Фантомная боль [СИ]

Талус, 3 год ВрС

В хирургическом отделении военного госпиталя Талуса дежурным в этот день был Зан Янт. Это был молодой светлокожий забрак достаточно высокого роста, но щуплого телосложения, с чуть сутулыми плечами, острыми локтями и коленями, напоминающий в итоге преждевременно вытянувшегося подростка. Однако совсем иное впечатление производил его светлый, проникновенный, открытый взгляд умной, глубокой личности, и его длинные пальцы, делающие завораживающими жесты его рук — рук талантливого музыканта, рук превосходного хирурга. Янт отдыхал на кушетке в своем кабинете, когда его вызвали в приемное отделение. Зан вместе со своей операционной медсестрой Триз — смуглой забракской женщиной — спустился в «приемник». И первым, что бросилось им в глаза, было присутствие там двоих неймодианских медиков.

— Они доставили к нам двух экстренных с Набу, — сообщила постовая медсестра Тайзин — девушка человеческой расы. — Тяжелых.

— Далековато вы их завезли, притом что им нужна срочная помощь, — удивленно уставился Зан Янт на неймодианских врачей.

— Так трьебовал он, — ответил один из неймодианцев, сделав рукой жест в сторону первой смотровой.

Хирург кивнул и вошел в помещение. И то, что он увидел там, смогло его шокировать. На столе лежал краснокожий забрак. Судя по узору рогов и характеру татуировок, сильный иридонийский воин. Стиснув зубы, он смотрел на Зана с достоинством, с каким всегда держатся раненые иридонийцы. В его состоянии не было ничего непривычного, если бы не характер ранения — у забрака отсутствовала половина тела!

— Что произошло с ним? — сохранив твердость голоса, спросил хирург.

— Мы… нье обладаем информацьией, — растягивая слова, пробормотал неймодианец.

— Как давно он в таком состоянии?

— Около трьех стандартных дньей.

— Имя знаете? — Янт кивнул головой сестре Триз, чтобы она зафиксировала данные.

— Мол, — внезапно ответил сам раненый, от чего Зан даже немного вздрогнул. — Пишется через «аурек-уск». Двадцать два. К Торговой Федерации не имею никакого отношения.

— Он в ясном сознании? — изумился хирург.

— Всье времья, — подтвердил неймодианец. — Четко отвьечал на вопросы, сердьечный ритм был в норме, тьемпьература субфебрьильная. Он требовал, чтобы его опьерировал забрак.

Зан Янт вздохнул, подперев рукой подбородок. Весьма и весьма сложный случай. Но, видимо, не безнадежный.

— А второй? — спросил хирург, направляясь в следующую смотровую.

— Наш пилот, — ответил неймодианец. — Нун, девьятнацать стандартных льет. Мы его стабьилизьировали, но присоедьинилась инфекция. Скорьее всего, придьется ампутьировать правую стопу и руку по локоть…

Забрак взглянул на пациента. Тело неймодианца представляло собой сплошной ожог третьей степени, правая рука была сожжена до костей, его одежда сгорела вместе с кожей, а правый ботинок буквально приплавился к ступне. Он лежал в желто-зеленой лимфе, сочащейся через повязки, и собственных грязно-серых испражнениях. Уже не способный стонать от боли, неймодианец тяжело и часто с присвистом дышал, закатив глаза за розовую пелену воспаленных мигательных перепонок.

— Хорошо, что он стабилен, — заключил Янт. — Его нужно обследовать. Мне не нравится его дыхание — наверное, там есть ожоги дыхательных путей. А забрака срочно на стол.

Тайзин передала его поручения другим членам персонала госпиталя, в то время как Зан вместе с сестрой Триз начал готовиться к проведению операции.

— Удивительно, как их довезли, — произнесла Триз. — Обоих. Зачем было так рисковать?

— Хочется надеяться, что это еще вменяемые неймодианские медики, — ответил хирург. — Понятное дело, что в их госпитале мальчик никогда не получит нужные ему антибиотики. Он бы просто лежал у них там и гнил! Извини за выражение… И ведь медики сами могли наградить его инфекцией, потому что неймодианцы заразные! Сколько раз к нам привозили их сложные случаи, мы находили там такое… что это еле выводилось. При этом у них нет одноместных палат! Удавятся за кредит!

— А забрак? Перевязать даже нормально не могут! — разделила его негодование медсестра. — Конечно, перевязочный материал же тоже стоит денег! Не удивительно, что он требовал оперировать его здесь.

— Я боюсь, у него мы тоже в крови найдем какую-то дрянь, — сообщил Зан Янт. — Так что бакту применять нельзя, а это все затянет.

Триз удрученно кивнула:

— Нам нужно много рилла.

— Это так, — согласился забрак и в полной готовности пошел в операционную.

Пациент уже был на столе, но оставался в сознании. Забраки обладали повышенной сопротивляемостью к анестезии и быстро вырабатывали к ней иммунитет, поэтому наркоз нужно было давать в последний момент перед вмешательством. Янт был готов все начать, когда пациент все еще пребывал в сознании: он никак не реагировал на дозу анестетика, введенную из расчета на его приблизительный вес. Пришлось увеличить дозу до предела, но когда сопротивление Мола наркозу, наконец, было сломлено, у него резко упало давление, открылось внутреннее кровотечение, началась ликворея, нарушился сердечный ритм. Стягивающие поля работали на пределе мощности, чтобы остановить потерю крови и спинномозговой жидкости — в какой-то момент Зан даже удерживал их вручную. Он никогда бы сам не подумал, что может выжать такую силу из своих худых рук. Из-за того, что рана была как бы прижженной, кровь скопилась внутри и буквально ударила фонтаном, как только хирург сделал первый разрез. Приложив недюжинные усилия, пациента удалось вытащить. Когда виброскальпель вскрыл брюшную полость иридонийца, Янт вновь был в недоумении: он увидел разрывы многих внутренних органов, но повреждения были совсем свежими: ни кровяных сгустков, ни гноя не было.

Зану пришлось собирать Мола буквально по деталям, восстановив и вернув на место поврежденные органы, удалив все, что нельзя было восстановить, сшив крупные сосуды, вымыв химус, излившийся в брюшную полость, и соединив сломанные кости металлическим крепежом.

После завершения хирургического вмешательства, отправив пациента в палату, сестра Триз вернулась в операционную. Она увидела Зана Янта сидящим на операционном столе, уставившись в пространство, сжав в кулаки окровавленные руки. Сестра провезла мимо него все, что было удалено в ходе операции: части поврежденных органов и пораженные ткани, которые полагалось отвезти в патанатомию.

— Если будет инфицирован спинной мозг, — изрек Янт, по-прежнему глядя в пространство, — мы не вытянем его на одних лишь препаратах широкого спектра. Без бакты…

Триз сочувственно вздохнула. Она могла представить, каково ему после стольких часов борьбы за пациента осознавать, что она может оказаться напрасной.

— Но ведь анализы еще не готовы? — попыталась обнадежить коллегу она. — Может, противопоказаний нет? И вообще, когда дежуришь ты, смерть отменяется.

Янт взглянул на нее широко распахнутыми глазами:

— Обо мне так говорят?

Триз улыбнулась:

— Ты не знал?

Хирург закрыл рукой свой лоб, чтобы она не видела красных пятен вокруг его рогов и не знала, что он смутился. Однако он чуть заметно улыбнулся ей в ответ.

Вскоре Янт вышел из операционной, с ног до головы забрызганный кровью Мола. В предоперационной ждал своей участи неймодианский пилот. Парень стонал, его грудная клетка бешено сжималась и разжималась, когда он жадно хватал воздух, не успокаивающий его пораженные легкие. Медсестра Тайзин, как могла, успокаивала его в ходе обследования и ожидания помощи, постоянно разговаривая с ним.

— Но я посадил дьесантную баржу. Я посадьил! — отчаянно повторял Нун, и по его голосу было более чем ясно, как сильно он боится предстоящей операции.

— Ты герой в свои девятнадцать, Нун, — говорила ему Тайзин. — Но что, тебе так не терпелось повоевать? Почему ты отправился туда?

— Менья никто особо нье спрашивал, хочью я туда или нет, — признался неймодианец. — Ньикто тогда нье говорил о том, что на Набу будут настоящие боевые действьия.

Он больше не мог говорить. Его серая кожа приобрела чуть заметный розовый оттенок, что было верным признаком того, что ему становилось дурно.

— Он выдержит еще пару минут? — поинтересовался, заглянув в предоперационную, Зан.

Тайзин взглянула на его окровавленную одежду:

— У вас проблемы?

Хирург резко выдохнул, пытаясь сбросить напряжение.

— Таких тяжелых пациентов у меня не было никогда! — сказал он. — Я впервые сталкиваюсь с такой реакцией на анестезию. И это при отсутствии противопоказаний к применению натрофилеола.

— И при редкой даже для забрака сопротивляемости, — добавила Триз. — Мы дали ему предельную дозу. Хорошо, хоть не пришлось резать «под крикаином».

Зан Янт стащил с себя грязный халат и поплелся в комнату дезинфекции, устало запрокинув назад голову. Он был профессионалом, особенно касательно своей расы и уже отличился несколькими научными работами касательно кардиологической диагностики и хирургии забраков. Это был актуальный вопрос, особенно в ситуациях возникновения неотложных состояний, требующих экстренных вмешательств. И все же к такому ничто не могло его подготовить. Многочасовая борьба за жизнь Мола вымотала его.

Триз тоже отправилась принимать душ, поскольку и ей досталось во время операции, и теперь нужно было отмываться от крови. Она справилась гораздо раньше, чем Янт. Выключив воду, она услышала, что он не шевелился. Зан просто стоял в душе под потоками воды и пел:

Зан Янт пел солдатскую песню? Это было что-то новое. Все в госпитале знали, что помимо врачебной практики он серьезно занимался музыкой, виртуозно играл на кветарре, досконально знал всю забракскую классику и высоко ценил ее. Он долго изучал традиционные мотивы разных колоний и мог точно узнать, откуда родом забрак, играющий в придорожной кантине, не глядя на его татуировки и рога, но также прекрасно чувствовал, что общего было в музыке всех забраков. Но в госпитале, куда Янт пришел в погоне за романтикой войны, в ходу были песни военных врачей, передающиеся от одного поколения специалистов к другому. Зан знал эти песни, но лишь изредка подпевал им, чувствуя себя частью братства, именуемого военной медслужбой.

И хотя солдатские песни, написанные сотни лет назад, тоже были почти классикой, утонченная душа Янта никогда не лежала к такой мужицкой музыке. И если сейчас он сам затянул такие строки, то на душе у него была не просто тяжесть…

Было ясно: Зан выжат этой операцией, а ему еще нужно взять неймодианца. И он возьмет его и вытащит, как всегда. Только его золотые руки годились для этого.

Янт вышел из комнаты дезинфекции в чистом хирургическом костюме. Сестра Тайзин все еще нянчилась с обожженным пациентом:

— Ты, видимо, хороший пилот, Нун, если тебе доверили ответственную миссию в твои девятнадцать.

— Я «личьинка»… — слезно проговорил тот в ответ. — «Льичинки» — так у нас называют тех, кто пьереучьивается с грузового кораблья на боевой.

— Ну, ты учился на боевой. Значит, ты должен быть стойким. Потерпи, — просила его медсестра. — Еще немного потерпи — скоро тебе помогут. У нас дежурный — очень хороший доктор. У него блестящий ум и талантливые руки…

— Взгляни на результаты сканирования, Зан, — попросила хирурга Триз. — Складывается ощущение, что парень вообще не получал лечения!

Янт вгляделся в изображение грудной клетки неймодианца. Он увидел скопление гноя и отек в легком, что, скорее всего, было осложнением термохимического поражения дыхательных путей. Хирург хорошо знал, что медицина — далеко не точная наука, и когда он вскроет полость тела, он, скорее всего, увидит совсем не ту картину, что показал ручной биосканер. Все могло оказаться еще серьезнее.

— Давайте анестезию и на стол его, — распорядился Зан. — Начнем.

Он наденет чистый халат, новые перчатки и маску, возьмет стерильные инструменты. Он снова войдет в операционную и молча возьмется за дело. Потому что забрак делает свое дело даже тогда, когда внутри у него все переломано. Забрак никогда не подает виду, что он глубоко ранен, болен или устал. Он терпит это и гордо идет по жизни, пока в один момент не падает замертво. И тогда ему выносят вердикт «сердечный приступ», и никто не узнает, что так побило его потасканный двойной мотор.

Дарт Мол, как всякий забрак, очнулся от наркоза вскоре после вмешательства. Он почувствовал боль практически во всем теле, и снова больнее всего было внизу… Так, может, то, что он помнил о неймодианском полевом госпитале, не происходило на самом деле? Был лишь один способ узнать истину: поднять простыню, покрывавшую его тело по грудь, и увидеть свои ноги… либо пустоту.

Забрак сбросил с себя отталкивающую ткань и хрипло взвыл, столкнувшись с действительностью. Его тело занимало меньше половины койки! Ниже ребер его покрывали бинты и пластыри. Ног не было! Ничего ниже пояса не было! Ничто там не могло болеть! Но боль ведь была?…

Мол отказывался верить своим глазам. Он был готов к смерти в любой момент, как истинный воин, но никак не был готов к тому, что будет искалечен и выживет. Медсестра Тайзин, вбежавшая в палату, по долгу службы пыталась утешить пациента словами о том, что у него есть надежда на полноценную жизнь: врач пообещал, что он будет жив, и будет ходить. Но эта новость никак не трогала Мола. Его мир рухнул.

Тайзин умолкла, осознав, что забрак все равно не слышал ее слов сейчас. Едва различимое напряжение мышц его лица выражало боль, которую он, судя по движениям рук, ощущал в отсутствующих ногах, низу живота и половых органах. И когда его рука не находила саднившие части тела, в его взгляде появлялась растерянность и ужас, а на смену им приходила пустая отрешенность. Очевидно, он терялся в реальности. Сестра приняла решение вколоть ему успокоительное.

— Так… входим в гиперпрыжок, — проговорила она, производя инъекцию.

Несмотря на взведенное состояние, Дарт Мол смог заснуть. Падение… Ему снилось то самое падение в шахту реактора, с четким ощущением реальности боли. И последнее, что он видел перед тем, как в глазах потемнело, был его враг, стоявший на краю. Лица не было видно, против света фигура казалась черной. Но это точно был не джедай!

От этого интуитивного осознания на Мола нахлынул ужас. Иридониец проснулся. Он отчетливо понимал, что в этой черной фигуре ничего страшного не было, да и сам он был давно выше всех страхов, тем более таких ребяческих, как страх, вызванный ночным кошмаром. Но пока он лежал во мраке, переводя взгляд от одного темного угла к другому, каждая мысль о черном силуэте на краю шахты возвращала его в пучину иррационального ужаса. Забрак был слишком истощен, ему не хватало сил, чтобы одолеть это. И его учителя, этой молчаливой, но крепкой поддержки, не было рядом. Тем не менее, Дарт Мол мужественно сохранял терпение. Ситхская гордость не позволяла ему попросить помощи, пусть даже он отчетливо чувствовал, что в таком состоянии тревога и боль точно сведут его с ума. Правда, фантомные боли в отсутствующих частях тела исчезли, как-то странно и внезапно.

Кто-то вошел в палату. Мол медленно повернул голову — и его снова ожидало потрясение. Килинди стояла у его кровати. Наутоланка молча смотрела на него, без злобы или укора, а, скорее, даже с некоторым любопытством. Ну, если она жива в Силе, что тут было необычного? Такая теория успокаивала иридонийца, словно давала опору его пошатнувшейся картине мира.

— Килинди, — прошептал Мол, глядя в потолок. — Как же я тебе завидую. Всем вам.

— Чему завидовать? — холодно проговорила наутоланка.

— Вы ушли чистыми. И Темная Сторона не пробовала вас на вкус…

— Это благодаря тебе, — прозвучал ее ответ, лишенный оттенков любых чувств.

Дарт Мол не знал, как это понимать, но в чем-то ее слова имели смысл.

— Тогда услуга за услугу, — обратился он к призрачной, но абсолютно живой на вид наутоланке. — Я никогда ничего не просил. Только сейчас.

— Что надо сделать? — решительно спросила Килинди.

Ситх обнажил зубы в озлобленном оскале:

— Этот ублюдок — джедай — меня… пополам. Ту, другую часть меня… Ее надо найти и уничтожить.

Наутоланка удивленно моргнула:

— Ты серьезно?

— Я шутил когда-нибудь? — задал строгий риторической вопрос Дарт Мол. — Только это. Больше ничего не надо. Найди ее. Уничтожь ее.

— Будет сделано, Темный Лорд, — заверила Килинди, мирясь с серьезностью его абсурдной просьбы.

Иридониец почему-то был уверен, что это дело чрезвычайно важно.

— Молодец, — ответил он ей и закрыл глаза.

После разговора с призраком из прошлого, прошедшего на тонкой грани реальности и иллюзии или безумия, Мол попытался заснуть. Это удалось ему всего на несколько минут — его разбудил хрипящий крик пришедшего в себя неймодианца в соседней палате. Парень не мог смириться с тем, что лишился руки и ступни. Правую руку ему отрезали почти по самое плечо. Медсестра успокаивала его битый час, а он что-то причитал о том, что очень сильно давил на рычаг.

Когда неймодианец за стеной, наконец, заткнулся, уже наступило утро — то время, которое всегда водворяет реальность на свое место. Тревога оставила Мола, уступив место лишь досаде и гневу. Это было хорошо. Это подпитает Темную Сторону, и Она поможет. Хоть бы Она не отвернулась снова.

В коридоре послышались шаги и голоса Зана и Триз, обходивших своих пациентов.

— Ты видел анализы неймодианца? — спрашивала операционная медсестра.

— Чудесный набор инфекций, — отвечал Янт с печальной иронией. — Бакту нельзя ни в коем случае.

— Не представляю, как он это выдержит. Мальчик тяжело переносит боль.

— Как и все представители его расы. Надо дать ему успокоительное, — отметил Зан, — а то на нервной почве его ребра ходят ходуном — рана не будет заживать.

— А он еще относительно смел, — заключила Триз, — тем более для своих девятнадцати. Помнится, нам такие истерики тут закатывали…

— Уверяю тебя: истерики еще будут. Перевязки, потом протезирование… С ним все понятно. А вот почему ты кричала ночью — это интересно.

Но сестре было неприятно говорить об этом.

— Дурной сон, — нехотя бросила Триз.

Перед ее глазами до сих пор стоял кошмар, настигший ее, когда она от усталости вырубилась просто в ординаторской. Ей, как наяву, привиделось, что в помещение вошел Мол — вошел на своих ногах! Его обнаженное тело было мокрым, покрытым кровью и какой-то грязно-черной водой. И сейчас, при воспоминании об этом видении, у Триз подкашивались ноги от одной мысли о необходимости войти в палату забрака.

— Надо оградить тебя от доступа к наркотикам, — усмехнулся Зан. — Ну, а как наш иридонийский джедай?

— Кто? — растеряно переспросила медсестра.

— Ну, ты же помнишь первую вчерашнюю операцию. Как все было чисто, да и вообще странно. Либо нам наврали о его ранении, либо он джедай — иначе это не объяснить.

Невольно услышав это, ситх озлобился. Его назвали джедаем! Унизительно. Но пусть называют. Пусть распаляют его ярость! Пусть помогают ему снова встать на бой, даже если он без ног!

И снова воспоминания об Иридонии… Хотя, в конечном счете, что тут было такого? Просто злободневная цитата.

— Мол? Он чист, — ответила Триз Янту.

— Он снова удивил меня, конечно. Но надо сделать повторные анализы, — сказал хирург и вошел в палату иридонийца.

Дарт Мол не отреагировал на его появление, предпочитая изучать серый потолок.

— Как самочувствие? — обратился к нему Зан.

— Я не жалуюсь, — бросил ситх, желая, чтобы его оставили как можно скорее.

— Как и все забраки, — не удивился Янт. — Но ты пациент, а я твой лечащий врач, поэтому ты должен рассказать мне о своем состоянии. Беспокоит ли боль? От реальных ран либо фантомная?

— Боли не существует, — проигнорировав его речь, отрезал Дарт Мол.

Хирург глубоко вздохнул и развел руками:

— Ты, судя по всему, особенный даже как для забрака.

— Я образец того, каким должен быть забрак. По крайней мере, я был им несколько дней назад.

Триз положила руку на плечо пациента. Мол резко оттолкнул ее.

Зан попытался обследовать его, пристально вглядываясь в его лицо, пытаясь хоть как-то понять, насколько ему больно. В итоге он распорядился сделать биосканирование, потому что иные меры были бесполезны.

Дарт Мол, конечно, пытался здраво оценить ситуацию: без медицинской помощи в этот раз обойтись было нельзя. Но все в нем протестовало против пребывания в госпитале и поведения по правилам медицинского учреждения. Его здесь словно заставляли быть слабым.

Когда Триз еще раз взяла у него анализы, его, наконец, оставили в покое. Если только безумную смесь страстей можно было назвать покоем. Нет, покой — это ложь.

За внешним спокойствием ситха на самом деле стояла боль. Болело в брюшной и в груди, очень сильно болела спина, но фантомная боль ушла… вместе с чем-то еще.

Иридонийца снова охватывали воспоминания. Татуировки наносятся на тело забрака дважды в жизни. Первый раз, когда он должен начать обучение искусствам войны. Годами он проходит через это, крепнет телом и духом, достигает зрелости и готовности. Татуировки его становятся бледными, контуры их размываются, когда меняется, развивается и растет его тело. И его посвящение в воины, истинная инициация знаменуется вторым обрядом. Узоры вновь вгоняются под кожу по тем же контурам, и такими они уже остаются на всю жизнь. Два этапа, отмеченных болью, важнейшие в судьбе.

Мол помнил свою инициацию до деталей. Тогда он получил титул Дарт, и сам Сидиус наносил ему татуировки. Теперь он думал о той многочасовой изнуряющей боли, когда иглы входили в его кожу по всему телу, включая ноги и мужские органы, думал о том, как испытывал возбуждение в бою, о своих ночных поллюциях, о близости с Никсой, которая была, казалось, только вчера. И была как в последний раз! Не было ли у него тогда предчувствия? Не случайно ли он ее выбрал? Обладание… Это цель и наслаждение ситха. Теперь эта женщина должна ему принадлежать. Удостоенная такой чести, потому особая… Нельзя делить ее ни с кем! Этого не позволит честь ситха! И он возьмет ее себе любой ценой — пусть даже мертвую, если ситуация того потребует.

В разгар дня в госпиталь прибыл иридониец Дрелл Камф, специалист по нейрохирургии забраков, один из наставников Зана Янта. Этот опытный врач средних лет обладал приятной внешностью университетского профессора и одновременно успешного представительного начальника. Высокий лоб, волевой подбородок и старомодные стекла для коррекции зрения придавали такой вид невысокому красноглазому забраку с кожей кирпичного цвета.

— Мой лучший студент! Мы же не виделись с твоего выпуска из Корусантского меда! — по-настоящему обрадовался Камф встрече с Янтом.

— Надеюсь, я не оторвал Вас от какой-то важной работы, — пожимая руку коллеге и бывшему учителю, извинился Зан.

— Моя самая важная работа — там, где есть такие особые случаи, — Дрелл просиял обаятельной белозубой улыбкой.

Зан Янт пригласил его в ординаторскую, где мужчин встретила операционная медсестра.

— Это сестра Триз, — представил ее Янт.

— О, иридонийское имя! — отметил Камф с неким восхищением — он, как все забраки, горячо любил свою родину.

— Сделай нам чай, пожалуйста, — попросил Зан медсестру.

Триз выполнила его просьбу.

— Ну, рассказывай о своем случае, — отпив чая, попросил Дрелл Янта.

Зан подал ему историю болезни Мола.

— Нужно поставить его на ноги в прямом смысле, — объяснил хирург. — У Вас ведь есть экспериментальная разработка, и он идеальный кандидат. Он забрак, а нас с детства приучают терпеть боль. Крепкий, до ранения полностью здоровый, не считая старых переломов, но это не имеет отношения к делу.

— Но ты ведь можешь судить только о верхней части его тела, — подметила Триз.

— Если бы там были проблемы, анализы показали бы это, — ответил Зан. — И какая у него сила воли! Он же все время держался в сознании! Мне кажется, он способен выдержать что угодно.

— А как насчет его нетипичной реакции на наркоз? — напомнила медсестра.

— Да, это было. Я все зафиксировал в истории, — указал Янт Камфу.

— Это не помешает, — пробежав глазами по тексту, решил Дрелл. — Любое протезирование делается без наркоза.

— Это же не рука или нога, а половина тела… — задумалась Триз. — Не хочу и представлять эти ощущения!

Дрелл Камф еще раз просмотрел историю болезни:

— Его уже осматривал невролог?

— Еще нет, — ответил Зан.

— Тогда я с радостью возьму на себя его работу и сам обследую пациента, — предложил нейрохирург. — Вы не против?

— Наоборот, — кивнул Янт. — У Вас есть инструменты?

Дрелл усмехнулся и ударил ладонью по кейсу, с которым пришел сюда:

— Разумеется. Я подготовился.

Коллеги допили чай, и Зан проводил Камфа в палату Мола и представил нейрохирурга пациенту. Последний, как и раньше, односложно отвечал на вопросы, иногда вообще игнорируя врачей. Дрелл провел основательное обследование, но в итоге не так уж удивился тому, что состояние Мола никак не соответствовало тяжести полученных травм. Казалось, он что-то знал о загадочном пациенте: Янт видел в поведении нейрохирурга какое-то особое отношение к Молу, но не мог понять, какое именно и в чем конкретно оно выражалось. Закончив с обследованием, коллеги покинули палату и вышли во двор госпиталя. Камф закурил старинную трубку.

— Ты красавец, — хлопнув по плечу Янта, произнес он. — Спас величайшего иридонийца.

— Кто он? — удивился Зан.

Дрелл удивленно уставился на него поверх очков:

— В ГолоНете не сидишь, что ли? Возглавлял вторжение на Набу. А еще он ситх.

— Это… из вечных врагов джедаев? — уточнил Янт. — Чувствительных к… Силе?

— Да, — подтвердил Камф, неспешно выдыхая дым. — Вот тебе объяснение и характера повреждений, и реакции на наркоз. Сила помогала ему справляться с этим, но когда анестезия отрубила все чувства, он не мог больше ее контролировать. Тогда и кровь полилась, и ликвор, и болевой шок…

Зан был крайне озадачен этой информацией.

— Так что… я должен куда-то заявить? — осведомился он.

— Ни в коем! — резко оборвал его Дрелл. — Я же сказал тебе: он — гордость Иридонии! Она же всегда была на Темной Стороне. Всегда.

Янт развел руками:

— Я вот в этом всем не ориентируюсь. Я знаю, что ему двадцать два года, и у него уже сломанная жизнь. И я обязан спасти его, потому что могу.

— Верное решение. Но какая самонадеянность — думать, что это ты его спасаешь! — произнес Дрелл, сухо посмеиваясь.

— Но ведь эта Сила не дает возможности отращивать утраченные конечности. Наша помощь… или, лучше сказать, «наши услуги»… нужны ему.

— Вот и славно! — одобрил решение Зана бывший учитель. — Сделаем это!

И он еще раз приободряющее похлопал молодого хирурга по худому плечу.

Раненый ситх пребывал в бешенстве после неврологического обследования. Не потому, что врач сделал что-то не так в отношении него, а после того, как он проверил каждый нерв иридонийца, соткав тем самым из его ощущений образ его тела, каким оно было теперь. И бежать от этой действительности больше не было возможности! Дарт Мол опять отбивался от налетевших воспоминаний: о том, как он изводил себя на тренировках, стремясь стать еще сильнее; о том, как Никса ласкала его; о том, как он рассматривал свое мощное татуированное тело перед сном в Королевском дворце Тида. И теперь это идеальное тело было так бесславно попрано! Теперь он был слаб, неполноценен и нуждался в помощи врачей! Забрак скрежетал зубами от негодования. Этого не могло произойти с ним! Тут была какая-то подмена. Кто-то подменил его жизнь, его судьбу…

Эти умозаключения явственно отдавали безумием, но Мол не мог отказаться от них. Но и цепляться за них тоже было нельзя, чтобы не сойти с ума. В итоге, вымотанный борьбой с действительностью, иридониец перед сном не отказался от успокоительного, и глубокий сон без сновидений позволил ему отдохнуть до полудня следующего дня.

Проснувшись, Мол понял, что даже не почувствовал, как ему провели очистку крови. Теперь Триз ставила ему капельницу с питательным раствором.

— Я поражаюсь твоему мужеству. Ты истинный мужчина, — сказала она ему с искренним восхищением.

Но иридонийцу было неприятно слышать такие слова теперь. Он одарил сестру таким взглядом, что она тут же проглотила язык и поспешила уйти.

Вскоре в его палате снова появились Дрелл Камф и Зан Янт. Нейрохирург протянул ситху документ — стандартное согласие на операцию.

— Прочитайте и подпишите, — попросил он.

— Я не стану ничего подписывать, — категорично заявил Дарт Мол.

— Вы отказываетесь от лечения? — переспросил Камф.

— Нет, но я хочу, чтобы вы сделали все без бумаг.

— Нельзя, — покачал головой Дрелл. — Случай беспрецедентный, разработка экспериментальная, поэтому надо подписать. На Вас все равно уже заведена история болезни. Этот документ будет туда приложен. Это и Ваша, и наша ответственность. Мы отвечаем за своих пациентов. Даже если кто-то их них ситх.

Глаза Дарта Мола вспыхнули. Призвав Силу, он захлопнул дверь палаты и ухватил Камфа за горло.

— Что вам известно?! — начал выпытывать он, скаля зубы и переводя взгляд то на Дрелла, то на Зана. — Куда вы сообщали?!

— Никуда! — воскликнул Янт, видя мучения своего наставника, хрипящего и закатившего глаза. — Мы и не собирались!

— Я не верю! — высказал Дарт Мол, но все же отпустил Камфа, и тот упал на корточки, хватая ртом воздух. — Как мне знать, что вы не врете? Как я могу быть уверен, что мы действительно на Талусе?

— Документы… — предложил Зан, понимая, что это малоубедительный аргумент.

— Не пойдет, — подтвердил его опасения ситх. — Я хочу видеть небо. Хочу видеть Тралус — ваш мир-близнец! Сейчас же!

Осознавая, что ситуация накаляется, Зан Янт принял отчаянное решение. Чтобы выполнить требование Мола, но при этом не привлекать лишнее внимание, он взял пациента себе на спину и черным ходом вынес на крышу госпиталя.

Ситх успел подумать, как отвратительно то, что теперь даже этот худощавый забрак спокойно мог нести его на себе. Как мало осталось от него прежнего! Но когда он благодаря Зану оказался на крыше, открывшийся вид полностью завладел его вниманием. Лазурное небо планеты частично покрывали темные серо-фиолетовые клубящиеся расширенные кверху облака — предвестники грозы. Но еще незатянутое ими пространство чистого неба позволяло видеть огромный серебристо-белый узорчатый диск — очертания Тралуса. Талус и Тралус были уникальными планетами-близнецами, делящими одну орбиту и вращающимися вокруг общего центра тяжести. Подобное явление нельзя было наблюдать нигде в Галактике. Это было неповторимое зрелище.

Но Дарт Мол не проникался этой красотой. Как и не проверял таким образом слова медиков: он и так знал, что они не соврали. Ему просто хотелось увидеть небо, чтобы убедить себя самого в реальности всего, что здесь происходило с ним. Он бы никогда не подумал, что Янт может просто так сделать это для него.

Тучи налетели невероятно быстро, и проливной дождь хлынул буквально в одну секунду. Зан развернулся, чтобы уйти, но Мол приказал ему стоять. Дождь казался ситху большой удачей. Пусть капля за каплей его наполняет прозрение. Пусть смывается иллюзия. Пусть наступит осознание и смирение. Это Кореллианский сектор. Это Талус. Это военный госпиталь. И это будет операция. По протезированию.

— Мы не можем стоять здесь дольше. Ко мне и так будут вопросы, — воззвал к его пониманию Зан Янт.

— Уходим, — дал добро Мол.

Хирург вернул его в палату на койку. Дрелл Камф ожидал их возвращения. Дарт Мол взял из его рук документ о согласии на операцию и поставил свою подпись на забракском языке.

— Прочитай внимательно, — предупредил Янт. — Ты понимаешь, что значит «без анестезии»? Мы не можем использовать обезболивающее — мы должны знать, как происходит сращение нервов. Поэтому тебе будет больно.

— Я терпел и не такое, доктор, — горделиво сообщил ситх. — Вам даже стеническое поле не понадобится.

— Хо-ро-шо, — протянул Дрелл Камф. — Но все же не будем полагаться лишь на Вашу выдержку — сделаем все по инструкции. Со стеническим полем и пеметроскопом для оценки нейронной проводимости.

— Делайте, как считаете нужным, — безразлично ответил Мол.

Он уже не мог ни на что повлиять. Реальность было не изменить. И когда его отправили в операционную, ситх сосредоточился на всех тех сильных, интенсивных темных эмоциях, которые вызывала у него сложившаяся ситуация. За своим состоянием Дарт Мол не замечал боли. Происходящее в операционной выводило его из себя, но из своего озлобления он черпал силы, физические и душевные. Он был неподвижен и непробиваем со своей железной выдержкой.

По глазам бил яркий синеватый свет. Лязгали инструменты, завывали поля стерильности, стонали регистраторы сердечных ритмов, и в такт всему этому Зан буквально хрипел от напряжения. Дыхания других членов операционной бригады не было слышно за этой адской музыкой. Все шло четко и без проблем, пока хирурги не приступили к соединению кибернетического имплантата с позвоночником. Мол ощутил боль и заорал, но не потому, что это было нестерпимо, а потому что боль вновь столкнула его с новой действительностью, в которой он теперь был таким слабым, израненным, поверженным. В ярости он кричал, пока процедура не была доведена до конца.

— Теперь можно обезболить… — произнес Зан, когда операция была завершена.

— Я справлюсь сам! — наотрез отказался Мол.

Дрелл дал Янту знак, чтобы тот не спорил.

— Ну ладно. Тогда лежи и старайся не дергаться, — попросил хирург пациента.

Ситх взглянул на него исподлобья:

— Я никогда не дергаюсь!

Точнее, он содрогнулся всего один раз в жизни. И после этого Сидиус столкнул Мола лицом к лицу с тем, что напугало его. Учитель всегда помогал ему преодолевать свои слабости, жестко, прямо, без лишних слов. Забрак научился не вздрагивать, научился контролировать свой страх, но почему тогда ему сейчас было так сложно решиться взглянуть на свои новые ноги? Дарт Сидиус бы точно помог ему, твердой рукой и Силой примирил бы его с реальностью. Но Дарт Мол не мог допустить мысль, что в эту минуту ему не хватало его учителя. Он должен был быть сильным — ведь он ситх.

В помещении начал распространяться тошнотворно-сладкий запах бакты. Это был ненавистный запах слабости. Повязки с лечебной субстанцией были наложены на тело Мола там, где плоть соединялась с имплантатом. Ситх находил это лишним: он легко мог бы исцелиться и сам. Но ему приходилось подчиняться обстоятельствам. По крайней мере, теперь он встанет на ноги. И сможет что-то делать дальше. Да, все уже не будет так, как раньше, но жизнь не закончилась. Нужно привыкнуть к протезу. Нужно восстановиться настолько, насколько возможно. Нужно собрать новый световой меч. Но для начала нужно вернуться на Набу. Там осталось его оборудование… и что-то еще.

— Ну что, попробуем встать? — услышал Дарт Мол голос Зана Янта.

Хирург стоял по одну сторону от него, Дрелл Камф — по другую. Повязки с бактой уже были убраны. Ситх пересилил себя и, приподнявшись на локтях, осмотрел свое тело. Серый металлический пояс с тремя светящимися датчиками переходил в две кибернетические ноги. Протезы ног были стандартной формы, но нетипичной конструкции. Они были усилены. И все же они не могли заменить утраченные крепкие натренированные ноги.

Врачи попытались взять Мола под руки, чтобы помочь ему встать, но он грубо отпихнул их:

— Я сам.

При попытке сделать первый шаг он не удержал равновесие и упал на колени. Отдача при ударе прошла волной по всем внутренностям, вызывая такую боль, будто в его живот забили сваю. Но ситх не подал виду. Он встал и сделал еще несколько шагов, медленно и тяжело.

— Я останусь здесь, пока не научусь нормально ходить, — объявил он.

— Конечно, Лорд Мол, — ответил ему Дрелл Камф. — Конечно.

На самом деле Мол планировал остаться до того, как разработает план возвращения на Набу.

В сопровождении врачей он вернулся в свою палату. Иридониец присел на койку. Теперь он внимательно изучал свои новые ноги, продолжая адаптироваться к действительности. Она все же была не так плоха: она оставила ему шанс восстановить силы и рассчитаться. Да, это будет долго и трудно, но в итоге Мол станет гораздо сильнее, чем прежде, во всех смыслах. Он покажет всей Галактике, на что способен ситх!

Медики, проведшие операцию, выглядели вымотанными.

— Оба сердца смертельно уставшие, как сумеете все это вынести? — прошептал Зан Янт, выходя из палаты.

После его ухода Дарт Мол перекинулся парой слов с Дреллом Камфом. Ситх решил, с чего начать активные действия.

Следующим утром, войдя в палату Мола, Дрелл Камф увидел ситха расхаживающим взад-вперед по комнате, непрерывно глядя в окно. За окном снова шел ливень: это время года выдалось дождливым в этом регионе Талуса.

Дарт Мол почувствовал присутствие Камфа и обернулся к нейрохирургу.

— Я вижу, Вы постепенно привыкаете… — порадовался за него Дрелл, наблюдавший его хождение по палате.

— Ты должен был сегодня рассказать, что и как действует, — напомнил врачу ситх, указав на имплантат.

— Да, конечно, — ответил тот. — Я присяду, если можно?

Мол кивнул и сам также сел на койку. Камф начал объяснение:

— У Вас на поясе три датчика, и такие же три на дистанционной панели, — он достал из своего кейса и отдал пациенту тонкую пластинку с тремя светящимися прямоугольниками. — Вы можете носить ее на запястье или на одежде — как Вам будет удобно, чтобы Вы постоянно могли ее видеть. Сигналом служит красное свечение. Первый датчик сигнализирует о том, что Вам нужно провести внутривенное вливание питательной смеси. Второй — о том, что Вам необходим гемодиализ. Все это нужно делать максимум через пятнадцать минут после сигнала. Ну а если сработает третий датчик, то это значит, что Ваши показатели крови не в порядке. Это может быть признаком интоксикации или инфекции. Вы потеряли многие жизненно важные органы, из-за чего можете просто не почувствовать, если у Вас возникнут такие проблемы. Потому и нужен этот датчик, и если он сработает — Вам необходимо будет обратиться к специалистам и пройти обследование. Это понятно?

— Да, — ответил Мол.

— Хорошо, — продолжил Дрелл. — Кроме того, учитывая специфику Вашей травмы, я настоятельно рекомендую Вам проходить полное обследование хотя бы раз в год. Вы можете обращаться ко мне за этим, я все организую.

Ситх отвернулся от него, недовольный его словами:

— Я сам разберусь.

Он больше не был намерен принимать чью-либо помощь.

— Я не настаиваю, — развел руками нейрохирург. — Остается лишь вопрос, где и как Вам будут проводить необходимые манипуляции?

— Я сам, — ответил Дарт Мол. — У меня есть медицинское оборудование и дроид-ассистент.

По факту его медицинское оборудование находилось на борту его личного звездолета — ситхского «Лазутчика». А дроид-ассистент был на самом деле пыточным дроидом, которого теоретически можно было переделать в медицинского. И все это сейчас находилось на планете Набу. Но ситх уже не видел в этом проблемы.

— Это хорошо, — согласился Камф. — Но если Вам что-то понадобится, на Иридонии Вы всегда легко сможете найти меня. Хотя, наверное, Вы нашли бы кого угодно и где угодно. Вот, а это то, что Вы просили, — добавил он, понизив голос до шепота.

Нейрохирург отдал Молу черный тканевый сверток. Это была простая рубашка, но только они вдвоем знали, что Дрелл завернул в нее.

— Вы можете идти, — отпустил его ситх.

Врач встал и взял в руки свой кейс.

— Прилетайте на Иридонию, — широко улыбнувшись, на прощанье предложил он. — Просто так.

Дарт Мол сдержанно кивнул. Когда Дрелл Камф ушел, он развернул черную ткань и вынул из нее вибронож и легкий бластер для спортивной охоты. Эти вещи пригодятся ему на Набу, когда он явится туда забрать свое. И, кажется, он уже знал, кто доставит его на эту планету. Ситх спрятал оружие в ящик, где лежали его оставшиеся вещи: накидка, перчатки и наручный пульт управления разведывательными дроидами. Он надел рубашку и тяжелым шагом пошел к ординаторской.

Врачи отделения в это время отдыхали. Зан Янт рассказывал коллегам о всевозможных достоинствах своей кветарры и ее «неубиваемого» футляра. Свойства последнего хирург решил продемонстрировать наглядно: он влез на стол и спрыгнул с него прямо на футляр, но тот посунулся вперед, и Зан растянулся на полу, ударившись спиной о край стола и ушибив копчик. Однако он смеялся, как и все, кто сидел в ординаторской и видел это.

Ритмичный стук металла оборвал его смех. По коридору шел его пациент. Мол. Черный силуэт с опущенными плечами и согнутой спиной, почти сломленный под непосильным бременем. Руки его были сложены за спиной, а взгляд вперен в пол. И его шаги… Зан Янт, конечно, знал, что ходьба — это цикл падений, к которому живое существо привыкает с первых лет жизни, но то, как Мол припадал по очереди то на одну, то на другую ногу, было зрелищем сродни бредовым видениям или миражам, чем то на грани здравого смысла и мистики. Но хирург, к несчастью, точно знал, что это — реальность. «Если я так реагирую на свою работу, то как он будет с этим жить?» — подумал Янт, поднимаясь на ноги. Его ушибленный хребет болел в области копчика и поясницы, и Зан ощущал какой-то стыд за то, что чувствовал. Где-то на уровне подсознания ему хотелось сказать: «Прости, что у меня есть ноги!».

Мол вошел в ординаторскую и отыскал глазами Янта.

— Как тот парень, которого привезли вместе со мной? — поинтересовался он у хирурга.

— Нун, неймодианец? — сориентировался Зан. — Значительные улучшения. Инфекция устранена, ожоги вылечены. Сегодня у него протезирование, через пару дней выпишем.

Ситх, ничего не сказав, удалился.

Он продолжал строить свой план. Неймодианский пилот оказался крепким для своей расы: он не только не сдох, но еще и быстро пришел в норму. Он, конечно, не захочет возвращаться на Набу, но если от этого будет зависеть его жизнь, решение неймодианца будет предсказуемо. Теми, кем движет лишь жадность и страх перед всем на свете, всегда легко управлять.

Вскоре пилота отправили в операционную. Он умолял не делать ему больно и клялся даже заплатить за это, а Зан Янт в сотый раз объяснял ему, что в медицине есть четкие инструкции и такие вопросы не решаются деньгами. Запугать этого парня и заставить выполнять любые требования будет проще простого. Он обычный неймодианец, лишенный даже зачатков хитрости — для хитрости тоже нужна хоть какая-то смелость.

Довольный тем, что все складывалось относительно удачно, Дарт Мол вернулся в палату. Там у окна его ждала Килинди Матако.

— Вода… — задумчиво произнесла она, глядя на потоки дождя на стекле. — Ты помнишь?

— Ты нашла ее? — спросил наутоланку Мол.

Он не перестал считать свою просьбу насчет потерянной части себя осознанной и значимой. Мысли об этой отсеченной части почему-то вызывали у него сильную тревогу.

— Нет, — ответила забраку Килинди.

— Значит, плохо искала! — недовольно бросил ситх.

— Они наверняка ее уничтожили. Сожгли на своем костре, заметая следы. Чтобы, если бы ты умер там, никто не обвинил их в том, что это они тебя угробили.

Она говорила о неймодианцах из полевого госпиталя. Это было логично. Но все было не так.

— Это если бы они ее нашли, — уточнил Дарт Мол. — Но они не нашли.

Килинди скептически уставилась на него:

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую, — признался иридониец. — Еще раз внимательно проверь. Найди ее. Уничтожь, — настойчиво повторил он свою просьбу. — Поклянись, что сделаешь.

— Клянусь, — пообещала наутоланка и вновь обратила взор бездонных черных глаз на потоки воды за окном.

— Мне не нравятся мои ноги, — произнес Дарт Мол сквозь стиснутые зубы, удрученно понурив голову.

Следующий день Мол так же начал с прогулки по комнате, которая продолжилась в коридорах и на лестницах госпиталя. Он начинал обретать уверенность в своей тяжелой поступи, свыкаясь с изменениями в своем теле. Но было то, что все же его беспокоило — разговоры с Килинди. Утром иридонийцу казалось, что они были все же каким-то наваждением. Но мысли о том, что часть его самого осталась на Набу, вызывали у него непривычное, давно забытое чувство иррационального, неуправляемого страха. Этому не было объяснения. Дарту Молу казалось, что от этих размышлений вновь возникают какие-то бреши в реальности. И он вышел на крышу госпиталя в надежде вновь увидеть Тралус и прийти в себя. Но вместо этого он увидел Килинди Матако.

— Не нашла? — машинально спросил он.

Зачем? Что за слова о потерянной части тела? Что за страх перед ней на грани безумия? Но ведь уже несколько раз мертвая наутоланка говорила с ним! И при этом ее не было в Силе! Ни среди живых, ни среди ушедших в Силу. Она была — и ее не было!

Разумного объяснения этому феномену не существовало. Мол находился в госпитале, под наблюдением врачей, и потому точно знал, что это не бредовое видение. Это было не заражение крови. Это была не инфекция в мозге. Это был не психоз. Это была какая-то иная реальность.

— Успокойся, — предложила ситху наутоланка.

Но погруженность Дарта Мола в Силу заставила его почувствовать еще нечто странное.

— Никсы почему-то нет, — озвучил он свое последнее ощущение.

— Я и за ней должна следить? — недовольно спросила Килинди.

— Нет, конечно, — как-то растерянно ответил Мол. — Так даже проще.

Он поднял глаза к небу: там снова собирались грозовые тучи. Вдруг на крышу выбежал кто-то еще. Иридониец обернулся и увидел Триз. Судя по обеспокоенному выражению ее лица, медсестра разыскивала пациента.

— Мол, ты чего? — пораженно спрашивала его она. Видимо, в ее голове уже проскочили худшие мысли о том, зачем он вышел на крышу.

Ситх огляделся. Килинди исчезла. Но это его уже не удивляло. Хорошо, хоть не понадобятся лишние объяснения.

— Здесь красиво, — задумчиво ответил он Триз, — особенно когда можно видеть Тралус. Я вспомнил одну поэму:

Сестра заинтересованно смотрела на него. Она решила, что Мол читал эти стихи для нее.

— Не знаешь, кто написал? — задал он ей вопрос с такой интонацией, чтобы развенчать ее иллюзию.

— Увы… — Триз разочарованно вздохнула.

Но, когда он покидал крышу госпиталя, она шла рядом и бросала в его сторону недвусмысленные взгляды.

Вернувшись в отделение, Дарт Мол увидел в коридоре неймодианца Нуна и решил проследить за ним. Пилот подошел к кабинету Зана Янта. В помещении играла музыка — «Танец с жабокой», классика забракской диаспоры Талуса. Зан слушал мелодию с упоением, прикрыв глаза. Он резко встрепенулся, когда неуверенные шаги Нуна нарушили гармонию звуков. Неймодианец еще нетвердо ставил правую ногу и постоянно рассматривал протез, заменивший его правую руку. Шрамы от ожогов, покрывающие все тело, заботили его гораздо меньше, хотя к ним тоже предстояло привыкнуть. Ранения всегда делят жизнь на «до» и «после».

Хирург жестом пригласил пилота сесть.

— Ну что, Нун, «наконец-то этот кошмар закончился»? — Янт тепло улыбнулся неймодианцу. — Куда отправишься после выписки?

— На Неймодию, — ответил тот.

— Какую?

— В смысле?

— Ну, у вас же там несколько…

— Ньет, не Доходные миры, — пояснил Нун. — Истьинная Неймодия.

— Истинная Неймодия… — врач глубоко вздохнул. — Я как медик не советовал бы. Хотя бы пару месяцев побудь в каком-то из миров с мягким климатом, большим количеством солнечных дней и незагрязненной атмосферой. Твоя Истинная Неймодия дала тебе хоть какие-то деньги на восстановление?

Пилот кивнул:

— Да.

— Удивительно, — ухмыльнулся Зан. — Но хорошо.

Забрак взял лист назначений и заполнил его:

— Это лекарство принимать еще две недели. Иначе от антибиотиков твоя печень просто развалится — и будет мало шансов, что тебя спасут. Понял?

Нагнать страху — единственный способ заставить неймодианца не экономить на своем здоровье. Зан это знал. Как и то, что с каждой расой всегда есть свои сложности.

— А мне разрьешат… снова быть пьилотом? — осведомился Нун.

Янт пожал плечами:

— Я не знаю, какие у вас требования к здоровью пилотов. Поэтому не ставил тебе никаких отметок об ограничении трудоспособности. Решать все равно будет ваша врачебно-летная комиссия.

Мол обратил внимание на этот момент подслушанного разговора. «Никаких отметок об ограничении трудоспособности». Значит, этот парень сможет здесь без поверок подрядиться на какой-нибудь перелет. Все шло просто отлично.

— Спасьибо, доктор, — ответил неймодианец Зану и покинул кабинет хирурга.

Ситх, стоявший под дверью, приостановил его.

— Мне будет нужно с тобой поговорить, — заявил он. — Жди снаружи. И без глупостей.

Нун с испугом в глазах кивнул. Дарт Мол отпустил его и сам вошел в кабинет Зана. Хирург встретил его такой же душевной улыбкой. Похоже, этот забрак отдавался своей работе до конца, что стоило некоторого уважения.

— Ну что, Мол, решился на выписку? — обратился Янт к иридонийцу.

Тот кивнул.

— Еще раз повтори все, что говорил тебе Камф, — потребовал Зан.

Ситх бросил на него недовольный взгляд:

— Зачем?

Янт тяжело вздохнул. С каждой расой всегда есть свои сложности. Раса самого Зана не была исключением. Из забраков всегда приходилось клещами вытягивать жалобы: по их словам, у них никогда ничего не болит.

— Потому что я отвечаю за свою работу, — строго начал отвечать хирург. — И не только до тех пор, пока ты здесь. И я никого не выписываю без рекомендаций, как вести себя дальше.

Иридониец нехотя повторил всю информацию о датчиках и показателях крови, а также в двух словах рассказал, как именно собирается получать медицинскую помощь.

— Хорошо, — выдохнул Зан. — Левую руку старайся не подвергать большим нагрузкам, — добавил он.

— Это как получится, — бросил в ответ Мол.

— И проходи полное обследование хотя бы раз в год, — напомнил хирург.

Ситх из уважения кивнул ему в знак согласия и вышел из кабинета. Конечно, он не собирался этого делать. У него были свои планы, осуществление которых он собирался начать прямо сейчас.

Внезапно Триз остановила его в коридоре:

— Ты выписываешься? — обескуражено спросила она. — Уже сегодня?

— Да, — ответил он.

— И куда ты теперь?

— Куда первый звездолет, — равнодушно соврал Дарт Мол.

Триз положила руку ему на плечо с влюбленной нежностью.

— Зайди ко мне, — шепнула она.

Иридониец не отказал ей. Женщина привела его в сестринскую, где в тот момент не было никого. Триз закрыла за ним дверь… и буквально набросилась на него.

— Не нужно улетать! — умоляюще восклицала она, и вновь продолжала целовать его. — Не нужно никакого звездолета! Оставайся на Талусе!

Мол схватил ее за плечи и отдалил от себя. Он сжал пальцы так, чтобы Триз почувствовала боль и пришла в себя.

— Зачем? — поставил он вопрос, сражая ее пронзительным взглядом горящих желтых глаз.

— Зачем?! — опешила женщина. — Зачем?! Неужели ты ничего не понял?!

— Лучше бы ты молчала, — хмуро произнес ситх и ушел.

Он пошел за Триз не столько потому, что ему льстило женское внимание, сколько потому, что он хотел узнать, что сможет теперь почувствовать. Но телесный контакт явно не доставил ему удовольствия. Конечно, это было ожидаемо после того, что с ним случилось, но он хотел проверить это. Мол все еще цеплялся за малейшие возможности непринятия случившегося.

Ситх вернулся к своему плану — теперь он мог говорить с неймодианцем, покорно ожидавшим его за дверями госпиталя. Погода опять не радовала. Нун дрожал под дождем, подняв плечи и засунув ладонь живой руки под верхнюю одежду. Сырость родной планеты с малых лет приучила его выносить такую погоду, так что морозило его все же не из-за ливня.

Дарт Мол не чувствовал холода, хотя дождь быстро промочил его накидку. Струи воды стекали с капюшона. Забрак подошел к неймодианцу и схватил его за плечо.

— Мне нужен пилот, который доставит меня на Набу, — констатировал он приказным тоном.

— Для чьего? — испуганно спросил Нун. Любой неймодианец из Торговой Федерации отдал бы все, что имел, за то, чтобы не возвращаться на ту планету.

— Это не твое дело. Все должно быть тайно. Ты прилетел один, восстанавливать здоровье — климат как раз тебе подходит. Там сразу разойдемся, и ты пойдешь лечиться.

— А на чем я туда добьерусь?

— Это уже меня не волнует. Думай, пилот.

— Я хотел увидьеться со своей семьей… — пролепетал Нун в последней попытки что-то возразить.

Дарт Мол одарил его одним из самых свирепых своих взглядов, его холодный голос при этом не изменился.

— Если ты не согласишься делать то, что я говорю, ты уже точно с ними не увидишься, — предупредил он.

Неймодианец тяжело задышал — его легкие пульсировали. Он был панически напуган. Конечно, он согласился на все. Мол последний раз всего на минуту вернулся в госпиталь, чтобы забрать остальные вещи, включая оружие, которое достал для него Дрелл Камф. Иридониец видел, как Зан Янт и постовая медсестра Тайзин проводили его взглядом.

— Ты делаешь чудеса, Зан, — восхищенно обратилась к Янту Тайзин. — Такие таланты и нужны в военных госпиталях. И такие случаи доказывают, что дроиды никогда не заменят живых хирургов. Особенно на передовой, если война.

— Если такое время наступит — я пойду добровольцем, — задумчиво глядя в пространство, объявил хирург.

Тайзин по-дружески приобняла его:

— Ты настоящий врач. И настоящий мужчина.

— Я просто должен делать это, потому что могу, — произнес Зан Янт. — Это обязанность каждого — использовать то, что ему дано. Мне дано, я умею — значит, я обязан.

И Дарт Мол запомнил его слова, уходя прочь сквозь стену дождя.