯ

Священник, собирающийся крестить младенца, предварил это (как водится) заклинанием дьявола. Когда он, читая, подошел к тому месту, где говорится: «Сделал брение из плюновения»[145], женщина, державшая младенца, желая поднять с земли немного глины, нагнулась и, открыв зад, издала страшный звук. Священник, услышав это, отклонился от своего предмета и сказал: «Вот какова сила моих слов: я повелел дьяволу выйти; он вышел и наполнил все пространство такой вонью, что все вы чувствуете». Женщина, не расслышав от стыда, что сказал священник, ответила: «Благой отец, это не я, это младенец сделал». Священник разгневался и сказал: «Да пошлет бог этому младенцу Гераклову хворь (наши называют ее „падучая“)! Если он так бесстыдно ведет себя в таком цветущем возрасте при уважаемом священнике, то что же он натворит в старости!»[146]

124. ОБ ОСТРОУМНОМ ПОВАРЕ

Венделин Штейнбах[147], известный теолог, а в наше время тюбингенский гимназиарх[148], имел повара по имени Гильельм. Он редко бывал трезвым, однако отличался остроумием. Когда недавно повар сказал одному юноше из хорошей семьи: «Знаешь причину, по которой твой зад так постыдно воняет?» — и юноша не знал, что ответить, то он объяснил: «Я тебе так скажу: повитуха с самого начала не позаботилась об этой части тела и недостаточно ее обмыла». Юноша неожиданно вдруг сказал ему: «Ты ошибаешься, ибо не место само по себе, а воздух этого участка тлетворный и зловонный, таков и ветер, который его обдувает».

125. РАССКАЗИК О СВЯЩЕННИКЕ, ЧЕРТЕ И ИХ БЕСЕДЕ

Один священник, грубый и чрезвычайно невежественный, хотел изгнать злого духа из бесноватого человека (т. е. из человека, охваченного дьяволом). Он сказал: «Male spirite, veni exterius». Черт ему ответил: «Nolo». Священник: «Quare nolis?» Черт: «Quia rumplas in grammaticam». Священник: «Bonam est latinam, dum te fugabo ab latrinam»[149]. Черт на это: «Какой же грубый и неученый будет тот черт, у которого ты сможешь отнять добытую им душу грешника! Ибо любой человек, который доверит тебе свою душу, хоть раз в неделю помянет черта».

Отсюда пошла старая поговорка, в которой мы высмеиваем необразованных священников[150].

126. О МИХЕЛЕ-ГАЛКЕ

В городе Кирха Вюртембергского княжества некие школяры задумали достать из отверстий церковных башен неоперившихся монедул (у нас их называют галками). И когда одного из школяров по имени Михель, на веревке спустили с бруствера башни (он идет высоко, вокруг самой крыши), чтобы разграбить гнезда, то из-за чрезмерной тяжести он свалился на землю, и товарищи не смогли его удержать. Если бы он случайно не попал на кучу песка, то разбился бы насмерть — с такой высоты он упал. И когда все его соученики почти застыли от ужаса, он невредимый вскочил с песка и сказал: «Клянусь богом живым, я никому из вас не отдам даже самого маленького галчонка» (ведь у него было несколько, которых он вытащил до падения). Поэтому до самой смерти его звали Hetze Michel, т. е. Михель-галка.

127. О ДВОРЯНИНЕ

Один дворянин после изрядного перерыва стал снова учиться в Вене и день и ночь мучился с грамматикой, не достигая успеха. Однажды, когда он старательно заучивал, какого рода бывают слова, оканчивающиеся на «А», он сказал своему товарищу, которого я знаю: «Конечно, я охотно залез бы в долги, чтоб только все слова на «А» были женского рода».

128. ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О КРЕСТЬЯНИНЕ ХЕЛЬДЕ

В горах, в наших Альпах, неподалеку от села Юстинген, жил крестьянин по прозвищу Хельд (т. е. герой), весьма богатый, но глупый. Для того, чтобы его обмануть и провести, двое нищих (о которых, выше я говорил, что наши их называют странствующими школярами) пустились на такую хитрость. Один пришел к нему ночью, неся с собой бутылку отличного вина, и смиренно попросил приютить его на ночь. Когда они уже вошли (скажу по-варварски) в избу, которая была такая низкая, что любой мог достать рукой до окна, то принесли огонь, и они вместе с крестьянином сели ужинать. Нищий, поставив бутылку за окно, сказал, чтоб крестьянин и вся его семья пили вволю, потому что он знает, что в эту ночь вино ни за что не кончится. Его приятель, спрятавшийся за окном, бутылку, которая пустела, все время наполнял вином, припасенным специально для этого. Когда хозяин и вся семья были уже пьяны и веселы, они увидели, что вино все не иссякает, и стали расспрашивать о природе и свойствах этой бутылки. Нищий ответил, что это сосуд святого Отмара, который в знак заслуг этого святого всегда наполняется отличным заморским вином, но что он решил продать этот сосуд, так как от ежедневных попоек вино ему опротивело. Как только это услыхали крестьянин и его семья, они загорелись желанием купить такую вещь, которая приносит величайшее утешение и пользу. Они спросили, сколько стоит эта бутылка. Нищий ответил, что готов продать ее за сто гульденов, если только они у них есть. Сошлись они в конце концов на том, что школяр, взяв двадцать гульденов, которые только и были у крестьянина, получит остальные, когда тот сможет их отдать. На другой день, когда школяр ушел, а бутылка не захотела выполнять приказы крестьянина и была пуста, крестьянин пожаловался соседям и стал, разумеется, всеобщим посмешищем.

У наших и по сей день есть такая поговорка: «Сосудик или бутылочка Героя»[151]. Так говорят о вещи неисчерпаемой или о том, кого хитро и ловко обманули.

129. ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О КРЕСТЬЯНИНЕ, КОТОРЫЙ СКАЗАЛ АББАТУ «ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО»

У нас в Германии развилось такое угодничество, что аббатов и мелких господ, вроде графов и рыцарей, мы теперь при обращении величаем высокими и пышными титулами и сравнениями, как некогда римских императоров, властителей мира и высших понтификов. Ведь при обращении к ним любой простолюдин всем другим словам предпочел бы — «Ваша милость» (преимущественно на родном языке), а «милостивый отец» или «господин» являются столь же неподобающими и нелепыми, сколь варварскими и фальшивыми. Но, когда подчиненные видят, что вышестоящие находят в этом удовольствие, то каждый из них старается перещеголять другого и выслужиться перед господином, забыв о всякой мере и скромности.

Совсем недавно (как я узнал от очень достойных людей) один крестьянин пришел с соседом к аббату, своему господину, и сказал ему: «Милостивый отец, я прошу, чтобы ваше высочество соблаговолило дать мне леса для постройки дома». Аббат согласился. Но, когда он ушел, сосед стал упрекать своего приятеля: «Зачем ты назвал нашего аббата „высочество“?» Тот ответил: «Я не знаю, да ведь я и не нарочно так сказал. Однако я не раскаиваюсь, ведь таким образом я добился желаемого. Раз я вижу, что это доставило ему удовольствие, то и впредь стану обращаться к нему и величать его еще более высокими титулами».

В этом году, в 1514 от рождества Христова, один Альтингенский староста (как меня заверили в Тюбингене) часто обращался к своему господину, аббату Бебенхаузенскому, прося о каком-нибудь одолжении со словами: «Милостивый государь, ваше королевское величество!» Хотя аббат его за это бранил, он, тем не менее, настаивал на таком обращении до тех пор, пока его приятель не прервал его и не сказал, что так говорят только необразованные и бедные люди.

130. СЛУЧАИ С ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ ВЕЛ ХРИСТА НА РАСПЯТИЕ

В одном городе шло действо страстей господних. Когда тот, кто обнаженным изображал Христа на кресте, увидал, что подле креста стоит его возлюбленная, которая представляла Марию Магдалину, то на глазах у всех присутствующих стал...[152], так что ее должны были увести. Это только увеличило и укрепило догадку, которая возникла у людей уже до этого[153].

131. О ДВУХ САПОЖНИКАХ

В Вормсе жили два сапожника. Один из них был богат и бездетен, однако скуп. Другой же вынужден был повседневным трудом сам кормить свою семью (у него было много детей). Но жил он по средствам и всегда был сыт. Когда он от стола возвращался к труду, то всегда с радостью призывал себе в заступники и помощники святого Николая. Так как богач часто слышал эти слова, то из зависти или в насмешку над бедняком он сказал: «А мне да поможет Давид!» (так звали самого богатого еврея в этом городе). Когда этот Давид, проходя мимо его мастерской, услыхал, что сапожник чтит его больше, чем святого Николая, которого почитает другой, он подумал, как бы показать, что он щедрее святого Николая. Поэтому он, чтобы обидеть другого, подарил призывавшему его сапожнику жареного гуся, в живот которого он тайком положил десять гульденов. Скупой показал этот подарок бедняку, сказав, что предпочитает еврея святому Николаю, и упрекал бедняка за его молитву. Бедный сосед весело отвечал ему: «Что ты хвастаешься своим гусем? Святой Николай воздаст мне не гусем, а тучным быком. А так как тебе больше нужны деньги, чем гусь, то, если хочешь, я его у тебя куплю». Богач принял условие и продал гуся задешево. Сапожник же, помолившись, как обычно, святому Николаю, поставил гуся на стол перед своей семьей и, обнаружив в нем деньги, тотчас же поспешил на бычий рынок и купил себе самого тучного быка. Когда он вел его домой, то повстречался ему богач и с удивлением спросил, откуда и по какому случаю появился у бедняка этот бык. Бедняк ответил, что это дар святого Николая, который воздает гораздо щедрее, чем неверный еврей. Когда немного спустя еврей, проходя мимо дома богача спросил, вкусен ли был его гусь, тот ответил, что он его продал своему соседу. Когда еврей все ему объяснил, то богач повел бедного сапожника к судье и потребовал десять гульденов, потому что он продавал гуся, а не гульдены. Но судья, поняв, в чем дело, отпустил бедняка и оштрафовал скупого на двадцать гульденов, ибо он какого-то еврея призывал в поношение святого Николая[154].

132. ОБ ОДНОМ ДВОРЯНИНЕ И ЕВРЕЕ

Один дворянин задолжал еврею пятьсот гульденов. Когда еврей разыскал его во Франкфурте у цирюльника, то позвал его в суд. Дворянин сказал ему: «Не можешь ли ты подождать, пока мне сбреют бороду?» Как только еврей согласился обождать, дворянин тотчас же приказал цирюльнику: «Погоди брить!» И потом он всю жизнь не брил половину бороды, которую он не сбрил тогда, и не уплатил еврею, потому что тот сам дал ему такую отсрочку.

133. ЧТО ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА СЕДЫМ?

Когда у одного дурака спросили, что сделало его седым, он ответил: «Волосы».

134. О СЕН-ГАЛЛЕНСКОМ АББАТЕ

Члены городского совета города Сен-Галлен написали аббату не как князю церкви, а как обычному прелату (скажу попросту). Когда аббат на это пожаловался, то они ответили, что он — князь только до полудня, а они писали ему в этот же день после полудня.

Это мне рассказал Бернгард Гуслин.

135. ОСТРОЕ СЛОВЦО ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА

У швабов есть пословица: если в день святого Иоанна Крестителя ясная погода, то будет хороший урожай орехов[155]. В прошлом году так и было, и некоторые говорили, что будет много орехов, а один сказал: «Значит, подорожают колыбели». Когда его спросили, почему, он ответил, что многие девицы забеременеют, так как он знает, что деревенские юноши и девушки станут вместе ходить в лес собирать орехи и заводить любовные игры.

136. ОБ ОДНОМ АББАТЕ

Один седой аббат проходил мимо двух девушек и спросил у них, не надо ли им дать взаймы хлеба (у нас так принято окольно называть совокупление)[156]. Одна из них очень остроумно ответила: «У нас и дома есть вдоволь такого заплесневелого хлеба». (Она хотела намекнуть на его седину и старость.)

137. ОБ ОДНОМ ПТИЦЕЛОВЕ

Один Цвифальтенский птицелов, собираясь на ловлю, решил прежде помолиться и стал говорить: «Отче наш, иже еси на небеси». Так как дело у него дальше не пошло, то он, пожелав богу падучую и геенну огненную, начал молиться снова: «Да святится имя твое». Вскоре он опять сбился и сказал: «Чтоб тебя боги и черти побрали!», а потом снова: «Да будет воля твоя как на небесах, так и на земле». Предвидя вскоре новые неудачи, он вернулся к обычным проклятиям и провел большую часть дня в молитвах и богохульстве.

138. О СТАРУШКЕ, СОЧУВСТВУЮЩЕЙ ЕВРЕЯМ

Когда в страстную пятницу во время проповеди говорили о страстях господних, одна старушка, выходя из храма, посочувствовала евреям, говоря: «Боже милостивый, сколько хлопот было у евреев, которые должны были бодрствовать с Христом целую ночь».

139. О СВАРЛИВОЙ ЖЕНЕ

У одного человека была такая вздорная жена, что приходил ли он из трактира, работал ли, ел ли — вечно она на него наскакивала. За что бы он ни принимался, жена всегда его поносила, и чем чаще он ее колотил, тем более вздорной она становилась и еще пуще бранилась. Когда он увидел, что колотушки нисколько не помогают, он придумал другой выход: как она ни злилась, он не обращал на нее никакого внимания и все время играл на трубе, чего совсем не умел. Когда он это делал, она начинала бесноваться еще больше. Так как он не переставал, она вырывала трубу у него из рук. Когда же он, как ни в чем не бывало, снова брал трубу и невозмутимо продолжал играть, то, выходя из себя, жена убегала из дома, крича, что ее возмущает низость мужа и что пьянство его для нее невыносимо. Когда на другой день она начинала свою обычную брань, муж начинал свою обычную игру. Поэтому жена, признав себя побежденной, отказалась от своих проклятий и пообещала мужу, что станет самой доброй, если только он бросит, наконец, свою трубу.

Достопамятный пример: женское упрямство надо обуздывать разными способами.

140. О НИЩЕМ, КОТОРЫЙ ПРИШЕЛ К КОРОЛЮ ФРИДРИХУ

Когда Фридрих Третий, Римский император, созвал в Нюрнберге совет князей, к нему пришел один нищий и попросил пустить его в залу, потому что он — якобы брат короля. И так как он очень настаивал, то дело, наконец, дошло до короля, который, удивившись этому, велел впустить нищего и спросил, откуда у него взялся такой брат. Нищий ответил, что все люди — братья по праотцу своему Адаму, и попросил, чтобы тот его по-родственному одарил. Король, которому не очень понравилась такая дерзость, дал ему только один крейцер (это достаточно известная монета). Нищий сказал: «Это нехорошо, непобедимый король, что ты брату своему даешь такой малый дар, когда сам ты так богат». «Пошел прочь! — сказал император,— если каждый твой брат даст тебе столько же, ты станешь богаче меня».

Другой нищий попросил у Альбрехта, герцога Саксонского[157], пфенниг во имя родства, которое их связывает. «Откуда взялось это родство?» — спросил герцог. Тот ответил: «От Адама — нашего всеобщего родителя». «Пошел прочь! — сказал герцог.— Если я стану давать всем таким родственникам хоть по одному пфеннигу, то мне не хватит ни герцогства, ни моего отцовского наследства».

141. ОБ ОДНОМ ОБМАНУТОМ ТЕОЛОГЕ

В Майнце жил замечательный теолог, у которого там был пасторский приход. Ему исповедовался один человек, с виду вполне благочестивый. Человек показал ему найденный им большой кусок золота, говоря, что не знает истинного владельца и с благословенья теолога намерен отдать это золото на строительство какого-нибудь храма. Теолог одобрил это намерение и принял золото, чтобы передать его на дела благочестия. Потом тот пожаловался, что приехал из Саксонии, но у него нет денег для возвращения на родину, которая далеко, и попросил у теолога дать ему взаймы десять гульденов, которые пообещал честно возвратить. Добрый патер согласился и, отпустив его с деньгами, тотчас же пошел к золотых дел мастеру и показал ему кусок золота, поздравляя со строительством храма. Проверив этот кусок, мастер обнаружил, что это позолоченный свинец, и добрый патер с печалью узнал о выдумке обманщика.

142. ОБ ОДНОЙ ПЬЯНОЙ ЖЕНЩИНЕ

Была одна старуха, которая каждый день напивалась допьяна. Для детей ее и друзей это было чрезвычайно тяжело и они часто пытались удержать ее, говоря о божьем гневе, о вечном проклятии и негасимом адском огне, но она не желала образумиться. Когда однажды, не помня себя, она валялась пьяная, они, посоветовавшись между собой, положили вокруг нее горящие угли. Когда старуха пришла в себя и увидала вокруг огонь, она подумала, что объята адским огнем. Тем не менее, она обрадовалась, что не утратила привычки пить, и сказала: «Нет ли здесь еще какой-нибудь несчастной души, которая захочет подкинуть мне (как у нас говорят) пфенниг на выпивку».

143. ОБ ОДНОМ РЫЖЕМ

В Майнце у одного совершенно рыжего адвоката был сын со светлыми волосами, и он водил его с собой. Когда его спросили, почему это у него самого волосы рыжие, а у сына светлые, он ответил: «Вы не удивляйтесь, ведь не головой же я его сделал, или произвел, а совсем другим местом».

144. ОБ ОДНОМ ГИСТРИОНЕ

Некий гистрион в Саксонии, когда проходил в одном городе мимо виселицы, увидал, что на человеке, недавно повешенном, надеты отличные ботфорты (наши их называют сапогами). Подстрекаемый бедностью, он попробовал стащить с него ботфорты. Так как от волнения он не мог их снять с ног, то отрезал ноги вместе с ними и принес их в дом к крестьянину, у которого остановился на ночлег. В жаркую комнату, где он спал (по-нашему, по-варварски: в избу), крестьянин ночью принес только что родившегося теленка, чтобы он не замерз. Ранним утром, когда еще люди не поднялись, гистрион ушел, успев снять ботфорты, и оставив в комнате отрезанные ноги. Крестьянин, который не видал, как гистрион уходил, когда, наконец, встал, то не нашел возле теленка ничего, кроме ног. Заподозрив, что теленок съел гистриона, он сжег теленка: потому что, если он такое натворил в младенчестве, то станет еще гораздо страшнее, если проживет подольше.

Другие люди, достойные большего доверия, говорят, что всех крестьян охватил такой страх, что сперва вооруженные жители хотели ворваться в дом (из которого отец семейства удрал со всей своей семьей) и убить там это животное. Но так как никто из всех них не осмелился войти первым, то, с общего согласия, они сожгли весь дом дотла, думая, что лучше спалить дом, чем подвергать опасности людей.

145. ОБ ИСПРАЖНЯЮЩЕЙСЯ КРЕСТЬЯНКЕ.

Когда одна крестьянка испражнялась в поле за деревом, ее заметил некий благородный рыцарь. Боясь, что она застыдится его, он сказал: «Продолжай, госпожа, свое дело, от которого никто не может отказаться». Крестьянка, которая уже облегчилась, ответила: «Теперь я вполне могу от него отказаться. Если хочешь, ты безо всяких можешь взять все это с собой».

146. ОБ ИСПРАЖНЯЮЩЕМСЯ КРЕСТЬЯНИНЕ

Один священник из села Мальмсхейм, увидев испражняющегося крестьянина, сказал ему: «Что ты здесь делаешь?» Крестьянин ответил: «А тебе что? Нельзя уж никому и покакать, чтоб ты не сунул туда своего носа!»[158]

147. ЗАБАВНЫЙ ОТВЕТ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЫ

Некий граф, в Швабии могущественный и чрезвычайно известный, однажды был на охоте и повстречал крестьянку, которая сидела верхом на лошади и громко пела. Он ей сказал: «Отчего ты так радуешься, добрая матрона? Наверно, судя по твоему веселью, сегодня ночью ты стала женой». Когда крестьянка спросила, разве после этого бывает радостно и весело, он ответил, что да. «Тогда поцелуй[159] мою кобылу, друг добрый (она не знала, что он граф), чтоб она повеселела и двигалась побыстрей». Граф, рассмеявшись, сказал: «Ты хорошо мне ответила, иди с миром».

148. ОБ ОДНОМ МОНАХЕ

Один «сырный брат»[160], когда собирал милостыню, ночевал в доме у крестьянина и должен был спать в комнате на соломе, потому что крестьянин был беден. Крестьянин из-за мороза (как я уже говорил выше) поместил недалеко от него только что родившегося теленка. Монаху привиделось во сне, что у него родился теленок. Когда он проснулся и увидал теленка, то подумал, что это он его и родил. Поэтому, очень испугавшись и не зная, что теперь делать, он бросил, наконец, теленка в колодец и поспешно убежал. Крестьянин, узнав об этом, пошел к его аббату и обвинил его в причиненном ущербе. Монаха принудили заплатить, и он стал всеобщим посмешищем.

Дело было так, как мне рассказали.

149. О ЗАВЕЩАНИИ ОДНОГО БОЛЬНОГО

Когда священник просил одного больного сделать завещание, тот ответил: «Охотно, только у меня ничего нет, кроме двух отличных коней, которых я хочу оставить князю». Священник, или монах, недовольный, что они достанутся не ему, спросил, почему больной ничего не оставляет бедным? Тот ответил: «Я делаю так, как вы говорили в ваших проповедях,— мы должны подражать Христу. Бог же все мирские блага отдал князьям, а не беднякам: я буду следовать его заветам; его дела должны быть для нас примером».