Фантасмагория смерти

В жизни всегда есть место подвигу, особенно если этот подвиг – ради науки. Многие талантливые, молодые и сильные мужчины и женщины посвящали себя и даже жертвовали жизнью ради того, чтобы сделать научное открытие или дойти туда, куда еще не ступала нога человека. Особенно тяжелы были научные путешествия: люди устремлялись на край света, чтобы первыми увидеть то, что до них еще никто не видел. Нередко эти путешествия сопровождались серьезными опасностями и даже заканчивались трагически.

В ледяной пустыне. Роберт Скотт

Многие попытки путешественников дойти туда, где до них никто еще никогда не бывал, оказывались трагическими. Одна из таких трагедий связана с открытием Южного полюса: известно, что это место пытались покорить сразу две экспедиции: одна под руководством норвежца Рауля Амундсена, другую возглавлял англичанин Роберт Скотт. Каждый старался достичь полюса раньше другого и завоевать всемирную славу первооткрывателя самой южной точки на земном шаре. Как известно, это удалось Амундсену: он первым достиг полюса и вернулся назад живым.

Экспедиция Роберта Скотта достигла заветной цели только месяц спустя, после того как над полюсом уже развивался норвежский флаг. Известно также, что это привело к глубокому разочарованию англичан, сломило их дух: вернуться назад они уже не смогли и трагически погибли в бескрайних льдах Антарктики. О Роберте Скотте в энциклопедических словарях и географических справочниках упоминается как об «английском исследователе Антарктиды». И действительно, попытка покорить Южный полюс была далеко не первым его путешествием. Он принимал участие в нескольких экспедициях, занимавшихся изучением самого южного материка планеты. В 1901 году он возглавил экспедицию по изучению территории Антарктиды. Она продлилась три года, в течение которых были открыты полуостров Эдуарда VII, Трансарктические горы, шельфовый ледник Росса и исследована Земля Виктории.

Роберт Фолкон Скотт появился на свет 6 июня 1868 года в Девонпорте. В детстве и подростковом возрасте мальчик мало чем отличался от остальных детей, разве что чрезмерным честолюбием и тем, что его карьера началась довольно рано: в возрасте 13 лет он поступил на учебный корабль «Британия» в звании кадета. Через два года он стал мидшипменом на судне «Боадише», через некоторое время был переведен на «Монарх», затем плавал на «Ровере». В 1888 году Скотт перешел на «Амфион» уже в звании младшего лейтенанта. Но и на этом честолюбивый Скотт не остановился. В возрасте 23 лет он поступил в минно-торпедное училище, после окончания которого был возведен в звание лейтенанта и назначен минным офицером на судно «Вулкан».

Так развивалась его карьера. Что касается личной жизни, то его неожиданно стали преследовать несчастья: в 1894 году его семейство обанкротилось, через три года умер отец, а еще через год – брат. Скотт остался единственным мужчиной в семье, на его попечении находились мать и сестры. О женитьбе он не думал и сосредоточил все свои силы на военной карьере.

Однако и тут его поджидали сложности: дело в том, что на следующее повышение – чин капитана 2-го ранга – он мог рассчитывать только через 10 лет после получения чина лейтенанта. Конечно, он мог получить повышение и досрочно, но для этого нужно было как-то выделиться, а возможностей не предоставлялось. Правда, начальство ценило молодого, волевого и целеустремленного офицера, но одних этих качеств для повышения было недостаточно, требовалась еще надежная протекция, а у Скотта и его семьи не было нужных знакомств.

Тогда же его все чаще и чаще стали посещать мысли о скуке, серости повседневной жизни. С юношеских лет его манили дальние страны, он мечтал о подвигах, о том, что сможет прославиться и принести пользу своему отечеству. Однако в какой отрасли, кроме военной, он смог бы применить свои способности и реализовать честолюбивые мечты, он пока не знал.

Однажды ему в руки попала брошюра под названием «Исследование Антарктики. Призыв к посылке национальной экспедиции», которую Скотт с интересом прочитал.

А через несколько месяцев произошла случайная встреча, ставшая для лейтенанта британского флота судьбоносной: он столкнулся на улице с автором брошюры, президентом Королевского географического общества Клементсом Мархемом. Они разговорились. От него Скотт узнал, что в скором времени планируется послать экспедицию к берегам Антарктиды, которая, по словам ученого, была еще очень плохо изучена, но представляла огромный интерес для науки.

Расставшись с Мархемом, Скотт много думал об этом разговоре. Мысль об Антарктиде не давала ему покоя, и наконец он принял решение. На следующее утро он сел к бюро и твердой, уверенной рукой написал рапорт, в котором сообщал о своем желании возглавить научную экспедицию к Антарктиде.

На подготовку экспедиции ушел почти год. За это время Скотт был досрочно произведен в капитаны 2-го ранга и назначен начальником научной экспедиции. Его минусом, в глазах руководства, являлось то, что он не имел никакого опыта полярных исследований, однако его настойчивость, целеустремленность и желание учиться новому перевесили недостаток опыта.

Перед экспедицией Скотт отправился в Норвегию, где встретился с путешественником Фритьофом Нансеном, исследователем Арктики, прославившимся тем, что ему первому удалось пересечь остров Гренландия на лыжах. Знаменитый путешественник поделился с ним своим богатым опытом. Затем Скотт отправился в Германию и узнал о подготовке антарктической экспедиции под руководством Эриха Дригальского, которая также собиралась исследовать один из участков Антарктиды – Землю Вильгельма II.

Учтя полученный опыт, Скотт отправился в Россию, где приобрел 20 ездовых собак. Однако первая же попытка проехаться на собачей упряжке, по причине отсутствия опыта у англичан, прошла крайне неудачно, из-за чего Скотт навсегда разочаровался в этом, в общем-то очень удобном и в действительности наиболее подходящем для полярных условий способе передвижения.

В ходе этой экспедиции не планировалось покорять Южный полюс, однако и Скотт, и Мархем задумывались об этом. Поэтому экспедиция направилась проводить исследования в глубь материка. Они выступили в начале лета, то есть в декабре, после того как закончилась полярная ночь. Решено было организовать два отряда: полюсный и вспомогательный. В полюсный отряд вошли Роберт Скотт, доктор Эдвард Уилсон и лейтенант Эрнст Шеклтон, во вспомогательный – 12 крепких моряков.

Из-за неудачного опыта с собаками вспомогательный отряд решил вовсе от них отказаться. Его члены погрузили все снаряжение и пропитание на нарты, которые решили тянуть сами. На нартах они самоуверенно повесили большой плакат, на котором было написано: «В услугах собак не нуждаемся!» и выступили в поход.

Полюсный отряд вышел на три дня позже вспомогательного. Скотт, Уилсон и Шеклтон не рискнули отправиться пешком и решили все же двигаться на собачьих упряжках, благодаря чему и догнали вспомогательную партию всего через несколько часов после выхода. Скотт был очень доволен успешным началом и записал в дневнике: «С верой в себя, в наше снаряжение и в нашу собачью упряжку мы радостно смотрим вперед».

Экспедиция довольно быстро дошла до 79° южной широты. Здесь вспомогательный отряд повернул назад, к берегу, а полюсный отправился дальше, в глубь материка, на юг. На этом этапе у путешественников начались осложнения: собаки все с большим трудом тянули поезд из пяти нарт.

Причина была в том, что англичане решили отказаться от пеммикана – специальной питательной смеси, изготовленной из оленьего мяса, сухарей, жира и сока ягод, приготовленного в Англии специально для тяжелых полярных условий. Вместо этого Скотт, последовав чьему-то неудачному совету, перевел собак на мороженую рыбу. Однако рыба оказалась подпорченной, и собаки стали слабеть. Однако Скотт этого не знал, и неудачи с собаками снова уверили его в том, что от них лучше отказаться.

Однако сами путешественники не могли тянуть нарты, которые были для них слишком тяжелы. Пришлось разделить всю поклажу по частям, проходя один и тот же путь по несколько раз. И все же собаки продолжали слабеть, а через 5 недель начали умирать одна за другой. Участники экспедиции пытались подкармливать наиболее сильных собак мясом, убивая для этого самых слабых. Но даже несмотря на это, по утрам собаки были настолько слабы, что даже не могли стоять в упряжке, и их приходилось поддерживать, чтобы они не упали в снег.

Скорость продвижения экспедиции резко сократилась. Полярникам удавалось пройти за день только 4, а затем и 2 мили (3217,4 метра). Все участники экспедиции чувствовали себя очень плохо. Они заболели снежной слепотой, причем больше всех страдал Уилсон: временами он шел на ощупь, держась за нарты и завязав глаза тряпкой. У Шеклтона появились признаки цинги. В таких тяжелых условиях им удалось достичь 82° 17' южной широты, и на этом было решено остановиться. Оставшееся расстояние до Южного полюса было длиннее того, которое они уже прошли. Кроме того, путешественники начали страдать от голода: суточный паек было решено сократить, они постоянно недоедали и слабели.

У отважных исследователей возникли сомнения в том, что они смогут добраться обратно: ведь с каждым днем все трое чувствовали себя все хуже и хуже. Однако стоило им повернуть, и судьба сжалилась над ними: погода улучшилась, задул попутный ветер. Путешественники укрепили на нартах мачты и натянули лоскуты, которые послужили им парусами, благодаря чему скорость движения резко возросла. А еще две недели спустя они убили последних собак, которые все равно не могли тянуть нарты, а только медленно шли рядом, и сбросили с нарт собачий корм. Благодаря этому они смогли двигаться еще быстрее и за день прошли 10 миль (более 16 километров).

Полярники воспряли духом и начали верить, что выберутся из этой ледяной пустыни живыми. Но Шеклтон был очень слаб. У него все чаще начинала идти горлом кровь, он сильно кашлял. У него уже не было сил тащить нарты, разбивать палатку, готовить еду. Во время дневных переходов он лежал на нартах.

Скотт и Уилсон тоже тяжело переносили холод и лишения, но еще находили в себе силы держаться. Правда, и у них уже появились признаки цинги. Однако они из последних сил шли вперед…

Их упорство было вознаграждено, им удалось дойти до корабля. Но экспедиция затянулась дольше, чем предполагали раньше, началась осень, залив уже покрылся льдами, и капитан судна, поняв, что выбраться из ледового плена им не удастся, принял решение зимовать.

Зимовка прошла легко, так как корабль «Дискавери» был специально построен для экспедиции. Скотт и его товарищи не испытывали никаких лишений, так как на корабле был достаточный запас продовольствия. А весной Скотт принял решение исследовать Землю Виктории, территорию, лежавшую по направлению к западу от моря Росса, где они бросили якорь.

Весной 1902 года полярники выступили в новый поход. На этот раз они решили отказаться от собак и сами впряглись в нарты. Скотт учел полученный в первой экспедиции опыт и постарался не повторить многих ошибок. Благодаря этому им удалось пройти 725 миль (более 116 километров) за 59 дней. Они шли по 12–13 миль в день, а в удачные дни проходили и по 30 миль (45 километров). Довольный Скотт отметил в дневнике, что они «…развили скорость настолько близкую к скорости полета, насколько это возможно для санной партии».

Вернувшись на корабль, они снова перезимовали на нем, а весной отправились в Англию. Здесь они были встречены как национальные герои. В результате экспедиции были исследованы шельфовый ледник Росса, внутренние территории Земли Виктории, открыт полуостров Эдуарда VII. По материалам экспедиции было написано 12 томов, содержащих материалы по биологии, гидрологии, метеорологии, геологии, физической географии, магнитные наблюдения.

Скотт, которому в ту пору исполнилось 36 лет, добился всего, чего желал: он стал национальным героем, прославился, принес пользу своему отечеству. Он был произведен в капитаны 1-го ранга. За решительность, мягкость и личное мужество, проявленные во время экспедиции 1900–1904 годов, он заслужил всеобщее уважение. Кроме того, Скотт был избран почетным членом Географического общества России, награжден золотыми медалями географических обществ Великобритании, Дании, Швеции и США. Король пригласил его в свою резиденцию и вручил ему орден Виктории.

Что касается Роберта Скотта, то он проявил еще одно великолепное качество: скромность. В ответ на все внимание к его персоне он неизменно утверждал, что добился успеха не в одиночку, а благодаря самоотверженной работе всех участников экспедиции. «Антарктическая экспедиция – это не спектакль одного, двух или даже десяти актеров. Она требует активного участия всех... мне представляется, что нет причины особо выделять мою персону», – говорил он. Скотт также честно признавался, что экспедиция была недостаточно хорошо подготовлена: «Мы были ужасающе невежественны: не знали, сколько брать с собой продовольствия и какое именно, как готовить на наших печах, как разбивать палатки и даже как одеваться. Снаряжение наше совершенно не было испытано, и в условиях всеобщего невежества особенно чувствовалось отсутствие системы во всем».

Таким образом, он не уставал подчеркивать, что им нередко просто везло и если они остались живы, то только благодаря своему упорству и мужеству.

Скотт какое-то время читал лекции, в которых рассказывал об экспедиции и о проведенных научных исследованиях. Первая лекция, состоявшаяся в Альберт-холле, прошла в торжественной обстановке. Зал был разукрашен, на специальной трибуне присутствовала вся команда корабля «Дискавери». В зале собралось около 7 тысяч человек, среди которых были члены и гости Королевской академии и Королевского географического общества.

После того как шумиха вокруг экспедиции несколько улеглась, Роберт Скотт с удовольствием вернулся к военной службе. Он был назначен помощником начальника военно-морской разведки и командиром линкора «Викториэс», а затем – «Альбемерлена».

Примерно в это же время в его жизни случилось важное событие, касавшееся его личной жизни. На одном из званых обедов он познакомился с молодой девушкой по имени Кетлин Брюсс. Она занималась живописью и скульптурой, брала уроки у Родена, ее считали талантливой и предсказывали ей в будущем большой успех. Кетлин было 27 лет. Ее родители умерли, и она уже давно жила самостоятельно, снимая небольшую квартиру со студией, в которой и работала.

Роберт стал проводить в обществе Кетлин много времени и через некоторое время понял, что любит ее. Два года спустя они поженились. Девушка идеально подходила ему: она понимала его тягу к приключениям и одобряла все его авантюрные идеи. Кроме того, по свидетельствам одного из биографов Скотта, она имела и другие достоинства. «Кетлин обладала ясным логическим умом, открытым и искренним характером, была совершенно свободна от претенциозности и чрезмерных потребностей: не выносила косметики, драгоценностей и дорогих туалетов», – писал он.

Через некоторое время после свадьбы Скотт признался своей жене в том, что мечтает организовать еще одну экспедицию в Антарктиду, целью которой должно стать покорение Южного полюса. Он был уверен, что добьется успеха: ведь у него уже был опыт жизни в трудных полярных условиях. Кетлин поддержала его, и они вместе принялись разрабатывать план экспедиции.

13 сентября 1909 года Роберт Скотт официально объявил об организации новой экспедиции в Антарктиду с целью покорения Южного полюса, заявив: «Главной целью является достижение Южного полюса, с тем чтобы честь этого свершения досталась Британской империи». А на другой день, 14 сентября, у Роберта и Кетлин родился сын, которого они решили назвать Питер в честь героя произведения Дж. Барри Питера Пэна. Барри был хорошим другом Скотта.

Однако организация экспедиции стала непростым делом. Для нее требовались значительные денежные средства, которых у Скотта не было. Благодаря своему упорству ему удалось заинтересовать этой идеей Географическое общество, руководство которого согласилось выделить средства. Труднее было убедить адмиралтейство, но Скотту удалось и это. И все же денег не хватало.

Но при этом следовало спешить: в сентябре того же 1909 года весь мир узнал о том, что Северный полюс удалось покорить сразу двум путешественникам: Фредерику Куку и Роберту Пири. Только Южный полюс все еще оставался непокоренным, и он уже давно привлекал исследователей всех стран. К Антарктиде устремились экспедиции отважных путешественников. Незадолго до этого из Антарктиды вернулась экспедиция Шеклтона: он не достиг полюса, но дошел до 88° 23' южной широты. Так далеко в глубь материка еще никто не забирался. Однако до полюса оставалось еще 179 километров, которые Шеклтон не смог преодолеть.

Скотт знал об этом и боялся, что кто-либо другой может опередить его. В октябре он спешно начал подготовку экспедиции. Но денег все еще не было, и он обратился за помощью к меценатам. В газете «Таймс» было помещено его обращение, в котором среди прочего говорилось: «Вопрос был поставлен так: желают ли наши соотечественники, чтобы британский подданный первым достиг Южного полюса?». Вскоре в газетах появились сведения о том, что американец Роберт Пири и норвежец Руал Амундсен тоже готовят экспедиции к полюсу. Правда, Пири не смог собрать нужные средства и был вынужден отказаться от экспедиции. Но Амундсен продолжал готовиться к ней и оставался главным конкурентом Скотта.

Наконец капитан Роберт Скотт нашел частных лиц, которые согласились дать ему необходимую сумму. Теперь ничто не мешало ему отправиться на юг и постараться осуществить свою мечту. Он прибыл в Новую Зеландию, где из порта Крайстчерч должно было выйти его судно «Терра Нова». Судна пришлось дожидаться почти месяц, и это время Скотт провел вместе со своей женой.

Кетлин до последней минуты умоляла мужа взять ее с собой и ради этого даже была готова расстаться со своим сыном, которому исполнилось всего лишь несколько месяцев. Но Роберт был непреклонен: он не хотел подвергать жену такой серьезной опасности.

Наступил последний день перед отплытием, когда между супругами состоялся серьезный разговор. Кетлин, немного волнуясь, спросила мужа, что он планирует делать, если обстоятельства сложатся неблагоприятно для экспедиции. Ведь во льдах может случиться всякое: он рискует получить ранение, заболеть… Роберт не понимал, зачем она говорит ему все это. Ведь он уже попадал в серьезные переделки, когда приходилось рассчитывать только на свое мужество и силы, и ему удавалось выбраться изо льдов живым. Так будет и на этот раз, он вернется героем и навсегда прославит свое отечество. Однако, видя серьезное и сосредоточенное лицо Кетлин, он в первый раз усомнился в успехе. Он стал расспрашивать ее, почему она так серьезна, что ее тревожит? И тогда, еще больше волнуясь, Кетлин достала из своей сумочки несколько пузырьков с опиумом. Скотт, увидев их, отшатнулся, но жена стала мягко просить его, чтобы он взял страшный подарок. И Роберт, уступив жене, принял его.

Он привык доверять ей во всем со дня их свадьбы. Кетлин не раз проявляла удивительную чувствительность: даже если у Роберта случалась легкая неприятность, она сразу же каким-то образом догадывалась об этом. Однажды она находилась в спальне, а он – в своем кабинете, где случайно поранил палец ножом. Жена сразу же прибежала к нему, тревожно спрашивая, что с ним случилось. Поэтому, увидев пузырьки с опиумом, Скотт не на шутку встревожился, в его сердце закралась тоска, на секунду ему захотелось отказаться от путешествия и спокойно жить рядом с любимой Кетлин и Питером. Но эта была лишь минута слабости. Усилием воли он взял себя в руки и, пряча пузырьки в карман, рассмеявшись, сказал, что берет их только из уважения к ней, что с таким счастливчиком, как он, ничего не случится, он вернется героем и обнимет свою Кетлин и поцелует сына.

Но в Антарктиде тоска и отчаяние, на минуту посетившие его в Новой Зеландии, вернулись. Он выяснил, что Амундсен уже достиг Антарктиды и разбил лагерь на шельфовом леднике Росса, на расстоянии нескольких сотен километров от лагеря британцев, которые расположились на мысе Эванс. Скотт не мог не признать, что норвежец выбрал более подходящее место для лагеря, чем он сам, и находился на целых 60 миль ближе к полюсу. И опять у него появились сомнения в том, что им удастся достигнуть полюса. «...Всего разумнее и корректнее будет и далее поступать так, как намечено мною... идти своим путем и трудиться по мере сил, не выказывая ни страха, ни смущения. Не подлежит сомнению, что план Амундсена является серьезной угрозой нашему. Амундсен находится на 60 миль ближе к полюсу, чем мы. Никогда я не думал, чтоб он мог благополучно доставить на Барьер столько собак», – писал Скотт в своем дневнике.

Оснащение обеих экспедиций сильно отличалось. Амундсен имел не меньший, а пожалуй, и больший опыт полярных экспедиций и привез с собой 120 собак. Скотт также учел свой неудачный опыт с собаками и взял их всего 35. Кроме того, он имел три мототягача, которые обошлись ему в целое состояние, и 19 маньчжурских лошадок, которые, как он надеялся, будут более выносливы, чем собаки.

Однако судьба с самого начала как бы повернулась к Скотту спиной: неудачи преследовали его с первого дня. При разгрузке один из мототягачей затонул. А во время зимовки, до начала экспедиции, погибло 10 собак и 9 лошадок.

План Скотта был таков: вначале он собирался пересечь ледник Росса, протянувшийся на целых 700 километров. Между параллелями 83,5° и 85,5° путешественников ждал 3-километровый подъем по леднику Бирдмора. Подъем осложняло еще и то, что ледник был рассечен глубокими трещинами. За ледником начиналось высокогорное ледяное плато, продолжавшееся, по всей видимости, до самого полюса. По нему предстояло пройти еще 500 километров. Итого 1500 километров до полюса и столько же обратно. Скотт планировал преодолеть это расстояние за 145 суток, и для этого требовалось проходить по 20,5 километра в день. На параллели 80° 30' он планировал устроить склад. Груз для него должны были доставить мототягачи. Часть продовольствия и снаряжения планировалось довезти на собаках и лошадях. Скотт надеялся, что они довезут груз хотя бы до ледника Бирдмора.

2 ноября 1911 года капитан Роберт Скотт выступил в свой последний поход.

Нелегко было координировать действия собак и лошадей. Выяснилось, что лошади двигаются гораздо медленнее собак: расстояние, которое лошади проходят за день, собаки пробегают за несколько часов.

Проблемы возникли и с мототягачами: механизм машин не выдерживал низких температур: сани то и дело глохли. Их регулярно чинили, но наконец сначала одни, а затем и вторые сани пришлось бросить вместе с грузом топлива. И все же санная партия смогла дотащить пропитание и необходимое снаряжение до 80° 30' южной широты. Здесь полярники устроили привал и стали дожидаться основную группу, которая отстала на 6 дней пути. Наконец лагеря достигли собачьи упряжки, а затем и лошадки. Группы соединились 21 ноября.

Немного передохнув, путешественники отправились дальше. За 83-й параллелью закончился фураж, и лошадок пришлось перебить. Вскоре настал черед собачьих упряжек, от которых также было решено отказаться. Еще несколько дней участники экспедиции сами тащили перегруженные сани.

Так они достигли 85° южной широты, после чего Скотт отправил назад трех наиболее слабых членов экспедиции. 3 января оставшиеся полярники достигли 87° 30' южной широты, после чего Скотт объявил о своем окончательном решении: из восьмерых оставшихся пятеро будут продолжать двигаться к полюсу, а трое должны повернуть назад. Оставалось выбрать тех, кто будет сопровождать Скотта.

Капитан размышлял всю ночь. Ему припомнился последний разговор с Кетлин, он думал о каждом из своих спутников, о том, кого взять с собой, а кого отправить назад. Все они мужественные, сильные люди, все мечтают отправиться вместе с ним дальше на юг. Однако у Скотта не шел из головы разговор с женой и присутствие на материке Амундсена. Что если норвежцу удастся его опередить? Такого поражения он не переживет. А как отреагируют на это его спутники? И он все крепче сжимал в руках флакончики с опиумом. Трое должны повернуть назад: возможно, он еще сможет спасти их от тяжелого поражения, а может быть, и от гибели. У них еще будет возможность прославиться и послужить отечеству. Кого же выбрать?

Наутро Роберт Скотт объявил свое решение: кроме него, к полюсу пойдут доктор Эдвард Уилсон (он был со Скоттом в его первой экспедиции и заслужил право разделить с ним его триумф или поражение), квартирмейстер Эдгар Эванс, капитан драгунского полка Лоуренс Отс и лейтенант корпуса морской пехоты Генри Боуэрс.

Не вошедшие в полярный отряд были очень расстроены. «Бедный Крин расплакался», – записал Скотт в дневнике. Но приказы не обсуждаются, и им пришлось повернуть назад. Глядя в спины уходящих, руководитель отряда вновь ощутил тоску, которая теперь все чаще посещала его. Удастся ли им выбраться из этого ледяного плена? Не лучше ли всем повернуть назад и попытать счастья в следующий раз, подготовившись получше? Возможно, Скотт так и сделал бы, если бы не присутствие на материке Амундсена. Им следовало во что бы то ни стало продолжить экспедицию и достичь Южного полюса любой ценой! Пятеро полярников собрали снаряжение и припасы, погрузили их на сани и выступили дальше, на юг.

Особенно тяжело было идти первые несколько дней: температура упала до –30° С. Поперечные заструги (узкие, вытянутые по ветру ледяные гребни), покрытые, как шипами, ледяными кристаллами, не давали путешественникам возможности развить нужную скорость. Сани не скользили, и приходилось тащить их волоком. «Теперь мы делаем немного больше 1/4 мили в час, и это результат больших усилий», – записал Скотт в своем дневнике. Отчаяние путешественников уже сквозило во всем.

9 января они преодолели широту, до которой дошел Шеклтон и дальше которой, как им хотелось верить, еще никто не заходил. Для того чтобы двигаться вперед, приходилось прилагать все больше усилий: «Ужасно тяжело идти... как видно, чтобы дойти туда и оттуда, потребуется отчаянное напряжение сил... До полюса около 74 миль. Выдержим ли мы еще 7 дней? Изводимся вконец. Из нас никто никогда не испытывал такой каторги». Через 4 дня, 13 января, они достигли широты 89° 9'. До полюса оставалась еще 51 миля. «Если и не дойдем, то будем чертовски близко от него», – успокаивал себя Скотт.

И все же им удалось преодолеть эти мили и достигнуть Южного полюса. Но там их ожидало жестокое разочарование. Случилось то, о чем, не переставая, думал Скотт все последние дни: Руаль Амундсен пришел первым. Когда до заветной цели оставалось всего несколько километров, участники экспедиции заметили впереди черную точку, которая оказалась черным флагом. В дневнике капитана появилась следующая надпись: «...разглядели черную точку впереди... [оказавшуюся] черным флагом, привязанным к полозу от саней. Тут же поблизости были видны остатки лагеря... Норвежцы нас опередили. Они первыми достигли полюса. Ужасное разочарование!».

18 января британцы нашли палатку. В ней валялись брошенные инструменты и три мешка с «беспорядочной коллекцией рукавиц и носков». Кроме того, в ней было найдено письмо на имя капитана Роберта Скотта, которое ему оставил Амундсен. Оно начиналось так: «Поскольку вы, вероятно, будете первыми, кто побывает в этом районе после нас…» – и содержало просьбу передать письмо норвежскому королю в том случае, если отряд Амундсена не сможет достичь побережья.

Торжество полярников было омрачено. Но все же они установили на Южном полюсе британский флаг и сфотографировались на его фоне. Они также сфотографировали и зарисовали палатку Амундсена. Затем был праздничный обед: «К нашему обычному меню мы прибавили по палочке шоколада и по папиросе». Отдохнув, они пустились в обратный путь.

Теперь тоска и отчаяние уже ни на секунду не отпускали Скотта. Им предстояло преодолеть 1500 километров. Смогут ли они дойти? Каждый день в дневнике капитана появлялись все новые тревожные записи: «Ужасное разочарование! Мне больно за моих верных товарищей», – записал он вскоре после того, как они достигли полюса.

Через несколько дней во время дневной стоянки он записал: «Великий Боже! Это страшное место, а нам и без того ужасно сознавать, что труды наши не увенчались завоеванием первенства. Не знаю, выдержим ли мы борьбу». Почти в каждой записи присутствует слово «ужасный».

Путешественники устали и двигались вперед очень медленно. Пейзаж действовал на них угнетающе: снег почему-то был не блестящим, а серо-матовым. То один, то другой член отряда жаловался на недомогание. Уилсон, как и во время первой экспедиции, страдал от снежной слепоты. Отс постоянно говорил о том, что у него мерзнут ноги.

Но тяжелее остальных переносил переход Эванс. Скотт выбрал его потому, что из всех восьмерых он был самым высоким, крепким и выносливым. Однако именно он сломался раньше всех. Еще до того, как они достигли полюса, Эванс сильно порезал руку, и она никак не заживала. Пальцы руки у него были обморожены, а на обратном пути он отморозил нос. Он шел все медленнее, постоянно бормотал что-то непонятное, жаловался на недомогание. А через несколько дней он подошел к Скотту и спросил: «Почему нас шестеро? Откуда взялся шестой человек?». У Эванса начались галлюцинации.

Но, несмотря ни на что, Скотт не позволял людям отдыхать, заставляя их шагать вперед по 12 часов в день. Он знал, что только так у них еще остается шанс спастись. К тому же продукты у них кончились, так как, продвигаясь к полюсу, они оставляли по дороге склады с припасами. Припасов на одном складе едва хватало для того, чтобы дойти до следующего. День промедления – и они останутся в бескрайней ледяной пустыне навсегда…

17 февраля Эванс отстал от остальной группы. Скотт, заметив это, приказал сделать привал и вернуться за товарищем. Он записал: «Я первый подошел к нему. Вид бедняги меня немало испугал. Эванс стоял на коленях. Одежда его была в беспорядке, руки обнажены и обморожены, глаза дикие. На вопрос, что с ним, Эванс ответил, запинаясь, что не знает, но думает, что был обморок. Мы подняли его на ноги. Через каждые два-три шага он снова падал. Все признаки полного изнеможения...» В этот день путешественники не продвинулись вперед ни на метр: Эванс потерял сознание, начал бредить и через некоторое время умер.

Смерть товарища произвела на исследователей тяжелое впечатление. Больше всего их угнетала мысль о том, что Эванс был самым сильным, здоровым и выносливым из всех пятерых. Какое же будущее ожидает их? Удастся ли им дойти до лагеря или придется умереть, как умер он? Правда, дневной рацион, рассчитанный на пятерых, теперь можно будет делить на четверых, что даст им возможность продержаться подольше. Однако возникла другая проблема: топливо было на исходе. Они жгли его слишком много, по несколько раз в день готовили горячую пищу, стараясь согреться. А теперь им приходилось питаться всухомятку и даже лишнюю кружку воды вскипятить было не на чем. К тому же банки с бензином, оставленные на складах, по какой-то причине оказывались полупустыми.

Для путешественников настали тяжелые дни. Обувь было негде просушить, она начала смерзаться по ночам, и по утрам уходил час, а то и больше только на то, чтобы натянуть сапоги. Теперь полярники постоянно мерзли, даже днем, во время переходов, когда приходилось напрягать все силы. По ночам они страдали от холода еще сильнее. При этом постоянно дул сильный холодный ветер, который, казалось, пронизывал путешественников насквозь. Но они продолжали идти вперед.

Между тем лето кончилось, начиналась арктическая зима. Температура нередко опускалась до 35–40° С. Из-за этого поверхность ледника, по которому они шли, покрылась слоем шершавых кристаллов. Сани не скользили по ним, и их с трудом приходилось тащить, несмотря на сильный попутный ветер. Вместо 12 миль в день они проходили всего 6 (примерно 9,5 километра). На этом этапе пути они потеряли еще одного товарища – Отса.

Еще на полюсе Отс жаловался на то, что у него мерзнут ноги. Затем ноги распухли, и каждый шаг начал причинять ему боль. И тем не менее он, напрягая все силы, продолжал двигаться вперед, пока не убедился, что ноги окончательно отказались ему служить и до лагеря ему не дойти.

Скотт подробно описал в своем дневнике последние дни Отса: «Пятница, 16 марта или суббота, 17. Потерял счет числам... Жизнь наша – чистая трагедия. Третьего дня за завтраком бедный Отс объявил, что дальше идти не может, и предложил нам оставить его, уложив в спальный мешок. Этого мы сделать не могли и уговорили его пойти с нами после завтрака. Несмотря на невыносимую боль, он крепился, мы сделали еще несколько миль. К ночи ему стало хуже. Мы знали, что это – конец... Конец же был вот какой: Отс проспал предыдущую ночь, надеясь не проснуться, однако утром проснулся. Это было вчера. Была пурга. Он сказал: „Пойду пройдусь. Может быть, не скоро вернусь“. Он вышел в метель, и мы его больше не видели... Мы знали, что бедный Отс идет на смерть, и отговаривали его, но в то же время сознавали, что он поступает как благородный человек и английский джентльмен. Мы все надеемся так же встретить конец, а до конца, несомненно, недалеко...»

Скотт чувствовал, что смерть уже близка. Потеряв Отса, путешественники втроем шли еще два дня. Одиннадцать миль оставалось им до большого склада, заложенного еще осенью. При их скорости это два, а то и три дня пути. Однако они уже не могли пройти и одной мили: у всех были обморожены ноги. Капитан пессимистично записал в дневнике, который продолжал вести до конца жизни: «Лучшее, на что я теперь могу надеяться, – это ампутация ноги, но не распространится ли гангрена – вот вопрос». Все трое понимали, что до склада им не дойти. К тому же погода резко испортилась, пурга не прекращалась.

Однако они продолжали уверять друг друга, что «что-нибудь придумают» и во чтобы то ни стало доберутся до топлива и продовольствия. Лагерь они разбили 19 марта.

О последних днях путешественников содержатся сведения в дневнике Скотта. 21 марта он записал: «Вчера весь день пролежали из-за свирепой пурги. Последняя надежда: Уилсон и Боуэрс сегодня пойдут в склад за топливом». На следующий день капитан сделал запись: «Метель не унимается. Уилсон и Боуэрс не могли идти. Завтра остается последняя возможность. Топлива нет, пищи осталось на раз или на два. Должно быть, конец близок. Решили дождаться естественного конца. Пойдем с вещами или без них и умрем в дороге». Но и на следующий день они не вышли из палатки.

Последнюю запись он оставил 29 марта. В ней капитан Роберт Скотт записал: «С 21-го числа свирепствовал непрерывный шторм. Каждый день мы были готовы идти (до склада всего 11 миль), но нет возможности выйти из палатки, так несет и крутит снег. Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на что-то надеяться. Выдержим до конца. Мы, понятно, все слабеем, и конец не может быть далек. Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии еще писать. Р. Скотт».

Оставил он и записку, адресованную Географическому обществу, в которой говорил: «Причины катастрофы не вызваны недостатками организации, но невезением в тех рискованных предприятиях, которые пришлось предпринимать».

Амундсен благополучно вернулся на родину. Его чествовали все. С нетерпением ждали возвращения экспедиции Скотта, но о ней не было никаких вестей. Месяц проходил за месяцем, но путешественники так и не вернулись. Амундсен тяжело переживал смерть англичан. «Я пожертвовал бы славой, решительно всем, чтобы вернуть его к жизни. Мой триумф омрачен мыслью о его трагедии. Она преследует меня», – сказал он однажды.

Через 8 месяцев спасательная экспедиция нашла палатку, наполовину засыпанную снегом, и в ней тела Роберта Скотта, Эдварда Уилсона и Генри Боуэрса. Один из членов экспедиции, доктор Аткинсон, составляя рапорт, отметил: «Мы отыскали все их снаряжение и откопали из-под снега сани с поклажей.

Среди вещей было 35 фунтов очень ценных геологических образцов, собранных на моренах ледника Бирдмора. По просьбе доктора Уилсона они не расставались с этой коллекцией до самого конца, даже когда гибель смотрела им в глаза, хотя знали, что эти образцы сильно увеличивают вес того груза, который им приходилось тащить за собой. Когда все было собрано, мы покрыли тела наружным полотнищем палатки и прочли похоронную службу.

Потом вплоть до следующего дня занимались постройкой над ними огромного гурия. Этот гурий был закончен на следующее утро, и на нем поставлен грубый крест, сделанный из двух лыж... Одинокие в своем величии, они будут лежать, не подвергаясь телесному разложению, в самой подходящей для себя могиле на свете».

Позднее на мысе Хижины, на вершине Наблюдательного холма, был установлен крест из австралийского красного дерева. На нем вырезаны пять фамилий участников экспедиции Скотта и строка из английского стихотворения, которая в переводе на русский звучит так: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Именем Роберта Скотта названы Институт полярных исследований в Англии, горы и ледники.

Последняя экспедиция. Руаль Амундсен

Руаль Амундсен – известный норвежский путешественник, исследователь Севера, первый человек, которому удалось достичь Южного полюса. Всю жизнь он посвятил опасным путешествиям, и из каждого из них ему удавалось возвратиться живым. Однако Руаль нередко повторял, что не хотел бы встретить старость дома. Больше всего на свете он любил небо и там хотел бы провести последние часы своей жизни. «Вы знаете, как хорошо наверху. Я хотел бы там умереть. Чтобы смерть ко мне пришла таким рыцарским образом. Это было бы достижением моей мечты – смерть быстрая и без страданий».

Желание прославленного путешественника исполнилось: он умер именно так, как хотел, однако тогда, когда этого не ждал, во время участия в спасательной экспедиции.

Руаль Амундсен появился на свет в Борге неподалеку от столицы Норвегии, города Осло, 16 июля 1872 года, в семье владельца верфи. Большинство его родственников были судостроителями или моряками, и мальчик собирался пойти по их стопам. Для начала можно было наняться юнгой на один из кораблей, затем стать матросом, еще через несколько лет поступить в школу, сдать штурманский экзамен и продолжать плавать на парусниках в звании офицера.

Но когда мальчику исполнилось 15 лет, он изменил свои планы. Ему в руки попала книга канадского путешественника Джона Франклина, где тот рассказывал о своей экспедиции по поиску северо-западного прохода из Атлантического в Тихий океан вдоль берегов Северной Америки, из которой он не вернулся. Прочитав ее, Руаль понял, кем он хочет стать. Однажды за ужином он заявил своей семье, что решил стать исследователем Севера. «Удивительно, что именно описания тех лишений, которые претерпевали он и его спутники, захватывали меня в рассказе сэра Джона больше всего остального. Я тоже хотел страдать за такое возвышенное дело», – писал Амундсен впоследствии в автобиографической книге.

Общеизвестно, что Руаль с детства отличался целеустремленностью и никогда не отступал от намеченной цели. Его друг, исследователь Фритьоф Нансен, однажды сказал о нем: «Он сам наметил свой курс и взял его, не кинув назад ни одного взгляда...» Амундсен начал готовиться к осуществлению своей мечты. Он закалялся, обливался ледяной водой, привыкал спать на холоде. Кроме того, Руаль прочитал много книг о полярных исследованиях. Страсть Руаля вспыхнула с новой силой в 1889 году, когда он вместе со всей Норвегией восхищался подвигом Фритьофа Нансена, которому удалось пересечь Гренландию на лыжах. Нансен стал для него кумиром, и ему Руаль хотел подражать. В глубине души он верил, что его слава когда-нибудь будет не менее громкой. Однако мечту о плаваниях пришлось на некоторое время отложить. Руаль окончил гимназию и по настоянию своей семьи в 1890 году поступил в университет на медицинский факультет.

Когда Амундсен учился в последнем классе гимназии, умер его отец, а через три года скончалась мать. Руалю и еще троим детям досталось значительное наследство, после чего он смог наконец-то приступить к осуществлению своей мечты. В тот же год он записал: «С невыразимым облегчением я покинул университет, чтобы всей душой отдаться единственной мечте моей жизни». Еще в юношеские годы, читая дневники путешественников, он понял, что одной из главных причин их неудач являлось отсутствие опыта судовождения. Поняв это, Амундсен решил потратить время на изучение морского дела.

В 1894 году он нанялся матросом на шхуну, занимавшуюся тюленьим промыслом в районе архипелага Шпицберген. Во время этого сурового путешествия он прибрел большой опыт по плаванию в северных водах и в деле управления парусниками. В последующие годы Амундсен продолжал плавать, переходя с корабля на корабль, совершая рейсы в Африку и Центральную Америку в качестве матроса, а затем штурмана.

В этот период Амундсену удалось познакомиться со своим кумиром, Нансеном, и тот взял земляка под покровительство. Благодаря протекции Нансена Амундсен был назначен первым помощником на судно «Бельжика», которое направлялось в полярную экспедицию к берегам Антарктиды для изучения материка и поисков магнитного полюса. Руководителем экспедиции являлся Адриан де Герлаче де Гомери.

Первая экспедиция Амундсена чуть было не стала для него последней: из-за неопытности руководителя корабль был скован льдами около острова Петра I. Пришлось провести в Антарктиде зиму. Даже летом вода не очистилась ото льда, и только спустя 13 месяцев корабль удалось вывести в море.

Зимовка в Антарктиде была нелегкой, и именно после нее Амундсен заявил, что хотел бы умереть без страданий. «В бельгийской экспедиции я почувствовал опасность медленной гибели – единственное, чего я боюсь», – признавался он впоследствии. Большинство путешественников заболело цингой. Только благодаря инициативе и решительности Амундсена им удалось выжить. Он организовал охоту на тюленей и пингвинов, предложил изготавливать из их кожи теплую одежду.

В марте 1899 года «Бельжика» отправилась на север. В ходе экспедиции были проведены различные научные исследования и установлен рекорд пребывания на материке: до них в Антарктиде еще никто и никогда не зимовал.

После возвращения Амундсен успешно сдал экзамены на звание капитана и начал обдумывать свою собственную экспедицию, в ходе которой хотел найти северо-западный проход из Атлантического в Тихий океан, который все еще не был открыт.

Норвежец понимал, что необходимая финансовая поддержка ему может быть оказана только в том случае, если в качестве цели экспедиции он укажет научные исследования. Поэтому официально он заявил о том, что собирается заняться исследованием северо-магнитного полюса, и отправился в Гамбург изучать магнетизм.

После неудачной антарктической экспедиции Амундсен решил предусмотреть все возможные варианты и сам занялся подготовкой. Он приобрел легкое рыболовецкое судно под названием «Иоа» и оснастил его. Очень тщательно он выбирал людей, понимая, что от того, сумеют ли они сработаться друг с другом, будет зависеть жизнь всех участников экспедиции. Наконец Амундсен собрал команду. Он был уверен в каждом матросе, но все равно довольно жестко поставил в известность каждого о том, что на корабле он является единственным командиром и руководителем и малейшее неповиновение повлечет за собой тяжелые последствия. В 1903 году «Иоа» снялся с якоря и отправился на запад.

Корабль без особых трудностей прошел между островами Северной Канады, и на одном из островов Амундсен приказал разбить лагерь, в котором решено было зимовать. Продуктов питания, оружия, боеприпасов и инструментов заготовили достаточно, и зимовка прошла довольно легко. Кроме того, путешественники познакомились с эскимосами и многому научились у них. Эскимосы никогда не видели белых людей и с удовольствием сотрудничали с ними. Амундсен и его товарищи купили у эскимосов теплые куртки на оленьем меху и рукавицы из медвежьего меха, научились строить иглу (жилища народов Севера), готовить пеммикан, ездить на собачьих упряжках.

Зимовка не только не стала для Амундсена в тягость, но, напротив, очень понравилась ему. Спокойная, размеренная жизнь на Крайнем Севере, вдали от цивилизации, показалась ему очень романтичной и возвышенной. Он искренне восхищался эскимосами, которых называл «мужественными детьми природы».

Однако некоторые обычаи эскимосов казались норвежцу непонятными и даже неприятными. Так, в своей биографии он отмечал: «Они очень дешево предлагали мне множество женщин». Дальше он заявлял, что категорически запретил всем членам команды связи с женщинами, боясь, что это может подействовать на команду разлагающе. В качестве острастки Амундсен заявил, что многие из них скорее всего больны сифилисом. Это сообщение подействовало на команду именно так, как хотел капитан: европейцы близко не подходили к эскимосским женщинам.

Вместо одной зимовки Амундсен провел на Севере около двух лет. В Европе его давно уже считали погибшим. Тем временем Амундсен приказал грузиться на корабль, снялся с якоря, направился на запад и пересек территорию, которая в то время еще не была нанесена на карты. Очень скоро он достиг свободного от островов водного пространства (ныне залив Амундсена), а 26 августа 1905 года встретил парусное судно, шедшее с западного побережья Америки, из Сан-Франциско. Капитан корабля, американец, увидев «Иоа», был очень удивлен, а Амундсен обрадовался ему. Он пригласил его на свой корабль и представился. В ответ он услышал: «Вы капитан Амундсен? В таком случае я вас поздравляю».

Однако в этом году Амундсену не удалось вернуться в Европу, так как море уже покрылось льдами. Путешественникам снова пришлось зимовать на Севере. За это время норвежец на лыжах дошел до города Игл-Сити, находящегося на расстоянии 800 километров от побережья, и отправил на родину телеграмму, в которой сообщал: «Северо-западный проход преодолен».

Но эта короткая телеграмма стала причиной финансового краха путешественника: телеграфист не растерялся и передал эту телеграмму в Америку. Так на американском побережье о подвиге Амундсена узнали раньше, чем в Норвегии. Между тем перед отплытием Амундсен подписал контракт, по которому обязался предоставить своим партнерам право на первую публикацию об этом сенсационном сообщении. Так как благодаря телеграфисту весь мир узнал о путешествии Амундсена, его партнеры отказались выплатить ему обещанный гонорар.

Правда, после возвращения на родину Амундсену удалось несколько поправить свое материальное положение. Его чествовали как национального героя, правительство пожаловало ему премию в размере 40 тысяч крон, благодаря чему он хотя бы смог покрыть долги. Зато слава его была не менее велика, чем в свое время слава Нансена. В честь Амундсена устраивались банкеты, он читал лекции в разных странах, в том числе и на Американском континенте. На его выступлениях присутствовали самые высокопоставленные лица Европы и Америки. Однажды его лекцию посетил германский император Вильгельм II. Амундсен издал книгу, в которой описал свои приключения, и она стала бестселлером.

Некоторое время исследователю это нравилось, затем начало надоедать. Ему не было еще и 40 лет, и он запланировал новое путешествие. Амундсен замахнулся ни много ни мало на Северный полюс, который в то время еще не было покорен. Однако, понимая, что на это довольно рискованное предприятие довольно сложно будет достать денег, он, как и в первый раз, решил скрыть свои истинные планы и объявил, что планирует организовать научную экспедицию с целью изучения Арктики.

Норвежский король Хокон первым поддержал Амундсена и выделил в его распоряжение 30 тысяч крон из своих личных средств. Правительство благодаря протекции Нансена предоставило в распоряжение путешественника судно «Фрам». И тут случилось то, чего никто не ожидал: мир всколыхнулся от известия, что Северный полюс уже покорен Робертом Пири и Фредериком Куком независимо друг от друга.

Услышав об этом, Амундсен сразу же отказался от своих «научных исследований» в Арктике, решив перенести их на побережье Антарктиды. Северный полюс уже был покорен, и ему нечего было делать там. Оставался еще Южный полюс, где никогда не ступала нога человека, и на нем Амундсен сосредоточил все свое внимание. Но, боясь, как бы его снова не опередили, он стал спешить. К тому же вскоре он получил известие, что к югу вот-вот отправятся Скотт и Пири. Пришлось еще поторопиться. Но, несмотря на спешку, Амундсен постарался подойти к организации экспедиции со всей серьезностью, понимая, что от той или другой мелочи, на которую он сейчас не обратит внимания, во льдах может зависеть его жизнь.

Решив перестраховаться, Амундсен не стал официально заявлять о том, что планирует экспедицию к полюсу. Пусть его конкуренты думают, что он собирается на север, а он таким образом сможет выиграть время. Норвежец рассчитал все, и именно благодаря этому ему удалось добиться успеха. О том, что в действительности он собирается на юг, знал только его брат Леон.

9 августа 1910 года корабль «Фрам» вышел в море. Официальной целью экспедиции была Арктика Восточного полушария, куда планировалось идти через мыс Горн, а затем вдоль западного побережья Америки.

На острове Мадейра, лежащем в Атлантическом океане, неподалеку от северо-западного побережья Африки, «Фрам» сделал последнюю остановку. Здесь Амундсен объявил команде о том, что их истинная цель – Южный полюс, и добавил, что желающие сойти на берег могут это сделать, он никого не заставляет плыть туда насильно. Однако слава Амундсена и вера в него матросов были так велики, что вся команда единогласно поддержала капитана. Отсюда, с Мадейры, он через брата Леона послал письма королю Хокону и Нансену, в которых признавался в том, что ввел их в заблуждение, извинялся за это и сообщал об истинной цели своего путешествия. Кроме того, он послал телеграмму Скотту, в которой сообщал: «„Фрам“ на пути к Антарктиде», надеясь, что это сообщение лишит конкурента душевного равновесия и заставит понервничать.

Так и получилось. Скотт удивлялся, почему Амундсен отправился на юг, вместо того чтобы плыть на север, как собирался. Он начал понимать, что Амундсен является его опасным конкурентом, но отступать было некуда. Оставалось только надеяться, что им удастся дойти до полюса раньше.

А пока норвежцы и британцы разбили лагеря и принялись строить склады и готовиться к зимовке. «Фрам» достиг побережья 13 января 1911 года, в середине антарктического лета, и отдал якоря в Китовой бухте на ледяном барьере Росса. Через некоторое время члены экспедиции Скотта посетили лагерь норвежцев и были приняты очень хорошо. Сами они тоже вели себя корректно, как истинные джентльмены. Норвежцы молчали о своих планах и поддерживали только самый общий разговор. Однако Скотт нервничал и записал в дневнике: «Я никак не могу заставить себя не думать о норвежцах в той далекой бухте».

Как известно, Амундсен возлагал свои надежды на собак, управление которыми в совершенстве освоил, проведя два года на Севере у эскимосов. Во время зимовки он совершал пробные поездки на упряжках и остался доволен их выносливостью собак: они пробегали в день по 50–60 километров.

К людям Амундсен был очень требователен, что порой граничило с жестокостью. Он очень тщательно выбирал людей в полюсный отряд и заставлял их тренироваться с утра до вечера. Один из членов отряда, Ялмар Йохансен, не выдержал, осмелился пожаловаться на резкость начальника, и Амундсен исключил его из отряда и приказал оставаться на корабле. В своем дневнике капитан записал: «Быка надо брать за рога: его пример непременно должен послужить уроком для остальных». Йохансен тяжело переживал это событие. Через несколько лет он покончил жизнь самоубийством. Как знать, возможно, отказ Амундсена сыграл в этом не последнюю роль.

Но капитан не мог позволить себе рисковать, идти на поводу у эмоций: путешествие к полюсу было огромным испытанием даже для очень сильных духом и уравновешенных людей, поэтому он до бесконечности устраивал им проверки на выносливость.

19 октября 1911 года пятеро путешественников во главе с Амундсеном вышли из лагеря и направились к Южному полюсу. У них было четверо саней со снаряжением и продовольствием, которые везли 54 собаки. Амундсен тщательно продумал маршрут, и он, как показала практика, оказался более легким, чем тот, по которому шли англичане. Кроме того, норвежец с первых же дней постарался развить бешеную скорость: за 4 дня путешественники преодолели ледники береговой области и добрались до центрального ледникового плато.

Здесь Амундсен приказал застрелить 24 собаки, так как путь стал легче и много собак не требовалось. Теперь собаки тащили сани, а путешественники бежали следом за ними на лыжах.

14 декабря норвежцы достигли цели своего путешествия: они были на Южном полюсе. Здесь еще действительно не ступала нога человека: перед ними расстилался нетронутый белый снежный ковер, указывавший на то, что они дошли до полюса первыми.

Путешественники установили флаг Норвегии, взялись за древко и обнажили головы. Вот он, знаменательный миг! Они стоят на Южном полюсе, самой южной точке земного шара, они первые. Однако именно в этот миг знаменитый путешественник Руаль Амундсен, по всей видимости, испытал некоторое потрясение, изменившее всю его жизнь и ставшее причиной будущих неудач. Норвежца поразил приступ гордыни. «Я не могу сказать, что тут я нашел цель своей жизни. Смолоду мне вскружил голову Северный полюс, а теперь я оказался у Южного. Можно ли представить себе большую противоположность?», – писал он впоследствии.

Норвежцы разбили палатку и устроили праздничный ужин. Они ели тюленье мясо и курили сигары. Съели собаку, которую пришлось застрелить, так как она сильно ослабела и не могла тащить груз. Они провели на полюсе еще три дня; на четвертый отправились в обратный путь. На месте своего пребывания оставили палатку, в которую положили секстант, спальные мешки из оленьего меха и рукавицы для экспедиции британцев, которая должна была подойти вслед за ними, а также два письма: одно на имя короля Хокона, второе Роберту Скотту.

Скотт дошел до полюса месяц спустя и испытал жестокое разочарование, увидев флаг норвежцев и поняв, что опоздал. «Норвежцы нас опередили – Амундсен оказался первым у полюса! Чудовищное разочарование! Все муки, все тяготы – ради чего? Я с ужасом думаю об обратной дороге...», – писал Скотт в своем дневнике. Все исследователи погибли на обратном пути. В один из последних дней Скотт сделал печальную запись: «Смерть уже близка. Ради бога, позаботьтесь о наших близких!».

Тем временем отряд Амундсена благополучно возвратился в лагерь. Норвежцы погрузились на корабль и вскоре достигли берегов Австралийского континента. Они пришвартовались у побережья Австралии, и Амундсен отправил на родину веселую телеграмму: «Я сижу в тени пальм, окруженный бурной растительностью, и наслаждаюсь вкусом чудесных фруктов». О гибели англичан в то время никто еще не знал. Об этом стало известно только следующим летом, когда спасательной экспедиции удалось обнаружить их останки.

Амундсен вернулся на родину в ореоле славы и вновь был встречен с триумфом. Однако слава его несколько померкла после того, как стало известно о гибели английской экспедиции. Многие сочувствовали англичанам, которые мужественно сражались с ледяной пустыней до конца. Кроме того, как знать, если бы Амундсен не торопился так сообщить о своем подвиге, а остался на материке, он, возможно, смог бы помочь им… Он до бесконечности прокручивал в голове возможные варианты, думал о том, что нужно было перед отплытием посетить лагерь англичан и узнать, вернулись ли они. Может быть, если бы он со своей группой вышел им навстречу, то еще успел бы спасти хотя бы троих из них… Никто ни в чем не обвинял Амундсена, но он чувствовал себя виновным в гибели англичан. Ведь он сам стремился вывести Скотта из себя, заставить его нервничать, все рассчитал и добился победы, но какой ценой… Если бы ему предстояло начать все сначала, он, конечно бы, не поступил так опрометчиво. Однако изменить уже ничего было нельзя. Амундсену оставалось только продолжать жить дальше, а его конкуренты остались навечно лежать в ледяной толще Антарктиды.

Амундсен считал свою жизнь конченой. Он достиг всего, чего хотел: покорил полюс, прославился на весь мир. Ему было только сорок, но у него не было планов на будущее. Не было жены и детей, ради которых стоило бы жить дальше. Он продолжал жить со своей старой няней, которая вела хозяйство, и не испытывал ни малейшего желания жениться. У него бывали романы с женщинами, но все они заканчивались довольно скоро.

Стараясь чем-то заполнить свою жизнь, Амундсен стал готовиться к новой экспедиции. На этот раз он планировал заняться изучением географических особенностей северного побережья Евразии до самого Тихого океана и провести исследования земного магнетизма.

В 1918 году он отправился на судне «Мод» на восток. Эта экспедиция была самой дорогостоящей, корабль был оснащен по последнему слову техники тех лет, Амундсен взял с собой самое современное оборудование для метеорологических исследований. Однако на этот раз удача почему-то повернулась к капитану спиной. Он направил судно в Арктику, и оно вскоре вмерзло в лед. В течение двух зим оно стояло во льдах, не продвинувшись вперед ни на милю. Эти зимы не прошли для «Мод» бесследно, и после того, как корабль удалось освободить изо льдов, ему потребовался капитальный ремонт, который был проведен в Сиэтле.

В 1922 году Амундсен снова предпринял попытку пересечь Северный ледовитый океан, теперь уже с востока на запад, но в июне судно снова вмерзло в лед в районе острова Врангеля на северо-востоке СССР.

Вмороженный в лед корабль дрейфовал по направлению к континентальному шельфу Северо-Восточной Сибири. Во льдах путешественники провели еще три зимы, после чего им удалось возвратиться в Норвегию. Экспедиция закончилась неудачей. Правда, за годы, проведенные во льдах Арктики, путешественникам удалось собрать ценные геофизические сведения, представлявшие огромный интерес для науки.

Однако публика не проявила никакого интереса к этому путешествию: начиналась эра воздухоплавания, рекорды теперь ставились в небе.

Амундсен, не желая отставать от времени, тоже заинтересовался новым видом передвижения, и еще в 1914 году первым в Норвегии получил летные права. А вскоре он затеял и новую экспедицию: решил первым достичь Северного полюса на самолете.

При поддержке американского миллионера Линкольна Эллсворта Амундсен приобрел два крупных гидросамолета и начал подготовку к очередному путешествию. Но ему снова не повезло: оно закончилось неудачей, и сам норвежец чудом остался в живых.

В 1925 году он вылетел по направлению к полюсу, но из-за неисправности один из самолетов вскоре совершил вынужденную посадку на дрейфующей льдине. Путешествие продолжали на одном самолете, но и его двигатели вскоре начали работать с перебоями, горючее было на исходе, и Амундсен с трудом добрался до Шпицбергена.

Не удалось достичь полюса на самолете, так, может быть, попробовать на дирижабле? Благодаря меценату Амундсен приобрел дирижабль, построенный итальянским аэронавтом Умберто Нобиле, и пригласил его самого в качестве капитана и главного механика, ведь в устройстве дирижаблей Амундсен не разбирался. Воздушный корабль решено было переименовать в «Норвегию».

Но Амундсена как будто преследовали неудачи: он всю жизнь мечтал покорить Северный полюс, но судьба не предоставляла ему такой возможности. А славой первооткрывателя Южного полюса он не желал довольствоваться. Вероятно, поэтому ему суждено было испытать такое же разочарование, какое испытал Роберт Скотт: пока «Норвегию» готовили к старту, пришло известие, что Амундсена снова опередили: американец Ричард Берд на двухмоторном «фоккере» достиг Северного полюса и сбросил на нем американский флаг.

Правда, на дирижабле полюс еще никто не покорял, и Амундсен принял решение не откладывать полет. 11 мая 1926 года «Норвегия» вылетела со Шпицбергена, перелетела через всю Арктику и совершила посадку на Аляске. Полет продолжался 70 часов и стал огромным достижением в истории воздухоплавания. Амундсен уже торжествовал победу, однако весь мир как героя чествовал не его, а капитана Умберто Нобиле. Ведь это он спроектировал и построил гигантский воздушный корабль, вел его через Арктику и, несмотря на туман, смог посадить на землю. Что касается Амундсена, то, несмотря на то что именно тот был инициатором, организатором и руководителем экспедиции, в действительности он пересек Арктику как пассажир.

Амундсен чувствовал глубокое разочарование. Кроме того, он понимал, что его время ушло. Ему было 54 года, и он не видел области, где еще мог бы себя проявить и где бы хотел и мог достичь первенства. Он отказался от путешествий, вернулся в свой дом под Осло и стал жить там в полном одиночестве. Его старая няня умерла, и он стал сам заботиться о себе.

По свидетельствам тех, кто его хорошо знал, Амундсен со временем стал странным. Он перессорился со всеми своими друзьями, с которыми вместе штурмовал Арктику и Антарктиду, распродал почетные награды и ордена. Его покровитель Нансен в 1927 году в письме к одному из своих друзей заметил: «У меня складывается впечатление, что Амундсен окончательно утратил душевное равновесие и не вполне отвечает за свои поступки». Поссорился Амундсен и с Умберто Нобиле, которого он называл «человеком дикой, полутропической расы», «нелепым офицером», «заносчивым, ребячливым, эгоистичным выскочкой». Однако судьба распорядилась так, что именно благодаря Нобиле Амундсену удалось в последний раз выйти из тени и проявить себя.

В мае 1928 года Нобиле запланировал совершить еще один перелет через Арктику на дирижабле «Италия». На этот раз он был и организатором, и руководителем экспедиции. 23 мая он стартовал со Шпицбергена и успешно достиг полюса, о чем сразу же сообщил на материк по радио. Но на обратном пути связь с дирижаблем прервалась. Из-за сильного обледенения внешней оболочки «Италии» Нобиле был вынужден снизиться, а затем не справился с управлением и разбился.

…Тем временем в Осло был организован банкет по случаю удачного перелета Уилкинса и Эйелсона от мыса Барроу на Аляске до Шпицбергена. Амундсен присутствовал на банкете в качестве почетного гостя, и из уважения к нему имя Нобиле вслух не произносилось, несмотря на то что каждый присутствующий на банкете думал только о том, что в этот момент «Италия» пересекает воздушное пространство Арктики.

Громко зачитывали поздравительные телеграммы, приходившие на адрес летчиков изо всех стран. Но вот, взяв очередную телеграмму, читавший запнулся. А затем четко произнес: «Связь с „Италией“ потеряна». В зале на некоторое время воцарилась мертвая тишина. А затем все заговорили разом: табу было снято, имя Нобиле уже не было запретным… Обсуждались возможные способы спасения итальянцев. Амундсен молча сидел на своем месте и слушал обсуждения, пока кто-то из присутствующих не обратился к нему с вопросом: «А вы готовы возглавить экспедицию по спасению экипажа „Италии“?». На что норвежец спокойно ответил: «Без промедления».

Было известно, что Нобиле, несмотря на ссору со знаменитым норвежским путешественником, после крушения прислал со льдины телеграмму, в которой сообщал, что руководство спасательной экспедицией следует поручить Амундсену. Многие страны готовили самолеты и суда для спасения итальянцев, Норвегия также занялась подготовкой экспедиции. Однако ее руководителем решено было назначить военного летчика Рисер-Ларсена, а Амундсену даже не предложили принять в ней участие. Во многом это объяснялось тем, что ссора между Амундсеном и Нобиле была слишком громкой, и телеграмму итальянца, по мнению норвежского правительства, не следовало принимать за примирение. Что касается Амундсена, то он со своей стороны также не настаивал на том, чтобы его имя было включено в состав норвежской экспедиции. Но и сидеть сложа руки и ждать он тоже не собирался.

Амундсену было уже 56 лет. Он несколько лет жил в Норвегии и больше не помышлял о подвигах, понимая, что его время ушло. Но крушение дирижабля «Италия» все изменило. Амундсен припомнил всю свою жизнь, вспомнил, как погибал во льдах англичанин Роберт Скотт, в то время как он посылал на родину веселые телеграммы, в которых сообщал о своей победе. Но это трагическое событие ничему не научило его, и вот он снова поссорился с другим путешественником, в котором снова увидел конкурента своей славе. Но к чему соперничество, если оно может стоить жизни Нобиле? К тому же Амундсен знал, что значит оказаться на дрейфующей льдине в Арктике после аварии, так как когда-то сам пережил это.

Амундсен решил во что бы то ни стало возглавить спасательную экспедицию. Однако это было не так просто: он не имел ни самолета, ни достаточно средств для того, чтобы приобрести его. Он мог бы обратиться за помощью к меценатам и найти деньги, но сколько это займет времени? А его было мало. Поэтому Амундсен обратился в Министерство военно-морских сил Франции, которое согласилось предоставить гидросамолет.

Самолет «Латам» вылетел из Тромсё по направлению к Шпицбергену утром 18 июня. В команду вошли французы – опытный моряк и авиатор, капитан Рене Гильбо, второй пилот капитан-лейтенант де Кювервил, бортмеханик Георг Брази, радиотелеграфист Эмиль Валетта. Амундсен взял с собой одного из своих бывших соратников, Бергена Дитрихсена. Путешественник хотел было взять еще и Вистинга, но для него не нашлось места на самолете. Было решено, что он отправится на Шпицберген морем.

Еще до старта был получен прогноз погоды, который казался благоприятным: до самого Шпицбергена дул легкий ветер, местами был небольшой туман. Правда, через некоторое время пришло новое сообщение: на пути самолета обнаружена область низкого давления, которая, возможно, будет развиваться, что грозит ливнем и грозами. Но еще полчаса спустя из Геофизического института пришла новая оптимистичная сводка: ясно и тихо. Сообщалось, что на Север вылетел еще один спасательный самолет. Но Амундсен, не обращая на это никакого внимания, решил подождать еще одного прогноза погоды. В его действиях не было никакой спешки, стремления быть первым, желания рискнуть. К тому же быть первым ему вовсе не обязательно: известны координаты лагеря, получены сообщения о том, что итальянцы уже обжились на льдине и вовсе не находятся на грани гибели. С момента крушения «Италии» прошло уже три недели.

Взлететь удалось только в 4 часа дня. Связь поддерживалась через радиостанцию Геофизического института. Она продолжалась до 18 часов 45 минут. Еще час спустя с «Латамом» пытались связаться с Медвежьего острова, но безуспешно. Больше «Латам» на связь не вышел.

Спустя сутки директор института Крогнесс сообщил корреспондентам следующее: «…Последняя связь с „Латамом“ была спустя 2 часа 45 минут после вылета. Сигналы были ясные и четкие. Вызовы продолжались беспрерывно, и мы уже начали беспокоиться. По подсчетам, самолет должен был уже находиться на полпути между Медвежьим островом и Норвегией. Мы надеялись, что у него испортилось радио и он не мог предупредить о вынужденной посадке». Никто не поверил в гибель Амундсена. Многие говорили: «Амундсен, конечно, опять изменил свой план, как тогда с Южным полюсом…». Однако Крогнесс утверждал: «В норвежских газетах писали, что Амундсен летел на восток и поэтому прекратил радиосвязь, чтобы не выдавать своих планов». Но это была неправда…

Поиски «Латама» начались только через несколько дней после его исчезновения. На Север были отправлены французский и шведский крейсеры, прочесали всю территорию предполагаемой аварии, надеясь, что команда «Латама», как и «Италии», совершила вынужденную посадку на одной из льдин.

12 июля члены дирижабля «Италия» во главе с Умберто Нобиле наконец были спасены теплоходом «Красин». «Латам» между тем продолжали искать. Но все оказалось безуспешно.

Как выяснилось, неизвестно, куда именно летел Амундсен: по своей старой привычке он никому, даже членам экипажа, не сообщил о предполагаемом курсе. Майор Майстерлинг, председатель Норвежского аэроклуба, разговаривавший с путешественником перед стартом, признавался: «Не знаю, куда полетел Амундсен. Он мне этого не сказал. Я полагаю, что он отправился прямо к обломкам дирижабля…». Между тем Амундсен мог направиться и на Шпицберген, чтобы оттуда руководить спасательной экспедицией.

«Латам» продолжали искать, но квадрат поисков после расследования значительно расширился. 13 августа в районе острова Роттум рыбаки выловили бутылку, в которой обнаружили клочок бумаги. На нем по-норвежски было написано: «Латам – 1.7.28. 84° 23' восток. Р. Амундсен». Обратились к Нансену, который высказал такое мнение: «…я не думаю, что капитан Амундсен и французские летчики живы. Записка, найденная в бутылке, является всего-навсего чьей-то мрачной шуткой». Обратились к племяннику Амундсена, который подтвердил, что «…буквы послания не обнаруживают никакого сходства с подписью знаменитого исследователя».

И только 1 сентября 1928 года моряки шхуны «Бродд» заметили на волнах странный предмет, который оказался бензобаком самолета «Латам». После этого уже никто не сомневался, что Амундсен и его спутники погибли. Было проведено исследование, в результате которого удалось рассчитать примерное место гибели самолета. Заключение было неутешительным: «Самолет с силою ударился в водную поверхность, нижняя часть бензобака вмята. Самолет оставался некоторое время на плаву, поскольку пассажиры успели слить бензин и вбить деревянную затычку, чтобы использовать бензобак в качестве поплавка... Возможно, что поисковые самолеты пролетали над обломками, но туман скрыл их от глаз спасателей».

Таким трагическим образом завершилась последняя экспедиция знаменитого норвежского путешественника Руаля Амундсена. Что касается Нобиле, то он дожил до глубокой старости, но был косвенно обвинен в смерти Амундсена, и с этим грузом ему пришлось жить остаток жизни. Муссолини разжаловал Нобиле, который, по его мнению, неудачным полетом навлек на Италию позор. Последние годы жизни он прожил в Риме и скончался в возрасте 93 лет.

Наследие путешественника Руаля Амундсена составляют его дневники и книги, в которых капитан описал все свои приключения. Его именем названы море, гора, залив, котловина в Северном Ледовитом океане и американская научная станция Амундсен-Скотт в Антарктиде.

Королева Атлантики. Амелия Эрхарт

Знаменитая американская летчица Амелия Эрхарт прославилась тем, что стала первой женщиной, пересекшей Атлантический океан по воздуху. Она трагически погибла, пытаясь установить новый рекорд: облететь на самолете вокруг всего земного шара.

Амелия Эрхарт родилась 24 июля 1897 года в городе Атчисон штата Канзас. Ее отец служил юристом на железной дороге. Отношения в семье были напряженными из-за того, что дед считал своего зятя, отца Амелии, неудачником, так как тот не мог обеспечить жене и детям такого уровня жизни, к которому мать Амелии привыкла, когда жила в доме родителей. Амелия с сестрой были вынуждены по несколько месяцев жить с бабушкой и дедушкой. Только в 1908 году, когда Амелии исполнилось 11 лет, она с сестрой наконец-то перебралась в дом своих родителей. В том же году на ярмарке она впервые увидела аэроплан, который, впрочем, не произвел на нее никакого впечатления.

Ее больше тревожили отношения между родителями, которые с каждым годом становились все более сложными. Отец начал пить, и мать забрала дочерей и переехала в Чикаго. Здесь девочки окончили школу, после чего Амелия поступила на медицинский факультет университета.

В 1920 году ее родители снова стали жить вместе. Отец, раньше видевший дочерей довольно редко, начал уделять им больше внимания. Так, однажды он повез их в Калифорнию на аэрошоу, где Амелия совершила свой первый полет на открытом биплане, разумеется в качестве пассажира.

Однако с этого дня девушка заболела небом. Она приобрела небольшой аэроплан, назвала его «Канарейка» и стала брать уроки у летчицы Аниты Снук. Поначалу Эрхарт пережила несколько аварий, что дало Снук основание заявить, что Амелия – довольно неумелый пилот. Но, несмотря на это, уже в 1922 году девушка установила свой первый рекорд: ей удалось подняться на высоту 14 тысяч футов.

До поры до времени Эрхарт считала авиацию хобби и продолжала учиться в университете. Правда, несмотря на это, она довольно активно занималась пропагандой женской авиации, благодаря чему ее имя не раз появлялось в газетах. Именно ее известность сыграла роль в том, что ее выбрали в качестве первой женщины, которая должна была пересечь Атлантический океан.

Об этой чести мечтали многие женщины. Мужчины уже установили рекорды: пересекли Атлантику на самолетах с востока на запад (этот путь был легче благодаря попутному ветру), а затем и с запада на восток. Первой попытку перелететь океан предприняла принцесса Анна Людвиг Левенштейн-Верхтхайм, в кругах авиации известная как Анна Сейвл. Она была опытным пилотом и прославилась тем, что в одиночку перелетела через Средиземное море из Египта во Францию. Но Анне со спутниками не удалось поставить рекорд в Атлантике: их «фоккер» «Святой Рафаэль» вылетел из Европы, но не достиг берегов Канады.

Следующую попытку предприняла американка мисс Френсис Грейсон на самолете «райт», который решено было окрестить «Рассветом». Несмотря на дурные предзнаменования, не очень хорошую погоду и несколько раз откладывавшийся старт, «Рассвету» все же удалось взлететь, однако цели он не достиг. Связь с самолетом прервалась, и последними сообщениями, полученными с его борта, были «Что-то не в порядке…» и «…Где мы? Можете ли вы определить, где мы находимся?».

Затем, снова на «райте», через океан полетела дочь лорда Инчкейпа, Элси. Таким образом она хотела не только прославиться, но и доказать своей семье, что стала самостоятельной. Как и ее предшественницы, она тоже была фанаткой авиации и неплохо водила самолет. К перелету через Атлантику она готовилась очень серьезно, изучила маршрут, спокойно, не торопясь, выбрала наиболее подходящее для этого время года. Свой самолет она назвала «Попыткой». Увы, попытка не удалась, и Элси со своими спутниками навсегда исчезла в океане.

И только в 1928 году женщине удалось пересечь океан. Произошло это таким образом. Жена одного крупного британского чиновника мистера Гетса, любительница делать экстравагантные покупки, однажды приобрела трехмоторный «Фоккер A VII-3м». Мужу она сообщила, что намерена установить новый рекорд и пересечь на самолете Атлантический океан. Однако неожиданно для нее мистер Гетс проявил твердость и категорически запретил супруге лететь. Миссис Гетс была вынуждена отказаться от своей затеи. Но взамен этого она поставила условие, что океан пересечет именно ее самолет с американкой на борту (миссис Гетс по происхождению сама была американкой), ну, например, пусть его ведет молодая, но уже опытная летчица Амелия Эрхарт. На это муж дал свое согласие.

Вот так получилось, что Амелии позвонили и спросили, не желает ли она перелететь через Атлантический океан и установить новый рекорд. Не раздумывая, девушка дала свое согласие. Так же не раздумывая, вскоре подписала все контракты, которые ей предлагал издатель Джордж Путман.

Путман давно уже следил по газетным статьям за полетами Эрхарт. И именно он подсказал миссис Гетс это имя, назвав ее «девушкой с подходящим имиджем». Таким образом, он считал, и не без оснований, что именно он открыл звезду Эрхарт и имеет право на гонорар. Он собирался писать статьи и издать книгу о ее полете, а Амелия, не искушенная в этом, на все дала свое согласие. Правда, она все же была «командиром экипажа», но только на бумаге.

Перед самым стартом Амелия узнала о том, что она отнюдь не пилот, а простая пассажирка. Самолет поведут пилот Шульц и механик Гордон. Путман, вероятно, все же не верил в мастерство Амелии и решил перестраховаться. Она начала было спорить, но что делать: она ведь сама подписывала, не читая, все контракты.

18 июня 1928 года самолет «Дружба» взлетел из Ньюфаундленда, успешно совершил трансатлантический перелет и приземлился в Берри-Порте в Уэльсе. В Европе самолет встретили с большой помпой, и, несмотря на то что Амелия жаловалась, что ее «…везли, как мешок картошки», ее слава как первой женщины, которой наконец-то покорился океан, затмила славу пилота и механика.

Уже через несколько дней после успешного приземления за Амелию взялся Путман. Он организовал для нее лекционное турне по Америке, издал ее книгу под названием «20 часов 40 минут», которая великолепно раскупалась. Он постоянно сопровождал Амелию и даже поселил ее в собственном доме. Свою книгу Эрхарт посвятила жене Путмана, что ему очень не понравилось: у него были совсем другие планы. Он поспешно развелся с супругой и предложил руку и сердце Амелии. Девушка не испытывала к своему покровителю никаких чувств, кроме дружеских, к которым к тому же примешивалось легкое подозрение, что забота Путмана отнюдь не бескорыстна. Она, наверное, начинала понимать, что он просто хочет нажиться на славе летчицы.

Эрхарт расстраивало еще и то, что слава досталась ей одной, несмотря на то что она практически ничего не делала. Что касается пилота и механика, благодаря которым им удалось долететь до побережья Европы, то их пресса предпочитала игнорировать. Тем временем девушка стала получать персональные поздравления от людей из разных уголков страны.

Поздравительную открытку ей прислал даже президент США Калвин Кулидж. Амелия предприняла несколько попыток изменить такую ситуацию: пробовала приглашать Шульца и Гордона тоже выступить с лекциями, убеждала сопровождать ее на банкеты, куда приглашали ее одну. Но Путман уверял Амелию, что это ни к чему, что одна она будет иметь больший успех и значительно большие гонорары.

Тем временем Джордж Путман продолжал ухаживать за Амелией, приглашал ее в театры, водил в рестораны, развлекал, окружил заботой и не давал возможности встречаться с другими мужчинами. Наконец в 1931 году Эрхарт дала согласие выйти за него замуж.

После свадьбы молодой супруг развернул еще большую рекламную кампанию: его супруга стала звездой рекламы. Она была вынуждена рекламировать спортивную одежду, крем от загара, ее фотографии помещали на сигаретных пачках. Были выпущены сверхлегкие чемоданы для авиапассажиров с этикеткой «Амелия Эрхарт».

Однако Амелии такая жизнь совсем не нравилась. Она летчик и хочет летать, а не участвовать в бесконечных съемках для журналов и лекционных турне! И в 1932 году Амелия настояла на новом полете: она снова полетит через Атлантику, но на этот раз – в качестве пилота и совершенно одна, без второго пилота и механика.

Эрхарт вылетела с острова Ньюфаундленд на самолете «Локхид-Вега» и взяла курс на Великобританию. Полет прошел успешно: она приземлилась в Ирландии и отправилась в Лондон, где ее встречал муж. И снова начались бесконечные чествования, лекции, банкеты. Амелию Эрхарт назвали «выдающейся женщиной года», президент США Герберт Гувер вручил ей специальную золотую медаль Национального географического общества. Однако Амелию все это утомляло. Она совершила этот перелет ради того, чтобы доказать самой себе, что все-таки является настоящим пилотом. Но что ей делать дальше? Бесконечные банкеты утомляли ее, она едва успевала менять туалеты. Она чувствовала, что такая жизнь не по ней, но до поры до времени уступала Путману, который уверял ее, что нельзя отклонить это приглашение, чтобы не обидеть миссис…, нельзя отказываться от участия в рекламных акциях, иначе ее перестанут приглашать, и т. д.

Путман наконец-то уверовал в мастерство своей жены и стал без страха отпускать ее в небо. Более того, он даже подбивал ее к новым рекордам. Эрхарт совершила безостановочный перелет из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Затем пересекла часть Тихого океана, стартовав с одного из Гавайских островов и приземлившись в Калифорнии. И каждый раз ее ждал грандиозный успех.

Окончательно убедившись в навигационных способностях своей талантливой жены, Путман задумал новое грандиозное шоу – кругосветный перелет. Но, услышав об этом, Амелия впервые засомневалась. Это слишком долго и сложно, она не выдержит такой нагрузки, или не хватит горючего, и ее самолет неминуемо упадет в море. Однако Джордж мягко продолжал убеждать ее, что этот перелет совершенно безопасен, как и любой другой: ведь уже середина 1930-х годов, техника постоянно совершенствуется, самолеты теперь более куда безопаснее, чем тогда, когда она училась летать, да и аварий случается все меньше и меньше. Ведь ей без особого труда удалось перелететь через Атлантику, где до нее погибло множество людей, она сможет облететь и весь земной шар. Затем супруг заговорил о деньгах: понимая, что Амелию не интересуют развлечения и новые наряды, он начал убеждать ее, что на гонорары от этого полета она сможет приобрести новый, самый современный самолет. Но Эрхарт продолжала сомневаться. К чему этот ненужный риск? Да, она летчик, ей очень нравится летать, она любит небо, но она уже и так достаточно известна и богата, ни в чем не нуждается, так зачем же рисковать своей жизнью? К тому же она была убеждена, что этот полет станет для нее последним, о чем не переставая говорила мужу. Полет продлится несколько недель, она устанет, не сможет выдержать такого сильного напряжения, и рано или поздно собьется с курса. К тому же за это время следует ждать чего угодно: самолет также может поломаться. Ведь полет – это не езда на автомашине.

На некоторое время Путман успокоился, но затем снова начал убеждать жену. На этот раз он предпринял другую тактику: как-то раз предложил разработать маршрут для кругосветного полета. Когда Амелия стала привычно говорить, что нечего смотреть, она никогда не согласится лететь, ее супруг спокойно ответил: почему она думает, что он предлагает ей лететь? Он знает ее мнение и уважает его. Не хочешь лететь, не надо. Он просит ее только разработать свой вариант маршрута. Что касается полета, то нашлась другая женщина, которая с радостью согласилась на него. Она опытная летчица, к тому же немного моложе Эрхарт, и ей будет легче выдержать такие сильные перегрузки. А Амелия останется дома, со своим Джорджем. Действительно, зачем ей лететь? Возможно, она права, да и моложе не становится. Он больше не будет принуждать ее летать, пусть Амелия не беспокоится.

Эрхарт задумалась. Она даже не стала проверять слова мужа о том, что он нашел другую летчицу, между тем как Путман в действительности блефовал: у него не было на примете никого, кто отважился бы на такое отчаянное путешествие. Он понимал, что со временем успех Амелии сойдет на нет, о ней перестанут говорить и закончится такой легкий для него источник дохода, а после подобного перелета, если все правильно организовать, можно будет до самой смерти не нуждаться в деньгах.

Через несколько дней Путман заметил, что Амелия внимательно изучает большой атлас мира. А еще через некоторое время услышал от жены первое неуверенное предположение, что он, возможно, и прав, этот полет, возможно, не такой уж и опасный, как ей казалось вначале… и что, может быть, возможно совершить его… конечно, не в одиночку… Но Путман и виду не подал. Он заявил, что «его аваторша» собирается лететь одна, но если Амелия настаивает, что в одиночку лететь опасно… кого бы она, как опытный человек, порекомендовала бы этой отважной женщине в качестве второго пилота?

Еще через несколько дней Эрхарт попробовала было сказать, что она согласна лететь вокруг земного шара. Но неожиданно натолкнулась на упорство Путмана: теперь он не желал отпускать ее. Он говорил, что она слишком много летала в последнее время, устала, заявил, что только из вежливости предлагал ей полет, в действительности не веря, что она сможет долететь. В заключение Джордж сказал, что для такого опасного перелета нужен кто-нибудь помоложе.

Тут Эрхарт разозлилась. То есть как это помоложе? Ей всего 38, она опытный летчик. Если уж на то пошло, то никто, кроме нее, не сможет совершить этот полет. Она в одиночку совершила несколько перелетов и что-то не слышала о другой летчице, которая летала бы больше, чем она. Решено, она сама поведет самолет. Конечно, не в одиночку. В одиночку такой перелет не сможет совершить никто. Она выберет молодого и опытного летчика-мужчину.

Эрхарт очень тщательно изучила карты и разработала маршрут. Стартовать она будет из Америки и полетит на восток. Атлантику она преодолеет, затем у нее на пути Африка, Азия. А вот затем начинается самый сложный этап пути – Тихий океан. Он чрезвычайно широк, и перелететь его невозможно. Эрхарт запланировала посадку на маленьком островке Хауленд, где надеялась отдохнуть и дозаправиться. Правда, островок очень мал, найти в безбрежном океане его непросто. Необходимо точно выдержать курс: даже ошибка на 1° для нее может оказаться смертельной. Если самолет пройдет в 50 километрах от острова, она затеряется в безбрежном океане.

Этот этап пути вызывал у Эрхарт наибольшие сомнения. Сумеет ли она отыскать посредине Тихого океана этот крохотный островок? Не собьется ли с курса? Сомнения ее были так велики, что она была готова отказаться от перелета. Но пути назад не было. Путман уже начал готовить рекламную акцию, посвященную ее кругосветному перелету. Надо было лететь. К тому же этим она наконец-то сможет доказать всему миру, что является действительно опытным летчиком. Кое-кто в этом уже начал сомневаться: в газетах стали появляться статьи, в которых высказывались сомнения в ее способности водить самолет. И это после всех ее рекордов!

Первую попытку совершить кругосветный перелет Эрхарт предприняла в марте 1935 года. Но он закончился неудачей, Амелия даже не смогла подняться в воздух: на самом старте ее самолет «Локхид-Электра» неожиданно потерял управление, шасси сломались. Машина заскользила по взлетной полосе на брюхе. Самолет отправили на ремонт, а Эрхарт на некоторое время отказалась от рискованного полета. В 1937 году «Локхид-Электра» был окончательно отремонтирован и несколько раз скрупулезно испытан. Все было в порядке, откладывать полет больше не имелось причин. Старт был назначен на 21 мая. В качестве второго пилота Эрхарт выбрала молодого, но опытного авиатора Фреда Нунэна.

«Локхид-Электра» вылетел из Лос-Анджелеса и взял курс на восток. Без особых проблем он достиг Флориды, где совершил успешную посадку. Затем Эрхарт сделала короткую остановку на острове Пуэрто-Рико, где дозаправилась топливом и немного отдохнула, после чего направилась дальше на восток.

Амелия успешно пересекла Атлантический океан по кратчайшему расстоянию и совершила посадку на побережье Африки, затем пересекла Красное море. Далее были остановки в Карачи, Калькутте, Рангуне, Бангкоке, Бандунге.

…Полет продолжался уже месяц и давался Эрхарт очень тяжело. Из-за нагрузок Амелия сильно похудела, в последние дни она с трудом следила за показаниями приборов. Едва сойдя с борта самолета, она сразу же просила отвести ее в гостиницу, где засыпала мертвым сном. А утром ее с трудом будили и снова везли на аэродром. 27 июня самолет сделал посадку в Порт-Дарвине. Еще через два дня приземлился на Новой Гвинее. Амелия пролетела большую часть пути, и перед ней расстилался Тихий океан. Здесь она написала очередное (как впоследствии выяснилось, последнее) письмо своему мужу. Она закончила его словами: «Все пространство мира осталось за нами, кроме этого рубежа – океана...»

Предполагалось, что 4 июля, в День независимости Америки, самолет Эрхарт приземлится в американском городе Окленде. За два дня до этого «Локхид-Электра» поднялся в воздух и взял курс на остров Хауленд, где должен был в последний раз дозаправиться горючим. Небо было ясное, и предварительные сводки обещали отличную погоду на всем участке пути. До острова было 4730 километров.

Баки были полны. На борту находилось 3028 л бензина, 265 л масла – максимум того, что может поднять самолет. Для того чтобы взять на борт больше горючего, оставили на земле практически все. С собой взяли только самое необходимое: парашюты, резиновую лодку, ракетницу. Немного воды и еды. И пистолет. Несмотря на то что самолет был перегружен, Эрхарт удалось взлететь, и она взяла курс на маленький островок. Теперь только бы не пропустить его.

Впоследствии многие вспоминали, что во время посадок Нунэн просил отрегулировать бортовой хронометр, который был неточным. Без него невозможно было выдержать курс. Хронометр вроде бы привели в порядок, но проверить его времени уже не было.

Старт состоялся в 10 часов утра. Через 7 часов катер береговой охраны «Итаска», ожидавший «Локхид-Электра» у Хауленда, получил по радио подтверждение из Сан-Франциско о том, что Эрхарт и Нунэн вылетели. Командир катера вышел в эфир и сообщил: «Эрхарт, слушаем вас каждую 15-ю и 45-ю минуты часа. Передаем погоду и курс каждые полчаса и час».

В 1 час 12 минут радист «Итаски» послал сообщение в Сан-Франциско, что с борта «Локхид-Электра» не было получено ни одного сообщения. В 2 часа 45 минут Эрхарт впервые вышла на связь. Она сообщила: «Облачно... Погода плохая... Лобовой ветер». Больше не произнесла ни слова. Радист катера попросил ее передать подробности морзянкой, но Эрхарт замолчала. Только через час она снова смогла на короткое время связаться с берегом: «Вызываю „Итаску“, вызываю „Итаску“, слушайте меня через полтора часа...», и снова тишина. Она пыталась передать еще что-то, но сообщение не удалось расшифровать.

В 7 часов 42 минуты (самолет уже около суток находился в воздухе) Эрхарт снова вышла на связь: «Вызываю „Итаску“. Мы где-то рядом, но вас не видим. Горючего только на 30 минут. Попытаемся выйти на вас по радио, высота 300 метров». 16 минут спустя снова сигналы с борта: «Вызываю „Итаску“, мы над вами, но вас не видим...», на которые радист катера ответил серией длинных радиограмм. На это был получен ответ: «„Итаска“, мы вас слышим, но недостаточно, чтобы установить...». Вероятно, случилось то, чего так боялась Эрхарт: самолет сбился с курса, и пилоты не могли правильно определить направление. По подсчетам, горючего оставалось на борту лишь на несколько минут. В 8 часов 45 минут Эрхарт вышла на связь в последний раз. Срывающимся голосом она кричала: «Hаш курс 157–337, повторяю... повторяю... Сносит на север... на юг». После этого в эфире наступила тишина.

Как только стало ясно, что самолет не долетел до острова, сразу же был отдан приказ начать спасательную операцию. Командир катера надеялся, что пустые баки самолета сработают как поплавки и самолет продержится на плаву еще около часа. На место предполагаемой посадки «Локхид-Электры» в срочном порядке направили гидросамолет. Однако спасателям не удалось найти ни малейших следов самолета.

Несмотря на это, поиски продолжались. Президент США Рузвельт, узнав о трагедии, отдал распоряжение послать в Тихий океан суда и самолеты. Спасательные работы продолжались; в них принимали участие 9 кораблей и 66 самолетов. Было затрачено 4 миллиона долларов. Спасатели осмотрели более сотни тысяч квадратных миль океана. Поиски продолжались до 18 июля, когда был получен приказ прекратить спасательные работы. После этого стало ясно, что самолет «Локхид-Электра» и его экипаж навсегда исчезли в водах Тихого океана.

Трагическое событие потрясло весь мир. Целый месяц не только в Америке, но и в других странах земного шара внимательно следили за полетом героической женщины, которая не побоялась решиться на такое сложное кругосветное путешествие. И вот, когда до победы оставалось всего два дня пути, она не выдержала. Во многих газетах и журналах всего мира были опубликованы печальные сообщения о том, что самолет и его экипаж пропали без вести. Например, журнал «Флайт» писал: «Hевозможно себе представить, что летчики, потерпевшие аварию в тропиках, обречены на медленное умирание. Лучше надеяться на то, что с того момента, как баки „Электры“ опустели, конец наступил очень быстро и их муки не были продолжительными». Начали вспоминать, что среди прочих вещей Амелия взяла с собой на борт самолета пистолет…

Подробности гибели Амелии Эрхарт и Фреда Нунэна так никогда и не были выяснены. Однако через четверть века интерес к их кругосветному полету снова возрос. Началось неофициальное расследование их гибели, были выдвинуты самые различные предположения.

Например, появилась версия, согласно которой Эрхарт и Нунэн были завербованы американской военной разведкой и под видом кругосветного полета выполняли очередное задание. После того как самолет потерпел аварию, летчики попали в руки японцев. В пользу данного факта, по мнению сторонников этой теории, говорит и то, что во время эксгумации могил американских военнопленных на острове Сайпан были найдены два трупа – мужчины и женщины – в летных комбинезонах.

Многие не желали верить в гибель Эрхарт. Уверяли, что она была отличной летчицей и не могла потерпеть аварию. По их версии, Эрхарт согласилась «потеряться» в Тихом океане для того, чтобы у американских ВМС появился повод под видом спасательных работ направить в Тихий океан корабли и самолеты с целью провести съемку местности. Сама Амелия якобы живет под чужим именем в США. Один из американских военных заявил, что видел Амелию Эрхарт, и даже указал на какую-то женщину, но та все отрицала.

Некоторые уверяли, что Эрхарт имела только начальный опыт вождения самолета, другие – что второй пилот Нунэн по время каждой посадки сильно напивался, утром садился в самолет, не успев протрезветь. Задним числом было выяснено, что положение острова Хауленд было нанесено на карту с ошибкой в 5,8 морских миль.

Радисты «Итаски» якобы заявляли, что капитан Томпсон подделал радиожурнал и плохо организовал спасательные работы в первые часы после падения «Локхид-Электры».

Однако все эти предположения так и остаются предположениями. Со дня трагедии прошло много времени, и обломки самолета так и не были найдены. Вероятнее всего, они покоятся на дне Тихого океана.

Первый космонавт Земли. Юрий Гагарин

Юрий Гагарин навеки останется в мировой истории как первый космонавт нашей планеты, человек, совершивший самое грандиозное путешествие, открывший для людей иной мир – мир космического пространства, который людям еще предстоит осваивать. Однако он, как и многие другие путешественники, трагически погиб. Что же привело его к такой смерти, что послужило причиной того, что его самолет потерял управление и превосходный пилот Гагарин разбился: ошибка пилота, механика, инженера? Или эта смерть была кому-то выгодна и кем-то подстроена?

Долгое время все данные о смерти Гагарина были засекречены. Но сегодня, по прошествии нескольких десятилетий, запреты начинают снимать, и кое-что о том трагическом дне, когда Гагарин разбился, испытывая самолет, начинает попадать в печать. Однако многим, наверное, интересно узнать не только о смерти, но и о всей его жизни, о том, каким человеком он был, как получилось, что именно ему было суждено стать первым космонавтом планеты.

Юрий Алексеевич Гагарин родился 9 марта 1934 года в городе Гжатске (ныне Гагарин) Гжатского (Гагаринского) района Смоленской области, в семье колхозника Алексея Ивановича Гагарина. Сам космонавт впоследствии, когда его спрашивали о его детских годах и семье, открыто улыбаясь, говорил: «Семья, в которой я родился, самая обыкновенная; она ничем не отличается от миллионов трудовых семей нашей Родины».

Вероятно, в детские годы Юра рос обыкновенным ребенком и даже не мечтал о космосе: как и все мальчишки, помогал родителям по хозяйству, играл с товарищами, как и все, хулиганил… Затем началась война, и село, в котором жила семья Гагариных, оказалась в оккупации. В течение двух лет Юра являлся ежедневным свидетелем всех ужасов войны: голода, показательных казней партизан, мародерства фашистов. Но в 1943 году советские войска освободили село, после чего в нем начала налаживаться жизнь, а Юра наконец-то смог пойти в школу. В то время он еще и не думал, что когда-нибудь будет летчиком.

В мае 1945 года Гагарины переехали в Гжатск, где Юра продолжал учиться в Гжатской неполной средней школе, а в 1949 году, окончив ее, поступил в Люберецкое ремесленное училище. Одновременно он учился в Люберецкой вечерней школе. В 1951 году Юра окончил и школу, и с отличием училище, получив специальность формовщика-литейщика. Уже тогда Гагарин, как и практически все его сверстники, вступил в комсомол.

Гагарин, по собственному признанию, очень гордился своей профессией, но решил не останавливаться на достигнутом. В 1951 году он поступил в Саратовский индустриальный техникум. Тогда же, как известно, он заинтересовался авиацией и стал членом Саратовского аэроклуба.

В студенческие годы Гагарин все свое время делил между учебой, комсомольской работой и аэроклубом и очень скоро начал добиваться определенных успехов во всех этих направлениях. В 1955 году он с отличием окончил техникум, а месяц спустя совершил свой первый самостоятельный полет на самолете Як-18. А еще через месяц в саратовской газете «Заря молодежи» появилась статья под названием «День на аэродроме», в которой впервые было упомянуто имя Гагарина. Юрий очень гордился этим и впоследствии говорил: «Первая похвала в печати многое значит в жизни человека».

После окончания техникума Гагарин был призван в армию и по распределению направлен на учебу в 1-е Чкаловское военно-авиационное училище летчиков имени К. Е. Ворошилова. Именно тогда, впервые надев военную форму летчика, Гагарин, по его собственному признанию, понял, что вся его жизнь будет связана с небом, что небо – это то единственное увлечение, которому он готов посвятить всего себя без остатка.

В 1957 году снова произошло три важных события в жизни Гагарина. Первым событием стало окончание летного училища. Через два дня произошло второе событие, на этот раз касавшееся не общественной, а личной жизни: Юрий женился на девушке, которую любил. Его избранницей стала Валентина Ивановна Горячева. А затем он отправился к месту своего назначения: в истребительный полк Северного флота. Именно в это время Гагарин начал свой путь к тому моменту, когда он скажет знаменитое «Поехали!». Однако до этого мига было еще четыре года. А пока Гагарин даже не подозревал о своей судьбе и просто исправно исполнял обязанности: проходил боевую и политическую подготовку, совершал полеты в северных условиях Заполярья (в том числе и во время полярной ночи).

Через некоторое время среди молодых летчиков-истребителей начался набор самых опытных и выносливых офицеров для освоения новой техники. Что понималось под «новой техникой», тогда еще никто не знал, работы, касавшиеся космических исследований, в СССР были строго засекречены. Открыто о полетах в космос еще никто не говорил. Так, многие, в том числе и Гагарин, подали заявления о желании вступить в отряд космонавтов, на самом деле не зная, чем им предстоит заниматься в будущем, на какой риск придется пойти и от чего они будут вынуждены отказаться.

Все полученные заявления были рассмотрены, и вскоре Гагарина вызвали в Москву для прохождения полного медицинского обследования в Центральном научно-исследовательском авиационном госпитале. С этого момента он шаг за шагом приближался к космосу. Он прошел две спецмедкомиссии, которые дали заключение: «Годен». 3 марта 1960 года, за шесть дней до своего очередного дня рождения, Гагарин был зачислен в группу кандидатов в космонавты и две недели спустя приступил к тренировкам. Как известно, тренировки продолжались в течение года. Гагарин и еще 19 человек уже знали, что им предстоит, и знали, что полетит всего лишь один. Кто – это еще предстояло решить. А пока каждый из них должен был показать, на что он способен.

Через несколько месяцев уже стало ясно, что полет – это не фантастика, а реальность, он может состояться. Были определены примерные сроки этого важного события. Тогда же из 20 человек выбрали 6 и стали готовить их по специальной программе, включавшей тренировки в сурдо– и барокамерах, на центрифугах, полеты на истребителях, прыжки с парашютом и т. д. Из этих шестерых и предстояло выбрать первого космонавта.

Выбирали очень придирчиво, учитывали не только физическую подготовку и знание техники, но и моральные качества, характер, ведь первому космонавту предстояло быть лицом всей нации, и он должен был быть безупречен.

О чем думал Гагарин во время подготовки к полету? Хотел ли он лететь? В то время это не имело никакого значения: решение принимали С. П. Королёв, руководители Оборонного отдела ЦК КПСС и руководители Министерства общего машиностроения и Министерства обороны. Тщательно проверяли досье, собранные на каждого из кандидатов. Самым подходящим на роль первого космонавта, как посчитали, являлся Гагарин. Его биография была безупречной, здоровье – отличным, техническая подготовка – превосходной. Кроме того, у него было привлекательное, открытое лицо, задорная мальчишеская улыбка и ровный, спокойный характер. Именно ему предстояло лететь.

Старт первого космического корабля «Восток» был назначен на 12 апреля 1961 года. Полет проводился в секретной обстановке: только те, кто принимал непосредственное участие в подготовке этого полета, знали о нем. Ни в печати, ни в других средствах массовой информации об этом ничего не объявлялось. Конечно, была проведена большая подготовка, Королёв и его помощники были уверены в успехе, но все же во время этого первого старта могли произойти любые случайности. Однако все прошло успешно.

В 9 часов 7 минут по московскому времени первый космический корабль «Восток» с пилотом-космонавтом Юрием Гагариным на борту стартовал с космодрома Байконур. Полет продолжался всего 180 минут, в течение которых корабль совершил один виток вокруг Земли и успешно приземлился неподалеку от деревни Смеловки в Саратовской области.

Вот как описываются эти минуты в книге «Первый космонавт Земли»: «8 часов 50 минут. Говорит Н. П. Каманин: „Объявлена десятиминутная готовность. Как у вас гермошлем, закрыт? Доложите“.

Гагарин: „Вас понял – объявлена десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Все нормально, самочувствие хорошее, к старту готов“.

9 часов 6 минут. Королёв: „Минутная готовность, как вы слышите?“.

Гагарин: “Вас понял – минутная готовность. Занял исходное положение“.

9 часов 7 минут. Королёв (взволнованно): „Дается зажигание, „Кедр“.

Гагарин („Кедр“): „Вас понял – дается зажигание“.

Королёв: „Предварительная ступень… Промежуточная… Главная… Подъем!“.

Гагарин (кричит): „Поехали!..“.

9 часов 9 минут. Отделение первой ступени. Гагарин должен услышать, как отделилась эта ступень, и почувствовать, что вибрация резко уменьшилась. Ускорение возрастает, так же как и перегрузки. На пункте наблюдения ждут доклада Гагарина… В динамиках молчание.

– „Кедр“, как чувствуете себя?

Гудение динамиков, знакомого голоса нет.

– „Кедр“, отвечайте!

Все внимание на динамики.

– „Кедр“! На связь! Я „Двадцатый“. – И в другой микрофон:

– Связь! Быстро!

„Двадцатый“ – Королёв.

По-прежнему – молчание.

Мысли приходят невеселые. Внезапная разгерметизация? Обморок от растущих перегрузок?

Неожиданно голос Гагарина: „Сброс головного обтекателя… Вижу Землю… Красота-то какая!..“.

Только в эту минуту многие из присутствующих осознали: человек в космосе! Всех охватила радость, веселье. Отступили волнения из-за непредвиденного молчания. Как потом выяснилось, всего на несколько секунд произошел сбой в линии связи. Но эти секунды стоили седых волос Королёву».

В тот же день об успешном полете было объявлено на весь мир. Скупое и сухое сообщение ТАСС звучало так: «После успешного проведения намеченных исследований и выполнения программы полета 12 апреля 1961 года в 10 часов 55 минут московского времени советский космический корабль „Восток“ совершил благополучную посадку в заданном районе Советского Союза. Летчик-космонавт майор Гагарин сообщил: „Прошу доложить партии и правительству, что приземление прошло нормально, чувствую себя хорошо, травм и ушибов не имею“. Осуществление полета человека в космическое пространство открывает грандиозные перспективы покорения космоса человечеством». Однако это коротенькое сообщение открыло новый, космический этап в истории человечества.

Два дня спустя в Москве на Красной площади состоялся митинг, где проходило чествование героя. Фотографии Гагарина печатались во всех газетах мира, он стал героем и кумиром миллионов людей. Многие хотели увидеть первого космонавта Земли, в связи с чем Гагарин уже в конце апреля отправился в длительную заграничную командировку. Он побывал на разных континентах, посетил множество стран, в том числе Финляндию, Швецию, Австрию, Польшу, Болгарию, ГДР, Италию, Францию, Бразилию, Кубу, встречался с самыми разными людьми: учеными, политическими и религиозными деятелями, главами правительств. Поездка продлилась два года и получила название «Миссия мира».

В СССР Юрий Гагарин был удостоен за свой полет звания Героя Советского Союза и «Летчик-космонавт СССР», награжден орденом Ленина и Золотой медалью имени К. Э. Циолковского АН СССР.

Множество званий и наград он получил и за границей. Ему были присуждены звания Героя Социалистического Труда Чехословацкой Социалистической Республики; Героя Социалистического Труда Народной Республики Болгария; Героя Труда Демократической Республики Вьетнам и др. Кроме того, он был награжден орденом Георгия Димитрова; орденом «Грюнвальдский крест I степени»; орденом Знамя Венгерской Народной Республики I степени с алмазами; орденом «Ожерелье Нила»; Большой лентой Африканской звезды; орденом Карла Маркса; Золотым значком Центрального комитета Коммунистической партии Финляндии; Памятной золотой медалью правительства Австрии; медалью «За заслуги в области воздухоплавания» Военно-воздушных сил Бразилии, орденом «Плайя-Хирон», Золотой медалью Британского общества межпланетных сообщений и др. Это далеко не полный список наград и орденов, полученных Гагариным. Он был также удостоен премии Галабера по астронавтике, избран почетным гражданином некоторых советских и зарубежных городов, в том числе Саратова, Пловдива, Софии, Афин и др. Разумеется, Гагарин был избран почетным членом многих географических и научных обществ, в том числе Международной академии астронавтики; Клуба исследователей космоса факультета физики университета города Лакнау (Индия). Решением старейшин либерийского племени кпелле Гагарин был избран их почетным вождем. И это еще далеко не все.

В первое время Гагарин, принимая все эти почести, не мог не поддаться приступу звездной болезни, однако очень скоро ему наскучили бесконечные чествования, лекции, встречи, и он все свое свободное время стал посвящать работе. Он был назначен командиром отряда космонавтов и руководил их подготовкой, а через некоторое время стал заместителем начальника Центра подготовки космонавтов. Кроме того, Гагарин решил продолжить образование и поступил в Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского. Но, несмотря на занятость, ему все же приходилось совершать поездки по стране и миру, хотя он уже перестал быть единственным человеком, побывавшим в космосе. Но он не перестал быть первым, поэтому интерес к нему не ослабевал.

Но время шло, и Гагарин все сильнее и сильнее скучал без неба, без полетов, которые были главным делом, смыслом его жизни. В 1963 году он снова вернулся к летной подготовке, а с 1966 года начал готовиться к новому космическому полету. Юрию Гагарину тогда было 32 года, и он мечтал полететь на Луну.

Но до полета на Луну требовалось освоить пилотирование космическим кораблем. В апреле 1967 года планировалось провести испытания корабля «Союз» с двумя пилотами на борту: Юрием Алексеевичем Гагариным и Владимиром Михайловичем Комаровым.

По всеобщему признанию, «Союз» был «сырым», недоработанным, запуски непилотируемого корабля кончались авариями, но старт решили не отменять: русские хотели оказаться на Луне раньше американцев. Однако сомнения оставались, и поэтому Комаров был назначен командиром корабля, а Гагарин – дублером. Правительство приняло решение не рисковать жизнью национального героя.

Проверки корабля показали, что у него более сотни неполадок, но старт все же не отменили: стране были нужны новые достижения к празднованию 1 мая. Вместо праздника пришлось проводить траурные митинги...

Старт прошел успешно, корабль вышел на орбиту, но в первые же минуты полета выявилось так много неполадок, что было решено прервать программу исследований и посадить «Союз» (впоследствии в советских энциклопедиях было указано, что программа полета была выполнена успешно).

При посадке не раскрылся парашют. Комаров выпустил второй парашют, он раскрылся, но затем стропы первого парашюта захлестнули его. Капсула с пилотом начала неудержимо, стремительно падать на землю, и ничто не могло остановить ее. Космонавт понял, что обречен, что ему остались считаные минуты. Как бы повел себя на его месте любой другой человек? Смог бы он до конца сохранить лицо, проявить чувство патриотизма, умереть с достоинством? Большинство, наверное, поступили бы так же, как Комаров. Говорят (все, что происходило на борту, было записано на пленку не только в СССР, но и в Америке), он на чем свет стоит ругал советское правительство, произнес несколько страшных, душераздирающих фраз, адресованных жене и друзьям, и, наконец, начал кричать, жаловаться на перегрузки, на резкое повышение температуры, плакать. Он погиб при столкновении капсулы с землей.

Впоследствии было предложено несколько версий причины, приведшей к тому, что парашют не раскрылся, но сейчас уже не имеет значения, какая из них является правильной. Важно то, что Комаров погиб, став жертвой, по всей видимости, недостаточной подготовки корабля к полету. Многие понимали, что на его месте мог оказаться и Гагарин. Как бы повел себя в последние минуты перед гибелью тот, кого миллионы людей во всем мире запомнили как привлекательного молодого человека с открытой улыбкой? Смог бы он сохранить лицо, выдержать характер и умереть достойно или тоже начал бы проклинать Королёва и все руководство?

Как бы то ни было, он остался жив, а Комаров трагически погиб. Через несколько дней состоялся траурный митинг. Выступая на нем, Гагарин пообещал, что в скором времени космонавты обязательно научат «Союзы» летать. Его слова сбылись, корабль «Союз» был доработан и неоднократно использовался, только Гагарину уже не суждено было на нем полететь. Через два года он ушел вслед за Владимиром Комаровым.

Гагарин продолжал учиться и работать: в 1968 году он окончил Академию имени Н. Е. Жуковского, продолжал готовиться к очередному полету в космос. Но ему не разрешали даже самостоятельно пилотировать самолет – боялись, что несчастливая случайность может оборвать жизнь первого космонавта Земли. Так и произошло.

Гагарин не представлял себе жизни без неба, он всегда мечтал летать. Он обращался за помощью к различным руководителям, занимавшим высокие посты, проходил медкомиссию, где еще раз подтвердилось превосходное здоровье 34-летнего космонавта. Снова и снова он доказывал свою превосходную техническую подготовку… Наконец Гагарин получил долгожданное разрешение сесть в самолет и самостоятельно подняться в небо. 27 марта 1968 года он сел в кабину пилота самолета МиГ-15, пристегнул ремни… Разгон, самолет медленно отрывается от земли, набирает высоту… Этот полет стал дня него последним. Самолет, пилотируемый первым космонавтом Земли Юрием Алексеевичем Гагариным, разбился неподалеку от деревни Новоселово Киржачского района Владимирской области.

Как же это произошло? Ведь Гагарин был в самолете не один: он выполнял полет вместе с опытным летчиком и наставником Владимиром Серёгиным. Да и сам он имел огромный опыт полетов. Они планировали провести обычный тренировочный полет, в 10.19 вылетели в назначенный район, после чего Гагарин взял управление на себя и совершил планируемые упражнения. В 10.31 Гагарин вышел на связь и доложил, что программа полета выполнена и самолет возвращается на базу. После этого связь прервалась, а через несколько секунд самолет разбился.

В то время обстоятельства гибели Гагарина были засекречены. В печати появилось только короткое сообщение об этом трагическом событии. Затем начали множиться слухи: предлагали самые различные версии – такие, как ошибка пилотирования, нетрезвое состояние пилота и даже вмешательство инопланетных цивилизаций, которые якобы похитили первого космонавта Земли. Официальное расследование велось очень долго, в ходе его был собран огромный материал в 30 томов. Работали специалисты различных профилей, всего более 200 человек.

Наконец, когда было готово предварительное заключение, его положили на стол Л. И. Брежневу. Ознакомившись с ним, генеральный секретарь ЦК КПСС запретил публиковать результаты расследования по той причине, что они могут «потрясти нацию».

Окончательное заключение было сделано только в 1989 году специальной комиссией, в которую входили летчик-испытатель С. А. Микоян, военный летчик А. И. Пушкин, летчик-испытатель С. В. Петров, летчик-космонавт Г. С. Титов, летчик-космонавт А. А. Леонов, доктор технических наук С. М. Белоцерковский и др. Сегодня, когда многие секретные документы уже опубликованы, не является тайной и этот документ, в котором объясняются причины гибели Гагарина.

Заключение начиналось так: «Совершив первый полет в космическое пространство, Ю. А. Гагарин навсегда вошел в историю. К счастью, и по человеческим качествам он оказался на уровне той великой миссии, которая выпала на его долю. Поэтому история его жизни и в том числе сведения о его последнем полете должны быть сохранены для будущих поколений.

Мы, участники расследования причин гибели Гагарина и Серёгина, считаем своим долгом изложить выводы, к которым пришли за эти годы. Тем более что появляются все новые публикации, в том числе свидетелей тех событий, участников их или со ссылками на них, в которых, видимо доверяясь памяти очевидцев, авторы приводят целый ряд неточных данных».

Далее специалисты внимательно рассматривали версию, формулируемую как «неправильные действия или недисциплинированность экипажа». Они сделали вывод, что оба пилота были трезвы, здоровы, чувствовали себя хорошо и все их действия были правильны и свидетельствовали о большом мастерстве. Рассматривалась даже такая версия, что «звездная болезнь» Гагарина могла сказаться на его мастерстве и он стал спустя рукава относиться к летному делу. По этому поводу специалисты писали: «…Можем заверить, что это не так: подготовку к полетам он вел весьма основательно, не отступая от норм и правил ни по содержанию, ни по форме… Заключения всех, кто его готовил, совершая с ним полеты, о его навыках и знаниях, об отношении к делу самые положительные».

Далее в заключении было приведено одно из мнений наставника Гагарина, бывшего командира истребительной авиационной эскадрильи, полковника запаса А. М. Устенко: «Хотя Ю. А. Гагарин был уже известным человеком во всем мире, чувство скромности никогда его не покидало. Он не требовал к себе особого отношения, был как многие его товарищи, хотя по внутренней собранности, аккуратности и настойчивости чувствовалась великая сила этого человека. Он имел манеру негромко разговаривать, часто и умело пользовался юмором, что соответственно всех сравнивало, а его делало еще более земным и привлекательным. Внутренняя дисциплинированность, аккуратность наложили, естественно, отпечаток на всю его профессиональную подготовку.

Ю. А. Гагарин все указания на полеты записывал подробно. Вел, как и все летчики, тетрадь подготовки к полетам. Схемы полета и действия летчика на каждом этапе им описывались и досконально всегда были изучены. Особые случаи в полете он знал очень хорошо и практически все действия отработал на тренажерах в кабине самолета. В полет брал наколенный планшет, где были нанесены схемы заходов на запасные аэродромы и порядок связи при выходе на них.

При проведении контролей готовности к полетам мне никогда не приходилось его поправлять в правильности действий или дополнять. Хорошая подготовка к полетам давала и хорошие практические результаты…»

На основании имеющихся данных специалисты сделали вывод: «Как и 20 лет тому назад, мы высказываем твердое убеждение в том, что версия о неправильных действиях или недисциплинированности летчиков должна быть отвергнута».

Рассматривалась и другая версия, согласно которой авиакатастрофа произошла из-за поломки самолета. Но эта версия также не подтвердилась. Не подтвердились версии и о столкновении с шаром-зондом или опасное сближение с самолетом.

Что же послужило причиной такого трагического конца, стоившего жизни двум опытным пилотам? За 20 лет, изучив все возможные версии и смоделировав все возможные варианты на ЭВМ, специалисты пришли к такому выводу: «На основании имеющихся материалов однозначно во всех деталях об этом сказать нельзя. Однако можно утверждать следующее. Аварийная ситуация возникла внезапно на фоне спокойного полета, о чем свидетельствует сохранившийся радиообмен. Ситуация эта была чрезвычайно скоротечной. В создавшейся обстановке, которая усугублялась плохими погодными условиями, экипаж принял все меры, чтобы выйти из этого чрезвычайного положения, но из-за нехватки времени и высоты произошло столкновение с землей.

Учитывая все обстоятельства данного полета, мы, в том числе опытные летчики, не раз попадавшие в аналогичные ситуации, не можем поставить в вину Гагарину и Серёгину и то, что они не пытались катапультироваться, а продолжали активные действия по выводу самолета…»

О Юрии Гагарине сказано много теплых слов. Американский астронавт Нейл Армстронг, которому удалось осуществить мечту Гагарина и побывать на Луне, как-то произнес такую фразу: «Он всех нас позвал в космос». Президент Академии наук СССР М. В. Келдыш, выступая на траурном митинге на Красной площади в Москве, говорил: «Подвиг Гагарина явился громадным вкладом в науку, он открыл новую эпоху в истории человечества – начало полетов человека в космос, дорогу к межпланетным сообщениям. Весь мир оценил этот исторический подвиг как новый грандиозный вклад советского народа в дело мира и прогресса».

Именем Юрия Гагарина были названы один из лунных кратеров и малая планета. Несмотря на последующие важные события – выход человека в открытое космическое пространство, полет на Луну, его 108 минут в космосе стали самыми важными и героическими за всю историю освоения звездного пространства.