Факультет Чар. ЧарФак

Глава 18. Горячий шоколад с бананом

Я в панике опустила взгляд вниз, на свою маленькую, но совершенно ничем не прикрытую грудь. Может быть, именно поэтому домовой так часто прятал свою голову под подушку, когда я поворачивалась к нему лицом? А горгулья, в свою очередь, отворачивалась к стене или вообще делала вид, что уснула. М-да, кажется, в этой комнате было стыдно всем, кроме меня.

На мое счастье, массивная длинная тень от уличного фонаря «перерезала» мою грудь, словно черная толстая змея, надёжно спрятав во тьме все неприличное.

Я протянула вперед руку, быстро схватила пушистое белое полотенце, что сползло с мокрой головы Леона на его плечи, и бесцеремонно завернулась в него, словно нырнула в мягкие облака из сливок с клубникой.

Все происходящее длилось не дольше десяти секунд, хотя мне показалось, что пролетела маленькая вечность. Мой изумлённый взгляд недолго задержался на хорошеньком добродушном лице Леона с блестящими карими глазами и кривой, несколько насмешливой улыбкой. Он так ничего и не сказал по поводу банного полотенца, только что бесцеремонно украденного мной с его головы.

Мой удивленный, немного раздраженный, но ничуть не смущённый взгляд нагло скользнул по его крепкой жилистой шее на широкую грудь с атлетическим торсом, а затем, я без стеснения пересчитала все кубики на его идеально-плоском животе. Парень был слишком уж потрясающим, чтобы быть земным и настоящим, а не приснившейся мечтой любой девчонки. Но мои голубые глаза, светившееся, как далекие звёзды от увиденного совершенства, отнюдь не сияли от влюбленности, жажды его внимания и ласки. Увы, нет!

Жгучая черная зависть заставляла их искриться. Я все бы отдала за то, чтобы иметь такое тело, такие мышцы и обладать силой и ловкостью его хозяина. Да он же просто бог! Хотя, завидовать я должна была не физической подготовке Леона, а его силе воли и трудолюбию. Ведь сколько же требуется времени, усердия и целеустремленности, чтобы так себя прокачать. А у меня вот — сплошные отговорки, причины и оправдания безграничной лени.

А между тем, я продолжала любоваться на парня… Вот если бы у меня были такие плечи и кулаки, как у Лео, то Коста и все его прихвостни обходили меня за километр. Один удар, и они уже извиняются за все содеянное. Второй удар, и Коста оплачивает мои штрафы, а после третьего навсегда оставляет меня в покое.

Хотя… А что, третий удар действительно может потребоваться?

Думаю, что у Косты к этому времени уже все зубы кончатся, а из Доминика выбьется, как пыль из ковра, все хамство…

Ну почему? Почему природа так меня обидела? Зачем мне эти хиленькие тоненькие ручонки, которые и подтянуться-то толком больше трёх раз не могут? А мой живот, хоть и был худым и плоским, но вообще никогда не знал, что такое кубики… хотя бы один! И угораздило же меня родиться в этом мире слабенькой хиленькой девчонкой! Да еще вдобавок такой неорганизованной и ленивой…

Я, естественно, всегда была твердо уверена, что Леон был рождён таким идеальным, и никак не предполагала, что его успех кроется в кропотливой работе, ежедневных тренировках и строжайшей диете.

Я тяжело вздохнула, переминаясь с ноги на ногу, на мгновение закрыла глаза и резко протянула вперёд руку, так что моя раскрытая ладонь резко и бесстыдно упёрлась в его мокрые, рифленые и невероятно твердые кубики на животе.

Понятия не имею, каким взглядом все это время на меня смотрел Леон, я была слишком занята рассматриванием, как мне показалось, каждого его миллиметра.

— Нравится, да…? — шепотом спросил он, кладя свою большую горячую ладонь поверх моей.

— Да, заверните парочку! — проворчала я и тут же отдернула свою руку, словно пораженная электричеством. Так, он еще и издевается надо мной!

— Но-но! Полегче! Этот смертный только что три раза спас тебе жизнь! — проголосил Мот, высовывая голову из-под подушки, и, увидев, что я наконец-то прикрылась, по-человечески уселся на краю кровати на пятую точку. — Он защищал тебя своей голой грудью!

— Скорее уж, голой задницей! — проскрипела горгулья, которая, очевидно, со своего ракурса могла отлично разглядеть то, о чем говорила.

— Привет! — сказала я первое, что пришло в голову. Именно с этого простого короткого слова в нашей жизни и начинаются, порой, самые сложные и долгие отношения. А поскольку в создавшейся ситуации мне стоило быть несколько конкретнее, то я спросила. — Что ты тут делаешь?

Леона нисколько не смутил мой вопрос, он лишь пожал плечами.

— Я просто принимал свою позднюю ванну… как обычно с ароматическими свечами и лепестками роз, — он невольно закрыл свои глаза, мысленно снова очутившись в своей ванной, — я был там с горячим ванильным банановым шоколадом и сборником поэзии в руках…

— Ты был в ванной… с чем?! — обалдело закричала я, к счастью, про себя. Внешне я только судорожно сглотнула и нахмурилась. — Со свечами? Музыкой? Жратвой? Блин! Хотя… Это все корпус для белых богатеньких студентов! Тут, поди, все такие! Теперь я знаю, почему в моей общаге для серых и бедных постоянно нет горячей воды!!

За своими беззвучными возмущениями я пропустила мимо ушей половину слов Леона.

— …так случилось, что большое, почти во всю стену окно моей ванной комнаты находится рядом с твоим балконом. Оно было открыто, и мимо прошмыгнула пара странных мутных силуэтов. Они двигались в эту сторону, о чем-то шептались. Я быстро узнал тени Дони и Тэдди. Я хорошо помнил, что ты одна в этом номере и… Самое странное, что я бы их и вовсе не заметил, — продолжал Лео, заговорчески понизив голос, — если бы не одна примета… дурной знак…

Я не удержалась и негромко хихикала, представляя Леона с белой омолаживающей маской на лице и двумя круглыми кусочками огурцов на глазах. Такой из ванной обычно выходила моя рыжеволосая соседка по комнате Лиза.

— Ой, ну все! И что же случилось? Ты поскользнулся на мыле? Сел голой попой на свечу? Разлил свой шоколад?

— Я тебе потом объясню, — обиженно пробормотал Леон, отводя глаза в сторону балкона. — Когда ты прекратишь надо мной смеяться…

— Спасибо! Сегодня ты спас мне жизнь! — быстро, но негромко отозвалась я, чувствуя, как загораются мои уши, и зачем-то добавила, будто бы парень не рисковал ради меня своей шкурой, а так, просто помог мне сумку донести. — Однако, не стоило… Завтра тебе рано вставать, идти в универ и все такое…

— Я вообще сегодня решил не ложиться, — объяснил Лео, его настроение значительно улучшилось после моего короткого «спасибо». Он мягко и грациозно сел на краешек огромной двуспальной кровати, что стояла позади него. — Мне же ещё готовить завтрак для нас с Костой… да и для тебя тоже… Тебе же понравился мой пирог с лососем, признайся?

Я покраснела ещё сильнее и принялась, кусая нижнюю губу, благодарить своего личного повара за поздний ужин. А между тем, в номере разгорались нешуточные страсти…

— Так… Бронкс… зачем этот кожаный к нам сюда залез? Он тут до утра остаётся? — тихо промурлыкал домовой, обнюхивая широкую и уже почти сухую спину моего гостя. — А он для нас что-нибудь принес? В гости и с пустыми руками! Вот зачем так?

— О, дорогой Максилимот, не хочу тебя расстраивать, но этот смертный влез сюда, очевидно, как и подобает всем смертным мужского пола, только с одной целью — размножаться! — бесцеремонно прошуршала горгулья, которая, очевидно, за свою многовековую жизнь столько всего неприличного повидала в стенах этого замка. — Смертных же хлебом не корми — дай скорее поразмножаться! Вишь, голый-то какой! И надухарился как!

— Что?! Размножаться в моем номере?! — завопил Мот, да так, что мы с Лео подпрыгнули. Кот выгнулся коромыслом, вся его бежево-кремовая шерсть встала дыбом.

Я краснела все гуще и быстрее, благодаря судьбу за то, что Леон, конечно же, не обладая звериными дарами Дина, не мог понимать, о чем говорят за его спиной местные бесстыжие обитатели.

Ладно уж кот, но вот от горгульи я подобных шуточек никак не ожидала! Старовата она была, да и притворялась до последнего приличной и добропорядочной.

Однако, недовольное мурчание обычного земного кота Леон всё-таки расслышал и быстро обернулся.

— О, какая красивая кисонька! — улыбнулся парень, протягивая свою широкую ладонь к негодующему коту. — Кыс-кыс-кыс!

Домовой Мот отпрыгнул на подушки, злобно шипя и вереща на всю комнату, словно через постель к нему тянулась не теплая человеческая ладонь, а морда опасной ядовитой змеи:

— Ах ты, мешок кожаный! Покыскысай себе под хвост! Или я сейчас как…

В общем, мы с Лео так не узнали, что именно домовой сделает сейчас, а что — потом. Потому что в этот момент я потеряла всякий слух из-за бешено-стучащего пульса в моих висках, резко покраснела, но затем не на шутку побледнела от происходящего. Только бы Лео не знал кошачьего! Парень, очевидно, счел мой румянец, стремительно сменившийся бледностью, за особый знак к действию. Он резво вскочил на ноги, схватил меня за руку и резко приблизил к себе, обняв меня за плечи так крепко, что я не только чувствовала тепло его голой горячей кожи, но и ощутила движение каждого каменного мускула под ней.

Он так крепко меня сжал, что практически весь воздух с негромким ругательством покинул мои лёгкие.

— Не сметь! Не сметь размножаться в моем номере! А ну-ка, фу-у! Разойтись! ФУ! — кричал шокированный кот, когда мы с Лео шлёпнулась на кровать и кубарем по ней покатились. Я все ещё не могла дышать, частично из-за собственного шока, но в основном потому, что он так крепко меня сжимал.

Горгулья в этот момент подобрала цепкими лапками пустой металлический таз и со всей силы постаралась огреть им Леона по голове, дабы, как она выразилась, привести молодого человека в чувство и охладить пыл. Однако, каменная задница промазала, и с гулким стуком по затылку огреб кот. Раздался душераздирающий вой и поспешные, но не особо искренние, извинения горгульи.

Мы же с Леоном благополучно скатились с кровати и шлепнулись на мягкий ковер рядом с ней. Не знаю, как только он меня не раздавил, но Лео оказался сверху, а я снизу. Парень осторожно навис надо мной, удерживая равновесие на одном локте и лишь слегка прижимая меня к полу своим массивным телом.

Как только я снова смогла вдохнуть хоть сколько-то воздуха в свои легкие, я закричала, а точнее прохрипела, как умирающая курица:

— Помогите! Насилу…

— Да тихо ты! Ничего я тебе не сделаю! — прошептал Лео, плотно закрывая мне рот своей широкой теплой ладонью. — Там на балконе… слышишь?

Я замерла, прислушиваясь, и сквозь гулкие удары наших сердец смогла уловить за окном звуки какой-то возни. Блин! Опять мы эту проклятую балконную дверь забыли закрыть!

— Неужели эти придурки с пушкой вернулись?! — нахмурилась я, снова краснея от мыслей о том, что обо мне подумает старая горгулья-извращенка. Парни так и валили без остановки в мой номер среди ночи. Кто-то, чтобы меня прибить, а кто-то, как этот голый в полотенце, наоборот… И тут до меня, наконец-то, дошло. Так вот для чего Леон схватил меня, прижал к себе и быстренько упрятал за кроватью. У парня не было никаких задних мыслей, он просто не хотел, чтобы нас заметили с улицы.

— Тсс! Слушай! — отозвался он одними губами и быстро пояснил. Его горячее дыхание обжигало мне щеку и щекотало шею. — Когда Дони выстрелил, он перебил что-то на твоём балконе, какую-то там опору. Вся бетонная плита наклонилась, и эта пара болванов слетела на этаж ниже, а с номера выше на твой балкон свалился ещё кто-то.

Я нахмурилась и изо всех сил навострила свой звериный слух, который подарил мне Дин.

— Кто?!

— Надеюсь, что не директриса Академии! — нервно выпалил Лео. — Ведь именно ее номер идёт этажом выше твоего. И последнее, что я помню, она пила чай на своем балконе с майором Балдсоном, дядей Доминика.

К моему ужасу, Леон оказался абсолютно прав. Вскоре, среди звуков возни, я стала отчётливо различать ругательства, произносимые парой очень знакомых голосов — крикливым женским и рычащим мужским.

— Да что такое с вашими балконами происходит? — недовольно кряхтел мужчина, в котором я тут же узнала майора Балдсона. — О, тролль вас дери, отпустите мою шею! Мы уже не падаем! Ай… рухлядь! Ножка от этого кресла едва не угодила мне под хвост! Никакой техники безопасности! Хоть где-то у вас есть порядок, мадам Буффало?

— Профессор! Профессор Буффало! — тихо, но твердо поправил его второй, более высокий, но громкий голос с лёгкой хрипотцой от продолжительных криков на студентов. У меня везде строжайший поряд… ай! Вы наступили мне на руку! А-а-ай! Теперь на вторую!

— Вообще-то, это вы, уважаемая, плюхнулись мне задницей на переносицу! О-ох!

Дальше последовали звуки возни и копошения. Да у них там реально своя атмосфера! У нас же было ненамного спокойнее. Я затрепыхалась в сильных и жарких объятиях Леона, как маленькая мышка, пойманная в крепкий капкан.

— Нужно закрыть эту проклятую дверь! Дай мне закрыть балкон! — вопила я прямо в ухо Леону, постепенно переходя с шепота на писк. — Пусти же меня! Болван!

Своим трепыханием я смогла добиться лишь того, что пару раз ударилась о кровать и пол, а также нечаянно заехала Лео по носу, и, что самое страшное, плечом пнула прикроватную тумбу, с которой на наши головы полетел тяжелый стилизованный ночник. Благо, Лео ловко поймал ее одной рукой, тем самым ослабив свою хватку и практически меня освободив. Я уже почти оторвалась от его груди, в порыве момента неслабо куснув его за указательный палец, отчего парень тихо застонал… Неожиданно Лео сам ослабил свою хватку, его рука куда-то исчезла. Наконец-то в нем заговорил здравый смыл!

— Ща я закрою балкон и…, — прошептала я на полном вдохе, поднимаясь на отбитых локтях.

Но не успела я договорить, как вдруг откуда-то из темноты мою голову сзади обхватила его горячая ладонь и осторожно, но быстро приблизила к его лицу. И не успела я понять, что происходит, отчего так блестят его темные, почти черные от полумрака глаза, как его большие пухлые губы слились с моими.

— Прости… блин, это был единственный способ тебя заткнуть, — озорно блеснули в темноте его большие красивые глаза, а затем он их крепко закрыл.

Да что он себе позволяет! От неожиданности, негодования и шока, я моментально прекратила сопротивляться. Его нежные, как ванильный маршмеллоу, губы, сладкие и обжигающе горячие, имели вкус бананового шоколада, которым он еще недавно наслаждался в своей ванной. Возможно из-за этого наш поцелуй и длился так долго. Мне в тот момент очень хотелось чего-нибудь сладенького…

— Вот так! Чудо-фонарик! Всегда работает! Посмотрим! — пробурчала директриса с улицы, что-то негромко щелкнуло.

На стене вспыхнул огромный яркий круг света, всего пару сантиметрами выше макушки моей растрепанной головы, которую широкая ладонь Леона вовремя еле успела быстро прижать к своей груди. Парень снова оказался прав: если бы секунду назад я вскочила с его груди и понеслась закрывать балконную дверь, меня бы непременно заметили, взъерошенную и полуголую. Но, благодаря чуткой интуиции Лео и тому, что парень отлично целуется, нас снова пронесло…

— Опять эти немытые смертные! Пес их подери! — устало и раздраженно проголосил кот. Он задрал свою заднюю лапу вертикально вверх — традиционная для всех кошек поза «Хоба!», и принялся ее усиленно нализывать, притворяясь обычным котом. Горгулья в это время быстрехонько нырнула в каменную стену прямо вместе с пустым тазом и тихими ругательствами.

Следующие несколько мгновений я ничего не слышала, кроме гулких и мощных ударов сильного сердца Леона. Обладая острым слухом Дина, надо признаться, я едва не оглохла.

— Да где же эта неуравновешенная студентка? — причитала мадам Буффало. — Неужели снова сбежала? О, тролль подери! Там же ничего нет, кроме обычного жирного кота… кстати, как же он туда попал? Фу… ну и бардак же! Ой! Что… что вы творите?

Яркий круг от фонаря вдруг затрясся и запрыгал, как ужаленный, из стороны в сторону. Это директриса Академии перехватила инициативу в свои толстенькие крючкообразные пальчики и попыталась влезть на подоконник, чтобы лучше разглядеть содержимое комнаты. Но ничего не вышло. Мне показалось, или майор отвесил ей затрещину? А, кажется, она просто-напросто потеряла равновесие и дрепнулась с подоконника.

— Р-р-а-х! Прекр-ратите! Пока я Вас снова не укусил! — прорычал последний. Судя по глухим сдавленным хрипам директрисы, компаньон схватил ее за шиворот и оттащил подальше с подоконника. — Феоклина! Что тут происходит?! Вы что, не видите, что это не обычный кот? Посмотрите на его размеры и окрас? Это же домовой!

Мот тут же опустил свою лапу вниз, сменив позу «Хоба!» со скоростью «Вжух!», и с мордой «Отвалите!» уставился на окно. Где-то совсем недалеко играла быстрая современная музыка, танцевальный ремикс с отчетливыми ритмичными басами.

— Чему вас только обучали на нашем факультете…? — прокряхтел Балдсон.

— …голых! — пискнула директорша. — Факультет троллей — это факультет голых! — тут она поняла, видимо по удивленным глазам майора, что сделала непростительную ошибку и попыталась исправиться, вспоминая неофициальное название факультета. Оно было явно связано с одеждой и, как она смутно помнила, заканчивалось на «ых». — Ой, то есть, косых… тупых…

— Босых! — рявкнул майор, я представляла его всего красного и с пеной у рта от злости. — Вы только что меня лично оскорбили, Фекла!

— Феоклина! — зло пискнула ректорша. — А еще лучше Профессор Буфф…

— Профессор Пуфф! — передразнил ее Балдсон. — Что-то уж очень смутно вы помните свой родной факультет троллей, дорогуша. Что же вы там изучали? Поди приворотное зелье варили и глазки кентаврам строили?

— На что ты намекаешь, Билли? — тявкнула Феоклина, почти переходя на ультразвук от переполнявшего негодования. Уж что-что, а устройство современного мира она не только отлично знала, но и понимала. — Феи… или как они там называются… высшие…

— Проклятые и Преданные! — снова подсказал ей Балдсон.

— Во-во! Самые! Бессмертные и всесильные, они правят нашим миром, — в сердцах продолжала директриса, — они знают все секреты магии, вызывают джиннов и других духов, чтобы те исполняли их волю. Они помыкают нами, троллями, как хотят, заставляя делать за них всю грязную и рутинную работу — варить им зелья, чистить их дворцы, бегать на побегушках. Так что же нам остается? Только, в свою очередь, управлять жалкими, совершенно не владеющими магией, смертными! О да, они, как никто другой, нуждаются в управлении!

— Не отходите от темы, Фекла! — строго предупредил майор.

— Феоклина! Профессор…ох! Да в топку все! — устало прохрипела директриса, скрипя зубами, и начала череду своих горьких жалоб вперемешку с крепкими ругательствами. — У меня даже нет ключей от этого проклятого номера, хотя я — законная ректорша этой земной Академии! Святые сантехники! Время от времени в номере появляются постояльцы, чьих имён я даже не знаю. Тут всем заведует во-о-он тот жирнющий домовой! Но сколько бы я не пыталась, сколько бы я не просила, он ничего мне не говорит! Притворяется обычной земной тупой и глухой кошкой. В ответ сплошное «мур» да «фыр»! Котяра знает хозяина замка в лицо! Словно они вместе Вискас трескают! И меня не приглашают! Каждый вечер я ставлю этому проклятому коту миску с молоком, и каждый раз она не тронута! А сегодня — опрокинута и разбита!

— Ой! Это я нечаянно… хвостом! — виновато буркнул Билли.

— Жаль! Как жаль! — разочарованно вздохнула директриса, — я надеялась, что этот усатый хоть раз лакал оттуда, прежде чем туда задницей сесть! Я извела на него весь гоблинский порошок! Один глоток из миски навсегда бы превратил его в обычного толстозадого кота! Я б поймала и кастрировала! Тьфу!

Между тем, один клубный ремикс, доносившийся из ночной темноты, быстро сменился другим, более резким, стремительным и, что было особенно заметно, громким.

— Что?! О чем это она? — переспросила я шепотом, совершенно позабыв о Леоне и глядя, как растерянный домовой вылизывает свою лапу и тщательно натирает ей шишку на своем затылке. — Так домовых делают из котов?!

— Тихо ты! — прошептал мне на ухо Леон, эффект был такой, словно он туда закричал — я поморщилась.

— Это котов делают из домовых! — отозвался Мот весьма сварливым голосом. — Вот хвостом чуял, что эта ведьма меня уморить хочет! Если бы я налакался этой дряни, то навсегда бы превратился в обычного домашнего кота! Любого домового с помощью заклятья можно превратить в кота, но не любого кота — обратно в домового!

— Кисонька! Т-с-с! Не нервничай! — засюсюкал Леон, услышав возмущенное мурлыканье в темноте. Его ловкая большая ладонь метнулась к коту, сидящему на кровати — домовой замер на месте, просто опешив от возмущения. Несмотря на горящие зеленые глаза Мота и гневно трясущиеся усы, длинные пальцы Лео быстро потянулись и, застав кота врасплох, принялись легко чесать его под горлышком. — Не бойся! Мы тебя в обиду не дадим!

Мот хотел было сопротивляться и вредничать, но отчего-то быстро передумал и сладко громко заурчал, как обычный домашний котейка.

Что? Успокоить беспокойного домового оказалось вот так просто? Кажется, Леону удалось превратить Мота в обычного кота без всякого гоблинского порошка.

Странное дело происходило с клубной музыкой на заднем фоне — она становилась все громче и агрессивнее. И если десять минут назад непрошенные гости на моем балконе переговаривались почти шепотом, то теперь они использовали полный голос, чуть ли не перекрикивая шумные басы.

И, что самое ужасное, вместо электронного голоса в проигрышах то и дело слышались чьи-то вопли, стоны и даже крики о помощи.

На заднем фоне отчётливо запела голосистая солистка модулированным томным голосом:

Снова он пропал куда-то?

Отчего же? Почему?

А тому ли я дала-то?

Видно, снова не тому!

Откуда-то издалека ветер принес негромкое и хриплое:

— Помоги-и-ите! Ай! Не на-адо! Пожалуйста!!

— Ой! Что это сейчас было? — растерянно спросил Балдсон.

— Это… эмм… просто слова песни, — быстро пробормотала Феоклина.

— Ветер с вечеринки донес! Очень модно и молодежно!

— Но не в рифму же! — возмутился Билли, ударяя кулаком по чему-то твердому, вероятно, по подоконнику.

— Итак! Хм… я давно хотела поговорить с вами о вашем чудесном мальчике, — попыталась перевести тему директриса. — О Доминике!

На ее счастье, музыка стала громче и совсем заглушила чьи-то отчаянные крики о помощи. Теперь ночную тишину разрывал новый ремикс, так что от низких басов ритмично затряслись стекла во всех окнах нашего здания.

— А что с моим племянником? Что с Микки? — серьезно спросил майор. Он, вероятно, ожидал полного отчета, как на работе от следователей.

— О, он очень милый и способный мальчик, — сладко запела директриса. Этажом ниже, словно в «подтверждение» ее слов, раздался звук битого стекла, и резкий голос Доминика, ругающего неуклюжего Тэдди на чем свет стоит. Феоклина невольно замялась, но набрала в лёгкие побольше воздуха и решительно продолжила. — Он очень эм… общительный и вежливый…

— Тэдди, ушлепок ты жирный, смотри, куда прешь! Глаз на жопу натяну! Дубина ты тупая!

— … у Доминика много друзей, — продолжала, как ни в чем не бывало, директриса, — все девчонки от него без ума и…

— Ах ты хам! Нахал! Вон с моего балкона! Козел! Извращенец! — донеслись истошные ультразвуковые девичьи крики снизу, сопровождаемые метанием предметов различной тяжести и парой звучных пощёчин. — Вали отсюда!

— … у вашего Доминика все чудненько, все тип-топчик, — подытожила директриса и вкрадчиво добавила, — за небольшим исключением. Ему не очень хорошо даётся математика и экономика…

— Так точно! — вмешался Балдсон, сразу по-военному четко обозначив настоящую причину. — Математичка его просто завалила, а экономичка не дала списать! Ничего, мой пацан пересдаст все!

— В этом-то и проблема, майор, — осмелела директриса. — Он уже израсходовал все попытки пересдач и должен быть отчислен…

— Как отчислен? Да за что же мы с его отцом платим вам такие деньжищи, Фёкла?! — взревел ее собеседник, но директриса упорно молчала пару минут. И, так и нее дождавшись ответа на свой вопрос, мужчина резко сменил тактику. — Такс! Тихо! Мне показалось, или я уже тридцать минут слышу чьи-то крики о помощи?!

— Мы ничего не можем сделать, Билли! Там слепая зона! — безразлично отозвалась Феоклина.

— А здесь глухая, да? — передразнил ее Балдсон.

— Послушайте! Во-о-он видите утес, костры, пляж, корпус с бассейном и мангалами? Да, тот самый, откуда идёт музыка и где сейчас вечеринка! Забудьте, Вы ничего не слышали и не видели! Это территория Блэкстоуна-младшего. Его отец позаботился, чтобы туда полиция, а тем более — мы, никогда не совали свои длинные любопытные носы и хвосты тоже!

— Ой, да ради лысого тролля! Хоть шабаш голых ведьм! Мне абсолютно до гоблинов, что там происходит со смертными! — отмахнулся майор, — давайте лучше вернёмся к моему племяннику. Раз уж он такой способный парень, то давайте присвоим ему статус золотого студента, а?

Директриса закашлялась и, кажется, едва не спрыгнула вниз с балкона от такой дерзости. Я представляла ее удивленную физиономию с выпученными жабьими глазами и открытым ртом, ее строгие роговые очки сползли на переносицу. Сначала она попыталась намекнуть на абсурдность и нелепость сего непристойного предложения.

— Даже у Константина, единственного сына Фредерика Блэкстоуна, нет статуса золотого студента! — начала она издалека. — Всесильный отец мучает своего наследника, как последнего лакея во дворце фей! Конечно же, Фредерик уже проплатил все курсы заранее, и я не могу отчислить его отпрыска ни под каким предлогом… Но по его настоятельному требованию сам Коста обязан быть «несчастен в неведении», пахать, как эльф на рудниках, бояться отчисления и самое страшное — гнева отца. Он все зачёты и экзамены сдает сам… ну или почти сам. Последняя курсовая по экономике оказалась весьма…

— Пахать, как гном на рудниках! — поправил директрису Балдсон. — Эльфы не пашут, они только поют и пляшут…

— Да-да, я имела ввиду тролль, ой, то есть гном…

В это время нечто странное происходило со мной в одной комнате с Леоном…мое дыхание становилось глубже и ровнее, пульс сбавлял обороты, сердце больше не трепыхалось в груди, как невольная птица в клетке. Длинные нежные руки Леона незаметно прокрались к моей шее и заблудились в моей взъерошенной шевелюре. У любого другого, даже у меня самой, такие гибкие музыкальные пальцы бы просто-напросто застряли в моих густых нечесаных волосах. Но только не у Леона. Они бегали, гладили, жалели, массировали… повторяя все в точности за другой рукой, которая в то же самое время гладила и теребила за ухом мурчащего от удовольствия кота. Волшебные руки Лео делали все, чтобы меня успокоить, заставить позабыть обо всех проблемах и склонить ко сну…

Мои уставшие веки отяжелели, моргнув один раз… второй… третий…

Никогда прежде и ни с кем раньше мне не было так легко, уютно и спокойно. Так я быстро и крепко уснула прямо на широкой горячей груди у гладящего меня по голове Леона. Хоть за окном и красовалась ярко-красная полная луна, но в эту ночь я спала спокойно, безо всяких кошмаров. Вот уже семнадцать лет подряд каждое полнолуние мне снился один и тот же сон о том, как я беспомощно падаю с высоты на самую оживленную ночную магистраль большого спящего города…

Однако, спала я совсем недолго и проснулась от громкого визга и грохота.

— Нет! Не смейте! Уберите лапы от моей …! — визжала с улицы директриса, шарахаясь в темноте, как крыса в ловушке.

— Покажите мне его, Фёкла! — требовательно хрипел майор, пробираясь к ней сквозь балконный хлам. — Где же он?!

— Не трогайте меня!

— Вот глупая баба! Чего развизжалась-то? Да я прошу тебя показать свой хвост, а не задницу!

Кажется, за то время, пока я безмятежно и сладко спала, убаюканная теплом Леона, парочка на балконе стала гораздо «ближе друг к другу» и перешла не только на «ты», но и успела перессориться и начать истерику.

— Так, где хвост-то? — в сотый раз спрашивал майор, словно первоклассник просил включить ему мультики. — У каждого уважающего себя тролля должен быть хвост! Вот мой! Прекрасен, правда? Теперь твоя очередь, Фекла!

— Лина! — поправила его директриса. — Я специально выбрала это имя, чтобы оно заканчивалось на красивое «Лина», как и у всех троллей…

— Что, нет хвоста? Совсем плохо, ФеокЛИНА! — упрямо перебил ее «непробиваемый» Балдсон, издевательски делая ударение на последние два слога. Хитрый мужчина перестал бегать вокруг да около и принялся выбрасывать заранее приготовленные обвинения, словно змея яд. — Тебя игнорирует хозяин замка, чье имя ты ни разу не слышала и не знаешь. Ты даже не можешь отличить домового от обычного кота. И самое главное — не показываешь свой хвост! Я готов поклясться усами, что ты — обычная смертная!

— Ой… нет… пожалуйста! — заскулила директриса, как двоечник, у которого отняли последнюю шпаргалку на экзамене. — Я все могу объяснить…

— Хвост! — снова потребовал Майор. — Быстро!

— О нет! Пожалуйста!

— И как же обычная смертная смогла затесаться в нашу закрытую тусовку из одних троллей и гоблинов?! Ума не приложу! А сама так красиво говорила: «Мы должны жёстко управлять смертными! Мы не должны давать им спуску!» А сама-то бесхвостая пройдоха и…

— Моя смертная мать была продана служанкой во дворец фей! — тихо-тихо пробормотала директриса, кажется, она была готова разрыдаться. — Но мать обманом смогла спасти меня и ценой собственной жизни освободила, отправив в мир смертных. За все время я была и остаюсь самой умной студенткой Академии. Ни с кем не общаясь, я все сдавала быстрее и лучше всех, всегда на отлично, всегда идеально. Мне самой первой присвоили статус «золотой студентки». Так я быстро стала самой молодой профессоршей, а затем и ректоршей Академии…

— … и принялась портить всем студентам кровь, — тяжело вздохнула я.

— С тех пор я тут работаю… Я сама придумала все жесткие правила и статусы студентов. Благо, современную молодежь совсем и не интересует учеба. Особенно богатых «золотых деток» — сплошные вечеринки и развлечения…

— Ну, Феклина, я не смертный, со мной твои управленческие штучки не пройдут, — сразу вернул ее с небес на землю майор, — бардак у тебя в Академии страшнейший и если же хозяин замка прознает, что в его курятнике лиса, то есть самая жесткая троллиха в его троллятнике оказалась обычной смертной, то дело попахивает высшим трибуналом! Но тебе феерически повезло, я очень сговорчивый. Мне нужно немного. Тем более, не для меня лично, а для племяшки. И всего лишь статус золотого студента твоей Академии…

— Я же говорю, а ты не слушаешь, Билли! — промычала директриса. — Статус золотого студента может быть только у одного ученика Академии! И до этого момента он был только у одного парня! Все до единого курсы проплачены, экзамены уже автоматом зачтены. Его невозможно ни исключить, ни отчислить. Но это все совсем было не обязательно, потому что парень и так идеально учится, и стопроцентно посещает занятия. Я бы сказала, что он гораздо усидчивее и трудолюбивые любой девицы…

— Так что же этот парень-то? — нетерпеливо рявкнул Майор. — Давайте завтра же сделаем его моим Домиником!

— Поздно! — обреченно пискнула Феоклина. — Слишком поздно! Статус золотого ученика нельзя никак купить, но его можно подарить. И тогда тот, кому он будет подарен, должен будет его подтвердить — идеально учиться и посещать все занятия. Иначе… иначе статус снова вернется к своему первоначальному владельцу!

— Так в чем же проблема-то? — гаркнул Майор. — Или Вы хотите все-таки пойти под высший трибунал, как бесхвостая простофиля?

— Поздно! Увы! Слишком поздно! — в сердцах завопила директриса. — Сегодня ночью, буквально пару часов назад я, как обычно, работала в своем офисе, до те пор, пока Вы туда не вломились. Я протирала свой портрет, ну тот самый, где мне господин Блэкстоун вручает ключи от Академии, а я еще молода и хороша собой… Над этим портретом висит табло со списком всех серебряных студентов и одного золотого. И там теперь стоит совершенно другое имя! Статус был добровольно передарен…

— Я ничего не желаю слышать! — перебил ее майор. — Чтобы завтра же там было написано имя моего племян… А-а-ай! Ведьма!

Дальше послышались такие громкие вопли, треск, писк и ругательства, что, кажется, директриса собрала все свои смелость и силу, и попыталась скинуть майора с балкона.

До этого момента я напрочь позабыла о существовании Леона, но тут же вспомнила, резко дернувшись от неожиданного шума с улицы и заехав парню своим затылком в подбородок. Тот, в свою очередь, вскрикнул от боли и попытался резко встать, ухватившись всей пятерней за ухо ничего не подозревающего балдеющего огромного кота. Оглушительное «Мр-м-я-я-я-а-а-а-у!» тут же сменилось громким шипением и рычанием. А как только взбешенный Мот понял истинную причину, по которой едва не лишился правого уха и половины усов, он неистово и яростно начертил в воздухе хвостом какой-то символ, от которого наш балкон не только наклонился, но и перевернулся, сбросив вниз дерущихся там недоброжелателей.

— А что, так можно было? — сонно пробормотала я, удивленно хлопая широко раскрытыми глазами. — А если они шеи сломали?

— Сломали и тролль с ними! Нам не велено вмешиваться в дела бесхвостых смертных и спасать их! Лазают тут всякие, а затем на балконе нагажено! — возмущенно замурлыкал кот, попутно интенсивно зализывая свое больное ухо. Котейка ревниво покосился на грудь Леона, видимо собираясь занять мое место.

«Не виноватая я, он сам пришел!» — ответила я коту одним негодующим взглядом, потихоньку подымаясь с пламенной груди Леона. А поскольку он быстро схватил меня за руку, то мне пришлось невольно плюхнуться ему на живот… простите — на все восемь твердых кубиков его идеального рифленого пресса, прямо как на жесткие выступающие пружины старого дивана.

— Чья вина, если сердце никто не крадет? Если сердце не любит? Если сердце не ждет? — раздалось за окном. Против многоваттных мощных колонок не действовали ни крепкие толстые стекла окон, ни плотные шторы, ни какая-либо магия.

— Да закройте же вы кто-нибудь эту тупую балконную дверь! — выдохнула я сквозь зубы, поднялась с Леона, как ошпаренная, едва случайно не заехав ему локтем в причинное место, и пулей бросилась к окну.

Наверное, каждому в этой жизни нужен вот такой вот Леон, который вынырнет в нужный момент из ванной весь в мыльной пене и будет защищать ото всех своей широкой грудью и, простите за подробности, голой задницей. А затем вовремя спрячет, успокоит, согреет рядом со своим огромным горячим сердцем и, не жалуясь, будет лежать на полу не меньше часа, не шелохнувшись и боясь разбудить. У него теперь, наверное, замерзли ноги и затекла шея.

И Лео, действительно, медленно, кряхтя и пошатываясь, встал с пола, широко зевнул и потянулся. Все его суставы, а особенно широкие плечи и шея, громко захрустели. Не желая маячить перед окном, он осторожно присел на расправленную кровать.

— Ты украл мое сердечко, а я разбила твой Харлей! — пожаловалась голосистая солистка в такт громкой электронной музыке.

Ей тут же ответил второй, надрывистый, более низкий и изнеможенный голос, он раздавался ясно не с танцпола, а откуда-то из темноты района пляжа:

— Нет! Пожалуйста! Это все, что у меня было!

Я с грохотом закрыла проклятую балконную дверь, задвинув изящный позолоченный шпингалет до упора, и тут же ощутила на своем затылке жгучий недовольный взгляд домового — опять его казенное имущество порчу.

— Ну и что за жесть там происходит? — громко спросила я всех сразу.

Большое кареглазое чудо по имени Леон лишь развело в стороны руками:

— Коста устроил очередную вечеринку. Все представляет себя Великим Гэтсби!

— Кем?! — нахмурилась я.

— Великим Гэтсби из романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, — повторил Лео, ни разу не запнувшись и не сделав ошибки в таком длинном и сложном имени автора. Видимо, он был заядлым чтецом, чего не скажешь обо мне. — Ты что, совсем не читаешь книг?

— Некогда мне! — серьезно ответила я, поежившись — эта фраза вырвалась гораздо грубее, чем я предполагала. Я стояла у окна, по-прежнему кутаясь в сырое большое белое полотенце с волос Леона и начинала уже серьезно подумывать, что же мне делать дальше с его здоровенным полуголым обладателем. Не могу же я взять и выставить его прочь среди ночи?!

— Коста будет устраивать эти вечеринки до тех пор, пока на одну из них не придет девушка, — спокойно продолжил Леон и недвусмысленно намекнул, — та, что на последней из них разбила ему губу и сердце…

— Так ему все мало, да?! — снова вырвалось у меня, и я почти добавила: «Могу профессионально фингал поставить, если что!», но вовремя спохватилась, вспомнив, что говорю вообще-то с лучшим другом своего злейшего врага. И это только чистая случайность, что я уже второй раз заснула и проснулась рядом с ним. Может быть, все происходящее лишь игра, чей-то хорошо продуманный план. И этого Лео подослал сам Коста, дабы снова попортить мне крови.

— Эм… ты располагайся, будь как дома, но не забывай, что в гостях, — перевела я тему, кивая на большие вышитые подушки, что валялись не только по всей кровати, но и по всей комнате, пара из них была порвана и из щелей нещадно торчали белые гусиные перья. — А ты, наверное, так долго и тщательно намывался и чистился, чтобы пойти на вечеринку, да?

— Увы, но нет, — вздохнул Леон, видя, как я отчаянно и грубо я игнорирую все его намеки. И подмигнул мне. — Я не стал ждать, пока ко мне придет нужная девушка, я решил пойти к ней сам…

Он поднял с пола расшитую подушку, ту единственную, что не была порвана, отряхнул ее, осторожно положил к изголовью и растянулся на спине во всю длину огромной двуспальной кровати. Дело дрянь — кажется, парень опять собирается со мной ночевать.

— Так почему же ты не на вечеринке? — наконец нарушил тишину Лео, снова не дождавшись от меня ответа. Я же заметила, что он пытается со мной заговорить лишь с третьего раза. — Она же в твою честь!

— Что, Коста совсем умом тронулся, что стал устраивать тусовки в мою честь?

Лео тяжело вздохнул, закинул свои волшебные руки за голову, так что под кожей забегали богатырские мышцы. Домовой счел этот жест знаком к действию. Огромный кот, тряся длинными усами и принюхиваясь, осторожно направился к расслабившемуся на кровати парню.

— Ну, официально, это вечеринка в честь моего Дня рождения, — как бы невзначай упомянул Леон, не обращая внимания на крадущегося кота. Вот сейчас кому-то будет грандиозный «кусь!» за сломанный ночник.

— Ну, хорошо. С Днем рождения! — поздравила я, правда без должного энтузиазма.

— … и твоего тоже, — и неожиданно добавил парень.

— И моего тоже?! — переспросила я, тщетно пытаясь вспомнить, какое же сегодня число. — Блин! Да ты прав! И меня тоже с днюхой! Но как ты узнал?

— Очень просто, — ответил Лео. Домовой прижался к кровати и легким, но не особо грациозным прыжком метко плюхнулся всеми четырьмя мягкими лапками прямо на восемь кубиков пресса парня. Самое главное — не угодил ни одной лапой в причинное место.

— Мы с тобой из одного приюта. Ровно восемнадцать лет назад, в такой же холодный и дождливый осенний день, нас нашли вместе у его дверей. Нам обоим было меньше месяца от роду, мы лежали в большой коробке из-под микроволновки, обнявшись и согревая друг друга своим теплом. Мы бы замерзли и не выжили поодиночке… Только вдвоем…

«Скорее, это Леон согревал меня своим теплом, — подумала я, отчего-то густо краснея, — а я, наверное, орала, как резаная и к тому же, поди, описалась…»

— Так мы что, близнецы? — попыталась разрядить атмосферу я. — Как в том кино со Шварценеггером, все хорошее досталось тебе, а все недостатки — мне?

Кот, лежащий калачиком на животе у Лео, грозно фыркнул в мою сторону, повернулся ко мне толстым задом, а к парню требовательно вытянул вперед свою усатую морду, ожидая почесываний и поглаживаний.

— Я приготовил тебе подарок, — спокойно продолжал Лео, совершенно игнорируя мои глупые шутки. Его волшебные руки потянулись к коту и вскоре тот блаженно заурчал от удовольствия. — Это сюрприз! Завтра все узнаешь. Тебе понравится!

Я густо покраснела и даже закрыла от стыда глаза. Какой еще такой подарок, Лео? Да меня в жизни никто, кроме почтовых программ и прочих рассадников спама, с Днем рождения никто никогда не поздравлял. Эх, если бы это только я заранее знала, что это за «подарок-сюрприз», то вся моя история повернулась бы совсем иначе, скольких ошибок я могла бы избежать…

— Эм… Лео, а как называется такая штука, ну фигня, то есть, предмет, который приносит несчастья? Антиталисман, что ли? — серьезно спросила я. Температура в комнате опустилась на пару градусов, добродушная улыбка быстро сползла с лица Леона. Я набрала в легкие побольше воздуха и зловеще продолжила. — В общем, это я. Я приношу несчастья всем, кто оказывается рядом, все ломаю и разрушаю. Ой… ты гладь кота-то, а то он опять разорется! Я это говорю тебе не для того, чтобы вызвать жалость. Просто беги от меня, как можно быстрее и дальше, Лео, потому что именно тебе я очень не хочу приносить несчастья и больше всего боюсь сломать жизнь…

Лео нахмурился, он, конечно же, понимал, о чем я ему пыталась сказать, но парню всего лишь пары минут хватило, чтобы прийти в себя, устало вздохнуть и продолжить, как ни в чем не бывало.

— А я, наоборот, приношу удачу всем, кто оказывается рядом, — притворно-весело заявил он с улыбкой, не касающейся его шоколадно-карих глаз. — И моего везения хватит на нас обоих! Просто позволь мне стать причиной твоего счастья… Стой! Ты куда это?

— В ванную! — бойко сообщила я, подбирая наглаженный дизайнерский костюм Косты, его же светлую рубашку и направляясь к выходу из комнаты. — Разговор окончен!

— Куда намылилась-то? — ворчливо промурлыкал кот, развалившись, балдея на животе у Лео и жмурясь от его волшебных рук. Домовой даже не удосужился открыть свои круглые горящие глаза, дабы выставить свое требование как следует. — Ты еще не оплатила проживание, бесхвостая! А за ночное развлечение с собственным смертным попрошу двойную оплату… Точнее, на него могу и скидочку дать, чтобы подольше остался! Хороший смертный, таких побольше разводить надо! Такс… ты в туалетную комнату, да? Наконец-то! Там Бронксу все и оплатишь.

— И откуда эта шушера вылезет? Из толчка? — начала я, но меня опередил удивленный Лео.

— Ты что, только что разговаривала с котом?! — спросил меня изумленный парень. — И… что он говорит?

— Говорит, что у него блохи и лишай под хвостом! — съязвила я, широко открывая межкомнатную дверь и совершенно не обращая внимания на рассерженные вопли кота. — Кстати, не дави на него сильно, а то описает!

— Ты надолго? — взволнованно спросил Лео, словно я собиралась не в ванную, а на войну. — Хочешь еще горячего шоколада с бананом?! Ты же вернешься?

— Нет, блин, я провалюсь! — съехидничала я, надевая на ходу белые найки. Левый на правую ногу, а правый — на левую.

— Только посмей опять потоп в ванных покоях устроить! Будешь у меня все вылизывать и…

Я не дослушала угрозы кота, громко захлопнув за собой дверь в ванную комнату и тут же подскочила к большому круглому зеркалу. Естественно, что от потопа здесь не осталось и следа — все вокруг чистое, блестящее, сухое и готовое к очередному потопу.

Я осторожно достала из-за пазухи волшебную золотую брошь в виде хамелеона.

— Такс! Сейчас узнаем, кто же этот таинственный единовластный хозяин этого замка! — пробормотала я себе под нос, осторожно разглядывая в тусклом свете ванной комнаты длинный светлый волос. Такие бывают обычно только у жарких длинноногих блондинок… и, если только, у Леона Норгенштерна. Этот высоченный здоровяк, пожалуй, единственный из парней, кто мог бы быть обладателем такого длинного и безукоризненного золотистого волоса. Ну конечно же, он с головы Леона! От него, как мне показалось, так же по-домашнему пахло ванилью и горячим шоколадом.

Я быстро убрала его в карман пиджака и достала второй, тоже светлый и длинный, но уже не такой золотой, а скорее — серебристый светлый волос. Он был несколько тоньше первого, но зато крепче его раз в десять. Как бы я не старалась его порвать — ничего не получалось. Вот, именно этот волосок, должно быть, и упал с головы хозяина замка. От него так и веяло магией, холодом и приключениями на мою непоседливую задницу.

Пару часов назад я обнаружила этот таинственный волос на расшитой подушке и теперь просто сгорала от любопытства, желая поскорее встретиться лицом к лицу с его обладателем.

Интересно, знакомы ли мы? Встречала ли я его среди студентов нашей Академии? Красив ли он или страшен? Я была так взволнована и взбудоражена, что когда достала из кармана золотую брошь в виде хамелеона, совершенно не обратила внимание на ее острую иглу, что незаметно торчала с другой стороны дорогого украшения. Вследствие чего я укололась, громко выругалась и совершенно не заметила, что вокруг нее уже обвился тоненький еле заметный рыже-каштановый волосок. Для того, чтобы чары этой волшебной броши сработали, нужно было выполнить единственное условие — достать волос с головы того, в кого собираешься обратиться. Затем нацепить эту брошь-хамелеон и стать на время кем-то другим. Это как оборотное зелье, только гораздо удобнее.

Передо мной брошку, как мог, примерял Дин, закалывая ее то за ухо, то вообще прикрепляя к хвосту. Это из его пушистой густой шерсти и накрутился на иголку маленький еле заметный каштановый волосок, который я сейчас не увидела.

И потому мой фокус совершенно не удался. Из пары волосков, предложенных волшебной броши на выбор, она выбрала именно тот, что оказался к ней ближе всех. Но, как ни странно, я не превратилась в огромную белку по имени Дин…

— О, проклятье! — выругалась я, буквально отпрыгивая от зеркала, едва с третьего раза прикрепила брошь под лацкан дизайнерского пиджака. — Опять ты!

Я уже размахнулась, чтобы хорошенько вмазать ему по носу, но высокий статный парень с каштановой шевелюрой, стоящий передо мной в темном костюме и накрахмаленной рубашке, сделал тоже самое — поднял руку с крепко сжатым кулаком, чтобы влепить мне со всего размаху. Его большие бутылочно-зелёные глаза стали ещё шире, как два блюдца, переполненных шоком и ужасом.

Прямо передо мной стоял с побледневшим от удивления и перекошенным от злобы хорошеньким лицом Константин Блэкстоун собственной персоной. К счастью, в следующее мгновение я всё-таки сообразила, что он — всего лишь мое собственное отражение в зеркале ванной. Иначе бы точно на пол посыпались осколки битого стекла.

— Так значит, этот козел — крашеный?! — спросила я вслух свое новое отражение, которое одновременно обратилось с таким же вопросом ко мне. — Я же сделала все, как надо — нацепила эту самую брошь хамелеона, взяла в руки белобрысый волос с подушки, который точно не мой и стопроцентно принадлежит только хозяину комнаты, так что сейчас я должна была превратиться именно в него… Так почему же на меня из зеркала пялится наглая лощеная морда Косты?! Он что, и есть хозяин этого замка? Вот это поворот!

Но пофилософствовать наедине со своим отражением у меня так и не получилось, потому что в этот момент рядом с зеркалом что-то зашуршало и прямо из стены показалась знакомая маленькая каменная горгулья. Ну хорошо хоть, не из унитаза!

— Куда это ты намылилась? — серьезно спросила она хрустящим, словно пересыпающиеся камни, голосом. — Номер оплачивается до утра, и значит, до утра тебе никуда выходить не велено! Не пущу!

Мои брови моментально взлетели на лоб и хорошенькое лицо Косты перекосилось от раздражения:

— Что значит, вы меня отсюда не выпустите? — прокричала я из ванной уже его низким юношеским басом. — Это же просто гостиничный номер для магов, а не тюрьма! Хочу и иду на вечеринку!

— Я сказал — не велено тебе никуда идти! — продолжала упираться вредная шушера с каменным упрямством. — Я не открою тебе дверь второй раз, клянусь крыльями! Ещё ни одного золотого платы не получил, а ты ванную уже испоганила и …

Я не стала дослушивать все свои смертные грехи, лишь молча поправила в зеркале ворот своей рубашки и поплотнее заправила полу темного костюма. Пора!

К сожалению, в присутствии этой настырной горгульи я уже не смогу накопировать кучу золотых монет через осколок волшебного зеркала. Шушера заподозрит меня в фальшивомонетничестве и, чего доброго, расскажет все коту. Но вот симулировать поход в душ я еще кое-как сумею. Надеюсь, бедняга Лео не скоро заметит мое отсутствие…

У меня же еще куча дел на сегодня. Неужели, Коста и правда — принцесса этого замка? Судя по белесому тонкому волосу, острому, словно металлическая леска, — да! Что ж, придется с ним целоваться до тех пор, пока девкой не обернется. А потом уж я решу, что с ней делать…

Я быстро развернулась на девяносто градусов, подошла к роскошной хрустальной ванне в виде открытой ракушки, отодвинула занавеску, включила на всю мощность душ и… прямо в белых найках шагнула в ванную.

— Куда ты в одежке-то лезешь? Да в калошах! — заверещала горгулья, едва не выронив из глазниц выпученные от ужаса каменные глаза. — Дур-ра-а!

Не обращая внимания на бьющие горячие потоки воды, я накинула на плечи свою белую мантию мага, завернулась в нее с головой и перенеслась в облике Косты прямо в разгар бушующей вечеринки. А точнее, прямо в густые и хорошо подстриженные кусты акации, что росли у заднего входа в корпус богатых студентов, туда, откуда всю ночь слышались истошные крики о помощи…