Фантом ручной сборки

Глава 3

С крыши торгового комплекса, неподалеку от того места, где недавно стояла Инга, сорвался кусок пластика и рухнул вниз, сбив с ног какую-то гражданку в светлом пальто. Гражданка осталась жива, но полетела на землю вверх тормашками — взметнулись высокие каблуки на коротких толстых ножках и сумочка на длинном ремне.

— Ах, зараза! — закричала потерпевшая, которую немедленно облепили желающие протянуть руку помощи. Они подняли ее, отряхнули и теперь сочувственно слушали. — Безобразие! Кто отвечает за это все? Кто положил эту дрянь на крышу?! Если бы она упала ребром, меня разрубило бы пополам!

Кричала и возмущалась Агния Матвеева, главный режиссер театральной студии «Коломбина», которая устроилась в кривом переулке неподалеку от метро. Студия считалась модной, о ней писали, и поэтому главреж мнила себя современной властительницей дум. Один из ее ведущих актеров недавно со скандалом уволился, обезглавив несколько спектаклей. И Агния решила взять на его место кого-нибудь менее амбициозного, а значит, молодого и неизвестного. Скроить звезду под себя. Доказать, что гений режиссера и его же авторитет могут сделать больше, чем какие-то там природные данные.

В переулке Агнию уже ждали. До сих пор она была точна, словно баллистическая ракета — всегда попадала в цель в нужное время.

— Ровно в восемь она повернет за угол! — торопливо говорил помреж Витя Стоцкий своему приятелю Алику Грибовскому, которого прочил на место звезды. — Все знают, что Агнию надо чем-то поразить, потрясти. Поэтому один из претендентов, может быть, ты его знаешь, это Миша Цук, сидит в засаде за мусорными баками. Он хочет поймать ее по дороге к студии и выступить с сольным номером. Не знаю с каким, но ему сказали, что будут ставить мюзикл. Помни: Агния неравнодушна к импровизациям, поэтому ты не должен позволить Мише Цуку быть первым. Ты обязан потрясти ее раньше его. Начинай сразу, как только она появится в поле твоего зрения.

— А как я ее узнаю?

— Дурак, ты видишь, в переулке никого нет! Кого сюда понесет в такое время? Да и вообще это неважно. Главное, что тебе нужно запомнить: женщина, которая повернет за угол в двадцать ноль-ноль, и есть Агния.

— А Смердяев тоже здесь? — спросил слегка заторможенный Алик Грибовский, будущая звезда.

— Смердяев торчит у главного входа в студию, о тебе и о Цуке он ничего не знает. Репетировал Сирано де Бержерака. Младенец. Кстати, чем ты-то собираешься ее поразить?

— Страстью, — робко ответил Алик. — Неземной.

— Хорошо, и не бойся переборщить. Будь напористым, она уважает тех, кто не сдается. Миша Цук тоже в курсе, так что не упусти свой шанс.

Между тем Агния Матвеева стояла все на том же месте и пыталась крохотным носовым платком отчистить себя от грязи, завывая на весь квартал.

А Инга преследовала незнакомца. Он шел быстро, чуть наклонив голову, и все теснее прижимался к стенам домов. Расстояние между ними стремительно уменьшалось, и Инга думала, что вот-вот поравняется с ним. В этот момент он резко свернул ко входу в переулок и оглянулся назад. Фонарь выплеснул на него ведерко грязного электрического света, и Инга застыла как вкопанная.

Это был Гладышевский, точно. Его губы, лоб, широкие ноздри, взгляд исподлобья… Он сделал несколько шагов и исчез за углом. Некоторое время Инга стояла неподвижно, пытаясь обуздать изумление. Может быть, броситься за актером, схватить его за рукав, заставить заговорить? Однако она не бросилась, а на цыпочках двинулась в том же самом направлении. Интересно, куда он? Странный какой-то переулок — полутемный, неуютный, в таком может случиться все что угодно.

Инга поглядела на часы — ровно восемь. Она сделала глубокий вдох и решительно завернула за угол. Стены старых домов были глухими и казались облитыми густой шоколадной глазурью. Из этой глазури неожиданно вылепился молодой человек с широкими плечами и большой лобастой головой. Подошел, остановился и поглядел на Ингу в упор. Глаза у него оказались лютыми.

— Тебя я ждал всю жизнь! — неожиданно заявил он с невероятной страстностью. — Душа моя трепещет.

Инга отпрыгнула от него, как собака от ежа, и крикнула:

— Что это вы?!

— Страсть, словно океан, меня накрыла, — продолжал Алик Грибовский, втайне смущенный столь бурной реакцией режиссерши.

— Что вам надо?!

— Позволь тебя в объятьях сжать…

— Ничего я вам не позволю! — выкрикнула Инга, пятясь.

— Прильнуть к устам, — гнул свое Алик.

Вспомнив, что ему следует быть нахрапистым, он схватил ее за руку и одним резким движением притянул к себе. Агния показалась ему слишком молодой для своих пятидесяти с гаком. Глаза у нее были круглыми, словно шарики для пинг-понга. С таким выражением лица трепетные женщины обычно смотрят на крыс.

— Блаженство райское, — уже менее уверенно добавил он.

— Пустите меня! — с надрывом сказала предполагаемая Агния и сделала вращательное движение туловищем.

— Отдай мне все! О, все, чем ты владеешь! — взмолился Алик, отчетливо сознавая, что место звезды пролетает мимо. И стиснул жертву так, что где-то там, внутри плаща, хрупнули косточки.

— Не отдам, — сказала Инга и совершенно неожиданно для Алика завопила во все горло:

— Помоги-и-ите!!!

Тут же в переулок вбежал коренастый мужчина с зонтом-тростью наперевес. Бросившись к Алику, он изо всех сил шарахнул его этой тростью по спине. Злодей немедленно разжал руки.

— Боже мой! — воскликнула Инга, стараясь справиться с подступившими рыданиями. — Вы — настоящий мужчина! Спаситель!

Не обратив на нее никакого внимания, настоящий мужчина закричал:

— Нашел время целоваться, болван! Оставь свою бабу, Агния идет. Ее чуть не убило какой-то вывеской, поэтому она опаздывает и сильно не в духе. Соберись немедленно! А вы, дамочка, — обратился он к ошеломленной Инге, — немедленно идите к черту! Давайте, давайте, к черту!

Инга пискнула и вприпрыжку бросилась прочь, в глубину переулка. Поворот — и ее взору открылось высокое здание, подавлявшее своей мощью. Все его десять этажей были хорошо освещены, и Инга рванулась на этот свет.

И тут из-за мусорных баков прямо на нее выскочил Миша Цук. На нем была атласная желтая куртка, а в руке он держал бубен.

— Ал! — сказал Миша и улыбнулся во весь рот. — Что, не ждали?

— Не ждала, — согласилась Инга, присев от страха.

«Останусь жива — никогда больше не стану ходить в темноте по незнакомым переулкам», — торопливо дала она себе клятву.

— Све-ет озари-ил мою-у больную душу-у, — во весь голос завыл Миша и сильно ударил в бубен. — Не-ет, твой покой я страстью не нарущу-у!

— Извините, — сказала Инга чрезвычайно вежливо. — Разрешите пройти?

— Бре-ед! — не обращая на нее никакого внимания, продолжал выть Миша, шарахая по бубну ладонью. — Полночный бре-ед терзает сердце мне опя-а-ать! И тут за спиной Инги кто-то громко сказал:

— Цук!

Певец замер на скаку и в изумлении повернул голову. Инга тоже обернулась. У нее за спиной стоял все тот же мужчина с зонтом-тростью, вытянув вперед одну руку.

— Цук! — снова сказал он и сделал какое-то витиеватое движение свободной кистью.

Певец стукнул себя бубном по голове и быстро убежал туда, откуда пришел, — за мусорные баки. Инга обернулась еще раз и увидела, что мужчины с тростью уже нет. «Что это такое — цук? — подумала она. — Какое-нибудь заклинание? Действующее на психов самым радикальным образом?»

Дальше она пошла прогулочным шагом. На лице ее цвела улыбка, показывающая, что удивить ее уже ничто не сможет. И напугать тоже. До освещенного здания оказалось рукой подать. Она даже видела охранника за стеклянной дверью главного входа. Но прежде ей предстояло миновать небольшой домик и подъезд под цветным козырьком, возле которого переминался с ноги на ногу долговязый юноша в куцем пальтишке. Заметив Ингу, он немедленно завел глаза и продекламировал:

Луна, луна, всегда меня чаруя, Была близка, была понятна мне!

Инга остановилась и, вытянув вперед руку, как только что делал это мужчина с зонтом, громко сказала:

— Цук!

Юноша на секунду прекратил декламацию, потом с опаской добавил:

— Я верю, что мой рай найду я на луне…

Инга сосредоточилась и уже двумя руками сделала пас в его сторону:

— Цук!

Юноша попятился, как будто был нечистью, которой показали крест, и, допятившись до двери подъезда, ударился в нее спиной. Тотчас же в переулке раздались какие-то голоса, визг, пение, снова визг, и на освещенное место выкатилась Агния Матвеева.

— А, здесь тоже засада! — завопила она, не замедляя шага. — Надоели! Кретины! И еще баба почему-то. Мне бабы не нужны! — Она подбежала к Инге и, приблизив к ней лицо, зловредным тоном повторила:

— Бабы — не нуж-ны!

— Цук, — шепотом сказала Инга ей в нос.

— А-а! — заголосила Агния и потрясла кулаками над головой. — Вот где у меня твой Цук! Я убью его! Напугал меня до полусмерти! Ну, что ты вылупилась? Тоже мне — заступница сирых и убогих! Кто ты ему — мать?! Жена?! Сестра?!

— Кому? — спросила Инга, от удивления перестав трусить.

— Цуку, Цуку!

— Цуку-цуку, — повторила Инга задумчиво и спросила:

— Что это такое — цуку-цуку?

Не обращая на нее внимания, Агния подскочила к юноше, вжавшемуся в дверь, и накинулась на него:

— Кто ты такой?

— Я? Сирано, — скорбно ответил тот, наклонив голову с большими тоскливыми ушами. И тут же поправился:

— Смердяев.

— Сирано Смердяев! — с иронией повторила Агния. — Потрясающе. Во что вы превратили мой кастинг?

Она отпихнула его от двери, пнула ее сапожком и скрылась внутри. Юноша поспешно шагнул следом. Над переулком повисла гробовая тишина, Инга недоуменно оглянулась по сторонам и тут.., снова увидела Гладышевского! Он стоял возле того самого освещенного здания, к которому она так стремилась, прямо под окнами, и курил, нервно поглядывая на часы.

— Эй! — громко позвала Инга и быстрым шагом направилась к нему. — Простите, вы ведь…

Гладышевский вскинул голову и испуганно поглядел на нее. Дернулся в одну сторону, в другую, потом нырнул в кусты, обрамлявшие палисадник, и мгновенно исчез из виду. «Почему он так среагировал? — подумала Инга, переходя на бег. — Неужели это действительно Гладышевский? Мистика!» Она пробежала по раскисшему газону, чавкая грязью, и вломилась в голый черный кустарник. Там никого не было. Зато за кустами обнаружилась металлическая дверь, крепко-накрепко запертая.

— Эй, кто тут? — раздался в тот же миг грозный окрик.

Инга обернулась и увидела охранника, который вышел на хорошо освещенное крыльцо и настороженно смотрел в ее сторону. Выглядел он довольно тощим и невзрачным и, вероятно, для равновесия носил громоздкие усы цвета гнилой моркови.

— Это я, — ответила она намеренно тоненьким голоском Белоснежки и засеменила к нему.

— Что вы тут делаете? — ничуть не смягчившись, напустился он на нее. — Бродите вокруг учреждения в неурочное время!

Инга уже открыла было рот спросить, что это за учреждение, но тут взгляд ее наткнулся на золотую вывеску на стене. Она выглядела богато, но слова, начертанные на ней, оказались скупыми: «Медицинский центр». Что за медицинский центр, простым смертным, судя по всему, знать не полагалось.

В это время, потеснив охранника, из дверей вышел разгневанный старик с кожаной папкой под мышкой. Это был профессор Выгоцкий, в пух и прах разругавшийся с руководством, которое решило прекратить финансирование важнейшего проекта.

И тут Инга все поняла. Слова «Медицинский центр» и те психи в переулке соединились в ее сознании в единое целое, и она радостно воскликнула:

— Так это что у вас тут, сумасшедший дом?!

— Сумасшедший дом! — с чувством подтвердил Выгоцкий, посмотрев на нее поверх очков, вспотевших от гнева. Сбежал но ступенькам вниз и «бикнул» сигнализацией своего автомобиля.

— Так что вы тут выискиваете? — вернулся к прерванному разговору охранник. — Шарите по кустам!

— Я… — замялась Инга, оглядываясь по сторонам. Глаза ее совершенно неожиданно наткнулись на листок, приклеенный к стеклу на двери: «Требуется коммерческий директор. Срочно». — Я вот — по объявлению!

Охранник некоторое время громко дышал, выискивая повод повредничать, не нашел его и, вздохнув, предложил:

— Проходите. Повернете налево, дойдете до конца коридора, там увидите дверь. Красивую такую, светлую. Туда стучитесь.

Инга кивнула и с некоторой опаской вошла в здание. В холле было тихо, светло и чисто. Повсюду стояли упругие диванчики, вылизанные урны и строгие бюрократы-фикусы. «Вероятно, большую часть психов держат взаперти», — решила Инга и, добыв из кармана мобильный телефон, позвонила Таисии.

— Ты где? — спросила подруга деловым тоном; — Неужели нашла работу?

— Нашла, — подтвердила Инга. — Как раз звоню посоветоваться. Тут в сумасшедшем доме требуется коммерческий директор. Как ты думаешь, подойдет мне такая должность?

— Коммерческий директор сумасшедшего дома? — недоверчиво переспросила Таисия. — М-м-м… А что? Звучит солидно. Я бы на твоем месте соглашалась. А где это ты отыскала сумасшедший дом?

— Неподалеку. Можно сказать, сама судьба меня сюда привела, — сказала Инга. — Правда, еще неизвестно, свободна ли вакансия. Я тебе потом перезвоню.

Она отключилась, повернулась на каблуках, чтобы идти, куда было велено, и увидела длиннющий коридор с операционными лампами по потолку. И по этому коридору удалялся от нее не кто иной, как.., актер Игорь Гладышевский! Или его призрак.

Инга вскрикнула и без всяких раздумий помчалась вслед за ним. Услышав топот, призрак резко обернулся, прибавил ходу, метнулся в сторону, слился со стеной — и бесследно исчез. Инга рысью пробежала половину коридора и начала дергать одну дверь за другой, но все оказались заперты. Так она добралась до самой последней, с невнятной табличкой «Офис». Подняла руку и, не раздумывая ни секунды, постучала.

— Входите! — донесся до нее мужской голос. — Открыто.

Инга замерла. Голос был низкого тембра, в меру вкрадчивый, в меру властный. Такой мог быть у мужчины ее мечты. Она толкнула дверь и остановилась на пороге.

Комната была свежеотремонтированной, хорошо обставленной, и пахло в ней сырой шпаклевкой, клеем и крашеным деревом. Мужчина ее мечты стоял в самом центре. Это был журнально-глянцевый брюнет с аккуратной стрижкой, карминным ртом и карими очами, в которых сидела печаль, придававшая его облику некоторую томность.

— Здравствуйте! — сказала Инга, у которой при виде такого совершенства вылетели из головы все навыки общения с людьми. — Я по объявлению. Кажется, вам требуется коммерческий директор. Меня зовут Инга Сергеевна Невская. А вас?

Печальный мужчина поймал ее взгляд и задержал на долгие секунды.

— Треопалов Андрей Васильевич. Это я дал объявление.

— А вы кто — главврач? — поинтересовалась Инга. Ему бы чертовски пошло быть главным врачом — даже сумасшедшего дома.

— Да нет. Я, собственно, организую фирму. У нас тут будет что-то вроде физкультурного центра.

— Для психов? — немедленно уточнила она, перешагнув наконец порог.

Треопалов оторопел:

— Почему для психов? Просто.., для людей.

— А этот физкультурный центр, — упорствовала Инга, — будет действовать прямо внутри сумасшедшего дома?

Треопалов некоторое время не сводил с нее глаз, потом сел за стол и сказал:

— Почему вас так волнует какой-то сумасшедший дом? В здешнем медицинском центре нет психиатрического отделений. А я так вообще не имею к докторам никакого Отношения — просто снял здесь зал и комнату под офис, вот и все.

— Видите ли, — осторожно заметила Инга, — ближайший переулок оказался наводнен жутко странными людьми. Вот я и подумала, грешным делом…

Ей было стыдно глазеть на Треопалова, но поделать с собой она ничего не могла — и глазела. Конечно, он это заметил, и сквозь маску деловитости на его лице проступило едва заметное удовольствие.

— Скажите, а есть ли у вас опыт в организации какого-нибудь дела? — спросил он с живым любопытством, — Нам нужно начинать все с нуля, однако финансирование пока не очень… Будут трудности… А вы женщина… Даже не знаю.

— Послушайте, — горячо заговорила Инга, которая решила, что, раз ее привела сюда судьба, нужно сделать все, чтобы не упустить свой шанс. — Я пять лет работала ведущим менеджером туристического агентства.

— Ого! — сказал он. — Хороший опыт. Но я не смогу вам много платить, по крайней мере вначале. Получится, что вы переходите с большей зарплаты на меньшую.

Он назвал ей сумму оклада, и Инга быстро сказала:

— Меня это устраивает.

— Ну… Тогда, — протянул Треопалов. В его глазах на секунду появилось азартное выражение. Сверкнуло и исчезло. — Тогда место ваше.

Инга удивилась и даже не сразу нашлась, что ответить. Вот это да! Разве так принимают на работу? Если бы лично она искала претендента на такую должность, то задала бы ему кучу вопросов, документы посмотрела, поговорила о предстоящих трудностях поподробнее…

— Мне нужно подумать до завтра, — заявила она. — Вы можете подождать? Я позвоню утром и дам вам ответ. Это как?

— Отлично, — просиял он и сказал куда-то ей за спину:

— Я почти нашел для нас коммерческого директора!

Инга обернулась и увидела, что в комнате они не одни. Дверь распахнута, и на пороге стоят двое — невысокий блондин с румяной физиономией и задиристыми глазами, а рядом с ним — длинный худой тип в квадратных очках, похожий на сухаря-профессора. Прямые волосы, прямой нос и губы без изгибов. Глаза из-под очков смотрят пристально, словно зондируют пациента.

— Привет! — первым сказал блондин и подошел к Инге. Последовавший за ним «профессор» пробурчал что-то неразборчивое.

— Познакомьтесь, Инга, — охотно представил первого Треопалов. — Это, — он указал на блондина, — Степанцов Николай Владимирович…

— И можно без отчества, — добавил тот. — Просто Николай. — И пожал ей руку.

— А это — Игнат Тихонович Бумской. Оба мои компаньоны.

— А вы уверены, — скрипучим голосом вопросил Игнат Бумской, наставив на Ингу очки, — что сможете поднять такое дело?

— Физкультурный клуб? — сухо уточнила она, скрестив с его взглядом свой, не менее твердый. — Смогу. А что заставляет вас сомневаться? Вы же ничего обо мне не знаете.

— Достаточно того, что я вас вижу.

«Интересно, что он такое видит, — подумала раздраженная Инга. — Неужели последние события так повлияли на меня, что я потеряла форму?» Под формой она понимала то чувство собственного достоинства, которое с годами вросло в ее внешний облик. Деловые костюмы, туфли-лодочки, портфель с бумагами, очки, мобильный телефон.., и ясное понимание того, что она — профи в своем деле, ее ничто не может сбить с толку. И вот — надо же! — в ней сомневается какой-то засушенный тип. Конечно, сейчас у нее нет очков и портфеля, но ведь профессионализм никуда не делся! Она выпрямила спину и задрала подбородок повыше.

— Ладно тебе, Игнат, — примирительным тоном сказал Треопалов и с теплотой поглядел на Ингу. — Итак, если завтра вы даете нам свое принципиальное согласие, мы тотчас приступаем к делу. Идет?

Он вышел из-за стола, вручил ей свою визитную карточку, а потом протянул руку. Инга с удовольствием подала ему свою. Его ладонь была теплой и сильной, сквозь нее проходили приятные токи. Однако Бумской громко кашлянул, и им волей-неволей пришлось прервать рукопожатие. Обручального кольца на пальце Треопалова не было. Инга отметила это так, между делом.

— Что ж, до свидания, — сказала она весьма решительным тоном, хотя все, что происходило с ней в последнее время, не способствовало поднятию боевого духа.

— До свидания, — нестройно ответило импозантное трио.

Инга вышла с гордо поднятой головой и успела заметить, как Степанцов лягнул ногой дверь. Дверь полетела вслед за ней, однако не достигла цели и, вместо того чтобы с грохотом захлопнуться, мягко чмокнула косяк, оставив между ним и собой привлекательную узкую щелку. Да уж, это была потрясающая приманка для того, кто страстно хочет узнать, что о нем скажут после ухода!

Инга, уже сделав несколько размашистых шагов по коридору, в раздумье остановилась, а потом на цыпочках возвратилась обратно.

— Мы же договорились взять мужчину! — воскликнул Степанцов укоризненным тоном. — Ну, ты вообще, Андрюха, выкидываешь номера!

— Чем ты недоволен? — удивился Треопалов.

— Я недоволен тем, что ты купился на голубые глазки. Я настаиваю на мужчине. Тот парень, который приходил после обеда, мне очень понравился.

— И мне, — подтвердил скрипучка Бумской. — У него отличный послужной список, он энергичный. С ним будет легко.

— Не думаю, что с Ингой Невской будет трудно.

— Да, но ведь ей придется постоянно с тобой общаться!

— Ну и что?

— А ты будто не знаешь — что! Рано или поздно она захочет прибрать тебя к рукам, и у нас возникнут проблемы. Дурацкие.

— Не выдумывай, — спокойно ответил Треопалов.

— Извини, пожалуйста, — вмешался Бумской. — Может быть, я разбережу твои раны, но должен заметить, что после трагической смерти жены ты еще не нарастил новый панцирь, и любая дамочка может вонзить свое жало в твою беззащитную плоть.

— Как поэтично, — пробурчал Треопалов. — Перестань молоть чепуху.

— Она тебе понравилась, — сделал заключение Степанцов.

— А тебе нет?

— Есть в ней что-то такое.., лихорадочное.

— Найти в наше время нормальную работу не так-то просто. Кроме того, ни один из вас не был с ней дружелюбен. Она просто волновалась.

— Давайте проголосуем, — предложил Бумской, провернув в своем горле несколько шестеренок.

— Я возьму ее, — непреклонным тоном ответил Треопалов. — Если завтра она позвонит и даст свое согласие.

— Ну, все, — с сожалением заметил Степанцов. — Вижу, тебя не переспорить. Только потом не говори, что мы не предупреждали.

Инга поняла, что тема закрыта, и на цыпочках поскакала прочь.

— Прощайте! — с чувством сказал охранник, открыв для нее дверь.

Она мельком взглянула на него и ответила:

— Еще увидимся.

Ах, черт побери, как ей хотелось работать в этом месте! Новое дело, новые трудные задачи, новая возможность доказать, чего она стоит. Да еще сам Треопалов, у которого, оказывается, трагически погибла жена. Сейчас ему особенно нужна удача. А уж на Ингу-то можно положиться!

Переулок уже не казался таким страшным и таинственным. Вот только мусорные баки по-прежнему вызывали некоторую тревогу. Не успела она об этом подумать, как из-за них вышла тощая черная кошка и, поставив хвост перпендикулярно мостовой, на бесшумных лапах перешла ей дорогу.

— Тьфу, тьфу, тьфу! — сказала Инга и символически поплевала через левое плечо.

Однако плевала она совершенно напрасно, потому что неприятности на сегодня еще не закончились.

«Интересно, а кто же все-таки тот тип, за которым я свернула в переулок? — спохватилась она. — Может, это брат Гладышевского? Или дядя? Бывает же фамильное сходство. Только что он делал ночью в кустах возле медицинского центра? И почему драпал от меня по коридору? Ах да ладно, черт с ним — все равно ведь не догнала».

А вот и выход из переулка. Там, по широкой улице, идут люди, и стада машин, рыча, мчатся от светофора к светофору. Инга прибавила шаг, но тут мужской силуэт двинулся из темноты ей наперерез. Она была почти готова к тому, что это очередной псих, который сию секунду начнет петь или декламировать. Однако, к ее ужасу, человек петь не стал, а одним коротким броском преодолел разделявшее их расстояние, толкнул Ингу к стене дома и руками в кожаных перчатках схватил за горло.

В едва добиравшемся сюда рябом уличном свете она увидела мужчину с крючковатым носом, в круглых очках и низко надвинутой на лоб шляпе.

— Отпустите, — просипела Инга, чувствуя, что еще немного — и голова отломится, как бутон маргаритки. — Бя-а…

— Сейчас я только предупреждаю, — голос незнакомца прозвучал зловеще. — Ты ведь знаешь, что должна сделать, верно? Не будь дурой — и останешься в живых.

Хватка его на, мгновение ослабла, и тут Инга краем глаза увидела патрульную машину, которая остановилась возле тротуара прямо напротив въезда в переулок. Из нее вышел милиционер при полном параде и поправил ремень. Инга втянула воздух, сколько смогла, и что есть мочи завопила:

— Па-ма-гите-е-е!

«Это уже во второй раз сегодня», — пронеслось у нее в голове. Нападавший отпустил Ингину шею и отскочил в сторону. К ее великому изумлению, милиционер услышал крик и мгновенно нарисовался под фонарем.

— Стоять! — заорал он, и в его окрике прозвучала такая кровожадная ярость, что Инга оцепенела.

Человек в шляпе, казалось, вовсе и не собирался никуда убегать. Наоборот, он двинулся милиционеру навстречу, но как при этом изменился! Походка у него стала неровная, подпрыгивающая, как у вороны с подбитой лапой, плечи ссутулились, а шея вытянулась вверх из воротника пальто, придав ему жалкий вид. А уж когда Инга увидела его лицо, то и вовсе задохнулась от изумления. Выражение глаз за круглыми очками оказалось таким мирным, таким человечным, словно он только что вышел из парка аттракционов, где прогуливал своих шестерых детей.

— Он.., меня… — выдавила из себя Инга слабенький писк. — Он.., меня…

— Ограбил? — помог ей милиционер, надвигаясь на человека в шляпе.

Милиционер был большим и абсолютно квадратным, точно какой-нибудь робот из американского блокбастера. О его крепкий затылок можно было смело разбивать бутылки.

— Он.., меня… — снова завела Инга и наконец выдавила:

— Душил! Двумя руками.

— Это не я! — испугался человек в шляпе. — Я вообще ничего не видел. Шел, — он махнул рукой в глубину переулка, — оттуда.

Страж порядка посмотрел на его домашнюю физиономию и уже более спокойно потребовал:

— Документы.

Потирая горло, Инга бочком приблизилась к ним, надеясь разглядеть, что написано в паспорте. Впрочем, милиционер невольно помог ей, прочитав вслух:

— Значит, Киплер. А что, гражданин Киплер, никто не попадался вам навстречу?

— Пробежал один тип, — охотно сообщил мужчина в шляпе, который теперь был похож на работника какой-нибудь канцелярии— Сел в машину, газанул и… Там ведь другой выезд есть из переулка. Не тупик же это. Так что он уже далеко.

Даже шляпа сидела на нем совсем не так, как прежде, — смешно сидела, будто бы он надел на голову горшок. Подозревать такого растяпу в том, что он душил женщину, было глупо. Поэтому милиционер отпустил коварного Киплера, несмотря на то что Инга протестовала изо всех сил.

— Ну что, поедем в отделение? — предложил он ей.

Таким тоном усталые мужья предлагают женам завершить семейный поход в гости.

— Нет, — отказалась Инга и попятилась. — Не поеду. Заявление писать не буду, да и свидетелей нет… Я лучше домой.

Милиционер вовсе не возражал. Он вернулся к своей машине, а Инга стала прыгать и размахивать руками, чтобы поймать попутку. В конце концов это ей удалось, и через полчаса она очутилась возле подъезда. Поднялась по лестнице и позвонила в квартиру Григорьева.

— Меня сейчас душили! — с порога выложила она, мелко клацая зубами.

— В троллейбусе или в метро? — уточнил тот, пропуская ее в коридор. — Если бы ты знала, как я вымотался. И еще сколько всего предстоит! Не думал, что умирать так хлопотно.

— Меня душили двумя руками, — сообщила Инга и поглядела на него воспаленными глазами. — Хотели убить!

— Как это? — опешил Григорьев и, взяв ее за локоть, протолкнул в кухню. — Кто?

— Человек по фамилии Киплер. Он поджидал меня в переулке, а потом напал!

— Он что, представился, прежде чем напасть? — Было ясно, что Григорьев не осознает, насколько все серьезно.

Инга налила себе большую чашку чая и, прихлебывая, рассказывала о своих злоключениях.

— А что это был за переулок? — задал вопрос по существу Григорьев. — Что ты там делала в такое время?

— На работу устраивалась.

— О господи!

В Инге его с самого начала привлекла самостоятельность, серьезность и рассудительность. Но в последние дни все это куда-то испарилось, и она стала совершать нелогичные поступки и вообще вела себя странно.

— Что «о господи», Борис? Меня уволили из агентства, забыл? Мне же надо на что-то жить.

— Я так и не понял, почему всех оставили, а тебя уволили.

— Вдове что-то такое пришло в голову…

У Инги на щеках выступили пятна. Вероятно, Нонне Артонкиной кто-нибудь настучал о поведении ее мужа. Шеф флиртовал вовсю, вот и результат. Ну, ладно, увольнение хоть как-то можно объяснить, но Киплер?!

— Тип, который меня душил, — вернулась она к самому главному, — сказал: это, мол, только предупреждение. Якобы я знаю, что нужно делать. Если я это сделаю, то останусь в живых!

— Что именно? — напряженным голосом переспросил Григорьев и наклонился вперед, через стол. — Что ты должна сделать?

— Я понятия не имею! В том-то и дело!

— И ты его никогда раньше не видела, этого Киплера?

— Ни разу в жизни. Но, наверное; не так трудно выяснить, кто он такой. Фамилия необычная, ведь правда?

— Ну, попробуй, — пожал плечами Григорьев, и Инга оторопела.

То есть он, выходит, помогать ей не будет? Не станет узнавать, кто покушался на жизнь его будущей жены? Конечно, ему сейчас тяжело — смерть тетки в его квартире, подозрения в том, что кто-то из гостей ее отравил…

— Кстати, что говорит милиция по поводу таблеток? — спросила она. — Будут они расследовать, как все с ними вышло, или нет?

— Не будут, — покачал головой Григорьев. — Они побеседовали с лечащим врачом Анфисы…

— В Больших Будках?

— Да нет, при чем здесь эти Будки? До отъезда Анфиса постоянно посещала районную поликлинику. Ходила туда исправно — и доктор, и сестра ее отлично знают. К счастью, несколько лет назад с Анфисой уже случалось нечто подобное. Я имею в виду передозировку лекарства. Ей прописали капли, расширяющие сосуды, она купила их по дороге домой, пришла, накапала себе от чистого сердца, выпила и чуть не умерла. «Неотложку» вызывала, попала в больницу…

— А почему ты сказал — к счастью?

— Конечно, к счастью! Для нас. Тебе что, хочется шума? Расследования? Да это ведь чушь! Кому нужно было травить Анфису? И все твоя Таисия придумала.

— Хорошо, хорошо, — пробормотала Инга. — Мне тоже не хочется шума. Но Таисия здесь совершенно ни при чем. Виноват твой Илья, разве ты забыл?

— С какой это стати он мой? — рассердился Григорьев. — Он не мой вовсе. Нужен мне он больно!

— Послушай, — Инга решила, что в эти трудные дни Борису следует прощать все. — Пойдем ко мне? Здесь на нас нахлынут неприятные воспоминания…

— Нет, — злобно ответил Григорьев. — Я никуда не пойду. А ты иди. Хочу побыть один, неужели непонятно?

— Но я думала, мы можем поддержать друг друга, — попыталась возразить Инга.

Ей стало обидно. Слезы пополам с раздражением встали в горле и только ждали команды, чтобы прорваться наружу.

— Что это за поддержка? — Григорьев вскочил и прошелся по кухне. — У тебя свои проблемы, у меня — свои. Кажется, ты сказала, что устроилась на работу, верно? И все твои мысли сейчас заняты ей да этим… Киплером. Скажешь, я не прав?

— Он ведь мог меня убить!

— Я понимаю, что ты пережила стресс, — он сбавил тон. — Но я тоже достаточно пережил. Общение с милицией и похоронным бюро не отнесешь к развлечениям.

— Ты предлагаешь расстаться навсегда? — помертвевшим тоном спросила Инга, и перед ее мысленным взором в одну секунду промелькнули все мечты о будущем — занавески в горошек, круглый стол, и за ним она, Борис и детки — как минимум двое.

Григорьев вытаращил глаза.

— Почему навсегда? — оторопело спросил он. — На сегодня, может, на завтра. Потом мы оба придем в себя, и жизнь потечет как всегда.

«Интересно, — думала Инга, поднимаясь пешком по лестнице. — Почему мы должны приходить в себя поодиночке? Зачем, по его мнению, двум людям быть вместе, если зализывать раны каждый должен сам по себе?» Всю ночь она не спала, а утром в расстройстве позвонила Таисии и выложила ей все от начала и до конца.

Подругу меньше всего заинтересовало поведение Григорьева и больше всего — Киплер.

— Он должен иметь к тебе какое-то отношение, — в конце концов заявила она. — А с Анфисой нападение в переулке никак не может быть связано?

— Да я же познакомилась с ней тогда же, когда и ты, — возразила Инга. — На дне рождения. У нас не было ничего общего. Кроме Григорьева, разумеется.

— Тогда почему этот Киплер возник именно теперь? Что такого произошло, что он вдруг появился?

— Меня уволили. И еще я почти устроилась на работу… Ой.

Инга замолчала, потому что ей в голову пришла неожиданная идея. Возможно, Киплера подослали компаньоны Треопалова, ее будущего шефа. Они ведь не хотели, чтобы он брал ее на должность директора. Но нет, когда бы они успели все подстроить? Если только этот Киплер зачем-то ждал на улице, а они позвонили ему на мобильный…

— Значит, Треопалов тебя принял с удовольствием, а оба его компаньона взбунтовались? — уточнила Таисия, когда Инга поделилась с ней подозрениями. — Может, это действительно их происки? Думаю, сейчас тебе нужно позвонить и отказаться от чести управлять этим физкультурным клубом. Зачем так рисковать?

Инга вспомнила Треопалова, его грустные глаза и неуверенно возразила:

— Но мне нужна работа!

— Поищешь что-то еще. Это ведь был твой первый заход.

— Но я уже все решила.

Она полночи мечтала о том, как наберет номер и услышит в трубке волшебный голос Треопалова. Скажет, что согласна работать на него, и поедет в медицинский центр и снова его увидит.

— И ты еще будешь говорить, что боишься! — рассердилась Таисия. — Лично я никогда не вернулась бы на то место, где меня душили.

— Но это только предположение, — возразила Инга. — А вдруг меня душили по другому поводу? И я потеряю хорошую должность ни за что ни про что.

— А это действительно стоящая должность?

Инга понятия не имела.

— Оклад меня устраивает, — неопределенно ответила она. — А трудностей я не боюсь. — И тут же призналась:

— И работодатель мне очень понравился.

— А! — обрадовалась Таисия. — Вон в чем дело! Тогда позвони мне вечером, расскажешь, как все прошло, а то я буду волноваться. И если увидишь этого Киплера, немедленно зови на помощь.

Инга пообещала звать на помощь и дрожащими пальцами набрала номер Треопалова.

— Да? — ответил его низкий приятный голос. — Я вас слушаю.

— Это Инга Невская, — сказала она, быстро сглотнув.

— Что, Инга, — тотчас же спросил он, — вы согласны?

Прозвучало это так, будто он делал ей предложение личного свойства. На какую-то долю секунды Инга представила его на месте Григорьева и почувствовала, как душа наполняется теплом, точно промерзший дом, в котором затопили очаг.

— Да, — коротко ответила она, не в силах справиться с волнением.

— Тогда приезжайте прямо сейчас.

Несмотря на то, что сердце у нее билось в два раза чаще, чем обычно, Инга все-таки не забывала про Киплера. Выйдя из метро, она заглядывала в каждую витрину, чтобы проверить, не идет ли за ней кто-нибудь особо. Именно поэтому она его и заметила, того парня.

Он следил за ней, без сомнения. Довольно молодой, лет двадцати пяти, высокий, некрасивый. Маленький нос был сильно вздернут вверх и демонстрировал миру круглые ноздри, похожие на дуло двустволки, а глаза были узкими и хитрыми. Еще он обладал роскошной, но неухоженной рыжей шевелюрой и имел широкий, словно специально подрисованный, клоунский рот.

Инга остановилась возле лотка с горячими сардельками и завороженно уставилась на продавца, спиной чувствуя, что рыжий тип где-то поблизости.

— Одну? — спросил парень, одетый в синий замурзанный фартук. — Вложить в булочку?

Инга потерянно кивнула и, протянув деньги, получила в руки салфетку с завернутой в нее булкой и сарделькой. Повернулась и увидела, что рыжий остановился возле газетного киоска и разглядывает обложки журналов. При этом стоит он к киоску боком, — вероятно, чтобы не прозевать свою жертву. В том, что у него дурные намерения, Инга не усомнилась ни на секунду. Да и как можно, если тебя один раз уже хотели задушить прямо на улице?

Пока она размышляла, что делать, к ней подошла лохматая собака и стала пристально смотреть на сардельку.

— Ну, хорошо, хорошо, возьми ее себе, — пробормотала Инга и положила еду на асфальт.

Собака шевельнула хвостом и молниеносно проглотила угощение, пока Инга не раздумала. Та же взглянула на часы и поняла, что необходимо срочно принять какое-нибудь решение. Пуститься бежать? А если рыжий побежит следом? Она двинулась мимо лотков, выстроившихся вдоль дороги, — тут, как на восточном базаре, торговали всем подряд: бусами, печеньем, шампиньонами, вязаными носками… Инга повертела в руках пару токсичных кедов, которые так пахли резиной, что дух захватывало, потом перешла к прилавку с кухонной утварью.

Оглянулась через плечо и обомлела: преследователь медленно, но верно подбирался к ней. И хотя смотрел в другую сторону, Инга поняла, что через некоторое время он окажется у нее за спиной. Она взяла в руки кастрюльку костромской фабрики и помертвевшими пальцами начала примерять к ней стеклянную крышку. По ее расчетам рыжий уже должен был подойти вплотную. Она затылком ощущала его близкое присутствие.

На самом же деле ее преследователь сообразил, что замечен, и свернул в сторону. Вместо него у Инги за спиной нарисовался невысокий дяденька — эдакий деловичок в меховой кепке, сдвинутой на ухо. Ему тоже хотелось рассмотреть яркую посуду, ждать он не желал, поэтому решил просто просунуть длань сквозь толпу.

Когда Инга краем глаза заметила руку, тянущуюся к ее шее, она, не долго думая, схватила крышку побольше и с разворота засветила ею дяденьке по физиономии. И закричала во весь голос:

— Вот тебе, скотина, моя смерть!

На одну секунду перед ней мелькнуло его изумленное лицо с треугольными бровками. А потом оно расплющилось о прочное костромское стекло. Дяденька сделал несколько красивых па вдоль очереди, взмахнул руками с зажатой в них авоськой и пал на землю, точно олень, подсеченный пулей.

Толпа, ахнув, отшатнулась от Инги, и она осталась в центре большого круга с предательской крышкой в руке.

— Бандитка! — закричала возмущенная до глубины души продавщица. — Граждане, что же это делается? Крышку мне погнула! Ободок испортился! Плати давай, негодяйка! Милиция!

Ударенный крышкой гражданин некоторое время лежал недвижно, бессмысленно уставившись в глубины космоса. Потом сел и замотал головой, точно кот, к морде которого прилип леденец.

— А сколько стоит крышка? — растерянно спросила Инга у продавщицы.

— Триста рублей! — запальчиво ответила та, хотя вся кастрюлька стоила в два раза дешевле.

— Вот, возьмите. — Инга сунула ей деньги и повернулась к пострадавшему, который только что поднялся на ноги и теперь стоял, пошатываясь, с глупой улыбкой на лице.

На первый взгляд с ним все было в порядке, хотя нос казался немного странным, слегка сплющенным. Неожиданно дяденька качнулся назад, и Инга рефлекторно дернулась в туже сторону. Но поскольку крышку она по-прежнему сжимала в руке, ее благородное намерение истолковали неверно.

— Добить решила! — догадалась старушка в суконном пальто, которое было оторочено норкой, сдохшей еще на заре социализма и мумифицированной при помощи нафталина.

— Она надумала кастрюльку купить, а он у ней вырвал, — пояснила другая старушка, от избытка чувств прижимая к груди пакет с селедкой. — Вот она и взбурлила!

Дяденька же и вовсе не стал ничего говорить. Увидев шагнувшую к нему Ингу с крышкой в руке, он развернулся и, петляя, побежал вдоль палаток в сторону шоссе.

— Ой, да вы подождите! — попросила она и, подхватив с земли его авоську, припустила следом. — Вы сумку свою забыли! Стойте!

Вероятно, от свежего ветра, бьющего в лицо, дяденька очень быстро пришел в себя и побежал резвее. Инга с крышкой в одной руке и авоськой в другой продолжала его преследовать, а за ней по пятам мчалась та самая лохматая собака, которая слопала сардельку, и радостно гавкала.

Так они выскочили на широкую улицу и припустили по ней, сопровождаемые звонким лаем. Впрочем, дворняга быстро отстала, и тут со стороны автобусной остановки кто-то крикнул:

— Инга!

Она повернула голову и немедленно «ударила по тормозам». К тротуару прибился белый автомобиль, рядом с ним стоял Треопалов и махал ей рукой.

— Ах, — пробормотала Инга, позабыв про свою жертву, и пошла прямо к новому начальнику. — Как я рада вас видеть!

— И я рад, — ответил Треопалов и поинтересовался:

— Что это у вас?

Инга повертела крышку перед собой и сказала:

— Так, ерунда. Крышечка. — И спрятала ее за спину.

— Вижу, вы с сумкой. Давайте положим ее на заднее сиденье. А сами садитесь сюда, я вас подвезу.

— Да что вы, не стоит, — засмущалась Инга, не зная, как поступить с чужой авоськой.

Авоська была дурацкая — из ткани в цветочек и страшно замызганная. Пахла она тоже как-то неприятно.

— Вы что же, с самого утра по магазинам? — весело спросил Треопалов, придерживая для Инги дверцу.

— Ну да, — неуверенно кивнула она. — Купила кое-что.., перекусить.

И, не глядя, сунула авоську на сиденье. Но та не удержалась на краю, соскользнула и полетела вниз. Все ее содержимое немедленно вывалилось на асфальт — две банки пива, блок «Явы», пара воблин, связанных веревочкой, и полбуханки черного хлеба.

Треопалов ошеломленно поглядел под ноги, наклонился и собрал все обратно в авоську. Но в машину положить не успел, потому что к нему подскочил гражданин в меховой кепке и, сопя, потребовал:

— Отдайте!

Вырвал сумку у него из рук и, топоча, как бегемот, помчался в сторону метро.

— Простите, Инга, — пробормотал Треопалов. — Наверное, я должен был его догнать… Он украл ваши продукты.

— Ничего, я не голодная, — поспешно заверила она.

— Знаете что? Давайте поужинаем вместе.

— Я с удовольствием, — тотчас согласилась Инга. — Только не сегодня. Завтра. Иди послезавтра.

Ей нужно было хорошенько подумать, прежде чем соглашаться на совместный ужин с человеком, который нравился ей, кажется, даже больше, чем будущий муж.

Она влезла в салон, положив злосчастную крышку на сдвинутые коленки. Треопалов мягко тронул машину с места и неожиданно спросил, глядя на дорогу:

— Инга, вы замужем?

Она моргнула и приоткрыла рот, не в силах вымолвить ни слова. Хотела сказать «нет», но этому «нет» что-то сильно мешало, будто сам Григорьев застрял у нее в горле.

— Я как раз нахожусь в раздумье — выходить или не выходить, — наконец пролепетала она.

— Хорошо, — пробормотал Треопалов, и улыбка скользнула по его губам. — В таком деле не стоит торопиться.

Из окна машины знакомый до боли переулок показался коротким и уютным. Они вырулили на стоянку перед медицинским центром и увидели Бумского и Степанцова, беседовавших перед главным входом. Когда Инга открыла дверцу, оба уставились на нее такими глазами, словно она вылезла из машины голой.

— Вот, привез нашего очаровательного директора, — Треопалов поделился с ними своей радостью.

— Доброе утро, — деловым тоном поздоровалась Инга со своими недругами и прижала крышку от кастрюли к бедру, словно это была папка с бумагами.

— Прошу, — разлюбезничался Треопалов. — Пойдемте, я хочу вам все показать сам.

— Подожди, Андрей, — преградил ему дорогу Бумской. — Нам надо зайти в администрацию, забыл?

— Ах да, — спохватился тот и попросил:

— Вы, Инга, пока пообщайтесь с Николаем, а я к вам позже присоединюсь.

Он нахмурился и с недовольным видом последовал за Бумским в здание. Инга осталась один на один со Степанцовым, на лбу которого залегла недовольная складка.

— Вот что, — заявил он и поглядел Инге в переносицу. — Нам нужно поговорить начистоту.

Она немедленно напряглась, решив, что он станет лезть в ее личную жизнь или отговаривать от вступления в новую должность. Степанцов молча довел ее до конца коридора, но вошел не в ту дверь, которую она запомнила с прошлого раза, а в другую — напротив.

— Проходите, — предложил он. — Это ваш кабинет.

Инга вошла, осмотрелась и осталась довольна — все просто и удобно. Она сама не смогла бы обставить комнату лучше. Потом сказала привычным деловым тоном:

— Слушаю вас внимательно.

— Я просто обязан все объяснить, — с опаской поглядывая на крышку от кастрюли, сказал Степанцов. — Про физкультурный клуб.

— А что тут объяснять? — Инга пристроила крышку на стол, а сама подошла к окну. — Андрей Васильевич мне все изложил в лучшем виде.

— Вам стоит знать, что этот физкультурный клуб — не настоящий бизнес-проект.

— Как это?

— Мы собираемся заниматься совсем другим делом, — признался Степанцов. — Планируем продавать компьютеры. Игнат у нас в этом деле гений, мы на него всецело полагаемся. Андрей снял здесь два кабинета и подвал. Подвал мы уже отремонтировали.

— Под клуб? — уточнила Инга.

— В том числе.

— Тогда я ничего не понимаю…

— Сейчас поймете. Год назад молодая жена Андрея погибла в авиационной катастрофе. Он отправил ее отдохнуть в Грецию, но самолет упал в океан.

Инга промолчала, потому что уже все знала, и ей не хотелось фальшиво восклицать: «Боже мой!» или что-нибудь в этом роде.

— Аня имела диплом психолога, — продолжал Степанцов. — Мы все ее очень любили. Она была одержима идеей бескорыстной помощи людям. Андрей не хотел, чтобы жена работала с утра до вечера, и она нашла себе занятие по душе…

— Создала физкультурный клуб, — закончила за него Инга довольно мрачно.

— Да. Это был именно клуб, где люди встречались, общались, помогали друг другу худеть, обретать спортивную, а также нормальную психологическую форму и все в таком же духе.

— Такой бизнес не принесет прибыли, — заметила Инга. — Я думала, у нас будет оборудование, тренажеры… Тогда другое дело.

Она действительно успела немного помечтать о том, как все организует.

— Он хочет просто клуб. В память об Ане. Главное — не работать в убыток. Но, я думаю, вы справитесь.

— И на что я могу рассчитывать как директор? Что вы планируете выделить?

— Две ставки и самые простые вещи для зала — маты, скакалки, мячи… Ну, вы понимаете.

Они обсудили подробности, и Степанцов ушел, сообщив, что будет находиться в кабинете напротив. Его признание Инге совсем не понравилось. Выходит, что же? Она волей-неволей будет напоминать Треопалову о погибшей жене? Обидно. Ей, наоборот, хотелось помочь ему забыть о трагедии.

Впрочем, Инга тотчас спохватилась. Она уже девушка «просватанная», ей такие мысли ни к чему. Если она получила работу в память о погибшей Ане, пусть. В конце концов, у нее есть Григорьев — без пяти минут муж.

Она вышла в коридор и постучала в дверь напротив. В кабинете за столом сидел скупой на слова и со всех сторон неприятный Игнат Бумской и колотил по компьютерной клавиатуре указательными пальцами с таким выражением лица, точно мстил ей за что-то.

— Мне нужно увидеть спортивный зал, — прохладным тоном сообщила ему Инга.

— Андрея сейчас нет, — ответил он, не поворачивая головы.

— Я пришла посмотреть не на Андрея, а на помещение. Будьте добры, покажите мне дорогу.

Бумской оставил свое занятие, неохотно встал и вышел из-за стола.

— Ну, ладно, — скрипнул он. — Идите за мной.

Протиснулся мимо нее и рукой показал в конец коридора. В торце оказалась дверь, запертая на электронный замок, и еще спуск в подвал — обыкновенная лестница с каменными ступеньками.

— Нам сюда, — Бумской указал на лестницу.

— А это что? — спросила Инга, кивнув на дверь.

— Откуда я знаю? — огрызнулся тот. — Если вам интересно, можете поинтересоваться у здешнего коменданта.

Инга терпеть не могла, когда личные симпатии или антипатии влияли на качество работы. Поэтому предпочла промолчать. Затылок в затылок они спустились по лестнице в подвал и попали в просторное помещение без окон, но с высоким потолком.

— Здесь только что сделали ремонт, так что все чисто и приятно, — высказался Бумской и повел подбородком, призывая Ингу присоединиться к его мнению.

— Действительно, — согласилась она. — Думаю, людям тут будет удобно заниматься.

— Если найдутся какие-нибудь люди, то да, — пожал плечами Бумской.

Судя по всему, он не верил в успех затеи. Инга хмыкнула. Уж кому-кому, а директору нельзя быть пессимистом. Ей доверили организовать клуб, и она это сделает.

Возвратившись в кабинет, она достала из ящика пачку бумаги и принялась набрасывать план первоочередных действий. Во-первых, следует нанять работников. Наверное, это должны быть тренер и психолог. Вместе с ними она решит, как лучше оборудовать зал. Чтобы найти специалистов, нужно либо поместить объявления в прессе, либо обратиться в бюро по трудоустройству.

Сказать по правде, Инге было трудно сосредоточиться. Столько ужасных событий произошло за последние дни! Столько перемен! О смерти Анфисы Инга старалась вообще не думать, потому что, когда думала, в животе у нее немедленно образовывалась пустота и сердце начинало нырять в эту пустоту, точно в прорубь. Что, если Григорьев сам отравил Анфису? Способен ли он на такое? Боже, Инга его совсем не знает! Вернее, она его знает, но это по большей части касается его привычек и предпочтений.

Ей известно, что он спит на правом боку, выпивает перед сном стакан обезжиренного кефира и не курит натощак. Предпочитает покупать немецкие рубашки, а в ресторане всегда заказывает семгу. Обожает теннис и ненавидит фигурное катание. И так далее и тому подобное. А вот мог ли он убить свою тетку… Способен ли он вообще кого-то убить?

До сих пор их отношения складывались так ровно, так удачно, что ни одно облачко не закрыло солнца. Но теперь, когда весь горизонт обложен тучами, Инга внезапно растерялась. Григорьев вел себя не так, как ей хотелось бы. И что там творится в его душе?

То, что пришлось спешно менять работу, тоже не добавляло ей радости. Нонна Артонкина вышвырнула ее из агентства, точно нашкодившую кошку. Без объяснений, без выходного пособия, с непонятными намеками, позорно…

И еще Киплер! До кучи, как говорится. Пытался ее задушить, напугал до полусмерти и выдал какое-то странное предупреждение: «Ты знаешь, что должна сделать!» Она все еще ломала над этими словами голову. Неужели Бумской и Степанцов сговорились и таким ужасным образом решили ее припугнуть? И что они собираются предпринять теперь, когда она не поддалась на угрозы?

Не успела она обдумать этот вопрос, как в дверь постучали, и на пороге появился тощий человек в спортивном костюме с красными лампасами. За его спиной, через коридор, Инга увидела открытый кабинет и Бумского, на лице которого застыла улыбка Буратино.

— Здравствуйте! — бодро сказал посетитель. — Можно войти?

Кадык на его шее так сильно выдавался вперед, будто бы ему сначала отломили голову, а потом кое-как приделали обратно. Слегка выпученные глаза и тонкий нос казались птичьими.

— Доброскок, — прочирикал он высоким голосом, вполне гармонирующим с его внешним видом.

— Добро.., кто? — не удержалась и переспросила Инга.

— Скок, — подсказал он. И повторил для верности:

— Доброскок. Семен Михайлович. Я ваш новый тренер.

— Очень приятно, — ответила Инга сквозь зубы.

И плотно сжала челюсти, чтобы не сказать какую-нибудь грубость. Вероятно, Бумской устроил демонстрацию силы. Сам нанял это чудовище с тонкими ногами и теперь ждет, что Инга выйдет из себя и устроит тарарам или побежит жаловаться Треопалову.

Пожаловаться можно было, но… Начинать работу со склоки? Нет, это не в ее характере. Инга сделала вид, что Бумского не видит в упор, и весьма любезно обратилась к Семену Михайловичу:

— Прошу вас, проходите!

На физиономии Бумского промелькнуло разочарование, и Инга окончательно добила его, громко захлопнув дверь.

— Я работал в клубе «Исцелись сам», — деловито начал Доброскок.

— А диплом у вас есть? — осторожно спросила Инга. — Хоть какой-нибудь?

— Института физкультуры! — отрапортовал он. — Я еще окончил курсы самообороны и организовал при заводе «Кварц» велосипедные экскурсии по заповедным местам Подмосковья. У меня все бумаги при себе. Показать?

— Давайте, — кивнула Инга, хотя велосипедные экскурсии ее слегка смутили.

Пока шла беседа, она прикидывала, как безболезненно избавиться от этого типа, но он не оставил ей ни одной лазейки. Он все знал, все умел и обладал такой сокрушительной энергией, что с ее помощью можно было смело покорять время и пространство. В конце концов она сдалась и сказала сакраментальное:

— Вы приняты.

Доброскок немедленно соскочил со стула и оптимистично хрустнул косточками.

— С чего начнем? — спросил он, блестя выпученными глазами.

— Надо дать анонсы в газеты, а также распечатать объявления и нанять расклейщика. Собрать группы, составить расписание и примерный план занятий. У нас остается вакантной должность психолога. Когда найдем подходящего специалиста, его тоже подключим к работе по формированию групп. Затем оборудуем зал — пока только все самое необходимое.

— Отлично! — Семен Михайлович потер друг о друга костлявые руки с длинными пальцами. — Мне это нравится! Я благодарен вам за доверие.

Инга подумала, что благодарить ему нужно не ее, а Бумского, но вслух этого не сказала, только предложила:

— Приходите завтра к одиннадцати. Мне еще нужно найти уборщицу, закупить для нее инвентарь…

— Вас понял, — просиял Доброскок и, выходя, игриво добавил:

— Целую ручки!

Когда дверь за ним захлопнулась, Инга содрогнулась. Она любила иметь дело с простыми, адекватными людьми, а этот тип — настоящая темная лошадка. Он может оказаться подлинным сокровищем, а может перевернуть здесь все с ног на голову.

После ухода Доброскока Инга плотно села на телефон и занялась поисками психолога. Начала, как водится, с друзей и знакомых. Стас Еремин тоже состоял в списке друзей, и она обрадовалась, когда застала его дома.

— Поймали? — с придыханием спросил Стас, едва узнал ее голос.

— Что? — удивилась она.

— Не что, а кого! Убийцу. Отравителя. Того, кто так кардинально понизил Анфисе давление.

— Милиция решила, что это несчастный случай.

Стас несколько секунд молчал, потом разочарованно протянул:

— Ну… Это нечестно!

Как будто они играли в прятки и его нашли только потому, что ищущий подглядывал.

— Почему нечестно?

— Ты сама веришь в то, что Анфиса самостоятельно съела горсть таблеток?

— Горсти там не потребовалось, — неуверенно возразила Инга. — Она просто была под мухой.

— Противно слушать! — фыркнул Стас. — Даже под мухой эта дамочка неплохо соображала. Я все-таки предпочитаю думать, что ее убили.

— Ну… Думай.

Инга снова почувствовала холод в животе. Перед ее мысленным взором возник Григорьев. Вот он выходит из спальни и неуловимым движением вытирает руки о пиджак. Вероятно, в тот момент у него сильно вспотели ладони.

— Можно подумать, ты сама считаешь по-другому!

— Но кто мог ее у бить? — с жаром воскликнула она. — Не я, не ты и не Григорьев — это точно.

Таисия вообще не пришей кобыле хвост. Марфа?

При желании она могла бы кокнуть дорогую подругу еще лет сто назад, после того как та увела у нее кавалера. Верлецкий? Мотив у него неубедительный. Разве что Вероника? Как ты считаешь?

Веронику она бы с удовольствием упекла в тюрьму. И никаких мук совести не испытала бы.

— Что-то ты обошла своим вниманием супругов Хомутовых, — заметил Стас.

— А какой у них мотив? — Инга пожала плечами, будто он мог ее видеть.

— Прости! Ты считаешь, что у Хомутовых не было причины прикончить Анфису?

Он сказал это с такой интонацией, что Инга немедленно насторожилась.

— А что? — спросила она. — Такая причина была?

— Послушай, это не телефонный разговор, — неожиданно отступил Стас. — Хочешь, встретимся и обсудим все с глазу на глаз?

— Хочу, — сразу согласилась Инга. — Когда?

— Может быть, завтра или послезавтра. Созвонимся.

— Но…

— Куда торопиться, если расследования не будет?

— Я еще хотела спросить, нет ли у тебя знакомого психолога? — спохватилась Инга.

— Что, после дня рождения снятся кошмары?

— Да нет, психолог нужен не для того, чтобы выводить меня из кризиса. Я теперь руковожу спортивным клубом и ищу работника. Мне нужен кто-нибудь проверенный.

— Я подумаю, — важно сказал Стас. — И перезвоню.

Инга вздохнула и положила трубку. В этот момент в кабинете появился Треопалов.

— Вам не обязательно сидеть здесь до темноты, — с теплотой в голосе сказал он. — У директора ненормированный рабочий день. Я знаю, каково придется поначалу. Вы не раздумали насчет ужина?

— Мне нужно сделать еще несколько звонков, — поспешно ответила Инга. — Не люблю брать работу на дом, лучше все закончу здесь.

— Хотите, я вас подожду? Подброшу на машине.

Он говорил без нажима, и улыбка у него была корректная. Инга постаралась улыбнуться точно также;

— Да бог с вами, Андрей Васильевич. Я отлично доберусь сама.

— Просто Андрей, хорошо? Я же называю вас по имени!

— — Ладно, — Инга постаралась вложить в свои слова побольше теплоты. — Андрея.

«Даже если ты отказываешь мужчине, — учила ее бабка, — делай это так, чтобы у него оставалась надежда. Иначе наживешь себе врага». У Треопалова совершенно точно осталась надежда, потому что, перед тем как закрыть дверь, он посмотрел на Ингу проникновенно.

Она глубоко вздохнула и снова села на телефон, решив, что задержится подольше, а потом вызовет такси. Степанцов сказал, что охранник дежурит здесь круглосуточно — некоторые врачи, занимающиеся научной работой, сидят в здании ночами, так что входить и выходить можно в любое время.

Он даже озаботился пропуском для нее. А еще Инга подумала, что Киплер, скорее всего, больше никогда не появится.

К сожалению, психолога через знакомых найти так: и не удалось. Зато ей сосватали хорошую уборщицу. Это радовало. Инга положила трубку на аппарат и зевнула. На глаза навернулись слезы, она потянулась и зевнула еще слаще. Страстно захотелось откинуться в кресле и водрузить ноги на стол.

Она так и сделала, но, чтобы никто не увидел ее с улицы, выключила свет.

За окном, разлинованным ребрышками жалюзи, тотчас нарисовалась картинка: безлунная ночь, автостоянка, на ней — несколько машин, обрызганных слабым светом. Звезд не видно, и черный куст в палисаднике кажется гигантским пауком, сидящим в засаде.

Инга потерла глаза кулаками. В это время из переулка появился низкий автомобиль и бесшумно вполз на стоянку. Она увидела, как погасли фары, открылась дверца, и на улице появилась до боли знакомая фигура. Ноги со стуком свалились на пол.

Игорь Гладышевский! Или его дядя. Или брат.

Или призрак. Все как в прошлый раз: плащ, под ним клетчатый пиджак и осанка, как у какого-нибудь принца Чарлза. Она прижала руки к груди и подкралась к окну. Из машины вылез еще один человек — высокий и таинственный, закутанный в черную накидку с капюшоном, опущенным так низко, что лица было не рассмотреть. «Прямо Железная маска какая-то!» — ахнула про себя Инга.

Сейчас самое время появиться провожатому с факелом в руке.

Трепеща, она наблюдала за пришельцами, решив во что бы то ни стало выяснить, куда они направятся. Те же некоторое время постояли возле машины, а потом двинулись через газон к ее окну, Они шли друг за другом так целеустремленно, словно отлично видели Ингу и собирались пройти сквозь стекло прямо к ней в кабинет.

От страха она едва не завизжала на все десять этажей. Но вот газон кончился, и Гладышевский резко свернул в сторону. А взгляд Инги волей-неволей перескочил на человека в накидке. И тут страх, охвативший ее, сменился леденящим ужасом.

Он поднял голову, и стало видно его лицо — длинное, шишковатое, с некрасиво выступающими скулами. Но самое главное — это лицо было абсолютно белым, алебастровым, на нем жили только темные глаза и пепельного цвета губы с зеленоватым отливом.

Инга остекленела и поняла, что не может тронуться с места. Даже двух шагов до телефона ей не сделать. Впрочем, куда звонить, в милицию? И что сказать дежурному?

Тем временем призрак Гладышевского, а вслед за ним и страшный белый человек дошли до того самого куста, который Инга уже обследовала раньше, и исчезли из поля зрения. Вероятно, скрылись за металлической дверью, ведущей неизвестно куда.

Но вот наконец Инга обрела способность двигаться. Впрочем, ужас по-прежнему сидел у нее внутри, свернувшись в тугую пружину. Инга вспомнила, что в прошлый раз, скрывшись за кустом, призрак Гладышевского через некоторое время обнаружился в коридоре, как раз где-то здесь, в самом конце.

Она на цыпочках подошла к двери и потянула за ручку. Дверь еле слышно скрипнула и приоткрылась.

Никого. Инга постояла, прислушиваясь. Было тихо, только где-то наверху мерно гудели сложные медицинские приборы да тянули бесконечное «мм-м» лампы дневного света под потолком: Охранник наверняка дремлет за столом или, приглушив звук, смотрит ночной телеканал. На негнущихся ногах она возвратилась к столу, схватила сумочку, а заодно приобретенную за триста рублей крышку от кастрюли и вышла в коридор. Пальцы не слушались, но Инга все-таки сумела запереть кабинет и на цыпочках пошла по коридору — все быстрее и быстрее. Одна дверь промелькнула мимо, вторая, третья».

И тут позади раздался резкий металлический лязг и покашливание. Инга остановилась, почувствовав покалывание под лопаткой. Обернулась — и прямо у себя за спиной увидела то самое существо в черной накидке. Оно стояло посмотрела на нее неподвижным взором.

Если через окно в неясном свете фонарей оно показалось ей похожим на труп, то теперь, нос к носу в освещенном коридоре, стало ясно, что это труп и есть. Самый настоящий, восставший из какого-нибудь гнилого гроба. В лице — ни кровинки, и кисти рук тоже белее бумаги. Он держал их на весу перед собой, как это делают суслики. Инга сразу поняла, что на нем нет перчаток — она видела даже матовые зеленоватые ногти, и от этого зрелища сжатая пружина страха у, нее внутри внезапно стала раскручиваться.

Инга высоко подпрыгнула вверх. Волосы встали дыбом, словно шерсть у готовящейся к бою кошки, глаза вылезли из орбит, а зрачки забегали по кругу, точно шарики рулетки.

В ответ на ее телодвижения труп тоже выпучил глаза, затем молча разинул рот и высунул синеватый язык. А потом сделал несколько шагов в направлении Инги, протянул к ней руки и пошевелил костлявыми пальцами.

Это было его ошибкой. От страха в голове у новоиспеченного директора физкультурного клуба все помутилось. Инга разверзла горло, и из него вырвался такой страшный вой, точно она была паровозом времен Первой мировой, везущим солдат на передовую.

Труп немедленно отшатнулся, но далеко уйти ему не удалось: Инга подпрыгнула еще раз и от всей души засветила ему крышкой от кастрюли по лбу.

После чего развернулась и, продолжая завывать, понеслась по коридору к выходу из здания. Руки при этом она раскинула в стороны: в одной — сумочка, в другой — крышка.

В это время, привлеченный чудовищным ревом, в холл ввалился профессор Выгоцкий. От волнения на лбу у него выступили капли пота. Вслед за ним семенил бледный от страха доктор Пущин.

Выгоцкий обернулся и крикнул через плечо:

— Полагаю, это кричит что-то ужасное!

И в этот момент «что-то ужасное» выскочило прямо на них с крышкой наперевес.

— Боже милостивый! — только и успел воскликнуть профессор. И немедленно получил по голове.

— Ох… — хрипло выкрикнул доктор Пущин. — Ох.., рана!!!

Крышка взлетела в воздух еще раз и встретилась с его высоким лбом. Пущин вытянулся в струнку, сложил руки по швам и упал под фикус.

Продолжая реветь, Инга заметалась по холлу и попыталась выбраться наружу, но входная дверь оказалась заперта. И тут наконец появился охранник — пятнистый и хищный, точно леопард. Глаза у него горели нехорошим огнем, и было ясно, что он заранее готов к самому худшему. Однако увидев, кто издает душераздирающие, вопли, охранник на секунду опешил. Этой секунды Инге хватило, чтобы нейтрализовать его при помощи, изделия костромской фабрики, которое оказалось на редкость прочным и, так сказать, головоустойчивым.

Едва она покончила с охранником, из лифта появился один из здешних практикантов по фамилии Мазарюк в плотных наушниках. Вопли Инги до него не долетали, потому что он слушал заводную песню ди-джея Мендеса "Чики-чики». Песня ему нравилась, он подпрыгивал на ходу и стучал ножкой о ножку.

Отчего-то именно вид танцующего Мазарюка отрезвил Ингу. Она остановилась так внезапно, словно налетела на стену. Оглянулась на коридор — он был пуст. Призрака Гладышевского и ходячего трупа там не было. Не глядя по сторонам и не замечая ни притаившуюся у колонны Ингу, ни тел, валяющихся вдоль стен, Мазарюк двинулся к выходу, продолжая приплясывать и притопывать. Инга наблюдала за ним с напряженным вниманием.

Подойдя к двери, Практикант повернул круглую ручку и преспокойно вышел наружу. Инга, словно загипнотизированная, двинулась за ним.

Мазарюк легко сбежал с крыльца и, прищелкивая пальцами, двинулся прямо в темноту переулка. Прижимая к животу крышку, Инга шла за ним, что называется, след в след. Так, словно паровоз с вагоном, они миновали мусорные баки» но тут практикант, вероятно, что-то такое почувствовал и оглянулся через плечо.

Увидев позади себя лохматое существо с фанатично горящими глазами, он взвизгнул, выкрикнул неприличное слово и вприпрыжку бросился к выходу из переулка — туда, где блистала рекламными огнями широкая улица. По ней ездили дорогие машины, дефилировали парочки и бродила взад и вперед шумная молодежь. Инга, которая все еще находилась в состоянии стресса, припустила за ним, повторяя все его виражи и зигзаги;

— А-а-а! — кричал Мазарюк, петляя по тротуару.

Инга тоже кричала:«А-а-а!» — и мчалась за ним что есть духу, хотя позже так и не смогла сама себе объяснить, зачем она это делала.

Долетев до остановки, где пыхтел, собираясь с силами, поздний автобус, Мазарюк в последний момент вскочил на подножку и намертво вцепился в поручни. Автобус, качнув пятой точкой, отвалил от тротуара, и Инга увидела, как к окну на задней площадке приникла перекошенная физиономия практиканта.

Тогда она подошла к остановке, рухнула на лавочку и стала трястись так, словно сидела верхом на необъезженной лошади. В конце концов больно прикусила язык и, сухо всхлипнув, достала из сумочки телефон. Григорьев, ясное дело, уже спал и голос у него был глухой и какой-то рыхлый.

— Инга? Где ты? — спросил он без тени волнения. — Какого черта ты меня разбудила? Я сегодня еле заснул.

— Борис! — провыла она. Слезы так и не появились, — вероятно, их все выжгло ужасом. — Ты не мог бы за мной приехать? Я… Я не могу попасть домой.

— У тебя что, опять украли кошелек? — не поверил он.

— Не-ет.

— А почему ты тогда не можешь попасть домой?

Поймай машину.

— Борис, я хочу, чтобы ты за мной приехал! Мне страшно!

— Инга, черт побери, возьми себя в руки! Никогда не думал, что ты способна вести себя, как маленькая девочка. Что опять произошло?

— На меня напал труп! — выпалила она.

— Где? — мрачно поинтересовался Григорьев.

Было слышно, как он чиркает зажигалкой.

— На моей новой работе.

— Да? И где же ты нынче работаешь — в морге?

— В медицинском центре.

— Там по коридорам ходят трупы?

И тут Инга все-таки заплакала.

— Борис! — прорыдала она. — Я не понимаю — ты хочешь на мне жениться?

— Что за вопрос? — удивился он, позвякивая пряжкой ремня. Вероятно, натягивал брюки. — Намекаешь, что трупы вступили со мной в конкуренцию?

Инга вспомнила, как тип с белой физиономией вывалил язык, и содрогнулась всем телом.

— Откуда тебя забрать? Где ты? Можешь посмотреть название улицы? — настойчиво спрашивал Григорьев.

Она сбивчиво объяснила, где находится, и обхватила себя двумя руками за плечи. Тут к ней подошла собака, которую она утром кормила сарделькой, села и уставилась ей в лицо. Она была довольно большой и лохматой, но страшно тощей. На грязно-желтой морде сверкали умные глаза. Услышав, как Инга рыдает, дворняга принялась поскуливать, потом лизнула ей руку. Обливаясь слезами, которые теперь текли бурным потоком, Инга полезла в сумку, достала оттуда конфету «Стратосфера» и, развернув бумажку, протянула псине.

Собака подышала ей в ладонь, потом слизнула угощение, подвигала челюстью и, зажмурившись, проглотила.

— Тебе еще хуже, чем мне, — посочувствовала ей Инга, утираясь платком.. — Я сейчас пойду домой, а ты останешься на улице. Где ты ночуешь, а?

Как тебя зовут? Тяпа? Жучка?

Собака вильнула хвостом. Они еще некоторое время пообщались друг с другом и остановились на том, что ее зовут Аза, — Кажется, Аза, у меня есть еще одна конфета, — сообщила Инга, и тут появился Григорьев.

Он вылез из машины и, засунув руки в карманы куртки, подошел к остановке. Хмуро поглядел на собаку и прикрикнул на нее. Та отскочила в сторону, а он присел перед Ингой на корточки и ласково спросил:

— Ну, что с тобой такое? Что тебе померещилось?

— Я видела в коридоре медицинского центра двух умерших людей, — ответила Инга, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься к нему на шею и не зарыдать с удвоенной силой. — Они меня сильно напугали.

— Что такое «умершие люди»? — осторожно уточнил Борис, продолжая сидеть на корточках и смотреть на нее снизу вверх. — С чего ты взяла, что они умершие?

— Ну… Один был совсем белый — как вампир.

С синюшными губами. А второй уже много лет назад умер.

— Как ты это определила? — все тем же ласковым тоном спросил Григорьев. — Почему он умер много лет назад? Он что — разлагался у тебя на глазах?

— Об этом писали в журналах! — запальчиво ответила Инга. — Знаешь Гладышевского? Игоря?

— Актера? Но он погиб во время дорожной аварии. Давно.

— Вот я и говорю: он погиб, но все еще функционирует. Может быть, это какой-нибудь эксперимент по оживлению? Кто знает, что они там делают, в этом медицинском центре, правда?

— Правда-правда, — пробормотал Григорьев.

Поднялся на ноги и потянул за собой Ингу. Она послушно пошла за ним и села в машину. Когда автомобиль тронулся с места, собака Аза вышла на дорогу и проводила его долгим взглядом.