Факел свободы

Глава 49

Яна вошла на кухню, кистью стряхивая светящийся снег со своих плеч.

— Я надеюсь, что ваши планы для быстрого отдыха не включают в себя античные колесные наземные транспортные средства, визжащие вокруг районов. Это довольно популярно там. А люди, которые находятся вне, кажется, не знают ни черта о том, как обойти это.

Она покачала головой с отвращением, и Виктор с Антоном усмехнулись. Несмотря на то, что Яна провела большую часть своей взрослой жизни в одном городе или еще одном, она провела свое отрочество на планете Килиманджаро. Зимы там были не совсем такими как на Сфинксе Звездного Королевства, но они были, безусловно, в той же лиге.

Она была склонна смотреть свысока на подающих голосом жалобы на погоду изнеженных отпрысков мягких планет, а ее мнение о тропическом и субтропическом климате Факела было обычно суммируемым с фырканьем великолепного презрения.

Ее специальное презрение, однако, было зарезервировано для людей, которые, очевидно, не имели ни малейшего представления, что делать со снегом, пытаясь справиться с ним, и было очевидно, что ее утренняя прогулка дала ей достаточно топлива для этой реакции. Мезанцы, казалось, были еще более невежественными, чем большинство — по ее скромному мнению, конечно — когда речь шла об обращении с замороженным атмосферным водяным паром.

Возможно, это было потому что планета наслаждалась мягкими и приятными климатическими условиями. Даже самый разгар зимы, за исключением полярных областей, был не хуже, чем мягкий зимний день на Хевене. Это даже не начиная сравнивать со свирепыми зимними условиями родного Зилвицкому Грифона, и гипотермией сфинксианской зимы, которая могла выкосить население планеты, вроде одного из биологического оружия Последней Войны Старой Земли.

Летние периоды на Мезе, вероятно, были более жестки для человека, чем ее зимы — но лето не было плохим также. Светилом планеты была звезда класса G2 практически идентичная Солнцу, а Меза сама по себе была почти близнецом Земли. Не совсем. Гравитация была почти идентичной, но у Мезы было чуть больше земной поверхности.

Это, возможно, сделало климат более суровым, чем у Земли, с меньшим мелиоративным эффектом океанов. Но Меза была приблизительно на 40 световых секунд ближе к светилу системы и имела намного меньший наклон оси — только девять градусов, в отличие от двадцати трех с половиной родной планеты. Таким образом, средняя температура была несколько выше, а сезонные колебания немного меньше.

На большей части поверхности планеты, на самом деле, зима никогда не приносила любых снегов вообще. Но планета получила название "Меза" из-за высокой, плоскогорной столовой горы рядом с центром крупнейшего континента, где исследовательская партия поставила свой первоначальный базовый лагерь на поверхности планеты.

Который в конечном итоге стал столицей планеты, развиваясь там, по тем же причинам, в значительной степени случайным, что и большинство городов, возникших на большинстве миров. На большей высоте, чем бо?льшая часть планеты, и с определенным континентальным влиянием, погода в столице была, вероятно, хуже, чем где-либо еще на Мезе.

Это говорило не о многом. Сказать правду, Меза была одним из самых приятных миров, которые Антон или Виктор когда-либо посещали. Это сделало его еще более отвратительным, поскольку он стал центром того, что оба они считали одной из самых грязных политических систем, когда-либо созданных человеческим видом — который произвел множество отвратительных политических систем, с тех пор как фараон Хуфу возвел свою великую пирамиду с использование рабского труда более шести с половиной тысячелетий назад.

Антон и Виктор теперь знали намного больше об истинной природе политической системы Мезы, чем имелось у них, когда они высадились на планете, или, чем любые другие мантикорцы или хевениты все еще знали. Джек МакБрайд был скрытен, передавая им информацию при каждой из тайных встреч, что были у них с момента первоначального контакта.

Он очищал данные так же, как лук, который он использовал, чтобы изобразить многовековую стратегию теневого заговора, каковой он представил им как "Согласование". Воздерживаясь, когда это возможно, каждый раз, в надежде на торг для более выгодной сделки.

Тем не менее, он уже должен был дать им многое. Это был просто грубый факт жизни, что лицо, желающее отступиться было меньше торговался, чем люди, которые были в состоянии обеспечить новую жизнь для него или нее. А ни Антон, ни Виктор не были в каком-либо настроении, чтобы быть благотворителями.

Также говорило за Джека МакБрайда, правда — даже Виктор признал это в значительной степени — то, что он пришел, понимая и питая отвращение к системе, созданной на протяжении веков, которую он называл Мезанское Согласование. Но было все еще ужасно то, что любой человек с его интеллектом — очевидно, даже с подлинной чувствительностью — не смог бы поддерживать эту систему до тех пор, как он, в таком центральном положении, прежде чем он, наконец, повернулся против нее.

Как язвительно-саркастически заметил Виктор после их третьей встречи с МакБрайдом, перефразируя строку из одного из его любимых фильмов, это было так, как будто офицер в одном из древних нацистских лагерей смерти вдруг воскликнул: "Я в шоке — в шоке! — обнаружив геноцид в Освенциме!" (Антон понял намек, но пришлось объяснять его Яне.)

Это, вероятно, было не совсем справедливо. Антон отметил, что начальные импульсы, которые в итоге привели к Мезанскому Согласованию явно были идеалистические, которые было ужасно похожи на видения древнего деспота Гитлера. В конце концов, не в первый раз в человеческой истории было так, что политическое движение (или религиозное, если на то пошло) начиналось с самыми лучшими намерениями и превращалось в то, что ее основатели никогда не могли себе представить, может быть ужасным конечным результатом.

Он зашел так далеко, чтобы указать — после прочищения своего горла — что Виктор сам выдерживал странное сходство со многими из членов большевистской ЧК в первые годы русской революции за почти два столетия перед Расселением.

Виктор знал, что Антон имел в виду; и после мгновенной неловкости, признался (даже с легкой улыбкой), что было возможно некоторое сходство. В последующие годы, когда он встретил Кевина и Джинни Ушер, Каша стал доподлинно изучать историю.

— Это все же не то же самое, Антон, — сказал он. — Если ты знаешь столь многое о древнейшей истории, то ты также знаешь, что в течение двух десятилетий оригинальной революции тиран по имени Сталин убил почти всех тех ранних революционеров и заменил их своими подхалимами. Роб Пьер и особенно Сен-Жюст пытались сделать то же самое с апрелистами в нашей собственной революции — и чуть не удалось.

Но мы говорим здесь о веках, Антон, а не десятилетиях. Веках, в ходе которых эти люди совершали отвратительные преступления, что вы можете себе представить, осуждая другие поколения людей на рабство и жестокость — и Джек МакБрайд, наконец, начал задыхаться от этого, более чем полтысячелетия после его начала и после наслаждения долгой карьерой самого себя в профессии?

К тому времени, как он закончил, Виктор был сердит внешне так, как Антон никогда не видел.

— Итак… что? — сказал он. — Ты хочешь сказать МакБрайду выбрать прыжок в адский огонь и черт с ним?

Этого было достаточно, чтобы сломать тихую ярость Каша.

— Ну… нет, конечно, нет. — Ему даже удалось усмехнуться. — Я не сумасшедший, в конце концов. МакБрайд может быть одним из главных подчиненных Шайтана и мне очень хочется поработать с ним при тех обстоятельствах, если он хочет отступиться от ада. Зажав нос, может быть, но я сделаю это. Мы имеем слишком многое, чтобы получить наибольшие выгоды — и это даже не считая тех последних намеков, что МакБрайд дал нам.

Антон смотрел скептически.

— Ты действительно думаешь, что он получил в свои руки какие-то сверхсекретные технические разработки — предполагая, что они вообще существуют?

— Я не думаю, что МакБрайд сам ничего не знает о дизайне звездных кораблей, который является тем на что он намекал. Но если я интерпретировал некоторые другие его замечания должным образом, у него есть кто-то еще с ним. Кто-то, кого он держал подальше от наших глаз до сих пор.

Антон смотрел на стену, думая над этим. Были намеки, в некоторых предложениях, что МакБрайд сказал в их последнюю встречу позавчера, на то, что — если вы интерпретируете это таким образом, а затем подправите это этаким образом — не зря они называли эту профессию залом зеркал — он хотел некий вид транспорта, чтобы покинуть с планету, каковое было более сложным, чем мог справиться один человек.

Антон был немного озадачен этим в то время, на самом деле. МакБрайд сам был специалистом по безопасности, так что он прекрасно знал, что самый простой и надежный способ вывезти кого-то контрабандой с планеты с мерами безопасности такими плотными, как в Мезе был в том, чтобы замаскировать их в той или иной степени, как кого-то еще. С чем бо?льшим количеством людей вы пытались проделать это, тем труднее это получалось — а увеличение риска было экспоненциальным, а не линейным.

Альтернативно…

Он втянул в себя воздух.

— Сколько людей в этом, как ты думаешь?

— Предполагаю только одного, — ответил Виктор. — МакБрайд не имеет жену или детей — или других значимых любого рода, насколько мы смогли определить. У меня такое чувство, что он довольно близок к своей семье, но я был бы удивлен, если бы кто-то с его подготовкой и опытом сделал бы все, чтобы скомпрометировать их. Нет никакой возможности, чтобы он смог получить всех их, вывезенными с планеты, родителей, братьев и сестер. А из всего, что мы знаем, некоторые из его братьев и сестер имеют своих собственных детей.

Каша наклонился над кухонным столом, перенеся свой вес на руки.

— Он уже ставит их всех на значительный риск, мне кажется. Как только он уйдет, они пройдут ад, чтобы заплатить, даже если не будет никаких признаков того, что кто-либо из них знал, что он задумал. Если бы это был Хевен под руководством Пьера и Сен-Жюста, его семья, вероятно, была бы целиком казнена в любом случае. Но из всего, что мы были в состоянии определить, это Мезанское Согласование не работает столь грубо.

Антон просчитывал аргумент Виктора по-своему медленно и методично. Каша, который знал его очень хорошо, сейчас просто терпеливо ждал. На самом деле, он воспользовался паузой, чтобы сделать свежий кофе и поинтересоваться, что узнала Яна. Поскольку она прогуливалась каждое утро, амазонка выходила, чтобы проверить записи астрогации. Входы и выходы из системы всех торговых и пассажирских судов — большинство военных судов, к тому же — были постоянно обновляемы и общедоступны.

Проверка этих записей на ежедневной основе была совершенно законной деятельностью, но было всегда возможно, что кто-то мог бы следить за ними. Поэтому Яна использовала каждый день другой метод для поиска данных. Иногда публичную библиотеку, и никогда ту же самую, два раза подряд; иногда офисы торгового судоходства — таких было много в городе; и однажды она даже пошла к самому Внесоларианскому Коммерческому Управлению и использовала их компьютеры.

— "Хали Саул" только что вновь вошел в систему, — сказала она тихо, не желая беспокоить вереницу мыслей Антона. Она не знала Зилвицкого, также как Виктор, но у нее было почти суеверное уважение к легендарной способности этого человека к своей работе через любые проблемы.

Виктор кивнул.

— Еще какие-то слова о том, разрешено ли им длительное пребывание?

Она покачала головой.

— Нет, но это, вероятно, будет в записях к завтрашнему дню. Не позднее, чем на следующий день после этого, наверняка. Скажу так для Мезы. Их бюрократы не лентяйничают.

Виктор усмехнулся.

— А это… похвала?

Услышав легкий шум позади них, Виктор обернулся и увидел, что Антон немного отъехал своим стулом от стола.

— Это не заняло так много времени, как я думал. — Он поднял кофейник. — Свежий кофе?

Зилвицкий протянул чашку.

— Существует не так уж много, чтобы оценивать. Я думаю, что ты прав, Виктор — и я уверен, что МакБрайд выйдет в открытую с ним на нашей следующей встрече. Это будет еще один человек, которого он хочет вынести из гетто с собой, и что человек будет ученым или техником какого-то рода, кто на самом деле обладает знаниями о каких он намекал.

— Ты не думаешь, что он как-то притворяется, другими словами?

— Нет. — Антон медленно покачал своей массивной головой. — Виктор, если я не очень сильно ошибаюсь, Джек МакБрайд начинает отчаиваться и хочет убраться с планеты как можно скорее.

Виктор нахмурился.

— Почему? Он по существу глава службы безопасности здесь. Ну, один из них, так или иначе. Но ты был бы в затруднении, чтобы придумать тех, кто мог скрыть, что он делает, так как может он. Даже если кто-то накрыл его на чем-то сомнительном, он может почти наверняка обеспечить своего рода полу-разумное объяснение. Достаточно хорошее, по крайней мере, чтобы дать ему время организовать его побег.

— Я не думаю, что на него давит его собственное положение, Виктор. Я думаю — и я буду первым, кто признает, что есть много догадок, с моей стороны — что это ситуация того таинственного другого человека, что подгоняет бо?льшую часть расписания здесь.

— Ах. — Виктор сел и отхлебнул своего кофе. Потом обдумывал это в течение нескольких минут, а затем сделал еще один глоток.

— Я не собираюсь критиковать тебя, Антон. Итак, давай все расставим на столе, когда мы встретимся с МакБрайдом через два дня. Скажем ему об увеличении-или-закрытии времени, и предложим очень большой пряник с возможностью того, чтобы его получил он и его Таинственный Другой за пределами планеты практически сразу.

Он кивнул в сторону Яны, которая заняла место за столом с чашкой кофе.

— "Хали Саул" вернулся.

Антон вдохнул.

— Другими словами, ты думаешь, что мы должны сделать наш выход в то же время. После того, как Батри покинут систему, ни одно из наших альтернативных средств спасения не так привлекательно.

— "Не так привлекательно"? — Виктор усмехнулся. — Антон, если я не ошибаюсь, в тот момент мезанские Власть Имущие узнают, что Джек МакБрайд ударил их в спину, и весь ад вырвется на свободу. Существует шанс, не стоит говорить, что любое из этих "альтернативных средств спасения" — которыми я могу также назвать хрупкие лестницы для выхода из горящего небоскреба — будет ничем, кроме смертельной ловушки. Если он идет, мы должны пойти с ним.

— Ну… правда. Кроме того, я не могу представить, что мы могли бы узнать гораздо больше, оставшись.

— О, мы могли бы. Еще до того, как МакБрайд обратился к нам, мы уже обнаружили изрядное количество и начал развивать некоторых перспективных клиентов. Но я согласен, что нет ничего, что мы могли бы узнать, если бы мы оставались, что приближается к тому, что МакБрайд предоставит нам. Кроме того…

Он сделал еще один глоток.

— Я собирался тебе сказать. Инес Клотье только вчера вернулась — и у нее есть конкретное предложение от того, кто является хозяином положения. Наверное, Адриана Лаффа, если мы правы.

— Хорошее предложение?

— Лучше, чем я себе представлял. Там должен быть кто-то, кто знает больше о рабочих Сен-Жюста на местах, нежели я полагал, что это будет. Я думаю, моя, ах, репутация опережает меня.

— Не как Виктора Каша, надеюсь?

— Нет. Ну… наверное, нет. Почти наверняка нет. Всегда теоретически возможно, что они выяснят кто именно я, и заложат хитрую ловушку. Но они работают в тесном контакте с Согласованием, очевидно — поэтому, если они поняли, кто я, почему бы просто не сообщить обо мне и не дать мезанцам прямо здесь сделать мокрую работу? — Он покачал головой. — Нет, они, вероятно, выяснили обо мне, как о еще одном юном устранителе неполадок Сен-Жюста. Я был не единственным, как бы то ни было. Была по крайней мере дюжина других, каких я знал, и, вероятно, в два или три раза больше еще. Кто знает? Теперь, когда Сен-Жюст мертв, наверное, никто. Если был когда-нибудь человек, который соблюдал свой собственный совет, это был Оскар Сен-Жюст.

* * *

— Итак, это нижняя строка. Либо да, либо нет.

Джек МакБрайд вернул плоский взгляд Виктору Каша с, как он надеялся, собственным невозмутимым взглядом.

Тот факт, что Каша сделал то, что составило ультиматум было сигналом самим по себе, Джек знал. Когда их переговоры продвинулись, Зилвицкий и Каша попали в знакомые роли "хороший полицейский / плохой полицейский". МакБрайд признал рутину, конечно — каковое Каша и Зилвицкий прекрасно знали — но это действительно не имело большого значения. Процедура была древней, потому что была настолько эффективной.

Все более эффективной здесь, сдержанно думал Джек, когда в вашем варианте "хорошим полицейским" был Антон Зилвицкий! В рамках любого другого, кроме как в паре с Виктором Каша, Зилвицкий играл бы "плохого полицейского".

Каша был… тревожным. И был бы, даже если бы МакБрайду не была известна его репутация. Были времена, когда эти темные глаза казались черными, как звездная пустота, и столь же холодными.

— Ладно. Вот что я хочу: выход с планеты для меня и моего друга. Друга-мужчины, приблизительно моего возраста, и одного из ведущих физиков Мезы, специализирующегося на силовых установках кораблей. Точнее, он эксперт по новому типу двигателя корабля, который совершенно неизвестен никому во вселенной.

Здесь можно было получить небольшое выражение лица, которые пришло к Зилвицкому в ответ на это заявление. Трудно сказать, по этому массивному лицу. Зато не было никакого выражения вообще у Каша.

— Давайте, — сказал Виктор. — А что вы предоставите нам за этого вашего физика?

Сделано на пенни, нужно сделать и на фунт. Джек когда-то даже искал этимологию этой старой пословицы.

— Я дам вам следующее: во-первых, сущность и планы Мезанского Согласования для Мантикоры и Хевена. Какие, ах, примерно так же враждебны, как вы можете себе представить.

— Только общие утверждения до сих пор, МакБрайд.

— Позвольте мне закончить. И, во-вторых, я могу сказать вам, как — с точки зрения непрофессионала; у меня нет квалификации, чтобы самому понять технические аспекты — Мезанское Согласование убило посла Вебстера, получило полковника Грегора Хофшульте для покушения на крон-принца Хуана, и получило лейтенанта Меарса попытавшегося убить Хонор Харрингтон, и Вильяма Генри Тайлера, напавшего на вашу приемную дочь Берри, Антон. Среди других нападений. Поверьте мне, там их больше — и более успешных операций — чем ваши люди даже догадываются. В том числе — он посмотрел прямо на Каша — то, которое… вдохновило, скажем так, некоего Ива Гросклода убить себя, если это что-то значит для вас.

Впервые с тех пор как он встретил Виктора Каша, подлинное выражение появилось на лице хевенита. Это было очень слабое выражение, правда, но между этой небольшой хмуростью и легкой бледностью, Джек знал, что упоминание было зарегистрировано.

Зилвицкий нахмурился на Каша.

— Это что-нибудь значит для тебя?

— Да, — сказал Виктор мягко. — Кое-что, что Кевин подозревал… — Он покачал головой. — Я боюсь, я не могу говорить об этом, Антон. Это одно из тех мест, где интересы моей звездной нации и твоей, вероятно, не то же самое.

Антон кивнул и посмотрел на МакБрайда.

— Хорошо. А что вы хотите взамен? Имейте в виду, Джек, что в связи с — ах — необычным характером этого партнерства между Виктором и мной, никто из нас не может предложить вам убежище в наших собственных системах. В конце концов, я представлю, что вас, вероятно, занесет ветер на Эревон, или куда-то в сектор Майя. В настоящее время, однако, вы будете изолированы на Факеле, и я могу очень хорошо гарантировать, что одним из самых первых людей, кто будет говорить с вами, является Джереми Экс. Он, вероятно, не то чтобы будет доброжелателен, также.

Легкая улыбка показалась на лице Зилвицкого.

— Хотя там не будет никаких физических контактов — вы знаете, избиений, пыток, такого рода вещей — и вы даже не будете подлежать жить в плохих условиях. Моя дочь проследит за этим; и можно, даже без меня говорить с ней. Но там не будет ничего фантастического или роскошного. Не в течение нескольких лет, предполагаю.

Джек не был удивлен чем-либо из этого. И… его это не волновало. Не слишком.

— Это дело, — сказал он. Он взял чип из кармана жилета и скользнул его через стол. — Вот. Я сделал это в качестве своего рода… жеста доброй воли, я полагаю, вы бы так назвали это. Это не имеет технического материала по самой технике убийства. Как я уже сказал, лучшее понимание, что я имею сам, только в том, что вы могли бы назвать пониманием обоснованное непрофессионализмом. В принципе, хотя, это новый подход к медицинской нанотехнологии, только базирующейся на вирусе и активном самовоспроизводстве.

Он увидел удивление — и тревогу — во всех трех глазах своих слушателей, и пожал плечами.

— Я не знаю, как они устроили это, но все, что я видел с оперативной стороны подчеркивает, что они уверены, что они создали такой механизм управления, чтобы его нельзя было остановить. И что они нуждаются в ДНК-образце предполагаемого "хозяина", прежде чем они смогут сконструировать оружие для данной миссии.

— А что оно делает? — спросил Антон почти мягко.

— Оно в основном строит свою дисперсную архитектуру, био-компьютер, — ровно ответил МакБрайд. — Оно встраивается в нервную систему хозяина, но полностью пассивно, пока хозяин не встречает всего, что является инициирующим событием, которое было запрограммировано в него. В этот момент, оно… начинает доминировать. — Он рассеянно махнул рукой, явно разочарованный своей неспособностью описать процесс более четко. — Как я понимаю, оно может быть запрограммировано только для выполнения довольно простых, краткосрочных операций. У него есть некоторые ограниченные функции ИИ, по-видимому, но не очень много. И оно не может отвергать собственные усилия хозяина по восстановлению контроля за его произвольными мышцами неопределенный срок. Не дольше четырех или пяти минут, по-видимому.

— Которые достаточно продолжительны, очевидно, — мрачно сказал Виктор. Он внимательно разглядывал МакБрайда несколько тихих секунд, а затем постучал по чипу на столе между ними. — А это?

— Ну, давайте просто скажем, что, когда я начал думать о том, как хорошо я бы мог объяснить это вам, я понял, что ответ был "Не Слишком Чертовски Хорошо", — ответил МакБрайд с легкой улыбкой. — Поэтому, мне пришло в голову, что это могло бы быть за меня, чтобы обеспечить любые подтверждающие документы, что я могу. Это, — он указал на чип, — является лучшей версией тех доказательств, что я смог получить на руки, не спотыкаясь о слишком многие внутренние линии. Это доклад полевого агента, который руководил убийством Вебстера. Он включает в себя имена, места и даты… а также описывает взлом банковских документов, который он использовал, чтобы вовлечь водителя хевенитского посла. Плюс ликвидация хакера, который осуществил его. Я думаю, есть более чем достаточно там, что можно было бы подтвердить расследованием на Старой Земле, если вы знаете, где искать.

— Я думаю, есть, — согласился Антон. Он поднял чип и подбросил его в воздух, а затем поймал его и сунул в карман. МакБрайд был почти наверняка прав в этом, подумал он, и взглянул на Каша, выгнув бровь. Хевенит кивнул очень легко, и Антон вновь посмотрел на МакБрайда.

— День после завтра вас устроит?

Джек покачал головой.

— Я не могу. Ну, я могу, но займет еще как минимум день, чтобы получить Херландера готовым и, кроме того, я могу предоставить дополнительное время, которое хорошо бы использовать, чтобы прикрыть наши треки на выход. — Он слегка улыбнулся. — Конечно, я думаю, вы уже сделали то же самое — и, пожалуйста, обратите внимание, что я не спрашиваю, что и как — поэтому, я полагаю между вашими и моими схемами никто, даже Бардасано, не сможет выяснить, как мы покинули планету.